Нерешительный поклонник

Глава 13

Стоя у окна, из которого открывался вид на лес и холмы, Колтон задумчиво вздыхал. В обычное время он залюбовался бы живописным пейзажем, но сейчас едва заметил пару оленей, порскнувших под сень деревьев. Перед глазами постоянно возникала Адриана, элегантно одетая и нагая, смеющаяся, плачущая, спящая и бодрствующая. И хотя раньше он считал, будто нечувствителен к женским чарам, сейчас готов был поверить, что никогда не избавится от Адрианы, на какие бы высоты ни поднимался, в какие бы глубины ни спускался, какие бы континенты ни исследовал в попытке сохранить свободу. Но как бы ни печальна была явь, сны оказывались еще разрушительнее, ибо в них он представал не победителем, а ее рабом, и она заводила его в дебри грез, каких ни одна девственница не могла себе представить, не то что осуществить.

Месяц назад он ездил по делам в Лондон и вообразил, будто там сможет найти облегчение в объятиях Пандоры, выбросив тем самым Адриану из головы. Напрасно. Он не нашел в себе сил приехать к актрисе, поняв, насколько безуспешны его попытки утолить страсть с другой женщиной. И в ту же самую ночь ему приснилась Адриана, спящая в ванной. Вожделение мигом разгорелось до такой степени, что Колтону до утра пришлось бродить по комнате, делая тщетные усилия успокоиться.

Колтон тихо застонал, поняв, что ступил на тонкий лед. Он уже не помнил, когда в последний раз был в постели с женщиной. И если в ближайшее время не найдет выхода, проклятая боль сделает его евнухом.

Что натворил с ним отец?!

Он вдруг устыдился. К чему винить кого-то в собственных бедах, которые навлек на себя сам? Он мог бы отказаться от контракта, заплатить Саттонам за оскорбление и получить полное право выбрать себе жену. Тем не менее решил проверить, насколько сильно его влечение к Адриане. Она запустила в него свои нежные коготки и сделала его совершенно равнодушным к другим женщинам. Им с Адрианой было необходимо повсюду показываться в сопровождении Перси и Саманты, чтобы репутация леди не пострадала, и это окончательно выводило Колтона из себя. Сколько раз ему приходилось сдерживать желание найти темный уединенный уголок и там целовать и ласкать красавицу, которая, несомненно, сдалась на его уговоры и позволила делать с собой все, что он только пожелает!

Он никак не мог выбросить из головы тот вечер бала, когда она не воспротивилась его поцелую и не отстранилась. Если все повторится, пути назад не будет.

Вот к чему привели его все протесты против повелений отца! Он сам, блея, как ягненок, покорно бежит на бойню!

Пока что он держался, как мог. Жалкие остатки гордости побуждали его оставаться верным своему решению и не сдаваться. Однако то, что проделывала с ним Адриана, не поддавалось никакому описанию! Достаточно того, что, бреясь сегодня утром, он едва не перерезал себе горло, сраженный пришедшей в голову мыслью: «Пропади оно пропадом, это ухаживание! Поспеши со свадьбой и скорее тащи невесту в постель!»

Да он, кажется, рехнулся! Откуда подобные мысли? Он никогда не относился к женщинам серьезно… пока не вернулся домой и не понял, что девушка, которую отверг когда-то, превратилась в ослепительную красавицу. И теперь его гордость страдала ничуть не меньше, оттого что Адриана так быстро нашла путь к его сердцу.

Что же ему делать? Продолжать терзаться неутоленным желанием? Если хорошенько прислушаться, то откуда-то издалека уже несется веселый перезвон свадебных колоколов. И все из-за прекрасной, очаровательной, отважной молодой девушки, в которую он с каждым днем влюблялся все сильнее.

— Леди Берк, лорд Берк и лорд Рэндвулф, миледи, — объявил дворецкий, входя в спальню молодой госпожи. — Ждут в холле. Проводить их в гостиную?

— Не стоит, Чарлз. Пожалуйста, передайте, что я сейчас спущусь. Кстати, не будете ли так любезны захватить мой плащ?

— Разумеется, миледи, — поклонился слуга, беря у Мод красный бархатный плащ. Из всех троих детей только леди Адриана умела просить так мягко и вежливо.

После его ухода она поднялась и достала из комода рождественский подарок, приготовленный для Сэмюела Гладстона. Оставалось надеяться, что подбитый овечьей шерстью бархатный колпак с помпоном пригодится ему в холодные ночи. Если со стариком что-то случится, горожане, вне всякого сомнения, будут очень горевать.

Когда Мод удивленно оглянулась, Адриана поняла, что снова вздыхает. Похоже, только этим она и занималась в последнее время, но настроение от этого не улучшалось.

— Вы не заболели, миледи? — встревожено спросила горничная.

— Нет, Мод, не волнуйся, — рассеянно бросила она, хотя на душе было тяжело. В последнее время Колтон постоянно сопровождал ее, но всегда в обществе посторонних людей. Похоже, он не стремится остаться с ней наедине!

Поэтому она со дня на день ожидала услышать, что он выполнил все условия договора, но решил, что предпочитает свободу, и эти мысли все больше угнетали девушку. Разве не очевидно, что Колтон Уиндем хочет от нее избавиться?

Довольно! — мысленно приказала себе Адриана. Если Кол-тон не желает иметь с ней ничего общего, значит, и ей будет лучше без него. Разве можно выходить замуж за человека, которому ты не нужна? Только вот как унять сердечную боль? Но она справится, как справилась с первым ударом. Переживет и второй.

Адриана никогда не думала, что ее может так тянуть к мужчине… пока Колтон вновь не вошел в ее жизнь. Очень часто при встречах с Колтоном ее охватывала невыразимая радость. Радость жизни. Радость видеть любимого человека. Говорить с ним. У нее словно выросли крылья.

А Колтон вел себя с неизменной галантностью. В первое воскресенье после осеннего бала он прибыл в Уэйкфилд-Мэнор, чтобы начать официально ухаживать за возможной невестой. С улыбкой, напоминавшей о юношеских годах, он преподнес ей букет цветов, честно признавшись, что слуга собрал их в оранжерее с разрешения леди Филаны, и его смущение тронуло девушку едва не до слез.

Поняв, что каждое, произнесенное им слово будет услышано родителями, он пригласил Адриану погулять по саду, который уже ронял листья. Но Адриана с радостью согласилась, зная, что холодный ветер разрумянит щеки и скроет краску, выступившую на щеках при воспоминании о той ужасной сцене, когда Колтон спас ее от Роджера.

Высокие кусты живой изгороди скрывали их от любопытных глаз, и Адриана впервые поняла, каким интересным человеком стал Колтон. Он увлеченно рассказывал о случаях из своей военной карьеры, стычках с врагом, когда приходилось принимать мгновенные решения, чтобы остаться в живых самому и спасти людей. Оказалось, что сначала он очень скучал по дому и близким, но, попав в Африку, оказался слишком занят, чтобы думать о чем-то, кроме служебных обязанностей, и муки раскаяния постепенно его покинули.

Когда он стал припоминать всякие смешные истории и байки, Адриана смеялась до слез, счастливая уже тем, что у него есть чувство юмора. Мало того, Колтон честно перечислил свои недостатки, большинство из которых казались скорее очаровательными, чем раздражающими. Вскоре девушка убедилась, что нашла человека, которого хотела бы видеть своим мужем.

Вечером он принял приглашение остаться на ужин и сидел напротив Адрианы, от которой не отрывал глаз. Позже она проводила его до двери, и там он поцеловал ее поцелуем, от которого затрепетало сердце. Она бессознательно ждала большего, но он вдруг резко отступил, откашлялся, одернул редингот и поспешно удалился. Адриана поднялась к себе и долго лежала без сна, мысленно перебирая все подробности этого вечера.

С того самого дня он приезжал по несколько раз в неделю, и родители то и дело восхищались его безупречными манерами. Адриана не смела сказать им, что Колтон, в зависимости от обстоятельств, мог быть настоящим повесой и даже немного распутником.

На следующей неделе они в компании Берков провели несколько дней в Бате, где ходили по лавкам, посещали спектакли, концерты и другие увеселительные собрания. К этому времени почти все в Англии считали, что они жених и невеста, поскольку праздные языки не дремали.

После неудавшегося изнасилования лорд Джайлз едва не убил Роджера. Очнувшись, молодой человек обнаружил, что к самому кончику его носа прижат пистолет, а над ухом гремит негодующий голос. Негодяй так перепугался, что бесстыдно разразился слезами, умоляя пощадить его. Мудрый совет леди Кристины заставил Джайлза понять, что убийство только возбудит ненужное любопытство сплетников. Тем не менее лорд Стендиш предупредил Роджера, что, если тот посмеет приблизиться к Адриане хотя бы на несколько шагов, пожалеет о своем появлении на свет. Его либо оскопят на месте, либо просто прикончат. А пока он приказал Роджеру убираться и пообещал не преследовать его по суду. Все это сэр Джайлз делал не из жалости: просто не хотел, чтобы имя его дочери было замешано в грязном скандале.

Срок ученичества закончился, и Роджер стал управлять сукновальней. Надо сказать, что доходы сразу возросли и были не меньше тех, что получал прежний владелец, Томас Уинтер. Сам Эдмунд Элстон, несмотря на бахвальство и самоуверенность, ничего не смыслил в делах. Жестоко высмеяв сына за неудачу с леди Адрианой, Элстон вскоре поплатился за свое бессердечие, поскольку его хватил удар, лишивший возможности двигаться и отнявший последний разум. Но Роджер не горевал: безобразная сцена, происходившая в присутствии рабочих, окончательно разорвала тонкую нить родственных уз, еще существовавшую между отцом и сыном. Те, кто знал о завещании, написанном Эдмундом до ссоры, именовали Роджера единственным наследником всей отцовской собственности. Кое-кто даже предсказывал, что после кончины родителя он станет довольно богатым человеком. Но Эдмунд и не думал умирать. Мало того, экономка осмелилась утверждать, будто ему с каждым днем становится все лучше.

По слухам, Роджер теперь ухаживал за Фелисити. По какой-то неизвестной причине Стюарт Берк потерял к девушке интерес сразу после осеннего бала и, ко всеобщему удивлению и огромной радости Адрианы, часто навещал Беренис Карвелл, чья фигура за последний месяц стала заметно стройнее. Райордан Кендрик превратился в настоящего затворника и виделся только с ближайшими друзьями. Говорили, что он ремонтирует и обставляет свои покои и что обстановка может удовлетворить самому изысканному вкусу. Его экономка, миссис Роуздейл, знала только о каких-то переменах, но точнее ничего не могла сказать. Как ни старались сплетники узнать правду, все попытки оставались безуспешными.

О Райордане и его предложении думала сейчас Адриана, спускаясь вниз. До какой-то степени мысли о нем немного утешали. Значит, она еще способна увлечь кого-то! И все же только Колтону удалось похитить ее сердце и душу!

— Добрый вечер, — приветствовала она с веселой улыбкой, хотя на самом деле мечтала об одном: вернуться к себе и забыть о существовании Колтона Уиндема. К своему ужасу, она влюбилась в него и теперь со страхом ждала того момента, когда он холодно поцелует ее в щеку и сообщит, что разрывает договор. И что тогда с ней будет?

Саманта, завидев подругу, поспешила к ней и нежно расцеловала.

— Ну и копуша же ты! Что тебя так задержало? Будь я особой подозрительной, обязательно сказала бы, что ты не желаешь побывать на рождественской вечеринке мистера Гладстона. Или решила избегать Роджера и Фелисити, которые наверняка там будут?

Хотя Саманта попала не в бровь, а в глаз, Адриана с деланным удивлением пожала плечами:

— С чего это вдруг я стану их избегать?

— Потому, гусыня ты этакая, — засмеялась Саманта, — что Фелисити направо и налево рассказывает, как беззастенчиво ты подавала Роджеру надежды, пока не вернулся Колтон! А дорогой Роджер, благослови Господь его черное сердце, величаво кивает в ответ!

Она сжала тонкие пальцы подруги и, обнаружив, что они дрожат и холодны как лед, взволнованно прошептала:

— Нам вовсе ни к чему ехать в Стеновер-Хаус, если ты не желаешь.

— Нет, поедем! — решительно объявила девушка, взяв себя в руки. — Мы навестим Сэмюела Гладстона, а не его внучку. Ну а потом от вас зависит, побудем ли мы там еще немного.

Как ни пытался Колтон сохранять безмятежность, при виде Адрианы у него все перевернулось внутри. И такое неизменно происходило при каждой встрече. Временами он чувствовал себя простым лакеем в присутствии королевы. Как сегодня, например. Стоило только взглянуть, как отделанное кружевами шелковое серое платье льнет к ее стройному телу.

Жестом остановив Чарлза, Колтон молча взял у него плащ и накинул на плечи Адрианы.

— Ваше совершенство сводит меня с ума, сладкая моя, — прошептал он ей на ухо.

Все клятвы Адрианы оставаться безразличной к этому человеку тотчас были забыты. Его слова кружили голову, будто ласка любовника. Ноги ослабели, стоило ему коснуться ее обнаженного плеча. Утопая в блаженстве, она все-таки сумела выговорить:

— Вы очень галантны, милорд.

Ее нежный аромат пьянил его. От нее всегда пахло так, словно она только вышла из моря розовых лепестков, и в последнее время он все чаще думал, что по сравнению с этой атакой на его сердце и душу сражения с силами Наполеона были просто детской игрой.

Вполне сознавая, как глупо медлить, он все же не смог устоять перед соблазном поправить воротник плаща. Со стороны казалось, будто под кружевом платья у нее ничего нет, и Колтон уже предвкушал, как увидит упершиеся в тонкие переплетения соски, но, опомнившись, понял, что воспитанная леди вроде Адрианы никогда не наденет столь рискованный наряд. И точно: оказалось, что платье подбито шелком телесного цвета и полоса тянется от плеча до подола.

— Я подслушал, как Саманта дразнила вас, — пробормотал он, жадно втягивая благоухание роз. — Вам нет нужды бояться Роджера. Я не позволю ему сделать шага в вашу сторону, Адриана.

Адриана нерешительно улыбнулась. Никто, кроме Колтона, родителей и доверенных слуг, не знал о нападении Роджера. Колтон не признался даже Саманте, что было к лучшему, поскольку та, как человек прямой и искренний, высказала бы Роджеру в лицо все, что думала о нем и его выходке.

А Колтон… как ни старался, не мог противиться притяжению этих огромных невинных глаз. Сердце колотилось, точно он пробежал много миль. В такие минуты он не мог понять, почему не делает предложения, наказывая этим себя и обрекая на пытки и терзания плоти. И если все еще краем сознания лелеял мысли о том, что рано или поздно обретет свободу, в глубине души ничуть не сомневался в том, что, покинув Адриану, совершит величайшую глупость в жизни.

— Нам пора, — пробормотал он, предлагая ей руку. — Мистер Гладстон ожидает нас пораньше.

— Я слышала, что Фелисити устроила все в точности, как бывало на прежних вечеринках, — сообщила Адриана с вымученной улыбкой. — Если вспомнить, сколько гостей там собиралось, нам повезет, если мы вообще сумеем подойти к мистеру Гладстону, а тем более поболтать.

— Именно поэтому он и просил нас приехать пораньше, — пояснил Колтон. — По-моему, старик питает слабость к вам и Саманте и не хочет упустить возможности лишний раз повидаться с такими прелестными особами.

— А мы, в свою очередь, обожаем мистера Гладстона, — объявила Адриана.

— Мне кажется, вы не сознаете силы своего воздействия на мужчин, дорогая, — усмехнулся Колтон, хотя никогда еще в жизни не говорил серьезнее.

— Вы это о чем? — удивилась Адриана, сдвинув брови. Колтон осторожно поправил ее выбившийся локон.

— Ради собственного спокойствия, дорогая, я лучше оставлю вас в неведении. Мне становится все труднее и труднее выдерживать ваш штурм.

— Штурм? То есть…

— Может, со временем я все объясню, — кивнул он, беря ее под локоть. — А сейчас нас ждут Перси и Саманта.

Он взял у Чарлза свой цилиндр, повел Адриану к выходу, и усадив в ландо, вежливо дождался, пока Перси поможет жене.

Как обычно, ему досталось место пыток — рядом с темноволосой волшебницей. И хотя Колтон давно уже решил, что лучше всего ему будет сидеть рядом с Бентли, все же и на этот раз не смог устоять.

Едва лошади тронулись, Саманта подалась вперед и положила руку на колено брата:

— Мы с Перси хотим кое-что сообщить.

— А я уже знаю, — улыбнулся Колтон. — Вы продаете свой лондонский дом и переезжаете в другой, побольше.

— Откуда тебе известно? — ахнула сестра.

— Перси сказал. Вскоре после вашего приезда. Саманта негодующе вскинула голову и пронзила мужа недовольным взглядом.

— Просто не знаю, что мне с ним делать! Совершенно не способен хранить тайну! Сразу все выболтает!

— Расскажи им, — настаивал Перси, — или это сделаю я.

— Рассказать? Что именно? — заинтересовалась Адриана, обмениваясь любопытствующим взглядом с Колтоном.

— Я в интересном положении! — гордо объявила Саманта, исторгнув радостный вопль у брата, который схватил руку зятя и принялся энергично трясти.

— О, какое счастье, Саманта! — прощебетала Адриана, забыв о собственных неприятностях.

— Поздравляю обоих, — вставил Колтон. — И какой срок?

— Три месяца или около того.

— Значит, — протянул он, занятый мысленными подсчетами, — ребенок должен родиться примерно…

— В середине мая или в начале июня, — поспешно докончила за него Саманта.

— А мама знает?

— Я успела побежать наверх и сказать, пока вы пили виски в гостиной.

— Представляю, как она обрадовалась, — засмеялся Колтон.

— Еще бы! — довольно кивнула Саманта. — Учитывая, что мы с Перси прожили в браке больше двух лет, она почти потеряла надежду, но теперь при мысли о том, что в нашем доме снова зазвучат детские голоса, ее глаза вновь загорелись. Она не возражала бы и против дюжины внуков, так что вы двое поторопитесь с помолвкой. Мама наверняка ждет того же и от вас.

Адриана, сгорая от стыда, повернулась к окну. Ну почему подруга так откровенна в присутствии своего брата? Если мужчину постоянно донимать подобными вещами и насильно тащить к алтарю, он, вероятнее всего, с радостью сбежит на край света. А ведь Колтон уже проделывал что-то в этом роде!

Как ни трудно было оставаться невозмутимым при мысли об Адриане, носящей его дитя, Колтон ухитрился улыбнуться сестре. Но что скажет мать, если в самом ближайшем будущем он преодолеет свою нерешительность и переступит границы приличий в своем лихорадочном желании овладеть Адрианой? Его самоконтроль так подорван, что малейшего пустяка окажется достаточно для полного краха. С каждым днем его воля все больше слабеет. Еще шаг, и он полетит вниз головой прямо в матримониальную пропасть, после того как возьмет ее девственность!

— Джейн Фейрчайлд мила и добра, как ангел, — шепнула подруге Саманта. — А вот ее дочь превратилась в настоящую ведьму, с тех пор как мы впервые ее увидели. Она так сверлила нас глазами, что боюсь, проделала во мне дыру. У нее вид кобры, готовой ударить в любую секунду.

— Ш-ш-ш, нас могут услышать, — остерегла Адриана, сжимая пальцы Саманты, и поспешно огляделась. Не заметив особенного интереса на лицах окружающих, она облегченно вздохнула, и покачала головой.

— Судя по тому, как злобно Фелисити прищурилась, наверняка все прочитала по губам, — хмыкнула Саманта. — Ведьмы умеют и не такое!

— Наверное, нам стоит подняться наверх и поздороваться с мистером Гладстоном, пока он не совсем устал. Джейн сказала, что он весь вечер себя неважно чувствовал, значит, ему не до гостей. Если Колтон и Перси согласятся уехать пораньше, мы так и сделаем, тем более что Фелисити не слишком рада нас видеть.

Саманта искоса глянула в сторону блондинки и передернулась, как от озноба. Какой у нее злобный взгляд!

— Что мы ей такого сделали? Всего лишь пригласили на прогулку. И за это она теперь нас ненавидит?

— Боюсь, дорогая, ее неприязнь как-то связана с контрактом, составленным твоим отцом. Саманта пожала плечами.

— Наверное, ты права. И все потому, что получила Колтона? Можно подумать, у нее был хоть какой-то шанс!

— Я не получила Колтона, — поправила Адриана. — Он по-прежнему свободен.

— Да, но судя по ярости Фелисити, все считают иначе, а она наслушалась сплетен.

— Значит, все ошибаются. А теперь пойдем наверх, пока мне окончательно не надоели твои постоянные утверждения, будто мы с Колтоном все равно что помолвлены. И кстати, на твоем месте я не стала бы в его присутствии упоминать обо мне как о матери его будущих детей. Поверь, это смущает его не менее, чем меня.

— Сомневаюсь, — парировала Саманта — Его никогда и ничто не смущает, особенно после перенесенных испытаний.

— Может, это и так, но обо мне этого не скажешь, и если будешь продолжать в том же роде, я больше никуда и никогда с тобой не поеду! И перестань толкать его к алтарю. Пусть он человек сдержанный, а вот я скоро потеряю терпение!

— Ты просто чересчур чувствительна, дорогая, — как ни в чем не бывало, отмахнулась Саманта. Адриана раздраженно вздохнула.

— А по-моему, дорогая подруга, это ты на редкость нечувствительна, и это тебя не красит.

Саманта, оглянувшись на подругу, неожиданно хихикнула.

— По-моему, колдовство Фелисити уже начинает действовать, иначе почему у тебя на носу темное пятно? Или успела порыться в саже?

Адриана, расстроено опустив глаза, обнаружила на перчатке чернильный мазок. Должно быть, кто-то вымазал чернилами перо, лежавшее на столике в холле, подле книги для гостей. Стянув перчатку, она поспешно прошептала:

— Сотри скорее. Иначе все подумают, что у меня чирей на носу!

— Чирьи на носу вскакивают у колдуний, — поддела Саманта.

— Собираешься и дальше дурака валять или все-таки догадаешься мне помочь?

— Но у меня нет платочка! — пожаловалась Саманта.

Адриана, пробормотав что-то нелестное в ее адрес, порылась в изящном, расшитом стразами ридикюле и вынула тонкий платок.

— Возвращаясь к теме нашего разговора, должна сказать, леди Берк, что Колтон не по доброй воле ухаживает за мной. Вся эта история ему навязана, и ты только даешь ему лишние причины возненавидеть и меня, и проклятый договор. И если не успокоишься, он опять покинет Рэндвулф-Мэнор, как много лет назад.

— Ба! На этот раз он женится! Моложе братец не становится, и если желает получить наследников, пора действовать, иначе потеряет всякую возможность стать отцом. Говорят, что лорд Харкорт расширил свои покои, обставил заново и устроил роскошную ванную комнату. Сплетники просто вне себя, вообразив, что он решил жениться и не желает говорить, на ком именно. Ты, случайно, ничего на этот счет не знаешь?

— Разумеется, нет, — отрезала Адриана, поспешно вытирая нос. — И почему это я должна что-то знать?

— Потому что, дорогая подруга, ты единственная, к кому он проявлял явный интерес. И не скрывал, что хочет видеть тебя своей маркизой! Ты не рассказывала ему о контракте?

— Пятно отошло? — спросила Адриана, пытаясь увильнуть от расспросов.

— Нет, гусыня, только еще больше размазала. Дай мне платок.

Адриана протянула платок и терпеливо подождала, пока Саманта закончит работу. Подруга старалась так усердно, что Адриане показалось, будто с носа содрана вся кожа.

— Ну вот, все в порядке… если не считать, что нос приобрел прелестный алый оттенок, — съязвила Саманта. — Да нет, все не так уж плохо… но за это ты должна мне рассказать, на ком женится лорд Харкорт.

— Понятия не имею. Спроси сама, если тебе так любопытно. Он, возможно, скажет, что ты чересчур нахальна.

— А ты ужасно скрытная, — пожаловалась Саманта. — Как считаешь, стоит предупредить Колтона?

Адриана мысленно фыркнула. Можно подумать, это чему-то поможет!

— Давай действуй! И тогда он отступит в сторону, уступив Райордану честь ухаживать за мной!

— Райордану? — ахнула Саманта. — Ты зовешь его по имени?

Адриана безразлично пожала плечами, хотя в душе проклинала себя за глупость.

— Зову же я твоего брата Колтоном!

— Но ты все равно что обручена с ним! Надеюсь, что между тобой и Райорданом ничего такого нет!

Они уже добрались до верхней площадки, когда Адриана подняла глаза и отшатнулась при виде Роджера. Тот с ленивой улыбкой беззастенчиво оглядывал ее с ног до головы.

— Добрый вечер, мистер Элстон, — сухо процедила Адриана, ненавидя себя за дрожь в голосе. Все пережитое вновь вернулось, лишая ее сил и возможности говорить и думать. Под его наглым взором она ощущала себя голой.

— Какое удовольствие вновь увидеть вас, леди, — радушно объявил Роджер. Словно это не он набросился на нее в тот вечер! — Надеюсь, вы здоровы и… счастливы.

— Да, разумеется, и очень, спасибо, — проговорила она с деланным оживлением. — А вы?

— Неплохо… как можно было ожидать при сложившихся обстоятельствах.

— Я слышала, что ваш отец болен. Должно быть, вас ужасно это тревожит. Передайте, что я желаю ему скорейшего выздоровления.

Роджер медленно наклонил голову:

— Вы, как всегда, добры миледи, но я имел в виду не его болезнь, а мою…

— Неужели? Вы пали жертвой какого-то недомогания? — удивилась Адриана.

— Боюсь, да, но не тела, а сердца. Я был серьезно ранен, и, похоже, шрам останется на всю жизнь.

— Вот как…

— И это все? — бросил Роджер. — Вам больше нечего сказать?

— А о чем нам говорить, мистер Элстон?

— А как лорд Рэндвулф? Все ухаживает за вами?

— Ну… да. То есть все прекрасно.

Роджер задумчиво постучал пальцем по подбородку.

— Почему мне так не кажется, миледи? Ваше прелестное личико уже не сияет так ослепительно, как прежде. Следует ли из этого заключить, что лорд Рэндвулф не уделяет вам достаточно внимания? Вы несчастливы?

— Счастлива, разумеется. Почему вы вообще об этом спра…

Она резко осеклась, заметив наверху Колтона. Лицо его было серьезным, почти мрачным. Похоже, он давно уже наблюдал за ними, на случай если Роджер что-то затеет. Очевидно, он слышал каждое слово из их разговора. Он смотрел ей прямо в глаза, и его взгляд, казалось, проникал в самые глубины ее души.

Роджер, увидев маркиза, нагло ухмыльнулся.

— Пусть у вас есть законные права на леди Адриану, милорд, похоже, это не слишком ее радует!

И со злорадной гримасой стал спускаться, прилагая все усилия, чтобы ненароком не задеть Адриану. Снизу послышался голос Фелисити, возвещавшей о прибытии ее красавца кавалера.

Прикосновение руки Саманты напомнило Адриане, что они собирались навестить престарелого фабриканта. Женщины поспешили наверх. Колтон взял Адриану под локоть и пропустил сестру вперед, где уже ждал Перси с протянутой рукой.

— Миледи! — надтреснутым голосом вскричал Сэмюел Глад стон при виде прелестных дам. — Как я рад снова видеть вас! Вы словно солнечные лучики, заглянувшие в мою убогую комнату!

Матроны постарше отодвинулись, чтобы дать место вновь прибывшим. Адриана и Саманта оставили мужчин и, встав по обе стороны кровати, взяли за руки старика и одновременно наклонились, чтобы расцеловать его в обе щеки.

— Вы все так же красивы, — сообщила Адриана, сверкая глазами и улыбкой.

— Ах, миледи, — уговаривал он, — не забивайте мою пустую глупую голову своими комплиментами! Она и так постоянно кружится! Но я все равно покорно благодарю вас! С вашим приходом мое сердце бьется сильнее!

— В таком случае нам следует приезжать почаще! — решила Саманта. — Но предупреждаю, вам скоро это надоест!

— Сомневаюсь, сомневаюсь, — фыркнул мистер Гладстон, подмигивая морщинистому седому старику стоявшему у изножья кровати. — Ах, Крайтон, дружище, не завидуй и не ревнуй, только потому, что две самые красивые в мире дамы неравнодушны ко мне!

— Не издевайся надо мной, Сэм, — притворно вздохнул тот. — Всю свою жизнь я был холостяком и только теперь вижу, что упустил в жизни!

По комнате прокатился дружный смех. Адриана вдруг покачнулась и едва не упала, грубо отброшенная в сторону Фелисити, спешившей протолкнуться к постели деда. Сознание того, что даже дед оказался среди тех, кого покорила Адриана, было для нее как кинжал в сердце. Подумать только, эта особа ухитрилась обворожить всех мужчин в округе! Должен же старый Сэмюел питать хоть какие-то чувства к собственной внучке!

Спеша показать окружающим свою любовь к деду, Фелисити взяла его за руку и попыталась поцеловать в обвисшую щеку. Но тот поспешно отвернулся.

— Нечего ластиться теперь, после того как все это время ты не обращала на меня внимания! Делаешь вид перед посторонними людьми, будто заботишься обо мне, когда на самом деле неделями не заглядываешь в спальню! До сих пор я обходился без твоих поцелуев, обойдусь и дальше. Позаботься лучше о себе, девочка!

— Дедушка! Что ты говоришь! Я так старалась, готовя сегодняшний праздник! У меня просто не было времени посидеть рядом с тобой, — оправдывалась Фелисити с пылающим лицом. — Ну успокойся, позволь поцеловать тебя, ты же знаешь, как я люблю своего дедушку!

— Мне от тебя ничего не нужно, — пробормотал он, натягивая простыню на голову. Фелисити, стараясь сохранить достоинство, отступила и направилась к двери, где стояла мать.

— Он с каждым днем все больше выживает из ума, — пожаловалась она, едва сдерживаясь. — Не знаю, что нам с ним делать.

— Он в полном рассудке, — спокойно возразила Джейн Фейрчайлд. — И трудно его осуждать! Не будь ты так груба и резка каждый раз, когда дед просил помочь мне, он относился бы к тебе иначе. Что посеешь, то и пожнешь.

— Теперь я знаю, от кого ты выучилась своим мерзким штучкам, — прошипела Фелисити, вылетая из комнаты. Через несколько минут хлопнула входная дверь.

Колтон решительно шагнул к постели, вынуждая старика стащить простыню. Старик пристально наблюдал, как он берет Адриану под руку.

— Значит, вы вернулись с войны, чтобы завладеть самой красивой девушкой во всем Уэссексе? Не могу сказать, что осуждаю вас. Будь я на вашем месте, тоже выбрал бы леди Адриану.

— И в следующий раз обязательно привезу ее и сестру, — пообещал Колтон. — Похоже, их присутствие целительно действует на вас.

— Тогда приезжайте почаще, — попросил мистер Глад-стон. — Бедный больной старик нуждается в поддержке. Колтон, откинув голову, сердечно рассмеялся.

— Обязательно, сэр, только чтобы убедиться, что вы еще много лет будете украшать наше общество!

Этим вечером они избрали другой маршрут для возвращения домой. Обычно, первой высаживали Адриану. Однако вскоре после того, как обе пары поужинали в гостинице на окраине Брэдфорда-на-Эйвоне, стало ясно, что у Колтона другие планы на вечер, поскольку он приказал Бентли ехать не в Уэйкфилд-Мэнор, а сразу в Рэндвулф-Мэнор, где ожидал экипаж Берков.

Саманта втайне благодарила Роджера, чьи язвительные реплики, очевидно, сильно подорвали уверенность Колтона в себе. Оставалось надеяться, что результатом станет предложение руки и сердца. И все же она не могла не сочувствовать Адриане, чье терпение брат жестоко испытывал.

Едва ландо остановилось у крыльца Рэндвулф-Мэнора, Колтон спустился на землю, сердечно попрощался с сестрой и зятем и что-то тихо приказал Бентли, прежде чем снова сесть в экипаж.

Адриана вряд ли могла игнорировать попытки Колтона остаться с ней наедине. Мало того, он и уселся не напротив, а рядом. Под его неумолимым взглядом девушка нервничала все сильнее.

— Что-то не так? — не выдержала она наконец.

— Пока ничего. Я просто хотел поговорить с вами. В последнее время нам это редко удавалось, и я подумал, что сегодня это особенно необходимо.

— Почему именно сегодня?

Колтон склонил голову, размышляя, с чего лучше начать. Хотя в глубине души он давно чувствовал, что девушку что-то беспокоит, все же только сегодняшняя речь Элстона помогла ему понять, что некое сияние, бывшее ее отличительной чертой, куда-то исчезло.

— Видите ли, это связано с тем, что сегодня вечером сказал Роджер.

Адриана невесело рассмеялась:

— Вам не стоит волноваться по этому поводу, Колтон. Ему просто доставляет удовольствие мелочно мстить. Наговорил всякого вздора и доволен.

Маркиз долго молчал, прежде чем прямо спросить:

— Следует ли считать, что вы недовольны мной или моими ухаживаниями?

— Нет, — выдохнула она и тут же съежилась, боясь, что ведет себя, как Мэлора, когда та не в состоянии справиться с очередной неприятностью. — Какая женщина может быть недовольна вами? Если бесчисленные слухи верны, вы стали мечтой любой дамы в округе.

— И вашей тоже?

Адриана едва не застонала. Если бы он только знал, как ноет ее сердце от опасения потерять его!

— Я всегда питала к вам глубочайшее уважение.

— Даже после того, как я уехал из дома?

Не в силах выдержать его взгляда, Адриана опустила ресницы и принялась играть с бисерными кисточками на ридикюле.

— Должна признать, что даже в детстве я была жестоко ранена вашим отказом считать меня своей будущей женой. Поймите, Колтон, многие девушки ждут появления красивого рыцаря в сверкающих доспехах, который явится как-то утром и увезет их в волшебную страну. И то обстоятельство, что вы всегда были моим героем, сделало ваш отказ еще более тяжелым. Но вы должны помнить, что тогда я была ребенком и не могла понять причин вашего гнева.

— Посмотрите на меня, Адриана, — мягко уговаривал он, но едва она подняла голову, он недоуменно вскинул брови. Трудно было не заметить слез, блестевших на длинных шелковистых ресницах. Осторожно погладив ее по щеке, он смахнул слезу кончиком пальца.

— Что же так тревожит вас? Почему вы плачете?

Смущенная тем, что выдала себя, Адриана решительно помотала головой.

— Я не плачу!

Его рука скользнула к сливочно-белой шейке. Странно… как отчаянно бьется ее пульс! Она расстроена куда больше, чем хочет показать!

— Дождя не было уже много дней, Адриана, и все же я чувствую влагу на ваших ресницах! Если это не слезы, то что же? Снежинки?

Адриана, не в силах больше выносить допроса, хотела было отвернуться, но он не отнимал руки. Не оставалось ничего, кроме как терпеть его испытующий взгляд.

— Скажите, почему вы плачете? — пробормотал он умоляюще.

Девушка неловко смахнула ручейки слез, бегущие по щекам, сердясь на себя за безволие.

— Пожалуйста, Колтон, отпустите меня.

— Обязательно, как только вы скажете, почему так несчастны.

Дергая за тесемки ридикюля, Адриана попыталась поискать платок, но не нашла. Наверное, остался у Саманты!

— Я не хочу говорить об этом, — жалко промямлила она. — Мои слезы не имеют ничего общего с вами и с нашими отношениями.

Колтон отнял руку, вынул из кармана фрака чистый платок и сунул ей в руку.

— Напротив, Адриана, имеют, и много. И если вы согласитесь просветить меня на этот счет, буду крайне благодарен…

Но она снова покачала головой. Тяжелый вздох сорвался с губ Колтона.

— Я больше не стану допытываться, Адриана. Если ваши родители знают причину, возможно, не откажутся рассказать мне.

— Пожалуйста, Колтон, не волнуйте их, — попросила Адриана, вытирая упорно льющиеся слезы. — Они встревожатся, узнав, что между нами не все гладко. Отвезите меня домой и оставьте наедине с моими горестями. И вообще все это не так важно.

— Напротив, Адриана, — настаивал он. — Для меня это важно. И если мне не по себе, то лишь потому, что вы несчастны. Кроме того, после очередной атаки Роджера я не могу покинуть вас в таком состоянии, не известив обо всем ваших родителей. А вдруг они вообразят, будто я соблазнил вас…

— О, — горько рассмеялась девушка, — я смогу убедить их, что вы вели себя, как истинный джентльмен, несмотря на то что не можете дождаться, пока истекут три месяца! Беда в том, что с того времени, когда вы уехали из дома в знак протеста против приказа отца, ничто не изменилось. И вы испытываете ко мне не больше теплых чувств, чем тогда.

— Это неправда, Адриана, — возразил Колтон, гадая, как она воспримет его признание в том, что он еженощно просыпается в жару и лихорадке страстного желания.

Адриана деликатно высморкалась в платочек и срывающимся голосом добавила:

— Мне не нравится постоянная необходимость притворяться, Колтон, и, думаю, будет лучше, если я освобожу вас от всех обязательств. Начиная с этой ночи вы вольны идти своей дорогой. Я так больше не могу. И не хочу. Это ранит мне сердце!

— Вы сами не знаете, что говорите, — запротестовал Кол-тон, кладя руку ей на плечо. — Завтра все покажется другим, любимая.

— Не покажется! Я буду чувствовать то же, что и сейчас! — вскричала она, отбрасывая его руку. — И… пожалуйста, не называйте меня любимой! Я не была ею и никогда не буду.

— Адриана, ради всего святого, будьте же разумны… — молил Колтон, пытаясь привлечь ее к себе.

— Я освобождаю вас от обязательств, — упрямо повторила она. — И мне больше нечего сказать. Между нами все кончено!

— Но вы не можете освободить меня от обязательств перед отцом! — воскликнул Колтон.

— Могу! — всхлипнула Адриана. — Не желаю больше п-продолжать эту к-комедию! И не стану.

— Это дело рук Роджера! Он вывел вас из равновесия, — настаивал Колтон. — Неплохо бы вам выпить на ночь подогретого вина с желтком и сахаром. Я попрошу Чарлза его приготовить, как только мы доберемся до Уэйкфилда.

— Я не стану пить!

Игнорируя ее реплику, Колтон задумчиво подпер ладонью подбородок.

— Я обязательно поговорю с вашим отцом. Если виноват Роджер, надеюсь, ваши родители согласятся со мной, что следует избегать тех мест, где он может появиться.

— Н-не хочу, ч-чтобы вы обсуждали что-то с отцом! Неужели не понимаете?

— В таком случае, дорогая Адриана, могу я заключить, что вы недовольны исключительно мной?

— Я вам не «дорогая»!

— Наоборот, дороже вас для меня никого нет, — решительно объявил он и получил в ответ мятежный взгляд.

— Больше я в-вам ничего не скажу, Колтон Уиндем.

— И не нужно, дорогая. Я обязательно потолкую по душам с вашим отцом. По моему мнению, я обращался с вами со всем уважением преданного поклонника и не дал ни малейшей причины досадовать на меня. Однако я ошибся. Могу лишь надеяться, что ваш отец объяснит, чего вы в действительности от меня ожидали.

— Я запрещаю вам говорить с отцом! — воскликнула Адриана.

Колтон извлек из ниши теперь уже редко применяемую трость и постучал ею в крышу ландо.

— Тем не менее, дорогая, я это сделаю, с вашего позволения или без оного.

Адриана попыталась повернуться спиной к упрямому кавалеру, но запуталась в плаще. Когда завязки едва не задушили ее, пришлось их ослабить. Все же она слегка отодвинулась к дверце, чтобы оказаться как можно дальше от спутника.

— Можете игнорировать меня, сколько хотите, Адриана, но это ничего не изменит. Я намереваюсь побеседовать с вашим отцом и отрекусь от договора между нашими родителями, только в том случае, если ваши чувства ко мне граничат с отвращением. Скажите, что это именно так, и я распрощаюсь с вами навсегда.

Как только ландо подъехало к Уэйкфилд-Мэнору, Колтон спрыгнул на землю и протянул руку даме. Но та решительно покачала головой и, открыв противоположную дверцу, совершенно неприличным образом выскочила из экипажа и бросилась было бежать, но, к сожалению, не заметила, что сорочка и подол платья зацепились за ступеньку. Послышался треск рвущейся материи.

Колтон, уже успевший обойти ландо, тут же понял, в чем дело и освободил пленницу.

— Адриана, подождите! — окликнул он. — Вы порвали платье!

Он быстро схватил ее за руку и в награду получил ридикюлем по лицу.

— Убирайтесь! — взвизгнула она.

— Черт возьми, Адриана, да выслушайте вы меня! — загремел он, загораживаясь рукой.

Следующий удар не попал в цель, но Адриана снова замахнулась.

— Уходите, сэр, иначе я за себя не ручаюсь! Но вместо ответа он стиснул ее запястье.

— Прекратите нести вздор, Адриана! Я должен сказать вам… Но девушка с яростным рычанием вырвала руку.

— Оставьте меня в покое, Колтон Уиндем!

— Адриана, ради всего святого, выслушайте…

— Бентли! — позвала она, хотя престарелый кучер и так смотрел на нее во все глаза.

— Да, миледи? — осторожно осведомился он.

— Если заботитесь о своем хозяине, лучше отвезите его домой! А если вздумает вернуться, не слушайте его! Спасете от дырки в левой ноге! Даю слово, я не задумаюсь взять в руки оружие!

— Да, миледи, — покорно ответил слуга, но не подумал повиноваться и вместо этого втянул шею в воротник ливреи. Он уже давно усвоил, что в таких случаях следует притвориться глухим и немым.

— Черт возьми, Адриана! — раздраженно рявкнул Колтон. Она снова попыталась наброситься на него с сумочкой, но и на этот раз ничего не вышло. — Да смотрите же! Вы порвали платье и сорочку и сейчас попросту показываете Бентли голый зад!

Адриана в ужасе ахнула, только сейчас ощутив подозрительный холодок, бегущий по спине, завела руку за спину. Увы, Колтон оказался прав!

Изогнувшись, она попробовала поймать подол юбки, совсем как резвый щенок, гоняющийся за собственным хвостом.

Бентли делал героические усилия игнорировать происходящее и даже закрыл глаза ладонью, но приглушенный смех свидетельствовал о том, что он стал невольным свидетелем унижения Адрианы.

Та окончательно вышла из себя и, не обращая внимания на мужчин, повернулась и направилась к дому. Ей все равно! Тем более что Колтон видел ее голой, и не однажды!

Но не успела она сделать и нескольких шагов, как вновь оказалась лицом к лицу с маркизом. Тот обогнал ее и, подбоченившись, загородил дорогу.

Адриана со вздохом обернулась.

— Бентли, вы знаете, что ваш хозяин раздражает меня? Кучер осторожно растопырил толстые пальцы, дабы не слишком смущать леди.

— Ну… ну… может, не совсем, миледи.

— Ваш хозяин ведет себя очень глупо! Если он хоть немного вам дорог, тащите его в карету, прежде чем я принесу ружье! И тогда пусть не просит пощады!

— Да, миледи, — пробормотал Бентли, решив, что не стоит игнорировать ее угрозы: слишком хорошо он знал, на что способна леди Адриана. В детстве она даже ухитрилась подбить глаз нынешнему хозяину! Кажется, все повторяется!

Кучер сполз с козел и, просеменив к хозяину, спросил, деликатно отводя глаза от разорванного платья:

— Милорд, не думаете, что нам лучше уехать? Ее светлость, кажется, недовольны. Может, приедете, когда она немного успокоится…

— Дьявол! Бентли, это не ваше дело! — прорычал Колтон. — Немедленно вернитесь на место!

— Не ругайте его! — вскрикнула Адриана, снова размахнувшись. На этот раз угол ридикюля попал прямо в глаз Колтону. Тот охнул от боли.

— Что тут происходит? — прогремел мужской голос с переднего крыльца.

Пока Колтон прижимал ладонь к поврежденному глазу, Адриана бросилась в объятия отца, уткнулась лицом в его грудь и разрыдалась.

Джайлз смерил молодого человека грозным взглядом.

— Сэр, если вы каким-то образом обидели мою дочь, позвольте заверить, что маркиз вы или нет, а горько пожалеете об этом!

Колтон пытался сморгнуть слезы.

— Лорд Джайлз, ваша дочь целый час молола всякий вздор, из которого я только и смог заключить, что она винит в чем-то меня. Клянусь, что все это время я относился к ней с глубочайшим почтением и ничем не оскорбил.

Адриана судорожно схватилась за лацканы отцовского бархатного халата.

— Папа, пожалуйста, пусть он уедет!

— Он обидел тебя, дитя мое?

— Нет, папа, даже не прикоснулся! Джайлз, прижав ко лбу дрожащую руку, облегченно вздохнул. После выходки Роджера он стал очень подозрительным.

— В таком случае, дочь моя, что сделал этот человек?

— Абсолютно ничего, папа. Он вел себя безупречно… Колтон, по-прежнему закрывая один глаз ладонью, пренебрежительно отмахнулся:

— Ну, теперь, милорд, вы, возможно, видите, что я…

— Он хочет меня не больше, чем шестнадцать лет назад, — всхлипнула Адриана.

— Это неправда! — перебил Колтон. — Я хочу ее и готов…

Он вовремя осекся, дивясь тому, что сделала с ним эта девчонка! Да он едва не признался, что готов бежать к алтарю! Неужели у него совершенно не осталось воли?

— Пожалуйста, папа, — промурлыкала Адриана, теребя рукав его халата. — Давай пойдем в дом. Я больше вообще не желаю говорить о контракте! Если лорд Райордан все еще хочет жениться на мне, я согласна!

— Ни за что на свете! — заревел Колтон, к величайшему изумлению Джайлза. — У меня есть кое-какие права!

Джайлз умоляюще выставил вперед руки, в надежде успокоить разъяренного маркиза. Он никогда еще не видел Колтона в таком гневе. Может, Адриана и вправду ему небезразлична!

— Думаю, мы все уладим позднее, милорд, после того как вы и Адриана все хорошенько обдумаете. Сейчас моя дочь расстроена и не способна думать связно. Дайте ей день-другой прийти в себя, и мы снова потолкуем на эту тему.

Колтон замялся, стремясь все выяснить немедленно, пока Адриана не выкинула чего-то такого, о чем они потом оба пожалеют. Саманта сообщила ему о слухах, касавшихся Райордана. Теперь же, после того как Адриана пообещала принять его предложение, Колтон сгорал от ревности. Из всех поклонников девушки больше всего он боялся Райордана. Только заключенный отцом контракт давал ему преимущество над будущим герцогом, и теперь он будет спорить, пока не посинеет, прежде чем позволит Адриане разорвать соглашение. Как бы он ни восхищался Кендриком, тот, вне всякого сомнения, станет его злейшим врагом, если дело дойдет до борьбы за Адриану.

— Лорд Джайлз, вы еще не выслушали моего истолкования случившегося, и я почтительно умоляю поговорить сначала со мной, прежде чем склониться в пользу Райордана. Неужели у меня меньше прав, чем у него?

— Я выслушаю вас, — решил Джайлз. — В этом будьте уверены. Но прошу дать мне время объясниться с моей дочерью и понять, что она имеет против вас. Я не отдам ее другому, пока не представлю вам возможность изложить свои просьбы и жалобы.

Хотя Колтон не желал уезжать, углом здорового глаза он видел, что Бентли отчаянно машет руками.

— Хорошо, — сдался он, кланяясь. — Как скажете.

Усевшись в ландо, он молча наблюдал, как Джайлз ведет дочь к крыльцу. Дверь за ними закрылась, и Колтону вдруг показалось, что ухаживанию, из-за которого он так мучился последние два с лишним месяца, положен конец. Пустота в груди лучше всяких слов говорила о том, что он так же не может жить без Адрианы, как без собственного сердца.

Лошади тронулись. Но Колтон, ничего не замечая, пристально смотрел в темноту.