Несчастный случай

ЭПИЛОГ

Шесть недель спустя Рейни Коннер сидела сгорбившись за столом в своей квартире на восьмом этаже, без особой надежды стараясь найти общий язык с компьютером и то и дело поглядывая на телефон. Проклятый аппарат не издавал ни звука. Молчал несколько дней. И она уже начинала потихоньку ненавидеть его.

Рейни сняла трубку.

— Ну, что вы хотите, длинные гудки?

Она положила трубку. Перевела взгляд на экран. Он не предложил ничего такого, что могло бы улучшить настроение.

Куинси заплатил. Она кричала, шумела, устраивала сцены. Потом, когда оба сошлись на том, что получилось неплохо, Рейни приняла чек. Девушке надо что-то есть, и все эти полеты туда и обратно через всю страну изрядно облегчили ее кредитную карточку. Контора «Коннер инвестигейшнс» должна приносить прибыль. Прибыли хватило на семь дней. Потом снова начались полеты в Виргинию. Она убеждала себя, что на то есть веские причины.

Сначала Рейни помогала Куинси закончить дело Альберта Монтгомери. Агент наконец-то признал, что два с половиной года назад к нему действительно обратился многоуважаемый, доктор Маркус Эндрюс. Профессор хотел отомстить Куинси. Его жена, Эмили, пригласила Куинси в качестве эксперта на судебное слушание по ее иску в отношении бывшего супруга. Мнение Куинси склонило судью к принятию решения, в соответствии с которым Эндрюс навсегда лишался возможности видеть детей. Хотя то дело и не было совсем уж рядовым, Куинси давно его не вспоминал, а имя Эндрюс, будучи вполне обычным, не вызвало у него никаких ассоциаций, когда, спустя много лет, Кимберли стала рассказывать о своем почтенном университетском профессоре.

По иронии судьбы Бетти всегда думала, что главная опасность для семьи может быть связана с карьерой Куинси в ФБР. Никто из них и не представлял, что целители душевнобольных тоже сталкиваются с опасностью в лице неуравновешенных пациентов и беспокойных семей.

Занимаясь исследованиями среди заключенных, доктор Эндрюс несколько раз встречался с Мигелем Санчесом. Вникая в дело серийного убийцы и знакомясь с привлекавшимися к расследованию офицерами, он уяснил роль в нем агента Монтгомери и понял, что наткнулся на человека, возможно, ненавидящего Куинси так же сильно, как он сам. Профессор выследил Монтгомери в Виргинии и однажды за обедом, после нескольких кружек пива, изложил ему свою проблему. Тогда же они решили объединить усилия в стремлении к мести.

С тех пор Монтгомери играл роль поставщика конфиденциальной информации. Сначала он помог сообщнику понять принципы работы ФБР. Что бывает, если какой-либо агент оказывается в опасной ситуации? Если появляется угроза его семье? Насколько быстро Бюро проверяет прошлые дела? Что будет, если агент попадает под подозрение?

Теперь Монтгомери увязал все глубже. Он познакомил Эндрюса с Амандой. Помог раздобыть бумагу, которой пользовался Куинси. Совершил нападение на Гленду Родман — ненависть переросла в безумие.

Девять месяцев назад в базе данных исправительных учреждений Орегона Монтгомери отыскал кандидата на роль отца Рейни. Ронни Доусон действительно существовал. Он попал в тюрьму в подходящее время и также в подходящее время вышел на свободу. Следователи обнаружили престарелого мужчину ростом в пять футов два дюйма, с рыжими волосами, который никогда в жизни не слышал о Молли Коннер и был донельзя потрясен тем фактом что некто сделал крупное пожертвование в избирательный фонд окружного прокурора от его имени.

Что легко приходит, то легко уходит. Три дня Рейни чувствовала себя немного обалдевшей, а потом рассталась с иллюзией без особых переживаний. Трудно тосковать по тому чего никогда не имел, а что касается мечты, то она-то ведь осталась. У нее был отец. Где-то там. Кто знает…

Карл Миц тоже реально существовал и оказался как выяснилось за ленчем, по-настоящему хорошим адвокатом и приятным парнем. Он тоже попал в поле зрения Монтгомери, который узнал номер его карточки социального страхования, девичью фамилию матери и дату рождения. Остальное не составляло большого труда.

Рейни поняла, что утратила веру в добрый электронный век, и уже на следующий день заказала копию отчета о кредитных операциях. Вскоре она поймала себя на том, что проверяет ее чуть ли не ежечасно.

Альберт Монтгомери не дотянул до суда. Очевидно, Эндрюс приберег подарок и для сообщника: цианид содержался в средстве от давления, которое по просьбе Монтгомери принес ему из дома один сердобольный агент. Вскоре после последней встречи с Куинси Альберт открыл пузырек. Запах горького миндаля почувствовал и охранник. Он подбежал к арестованному, но тот уже успел проглотить половину содержимого. Спустя шестьдесят секунд ему уже не надо было забивать голову мыслями о том, как жить с самим собой дальше.

Для Куинси и Кимберли все оказалось не столь легко. После случившегося Кимберли провела сорок восемь часов в больнице — у нее оказалась сломана рука и обнаружилось серьезное сотрясение мозга. К счастью, молодой и крепкий организм быстро оправился от ран. Точнее, от ран физических. Куинси попытался убедить дочь вернуться вместе с ним в Виргинию, но девушка упрямо стремилась в Нью-Йорк. В свою квартиру. К своим занятиям. К повседневным делам. К своей жизни. На протяжении первой недели Куинси и Рейни звонили ей каждый день. Это так «понравилось» Кимберли, что она сменила номер. Независимый человек, как знала Рейни из собственного опыта, должен сам во всем разобраться и сам принять решение.

Спустя три недели после самоубийства Монтгомери полиция Филадельфии получила наконец заключение специалистов, анализировавших найденную на месте преступления записку, и попыталась арестовать Куинси по обвинению в совершенном с особой жестокостью убийстве бывшей жены.

Конечно, Рейни не могла не вернуться по такому случаю в Виргинию. Она накричала на детективов, накричала на окружного прокурора и вообще изрядно попортила всем нервы. В конце концов Гленде Родман удалось убедить прокурора переслать улику в лабораторию ФБР, где другие эксперты быстро обнаружили присутствие классических признаков подделки. Куинси поблагодарил Рейни за участие. Гленда получила повышение.

Рейни опять вернулась в Портленд. У нее свои дела, а Куинси еще предстояло дожидаться окончания расследования и искать подход к дочери. Конечно, они общались по телефону. Рейни говорила, что понимает, какие у него проблемы. Старалась проявлять сочувствие, находила слова поддержки и вообще ничего не требовала. Раз он не может быть здесь, то она будет там. Такими и должны быть отношения между взрослыми, зрелыми людьми. Иногда Рейни казалось, что если она станет еще чуть более уравновешенной, то просто побьет кого-нибудь.

Двумя неделями раньше рыболовное судно, промышлявшее у берегов Мэриленда, поймало в свои сети тело Абрахама Куинси. Ранее Монтгомери уже рассказал, что по приказу Эндрюса привязал к телу груз и сбросил на глубине, чтобы его никогда не нашли. Он хотел, чтобы судьба отца осталась для Куинси вечной загадкой и вечной мукой: пусть думает, что его отец, может быть, еще жив и ждет сына… Но даже Эндрюс не мог контролировать судьбу. Рыбаки оказались в нужном месте. Сети вытащили тело. Абрахам Куинси был найден.

Рейни узнала об этом от Кимберли, которая позвонила по телефону. Девушка говорила спокойно и тихо, словно уставшая от жизни старуха. Они собирались устроить небольшую семейную церемонию. Может быть, Рейни прилетит?

Рейни купила билет в Виргинию. А потом стала ждать звонка от Куинси. Ждать, ждать, ждать… В конце концов сама сняла трубку. Он не перезвонил.

Рейни решила, что с нее хватит. Она поехала в аэропорт предъявила просроченный на два дня билет, сослалась на семейные проблемы и взошла на борт. Через восемь часов она постучала в дверь дома Куинси. Он открыл. Изумление растопило напряжение, которое потом сменилось благодарностью. В конце концов они очутились в постели. Рейни решила, что теперь может соблазнить и телеграфный столб.

Потом они отправились в Арлингтон и просто посидели у могил Мэнди и Бетти. Они не разговаривали. Вообще ничего не делали. Просто сидели, пока солнце не стало садиться, а ветер не принес холодок. На обратном пути, в машине, Куинси держал ее за руку. Интересно, Рейни прожила тридцать два года, а ее так никто и не держал за руку. Потом он открыл перед ней дверь, и у нее вдруг защемило в груди. Ей захотелось прикоснуться к нему. Впустить его в себя. Обхватить ногами его бедра и держать крепко-крепко.

Но вместо этого Рейни легла в постель совершенно измученная и еще долго лежала без сна, поглаживая морщины на его лице, те, которые не разглаживались даже тогда, когда он спал. Она дотрагивалась до словно посыпанных солью волос, до шрамов на его груди. А потом поняла. Всё. Самую главную тайну жизни. Почему люди стремятся друг к другу и образуют семьи. Почему маленькие слонята упрямо тащатся через иссушенную зноем пустыню. Почему люди воюют, смеются, негодуют и любят. Почему они — в конце концов — остаются.

Потому что когда больно, то лучше, чтобы больно было вместе с ним. Потому что когда злишься, то лучше злиться вместе с ним. Потому что когда грустно, лучше грустить рядом с ним. И черт возьми, ей не хотелось снова садиться в самолет. Как глупо. Они взрослые и независимые люди, у каждого своя работа, к тому же есть ведь телефон, и будь она проклята, если когда-нибудь захочет вернуться.

Рейни осталась на похороны. Она держала Куинси за руку. Поглаживала по плечу плачущую Кимберли. Познакомилась с их родственниками и была необычайно мила со всеми. И они вернулись в дом Куинси и вошли в него, как люди, которые никогда в жизни не прикасались друг к другу и уже никогда этого не сделают.

Утром в понедельник Куинси отвез Рейни в аэропорт. У нее снова сдавило грудь.

— Я позвоню, — сказал Куинси. Она кивнула.

— Скоро, — добавил он. Она кивнула.

— Извини, Рейни. Мне очень жаль.

И она снова кивнула, хотя вовсе не была уверена в том, что ему чего-то жаль.

Рейни вернулась в Портленд. Пять дней, шесть часов и тридцать две минуты назад. Телефон звонил. Но когда Рейни снимала трубку, то слышала другие голоса.

— Я не могу быть уравновешенной вечно, — сказала она компьютеру. — Это, знаешь ли, не мой стиль. Разве должны женщины ради мужчин отказываться от всего? Раньше я была диковатой, беспокойной и упрямой, и ему хотелось узнать меня получше. Теперь, когда я искренне стараюсь быть зрелым, полезным членом общества, его как волной смыло. С одной стороны, у него жуткий стресс. С другой — это просто хамство.

Компьютер не ответил. Рейни нахмурилась.

— Думаешь, это из-за того, что я против нежностей? Может быть, если бы я назвала его жеребчиком…

Звонок. Она вскинула голову и посмотрела на монитор охранной системы. У двери стоял мужчина. В обычной одежде. Но она узнала бы его в чем угодно по припорошенным сединой волосам.

— Черт! Почему он никогда не оставляет мне времени принять душ!

Ладно, душ подождет. Она впустила его в дом, метнулась в кухню, торопливо умылась. Хорошо хоть, что есть дезодорант. Он позвонил в дверь в тот момент, когда она натягивала чистую белую рубашку.

— Привет, Рейни.

Она стояла и смотрела на него. Он выглядел совсем неплохо. Для Куинси. Немного скован, слегка излишне щеголеват, чуть больше, чем нужно, серьезен — как же, весь мир на его плечах. Но зато брюки цвета хаки, синяя рубашка с открытым воротом. Впервые за много недель Рейни видела его не в костюме.

— Привет, — сказала она, открывая дверь чуть пошире.

— Можно войти?

— Такое уже случалось.

Рейни отступила в сторону. Старший специальный агент явно что-то задумал. Он прошел прямо в гостиную, где сразу же принялся расхаживать взад-вперед, тогда как она кусала губу в сторонке. Шесть дней назад они были близки. Почему же теперь чувствовали себя чужими?

— Я собирался позвонить.

— Угу.

— Но не позвонил. Извини. — Он помолчал. — Не знал, с чего начать.

— «Привет» не такое уж плохое начало. Некоторым нравится добавлять «Как дела?». По крайней мере лучше, чем мертвое молчание.

Она улыбнулась.

— Ты сумасшедшая.

— Еще нет, но идет к тому. Он моргнул.

— Ты была так внимательна…

— О Боже! Ты для этого сюда прилетел? Сказать, что все кончено?

Он перестал расхаживать по комнате и озадаченно посмотрел на нее.

— Думаю, что нет.

— Ты так думаешь? И что же это значит? Я спросила: собираешься ли ты порвать со мной? Если нет, то, Бога ради, так и скажи! Определенно.

— Нет. Определенно.

— Пять дней, шесть часов и тридцать семь минут!

— Что?

— Столько времени прошло с тех пор, как ты обещал позвонить. Нет-нет, я ничего не считаю. — Рейни развела руками. — Господи, я превратилась в одну из женщин, которые вечно ждут у телефона. Я торжественно обещала себе, что никогда не стану покорно ждущей у телефона дурой. Посмотри, что ты со мной сделал. Не стыдно?

— Рейни, клянусь, у меня и в мыслях этого не было. Поверь, когда ты прилетела на прошлой неделе, я был совершенно счастлив. Я… мне никто не был так нужен, как ты. Когда я отвозил тебя в аэропорт, то чувствовал, что не хочу с тобой расставаться. А потом представил, как это будет: поездки в аэропорт, радость от того, что мы вместе, отчаяние после расставания, попытки стать парой, но при этом жить врозь… И честно говоря, я подумал, что уже староват для такой ерунды. Меня ведь почти ничто не радует. У меня почти ничего не осталось. Почему я повез тебя в аэропорт?

— Потому что у меня был билет?

Куинси вздохнул. Она видела следы усталости под его глазами. Он стоял слишком далеко, их разделяла пропасть, и у нее не было сил преодолеть этот провал. Он еще не все сказал. Вот в чем была проблема. Он сказал хорошее, а значит, то, что осталось…

— Я больше не агент ФБР, — негромко сообщил Куинси. — Подал в отставку два дня назад.

— Не может быть.

Рейни даже покачнулась. Она удивилась бы куда меньше, если бы он заявил, что умеет летать.

— Решил начать жизнь заново. Кимберли вернулась в университет и утверждает, что у нее все в порядке. Это означает, что ей нужна помощь. И пусть она слишком упряма, чтобы позволить мне держать ее за руку, ей станет намного легче, если она будет знать, что я рядом и всегда могу уделить ей время. Что я не на операции. Что мне ничто не угрожает. Что мне не надо мчаться на работу, как раньше. Что я близко. Например, где-нибудь в Нью-Йорке. Где-то неподалеку от университета. Где-то, куда она может заскочить на обед или просто поболтать, если захочется. Сниму офис, начну самостоятельный бизнес, стану независимым консультантом.

— Составление психологических профилей на заказ? Куинси улыбнулся:

— Ты удивишься, когда узнаешь, как много моих бывших коллег ушли со службы, чтобы стать консультантами. Выбирай дела по вкусу, сам определяй рабочее время, не обращай внимания на политику, потому что все это уже не твои проблемы. Хороший план. Но есть одна неувязка.

Рейни настороженно посмотрела на него:

— Ты меня зацепил. Какая неувязка?

— Мне нужен партнер.

— И ты явился сюда, чтобы сообщить, что намерен предложить эту работу Гленде? Он закатил глаза:

— Нет. Я проделал весь этот путь, чтобы предложить это место тебе. Со всеми сопутствующими выгодами и преимуществами.

— Что? — Рейни не только не успокоилась, но совсем наоборот. — Пять дней, шесть часов и тридцать семь минут, чтобы предложить мне это? Обещаешь привести в порядок мои зубы?

Похоже, ему стало немного не по себе.

— Ну, мы же еще толком не начали. Рейни надвинулась на него. Глаза ее сузились и превратились в щелочки. Указательный палец пронзал воздух.

— Что ты собираешься делать, Куинси?

— Наверное, увернуться от твоего пальца.

— Ты пересекаешь страну, являешься ко мне в дом и предлагаешь работу? Разве я похожа на женщину, которой нужен такой босс, как ты?

— Не босс, — тут же возразил он. — Нет, не настолько же я туп. Я сказал, что мне нужен партнер. И я именно это имею в виду.

— Это деловое соглашение! Пять дней, шесть часов и тридцать семь минут! Мне не нужно деловое соглашение. Не для того я за шесть недель трижды летала через всю страну, чтобы заключить деловое соглашение. Не для того ложилась с тобой в постель, чтобы заключить деловое соглашение. Да поможет мне Бог, Куинси…

— Я тебя люблю.

— Что? — Она осеклась. Палец повис в воздухе.

— Рейни, я тебя люблю. Ты даже не знаешь, сколько раз я говорил тебе это, когда ты засыпала или выходила из комнаты. Я не знал, готова ли ты, или, может быть, не знал, готов ли я. Но я люблю тебя. Мне нужно остаться на Восточном побережье ради дочери, но я не хочу больше отвозить тебя в аэропорт.

— О…

— Тебе не кажется, что пора сказать что-то другое?

— Кажется.

— Ты заставляешь меня нервничать.

— Такая уж я вредная. Ты заставил меня прождать пять дней…

— Будешь брать то, с чем можешь справиться. Ничего скучного или слишком легкого. Ты и сама знаешь, как там, в моем мире. Я так долго ждал, Рейни. Мне так хочется счастья. Я наделал кучу ошибок и хочу обойтись теперь без них. И еще хочу стать лучше рядом с тобой.

Рейни вздохнула. Грудь снова сдавило. Так вот в чем все дело.

Она подалась вперед и обняла его за шею:

— Эй, Куинси. Я тоже тебя люблю.