Несекретные материалы

Глава седьмая

На следующее утро сперва поехала домой к глупой Кате и опустила в ее почтовый ящик конверт с деньгами, изъятыми у лже-Базиля. Потом решила заняться Соней Роговой. Дама, составившая Майе протекцию, совершенно мне не понравилась. Надо же, просто подставила подругу, к тому же абсолютно нищую. Выглядело это очень некрасиво, так как сама мадам Рогова, судя по всему, более чем обеспечена. Адрес, который дала Колосова, привел на окраину Москвы, почти в предместье, к красивому двухэтажному дому, обнесенному довольно высоким забором.

Притормозив недалеко от ворот, я закурила и решила подумать, как лучше представиться даме, но тут створки ворот разъехались, выпуская роскошный красный «Мерседес». За рулем горделиво восседала платиновая блондинка лет тридцати.

– Софья Николаевна, – донесся истошный крик со двора, – сумочку забыли.

«Мерседес» притормозил. Женщина приоткрыла дверь. Размахивая небольшим кожаным сундучком, к ней со всех ног бежала девушка в синем платье и белом фартуке.

– Давай, – процедила сквозь зубы хозяйка и завела мотор.

Не задумываясь, я последовала за ней. Посмотрю, куда милейшая Софья Николаевна отправится, авось придумаю, как к ней подкатиться.

Целый день я убила на слежку за объектом. Оказалось – легче легкого. Ездила дама медленно и аккуратно, никаких длинных концов не делала, крутилась в основном в центре. Сначала посетила довольно дорогую парикмахерскую, потом зарулила во французскую кондитерскую и выпорхнула оттуда с коробочкой пирожных, следом отправилась в Глаголевский переулок и запарковалась у небольшого светло-розового домика постройки начала века.

Потекли томительные минуты ожидания. Примерно через два часа мне надоело бесцельно скучать, и я вылезла во двор.

Было холодно, но солнечно, и на скамеечке пристроилась закутанная в кучу шарфов бабка с коляской. Я уселась рядом. Старуха неодобрительно покосилась на пачку «Голуаз» и проворчала:

– Что за мода пошла! Мужики дымят, и бабы туда же, просто противно.

Я быстренько спрятала обруганные сигареты и миролюбиво заметила, ткнув пальцем в вызывающе шикарный «Мерседес»:

– Красивая машина, наверное, очень дорогая!

– А это знаешь чья? – неожиданно оживилась бабка. – К Лешке Гаврюшину полюбовница ездит.

– Да ну! – подстегнула я сплетницу. – Не может быть!

– Вот и я так думала! – торжествующе воскликнула старуха. – Ему-то всего ничего, только-только восемнадцать исполнилось, а ей небось сороковник катит, хотя, конечно, молодую изображает. Юбочка до пупа, сапожки белые, сиськи из выреза вывалит и ковыляет на каблучищах. Тут бабы говорят, вроде она его от армии отмазала, благодарит теперь, как умеет.

– И часто встречаются?

– Да, считай, каждый день, как по часам. Только к трем ходики подберутся, она уж тут, а в пять уедет.

Я поглядела на часы – 16.50.

– Во-во, гляди, – оживилась информаторша, – сейчас прощеваться начнут.

Из подъезда вышла парочка. Уже знакомая мне Софья Николаевна и молодой парень атлетического сложения. Несмотря на холод, он щеголял в одной рубашке с короткими рукавами. Небось хотел продемонстрировать внушительные бицепсы. А посмотреть было на что. Фигура Ромео напоминала перевернутый треугольник – широкие плечи и узкие бедра. Красивые белокурые волосы, наверное, шелковистые на ощупь, венчали голову, лицо с правильными, но какими-то аморфными чертами. Словом, парнишка хорош, как мыльная обертка.

Аккуратно поддерживая Софью Николаевну под локоток, он подвел ее к машине и бережно помог открыть дверь. Засим последовал страстный поцелуй. Мы с бабкой глядели во все глаза. Парочка не обращала на нас никакого внимания. Наконец Гаврюшин с видимым усилием оторвал от себя любовницу и запихнул дамочку в авто. Соня высунула в окошко левую руку, и Леня принялся обцеловывать поданную длань. Наконец заурчал мотор, и дама уехала.

Я постояла секунду в раздумье. Адрес Роговой известен, всегда успею ее потрясти. Может, сначала попугать этого страстного принца, узнать побольше о Соне из третьих рук! Мальчишка тем временем исчез в подъезде, я понеслась за ним. На втором этаже он дернул дверь, и в этот момент я вкрадчиво прочирикала:

– Господин Гаврюшин, уделите пару минут…

От неожиданности парнишка чуть не заорал, но удержался и промямлил:

– Вам чего? Вы кто?

Я усмехнулась:

– Трудно объяснить, скажем, представитель семьи Сони Роговой.

Мальчишка изменился в лице и прошептал:

– Вы ее мать?

Сильнее меня еще никогда не оскорбляли! Мать этой крашеной кошки?! Да я выгляжу, как ее младшая сестра! Либо у Казановы от страха крыша поехала, либо на лестнице слишком темно.

– Нет, – довольно резко сообщила я, – с другой стороны, родственница супруга.

– Ужас! – пролепетал красавчик, не попадая дрожащими руками в карман. – От мужа!

– А вы не знаете, что Соня замужем?

– Нет, то есть да, вернее, нет, – начал отбиваться бедолага.

Красивое, несколько апатичное лицо покрыли бисеринки пота, роскошные карие глаза с поволокой бегали по сторонам. Маруся называет подобных людей коротко и емко – слизень.

– Детка, – тихо сказала я, – не следует так пугаться, не сделаю ничего плохого, только поговорим по душам, и все…

Теперь мальчишка не мог воткнуть ключ в замочную скважину. Я отобрала у него связочку и мигом отперла квартиру.

В прихожей стояла звенящая тишина.

– Один живешь?

Парень кивнул, и мы вошли в довольно большую комнату. Обстановка впечатляла – этакая смесь восточного базара, музея дворянского быта и борделя в Жмеринке. Все устлано коврами, юрта кочевника, да и только. С потолка свешивается слишком большая для такого помещения бронзовая люстра. Роскошная темно-зеленая кожаная мебель, низенький журнальный столик, огромный телевизор «Сони», видик, куча кассет и гора журналов «Семен».

– Там что? – спросила я, ткнув пальцем в черную дверь.

– Спальня, – проблеял Леня.

Желая убедиться, что мы одни, я толкнула створку двери и онемела.

Всю площадь занимала огромная круглая кровать с роскошным кружевным бельем. Стены темно-фиолетовые, в потолок вделано зеркало. Пол затянут белым ковром с километровым ворсом. На подушке спит ангорская кошка в голубом ошейнике.

– Красиво живешь!

– Соня ремонт сделала, – принялся оправдываться Леня.

Не обращая внимания на его лепет, я исследовала набитую парфюмерией и косметикой ванную и вошла в кухню.

Похоже, Рогова не жалела денег на любовника.

– Ну, рассказывай, – велела я, усаживаясь на бархатный кухонный стул.

– Что?

– Все, где познакомились…

– Зачем это? – неожиданно решил сопротивляться парнишка. Очевидно, придя домой, он успокоился и осмелел.

– Знаешь, кто муж Сони?

Леня кивнул.

– Назови место работы!

– Зачем?

– Хочу проверить, правильные ли у тебя сведения.

– Сергей Николаевич Рогов – владелец «Монобанка».

Мысленно я присвистнула, надеюсь, Леня не врет.

– Правильно, значит, понимаешь, что проблем с деньгами у него нет?

– И ежу ясно, – хмыкнул Гаврюшин.

– Вот теперь и расскажи все про вас с Сонечкой.

– Зачем?

Удивительно скудная речь, знает только один вопрос.

– Затем, что Сергей Николаевич Рогов хочет знать, с кем жена проводит время.

– Так он в курсе? – обомлел Гаврюшин.

– В курсе, в курсе, – успокоила я его, – самому недосуг Сонечке мужское внимание оказывать, вот и смотрит сквозь пальцы на ее фортеля. Но при этом хочет быть уверен, что любовник аккуратный, чистоплотный, из хорошей семьи.

– Но она так боится, что муж узнает, мы даже никуда не ходим вместе, – пробормотал Леня.

– А ей и говорить не надо, пусть боится, а тебе, Ленечка, за молчание и хорошее поведение Сергей Николаевич в жизни поможет. Он меня специально нанимает для таких целей. Ты ведь у Сонечки не первый. Давай, котеночек, рассказывай все, будь умницей.

Глупый Гаврюшин вздохнул и принялся изливать душу. Лет ему всего ничего – только-только восемнадцать стукнуло, а с Соней познакомился год назад на соревнованиях. Госпожа Рогова, явно неравнодушная к красивому мужскому телу, посещала состязания по бодибилдингу. А Леня успешно выступал во всяких таких шоу. Он с четырнадцати лет только и делал, что качался, и вылетел из школы, будучи в девятом классе. При великолепно развитом теле обладал полным отсутствием умственных способностей.

Жил Ленечка до шестнадцати лет с родителями, самозабвенными пьяницами. Но накануне его семнадцатилетия папашка с мамашкой выпили какой-то дряни – дешевой фальшивой водки – и к утру тихо скончались. Леня похоронил родителей, даже устроил небольшие поминки, пригласил соседей, но горевать особо не горевал. Его жизнь после смерти пьянчуг стала только лучше. Денег, правда, хватало в обрез. Несколько раз снимался в рекламе мужского нижнего белья, оторвал две награды на конкурсах культуристов и весьма успешно работал «манекеном» в доме моделей. Пить юноша даже не начинал, впрочем, курить тоже. Он трепетно относился к своему здоровью, ел по часам, тщательно высчитывая нужное соотношение белков, жиров и углеводов. Чтобы росла мышечная масса, следует отлично питаться, но при этом есть риск растолстеть. Короче, день у него был занят под завязку, и тут появилась Соня.

Стояла зима, на женщине красовалась серенькая невзрачная шубка, как показалось простоватому Лене, из меха кролика. Позднее провожавшие женщину завистливыми вздохами «вешалки» пояснили парню, что манто из шиншиллы и стоит целое состояние.

Сонечка небрежно бросила шубейку на стул и осталась в крохотной мини-юбочке и обтягивающей кофточке. Переодевавшийся в одной с Гаврюшиным комнате опытный Семен Жезлов немедленно испарился.

Короче, они поехали вместе к Лене домой. Сонечка брезгливо поморщилась при виде обшарпанной квартиры и уронила:

– Надо сделать ремонт.

Буквально на следующий день прибыли мастера, превратившие неказистые комнатенки в хоромы. Следом привезли новую мебель. Соня быстро решила все проблемы. Каким-то образом ей удалось сделать любовнику белый билет. Леня сменил гардероб, завел парикмахера, начал делать маникюр и педикюр, стал читать книгу «Эротические фантазии». Любовница платила за все, от Лени требовалось только одно – быть дома в определенные часы в боевой форме. Как он проводит остальное время суток, ее не интересовало. Соня никогда не выводила свое сокровище в свет, объясняя такое поведение патологической ревностью мужа.

– Он у меня как собака на сене, – призналась она как-то раз, – и сам не может, и другим не разрешает. А я женщина страстная, темпераментная…

Что правда, то правда. В постели госпожа Рогова пылала, как пожар в торфянике. В голову ей приходили удивительные фантазии, и Леня забросил все эротические книжки. О таком, что умела эта дама, в них просто не писали. Иногда после бурных объятий Сонечка потягивалась, как сытая кошка, и рассуждала:

– Конечно, Леник, ты хорош необычайно и в постели не спишь, но ведь поговорить-то нам не о чем. Скоро надоешь.

Гаврюшин принимался тогда целовать женщину и уверять в своей любви.

– Не бойся, – смеялась циничная Соня, – ты у меня не первый и не последний, я всех своих мужиков потом хорошо пристраиваю.

Соня никогда не оставалась на ночь, даже когда супруг уезжал. Леня, включая телевизор, часто слышал, что Рогов отправился то в Англию, то во Францию…

– Рада бы у тебя переночевать, – вздыхала Соня, – оттянулись бы на полную катушку, да муж экономку нанял, Эсфирь Григорьевну. Так вот она за мной следит и все ему докладывает, где была, куда ездила, когда вернулась. Сергей первую жену, Маринку, знаешь как выставил? Голой и босой, как пришла. А мне этого совершенно не хочется, тем более что он уже в возрасте, шестьдесят пятый катит, вполне могу обеспеченной вдовой остаться, мне-то всего тридцать…

Выслушав откровения мальчишки, я, весьма довольная, покатила в Ложкино. Что ж, теперь знаю, чем прижать любвеобильную даму Софью Николаевну!

И в столовой, и в гостиной стояла тишина. Интересно, куда все подевались? Я пошла на второй этаж, толкнула дверь кабинета и обомлела. Комната набита детьми. Пять девочек, шесть мальчиков. На стене, между книжными стеллажами прикреплена доска. Возле нее стоит как всегда встрепанный Миша с выпачканным мелом лбом.

– На этой стадии понятно? – спросил мужчина.

– Да, – хором ответили ребята.

– Прекрасно, идем дальше. 7b в квадрате – 8с…

Ученики прилежно заскрипели ручками. Прямо перед доской восседал Хучик, казалось, мопс пытается понять основы алгебры.

Я тихонько прикрыла дверь и заглянула в комнату к Гале. Женщина лежала на кровати и читала «Люби меня вечно». Если и дальше так пойдет, ей останется одно – переживать чужие страсти. Ну надо же, живут в одном доме и, по-моему, даже не познакомились…

Во дворе хлопнула дверца машины – приехал усталый Кеша.

– Как дела? – спросила я, спускаясь в холл.

Аркаша оглядел груду кроссовок, ботинок, туфелек и со вздохом спросил:

– Опять гости?

– Марусенька привела сюда весь свой колледж, и Миша наверху, в кабинете, проводит занятие по математике…

– Ну-ну, – пробормотал Кеша.

В столовой он вяло поковырял вилкой рыбу и отодвинул почти нетронутое блюдо.

– Устал?

Сын поднял глаза.

– Чем больше работаю, тем больше убеждаюсь, что кругом полно идиотов. Вот сегодня появился новый клиент. Убийца, шестнадцать лет. Черта изображал.

– Кого? – не поняла я.

История произошла несколько дней назад в одном из спальных районов. Где-то около полуночи в квартиру восьмидесятилетней Анны Марковны Степашиной позвонил гость. Удивляясь столь позднему визиту, Анна Марковна доковыляла до двери, глянула в «глазок» и замерла. На скудно освещенной лестничной площадке стоял самый настоящий черт. Лицо нечистика было чернее ваксы, только поблескивали белки глаз. Острые рога угрожающе торчали на маленькой голове. В правой руке он держал вилы, в левой – длинный хвост с кисточкой на конце. Анна Марковна завыла от ужаса. Она была крайне религиозна, соблюдала посты, праздники, и явление черта испугало ее до крайности.

Омерзительный гость услышал вопль и прокричал:

– Открывай, Степашина, пришел по твою душу.

Затем раздался жуткий хохот. Анна Марковна грохнулась оземь. По счастью, этой ночью у старушки ночевал внук. Парень услышал крики, вышел в прихожую. Увидев валяющуюся на полу бабушку, внук глянул в «глазок» и тут же распахнул дверь. «Черт», не ожидавший такого, бросился к лифту, но внук, молодой крепкий мужчина, ухватил его за хвост и втащил в квартиру. Закрыв «посланца ада» в комнате, парень кинулся к бабке и обнаружил, что та мертва.

Вызванная милиция быстро установила личность «черта». Костя Сироткин, сосед Степашиной, шестнадцатилетний школьник. Анна Марковна без конца делала ему замечания. То курит на лестнице, то с приятелями стоит…

В конце концов, мальчишка решил отомстить противной бабке. Зная о ее религиозности, придумал костюм черта и начал выплясывать перед дверью.

– Ну не думал я, что она помрет, – ревел мальчишка, размазывая по лицу сопли пополам с сапожным кремом, – думал, просто испугается…

Однако убийство есть убийство, и мальца забрали в милицию. Родители кинулись в юридическую консультацию и обратились к Аркадию.

– И как прикажешь защищать такого идиота? – кипел сын. – Извините, не хотел? Сплошная глупость! Надо же, шестнадцать лет – и такой кретин!

В коридоре послышался шум, потом смех, дети явно собирались уходить. Вошел Миша, за ним как привязанный брел Хучик.

– Очень, очень любознательные молодые люди, – сообщил Миша, – к сожалению, в школе не слишком подробно объясняют, но я постарался внести ясность. Месячишко позанимаемся, и порядок. Можно чайку?

– Конечно, Мишенька, любименький, – закричала вбежавшая Машка, – еще пирожное съешь, мозгу сахар нужен.

– Спасибо, – пробормотал Миша и, вытащив из кармана какой-то листок, принялся быстро писать.

– Пойди позови Галю к ужину, – велела я.

Маруська скорчила рожу, но послушно потопала наверх. Кеша продолжал расковыривать рыбу, Миша писал, я молча пила чай.

Минут через пять в столовую вошла Галя. На этот раз она не надела грацию, и жирные складки явственно проступали под платьем.

– Садись около Миши, – велела я.

Девушка покорно устроилась на стуле.

– Миша, ешь, – строго велела Маня.

Мужчина, не глядя, протянул руку, ухватил крышку от масленки и понес ко рту.

– Да не это, – закричала Манюня, выдирая у него фарфоровую штучку, – вот что кусай!

И она сунула профессору под нос эклер.

– Ничего не понимаю, – вскрикнул Миша.

– А что тут понимать? – удивилась Маня. – Эклер как эклер!

– Не получается! – вновь воскликнул математик и сердито отодвинул листок. – Ерунда выходит!

– Вы лучше поужинайте, – вздохнул Кеша, – а то опять ночью на Банди наступите.

Я улыбнулась. Вчера профессор так увлекся, что не поел. Часа в три ночи на него напал жуткий голод, и он, не зажигая свет, двинулся на кухню, надеясь найти в холодильнике что-нибудь съестное.

Наш пит любит спать как раз на пороге. Ничего не подозревающий Миша со всего размаху наступил на его тонкий длинный хвост. Бандюша, не ожидавший нападения, заорал дурниной и, как водится, тут же описался. Математик, испугавшись не меньше, поскользнулся и упал в кухню… Проснувшаяся Зайка побежала вниз и обнаружила в, так сказать, пищеблоке копошащуюся кучу из человеческих ног и собачьих лап, сдобренную «ароматной» жидкостью.

– Вы правы, Кеша, – абсолютно серьезно заметил профессор и потянулся к рыбе.

– Мне кажется, здесь следует применить иной метод, – раздался робкий голос.

Все уставились на Галю. Женщина впервые заговорила сама, а не ответила на вопрос. Верещагина держала листок.

– Вот тут, – пробормотала она, – ошибка именно здесь!

Миша схватил бумажку. Черная и рыжая головы сблизились.

Мы с Кешей переглянулись.

– Простите, Галя, – осведомился сын, – а вы кто по профессии?

– Физик-теоретик, – ответила женщина, заливаясь краской.

– А ведь верно! – в ажиотаже закричал профессор. – Господи, как я не допер! Кстати, как вас зовут?..

Часов в одиннадцать, уже собираясь лечь в кровать, я заглянула в столовую. На ковре валялись исчерканные бумажки. Миша и Галя, тыча карандашом в очередной листок, ожесточенно спорили. Я, отметив, что они абсолютно одинаково крутят волосы, удовлетворенно вздохнула. Ну что ж, знакомство состоялось, подождем развития событий.