Неслучайная встреча

6

Эдит проснулась внезапно, словно от какого-то постороннего звука. Испуганно приподняв голову, она некоторое время настороженно прислушивалась. Но все было тихо, и она сомкнула веки, надеясь продолжить ночной отдых, но тут же ей припомнились события прошедшего дня и стало ясно, что сна уже не будет.

Ночь — такое время, когда каждый остается наедине с собой и нет смысла лукавить. Она несколько раз вздохнула, перевернулась с боку на бок, взбила подушку и затем призналась себе, что ее влечет к Мэтью гораздо сильнее, чем это позволительно невесте, собирающейся замуж за другого человека в самом ближайшем будущем.

Ей вспомнились все их встречи, одна за другой, начиная с той, самой первой, в поезде на Пилбем. Она с волнением заново припоминала совместную поездку к его отцу, их прогулки, разговоры, сказанные им слова, жесты, взгляды, разные мелочи, например, как она прищемила палец, раскрывая зонтик и он подул ей на больное место.

И, конечно, поцелуи… Надо быть честной — никогда Сесил не мог воспламенить ее своими поцелуями до такой степени, чтобы она захотела продолжения, как это сделал сегодня Мэтью. Поцелуи Сесила она воспринимала как должное, как неизбежный для жениха и невесты атрибут. Она знала Сесила с детства, и с ним всегда было просто.., а может быть, буднично?

Она настолько привыкла к нему, что могла быть с ним самой собой и не боялась показаться глупой или смешной… А может быть, проявляла в общении с ним лишь какую-то ограниченную часть своей натуры? До сих пор она считала, что любит Сесила… Впервые, замирая от собственной смелости, она усомнилась в этом.

Мэтью, а не Сесил стоял у нее сейчас перед глазами. Эдит вспоминала, как от его поцелуя у нее в ускоренном темпе побежала по жилам кровь, как в сладкой истоме таяло тело. Тикали часы, бежали минуты, а Эдит снова и снова, словно наяву, переживала небывалые ощущения. Ее губы пылали, она облизывала их, пытаясь ощутить вкус его губ. Тело трепетало, тосковало по его прикосновениям.

Сейчас Эдит была уверена, что если бы открылась дверь и в ее спальню вошел Мэтью, она бы не пошевелилась — делай что хочешь.

Она даже поймала себя на том, что эта мысль приводит ее в восторг, Что это значит? — спрашивала она себя. Может, я просто распущенная женщина, испорченная и порочная? Ведь я обещала быть женой Сесила, а сейчас с такой легкостью отодвигаю мысли о нем в самый дальний уголок сознания.

И меня даже не особенно волнует то, что он сегодня проводит вечер в обществе девушки из ночного клуба!

Мысли, обгоняя друг дружку, неслись вперед, одна смелее другой… А что было бы, если бы Сесил признался ей, что разлюбил ее и полюбил другую? Еще недели две назад это предположение привело бы Эдит в отчаяние. А теперь ей казалось, что она отнеслась бы к этому признанию с большим пониманием. А может быть, даже восприняла бы его с облегчением?

Эдит встала и прошла в кухню, чтобы выпить холодной воды, но вода ее не успокоила.

Перед ней вставали картины, одна невероятнее другой… Сесил находит другую девушку и вполне с ней счастлив. Мэтью приглашает ее встретиться и объясняется ей в любви, она остается у него на ночь…

Дальше Эдит не отваживалась думать, только предвкушала нечто захватывающее, восхитительное, неземное…

Она вернулась в постель, и до самого утра в ее мозгу роились отрывочные, сладостные и безумные фантазии. Только под утро она провалилась в сон без сновидений.

Примерно в то же самое время Сесил, ложась в постель, чтобы поспать два-три часа перед рабочим днем, вспоминал смуглые руки и вишневые губы маленькой и гибкой как тростинка девушки с бронзовыми волосами. Эта девушка одним прикосновением своих пальчиков зажигала в нем неистовое пламя, в котором тонули и благоразумие, и осторожность, и даже мечты о карьере, которые являлись основой его жизни.

Куда было до нее Эдит, этой благовоспитанной куколке с ее допотопными представлениями о сексе, об отношениях между мужчиной и женщиной! Как он ни старался зажечь ее своими поцелуями, ничего не получалось — ему казалось, что он держит в объятиях манекен.

Уже вставала заря нового дня, который мог принести ему крупные неприятности, положить конец самым заветным честолюбивы мечтам, а он все повторял шепотом смешные и игривые прозвища, которые придумывал для очаровательной Сары в промежутках между пьянящими ласками…

Утром Эдит проснулась от звонка будильника с тяжелой головой — бессонница давала о себе знать. Надо было спешить, и она машинально умывалась, красилась, пила кофе и думала, что вот прошла ночь, а с ней растаяли грезы, которые при свете дня казались, разумеется, несбыточными. Она просто видела сон, прекрасный и сладостный.

О чем она размечталась? Смешно… Она знает Мэтью только несколько дней, пусть даже ей кажется, что они знакомы целую вечность.

Ее судьба предопределена, она связала ее с Сесилом. Невозможно даже представить, что будет, если Эдит вдруг решит порвать с ним.

Сейчас, когда уже разосланы приглашения на свадьбу, когда мама в каждом разговоре предвкушает, как приедет с папой в Лондон, чтобы выдать единственную дочь замуж за молодого человека, которого оба они хорошо знают и в котором уверены.

А родители Сесила, Сэм и Люси Лайтоллеры, которые всегда встречают ее с таким радушием! Они уже видят в ней невестку, даже дочь, и каким тяжелым ударом была бы для них весть, что Эдит бросила их сына!

— А сам Сесил… Сейчас, в такой момент сказать ему, что она не уверена в своих чувствах?

Немыслимо! Да и что за блажь взбрела ей в голову? Ну увлеклась обаятельным молодым человеком, нафантазировала себе невесть что. С кем не бывает. Пора окончательно расставить все по своим местам. Сегодня в министерстве она при первой возможности заглянет к Сесилу и, конечно, и словом не обмолвится о том, что видела его вчера…

Но с самого утра ее просто завалили работой, и Эдит только ближе к обеду сумела позвонить Сесилу в отдел.

— Пока все тихо, — ответил он на ее вопрос. — Меня никуда не вызывали. Рэндальфа я тоже пока не видел, он на каких-то переговорах.

Голос его звучал отрывисто, он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Эдит снова охватило чувство вины за то, что она вчера не поторопилась в Лондон, чтобы поужинать вместе с ним. Она задержалась в Пилбеме, цепляясь за надуманный предлог — нездоровье бабушки. На самом же деле именно вчера бабушка казалась как никогда бодрой и веселой.

Эдит только открыла рот, чтобы извиниться перед Сесилом, как он прошептал в трубку:

— Я вчера весь вечер просидел в одиночестве, думал о тебе. Какая ты нехорошая девочка, что бросила своего бедного мальчика.

В его словах прозвучал мягкий упрек. Они казались такими убедительными, что Эдит едва не усомнилась в том, что именно Сесила видела вчера с веселой бронзововолосой девицей.

Сесил лжет ей, и лжет без особенной надобности, ведь она не допытывается у него, как он провел вчерашний вечер.

К ее горлу подкатила мутная волна, и Эдит с усилием овладела собой.

— Надеюсь, сегодня мы проведем вечер вместе? — В его шепоте появилась волнующая вкрадчивость.

— Нет, к сожалению, сегодня тоже не получится, — неожиданно для себя ответила Эдит, не успев дать себе отчет в своих словах. — Мне непременно нужно встретиться с одной подругой, это очень срочно.

— Вот как? Что-то раньше я и не подозревал, что у тебя столько подруг, — проговорил Сесил после небольшой паузы, в его тоне ясно читались недоверие и удивление.

Эдит с ужасом подумала, что они вот так запросто обманывают друг друга, и она ничем не лучше Сесила — ведь она не рассказала ему, что встречалась с Мэтью в его отсутствие. Внезапно отвращение к самой себе захлестнуло ее, и она проговорила твердо и решительно:

— Я не успела сказать тебе, Сесил. Недавно я познакомилась с одним художником. Бабушка попросила его написать мой портрет, и я ходила к нему в студию, позировать. Еще мы несколько раз гуляли по городу, он рисовал меня.

Делал наброски.

Сказав это, она почувствовала, как у нее словно гора упала с плеч. Сесил молчал, и Эдит с некоторым злорадством представила, какой у него растерянный вид. Он, ясное дело, не ожидал ничего подобного от нее.

— Что это еще за художник? Алло, Эдит! Мы должны поехать к нему вместе, ты слышишь?

Я должен убедиться… Но зачем твоей бабушке понадобился твой портрет?

К счастью для Эдит, в комнату как раз вошли сотрудницы ее отдела и это дало ей повод прервать разговор, который стал чересчур напряженным.

— Извини Сесил, я не могу сейчас говорить, — прошептала она в трубку, перед тем как положить ее на рычаг.

Ее переполняло странное удовлетворение.

Вернувшись на место, она открыла сумочку, чтобы взять кошелек, и мельком бросила взгляд на шелковую розу, благоухающую «Кензо», которая так и лежала там со вчерашнего дня.

Еще ночью Эдит решила, что станет делать сегодня вечером…

Когда рабочий день окончился, она не стала мешкать, быстро собралась и выскользнула из здания через боковой подъезд, чтобы ненароком не столкнуться с Сесилом. Эдит встала на край тротуара и подняла руку, останавливая такси. Сев на сиденье, она нагнулась к окошечку водителя и назвала место, куда ее следовало отвезти:

— Клуб «Белый орел».

Эдит не знала точно, как поступит. Если ей удастся просто посмотреть на Сару издали, она этим и ограничится. Она ни в коем случае не собиралась затевать какие-то выяснения, но ей очень хотелось получше разглядеть эту девушку.

Эдит раньше не особенно задумывалась о том, были ли у Сесила другие девушки. Она, конечно, не могла не видеть, что он пользуется большим успехом, но в компаниях он всегда был рядом с ней и, казалось, не интересовался больше никем другим. Но ему двадцать три года, и у него непременно должны были быть подружки.

Правда, Эдит представлялось, что они все остались в прошлом, раз Сесил предложил ей стать его женой…

Но если он способен проводить время с другими девушками и сейчас, когда до их свадьбы оставалось совсем немного времени, значит, что-то не устраивает его в ней, в Эдит. И тогда встает вопрос — насколько она виновата в таком положении дел, если виновата вообще.

Такси подкатило к зданию клуба. Эдит вышла на тротуар и робко потянула на себя тяжелую дверь. Ей ни разу не приходилось бывать в подобных заведениях, и она испытывала понятную робость. Но она велела себе держаться увереннее и решительно вошла в зал.

Это было похоже на обычный ресторан.

Эдит сообразила, что еще слишком рано для номеров с раздеванием. Народу в зале было не слишком много, в глубине размещался помост с подсветкой, на большой сверкающей ширме, из-за которой, видимо, появлялись участницы шоу, красовался белый орел с распростертыми крыльями.

Эдит заняла столик рядом с выходом, и почти сразу же рядом возникла официантка.

— Не желаете ли пересесть поудобнее, поближе к эстраде?

— Нет, спасибо, я не надолго. Мне, пожалуйста, какой-нибудь салат и чашку кофе.

Эдит не торопясь ела салат и поглядывала по сторонам. Ничего необычного, и посетители здесь самые обыкновенные. Она допила кофе, подозвала официантку и, расплачиваясь, спросила после некоторого колебания:

— Скажите, у вас здесь работает девушка по имени Сара?

— Вы имеете в виду Сару Паркер? Разумеется, но она приходит гораздо позднее. Основная программа начинается после десяти, — со значением сказала официантка.

— К сожалению, я не могу ждать. И что, интересный у нее номер? — спросила Эдит, стараясь казаться совсем незаинтересованной.

— Интересный? Просто сногсшибательный. — Официантка пристально взглянула на нее. — Да вы оставайтесь и увидите сами. Сара Паркер — восходящая звезда. Она долго здесь не задержится. У нее уже есть несколько предложений, очень солидных. А вы просто так интересуетесь?

— Ну.., в общем.., не совсем, — промямлила Эдит и, порывшись в сумочке, достала шелковую розу. — Если можно, передайте это пожалуйста, Саре. Она ее потеряла вчера…

— Да, это ее вещица, — подтвердила официантка, вертя в пальцах блестящий цветок. — А как ей сказать, кто передал брошку? — спросила она, и ее взгляд снова стал подозрительным.

— Скажите… Эдит Грэхем. — Эдит встала и, кивнув официантке, направилась к выходу.

У дверей на улицу уже стоял осанистый швейцар. Он распахнул перед Эдит тяжелую дверь.

Не успела она выйти, как нос к носу столкнулась с Сесилом.

Странно, но Эдит почти не сомневалась, что встретит его здесь, поэтому особенно не удивилась. Зато Сесил явно смешался и даже побледнел.

— Эдит.., ты как здесь? — пробормотал он растерянно, и Эдит стало его жалко — настолько он сейчас не был похож на самого себя, уверенного, непринужденного Сесила.

— Не волнуйся, я уже ухожу, — сказала она, чувствуя в то же время с удовольствием, что все преимущества на ее стороне. — Тебе лучше зайти внутрь, а то мы остановились на самой дороге. Сара, наверное, скоро придет, — добавила она.

Он широко раскрыл глаза.

— Эдит, я должен объяснить…

— Потом Сесил, после. Я очень тороплюсь. — Она попыталась обойти его, но он удержал ее за руку.

— Эдит, подожди, я с тобой. Послушай меня…

— Нет, Сесил, — резко возразила она с незнакомой ей прежде решимостью. — Мы поговорим потом, не сейчас и не здесь. Пусти меня.

Она невольно повысила голос, выдергивая руку. На них уже начали обращать внимание, и Сесил выпустил ее. Эдит замахала рукой, подзывая такси. Усаживаясь в машину, она видела, как Сесил в той же растерянной позе стоит на краю тротуара. Бедный Сесил, какой он плохой актер. Она подумала о нем с каким-то покровительственным сочувствием. Такси отъехало, Эдит попросила высадить ее на Пикадилли и уже потом заметила, что ее пальцы судорожно сжимают сумочку. Значит, она далеко не так спокойна, как ей казалось.

На Пикадилли она вышла и зашагала в гуще прохожих в сторону Оксфорд-стрит.

Итак, испуг Сесила выдал его с головой.

Конечно, он не на шутку увлечен этой самой Сарой Паркер… Эдит вдруг почувствовала себя опустошенной. Если он влюблен в Сару, почему он собирается жениться на ней, Эдит? Да потому, что она — дочь высокопоставленного работника Форин-офиса, сама работает там же, для дипломата это очень желательно, это приветствуется. Дипломату жену следует выбирать с осмотрительностью. Он не может жениться на стриптизерше, пусть даже многообещающей.

А жениться надо непременно — культурный атташе должен быть женат, этого требует протокол.

Неужели Сесил не любит ее и никогда не любил? Неужели он собирался заключить с ней брак, основываясь всего лишь на банальном расчете?

Она даже остановилась, пораженная этой мыслью, и сзади на нее налетел какой-то человек.

— Извините, — сказали они одновременно, и Эдит двинулась дальше, стараясь не выпадать из общего ритма.

Но Сесил объяснялся ей в любви много раз — слово «любовь» вообще легко слетало с его губ.

Сесил сказал, что она единственная девушка, которую он может назвать своей женой… Последние месяцы они проводили вместе почти все вечера, он неизменно провожал ее до дома, целовал в машине, а затем уезжал… К Саре Паркер?

Неужели Сесил никогда и не любил ее и уже сейчас готовит для себя удобную семейную жизнь — с наивной женой и обольстительной любовницей? Но они должны будут уехать в Италию, когда Сесил получит свое назначение. Едва ли Сара последует за ним.

Но ведь назначение может не состояться.

Сесил скомпрометировал себя безрассудным поступком. Тогда они останутся здесь, в Лондоне…

Обычно быстрая ходьба успокаивала Эдит, она невольно ускорила шаг и шла до тех пор, пока не начала задыхаться. Впереди замаячила мраморная арка. Эдит вошла в Гайд-парк и, сев прямо на траву, прислонилась спиной к теплому стволу дерева и закрыла глаза. Горькие слезы подступили к ее глазам, обожгли горло.

Значит, их отношения с Сесилом были ложью, ложью от начала до конца. Ну хорошо, Сесил не любит ее и никогда не любил. А она сама… Она уверена, что любит его?

Кто-то совсем недавно задал ей именно этот вопрос…

Почему она согласилась выйти за него замуж? Не потому ли, что ей было с ним комфортно, что он мог обеспечить ей такую жизнь, к какой она привыкла? Неужели она — настолько расчетливое, корыстное, трусливое существо? Да, именно трусливое, потому что схватилась за первого же парня, который сделал ей предложение, только потому, что знала его с детства и не решилась ступить на чреватый многими опасностями зыбкий путь поиска родственной души. Побоялась! Мало ли кто может подвернуться, а тут друг детства, и родители одобряют, и все так удобно складывается…

Слезы уже давно бежали по ее щекам. Как горько сознавать себя ничтожеством. Нет, нет, она не такая, она согласилась стать женой Сесила потому, что верила в его любовь. И она правда думала, что любит Сесила. Да, да, твердила себе Эдит. Просто раньше она не знала, что такое любовь, до самого последнего времени…

Эта мысль заставила ее испуганно раскрыть глаза. Перед ней раскинулась зеленая лужайка Гайд-парка. Неподалеку на траве сидела в обнимку какая-то пара, дальше играли в мяч мальчишки. Но вся эта привычная картина была сейчас далека от Эдит как никогда, словно она перенеслась на другую планету. До сих пор ей не приходило в голову, но сейчас она осознала, что любит Мэтью. И так же ясно она поняла, что потеряла его, не успев обрести.

Примерно час спустя, когда усталая Эдит переступила порог своей квартиры, зазвонил телефон. Она бросила сумочку на столик в прихожей и подбежала к телефону, но рука ее, уже протянутая к трубке, вдруг окаменела. Конечно, это звонит Сесил! Меньше всего на свете ей сейчас хотелось разговаривать с ним. Она все-таки взяла трубку и с усилием поднесла ее к уху, словно та была каменная.

— Да, я слушаю.

— Эдит, дорогая, здравствуй. Что случилось, почему ты такая подавленная? — заговорила трубка голосом Люси Лайтоллер, матери Сесила.

У Эдит в груди всколыхнулось неприязненное чувство. Сейчас, когда ей невыносимо было винить в случившейся ошибке одну себя, хотелось найти и других виноватых. Разве мать Сесила всеми силами не поддерживала своего сына? Может быть, она сама и посоветовала ему взять в жены дочь Грэхема, покладистую, неискушенную простушку… Какой удобной она была бы женой…

— Ничего особенного, просто я только что вернулась и очень устала, — ответила она, пытаясь говорить обычным тоном.

— Ах, бедняжка. О чем я спрашиваю? Конечно, ты переживаешь из-за Сесила. Кстати, он еще не говорил тебе, что мы ждем вас к нам в субботу? — продолжала Люси, и Эдит представила, как она затягивается сигаретой и выпускает колечки дыма. Люси была страстной курильщицей, кроме того любила пропустить стаканчик джина перед ужином, а то и перед обедом.

Вообще-то она нравилась Эдит, но сейчас она с беспокойством ощущала, как настраивается к матери Сесила все враждебнее.

— Нет, Сесил мне ничего не говорил, — ответила она сухо.

— Но вы же виделись с ним сегодня? Мы с его отцом в курсе всей ситуации. Кажется, пока все спокойно. Но, конечно, нельзя пускать дело на самотек. Сэм пытается поговорить кое с кем из министерства. Но Сесил, какой дурачок, что за неосмотрительность! — Она шумно выпустила дым прямо в трубку. — Эдит, когда прилетают твои родители? Может оказаться так, что только твой отец сумеет защитить его…

— Мама обещала позвонить завтра и точно сказать дату. Я полагаю, в самые ближайшие дни.

— Да, ты права, не стоит долго распространяться об этом по телефону, — ответила Люси, видимо почувствовав ее нежелание говорить. — Значит, моя дорогая, мы ждем вас в субботу.

Приезжайте с самого утра и тогда обсудим все спокойно и без помех, в семейном кругу. Я целую тебя, дорогая.

— Да.., хорошо.., до свидания. — Смущенно пробормотав слова прощания. Эдит повесила трубку.

Люси, конечно, почувствовала ее плохое настроение и очень тактично не стала выспрашивать о его причине. Ну что же, Эдит была ей за это признательна. И вообще… Не стоит винить других за свои ошибки. Люси ни в чем не виновата.

Она прошла в ванную, напустила воду и легла в нее. Нет, она не будет вымещать досаду на близких, она просто возьмет и сама исправит свои ошибки.

В окружающем ее мраке безысходности внезапно забрезжил свет. Все так просто на самом деле! Раз она не любит Сесила, а он не любит ее, значит, им не следует соединять свои судьбы. Придется отменить свадьбу, и не беда, что уже разосланы приглашения, что придется выдержать непростой разговор с собственными родителями и родителями Сесила.

Об объяснении с самим Сесилом она как-то не думала.

Ничего такого страшного в этой ситуации нет, всякое бывает в жизни, люди могут и передумать, главное, чтобы это произошло до свадьбы.

Эдит перебирала в голове весь набор житейских мудростей, от которых, несмотря на их банальность, сразу становилось легче на душе. Итак, она порвет с Сесилом и тогда… Что же тогда?

Почему она так уверена, что Мэтью настроен поддерживать их отношения? Вчера в парке она испугалась, что после того разговора в электричке, когда она со слезами просила его о Сесиле, она потеряла его навсегда. Ведь Мэтью тогда, конечно, не мог испытать к ней ничего, кроме презрения. Вчера, подумав об этом, Эдит отогнала от себя эту мысль.

Но сейчас ей стало так страшно, что все тело объял ледяной холод, как будто она не лежала в теплой ванне, а окунулась в прорубь. Почему она вдруг решила, что Мэтью вообще испытывает или испытывал к ней какие-то серьезные чувства? Ведь для него эти поцелуи могли быть совсем ничего не значащими!

Когда она сказала Мэтью, что у нее есть жених, он сразу словно отошел на задний план.

Если бы "не ее портрет, они могли больше никогда не встретиться. Мэтью и не заикнулся, чтобы продолжить общение. Он сразу уступил, не попытался побороться за нее. Разве так поступают, если любят? В конце концов, она даже не жена Сесила. А он отошел в сторонку, решил, что она не стоит того, чтобы за нее бороться. Значит, она не вызывала в нем настолько сильных чувств.

Нет, виноват не он, а она сама, она потеряла Мэтью, она сама его оттолкнула — своими нелепыми слезами в электричке, своей просьбой избавить Сесила от неприятностей! Какой жалкой, ничтожной она выглядела тогда в его глазах. Как же она посмела просить Мэтью нарушить его долг, служебный долг? Он сразу тогда изменился к ней, она это почувствовала. А тот поцелуй в скверике был прощальным поцелуем…

Эдит почувствовала, что сейчас зарыдает. Она выбралась из ванны, завернулась в длинный махровый халат, побежала в спальню и упала на постель. Ее тело сотрясалось от рыданий, но глаза оставались сухими. Все сильнее и сильнее в ней разгорался беспощадный свет, который вдруг осветил ее душу, и она все отчетливее осознавала, что любит Мэтью и полюбила его едва ли не с первой встречи.

Она представляла его лицо, такое выразительное, тонкое, его прямые черные брови… густые ресницы, затеняющие серые глубокие глаза… Эти глаза смотрели на нее с таким восхищением, которое она воспринимала как само собой разумеющееся. Он был особенный, не похожий ни на кого другого. И это тоже казалось ей, глупышке, в порядке вещей.

Она вспоминала его руки… Сильные, гибкие пальцы, крепкие запястья… Сердце ее переполнялось нежностью. Он обнимал ее за талию, и эти объятия были целомудренными и вместе с тем страстными. Вспоминала его головокружительный поцелуй…

Уже после того, первого поцелуя у нее должны были открыться глаза. Неужели она полагала, что с каким-то другим мужчиной может пережить такие же прекрасные, волшебные ощущения, которые трудно выразить словами, настолько они не принадлежат к этому миру?

Но она его потеряла, потеряла! И виновата она сама, только она… В ее памяти вдруг всплыло имя «Шейла». У Мэтью была девушка! О ней спрашивал тогда его отец. Наверное, Мэтью поссорился с ней, но теперь помирится и забудет об Эдит.

Но тут среди бездны отчаяния, в которое погрузилась несчастная Эдит, вдруг забрезжил слабый лучик надежды. Откуда-то издалека она словно услышала бабушкин голос. Она не разобрала слов, но голос Бланш был успокаивающим, мягким, любящим, и Эдит несколько успокоилась, повернулась на бок и задышала ровнее.

Она ошиблась, но она все и исправит, ведь так уже было решено. Она позвонит Мэтью и попытается все ему объяснить. Конечно, объясняться она будет не по телефону, им надо встретиться. И она сделает это немедленно.

Придя к такому решению, Эдит почувствовала безумную радость. Правильно, нельзя валяться на кровати и жалеть себя, надо действовать. Она вскочила и подбежала к телефону. Телефон Мэтью она помнила наизусть.

Но не успела Эдит снять трубку, как раздался звонок в дверь — настойчивый и требовательный.