Нет крови без огня

Андре услышала металлический звук, отзвук трения металла о металл.

– Похоже, эти идиоты снова уходят, – прошептала она.

Все трое смолкли. Тишина проникла в каждую щель, словно рой тараканов. Из камеры пыток доносились звуки торговли, пруд и грохот.

– Нет, это просто звук бросания костей, – облегченно поняла Андре. – Этого плана точно не было предусмотрено, – ответила она, имея в виду саркастическое замечание Джона, и продолжила: – Граф д'Морсеф и я должны были исследовать несколько проходов, которые нам показали пули в Женевском ускорителе. Это только один возможный из миров, но нас все равно послали сюда, чтобы подтвердить или опровергнуть этот тезис.

— И вы узнали об этом мире только благодаря пулям в пещере?

– Они представляют нам несколько возможностей, и мы должны подтвердить одну из них. В большинстве случаев это спонтанный переход, как в случае с Тунгусским метеоритом. Или это может быть просто эхо нашей собственной червоточины, которая служила нашей точкой трансфера. Это также может быть что угодно, что нарушает этот мир. Так что не один восемьсот пятый год, но и историю всего человечества.

— Это может повлечь за собой полный балаган, — подытожил Коварж эти откровения.

– Хорошо сказано. Ты прирожденный лингвист.

— Надеюсь, это не заразно.

– Ха-ха.

Вега не участвовал в разговоре. Он рассудительно молчал. В конце концов он проработал в агентстве пять лет, поэтому догадывался, что планирует Андре. А то, что графиню он знал очень хорошо, никто в агентстве не сомневался.

- Если я правильно понял, - сказал Коварж через мгновение, - лучше было бы как можно скорее отсюда выбраться. И навестить Славков.

– Не бойся, – сказала Андре. — Через девять с половиной часов у нас здесь будет межмировой тоннель, и мы исчезнем. Именно поэтому мне и нужно было время, которое я получила от лорда.

– Плохо, что забрали наше оружие и Т-браслеты, – заметил Вега.

– Оружие попробуем достать, – сказала Андре, снова услышав металлические звуки. – Пссс!

— Послушайте, я не хочу ничего предлагать, но не лучше ли было бы отсюда выбраться именно сейчас? — спросил Коварж, открывая дверь в келью Андре извне.

□□□□□

Графиня глубоко вдохнула. Она смотрела на окровавленного, избитого мужчину, стоявшего в открытой двери, словно увидела Папу Римского в нижнем белье.

- Я сказал что-нибудь неуместное? — Коварж почесал подбородок, кивая на изогнутую иглу, висящую на его указательном пальце, которую он умудрился выхватить у мастера-палача, пока сам висел, казалось бы, без сознания, в кандалах. Это была излюбленная игла Бениха, которой он забивал под ногти тем, кого допрашивал.

— Нет, ты только что сказал лучшее из того, что мог. Смываемся!

Сначала Джон освободил Андре, потом встал на колени у дверей камеры Винсента. Он принялся за работу. Два горящих факела в коридоре облегчили задачу.

– У тебя отлично получается, – одобрительно заметила Андре.

— Любой, хоть немного искусный грабитель, может открыть такой старинный замок с собачкой.

— Я должен вспомнить об этом агентству, чтобы они могли заменить наши замки в душе, не правда ли? — сказала Андре, улыбаясь высокому, коротко подстриженному мужчине.

Он привлек ее внимание с первого же момента, когда они с Винсентом устроили достойную кинобоевику перестрелку в библиотеке, и когда он впервые схватил ее на руки, чтобы уволить. Она заметила, что его ироничный, несколько грубоватый юмор никогда не покидал его даже в ситуациях, которые заставили бы других стонать от страха или боли. Присмотревшись к нему повнимательнее, она не могла сказать, сколько ему лет. Тридцать, тридцать пять? А может, на год старше? Но это не имело значения. Тот факт, что он открыл дверь в ее тюрьму и спросил, как мальчик: "Я сказал что-нибудь неуместное?", полностью покорил ее.

Очаровал.

— Если у вас в агентстве есть отдельные душевые, пусть лучше заменят администрацию, — ответил Коварж с едва заметной улыбкой. — Кому это пришло в голову установить отдельные душевые?

Андре не успела ответить, хотя вопрос и так был риторическим.

Раздался металлический треск. Коварж открыл камеру Веги менее чем за двадцать пять секунд.

Дверь в застенку за пятнадцать.

□□□□□

- Три шестерки! — восхищенно крикнул заместитель палача Арношт из Хаеку и посмотрел на других игроков. Он сидел на палачей, спиной к двери, ведущей в коридор и камеры, поэтому не видел того, что видели другие пятеро.

- Трое заключенных! — игрок указал на бесшумно открывшуюся дверь.

Там стоял высокий, коротко подстриженный мужчина в черных штанах и черной куртке с металлическими дисками. Мимо него, как кошка, проскользнула стройная черноволосая женщина. Она была едва одета. Ее черное платье было чрезвычайно коротким, едва достигало середины стройных, мощных бедер, а рукава были разорваны на плечах. За ними в комнату вошел длинноволосый мужчина, одетый идентично первому мужчине. Все трое выглядели довольно взбешенными.

Из-за импровизированного игрового стола поднялось шесть мужчин. Они были вооружены кинжалами, саблями и тесаками. Все вытащили оружие из ножен и стали в ряд.

– Их немного больше, чем я думал, – сказал Коварж. — Я же ожидал только двух подонков, которые мучили нас вместе с тем подонком. - Он указал на кровать напротив "железной девы". На нем стонал мастер-палач Антонин Бених, из его головы сочилась кровь, густая и красная, как черничный сок. Он схватился за виски, дрожа телом.

– Разделим их по-справедливости, – сказал Вега. — Я возьму двух налево, Андре — направо. Что ж, у тебя нет выбора.

– Я скромный. Возьму то, что останется.

Шестеро из застенки бросились на них одновременно.

□□□□□

Графиня де Вильфор осмотрела камеру пыток. Справа стояла печь, раскаленные щипцы в которой были готовы к дальнейшим допросам. Рядом с печью стояла кровать, на которой лежал бессильный палач, а ближе к нему поднималась железная дева. Шипы на ее дверце потемнели от засохшей крови. Крюки, щипцы и молотки висели на каменной стене неподалеку. Графиня бросилась на своих противников, прыгнула вперед и ударила одного ногой в лицо в воздухе. Она уклонилась от атаки второго, отрубившего прядь ее уже коротких волос своим мечом.

Женщина упала на пол и мгновенно схватилась на ноги. Она оказалась у стены и сорвала с нее метровый крюк, который использовался для подвешивания за ребра.

— Ну, герой, иди сюда, — прошептала она.

Герой, Арношт из Хаека, услышал вызов и бросился на нее. Он яростно размахивал саблей и кинжалом. Помощник палача обрушился на Андре, как вода из прорванной дамбы.

Графиня следила за его хаотическими движениями и ждала. Она заметила щель между свистящим оружием и воткнула крюк прямо в открытый, ревущий рот Арношта. Потом изо всех сил дернула.

Несмотря на гейзер крови, она краем глаза заметила острый кончик пики.

Ее бросил человек, чье лицо уже было окровавленным и асимметричным; нижняя челюсть была вовсе не в том положении, чем должна быть. Андре не ожидала, что он так быстро оправится от удара ногой, который она нанесла. Также женщина не ожидала, что сможет избежать точного удара хорошо нацеленной пикой.

□□□□□

Вега упал на пол и перекатился на спину. Он поднял ноги и попал первому из нападающих в пах. Это был Ростислав из Енштейна, рыжеволосый крестьянин с ухоженными усами и бородкой в стиле мушкетеров и тонкими, теперь сжатыми от боли губами. Вега выхватил оружие у падающего мужчины. Снова перекатился, и сабля Петра Червеного ударилась об пол там, где только что был Винс. Лезвие сломалось, но это не выбило из равновесия вьющегося юношу.

Он отбросил обломок оружия и схватил в правую руку короткий меч с причудливой рукояткой. Нанес удар. Винсент Вега резким взмахом меча отразил оружие противника. Лезвия столкнулись и заискрили. После неожиданного отклонения, которое он считал смертельным ударом, Петр потерял равновесие и, падая, повернулся спиной к Веге. Винсент уже заметил другую опасность. Он увидел, как крестьянин размахнулся и бросил пик, сорванный со стены рядом с дверью камеры. Оружие было направлено в спину госпожи де Виллефор.

Винсент Вега инстинктивно бросил свой короткий меч в направлении пики. Ему нечем было проткнуть упавшего рыжеволосого, поэтому он ударил его в шею сбоку ребром ладони. Вега услышал резкий треск ломаных позвонков.

Пика, однако, приближалась к своей цели, и более того, парень, которого он ударил ногой под яйца, с усилием выкрутился, выхватывая пистолет. Это был оригинальный разбойничий пистолет, дуло которого было широким, как ворота ада.

□□□□□

Коварж осмотрел поле боя и установил свои приоритеты. Строгие тренировки и жестокие действия в тылу врага, производившиеся еще в его отряде зеленых беретов, пробудили скрытые животные инстинкты и чисто человеческие, автоматические реакции. Территория предстоящей битвы промелькнула перед его глазами, словно в 3D-симуляторе. Сцена, похожая на камеру пыток, мерцала оттенками зеленого, он воспринимал своих противников в красном, а его товарищей окружал синий, светящийся ореол, как Дева Мария на олеографиях из Ватикана, Лурда или из религиозных скамеек, окружавших другие католические святыни.

Это был не первый раз, когда он оказался безоружным лицом к лицу с непредсказуемым вооруженным врагом. Джон надеялся, что это не в последний раз. Он уклонился от прямого удара, клинок задел его грудь. Он схватил противника за руки и, используя его инерцию, бросил его о стену, пока меч не сломался. Нападающий ударился в стенку сначала носом, потом скулами, а наконец ртом.

Он разбил хрящ носа, поцарапал щеки и выбил зубы. Но это было не все, что с ним произошло сегодня. Коварж тотчас же схватил его и вернул ко второму нападающему. Усатый, коренастый мужчина, яростно атакуя, полностью проткнул своего товарища. Коварж уже держал в руке лом для ломки голеней, который был прислонен к трехногому дубовому стулу.

– Я убью тебя! Я убью тебя за это! — прохрипел усатый мужчина, глядя на своего проткнутого товарища.

— Что, так прямо сейчас? – спросил Джон.

- У-у-у! — взревел мужчина и вытащил окровавленный меч из тела своего приятеля и коллеги. Он вытащил нож, спрятанный в его кожаном сапоге. - У-у-у! — взревел он второй раз.

Он не мог сказать, что контролировал свои эмоции. Разъяренный, мужчина снова бросился на Джона Коваржа, не подозревая, что этот дикий, странно одетый иностранец практически нечего было тут делать. Что он прибыл из другого столетия, из совсем другого мира.

Коварж вел себя не так, как во время назначенной дуэли, состоявшейся туманного утра под забором, покрытым плющом.

Сначала он вытащил кинжал мертвеца из ножен. Он отразил два выпада усатого человека своим молотом и на мгновение сосредоточился на мадам де Вильфор. Он заметил, как один из бойцов бросил в нее пик. Краем глаза он также заметил брошенный меч Веги и услышал щелчок поднявшегося курка. Не колеблясь, он бросил кинжал, глубоко вонзившийся в грудь стрелка. Ему удалось нажать на курок, но именно тогда, когда он падал на пол, пуля лишь рикошетом отразила небольшой кусочек пола. Коварж бросил молот перед графиней и упал на землю, избежав очередной атаки. Он схватил дубовый стул и бросил его в лицо усатому человеку.

□□□□□

Короткий меч Веги отскочил от пики, сменив траекторию ее полета чуть-чуть, но достаточно. Оружие поцарапало плечо графини. Лингвистка заметила молоток, брошенный ей Джоном.

Она поймала его в полете, правильно развернулась и изо всех сил швырнула, словно на олимпийском финале, в спину усатого мужчины. Несмотря на удар табуретом в лицо, тот готовился нанести решающий удар по упавшему на пол безоружному Коваржу.

Удар молота сбил палача на пол, и Коваржу пришлось пригнуться, чтобы нападавший не упал прямо на него. Он быстро встал и огляделся. JFK знал, что не все мертвы, и решил это поправить.

Хороший враг – мертвый враг. Он поискал подходящее оружие.

Андре и Винсент поняли его намерение. Они кивнули и побежали к двери.

Пора отсюда выбираться, как звучала фраза, которую чаще всего употребляют в боевиках. JFK завершит дело, а между тем они проверят выход. Андре положила руку на бронзовую дверную ручку в форме бедренной кости, когда дверь открылась.

Перед ней стоял самый большой человек, которого она никогда не видела. Гигант на мгновение ничего не понимая смотрел на нее. Его тусклые зеленые глаза уставились на камеру пыток, полную стонущих людей, которым он только что принес еду. Потом взревел уже он.

– Джон, у нас проблема! – крикнула Андре, уклоняясь.

Десятилитровый кувшин ударился о стену рядом с ее головой, разливая вокруг красное вино. Широкоплечий великан наклонился вперед и вошел в камеру. Он выпрямился и просопел. Ростом он был значительно больше двух метров, его ноги были толстые, как каменные колонны главного нефа храма, а руки больше напоминали запорные балки крепостных ворот, чем человеческие конечности. У него было круглое лицо, маленький нос и большие желтые зубы. В одной руке он сжимал оторванное ушко кувшина, а в другой — поднос с кусочками копченого мяса. Медленно он перевернул поднос, позволяя ароматной пище падать на пол.

Затем он схватил поднос, поднял двумя руками к потолку и снова заревел. Тогда Андре поняла, что такое звуковое оружие.

Колос приблизился к стонущему мастеру-палачу. Вега атаковал вырвыдуба цепью.

Он нацелился ему в голову, которая была величиной со спелую тыкву. Великан поднял руку с отломанной кувшиной ручкой и обмотал цепь вокруг своего бицепса. Затем он дернул, и Вега перелетел над ним, словно прыгнул с шестом. Андре нырнула огромного тролля в живот своим кинжалом. Тот сбил графиню ударом массивного подноса и вытащил кинжал из раны. Он презрительно посмотрел на длину лезвия и отбросил смешную игрушку. Затем он вернулся к стене и снял двуручный меч, который держал только одной рукой. В другой руке он схватил моргенштерн и на показ закрутил шипящий шар на короткой цепи. Джон Ф. Коварж почесал лоб. Он осмотрел коллекцию оружия и орудий для пыток, которые бы заставили замереть сердце любого коллекционера. Любой государственный или частный музей счел бы честью обладать такой полной коллекцией орудий, предназначенных исключительно для причинения страданий.

– Да, – медленно сказал Коварж, вытирая кровь с лица тыльной стороной ладони. — В этом вашем учреждении действительно не бывает скучно, — сказал он госпоже де Виллефор.

Графиня с трудом поднялась на ноги после того, как ее ударили по голове тяжелым подносом, и, как и Джон, сейчас искала самое удобное оружие, чтобы защититься от колоса с определенной степенью эффективности. Атомная бомба в чемоданчике, пожалуй, была бы лучшим выбором.

Синаша ката был всего в трех шагах от JFK. Он двигался на слегка изогнутых ногах, сжимая в руке двуручный меч. Каменный пол дрожал под ногами Коваржа в ритме топот великана. Меч был очень тяжелым, но достаточно легким, чтобы приближающийся колос быстро бросился вперед. Коварж уклонился от шипастого шара и цепи и одновременно ударил великана по икры.

Клинок упал на пол прямо у головы Джона с такой силой, что меч сломался пополам. Гигант удивленно посмотрел на разбитое оружие и одновременно размахнулся пулей на цепи, целясь в грудь Коваржа. Но та попала во врага только в его воображении. Потому что в сторону ему ударила молния и обожгла, как липу, растущую рядом с часовней в родном селе Жижки.

- А что ты скажешь на это, великий несчастный пердун - жертва аборта! — взвизгнула лингвистка.

Великан зашатался. Андре ослабила хватку на раскаленных щипцах, которые только что вытащила из печи, и воткнула их в сторону непобедимого тела. Плоть зашипела и засмердела. Андре сменила позицию и, подойдя к колосу сзади, зажала щипцы на руке, державшей цепь. Великан взревел и выпустил оружие.

В этот момент Джон изо всех сил бросился на своего противника, толкая его к стене.

– Винс, помоги! – крикнул он, схватив могучего мужчину за плечи. Винсент Вега прыгнул на Джона, и они вовсю начали запихивать ничего не понимавшего великана к открытой "железной деве". Из устройства для пыток торчали засохшие, покрытые кровью шипы, ожидая следующей порции плоти. И они дождались. Со звуком, похожим на хлопанье, неуклюжее тело насадилось на тридцать две остряки разной длины и формы. Некоторые торчали из груди великана, другие оставались внутри пробитого тела.

Андре, Джон и Винсент наблюдали за ужасным зрелищем с профессиональным интересом. Но они знали, что каждый мертвый бандит оживал хотя бы раз. Эта закономерность касалась не только фильмов категории B; к сожалению, это случалось и во время обычных полевых работ.

– Ну, выглядит хорошо, – сказал Коварж через мгновение. — Думаю, мы здесь кончили.

– Нет, – сказала Андре, возвращаясь к стонущему мастеру-палачу.

Антонин Бених наконец пришел в себя. Он поднялся на деревянной скамейке и увидел своего сына, насаженного на остряки железной девы. Его любимый сын погиб в пыточном устройстве, которое его отец использовал для убийства бесчисленных людей под следствием, которых обычно обвиняли только по приказу власти.

"Одна жалкая жизнь не имеет смысла", - смеялся Антонин.

Только теперь он понял, что каждая жизнь имеет значение. Особенно его собственное.

– Ради Бога, нет! – прохрипел он.

— Не суй в рот имени Божия, отброс, — ответила Андре так безразлично, будто заказывала микроволновку пятого поколения со своего мобильного телефона, которая бы играла народные мелодии, соответствующие блюду, в зависимости от региона Европы, из которого она происходила.

Графиня подошла к палачу.

— Я тебе что-то обещала, помнишь? За то, что ты сделал со мной, с моими партнерами и всеми нашими людьми. Сколько ты убил? Ты вообще это помнишь?

Палач кивал так ревностно, как только мог.

– Их было много, правда? Помнишь? Я обещала, что убью тебя. И я придерживаюсь своих обещаний», – сказала женщина, показывая ему кинжал с вычурным лезвием. – Но, в отличие от них, тебя ждет скорый конец, – добавила она и воткнула ему нож в сердце. — Что меня действительно разозлило.

Вдруг окровавленный вирвидуб вырвался из лезвий "железной девы" и покачиваясь пошел мстить за своего отца. Все трое вернулись, чтобы посмотреть на него.

– И ты тоже наконец иди в ад, – сказал Коварж.

Он схватил огромный меч, прыгнул на конструкцию, зажимающую конечности, и с этой высоты одним ударом отрубил голову качающегося на ходу великана. Вега наблюдал, как та покатилась по полу, и сухо сказал:

– Это настоящая демонстрация жизненной силы. Я вижу, нам нужно изменить правила агентства по контакту с оппонентами в других мирах.

— Кое-кто делал, что мог, самостоятельно, — объявил Коварж. — Думаю, что госпожа де Вильфор совсем не отставала.

Андре приятно улыбнулась Джону. Это было чудесное зрелище, кокетливая, радостная улыбка на окровавленном, избитом лице.

– Это правда, я бы не выкладывалась по полной без твоего примера, Джон. А что бы ты сказал, если бы мы наконец-то стали называть друг друга по имени?

– С большим удовольствием. В конце концов, мы многое пережили вместе за последние несколько минут.

– Я – Андре, – объявила графиня, словно на вечеринке знакомства.

- Меня называют Джоном, - сказал JFK и нежно поцеловал ее руку.

Вега закатил глаза.

— Да здравствуют мыльные оперы. Кажется, я сейчас умру.

□□□□□

Они убегали под длинным рядом аркад. Никто их не преследовал, но они спешили.

Всем трем было больно, но времени об этом думать не было. В левом углу огромного внутреннего двора был вход в пороховый состав. Они случайно наткнулись на него, убегая по бесконечным коридорам дворца, вокруг которого уже несколько месяцев располагался русский военный лагерь и арсенал.

- Проверь, где конюшни! – они отправили Андре на разведку, и сами вдвоем ворвались в пороховый состав.

Ночью дежурили только двое солдат. Им даже не пришло в голову, что враг может появиться прямо здесь, в сердце русского лагеря. А когда это, наконец, произошло, было уже поздно. Они лежали рядом с бочками и ящиками с перерезанными глотками. А Винс и Коварж готовили огромный фейерверк.

Менее чем через две минуты Андре вернулась из разведки.

— Конюшни находятся в правом крыле, в ста метрах отсюда. Тридцать лошадей и пара мертвых конюхов, – объявила она.

– Я поджигаю. У нас есть три минуты. Бежим отсюда! – сказал Вега.

Это было две минуты тому назад. Сейчас все мчались в сторону конюшни.

— Можно было бы и более длинный фитиль применить, — сказала Андре между дыханиями.

– Он и так достаточно длинный! А что?»

— Тогда мы смогли вовремя вывести лошадей.

– Они могли бы выжить в конюшне. Это достаточно далеко.

За ними внезапно открылась дверь, и оттуда вышел ночной патруль из трех часовых. Все трое держали винтовку.

– Стой, кто идет? — крикнул высший солдат, приглаживая усы кончиком пальца.

Наша троица остановилась. Только метатель ножей из вестернов, а не обычный человек, мог бы попытаться использовать нож против огнестрельного оружия, да еще на расстоянии десяти метров.

— Что вы здесь ищете? - сказал второй солдат. - Что задумали?

— Они говорят по-русски, Винс. Оставь мне это. – Андре кокетливо улыбнулась. - Это мои ребята, - сказала она по-русски и обняла Джона.

Женщина страстно поцеловала его. Джон был очень доволен этим; они только сражались вместе, и вдруг события набрали обороты. Он сразу понял хитрость и начал похлопывать Андре по жесткой заднице. В другой руке он держал кинжал.

– Оставь ухаживание на потом, – прошипела Андре ему на ухо, но это не прозвучало слишком угрожающе.

Винсент Вега также понял смысл спектакля и стал играть свою роль. Он поднял и без того короткое платье Андре, обнажив стройное, хорошо сформированное бедро. Хитро взглянул на мнительных солдат. Затем опустил раздел ее платья и потер пальцы друг о друга характерным жестом, намекая:

– Сколько заплатите за этот первоклассный товар?

Двое солдат засмеялись. На их широких славянских лицах появились сладострастные улыбки. В ответ на предложение Винсента они подошли поближе, чтобы осмотреть рекламируемый товар. Третий, нахмуренный азиат, остался на месте. Винсент Вега услышал слабое шипение, и, судя по выражению лица Джона, понял, что именно он будет иметь дело с азиатом. Винсент и Андре должны были ликвидировать тех двоих, которые приближались с развратными улыбками. Андре поцеловала Коваржа с открытыми глазами, внимательно наблюдая за окружающей средой. Она поняла свою часть задачи. Коварж внезапно оттолкнул ее и бросил кинжал в азиат. Крепкий мужчина упал на землю с лезвием в шее. Вега пронзил грудь другого солдата, а Андре перерезала горло последнему солдату.

Все было бы хорошо, если бы…

– Мы не успеем! – крикнул Вега. — Слишком долго задержались.

Они осмотрели тусклый двор, освещенный только факелами и светом из окон.

– На середину! За фонтан! – указал Винсент Вега.

— Все должно было взорваться. Возможно, кто-то погасил фитиль.

– Одновременно взорвутся пять бочек! Горят пять фитилей! Некоторые из них спрятаны под скамейками, другие - под кучами мундиров, - крикнул Вега, бросаясь через двор к фонтану эпохи Возрождения, построенному из гладко обработанных мраморных плит.

– Как ты это сделал за столь короткое время? – крикнул Коварж.

– Он мог бы даже Рейхстаг за пять минут взорвать! – ответила Андре с другой стороны.

– А откуда ты знаешь, что это не я его взорвал? Скорее, еще несколько шагов! И ложитесь! Накройте голову! — взревел Винсент, подтягивая Андре под себя.

Коварж упал рядом с ними, закрыв руками голову Андре и свою.

Бааруум! Свисть! Бееенг! Двор массивного сооружения превратился в костер. Взрыв порохового состава уничтожил целое крыло дворца и взрывы продолжались. Кусок металла и две массивные балки, соединенные поперечной балкой, упали рядом с мужчинами.

- Лезьмо под это! — взревел Вега, но никто его не услышал.

Это было вряд ли странно. Он слышал только собственный крик, когда снаружи прогремел равномерный, длительный, оглушительный гром. Винсент слез с Андре и изо всех сил начал толкать ее под балку. Он дернул Джона за остаток рукава и указал направление. Коварж кивнул и быстро закатился под извращенную конструкцию.

Кирпич, блоки песчаника и куски крыши летели в воздухе, перемешанные с человеческими телами или обломками. Это была не одна, а серия гигантских, последовательных взрывов.

– Конюшня! Конюшня! – крикнула Андре так громко, что они могли услышать ее даже сквозь грохот.

Женщина указала на другой конец двора. Хотя повсюду клубился дым и пыль, а извергалось пламя, они все еще могли видеть испуганных коней, выпрыгивавших из разбитых ворот.

– За ними!

- Не надо - взревел Коварж, указывая на испуганных животных.

Паническое стадо вернулось прямо к ним. Несколько десятков неукротимых лошадей бросились на них.

— На некоторых есть вожжи и стремени! – крикнул Вега. – Это хорошо!

– Для меня это не очень большая разница, – пробормотал Коварж.

Все трое вылезли на кусок разрушенной стены и ждали. Каждый пытался найти себе коня. Табун слегка замедлился среди обломков и поделился на несколько частей.

Андре прыгнула первой. Сразу за ней Винсент крикнул, как настоящий ковбой, и остановил свою лошадь. Коварж уже успел упасть с другого. Он никогда не был очень хорошим всадником, и скачок на испуганного коня никогда не был его любимым развлечением. Андре свою лошадь уже овладела. Она подъехала галопом к бегущему гнедку и схватила вожжи. Это была тяжелая вещица, но графиня с детства имела дело с лошадьми.

Коварж побежал за последними конями, надеясь, что хотя бы его друзья убегут. Двор наполнился солдатами, а из окон выглядывали дула винтовок. Все искали диверсантов, но пламя, густые тучи дыма и пыль, поднимавшаяся копытами, усложняли ориентацию. Несколько упорных солдат случайно подстрелили своих же коллег. Со всех сторон раздавались русские крики и приказы.

Коварж наклонился над мертвым мужчиной и стянул с него форму. Он набросил ее на плечи и побежал за исчезавшим из виду табуном. Вдруг среди дыма и пламени появились два коня. Они встали дыбом рядом с ним и заржали от ужаса. Животные были напуганы больше, чем Джон. Они опустились на передние ноги, в нескольких дюймах от Коваржа, и он заметил, как Андре что-то кричит ему сзади одного из них.

— Что на тебе, черт возьми, одет? Как я должна тебя узнать?

— Думаю, что по духам!

– Очень смешно! Садись! Винсент ждет в саду.

– Спасибо!

— За этот поцелуй или за коня?

Коварж засмеялся, вскочил в седло и помчался за таинственной, прекрасной женщиной, которая, судя по тому, чего достигла за последние дни, была чем угодно, только не лингвисткой.

– За тот поцелуй! – крикнул JFK, добавив: – Поцелуй за коня!

Андре послала ему воздушный поцелуй.

Три лошади проскакали сквозь холодную и влажную ночь.

Дороги размокли от затяжного дождя, но за ночь они замерзли, поэтому копыта лошадей не погрязли в грязи. Силуэты всадников и лошадей были отчетливо видны на фоне горящего дворца. Но через мгновение здание также исчезло за темным горизонтом. После нескольких часов непрерывной езды горизонт позади них стал светлеть.

Сияние, однако, было не от огня.

Начинался новый день, один из последних перед самой кровавой битвой в истории. Солнце сходило багрянцем.

АУДИЕНЦИЯ У ИМПЕРАТОРА

Наполеон Бонапарт кивнул. Он положил свою знаменитую шляпу на край развернутой карты района Славкова, будущего поля битвы. Его правая рука была зажата между пуговицами поношенного солдатского кителя. Он не был высоким ростом, но излучал решимость и авторитет. Волосы у него были черными, как у любого коренного корсиканца, а глаза такими же темными.

Уже десять минут он слушал рассказы незнакомцев, которые сообщали ему информацию, в которую было трудно поверить, но которая была очень интересна. Генералы и маршалы с тихим восторгом наблюдали, как французский император внимательно слушал молодую женщину и двух головорезов, которым явно было поручено защищать ее во время путешествия по бурным дорогам Европы. Молодая красавица говорила большую часть времени.

— И мы также подозреваем, ваше величество, что враг знает ваши планы и намерен тщательно использовать эту возможность, чтобы обеспечить себе победу.

– И поражение мне. – Бонапарт кивнул. — Мадам де Виллефор… Это ваше имя, не правда ли? Вам невероятно повезло. Представьте, насколько меня заинтересовали информация от моих людей, что я решил встретиться с вами. За несколько дней до решающей битвы, к которой я готовился уже месяц. Впереди нас лежит Аустерлиц, а позади нас Европа, моя Европа. И вместо того, чтобы отполировать последние кусочки стратегической мозаики, я имею дело с вами тремя лицами без документов, никому не известными, да еще и на вражеской территории.

— Людьми, ваше величество, которые доставляют очень важную информацию, — сказала госпожа де Виллефор, оставаясь в легком поклоне.

Джон Фрэнсис Коварж удивился, как за столь короткое время эта опасная воительница сумела превратиться в королеву бального сезона и красноречивую салонную собеседницу. Винсент Вега уже дважды имел честь сопровождать врожденную аристократку в миссиях, поэтому он не удивился. У него были другие обязанности и беседа к ним не принадлежала. Правитель подошел к красивой молодой женщине и легонько положил руку на ее нежное плечо.

– Вам не нужно постоянно кланяться мне, графиня, – спокойно сказал он. – Мне почти неловко.

Окружение Бонапарта обменялось изумленными взглядами, и если бы это было возможно, их приподнятые брови взмыли бы со лба, как птицы. Андре де Виллефор выпрямилась, обнажив изгибы своей идеально сформированной, упругой груди, которая казалась слишком малыми, чтобы поместиться в ее слишком маленький лиф. Когда ее наконец привели к императору после всех допросов и обысков, ей выдали отличную одежду.

Она выглядела мягко говоря, как королева.

– Ваше Императорское Величество, поверьте мне. Мы сделали абсолютно все, чтобы сообщить вам эту новость, – сказала она.

– Знаю, знаю, – объявил Бонапарт. — Я слышал о дворце в Оломоуке, полном взорвавшемся россияне. Хорошая работа. Приветствую.

Все трое молча поклонились императору. Андре должным образом прочла обоим друзьям наставления перед аудиенцией.

– Если вы заставите меня стесняться, то не получите ни ужина, ни пива, – объявила она.

Это, безусловно, произвело на них впечатление.

– А теперь, графиня, давайте еще раз пересмотрим вашу информацию. Я подытожу ее своими словами. Пожалуйста, при необходимости дополните или исправьте мои слова.

— Я бы этого не позволила, сер.

– Пожалуйста, воспринимайте это как мое желание или приказ.

- Как хотите, сер.

Бонапарт подошел к столу и посмотрел на карту. На ней был изображён район Славкова с обозначенными на нем позициями русско-австрийской армии и расположением французских войск. Красными флажками обозначены шести- или восьмиствольные пушечные батареи. В зависимости от типа пушки или гаубицы их поле огня охватывало расстояние от одного до трех километров. Красные и синие прямоугольники представляли пехотные дивизии, разделенные по цвету на бригады. Полки и отдельные батальоны были отмечены контурами.

Напротив французских войск извивалась линия красно-белых флажков. Французские войска, включая недавно прибывшее подкрепление, насчитывали лишь около семидесяти тысяч человек, тогда как объединенные русско-австрийские армии имели более девяноста тысяч солдат. Количество орудий также было неравным. Артиллерийские батареи были гордостью Бонапарта; невысокий [6] корсиканец, наконец, начал свою военную карьеру артиллерийским офицером. Для этой битвы он собрал невероятные двести пятьдесят орудий, но врагу было более трехсот пятидесяти. Теперь, когда император на днях и неделях мечтал о сложном, рискованном и смелом маневре, появилась какая-то таинственная графиня, уверенно утверждая, что все обернется иначе, совсем не так.

А главное, она раскрыла информацию о делах, известных только ему, делах, которые ранее надежно хранились в его памяти. И именно в этом непонятном обстоятельстве заключалось чрезвычайное доверие императора к этим неизвестным путешественникам. Это могли быть русские либо австрийские агенты. Но загадочная аристократка прочитала его мысли и была на его стороне, а не на стороне врага.

Это был хороший знак для Бонапарта. Даже если бы он ничего другого не узнал, графине было бы достаточно точно, шаг за шагом, описать весь ход предстоящей битвы, как он планировал за последние недели. Он этого не понимал, действительно не понимал. И с детства Наполеон ненавидел ситуации, которых не понимал. Поэтому он решил принять какие-либо аргументы или утверждения, которые могли бы разгадать тайну.

□□□□□

— Итак, вы говорите, что у врага есть шпионы, знающие ход битвы так же хорошо, как и вы? Я просто не понимаю, почему граф Кутузов не атаковал минувшей ночью и не застал нас врасплох на других позициях.

— На этот вопрос есть несколько ответов, ваше величество. Или разведчики не добрались до него вовремя, в конце концов мы тоже ждали почти три дня, чтобы нас приняли, или ваши противники им не поверили и прогнали их, тем более что они предрекли им сокрушительное поражение. Это оскорбление храбрости и чести любого главнокомандующего, не правда ли? – улыбнулась Андре. – А может, у них есть запасной план, и им не нужен Кутузов. В последнее время русский граф был скорее марионеткой, чем командующим.

— Итак, они позволят битве разворачиваться так, как вы описываете? Они будут ждать и влиять на это в соответствии с ситуацией?

— Именно так, ваше величество. Мы знаем, что вражеские агенты проникли в район Оломоуца и, вероятнее всего, тщательно исследуют местность и позиции войск. Но, к сожалению, мы не сможем предусмотреть следующие шаги. Это была задача графа д'Морсефа, а он умер на своем посту. У меня не было времени завершить работу за него. И именно это мы должны определить, что замышляет враг.

— Откуда вы знаете, что они здесь? Эти шпионы.

— Мы их нашли, ваше величество. Они пробили пространственно-временный барьер; мы можем определить это с абсолютной уверенностью.

– Как они проникли?

Андре неуверенно осмотрела командную квартиру. Император приказал установить ее в одном из уединенных домов в Кандии, на дороге из Оломоуца, близ Брно. Графиня покачала головой. Император понял и одним жестом отпустил всех из помещения.

— Ваше Величество не обязано мне верить, но мы должны относиться к этому как к логической игре, — сказала Андре. — Мы предполагаем, что то, что я сейчас скажу, может быть правдой, хорошо?

Бонапарт подошел к ней; он был ниже графини. Посмотрел ей в глаза.

– Кажется, вы не хотите мне врать. Но прежде чем вы откроете эти тайны, скажите мне, почему вы мне помогаете? Почему? История не будет судить меня как друга народа или дружелюбного правителя. Я хорошо знаю, сколько мертвых оставляю после себя, но я также знаю, что должен защищать Францию. И себя.

- Господин, дело не в том, что я француженка. Я просто должен вам помочь. Если вы уйдете из-под Славкова избитым, ход истории коренным образом изменится.

– Это очевидно. Именно по этой причине войны и ведутся.

— Но господин же не предполагает, к чему может привести такое изменение в истории в будущем — будущем, основанном на том факте, что вы выиграли эту битву.

– Боюсь, графиня, я не понимаю.

— Именно на этом и заключается логика, ваше величество. – Андре слегка улыбнулась. Император улыбнулся в ответ с несколько изумленным выражением лица. — Нам известно, что агенты из другого мира достигли района Оломоуца, а значит, и центра вражеского лагеря. По стечению обстоятельств они также являются нашими врагами.

– Из другого мира? Как будто с другой земли?

– Да, это можно понимать и так, – согласилась графиня. — Мы можем наблюдать их появление с помощью соответствующих приборов. Несмотря на большие расстояния и разницу во времени.

— Может ли это быть так, как можно услышать звон далекого табуна лошадей, прижав ухо к земле?

— Да, это несколько схожий метод, сер. Так что мы знаем, как и с этими лошадьми, что определенное количество людей, табун, прошло сюда. Пока что у нас нет подтверждения дальнейших пропиток, чего мы больше всего боимся.

- Пропитка? Будто вода прорвала дамбу?

Андре благодарно кивнула. Она не ожидала, что сильный правитель и блестящий стратег будет рассуждать так четко. Она также должна признать, что его сравнения были чрезвычайно точными.

— Если пропитка будет слишком большой, она разрушит дамбу, потому что взаимные связи не выдержат растущего давления. Это хуже наводнения. Оно сметет все на своем пути.

– И создаст новое русло реки, – сказал император.

Он смотрел на карту, но было ясно, что пытается заглянуть в будущее, "другое русло реки", сквозь план битвы.

— Скажите мне, графиня, что может означать эту сильную пропитку? Не с точки зрения вашего пророчества и ваших знаний будущей истории, а для хода битвы.

- Ваше Величество. Мы обнаружили эти межмировые проникновения в секторе четыре вместе с графом д'Морсефом. Эмм, извиняюсь.

– Пожалуйста, продолжайте. Как-то переведу себе, — вежливо ободрил женщину правитель половины Европы.

— Спасибо, ваше величество. Наши начальные контакты не раскрыли, почему пересадочные окна были столь велики. Вот поэтому нас сюда и отправили. Мы сделали вывод, что фантомное поле предназначено для пропитки объектов большой массы и размера. Возможно, вы помните сильнейшие грозы около трех недель назад?

– О, да, – Бонапарт сохранял покой. — Тогда над Вышковом разбушевалась действительно сильная гроза. Мне об этом известно; мои кавалерийские подразделения там. Учитывая, что тогда была середина ноября, удивительно, что явление походило на сильную летнюю грозу. Моравия – странная земля. Бури даже зимой.

— Это был только один из тренировочных переходов. Для нас важно, когда им удастся запустить следующий. И больше всего, что они хотят сюда переместить. Ибо все имеет ограниченный срок службы в пространстве-времени. Часы или даже минуты. Они это знают. И именно это они проверяют.

- Кто эти "они", графиня? – перебил Император.

— Люди, желающие изменить ход истории.

– Но я тоже один из них.

Низкорослый военачальник выпрямился.

Андре покачала головой.

— Конечно, ваше величество. Вы меняете историю правильным путём, можно сказать, единственным правильным путём. А эти люди хотят изменить ее совсем другими средствами и подходят к этому исходя из совсем других принципов. И это чревато буквально всему. Не знаю, понятно ли я выражаюсь, Ваше Величество.

Император обошел стол, и по его выражению лицо было ясно, что графиня высказывается не совсем четко. Однако, император французов был мудрым человеком и понимал, что ничего более понятного от него не узнает. Во всяком случае, прекрасная дама точно знала ход битвы под Славковом. Было только два варианта: либо его и его спутников следует немедленно казнить, либо эту неожиданную возможность успешно использовать. А если потребуется, то казнить их можно будет позже, когда-либо.

– Дорогая графиня, не могу сказать, что дама меня не поразила, – сказал он несколько холодно. — Я думаю как о вашей увлекательной личности, так и о вашем замечательном знании будущих событий. Скажите, что, по вашему мнению, мне следует сделать, чтобы уменьшить риск того, что враг застанет меня врасплох этими вашими пропитками?

— Понимаю, сер, что не убедила вас, но буду очень благодарна за все, что вы могли бы для нас сделать. Чтобы мы могли помогать эффективно.

— И что вы имеете в виду?

— Если бы вы дали нам железное письмо, в котором отмечалось, что в случае пропитки или проникновения мы сможем благодаря вашим инструкциям влиять на ход битвы. Я имею в виду участие в командовании войсками. Конечно, под строгим наблюдением ваших генералов, или даже в вашем личном присутствии.

Наполеон поднял густые брови.

— Вы имеете в виду, что я должен передать вам командование в случае грома или молнии?

Он походил на градовое облако.

– Нет, ваше величество, я не это имела в виду. Я только хотела сказать, в случае возникновения каких-то необычных обстоятельств, вы лично решите, можем ли мы как-нибудь помочь, – объяснила Андре и, одетая в элегантное атласное платье, стала на коленях на грязный пол перед маленьким капралом. – Пожалуйста.

Наполеон Бонапарт поднял ее подбородок пальцами и заглянул ей в глаза.

- Согласен, моя прекрасная графин, - объявил он через мгновение. — Вы и ваши спутники останетесь рядом со мной в течение всей битвы. Я выдам вам верительные грамоты, которыми вы воспользуетесь при необходимости. Не следует предупреждать вас, что мы будем следить за вами на каждом шагу. Если появятся какие-либо признаки измены или дезертирства, вы мертвы.

— Спасибо, ваше величество! Наша жизнь в ваших руках, – ответила Андре.

Бонапарт жестом пригласил ее подняться. Потом взял шляпу и ушел, не попрощавшись. Он был немного дезориентирован. На следующий день его ждала решающая битва, и эти трое пришельцев из другого мира знали, чем она закончится, или как она должна закончиться.

Император стоял на улице, наблюдая за пасмурным небом. Он огляделся по лагерю. Сегодня ему пришлось посетить хотя бы свои верные полки.

□□□□□

Джон только коротко засмеялся и покачал головой.

— Если вы называете это рутиной, то я с нетерпением жду работы, которая бы меня не так скучала. Мы только что убили несколько странных ниндзя, использовали их для пыток и подняли в воздух кусок Моравии. – Он махнул руками, отмечая взрыв. — А теперь, что бы вы ни сказали, мы начнем командовать десятками тысяч солдат, если маленький капрал позволит нам это сделать. У нас есть документы на это, так что нам вредит?

— Лучше бы у нас были документы, чтобы защитить наши головы, — заметил Вега и сел на деревянный трехногий стул с вырезанным посередине сердцем.

– Простите, – сказала Андре от стола, полного карт и рисунков. — Никто не мог догадаться, что все так обернется. Сначала вы должны только уволить меня и графа, а потом наблюдать за проходами. А потом должны были вмешаться основные силы агентств.

— Так что сейчас мы и являемся основными силами? – спросил Вега.

— Похоже, что да. У нас нет прямой связи, и мы ждем следующего временного портала.

– Это еще ничего, – махнул рукой Коварж. — В этом всегда есть свои преимущества.

Вега изумленно посмотрел на него.

– Мы будем командовать вместе с самим Наполеоном, – уточнил Коварж. — Такого обычно с человеком не случается.

Вега закрыл лицо руками, делая вид, что плачет.

– Спасибо, Джон, – сказала Андре. – За эти плюсы. А тебе, Винс, вот мой шелковый платочек.

□□□□□

– Его Императорское Величество решил лично передать приказ о завтрашней битве своей гвардии, – сообщил назначенный им проводник, сержант Фламбо, из личного Имперского гренадерского полка.

Они шли в нескольких шагах позади главнокомандующего, и к ним присоединились другие солдаты.

Все хотели увидеть Наполеона.

Бонапарт остановился у шестидюймовой гаубицы, положил руку на ствол и оглянулся.

— Солдаты, российско-австрийская армия наступает на нас, чтобы отомстить за поражение под Ульмом. Это те же батальоны, которые вы разгромили под Холлабрунном, которые упорно следовали за нами до этого места. Позиция, которую вы заняли, ужасна для врага. Когда он попытается обойти фланг, он обнажит собственный фланг. Солдаты, я сам возглавлю ваши батальоны! Решения в этот день не могут меняться. Речь идет о чести французской армии, тесно связанной с честью нации. Завтрашняя победа завершит вашу военную кампанию! После нее я заключу мир, достойный моей нации, вас и меня!

Ян Коварж должен был признать, что этот увлекательный, хотя и не очень высокий, человек умел говорить. Его речь пленила сердца войск. Гвардейцы, гренадеры, кирасиры, конные и пешие егеря, ветераны египетской экспедиции и итальянских полей сражений, все начали кричать: "Да здравствует император!".

Они взяли факелы и пучки сена, закрепили зажженными на штыках, высоко подняли импровизированные факелы над головами и размахивали ими под прохладным ночным небом.

Воздавая честь своему генералу и императору.

Приказ был зачитан одновременно в других частях. Наполеон Бонапарт прошел мимо костра, кивая солдатам головой, украшенной своей знакомой черной шляпой. Заложив правую руку за лацкан своего поношенного серого сюртука, уже видевшего столько военных потрясений, он шагал среди своих солдат, и все знали, что "их маленький капрал" снова поведет армию к победе. Ничто не поможет украшенным правителям, австрийскому императору и русскому царю, с их увешанными золотом штабами, даже если бы они совещались всю ночь.

И даже если они атаковали значительно большими силами.

□□□□□

Возвращались они по боковой дороге. Возле костров, горевших в тот вечер на холмах от Голубице через старые Винограды до Прачи, было легко увидеть, куда движется русско-австрийский фронт. Атаковать под гору была чистым безумием. Однако Бонапарт избрал другую, неожиданную стратегию.

Он решил позволить совершить атаку гораздо более сильному врагу.

Наполеон Бонапарт вернулся в свою квартиру и, истощенный, сел за стол, сделанный из толстых досок. Корсиканец угрюмо изучал карты; в своем воображении он уже слышал скорую канонаду, свист картечи, резкие выстрелы винтовок, крики атакующих войск, стоны раненых и умирающих. Император потер глаза обеими руками. Он не хотел поддаваться видениям, полным стонов или мертвых солдат.

Он быстро поднялся и стал ходить вокруг стола.

Никто не чувствовал себя счастливым в тот вечер. До сих пор войска Наполеона атаковали первыми, диктуя своим противникам поле и его поведение. Но на этот раз все должно быть иначе. Как и решил блестящий стратегический разум молодого корсиканца.

□□□□□

Штаб вместе со своим командиром, маршалом Кутузовым, собрался в австрийско-русском лагере.

— Господа, я вызвал вас всех по приказу Императора Всея Руси, Нашего Светлого Пана Александра. Как я узнал, мы ожидаем очень интересного визита, – загадочно объявил граф Михаил Кутузов.

Российский царь Александр, который, несмотря на придворные интриги, назначил Кутузова главнокомандующим Славковской операции, пристально посмотрел на австрийского императора Франца. Молодой, стройный и светловолосый россиянин был полной противоположностью мрачному, невнятному Габсбургу с удлиненным черепом, надутой нижней губой и водянистыми глазами.

Император Франц, сын и преемник Леопольда, лишь апатично скривился. Он привык проигрывать Бонапарту и не ожидал никаких существенных исключений из этого правила в предстоящей битве.

- Лорд Ксавериус Хок только что прибыл, господин, - поклонился слуга.

К входу в генеральный штаб, расположенный в реквизированном хозяйстве, подъехала карета, запряженная четверкой лошадей. Она остановилась так резко, что стройные ноги коней согнулись, как стальные пружины. Высокий мужчина в черном плаще и с матовым рыцарским шлемом с забралом вышел из черной кареты, на дверях которой красовалась серебряная голова ястреба. Длинными, размеренными шагами он направился к освещенному входу. Не снимая плаща или шлема, он вошел. Слегка поклонился австрийскому императору и русскому царю.

– Мой поклон, господа. Как вы, наверное, слышали, меня зовут Ксавериус Хок, и у меня есть для вас интересное предложение о завтрашней битве.

– Лорд Хок, я предполагаю, что вы не будете нести такую чушь, как ваш адъютант? — сказал австрийский император, приглаживая редкие волосы, прилипшие к его лысине.

– Вы, господа, ошиблись, приказав казнить его, – заявил лорд.

— А что мы могли сделать, если он оскорбил нас, объявив, что мы проигрываем завтрашнюю битву? – ответил император Франц.

Маршал Кутузов молча наблюдал за загадочным иностранцем.

– Вы не проиграете. Вы просто должны приказать своим солдатам не пугаться первоначального успеха Наполеона и, прежде всего, не убегать с поля боя, когда начнется довольно необычная буря.

— Вы имеете в виду, господин Хок, что русские солдаты боятся грома и молний? Они, сами вызывающие такие молнии и гром своими пушечными залпами? – наконец заговорил Кутузов.

— Я имею в виду, генерал, что в ваших собственных интересах вы должны вспомнить своим солдатам о неожиданном подкреплении, которое я любезно вам предоставлю, без земных или внеземных претензий.

- Скажите им, господин, - с вежливой улыбкой присоединился к разговору император Александр, - еще раз то же, что вы сказали мне, когда встретились со мной во время осмотра армии. Речь идет о ваших подлинных интересах и ваших возможностях.

— Я хочу изменить исход этого сражения.

— Вы же не знаете, чем она закончится, не правда ли? – засмеялся Александр.

Ему удалось держать всех в напряжении до последнего мгновения. Генералы вокруг него начали бормотать, а некоторые многозначительно положили руки на рукояти сабель.

– Я знаю, чем она закончится, – сказал иностранец.

– Это неслыханно! – крикнул император Франц. Он поглядел на Александра и сообразил. – Вы сговорились против меня! Вы, уважаемый Александр, вместе с тем колдуном, кем бы он ни был.

Царь поднял тонкий длинный указательный палец.

— Я думал, что вам не повредит, если мы немного изменим нашу стратегию!

– Нет, нет! – возразил Габсбург. В конце концов он считал себя значительным лидером многих народов, сильным, решительным и уверенным в себе. — Если мы изменим наши планы, которые мои наиболее способные генералы составляли ночью, я выхожу из коалиции. Я, мои войска и мои земли.

Александр явно развлекался. Он повернулся к мужчине в черном, слегка пожал плечами и сказал:

— Вы сами слышали, сударь. Пока вы не представите нам подробное описание вашей помощи, мы не можем просто изменить планы нашего штаба. Вы, в конце концов, довольно загадочная фигура, и вы, безусловно, понимаете, что эта аудиенция чрезвычайно особенная. В нормальных обстоятельствах мы бы вас немедленно казнили.

Лорд Икс-Хок медленно осмотрел просторное помещение.

– Хорошо, с одной стороны, я это понимаю. Но, пожалуйста, поймите и меня, Император. Я не могу представить вам то, что сейчас есть. Это лишь упустит определенное количество времени, которое мне нужно использовать в другом месте. А когда вы, господа, поймете вовремя, он вам тоже понадобится.

Все умолкли, удивленно глядя друг на друга.

– Мое предложение помощи остается в силе. Я только прошу вас сказать своим солдатам не бояться бури. Позже они и сами выяснят это. И еще один совет: не разрешайте Наполеону провоцировать вас без надобности. Он этого ожидает, и по тому, что я могу судить по сегодняшнему настроению, ему, вероятно, это удастся.

– Чего вы надеетесь достичь всем этим, лорд Хок? – тихо спросил Александр.

– Только вашего личного успеха, господин, – засмеялся темный лорд. — И, поверьте, это не мешает интересам ни одного из присутствующих в этой штаб-квартире.

– Вы вызвали мой интерес, – сказал Александр. — Вы действительно особенный человек. Поскольку одно безобидное предложение в приказе не нанесет никакого вреда, мы согласимся с вашими условиями. Наши солдаты не будут бояться бури. И я ожидаю вашей полной поддержки, конечно, только если мои полки хоть немного пошатнутся. Иначе вас не будет в игре! Я не хочу, чтобы кто-то разделял славу завтрашней победы, кроме меня и моего друга Франца. Вы все правильно понимаете?

- Хорошо, сударь. – Икс-Хок поклонился, вернулся и быстро вышел.

— Узнаю ли я наконец, о чем идет речь? – спросил австрийский император.

– Ваше Величество, – вернулся к нему Александр, – мы только что подписали пакт с дьяволом. И увидим, что сделает этот черт.

Он громко засмеялся, встряхивая своими светлыми волосами.

Полевой капеллан, стоя у переносного алтаря в углу, быстро перекрестился несколько раз.

БИТВА ТРЕХ ИМПЕРАТОРОВ

Андре де Виллефор переодевалась в мужскую одежду за ширмой. Она не хотела идти в бой в неудобном, слишком пышном и облегающем платье, в которое ее одели перед аудиенцией местные женщины. Ширма была украшена золотыми павлинами, но все же достаточно прозрачна. Коварж время от времени поглядывал на четко очерченную фигуру, полную приятных изгибов, и сразу чувствовал себя гораздо лучше на поле боя. Гренадерский сержант Фламбо описывал им кампанию Наполеона в Европе.

— В середине ноября мы держали Вену в своих руках. – Фламбо показал сжатый кулак. – Прямо вот так! Остатки австрийских войск отступали на север, в Моравию. Там они соединились с россиянами. Мы к тому времени оккупировали Брно. Австрийцы и россияне заняли позиции вблизи Оломоуца.

– Мы знаем это место, – сказал Коварж. — Дворцовая библиотека, застенка и пороховой склад.

Андре сейчас стояла так, что ее твердая грудь с выступающими сосками была видна сквозь ширму в свете фонаря. Ночь была прохладной.

Фламбо продолжил:

— В то время император и его генералы ехали в район Брно, в Прач и Славков. Он всегда брал с собой несколько человек из нашего полка; мне удалось быть одним из них. И перед отъездом он призвал всех осмотреть местность. Господа, внимательно рассмотрите холмы и возвышенности. Вы будете сражаться на них, прежде чем истечет два месяца. И видите, завтра все начнется. Разведчики подтвердили утреннюю атаку.

Андре надевала бриджи для верховой езды. Ее ягодицы были такими же стройными и крепкими, как у скакового коня. Коварж слегка прислонился к шесту палатки, скрестив руки на груди. Винсент улыбнулся.

– Позже мы узнали от патрулей, что австрийцы и россияне наконец двинулись из Оломоуца, – сказал Фламбо. — Сначала они направлялись прямо в наш лагерь, но потом вернули на юг. Они хотели обойти нас и атаковать с фланга, пытаясь отрезать нас от Вены. Затем император приказал вернуть весь наш фронт также на юг. Итак, мы заняли холмы от Тварожного и Жураня до Телницы.

Коварж взглянул на карту, где сержант показывал отдельные точки линии фронта.

— Видите ли, здесь хорошо видно. Вдоль нашей линии простирается небольшая долина с ручьем Ржичка и несколькими озерами. На противоположной стороне есть холмы, как и здесь, только выше. Гораздо выше. Там враг разбил лагерь.

Андре вышла из-за ширмы. Джон с удовольствием присмотрелся к женщине. В мундире она тоже смотрелась прекрасно. Он поднял большой палец и кивнул головой.

□□□□□

Начало светать. Было второе утро декабря 1805 г. от Рождества Христова. Солдаты по обе стороны фронта проснулись в густом, словно молоко тумане. Он затопил всю долину над рекой. Видимость была не больше десяти шагов, а температура колебалась около нуля. Хребты Пракских холмов выступали из туч, как скалистый берег с бурной волны.

Российско-австрийский лагерь занимал полосу в ширину около десяти километров. Киль, торчавший с полей, занятых виноградниками, и многочисленные низкие стены препятствовали массированной прямой атаке австрийской кавалерии, которая также не могла начать фланговую атаку из-за уровня воды и болотистой берега Менского пруда на юге.

Незадолго до сигнала до атаки австрийская артиллерия начала огонь вблизи часовни Святого Антония. Однако канонада, направленная в густой туман, не нанесла французам потери. Австрийские войска атаковали с энтузиазмом и размахом.

Однако скрывавшиеся в оврагах перед селами французские стрелки сохраняли самообладание. Снайперы, сидевшие в окнах и на крышах домов, присоединились к залпам, приветствовавшим сильную атаку. Дороги, ведущие в центр села, были под огнем французской артиллерии. Авангард первой русской колонны прибыл довольно поздно, около половины седьмого. Россияне должны спуститься с Працкого холма раньше и помочь австрийцам, но склон, хоть и пологий, был прорезан оврагами и балками. Ночной мороз не смог заморозить землю, и ноги солдат, и колеса прицепов и копыта тягловых коней погружались в грязи.

Российские солдаты мерзли, едва двигая ногами, топая ими во время марша и пытаясь согреть лицо, растирая их руками. Они ели остатки очерствевшего хлеба, запивая его водкой, которую им выдали в тот день тройной порцией. Кутузов решил атаковать главными силами слабый, растянутый фланг войск Бонапарта и разбить его. И ему это удалось. Захватив назначенные позиции, российский генерал отдал приказ:

— Вернуть фронт против французского центра, окружая его с фланга и тыла.

И это было именно то, что хотел Наполеон.

Все поле боя еще было окутано туманом. Еще даже восемь часов не пробило; тишина и серость лежали над остальными линиями. Вдруг солнце, поднимаясь все выше, рассеяло густой туман, и французы увидели, как Трудские высоты покидают следующие колонны войск неприятеля.

Настал момент уникального зрелища, момент, который войдет в историю.

Солнце обнаружило враждебные позиции, оставив французские позиции скрытыми в тумане. Наполеон Бонапарт увидел, что враг покинет холмы, как он и планировал. Однако враг не имел представления, где именно находятся французские войска и чего от них ждать.

Солнце Славкова стало легендарным в тот день.

□□□□□

Наполеон Бонапарт уже решил собрать основную часть своих сил, около шестидесяти тысяч человек, в одном месте, у горы Журань.

Он выстроил остальную часть своей армии в длинную линию вдоль берега ручья, вплоть до Тельницы. Здесь французский фронт был укомплектован лишь достаточным количеством людей, чтобы отразить более слабую атаку.

Бонапарт рассчитывал на это и на этом основывал свой план.

Кутузов сделал именно то, что ожидал.

Маршалы и генералы оцепили Наполеона на горе Журань. Перед ними была волнистая долина, полная пушечной стрельбы, криков и звуков труб. Битва под Славковом, одна из самых кровавых в истории войн, была в полном разгаре. В нескольких шагах от штаба стояли Джон Коварж, Винсент и графиня Андре де Виллефор, единственная женщина в группе, хотя ее трудно узнать в мужской одежде.

– Это невероятно, – сказала она. – Он планировал это несколько недель назад, и все идет именно так, как он планировал.

Джон Фрэнсис Коварж смотрел на Трудские горы.

— Россияне и австрийцы действительно оставляют столь выгодные позиции.

– Можете объяснить это тем, что наш старый друг лорд Хок, безусловно, предупреждал их не поддаваться провокациям Наполеона.

– Этот корсиканец просто блестящий! Никто и никогда этого не возразит! — заявил Винсент Вега с нескрываемым восхищением в голосе.

Он участвовал в десятках столкновений и действительно больших сражений. Но он никогда раньше не видел такой массивной ловушки». Все уставились в неровную местность напротив, где начали свое движение полки, составлявшие центр армии. Некоторые части спускались по склонам прямо вниз, кавалерия пыталась двигаться зигзагами, другие полки шли по диагонали, а иногда колонны пересекались. Однако большинство войск направлялось на правое крыло французов, к оврагу, чтобы переправиться через речушку и добиться определенной победы. Враг делал именно то, чего от него ждал Наполеон. В глазах императора появился озорной блеск.

Все вражеские полки тронулись, и на дальнем конце правого крыла слышался треск выстрелов из караьинов. Ординарцы подъезжали к штабу и рапортовали:

— Сер, россияне и австрийцы достигли наших рубежей в долине и пытаются прорваться. Есть опасность, что они могут нас там разгромить.

Бонапарт внимательно слушал, одновременно наблюдая за ситуацией в поле боя.

Он выбирал благоприятное место для контратаки, исходя из движений противника и предполагаемого дальнейшего продвижения вражеских сил. Корсиканец вышел вперед перед группой генералов, заложив руку за пазуху сюртука, и указал на пракские высоты.

Большинство вражеских частей уже спешилось и наступало внизу, справа от штаба Наполеона.

– Сколько времени вам понадобится, Сульт, – обратился тот к своему любимому маршалу, – чтобы занять эти высоты?

— Десять, может, двадцать минут, сер. Мои дивизии за рекой готовы к атаке.

– Хорошо, – размышлял Бонапарт. – Но мы подождем еще пятнадцать минут, пока не наступит самый благоприятный момент.

Сорок тысяч мужчин русско-австрийских полков покинули свои позиции на холмах и сражались против умышленно ослабленной линии, которую удерживали французские батальоны. Потоки крови стекали по размягченной земле в реку и озера. Наполеон еще мгновение наблюдал за битвой, затем склонил голову перед резкими лучами холодного солнца и дал сигнал атаке почти заброшенного Труда.

- Атакуйте!

□□□□□

Из тумана, залегшего в долине, выныряли полк за полком, агрессивно наступая на врага. Французы атаковали ослабленный центр неприятеля. Сорок тысяч мужчин: кавалерия, гренадеры и императорская гвардия. Напрасно остатки австрийских войск стали на их пути, зря русский полководец Кутузов посылал им на помощь отборные части, казаков и императорскую гвардию, зря сам русский царь руководил обороной.

Ни австрийская пехота, ни кирасиры, уставшие своей быстрой конницей, ничего не могли сделать против блестяще выполненной атаки. Лишь чела французского формирования было достаточно, чтобы разбить ослабленный фронт и резервы в последнюю минуту.

Большинство солдат Наполеона даже не вступили в бой, просто достигнув уже увлеченных позиций. Вскоре Пракские высоты принадлежали гвардии Бонапарта.

А потом, как знак сокрушительной контратаки, в небе вспыхнула молния, и гром прокатился по всей долине.

□□□□□

Большинство солдат удивленно подняли глаза. Свинцовое небо с более темными скоплениями облаков освещало четко видимый круг солнечного света. Однако это не походило на грозу. Новая молния.

Андре де Вильфор указала рукой. Блеск продолжался гораздо дольше, чем обычный удар молнии.

– Это они, – сказала она, все еще указывая. – Боже мой, это постоянно растет!

Винсент Вега нервно сглотнул. Он также смотрел на Пракские холмы, за которыми возвышался гигантский полукруглый феномен. Он был насыщенно фиолетового цвета и выглядел как огромное пурпурное солнце.

Это был самый большой пространственный фантом, который они никогда не видели.

□□□□□

Несмотря на явления и их сопутствующие последствия, резня продолжалась. Французский император действительно видел то, что видели другие, но, игнорируя их, он приказал своим победоносным полкам перегруппироваться, приближаясь к борющимся в долине россиянам и австрийцам с тыла. И теперь, с Пракских холмов, теми же тропами, которыми вражеские войска спустились к ручью час назад, атаковали французские войска.

Поле боя снова было освещено атмосферной аномалией. Она мерцала, а потом погасла.

Сияние сменилось с фиолетового на красное. Наполеон вопросительно посмотрел на графиню.

– Они явно столкнулись с трудностями, ваше величество, – объявила Андре. — Против такой огромной пропитки наши энергетики времени, несомненно, развернули бы плазменную аннигиляционную блокаду.

Наполеон кивнул.

– Конечно, а как иначе? – сухо ответил он. – Я бы сделал то же самое.

Джон Фрэнсис Коварж стоял в нескольких шагах от него, наблюдая за грозным, но одновременно величественным зрелищем пушечных залпов, выстрелов из винтовок, ржанием лошадей и стонами раненых. Куда бы он ни взглянул, он видел кровь, грязь и талый снег; повсюду лежали мертвые и раненые; повсюду сражались одни нападавшие с нападающими другими. Он подошел к лингвистке и тихо спросил:

- Какие у тебя планы? Мне совсем не понравился этот фейерверк в небе.

– Мне тоже, – ответила Андре. — Если им удастся удержать такой большой проход, они даже смогут перебросить пулеметы сюда. Возможно, это всего на несколько дней, но в наше время это будет означать коренное изменение ситуации.

— А мы не можем опрокинуть сюда пулеметы?

– Нет. Любое значительное нарушение пространственно-временного баланса оказывает влияние на связи между параллельными мирами. И все же мы первые, что должны соблюдать правила, которые сами и контролируем!

- Хмм, а это хорошо. Мы не можем делать то, что они делают, ха-ха-ха. Что, если бы это действительно помогло сохранить твое священное равновесие?

– Нет! – перебила его Андреа, но задумчиво нахмурилась.

Графиня поняла, что этот новичок спас ей жизнь, когда она была беспомощно прижата к стене библиотеки. Она извинительно улыбнулась.

– Джон, я понимаю, что ты пытаешься, но правила прохода строги. Если ты доставишь сюда тяжелые пулеметы или М-16, у тебя будет всего четыре-пять дней, чтобы их использовать, и это время может быть сокращено путем нарушения пространственно-временного поля. А потом эти объекты неконтролируемо вернутся к своей родной планете. У них нет поддержки; они просто не могут существовать здесь. Тяжелые пулеметы, возможно, но только с одной стороны, к сожалению, против нас.

Коварж почесал свою короткую щетину.

— Итак, даже ядерная бомба может попасть сюда? Это занимает всего несколько тысячных секунд.

Андре покачала головой.

– Почему бы и нет? – возразил Коварж. — Это ведь не пулемет, и он решит многие проблемы одним махом.

— Между мирами есть четкие границы, и их нельзя просто пересечь.

— Знаем ли мы эти пределы?

– Нет, – твердо ответила Андре. — Мы их контролируем и со значительным успехом. Но мы уверены в одном: мы не можем отнести искусственное ядерное деление к ледниковому периоду.

— Но пулеметы, как вы думаете, можно принести сюда?

– Да. Потому что огнестрельное оружие уже существует, – почти грустно ответила Андре.

– Спасибо. Я просто хотел знать, – сказал Коварж.

□□□□□

В последующие часы битвы организованная вражеская армия превратилась в массу хаотично рассеянных подразделений. Фланги фронта разошлись, когда центр развалился. Русские полки на краю фронта попали под массированный огонь, когда французская кавалерия атаковала их со стороны, где должны быть их резервы. Российская пехота и австрийская конница казались тысячами или убегали на север, где у них еще был шанс избежать ловушки. Через речную долину, через замерзшие озера, где тонкий лед ломался под ногами бежавших перемешанных войск, русско-австрийская армия покидала поле боя под Славковом.

Наполеон Бонапарт с удовольствием осматривал поле сражения. Французские солдаты перекатывали в сторону собственной армии десятки вражеских орудий, собирали разрозненные вражеские части и строили пленных в ряды, готовя их к длинному, тяжелому маршу в плен.

□□□□□

Между тем в небе появился еще один разряд в виде шара, на этот раз гораздо сильнее предыдущих. Грохот временно оглушил десятки тысяч солдат и тысячи мирных жителей. Все они посмотрели на зимнее небо, и многие из них крестились. Бонапарт начал немного нервничать из-за постоянных вспышек молний и грохота грома. Но он успокоил себя, что это, вероятно, пушечный залп какой-то уцелевшей австрийской батареи.

Император указал вперед, и маршалы снова отдали соответствующие приказы.

Французские солдаты неуверенно засмеялись и продолжали собирать вражеское и свое оружие, а также раненых товарищей. Император неподвижно стоял на холме в Журане, засунув руку в застежку кителя и осматривал поле боя. Вдруг свет снова вспыхнул, и сопутствующий взрыв оглушил всю местность.

Вокруг Славкова все было освещено, будто оперная дева, собственно берет высокое "до".

И вдруг произошло неожиданное. Грохот не утихал. Он приближался. Император поднес подзорную трубу к глазу и на мгновение с недоверием посмотрел на нее. Затем он передал его стоявшему рядом иностранцу и шепотом спросил:

— Что это ради Бога?

Винсент Вега коротко ответил:

- Немецкие танки под названием "Тигры", Ваше Величество.

– К сожалению для вас, это новые типы, – объявил Коварж. - "Тигры II".

– К сожалению для всех нас, Джон, – добавила Андре де Виллефор.

БАГНЕТЫ ПРОТИВ ТАНКОВ

Над горизонтом Трудских холмов, с солнечной стороны, вырисовывались два темных бронированных силуэта. Они с ревом бензиновых двигателей перекатывались через вершину и двигались вниз по склону к тылу атакующих войск Сульта.

Бонапарт наблюдал за ревущими машинами. С этого расстояния, через окуляр подзорной трубы, они выглядели как деревенские повозки, обтянутые листовым металлом, но двигались самостоятельно, без лошадей. Они были темными, желто-зелеными, с черными крестами, нарисованными по бокам белыми контурами. Вместо колес они ездили на металлических гусеницах. Внутри надстройки из металлической жести была пушка, хотя по сравнению с пушками, которые использовали его полки, она имела очень тонкий ствол. А еще что-то торчало из стальной лобовой поверхности.

Пулеметы MG 34 начали стрелять из широко уважаемых и страшных танков Второй мировой войны; это вышло в 1805 году близ Славкова. Целые ряды французских егерей, гренадиров и кирасиров падали покрытую снегом землю в потоках крови.

– Это просто самоходные машины, оснащенные магазинными винтовками, – обратился Бонапарт к шокированным маршалам и генералам. – Мы сможем с ними бороться. Отправьте сигнал оптическим телеграфом, чтобы изменить позиции орудий. Мы сосредоточим большую часть нашего огня на этих двух стреляющих машинах. Проверим крепость их брони.

"Руки" оптического телеграфа Шаппа начали двигаться. Артиллеристы сменили направление, и через несколько секунд первый залп прогремел с окрестных холмов. Испуганные пехотинцы с энтузиазмом отметили два попадания в одну из машин. Бонапарт с едва заметной улыбкой наблюдал за работой своих любимых батарей. Вдруг он недоверчиво посмотрел в прицел. Удивленная машина продолжила движение, и не было никаких признаков повреждения ее брони! В следующее мгновение последний след улыбки исчез с лица императора. Вращающаяся башня с тонкой, казалось бы, безвредной пушкой направила ствол на позицию третьей батареи. "Бууух!" Немецкий танк "Тигр II" выстрелил. Вскоре после этого выстрелил второй.

Закаленные, опытные в боях танкисты целились точно. Десятки разбросанных тел и артиллерийская позиция подтверждали точность их выстрелов.

Впервые за свою успешную карьеру Наполеон Бонапарт подумал, что может проиграть битву, которую уже практически выиграл. Он посвятил столько усилий, столько недель, чтобы заманить врага в ловушку под Славковом, а теперь появились какие-то шумные коробки с черными крестами по бокам, фактически срывающими его планы.

Блестящий стратегический ум лихорадочно мыслил, с математической точностью обдумывая ситуацию и оценивая возможности собственных войск против наступающих машин, словно играя в сложную шахматную партию. ‚ Император взглянул на иностранцев.

Двое мужчин отошли немного дальше от заметного скопления мундиров, совершенно справедливо, и наблюдали за совершенно новым актом битвы, которое для них закончилось два столетия назад.

Графиня де Виллефор оперла руки в бока, ее выражение лица было мрачным.

□□□□□

— Два танка против стольких людей и орудий. — Коварж жестом указал на храбро воюющие французские войска. – Мы могли бы что-нибудь придумать, не так ли, Винс?

Винсент Вега хорошо знал, что с оружием и боеприпасами девятнадцатого века у них мало шансов против тяжелобронированных немецких танков. А точнее вообще никаких.

— Пока у меня нет представления, что можно делать. Остается только надеяться, что эти монстры больше не появятся, – задумчиво сказал он.

Он отчаянно пытался выяснить, как добраться до шестидесятитонных колосьев, защищенных пятнадцатью сантиметрами брони, оснащенных двумя 7,91-мм пулеметами и знаменитой 88-мм пушкой, с высококвалифицированным и сплоченным экипажем из пяти человек.

— У нас действительно могут возникнуть проблемы с этим, — добавил он.

Как только он это сказал, еще три танка покатились по солнечным вершинам Прахтских холмов.

– Лучше ничего не говори, черт возьми, – крикнул Коварж. — Потому что через мгновение их здесь будет столько же, сколько под Курском.

– Молчу, молчу, – пробормотал Вега.

Он и так почти не говорил. В этот момент к ним подошла госпожа де Виллефор.

– Император с удовольствием посоветуется с вами, – неуверенно улыбнулась она.

– Что? — Коварж удивленно посмотрел на нее, потом на стоящего неподвижно императора и смотрел прямо перед собой.

– Ты слышал меня. Сам великий Наполеон зовет нас на помощь, – сказал Вега, пожимая плечами.

– Я сказала ему, что вы двое – эксперты из этих машин.

– Боже мой! И что же я должен ему сказать, Андре? Что мы просто не можем справиться с пятью первоклассными танками с помощью его исторического оружия и солдат в красочных мундирах? – спросил Вега, отчаянно махая рукой.

– Винс, скажи ему, что мы можем справиться, – исправила его Андре. - И придумай что-нибудь быстро! Император будет примерно в пятидесяти шагах, поэтому времени достаточно.

– Спасибо. Ты меня успокоила, – сказал Коварж.

Не оглядываясь, они направились к императору.

Позади них кровавая резня девятнадцатого века превращалась в еще более жестокую резню, которая вела к мрачному будущему.

□□□□□

- Это сто пятнадцатый. Открываю огонь по батарее на холме, пеленг тридцать три, – сообщил радист Юрген Бретшнайдер.

Наводчик Герман Катц заряжал пушку очередным фугасным снарядом. Командир танка, лейтенант Дитер Майер, отдал приказ "огонь". Из стального ствола выстрелило ослепительное пламя. Еще одно попадание.

В ответ на эту атаку экипаж танка ощутил три удара в сторону машины.

Лобная броня "Тигра" имела толщину пятнадцать сантиметров, тогда как борта и задняя часть танка были защищены восьмисантиметровыми пластинами из лучшей немецкой стали. Дитер искренне засмеялся, как могут смеяться только победные офицеры Вермахта. Он был молодым с виду мужчиной, в классическом скандинавском стиле. У него были светло-желтые, аккуратно подстриженные волосы, белые зубы блестели между тонкими губами, а веселые голубые глаза сверкали на красивом лице с ровными чертами.

– Юрген, передай, что мы их поразили. А сейчас три подряд.

Он засмеялся, хлопая руками по бедрам.

– Так точно, – послушно ответил радист, добрый друг Дитера из триста двенадцатого отряда Гитлерюгенда. — И спрошу, не осталось ли у кого краски.

– Зачем тебе краска, Химмель? - спросил командир.

— Мы ведь не собираемся ездить на ободранной машине, — засмеялся Юрген.

Лейтенант Дитер Майер похлопал коллегу по кожаной куртке.

– Разумеется. Скажи Фридриху в "тридцать третьем", чтобы разобрался с той проклятой бандой справа. С той тяжелой кавалерией, с крестьянами с саблями. — Он весело кивнул, его челка падала на лоб. — Что именно эти сумасшедшие думают? Что они пробьют нашу броню конским копытом?

— Это как в Польше в тридцать девятом, лейтенант. Там нас тоже напала кавалерия, помните? – сказал радист.

– Как я могу забыть, Юрген? Это было действительно весело. Давай, заряжай, Герман. У нас есть еще работа. Коньяк будет только после боя!

– Так точно, герр лейтенант! Но мы уже позаботились о ближайших батареях и можем подышать свежим воздухом.

- Отличные новости. Если да, я немного оглянусь, - объявил командир танка, открывая крышку люка.

Он вылез наружу по пояс и с удовольствием следил за развитием боя. Также он увидел другие танки с открытыми крышками люков. Командиры восторженно махали друг другу, как маленькие мальчики.

Контрразведка Вермахта последние несколько дней усердно готовила их к тому, что по приказу самого Главнокомандующего они окажутся со своими замечательными машинами на совсем другом поле боя. Танкисты внимательно изучали карты местности вокруг Аустерлица, расположенного вблизи столицы Моравии. Они также ознакомились с ходом древней битвы между французским императором Бонапартом и русским царем "Сашкой". Сражения, в которые вмешался император Габсбургов Франц I. Когда загадочный иностранец в черном плаще и своем постоянном шлеме с забралом описывал запланированную атаку на десятки тысяч вражеских войск, они ощущали беспокойство. И вот они оказались именно в том месте, о котором им рассказывали минувшей ночью.

Они представляли, что просто каким-то образом переместят свои танки в другое место на Земле, но вместо этого их перенесло в другое время.

В мгновение ока они ехали по дороге Славков-Брно, когда вдруг вспыхнуло фиолетовое сияние, перед ними промелькнул огромный круг, обрамленный молнией, и вдруг они ехали травянистой насыпью. И они оказались посреди исторической битвы. Это было приятное изменение по сравнению с иначе тяжелой службой в Вермахте.

□□□□□

Тяжелая кавалерия атаковала. Целых два эскадрона. Мощные кони, на которых ехали решительные кирасиры, вооруженные тяжелыми палашами, карабинами или копьями. Танк сто пятнадцатый начал возвращаться лоб в лоб против наступавшей кавалерии.

- Разъезжайтесь! Дальше друг от друга! – крикнул Вега. — Прижмитесь к коням!

Сурьм эскадрона отдал приказ коротким, пронзительным сигналом.

- Джон, позаботься о "330-й". Например, дай двум батареям на противоположном холме какую-нибудь работу.

Наполеон Бонапарт, конечно, не мог слышать разговора между двумя искателями приключений посреди поля боя, но он внимательно наблюдал за ними в свою подзорную трубу. Он догадался о готовящихся их жестах. Они только что представили ему план, как остановить машины, остановить которые, казалось бы, невозможно. Они нарисовали несколько линий на карте, передвинули несколько флажков и прямоугольников, и, хотя он никогда не сталкивался с такими стреляющими машинами, он быстро понял, что нужно сделать. Император немедленно отдал приказы. Кавалерия готовилась к самоубийственным атакам, артиллеристы настраивали пушки, зажигали фитили и подносили снаряды к пушкам. Саперы готовили материалы, которые просили иностранцы.

Это был отчаянный поступок, приведший к бесчисленным жертвам, но ничего другого не оставалось. Император наблюдал за движениями избранных людей среди стремительно двигавшегося вперед вала тяжелой кавалерии. Из толпы лошадиных и человеческих тел отделились две тройки всадников. Бонапарт невольно сжал кулаки. От всего сердца он желал успеха тем двум безумным, решительным на все людям. Рядом с ним стояла прекрасная графиня де Виллефорт и желала себе чего-то гораздо проще: прежде всего, пусть эти два безумца выживут!

□□□□□

JFK мчался вперед вместе с сержантом Фламбо и двумя офицерами гренадеров. К их седлам были приторочены кожаные сумки со взрывчаткой. А в глазах их была сама смерть.

Они привыкли к ухаживаниям "старой дамы с косой", насмехались над ней в пивных во время шумных пьяных вечеринок, но ночью извинялись. Со временем они научились жить рядом с ней.

Немецкий танк, номер 33, открыл огонь из своего тяжелого пулемета по атаковавшей справа кавалерии, но плотная кавалерийская стена буквально распылилась под перекрестком прицелов. Наводчик сосредоточился на ликвидации отдельных всадников, то и дело нажимая на курок.

– Идиот! — взревел командир 33-го, бросая в нетерпеливого наводчика шлем. — Ты знаешь, что никто не привезет нам боеприпасов. Нам нужно, чтобы боеприпасов хватило на четыре часа! Таков был приказ!

Наводчик послушно кивнул и начал стрелять короткими очередями. Он медленно водил прицелом по полю боя, сбивая всадников, словно на тире. Но попаданий было сделано относительно мало, благодаря большому расходу боеприпасов. Десятки других всадников, вооруженных саблями и карабинами, приближались к танку. Наводчик усмехнулся. Ничто не могло быть проще, чем расстрелять этих конных примитивов, когда они приблизятся.

□□□□□

Вега скакал на своем каштановом коне к танку номер 115. Он приближался к нему обходным путем, пока основная часть эскадрона атаковала ревущую машину с обеих сторон. Вега взглянул на двух мчавшихся рядом с ним гренадеров.

– Приготовьтесь! – он жестом указал на башню танка.

Командир "тигра" с весельем на лице наблюдал за событиями, разворачивающимися с другой стороны машины. Он сидел по пояс в люке, держась одной рукой за ручку, а в другой держал пистолет. Время от времени танкист стрелял в одного из всадников, словно тренируясь стрелять по движущимся целям. Ему не нужно было беспокоиться о том, что его поразят стрелявшие винтовки, к тому же, во время быстрой скачки, как и артиллерийского огня. Ближайшие батареи уже были уничтожены.

Винсент Вега подгоняла свою лошадь. Немецкий офицер вдруг стал возвращаться к нему. Винсент был примерно в пятидесяти метрах позади танка. Он наклонился вперед и соскользнул со спины на бок животного. Немецкий офицер увидел только испуганного коня без всадника. Лейтенант Майер с удивлением и развлечением заметил, что примерно в двадцати или тридцати метрах от танка двое всадников пытались атаковать, а впереди них скачет одинокий каштановый конь.

Но вдруг Майер заметил руку на шее коня.

– Смотрите! У нас здесь диверсанты! — крикнул он в танк и прицелился в коня, который нес спрятанного всадника.

Он также заметил, что второй всадник махнул рукой, держа что-то вроде бомбы. Он немного поднял пистолет и трижды выстрелил.

Гренадер упал с коня с простреленным легким и ранением в плечо. Его нога зацепилась за стремено, и мчавшаяся лошадь потянула его тело по земле. Граната, с пылающим пылом, разразилась там, где выпала из руки солдата.

Лейтенант Майер понял, что на него нападает кто-нибудь, кто точно знает, как уничтожить танк. Он снова прицелился в первого коня.

Но Винсент Вега уже был в седле, и что-то блеснуло в его руке, раз, два…

Первый чем лязгнул о открытую крышку люка, а второй вонзился в грудь офицера. Лейтенант удивленно посмотрел на рукоять кинжала, торчавшую прямо из его сердца. Он едва успел увидеть, как всадник спрыгнул с коня на заднюю часть танка, прежде чем упасть. Он не упал в машину, а остался в башне, нависая над ее краем.

– Гранату! Быстро! – крикнул Вега.

Второй всадник бросил подготовленную гранату с коротким пылающим пылом и начал зажигать фитиль второй гранаты. Вега бросил первый заряд в танк, схватил второй и тоже бросил его внутрь. Он сбил тело офицера вслед за гранатами и хлопнул люком. Спрыгнул с танка и едва коснулся топкой земли, когда машину тряхнул взрыв.

Винсент Вега заревел от радости, словно только что выиграл Уимблдон. Но он сразу оглянулся в поисках "коммандос" Коваржа, поскольку они были в гораздо худшем стартовом положении.

□□□□□

Когда командиры других танков заметили, что произошло с танком под номером сто пятнадцать, они сразу же спрятались за броней и закрыли крышки люков.

Они приказали стрелять по всему, что могло выглядеть как диверсантская атака. Винсент искал Джона, мчась верхом, но заметил его и двух предназначенных ему мужчин, которые скрывались за тушами мертвых лошадей.

– Джон! Гусеницы! Надо бросить это под гусеницы! – крикнул Вега, указывая на переднюю часть танка.

Коварж не слышал его из-за шума боя и лязга танкового пулемета, но быстро догадался, что имел в виду Винсент.

– Атакируем этого, – сказал он гренадерам. — Используйте воронки от взрывов и двигайтесь преимущественно наискось, — сказал он, пытаясь объяснить действие жестами.

"Тридцать-тройка" была менее чем за сто метров и летела не прямо на них, а против Пятого Эскадрона, атаковавшего с правой стороны.

Всадники продвигались к ревущему, извергающему пламени великана, бросаясь в размокшие воронки, поднимаясь из-за мертвых лошадей, прячась за горящими телегами и остатками лафетов, но неуклонно приближаясь к своей цели.

Вдруг башня танка начала возвращаться к ним. Пулеметные шары разрывали землю и разрывали тела погибших. Джон понял, что немцы их заметили.

— Зажгите фитили! Бросайте бомбы под гусеницы!

Но они были слишком далеко; цель была примерно в тридцати метрах. Коварж поднялся и побежал в танк. Бомба была тяжелым железным шаром, наполненным порохом и оснащенным зажигательным шнуром. Чтобы бросить ее так далеко, понадобилась бы олимпийская золотая медаль в толкании ядра.

Танк тоже начал возвращаться к ним. Коварж оглянулся на гренадеров.

Они побежали за ним. Еще четыре или пять шагов. Коварж бросил гранвту и прикинул, что бросок мог быть точным. Он упал на землю и накрыл голову. Второй гренадер сделал то же, но третий пробежал еще несколько метров.

Ему удалось бросить бомбу прямо под гусеницы, но очередь из пулемета снесла храбреца на землю. Фрагменты разорванной плоти долетели до Джона.

Бабах! Взрыв охватил переднюю часть танка. Коварж поднял голову. Задумка сработала; левая гусеница была перебита. Однако поводов для радостных возгласов не было. Танк потерял движение, но сохранил огневую мощь. Экипаж "тигра" решил тщательно очистить территорию, на которой он находился, поскольку могла произойти еще одна коварная атака. Пулеметные шары вырывали землю вокруг головы Коваржа.

Камни, куски лошадей и человеческих тел, куски разбитых телег и колес, доски и балки от артиллерийских лафетов взмыли в воздух. Винсент видел все это отчетливо. Ему было понятно, что Коварж такой же беспомощный, как и лежавший рядом с ним безногий солдат. Рано или поздно очередь из пулемета достигнет их. А если не от него, то…

Вега увидел опасность раньше Коваржа.

□□□□□

Люк поврежденного танка открылся, и из него выскочили трое солдат в черных кожаных куртках со свастиками на груди. Они держали автоматы MP 40, и, судя по выражениям их лиц и лающим приказам, были полны решимости расстрелять любого, кто окажется рядом с танком. В конце концов, тактика выжженной земли и блицкрига была втолкнута из бронированных трубок.

У Коваржа был только нож. Его миссией было повредить "тигр", и, как ни странно, ему это удалось лишь потому, что бога войны Марса явно не было дома. С самого начала тянуть за собой громоздкую винтовку, способную произвести один, вероятно, неточный выстрел, казалось бессмысленным, как и утруждать себя саблей. Лук, пожалуй, был бы лучше. Он оглянулся, но очутился среди мертвых солдат.

Недалеко он услышал слабый стон. JFK осторожно вернулся и замер. В нескольких метрах отсюда лежали два неподвижных тела и ужасные человеческие останки; удивительно, все еще живы. У несчастного француза не хватало левой ноги и части туловища. Солдат лежал в луже крови, пытаясь запихнуть свои внутренности в живот.

Когда он заметил, что Коварж смотрит на него, поднял подбородок к своей винтовке с штыком. Коварж поблагодарил его с улыбкой. Солдат кивнул на саблю, улыбка, которая явно больше не была направлена на Джона, промелькнула на его лице, и он умер. Коварж подполз к нему и вымазал себя кровью солдата. Расстегнул куртку и вымазал ее внутренностями солдата на животе и груди. Вымазал лицо и лоб кровью и грязью.

Тем временем немецкие солдаты добивали каждого мертвеца "выстрелом уверенности".

Они стреляли из своих автоматов в упор, прямо в голову, если у несчастного она вообще была. Если у него его не было, они хранили шар для следующего, действуя как образцовая команда по дератизации. Только в этом случае крысы были французскими.

Коварж покрылся телом мертвеца. Больше он ничего не мог поделать. Просто ждать.

□□□□□

Лейтенант, командир Тигра под номером 33, Рене Шмидт, осмотрел группу погибших. С инстинктом нордицкого воина он почувствовал, что примитивную, но эффективную взрывчатку с пылающими страстями могли запустить отсюда. Он остановился.

Потом подумал, изменилось ли положение погибших с тех пор, как он вылез из танка. Пришел к выводу, что изменилось. Шмидт гордился своей фотографической памятью. Он направился к подозрительной массе тел, прицелившись из автомата. Вдруг справа он услышал цокот сотен конских копыт.

Он огляделся.

О да, отчаянный карлик во дворяжной шляпе посылает еще один кавалерийский полк в бессмысленную контратаку. Шмидт покачал головой. Эту бесполезную атаку танковый стрелок легко отразил бы; не говоря уже о том, что наводчик знаменитого "восемьдесят-восьмерки" очень помог бы ему. Шмидт оценил ситуацию на далеком поле боя как неинтересную и вернулся к своей проблеме.

"Они могут прятаться где-то здесь", - сказал он себе, имея невнятное ощущение, что что-то упустил.

Это чувство проявилось как неприятная колючая боль в желудке, которая постепенно превращалась в быстро нарастающую жгучую боль. Шмидт посмотрел на груду мертвых тел.

Одна из окровавленных фигур смотрела на него, сжимая винтовку с штыком. Лезвие штыка глубоко вонзилось в живот Шмидта. Вместо запланированного крика удивления, лейтенант лишь забулькал, и из его рта хлынула струя крови.

– Знаю, – кивнул Коварж. – Я бы тоже не хотел здесь быть, – сказал он и на всякий случай поправил это горизонтальным ударом.

Еще одна струя крови. Джон уклонился от падающего тела и одновременно выхватил из рук офицера пистолет-пулемет. Оттолкнул мертвого француза в сторону и оглянулся.

Все еще выглядело плохо.

За инцидентом наблюдал экипаж танка Шмидта, который сразу же свалился на грязную, замерзшую землю. Они знали, что враг вооружен пистолетом-пулеметом, и тщательно скрылись в углублениях земли.

Они кричали стрелковому танку. Через несколько секунд ствол начал вращаться согласно их указаниям. Коварж не мог убежать; солдаты снаружи немедленно расстреляли бы его, а оставаться на месте он не мог, потому что в любой момент должен был упасть фугасный снаряд, способный спокойно снести двухэтажный дом.

– Прекрасно, – сказал себе JFK. — Путешествие назад в старые добрые времена наконец-то закончилось. Я не говорю, что получал здесь какие-то особенные удовольствия. Камера пыток, холод, грязь, кучи мертвых тел и один поцелуй, возможно, просто для вида. Черт побери, какой проклятый день!

Из ствола танка вырвалось пламя, и фугасный снаряд взорвался менее чем в двадцати метрах от Джона. Коварж молча поблагодарил всех, кто мог это услышать, за то, что стрелка явно поразил внезапный приступ косоглазия. Когда он снова начал слышать, до него донеслись немецкие крики, так близко, словно он смотрел немецкий криминальный фильм на высококачественном домашнем кинотеатре.

Он снова стал притворяться мертвым, потому что ничего другого не мог сделать. Он постепенно привыкал к своему статусу неподвижного. Его глаза были выпучены, не моргая, поэтому он прекрасно видел, что к нему приближается немецкий солдат. В отчаянии Коварж нажал на курок своего пулемета и с ужасом понял, что оружие заклинило.

Правда! Череп мертвого солдата, прямо у головы Джона, разлетелся с хрустом. Немец сокрушил его очередью, как дыню. Он сместил ствол, и вдруг Джон увидел перед собой дуло изысканного немецкого оружия, изготовленного из качественной шведской стали. Он даже не мог закрыть глаза; он все еще пытался сделать вид, что мертв, хотя в конце концов ему пришлось клепнуть. И вдруг кровь и мозг немецкого солдата брызнули ему на лицо.

Коварж не знал, что произошло, но когда услышал, как кто-то кричит по-английски:

— Что ты делаешь, человече, бездельничаешь? Битва еще не окончена! – все стало понятно.

Винсент Вега, стоявший в тридцати метрах от него, схватил свою вторую винтовку и выстрелил в труп блондина в черной куртке.

Он был не один.

– Джон! Видишь всадника вправо? Это твой билет назад к жизни!

Вдали гремела канонада артиллерийских батарей. Она была не столь эффективна, как хотелось бы артиллеристам, но все равно делала жизнь немецким солдатам ужасной. Обе стороны теперь вели огонь из всех находившихся в их распоряжении стволов. "Тигр" по номеру 33 кружил на одной гусенице, безумно стреляя по всему, что попадалось в глаза. Однако войска Наполеона уже знали, когда уклоняться от вражеского огня, а когда двигаться вперед.

– Хватайся за меня! – крикнул всадник высоким голосом, протягивая Джону тонкую руку. Он немного замедлил лошадь, достаточно, чтобы агент смог прыгнуть ему за спину.

– Спасибо, девушка! — крикнул Коварж, устраиваясь на заду у коня и обнимая стройное тело Андре де Виллефор. – За это получишь от меня поцелуй.

– Всего? Если да, то слезай! — крикнула в ответ Андре и погнала коня галопом.

Позади них бушевала ожесточенная битва, которая должна была отвлечь внимание от бегства Коваржа и Веги. Госпожа де Виллефор взглянула на соседний холм, где стоял Бонапарт, командуя совсем иной битвой, чем запланированная ранее. Она жестом указала Джону вытянутой рукой. JFK сжал ее стороны, что свидетельствовало о его полной осведомленности.

Император французов был действительно величественным. Он внимательно осматривал всю "новую" резню в Славке через позолоченную подзорную трубу и постоянно отдавал приказы, которые телеграфисты переводили в соответствующие движения их устройств. Он делал все возможное, чтобы спасти таинственных иностранцев, не опасавшихся огромных, отпорных к пушечному огню бронированных машин. Он понимал, насколько они ему нужны рядом с собой, а не в бою. Сориентировался он на самом деле поздно, но не поздно. Бонапарт и не предполагал, что такой пустяк, как спасение двух людей от смерти, сможет его так порадовать.

□□□□□

— Ваше величество, мы пришли за приказами от вас, — устало отдал честь JFK.

– Не надо пустых жестов, солдат, – Бонапарт великодушно махнул рукой. — Лучше идите сюда, чтобы обсудить следующие шаги.

Он склонился над картой, держа в руке палочку.

— Простите, ваше величество, но вы хотели бы советоваться с обычным солдатом?

Окровавленный Коварж посмотрел на императора с плохо скрываемой саркастической улыбкой.

На сегодняшний день с него действительно было достаточно. Но он старался как мог.

Наполеон медленно выпрямился и вместо того, чтобы приказать замкнуть надменного иностранца под замок, несколько раз приходящий ему в голову как лучшее решение, несмотря на рассказы о его собственном темпераменте, спокойно ответил:

— Вы, может быть, и удивитесь, но я не сразу стал генералом.

— Трудно поверить, ваше величество.

– Эй, ребята, успокойтесь, – мадам де Виллефор прервала разговор и указала на карту. - Продолжим?

Они оба кивнули. Вега тихо засмеялся. На карте в разных местах лежало пять кусков гранита. Один, замазанный красными чернилами, символизировал "сто-пятнадцатку", другой, лишь наполовину окрашенный, представлял "тридцать-тройку". Остальные три были неокрашенными.

Коварж, вместо того чтобы подойти к карте, вышел из помещения. Он посмотрел на панораму битвы и сказал:

— К сожалению, другим гренадерам даже не удалось повредить танки, образовавшие плотное формирование. Немцы ясно поняли, что они должны атаковать здесь так же, как и в своем веке. Теперь мы до них не достанем. Даже случайно.

Бонапарт обошел стол.

— Значит ли это, что эти три машины пересекут всю Европу и изменят ход истории?

Джон Ф. Коварж пожал плечами. Он этого не знал.

Андре де Виллефор покачала головой.

- Нет, ваше величество. Они могут оставаться в этом пространстве только приблизительно два часа, но этого будет достаточно, чтобы изменить ход битвы. И истории.

– И, кроме того, у них нет столько боеприпасов и топлива, – объяснил Вега.

- Еще два часа? Но ведь этого достаточно, чтобы рассеять всю мою армию!

— Мы действительно этого не ожидали, ваше величество, — тихо сказала мадам де Виллефор. — Никто никогда не решался на такой переход.

Наполеон хотел ответить, но просто оперся на стол, накрытый разложенной картой, и тяжело вздохнул.

Он смотрел на поле боя и недоверчиво покачал головой.

- Ваше величество, - сказал JFK через мгновение, - как долго, по вашему мнению, ваши силы смогут противостоять танкам?

— Я думаю, час, может быть, два. Но не забывайте, что рассеянные российско-австрийские силы снова начинают взиматься. – Он хлопнул кулаком по столу. — Такое блестяще спланированное сражение теперь оказывается проигранным!

Коварж отошел в сторону и позвал Андре и Винсента. Он что-то говорил им, показывая на карту и размахивая руками. Его спутники сначала смотрели на него со страхом, потом с развлечением, но наконец тихо разговаривали.

Через три минуты они подошли к императору.

— Ваше величество, мы нашли решение. Это безумие, но, несомненно, единственное возможное решение, – сказала Андре.

– Хорошо. Что вам от меня нужно?

— Чтобы вы удерживали свои позиции любой ценой хотя бы час.

— Вы, вероятно, уже включили метод борьбы с танками в стратегию. Мы просим всего один час.

Наполеон посмотрел на них троих.

Зачем именно нужен один час?

— Через час можно доскакать рысью до провалина Мацоха.

– Что это такое? Какая военная база?

– Можно сказать и так, – объявил Коварж.

— Но почему вам достаточно одного часа путешествия? Вы ведь не вернетесь сюда?

– Вернемся! - ответил Джон.

Наполеон оглянулся, его взгляд остановился на привлекательной женщине в мужской одежде.

Как бы то ни было, эти трое были его последней надеждой.

– Я верю им, ваше величество, – тихо сказала Андре, глядя на Джона и Винсента. — Они безумны, но иногда нам всем приходится сойти с ума.

Наполеон подошел к двум мужчинам и протянул каждому из них руку. Его пожатие было крепким, как ровного хлопа. В тот момент он был не императором французов, а простым корсиканцем, искренне пожимая руку своим друзьям.

— Будем ждать вас. Постарайтесь вернуться вовремя, – сказал он, указывая на поле, на котором еще шло сражение.

– Сер, у вас есть наше слово, – сказал Вега с легким поклоном.

– Когда мы что-то обещаем, мы это выполняем, – дипломатически добавил Коварж.

Графиня сохранила серьезность момента, пристально глядя на Джона и подходя к двум мужчинам. Она поцеловала каждого в щеку и прошептала:

— У вас есть всего около трех минут на все, а потом конец.

Она отступила на шаг назад, снова посмотрела на них и сказала:

— Просто возвращайтесь целыми и невредимыми, психи.

НЕБО НАД СЛАВОЧНЫМ

Густые моравские боры были такими же тихими, как кельи монастыря капуцинов в Брно за месяц перед Рождеством. Княжеский лесник Куба Вашичек скрылся за стволом дерева, свергнутого летним ураганом. Он прижал дуло винтовки к замерзшей коре и ждал. Он был там уже несколько минут и чувствовал холодный пот на спине и лбу. Вашичек оставался неподвижным. За каждого пойманного или идентифицированного браконьера он получал щедрую премию сверх своего обычного жалованья от князя-пана. И то, что он слышал, было точно не топот баб, следовавших за хворостом, которых он бы оставил в покое.

Он слышал звон лошадей, мчавшихся галопом. Вашичеку вполне хватало браконьеров; он от всего сердца не любил охот, организованных на его территории чужаками из других регионов. Взволнованные юноши с аристократическими титулами пьяно стреляли во все, что появлялось перед затуманенными алкоголем глазами. Вашичек слышал стук четче; мчалась пара лошадей, приближаясь к нему все ближе. Он выбежал им навстречу, пригнувшись, с заряженной винтовкой, сердце колотилось. Сам он был человек могучего телосложения, неуклюжий, 115-килограммовый боец, который мог бы свалить кулаком вола, происхождением из скота или от людей.

Лесник бежал через заснеженный лес, мимо образцово наполненной кормушки и охотничьей площадки, установленной на раскидистым дубе. Он заметил повышение над оврагом, через которое всадникам рано или поздно придется проехать. Он прислонился к стволу ели и нацелил оружие на вход в овраг. Потом ждал. Но не дождался. В мгновение ока Вашичек слышал звон двух лошадей, а потом ничего.

Ничего! Ни храп, ни топот животных, ни отдыхающих, ни разговоров всадников.

Он оставил ствол и осторожно отправился на разведку. Через мгновение он добрался до места, где стал на колени и перекрестился. Следы копыт просто исчезли в скале.

□□□□□

Куба Вашичек поспешил обратно в хижину лесничего. Он не был особенно суеверным и бабские сказки во время щипания перьев отбывал смехом и стаканом сливовицы. Теперь же, задыхаясь, он спотыкался о пеньки и поваленные ветки, запутывался в малиновых кустах, хватавшихся за его одежду, как живые, словно пытаясь затащить его внутрь.

— Отче наш, еси на небесах, да святится имя Твое, да будет воля Твоя... — тараторил он, пробираясь сквозь внезапно враждебный лес. Каждый извитый ствол дерева казался ему творением дьявола, каждый камень — дьявольским яйцом. Он только что добрался до Мацохи. Край пропасти был за безопасных двадцать-тридцать метров. Оттуда он мог быстро дойти до хижины через десять минут. Куба остановился на мгновение, прислонился к дереву и снял шляпу, украшенную пером сойки. Он вытер потный лоб зеленым платком с собственным вензелем. Однако, одеть свою тщательно ухоженную фетровую шляпу она уже не успел. Из глубины пропасти донесся громкий грохот. Словно в глубинах земли открылись ужасные ворота в царство Сатаны. Гром усиливался, равномерно поднимаясь вверх. Лесничий опустился на колени за деревом и стал молиться еще быстрее. Краем глаза он наблюдал за устьем пропасти Мацохи. Земля задрожала так, что Вашичек увидел падающие с веточек и травы снежинки. Глубоко из огромной дыры в земле появилось интенсивное красное сияние. Глаза Вашичека расширились.

Из бездны Мацохи вылетел дракон!

Его крылья были расправлены, из тела вырывалось пламя, а на макушке блестели выпученные глаза. Чудовище какое-то мгновение покачивалось над бездной, словно обдумывая, в каком направлении лететь в свою несомненно разрушительную экспедицию. Затем оно повернуло голову на юго-запад, пламя взорвалось еще сильнее, чем когда вынырнуло из недр земли, и с величественным ревом чудовище начало от Мацохи удаляться.

Княжий лесник Вашичек плакал и умолял прощения у всех, кому он когда-либо причинил обиду. Никто никогда не видел такого ужасного существа, порожденного самим адом. Куба Вашичек ушел домой. Он шел медленно, с непокрытой головой, с молитвой на устах и ​​смирением в сердце.

□□□□□

Истребитель Harrier в своей учебно-ударной версии TAV-8A поднимался вдоль известняковых стен пропасти. Зимнее небо высоко над ним выглядело как неровная серая трещина. Джон Ф. Коварж сидел на месте второго пилота, напряженно наблюдая за маневрированием Веги сквозь пасть пропасти. Он смотрел на композитные крылья, наполненные топливом, и на неровные стены; он никак не мог избавиться от ощущения, что они вот-вот столкнутся. Однако Вега управлял самолетом жесткой рукой.

Он имел несколько тысяч часов налета на Harrier и других самолетах, что было одной из причин, почему Стражи Равновесия приняли его в свои ряды.

- В конце концов, рассчитали? – спросил Вега.

– Работают над тем!

– Тогда им лучше поспешить! Мы за мгновение выйдем за пределы досягаемости коммуникационного тоннеля!

– Это Славков, JFK! – напомнил о себе Коварж.

Люба Битевская произнесла сквозь наушники в шлеме:

– Джон, у тебя есть две минуты и двадцать пять секунд, чтобы сделать все! Затем самолет вернется к исходному времени. Ты не переживешь этого возвращения! Слышишь меня?

– Слышим, Люба, – ответил Коварж.

Вега кивнул и объявил:

– Через двенадцать секунд мы выйдем из эфира. Тогда пока мы тебя снова не услышим. Разве что.

– Наверное! — поправила его Битевская. — Будем ждать вас! Хотя бы потому, что, Джон, ты еще безумнее своего коллеги Винсента.

□□□□□

Тем временем Андре де Виллефор наблюдала за смелыми действиями войск Бонапарта. К сожалению, им не удалось уничтожить больше ни одного танка, но по крайней мере они полностью вывели из строя машину с разбитой гусеницей. Храбрые гренадеры приближались к танкам благодаря мощным атакам тяжелой кавалерии. Половина лошадей и людей были уничтожены пулеметным огнем, сотни жертв падали в считанные секунды, но нескольким группам удалось подложить под танк по меньшей мере семь специально подготовленных бомб. Позже безумный огонь оставшихся трех танков уничтожил остатки атакующего Седьмого французского полка, но адская машина, обозначенная номером 33, была уничтожена.

Экипаж выскочил из танка, их комбинезоны загорелись, и они мгновенно стали жертвами пеших егерей, скрывавшихся в воронках и неровностях местности.

– Мы больше не можем справиться с этими тремя. Они держатся друг за друга, как щенки суки. Отступим и подождем, что придумают ваши друзья.

– Они уже придумали, ваше величество, – объявила Андре. – Просто дайте им немного времени.

— Проходит час, как они уехали.

– Ну, почти. Я бы сказал, еще две минуты и... И вот они, Ваше Величество!

Бонапарт, как и десятки тысяч солдат, едва успел увидеть, что происходит.

В мгновение ока они услышали гром на западе, а в следующее над головой пролетело дьявольское существо, а затем оглушительный рев пронесся по небу и земле.

□□□□□

Пилот Харриера быстро осмотрел поле боя. Через час после отъезда Джона и Винсента позиции боевых сил значительно изменились, и главная цель, группа "тигров", также находилась на других позициях. Вега наблюдал за этим на переднем экране. Коварж контролировал показатели импульсного доплеровского радара и данные, предоставляемые другими системами авионики. Харриер быстро развернулся над Славковым и вернулся на начальную позицию.

– Танки нацелены, – объявил Вега. — А ты позаботься о контрнаступлении россиян и австрийцев. Развали их.

— Но ведь они не могут защититься, — заметил Коварж в минуту размышлений, которую время от времени переживает каждый профессиональный солдат, хотя знал, что враг, столкнувшись с такой ситуацией, не будет колебаться ни на мгновение.

— А как, черт возьми, французы должны были защищаться от "тигров"? И вообще, это была твоя идея, что ты сейчас пытаешься сказать?

– Извини. Я действительно не знаю.

– Ну, тогда к работе. Я запускаю ракеты! – сказал Вега.

Четыре тонких серебряных сигара отделились от стоек крыла.

Ракетные двигатели заискрыли, как бенгальские огни на елке, и управляемые ракеты Сайдвиндер помчались к своим неуклюжим целям. В небе позади них появились следы конденсации. Солдаты с обеих сторон с захватом наблюдали за боевым авиашоу, подобное которому было бы возможно в этом районе примерно через двести лет. В эпоху карет, орудий и войск, одетых в ярко-красочную форму, никто не был готов к зрелищному полету и буквально адской координации между пилотом и машиной.

Все боялись гремевшего небом Харриера , но это продолжалось лишь до тех пор, пока ракеты не врезались в корпуса бронированных колосьев. Танки разлетелись на куски, броневые листья разлетелись, словно перья, уничтожая все, на что они падали. Танки убивали даже во время своей гибели.

Между тем Коварж из обоих своих 25-мм бортовых пушек снова громил войска Кутузова, атакуя образцовым каре.

Паника и ужас охватили войска с одной стороны, в то время как с другой царил огромный энтузиазм.

– Хорошо, Джон! Хватит. У нас всего полминуты. Приземляюсь, – сказал Вега.

– Винс! Сколько еще нам осталось?

– Почти ничего. Я приземляюсь!

– Нет! Я спрашиваю, сколько ракет у нас осталось? Посмотри налево!

Вега повернул голову и увидел то, что видел Коварж.

- Боже мой!

На севере ослепительное полярное сияние разлилось по серому небу. Оно расширялось как ударная волна от атомной бомбы над Хиросимой.

— Они ведь не могут снова нарушить равновесие! Это может уничтожить весь наш мир, – прошептал Вега.

Джон слышал каждое слово, каждое дыхание в своих наушниках, и он мог бы поклясться, что слышал каждый удар сердца Винсента.

— Может, именно этого они и хотят.

Он смотрел на меняющийся фантом пространства-времени. Сияние поднималось и распространялось, как гигантская медуза. Он начал вращаться в противоположном направлении.

– Поймал. Расстояние в две тысячи метров, курс на 10 часов, – автоматически сообщил Вега, как только заметил вражеский самолет на экране радара.

В этот момент пилот из другого мира сообщил то же самое.

— Враг найден! – подтвердил майор Иван Гончаров.

Он был отличным пилотом и любителем музыки Чайковского. Он мог управлять всем, от МИГ-15 до истребителя Су-35. Именно на этом самолете он теперь летел к пульсирующему тоннелю в небе.

Майор уже сбил два истребителя, пытавшихся его поймать во время шпионских полетов над Курильскими островами и Южной Кореей.

Теперь он готовился заслужить свою третью пятиконечную красную звезду, которую он лично изобразит на фюзеляже самолета сразу после приземления, как еще одну вырубку на примере винтовки. Единственное, что на долю секунды остановило его, – это непривычно колеблющееся изображение вражеского самолета на экране.

Казалось, что радар не мог согласовать с лазерным прицелом, отражаются ли сигналы от чего-либо или нет. Или вообще существует цель. Игнорируя аномалию, Гончаров нажал кнопку, чтобы включить управляемые ракеты класса "воздух-воздух" класса "Аламо".

Винсент Вега, возможно, и не был быстрее. Оба пилота запустили свои ракеты одновременно, но Вега не нацелил их на мерцавшую в его прицелах цель. В последний момент он перешел на ручное управление и выстрелил смертоносными сигарами по атакующему российскому самолету.

– Ворота еще не открыты, ребята, – пробормотал Винсент.

Из-под Харриера выскочило скопление ракет. Теперь все зависело от того, разразятся ли ракеты Винсента в ранее нестабильном фантомном поле, или удастся ли ракете Гончарова первыми пробиться в девятнадцатый век. Это было дело удачи, всего восемь секунд. Ничего другого нельзя было сделать.

Хотя что-то случилось.

– Джон, нам нужно прыгать! – крикнул Вега. — У нас осталось всего пятнадцать секунд.

Вокруг Харриера начали появляться фиолетовые разряды. Пока они безвредно реагировали с озоновым слоем, как огни Святого Эльма, но их количество неуклонно росло по экспоненте и вскоре образовали однородное сферическое поле вокруг истребителя.

— А что, если ракеты промахнутся? – крикнул Коварж.

Он едва видел сквозь искры и не имел представления, что сделал Вега.

— Доверься мне немного, черт возьми! И исчезни! - взревел Вега.

– Я тебе доверяю! Исчезаю!

Позади Винсента раздался грохот пиропатрона катапульты, и Джон исчез, как и обещал. Вега коротко посмотрел на экран, отражающий траекторию выпущенных ракет. Затем дернул за красный рычаг.