Неудачница. Перезагрузка

Глава 7. «Разборки в Бронксе»

– Вижу, ты, наконец, прочла мои сообщения, – кивнув на ещё не успевший потухнуть экран телефона, заметил Бесов.

– Да, они были… содержательными, – кивнула, глядя на столешницу. На свою очень заваленную всякими ненужным бумажками столешницу…

– Мила.

Поднимаю голову, отзываясь на своё имя. Когда в моих руках оказалась эта папка?!

Бесов смотрит на меня сверху вниз, в его глазах просьба и вопрос – одновременно.

– Давай поговорим.

– Давай, – чересчур бодро соглашаюсь, но ловлю взгляд Бесова на дверь Бондарёва, – Сейчас? – переспрашиваю с надеждой на отказ.

– Да. Только не здесь, – он отходит к двери в коридор, приглашая меня следовать за ним.

Опускаю взгляд в пол, следую за мужчиной. Иду. О! Я не знала, что на этом этаже есть такой закуток! Да здесь можно судьбы мира вершить! Тупик коридора с небольшим, но удобным кожаным диванчиком и раскидистой пальмой, что скрывала беседующих от глаз, случайно проходящих мимо…

– Мила.

Вновь поднимаю голову, отрываясь от созерцания диванчика, смотрю на Бесова.

– О чём ты хотел поговорить?.. – спрашиваю у него, натягивая на лицо самое бестолковое выражение.

– Ты не хочешь присесть? – он кивает в сторону дивана.

ТУДА?

С ним?!

Ни за что.

Сажусь на край подлокотника, как можно ближе к стенке. Бог мой, да что ж я веду себя, как последняя идиотка?! Мне что – десять?!

Бесов прислоняется спиной к стене и складывает руки на груди. Смотрит на меня.

– Почему ты себя так ведёшь? – спрашивает прямо после нескольких секунд молчания, что успели вывести меня на новый уровень истерии.

– Как? – вопросом на вопрос отвечаю я.

– Как будто ты что-то натворила, и папа скоро узнает, – глядя мне в глаза, спокойно отвечает Бесов.

– Ну, только если «папа» – это ты, – нервно смеюсь, а потом осекаюсь и прячу лицо в ладонях.

– Мила, что это значит? – ровным голосом спрашивает Бесов.

Я молчу.

– Мила?

Молчу я, дура, молчу!

– Что случилось вчера ночью?

Теперь в голосе Лёши зазвучали эмоции…

А ещё – был отчётливо слышен выстрел: кажется, это надежда застрелилась.

Вот только не знаю, чья именно: моя или его?..

– Я не могу тебе врать, – бормочу, продолжая прятать лицо в руках, – не потому что ты – особенный, хотя, может, и особенный… Раньше – точно был особенным… Но мы с тобой никогда не врали друг другу. Мы не были честными до конца, но откровенно врать… нет, такого не было. За это я тебя ценила… С тобой я не притворялась. И сейчас не буду. Я не поверила тебе вчера, думала, ты хочешь использовать меня в своей борьбе с Глебом, я напилась, поругалась с Бондарёвым и…

– Тихо, тихо, тихо, – Лёша берёт меня за руку, останавливая мой поток, и притягивает к себе, заставляя подняться на ноги; затем бережно обнимает, – я сам виноват. Я держал всё в себе. Я всегда держу всё в себе. Не люблю напрягать людей своими переживаниями. Но я рад, что смог сказать тебе. И я понимаю, что ты просто не могла мне сразу поверить – после всей той чуши, что я наговорил сгоряча в тот день… Ты нужна мне, Мила. Ты – моё успокоительное. Рядом с тобой я становлюсь лучше. Я так чувствую… И я уже давно хотел сказать тебе…

– Я переспала с Глебом.

Секунда. Вторая. Третья.

Четвёртая…

Пятая…

Он что, не услышал?..

– Лёша…

– Вчера? – голос без эмоций.

Пытаюсь отстраниться, но тело Бесова будто окаменело.

– Да, вчера, – отвечаю негромко, – после того, как поговорила с тобой, я поссорилась с ним, и… – его руки медленно сползают с моего тела.

– Ты не могла выбрать лучшего момента, чтобы сообщить мне об этом, – произносит Бесов, отстраняясь от меня, – но, если бы выбрала другой момент… – он смотрит над моим плечом, но не в глаза, – ты не была бы Милой.

– Я не буду оправдываться. Я не поверила тебе, я была взвинчена, пьяна и… не смогла ему отказать, когда он начал… Но на тот момент я даже подумать не могла, что ты испытываешь всё это…

– Ты могла бы спросить, – вновь словно без эмоций замечает Бесов, отходя от меня на шаг и глядя куда угодно, но только не на меня.

– Лёша, посмотри на меня, – поджав губы, которые начали предательски дрожать, прошу его.

– Сейчас я не могу смотреть на тебя, – отступая ещё на шаг и сжимая руки в кулаки, произносит Бесов, – мне нужно сбросить напряжение… и я знаю, как это можно сделать… – произнеся эти слова, он разворачивается и уходит, оставляя меня одну, с протянутыми к нему руками, беспомощно зависшими в воздухе.

И это – всё? На этом всё закончится?.. Больше он не скажет мне ни слова?..

Теперь он даже смотреть на меня не сможет…

Я – грязная, да?..

Запускаю руки в волосы, пытаюсь выровнять дыхание – не знаю, когда оно успело сбиться. Что я наделала?..

– ЛЁША, НЕТ! – крик Лины заставляет меня вздрогнуть… а затем резко сорваться с места.

Столпотворение у моей приёмной вызывает дикую панику и дрожь во всём теле. Что происходит?.. Неожиданно из толпы вырывается Макс, довольно грубо распихивая всех локтями, и выводит из приёмной Бесова, с кулаков которого стекает кровь… кровь… мне становится дурно… Блондин вызывает Лёше лифт, но тот разворачивается и идёт к лестнице.

– Чего встали? Работы мало?!

Люди начинают коситься на меня, и постепенно расходятся, освобождая проход. А я с ужасом понимаю, что это мой рот воспроизвёл те звуки…

Врываюсь в приёмную, краем глаза отмечая трещину на стене – от металлической ручки двери. Сама дверь в кабинет Бондарёва открыта настежь, а внутри носится Лина, вытирая Глебу лицо и только и успевая, что выкидывать, окрасившиеся в тёмно-красный цвет, салфетки.

– Что она здесь делает? – увидев меня в проёме двери, грубо спрашивает Глеб у Лины, затем переводит взгляд на меня, – Выйди отсюда! – повышает голос, глядя мне в глаза.

– Не смей орать на неё! – повышает голос и Лина, а я стою и не знаю, что мне делать: под землю провалиться? – Это из-за твоей вечной потребности иметь всё, что движется, тебя чуть не убили! А не из-за того, что она здесь стоит!!! Не мог удержать член в штанах?.. Как же ты меня достал, Бонадрёв! – она швыряет новую чистую марлевую повязку ему в лицо и резко выходит из кабинета.

– Я не хочу, чтобы ты видела это, – отворачивая от меня своё лицо, негромко произносит Глеб.

– И я тоже… не хочу видеть это… – выдавливаю из себя и выхожу, закрывая за собой дверь.

Пусть он уволит меня, пожалуйста! Пусть он уволит меня прямо сейчас!!!

– Даже не надейся, – Лина стоит в дверном проеме, держась рукой за косяк двери, – он не уволит тебя. Где он найдёт новую помощницу за четыре дня до нового года?

– Лина… – смотрю на неё, ища хоть какой-то поддержки.

– Зачем ты это сделала?

Фея смотрит на меня с таким искренним сожалением. Вот только я почему-то никак не могу понять – к чему это сожаление относится?..

И что именно я сделала? Переспала с Глебом? Или рассказала об этом Бесову?..

– Лина, помоги ему. Он ни за что не согласится вызвать врачей, а нам нужно проверить, не сломан ли нос, – появляясь за её спиной, уверенно произносит Макс, затем переводит взгляд на меня.

Когда фея скрывается в кабинете Бондарёва, золотоволосый Бог с четырнадцатого этажа медленно входит в приемную и садится на мой стол, не сводя с меня глаз.

Очередная порция моральной порки?.. Валяйте! Я уже готова!

– Как ты? – мягко спрашивает Макс, удивляя меня до глубины души.

– Как я? – переспрашиваю недоверчиво.

– Ты меня поражаешь, – блондин качает головой и смотрит на меня с улыбкой и легким недоумением в глазах, – либо ты действительно альтруистка и неистовый гуманитарий, либо невероятная актриса.

– Я – неистовый гуманитарий?.. – переспрашиваю в каком-то заторможенном восприятии.

– Боже, – Макс запрокинул голову, глядя куда-то на потолок (может, и впрямь Бога искал?) и коротко хохотнул, – Ладно, с тобой всё ясно. Скажи просто, как себя чувствуешь?

– А это ты рассказал Лине про нас с Глебом? – игнорируя его вопрос, спрашиваю в лоб.

Эта мысль появилась внезапно и начала дятлом долбить в череп.

– Запомни, Сирена, – Макс пристально посмотрел на меня, и от его взгляда мне почему-то стало неловко, – Я никогда и никому не рассказываю чужие секреты. Это ниже достоинства, если хочешь.

– Но как она узнала? – начиная кусать губы от неприятного воспоминания, когда, как мне казалось, я увидела разочарование в глазах своей феи, тихо спросила я.

– Это было при мне, и ты можешь спросить меня об этом, – ровно ответил Макс, а затем добавил, усмехнувшись, – и нет, это не секрет.

Они что все – мои мысли читают?!

– Тогда я спрашиваю.

– Бесов задал Глебу один вопрос перед тем, как начал его бить, – произносит Макс, продолжая внимательно смотреть мне в глаза.

– Какой? – спрашиваю.

– Спал ли он с тобой, – отвечает.

Я прикрываю глаза.

– Это всё очень не вовремя, Мила, – его голос неожиданно меняется, и я даже не знаю, что сильнее впечатляет меня – эти его слова или то, что Макс впервые за долгое время назвал меня по имени, – Они только закончили свои военные действия, Бесов пошёл на мировую, в компании вот-вот должен был наступить мир…

– Пусть он уволит меня, – произношу сквозь зубы, – я не хочу быть их камнем преткновения. И никогда не хотела. Поэтому и сбежала тогда.

– В таком случае – зачем вернулась вновь?.. – Макс продолжает смотреть на меня своими умными карими глазами, а я теряюсь в поиске ответа.

– Так сложились обстоятельства, я не могла устроиться на другую работу, и…

– Я в курсе, что Глеб тебя попросил. И предложил выгодные условия. Но теперь, когда я узнал все подробности вашей… «ситуации» и увидел, как ты сейчас живёшь… – Макс отвел взгляд и ненадолго замолк, – Я могу сказать только одно, – он вновь посмотрел на меня, – Ты запуталась, Мила. Сама запуталась – в своих чувствах, в своих желаниях. И начинаешь путать остальных. Это неправильно и совсем не вовремя – особенно сейчас… И это твоё вечное желание уволиться… Это не по-взрослому. Я знаю, что Глеб хотел, чтобы ты вернулась, но, помимо этого, он реально загибается со всеми бумажными делами, которые раньше за него делала Лина. И, к его чести, он все ещё не перевёл звонки обратно на твой номер в приёмной, давая тебе время разобраться со всеми отчетами и продолжая отвечать по телефону всем, кто ему звонит, практически каждые пять минут. Ты не гений своей профессии, но ты винтик в этой системе, без которого нагрузка на остальные механизмы начинает повышаться. Неужели ты думаешь, что всё это так просто, и должность личной помощницы – лишь ширма для отвода глаз? Ещё один пункт бюджета, для оплаты прихотей Глеба?

– Но я и была ширмой. Все то время, пока работала здесь, прикрывая вас от внимания совета директоров, – непроизвольно сжимая кулаки, отвечаю ему.

– Не будь тебя, мы бы не справились со всем объемом работы, – спокойно поясняет Макс, складывая руки на груди, – Или ты думаешь, Лина смогла бы потянуть и должность официальной личной помощницы, и должность представителя компании перед нашими крупными партнёрами? Она только и делала, что ездила на встречи и подписывала договора, так что поверь, при всём своём профессионализме, даже она не смогла бы справиться со всем.