Неудержимый мужчина - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Кирилл (ч. 7)

У Гектора тоже были фотографии.

К счастью, я не видела фотографий Гектора. К несчастью, Гектору пришлось вручить сделанные фотографии Броку с несчастным лицом, потому что Брок тоже выглядел несчастным, поняв, что его бывшая была еще в меньшей степени матерью, чем он думал, высказав мнение, как и братья-хулиганы Гектора, что Оливия, гремящая костями, была не красавицей.

Итак, бумаги были составлены, все подписали их, судья подписал свое одобрение, и опека над мальчиками произошла. Оливия встречалась с ними каждые выходные, Брок и я — все остальное время. Поэтому Брок хотел, чтобы они поселились в своих постоянных комнатах. Первая задержка с ремонтом означала, что, когда они переехали ко мне, Рекс поселился в моем кабинете наверху, который мы превратили в спальню, а Джоуи в гостевой спальне (теперь его спальне) внизу. И это Броку не понравилось, поэтому что он не сказал Рексу: «Теперь это твоя комната, располагайся». А еще ему не понравилось это, потому что Рекс в моем кабинете, был рядом с нашей спальней, и, хотя стены были сделаны не из бумаги, но шумоизоляции тоже не было, вот и причины, по которым Броку это не понравилось, все было очевидно. Но нас разделяла м Рэксом ванная и коридор.

Оливия тоже занималась переездом, но ее переезд был более постоянным, хотя и меньшим по размерам... для нее. Дейд заплатил за шесть месяцев вперед за меблированную квартиру с двумя спальнями. Когда он пришел ко мне в пекарню через несколько дней после ухода Оливии, он сказал, что сделал это ради Джоуи и Рекса, и я поняла, что это правда. Но я также поняла, что он был хорошим человеком, и если бы попытался включить какого-то в себе мудака, например, дать пинка ей под задницу и просто выгнать на улицу (несмотря на то, что она этого заслуживала), скорее всего бы, он неожиданно бы воспламенился от таких действий. Это было не в его характере, совершать такие неблагородные поступки.

Она ушла ни с чем, он не дал ей содержания и денег.

— Она очень любила «Джона Атенсио», — поведал он мне, отламывая вилкой кусочек моего шоколадного торта с молочно-шоколадной глазурью. Дейд, как я узнала с тех пор, как Оливия ушла, стал завсегдатаем «Торты Тесс», он любил шоколадные торты. — Я уверен, что она сделает все так, что ее частые поездки и покупки в этом магазине, теперь смогут ей помочь.

«Джон Атенсио» был сказочным, эксклюзивным ювелирным магазином, и я подумала, что видно Дейд имел в виду, что Оливии придется некоторое время провести в ломбарде или, возможно, она научиться продавать свои украшения на онлайн аукционах.

Можно не говорить, что у Брока и мальчиков все получилось, сыновья Брока, к моему удивлению (и радости, и, надо сказать, радости Брока) быстро и легко устроились, расслабились у меня в доме и чувствовали себя именно как дома в течение нескольких дней (или часов, как только я сделала морковный торт для Рекса и шоколадный для Джоуи), понятно же, что их любимые торты просто кричали во все горло: «Теперь ты дома!», по крайней мере для одиннадцатилетнего и тринадцатилетнего мальчиков, их кошмар закончился.

Хотя наш нет.

Нисколько.

Потому что Оливия была сукой, и, как я узнала, если игра, которую затеяла сука, потерпела фиаско, то суки затевают следующую игру, они продолжают пытаться и болтыхаться.

Поэтому Оливия была завсегдатаем полицейского участка и ее имя на телефоне Брока высвечивалось так часто, что я удивлялась, как оно до сих пор не впечаталось в стекло экрана. Когда она звонила или навещала его на работе, она не собиралась с ним разговаривать об их сыновьях. Нет. Ей нужен был Брок, чтобы повесить полки в ее новом жилище. Ей нужен был Брок, чтобы он просмотрел юридические документы, которые прислал ей Дейд. Ей нужен был Брок, чтобы он посмотрел раковину, под которой протекала труба (хотя она жила в долбаном жилом доме с долбанным ремонтником). Она продавала свой «Мерседес» (который ей разрешил с собой забрать Дейд) и ей необходима была помощь в этом вопросе Брока. Она собиралась покупать новую машину, ей также необходима была помощь Брока, чтобы он съездил с ней, она боялась, что ее могли обмануть.

Она сказала ему (и Брок передал мне ее слова), что обращается к нему исключительно, как мать его сыновей, чтобы он помог ей в трудной ситуации.

И, по словам Брока, она стала такой милой, как сахарин.

— Она так глубоко засунула свой нос мне в задницу, детка, клянусь, я чувствую эту суку у себя уже в горле, — Брок, к сожалению, когда мы лежали в постели, совершенно отвратительно обрисовал ее, его голова была на подушках, он потирал лицо, тон был расстроенным, а настроение тяжелым, повисшим в воздухе.

Брок тоже был хорошим человеком, самым лучшим, но он был не таким, как Дейд.

Или, может потому, что у него с Оливией было совсем по-другому, чем у Дейда. Поэтому он сказал: «Нет». Потом он снова сказал: «Нет». Потом повторил. Затем он перестал отвечать на ее телефонные звонки, как только ее имя появлялось на экране. Затем, не говоря ни слова, он начал сбрасывать и отключать ее звонок, когда она пыталась дозвониться до него с других номеров. К счастью, его коллеги замечая ее, когда она приезжала в участок, давали Броку знак, чтобы он мог исчезнуть прежде, чем она дойдет до его стола, после чего его коллеги говорили, что он ушел на задание.

Он закончил. Он не собирался вешать полки, просматривать юридические документы или помогать ей в покупке машины.

Проблема заключалась в том, что проходили недели, а она не сдавалась.

И его разочарование заполняло нашу спальню, пока мы лежали в постели, я прижалась к нему и прошептала:

— В конце концов, она сдастся и перестанет приходить.

Он потянул себя за волосы, прижав ладонь ко лбу, его серебристые глаза смотрели прямо на меня, рассказывая мне всю историю. Именно таким образом пять лет назад она сделала его жизнь невыносимой, пока в ее жизни не появился Дейд. А теперь Дейд ушел из ее жизни. И Броку светили еще пять лет с таким ее поведением. И это ему совсем не нравилось.

Поскольку мы лежали в постели, и мне было комфортно и не хотелось вставать, чтобы принести ему пиво или бурбон. Поэтому, чтобы он почувствовал себя лучше, я остановилась на минете.

Как обычно, это сработало.

— Не уверена, что Броку это понравится, — сказала я Раулю.

Я имела в виду, я, действительно, не понимала, в чем проблема. По сути, нужно было сделать стену и дверь.

Неужели это так трудно?

— Еще неделя, — прошептал мне на ухо Рауль.

— Мы надеялись, что, когда вернемся из отпуска, ты уже все сделаешь, — сказала я ему.

— Не думаю, что так получится, — ответил мне Рауль.

Черт.

— Может, тебе стоит поговорить об этом с Броком, — предложила я.

— Нет, — тут же ответил он, и я раздраженно вздохнула, зная, что именно поэтому он позвонил мне, избегая разгневанного Брока. Он никогда мне раньше не звонил. Поскольку договор заключал с ним Брок. Он ясно дал понять Раулю, твердо и непреклонно в самом начале: «Мне нужны гипсокартон два на четыре, молотки и мужчины с рабочими поясами» (в которых засунуты инструменты, я так поняла).

В основном поскольку у меня не было желания иметь дело с вещами, которые требовали гипсокартон два на четыре, молотки и мужчин с рабочими ремнями, учитывая, сколько дел у меня было с моей новой пекарней, но он сказал:

— Если бы вы могли оказать мне любезность и подождать. Я обязательно приду к вам, когда вы вернетесь.

— Вообще-то, я думаю, тебе нужно поговорить с Броком, — опять произнесла я.

— Просто скопилось много всего. Я разберусь со всем, когда вы приедете и обязательно включу вас в список через неделю.

— Рауль, ты должен сказать об этом Броку, — повторила я.

Он не обратил внимания на мои слова.

— Обещаю, Тесс.

Я вышла из «Дилларда» в торговый центр, но отошла в сторону, пропуская толпу людей.

— Я расскажу все Броку, Рауль, но не стану тратить твое время на внесение нас в список, потому что, если я все расскажу Броку, что ты снова задерживаешь контракт, он позвонит и аннулирует с тобой договор. Я это точно знаю.

— Ты должен был сделать нам комнату несколько недель назад, как и обещал, и ты не единственный подрядчик в Денвере. Если ты не начнешь работать в понедельник, пока мы будем в отпуске, Брок найдет кого-то еще. Я буду счастлива сообщить ему, что ты снова передвигаешь сроки, для меня это означает, что ты не можешь сделать нам еще одну спальню. Есть два варианта: либо мы разойдемся в разные стороны, либо ты найдешь способ добраться до нашего дома в понедельник и начать работу. И если ты выберешь дверь номер два, я бы посоветовала тебе сдержать свои обещания. Думаю, ты понимаешь, что не стоит злить Брока, и думаю, ты понимаешь, потому что разговариваешь сейчас со мной, а не с ним.

— И ты прав. Не надо злить Брока. Ему нужна комната для сына, и он ее получит не в июне. Да?

— Я понимаю тебя, Тесс, но, если бы я мог это сделать, я бы сделал, и ты могла бы обратиться к другому подрядчику, но тогда не получила бы гарантированное качество, которое получишь от меня, — ответил Рауль, и я сделала еще один раздраженный вдох, потому что очень надеялась спасти Брока от еще одного разочарования прямо перед отпуском.

И потерпела неудачу.

Дерьмо.

— Прекрасно, — ответила я. — Приготовься к увольнению. Береги себя, Рауль.

Затем я отключилась и, провела пальцем, чтобы найти номер Брока на своем телефоне, направившись к «Печенью Миссис Филд», потому что миссис Филд пекла печенье с горчинкой, которое могло бы залечить ссадины, полученные от разговора с Броком.

Я сделала заказ у «Миссис Филд», пока слышала гудки, Брок ответил на второй звонок.

— Детка.

— Привет, милый, у тебя есть поблизости печенье?

Молчание, потом:

— Черт. Оливия, Рауль или Тесс-2?

Он догадался о неприятностях, которые могли испортить нашу жизнь, если я спрашивала его, есть ли поблизости успокаивающее печенье.

«Тесс-2» имело отношение к моей новой пекарне, она не была столь раздражающей, поскольку требовала очень много времени. Марта все еще каким-то образом передвигалась, воплощая мои идеи, проведя достаточно времени в «Торты Тесс», и она участвовала непосредственно в разработке концепции, кроме того, она очень любила меня, поэтому боялась все испортить. И именно поэтому она вовлекла меня во все, что имело отношение к «Тэсс-2», несмотря на то, что я соглашалась с любым ее решением, но она боялась облажаться.

И Марта не закрывалась в пять часов. Даже не закрывалась в семь часов вечера. Марта, чувствуя свою ответственность, относительно «Торты Тесс» в Лодо работала, и поэтому для Марты не было ничего не обычного, раньше позвонить мне в двенадцать или час ночи. Но это было раньше. Правда один раз (и только один) был звонок от Марты в половине двенадцатого ночи, когда оба мальчика уже спали, а мы с Броком были заняты в постели.

Она рискнула позвонить только один-единственный раз, и Брок схватил мой мобильный, взглянул на дисплей, принял ее вызов и прорычал:

— Мы в постели. Когда мы находимся в постели, в этой постели больше нет никого, кроме меня и Тесс. Что случилось? Ты умираешь или может кого-то убила? — Он выслушал ее ответ, потом произнес: — Понятно.

Затем он коснулся экрана, выключил телефон, бросил его обратно на тумбочку и вернулся ко мне. У меня мелькнула мысль, что лучше мне не спрашивать подробностей, но поскольку я знала, что звонила Марта, мне было любопытно, но Брок молча вернулся ко мне, немедленно возобновив нашу прерванную деятельность, деятельность, которой я наслаждалась полностью и хотела ее продолжения, поэтому я подумала, что лучше сосредоточиться на нашей деятельности, а Марте я все объясню завтра утром.

Так я и сделала (хотя она и так уже догадалась).

Больше она никогда не звонила мне поздно ночью и не злилась на меня. Она изменила свое мнение о Броке, поняв, что я люблю его, он любит меня и делает все, чтобы я была счастлива, поэтому теперь она думала о нем, что он был супер-бомбой (она сказала мне об этом).

И она обожала его сыновей.

— Рауль, — ответила я Броку.

— Вот дерьмо, — пробормотал он.

— Он сказал, что вынужден отложить наш ремонт еще на неделю. Я сказала ему, что он может себя считать уволенным, хотя он ждет твоего подтверждения моих слов, — продолжила я. — Я нахожусь в торговом центре, ты занимаешься расследованием убийств. Хочешь, чтобы я перезвонила ему и подтвердила твои слова, что он уволен, если ты не хочешь ему звонить?

— Если ты позвонишь ему, дорогая, я лишусь возможности надрать ему задницу, так что нет, я не хочу, чтобы ты ему перезванивала.

Хм. Мне было жаль Рауля.

— Хорошо, — тихо произнесла я, взяв печенье и отложив его в сторону, а также освободившись от сумок из «Дилларда», роясь в своей сумочке в поисках кошелька. — Мне нужно искать нового подрядчика, когда я вернусь домой?

— Я разберусь с этим сам, когда мы вернемся из отдыха, — произнес он, тем самым удивив меня. — Рекс пока в порядке. Он не жалуется. Все нормально, поэтому мы можем подождать.

— Хорошо, дорогой. — Тихо произнесла я. — Я нахожусь у «Миссис Филд», если у тебя под рукой нет печенья, хочешь я куплю тебе, исключительно для медицинских целей?

— У «Миссис Филд» вкусное печенье, детка, но никакое печенье не сравнится с твоим.

И это было мило, даже очень мило, но я полностью не была уверена, говорил ли он о печенье из моей пекарни или каком-либо другом виде сладостей, который я предоставляла ему для медицинских (или других) целей.

Я решила по пути заглянуть в пекарню, на всякий случай, проверить все ли в порядке.

— Хорошо, — снова произнесла я, расплатившись за печенье, улыбнувшись продавцу, засунув кошелек обратно в сумочку, схватила свои пакеты и вышла.

— Ты готова к поездке? — спросил он.

— Да. У мальчиков теперь имеются шорты для плаванья. Я уже выхожу из торгового центра, чтобы забрать их из школы. Когда мы окажемся дома, я прослежу за их сборами в поездку.

— Детка, у нас есть еще два дня.

— Завтра у нас будет уже один день. Нам не стоит собираться в спешке. Когда спешишь, забываешь многие вещи.

Мы должны собраться вовремя к поездке. Нас четверо, и сыновья Брока нуждаются в присмотре по сборам. И мне нужен целый вечер, чтобы привести себя в порядок. Не говоря уже о том, что мне нужно приготовить ужин из того, что есть в холодильнике и не оставлять продукты, которые могут испортиться.

— Тесс, мы едем на Арубу, а не в джунгли Парагвая. Если мы забываем что-то из вещей, то покупаем их. Если мы возвращаемся домой, и продукты испортились, то мы их выбрасываем.

Хм. Это было похоже на правду. Кроме «мы выбрасываем», потому что Брок, Джоуи и Рекс, несомненно, возвратятся домой, как обычно откроют холодильник, будут стоять перед открытой дверцей и смотреть внутрь, словно там от их взгляда сможет появиться все, что они захотят (если там этого не было, а там этого явно не будет), они просто проигнорируют все, что будет с плесенью и все, что испортиться. Поэтому «мы» на самом деле означало «они».

Брок продолжал говорить, прежде чем я успела напомнить ему об этом.

— И, насколько я могу судить, ты можешь взять с собой небольшую сумочку — ручную кладь, потому что все, что тебе необходимо в этой поездке — это бикини.

— Брок, во-первых, я не ношу бикини, — вставила я, продолжая уворачиваться от покупателей по пути на выход. — Во-вторых, мне необходимо больше одного купальника на неделю. Мне требуется, по крайней мере, три, но у меня есть четыре, которые я купила, хотя по магазинам с Мартой, Эльвирой и девочками на прошлой неделе.

Кстати, запрет на посещение торговых центров я сняла, поклявшись себе, что в следующем году, после Рождества, каким бы безумным оно не было, я отменю свой запрет в феврале, потому что я буквально сошла с ума, впервые за два месяца зайдя в торговый центр, накупив практически целый новый гардероб для отдыха. Некоторые вещи были очень сексуальными, но все, что я купила было просто потрясающим, хотя могла обойтись и без них (правда), особенно после того, как заплатила за четыре номера в пятизвездочном отеле с учетом расширения своего бизнеса и обустройства новой пекарни.

— В-третьих, — продолжила я, обращаясь к Броку, — хотя я намереваюсь отдохнуть и расслабиться, я также намереваюсь сделать покупки, а покупки делать в купальнике нельзя. И в последний вечер нашего отдыха я должна быть одета в чем-то, кроме бикини, и кто знает, куда мы пойдем? Мы могли бы во время отдыха сходить в хорошие рестораны или местные рестораны, или семейные рестораны. Я никогда не была на Арубе. Может мы посетим все эти рестораны, и каждый из них потребует нового наряда, не только для меня, но и для вас. Поэтому мы должны быть готовы.

И не смотря на мое длинное, как канат, разнообразное объяснение, Брок единственное, что спросил:

— Ты не носишь бикини?

Я закатила глаза и направилась к выходу, где была припаркована моя машина.

— Нет.

— Почему?

— Не могу сказать.

— Почему? — допытывался он

Я толкнула дверь на выход, спрашивая:

— Мне действительно нужно объяснять?

Он не ответил. Вместо этого опять спросил:

— Но ты взяла с собой бикини?

Я ответила на его вопрос.

— Нет.

— Детка, ты же находишься в торговом центре, — произнес он, словно я этого не знала.

— Вообще-то я уже иду к своей машине.

— Разворачивайся и иди купи себе бикини, — он сделал паузу, — четыре.

— Брок.

— Милая, — его голос понизился, — у тебя великолепная фигура. Чертовски красивая. С тех пор, как ты рассказала мне об этом отдыхе, я постоянно представляю тебя на пляже в бикини. Я также представляю тебя и в других местах в бикини. А еще я представляю, как снимаю с тебя это бикини. Я целых четыре недели представляю тебя в бикини. Мне осталось ждать этого момента, когда я увижу тебя в бикини всего два дня. Не убивай мои фантазии.

Ммм. Мне понравилось. Все. Он так образно описал, что я тоже начала представлять себя в бикини, особенно, когда он снимает его с меня.

И я представляла и представляла, картинки сменялись одна за другой, остановившись сзади машины, уставившись на носки своих сапог на высоком каблуке.

Потом меня осенило, и я спросила:

— Как ты думаешь, нормально будет, если я буду в бикини рядом с мальчиками?

Я представила, как брови Брока сошлись на переносице, прежде чем он ответил:

— Ну… ага. — Потом. — А почему…?

— Не знаю, — пробормотала я.

— Детка, ты только что стала мачехой двух парней. И совсем не значит, что ты должна становиться Джун Кливер. — Потом он пробубнил: — Господи, по крайней мере, я надеюсь, что ты не будешь такой. (Эвелин Бронсон Кливер — главный герой американского телесериала «Оставь это Бобру». Джун и ее муж Уорд часто называют архетипическими пригородными родителями 1950-х годов. Пара является родителями двух сыновей, Уолли и "Бобр". – прим. пер.)

Я задумалась.

— Донна никогда не носила бикини.

— У Донны было такое же великолепное тело, как у тебя? — спросил Брок.

— Донна была ростом пять футов два дюйма и любила морковный пирог больше, чем любит его Рекс и шоколадный торт, намного больше, чем Джоуи. Как, ты думаешь, почему я научилась их готовить?

— Разворачивайся и отправляйся покупать для меня бикини, — хихикнул мой мужчина.

— Я уже купила для тебя три ночные сорочки.

Снова наступила тишина, затем тихое «мать твою», затем:

— Доставь мне бескрайнюю радость, сладкая, вернись и прикупи бикини.

Я ухмыльнулась.

— Я заберу парней и привезу их к себе в участок. Ты сможешь забрать их у меня?

Его вопрос, заданный как бы между прочим, наполнили мой живот теплом.

Теперь это было дополнение к моей жизни, и мне нравилось. С тех пор как Марта начала работать у меня, работы уменьшилось, но у Брока ничего не изменилось, Брок привозил мальчиков в школу (вовремя), а я уходила пораньше, чтобы забрать их после занятий. Обычно они тусовались со мной в пекарне после школы.

Иногда мне приходилось возить их на тренировки по бейсболу, которые только начинались, и я зависала вместе с ними, пока проходили их тренировки. Иногда я уходила пораньше, и мы все вместе тусовались дома.

Мне это нравилось. Все нравилось. Даже мимолетно пересекаясь с другими родителями, которых я видела во время школьных тренировок, знакомясь с друзьями мальчиков и их родителями, болтая с сыновьями Брока о том, как прошел их день, мне нравилось. Я даже не смела и мечтать о нечто подобном — спрашивать двух любимых парней, сделали ли они домашнее задание, слушать, как они болтают о новостях в машине, пока я везла их в пекарню или домой, слышать их голоса, спускаясь по лестницы, пока они спорили перед телевизором о том, какой канал будут смотреть, ходить за продуктами и покупать еду на всю семью, не только для себя и не только для своего партнера.

Мне нравилось находится рядом с Броком, с ним я чувствовала себя в безопасности, ощущала себя красивой, с ним я чувствовала себя любимой. Мне нравилось все, что он мне давал, так сильно, что не могла это выразить словами.

Но я любила его еще больше за то, что он дал мне семью.

И поскольку он дал мне семью, я могла купить для него бикини.

Поэтому я развернулась к торговому центру и ответила:

— Хорошо.

— Напиши мне, когда будешь в пути.

— Хорошо, милый.

— Пока, детка.

— Пока, Брок, люблю тебя.

— Я тоже, дорогая.

Я счастливо вздохнула.

Он повесил трубку.

Я убрала телефон в сумочку.

Потом я увидела перед собой мужчину, начала его обходить, произнося:

— Извините, — но так и не договорила свое «Извините».

Этот мужчина двигался со мной в одном направлении.

Я подняла голову и поймала его взгляд.

— Извините, — произнесла я с легкой улыбкой и сделала пару шагов в сторону.

Он тоже сделал пару шагов в сторону, загораживая мне путь.

Ой-ой.

— Э-э... — начала я.

— Мистер Хеллер хочет вас видеть.

Черт!

Я посмотрела поверх его плеча на двери торгового центра. Меня отделяли от него четыре машины и пешеходная дорога. На мне были сапоги на высоких каблуках. Мужчина был большой и мускулистый. Может он будет медлительным и не успеет меня догнать, если я побегу.

По проезжей дороге полз черный седан, и я услышала, что сзади тоже едет машина.

Я вздохнула с облегчением, теперь у нас появилась компания, поэтому повернулась в сторону, чтобы проскользнуть мимо него, сказав:

— Я не желаю разговаривать с мистером Хеллером.

— Боюсь, это невозможно, — ответил он.

Отлично.

Дэмиан.

Боже, я ненавидела его. Секунду назад я думала о бикини и своей семье, о любящем меня Броке и вот пожалуйста — бум! Дэмиан возникает, мать твою, из неоткуда и посылает ко мне головореза, и все мои счастливые мысли испаряются.

Черный седан остановился, задняя дверь открылась.

Дэмиан сидел на заднем сиденье.

Черт!

Большой мускулистый парень отрезал мне пути отступления, седан отрезал мне пути в другом направлении, поэтому я была заперта между ними, жонглируя пакетами и сумками, я стала копаться в сумочке, чтобы достать телефон и позвонить 911 и сообщить полиции, что Дэмиан опять преследует меня.

— Тесс, садись в машину, — приказал Дэмиан. — Быстро.

Я не ответила. Вэнс сказал мне не разговаривать с ним, поэтому я и не собиралась с ним вступать в переговоры. Я должна была позвонить 911. Я попыталась все же каким-то образом прошмыгнуть мимо большого мускулистого парня, но большой мускулистый парень положил свою твердую руку мне на плечо, останавливая.

Я попыталась увернуться, одновременно проводя пальцем по телефону, чтобы активировать экран.

— Тесс, у нас мало времени. — Услышала я Дэмиана. — Пожалуйста, для твоей же безопасности, садись в машину.

Удивительно, но большой мускулистый парень не стал забирать у меня телефон. Я набрала 911 (который, стоило бы уже теперь добавить в мои «любимые» номера) и приложила к уху.

— Тесс, прошу тебя, — взмолился Дэмиан, будто за нами кто-то гнался (вот, придурок), но я не сводила глаз с большого мускулистого парня, который достаточно аккуратно потянул меня к машине именно в этот момент, когда оператор 911 произнесла мне в ухо:

— Девять-один-один. Что у вас прои…

И тут все и произошло.

Послышался выстрел.

Здесь.

Несколько выстрелов.

И они были такими громкими. Невероятно громкими, что мне показалось, что я оглохла.

Я застыла, как только здоровенная мускулистая рука мужчины отпустила мое плечо и заскользила вниз, потому что он рухнул на землю, его грудь была в крови.

В полном ужасе, в ступоре я уставилась на большого, мускулистого мужчину, который хрипел, а кровь сочилась из его груди.

Боже мой!

Тупо, в шоке я повернулась налево и увидела пожилого мужчину, которого никогда раньше не встречала, приближающегося ко мне с пистолетом в руке.

— Тесс! — Крикнул Дэмиан, выскакивая из машины прежде, чем я успела что-то сделать, например, убежать. — Садись в эту чертовую машину!

Он схватил меня за руку и потащил к машине, раздались новые выстрелы.

Дэмиан застонал от боли, я почувствовала, как его тело дернулось, но он все равно запихнул меня в машину, сел следом и захлопнул дверцу.

— Гони! — старик продолжал стрелять по машине, пули с глухим звуком вонзались в металл, водитель Дэмиана опустил ногу на педаль, и мы рванули вперед, прямо на сумасшедшего старика, стреляющего в нас. Затем пуля пробила ветровое стекло, машина, обезумев вильнула вправо, врезалась в припаркованные автомобили на стоянке, отбросив Дэмиана и меня в противоположную сторону, мы какое-то время еще скользили по инерции, сминая машины, а затем остановились, водитель упал вправо на сиденье.

Наша машина остановилась так, что моя дверь была прижата к покареженным автомобилям. Я никак не могла убежать, только перелезая через Дэмиана.

Но у меня не было ни единого шанса, потому что все произошло очень быстро. В одно биение сердца, в одно моргание.

Дэмиан вытащил пистолет из кармана куртки как раз в тот момент, когда дверь распахнулась и сумасшедший старик наклонился, прицелился и выстрелил Дэмиану прямо в лицо.

Прямо.

Ему.

В.

Лицо!

Я закричала от ужаса, когда Дэмиан рухнул на меня и стал скатываться на пол машины.

Потом я перестала кричать и посмотрела на сумасшедшего старика-стрелка, который в данную секунду целился в меня, мое сердце и легкие сжались. Сердце и легкие сжались и замерли, но кровь продолжала бежать по венам, я чувствовала жар, кожу на голове покалывало, ладони мгновенно стали мокрыми, колени била мелкая дрожь, а я смотрела прямо на его пистолет.

— Тесса О'Хара, — сказал он, я не пошевелилась, не заговорила, даже не моргнула.

Ничего не приходило мне на ум, откуда он знал мое имя, не то, что кругом была кровь, не убийство, ни покареженные машины на парковке перед торговым центром «Парк Медоуз», ничего, кроме него и его пистолета, направленного на меня. — Тесса О'Хара женщина Брока Лукаса, — прошептал он, и я узнала его голос. Узнала. Именно он звонил мне целую вечность назад, тем вечером, когда кто-то стрелял в Брока.

Я по-прежнему молчала, просто пялилась на него.

— Если хочешь продолжать дышать, то притихне.

Мне хотелось продолжать дышать.

Поэтому в машине с двумя убитыми я оставила свой телефон, сумочку, печенье «Миссис Филд», пакет от «Дилларда» с плавками для моих мальчиков и притихла.

* * *

— Брок, на минуту в кабинет Кэпа, — услышал Брок Лукас, подняв глаза от компьютера, который он выключал, чтобы отправиться в школу за своими сыновьями, переведя взгляд на мужчину, стоящего у его стола.

Или, вернее, мужчин, стоявших у его стола.

Хэнк Найтингейл, Эдди Чавез и Джимми Маркер, с первыми двумя он познакомился, когда работал в полиции в отделе нравов. Их отношения были натянутыми из-за того, что последнее задание Брока пошло наперекосяк, и они оба очень негативно относились к действиям, которыми руководствовался Брок во время своего последнего задания. Теперь, учитывая, что Хэнк был братом Ли Найтингейла, а Ли был лучшим другом Чавеза, и Брок работал с Гектором и Вэнсом, двумя парнями Ли, не говоря уже о том, что он перешел из УБН в полицию, их пути частенько пересекались, следовательно, их отношения перешли к непростой разрядке. По мере того как дни сменялись неделями, а затем месяцами, разрядка в их отношениях улучшалась, пока они узнавали друг друга, начиная от опыта в работе, характера и основных понятий по жизни друг друга. Брок не мог сказать, что они были лучшими друзьями, но он уважал их.

Джимми Маркер — ветеран полиции, награжденный высокой наградой, был предан своему делу, находясь буквально на пороге пенсии. В департаменте не было ни одного полицейского, который бы не уважал его, включая и самого Брока.

И эти слова произнес Джимми.

— В чем дело? — Спросил Брок.

— В кабинет Кэпа, — ответил Джимми.

И он все понял. Он почувствовал. Он прочел по их настороженным глазам и настороженным взглядам.

Что-то было не так. Что-то было неправильно. И это что-то было очень серьезным, и очень-очень неправильным.

Мать твою.

Не сказав ни слова, он поднялся со стула и направился в кабинет капитана, Джимми, Эдди и Хэнк последовали за ним.

Как только он переступил порог, Брок увидел, что капитан смотрит в окно своего кабинета.

Значит ждал его.

Вот черт.

Он вошел, мужчины вошли вместе с ним, дверь мгновенно закрылась.

— Садись, Лукас, — приказал капитан, не сводя с него глаз.

Брок не двигался и не сводил глаз с Кэпа.

— Скажите мне, — приказал он.

Кэп выдержал его взгляд.

— Ты в курсе, что Джосайя Бёркет был условно-досрочно освобожден четыре месяца назад.

Желчь подступила к горлу Брока.

Джосайя Бёркет был двоюродным кузеном Бри, который изнасиловал ее. Брок не спускал глаз с Джосайя Бёркета и точно знал, когда освободили этого гребаного монстра. Брок также знал, что Бёркет постоянно встречался со своим офицером по условно-досрочному освобождению в реабилитационном центре, куда этот мудак попал и из которого этот мудак, пока не собирался переезжать, но ему удалось устроиться на работу на конвейер завода, производящего автомобильные детали, на 6-й авеню.

Чего он не знал, так это почему Кэп заинтересовался Бёркетом.

Начало, явно было не очень хорошим.

— Да, — ответил он.

Капитан выдержал его взгляд.

— Господи, Кэп, просто... — прорычал Брок, но Кэп перебил его:

— Поступил звонок в 911 двадцать минут назад, — быстро произнес он. — Звонивший не успел объяснить, что происходит. Но оператор услышал выстрелы. Не прошло и минуты, как из торгового центра «Парк Медоуз» в 911 поступило еще ряд звонков от покупателей…

Услышав место, где находилась Тесс, он понял все, потому что двадцать гребанных минут назад разговаривал с ней по чертовому телефону, и все его тело, каждая клеточка Брока Лукаса оцепенела.

— ...Говорили, что пожилой мужчина открыл огонь по черному седану. Когда патрульная машина прибыла на место происшествия, стрелявший исчез, недалеко от машины лежал мужчина, все еще живой, в машине было двое убитых. Дэмиан Хеллер был одним из них.

Брок не двигался, не говорил, даже не мог моргнуть.

— Извини, сынок, но телефон и сумочку Тессы О'Хара нашли в салоне седана.

Брок закрыл глаза.

Капитан продолжил:

— Свидетели утверждают, что она ушла с пожилым мужчиной, который держал ее на мушке пистолета.

Брок открыл глаза.

— Описание стрелявшего пожилого мужчины полностью совпадает с описанием Джосайи Бёркета, — быстро закончил капитан.

Брок на автомате развернулся и направился к двери.

Найтингейл и Чавез стояли у двери, готовые остановить его, и если бы Брок задумался на минутку, то понял бы почему пригласили именно этих двоих, только они могли его остановить в данной ситуации. Но Брок совершенно не думал об этом, все мысли были только о его милой, сладкой Тесс, которая в данный момент находилась в руках больного сумасшедшего, к которому он приложил в свое время руку, чтобы отомстить за Бри, а теперь этот больной забрал его Тесс, которой угрожала настоящая опасность.

— Лукас, ты должен сохранять спокойствие и слушаться меня, — настойчиво приказал Кэп.

Брок остановился перед Найтингейлом и Чавезом.

— С дороги, мать вашу, — прорычал он, глядя на них.

Они не шелохнулись. Если бы он задумался и пригляделся к выражению их лиц, хотя бы на секунду, то увидел бы понимание в их глазах и переживание.

Но в его мыслях не было ничего, кроме Тесс и больного, скрюченного Джосайи, бл*дь, Бёркета.

— Лукас, — позвал Кэп. — Сынок, успокойся и послушай меня. Если ты не выполнишь мой приказ, мы тебя запрем в кабинете. Я знаю, что ты этого не хочешь. Возьми себя в руки, будь умницей, повернись и послушай меня.

Брок оглянулся через плечо.

— Уберите их с моего пути.

— Мы найдем ее, — пообещал Кэп.

— Когда? После того, как он выбьет из нее все дерьмо? — обернувшись, спросил Брок. — После того, как он поиграет с ней в свои дурацкие игры? Господи, бл*дь, Иисусе! — последняя фраза прозвучала ревом на весь кабинет. — Она уже проходила через подобное.

— Я знаю, сынок, послушай…

Брок повернулся спиной к Кэпу и направил палец в лицо Найтингейлу.

— Я хочу, чтобы в ее посиках участвовал твой брат, сейчас же, твою мать.

— Да, Слим, я уже позвонил ему, — тихо ответил Хэнк. — Все его парни вышли на охоту.

— Дельгадо, — прорычал Брок, переводя взгляд на Чавеза, — его тоже нужно привлечь.

— Я тоже сделал звонок, — сказал ему Эдди. — Его команда уже в игре.

Брок уставился на них, желчь все еще разъедала ему горло. И воспоминания Бри на больничной койке заполняли его голову, но Бри превращалась в Тесс в его воспоминаниях, разбитая челюсть, выбитые зубы, заплывшие глаза, вся шея в темных синяках.

Бл*дь.

Черт!

Он снова развернулся к Кэпу.

— Мне нужно забрать парней из школы… сделать пару звонков.

— Звони отсюда, — ответил Кэп.

Брок покачал головой.

— Я должен пойти с вами. Я знаю, где он может прятаться. Я знаю, где он прячется.

— Если ты передашь эту информацию Джимми, Хэнку и Эдди, они все сделают.

— Она — моя женщина, Кэп, — напомнил ему Брок.

— Мы найдем ее, — снова пообещал Кэп.

Желчь в горле не уходила, угрожая перекрыть ему доступ кислорода.

— Это моя работа защищать ее, держать в безопасности, — произнес он сквозь желчь, отчего его голос вышел хриплым.

— Мы найдем ее, сынок, — снова пообещал Кэп, и взгляд его стал напряженным. — Такой человек, как ты, идет против правил, я знаю. Против всех правил. Но самое умное, что ты можешь сделать в данную минуту, успокоиться, присесть, все рассказать Джимми, Хэнку и Эдди, чтобы они смогли вычислить его местонахождение, потом позвонить кому-нибудь из своих родственников, чтобы они забрали из школы твоих мальчиков. Когда мы спасем ее, тебе нужно быть в здравом уме, ты будешь нужен ей. Так что держи себя в руках, Брок, сделай мне одолжение, помоги нам найти ее.

И как только Кэп замолчал, Брок «Слим» Лукас не стал медлить не минуты.

Он подошел к стульям за столом Кэпа, уселся на один из них и посмотрел на Джимми Маркера, который сел рядом с ним. Затем он быстро стал говорить, вспоминая всю информацию о Джосайи Бёркете. Он вспомнил все до мельчайших деталей. Все, ничего не забыл.

Эдди Чавес ушел первым, передавая первую волну информации.

Хэнк Найтингейл ушел вторым.

Джимми Маркер сидел с ним до конца.

Потом Брок позвонил матери, попросив забрать мальчиков из школы.

И, стоя у окна в кабинете капитана и смотря невидящими глазами на улицу, желчь все еще продолжала душить его, в голове был полны кавардак, инстинкты кричали, чтобы он начал действовать, ладони зудели, зубы были стиснуты, и ему требовалось вся сила воли, чтобы оставаться в покое и не совершить снова того, что он совершил много лет назад — нечто дикое, глупое, неправильное, именно то, что и поставило сейчас его сладкую Тесс под угрозу, и впервые за много лет он стал молиться.

«Мой неуправляемый мужчина», в голове кружились ее слова, словно шепот. «Мой заклинатель змей».

Брок Лукас закрыл глаза и стал молиться еще усерднее.

22.

Скажи Слиму

— Знаешь, что он со мной сделал?

— Это ты убил Бри.

— Знаешь, что он со мной сделал?

Я замолчала, когда он начал кричать.

Он направил пистолет на меня и смотрел мне прямо в глаза. Он ошибался. Все в нем было ошибкой. И все это говорили его глаза.

Как сказал бы Брок, он был готов к убийству. И это было видно по его глазам. Ясно, как день. «Убийство» сочилось из его взгляда.

Как Бри могла этого не заметить?

Или, может он каким-то образом скрыл это от нее.

Но сейчас он не скрывал своего желания.

И это пугало меня почти до потери сознания.

Но не настолько, чтобы я не обращала внимания на другие вещи. Например, где мы находимся — в Инглвуде, в старом темном помещении на большом участке земли с грязным таявшем снегом и выглядывающими сухими палками мертвых сорняков, а также затененного множеством больших деревьев. Я подумала, что это довольно странное место, куда меня привели. Инглвуд был населенным районом, а с наступлением вечера он становился еще более населенным, здесь кипела ночная жизнь.

Люди смогут услышать мой крик.

Но я не кричала.

Из-за него.

Он был готов к убийству.

Он убил Дэмиана, выстрелил прямо ему в лицо. Он застрелил еще двух человек, один был точно мертв, другой — может и выживет. Он ненавидел Брока.

Поэтому он хотел застрелить меня.

Но сначала он хотел позабавиться со мной. Я тоже это поняла. Я чувствовала всем нутром, что он хотел, чтобы Брок жил с последствиями своих действий всю оставшуюся жизнь. Может он не убьет меня окончательно, оставив еле дышащую, а может и убьет.

Но время было ограничено, он не собирался долго со мной забавляться. Это я тоже поняла. Во-первых, он был стариком.

У него не было столько физической силы, как раньше. К тому же ему было все равно, поймают его или нет. Он застрелил троих на парковке у торгового центра «Парк Медоуз». Люди вокруг должны увидеть его следы и услышать. Он собирался заставить Брока заплатить за то, что тот сделал тогда с ним, и этот старик не собирался терять время.

Я молчала, и он стал говорить более спокойным голосом, приказав:

— Снимай…. эту чертовую… одежду.

Я замерла.

Оказывается, он не собирался тратить время на разные разговоры.

Я не хотела повторений. Я просто не могла. Не может быть, что подобное может произойти со мной снова. Внутри у меня не было уверенности, что я смогу пережить нечто подобное во второй раз. Несмотря на то, что у меня будет стоять Брок, прикрывая мою спину, когда я выйду из этого кошмара, если я буду все еще жива. Я была не уверена, что мы вдвоем сможем пережить этот кошмар, не потому что я все знала о Броке, его потрясающей черте характера быть верным и любить, я поняла одну вещь — он все время будет думать, что именно он спровоцировал эту ситуацию со мной, навлек ее на меня, поэтому я в ней и оказалась. И именно эти мысли и погубят, разрушат его окончательно. Получалось, что даже, если я выживу, он мог и не выжить.

— Снимай... свою гребаную ... одежду, — повторил он, и я уставилась на него.

Он сдвинул пистолет на дюйм в сторону и нажал на спусковой курок.

Я закричала и подпрыгнула, раздался громкий выстрел, пуля вонзилась в стену позади меня. Господи, пожалуйста, любой прохожий услышьте выстрелы.

— Раздевайся, — повторил он.

Я отрицательно покачала головой.

— Нет, — прошептала я, и он непонимающе моргнул.

— Что? — переспросил.

И тут я все поняла. Я поняла, что не выдержу повторения. Я поняла, что Брок не выдержит того, что произойдет со мной.

Я поняла, что должна остановить действия этого ненормального старика, поставив огромную жирную точку.

И если он вдруг причинит боль, так тому и быть.

Но больше ни один мудак не сможет причинить мне душевной боли, которую я испытала в своей жизни. И Броку тоже.

По крайней мере, не этот ублюдок.

Мне и Броку было достаточно боли на всю оставшуюся жизнь. Мы оба бл*ть, дошли до конца.

— Ты получил по заслугам, — тихо произнесла я ему, и он уставился на меня. — Нет. — Я снова покачала головой. — Ты еще не получил по заслугам. Если бы ты получил по заслугам, то был бы сейчас мертв.

Он двинулся ко мне поближе, наставив на меня пистолет, но я не сводила с него глаз, сделав шаг назад.

— Ты причинил ей столько боли, уничтожил ее, — сказала я ему, все еще двигаясь назад, пока он делал шаг в мою сторону, его обезумевшие глаза были прикованы ко мне. — Ты убил ее. И все в этом настолько неправильно, потому что ты до сих пор дышишь, а она нет.

Я ударилась об стену, мне пришлось остановиться, он остановился вместе со мной.

— Снимай… мать твою… одежду, — снова приказал он.

— Нет. Ни за что. Ты не прикоснешься ко мне. Ни за что.

— Снимай одежду.

— Стреляй. Давай. Я лучше умру, чем позволю твоим грязным рукам прикоснуться к себе.

— Раздевайся…

Я отрицательно покачала головой, не сводя с него глаз.

И прошептала:

— Нет.

А потом двинулась вперед, согнувшись пополам прямо на него, следующий выстрел громко отразился в комнате, я не поняла куда был направлен его пистолет, поняла только, что не в меня, потому что не почувствовала дикой боли.

Я ударила его головой в живот.

И это был не лучший ход с моей стороны. Мне стоило больше внимания уделять бейсболу, пока смотрела игру сыновей Брока. Мне следовало ударить его плечом, а не головой, потому что шею и позвоночник тут же пронзила острая боль.

Но я продолжала наступать на него, толкая, чувствуя, как он ухватился рукой за мою куртку, как только я потянулась к его оружию. Прозвучал еще один выстрел, но он прошел мимо меня, я оттолкнула его руку. Затем он ударил меня о стену, и еще одна вспышка боли пронзила шею и позвоночник, случайно он выпустил еще одну пулю, но я крепко сжимала его запястье, и пистолет был направлен в другую сторону, а не на меня.

Я выпрямилась и попыталась ухватиться за пистолет.

Это был полный отстой, несмотря на то, что он был стар для меня он все еще был силен. Дерьмо. Мне следовало с большими усилиями заниматься кикбоксингом.

Наша борьба вынудила нас сделать еще один раунд кругом, пистолет был направлен вверх, я изо всех сил толкал старика, пытаясь удержать его у стены, стараясь держать пистолет направленным в сторону.

Потом я вдруг поймала себя на мысли, что молчу.

И я начала кричать, орать и, кричать. Я не разбирала слов, которые книгу, может даже я не кричала слова, а просто звуки, но если бы кто-то услышал, то явно вызвал бы подмогу, полицию.

Я надеялась на это.

— Заткнись, — потребовал он.

— ДА ПОШЕЛ ТЫ! — Завизжала я.

— Заткнись! — закричал он, и вдруг до меня дошло, что мне следует обратить внимание на его левую руку, как и на правую, потому что он ударил меня прямо в челюсть левой рукой.

Боль пронзила челюсть, голова и тело дернулись в сторону, но, к счастью, его руку с пистолетом я держала мертвой хваткой.

Я снова начала кричать, но училась быстро быть начеку. И когда он снова попытался ударить меня, я увернулась, а он промахнулся. По инерции его отбросило в сторону, я рванула на него вперед, пытаясь его подмять под себя, пока он находился в неустойчивом положении.

— Чертова сука! Еб*ная п*зда! — заорал он изо всех сил, пытаясь выпрямиться и удержаться на ногах.

Я продолжала навалиться на него всем своим весом, с трудом удерживая его в полусогнутом положении, громко продолжая кричать, насколько могла. Я протянула руку к пистолету, ухватилась за него и нажала на спусковой крючок.

— Чертова сука! Еб*ная, еб*ная п*зда! – орал он, усилив сопротивление, долго я так его не удержу.

Я нажала на курок.

БАМ!

Я прижимала его руку к стене, он пытался отбиться, пока не иссякла обойма, и пуль больше не было.

Слава Богу.

Я тут же отпустила его руку с пистолетом, развернулась и побежала.

Он схватил меня за волосы, дернув назад, боль, Боже, такая сильная чертовая боль пронзила голову, шея повернулась, и я закричала от агонии.

Он приблизился и ударив меня по ногам, сделав подсечку, выбил пол у меня из-под ног, я тяжело рухнула на бок.

И он набросился на меня.

Я снова начала кричать и бороться с ним, лягаться ногами, сопротивляться, царапаться. Как только мои ногти прошлись по его лицу, у него мгновенно потекла кровь из трех царапин, он инстинктивно отпрянул, я воспользовалась его замешательством, упершись ногой в пол смогла повалить его на спину.

В этот момент, возможно, мне следовало встать и убежать.

Но я этого не сделала.

Я села на него и со всей силы ударила кулаком, со всей силы, насколько у меня хватало в лицо.

Он застонал от боли, его голова дернулась в сторону.

Он не успел ответить на мой удар, потому что я ударила его снова.

И еще.

А потом обхватила его руками за шею и стала сжимать.

— Ты гребаный мудак, — прошептала я, сильнее сжимая руки, хотя он пытался оторвать мои руки, ухватившись за запястья, от своей шеи, но я со всей силой, всем своим весом сжимала пальцы... сжимала... со всей силой. — Ты гребаный, мудацкий член. — Он дернулся всем телом, ноги стучали по полу, пытаясь выбраться из-под меня, но я полностью была сосредоточена на нем, вернее на его шеи своих пальцах, которые мертвой хваткой сцепились вокруг нее, сжимая все сильнее.

— Ты лишил Бри прекрасного будущего, ты не лишишь его меня.

Я сжала еще сильнее.

Он начал задыхаться.

Но я продолжала сжимать.

Я видела, как багровеет его лицо, открывается рот, пытаясь глотнуть воздуха, он напоминал рыбу, выброшенную на берег, он перестал пытаться выбраться, по телу прошлись конвульсии.

А я продолжала сжимать.

И не слышала, как с грохотом распахнулась входная дверь, не слышала топота мужских ботинок по полу.

Я просто продолжала сжимать его шею.

И вдруг, в мгновение я не сидела уже на нем верхом, а стояла на ногах, прижатая спиной к твердому, как камень, мужскому телу, огромные руки схватили меня за запястья, обернулись вокруг меня, пока я тупо смотрела, как этот старый мудак пытается втянуть ртом воздух, ухватившись руками за горло, а высокий, темноволосый мужчина с жетоном на поясе склонился над ним, направив на него пистолет.

— Ты в безопасности, — прошептал мне мужчина, к чьей груди я прижималась спиной. — Я Хоук, мужчина Гвен, ты в безопасности, Тесс.

И я, находясь в напряжении и на адреналине долгое время, сдулась, у меня подкосились ноги, я обвисла в его руках, но он твердо удержал меня в вертикальном положении, прижимая к себе.

— Ты в безопасности, Тесс, — снова прошептал он мне на ухо.

Я молча кивнула, не сводя глаз с темноволосого мужчины, который пинком ботинка перевернул старика на живот, присел на корточки, уперся коленом ему в спину, вытащил наручники на поясе джинсов, заломил его руки за спину и надел на него наручники.

Меня начала бить дрожь.

Хоук, мужчины Гвен, еще крепче прижал меня к себе.

Темноволосый мужчина, сидевший на полу, на корточках, рявкнул:

— Не двигайся, мать твою.

Потом встал, достал из заднего кармана телефон, нажал на пару кнопок и поднес его к уху. Затем его добрые, напряженные и настороженные темно-карие глаза остановились на мне, он осмотрелся меня с ног до головы, перевел взгляд на Хоука, потом снова на меня. И сказал в телефон:

— Да, это Лоусон. Мы нашли ее. Она цела и невредима. Скажи Слиму.

Мы нашли ее. Она цела и невредима. Скажи Слиму.

И тогда я заплакала.

Эпилог

Осуществил свое желание

Сработал звонок будильника.

Послышалась музыка, Тим МакГроу, Брок услышал сонное бормотание Тесс:

— Какого черта?

Он усмехнулся еще до того, как открыл глаза.

Она отодвинулась от него, но прежде чем успела нажать на кнопку выключения музыки, он открыл глаза, обнял ее за талию и притянул назад к себе.

Она перекатилась в его руке и подняла на него свои зеленые глаза, ее светло-золотистые волосы со светлыми прядями взъерошились и часть из них упала на лицо.

— Кто это? — спросила она, поднимая руку, чтобы убрать мягкие локоны с глаз.

— Тим МакГроу, — ответил он, поняв ее вопрос и понимая, что она понятия не имеет, кто такой Тим МакГроу. Он провел больше года, знакомя ее со своими музыкальными предпочтениями, и больше года она полностью игнорировала все его попытки.

Музыка стала громче.

Он видел, как она прищурилась, и не потому, что у нее не было очков.

— Каким образом она оказалась в моем будильнике?

— Я записал ее туда.

— Ты... — начала она, но он перекатился на нее так, что оказался на ней, на ее мягком, сладком теле и приблизил свое лицо к ее.

— Детка, — прошептал он, — сегодня мой день рождения. Я не собираюсь просыпаться под Фиону Эппл.

— Фиона не была в списке приглашенных, — сообщила она.

— Или Тори Эймос, — добавил он.

— И она тоже.

— Или Сара Маклахлан.

— Она тоже.

— Или Пола Коул.

Она закрыла рот.

Да, Пола, мать твою, Коула определенно не была запланирована на его день рождения.

Он почувствовал, что его начинает сотрясать смех, а Тим МакГроу набирал обороты.

Он попытался проконтролировать свой смех, опустив лицо к ней, снова напомнив:

— Сегодня мой день рождения.

— Мне нужно выключить музыку.

— Да, ты сможешь выключить музыку после того, как поздравишь меня.

— Она становится громче.

И она была права. Музыка становилась все громче.

— Тесс, — прорычал он, прижимаясь к ней всем телом, она закусила губу, и дверь распахнулась.

Его голова дернулась к двери, и он увидел Джоуи и Рекса, которые появились на пороге их спальни, точно так же, как в прошлом году Тесс заставила его, через два дня после его дня рождения, зайти в комнату Рекса Джоуи с именинным тортом, и точно также, как через четыре дня они — Рекс, Тесс и Брок вошли в комнату Джоуи с шоколадным тортом.

Джоуи держал красиво украшенный праздничный торт, несомненно, морковный, его любимый, в котором горело множество высоких тонких голубых свечей.

Они пели «С Днем Рождения тебя» под Тима МакГроу и улыбались, как идиоты.

Он посмотрел на Тесс, которая улыбалась ему, но не как идиотка. Ее глаза с нежностью смотрели на него, улыбка была милой и мягкой.

В этом была вся Тесс.

Он ухмыльнулся в ответ, наклонился, коснулся губами ее губ, потом скатился с жены, опираясь на согнутую руку, она перекатилась к будильнику, выключив Тима МакГроу примерно в то время, как только Рекс и Джоуи подошли к кровати, растягивая «С Днем Рождения, дорогой Паааапа», Тэсс присела и пропела с ними последнюю фразу.

Джоуи протянул ему торт и потребовал:

— Задуй свечи и загадай желание.

Брок «Слим» Лукас посмотрел на старшего сына, потом перевел взгляд на младшего, потом на жену.

И когда его глаза встретились с ее сияющими глазами, он понял, что желать еще чего-то ему нечего. Нет ни одного желания. Ему больше в жизни ничего не нужно.

У него было все.

Кроме одного.

Он склонился к Тесс, загадал желание и задул свечи.

Она захлопала в ладоши.

Рекс заявил:

— Чертовски круто! Как и в прошлом году! Торт на завтрак три дня на этой неделе!

Джоуи, подросший в прошлом году, теперь был намного выше Тэсс и определенно мальчик постепенно превращался в мужчину, всего через неделю после своего четырнадцатилетия, развернулся и зашлепал босыми ногами, зашагав к двери, заявив:

— Я поставлю тарелки.

Рекс, тоже повзрослевший, хотя и не так сильно, как его брат, все же был выше Тэсс, ему было почти двенадцать, но он все еще сохранял статус мальчика, но не долго, последовал за ним, объявив:

— Я налью молоко.

Тесс откинула одеяло и заявила:

— А я сделаю кофе.

Он снова обхватил ее за талию, хотя ее ноги почти коснулись пола, потянул ее обратно в кровать и перекатился на нее.

Прежде чем она успела сказать хоть слово, он поцеловал ее в свой день рождения, сделав это долго, крепко и влажно.

Когда он поднял голову и увидел ее глаза, слегка ошеломленные, но по большей части счастливые и все еще сияющие, его желание исполнилось.

* * *

Брок подошел к двери, которая открылась еще до того, как он подошел. Когда дверь открылась, он кивнул старику, тот наклонил голову и отступил в сторону, пропуская Брока вперед.

Мужчина закрыл дверь и повернулся к нему.

— Хотите кофе? — спросил он, как всегда.

Брок отрицательно покачал головой, тоже как всегда, сунул руку в карман пальто, вытащил конверт и протянул его мужчине.

Дональд Хеллер взял его. Он даже не пытался скрыть своего нетерпения, тотчас же открыл конверт и вытащил фотографии.

Он не пытался скрывать своего нетерпения.

Склонив голову, он рассматривал фотографии Тесс с Джоуи, Рексом и его семьей на Рождество.

Тесс украшала торт на кухне своей новой пекарни. Тесс стояла на кухне с телефоном у уха и смеялась над чем-то, что говорила Эльвира. Тесс сидела на корточках, обняв Элли за талию, наклонив к ней голову и слушала то, что шептала Элли ей на ухо, Тесс была скрыта девчачьим розовым платьем девушки-цветка.

Но Дональд внимательно стал изучать последнюю фотографию. Довольно долго.

Это была фотография Тесс, стоящей рядом с ним в элегантном облегающем ее округлую фигуру, платье по колено, цвета слоновой кости, с собранными в замысловатый узел на затылке волосами, в туфлях на высоких каблуках, в одной руке она держала букет из кроваво-красных и ярко-розовых роз, а другой обнимала его за спину. Рекс стоял слева от нее, Элли — спереди. Джоуи стоял справа от Брока, Леви — рядом с ним, Дилан и Грейди — впереди. Марта стояла рядом с Рексом и Тесс. Семья и друзья теснились за новобрачными.

Лучшей частью фотографии, по мнению Брока, был мерцающий бриллиант, который можно было разглядеть на безымянном пальце Тесс, обхватывающем длинные стебли ее букета, обернутые лентой из слоновой кости. Этот огромный бриллиант был рядом с очень широким, очень блестящем золотым кольцом, которое всего несколько минут назад Брок надел ей на палец. Кольцом, которое подходило к более широкому, не менее блестящему, которое одел Брок в тот день, когда она надела его.

И, конечно же, еще одной лучшей частью были туфли «трахни меня», своего рода приглашение, которые он снял примерно через пять часов после того, как был сделан этот снимок.

И, наконец, ее улыбка была широкой, показывая ее прекрасные белые зубы, ее глаза сияли, потому что она смеялась.

Дональд Хеллер долго изучал эту фотографию.

Затем, все еще склонив голову к фотографии, прошептал:

— Она выглядит счастливой.

— Она счастлива, — подтвердил Брок, и Хеллер поднял на него голову.

Брок приходил к нему не часто, но регулярно. Он приходил к нему, потому старик, стоящий перед ним, любил Тесс. Он также приходил, потому что старик перед ним породил мудака, но последнее действие, которое совершил его сын мудак на этой земле, все же пытался уберечь Тесс Брока.

Дэмиан Хеллер изучил по частям жизнь Брока Лукаса, и тем самым узнал о Джосайе Бёркете. И Дэмиан Хеллер имел средства, чтобы держать глаза на Бёркете. Он знал, что Бёркет планирует отомстить. И по идеи должен был связаться с Броком и все ему рассказать, если не с Броком, то с копами, но если бы он привлек кого-то к этому делу, то сам бы не выглядел бы перед Тесс рыцарем в сияющих доспехах.

И несмотря ни на что, он пытался защитить Тэсс. Он был мудаком, его игра была глупой и могла причинить Тесс вред, от которого он же сам и хотел ее защитить, но Брок не мог отрицать, что его смерть, защищая Тесс, чего-то да значила.

Он не мог позволить Тесс встречаться с этим стариком, он пытался излечить ее боль и изгнать демонов, чтобы она вернулась к жизни, и он не мог позволить, чтобы негативные воспоминания вернулись в ее жизнь, Брок прилагал все усилия, чтобы освободить ее демонов, усилия, которые почти в течение года увенчались успехом, и он готов был сделать все, чтобы так продолжалось и дальше.

Но он был обязан этому человеку, поэтому приносил ему фотографии.

— В Вегасе? — Спросил Дональд Хеллер.

— Да, — ответил Брок.

— Когда?

— В конце прошлого месяца.

Он снова посмотрел на фотографию, потом на Брока.

— Ее мать и сестра тоже были, — заметил он.

— Все были, — ответил Брок.

И все знали, что свадьба была настоящим чертовым взрывом — неуправляемым, два дня семейного веселья целый день, затем Кэти, Келли, Джоуи и Рекс присматривали за детьми, и две ночи пьяного веселья для взрослых. Потом у них была свадьба, после которой они ели, пили, танцевали и смеялись до колик, на следующее утро все разъехались. Мама Брока присматривала за Джоуи и Рексом, пока Брок и Тесс оставались в Вегасе четыре дня, первые два дня они даже не выходили из своего номера.

Определенно неуправляемая. Определенно взрывная свадьба.

Идеальная.

Хеллер снова посмотрел на фотографию, потом снова на Брока.

— У вас красивые сыновья, — заметил он.

Брок не поблагодарил его за эти слова, он и так знал.

Вместо этого, он сказал:

— Они любят ее.

— Трудно не любить Тесс, — прошептал он.

Это было чертовски верно.

Затем он задал последний вопрос, который всегда задавал перед уходом Брока.

— Могу я оставить их себе?

И Брок как всегда отвечал утвердительно.

Он кивнул.

Брок кивнул в ответ.

Дональд открыл дверь, Брок вышел, обернувшись, когда Дональд Хеллер пробормотал:

— До следующего раза.

Брок кивнул и пошел к своему пикапу.

* * *

Брок присел на мокрую траву. Была относительно теплая зима, всего пара снегопадов и то не затяжных. Тесс нравилась зима в этом году.

Мальчики ненавидели такую зиму.

Броку было все равно.

Он сунул руку во внутренний карман пальто и вытащил фотографию, еще одну копию той, что очаровала Дональда Хеллера. Фотография, которая была вставлена в рамку и занимала почетное место на полках в гостинах их семьи.

Затем он положил ее к основанию могильного камня.

— Ты должен это видеть, папа, — прошептал он сверкающему мрамору.

Мрамор не ответил.

* * *

— Черт, — услышал он голос Митча Лоусона, подняв голову, посмотрел через стол на своего напарника. Если бы два года назад кто-нибудь сказал Броку, что он будет напарником Митча Лоусона, он бы рассмеялся тому в лицо или, возможно, зарычал.

Лоусон был вовлечен в ситуацию с Хоуком Дельгадо и его женой Гвен.

Тогда Лоусон был неравнодушен к Гвен, сейчас у него была другая забота, гораздо лучшая заноза в заднице, ради которой стоило прилагать усилия, но, опять же, большинство того, ради чего стоит прилагать усилия, стоило и боли в заднице, чтобы это заполучить. Но тогда, два года назад, Лоусон не был доволен стилем Брока, связанным с Хоуком и Гвен, женщиной Дельгадо.

Но, как и многие копы, Митч услышал, что женщина Брока находится в руках больного, опасного психа, жаждущего мести, и, как многие копы, он бросил все, чтобы начать на него охоту.

Митч связался с Дельгадо, человеком, у которого было больше денег и ресурсов, меньше ограничений, чем у полиции, и они вместе начали поиски. Именно информация, которую передал им Брок, привела их к Тесс. Бёркет не был глуп, он держал Тесс не там, где Брок нашел его много лет назад после того, как он изнасиловал и избил Бри, но информация, которую Брок собрал на него, когда выслеживал, сыграла им на руку. Дом, которым не пользовались и не продавали, который давно принадлежал двоюродной бабушки Бри, дом матери Бёркета, в котором он вырос.

Удача или хороший инстинкт — неважно, что именно, но Дельгадо и Лоусон отправились именно туда, как только информация Брока о Джесайи начала распространяться по эфиру. Они быстро добрались до дома. Следовательно, Тесс пробыла в руках сумасшедшего меньше часа, а потом ее спасли.

Лоусон сказал ему, что Тесс сама позаботилась о себе до их прибытия. Хотя Бёркет был стариком, Брока эта удивило, но не сильно, больше встревожило.

И втревожило Брока это потому, что несмотря на то, что Бёркет был стариком, он все же был вооружен и очень хотел воспользоваться своим оружием, что и продемонстрировал Тесс на парковке. Тем не менее, каким-то образом она разоружила его, и, кроме удара в челюсть, которая несколько дней болела и опухла, а также появился небольшой синяк, она чудесным образом выбралась без других травм.

Другими словами, в тот день Брок Лукас узнал силу молитвы и хотя продолжал молиться не часто, а это означало, что Бог слышал от него больше молитв, чем раньше.

Но в эти дни, сладкие дни, его сообщения были совсем другими.

И Тесс сообщила Броку, что Дельгадо и Лоусон обращались с ней бережно. Тесс сказала ему, что через несколько минут после того, как они появились, она почувствовала себя в безопасности, и, что было более важно, через несколько минут они все получили сообщение, что ее нашли и ей ничего не угрожает.

И последняя часть заключалась в том, когда через пятнадцать минут он подошел к ней, она больше беспокоилась о его душевном состоянии, чем о себе. Как только он появился, увидел ее в слезах в объятиях Дельгадо, Хоук передал Тесс Броку, прошло немного времени, прежде чем она успокоилась и обратила свое внимание на него. У нее на глазах застрелили троих мужчин, двоих — насмерть, она плакала, но была в порядке. Той ночью она спала в его объятиях, как младенец, он же не сомкнул глаз. И они отправились на Арубу, как и планировали, и ей чертовски понравился отпуск, его ребятам тоже.

Брок в течение нескольких дней присматривался к Тесс, но, когда убедился, что она ничего не скрывает в себе, пытаясь поглубже запрятать свои переживания, когда он понял, что она оставила этот ужасный инцидент позади и решила двигаться дальше, он с облегчением выдохнул и решил идти вперед.

Тесс с ним точно чувствовала себя в безопасности. Да, дерьмо случается в нашей жизни, она выжила, и, хотя не он ее спас, а парни, с которыми ему приходилось по работе пересекаться, они сделали это ради него и его женщины, не говоря уже о том, что она облегчила им задачу. Для Тесс это был стресс, но на следующее утро она проснулась, приготовила завтрак для его сыновей также, как и всегда, выпила кофе, как всегда перебрасываясь с его парнями смешными фразами.

Дельгадо и Лоусон нашли ее, и она почувствовала себя с ними в безопасности, и они с нежностью относились к ней.

Следовательно, он в долгу перед ними.

Поэтому у него не возникло проблем стать напарником Лоусона. Митч был моложе Брока, он был умным, внимательным, хорошим полицейским, да еще стал и хорошим другом, и не только потому, что они стали напарниками.

Сейчас он смотрел в сторону от Брока так, будто наступил конец света.

Брок оглянулся через плечо и увидел на кого, смотрел Митч.

Мать твою, просто отлично.

Именно в его чертовый день рождения, никак иначе.

Оливия.

— Слим, — пробормотала она, остановившись у его стола, посмотрев сначала на Митча, потом снова на Брока.

— Оливия, черт возьми, сегодня мой день рождения.

— Да, но для кое-кого с некоторых пор этот день не особенный. Для кое-кого из нас это такой же обычный день, как и все остальные.

Он не ответил. Просто сидел и смотрел на нее, ждал.

В прошлом году Оливия вцепилась когтями в другого мужчину.

Поэтому понятно же, что она перестала с ним быть сладкой, как сахарин, вернулась к своему истинному «Я», другими словами, стала полной сукой.

Хотя, хорошая новость заключалась в том, что, запустив когти в другого мужчину, она перестала трахать ему мозги.

— Джордана переводят в Портленд, штат Мэн, — объявила она, поскольку он молчал.

Твою мать.

Он почувствовал, как в животе у него, словно гиря упала, он ощутил легкость во всем теле.

— И что? — спросил он.

— Он хочет, чтобы я поехала с ним.

Твою мать!

Брок почувствовал, как внутри у него стало еще легче.

— И что? — Повторил Брок.

— Я уезжаю.

Брок больше ничего не сказал, потому что изо всех сил старался не улыбнуться своем счастью.

Она ждала его ответа.

Брок по-прежнему молчал.

— Я смогу увидеться с сыновьями всего пару недель летом и попеременно с тобой на Рождество.

Брок с трудом сдерживал улыбку.

Лишиться сыновей на Рождество, хотя и попеременно — это был полный отстой. Но быть рядом с ними постоянно и при этом не видеть Оливию, которая теперь будет находиться на расстоянии трех четвертей континента — совсем было не отстойно.

— Пусть твой адвокат свяжется с моим адвокатом.

— Нет, пусть твой адвокат свяжется с моим адвокатом.

Господи, да при такой новости, что угодно.

— Ладно, — сказал он, и она моргнула.

Затем спросила:

— Ты им сообщишь?

Господи, вот чертова сука.

— Нет, — ответил он.

— Слим… — начала она.

Брок поудобнее устроился в своем кресле, не вставая, просто продолжал смотреть на нее, произнес:

— Ты можешь говорить, что угодно, но ничто не заставит меня сделать твою грязную работу за тебя. Они твои сыновья, ты готова уехать от них почти через всю страну. Это твое решение — твои и последствия. Послушай меня, Господи, хоть раз в жизни, послушай меня. С меня хватит тебя, с меня хватит твоего дерьма, хватит. Ты мать моих детей, вот и все, и ничего больше. Я не собираюсь делать тебе одолжений. Тебя вообще нет в моей жизни, кроме тех случаев, когда мне приходится иметь с тобой дело из-за них. Пожалуйста, Господи, оставь хоть что-то хорошее в нашей жалкой истории и вбей это в свою гребаную голову.

Она перевела взгляд на Митча, заметив:

— Ты как всегда такой очаровательный.

Лоусон подавил лающий смешок, скорее всего потому, что Лоусон прекрасно знал Оливию, которая попыталась запустить свои когти в Лоусона, перед тем, как запустила их в другого мужчину. Лоусон все знал об Оливии, Митч был не дурак и обладал острым умом, поэтому она ему ужасно не нравилась. И это было что-то, потому что Митч Лоусон был хорошим парнем, но недостаточно хорошим, неоднократно советуя своему напарнику быть менее обаятельным с Оливией, которая совсем не была обаятельной с ним, так что это говорило о многом.

Брок вздохнул.

Оливия снова посмотрела на него.

— Прекрасно, — отрезала она. — Я сама скажу им. — Она сказала это так, словно тем самым делала Броку одолжение.

Брок не ответил.

Она скрестила руки на груди и посмотрела ему в глаза.

Брок по-прежнему молчал.

Она топнула ногой.

Наконец, Брок заговорил:

— Мы закончили?

— Тебе нечего мне сказать? — спросила она, протягивая к нему руку.

— Что, например?

— Не знаю, — ответила она. — Ну…. Ради Бога, я переезжаю все же в Мэн.

— И что? — спросил он.

— И что?! — воскликнула она в ответ.

Брок вздохнул.

— Слим, мы были женаты и прожили вместе больше десяти лет, и тебе нечего сказать, когда я сообщаю тебе, что уезжаю?

— Счастливого пути, — пробормотал Брок, Митч попытался подавить очередной взрыв смеха, но не смог, поэтому быстро вскочил со стула и направился в коридор.

Оливия покраснела.

— Мило, — прошипела она, одарив Брока и удаляющегося Митча долгим взглядом, повернулась на каблуках и вышла.

Он даже не смотрел ей в след.

Брок повернулся к своему столу, мгновенно схватил телефон, открыл, нажал кнопки почти не глядя, потому что выучил номер Тесс наизусть.

Тесс ответила на втором гудке.

— Милая, — произнес он, как только Тесс поприветствовала его, — ты не поверишь, какой подарок я только что получил.

* * *

— Брок, дорогой. — Ответила Тесс в трубку, пока он заходил через заднюю дверь на кухню. После того, как они, наконец, разобрались с комнатой Рекса, он решил разобраться с единственным старым гаражом в задней части дома, у которого была сломана дверь, и Тесс не пользовалась им, а парковалась на улице. И он переделал его, во-первых, его полностью отчистили и покрасили, и на его месте построили приличный гараж на две машины. Он не был большим поклонником соскребать лед с ветрового стекла своего пикапа, поэтому и занялся гаражом. Он сделал новый гараж еще и потому, что любил Тесс, поэтому сделал это для нее, а так как ему не нравилось соскребать лед с ветрового стекла своего чертового грузовика, то тем более ему не нравилось соскребать лед с ветрового стекла ее машины. И, наконец, он построил новый гараж еще и потому, что для нее было намного безопаснее въезжать в гараж, в котором теперь имелась дверь на огороженный задний дворик с датчиками движения, освещенный задний двор, как и гараж, в который она спокойно могла попасть из дома, а также в дом, как только в него въезжала на своей машине.

Хотя теперь гараж занимал большую часть заднего двора.

Тесс не сказала ни слова. Каким-то образом она чувствовала, что для него это было важно, и не спорила. Ни разу.

Ему это нравилось. Ему также нравилось, что она не придавала большого значения такому никчемному дерьму, как то, что он (или его парни) пили молоко из бутылки или пакета. Если бы это имело для нее большое значение, она могла спокойно поговорить с ним (или с его мальчиками) на эту тему. Если она могла найти решение этой проблемы, то она просто находила нужное решение, не устраивая сцен. И, она нашла решение — у каждого из них теперь появлялась своя бутылка, на которой она писала маркером их имена, прежде чем поставить их в холодильник.

Таким образом, она отдавала ему (и его мальчикам) свою сладость все время.

Именно так.

И от этого жизнь становилась просто прекрасной.

Для него.

И для его сыновей.

— Детка, я дома, тебе не стоит мне звонить, — произнес он в трубку, улыбаясь, потому что она тоже должна была уже находиться дома. Он пришел к ней и своим парням, которые должны были быть уже дома, потому что они собирались поужинать с его семьей в «Фабрике спагетти».

— Гм... я не дома, я в больнице.

Брок остановился как вкопанный, не видя уставился на причудливую подставку для торта на углу столешницы, где еще лежали остатки его именинного торта, который был почти съеден им и его парнями сегодня утром.

— Со мной все нормально, с мальчиками тоже, я здесь из-за Ленор. С ней не так все... — она сделала паузу, — хорошо. У нее начались схватки три часа назад. Леви отвез ее в больницу, они не разрешили ему пойти с ней, сказали, что существует угроза жизни матери и ребенка.

Мать твою.

Черт!

Он быстро произвел в уме вычисления и цифра выходила не очень обнадеживающей.

Ленор стала его невесткой за три недели до Рождества, не потому, что была беременна, а потому, что Леви любил ее, ребенок просто стал еще одной хорошей новостью в дополнение к хорошим новостям, и она была на шестом месяце беременности.

— В какой больнице? — спросил он.

— Сент-Джо, — ответила она.

— Я уже еду, — произнес он, разворачиваясь к двери. — Парни с тобой?

— Нет, я позвонила Дейду. Он забрал их из школы. Они у него дома, помогают ему с Грейди, Диланом и Элли.

Несмотря на то, что многие подумали бы, что это полный отстой, Дейд МакМанус каким-то волшебным образом проскользнул в их жизнь, причем совершенно естественным путем, и в большей степени потому, что так хотела Тесс. Он был хорошей подмогой, потому что он был хорошим человеком, любил его сыновей и обожал Тесс. Броку он нравился, он даже стал его больше уважать, а Мак-Манус это заслуживал. Брок понятия не имел, как так все получилось, но оно как-то так получилось, и Брок был этому рад. По его мнению, любой, кто любил его сыновей и обожал его жену, был желанным гостем в их семье, поэтому Брок молча принял его. И от этого он еще более был счастлив, чем обычно, что поступил именно так.

— Ясно. — Он вышел и запер дверь.

— Малыш, — прошептала она ему на ухо.

— Что?

— Поторопись.

Черт.

* * *

Когда Брок вошел в приемную больницы Сент-Джо, Леви сидел, согнувшись пополам, упершись локтями в колени, сцепив пальцы на затылке. Брок отыскал глазами жену, посмотрел на сестер, мать и зятьев, направляясь к Леви.

Радости на лицах не было.

Затем он присел на корточки перед братом.

— Брат, — пробормотал он, руки Леви разжались, и он поднял голову.

— Слим, — прошептал Леви. — Черт, Слим.

Брок обхватил его сзади за шею.

— Держи себя в руках, — прошептал он.

— Я облажался, она то появлялась, то исчезала из моей жизни три года назад…

— Не думай об этом.

— У меня никогда не было официальной пары, я никогда постоянно ни с кем не встречался, она появилась на День благодарения, потому что я решил пойти с ней, потому что я все время менял девушек. На Пасху я был с одной, на четвертое июля — с другой. — Он сделал паузу, затем с трудом выговорил: — Но пора... было мне проснуться.

Брок сжал шею брата.

— Леви, выкинь это из головы.

Леви выдержал его взгляд.

— Она все время была у меня под носом, но я даже не замечал ее, не чувствовал ее любви ко мне, пока Тесс не указала мне на это, и я, мать твою, не открыл свои гребаные глаза.

— Брат, держи себя в руках.

Леви снова выдержал его взгляд.

Брок ответил ему таким же взглядом, продолжая держать руку на его шеи.

— Она там, а я здесь. И ничем не могу ей помочь. Она сражается за жизнь, а я, как истукан, сижу здесь и ничего не могу поделать. — Он сглотнул и спросил: — Вот, что ты чувствовал, когда похитили Тесс?

Брок рассказал Леви, что произошло с Тесс, и как он не находил себе места, стараясь держать в руках, пока ее пытались найти, но он боялся облажаться в очередной раз и напортачить, совершив какую-нибудь глупость. В кои-то веки брат никому не рассказал об этом.

Единственными, кто знал, что ему пришлось пережить за то, что он облажался тогда с Джосайей Бёркетом, были его коллеги, Леви и Тесс, а то, что пришлось пережить Тесс для него было само по себе жестоким наказанием.

— В каком-то смысле... да, — ответил Брок.

— Брат, — прошептал Леви, и это слово высказало еще сотню невысказанных слов.

Брок не ответил.

Леви затаил дыхание.

Затем он сел, Брок убрал руку и выпрямился. Он перевел взгляд на Тесс. У нее в глазах стояли слезы. Она прикусила губу, потом отпустила, и одарила его еле заметной дрожащей улыбкой.

Он кивнул жене и сел рядом с братом.

Через полчаса вышла женщина в белом халате.

— Леви Лукас? — позвала она, Леви тут же поднялся, направившись через маленькую комнату, Брок следовал за ним, его семья двинулись следом.

— Что с ней? — Спросил Леви.

— С ней все хорошо, с ребенком тоже. Нам придется еще подержать ее в больнице какое-то время, чтобы довести лечение до конца, но сейчас они оба в безопасности и здоровы.

— Слава Богу, — прошептала Ферн, Брок услышал прерывистый выдох Джилл и сдавленный всхлип Лауры.

— Могу я ее увидеть? — Спросил Леви.

— Я отведу вас к ним.

И Леви не оглянулся на свою семью.

Брок наблюдал за братом, потом почувствовал, как Тесс прижалась к его боку, положив его руку себе на плечо.

Он заглянул ей в глаза.

Она поймала его взгляд за секунду до того, как лицом прижалось к его груди, обвив его руками, переложив вес своего тела на него.

Он обнял ее.

Затем втянул носом воздух.

Полтора часа спустя, возвращаясь домой в своем пикапе, Тэсс отправилась на своей машине забирать детей от Дейда, он заказал у «Феймос пицца» пиццу, чтобы отпраздновать своей семьей свой день рождения.

* * *

Изучая кончиками пальцев его лицо, Тесс начала вдруг хихикать. Это было необычно. Она изучала его лицо после того, как он заставил ее кончить, после того, как сам кончил и все еще находился в ней. Она часто изучала его лицо кончиками пальцев, и он позволял ей это делать, ему нравилось наблюдать, как она переводила взгляд по его лицу. Ему это чертовски нравилось.

Но то, что она вдруг стала хихикать, проводя по его лицу своими пальчиками, было необычно.

Но это ему тоже сразу понравилось. С другой стороны, ему нравилось всегда, когда Тесс смеялась.

— Что смешного? — спросил он, пытаясь заглушить ее нарастающий смех.

— Ма... Ма... Марта, — между смехом, выдавила она, приподняв голову, уткнувшись головой ему в шею, заскользив руками по его плечам, синхронно обвиваясь вокруг него руками и ногами.

— Марта? — спросил он ее.

Она втянула воздух и отстранилась, встретившись своими глазами с его, потом кивнула.

С Мартой было много смешного. Эта сука была одним сплошным воплем. Она осталась прежней, все также из любой проблемы, создавая целую драму, и вероятно, в ее возрасте уже не изменится. Но она любила Тесс и смирилась с тем, что Брок спокойно относился к драматическому характеру Марты в жизни Тесс, если та не будет вызывать у Тесс существенных негативных последствий. Марта также любила его мальчиков и не скрывала этого. Они тоже думали, что она один большой вопль. Так что, поскольку ее подход к проблемам был в основном смешным и не особо раздражающем, Броку она нравилась, она же не скрывала своей симпатии к нему, и он вынужден был признать, что ему это тоже нравилось.

И сейчас он решил, что внезапный приступ смеха его жены имеет какое-то отношение к Кэлхауну, появившемся в пекарне Тесс около пяти месяцев назад. Как только Кэлхаун появился в магазине Тесс, она включила режим сватовства и познакомила его с Мартой. Кальхаун заглотнул наживку и все еще был на крючке. Марта не скрывала от Калхауна своеего драматического характера, и, к удивлению Брока, Калхауну, по-видимому, это нравилось, потому что тот был от Марты в восторге.

Да, ради Бога. Каждому свое.

В любом случае, безумный танец между агентом УБН Кэлхуном и Мартой Шокли давал его жене массу поводов для смеха, когда она рассказывала ему об этих двоих. И он был счастлив.

Она перестала его обхватывать ногами за талию, опустила ноги на кровать и слегка качнула бедрами, показывая, чего хочет.

Он давал ей все, чего она хотела. Осторожно выскользнув, он увидел, как ее губы раздвинулись, глаза отяжелели, этот чертовски сексуальный взгляд, который выражал одновременно удовольствие и разочарование того, что она лишилась второй лучшей части секса (или третьей, может быть, четвертой, хотя может быть и пятой). Затем он дал ей то, что она хотела, перевернулся вместе, чтобы лечь на спину, а она была сверху.

Она уперлась локтем ему в грудь, другой рукой обхватила за шею под подбородком, внезапно ее лицо стало серьезным.

— Что? — прошептал он, ее глаза скользнули по ее руке к его подбородку, она склонила голову набок, навалившись на него всем своим мягким телом.

— Когда ты вернулся, — начала она тихо, — после того, что произошло с нами, пока ты расследовал дело Дэмиана... — она замолчала, потом начала снова, — когда ты вернулся, потом…, когда я была в душе, затем призналась Марте во всем, что произошло между нами, ну,… знаешь, малыш, она не была твоей самой большой поклонницей в тот момент.

Его руки, обнимавшие ее за бедра, скользнули вниз, обхватив за задницу.

— Понимаю.

Ее губы изогнулись в легкой усмешке.

— Ну, она сказала, что я зарываю голову в песок. Сказала, что большинство женщин, взглянув на тебя, тут же понимают, что с тобой весело проводить время, но ты не относишься к тем, с кем можно построить свою жизнь. Но я сказала, что, как только взглянула на тебя, увидела белый заборчик вокруг дома и торты на день рождения до самой смерти.

Она сглотнула, улыбка погасла, глаза заблестели.

Брок затаил дыхание, машинально сильнее сжав ее задницу пальцами, выжидая.

— Она ошиблась, — прошептала Тесс. — Я оказалась права. — И громко вздохнула через нос, наклонилась ближе, пройдясь подушечками пальцев по его шеи, затем произнесла: — У нас нет белого забора, малыш, но я буду печь тебе торты на день рождения до самой смерти.

Он выдохнул, задержав дыхание, жжение в легких разлилось теплом в животе, руки заскользили по ее задницы вверх по спине, одной рукой он обнял ее за талию, другая двигалась вверх по позвоночнику, к шеи, он запустил пальцы в ее волосы, прошептав:

— Сладость.

— Я рада, что именно та, кто будет печь тебе торты на дни рождения.

Он тоже был рад, что она была рада, но он считал, что был чертовски счастлив, когда Тесс пекла ему торты, и не только потому, что ее торты были лучшими, бл*дь, на всем белом свете, а потому что это была Тесс.

Он закрыл глаза, уткнулся лицом ей в шею, перевернул ее на спину, простонав:

— Тесс.

— Мой Брок, — прошептала она, прижимаясь губами к его уху и обнимая, — уже не такой неуправляемый и дикий.

Он поднял голову, встретился с ее взглядом.

— Ты ошибаешься, дорогая, я ненормальный, неуправляемый и дикий. Это всегда останется при мне. Просто моя дикая природа — самое безопасное место для тебя, и так будет всегда.

Ее глаза смягчились, она скользнула рукой по его щеке, потом согласно кивнула.

Затем ее палец стал очерчивать его нижнюю губу, она спросила:

— Ты доволен своим днем рождения, малыш?

— Я начал его в постели, ты надела милую ночную рубашку, закончил его в постели, и ты надела еще более милую ночную рубашку, так что, да, помимо стресса в больнице, у меня был отличный день рождения, Тесс.

— Значит, тебе понравился подарок на день рождения?

Его рука скользнула по изумрудно-зеленому шелку ее ночной рубашки, он накрыл ее рот своим и пробормотал:

— Бл*дь, ага.

Ее пальцы заскользили по его щеке, к виску, к волосам, она пробормотала в ответ:

— Хорошо.

Брок понял, что пора заканчивать с разговорами, наклонив голову к Тесс и вопросительно поглядывая на нее, она тут же прочитала его мысли. Он опустил губы на ее губы, она разъединила их, его язык скользнул внутрь, и она была этому очень рада.

И его милая Тесс сделала отличный его день рождения еще лучше.

«Лояльный мужчина#3» Кристен Эшли