Неуловимая Констанция Данлап

Глава 8 Похищение

— Помогите мне, пожалуйста… Пожалуйста!

Невысокая стройная девушка в шикарном, отороченном мехом платье и модной шляпке с пером подбежала к Констанции Данлап, едва та завернула за угол своего дома.

— Я не знаю, что со мной! Не думаю, что я больна, но… Все как в тумане, — задыхаясь, пролепетала девушка. — И я не помню, кто я. Я забыла, где живу… И меня преследует какой-то мужчина… Уже давно!

Констанция растерянно смотрела на девушку, бывшую на грани истерики. Слезы катились по бледным щекам, под глазами пролегли темные круги, весь облик незнакомки говорил о том, что ее преследует неотвязный страх.

Она, что, умалишенная? Констанция никогда еще не встречалась с сумасшедшими и теперь не знала, что делать.

— Кто вас преследует? — ласково спросила она, торопливо оглянувшись через плечо и никого не увидев.

— Какой-то мужчина! — воскликнула девушка. — Но, кажется, я от него оторвалась.

— Вы не могли бы припомнить свое имя? — спросила Констанция. — Ну же, попытайтесь!

— Нет! — заплакала девушка. — Не могу, не могу, не могу!

— А ваш адрес? — настойчиво продолжала Констанция. — Вспоминайте… Сделайте над собой усилие!

Незнакомка пустыми глазами огляделась по сторонам.

— Нет, — всхлипнула она. — Все вылетело из головы… Все.

Констанция озадаченно взяла ее за руку и медленно повела по улице к своему дому в надежде, что девушка заметит знакомое лицо.

Напрасно!

Они миновали полисмена, который внимательно на них посмотрел. Один только вид человека в синей форме заставил бедняжку содрогнуться, хотя она и без того вся дрожала.

— Не надо, не позволяйте забрать меня в больницу, не надо, — стала умолять девушка хриплым шепотом, едва они прошли мимо стража порядка.

— Я не позволю, — утешила Констанция. — Вас преследовал этот человек?

— Нет… О нет, — всхлипнула незнакомка, нервно оглядываясь.

— Тогда кто? — настойчиво спросила Констанция.

Девушка не ответила, но продолжала время от времени дико озираться. Как знать, существовал ли в действительности преследовавший ее человек, но даже если он не был плодом воображения, он уже исчез.

Внезапно Констанция поняла, что имеет дело с амнезией — или настоящей, или вызванной какими-то препаратами. В любом случае бедняжка так боялась, что ее отправят в больницу, что Констанция больше и не заикалась об этом. Положение было затруднительным. Чем помочь девушке, как поступить? О том, чтобы бросить ее на улице, не могло быть и речи. Она была теперь беспомощней младенца.

Тем временем они уже подошли к двери дома Констанции, и женщина осторожно ввела свою дрожащую спутницу в дом.

Но что делать дальше? Констанция понятия не имела. Она не решалась позвонить врачу — по крайней мере, пока. Первым же его советом наверняка будет отослать бедную незнакомку в психиатрическое отделение какой-нибудь больницы.

Взгляд Констанции случайно упал на словарь в книжном шкафу. Если девушка не симулировала, возможно, удастся напомнить ей ее имя, если прочитать список женских имен в конце словаря. Это займет много времени, возможно, несколько часов. Но попытаться стоило. Она так и поступит!

И Констанция начала медленно читать, начав с буквы А.

— Ваше имя Абигайль?

И так далее — Барбара, Камилла, Дебора, Эдит, Фэйт…

— Флора? — спросила Констанция.

В глазах девушки как будто что-то мелькнуло, теперь они выглядели не такими отсутствующими.

— Флоренс?

— О да! — воскликнула девушка. — Да! Это мое имя!

Но фамилия и адрес по-прежнему были неизвестны ни Флоренс, ни Констанции. И все-таки теперь, когда она знала свое имя, девушка чуть заметно изменилась, стала держаться уверенней.

— Флоренс… А дальше как? — терпеливо спросила Констанция.

Ответа не было. Но, услышав второй раз свое имя, девушка расправила плечи. Констанция почувствовала, что она обрела потерянную было частицу самой себя.

Потом Флоренс вдруг встала и повернулась лицом к Констанции, приложив обе руки к вискам, словно пыталась помешать голове взорваться.

Констанция помогла ей снять пальто и шляпку, выпустив на волю волну спутанных светлых волос.

— Полагаю, я всего лишь одна из тысяч девушек, бесследно пропадающих каждый год, — вдруг горько заметила Флоренс.

Констанция не могла не изумиться тому, как под ее влиянием успокоился взбудораженный рассудок девушки, каким твердым стал ее тон — даже слишком твердым для столь юного существа. В свои-то годы Флоренс должна была быть полна мыслями о будущем, а вместо этого в ней многое наводило на мысли о прошлом… Нелегком прошлом.

— Почему вы так говорите? — ласково спросила Констанция.

Девушка снова посмотрела на нее, не отрывая руки от бледного лба, на который падала грива спутанных волос. У Констанции защемило сердце от сочувствия к этой потерянной душе, и она импульсивно взяла девушку за холодную влажную руку.

— Потому что, — ответила Флоренс после недолгого колебания (казалось, рассудок снова вот-вот изменит ей), — потому что… Не знаю. Мне подумалось, что, может быть… вы сможете мне помочь.

Она опустила глаза и заговорила быстрее:

— Думаю, они наняли сыщиков, чтобы меня выследить. Один из них почти меня настиг. Я боялась, что мне не удастся снова выскользнуть из сетей. И… Я… Як ним не вернусь. Я не могу. Я не вернусь.

— Не вернетесь к кому? — спросила ее новая подруга. — Кто нанял сыщиков?

— Моя семья, — быстро ответила девушка.

Констанция очень удивилась. Меньше всего она ожидала такого.

— Но почему бы вам не пойти домой? — спросила она.

— Домой? — горько повторила Флоренс. — Домой? Никто не поверит моей истории. Сейчас я не могу пойти домой. Меня лишили такой возможности. Я имею в виду — в каждой газете опубликована моя фотография. Несколько дней все газеты пестрят заголовками обо мне, и только по счастливой случайности меня еще не узнали. А если меня найдут, он расскажет обо мне такое… Такое…

Теперь она конвульсивно всхлипывала.

— Если бы только меня раньше оставили в покое! Тогда я смогла бы потихоньку вернуться. Но теперь… После всех публикаций в газетах, после официальных и неофициальных поисков… Никогда! Все, чего я теперь хочу, — это отомстить. Когда он меньше всего будет этого ожидать, я расскажу всю правду и…

Она замолчала.

— И что? — спросила Констанция.

— Расскажу правду… А потом совершу малодушный поступок. Я….

— Вы этого не сделаете! — вспыхнула Констанция, безошибочно поняв, что имеет в виду ее новая знакомая. — Предоставьте все мне. Доверьтесь мне. Я вам помогу.

Она притянула девушку к себе, заставив сесть рядом на диван, и задумчиво спросила:

— Зачем говорить о самоубийстве? Вы можете сослаться на амнезию. Я же вижу, вы не притворяетесь и вправду мало что помните. У меня много знакомых женщин-газетчиков. Мы могли бы устроить все так, чтобы даже недуг стал вам подспорьем. Амнезия в наши дни может позаботиться о девушке надежнее многих других защитников.

— Амнезия! — фыркнула Флоренс. — Называйте это как хотите, но все-таки я забыла не всё. Да, я была слаба. Я… Я любила этого человека… Не того, который преследовал меня, другого. Я верила ему. Но он меня бросил… Оставил в одном заведении в Бруклине. Там мне сказали, что я дура и незачем о нем горевать. Что обо мне позаботится кто-нибудь другой, еще лучше, у кого больше денег. Но я сбежала оттуда и получила место на фабрике. Потом на фабрике кто-то начал подозревать, кем я была раньше. К тому времени я сумела немного отложить на черный день и на эти деньги добралась до Бостона. И снова кто-то заподозрил, что я не та, за кого себя выдаю. Я вернулась в Нью-Йорк и получила другое место — официантки в чайной комнате кафе «Бетси Росс». Там я проработала до вчерашнего дня. Но потом туда явился человек, который слишком мной заинтересовался. Заинтересовался не так, как другие посетители, а моим именем, тем, кто я такая. Я всегда знала, что рано или поздно меня найдут и здесь. И вот я надела шляпку и пальто и убежала. Мне все время казалось, что тот мужчина преследует меня. Всю ночь я без отдыха ходила по улицам, чтобы он не смог меня найти. И наконец… решилась попросить вас о помощи.

Девушка осела на мягкие подушки софы рядом со своей новой подругой и закрыла лицо руками. Констанция мягко гладила роскошные золотые волосы.

— Бедная маленькая девочка, — сочувственно сказала она.

Потом перед ее мысленным взором прошли сцены собственной жизни.

— Я сама пережила в Нью-Йорке нелегкие времена, — сказала она, словно обращаясь к самой себе, а не к девушке. — Этот город укрыл меня, дал возможность начать все заново. То, что Нью-Йорк сделал для меня, он сделает и для любого другого человека, искренне желающего начать все сначала. Я завела здесь знакомых, но не завела друзей. К счастью, средний житель Нью-Йорка желает лишь одного — чтобы соседи оставили его в покое. Никакой отшельник не смог бы найти более полного одиночества, чем то, которое можно обрести в сердце этого огромного города… — Констанция с жалостью посмотрела на девушку, сидящую рядом. — Почему бы вам не сказать своим родным, что вы просто хотели быть независимой, поэтому и уехали, чтобы самой зарабатывать на жизнь?

— Но моя семья… Мой отец… он очень зажиточный человек. Он нанял детектива, и тот меня преследует. Однажды этот сыщик меня найдет, притащит домой и расскажет всю постыдную правду. Ему обещали вознаграждение за мою поимку.

— Вознаграждение?

— Да… Тысячу долларов. Разве вы не помните, как об этом читали…

Девушка внезапно замолчала, как будто побоялась сболтнуть лишнее.

— Вы Флоренс Гиббонс! — задохнулась Констанция, внезапно вспомнив знаменитую нераскрытую загадку, о которой везде писали нескольких месяцев назад.

Девушка не подняла глаз, и тогда Констанция наклонилась и обняла ее.

— Кто он? — настойчиво спросила она. — Тот человек, погубивший вас?

— Престон… Лансинг Престон, — горько всхлипнула Флоренс. — Как раз на днях я прочитала, что он обручился с одной девушкой из Чикаго. Красивой светской леди. Ох… Я могла бы его убить! — воскликнула она, страстно раскинув руки. — Подумайте только! Он — богатый, могущественный, респектабельный. А я — бедная, полусумасшедшая… Изгой.

Констанция молча ждала, пока ее новая подруга не успокоилась.

— Под каким именем вы работали в чайной? — спросила она тогда.

— Виола Коул, — ответила Флоренс.

— Отдохните здесь, — предложила Констанция. — По крайней мере, здесь вы в безопасности. У меня есть одна идея. Я скоро вернусь.

Чайная комната кафе «Бетси Росс» все еще была открыта, хотя поток посетителей уже схлынул. Ушли усталые труженицы, заходившие сюда перекусить после работы, ушли деловые женщины, для которых чайная была не только местом трапез, но и клубом.

Констанция вошла и села за столик.

— Управляющая здесь? — спросила она официантку.

— Миссис Палмер? Нет. Но, если вы не против подождать, думаю, она скоро вернется.

Констанция сидела за одним из застеленных снежно-белой скатертью столиков, с отсутствующим видом передвигая еду по тарелке, когда вошел мужчина. Мужчина в чайной комнате был аномалией, это место считалось заведением для дам. Мужчины заглядывали сюда неохотно и обычно в компании женщин. Но этот человек явно пришел неспроста — судя по тому, как он обшаривал взглядом комнату, он кого-то искал.

Констанция вдруг почувствовала, как сердце ее сделало скачок. Она узнала своего старого врага, детектива Драммонда. Он тоже ее заметил, на мгновение заколебался, потом поклонился, подошел к ее столику и заметил:

— Интересные места эти чайные комнаты.

Констанция быстро прикидывала варианты.

Может, он и есть тот самый сыщик, о котором упоминала Флоренс Гиббонс?

— Чайным не хватает только одного, — болтал Драммонд, — лицензии на продажу спиртного. Возьмите заведения, в которых есть бары для леди, — они открыто занимаются тем, что в чайных комнатах делают втихую. И сколько там посетительниц? Очень мало. Наши власти не берут в расчет психологию американских женщин. Это Нью-Йорк, не Париж. До баров для леди нам еще жить и жить. Я не говорю, что времена эти не настанут и что женщины не будут посещать бары — будут, но только если подобным забегаловкам дать другое название… А пока до этого далеко.

Констанция гадала, что скрывается за его циничной бессвязной болтовней.

— Думаю, чайным только добавляет популярности то, что здесь нарушают закон, — заметила она, исподтишка наблюдая за детективом.

Драммонд явно что-то задумал и явился сюда не только за подкрепляющим. Хотя для таких мужчин, как он, выпивка в серьезных делах была подспорьем.

Но даже в чайных комнатах, где, несмотря на сухой закон, торговали спиртным, соблюдались свои правила приличия. В «Бетси Росс» не только не выдавали бутылки с этикетками и стаканы, но и стойко отрицали, что могут выполнить подобный заказ, даже сделанный шепотом.

— Русский чай, — насмешливо бросил Драммонд.

— Какой предпочитаете? Шотландский или хлебный? — спросила официантка.

— Бурбон, — рискнул ответить Драммонд.

«Русский чай» подали в аккуратном маленьком чайнике. Еще детективу принесли два других чайника: в первом был настоящий чай, во втором — горячая вода. Были также чопорно поданы чайные чашки, так что никто, кроме тайного выпивохи, не смог бы догадаться, какой яд в них наливают.

Миссис Палмер, очевидно, запаздывала. Драммонд ерзал, как человек, попавший в непривычную обстановку. Казалось, он по-настоящему не интересуется ни Констанцией, ни миссис Палмер, хотя тоже справился у подавшей «чай» официантки, где управляющая. Несколько минут спустя он встал, извинился и ушел.

«Как он сюда попал?» — снова и снова спрашивала себя Констанция.

Насколько она могла судить, его появление имело единственное объяснение: Драммонд явно нацелился на Флоренс. Было ли ему известно, что Констанция ее укрыла?

Чем больше Констанция об этом думала, тем сильнее содрогалась при мысли о том, как бестактно детектив разыграл бы акт «милосердия», обнаружив пропавшую девушку… Что он наговорил бы, вернув ее родным и тут же сунув в карман награду.

Если бы только ее семья знала, что, пустив по следам девушки сыщика, они мешают ей вернуться домой! Если бы на нее не охотился детектив, Флоренс могла бы вернуться сама. Но теперь ей мешал страх попасть в чьи-то грубые лапы, страх, что ее печальное прошлое выплывет наружу.

Пока Констанция ждала управляющую, она поискала адрес Эверетта Гиббонса, и в голове ее начал созревать план.

То, что она собиралась совершить, следовало делать быстро. Здесь, в чайной комнате, знали Флоренс — вернее, Виолу. Может, лучше всего будет, если ее найдут именно здесь. Управляющая подтвердит, что девушка какое-то время работала у них. А работать в чайной — вовсе не позор даже для дочери преуспевающего респектабельного джентльмена.

Полтора часа спустя пришла миссис Палмер, суетливая деловая женщина, и официантка указала ей на Констанцию.

— У вас работала девушка по имени Виола Коул? — начала Констанция, пристально наблюдая за тем, какой эффект произведет этот вопрос.

— Да, — тут же ответила миссис Палмер.

Ее тон убедил Констанцию, что Драммонда с миссис Палмер ничто не связывает, если не считать того, что детектив высматривает свою жертву в кафе этой женщины.

— Да, она тут работала, но прошлой ночью исчезла. Очень необычная девушка… Но замечательная работница.

— Она заболела, — поспешно объяснила Констанция. — Я ее подруга. У меня свое дело, и мне не сразу удалось сюда вырваться, чтобы предупредить. Сегодня она не смогла выйти на работу, но, если вы ее примете, завтра обязательно выйдет.

— Конечно, приму. Мне жаль, что она заболела, — ответила миссис Палмер и поспешила на кухню.

Она вовсе не была бесчувственной, но обладала резкими и решительными манерами.

Оплатив счет, Констанция покинула чайную. Пока что ей сопутствовал успех. Теперь она планировала нанести визит мистеру Гиббонсу. Это не должно было занять много времени, потому что Констанция не собиралась ничего ему рассказывать. Она просто хотела прощупать почву.

Она легко нашла жилище Гиббонсов — большой дом на одной из бесчисленных боковых улочек у Центрального парка, в более чем зажиточном районе.

К счастью, Эверетт Гиббонс был дома, и гостью проводили в его кабинет, где он сидел над какими-то бумагами, наслаждаясь послеобеденной сигарой.

— Мистер Гиббонс, — деловито начала Констанция, — это правда, что за вести о местонахождении вашей дочери Флоренс назначена награда в тысячу долларов?

— Да, — ответил он бесцветным тоном, свидетельствовавшим о безнадежности долгих поисков. — Но мы уже проверили столько ложных нитей, что совсем отчаялись. С того дня, как она ушла, не удалось обнаружить ни малейшей зацепки. И все-таки мы будем рады любой посторонней помощи.

— Помощи детективов? — уточнила Констанция.

— Помощи любых осведомителей — официальных или частных, платных или бескорыстных, каких угодно, — ответил отец Флоренс. — Я уже начинаю верить, что она мертва, потому что ничем другим не могу объяснить ее долгое молчание.

— Она жива, — негромко сказала Констанция.

— Жива? — жадно переспросил мистер Гиббонс, хватаясь за соломинку, брошенную ему незнакомой женщиной. — Значит, вы знаете…

— Нет, — решительно перебила Констанция, — больше я ничего не могу вам сказать… Пока. Только одно — вы должны прекратить все поиски. Я дам вам знать, когда появятся новости.

— Но когда же?!

— Завтра или послезавтра. Я вам позвоню.

Констанция встала и торопливо распрощалась с состарившимся раньше срока человеком, прежде чем он успел забросать ее вопросами. Она боялась, что дрогнет и не сумеет выполнить то, что считала самым лучшим решением для Флоренс Гиббонс.

Вскоре Констанция уже жизнерадостно поворачивала ключ в замке своей двери.

Но что это? И в прихожей, и в гостиной было темно, и ее встретила зловещая тишина.

— Флоренс! — позвала она.

Ответа не было. Флоренс бесследно исчезла.

Что здесь произошло? Подушки на диване лежали так же, как и во время ухода Констанции, их никто не трогал. Мебель тоже никто не передвигал…

Констанция торопливо переходила из одной комнаты в другую. Никаких следов!

Она вернулась к двери. Дверь оказалась в полном порядке — никаких следов взлома, замок явно не вскрыт. Если кто-то и проник в квартиру, его должна была впустить сама Флоренс.

Констанция позвонила в кафе. Миссис Палмер очень ей посочувствовала, но заявила, что видеть не видела «Виолу Коул».

— Вы дадите мне знать, если получите о ней какие-нибудь известия? — тревожно спросила Констанция.

— Непременно, — услышала она сердечный ответ миссис Палмер.

Сотни ужасных предположений теснились в голове миссис Данлап. Может, Флоренс удерживают где-то как «белую рабыню» — не физической силой, но силой морального принуждения? Оттого, что она не ведает своих прав и боится снова сбежать?

А вдруг Флоренс покончила с собой, как и грозилась?

Нет, в это Констанция не могла поверить. Флоренс так хотела отомстить! Вряд ли за столь короткий промежуток времени могло случиться нечто такое, что заставило бы ее изменить свое решение.

Констанция невольно начала вспоминать все ужасные истории, о которых читала в газетах. Может, провалы памяти у Флоренс, как и ее загадочное исчезновение, как-то связаны с наркотиками? Но по девушке совершенно не было заметно, чтобы она пристрастилась к гибельному снадобью.

Возможно, кто-то за ней пришел и увел то ли силой, то ли…

Констанция вдруг подумала о так называемых случаях «отравленной иглы». А если Флоренс похитили, усыпив с помощью укола? Но эти истории выглядели не слишком правдоподобно. Насколько Констанции было известно, почти все доктора утверждали, что невозможно быстро ввести наркотик с помощью внезапного подкожного укола шприцем. То была довольно медленная процедура, и ее следовало выполнять терпеливо и осторожно.

Так что же все-таки здесь случилось?!

Внезапно Констанцию озарило, что Драммонда могло интересовать в первую очередь не вознаграждение от мистера Гиббонса. Его главной целью могла быть защита «доброго имени» соблазнителя Флоренс — мистера Престона. Она припомнила, что мистер Гиббонс ни словом не упомянул про Драммонда. Вполне возможно, что детектив собирался убить двух зайцев разом: и получить вознаграждение от семьи девушки, и ублажить Престона. Его ничуть не заботило, сколько выстрадала Флоренс, сколько ей еще придется пережить, он просто шел напролом к своей эгоистичной корыстной цели.

Констанция схватилась за телефон.

— Кто-нибудь звонил в мою квартиру, пока меня не было? — спросила она лифтера.

— Да, мэм. Приходил мужчина.

— И вы его впустили?!

— Я не знал, что вас нет дома. Видите ли, я только что пришел. Он сказал, что явился для того, чтобы встретиться в вашей квартире с кем-то другим. Когда он позвонил, дверь открылась, поэтому я решил, что все в порядке, мэм.

— А потом что было? — чуть дыша, спросила Констанция.

— Ну, примерно через пять минут зазвонил мой звонок. Я снова поднял лифт, и там ждал человек с девушкой, раньше я их никогда не видел. Понимаете… Я думал, что все в порядке… Он ведь сказал, что пришел сюда, чтобы с кем-то встретиться.

— Да-да. Хорошо. О господи, если бы я только догадалась предупредить вас, чтобы вы не отпускали девушку! Как она выглядела?

— Вы имеете в виду ее одежду, мэм?

— Нет, ее лицо, ее глаза!

— Прошу прощения, я думаю, она была, ну, э-э… В общем, она вела себя странновато… Похоже, была испугана… И даже ошеломлена.

— Вы не заметили, куда они направились?

— Нет, мэм, не заметил.

Констанция с ноющим сердцем вернулась в свою пустую квартиру. Несмотря на все, что ей уже удалось сделать, ее обыграли, разрушив все планы…. Хуже того, Флоренс была невесть где. А вдруг с ней произошло что-то ужасное?

Констанции хотелось сесть и заплакать. Но за всю лихорадочно-беспокойную ночь она не пролила ни слезинки.

Следующий день прошел без единой весточки о Флоренс. Никогда еще Констанция Данлап не чувствовала себя такой беспомощной. Она не могла обратиться в полицию — тогда ее замыслам точно пришел бы конец. Она осталась одна.

Судя по всему, что ей было известно, она боролась против почти беспредельной мощи разума и денег Лансинга Престона. Констанция знала, что сам Престон сейчас в Чикаго вместе со своей невестой. Снова и снова она почти решалась отправиться туда, чтобы дать ему понять: он не останется безнаказанным, кое-кто пристально за ним наблюдает. Но Констанция так никуда и не поехала, побоявшись покинуть квартиру, побоявшись пропустить звонок от Флоренс с призывом о помощи.

Не раз Констанция горько думала о фальшивых надеждах, которые зародила в отчаявшемся отце Флоренс Гиббонс. Это сводило с ума. Несколько раз Констанция звонила в «Бетси Росс», и всякий раз безрезультатно. Флоренс не подавала о себе никаких вестей.

И вот почти ночью в дверь вдруг позвонили. Явилась сама миссис Палмер, держа письмо, написанное дрожащей рукой на грубой бумаге. Констанция буквально проглотила это письмо.

«Не передадите ли вы леди, которая была так добра ко мне, что, пока ее не было дома, в ее дверь позвонили? Мне не хотелось открывать, но человек за дверью назвался слесарем, вызванным ею для проверки отопления. Я открыла. С того момента, как я увидела его лицо, и до того момента, как пришла в себя, я ничего больше не помню.

Я бы написала ей самой, только не знаю адрес, по которому она живет. Один из здешних коридорных был так добр, что согласился тайком переправить это письмо в «Бетси Росс». Пожалуйста, скажите доброй леди, что я в Бруклине. По-моему, заведение называется «Люстгартен». Его легко найти, потому что оно находится на перекрестке железнодорожных путей — путей для паровозов, не для дрезин и не для надземки. Знаю, вы считаете меня сумасшедшей, миссис Палмер, но та леди может рассказать вам совсем о другом. У меня бывают приступы дурноты, похожие не то на забытье, не то на транс. Такое случается, когда я очень испугана, и тогда я перестаю понимать, что происходит вокруг. Потом все проходит, но, пока длится приступ, это ужасно. Я как будто оказываюсь в чужом мире, где мне все незнакомо. А после приступа я почти не помню, что со мной было».

Записка заканчивалась самой душераздирающей мольбой о помощи.

Констанция уже надевала шляпку.

— Вы собираетесь отправиться в то ужасное место? — спросила миссис Палмер.

— Если смогу его отыскать, — ответила Констанция.

— И вы не боитесь?

Констанция демонстративно сунула в сумочку маленький револьвер с рукояткой из слоновой кости.

— Это новая модель, — объяснила она. — Вряд ли вы про такую слышали. Я купила его только вчера, после того как мне рассказал о нем один знакомый.

Миссис Палмер внимательно наблюдала за ней.

— Вы… Вы изумительная женщина! — в конце концов выпалила она. — Но бизнес так не делается. И здравый смысл подводит вас.

Констанция на миг прервала свои сборы.

— Какой бизнес и какой здравый смысл могут быть важнее жизни?..

Она вовремя замолчала, чуть было не выдав настоящее имя девушки.

— Вы правы, — ответила миссис Палмер. — Забудьте о том, что я сказала. Я отправляюсь с вами… Если позволите.

В эту минуту они поняли друг друга лучше, чем поняли бы после нескольких лет шапочного знакомства.

Две женщины долго странствовали по лабиринту улиц по другую сторону реки, задавая вопросы каждому встреченному человеку в форме, пока наконец не нашли место, описанное в записке Флоренс.

Это заведение было поистине процветающим центром порока. Пока реформаторы пытались бороться с язвами общества в Нью-Йорке, они буйным цветом распускались тут. Выкорчеванный в одном месте, порок давал крепкие ростки в другом.

Даже при беглом взгляде на неоновую вывеску «Люстгартен» было ясно, что на первом этаже здесь имеется салун с танцзалом и второсортным кабаре. Выше размещался отель, и там все окна были темными из-за плотно опущенных штор.

— Что ж, я вхожу. Вы со мной? — спросила свою спутницу Констанция.

— Я бы не отправилась с вами, если бы не предвидела таких событий, — слегка укоризненно ответила миссис Палмер.

Не сказав больше ни слова, Констанция вошла, ее спутница — за ней.

Чернокожий мужчина в маленьком закутке толкнул к ним регистрационную книгу. Констанция написала первые попавшиеся имена, и мгновение спустя вслед за другим негром, почти мальчиком, они уже шли к большому двойному номеру на третьем этаже.

— Вы не пришлете коридорного? — попросила Констанция, когда они вошли в комнату.

— Так я и есть коридорный, мэм, — последовал обескураживающий ответ.

— Я имела в виду другого коридорного, — рискнула ответить Констанция, — того, который работает здесь в дневное время…

— А тут нету другого коридорного. Только я, потому как…

— Вы не могли бы отнести от меня завтра записку в одну из чайных Нью-Йорка? — перебила Констанция, решив ковать железо, пока горячо.

Мальчик, доставивший их в комнату и все это время прибиравший какой-то воображаемый беспорядок, как это обычно делают коридорные, напрашиваясь на чаевые, вдруг тихо притворил дверь и повернулся, держа одну руку на ручке.

— Хотите знать, в какой она комнате? — негромко спросил он.

Констанция открыла свою сумочку, и миссис Палмер подавила вскрик. Она испугалась, что сейчас на свет божий появится тот жуткий предмет с рукоятью из слоновой кости. Вместо этого появился казначейский билет на такую сумму, от которой белки глаз паренька увеличились вопреки всем оптическим законам.

— Да, хочу, — сказала Констанция, вложив деньги в его руку.

— Сорок первая комната дальше по коридору на противоположной стороне, — прошептал парень. — И ради бога, мэм, не говорите никому, что я вам это рассказал.

Едва его шаги в коридоре стихли, как две женщины крадучись двинулись в противоположном направлении, жадно вглядываясь в номера комнат.

Констанция завернула за угол и резко остановилась. За одной из дверей раздавались голоса, хотя через верхнюю застекленную часть не видно было света.

— Давай, возвращайся к ним! — прорычал грубый насмешливый голос. — Родные никогда не поверят твоей истории, никогда не поверят, что ты опять явилась в «Люстгартен» против своей воли. А если бы даже они узнали правду, то дали бы тебе от ворот поворот, вместо того чтобы обещать вознаграждение тому, кто тебя разыщет! — Мужчина издевательски захохотал.

Последовало недолгое молчание, потом раздался знакомый женский голос.

— Правду? — горько воскликнула женщина. — Правда в том, что я любила его! А он хорошо знал, что мне нравится весело проводить время, нравится красиво одеваться, нравится кататься в автомобиле, нравится ходить в театры, нравятся яркие огни и ночная жизнь… Знал, что у меня романтический склад ума, а дома все подобные мои склонности сурово подавлялись. Он отлично все это знал, — она почти истерически повысила голос, — и завлек меня, вскружил мне голову, не отказывал мне ни в чем! Но когда я начала артачиться — девушки быстрее устают от такой жизни, чем мужчины, — он просто выбросил меня, как выжатый лимон!

Теперь Констанция все поняла. Расчет заключался в том, чтобы превратить Флоренс Гиббонс в свою собственность, в вещь, которую можно на что-то обменять, пустить в оборот. Сперва ее швырнули в жизнь, в которую она никогда бы не погрузилась сама, а потом, чтобы сберечь драгоценную репутацию одного мужчины, пытались превратить в падшую женщину — ведь кто тогда поверил бы ее рассказу?

— Ну что ж! — угрожающе гаркнул мужчина. — Хочешь знать правду? Правду, которая не попала в газеты? Твоя семья не надеется, что ты вернешься! Наоборот, она молится, чтобы ты оказалась мертва! — Последние слова он почти прошипел. — Твои родные предпочитают считать, что ты мертва, проклятье! Эта мысль приносит им утешение!

Констанция схватила за руку миссис Палмер, и вдвоем они всем весом кинулись на дверь.

Дверь с треском подалась.

В комнате было темно. Констанция смутно разглядела два силуэта: мужчина стоял, женщина сидела в глубоком кресле-качалке. Раздалось сдавленное удивленное восклицание, а потом стоявший человек ринулся к Констанции.

В мгновение ока она сунула руку в сумочку и вытащила маленький револьвер с рукоятью из слоновой кости.

Вам!

Револьвер выпалил нападавшему прямо в лицо.

Давясь, брызгая слюной, мужчина с минуту слепо шарил руками, потом упал, отчаянно попытался подняться и закричать, но слова как будто застряли у него в горле.

— Вы… Вы его подстрелили? — с ужасом спросила женщина.

Констанция узнала голос Флоренс.

— Я пустила в ход новый пистолет германской секретной службы, — тихо ответила Констанция, не опуская револьвера и готовясь отпугнуть любого, кто придет мужчине на помощь. — Он ослепляет, ошеломляет, но не убивает. Этот револьвер без пуль предназначен для того, чтобы сдержать и обезвредить преступника, но он не может покалечить. В пулях несколько химических веществ, они взрываются при соединении, и их испарения ослепляют и лишают возможности сопротивляться. Убивать я никого не собиралась.

Она повернула выключатель.

Человек, лежащий на полу, был детектив Драммонд.

— Скажите своему настоящему хозяину, мистеру Лансингу Престону, — презрительно бросила ему Констанция, — что, если он не согласится с нашей историей его тайного бегства с Флоренс, не женится на ней и не позволит начать процедуру развода, мы пустим в дело новый федеральный закон Манна[5] и добьемся того, что вас обоих посадят в тюрьму.

Драммонд мрачно глядел на нее, все еще моргая и давясь.

— И ни слова об этом, пока не закончится сватовство. А потом мы сами повидаемся с репортерами, а не Лансинг Престон. Вам все ясно?

— Да, — прохрипел Драммонд, держась за горло.

Спустя час Констанция говорила по телефону в своей квартире:

— Мистер Гиббонс? Я должна извиниться за то, что беспокою вас в столь поздний час… Или, скорее, в столь ранний. Но я хочу сказать, что выполнила свое обещание. Да, это миссис Данлап, я недавно заходила к вам с известием о вашей дочери Флоренс. Я ее нашла… Да-да… Флоренс работает официанткой в чайной комнате «Бетси Росс». Нет… Пока никому ни слова, даже ее матери. Ни единого слова. Вы сможете повидаться с ней завтра, в моей квартире. Она собирается пожить со мной несколько дней, до тех пор, пока… ну… пока мы не приведем в порядок кое-какие дела.

Констанция торопливо повесила трубку.

Флоренс Гиббонс, дрожа, обвила руками ее шею.

— Нет, нет, нет! — плакала она. — Я не могу! Я не буду!

С почти мужской силой Констанция взяла девушку за плечи.

— Награда в тысячу долларов, которая мне достанется, — решительно сказала она, — поможет нам утрясти все дела с Престоном. Миссис Палмер может сказать, что вы работали у нее дольше, чем было на самом деле.

Сила убеждения Констанции подействовала на Флоренс Гиббонс. Она больше не плакала, взгляд ее перестал быть диким, в нем засветилась надежда.

— И помните, — властно добавила Констанция Данлап, — вы не помните ничего, что было с вами после бегства с возлюбленным. У вас амнезия, амнезия, амнезия!