Неумолимый свет любви

Глава 7

Дойдя до лестницы, Флоренс вдруг увидела на темной террасе знакомый силуэт. Бешено забилось сердце. Ведь он ушел!

— Прости, я не хотел напугать тебя.

— А ты и не напугал, — соврала она. В темноте фигура казалась огромной и зловещей. От страха она не могла сделать ни шага, словно отнялись ноги.

— Хорошо повеселилась?

— Что?

— Я говорю о твоем выходе в свет.

— Ах, это! Да! — Она рассеянно теребила пояс платья. — Мы ездили в Мак-Кинли…

— Неплохой парень. Когда-то был увлечен тобой. — Голос звучал подозрительно ласково.

— Возможно. — Она пожала плечами.

— Возможно? А ты знаешь, что и сейчас нравишься ему?

Наступила неловкая пауза.

— Не стоит торопиться с выводами, — сказала она наконец.

— А я и не тороплюсь. Он просто таращил на тебя глаза.

Флоренс смотрела на Дугласа, более не в силах скрывать свои чувства.

— Почему ты так говоришь о Питере? Мы провели чудесный вечер. Мне давно нужно было развеяться, и если он пригласит меня еще куда-нибудь, я буду очень рада. — Разозлившись, она шагнула к Дугласу так близко, что почувствовала запах его одеколона.

Он шутливо поднял руки, словно сдаваясь.

— Ладно, Фло. Прости. Мне совершенно неважно, куда ты ходишь и с кем. Ты идешь своей дорогой, я — своей.

— Ну и хорошо.

— Ну и отлично.

Ах, убежать бы сейчас к себе в комнату! Не хотелось больше ничего выяснять. Она так безумно устала от ужасного дневного разговора. И плохо владела собой, чувствуя какую-то беззащитность. Эмоции брали верх над разумом.

Не успела Флоренс сделать и двух шагов по лестнице, как раздался ехидный баритон.

— Если так хочется развлекаться сразу после смерти мужа, пожалуйста, не стану мешать.

Флоренс окаменела. Потом закрыла глаза и глубоко вздохнула. Почему-то Дуглас хотел продолжить ссору.

Может быть, он прав. Хватит играть в эту бестолковую игру, пора объясниться.

Она сбежала с лестницы и вытолкала его на террасу. Теперь Крис не мог их услышать.

— К вашему сведению, господин Лоран, мой муж умер восемь месяцев назад. Что же, теперь носить траур всю жизнь?

— Конечно нет. Но есть традиция. Разве не нужно выждать хотя бы год, прежде чем встречаться с другими мужчинами? Или тебе нет дела до подобной чепухи? Может быть, ты вообще все это время…

Флоренс уперла руки в бока.

— Не понимаю, почему это тебя волнует. Моя личная жизнь никого не касается.

Он вскинул голову и презрительно рассмеялся. В лунном свете его лицо показалось каким-то особенно злым.

— Такой ответ можно расценивать как признание.

Какую-то секунду Флоренс смотрела, не в силах вымолвить ни слова, потом почувствовала, что краснеет. Схватила со стула подушку и запустила в него изо всей силы.

Но у Дугласа была великолепная реакция, он без труда увернулся.

— Перестань, Флоренс, — приказал он, шагнув навстречу с грозным видом.

— Сначала извинись.

— Почему я должен извиняться? Ведь флирт — это твоя жизненная позиция. Ты призналась в этом своим друзьям всего несколько минут назад.

— Что? — Неужели он сидел на террасе все это время? Разговор в гостиной сразу предстал в ином, совершенно кошмарном, свете.

— Да, признаю, тем летом ты одурачила меня. Но тогда я еще не знал, какая ты хорошая актриса. — Голос был спокоен, но руки так крепко сжимали спинку стула, что побелели от напряжения.

— О чем ты говоришь? — Прошептала Флоренс, думая лишь о том, как поскорее укрыться в своей комнате.

— Не разыгрывай невинную девочку. Я уже не раз видел этот спектакль, и он, признаться, начал мне надоедать. Я говорю о последнем лете — перед тем как ты вышла замуж. Помнишь то лето, над которым ты сейчас смеялась со своими друзьями? Или уже забыла и об этом?

Терраса поплыла перед глазами, показалось, что сейчас она упадет в обморок.

— Я… Я все помню. Но назвала бы его последним перед тем, как женился ты.

Дуглас посмотрел на нее с презрением.

— Можно спросить, почему ты так вела себя тем летом?

Она потупила взор, вспомнив, что говорила Питеру и Кэт.

— Зачем ты так себя вела? — повторил он. — Голос становился все громче, сейчас он уже кричал. Флоренс зажала уши ладонями, но он развел ее руки и посмотрел так, что она испугалась. — Зачем притворялась, что любишь меня, — продолжал он, — хотя уже решила выйти замуж за другого? — Он указал в сад, словно тог «другой» сейчас сидел в кустах возле дома.

Флоренс изумленно раскрыла глаза. Значит, она смогла убедить не только своих гостей, но и Дугласа. Невероятно, но он поверил каждому ее слову и теперь злится.

И все же странно. Почему это сейчас его волнует? Видимо, не мог перенести обмана, пусть даже в прошлом. Так или иначе, но Дуглас разозлился и расстроился по-настоящему.

В какой-то момент очень захотелось сказать правду, чтобы все наконец встало на свои места. Но это глупо. Почему бы ему не почувствовать хоть малую толику той боли, которую ей пришлось испытать шесть лет назад? Почему бы не убедиться, что она ничуть не расстроена их разрывом? Все равно его горькие чувства не идут ни в какое сравнение с ее страданиями.

— Почему же ты отдалась мне? — продолжал допытываться Дуглас, наклонившись так близко, что было видно, как он дрожит от злости.

Флоренс взглянула в синие глаза. Сразу нахлынули воспоминания и тоска по тем безумно счастливым дням. Она отвернулась, вся дрожа.

— Хорошо, я отвечу. Мне хотелось узнать, как это делается.

Он схватил ее за руку и снова повернул к себе.

— Ты была не уверена в себе как в женщине? Хотела научиться этому со мной, чтобы потом не расстроить парня, за которого собиралась замуж? — Свободной рукой снова указал в сад. — Или просто решила гульнуть напоследок?

Разговор начал превращаться в настоящий кошмар. Все искажалось. Откуда он все это взял? Почему так упорно допытывается? Почему вообще завел разговор об их прошлом?

— Дуглас, я не желаю больше разговаривать об этом. — Она сделала движение к двери, но он только крепче сжал ее руку.

— Почему же? Тебе неприятно слышать правду?

Флоренс поморщилась и вдруг словно проснулась.

— Правду? Правду! А разве ты можешь отличить правду от лжи! — Она снова попыталась высвободиться, и на сей раз это удалось. Но вместо того чтобы броситься к себе в комнату, она шагнула к нему и пристально посмотрела в глаза, вся дрожа от гнева, нахлынувшего с новой силой. — А правда заключается в том, что ты никогда никого, кроме себя, не любил. Всегда был безответственным и самовлюбленным. Я разглядела эти черты, едва встретившись с тобой, а ведь мне тогда было только шестнадцать лет. Я никогда по-настоящему не интересовала тебя, просто казалась привлекательной, невинной девочкой. И сейчас ты злишься лишь потому, что уязвлена твоя гордость. Ты просто спрашиваешь себя: «Почему я не разбил сердце этой девочки, как сердца многих других? Почему она не умерла от тоски, когда я бросил ее и ушел к другой?»

Дуглас прищурился и очень спокойно сказал:

— Это твое мнение обо мне?

— Да, да! — Она все больше распалялась. — Да, тем летом я была неосторожна и сделала глупость, связавшись с тобой. Но шансов спастись тогда не было. Ты… Ты был настоящим соблазнителем! — Слова вылетали, казалось, сами собой, словно пружины, сжатые все эти шесть лет.

— Я соблазнитель?!

— Именно! Ты врал, что собираешься жениться, рисовал наше с тобой прекрасное будущее. — Сил уже не было. Флоренс вся сжалась, снова почувствовав невыразимую тоску. — Нет, Дуглас, я вовсе не стремилась узнать, что такое секс. Ты совратил меня. Это так просто и в то же время так трагично.

Дуглас изумленно рассмеялся.

— Неужели? Ладно, пусть я тебя совратил, но ведь ты не была против.

Чувства, которые столько лет она пыталась скрывать, вырвались наружу.

— Да, уговорить меня было не сложно. А ты клялся мне в любви, сам же в это время спал с Долли и, наверное, с половиной девушек острова! — Она сжала кулаки, так что ногти больно впились в ладони. — И ты еще смеешь укорять меня за то, что я впервые за пять с половиной лет пошла куда-то с посторонним мужчиной? Все это время я была верна мужу. А после его смерти хранила память о нем.

Дуглас продолжал смотреть на нее холодно и насмешливо. Даже не верилось, что перед ней тот самый человек, которого она когда-то любила.

— Ты была верна мужу? Верность! Ты хоть знаешь, что означает это слово, Флоренс? Скажи лучше, когда ты собираешься уложить Питера в свою постель?

Флоренс, не помня себя, влепила ему звонкую пощечину. Насмешливая улыбка мгновенно исчезла, в глазах появилась настоящая ярость. Через долю секунды он ответил такой же пощечиной.

Слезы навернулись на глаза, но Флоренс с удивлением заметила, что не испугалась. Только боль стала острее.

— Как ты посмел меня ударить?! — вскричала она, сверкая глазами, и со всей силы ударила его в грудь. Хотелось повалить его и топтать ногами. Это доставило бы сейчас огромное наслаждение.

Но Дуглас схватил ее за запястья и завел руки за спину.

— Отпусти меня! — Пытаясь вырваться, она потеряла равновесие и едва не упала. Но он держал крепко.

— Отпущу тебя, когда сочту нужным, любимая, — проговорил он, прижимая ее к себе.

Это было ужасно: беспомощно барахтаться в его объятиях, чувствуя тепло сильного тела. Она совершенно перестала соображать и с отчаянием ударила его ногой по голени. Он зашипел от боли и тяжело навалился всем телом. У Флоренс подогнулись колени, и она повалилась на спину, увлекая Дугласа за собой.

Упав, она сильно ударилась спиной. Перехватило дыхание. Пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, стало так больно, что на глаза снова навернулись слезы.

Флоренс своим телом смягчила падение Дугласа. Он продолжал прижимать ее к себе одной рукой. Она попыталась высвободиться, но последние силы оставили ее.

— Отпусти, я задыхаюсь. — Слова дались с трудом. Действительно, дышать было трудно.

Дуглас выдернул руку и медленно приподнялся на локте. Приходя в себя, потряс головой и потер лоб. Флоренс попыталась сообразить, не ударился ли он об пол.

— С тобой все в порядке? — прошептала она.

Он кивнул.

— А с тобой?

— Не знаю. Да… По-моему.

Дуглас смотрел, как по ее щекам текут слезы. Тихо застонав, снова опустился на пол рядом с ней и ткнулся лицом в длинные спутавшиеся волосы.

— Что мы творим, Фло! — прошептал он срывающимся голосом. И застыл, словно смертельно устал от борьбы.

Флоренс тихо всхлипывала.

Через некоторое время он поднялся и протянул ей дрожащую руку. Она медленно подала ему свою и встала. Платье совершенно измялось, волосы спутались.

— Дуглас, — прошептала она дрожащими губами.

Он взглянул на нее. Луна осветила красивое печальное лицо: чувственный рот, золотистые волосы, длинные влажные ресницы.

Флоренс охватило множество чувств, по большей части неуместных: например, сострадание. Но разве можно испытывать сострадание к человеку, который так обидел тебя? Однако она видела, как у него болит душа, он страдал по-настоящему и пытался справиться со своей болью, со своим гневом. Стало так жалко его, что защемило сердце.

Но тревога вновь заполнила душу. Сейчас не время жалеть Дугласа Лорана — это уже слишком. Нельзя поддаваться чувствам. Слишком поздно…

Флоренс поплелась к себе в комнату, еле волоча ноги. Вытащила из-под кровати чемодан и, не зажигая свет, принялась перекладывать в него вещи из шкафа.