Лицо Барклая раскраснелось от бега, и я ничего не могу поделать, я обнимаю его. Потому что мы сделали это. Мы все еще живы.
Барклай обнимает меня, его руки крепки, прижимают меня к его груди. Я знаю, что он тоже чувствует это.
– Бен и Сесиль? - спрашиваю я, отстраняясь.
– Он верит им, - говорит он. - Он сейчас задает пару вопросов, но...
Ему не нужно больше ничего говорить. Вес этого заговора только что свалился с наших плеч, потому что теперь все кончено. Мы переместимся обратно в больницу, соберем Непристроенных, подождем АИ, и затем сможем пойти домой.
Мы победили.
Этого достаточно, чтобы заставить меня расчувствоваться. Мои глаза горят, мои плечи поникают, а мое тело начинает дрожать. Я так рада, что все, что я могу делать, это плакать.
– Хороший план, Теннер, - говорит он, но потом я вижу как его улыбка дрогнула.
На секунду я задаюсь вопросом, что если кто-то стоит у меня за спиной, если один из агентов смог попасть в поезд. Если мы не совсем в безопасности.
Но Барклай поднимает руку к своему наушнику, и я понимаю, что это что-то другое.
Это то, что происходит с Беном.
– Что это? - говорю я, прислоняясь к нему, пытаясь услышать.
Поначалу я не могу различить ничего. Тело Барклая напряжено рядом со мной, и я понимаю, что он затаил дыхание. Я не знаю, что он услышал, но он застыл, будто ждет нападения, а это означает, что это плохо.
Интересно, что если заместитель директора захочет по-прежнему наказать Бена за его участие и не собирается предоставить ему иммунитет за предыдущие преступления, такие как работа с торговцами, чтобы похищать людей из их миров, пока он не смог спасти другую Джаннель.
И тогда мне не приходится больше гадать.
Потому что я слышу что-то через наушник Барклая.
Выстрел.