Неверные шаги

19

Подъезд на Аспвеген, 48 пахнет чистящими средствами, кухонным чадом и недавно отмытой блевотиной. Серый каменный пол внизу еще не высох после утреннего мытья, а уборщица, с которой они столкнулись у входа, быстрым шагом идет к своему белому фургону, с ведром в одной руке и длинной шваброй в другой.

Согласно длинному списку жильцов, занимающему большую часть стены на первом этаже, Сигрид Смеед живет на седьмом, и они поднимаются на лифте. Карл Бьёркен уже позвонил дочери Сюзанны Смеед, сообщил, что они едут к ней, и дверь квартиры открывается еще до того, как они нажимают кнопку звонка. Должно быть, она стояла и ждала звука лифта, думает Карен, успев бросить беглый взгляд на бледное лицо, прежде чем девушка отворачивается и исчезает внутри квартиры. Переглянувшись с Карен, Карл закрывает дверь. Следом за Сигрид они проходят в гостиную.

В комнате темно. Диван, накрытый тканью с восточным узором, стоит спинкой к окну, задернутые шторы не впускают осеннее солнце. Единственный источник света – солнечный луч, проникающий в десятисантиметровую щель между не полностью задернутыми плотными темно-красными шторами. По двум стенам – книжные стеллажи, заставленные карманными изданиями, сиди-диски и несколько метров винила. На третьей висит афиша луизианской выставки Энди Уорхола и газетная вырезка в рамке, вроде бы рецензия по поводу музыкального фестиваля на Фриселе. На полу под афишей – два черных гитарных футляра и кипа газет рядом с черным маршалловским усилителем.

Сигрид села на диван по-турецки, недвусмысленно давая понять, что желает сидеть там в одиночестве. На низком журнальном столике из темного мореного дерева – большая синяя чайная чашка, оббитая по краям, пачка сигарет и зеленая пластмассовая зажигалка. Чай недопит, а бутерброд, лежащий прямо на столешнице, нетронут.

Не спрашивая разрешения, Карен садится в потрепанное вольтеровское кресло и видит, что Карл, сложив свое длинное тело, устроился на низком пуфике из бежевой кожи. Она смотрит на пылинки, парящие в солнечном луче, потом переводит взгляд на черноволосую девушку на диване.

Лицо бледное, замкнутое, губы стиснуты. Сквозь носовую перегородку продето толстое золотое кольцо, по скрещенным рукам вьются длинные петлистые татуировки, изображающие каких-то змееподобных зелено-синих существ. Волосы до плеч, спутанные, будто она только что встала с постели после долгой ночи. Чернота волос не настоящая, это выдают не накрашенные воспаленные глаза, глядящие из-под светлых ресниц. Незащищенное отверстие в крепкой броне.

Вот как далеко можно уйти от улыбающейся белокурой девочки с фотографий в гостиной Сюзанны Смеед, думает Карен. Сколько же ей лет, вряд больше восемнадцати-девятнадцати?

– Привет, Сигрид, – говорит она. – Как ты?

Девушка пожимает плечами.

– Прежде всего, прими мои соболезнования, – начинает Карен. – Я понимаю, потерять маму очень тяжело. Особенно таким вот образом.

Единственная реакция – взгляд в потолок, будто Сигрид терпеливо ждет, когда посетители перейдут к делу. Карен делает новую попытку:

– Как ты понимаешь, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы найти убийцу, и поэтому должны задать тебе несколько вопросов. Долго мы тебя не задержим…

– Что вы хотите узнать? – решительно перебивает Сигрид. – Черт побери, говорите, что вам надо, и уходите. Мне вечером на работу, надо выспаться.