Невероятные гигаприключения Родиона Пузо

Глава 1

1

Ты - Родион Пузо, обычный парень, такой же как все, но с дурацкой фамилией. В детстве ты мечтал о приключениях. Ты зачитывался книгами о храбрых покорителях дальних этажей и отважных хрущенавтах, об исследователях одичавших блоков и смелых археологах, но как-то так вышло, что ты вырос и получил обычную работу. Такую же как у всех.

Брикет белого концентра, который ты получаешь каждую смену за бессмысленное перекладывание бумажек, дает тебе достаточно сил на то, чтобы в следующую смену ты дошел до работы и снова перебирал бумажки, и ни на что больше.

Цикл идет за циклом. Работа. Слабо освещенный коридор с барахлящими сиренами. Ячейка. Мерцающий экран ЭВМ. Мутный сон. Коридор. Работа. Коридор. Ячейка. Коридор. Работа. Смену за сменой. Цикл за циклом.

Ты ужасно устал. Устал так сильно, что однажды, возвращаясь с работы, ты приостанавливаешься у старой, заброшенной шахты лифта давно лишившейся дверей.

Оттуда тянет гнилью и странным теплом. Там клубится густая тьма. И ты чувствуешь, что сделав лишь один шаг, ты сможешь раствориться в ней, навсегда разорвав круг в котором ты оказался.

Вздрогнув, ты отходишь прочь от шахты. Мысль в голове пугает тебя. Покрепче прижав к себе мятый брикет концентрата в отсыревшей бумажной упаковке, ты спешно уходишь в свою ячейку.

Скудно поужинав размякшим в кипятке, скверно пахнущим куском концентрата, ты как всегда до самого отбоя сидишь за ЭВМ, но в этот раз тусклый, больной свет старого лампового монитора не может прогнать растущее в тебе отчаяние.

Смена идет за сменой. Семисменок сменяется семисменком. Безнадежность переполняет тебя. Теперь ты приостанавливаешься у лифтовой шахты каждый раз, как идешь с работы. И каждый раз ты все дольше стоишь перед темным провалом, прежде чем пойти дальше.

Наконец после одной из смен ты не уже не находишь в себе сил отойти от шахты прочь. Ты подходишь прямо к ее черному зеву. В нос бьет теплый воздух пахнущий ржавым металлом, солидолом и разложением. Брикет концентрата падает тебе под ноги. Ты прикрываешь глаза, но продолжаешь видеть лишь тьму ждущую тебя внизу. Ты долго стоишь. А затем, наконец, решаешься сделать шаг.

В этот же миг чья-то тяжелая рука отшвыривает тебя в сторону. Ударившись о бетон, ты сползаешь по грязной стене.

С криком: «Ух, успел!» твое место занимает заросший бородой одноглазый дед в тельняшке. Встав возле лифтовой шахты он спешно расстегивает штаны начиная опустошать мочевой пузырь в клубящуюся черным мраком пустоту. Наконец, закончив свои излияния, дед обращает внимание уже на тебя и сочувственно протягивает початую бутыль с мутной, коричневатой и явно алкогольной жидкостью.

Так состоялось твое знакомство с Бокоплавом Христофоровичем Кукурузинштерном, самым прославленным и выдающимся капитаном лифта во всем Гигахруще.

За бутылкой самогона из сахарного борщевика он рассказывает тебе о магистральных лифтах. Многоэтажные, нагруженные провизией и орудиями, они едут на сотни тысяч этажей по лифтовым шахтам, к блокам, чьи номера еще только предстоит нанести на хрущекарты. Лифты едут за пряностями для концентрата, что делают в далеких одичавших блоках из красной плесени, за сахарным борщевиком и желатиновым порошком, за арматурой ОР-15 и полными собраниями сочинений В.Ы. Желенина.

Блестя единственным глазом, Бокоплав Христофорович рассказывает тебе о жестоком капитане Бетонная борода и кладах концентрата, спрятанных под одинокими фикусами на необитаемых этажах, про летучий лифт и охоту на большую белую арахну.

Зачарованный услышанным и узнав, что лифт капитана как раз отправляется в поход, ты, даже не занеся на работу заявление об увольнении, напрашиваешься в команду. Так начинается твоя карьера лифтового матроса.

В следующую смену ты уже работаешь на погрузке. Магистральный лифт капитана занимает в шахте целых шестнадцать этажей, и вместе с остальной командой ты загружаешь его ящиками с просоленным концентратом, бочками с водой, и конечно кусками самого лучше бетона марки М350 для Алексея Петровича.

Алексей Петрович это ручной бетоноед капитана, а потому второй по важности член команды. Помимо него на лифте служат: матрос-партизан Бетоняк, кочегар Иван Топило, мичман Стенька Мразин, прозванный так за привычку бросать дочерей вождей-чернобожников в лифтовые шахты и еще шестьдесят человек команды.

Погрузка идет целую смену, но наконец, лифтовые трюмы наполняются под завязку. Матросы начинают занимать места на палубах лифта, а к тебе подходит сам Бокоплав Христофорович Кукурузинштерн. Он объясняет, что сейчас, пока лифт еще не тронулся, ты еще можешь сойти обратно на твердый бетон коридора.

Ты чувствуешь легкую робость, но решительно отвергаешь предложение. Капитан довольно кивает и хлопает тебя по плечу. За твоей спиной закрываются гермодвери. Отсеки наполняет мерный гул – машинное отделение начинает работу. Вздрогнув, лифт начинает опускаться. Твой путь в неизвестность начинается.

[ image1 ]

2

Скрежеща, лифт все едет и едет вниз. Обязанностей у тебя столько, что не продохнуть. Драить полы, не давать Алексею Петровичу перемолоться в шестернях двигателя, помогать артиллеристам обслуживающим стоящие на лифте короткоствольные пушки, не давать Алексею Петровичу съевшему порох заглотить тлеющий окурок черномахорки, начищать наградные абордажные грабли капитана и не давать Алексею Петровичу замкнуться в себе или в розетке.

Время идет. Ты привыкаешь к качке едущего лифта и бесконечному скрипу тросов, к соленому вкусу концентрата и вою самосборов за гермодверьми.

Службой твоей капитан доволен. А ты сказать по правде и вовсе просто от нее в восторге. Ты бываешь в странных, совершенно не похожих на твой родной блоках. Вместе со всей командой ты рубишься с чернобожниками и лифтовыми пиратами, ищешь бутылки с картами сокровищ в пунктах приема стеклотары и торгуешь с дальними блоками, обменивая грабли на бесценную красную плесень.

В свободное время ты дрессируешь Алексея Петровича, или проводишь время на далеких этажах. И вот, однажды, когда ты под светом мерцающих на потолке грибов гнилушек лежишь на бетонном песке в обнимку с милой девушкой из одичавшего блока, ты понимаешь, что, наконец, абсолютно счастлив.

С тех пор проходит три цикла. Ты Родион Пузо – старший лифтовой мичман. За время службы ты видел такое, что другим людям и не снилось. Атакующие лифты, пылающие над блоком 00-ри-0н, гравижернова пронизывающие мрак завода им. Т.А. Нгейзерова, и пусть все эти мгновения затеряются во времени как плоть в тумане самосбора, но ты действительно успел познать жизнь.

Живешь ты теперь отнюдь не бедно. Имеешь собственную каюту в грузовом лифте, спецпитание на камбузе и щедрое талонное жалование.

В очередной раз не давая Алексею Петровичу перемолоться в шестернях двигателя, ты привычно оттаскиваешь возмущенно побулькивающего бетоноеда от механизма и параллельно размышляешь о том, что через пару циклов ты сможешь купить себе пусть и старый, но собственный грузовой лифт.

Не сможешь.

В середину смены барометр падает. И все остальное тоже падает со своих мест, ибо лифт застигает самосбор. Все случается абсолютно внезапно. Почему не сработали датчики оповещения уже не ответит старший офицер плавящийся в своем отсеке. Почему не было сигнала с наблюдательного поста, уже не скажет впередсмотрящий, роняющий на палубу стекающую с костей плоть.

Запах сырого мяса сбивает с ног. Ревет аварийная сирена. В алом свете аварийных ламп мечутся силуэты лифтовых матросов, бегущих к своим постам – команда начинает борьбу за живучесть лифта. Стукают гермопереборки, скрипят закручиваемые командой тяжелые вентили, но все уже бесполезно. Самосбор бушует с такой силой, что лифт начинает сминаться словно консервная банка.

Слышится дикий скрежет. С нижней палубы раздаются панические крики, сменяющиеся отчаянным стуком в переборку – там сорвало с петель гермодверь и теперь отсек стремительно заполняет фиолетовый туман. Вы ничего не можете с этим сделать. Вскоре человеческие крики внизу обрываются и их сменяют воющие голоса мертвецов.

Лифт сотрясается до основания. Что-то взрывается на верхних палубах. Лампы аварийного освещения стремительно гаснут. Лифт уходит во тьму, и только распахнувшаяся топка освещает отсек всполохами вырывающегося огня. Металл вокруг тебя протяжно стонет на все лады. А самосбор все бушует, сильнее и сильнее раскачивая лифт.

Подхватив с палубы скулящего от ужаса Алексея Петровича, ты судорожно цепляешься за приваренный к стене поручень, стараясь остаться на месте. Те кому повезло меньше летят через весь отсек, ударяясь о железные стены. Всюду слышатся крики раненных и стоны умирающих. Из распахнувшей топки выпадают горящие брикеты нитрометанола. По палубе с грохотом катятся баллоны с закисью пропана. Хрустят кости - тяжеленный ящик с инструментами срывается с креплений разбивая грудь Ивана Топило – последнего оставшегося в живых кочегара.

Новый чудовищный удар настигает лифт. Поручень выскальзывает из рук. Прижав к себе Алексея Петровича, ты летишь в угол машинного отделения. Тело пронзает вспышка боли и на миг все рушится в темноту.

Когда ты приходишь в себя, качка ослабевает, но самосбор и не думает прекращаться. Твое лицо мокро от крови, болит разбитое ударом плечо, но ты цел – твою жизнь спас мертвый матрос с раздробленным черепом, о тело которого и пришелся удар.

Застонав, ты оглядываешь отсек. Все вокруг мертвы. Шипит и исходит дымом распахнутая, остывающая топка. Огромный двигатель начинает стопорится.

Лифт погибает, но не сдается. Стены еще держатся. Морщась от боли, ты заставляешь себя подняться и идешь к двигателю, непослушными руками кидая в его топку брикеты нитрометанола. Когда пламя разгорается вновь, ты подключаешь насосам сразу два баллона с закисью пропана, выводя двигатель на форсаж.

У тебя все еще есть надежда, ведь из командной рубки еще слышится рев Бокоплава Христофоровича Кукурузинштерна, продолжающего не смотря ни на что вести лифт вниз. Капитан надеется, что прочности стенок хватит, чтобы проскочить самосбор.

Не хватит.

Нижнюю герму сотрясает удар. Затем верхнюю. Затем удары следуют ото всюду, будто миллионы рук барабанят по коробке лифта. Из твоих ушей начинает сочиться кровь. Наружная герма отсека выгибается, и ты чувствуешь запах сырого мяса. Чудовищный удар сминает лифт, срывая его с тросов. Ты летишь вниз под хор тысяч мертвых голосов.

[ image2 ]