Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени

Глава первая. На другом берегу

Растрелли, странным образом похожий на Савельича, гневно грозил кулаком и ругал Брыся за то, что он сжёг его величайшее творение. Виновник пожара пытался оправдаться и свалить вину на Эйнштейна, придумавшего временную дыру, через которую он так неудачно упал на свечку. Растрелли не верил, а физик, тоже почему-то похожий на приятеля из Летнего сада, но только в очках, вдруг злорадно высунул язык, набросился на Брыся и… принялся облизывать с головы до кончика хвоста. Было мокро и неприятно. Личный Кот цесаревича вырывался и кричал, что такое поведение противоречит правилам Придворного Этикета. Но Дворец, маячивший на горизонте, неожиданно рухнул со страшным грохотом, похоронив под обломками и Двор, и Этикет. Странно было только, что Зимний находился далеко, а грохот прозвучал совсем близко. Мозг не стерпел такой несуразности и дал команду очнуться. Брысь её выполнил, наконец-то разлепив глаза.

Выяснилось, что он лежит на мокром песке и облизывают его волны, а вовсе не Эйнштейн. Искатель приключений снова блаженно зажмурился, радуясь, что живой и что вода тёплая, а значит, всё ещё лето и есть надежда, что на этот раз обошлось без перемещений во времени. Потом он вспомнил про сегодняшнее мытьё в тазике (а коты с водой не очень дружат) и отполз подальше.

Прежде чем приступать к осмотру местности, следовало высохнуть и причесаться. А когда Брысь закончил приводить себя в образцовый порядок и поднял голову, то оказалось, что Зимний дворец на горизонте не плод фантазии. Он действительно возвышался по ту сторону Невы и выглядел отсюда не очень-то огромным и даже почему-то не зеленоватым, а жёлтым. Путешественник по историческим эпохам насторожился. Именно такого цвета стены рушились на его глазах в нечаянно устроенном им пожаре! Но ведь это было… Шерсть, только что аккуратно приглаженная, встала дыбом. Значит, неспроста ему Эйнштейн являлся да ещё язык показывал!

Но если Дворец по ту сторону реки, то сам он возле крепости, которую видно с парапета набережной? Брысь осторожно оглянулся. Взгляд упёрся в тёмно-красный гранит. Вот и грохот разъяснился! Каждый день в одно и то же время отсюда раздавался пушечный выстрел. Любочка всегда вздрагивала и зачем-то проверяла часы.

В толстой стене были проделаны ворота, рядом с ними стояли знакомые чёрно-белые полосатые будки. В каждой – по караульному. (Уж точно не сотруднику музейной охраны!)

Брысь собрался было бежать к мосту, чтобы перебраться к Зимнему, почти родному дому, как вдруг услышал всхлипывания. Плакала молодая женщина. Она сидела на камне возле самой воды. Волны доставали до туфель и уже основательно намочили мысочки.

Бросить даму в беде не позволяли правила Этикета и личные принципы. Пришелец из будущего подошёл и ласково потёрся о руку, сжимающую мокрый носовой платок. Девушка вздрогнула, но, увидев кота в золотистом ошейнике, нежно погладила зверька по голове и бархатистой спинке.

Установив первый контакт, Брысь запрыгнул к молодой женщине на колени и принялся вытирать мягкой мордочкой слёзы, ручьем катившиеся по бледным щекам.

– Милый котик! Ты пытаешься меня утешить?

Голос был мелодичным, взгляд добрым, а потому путешественник во времени решил выяснить, что за горе приключилось и заставило эту славную барышню плакать. Он устроился поудобнее и приготовился внимательно выслушать её историю.

Ну что же, когда хочется поделиться переживаниями, сойдёт даже кот. Дома, правда, имелся собственный, пушистый толстяк, но он интересовался лишь содержимым миски. Ещё любил скидывать на пол фарфоровые безделушки, радуясь, когда те разбивались вдребезги. Да разматывать клубки вязальной шерсти. Он, конечно, тоже иногда забирался на колени и уютно урчал, засыпая, но как-то не приходило в голову рассказать ему о навалившихся бедах.

Этот зверёк казался особенным. Большие янтарно-жёлтые глаза, под цвет ошейнику, смотрели в упор и как будто всё понимали. Интересно, чей он. Судя по дорогим шёлковым нитям, явно не кого-нибудь из гарнизона крепости, да и вряд ли служакам пришла бы идея сплести для кота ошейник. Здесь чувствовалась рука женщины, скорее всего, дворянки. Возможно, его хозяин тоже томится в сырых казематах?

– Видишь те окна? За каким-то из них находится в заключении мой муж, князь Трубецкой, и мы уже полгода не виделись, а через несколько дней его отправят на каторгу, в далёкую холодную Сибирь. В кандалах, как разбойника. А ведь он и его товарищи хотели всего лишь лучшей доли для народа!

Брысь посмотрел на крепостную стену. Действительно, на одинаковом расстоянии от земли тянулись в ряд закрытые решётками окна, почему-то замазанные белой краской. Наверное, чтобы узники не могли увидеть своих родных, догадался он. Что такое каторга, пришелец из будущего не знал, да и про лучшую долю было не очень понятно, и тем более не ясно, почему за неё нужно сажать в крепость. Однако горевала девушка искренне, и любитель приключений решил задержаться на этом берегу и во всём разобраться…

Глава вторая. Крепость

Убедившись, что молодая женщина перестала плакать, Брысь спрыгнул на песок, махнул на прощание хвостом, яркими чёрными полосками напоминающим полицейский жезл, и направился к воротам. В голове без устали вертелось: «Трубецкой, Трубецкой». Наверное, потому что фамилия князя напоминала о трубах, подумал путешественник во времени. Но в памяти неожиданно всплыл эпизод из придворной жизни.

Царская семья как раз заселилась в отстроенный после пожара Дворец. Брысь, обрадованный новым положением Личного Кота наследника престола, всюду бегал за Александром и однажды проник в кабинет царя Николая Первого.

Пока отец и сын обсуждали государственные дела, он сидел на письменном столе, чтобы находиться повыше и, в случае чего, тоже принять участие в важной беседе. Однако слушать про то, в чём мало смыслил, скоро надоело, и Брысь отвлёкся на красивую чернильницу, малахитовую с позолотой. Крышечка располагалась рядом и была очень тяжёлой, так что потребовалось немало усилий, чтобы её сбросить.

Александр пересадил шалуна в кресло, и лежащие на столе бумаги оказались на уровне глаз. Он отчётливо вспомнил листок с именами, среди которых значилась и фамилия «Трубецкой». Привлекли, разумеется, начальные слоги: тру-бе.

Речь в кабинете шла о том, чтобы сократить срок наказания бунтовщикам, приговорённым судом к пожизненной каторге. Тогда незнакомое слово навеяло скуку, и Брысь не стал выяснять, что это за штука такая. А зря! Сейчас бы пригодилось!

Пришелец из будущего приблизился к полосатой будке, надеясь прошмыгнуть незамеченным, но не получилось.

– Смотри-ка, кот! А что это на нём блестит?

Караульный взял Брыся на руки и стал разглядывать, почёсывая за ушком.

– Надо же, ошейник! Да нити-то какие: шёлковые, золочёные! Аристократ, одно слово! Откуда такой взялся?

Стоять на посту солдатам надоело, и они принялись заигрывать с котом, бросая мелкие камушки и дразня травинкой. Брысь терпеливо развлекал их, пока не решил, что уже достаточно времени потратил на пустое занятие, и в несколько прыжков скрылся за воротами. Караульные повздыхали и снова принялись сторожить тюрьму.

Изнутри стены крепости оказались кирпичными и тянулись в обе стороны, упираясь в высокие башни. Ещё Брысь увидел несколько зданий и большой каменный собор.

Было пусто. Наверное, из-за жары. Лишь четверо гарнизонных солдат околачивались рядом с кухней, судя по доносившемуся заманчивому запаху. Начать осмотр путешественник во времени решил именно оттуда.

На верхней ступеньке крыльца развалился чёрно-белый кот, похожий на караульную будку не только цветом, но и размерами. «Сыто живёт!» – подумал искатель приключений, решительно приблизился и громко назвал недавно приобретённое элегантное прозвище:

– Ван Дейк!

Мирно дремавший толстяк подскочил и растерянно пробормотал:

– Варфоломей.

Знакомство состоялось. Потрясённый не только иностранным именем, но и золотистой верёвочкой, местный кот безоговорочно признал своё подчинённое положение и поступил в полное распоряжение чужака. Для начала он отвёл его к миске и отдал всё, что там имелось, – большую мясную котлету. За время жизни во Дворце Брысь привык питаться вкусно и обильно, но даже он не осилил угощение целиком. А уж превосходство этого кулинарного шедевра над сосисками и хрустящими шариками вообще не подлежало сомнению!

Можно было приступать к расспросам.

Новый знакомый оказался, конечно, не таким умным, как Савельич, но в курсе всего, что касалось Крепости. Открыв рот, он уже не мог остановиться и выложил уйму разнообразных сведений:

– что башни именуются бастионами, а стены – куртинами;

– что всего бастионов шесть и крепость имеет форму шестиугольника;

– что почти в каждой куртине прорезаны ворота;

– что парадными являются Петровские;

– что собор называется Петропавловским, и в нём хоронят царей, начиная с Петра Первого – основателя Санкт-Петербурга;

– что…

Пришелец из будущего еле успел встрять в коротенькую паузу:

– Хватит! Хватит! Расскажи лучше о заключённых!

О них Варфоломей тоже всё знал и с удовольствием принялся сыпать фамилиями: Анненков, Волконский, братья Бестужевы, братья Муравьёвы… Список был длинный, и Брысь опять не выдержал:

– Да откуда же их столько?

– Так после восстания на Сенатской площади привезли. Ещё в декабре прошлого, тысяча восемьсот двадцать пятого года, четырнадцатого числа, аккурат в тот день, когда войска должны были новому царю, Николаю Первому, присягу приносить! Мы их поэтому декабристами зовём. Для всех и мест не хватило, пришлось в солдатских казармах камеры городить!

«Ничего себе! – мысленно изумился путешественник по историческим эпохам. – Получается, что сейчас лето 1826 года и моему бывшему хозяину и другу всего восемь лет! Вот бы на него посмотреть!»

– А князь Трубецкой где? – продолжил Брысь расспрашивать тюремного кота.

– Так его недавно в Невскую куртину перевели, в третий номер.

– Откуда знаешь?

– Так еду разношу, ну, в смысле сопровождаю.

– Вместе пойдём!

Варфоломей, разумеется, согласился – хоть какое-то разнообразие в его монотонной жизни…

Глава третья. В казематах

В ожидании, когда заключённым понесут ужин, Брысь и его новый знакомый расположились в тенёчке под кухонным крыльцом. Толстяк собрался было продолжить рассказ о крепости, но путешественник во времени закрыл глаза, притворяясь спящим – не потому, что не интересно, просто хотелось додумать мысль, которая засела в голове и не давала покоя.

Мысль ёрзала, ускользала и нервировала, отказываясь принимать чёткие очертания. Наконец удалось зацепиться за главные слова: народ, лучшая доля, восстание против царя. Клубочек стал разматываться и привёл к недавно пережитым событиям: лжеплотнику Степану, взрыву в императорской столовой…

Конечно, Николая Первого Брысь знал не так хорошо, как его сына и своего друга Александра, но проникся к нему симпатией во время пожара в Зимнем дворце, когда государь наравне со всеми тушил пламя. Да ещё почти половину пожарных во главе с Наследником престола отправил на окраину Петербурга, где тоже вспыхнул огонь. Ещё он помнил его допоздна сидящим в кабинете на первом этаже – на письменном столе горели свечи, а шторы были всегда открыты, чтобы любой желающий мог заглянуть в окно и увидеть царя за работой, а по утрам он безо всякой охраны прогуливался вдоль набережной, запросто раскланиваясь с каждым встречным.

Вот представить Народ никак не получалось, отдельных Людей – да, а целиком – нет. С самого детства Люди поделились для Брыся на хороших, плохих и очень плохих. Хорошие жалели бездомного котёнка, гладили и давали молочка или колбаски; плохие равнодушно проходили мимо; очень плохие натравливали на него собак или прогоняли пинками, когда голод вынуждал его просить еды.

В последнее время искателю приключений везло на встречи с Хорошими: Любочка, гвардеец с крыши, царевич Александр, принцесса Мария, сотрудницы музея, девушка на берегу…

Воспоминание о ней заставило переключиться на составление плана помощи. Для начала Брысь собирался проникнуть в каземат, где томился князь, и попробовать процарапать в краске, которой были замазаны стёкла, дырочку, чтобы молодая женщина и её муж смогли увидеть друг друга и попрощаться. Конечно, это легче придумать, чем осуществить, – попробуй, объясни свои намерения Человеку!

Размышления прервал возглас Варфоломея:

– Пора!

Час ужина настал, и тюремщики повезли на тележках большие кастрюли с не очень ароматной похлёбкой, оловянные миски, ложки, краюхи серого хлеба и бидоны с водой.

– Однако ты лучше питаешься! – Брысь осуждающе взглянул на растолстевшего от котлет кота.

Варфоломей засмущался и даже не стал оправдываться – его, и впрямь, кормили лучше.

Охранник открыл тяжёлую дверь, и они вошли в длинный коридор. После улицы, залитой солнечным светом, он показался очень мрачным, а сырые кирпичные стены… шевелились! Брысь заинтересовался и рассмотрел их ближе – своды сплошь покрывали мокрицы и тараканы! Чистоплотному коту стало жутко и захотелось немедленно дать дёру.

С трудом сдерживая отвращение, поборник справедливости следовал за Варфоломеем, удивляясь, зачем тот вообще сюда заходит. Тюремный кот словно прочитал его мысли и шепнул:

– Скучно у нас! Никаких развлечений!

– А почему шёпотом?

– Так порядки такие: запрещается громко разговаривать.

– Всем? Даже охранникам?

– Им тем более нельзя. Главный надзиратель нажалуется коменданту и тогда провинившегося накажут!

– Как накажут?

– Высекут!

Брысь подивился строгостям и заглянул в первый каземат. Там было так же сыро, полчища насекомых на стенах и темно, потому что краска на окнах-амбразурах почти не пропускала свет. Возле стены стояла железная кровать, рядом – небольшой деревянный стол, в углу – старое ведро. Воздух такой затхлый, что оставалось загадкой, как узник им дышит.

Заключённый шагнул навстречу, протягивая руку за миской, и Брысь увидел на его ногах цепь. Она смыкалась вокруг лодыжек тяжёлыми железными кольцами.

– Что это? – тихо спросил он Варфоломея.

– Кандалы.

Вот и разъяснилось одно из непонятных слов, услышанных от девушки на берегу!

Солдат молча наполнил миску баландой, отломил кусок хлеба, налил воду в глиняный кувшин на столе, вышел и запер дверь. Быстро и без единого слова!

Выполнение плана усложнялось! Пока охранник катил тележку дальше, Брысь лихорадочно соображал. Придётся жертвовать собой больше, чем он рассчитывал!

– Слушай, Варфоломей! Во сколько приносят завтрак?

– В семь.

– Значит, завтра утром увидимся!

– Как это?

– Мне придётся остаться здесь на ночь.

– Где здесь?

– У князя Трубецкого.

– Да зачем он тебе?

– Потом расскажу!

Варфоломей энергично замахал полосатым хвостом, прощаясь, и даже, наверное, чуть-чуть похудел от переживаний за нового знакомого. Вот отчаянный! Он бы здесь ни за что не остался! Сам он ходил сюда лишь за тем, чтобы нервы пощекотать и с большей радостью выскакивать из сырости и мрака на солнечный свет и свежий воздух, напоённый вкусными запахами котлет и молока!

Солдат открыл дверь в третий каземат, и путешественник во времени, шмыгнув внутрь, спрятался под кроватью…

Глава четвёртая. Гость из прошлого?

Дождавшись, когда за охранником и Варфоломеем закроется дверь, Брысь выглянул из своего убежища. Узник как раз собирался есть похлебку. Не тратя времени на объяснения, пришелец из будущего вспрыгнул прямо на стол.

От неожиданности обитатель каземата лишился чувств и рухнул на грязный пол, по пути ударившись о край железной кровати. Ну вот! Хотел, как лучше! Брысь озабоченно склонился над князем, из-за длинной бороды больше похожим на простого мужика (благородное происхождение выдавали лишь руки с длинными тонкими пальцами, которые всё ещё сжимали оловянную ложку). Пощекотав узника усами, добровольный помощник княгини Трубецкой несколько раз ткнулся холодным мокрым носом в сомкнутые веки заключённого.

Его усилия увенчались успехом – человек очнулся. Брысь издал единственный понятный Людям звук «муррр» и радостно потёрся о заросшие щёки обитателя третьего каземата. Тот осторожно потрогал необычного визитёра. Разве привидения бывают тёплыми и мягкими? Пожалуй, нет!