Невеста-девственница для итальянца

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Опал налила себе в чашку чаю «Эрл Грей» из серебряного чайника, наблюдая, как в янтарной жидкости медленно кружатся и падают на дно крошечные листочки. Даже не будучи гадалкой, она знала, что они предсказывают одно и то же.

Прошло не меньше двух часов с тех пор, как Доменик прижал ее к задней стенке лифта, поцеловал в губы и лишил всякой возможности мыслить здраво, а она до сих пор не могла прийти в себя.

Доменик вот-вот вернется допить кофе. Он извинился и вышел, чтобы приватно поговорить по мобильному телефону. И вот она сидит за столом и все еще размышляет о том, что могло бы случиться, если бы двери лифта открылись не так скоро. А ведь ей следует думать совсем о другом: как убедить Доменика вложить деньги в ее бизнес.

Конечно, на него произвели впечатление роскошь и высокий уровень «Клеменджерз» в первый же миг, как только они показались в дверях, и швейцар Себастьян приветствовал их церемонным кивком. На Себастьяне были цилиндр и фрак, это давало представление о том, чего ждать дальше. Доменик оценил значительные размеры и обстановку номеров люкс, ярко выраженный стиль ретро, в котором была отделана каждая комната, их великолепную меблировку, ясно говорящую о богатстве и престиже. Он обратил внимание и на украшавшие стены прекрасные гравюры.

Когда она показала ему цифры, Доменик внимательно их изучил, кивая там, где все было ясно, и задавая вопросы по существу. По мнению Опал, он действовал как человек вдумчивый, желающий узнать все подробности.

И обед, который им подали в «Перл», отмеченном наградами ресторане «Клеменджерз», был выше всяких похвал: тайские королевские креветки под соусом «чили» со сладкой жареной картошкой, а также медальоны из омаров в соусе из белого вина. Перед кофе Доменик встретился с шеф-поварами, поблагодарил за профессионализм и поговорил с ними об их взглядах на жизнь и стремлениях.

Разумеется, он не сделал бы ничего подобного, если бы всерьез не рассматривал возможность вложить деньги в «Клеменджерз».

Так что сейчас с точки зрения логики Опал следовало бы думать над заключением сделки. Это имело бы смысл. Заключить сделку и сохранить сеть «Клеменджерз» целой и невредимой, а не превращенной в огромное число квартир. Заключить сделку, чтобы «Клеменджерз» могла функционировать и дальше.

А вместо этого она вспоминает о том, что произошло в лифте. Почему так тяжело забыть о нежном поцелуе в губы, о том, как дыхание Доменика обожгло ей щеку, о том, как его прикосновение пробудило в ней чувства и они открылись, подобно только что появившимся на свет листьям пальмы, которые тянутся навстречу влажному и теплому утру в тропиках? Он поцеловал ее.

А она даже не пыталась остановить его. Опал прекрасно видела, что он наклоняется, собираясь ее поцеловать, и у нее тут же вылетело из головы, зачем она сюда пришла. И хуже того, она забыла, кто он такой. Самый известный в городе плейбой. Дальше некуда.

Может быть, Доменик и вложит деньги в отель. Ради «Клеменджерз» ей придется не обращать внимания на его личную жизнь. Но она никогда не должна забывать, кто он. Достаточно лишь подумать о печальной жизни ее матери, чтобы напомнить себе, чего это будет стоить.

Опал с рассеянным видом положила в чай пол-ложки сахара и размешала. В ресторане было тихо. Посетители разговаривали приглушенными голосами. Обслуживающий персонал хорошо знал свое дело и вел себя ненавязчиво. Ни посуда, ни столовые приборы не звенели и не гремели, а уличного движения в оживленном районе Роке как будто и не существовало: снаружи не доносилось ни звука. Но ей было не по себе.

Опал все напридумывала. Надо немедленно выкинуть из головы этот эпизод в лифте — иначе ей грозит опасность выставить себя дурой.

Наверняка Доменик уже об этом забыл. Конечно, подобные случаи совершенно ничего не значат для мужчины, который не хочет связывать себя обязательствами с одной женщиной… Опал сделала глубокий вдох и осторожно поставила чашку на блюдце. Серебро мягко звякнуло о фарфор.

Несмотря на все логические объяснения, ей стало страшно. Поддавшись порыву, она посмотрела вправо и тут же встретилась взглядом с Домеником. Он стоял и наблюдал за ней.

На миг девушке показалось, будто расстояние между ними исчезло. Доменик не трогался с места, и все же между ними что-то произошло в неуловимую для Опал долю секунды. Ее охватил жар, потом холод, она задрожала и вспыхнула, когда он окинул ее своим непонятным взглядом и вдруг улыбнулся.

Опал почувствовала, что у нее горят щеки, и рассердилась. Она попыталась отвести взгляд, а Доменик направился к ней, лавируя между столиками и засовывая мобильный телефон в верхний карман рубашки.

— Прошу прощения, — сказал он, снова занимая свое место. — Надо было срочно перезвонить моему отцу. Как бы ни был важен бизнес, семья должна занимать первое место.

— Вам незачем извиняться, — возразила Опал. — Мы с близняшками — моими двумя сестрами — тоже очень близки, хотя, к сожалению, теперь я вижусь с ними редко.

Доменик отпил глоток черного кофе и одобрительно кивнул. Ему, казалось, понравился и фирменный напиток «Клеменджерз».

— Расскажите мне о них, — сказал он. Опал поставила чашку на стол, радуясь возможности поговорить о сестрах.

— Ну, им двадцать два года. Сапфи — то есть Сапфира — на десять минут старше. Сейчас она работает в Милане, модельером одежды в одном из больших домов моды, и, судя по всему, становится известной. Хочет когда-нибудь основать собственную фирму. И если будет продолжать в том же духе, то, по-моему, добьется своего. Руби живет в Бруме и изучает индустрию жемчуга. Больше всего ее интересует ювелирный дизайн. У нее есть несколько потрясающих изделий.

— И всех вас назвали в честь драгоценных камней.

У нее вырвался еле слышный смешок.

— Это придумала моя мама. Ее звали Перл. Этот ресторан, — она обвела зал рукой, — назван в ее честь. Она говорила, что мы все красивы и от рождения драгоценны, и ей хотелось, чтобы все это можно было понять по нашим именам.

Она помолчала, с грустью вспоминая мать. Свою милую, дорогую маму с печальными глазами, которая умерла в одиночестве, когда Опал было всего девять лет. Свою красивую, мягкую маму, единственное преступление которой заключалось в чрезмерной любви.

А все думали, что у нее идеальная жизнь, богатство, три очаровательные маленькие дочки и даже шикарный ресторан, названный в ее честь. Никто, кроме нее, не видел пустого супружеского ложа, не знал о постыдных изменах мужа и распавшемся браке.

Никто, если не считать Опал. Девочка чувствовала боль матери, но была слишком юной, чтобы что-то изменить. Разве что поклясться когда-нибудь помочь женщинам, попавшим в ловушку брака, из которого они не могут найти выход.

— Мне нравится ее философия.

До нее постепенно дошел смысл его слов.

— Вот как? — Она коротко рассмеялась. — Но я не уверена, что мой папа думал бы точно так же, если бы она родила ему сына. Как-то не могу себе представить, чтобы он позволил назвать мальчика Гранатом или Аметистом.

Доменик скривил губы.

— Когда умер ваш отец?

— Два года назад. — Опал нахмурилась. — Нет, теперь уже, пожалуй, два с половиной года назад. Судя по всему, тяжелый сердечный приступ.

— Очень жаль, — сказал он. — Управление отелями может оказаться на редкость нелегким, и я замечал, что это часто недооценивают те, кто не имеет отношения к такому бизнесу.

Опал отвернулась к окну, делая вид, будто ее интересуют туристы, снующие из магазина в магазин, и румяные бизнесмены, возвращающиеся к себе в офисы после ленча.

Конечно, люди, не имеющие отношения к гостиничной отрасли, почти ничего не знают о стрессах и напряжении подобного бизнеса. Особенно если эти стрессы связаны с надеждой произвести впечатление на девятнадцатилетнюю танцовщицу у шеста, которая очень хотела оказаться очередной миссис Клеменджер. Если бы отец проводил больше времени, изучая состояние их дел, то был бы жив до сих пор, а бизнес избежал бы неприятностей.

— И после смерти отца вы стали во главе «Клеменджерз». Ваши сестры не помогли вам?

Опал пожала плечами. Она не могла изменить то, что уже произошло; хотя от сознания этого не делалось легче. Если бы отец не умер в объятиях именно той девицы, на ее месте легко могла оказаться какая-нибудь еще. Находилось немало желающих быть на попечении богача, который годился им в дедушки. Удивительно, что он не женился на одной из них. Очевидно, ему нравилось выступать в роли разборчивого ловеласа.

— Просто так вышло. А у Сапфи и Руби такие художественные способности… Было бы несправедливо заставить их работать в гостиничном бизнесе, когда у них другое призвание. Тогда как я, сколько себя помню, жить не могла без «Клеменджерз», всегда хотела помочь, всегда хотела принять участие. Не могу себе представить, что стала бы заниматься чем-нибудь другим.

Доменик приподнял брови.

— Как я понимаю, сейчас пойдет речь обо мне. Разумеется, расстаться с «Клеменджерз» нам было бы нелегко.

Ей стало не по себе от его слов. Чтобы найти какое-то занятие, она отставила в сторону опустевшую тайную чашку и блюдце.

— Спасти «Клеменджерз» важно не только потому, что я этого хочу. Во-первых, от дальнейшей работы этой гостиничной сети зависят средства к существованию больше двухсот сотрудников и их семей. И, — продолжала она, — существует традиция. Только «Клеменджерз» обеспечивает такой тип, масштаб и уровень услуг. Это стоит спасения.

Он поднял руку.

— И вы говорите, что этот Маккуэйд, скорее всего, выиграет тендер? Как вы можете знать заранее?

Она сжала губы. Имя Маккуэйда подействовало на нее как удар ножом.

— Я приехала на встречу с брокером и как раз расплачивалась с таксистом, когда услышала, как два младших служащих в офисе, вышедшие покурить, обсуждают предлагаемые цены.

— Вы уверены?

— У меня нет никаких сомнений. Я была так потрясена, что спросила у брокера, и он в конце концов подтвердил. Знаете ли, я могу быть очень убедительной, когда захочу.

Доменик улыбнулся уголками губ, его глаза засияли.

— Я уже это заметил.

Она бросила на него недоверчивый взгляд. Он что смеется над ней?

— Значит, вам нужно, чтобы кто-то предложил большую цену, чем Маккуэйд? — спросил Доменик.

— Да, — сказала она. — Торги заканчиваются завтра в пять часов, так что времени немного.

— Ясно. Предположим, я выиграю тендер… Значит, ко мне переходит руководство «Клеменджерз», ее тремя отелями и всем, что к этому относится.

— Ну, в некотором роде… — Опал нервно облизала губы. — Скорее, доля в бизнесе.

— Что вы имеете в виду, говоря «доля в бизнесе»? Если мое предложение — лучшее, то я получаю бизнес целиком и полностью.

— В общем, да, но я думала, что, может быть, если я продолжу управлять «Клеменджерз» и она останется самостоятельной частью гостиничной сети «Силверз», то вы согласитесь на меньшую долю.

— Насколько меньшую?

— Ну… сорок девять процентов.

— Шутите? — Доменик резко повысил голос. — Вы ожидаете, что я предложу лучшие условия, чем остальные желающие, каждый из которых, как я понимаю, может стать владельцем «Клеменджерз»… — Он принял ее молчание за подтверждение и продолжил: — И все же я буду владеть всего сорока девятью процентами и контролировать только их. Это вообще нельзя назвать сделкой.

— Выслушайте меня. Вы получаете огромную долю в бизнесе, а я буду работать с «Клеменджерз» и с «Отелями Силверз», если понадобится. И не пройдет и года, как вы начнете получать прибыль, а приемы управления «Клеменджерз» сможете применить в управлении «Силверз». У других ваших отелей появится дополнительная выгода. Так что даже если вы не станете единственным владельцем, то все-таки добьетесь многого.

Опал должна была говорить убедительно. Только так она сумеет сохранить «Дом Перл», убежище, которое она открыла четыре года назад в заброшенном стандартном домике в старой части города.

«Дом Перл» был ее тайной. Опал основала его потому, что, хотя она так и не смогла помочь собственной матери, другим женщинам будет куда прийти, чтобы отдохнуть от домашних невзгод. Она заплатила за дом из собственного кармана, и большая часть ее личных денег уходила именно на это убежище, но если она потеряет контроль над «Клеменджерз», то, без сомнения, его скромное финансирование станет одной из первых жертв нового объединения. Однако, если она сумеет сохранить пятьдесят один процент бизнеса, ее тайну не раскроют и финансирование не пострадает.

Такой сценарий был бы гораздо лучше, чем успех предложения Маккуэйда. В подобном случае едва осталась бы возможность удовлетворить требования отдела налогообложения и банков. Кое-что Опал возместила бы из любой оставшейся ей доли, но после этого «Дому Перл» придется существовать самостоятельно. Она не позволит такому случиться.

Доменик покачал головой.

— Нет. Я не стану единственным владельцем. Я даже не получу контроль над бизнесом, который вы предлагаете. Вам нужен младший партнер, но с самым большим капиталовложением. Никто не согласился бы на такую одностороннюю сделку, и, уж конечно, ни один из Сильваньи. — Он так сильно ударил рукой по столу, что Опал вздрогнула. — Но если вы действительно считаете, что ваше умение управлять чего-то стоит, я гарантирую вам соответствующее вознаграждение. Тогда вы захотите сохранить за собой эту должность.

— Это все, что вы можете предложить? После того как я предоставила вам такую возможность? Разве вы не понимаете, что вам никогда бы не выпал подобный шанс, если бы над нами не висел такой долг по налогам?

— Это, как говорится, не моя проблема, — заявил Доменик.

— Но признайтесь, что мое вмешательство оказалось кстати. Ваш финансовый отдел даже не счел продажу «Клеменджерз» достойной внимания. По-моему, сделка, которую я предлагаю, весьма выгодна для вас.

— Послушайте, Опал, вы, конечно, понимаете, что, как только ваш бизнес будет продан, вы полностью потеряете над ним контроль.

— Да, но это было до нашего с вами разговора. Я думала, вы заметили выгоды совместной деятельности.

— Вы забываете, что я прежде всего бизнесмен. И не управляю благотворительным заведением.

— Я не прошу благотворительности!

— Тогда почему вы ожидаете от меня того, за чем не обращались к другим претендентам?

Она не могла назвать ему настоящую причину.

— Просто я предполагала, что вы лучше разбираетесь в этом бизнесе. Теперь понимаю: мне не стоило ждать, что вы посмотрите на него с моей точки зрения.

— Итак, мое предложение остается в силе. Я предлагаю лучшую цену, чем Маккуэйд, в итоге вы получаете достойное вознаграждение, а «Клеменджерз» спасена от бульдозеров.

Несколько секунд Опал молчала. Доменику хотелось знать, о чем она размышляет. Ее глаза переливались, и он начал подозревать, что девушка сейчас старается придумать какую-то интригу. Она не может говорить всерьез. Любой нормальный человек довольствовался бы спасением своих драгоценных отелей от разрушения. Что ж, она высказала свое мнение, и Доменик надеялся, она осознает: ни при каких обстоятельствах он не согласится на долю меньше ста процентов. Ни при каких обстоятельствах.

— Я должна над этим подумать, — наконец сказала Опал и встала из-за стола, как будто давая понять, что разговор окончен.

Доменик бросил на нее мрачный взгляд, не произнося ни слова. Ему было незачем что-либо говорить — она наверняка поймет, что он в ярости. Доменик Сильваньи только что потерял несколько часов, и все зря. Люди не отказываются от сделки, подобной той, которую он предлагал. То есть люди в здравом уме.

Надо отдать ей должное. Она получила серьезное предложение, которое спасет ее бизнес. Никто еще не предлагал ей таких выгодных условий, и в оставшиеся двадцать четыре часа больше никто и не предложит, а она намеревается подумать, как будто мяч на ее поле!

Она отличается от людей, с которыми он обычно имел дело. Тех, кто не моргнув глазом заключает сделки относительно имущества, капиталовложений и миллионов долларов, тех, кто знает, когда соглашаться на выгодную сделку, а когда от нее отказаться. Тех, кто знает, когда не стоит запрашивать слишком много.

Опал Клеменджер явно не входит в их число. Опал Клеменджер уникальна. Взгляд Доменика медленно скользил по ее фигуре. Восхищаясь ею, он приподнял брови, и его гнев сменило совершенно иное чувство.

Она действительно была уникальна. Ее тело скрывала дорогая ткань, но он мог легко представить кожу под одеждой, мягкую шелковистую грудь, слегка пухлый животик, а чуть ниже, под ним…

Какова Опал в постели? Что бы он почувствовал, если бы она обвила его своими длинными ногами, если бы ее груди напряглись, а сине-зеленые глаза засверкали, когда она потеряла бы голову от страсти?

Доменик дорого дал бы за то, чтобы это выяснить. Он уже давно не был с женщиной, и что-то ему подсказывало, что Опал Клеменджер на редкость темпераментна. Никто не смог бы отстаивать свои отели с такой страстностью и при этом оказаться в постели холодным и безжизненным. Подобная пылкость явно у нее в характере.

Опал была утонченной и изысканной, как драгоценность, в честь которой ее назвали. Доменику случалось видеть, как играет огонь в драгоценном камне, и то же свойство было присуще ей. Огонь тлеет у нее внутри, а когда она сердится, наружу вырываются искры.

А сердить ее было интересно. Так же интересно, как пытаться выяснить, что ею движет. Ей понадобились его деньги, но, несмотря на это, она обращается с ним почти как с врагом.

Любопытно. Многие женщины соглашались со всем, что он говорит, и потакали ему в любых прихотях, а она казалась счастливее, когда между ними возникал спор. Такую строптивицу нелегко заманить к себе в постель.

А ему очень хотелось, чтобы она оказалась там.

И он ее получит.

Девушка странно глядела на него — так, будто чего-то ждала, и он улыбнулся про себя, зная, что резкая перемена темы окажется для нее полной неожиданностью. Да и как может быть иначе, когда это стало сюрпризом даже для него самого?

— Может быть, существует способ решить нашу проблему? — наконец спросил Доменик.

Опал растерялась и принялась нервно теребить полу жакета от Шанель.

— Не понимаю как, если вы не согласитесь на долю меньше ста процентов.

— Может быть, появится шанс, что я приму ваши условия.

— Примете?

— Но только с одной оговоркой, — добавил Доменик.

Она нервно сглотнула.

— И эта оговорка?..

— Очень проста, — начал он, — и, без сомнения, выгодна нам обоим. Вы добьетесь своего и получите благородного рыцаря, который выручит ваш бизнес, а я получу долю в сети шестизвездочных отелей.

Она не поняла, в чем дело.

— Но… чем это отличается от того, что я предлагала вам раньше?

— Очень просто. Я заплачу требуемую сумму и получу сорок девять процентов от вашего бизнеса. Должен сказать, что ни один Сильваньи никогда так не поступал. Вам надо согласиться только на одну вещь.

— И… и что же это будет?

Он встретился с ней взглядом.

— Выходите за меня замуж, Опал Клеменджер. Я вложу деньги в вашу гостиничную сеть на ваших условиях, если вы согласитесь стать моей женой.