Невеста для Поваренка

Невеста для Поваренка Дорогожицкая Маргарита Сергеевна

Глава 1, в которой на борт “Маковея” попадает очень опасный груз

Небо раскололи сполохи праздничных фейерверков, но княжна Юлия ничего не слышала, потрясенно вчитываясь в записку.

Избавься от стражи и переоденься. Буду ждать у выхода из дворцового парка. А подарок стоит на якоре в Устьмарской бухте. Твоя собственная шхуна и путешествие в Норвштайн.

Кысей

– Сиятельная княжна, – настырный офицер Матий уже спешил навстречу, пробираясь через толпу гостей. – Вот вы где…

Юля торопливо скомкала записку в кулаке. Как странно… В разговоре Кысей и словом ей не обмолвился о подарке. Хотя он же ей еще раньше обещал… Должно быть, не захотел говорить при строгом отце и этом докучливом Фабиане. Кроме того, она сразу узнала почерк инквизитора… Сердце радостно забилось, заглушая робкий голос разума, и без того опьяненный горькой сладостью шоколада. Морское путешествие на собственной шхуне!..

– Простите, офицер, но мне срочно надо… в дамскую комнату… – девушка торопливо подобрала полы атласного платья и попыталась проскользнуть мимо охранника.

– Я вас провожу.

– Не стоит! Я сама, – отрезала княжна. – Лучше принесите мне… еще шоколада. Горячего!

Офицер Матий нахмурился, глядя на покрасневшее лицо девушки, но спорить не стал, только нахально посоветовал быть осторожней с шоколадом, раз он так пробирает. Впрочем, офицер и сам успел отведать сладкой отравы, иначе бы ни за что не отпустил княжну одну.

Юля аккуратно прикрыла за собой дверь спальни, быстро стянула неудобное платье и заметалась в поисках подходящей одежды. Сердце билось так сильно, что казалось, еще чуть-чуть – и выскочит из груди. Морское путешествие! Подойдет наряд для конных прогулок. Неброский и практичный. И сапоги! Господи, настоящее приключение! Интересно, кто капитан? Может, этот добрый человек разрешит ей самой вести корабль… В конце концов, это же ее шхуна? Надо взять звездный атлас и карту. Как жаль, что новенький компас и астролябия остались в поместье… Почему Кысей не предупредил ее заранее? Княжна топнула ногой от возмущения, что все идет не по порядку, что левый сапог застрял в носке и никак не хочет натягиваться, а еще куда-то подевался широкий пояс от брюк…

Когда тонкая фигурка появилась на парковой дорожке, Антон застыл от удивления. Девушка оказалась такой ослепительной красавицей, что у него на мгновение перехватило дух. Длинные волосы выбились из пышной прически, пока она бежала, оскальзываясь на подледеневшей земле и балансируя с небольшой котомкой в руках. Юноша поспешил натянуть маску и отступить в ночную темень, наблюдая за тем, как княжна распахнула дверь экипажа и заглянула внутрь.

– Кысей, ты?.. – она осеклась, потому что навстречу ей вылез помятый и небритый Дылда.

Девушка сделала шаг назад, но Антон уже взял себя в руки. Он схватил княжну сзади и зажал рот, а головорез ловко подхватил ее за ноги. Вдвоем они втащили пленницу в карету, где связали и накинули на голову мешок, невзирая на отчаянное сопротивление. Дылда поджег заранее приготовленный для костра хворост. Условный знак для Хриз, что все прошло удачно. Птичка поймана. Юноша теснее прижал к себе брыкающуюся пленницу, чтобы та ненароком не ударилась, когда экипаж заносило на крутых ухабах.

Капитан шхуны погладил Ирису, неспокойно бьющую себя хвостом по бокам. Щедрый заказ немного тревожил Гектора Кинтаро, удачливого контрабандиста в настоящем и не очень удачливого пирата в прошлом. Да и ручной каракал недаром сделался таким нервным. Ирису чуяла то ли приближение зимних штормов, то ли неладное с этими двумя, которые с хмурым видом тащили на борт тяжелый кованый сундук. Но одного из них, Дылду, капитан знал лично еще по Окорчемской кампании, когда наемный убийца увел из-под носа его кровника. До сих пор простить не мог, что голова капитана Таша досталась не ему. Хотя прохвост хорош, что и говорить. А вот второй совсем еще мальчишка…

– Что в сундуке? – нахмурился Кинтаро.

– Слышь, капитан, обкумекали уже все. Остынь. Мы плывем до Ичмелека, а уплочено тебе, как до Льема! Щедро уплочено!

Ирису чутко насторожила длинные уши с черными кисточками и принялась обхаживать сундук. Степную кошку что-то тревожило, словно она чуяла мелкого зверька.

– Ты можешь обмануть меня, но не зверя, – капитан кивнул на Ирису, которая пригнулась к палубе в охотничьей стойке, не сводя немигающего взгляда с сундука.

– Ты чё, капитан, крыс испугался? – хохотнул головорез и погрозил пальцем. – Боишься, что проклятый Поварёнок из тебя уху сделает?..

Капитан раздраженно сплюнул на пол и потрепал кошку.

– Типун тебе на язык! Пошли, Ирису. Пора сниматься с якоря.

Натужно кряхтя, Дылда и Антон втащили сундук в тесную каюту. Шхуна “Маковей” была не приспособлена для удобства ее редких пассажиров, поэтому в качестве исключения похитителям выделили каюту судового лекаря, который в это плавание решил остаться с семьей на Изморозье. Тем более, плавание не должно было занять больше недели. Отправиться в Ичмелек с трюмом, набитым контрабандными табаком и солью, а обратно вернуться с какао бобами, на ввоз которых даже имелось разрешение. Плевое дело! Но старый капитан не зря беспокоился, ведь ему вменили в обязанность взять на борт еще двоих пассажиров с грузом.

– Уфф! – плюхнулся на койку Дылда. – Сейчас девку разденем и…

– Нет! – неожиданно резко возразил Антон. – Я сам. А ты выйди.

– А вы-то справитесь, господин? Она вон мне в живот успела ногой заехать, шустрая зараза…

– Справлюсь, – юноша натянул на лицо маску.

Отперев замок и распахнув крышку сундука, Антон подхватил девушку на руки и усадил на койку. Пленница отчаянно пиналась и вырывалась, поэтому пришлось слегка встряхнуть ее за плечи.

– Тихо! Ты на корабле. Тебя похитили, – девушка замерла и чуть слышно всхлипнула. – Сейчас я сниму мешок.

На юношу уставились огромные зеленые глаза, полные ужаса и слез. Вот уж сестричка удружила!.. Хриз так говорила о княжне, что Антону представлялась какая-то старая грымза, уготованная в жертвы воягу Густаву, которую вовсе и не жаль, а оказалось, что… Он покачал головой и указал девушке на разложенную одежду.

– Мне надо переодеть тебя в мужское, чтобы ты могла здесь остаться. Не противься, иначе придется все путешествие провести в трюме, – Антон поколебался и нехотя добавил, – вместе с крысами и вонючим табаком.

Княжна отчаянно замотала головой и замычала.

– Я не буду тебя раздевать. Да не дергайся ты так! Просто натяну это тряпье поверх твоего. Теплее будет. А вот что делать с волосами…

Пальцы юноши невольно дрогнули, коснувшись мягкого шелка волос. Обрезать такую роскошь у него рука не поднимется. Косынка! Антону часто приходилось ухаживать за сестрой в периоды помутнения ее сознания, поэтому он ловко собрал рассыпавшиеся локоны в хвост и упрятал под косынку, повязав ее на пиратский манер. Девушка следила за его манипуляциями настороженно, пару раз дернувшись, когда загадочный похититель коснулся ее щеки. Лицо разбойника было скрыто маской, и Юле оставалось лишь смотреть в холодные глаза и гадать, какое чудовищное уродство скрывается под косынкой. А маска-то серая… Господи, это же Серый Ангел!.. Девушка похолодела и зажмурилась, но тут корабль вздрогнул и качнулся, снимаемый с якоря и увлекаемый ветрами. Резкий крен оказался настолько сильным, что похититель не удержал равновесия и полетел прямо на княжну. Синие глаза оказались так близко, что перехватило дыхание. А еще Юля успела заметить светлую прядь, выбившуюся из-под головной повязки. Ну что же там под маской?..

Глава 2, в которой шхуна контрабандистов вынуждена принять неравный бой

Капитан Кинтаро тревожно вглядывался в темнеющее пятно. Свет луны заливал серую гладь зимнего моря, превращая ее в призрачный кисель. И в этом вязком болоте на выходе из бухты маячил чужой корабль. Сигнал тревоги пронесся по кораблю. Вся команда собралась на палубе. Спустя несколько минут тишины, нарушаемой только плеском волн и скрипом парусов, марсовый на мачте вынес вердикт:

– Княжеские гайдуки! Их флаг!

Капитан зло выругался, а команда зароптала. Клятые гайдуки, получившие от князя патент на захват и грабеж неприятельских судов, стали настоящей головной болью контрабандистов, но никогда они еще не рисковали заходить в Устьмарскую бухту.

– Что думаешь? – обратился капитан к помощнику, молодому, но достаточно опытному навигатору, который знал лоцию бухты, как свои пять пальцев.

Высокий здоровяк, северянин Ньяль Лиса отложил подзорную трубу и покачал головой.

– Они нас ждали. Обойти не получится. Но можно попробовать оторваться возле Утопленника.

Зашуршали канаты, взвились дополнительные паруса, ветер запел попутную песню. “Маковей” взял курс на опасный в своем мелководье участок. Там была глубоководная трещина, вдоль которой опытный лоцман мог провести юркую шхуну, поймав течение и не сев на мель.

Но удача отвернулась от контрабандистов. Такелажники содрали ладони в кровь об обледеневшие канаты, но косой парус беспомощно обвис, зияя огромной прорехой. Шхуна потеряла маневренность и скорость. Барк княжих гайдуков догонял ее, чтобы взять на абордаж.

Неравный бой. На барке человек сорок команды, а на шхуне всего тринадцать… Капитан разглядывал своих людей, хладнокровно оценивая шансы. Испорченный парус – дело рук одного из команды. Значит, минус один неизвестный. Лиса будет драться до последнего, этот не привык сдаваться ни в чем. Шкипер Костакис Флобер, или просто Кость, как его называли на корабле, сильно сдал в последнее время, погоду по ноющим суставам чуял наперед получше его Ириски, но в бою не отступит. А вот боцман Энрику Сьёк гниловат, и матросов подобрал себе под стать, только и ему деваться некуда. Былые пиратские заслуги ему на берегу быстро припомнят. А корабельного плотника Сальвадора Малсара капитан и сам в бой не пустит. Такие золотые руки, как у Сальвы, беречь надо. Минус еще один. Восемь матросов… Лех Зухейро, опытный такелажник, чуявший ветер, больше не пил и был неплох в бою. Джек Сантилья, только учившийся мастерству выставлять паруса, оказался совсем новичком, бестолковым в обращении с оружием. Педро Михац, который сейчас сидел на марсе и следил за барком гайдуков, юркий и подвижный боец. Ян Верински из бывших наемников, отлично владел оружием, стоил троих. Влад Басиль больше преуспевал на камбузе, орудуя ножом и поварешкой, но если разозлить, то в гневе был страшен. Клод Чи Мун скрытен и молчалив, но в последней схватке с конкурентами показал себя отлично. Никита и Мишель Оманчи, два брата, из бедной рыбацкой семьи, тоже могли за себя постоять. Итого, одиннадцать против сорока. Хотя нет, еще двое. Дылда! Тот десяти стоит.

– Зовите сюда пассажиров! – приказал капитан, моля Единого, чтобы не пришлось разыгрывать последний козырь. – Дать им оружие и приготовиться к бою!

Антон сбежал по ступенькам и бросился в каюту. Пленница сидела все в той же позе, уставившись в одну точку и тихо раскачиваясь. Юноша вытащил кинжал, и глаза девушки расширились от ужаса.

– На нас напали! Я развяжу тебя, чтобы ты могла в случае чего защититься… А!

Он ловким движением поддел веревки и освободил княжну от пут. Юля сама поторопилась избавиться от опротивевшего кляпа, от которого во рту был мерзкий привкус.

– Кто напал? – княжна не узнала собственного голоса, дрожащего и еле слышного. Очень хотелось пить.

– Пираты, – соврал Антон. – И запомни! Сиди здесь и не высовывайся! Никто на шхуне контрабандистов не знает, что ты – похищенная сиятельная княжна. Если узнают, то у капитана не будет выхода. Связываться со стражей никто не станет. Отправят тебя за борт, рыбам на корм, от греха подальше!

Дверь за юношей захлопнулась, в замке провернулся ключ. Юля вскочила с койки и заметалась по каюте. Она на корабле! Пираты! Так не должно быть! Привычный порядок вещей рушился столь стремительно, что девушке казалось, что она барахтается в открытом море, а берег невообразимо далеко, а может его и вовсе нет… Святая заступница Милагрос, спаси и сохрани…

Шхуна содрогнулась всем корпусом, когда два корабля столкнулись борт о борт. Абордажные крюки впились в обшивку мертвой хваткой, палубу заволокло пороховым дымом. Антон проклинал все на свете. Почему у Хриз вечно все не как у людей? “Спокойно, – говорила она, – я обо всем позаботилась…” Позаботилась она, а расхлебывать вечно ему! Оба абордажных мостика почти одновременно упали на палубу шхуны, и вооруженные гайдуки ринулись в бой. Гневные возгласы, стоны раненных, звон клинков, скрип канатов… Дылда был страшен. Долговязый громила рубил головы направо и налево, кровь, своя и чужая, заливала ему глаза. Но силы были неравны, и громилу оттеснили к корме. Антон вовремя успел огреть одного из нападавших на Дылду, увернуться от удара второго, чуть не упасть на мокрой от крови палубе и краем глаза заметить, что трое гайдуков уже ринулись к юту, торопясь праздновать победу и поживиться добычей.

От выстрелов заложило уши. Капитан Кинтаро обосновался на баке и метко отстреливал из запрещенного аркебуза гайдуков, враз растерявшихся и упустивших инициативу боя. Рыжая Ирису, оскалив зубы и загривок, защищала подступы к хозяину и наводила суеверный ужас на врагов. Но Антон этого не видел. Он ринулся следом за разгоряченными кровью противниками. Те уже ломились в каюты и выгребали добро. Один из тройки добрался до каюты лекаря и за шкирку выволок девчонку, скабрезно ухмыляясь. Косынка болталась у нее на шее, выдавая ценную добычу с головой.

Узкий коридор ограничивал свободу движений, но Антону было к такому не привыкать. Из скольких притонов им с сестрой пришлось выбираться с боем, уже и не упомнишь. Пнув ногой одного из громил и втолкнув его в каюту, юноша заклинил дверь, вогнав лезвие кинжала между петлями. Но на этом преимущество неожиданности закончилось, его заметили.

Похотливые руки норовили разорвать рубашку и облапать грудь, но внезапно мерзавец застыл и отшвырнул девушку. Юля больно ударилась локтем о дверь, но поспешила подняться на ноги, удерживаясь за косяк. Шхуна вздрогнула от удара о борт другого судна, а с палубы донеслись выстрелы. Глаза девушки наконец привыкли к темноте, и она увидела в конце коридора знакомую фигуру с растрепанной светлой копной волос. Ее похитителя теснили двое, он уклонялся от бешеных ударов, парируя их абордажной саблей.

– Беги, дура! – успел выкрикнуть он, отступая и оскальзываясь на мокрых ступеньках.

Жуткого вида бородач, тот, что вломился к ней в каюту, навалился на Серого Ангела, скрестив с ним клинки и пытаясь продавить лезвие к горлу противника. Юля охнула и неожиданно для себя схватила первое, что попалось под руку среди разбросанных вещей. Бутылка себярского рома, тяжелая, из темного стекла. Княжна с отчаянным визгом ринулась вперед, целясь в голову. Удар пришелся по виску, и нападавший рухнул, заливаясь кровью. Девушка в ужасе отпрянула и тут же получила удар в грудь, отшвырнувший ее назад. Затрещала под натиском дверь каюты, и запертый в ней здоровяк вывалился в коридор.

Юля беспомощно наблюдала, как он замахнулся на Серого Ангела, тот увернулся, метнувшись ему под ноги и сбивая противника на пол. Они сцепились и покатились, а ударивший девушку пират обернулся к ней и пошел, выставив вперед тесак и оскалив рожу. Словно во сне, она видела, как приближается к ее лицу окровавленное лезвие, и не могла даже зажмуриться. Девушку парализовало от страха. Внезапно ее оттеснили в сторону, а следом раздалось жуткое шипение и нечеловеческий вопль боли.

Щеку обожгли горячие брызги. Юлин спаситель охнул, но упрямо толкнул княжну себе за спину, перехватив обломок сабли в левую руку и выставив вперед. Его правая рука безжизненно повисла, рассеченная в страшном ударе. Девушке вдруг показалось ужасно несправедливым, что она погибнет, так и не увидев, кто скрывается под маской. Напавший на нее громила катался по полу и орал от боли, а ему в спину вцепилась громадная кошка, полосуя его кожу острыми когтями. Второй разбойник зарычал и бросился на них. Юля схватилась за плечо своего защитника и закрыла глаза, шепча молитву. Оглушительный выстрел раздался прямо над ухом.

– Отпусти… – простонал знакомый голос, и княжна открыла глаза.

Серый Ангел пытался избавиться от судорожной хватки ее пальцев на плече и затолкать девушку обратно в каюту. Пираты лежали мертвыми в луже крови. Голос капитана Кинтаро прогремел громче выстрела:

– Что эта девка делает у меня на корабле? Откуда она, тысяча котов, здесь взялась?

– Это моя невеста, – просипел ее похититель. – Я все объясню…

Глава 3, в которой обнаруживаются полезные умения княжны и таинственная карта

Дылда наравне со всеми участвовал в славном грабеже вражеского судна. Добычу стаскивали на “Маковей” и складывали возле главной мачты, чтобы потом честно поделить. Пьянящая ярость битвы все еще дурманила разум, но наемный убийца быстро спохватился, что Антона нигде не видно. Госпожа за него глотку перегрызет! Головорез бросился на нижнюю палубу и успел как раз вовремя.

Капитан Кинтаро был в ярости. Ему пришлось использовать последний козырь – запрещенный Святым Престолом и бешено дорогой аркебуз, чтобы переломить ход сражения в свою пользу, а выяснилось, что у него на борту заяц! Да еще и девка! Теперь удача навсегда отвернется от него!

– Не шурши, капитан, – Дылда заискивающе заглядывал в лицо старого знакомого. – Ты ж меня знаешь. Я не подведу. А девка… она…

– Моя невеста! – упрямо выдохнул Антон.

– Да я вас троих на корм медузам пущу!

– Так невеста же, капитан, дело-то святое… Ну неужто ты в канун светлого Изморозья влюбленным откажешь? Сам ведь понимаешь, кто мой господин, а кто эта… ммм… ну короче, из благородных она. А родные-то против, вот и пришлось девку умыкнуть, значится. А в Ичмелеке их поженят…

Княжна возмущенно вскинула подбородок, но головорез за шиворот втолкнул ее в каюту, сделав зверское выражение лица.

– Гладко стелешь, Дылда! Только я в твою сентиментальность мало верю!

– Дык, а я чего? Мне тоже деньги уплочены. А я слово свое держу, сам знаешь. Ты бы того, поспешил, пока твои коты с лекарем на чужом барке не расправились. Помощь моему господину нужна, сам видишь…

Барк “Святого Луки” оказался пиратским, нагло поднявшим флаг княжьих гайдуков. Это несколько успокоило гнев капитана, потому что можно было не опасаться неприятностей с портовыми властями, отбуксировать корабль в ближайший порт и выгодно продать. Кроме того, капитаном барка оказался старый знакомый Кинтаро, бывший некогда боцманом на “Акуле ” Вильгельма Таша. Старая боль взметнулась из глубин памяти, но увы, ублюдок Ризей был уже мертв. Дылда опять его опередил. Его фирменный знак, разорванное от уха до уха горло, придавал Ризею вид жутковатой посмертной насмешки. Из всей команды барка в живых оставили только лекаря, которого тут же сослали к пассажирам.

Спотыкаясь о пустые бутылки, Кинтаро осматривал разгромленную капитанскую каюту. На столе были разбросаны карты с многочисленными пометками. Откуда у этого мерзавца флаг княжих гайдуков? Да и численность нападавших была меньше ожидаемой. Озаренный внезапной догадкой, Кинтаро бросился к сундукам с добычей. Тряпье и оружие в них были окровавленными и явно снятыми с мертвых тел. Похоже, что пираты не побоялись напасть на корабль гайдуков и захватили не только флаг. Интересно, что этот мерзавец хранил в тайнике? В этом изысканном резном сундучке? Капитан Кинтаро был слишком возбужден и опьянен победой, поэтому не обратил внимания на хитрый механизм замка, который негромко щелкнул. Но старый пират дожил до своих лет благодаря звериному чутью, которое сработало чуть раньше, чем воровской порошок взорвался в руках. Гвоздями, брызнувшими во все стороны, капитану обожгло часть лица и покалечило руку, но он остался жив. А в тайнике обнаружилась карта. С личными пометками бешеного капитана Таша.

Юля забилась в самый дальний угол, с ужасом следя за манипуляциями лекаря. Серого Ангела положили на койку, он задыхался от боли, его маска пропиталась кровью из разбитого виска и прилипла к лицу. Костоправ полез грязными руками в рану и потребовал принести ему порох для прижигания.

– Да что ж вы делаете? – не выдержала девушка. – Какое прижигание?

– Цыц, – прикрикнул на нее долговязый громила, которого капитан назвал Дылдой. – Умная больно нашлась!

– Я в монастырском приюте за ранеными ухаживала! Никто так не делает. Рану надо промыть, кровь остановить корой дуба, потом наложить швы и повязку.

Дылда в нерешительности почесал затылок, тощий лекарь ему тоже не нравился, но ответить не успел. В каюту влетел один из матросов и потребовал лекаря к раненному капитану. Княжна подскочила к койке и принялась лихорадочно рыться в лекарском ящике. Подборка мазей, бальзамов, припарок… Да где же порошок из коры дуба?

– Эй, ты! – возмутился полупьяный лекарь. – Не трожь!

– Тебя забыть спросили, – неожиданно вступился Дылда. – Пусть берет, что ей надо. Давай, девка, только если худого натворишь, пеняй на себя!..

Долговязый громила оказался расторопным помощником. Он быстро притащил бутылку рома, чтобы промыть рану, нашел относительно чистую полоску льняной ткани для повязки, но шелковых ниток для зашивания ему достать было негде. Княжна чуть не плакала от такого вопиющего нарушения порядка.

– Почему у лекаря нет шелковых ниток? Почему я не могу зашить рану? Она слишком глубокая, так не положено! Это неправильно!

– Хватит причитать! Заматывай давай! – не выдержал громила. – Господин, вы как?

– Нормально… – сквозь зубы выдавил юноша. – Дылда, почему капитан ранен? Он же в порядке был…

– Демон, а ведь верно! Не сообразил. Пойду узнаю. А ты! – он погрозил перед носом девушки заскорузлым от крови пальцем. – Сиди и молись, чтобы господин выжил! Иначе шкуру спущу!

За громилой стукнула дверь, и Юля осталась наедине с Серым Ангелом. Он прикрыл глаза и отвернулся, но маску так и не снял.

Княжна с самого детства страдала болезненным пристрастием к порядку. Все должно было совершаться по правилам, иначе начинался хаос, приводящий девушку в полное смятение. Даже криво постеленная салфетка за обеденным столом причиняла Юле страдания. Но дома всегда можно было позвать нерадивого слугу и поправить беспорядок. А здесь она попала в какое-то кровавое безумие… Но измученное и одурманенное шоколадом сознание отказывалось принимать весь ужас положения, вновь и вновь возвращаясь к одному и тому же вопросу. Почему он не снял маску? Что прячет под ней? Страшный ожог? Давние шрамы? Врожденное уродство типа заячьей губы? Она должна увидеть, или умрет от неправильности происходящего!..

Антон слишком поздно сообразил, что задумала девчонка, когда присела к нему на край кровати. Он не успел уклониться, как она поддела край маски и сдернула ее. Здоровой рукой юноша перехватил княжну за запястье и зло уставился ей в глаза, морщась от боли

– Что, довольна? Неймется?..

– Я… кровь смыть… надо… – Юля изумленно разглядывала юношу, держа в руке тряпицу, смоченную в роме. – Но почему?

– Что почему? Ты умом тронулась, что ли?

– Почему нос такой?.. – девушка быстрым движением оттерла кровь с его виска и замерла. – Он неправильный…

– Какой есть, – отрезал неожиданно уязвленный Антон. – Обычный нос. Отстань.

– Нет! Он так неуместен. И должен быть другим… Если бы я рисовала, то он был бы правильным… чуть уже и тоньше здесь и здесь… – Юля заворожено потянулась к его лицу рукой, коснувшись крыльев носа. – И профиль ровнее, чтобы убрать курносость…

Антон терпеть не мог, когда к нему кто-то прикасался, разве что объятия сестры терпеливо сносил, когда под ними горела земля, и Хриз начинала фальшиво раскаиваться. Но странным образом, сейчас легкие прикосновения тонких пальцев были приятны, должно быть, они просто остужали горячку от ранения… Юноша замер на секунду, но потом оттолкнул руку.

– На себя посмотри, тоже мне… – он пытался отыскать хоть какой-нибудь изъян в княжне, но ее красили даже засохшие брызги крови на щеке и выбившаяся прядь волос. – Сама-то вон…

Договорить он не успел. В каюту влетел Дылда, на мгновение замер на пороге, а потом подскочил к княжне и за шиворот оттащил ее от раненого.

– Ты как посмела, дрянь! – он замахнулся ударить девушку, но Антон сел на кровати и перехватил его за руку.

– Оставь ее! Отпусти, я сказал! Я сам… снял маску… – юноша обессилено откинулся на подушки и прикрыл глаза. – Все равно увидела бы… Что с капитаном?

Головорез проворчал что-то себе под нос, оттолкнул девушку и шагнул к Антону.

– Плохо дело. В кают-компании собираются. Девку поделить хотят, как добычу. А капитан…

Юля громко охнула, а ее незадачливый похититель застонал от досады и боли. Если бы его сестра была сейчас рядом, то узнала бы о себе много интересного…

Капитан Кинтаро мрачно разглядывал свою поредевшую команду. Погибли двое, Влад и Мишель. Больше не будет сладкого сливового пирога, и никто не будет надоедать россказнями, как правильно нырять за жемчугом. Мишель мечтал найти однажды крупную жемчужину для обручального кольца, чтобы сделать предложение своей девушке… Потрясенный гибелью брата Никита стоял, сжимая и разжимая кулаки. Остальные шумно галдели, возбужденные предстоящим дележом добычи. К смерти в море быстро привыкаешь, но у капитана до сих пор за каждого болела душа… Морской демон, но ведь кто-то из них предал команду! Парус был поврежден, а корабль пиратов ждал в засаде. Вот только кто?

– Тихо! – капитан стукнул по столу кулаком, правда, кулаком левой руки. Правая была забинтована, как и половина лица. – Молчать!

В кают-компании мгновенно воцарилась тишина.

– Кто повредил парус? Кто сдал нас пиратам? Даю возможность признаться и обещаю… быструю смерть. Иначе… – капитан Кинтаро обвел бешеным взглядом команду, – иначе, клянусь, найду и пущу крысу на килевание! А тело повешу гнить на рее!

Все молчали, только боцман Сьёк передернул плечами и кивнул на Дылду.

– Здесь все свои, кроме этого. Кто еще, как не он?

Головорез оскалился, но капитан зло рявкнул:

– И парус он тоже повредил? Не мели крысиный помет, Энрику! Он на борт взошел два часа назад!

– Кстати, а бабу когда делить будем? – жадно поинтересовался Лех, охочий не только до выпивки, но и до женских прелестей.

– А тебе на берегу шлюх мало, да? – холодно поддел его Лиса. – Девка хоть хороша собой, или так? Надо бы глянуть…

– Она не добыча, чтобы делить! – шагнул вперед Антон. – Она – моя невеста.

Дылда угрожающей тенью маячил за его спиной, готовый мгновенно выхватить кинжалы и перерезать глотку любому, кто посмеет усомниться в словах молодого господина.

– Щенок, – пренебрежительно сплюнул на пол Лиса. – На корабле принято делиться, так что…

Но лоцман не рассчитал свои силы, пытаясь толкнуть юношу. Вместо наглого сопляка на его пути возник Дылда, и здоровяк Лиса оказался мгновенно прижат к столу с приставленным к горлу лезвием.

– Прекратить! – гаркнул капитан. – Девка – груз этих двоих, которые наравне участвовали в сегодняшнем бою! Никто ее делить не будет. И чтобы я больше об этом не слышал! Не хватало еще из-за юбки пересраться!

Дылда отпустил залившегося гневным румянцем северянина, но оружие демонстративно не спрятал. Доселе не проронивший ни слова шкипер Костакис похромал к столу, на котором был разложен небогатый скарб с пиратского корабля.

– Капитан, мне все по-честному делить надобно, – тихо сказал он. – Поэтому… Что было в тайнике?

И снова в кают-компании моментально стих весь шум, а взоры обратились к мрачному Кинтаро. Тот нахмурился и покачал головой, но все-таки полез за пазуху.

– Карта ублюдка Таша, – он положил на стол обожженный по краям пергамент. – Украденная им у проклятого…

Матросы загалдели, их глаза загорелись жадным огнем.

– Та самая? – боцман Сьёк оказался у стола быстрее всех, расправляя края карты. – Крысиная? Неужто она?

– Чтоб ты скис, Дылда, – про себя пробормотал капитан. – Сглазил же! Еще и девку притащил…

Только Ирису безмятежно умывалась, не обращая ни малейшего внимания на заметавшуюся жертвенную крысу в клетке на столе. А рядом лежала заляпанная кровью и выеденная солью карта сокровищ проклятого Поварёнка… Встреча с которым однажды чуть не стоила капитану разума…

Глава 4, в которой выясняется, как вредно кушать на ночь

Юля в десятый раз поправила край одеяла, смахнула невидимую пыль с сундука, который загораживал дверь со сломанным замком, и вылила последние остатки рома на тряпицу, пытаясь оттереть пятна крови с одежды. Неизвестность и беспорядок сводили юную княжну с ума, невольно заставляя вспоминать детские кошмары. Тогда ее семья попала в немилость, и девочку отправили в поместье к родственникам, где на нее никто не обращал внимания. Она оказалась в чужом, непонятном и неправильном мире, где единственной ее опорой стал Кысей. Это он научил ее находить гармонию в странных вещах и мужество самой бороться с хаосом… Но сейчас Юля ничего не понимала. Это ведь не Кысей ее сюда заманил. Кто же послал записку от его имени? Что этим людям от нее нужно? И почему она никак не может выкинуть из головы лицо Серого Ангела с такими отчаянными синими глазами и неправильным вздернутым носом? Девушка зажмурилась и встряхнула головой. Живот сводило от голода. На балу она почти ни к чему не притронулась, кроме шоколада. Должно быть, все от голода. Надо навести порядок. Можно разобрать вещи и…

В дверь каюты постучали. Юля застыла от неожиданности. Кто это? Серый Ангел не стал бы стучать…

– Кто там? – дрожащим голосом спросила девушка.

– Капитан решил о тебе позаботиться. Ты же проголодалась?

Дверь толкнули, и сундук немного сдвинулся. В образовавшемся проеме девушка увидела поднос с бутылкой рома и нехитрым угощением: козий сыр и краюха черного хлеба. Юля невольно сглотнула голодную слюну.

– Открой, я принес тебе ужин.

Княжна отодвинула сундук в сторону, впуская незнакомца. Им оказался высокий здоровяк с короткой белобрысой шевелюрой. Он бесцеремонно протиснулся в каюту и поставил поднос прямо на кровать, бегло оглядевшись по сторонам.

– Невеста этого сопляка, значит?

Юля не могла отвести взгляда от еды, возмутительно сервированной, но такой желанной. Надо будет найти нож, аккуратно все порезать ломтиками, выложить на тарелку… Ладно, тарелки нет, значит, придется искать салфетку и раскладывать угощение прямо на ней…

– Чего молчишь? Небось есть-то хочешь… А ты хорошенькая… – и наглец ущипнул ее за щеку.

Княжна возмущенно влепила здоровяку пощечину и указала на дверь.

– Немедленно уходите!

– Да ты козочка с норовом! Мне такие нравятся, – с этими словами мерзавец вдруг сгреб девушку в охапку и перекинул через плечо.

– Пустите! – взвизгнула Юля и застучала кулаками по его спине, но он даже не поморщился.

– Ты, козочка, со мной давай, не обижу… – негодяй шлепнул девушку по заднице и встряхнул на плече. – Зачем тебе этот мальчишка? Тебе настоящий мужик нужен…

В следующий момент княжна оказалась на кровати, задыхаясь под тяжестью навалившегося на нее здоровяка. Животный ужас сковал разум и тело, из горла вырвался полузадушенный писк.

– Помогите…

Но тут насильник дернулся, а знакомый голос холодно произнес:

– Одно лишнее движение – и ты труп, – Серый Ангел схватил мерзавца за волосы, держа кинжал у его горла. – Пшёл вон!

Дылда, ворвавшийся в каюту следом, принял здоровяка из рук господина и вытолкал взашей из комнаты.

– Это ты труп, сопляк… – пообещал белобрысый на прощание.

Юля забилась в угол, сидя на кровати, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Ее трясло. До сих пор чудилась колючая щетина насильника, царапающая щеку, его похотливые лапы, рвущие ворот рубашки, собственная беспомощность от невозможности дышать. Девушке казалось, что она искупалась в вонючем болоте и чуть не утонула… Было так жутко и стыдно, обидно и страшно, плохо и мерзко… И очень-очень грязно…

– Говорил же, что из-за девки неприятностей не оберешься!.. – ворчал Дылда, возясь со сломанным замком на двери. – Ты! Пошла вон с койки! Там господин будет спать!

Юля обреченно всхлипнула, но не шевельнулась. Пусть убивают!

– Не надо, Дылда. Пусть спит на кровати.

– И то правильно. Раз уж невестой назвали, пусть погреет вас ночью… – головорез защелкнул замок, проверяя его работу. – Если артачиться будет, то…

– Я себе на сундуке постелю, – перебил его Серый Ангел. – Придется по очереди дежурить. Сдается мне, что этот Лиса не последний гость… К утру разбудишь, я тебя сменю.

– Ну вот еще, чего с ней церемониться. Здоровая девка, пахать на ней можно! И не только пахать… – мерзко ухмыльнулся громила.

– Дылда! – прикрикнул на него юноша. – Не спорь. Иди.

Антон отвернулся к стене, пытаясь зарыться с головой в тонкое одеяло, лишь бы не слышать сдавленных рыданий пленницы. И чего рыдать, спрашивается? Лиса же не успел ничего такого… Девушка начала икать. Ох ты ж, демон кошачий, так и до истерики недолго. Юноша поморщился от боли в руке, вставая, подобрал бутылку и подошел к княжне. Она испуганно зажала себе рот рукой и съежилась. Антон сел рядом с ней на кровать и протянул краюху хлеба, разломанную пополам.

– Ешь.

Юля отрицательно замотала головой и отодвинулась от него. Юноша вытащил кинжал, отрезал кусок сыра и подвинул к девушке поднос.

– Ешь! Только не скули.

Княжна дрожащей рукой взяла сыр и хлеб и принялась жевать, давясь слезами и икотой. Антон откупорил бутылку рома и с удовольствием сделал пару глотков. Алкоголь немного притуплял боль.

– И запей! – он протянул пленнице початую бутылку, но она в ужасе отшатнулась. – Пей! Я не хочу всю ночь слышать твое икание!

– А кру-и-жки нет? – выдавила Юля.

– Чего? Так пей! Тоже мне, цаца… – фыркнул Антон и сунул бутылку ей в руки.

Он прикрыл глаза и прислонился к стене, чувствуя, как его мерно укачивает морская волна… Если бы только не эта икающая девчонка под боком…

– Как ик-вас зовут?

– Ант… – он чуть было не сболтнул ей настоящее имя. – Анжи.

– Вы… Серый… Ангел? – она говорила, задерживая дыхание и делая паузы, чтобы не икать.

– Да, – он неохотно открыл глаза и встал с кровати. Надо хоть немного поспать. – И хватит мне выкать.

– Зачем… меня… похи… тили? Что… вам… тебе… надо?

– Выкуп. Как только заплатят, так и вернешься. В целости и сохранности. Если хвостом не будешь крутить перед кем попало…

– Я не крутила! – от возмущения у нее даже прошла икота. – Он сам пришел! Как вы могли! Такое подумать!

– Замолкни и спи, – Антон плотнее закутался в одеяло, чувствуя неприятный озноб во всем теле.

Но поспать ему толком не удалось. На рассвете его разбудила княжна, лепеча что-то маловразумительное, при этом бледнея и краснея попеременно. Спросонья юноша не сразу сообразил, что она хочет, а когда до него дошло, то повернулся на другой бок и посоветовал справить нужду прямо за борт. И тут же взвыл от боли, когда Юля стукнула его по раненной руке и гневно вопросила, каким образом у нее это получится. Совет воспользоваться миской как ночным горшком княжна тоже отвергла. Пришлось вставать и вести ее на гальюн.

На море установился штиль, а с хмурого неба сыпался мелкий снежок. Излучая зыбкий свет, на горизонте проглядывало желтое чахлое солнце. Ощущения странным образом притупились, словно плавая в утреннем тумане, и даже холодный воздух не бодрил. Увидев продуваемый всеми ветрами и едва огороженный от посторонних взоров гальюн, княжна возмутилась еще больше, на что невыспавшийся Антон пригрозил, что у нее пять минут, дольше ее он сторожить не будет. Это подействовало. Девушка припустила наверх, потребовав от него, чтобы он отвернулся и не смел смотреть.

Антон облокотился о перила и хмуро разглядывал свинцовые воды моря и смазанные туманом очертания трофейного барка на буксире. Путешествие непредвиденным образом затягивалось. Корабль теперь шел другим курсом, чтобы держаться подальше от берега. Барк был слишком лакомой добычей, а в придачу к нему еще и карта сокровищ, которую капитан собирался продать в Ичмелеке и поделить прибыль… Не дай бог прознают, что на борту сиятельная княжна, тогда пиши пропало… Да что же она так долго? Он развернулся, собираясь сам за ней подняться, но Юля уже стояла рядом, зачарованно вглядываясь в барк. Ее лицо сияло румянцем, а глаза – восторгом.

– Какой красивый…

– Пошли.

– Пожалуйста, можно хоть немного прогуляться по палубе? Сегодня же Изморозье, ну пожалуйста…

Но Антон ее не дослушал и потащил за собой, терзаемый дурными предчувствиями. Только по палубе ей еще не хватало разгуливать и дразнить мужские взгляды. Поднявшись на корму, юноша застыл, недоуменно вглядываясь в туман. Что-то было не так… Паруса безжизненно обвисли, тихий плеск волн за бортом и… никого на вахте!

– Жди тут! – отрывисто приказал он девушке и поспешил наверх, на ходу вытаскивая кинжал. Всплыли в памяти слова капитана о том, что на борту предатель, намеренно повредивший парус. Самые худшие опасения оправдались. Песок в вахтенных часах давно высыпался, но склянку некому было перевернуть. Заступивший на ночную вахту Ньяль Лиса лежал лицом вниз, с проломленным черепом. Кровь у его головы растеклась грязным пятном и успела застыть на морозе. А стрелка компаса словно сошла с ума, посылая незадачливых путешественников сразу на все четыре стороны…

Глава 5, в которой оказывается, что морской суд – самый справедливый суд в мире

Страшная картина до сих пор стояла перед глазами у девушки. Неужели этого здоровяка убили из-за нее? Но кто? Тот жуткий головорез, Дылда? Или же… Серый Ангел? Нет, нет и нет! Только не он! Он всю ночь был в каюте. Княжна была слишком напугана и спала очень чутко. Она бы услышала, если бы он куда-то выходил. Значит, Дылда. Господи, что же теперь будет? Княжна послушно вошла следом за Анжи в кают-компанию, где уже собралась вся команда. Несмотря на ужас собственного положения, Юля жадно разглядывала присутствующих, правда, старалась делать это украдкой, не привлекая к себе ненужного внимания. Капитана она сразу вычислила. Этот высокий, полностью седой и словно просоленный всеми морями, мужчина с перебинтованной рукой и обожженным лицом был страшен и внушителен, как и положено капитану контрабандистов или пиратов…

– Все собрались? – угрожающе спросил капитан и обвел команду пытливым взглядом. – Лоцман Лиса убит. Кем-то из присутствующих. А пролившаяся на борту кровь карается смертью.

Юля невольно вцепилась в руку спутника. Тотчас поднялся шум и гвалт. И многие выкрикивали имя Дылды, называя его виновным в убийстве. Сам головорез стоял немного отдельно от остальных, с отрешенным видом, словно происходящее его ничуть не тревожило.

– Тихо! – гаркнул капитан. – Будет суд.

Роль судьи исполнял сам капитан. Приступили к опросу свидетелей. Казавшийся мальчиком из-за маленького роста матрос Педро, дежуривший на марсе всю ночь, показал, что видел, как Клод сдал вахту Лисе и покинул палубу. Сам Клод подтвердил слова марсового скупым кивком, а на вопрос капитана, как вел себя лоцман, ответил емко:

– Очень ругался. На этих… – и пренебрежительный кивок в сторону пассажиров.

Капитан устремил на них взор, и девушка едва сдержала малодушное желание спрятаться за спину Серого Ангела.

– Анджей, представь нам свою невесту… – в голосе капитана звучала едва заметная издевка.

– Юля, – холодно ответил юноша, беря княжну за запястье и с нажимом добавляя, – просто Юлия.

Капитан приблизился к ним, разглядывая девушку со странным выражением. Княжна внезапно почувствовала слабость в коленях и предательскую сухость во рту.

– Из знатных, говоришь? – капитан взял девушку за подбородок и повернул ее голову к себе. – А вкус у тебя недурен. Так что от вас хотел Лиса?

Вопрос был задан как бы мимоходом, но Юля почувствовала, как напрягся Серый Ангел.

– Мою невесту решил ужином угостить. Руки распустил. Приставал.

– И ты?

– Выставил его за дверь.

– С раненной рукой? Моего лучшего бойца?

– Так я господину подсобил… – небрежно вмешался Дылда.

– Подсобил? Как именно? Пошел следом и убил, чтобы больше не лез?

Команда загалдела, но головорез был странно спокоен.

– Обижаешь, Кинтаро, – протянул он. – Да разве ж Лиса бы ко мне спиной повернулся?..

– И то верно, – пробормотал капитан. – Я бы и сам к тебе спиной не повернулся. Так может твой господин? Его Лиса бы точно не испугался.

– Я всю ночь был в каюте. Никуда не выходил, – спокойно ответил Анжи. – И у меня есть тому свидетель.

Он привлек девушку к себе и фамильярно обнял ее за талию. От возмущения Юля чуть было не влепила ему пощечину, но вовремя сдержалась под внимательным взором капитана.

– Слову девки верить глупо. Кроме того, она могла и не слышать, как ты отлучался…

– Он никуда не выходил! – не утерпела девушка. – Я бы ус…

Анжи крепче прижал ее к себе и поспешил сказать:

– Как она могла не услышать, если я всю ночь ее… утешал…

Среди матросов прокатился скабрезный смешок, но быстро стих, повинуясь жесту капитана.

– Не очень-то она похожа на уставшую… после ночи… утешений.

Юля была готова со стыда провалиться, закусив губу, чтобы сдержать слезы. Господи, что же они о ней подумали!

– Она у меня… выносливая, – парировал юноша. – Капитан, я никуда не выходил и никого не убивал. И уж тем более ни мне, ни Дылде не было резона выводить из строя компас.

Воцарилась тишина. Капитан еще больше помрачнел.

– Твоя правда. Кто-то очень не хочет, чтобы мы добрались до Ичмелека. Но этот кто-то вполне может и не быть убийцей…

– Так-то оно так, – тихо заметил седобородый мужчина с изрезанным морщинами лицом. – Но испортить компас под носом у Лисы было невозможно… Он бы за такое глаза на задницу натянул, сам знаешь, капитан.

– Тоже верно, Кость… Как верно и то, что Лиса мог забыть про осторожность при виде смазливого личика и подпустить к себе убийцу. Может, наша милая пассажирка вовсе не хочет в Ичмелек?

Взгляды всех устремились к Юле, похолодевшей от ужаса. Но самое ужасное, что сомнение промелькнуло и на лице Серого Ангела.

– Я не… Я никого не убивала! И компас не ломала! – девушка держалась из последних сил, чтобы не расплакаться. – Как вы посмели такое подумать!..

Анжи привлек княжну ближе, великодушно пряча ее лицо у себя на груди, и устало ответил за нее:

– Это глупо, капитан. Во-первых, я клянусь вам, что она никуда не выходила. А во-вторых, ну подумайте сами, разве хватило бы у нее сил нанести такой сокрушительный удар?

– Что-то с вами двоими нечисто, – покачал головой капитан. – Кстати, а зачем вам в Ичмелек? Я могу поженить вас прямо здесь. Это ведь так романтично, в светлый праздник Изморозья соединить свои судьбы… – в его голосе была ядовитая насмешка.

Девушка вздрогнула и перестала дышать, зарывшись носом в пропитавшуюся ромом рубашку Серого Ангела. Он погладил княжну по голове и насмешливо ответил:

– Да толку… Мы с ней и без вашего благословения любим друг друга, а для ее родителей оно силы все равно иметь не будет…

Юля не сдержалась и позорно разревелась на плече юноши, но это странным образом благоприятно подействовало на капитана и остальных. Стали собирать голоса. Решающим стал голос корабельного плотника, заступившегося за молодых людей. Следом за ним, один за другим, помявшись, моряки говорили: “Невиновны”. Поэтому вопрос, кто же убийца, остался открытым. Но больше тревожило другое. Как плыть дальше без компаса и лоцмана?

Капитан Кинтаро оставил в кают-компании четверых: троих пассажиров, к которым хотел присмотреться, и шкипера Костакиса. Остальные разошлись по своим местам. Вахту теперь несли по двое, опасаясь саботажа. Гектор Кинтаро задумчиво разглядывал молодую парочку, нутром чуя в них едва уловимую фальшь. А вот в Дылде капитан, напротив, как раз не сомневался. Наемник убивал совсем иначе и точно не стал бы убивать просто так.

Девушка была слишком хорошенькой и чистенькой для отчаянной влюбленной, пустившейся в бега с безродным проходимцем. И разница в происхождении чувствовалась очень остро. Пассажирка была сильно напугана и держалась за спутника. Гектору девчонка вдруг невольно напомнила собственную дочь, когда-то вот так по глупости сбежавшую с матросом “Акулы” и ставшую игрушкой пьяных пиратов… Былые раны заныли с новой силой.

– А теперь поговорим начистоту, – капитан едва заметно кивнул шкиперу, и тот послушно сел рядом и сделал доброе лицо. – Зачем вам в Ичмелек?

Юля не отрывала взгляда от стола, боязливо отодвинувшись от развалившейся у ее ног Ирису.

– Слышь, капитан, – влез головорез, – скока раз тебе повторять, что…

– Дылда! Ты можешь идти. Иди, иди. Я не съем твоих… подопечных, – Гектор понял, что наконец подобрал правильное слово для этой странной компании прожженного наемного убийцы и двух молодых людей.

– Я скажу вам тоже самое, – заявил юнец.

– А я хочу услышать это от нее.

Девушка затравленно взглянула на капитана, а потом на юношу, словно ища у него подсказки.

– Дочка, – шкипер был само участие, – ты не бойся. Если ты здесь не по своей воле, ты скажи. Ты не думай, мы тебя не обидим, чай, не звери какие…

Мгновенное колебание в глазах пассажирки, тревожная неуверенность на лице ее жениха и упрямо застывший у выхода Дылда.

– Ладно, капитан, – нарушил тишину юноша, – давайте на чистоту. Нам надо в Ичмелек. Зачем – вас не касается.

– Следи за словами, сопляк!..

– Еще раз повторяю! – нагло перебил его юнец. – Вы доставите нас в Ичмелек любой ценой. Иначе будете иметь дело с Цветочком. И не мне вам рассказывать, что это много хуже, чем пираты, сломанный компас и саботаж на борту, вместе взятые. И в стократ хуже, чем кара Святого Престола за использование аркебуза…

Кинтаро недобро прищурился, но наглец спокойно выдержал его взгляд, даже не моргнув.

– Ты или отчаянный глупец, или сумасшедший, раз вздумал прикрываться этим именем…

Дылда негромко кашлянул, а юноша продолжал спокойно молчать.

– Демон раздери! Банды Безумных бардов давно нет, как и Цветочка! Что ты мелешь!..

– За вами должок, капитан. Или вы уже забыли о табачной кампании?

Кинтаро похолодел. Он все помнил так хорошо, как будто бы это произошло вчера. Тогда лживый проходимец Труэне обманул его и еще десяток мелких контрабандистов, не заплатив за табак, вместо этого конфисковав товар и корабли. Кинтаро скрывался от властей и в отчаянии обратился к банде Безумных бардов, отдав последнее, что у него было, и еще сверх – свою жизнь. Ему все равно было нечего терять. А потом ему еще очень долго снились серые безумные глаза наемницы и зарево пожара, отражавшееся в них. Склад Труэне горел очень долго и выгорел дотла. Его не могли погасить всеми силами пожарных команд города. А в отсветах пламени и вспыхнувшего среди портовых рабочих бунта его “Маковей” спокойно поднял паруса и снялся с якоря, уходя в свободное море. Как и остальные конфискованные суда…

– Ты… – голос внезапно сел, и капитан откашлялся, – ты мог услышать об этом… от кого-то из…

– А вы знали, капитан, что у табака очень красивые цветочки? – мальчишка не только дословно процитировал слова наемницы, сказанные ему на прощание, но и ухитрился скопировать ее циничную интонацию.

– Теперь знаю… – обреченно прошептал Кинтаро, сжимая кулаки.

Ирису, почуяв неладное в настроении хозяина, подошла к нему и потерлась о ноги. Но мужчина застыл могильным изваянием, не обращая внимания на любимицу. Шкипер обеспокоенно заерзал и осмелился возразить:

– Компас сломан. Надо возвращаться, иначе рискуем оказаться в открытом море без лоцмана и…

– Исключено, – отрезал юноша. – Нам надо в Ичмелек!

Если раньше Кинтаро собирался выведать правду и вернуть глупую девчонку родителям, разумеется, за хорошее вознаграждение, то сейчас ему сделалась безразличной судьба дурочки. Пусть пеняет на себя, раз уж угораздило связаться бандитом. Его заботило лишь одно – быстрее добраться до порта назначения и сбыть эту опасную компанию с рук. Вместе с клятой картой!

– Придется держаться берега, – решил капитан.

– Но барк… – запротестовал Костакис.

– Затопить. Снять такелаж и затопить. Я не хочу рисковать!

Молчавшая до сих пор девушка вдруг ахнула и заявила:

– Нет! Как можно!..

Гектор Кинтаро воззрился на нее с грозным недоумением, но она и не подумала замолчать.

– Корабль… он же как живой… Нельзя с ним так…

– Милая моя, – холодно отрезал капитан, – тебя это не касается.

– Именно, – поддержал его юнец, встав и потянув за собой Юлю. – Нас не касается, как вы доставите нас в Ичмелек. Пошли, дорогая!..

– Нет! Да пусти же! – запротестовала упрямица, вырываясь из объятий спутника. – Послушайте, но можно же… Можно снять компас с барка и поставить сюда! Это ведь просто!

Капитан откинулся на стуле и хмыкнул, переглянувшись с Костакисом.

– Надо же, Анджей, какая у тебя смышленая невеста… Вот только кое-кто на барке проломил нактоуз твердым пиратским лбом, и кажется, даже не одним!.. Оставив от компаса одни ошметки!

Дылда скорчил виноватую мину и развел руками.

– Дык, а я чего? Они сами лезли…

Девчонка тяжело сглотнула, но сдаваться не собиралась.

– Прошу вас! Можно же и без компаса… По звездам держать курс и…

– Юля! Хватит! Пошли уже! – юноша крепко перехватил невесту за локоть и потащил к двери. – Капитан сам разберется!

Кинтаро задумчиво погладил Ирису, чей холодный нос приятно холодил ладонь. Рыжая хищница была ленивой и неспокойной, норовя свернуться в клубок поближе к хозяину. Верное свидетельство того, что надвигаются зимние шторма. Или другая напасть.

– Капитан, ну пожалуйста! – девчонка упрямо вцепилась в косяк двери и не давала себя увести. – У меня есть с собой звездный атлас! Я знаю его наизусть, как и карту побережья! Я могу вам помочь, только не топите барк!

– Неужели ты так сильно хочешь попасть в Ичмелек? – удивился шкипер. – Мне казалось иначе…

И девушка моментально сникла, чем воспользовался Анджей, отцепив ее пальцы от косяка и вытолкав в коридор. Дверь за ними захлопнулась.

– Странная парочка, – Костакис встал и похромал к столу за бутылкой. – Капитан, а он о той наемнице толковал, которая год назад в столице шороха навела?..

– Да, – тяжело обронил Гектор Кинтаро, отбирая у шкипера бутылку и делая большой глоток, – о ней. Ты пока присмотрись к девчонке, разузнай, кто она. Есть у меня одна мысль, как выбраться из этого дерьма…

Глава 6, в которой оказывается, что лучшие друзья девушек – это звезды

На барке вовсю кипела работа, благо, тихая погода способствовала, хотя с севера уже надвигалась темная туча. Обдирали такелаж и снимали все мало-мальски ценное, что могло пригодиться в хозяйстве. Дылде приходилось работать за двоих, за себя и за господина. Антон не доверял капитану и на всякий случай остался на шхуне. В открытом море может произойти что угодно, и тут не поможет даже грозная репутация Хриз. Юноша не питал ложных иллюзий по поводу того, что предпримет капитан, если узнает, кто его пассажирка.

А эта ненормальная еще и выбралась на палубу! Антон раздраженно уставился на упрямицу, которую сопровождал шкипер, непринужденно о чем-то с ней болтая. Даже в бесформенном тряпье княжна обращала на себя внимание хорошеньким личиком и пышной копной волос, собранной в хвост. Только этого не хватало! Как она вообще вышла, если он закрыл ее в каюте?

– Прошу прощения! – он заступил им дорогу. – Юля, что ты здесь делаешь? Кажется, я просил тебя не выходить из каюты!

– А я что тебе, пленница? – холодно поинтересовалась осмелевшая девушка, пользуясь присутствием Костакиса. – Или все-таки невеста?

Антон мысленно выругался, а старик мягко улыбнулся и примирительно заметил:

– Да ты не ревнуй, сынок. Хотя за такой красавицей глаз да глаз нужен, но держать ее взаперти в каюте – это ты уж погорячился…

– Мы сами разберемся, – оборвал его юноша, беря девушку за локоть.

Княжна возмущенно попыталась скинуть его руку, но не преуспела.

– Отпусти! Я хочу посмотреть на барк!.. И подышать воздухом! Пусти!

– Немедленно в каюту! – Антон потащил ее прочь под жадными взглядами матросов, но Юля упиралась не на шутку. Ее растрепавшиеся волосы в лучах умирающего солнца приняли теплый медовый оттенок.

– Подожди! Посмотри, только посмотри!

– На что я должен смотреть? – разозлился он, останавливаясь. – На то, как ты дразнишь матросов, разгуливая по палубе? Или на то, как выбалтываешь лишнее шкиперу? Ты совсем дура?

– Да нет же! Посмотри, что они делают с барком. Обдирают такелаж… – Юля намертво вцепилась в перила, вглядываясь в барк. – А потом затопят… Я хочу убедить шкипера этого не делать. Пожалуйста, ну неужели тебе не жаль эту красоту?..

– Ты себя лучше пожалей! – не выдержал Антон.

– Мой отец заплатит выкуп, сколько скажешь… – девчонка повернулась к нему, решительно задрав подбородок и сверкнув гневной прозеленью глаз. – Барк этот купит, шхуну и тебя в придачу! А ты! Не смей больше затыкать мне рот и держать в каюте! Или я пожалуюсь капитану! Скажу, что жених… слишком ревнив. И потребую отдельную каюту. А шкипер вообще обещал, что…

– Ах, жених!.. – неожиданно для себя Антон шагнул к княжне, нависнув над ней. – Тогда и ты изволь вести себя, как невеста!

Он поймал ее за шею и притянул к себе, целуя в губы. От неожиданности девушка охнула под усиливающимся, требовательным натиском его рта, а потом плотно сжала губы и оттолкнула наглеца, дав ему пощечину. Щека мгновенно запылала. Юля отпрянула, залившись густым румянцем, попыталась освободиться, но юноша не выпустил ее запястья.

– Немедленно иди к себе, – хрипло выговорил он, едва справляясь с обезумевшим сердцебиением. – Иначе мне придется…

– Эй, может, подсобишь, а не девку тискать будешь? – крикнул ему матрос с бушприта, воюя с оснасткой под крепчающим ветром. Моряки суетились, чтобы успеть закончить все до надвигающейся бури.

– На корабле убийца, а ты!.. Дура непуганая!.. Иди в каюту и запрись! – Антон отпустил девушку, и ее словно ветром с палубы сдуло.

Боцман Сьёк сорвал голос, пытаясь перекричать натужный стон медленно затопляемого барка. Паруса дрожали и пели под злобным натиском стихии, и юноша бросился помогать, чувствуя невыразимое облегчение. За тяжелой работой некогда думать о всяких глупостях.

Юлю влетела в каюту и захлопнула за собой дверь. Губы горели огнем. Как он посмел?!? Это ведь ее первый поцелуй… и в светлый праздник Изморозья! Хоть плачь! Почему все так неправильно? Она мечтала совсем о другом. В девичьих грезах ее целовал настоящий жених, благородный вояг Густав. Пусть он был несколько староват, но зато они вместе уплывали в закат на ее свадебном подарке… на красавице-бригантине… или даже каравелле… Да хоть на военном фрегате! Девушка топнула ногой и бросилась на кровать, зарывшись лицом в подушку. Ее душили горькая обида и странное волнение в груди. Нечто непонятное и тревожное вторглось в привычную жизнь, перевернуло все с ног на голову, а теперь еще и заняло все ее мысли… Княжна села на кровати и провела пальцем по губам, чувствуя, как внутри все сжимается от доселе неведомого ощущения чужой близости…

В дверь постучали, а следом в каюту просунул голову шкипер.

– Дочка, ты как? Море штормить начинает. Если что, ты не стесняйся…

Старый моряк девушке нравился и вызывал доверие добродушной улыбкой и своим простым обращением. Он успел поведать ей про трех дочерей и пятерых внуков, домик на берегу, крошечную рыбную лавку одного из зятьев, пожаловаться на безбожные цены, погоду, ломоту в костях и много другое. Княжне казалось, что она знает старика всю жизнь.

– Спасибо, – выдавила Юля, пытаясь не расплакаться. – Все… хорошо…

Шкипер присел рядом с ней на кровать и покачал головой.

– Милые бранятся – только тешатся… Или Анджей тебе… совсем не мил?

Княжна закусила губу, раздумывая, довериться или нет. Несмотря на юную наивность, глупой девушка не была и понимала, какой шум поднимется из-за ее похищения.

– Я из-за барка… расстроилась…

– Тю! Нашла из-за чего. Ну не плачь, не плачь… – Костакис погладил ее по голове и хитро подмигнул. – Мы там карту нашли, пиратскую.

– Карту сокровищ? – слезы были моментально забыты.

– Ага… – протянул шкипер. – Капитан уверен, что это карта того самого Поварёнка, продать собирается, а могли бы и сами попробовать отыскать клад…

– А можно… можно взглянуть?

– Ишь ты, шустрая какая… Там все мудрено зашифровано… Хотя ты, кажется, говорила, что у тебя карта побережья и атлас звездный имеются? Откуда, кстати?

– Есть! Сейчас покажу! – княжна вскочила с кровати и бросилась к сундуку.

Слава богу, ее вещи запихнули туда вместе с ней. Юля торопливо вытащила из суконной сумки тубус со своими сокровищами, развернула карту и расстелила ее на кровати.

– Надо же, какая детальная, тут и течения указаны… Дорогая, небось?

– Да, это подарок… – княжна погрустнела, вспомнив Кысея, который подарил ей карту, доставшуюся ему от погибшего отца. – Самый дорогой подарок в моей жизни…

– Что ж тебе, дочка, подарки такие странные дарят? – искренне удивился шкипер. – Ты ж платьями да брязкальцами должна украшаться, а не морскими картами.

– Я мечтала стать… капитаном, – застенчиво призналась Юля, потупив глаза и поглаживая карту. На сердце вдруг стало легко и спокойно, как будто с плеч упал тяжелый груз притворства, ведь сиятельная княжна не имеет права о таком мечтать, но сейчас она не княжна, а… – Я мечтала о собственном корабле и дальних странах… У меня бы получилось, как думаете?..

Шкипер почему-то молчал, и Юля искоса взглянула на старика. Он уставился на карту так, словно тоже видел себя в неведомых далях и чудесных приключениях, но потом вздохнул, очнувшись от секундной слабости, и полез за пазуху.

– Ну взгляни, чай, думаю, вреда не будет… А чем демон морской не шутит?.. Вдруг и разгадаешь…

Юля жадно разглядывала обгоревший по краям пергамент, на котором была нанесена странная координатная сетка. Ее линии искривлялись и причудливо переплетались с другими. Никаких земель на карте не было, кроме бесформенного острова в центре. Он был прорисован необычайно четко, занимая половину карты, но сходства с известными островами княжна, сколько не силилась, найти не могла. На оборванном крае карты виднелись полуистершиеся слова о пьяном юнге на нордаримском, но смысла в них было мало.

– А родители твои, небось, волнуются? – как бы невзначай обронил шкипер. – Ищут, с ног сбились… Кто они, кстати?

Но Юля его не слышала, лихорадочно разворачивая рядом с картой звездный атлас. Кривые линии, прорисованные на карте выцветшим красным цветом, были похожи… похожи… ну конечно! Так и есть!

– Смотрите! Это же созвездие Шута! Вот, видите? Контуры на карте! – княжна обвела пальцем линию, символизировавшую дудочку. – А тут его колпак!

– Колпак? – насторожился шкипер, вглядываясь в карту. – Шутовской? Или… поварской?

– Почему поварской? – не поняла девушка. – Это созвездие Шута, точно!

– Потому что Поварёнок. Проклятый Поварёнок… Это его сокровища, – и тут шкипер вдруг выхватил карту, быстро свернул ее и спрятал за пазуху.

– Подождите! – оторопела княжна. – Я уверена, что смогу разгадать…

– Прежде мне с капитаном надо посоветоваться, дочка, – Костакис направился к двери.

– Стойте! А кто такой Поварёнок? – Юля сделала еще одну попытку узнать хоть что-нибудь.

– Проклятый колдун из старой морской легенды, – на ходу обронил шкипер, нос к носу сталкиваясь в дверях с Дылдой и Серым Ангелом.

– Что вы здесь делаете? – Антон перегородил дорогу незваному гостю, метнув быстрый взгляд на княжну. Она сидела на кровати, аккуратно сворачивая разложенную карту, но, кажется, была в порядке.

– Зашел проверить. Не оставлял бы ты невесту надолго! – ответил шкипер и оттолкнул юношу в сторону, намеренно задев ему больную руку и исчезнув за дверью.

У Антона потемнело в глазах от боли, он стиснул зубы и без сил опустился на сундук.

– Что он хотел? – выдавил он.

Юля демонстративно отвернулась, достала бумагу и карандаш и уткнулась в рисование.

– Господин, я чё думаю, надо бы ей язык отрезать, чтоб не болтала, – Дылда подошел к девушке и схватил ее за шкирку, вытащив кинжал.

– Пусти! – возмутилась княжна. – Или закричу!..

– А ты, зараза, отвечай, когда тебя господин спрашивает! Пока язык есть! – головорез встряхнул ее, словно котенка. – И марш ему перевязку делать!

– Оставь ее, Дылда, – попытался возразить Антон, снимая задубевшую на морозе куртку. Руку жгло огнем так, что было трудно дышать. Рукав пропитался кровью, пока юноша помогал выставлять парус под крепчающим ветром. И кажется, открылась рана.

– Пусть лекарь перевяжет! – бесстрашно заявила Юля. – Отпусти! Или не слышал, что он тебе приказал?

– Ах ты, дрянь мелкая! – замахнулся на нее Дылда. – Лекаря за борт давно выкинули. За ним хочешь?

– Хватит! – простонал Антон. – Лучше помоги мне!

Юля упрямо продолжала водить карандашом, стараясь не глядеть в сторону этих двоих. Она по памяти зарисовывала карту сокровищ, тщательно воспроизводя разноцветные контуры. К сожалению, у нее был только грифельный карандаш, поэтому приходилось вместо цветов прорисовывать линии разной толщины. Странная гармония созвездий ее всегда успокаивала, а сейчас звезды и вовсе стали ее единственной надеждой на спасение. Среди прочих Северная звезда была самой яркой и почему-то казалась княжне особенно близкой и родной, наверное, после того, как Юля узнала, что выйдет замуж за благородного вояга… Вот только язык она еще не успела хорошо изучить, а некоторые слова на карте были ей и вовсе незнакомы… Что-то про пьяного юнгу и парус, если она правильно перевела с нордаримского… Поднимем парус? Ржавое брюхо? Какая-то нелепица… Наверное, она что-то не так запомнила или поняла.

– Демон кошачий! – выругался Дылда. – Крови-то сколько! Сейчас!.. Я что-нибудь найду…

Девушка стиснула в руках грифель, перестав дышать. Сердце мучительно сжалось. Ей было очень страшно и стыдно, просто невозможно взглянуть на Анжи после того, как он ее… поцеловал… Но терпеть это безобразие уже тоже не осталось никаких сил! Она спрятала рисунок в тубус и решительно встала с кровати.

– Пусти меня! – Юля оттолкнула головореза в сторону и охнула от увиденного. – Как можно было довести себя до такого?!?

Глава 7, в которой княжна узнает, сколько стоит ее свобода

Антону казалось, что он прикрыл глаза всего на минуту, плавая в каком-то странном отупляющем забытье от боли. Но Дылда тревожно ворчал над ухом, а настырная девчонка что-то требовала и шлепала его по щекам, как будто мало было ей одной пощечины. Что же они все никак не угомонятся и не оставят его в покое?.. Юноша попытался оттолкнуть от себя княжну.

– Уйди…

– Открой глаза! Прошу тебя, открой! – почему-то обрадовалась девушка, разоряясь прямо у него над ухом.

Антон поморщился и неохотно разлепил глаза. Лицо княжны было так близко, что ему тут же захотелось зажмуриться обратно, только бы не видеть этих нежных податливых губ. Она с тревогой вглядывалась в него и продолжала хлопать его по щекам.

– Слава богу, пришел в себя! Не закрывай глаза! Не спи!

– Да что ты… привязалась… Дылда… убери ее…

Но головорез его проигнорировал и вопросительно взглянул на Юлю.

– Так что, нести?

– Конечно, неси!

– Что? Что нести? – заподозрил неладное Антон, обнаруживая себя раздетым до пояса, но было уже поздно.

– Зашивать она вас будет, господин, – сообщил ему Дылда и скрылся за дверью.

– Какое зашивать?!? Не надо!

Его попытка привстать провалилась, потому что княжна толкнула его в грудь и важно приказала:

– Надо. Лежи.

Юля аккуратно обрезала торчащие из раны кончики нити и полюбовалась на свою работу. Получилось почти правильно, разве что нить для зашивания Дылде пришлось вытягивать из парусины. Но так все равно лучше, чем оставлять рану открытой. Во время операции Анжи мужественно терпел боль, только сквозь зубы пообещал что-то маловразумительное загадочному Цветочку. Хотя княжна и старалась смотреть только в рану, но взгляд невольно соскальзывал на обнаженное плечо с уродливым пятном ожога и на страшный шрам на груди. От этих жутких отметин сердце болезненно сжималось, а воображение рисовало горящий корабль, залитую кровью палубу и израненного Ангела против десятка свирепых пиратов…

– Хватит на меня пялиться! – оттолкнул ее юноша. – Дылда, помоги одеться!

Княжна вспыхнула от стыда и гнева. Как он посмел подумать, что она!..

– Дылда! – Юля возмущенно подбоченилась. – Твой господин потерял много крови! Даже заговариваться и воображать начал. Должно быть, от голода! Принеси что-нибудь поесть!

– Дылда! Помоги мне, кому говорю!

– Дылда! Неси еду!

Головорез застыл в растерянности, переводя взгляд с одного на другую, потом почесал в затылке и махнул рукой.

– Вы, господин, не серчайте, но я пойду вам пожрать поищу. А одеться вам вон она поможет. Как раздеть, так у нее лихо получилось… – и мерзавец скабрезно ухмыльнулся.

Море штормило все сильней. Антон мрачно наблюдал, как при такой качке княжна пытается порезать тонкими ломтиками солонину и разложить ее на тарелке, за которой она дважды гоняла Дылду, потому что первая принесенная тарелка, видите ли, была щербатой, и ее сиятельное княжество не устроила.

– Ты больная, что ли? – не выдержал юноша. – Я жрать хочу, а не твои художества разглядывать.

– Потерпишь. И не груби. Все должно быть правильно. Походные условия еще не повод забывать о правилах приличия за праздничным столом…

Юля продолжала надменно рассуждать в таком же духе, и юноша припомнил, как Хриз обмолвилась о некоторых странностях княжны, помешанной на порядке. Антон горестно вздохнул и покачал головой. Почему к его безумной сестричке липнут все неприятности вместе со всеми малохольными? Иногда ему даже казалось, что Хриз сама притягивает колдовство… Хотя нет, это глупость, сестра люто ненавидит колдунов и ни перед чем не остановится, чтобы уничтожить еще одного…

Антон смущенно отвел взгляд от лица княжны, которая от усердия высунула язычок, воюя с ножом и жесткой солониной. Зачем он полез целоваться? Только хуже стало. Это все Дылда с его подначками… Никогда безродному не стать женихом такой гордой красавицы. Сиятельная княжна даже не взглянет на голодранца и бандита, по уши замаранного в грязных делишках своей сестры. Но как же хотелось поверить в несбыточное, в изморозную сказку… и хотя бы на время этого короткого путешествия назвать Юлю своей невестой… И поцеловать…

– Приятного аппетита, – ничего не подозревающая княжна подвинула ему безупречно сервированный поднос и бесстрашно уселась рядом.

– Отстань, – пробурчал Антон с набитым ртом.

– Ты сначала прожуй, а потом отвечай. Так это Дылда?

Юноша чуть не поперхнулся. Сама расспрашивает, а потом еще и упрекает!..

– Ты сдурела? Никого Дылда не убивал. Я же сказал, что убийца разгуливает по кораблю, а ты, как дура, вылезла… Тьфу!..

Антон в сердцах отодвинул пустую тарелку и попытался спихнуть девушку со своего импровизированного ложа на сундуке.

– Иди уже, я спать буду.

– А кто такой Цветочек? – Юля и не подумала уйти, упрямо пересев к нему.

От ее доверчивой близости у юноши перехватило дыхание.

– Лучше тебе никогда этого не знать. Иди спать, или я…

– Это твой сообщник? Это он потребовал выкуп?

Антон запнулся на полуслове, а потом безнадежно покачал головой. Если бы только Хриз могла все забыть и просто жить обычной жизнью… Нельзя было отпускать ее одну в столицу, но теперь уже поздно сокрушаться. И так дел натворила. И от своего она все равно не отступится.

– А ты знаешь легенду о проклятом Поварёнке? – княжна вдруг сменила тему.

– Зачем тебе? – удивился Антон.

– Шкипер упомянул, что… А, неважно. Расскажи, пожалуйста.

– О чем это вы с ним говорили? – насторожился юноша. – Я же предупреждал тебя, что…

– Я ничего ему не сказала. И не скажу, если расскажешь про Поварёнка. Давай, я слушаю.

Юля послушно сложила руки на коленях и уставилась на него бездонными зелеными глазами, которые в полутьме каюты казались кошачьими. Антону до сих пор происходящее казалось нереальным, словно образ девушки мог в любое мгновение рассеяться… А от того хотелось удержать ее подле себя, коснуться руки, провести ладонью по волосам…

– Нет там ничего интересного, – пробурчал юноша, отодвигаясь. – Глупые россказни. Этот Поварёнок плавал на пиратском корабле и был немного того… Вся команда над ним посмеивалась, но готовил он отменно, потому и терпели его. А однажды капитан разозлился на что-то и убил его ручную крысу…

– Фу! – невольно вырвалось у княжны. – Какая мерзость! Ненавижу крыс!

– Поварёнок от горя сошел с ума и превратился в колдуна, ведь тот крысеныш был его единственным другом. Страшное проклятие обрушилось на корабль. Поварёнок отравил команду, они все умерли в ужасных мучениях…

Антон понемногу воодушевлялся, вспоминая красочные подробности из старой легенды и находя живой отклик в лице испуганной слушательницы. Девушка ловила каждое его слово, сцепив руки на коленях.

– Но потом Поварёнку стало очень одиноко, и он оживил команду, а капитана превратил в крысу…

– Господи!

– Большую облезлую крысу с красными глазами и скользким хвостом…

– Прекрати!.. – Юля стукнула его по ноге.

– Ну ты же сама хотела услышать, – Антон полюбовался неподдельным испугом на лице княжны, потом вздохнул. – И с тех пор крысиный капитан и команда обречены вечно плавать на том судне. Им не страшны шторма, а любой корабль, повстречавшийся на их пути, обречен. Команда никого не щадит, кроме крыс…

Юноша поморщился – теперь девушка намертво вцепилась в его колено.

– Разное говорят. Одни утверждают, что Поварёнок съедает людей, а крыс забирает на корабль, где они становятся членами команды. Они гребут и надувают паруса, заставляя корабль мчаться все быстрее и дальше. А другие, наоборот, говорят, что это команду захваченного корабля превращают в крыс… – Антон попытался отцепить руку княжны от своего колена, но не преуспел. – Но все сходятся на том, что награбленные богатства Поварёнок забирает себе. И пророчество гласит, что однажды корабль пойдет ко дну, когда вес сокровищ будет больше, чем его могут вытянуть крысы, паруса и мертвая команда. А чтобы это произошло скорей, от крыс старается избавиться каждый корабль. Ритуальная крыса сидит в клетке, и при встрече с Поварёнком ее надо бросить в воду и молиться, чтобы проклятый колдун отвлекся на ее спасение и забыл о корабле…

Юноша замолчал, позволив себе несколько секунд наслаждаться ощущением теплой девичьей руки под своей ладонью.

– А дальше? – зачарованно прошептала княжна.

– А дальше все умерли, – резко ответил Антон и добавил, – отцепись от моего колена!

– Ой, – очнулась Юля и ослабила хватку, высвобождая руку. – Прости, прости, я не хотела… А это вправду было? Поварёнок существовал?

– Да глупости это! Иди спать.

Антон сделал еще одну попытку улечься, но княжна при всей хрупкости телосложения ухитрилась занять большую часть сундука. И она явно не собиралась сдавать позиции.

– А это ведь северная легенда, да?

– Да. И я в последний раз повторяю – иди спать, или я тебя…

– А в ней было что-то про пьяного юнгу, парус и ржавое брюхо? Ну или что-то подобное, я не уверена, что правильно разобрала слова на… – княжна осеклась, но было уже поздно.

– Слова на чем? – подобрался юноша и перехватил Юлю за запястье, крепко сжав его. – Говори!

– На карте… – испуганно ответила княжна. – Отпусти.

– Где ты ее видела?

– Мне больно! Отпусти! Шкипер показал! – свободной рукой девушка попыталась оттолкнуть его и задела рану. У Антона потемнело в глазах.

– Слушай меня внимательно! – он подтащил девчонку к себе еще ближе и уставился в ее широко открытые глаза. – Чтоб я больше не видел тебя и близко рядом со шкипером! Или другими членами команды! Никаких карт, не ввязывайся в это! Поняла?

– Послушай, я только хочу…

– Мне плевать, что ты там хочешь! Еще одно слово, и я… И я впрямь сделаю тебя своей!.. – Антон едва удержался, чтобы не впиться в дерзком поцелуе в эти дрогнувшие уста.

– Подожди! – воскликнула девушка, выставив вперед ладонь и упершись ему в грудь. – Просто выслушай меня. Шкипер показал мне карту сокровищ Поварёнка…

– Даже не смей!..

– А я ее запомнила! И зарисовала, – княжна торопилась все объяснить и говорила сбивчиво, глотая окончания слов. – Я могу ее разгадать, понимаешь? Надо только понять, что означают остальные линии и эти слова про пьяного юнгу… Это какая-то песня или стихи… Я обязательно разгадаю. И отдам тебе. Вместо выкупа. Там же много сокровищ, наверняка больше, чем ты просил за меня. Тебе хватит, еще остальным останется, твоему Цветочку, капитану, шкиперу и… Просто отпусти меня в Ичмелеке. Я вас никому не выдам, клянусь! Отцу скажу, что сама сбежала, на море посмотреть. Пожалуйста!

Антон перехватил пискнувшую девчонку за волосы и прижал ее к стене.

– Ты в матроской припевке собралась сокровища искать? – зло выдохнул он ей в лицо, а потом насмешливо напел первую строчку, глядя в испуганные глаза. – What shall we do with the drunken sailor? Earlye in the morning! А что мне сделать с глупой девчонкой сейчас, а?

– Ты знаешь нордаримский? И эту песню? – поразилась Юля. – А дальше? Что там дальше?

Еще бы ему не знать, когда этот навязчивый мотив въелся в шкуру вместе с солью и плетьми боцмана на том пиратском корабле… Они с сестрой ускользнули из лап вояга Густава и его вездесущих ищеек, зато попали прямиком к жестоким витальерам. Хриз приглянулась капитану, который, озверев от ее бешеного сопротивления, просто приволок Антона за шкирку и пригрозил выкинуть мальчишку за борт. И беглой вояжне ничего не оставалось, как молча покориться и пойти с ублюдком. Зато Антона не тронули, в отличие от остальных пленников с захваченного пиратами корабля. Когда закончились запасы питьевой воды, тех выбросили за борт, в ледяные воды, словно ненужный груз… Мальчишка крутил кабестан наравне с другими матросами, печатая шаг под похабную песенку, стискивая зубы и обещая себе, что поганый капитан кровью заплатит сестре за каждую непролитую слезинку. Вот только в глазах княжны он сейчас ничем не лучше того мерзавца… Он склонился еще ближе к лицу девушки, а его злые слова опалили ей губы.

– Никто тебя не отпустит… ни за какие сокровища!..

– Но почему? – упрямо прошептала княжна, пытаясь вжаться в стену. – Ты же сам говорил про несметные богатства Поварёнка…

Чуть ближе – и он коснется ее губ… Но тогда уже не остановится…

– Потому что выкупом за тебя назначена жизнь вояга-ублюдка Густава!.. Пошла вон! Спать!

Глава 8, в которой сгущаются тучи

Юля вжалась в жесткую подушку, пытаясь привести в порядок мысли под яростные завывания бури за бортом. Как же так?.. Она все продумала, ее выверенный и логичный план по освобождению должен был сработать. Отец, должно быть, сходит с ума от волнения, а дед в ярости… Она подвела свою семью, а из-за ее неосторожности могут пострадать ни в чем неповинные люди. Шкипер был так добр к ней… Она должна вернуться, это ее долг! Но неправильный Анжи все разрушил!.. Почему он отказался от клада Поварёнка? И почему потребовал выкупом жизнь ее жениха? Она все равно разгадает тайну сокровищ и попробует договориться с капитаном. Можно не говорить ему, кто она, а просто попросить о защите от навязчивого спутника… Но больше всего Юлю возмущало другое. Почему Анжи был так груб с ней и пригрозил сделать своей? Разве можно быть чьей-то? И эта его выходка… Он говорил, почти касаясь ее губ, и княжна силилась понять, был ли поцелуй или нет. Надо было дать ему пощечину или нет? Нарушила она приличия или нет? Ведь это было так… бесстыже и неправильно… Она до сих пор чувствовала его дыхание у себя на губах, слышала хрипловатый напев на чужом языке, а холодная синева глаз и вовсе лишала сна. Господи, он, должно быть, думает, что она вертихвостка!.. Все-таки надо было дать ему пощечину! Даже две! За то, что посмел обнять в кают-компании! А лучше три! Чтобы уж наверняка…

С погодой творилось что-то неладное. Ледяной шторм яростно трепал наспех залатанный парус, снег и град осыпали корабль белой крупой, а седые валы обезумевшего моря грозили опрокинуть “Маковей”. Безжалостный ветер вырвал паруса из ревантов, сломал верхушки мачт, спутал все снасти, а потом внезапно все стихло. Шхуна устояла, вырвавшись из ледяного ада и оказавшись бесконечно далеко от берега. И так же далеко от заветного Ичмелека.

Кинтаро мрачно оглядел причиненные бурей разрушения, отдал короткие приказы боцману и направился в кают-компанию. Шкипер уже поджидал его там.

– Что делать будем, капитан? – Костакис расстелил перед ним карту и тыкнул в нее пальцем. – Девчонка углядела созвездие Шута. Может, попробуем?..

– Нет! – Гектор отодвинул проклятую карту в сторону. – Даже слышать об этом не хочу. Мне одной встречи с Поварёнком хватило.

– Но такие сокровища…

– Нет, – обрубил капитан. – У меня на борту убийца. Нас демон знает куда унесло штормом. Нет компаса. Нет лоцмана. Надо латать дыры и возвращаться. Какие, в задницу, сокровища?!?

Шкипер тяжело вздохнул и огладил широкую бороду.

– Ты не горячись, капитан. Я просто к тому веду, что не надо карту продавать. А девчонка может пригодиться…

– Ты узнал что-нибудь о ее родителях?

Старик Костакис покачал головой.

– Молчит. Но она точно из богатых. Карта и звездный атлас немало стоят. И девка образованная, созвездия знает. Ты бы видел, как у нее глазки загорелись, когда карту увидала. Капитаном хочет стать, ты подумай…

– Вот бабам-то неймется… – неодобрительно покачал головой Кинтаро. – Могла она Лису убить?

– Нет, – уверенно ответил шкипер. – Врать не умеет. Хотя себе на уме.

– А юнец этот?

– Ух, как он взвился, когда ее на палубе со мной увидал… – ухмыльнулся Костакис. – Ревнует, а та чуть ли не в слезы… Но она ему не невеста, точно говорю. Не пойму пока, что их связывает…

– Он мог из ревности расправиться с Лисой?

– Мог. Этот мог бы. Зубастенький и непростой парнишка. Но загвоздка в том, что девчонка бы не стала его выгораживать. А она утверждает, что он не выходил из каюты. И я ей верю…

– Да уж… – почесал затылок Кинтаро. – Получается, один из команды…

– Еще есть Дылда.

– Он бы не стал… так убивать. Он бы тихо расправился с Лисой, и никто бы ничего не понял… Это ведь он достал Таша… Умелец еще тот, тысяча котов ему в глотку!..

Капитан ненадолго замолчал, собираясь мыслями, потом заговорил, взвешивая каждое слово.

– Давай подумаем. Парус. Незаметно его повредить могли сами такелажники, Зухейро и Сантилья. Еще боцман и плотник. У всех остальных возможностей было мало. После наказания Лех и капли в рот не берет, правда, по бабам шляться продолжает. Я могу представить, что он продал нас пиратам, по пьяни или ради юбки, но какой ему смысл потом убивать Лису и портить компас? Хотя он с лоцманом на ножах был…

Ответом ему было молчание. Шкипер задумчиво разглядывал карту, очерчивая контуры проклятого колпака и слушая капитана вполуха.

– Джек Сантилья… Новичок, или просто прикидывается? Его боцман подобрал, а я Энрику не очень доверяю. Мог испортить парус, а во время утренней вахты Лисы он несколько раз отлучался из кубрика… Якобы живот прихватило. Но опять все упирается в убийство. Зачем? Боится, что в Ичмелеке его узнают?

– Возможно… – пробормотал Костакис.

– Ты меня не слушаешь, – вздохнул капитан. – А ведь боцман обиду затаил. Надо искать ему замену, пока чего не удумал. А может, уже и поздно… Если он команду на бунт подбить хочет, то убитый Лиса и компас – хороший повод. Вот только тогда непонятно, зачем ему связываться с пиратами и портить парус? Энрику не дурак, хорошо понимает, что те ему корабль не подарят… Кость, сделай хотя бы вид, что слушаешь! А то так я могу и с Ириской советоваться!

– Кошка неспокойна…

– Демон, да вижу я! Надо возвращаться, зимние грозы не шутка, но этот засранец ведь заладил – Ичмелек, и точка! Интересно, ему и вправду так неймется под венец девчонку затащить?

– Думаешь, он такой благородный, что без венца – ни-ни? Рот зажал, юбку задрал – и вперед, – вяло отозвался шкипер. – А меня и плотника ты не подозреваешь, капитан?

– Обижаешь. Сколько уже я с тобой и Сальвой под парусом хожу, жизнью вам обязан… Сам ведь знаешь, что за порчу корабельного имущества Малсар кому угодно голову оторвет. Ты можешь представить его, портящего парус или компас? Я – нет.

– Твоя беда, капитан, что ты людям доверяешь, – покачал головой шкипер. – Мало тебя жизнь обижала? А золото многим разум затмевает, меняет человека, в зверя превращает.

– Ты о чем?

– Карта. Какое дивное совпадение, что Дылда, твой знакомый, убивший капитана Таша, бывшего владельца карты, объявился на корабле как раз в тот момент, когда на нас напали пираты с этой же картой… – шкипер поднял ладонь, останавливая возражения капитана. – Да знаю я про парус, знаю. Не мог Дылда его повредить, не было его на борту, но может у него сообщник имелся? Тот же Лиса, а их ссора в кают-компании – для отвода глаз. А потом прикончил его, чтобы не делиться. Или чтоб не выдал. И ты еще подумай, капитан, как удачно, что он девчонку прихватил, что в морских и звездных картах разбирается… А жених ее так называемый… Не он ли с Цветочком заказчики? А девчонка им нужна, чтобы карту расшифровать, вот и не трогают ее. Другой причины, почему такую красотку еще не разложили да не поимели, я не вижу.

– Хватит, – поморщился капитан.

– Прости, что напомнил о дочке, но согласись…

– Нет. Это притянуто за уши. Зачем им портить компас? Они ведь хотят в Ичмелек. Да и проще карту купить… Я бы с радостью ее продал, лишь бы избавиться от…

– Девчонка точно не хочет в Ичмелек, и это она могла испортить компас. Но ее используют втемную. Ладно, капитан, ты как хочешь, а я при своем останусь. Попытаюсь больше разузнать.

Гектор долго смотрел вслед ушедшему шкиперу, пытаясь справиться с давешней сердечной болью. Девчонка была так похожа на его дочку, и он тщетно гнал от себя жалость к несчастной дурочке…

Антон заставил себя отвести взгляд от княжны, которая сидела на кровати и задумчиво расчесывала длинные локоны. Ее движения были плавными и медленными и вызывали у него непонятную тоску и желание просто смотреть, не дыша. Девушка его не замечала, ее мысли витали где-то далеко. Опять небось думает о проклятых сокровищах, которыми шкипер задурил ей голову! Юноша раздраженно кашлянул, и Юля вздрогнула, оборачиваясь к нему.

– Из каюты не выходить. Дверь никому не открывать. Ни с кем не разговаривать. Ослушаешься – пеняй на себя.

– Спой, пожалуйста, ту песню про пьяного юнгу? – попросила княжна.

Антон почувствовал, как его щеки заливает стыдливый румянец. Вот уж точно ту похабщину он петь не будет.

– Обойдешься, – пробурчал он, отворачиваясь.

– Ну пожалуйста!

– Я сказал, нет! И еще раз услышу от тебя глупости про Поварёнка, то!.. Обесчищу! Тьфу, обесчешую… зараза, короче, надругаюсь!

Юля возмущенно вспыхнула и вскочила на ноги, но Антон уже ретировался, громко хлопнув дверью.

– Капитан что-то задумал, – Дылда говорил тихо, жмурясь на ослепительном зимнем солнце и разглядывая безмятежные воды. – Мы далеко от берега…

– Сам вижу, – буркнул Антон, облокачиваясь на перила. – Говорит, что это из-за бури. Я ему не верю. Но сделать ничего не могу.

На корабле вовсю кипели ремонтные работы. Плотник Малсар командовал подручными и отчаянно ругался на всех: стихию, нерадивых матросов, жадного капитана, морских демонов и даже Единого.

– А вы постращайте капитана еще раз Цветочком. У вас лихо получилось.

– Дылда, а что ты знаешь о Поварёнке? – неожиданно для себя спросил юноша.

Головорез пожал плечами и сплюнул за борт, любуясь полетом мгновенно застывшего на морозе плевка.

– Дык то же, что и все. Крысеныш, который отравил команду и захватил корабль. Морская страшилка…

– А почему капитан обмолвился про пирата Таша? Тот в самом деле украл карту у Поварёнка?

– А кто ж его знает, – уклончиво ответил Дылда. – Много чего говорят. Сказывают, что и наш капитан как-то с Поварёнком повстречался, еле ноги унес. После того поседел весь, белый стал, как лунь.

– Значит, колдун существует… А его карта у нас на борту…

Тревога сдавила виски. Антон вместе с сестрой слишком часто имел дело с безумным колдовством и хорошо знал, что совпадений не бывает. А единственная и проверенная защита – это очистительный огонь. Надо потребовать у капитана, чтоб тот немедленно сжег карту!.. С этой мыслью юноша направился в кают-компанию, пообещав после отобрать у княжны все ее записи и тоже сжечь. Увы, он безнадежно опоздал.

Глава 9, в которой палуба приходит в движение

– Где она?!? Ты украл? Ты!

Стоило Антону зайти в кают-компанию, как на него набросился шкипер с обвинениями. Проклятую карту украли из каюты Костакиса несколько минут назад. Никакие доводы не могли убедить обозленного старика в обратном, тем более, что княжна оказалась последней, кто видел карту. Исходящий бешеной слюной шкипер требовал провести обыск на всем судне и начать с каюты пассажиров. Капитан был странно спокоен, но согласился с тем, что вора надо обязательно выявить.

На мгновение у Антона мелькнула мысль, что это все для отвода глаз, просто повод, чтобы обыскать их вещи и узнать, кто они на самом деле. Но шкипер был в такой неподдельной ярости, что сомнения тут же исчезли. И пусть все фамильные украшения княжны они сняли еще на берегу, во избежание подобных ситуаций, но дело приняло неожиданный оборот из-за клятой карты. Юноша шел в каюту в сопровождении этих двоих, отчаянно пытаясь сообразить, могла ли княжна и в самом деле выкрасть карту. И как он объяснит то, что у нее есть рисованная копия?

Юля еще ниже склонила голову над рисунком, избегая встречаться взглядом с Анжи. Каюту перевернули вверх дном, выгребли все вещи из сундука, происходящее было похоже на какой-то жуткий кошмар. Но княжна упрямо торопилась закончить набросок.

– Да где же она? – злился шкипер. – Это ты украл! Больше некому! Девчонка тебе рассказала про карту сокровищ, а ты и…

– Как видите, здесь ничего нет, – невозмутимо перебил его юноша, поднимая с пола вываленную одежду и складывая ее обратно в сундук. – И я искренне надеюсь, что у вас хватит ума сжечь карту после того, как ее найдете. С колдовством не шутят.

– Еще чего!

– А что рисует наша милая пассажирка? – возле девушки остановился капитан, и она не успела прикрыть рисунок рукой, как он выхватил его. – Хм…

Лицо запылало от стыда. Что он о ней теперь подумает? Какую глупость она затеяла!..

– Что там? – подскочил к капитану шкипер и присвистнул. – Ух! А почему у жениха носа нет? Он что у тебя, со звездной сыпью подружился?

– Чего-о? – встрепенулся Анжи и тоже заглянул в рисунок.

Юля с вызовом подняла голову. Княжна она, в конце концов, или кто?

– Нос я не успела нарисовать! Потому что он у него… неправильный. Отдайте!

И девушка вырвала листок из рук капитана, торопливо разгладив его на коленях, пока никто не додумался взглянуть на оборот, где была срисованная карта сокровищ…

– И чем ей твой нос не угодил, а? – рассеянно спросил капитан у Анжи, словно не замечая возникшей неловкости.

– Их надо обыскать, – не успокаивался шкипер. – Наизнанку вывернуть! Карта у них!

Юноша спокойно дал себя обыскать, и взгляд Кинтаро обратился к девушке. Юля в ужасе смотрела на двинувшегося к ней капитана.

– Я ничего не крала, правда! – взмолилась она, отступая в угол и сжимая в руках рисунок. – Не смейте ко мне прикасаться!

– Прекратите, – вмешался Анжи. – Я не позволю кому бы то ни было лапать мою невесту.

Он заслонил собой девушку, но шкипер был непреклонен и требовал обыска. Ситуация накалялась. Юля была готова провалиться сквозь землю от стыда и гнева.

– Сынок, отойди, ее все равно надо обыскать!..

– Хорошо! Но я сам это сделаю!

– Нет, не пойдет…

– В вашем присутствии! Или так, или никак! Выбирайте!

Капитан со шкипером переглянулись, а потом Кинтаро кивнул. Юноша повернулся к княжне, взяв ее за плечи и чуть притянув к себе:

– Карта у тебя? – беззвучно шепнул он.

– Да как ты мог подумать!.. – выдохнула Юля, и ее тут же грубо развернули лицом к стене.

– А чего тогда трясешься? – его слова щекотали висок движением выбившейся пряди волос.

Княжна так и не смогла ответить, у нее перехватило дыхание. Анжи провел ладонями по ее плечам, заставил поднять и развести в сторону руки, бесцеремонно ощупал грудь… И все это под внимательными взорами моряков. Юле показалось, что она рухнула в какую-то бездонную пропасть, из-за чего зашлось сердце, а в животе сделалось пусто. Она уже не чувствовала, как его руки скользнули на талию, прошлись по бедрам и спустились ниже. Грудь ныла болезненной тяжестью от чужих прикосновений, пробуждая странное желание.

– Сами видите, что ей просто негде спрятать карту! – раздраженно сказал Анжи, разворачивая девушку.

– Сапоги.

– Демон, да вы издеваетесь? Ладно, – он толкнул Юлю на кровать и опустился на колено рядом с ней. – Давай сюда ногу!

Он ловко стащил с нее сначала один сапог, потом другой, и швырнул их на пол шкиперу.

– Ищите!

Костакис не поленился прощупать мягкую кожу сапог, но, разумеется, ничего не нашел. Девушка сидела, поджав пальцы на ногах и не смея поднять взгляд. Ей казалось, что все сразу поймут, из-за каких срамных мыслей она покраснела. Анжи тяжело оперся на ее колено, и на его рукаве расплывалось пятно крови.

– Ладно, Кость, пошли, надо будет еще остальные каюты обыскать, – капитан положил руку на плечо старику и кивнул юноше. – А ты, Анджей, с нами пойдешь. Не хочу неприятностей с твоим громилой. Его тоже надо обыскать.

– Анжи перевязку делать надо… – выдавила из себя Юля.

– Какая она у тебя заботливая, повезло тебе с невестой… Успеется.

Княжна закусила губу, натягивая сапог и опять путаясь в носке. Обычно Кысей называл такое ее поведение “вожжа попала под хвост”, означавшее, что Юля не успокоится, пока не доведет всех окружающих до состояния полного… порядка.

– Капитан! – остановила она мужчину уже в дверях. – А вы знаете северную припевку… про пьяного матроса?

И мстительно добавила:

– А то Анжи никак вспомнить не может.

Она требовательно уставилась на Кинтаро, но тот лишь хмыкнул.

– А тебе зачем? Или у него с этим делом сложности? С утреца пораньше?

Капитан хохотнул, словно выдал очень удачную шутку, а юноша, к удивлению княжны, вдруг покраснел и показал ей кулак исподтишка. Но Юля не собиралась отступать.

– Напойте, пожалуйста! А то в голове мотив крутится, а слова вспомнить не могу.

– Надо же, такой молодой, а уже парус обвис… – хрюкнул капитан и хрипло напел залихватский ритм песенки.

What shall we do with the drunken sailor?

Earlye in the morning

Hooray and up she rises

Earlye in the morning

– Обожди, а это не с карты слова? – встрепенулся Костакис. – Там тоже было что-то на нордаримском…

– Хватит! Хватит забивать ей голову всякими глупостями о картах, тайнах и сокровищах! – разозлился Анжи. – А потом являться сюда и обвинять бог знает в чем!

– Это припев? А дальше? Что там дальше? – не унималась Юля.

– А дальше, милая моя, твой ненаглядный отведал бы капитанской дочки, – невпопад ответил Кинтаро и почему-то помрачнел.

За ними захлопнулась дверь, оставив княжну в полном недоумении. Она расправила скомканный рисунок, твердо намереваясь сидеть над картой до тех пор, пока не отгадает ее тайну, но… Но вместо этого уставилась на незавершенный портрет юноши. Его непременно нужно закончить. Что же ей делать с носом? Что же, что же, что же? С утреца пораньше… Тьфу, привязался мотив… Ведь если она нарисует ему правильный нос, это уже будет не Серый Ангел…

Обыскали всех. Проверили все каюты. Но карты не нашли. Капитан погладил Ирису и задумчиво покусал кончик пера. Привычка вести судовой журнал сохранилась у него еще с северных морей, где царила жесткая дисциплина во всем. Северяне славились морскими победами, на воде им не было равных. Кинтаро выпало служить юнгой на одном из военных судов, где он многому научился. Капитан тяжело вздохнул, размышляя над результатами обыска. Дылда безропотно дал себя обыскать. Девчонка нервничала, но это вполне можно было списать на природную застенчивость. А юнец слишком быстро успокоился, словно… У капитана возникло неприятное ощущение, что его провели. Но в чем?

Лех тоже нервничал и возмущался. Краска для волос, надо же, молодится, ловелас еще тот… Можно подумать, портовым шлюхам есть дело до его седых висков, когда кошелек туго набит золотом. А вот Джек явно траванулся какой-то гадостью еще на берегу, лежал и не вставал. Как бы еще заразу какую на борт не притащил. Демон, как же не вовремя лекарю приспичило остаться на берегу! А мерзавец Энрику! Капитан как в воду глядел. В каюте этого прохвоста нашли опиум, который при пристрастном таможенном досмотре в Ичмелеке мог погубить всю команду. С табаком и солью уже давно все сговорено с портовыми чинушами, а вот опиум – совсем другое дело. Церковники сейчас как будто с цепи сорвались, суют свой нос повсюду. И лишь припомнив каюту плотника, Кинтаро тепло улыбнулся. Все свободное время Сальва посвящал тому, что мастерил потрясающие игрушечные корабли для своего единственного и горячо любимого внука. И наотрез отказывался их продавать, хотя ему и предлагали за них хорошую цену в столичной игрушечной лавке.

Капитан прикрыл глаза, пытаясь поймать ускользающие от сознания мелочи, которые тревожили и никак не складывались в цельную картину. Никаких побрякушек на девчонке… Жадность или ревность юнца? Изуродованные пальцы Леха… От краски? Странное недомогание Джека… Симулирует? Непривычные очертания деревянного фрегата и его тяжесть в руке… Малсар чудачит? А для продажи опиума слишком мало… Или Энрику вез для себя? И так яростно отпирался… Может, ему действительно подбросили? Но кто? Кинтаро чудилось, что еще чуть-чуть, и он поймает ветер озарения в этом зыбком штиле версий, но… Шум за дверью спутал все мысли.

Капитан неохотно поднялся, мельком взглянув на вздыбленный загривок Ирису, обнажил клинок и осторожно отворил дверь…

… Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник мрачный Анжи. Княжна торопливо спрятала почти законченный рисунок под подушку, но сказать что-либо не успела. Юноша в два шага оказался возле нее, схватил за руку и рывком поставил на ноги.

– Что ты делаешь? Пусти! Куда ты меня тащишь?

– А я тебя предупреждал! – зло огрызнулся он, стягивая с постели одеяло, и у девушки упало сердце.

Он же не всерьез угрожал бесчестием? Или все-таки?.. Да нет, он не посмеет, он не такой! Княжна уперлась, а Анжи дернул ее к себе, почему-то выглянул в коридор и выругался.

– Ох ты ж, демон кошачий! Сколько их…

Он повернулся, набросил на нее одеяло и вдруг подхватил под колени, закинув себе на плечо. Юля захлебнулась собственным криком и нахлынувшими ужасными воспоминаниями, когда ее вот так же еще вчера… Только в этот раз ее некому будет спасать…

– Отпусти! Пожалуйста, не надо! Я больше не буду, правда… Отпусти! – она бессильно заколотила его по спине, зажмурившись, как в детстве, когда для изгнания чудовищ во мраке достаточно было просто закрыть глаза… Но ее продолжали нести.

– Прекрати дрыгать ногами, дура! – резкий окрик и шлепок по заднице.

Нет, нет, нет! Только не это! Она будет сопротивляться до последнего!

– Не хочу! – яростно дернулась княжна, а в следующий момент оказалась на ногах, прижатой к стене в коридоре. Над ней навис взбешенный и бледный Анжи.

– Чего ты не хочешь, идиотка?

– Пожалуйста, не надо… – умоляюще прошептала она, глядя ему в глаза.

– Ах, сама пойдешь? Ну вперед!

– Куда? – и тут княжна почувствовала, как что-то мягкое задело ее ногу. Она опустила взгляд и…

От ее истошного визга у юноши заложило уши. Княжна в одно мгновение повисла у него на шее, поджав ноги, умоляя и требуя одновременно:

– Забери меня! Куда угодно! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!..

И когда он грязно выругался и вновь взвалил ее на плечо, она лишь крепко-крепко зажмурилась, чтобы не видеть серые отвратительные морды, заполонившие коридор, зажала уши ладонями, чтобы не слышать цокот хищных коготков по полу, и даже перестала дышать, чтобы не думать, куда ее несет Серый Ангел, и куда бегут эти ужасные полчища крыс…

Казалось, палуба пришла в движение, рассеченная потоками бегущих крыс. Они целеустремленно выпрыскивали из самых неожиданных щелей, ловко балансировали на шпангоутах и канатах, добирались до фальшборта и… прыгали вниз. Усилием воли капитан заставил себя отвести взгляд от этого завораживающего зрелища и обратиться к запыхавшемуся плотнику Малсару.

– Каптайн, в трюме небольшая течь. Сейчас займусь. Но крысы… Они не из-за этого.

– Я знаю, – угрюмо ответил Гектор и запрокинул голову, вглядываясь в безмолвное ночное небо.

Полный штиль. Ни малейшего дуновения ветра. Или это затишье перед бурей, или…

– Где шлюпка, капитан? – раздался голос юнца.

Анджей был взъерошенным, обозленным и готовым драться за место в спасательной шлюпке с оружием в руках. На девчонке не было лица, она жмурилась и еле стояла на ногах, укутанная одеялом и поддерживаемая спутником.

– Где шлюпка? – повторил он, а Дылда демонстративно потянулся к оружию.

– В ней нет необходимости, – спокойно ответил капитан. – Мы слишком далеко от земли, чтобы…

– Хватит! – рявкнул юнец. – Хватит нас дурить! Крысы чуют землю! Они не станут прыгать в открытое море на верную погибель!

– А ты так много знаешь о крысах, мальчик?

– Дылда! – Анджею надоело спорить, и он вздумал решить вопрос силой.

– Мы в открытом море, – раздраженно ответил капитан. – Можешь верить, можешь нет. Шлюпку я не дам, потому что это бессмысленно…

Девчонка всхлипнула и приоткрыла глаза, и Гектор кивнул на нее.

– Не веришь мне, так спроси у своей милой. Она ведь кажется в звездах разбирается? Пусть поможет шкиперу, он как раз пытается определить наше местоположение, – капитан махнул рукой на старика Костакиса, который силился поймать в моряцкое кольцо Северную звезду.

На лице Анджея мелькнула тень сомнения, но он упрямо встряхнул головой.

– Крысы не побегут просто так. Они чуют беду. Течь в трюме, надвигающийся шторм или…

– Или он, – тихо подсказал Гектор, и мальчишка вздрогнул. – Ты ведь и сам это уже понял. А от проклятого Поварёнка на шлюпке не убежать…

– Демон раздери! – Анджей оставил девушку и шагнул к нему. – Капитан, если вы знали, то почему не уничтожили карту? Вы же уже раз были на краю! Так почему?..

Гектор и сам не мог ответить на этот вопрос. Впрочем, сожги он карту и в самом деле, его люди бы не поняли такого решения. Золото действительно меняет людей… превращает в крыс быстрее любого Поварёнка… Смутная догадка забрезжила на краю сознания.

– В той припевке… там же тоже было что-то про крыс? – нахмурился капитан. – Я не помню все ее куплеты, но…

– Трюм с крысами… – кивнул головой юноша. – У витальеров это было любимой забавой…

– Можно подумать, ты знаешь, как было у северных пиратов, – недоверчиво хмыкнул Кинтаро.

– Почувствовал на собственной шкуре, – огрызнулся Анджей, и его лицо исказилось болью. – Только по мне уж лучше трюм с крысами, чем эти ублюдки… А вы, капитан, учтите, что и витальерам Цветочек оказалась не по зубам. А их капитан плохо кончил даже по меркам пиратов!.. И если вы вздумаете оставить нас на произвол судьбы, то она вас!..

– Ты уж ври, да не завирайся, – оборвал наглеца Кинтаро. – Любая девка на корабле витальеров быстро бы…

– Цветочек – женщина? – вдруг очнулась Юля и возмущенно уставилась на юношу. Тот попытался отмахнуться от нее, но она топнула ногой и требовательно повторила. – Кто она тебе? Отвечай!

– Сорок третья параллель и примерно тридцать градусов восточной долготы, плюс-минус пару градусов, – прокряхтел шкипер, подходя к ним и обрывая перепалку юной пары на самом интересном месте, потому что капитан тоже был не против послушать, кем же сопляку приходится бешеная наемница. – Суставы ломит, стар я уже для таких подвигов…

– Сорок третья… – капитан горько улыбнулся. – Ну что, милые мои, вы помните острова в Южном море на сорок третьей параллели?

– Солнечный берег на запад, – не моргнув глазом, ответила девчонка. – И земля Окорчемской провинции на восток. Островов нет. Кто такая Цветочек?

– Вот и я о том же. Мы в открытом море, сынок, даже твоя красавица это подтвердила…

– Тем хуже… для всех нас, – потемнел лицом Анджей.

Одна из крыс, прыгающих по канатам, сорвалась и упала прямо на плечо девчонке. От ее дикого визга заломило зубы. Мальчишка поморщился, схватил перепуганного грызуна за хвост и вышвырнул за борт.

– Да все, прекрати орать! – он протянул руку к девчонке, чтобы увести ее, но Юля отшатнулась.

– Вымой руки! Немедленно!

– Чего-о? – оторопел тот.

– Я не позволю! Ты не прикоснешься ко мне этими руками! После того, как брал эту гадость!

– Пфф, – фыркнул юноша. – Больно надо – прикасаться ко всяким…

Глядя, как потемнела лицом девушка, как грозно сдвинула брови и напустилась на несчастного, капитан отстраненно подумал, что он, кажется, поторопился ее жалеть. По крайней мере, в ближайшие полчаса ее жениху точно не позавидуешь… Впрочем, если на горизонте появится Поварёнок, то никому из них не поздоровится.

Глава 10, в которой княжна пускается во все тяжкие

Терпение Антона не было безграничным и, в конце концов, лопнуло. Он схватил княжну за шкирку и поволок обратно в каюту, оставив Дылду сторожить. Надо было хоть немного поспать, чтобы набраться сил перед нелегкими испытаниями. А в том, что они предстоят в самое ближайшее время, юноша даже не сомневался.

– Пусти меня! – полузадушенно потребовала девчонка, и он с облегчением втолкнул ее в каюту и захлопнул дверь.

– Где она? – Антон двинулся к кровати, вспомнив, как княжна прятала что-то под подушку, когда он зашел. – Где клятая карта?!?

Невзирая на протесты, он разворошил постель и выгреб листок.

– Отдай! – Юля повисла у него на руке. – Не смей его рвать!

Он оттолкнул ее, и девчонка выкрикнула:

– Она все равно у меня в голове! А там!.. Твой портрет!..

С запоздалым удовлетворением Антон поднес помятый листок к пламени свечи и наблюдал, как собственное лицо съеживается и рассыпается серым пеплом вместе с колдовскими контурами карты. Если бы у него только был оригинал!

Княжна забилась в угол кровати и смотрела на него с ненавистью.

– Что? Теперь мой черед? Ты будешь меня обесчеши… надругива… тьфу, насиловать?

– Перебьешься, – поморщился Антон. – У меня и без тебя рука болит…

С девушки моментально слетела глупая гневливость.

– Боже, я и забыла… Перевязка! – вскочила она на ноги.

– Не надо, – юноша уже добрался до заветного сундука и с наслаждением растянулся на нем во весь рост, баюкая раненную руку.

– Надо! – решительно заявила Юля и направилась к беспомощной жертве.

Все попытки избавиться от княжны не принесли успеха. Она была настолько уверена в собственной правоте, что ничего не захотела слушать. А юноша слишком устал, чтобы спорить. Дело было даже не в боли. Антон мог стерпеть и худшую муку, но было совершенно невыносимо видеть Юлю. Девчонка раздражала его все больше. Она даже краснела от неловких прикосновений к его обнаженной груди не так, как обычно краснеют. Не пятнами или вспышками, о нет. Ее румянец проступал столь правильно и ровно на нежной коже лица, что Антону хотелось скрежетать зубами, плеваться, ругаться или… заставить ее покраснеть еще больше…

А меж тем, Юля пользовалась положением и продолжала допытывать его, кто такая Цветочек. Антон мужественно молчал, но княжна не оставляла попыток, перескакивая на другие темы и не забывая вернуться к главному вопросу, почти как заправский дознаватель, кружащий вокруг еретика и уговаривающий того сознаться.

– А эти шрамы? – она провела пальцем по его груди и тут же еще больше покраснела. – Ты правда побывал у северных пиратов?

– Да, – неосторожно вырвалось у Антона, о чем он тут же пожалел.

– Вместе с Цветочком? Да?

– Отстань!

– Кто она тебе?

– А чего тебя это так волнует, а?

– Хочу понять, почему ты отказался от сокровищ. Просто скажи… Она… твоя возлюбленная? – княжна закусила губу и уставилась в пол.

– Нет.

– Правда? – Юля вскинула на него взгляд, и в глубине ее глаз юноше почудилась изумрудная искорка радости. Он встряхнул головой, отгоняя наваждение.

– Правда. Иди уже спать. Если нам доведется повстречаться с Поварёнком, силы понадобятся.

Но он рано праздновал победу. Стоило ему задремать, как раздался визг. Княжна уверяла, что под кроватью шуршит крыса. Антон, ругаясь на чем свет стоит, заглянул под кровать и ничего не обнаружил. Но Юля не успокоилась. Когда она в третий или четвертый раз завопила от ужаса, утверждая, что крыса пытается на нее напасть, и требуя, чтобы Антон ее изловил и прогнал, у юноши сдали нервы. Он раздраженно сгреб в охапку тряпье, служившее ему постелью, и направился к Юле.

– Что ты делаешь? – дрожащим голосом спросила она.

– Я буду здесь спать! – огрызнулся он, нагло устраиваясь на удивительно мягкой после сундука койке. – А ты… можешь валить туда, где нет крыс!

– Так нельзя! Это неправильно! Ты не можешь спать в моей кровати! Слышишь? Уходи!

Она робко потыкала его пальцем в плечо, чем разозлила еще больше. Антон обернулся к ней и заявил:

– Это не я, это ты в моей кровати! И вообще, отдай! – он выхватил из-под локтя оторопевшей девушки подушку и подложил себе под голову.

– Ну я же не могу… – всхлипнула Юля. – Я не могу никуда уйти!.. Как ты не понимаешь!.. Она только и ждет, что я… Ждет, чтобы тут же впиться мне в пятку!.. Ну пожалуйста!

Антон повернулся на бок, дернул на себя одеяло и положил подушку на голову, чтобы не слышать причитаний княжны. Та продолжала сидеть и поминутно вздрагивать, а потом потрогала его за плечо и попыталась сдвинуть подушку.

– Она ведь может сюда запрыгнуть! А ты с краю! Она же тебя укусит!

– Пусть кусает, я сплю! – повел он плечом.

– Разве тебе не страшно? Она же мерзкая и заразная!

– Я сплю! Отстань!

– Но как же… Вот! Опять! Ты слышал? – с этими словами Юля подскочила на кровати и вдруг прильнула к нему, крепко обняв в нелепой попытке укрыться от воображаемой угрозы.

У Антона остановилось сердце, а после пустилось в бешеную пляску. Он нащупал у себя на груди руку княжны и попытался ее отцепить, а потом накрыл ее своей ладонью и сжал.

– Спи, пожалуйста, – прошептал он, чувствуя волнующую близость девичьего тела и горячее дыхание у себя за спиной. – Все крысы давно ушли.

– Эта осталась…

– Тогда я ее поймаю. Пусть только посмеет подобраться к тебе…

– Как ты не понимаешь!.. Я не хочу, чтобы она тебя укусила!..

– Я сам кого угодно загрызу… Спи. Я сберегу твой сон…

Юля уткнулась носом в спину юноши и затаила дыхание. Шорох… скрип… противный писк… цокот коготков по полу… Острые зубы и голый скользкий хвост… Детские ночные кошмары ожили. Это она! Крошеедка! Она пришла за ней, потому что княжна плохо себя вела… А мамы рядом уже нет… и никогда больше не будет… Когда маленькая Юля просыпалась с криками посреди ночи, к ней всегда приходила мама, гладила по голове и успокаивала, говоря, что Крошеедки нет, что это глупая выдумка недалекой кормилицы, а потом ложилась рядом и пела дочке колыбельную. Хотя девочка твердо знала, что Крошеедка караулит ее в темноте под кроватью, но она верила, что при маме крыса не осмелится напасть. Глотая слезы, княжна тихонько запела знакомые с детства слова, отгоняющие ночные страхи… И тут Анжи повернулся к Юле, подтянул к себе, укрыл одеялом, подсунул ей подушку под голову и крепко обнял, шепнув на ухо:

– Спи спокойно, я не дам тебя в обиду…

И девушка послушно закрыла глаза, зарываясь с головой под одеяло, подальше от жутких чудовищ в ночи и поближе к теплу Серого Ангела. Крошеедка не посмеет напасть, пока он рядом…

Тусклая предрассветная мгла была столь тихой и вязкой, что непонятно, что могло разбудить Антона. Он открыл глаза, все еще пребывая в сладкой утренней дреме, но уже будучи беспокойным от неясного ощущения надвигающейся опасности. Голова Юли покоилась у него на плече, и на одно страшное мгновение юноше представилось, что вчера он взял девушку силой. Но выражение ее лица было таким умиротворенным и чистым, что Антон тут же все вспомнил. Должно быть, он неловко пошевелился или вздохнул, потому что княжна улыбнулась во сне и что-то пробормотала. Юноша выпростал руку в отчаянном желании погладить девушку по голове, но не решился потревожить ее сон. Господи, зачем Хриз все это затеяла? Неужели вояг Густав станет мужем Юли? Как можно отдать ее этому ублюдку? Антон сходил с ума от одной мысли об этом…

И тут Юля открыла глаза, приподняла голову и доверчиво ему улыбнулась. На ее щеке розовел след от шва на его рубашке.

– Я все равно нарисую твой портрет… еще лучше, чем был… – сонно сообщила она и коснулась пальцем его переносицы, очерчивая профиль носа.

От этого нежного касания Антон застыл, с ужасом чувствуя, как кровь приливает совсем не туда, куда надо, словно в насмешку, как в той похабной припевке. И тонкое одеяло ничего не скроет от взора княжны, и тогда она поймет, о каком взмывшем парусе толковал капитан, скаля зубы и подмигивая, с утреца пораньше… Демон! Он перехватил Юлю за волосы и подтянул ее ближе к себе.

– Совсем страх потеряла? – выдохнул он ей в лицо, одновременно пытаясь свободной рукой нащупать край одеяла и прикрыться плотнее.

– Но почему? – обиженно спросила княжна, не пытаясь освободиться. – Я нарисую тебя красивым, и даже твой неправильный нос…

– Отстань от моего носа! – но Антон так и не нашел в себе сил отпустить девушку, замерев в опасной близости от ее губ.

– Ты весь какой-то неправильный. Я никак не могу тебя понять… то ли ты целуешь, то ли…

Антон еще крепче стиснул в кулаке ее волосы, уже собираясь пуститься во все тяжкие и поцеловать так, чтобы она… Но дверь распахнулась, и на пороге возник мрачный Дылда. И по тому, что он не отпустил пошлой шуточки в сторону обжимающихся, юноша понял, что дело плохо.

– Что случилось? – спросил он, отодвигая девушку в сторону и садясь на кровати.

– Шкипера повесили.

Глава 11, в которой девочка кричит “Крыса!”, но ей не верят

Утренний туман был очень плотным и физически ощущаемым. Он давил на виски и на глаза, сжимал горло тухлой сыростью и укутывал корабль похоронным саваном. И в этой страшной оглушающей тишине особенно отчетливо слышался скрип корабельного каната, перекинутого

через рею, на котором покачивался посиневший шкипер с вываленным языком. Его лицо было искажено предсмертной мукой, и капитан невольно сотворил в воздухе святой символ.

– Господи Единый, прими его душу… – капитан дал отмашку Яну и Педро, и те взялись за фал, чтобы спустить тело несчастного.

Тихий вскрик за спиной Кинтаро обнаружил новоприбывших на палубу. Девчонка расширенными от ужаса глазами смотрела на мертвого старика, зажав себе рот ладонью. Капитан осуждающе покачал головой.

– Ты бы увел отсюда свою милую, Анджей. Это не то зрелище, которое ей стоит видеть…

– Я останусь с ним, – дрожащим голосом заявила девушка. – За что? Почему его повесили? Что он сделал?

– На всякий случай скажу сразу, капитан, что мы из каюты не выходили, – мрачно сообщил юнец, прижимая к себе Юлю и отворачивая ее от мертвого тела.

– Дылда, подойди и взгляни… – коротко попросил Кинтаро. – Что скажешь?

Капитан отвернул воротник на теле шкипера, обнажив багровый след от каната. Дылда присел рядом на корточки и со знанием дела быстро осмотрел убитого.

– Задушен канатом. Сопротивлялся, ногти обломаны, – головорез взял в руки канат и покрутил его, словно прикидывая. – У душегуба сильные руки. Подними его.

Капитан с помощью матроса поставили убитого на ноги, удерживая с двух сторон, а Дылда подошел сзади и накинул тому на шею канат, примериваясь и так, и сяк.

– Убийца одного с ним роста, след ровный, без задирания или утягивания…

– Когда убили?

– Дык, а я откуда знаю, – пожал плечами головорез. – На морозе тело быстро остыло.

– Разве в Гильдии не учат определять время смерти с точностью до часа? – раздраженно осведомился Кинтаро. – Хватит уже строить из себя целку!..

Дылда покосился в сторону девушки, тяжело вздохнул и кивнул.

– Ну ладно, как скажешь.

Он огляделся вокруг в поисках подходящего инструмента, но за неимением лучшего, вытащил из сложенной парусины тонкий поддерживающий прут и вернулся к телу. Опустился рядом с убитым на колени, задрал на нем рубашку, профессионально прощупал живот и вдруг… резким уверенным движением проткнул печень.

– Господи! – вскрикнула Юля.

– Не смотри, я сказал!

– Что же он делает? Зачем? – не успокаивалась девушка, все равно изворачиваясь и подглядывая за происходящим.

Но Дылда прекрасно знал, что делал. Он вытащил прут, принюхался к темной крови на нем, потом лизнул и посмаковал ее на языке, чем вызвал даже у капитана легкий рвотный позыв.

– Теплая и густая. Убили два часа назад, – уверенно изрек Дылда и сплюнул кровью. – И странный вкус… Чем он баловался?

Капитан нахмурился.

– Табак он курил. Любил подымить, когда плохо спалось. Он и на палубу в такую рань наверняка вышел, чтобы покурить трубку.

– Ну не знаю, капитан, тебе оно, конечно, виднее, но от табака совсем другой привкус…

Дылда склонился над лицом убитого и принюхался, словно ищейка.

– Опиум. Точно, опиум.

– Костакис и опиум? – недоверчиво переспросил капитан. – А не придумываешь ли ты, чтобы себя выгородить?

Головорез разогнулся, отряхивая колени, и равнодушно пожал плечами.

– Капитан, мне этих двоих, – кивнул он на парочку, – кровь из носу, но в Ичмелек надо доставить, кумекаешь? Иначе меня госпожа, ну дык, Цветочек, живьем сожрет и не подавится. А тобой закусит, уж поверь.

– Ночью умер один из такелажников, – глухо сказал Кинтаро. – Молодой парнишка, Джек Сантилья. А второй всю ночь промаялся с животом и уже не встает… Кто-то убивает моих людей. Одного за другим. Какое мне дело до Цветочка?

– Пошли, поглядим на твоего покойничка, – скривился Дылда. – Он тоже животом маялся?

Капитан отстраненно наблюдал за действиями головореза, не переставая размышлять. Неужели старик Костакис курил опиум? Его мучили боли в суставах, а опиум хорошо утолял телесные страдания. Капитан и сам частенько подмечал перепады настроения у шкипера, только и подумать не мог о таком… А как же опиум, найденный у боцмана? Неужели Костакис подбросил? Кинтаро нахмурился, припоминая, что именно шкипер нашел табакерку, в которой вместо табака обнаружилась опиумная настойка. Хотел подставить Энрику? Но зачем? Боцман сидел под замком, а значит при всем желании не мог отомстить и убить старика. Кинтаро охватило глухое отчаяние. Его команда редела, и весь ужас заключался в том, что теперь ему некому было довериться.

– Траванули его, – наконец вынес вердикт Дылда. – Крысиным ядом.

Капитан перевел взгляд на отвернувшегося к стене и тихо стонущего Леха, подошел к нему и развернул того. На лбу несчастного блестели капли пота, а щека опухла.

– Что вы ели или пили? Вспоминай.

– То же, что и все… – заскрежетал зубами от боли Лех. – Ох… Он же… похлебку… раздавал… – изувеченный, точно обглоданный, палец указал на Дылду.

Головорез подвизался кашеварить на камбузе вместо погибшего Влада и имел все возможности для того, чтобы незаметно подсыпать яд. Шкипер и так подозревал Дылду, а если предположить, что обвинил его напрямую, потребовал клятую карту, то головорез мог и задушить Костакиса… Демон! А зачем травить такелажников? Ну нет в этом смысла…

– Леху промыть желудок, – кивнул он матросам и направился в трюм, где под замком томился боцман.

– Что, капитан, – зло сплюнул на пол Энрику, привалившись к тюку с табаком, – совсем худо стало?

– Убили шкипера, – кивнул Кинтаро. – Но ты этого сделать не мог.

– Туда этому старому пердуну и дорога, – огрызнулся боцман, но по легкой растерянности на его лице капитан понял, что известие Энрику ошеломило.

– А еще ночью скончался Джек. Отравили.

– ЧТО? – взвился боцман и схватил не ожидавшего такой реакции капитана за грудки. – Как? Кто?!?

– Полагаю, тот, кто убил всех остальных… Кто он тебе? Кем тебе приходился Джек? Ты так за него просил…

Энрику вдруг сник, как-то потух и безжизненным голосом ответил, уставившись в пустоту:

– Та шлюшка Рози из Керекеша. Может, помнишь ее, капитан? Рыжая красотка, грудастая… Я долго за ней волочился, все золото спустил… А Джек – ее сын. Она написала, что и мой. Он и в самом деле похож на меня… Ведь правда похож, скажи? Был похож… Господи!

Боцман с размаху заехал кулаком по тюку, и тот просыпался табачным листом на пол.

– Это все твой дружок, Дылда! Это он убил моего Джека! – напустился он на капитана.

– Погоди, Энрику. Опиум у тебя каюте чей? Ответь честно. Сейчас не до игр.

– Не мой! Подкинули! Этот громила и подкинул!

– Этот громила только что при осмотре шкипера заявил, что тот употреблял опиум.

– Что? – оторопел боцман. – Костакис?

– Думаю, из-за больных суставов подсел. А раз так, значит, опиум тебе подкинул он, чтобы самому не попасться при обыске.

– Старый хрыч! Все простить не мог!

– А ты? – Кинтаро пристально вглядывался в боцмана. – Ты ведь тоже зло затаил?

– Да ладно, капитан! – устало махнул рукой Энрику. – Чего уж вспоминать… Ты был в своем праве, пьянство в море до добра никогда не доводит… Это скорей Лех на тебя обиду затаил.

– Я бы и сам за ним вернулся, ты же знаешь. А неделька на безлюдном острове в компании бутылки рома хорошо мозги вправляет.

– Да уж…

– Помоги мне, Энрику. Мне надо найти того, кто убивает моих людей. Лех может стать следующим, если рвотное не поможет.

На боцмана это не произвело никакого впечатления. Он застыл в странном отупении чувств и мыслей, только пробормотал:

– Напиться хочу. Просто напиться. А ты сам ищи…

Отдать последние почести убитым собралась вся поредевшая команда. Юля посчитала, что непременно должна присутствовать, и никакие уговоры не помогли. Капитан произнес короткую заупокойную молитву, и княжна, как не крепилась, не смогла удержаться от слез.

– Не реви, милая, на берегу их все равно никто не ждет… А море, оно всем радо…

– Как же не ждет… – выдавила девушка. – Матрос такой молодой, а у шкипера остались дети и внуки…

– Не было у Костакиса никого.

– Как так? Он же мне все про дочек рассказывал. Их три – Фиона, Игнасия и Мария. А внуки…

– Выдумывал он, пока сам в это не поверил. Кость всю жизнь в море провел, так и не обзавелся семьей. Оттого на берегу задерживаться не любил… Все гнался за мечтой… – капитан погладил Ирису, сидевшую возле его ног.

Юля всхлипнула, но упрямо продолжала вглядываться в туманную даль, не желая запоминать лицо шкипера синим и страшным. Она будет помнить его веселым, добрым и таким же романтиком моря, как и она. Серая линия горизонта искривлялась и плыла перед глазами предательскими разводами. Но странная черная точка на горизонте не исчезла, даже когда княжна сморгнула и вытерла глаза платком. Юле вдруг почудилась… крыса… Большая крыса, которая прыгала к ней прямо по седым волнам, приближаясь все ближе и ближе…

– Там крыса! – закричала княжна, указывая пальцем. – Она гонится за нами!

– Юля, прекрати! – Анжи попытался унять девушку, но она вырвалась, дрожа от ужаса и не в силах отвести взгляда от растущего грязного пятна.

– Что там?

– Да глупости это все… Девичьи страхи, капитан, она всю ночь меня изводила, под кроватью ей тоже крысы чудились…

– Хм… Как же ты, милая моя, капитаном хотела стать, если крыс боишься? – капитан остановился рядом с Юлей, но ухмылка сползла с его лица. Загривок Ирису ощерился животным страхом. – Педро! На марс! Живо!

Покачивающийся от поминальных излияний боцман мигом протрезвел и подал капитану подзорную трубу.

– Почему мне никто не верит? Это крыса!

– Нет, это много хуже, – опустил трубу капитан, а марсовый уже кричал сверху:

– Это барк! Затопленный барк! Идет к нам полным ходом!

Глава 12, в которой Единый оказывается несколько глуховат

Не было ни малейшего дуновения ветерка. Серая поверхность моря была странно тиха и неподвижна, а затопленный барк без парусов и команды летел по ней, догоняя беспомощную шхуну. Людей на “Маковее” словно парализовало от ужаса перед неизбежным. Каждый понимал, кто заправляет на том корабле, и куда ушли все крысы…

– Давай сюда клетку, – обреченно приказал капитан.

Матрос Ян метнулся в кают-компанию и вернулся с жертвенной крысой. Клетка полетела в воду, и несчастный грызун заметался в попытках спастись. Примерно также метался разум капитана в отчаянных попытках найти способ спасения, которого не было. Поварёнок пришел за своим… Отдать ему карту? Уничтожить ее? Ветра нет, а значит, нет и надежды…

Антон развернул княжну к себе, не сводя взора с приближающегося барка.

– Это он? Поварёнок? – спросила Юля, заглядывая в лицо юноши.

– Да…

Почему проклятое колдовство настигло его даже посреди моря? И почему из-за него должна погибнуть княжна? Страшно погибнуть, а может и вовсе превратиться в нечто нечеловеческое… Антон вытащил кинжал и сжал его рукоять. Он не отдаст ее на поругание крысиному колдуну. Он должен это сделать… Его сердце останавливалось при виде испуганной прозелени глаз и дрожащих в тщетной молитве губ. Пусть лучше она умрет от его руки, чем станет игрушкой Поварёнка. Но Антон все малодушно мешкал и мешкал… Юля нашарила у него на груди цепочку со святым символом и крепко сжала оберег в ладони. Она молилась Единому и всем заступникам, как будто это могло помочь. Юноша горько улыбнулся и решился. Хотя бы перед лицом смерти он осмелится признаться и поцеловать ее, а уж потом… Он привлек девушку ближе и шепнул, обрывая ее на полуслове:

– Я люблю тебя, – и коснулся нежных губ.

Антон ожидал пощечины, гневно сомкнутого рта, попыток освободиться, чего угодно, но только не того, что княжна продолжит упрямо шептать молитву. Опьяненный этим тихим согласием, он ловил слова с мягких теплых губ, пока хватало дыхания. А когда оно закончилось, он оборвал поцелуй и отважился взглянуть ей в глаза, страшась презрения в них больше, чем темнеющего на горизонте барка. Но в зеленых глазах плескалась смесь испуга, удивления и надежды. Не сводя с него взора, Юля судорожно глотнула воздух, чтобы закончить молитву:

– … Боже Единый, спаси и сохрани нас…

И вздрогнула от глухого трепета парусов, которые вдруг наполнились ветром. Казалось, он пришел из ниоткуда и дул в никуда. Корабль накренился под натиском взметнувшихся волн, а юноша разжал руку и выпустил кинжал…

– Кысей был прав… – выдохнула княжна, счастливо улыбаясь. – Надо просто верить, и Единый обязательно услышит твою молитву…

На корабле все пришло в лихорадочное движение, причиненное вновь обретенной надеждой. Капитан быстро отдал приказы разворачивать парус и ловить полный ветер, неважно, куда он дует. Главное – оторваться от черного силуэта корабля, который и вправду чем-то напоминал крысиный.

Тихая гладь раскололась волнением. Морские валы были беспорядочны, они прыгали, бились, взметались к самым облакам. Шхуну вдруг начало разворачивать. У капитана упало сердце. Страшная догадка поразила его. Необычный штиль доселе был всего лишь затишьем в сердце урагана. И теперь их выкидывало из этого островка спокойствия, унося от проклятого Поварёнка навстречу новым испытаниям. Но уж лучше погибнуть в шторме, чем попасть в бездну крысиного колдовства.

– Это ураган! – крикнул он. – Держать парус!

Концы мачт осветились бледно-голубым ореолом, лениво стекающим на палубу. Огни святого Луки всегда предвещали грозу, однако считались добрым предзнаменованием. Капитан никогда особенно не верил в милость Единого, однако сейчас ему оставалось полагаться только на нее. Шерсть кошки встала дыбом, и Кинтаро крикнул Анджею, который силком тащил свою красотку прочь с палубы и подальше от опасно опрокидываемых на корабль волн:

– Забери Ириску! Запри ее, она боится грозы! Дылда, не стой! Помоги с канатами! Педро, прочь с марса! Ян, давай за брамсель!

Не ожидавшая такой наглости, Ирису зашипела и попыталась когтями вцепиться в палубу, но ее грубо схватили за ошейник и потащили. Вместе с ней за шкирку тащили и человеческую самку, которая тоже упиралась, но ее ногти были не в пример кошачьим слабыми и бесполезными. Ирису исхитрилась цапнуть смельчака за запястье, но он не обратил на это внимания, втолкнув обеих в каюту и защелкнув замок. В комнате воняло крысиным духом. Отдаленные раскаты грома, слышимые только чуткими кошачьими ушами, беспокоили Ирису, а кожу неприятно раздражали злые уколы грозовых искр, запутавшихся в шерсти. Кошка была напугана и не находила себе места, а потому лишь зашипела и забила хвостом, когда девчонка вдруг обхватила ее за шею и начала гладить.

Гордая степная красавица признавала только одного хозяина – капитана корабля, милостиво принимая от него редкую ласку. Никто другой не осмеливался приближаться к степному каракалу и гладить рыжую шерсть. Кошка выпустила когти и оскалила зубы, уже готовая вцепиться нахалке в лицо, но человеческие поглаживания снимали грозовые покалывания с загривка и кисточек. А еще Ирису с удивлением обнаружила, что девчонка значительно теплее хозяина, поэтому мягко впилась когтями той в колено, сбивая с ног. Девушка охнула и уселась на кровать, но поводок не отпустила, только всхлипнула и притянула к себе кошку, чмокнув ее в холодный нос. Глухой рык перешел в утробное урчание, слегка недовольное из-за такой бесцеремонности, но… Капитан редко баловал лаской свою любимицу, а сейчас Ирису гладили, чесали за ухом и под горлышком, не гнали с кровати и искали в ней утешение… Кошка заурчала, развалилась на постели и принялась мять лапами теплое колено…

Кто пережил безумный гнев моря, тот знает, что одно лишь может спасти корабль и команду: если капитан железной рукой держит руль, твердо следуя выбранному пути. Кинтаро упрямо подставлял левый бок шхуны ураганным порывам ветра, зная слабость “Маковея”. Первые три волны, обрушившиеся на корабль, заставили его опасно накрениться и лечь в дрейф. Вода хлынула на палубу, унося жалкую добычу из остатков снастей и непривязанного груза. Еще один удар – и сломалась грот-мачта, сметая в ревущий океан хрупкие фигурки матросов. Прощай, Ян… Прощай, Клод…

В этот момент шхуна легла на правый борт, и вдруг море выплюнуло ее, словно вкусив горечи человеческого отчаяния. Капитан мог бы поклясться, что несколько минут корабль парил в воздухе, чуть касаясь острых гребней волн. Ударивший ветер был в стократ сильнее всего, что доводилось видеть Кинтаро. Он был похож на миллиарды тонн песка, обрушившегося на людей и океан, волны которого мгновенно оказались придавлены. Громовые раскаты грома звучали хохотом морского демона, заполучившего беспомощную игрушку. Паруса были сорваны, и корабль летел по дрожащей морской глади…

… А потом все стихло. Едва живых людей окутала жемчужная мгла, заволакивающая зрение, пеленой укрывающая море и пронизанная слабым сиянием зимнего солнца. Гроза закончилась, ураган прошел стороной. Но беды только начинались, ибо шхуна оказалась в ужасном состоянии, а команда лишилась еще двоих. Корабль медленно дрейфовал по безмятежному морю, неумолимо оседая на волнах.

Капитан собрал выживших на палубе. Сейчас главное было устранить течь, потом можно будет заняться парусами и мачтой. Сальва был хмур и немногословен, как обычно, но рук не опускал. Из боцмана выветрилась пьяная дурь, он принял на себя командование матросами. А Кинтаро предстояло самое тяжелое – установить их местоположение и проложить новый курс. И плевать на Цветочка… Он зайдет в любой порт, даже если там его будет ждать виселица. Что угодно, только не Поварёнок. А его карта… Демон!

– Эй, – окликнул он Анджея, который во время бури выжил каким-то чудом, удержавшись за обломок бруса. – Где Ирису? Ты ее запер?

– Да, – кивнул юноша, с трудом распрямляя замерзшие пальцы и растирая руки, чтобы согреться. – Вместе с Юлей запер, чтобы…

– Ты идиот?!?

– Не понял…

– Запереть боевого каракала с девчонкой! Она у тебя без глаз останется! – капитан поспешил в каюту пассажиров в самых дурных предчувствиях. За ним припустил и мгновенно побледневший Анджей.

Влетевшим в каюту мужчинам открылось чудное зрелище. Беспорядочное переплетение рук, ног, лап и хвоста, утомленное штормовой качкой и заснувшее после ее окончания…

– Боевой каракал говорите? А по мне – подушка блохастая… – съехидничал Антон ошарашенному капитану.

– Ирису! Это что такое!

Кошка лениво пошевелила ухом и приоткрыла один глаз, но ни капли раскаяния не было в этом янтарном взгляде. Зато от окрика капитана проснулась Юля, спросонья нащупав шею кошки и чмокнув Ирису в нос, чем вызвала у Антона беспричинную злость.

– Ее, значит, ты в морду целуешь, хотя она крыс жрет, а меня руки мыть заставляла!..

– Анжи! Ты жив! – девушка вскочила с кровати и радостно кинулась к нему. – Я за тебя молилась! Слава Единому!..

Антон раздраженно оттолкнул от себя бросившуюся ему на шею княжну.

– Конечно, куда мне до кошки, грязному и безродному!..

– Что с тобой? – оторопела Юля. – При чем здесь кошка?

– Пошли, Ирису! – капитан стащил каракала с кровати.

– Иди умойся! После лобызания крысоедки!

Княжна отступила назад, губы у нее обиженно задрожали. Она не понимала, почему ее Анжи так себя ведет. Ведь еще недавно он сказал ей слова, которые никто и никогда не говорил девушке, поцеловал так нежно и трепетно, что весь мир вокруг перестал существовать, и даже Единый внял молитве их сердец… Что она сделала неправильно? Капитан направился к двери, и девушка прерывающимся от горькой обиды голосом сказала:

– Я нашла карту Поварёнка… В ошейнике Ирису… И никакая она не крысоедка! Она ласковая, не то, что некоторые… И нос у нее правильный!

Капитан мысленно выругался. Девушка протянула ему проклятую карту, а ее жених уставился на него с подозрением.

– Это вы? Вы ее украли? Боевой каракал никого к себе не подпустил бы… Спрятать карту в ошейнике мог только его хозяин! А шкипер? Он все понял, и вы его убили?

Юнец подобрался и потянулся за оружием, заслоняя собой растерянную девчонку. Капитан вздохнул.

– Да, я взял карту. Чтобы иметь повод обыскать… в том числе и вашу каюту. Потому что у вас тоже рыльце в пушку. Но я сам искал убийцу!

– Докажите! – потребовал Анджей. – Сожгите карту. Прямо здесь.

Юля ахнула и запротестовала.

– Подождите! Я разгадала ее секрет… почти разгадала. Если бы только слова той песни…

– Замолчи! – рявкнул на нее юноша. – Давайте, капитан. Я жду!

– Ты думаешь, я сам не хотел от нее избавиться? – устало произнес Кинтаро и кивнул. – Будь по-твоему. Зажигай свечу.

– Эти линии на карте… – не успокаивалась Юля. – Синими обозначены морские течения… Я нашла частичное соответствие на карте побережья…

– Хватит! – юноша забрал карту и бестрепетной рукой поднес ее к пламени.

– Я все равно ее запомнила!.. – упрямо поджала губы девушка. – Все равно разгадаю! Черным цветом указаны направления ветров! Это точно, потому что Вельвутскому течению соответствуют сильные северные муссоны… А созвездие Шута как раз указывает…

– Заткнись! – не выдержал Анджей и замахнулся на нее рукой.

Кинтаро еще больше укрепился в своих подозрениях и перехватил юношу за запястье.

– Нет уж, пусть говорит, раз разгадала. А то получается, карту ты сжег, а твоя милая все запомнила… Поэтому ты так в нее вцепился? Никакая она тебе не невеста. Ты использовал ее, чтобы разгадать тайну сокровищ Поварёнка. Дылда с тобой заодно!

– Это смешно! – Анджей уставился на капитана со злостью. – Мне не нужны проклятые сокровища колдуна! А эта дура!.. Ваш шкипер сам заморочил ей голову! Если бы я знал, что это карта колдуна, видит Единый, сам бы ее выкрал и сжег!

– Но ведь она тебе не невеста? – капитан кивнул на Юлю и угрожающе приблизился к юноше, заглядывая ему в лицо. – Шкипера было не обмануть в таком!.. Что ты скрываешь?

Что-то дрогнуло на лице Анджея, он чуть отступил, открыл рот, но ответить не успел. Девчонка вклинилась между двумя мужчинами и бесстрашно заявила в лицо капитану:

– Анжи – мой жених! Меня вообще кто-нибудь будет слушать? Я разгадала все, кроме песни! Я плохо знаю нордаримский, вот и…

– С меня довольно! – не выдержал Анджей. – Я умываю руки. Разбирайтесь с ней сами, капитан.

За юношей захлопнулась дверь, а с девушки мгновенно слетела вся уверенность.

– Как же так? Почему он?.. Я же хотела, как лучше…

Ирису опять удивила капитана, подойдя к Юле и потершись мордой об ее колено. Рыжая хищница признала девушку, и Кинтаро ничего не оставалось, как довериться чутью зверя.

– Ну давай, рассказывай, что ты там разгадала…

Глава 13, в которой не звучит еще одно признание

Полдня ушло на перекладывание балласта, исследование швов и обнаружение мелких пробоин. Сальвадор Малсар работал споро, законопачивая повреждения, а Антон с Никитой, согнувшись в три погибели в кубрике, выкачивали воду. Работа была тяжелой, по колено в ледяной воде, но зато помогала отвлечься от дурных мыслей. Зачем он признался княжне? Какой демон дернул его за язык? Теперь она навыдумывает себе невесть что, а он… Он даже защитить ее не может, в том числе и от себя…

Едва живой Лех прошлепал мимо, подальше от воды. Его вырвало кровью, а еще он маялся зубами. Одна щека опухла, и он не знал, куда себя деть. Антон неудачно задел ведром матрац на одной из коек, и там обнаружились объедки. Юноша недоуменно уставился на обглоданные косточки, слишком тонкие, чтобы быть куриными или голубиными, больше похожие на… Антон разогнулся, стукнулся головой о низкий потолок кубрика, ругнулся и крикнул второму матросу:

– Эй! Ты знаешь, чья это койка?

Крепкий рослый Никита оторвался от своего занятия, мельком взглянул на койку и ответил:

– Джека… Прими Единый его душу…

– Почему у него под матрацем крысиные кости?

– Что? Покажи… – матрос подошел ближе и присвистнул. – Рыбья глотка! Его заколдовали? Сказывают, если подложить крысу, утопленную в молоке, то человек…

– Хватит, – Антон оборвал глупые деревенские бредни. – В любом случае, капитану следует об этом знать. Хотя подожди…

Юноша начал методично переворачивать матрацы на всех койках. Никита побелел от ужаса, когда и под его матрацем обнаружились кости. Впрочем, они были у всех. Но больше всего молодых людей потрясла иная находка – изгрызенный крысами деревянный брус, поддерживающий потолок кубрика, который грозил рухнуть в любую секунду…

Антон поспешил на поиски капитана, но на палубе его уже поджидал Дылда с неприятной новостью.

– Господин, вы бы за девкой последили, а то капитан ее сначала на корме обхаживал, вроде как они звезды мерили, а теперь и вовсе к себе в каюту увел…

– Что-о?!? А ты куда смотрел?!?

– Так она сама с ним пошла…

Но юноша не дослушал, взлетел по лестнице и помчался к юту, ослепленный ревностью и тревогой. Комната капитана оказалась заперта, зато из кают-компании доносились голоса. Антон ворвался внутрь и застыл на пороге. Капитан и Юля о чем-то горячо спорили над расстеленной на столе картой.

– Что здесь происходит?

– Пытаемся проложить курс, – спокойно отозвался Кинтаро. – Милая моя, может, ты все-таки ошиблась… Сорок третья параллель…

– Была сорок третья. А теперь сорок четвертая, – упрямо возразила княжна, игнорируя бешеный взгляд Антона. – А это значит, что мы где-то здесь… – она постучала пальцем по карте.

– Марш к себе в каюту!

– А ты мне не указывай!

Юноша двинулся к девушке, собираясь схватить ее за шкирку и пинками выставить упрямицу за дверь, но она задрала нос и высокомерно добавила:

– Будут всякие безродные указывать! Иди умойся сначала!

Антон споткнулся, застыл на месте, побелев от ярости, а княжна испуганно попятилась назад, но не успокоилась:

– А после не забудь сделать перевязку!

Неизвестно, чем бы все закончилось, но вмешался капитан.

– Потише, Анджей. Не распускай руки.

– Прочь с дороги!

– Юля попросила моей защиты, – Кинтаро оттеснил юношу и указал ему на дверь. – И я намерен ее предоставить. Так что веди себя повежливей.

– Ах, защиты! Капитан, вы, кажется, забываетесь!..

– Покинь кают-компанию.

– Хотите иметь дело с Цветочком?

– Сейчас меня больше волнует Поварёнок и безопасность моих людей, чем твои угрозы этой наемницей. А Юля поможет мне с навигацией и переберется в каюту шкипера, так что умерь пыл и займись делом.

– Вот как? Поможет? – протянул Антон, не сводя яростного взгляда с княжны, которая хорохорилась и всем видом изображала независимость. – Тогда, капитан, вам следует знать еще кое-что. Обглоданные крысиные кости. Кто-то подложил их в койки матросам. Как будто пытался наслать на них крысиное проклятие.

– Что ты выдумываешь? – нахмурился Кинтаро. – Обыск был тщательным и…

– Можете сами убедиться. Никита подтвердит мои слова. Но будьте осторожны.

– Ты мне угрожаешь? Все никак не успокоишься…

– Не угрожаю, а предупреждаю. Будьте осторожны, спускаясь в кубрик. Опорный брус источен грызунами и может в любую минуту рухнуть. И кстати, капитан, советую проверить собственный матрац. Кто знает, вдруг у вас завтра начнет расти хвост!.. – Антон метнул красноречивый взгляд в сторону побледневшей девушки.

Каюта без Юли казалась пустой и непривычной. Усилием воли Антон заставил себя выкинуть княжну из головы. Капитан блефовал, говоря о защите для Юли. У него из команды осталось всего трое матросов, причем Леха, как боевую единицу, можно было уже не считать. Плюс плотник с боцманом. Итого, пятеро. Против Дылды, который стоит десятерых. Если дойдет до стычки, то… Нет, капитан вряд ли допустит кровопролития. А если он решил взять эту дурынду как заложницу? Курс они пытались проложить, как же!.. Сердце заныло от ревности. Надо будет предупредить Дылду, чтобы был начеку. Когда покажется берег, придется действовать первыми.

Кто-то дернул ручку на двери его каюты, а потом раздался стук.

– Анжи? Ты сделал перевязку?

Антон засунул голову под подушку и закрыл глаза, но княжна не успокоилась. Она немного подождала ответа, потом стук повторился.

– Анжи, открой. Тебе надо сделать перевязку.

Стук, стук, стук.

– Анжи, открой. Я все равно не уйду.

Стук, стук, стук.

– Анжи, открой. Надо сделать перевязку.

И так еще надцать сводящих с ума раз, пока терпение юноши не лопнуло, и он не заорал:

– Пошла вон!

– Пожалуйста, открой! – невесть чему обрадовалась Юля.

– Там в коридоре крыса! Готовится цапнуть тебя за пятку! – мстительно крикнул Антон.

За дверью затихло, и юноша вздохнул со странной смесью облегчения и легкого разочарования, зарываясь под одеяло. Но стоило Антону задремать, как стук опять повторился.

– Анжи, я попросила у капитана Ирису. Не бойся. Она поймает крысу. Открой уже!

Взбешенный Антон распахнул дверь и зло уставился на девушку. Рядом с ней действительно сидел каракал. Ирису спокойно прошла внутрь каюты, запрыгнула на кровать и развалилась на ней, как ни в чем не бывало.

– А ну брысь! – крикнул он кошке, но та даже ухом не повела, только чуть колыхнулись черные кисточки. – Это моя койка!

– Твоя, – серьезно кивнула Юля. – Сейчас сделаем перевязку и уйдем. Не волнуйся.

Кошмар повторялся. Княжны было так много, что не помогали ни закрытые глаза, ни мысленно повторяемый счет цифр, ни нарочитая грубость. Юля, очевидно, вообразила, что заступничество капитана чем-то ей поможет, и осмелела.

– Мы проложили курс, и через два дня при попутном ветре уже будем у берегов Керекеша. Я отправлюсь домой, а ты… Ты не волнуйся, – княжна провела смоченной в роме тряпицей по его ране и торопливо подула, чтобы не так жгло. – Не больно? Не волнуйся, я тебя не выдам. И не злись, пожалуйста. Тебе я тоже все расскажу, что узнала с той карты… Могу даже ее нарисовать, чтобы ты этой своей… Цветочку, в общем, смог бы отдать… вместо выкупа…

Напоминание о сестре стало последней каплей. Антон открыл глаза и перехватил девчонку за запястье.

– Чего ты сюда приперлась, а? Думаешь, капитан тебе поможет? – кошка прижала уши и зашипела. – Защитит от меня? Да я могу прямо сейчас задрать на тебе юбку и снасильничать, пискнуть не успеешь. И что сделает твой капитан, а? Ни-че-го!

Юноша дернул княжну к себе ближе, вглядываясь в широко раскрытые глаза и тщетно пытаясь поймать в них страх.

– Клянусь Единым, так я и сделаю, если будешь и дальше лезть ко мне со своими глупостями! Сиди тихо и не высовывайся! А если ты еще раз заикнешься про Поварёнка… – у Антона возникло странное чувство, что девушка его не слушает. – То я посажу тебя в сундук и запру в трюме! Вместе с кры…

Юля вдруг подалась вперед и коснулась его губ в неловком поцелуе, оборвав на полуслове. Тут же отпрянула, как будто испугавшись собственной смелости, прошептала:

– У тебя глаза, словно море в грозу… – и умчалась прочь, утащив за собой на поводке ошалевшую Ирису.

Антон остался сидеть, потрясенно уставившись на опустевшую постель. Юля сама его поцеловала! Неужели она тоже к нему неравнодушна?.. Только этого не хватало! Им никогда не быть вместе… Он даже не смеет мечтать о ней… Но вопреки здравому смыслу от этого неумелого признания его захлестнул горький торжествующий восторг… Она его любит!

Юля металась по каюте шкипера, не находя себе места. На нее осуждающе поглядывала Ирису, кося янтарным взглядом и лениво умываясь. Несмотря на весь ужас собственного положения, княжну переполняла запретная, почти преступная радость. У нее есть жених, с которым она помолвлена, есть дочерние обязанности и долг перед страной, ведь брак с воягом Густавом станет залогом мира с северянами, но… Ее сердце похищено Серым Ангелом. Как же теперь она сможет выйти замуж? Это ведь клятвопреступление! Предстать перед ликом Единого и дать брачную клятву другому мужчине, когда все мысли только об Анжи… И что же ей теперь делать? Княжна всегда жила, следуя строгим правилам дворцового этикета, традициям и святым заветам, но теперь стройная система ее миропорядка пришла в противоречие и сломалась. Что-то в ней будет нарушено…

Капитан разглядывал скромное убранство каюты Малсара, пока тот переодевался, меняя отсыревшую и задубевшую на морозе одежду на сухую.

– Сальва, что ты думаешь о костях?

– Каптайн, зачем мне о них думать? – пожал плечами плотник. – Мое дело – корабль… А брус в кубрике подточен не крысами.

– А кем?

– Следы от зубов. Большие. Не крысиные, – Сальва был, как всегда, немногословен.

– А если… большая крыса?

Плотник остановился и посмотрел внимательно на капитана.

– Поварёнок? – спросил он. – Каптайн, ты его видел. Тебе лучше знать.

– Я-то видел… – протянул Кинтаро. – Что в том игрушечном фрегате? Он тяжелее обычного.

Плотник потемнел лицом, ноздри раздулись – верный признак того, что он злился и нервничал.

– Это внуку! Нельзя!

– Если там контрабанда или что похуже, что-то связанное с крысами, например, – угрожающе начал капитан, подходя к стоящему на столе в креплении фрегату, – то я не посмотрю, что ты спас мне жизнь в той заварушке и выкину тебя вместе с ним за борт!

Капитан держал фрегат в руке, сжимая его так крепко, что острый край фальшборта царапал кожу.

– Отдай! – плотник забрал свою драгоценность и кивнул. – Твоя взяла. Покажу.

Он нащупал невидимую защелку, корпус фрегата разошелся на две половинки, а внутри Кинтаро увидел непонятные переплетения крошечных шестеренок, болтов и труб.

– Что это?

– Каптайн, у меня внук. И внучка на подходе. Князь обещал награду. Тому, кто найдет замену

ветру. Я нашел. Пар. Но мне не поверили.

– И ты?..

– Хочу попытать счастья у северян. Я должен оставить что-то после себя внукам.

Капитан ушел от Малсара с тяжелым сердцем. Верный Сальва собирался оставить “Маковей”, и его было сложно осуждать. Каждый ищет, где лучше. Но бросив взгляд на забытую на столе карту и листок с навигационными расчетами, Кинтаро остро почувствовал собственное одиночество. Эта девочка так похожа на его дочь… Юля оказалась сведуща в астрономии, помогла ему с плохо слушающейся рукой удержать ровно звездное кольцо. Она простодушно рассказала о том, что обнаружила на проклятой карте Поварёнка, и ее измышления были очень похожи на правду. Умненькая, но, о боже, какая наивная! Впрочем, капитан все равно не собирался отправляться на поиски крысиных сокровищ. Хотя сведения о них можно было неплохо продать, если только шхуна выберется из этой передряги.

Крысиные кости… Мысли Кинтаро приняли другой оборот. Старая рыбацкая байка про то, что человека можно проклясть, если подложить ему под подушку кости крысы, утопленной в молоке. Кто мог до такого додуматься? И зачем? Поди еще поймай крысу, а где взять молоко? На борту его нет. Молоко киснет и портится уже через сутки пути. Кости были чистые, как будто обглоданные. Ирису? У каракала была дурная привычка не просто ловить крыс, а загнать и баловаться с полудохлой жертвой, лениво гоняя ее лапой, пока та не испустит дух. Но вряд ли бы кто-то решился отобрать добычу у кошки. Ирису сжирала крысу целиком, не оставляя костей. Кто-то другой обгладывал крыс… и подточил брус… У крыс всю жизнь растут зубы, поэтому они постоянно что-то грызут. Капитан поежился, припомнив леденящий душу визгливый смешок Поварёнка, грызущего металлические прутья клетки.

Ночь прорезал отчаянный свист марсового.

– Земля!

Глава 14, в которой “Маковей” терпит кораблекрушение

Из тумана поднимались высокие скалы. Глядя на них с ужасом и растерянностью, капитан пытался сообразить, где он ошибся. До берега по расчетам было два полных дня пути при попутном ветре. Кинтаро навалился на штурвал, крикнув матросам подтянуть канаты и повернуть паруса, но побитый бурей “Маковей” плохо слушался и медленно, словно в тягучем кошмаре, надвигался на скалы. Столкновение было неизбежно.

Уставшие люди на корабле сбивались с ног, вытягивая толстые канаты. Но ветер и волны неумолимо сносили шхуну на скалы. В черном море вскипели буруны, а потом раздался противный скрежет. “Маковей” протяжно застонал от распарываемого подводными рифами брюха. От этих звуков у капитана защемило в груди.

– Бросай якорь! – заорал он.

Бушприт быстро свернули. Паники не было. После встречи с Поварёнком люди пребывали в странном оцепенении, спокойно готовясь принять свою судьбу, но не собираясь сдаваться. Они боролись до последнего.

Но тщетно. Шхуна поднялась на гребне волны и рухнула вниз. Раздался хруст. Изувеченный корабль напоролся на рифы и завалился на бок. “Маковей” вышвырнуло на негостеприимный берег.

Антон помог княжне выбраться наружу. На берегу уже сгрудились остатки команды. Жалкое зрелище они собой представляли. Насквозь промокшие, замерзшие и отчаявшиеся люди пытались спасти уцелевшие пожитки. Капитан наскоро распорядился искать укрытие до рассвета. Шхуна была прочно насажена на рифы, да и тяжелый якорь успели выбросить. Корабль может подождать, а люди – нет.

Юля держалась молодцом. Она первая углядела небольшую пещеру в скалах, где было решено устроить ночлег. Огниво отсырело настолько, что разжечь костер не представлялось возможным. Поэтому, сгрудившись вместе для согрева, люди с тревогой ждали рассвета, чтобы узнать, куда их забросил злой рок.

Когда первые робкие лучи солнца пробились сквозь густой туман, Педро выбрался наружу и с обезьяньей ловкостью вскарабкался на почти вертикальный утес.

– Остров! – крикнул он, и невозможно было представить отчаяние, охватившее всех.

Весь остров был в скалах. Редкие деревья гнездились и цеплялись корнями прямо в камнях, поскольку земли, как таковой, не имелось. Но и сами скалы были странными. Они походили на застывшую морскую пену, пористую и жадно впитывавшую в себя все живое. Мелкая чахлая поросль, мох, водоросли – все цеплялось за камень и хотело жить. С отвесной стены истекал слабенький пресный поток, питая живность на скалах, но вода в нем была илистой и мерзкой на вкус.

– Сальва, осмотри корабль. Мы должны поставить его под парус, – распорядился капитан. – Скажешь, что тебе для этого нужно. Дылда и Никита, с вас развести костер и поймать рыбу. А еще нам потребуется надежное укрытие, поэтому Энрику с Педро осмотрите остров. Будьте осторожны. Все остальные… – Кинтаро чуть замешкался, с сомнением оглядывая дрожащую от холода княжну, лежащего пластом и харкающего кровью Леха, бледного от боли в руке Анджея. – Не путайтесь под ногами.

– Откуда, к демонам морским, этот остров здесь вообще взялся? – проворчал боцман, поеживаясь на морозе. Воздух из его рта клубился недовольным облачком.

– Возможно, остров слишком мал, чтобы его нанесли на карту, – пожал плечами капитан.

– А быть может, его тут и вовсе нет, – пробормотала Юля, зуб на зуб не попадая.

– Что ты несешь? Головой приложилась?

– Очертания бухты… – указала девушка, щурясь вдаль. – Они слишком правильные, квадратные, как будто вырезаны человеком… Так не бывает. В природе не бывает ничего полностью симметричного. Кысей всегда говорил, что у Единого своя, недоступная людям гармония, это только человек все пытается…

– Анджей, уйми свою милую, – раздраженно потребовал Кинтаро, у которого и так хватало забот, чтобы еще слушать нелепости от девчонки.

Но юноша, к его удивлению, нахмурился и спросил у нее:

– Почему ты так думаешь?

– В природе почти нет прямых углов. Этот остров создал не Единый. Этот остров… Он с карты. Там те же очертания бухты… – после слов девушки воцарилась тишина, нарушаемая шелестом прибоя и унылыми криками чаек. Но капитану все чудился незатихающий смешок Поварёнка…

Дылда сумел развести огонь, подсушив порох из аркебузы, а Никита наловил рыбу. Горячая рыбная похлебка удивительным образом воодушевила людей. Даже княжна повеселела и раскраснелась. Антон разглядывал девушку, а у самого ныло в груди. Если это действительно остров с карты, то и его хозяин где-то неподалеку. Глупо надеяться, что Поварёнок сгинул в том урагане. А значит, рано или поздно он явится сюда. Юноша встряхнул головой.

– Мы сможем отремонтировать корабль?

Осунувшийся от усталости плотник кивнул и скупо добавил:

– Перевернуть на бок. Заделать пробоину. Просмолить. Починить грот-мачту. И залатать паруса.

– Сколько? – так же деловито осведомился Антон.

– Неделя.

– Нет. Капитан? Вы же понимаете, что это недопустимо долго?

– Сальва, ограничься только самым необходимым, – устало приказал капитан. – Два дня. А после мы уберемся отсюда как можно дальше.

– А как же крысиные сокровища? – неожиданно подал голос Лех, жадно стуча зубами о миску.

Он уже умял всю похлебку и выглядел неплохо, если не считать распухшей щеки и заросшего жесткой щетиной лица.

– Чтоб я больше не слышал о них! – зло ответил Кинтаро, и Антон был с ним согласен.

– Анжи… – тихо шепнула княжна и взяла его за руку. – Мне надо с тобой…

– Только посмей заикнуться о карте!

– Мне надо…

– Ты не поняла?

– Мне надо в кустики! – выпалила Юля. – Проводи меня, пожалуйста.

Только кустиков не было, поэтому девушке пришлось идти до выступающих в море валунов, пока Антон караулил ее сиятельное княжество от нескромных взоров. Тем временем, Дылда с молчаливого согласия капитана занялся благоустройством их временного убежища. Пещера в скале оказалась довольно сырой, зато чуть выше по камням была другая, не подтопляемая пресным потоком и вполне пригодная для обитания. Туда и перебрались, перетащив уцелевшие вещи со шхуны. Вход перегородили камнями и ветками, защитив от ветра и холода, и навесили остатки парусины. Плотник соорудил импровизированный очаг, дающий тепло усталым людям и надежду на благополучный исход их затянувшегося путешествия. Они обязательно отсюда выберутся, и этот кошмар закончится…

– Анжи, – позвала его княжна. – Я думаю, что это остров Поварёнка…

– Ничего не хочу о нем слышать! – Антон раздраженно повернулся к девушке и осекся.

В ее глазах стояли слезы.

– Мне страшно. Ирису куда-то исчезла. А если она погибла?

– Кошки живучие, – пробормотал юноша. – Мы найдем ее и обязательно выберемся отсюда.

– Но если это его остров, – неуверенно начала княжна, – разве не лучше будет узнать, что значила та песенка на карте?

– Ты опять за свое!.. – мгновенно взъярился Антон.

– Подожди! Там другой припев! Не тот, что капитан напевал. Слова немного отличаются. Я хочу разобраться, вдруг нам понадобится…

– Не понадобится, – отрезал Антон, беря девушку за руку и таща за собой.

– Да подожди же! – уперлась она. – Я просто напишу слова на песке, а ты прочитай и переведи! Ну ведь от этого не будет никакого вреда, верно?

– Это колдовство, дура! – не выдержал юноша. – От него всегда один только вред! Даже если ты просто думаешь о нем, оно уже победило, понимаешь? Колдовская сила питается нашими мыслями, страхами, тревогами! А ты!..

– А я не боюсь, – упрямо сказала Юля. – С тобой ничего не боюсь…

Его сердце оборвалось и рухнуло в гулкую пустоту, застучавшую в висках.

– Не смей! – он дернул девушку к себе и вгляделся ей в глаза. – Не смей в меня влюбляться!

– А ты отпусти меня… – прошептала она, не решаясь признаться, что уже поздно.

Но отпустить ее было совершенно невозможно. Антон продолжал удерживать Юлю, приблизившись к ней вплотную, чувствуя ее горячее дыхание у себя на щеке.

– Не могу… – ответил он и поцеловал ее.

Он целовал по-мальчишески жадно, запустив пальцы в волосы и запрокинув ее голову назад, углубляя поцелуй, чуть прикусывая нижнюю губу и наслаждаясь каждым мгновением украденного счастья. Но Юля все-таки уперлась ладонями ему в грудь и отодвинула от себя, задыхаясь и краснея.

– Я должна выйти замуж за другого…

– Нет. Ты никогда не выйдешь за Густава, – возразил Антон и коснулся пальцем уголка ее губ, очерчивая их контур, а потом вновь целуя.

– Но я помолвлена!

– Ты вернешься домой… – еще один поцелуй. – И опять станешь сиятельной княжной… – поцелуй, поцелуй и еще один поцелуй. – И выйдешь замуж за равного себе, но не за Густава… Этот мерзавец никогда…

Юля вдруг оттолкнула от себя Антона и грозно нахмурилась.

– Что ты такое говоришь? За кого это ты собрался меня выдать?

Юноша потянулся к ней, но она уклонилась, неожиданно сделавшись похожей на разъяренную кошку. Глаза сверкнули зеленым переливом.

– Целуешь, а жениться не хочешь? Я недостаточно хороша для тебя? – от обиды ее голос дрожал и срывался.

У юноши перехватило дыхание. Жениться? Совсем сошла с ума. Надо было ответить резко и грубо, осадить глупую девчонку, чтобы она раз и навсегда выбросила его из головы, но видеть боль в этих глазах было невыносимо. Он покачал головой, на мгновение ужаснувшись реакции Хриз, когда та узнает, в кого он влюбился.

– Это я недостаточно хорош для вас, сиятельная княжна, – горько сказал он. – Или вы забыли, кто я? Так я напомню. Безродный нищий бандит. Возвращайтесь в пещеру. Холодно.

Он повернулся к ней спиной, но Юля топнула позади него ногой и запальчиво потребовала:

– Прекрати выкать и немедленно сделай мне предложение! Как положено!

– Да пошла ты! Дура ненормальная!

– Ах так? Тогда пеняй на себя!

Капитан со страхом разглядывал изгрызенную металлическую миску, спрятанную в камнях. Кто-то из них… Сомнений больше не осталось. Легенды не врали. Поварёнок действительно превращает людей в крыс. И один из них снюхался с крысиным колдуном и загнал их в эту ловушку. Но кто крыса? Дылда? Он убил прошлого владельца карты, капитана Таша, который обманом выдурил карту у Поварёнка. Но кроме этого на головореза больше ничего не указывало. Парус он повредить не мог, разве что у него был сообщник. Юля? Слишком большой интерес к карте, но такое простодушие едва ли можно сыграть… И крыс она боялась не на шутку, да и силенок задушить шкипера у нее бы попросту не хватило. Анджей? Одного роста со шкипером, мог задушить, мог обзавестись сообщником на корабле, Джеком, например, а потом с помощью Дылды от него избавиться… Но девчонка упрямо твердила, что Анджей никуда не выходил и был с ней во время убийств. Врала, или сама обманывалась? Сальва? Плотник был чуть выше шкипера, имел возможность, но не мотив. У него осталась семья на берегу, было куда возвращаться. Зачем ему продаваться Поварёнку? Представить Малсара, грызущего брус корабля, тоже было решительно невозможно. Энрику? Искреннее отчаяние, когда тот узнал о смерти Джека, которого считал сыном, было неподдельным. И он сидел под замком во время убийства шкипера. А с другой стороны… У боцмана имелся зуб на Кинтаро после той попойки в порту Гризеля, а терять, в отличие от плотника, ему было нечего. Он вполне мог позариться на крысиное золото. Матросы? Никита был на целую голову выше шкипера, здоровый детина, а если верить Дылде, то убийца одного роста с Костакисом. Маленький Педро исключался по той же причине. Оставался Лех… Капитан поморщился. После безобразного разгула в Гризеле он высадил Леха, как главного зачинщика, на крошечный островок, оставив ему бутылку рома и уплыв восвояси. Это было обычное наказание для серьезно провинившихся матросов. Недели в одиночестве тому должно было хватить, чтобы выучить урок. Но Леха еще раньше подобрали рыбаки, три дня спустя он объявился в Зевастале, присмиревший и все осознавший. Капитан не желал больше брать его в команду, но Лех был отличным такелажником, который чуял ветер и ловко управлялся с парусом. Такие на дороге на валяются. Кинтаро нахмурился. Краска для волос… Странно это все… До сих пор он не замечал у Леха седины, разве что… Мужчина растеряно провел ладонью по своей выбеленной шевелюре и поежился. После той встречи с Поварёнком он сам весь поседел. А если предположить, что Леха подобрали не рыбаки? И это его странное недомогание… Зубы болят… Но жрет за двоих…

– Капитан? – глупая девчонка оторвала его от размышлений, настойчиво добиваясь внимания. – Вы обещали мне защиту.

– Если Анджей тебя обижает, то…

– Обижает. Он отказался делать мне предложение. Ну и пусть. Обвенчайте меня с ним!

Глава 15, в которой Ирису геройствует

– С ума сошла? – изумился Кинтаро. – Зачем тебе нужен этот голодранец?

– Раз поцеловал, пусть женится. Так положено!

– Да бог с тобой, милая. Куда твои родители вообще смотрели? Не выдумывай. Вернешься домой, пусть они и решают.

– Отец никогда не даст согласия, – покачала головой Юля. – Но есть благословение Единого, которое выше людских законов…

– И правильно, что не даст. Нечего тебе жизнь ломать из-за такого.

– Вы не понимаете! Я люблю его!

– Тьфу на тебя!

– Мой наставник Кысей всегда говорил, что если у человека есть вера, то ему ничего не страшно. Но вчера я поняла, что одной веры мало. Единый услышал мою молитву и спас нас от Поварёнка, только потому что наши с Анжи сердца… – девушка беспомощно замолчала, силясь подобрать слова к тому чувству, которое наполняло ее, как ветер наполняет паруса и дарит свободу кораблю.

– Дура ты, Единому нет до нас дела. Моя дочка тоже вон влюбилась… – помрачнел капитан. – Мерзавец ее совратил, побаловался, а потом отдал пиратам на поруганье. Так что не буду я никого венчать, и не проси. Как на берег ступим, лично тебя родителям сдам, из руки в руки. Твой отец еще спасибо мне скажет. И не перечь. У меня и без тебя забот полон рот.

Девчонка сникла, обиженно поджав губы, но капитана уже занимала другая тревога. Где Лех? Такелажник отлучился по нужде полчаса назад, но так и не вернулся. Капитан огляделся, потом подозвал к себе Никиту.

– Со мной пойдешь на поиски Леха, его давно нет. Как бы чего не случилось.

Вдвоем они покинули пещеру, оставив Дылду на хозяйстве.

Было уже за полночь, но поиски ничего не дали. Такелажник как в воду канул. Или скорее, как крыса – в подполье. Капитан все больше укреплялся в своих подозрениях. Лех мог повстречаться с крысиным колдуном там, на острове, а потом служить ему. Снюхался с пиратами из-за карты, а когда не удалось сдать товарищей, подстраивал пакости, чтобы загнать шхуну в ловушку. Ведь если бы “Маковей” добрался до Ичмелека, то карту бы продали. На Лису такелажник давно точил зуб… Капитан вздрогнул от двусмысленности этого выражения, которое столь точно описывало происходящее. А несчастный мальчишка Джек, которого боцман заставил взять на борт вторым такелажником, спутал Леху все планы своим присутствием. Он хвостиком ходил за ним, старательно перенимая науку управления парусами. Но чем ему помешал старик Костакис? Должно быть, выбрался на палубу покурить и застал Леха за чем-то подозрительным, а тот… А эти кости под матрацами?.. Неужели мерзавец творил колдовство и пытался всю команду обратить в крыс? Капитан похолодел от ужаса, услышав дикий визг из пещеры. Вдвоем с Никитой они ринулись к скалам.

Визжала, разумеется, растрепанная Юля, на импровизированной постели которой лежала дохлая крыса. Рядом с довольным видом развалилась Ирису, искренне недоумевая, почему из-за ее добычи поднялся такой шум.

– Прекрати орать! – не выдержал Анджей.

– Убери эту гадость!

– Это тебе Ирису специально принесла, своей признала. Можно сказать, честь выказала… – с облегчением усмехнулся капитан, подбирая дохлого грызуна и выкидывая его из пещеры.

– Угу, – пробурчал Анджей. – А ты и дальше ее в нос целуй.

– Ирису, фу! Как ты могла! – возмутилась девушка, осторожно подходя к кошке. – Бедная моя, где же ты пропадала? Исхудала как… Голодная, да? Все равно это не повод есть всякую гадость. Пошли, я тебе рыбки дам…

Но тут в пещеру ввалился изможденный боцман. Его глаза горели возбуждением, когда он прямо с порога выпалил:

– Я нашел корабль! Быстрей собирайтесь!

Невозможно представить, какой гам поднялся в пещере после этих слов. Боцмана засыпали вопросами, но он без сил рухнул на подстилку и потребовал еды. Остывшую похлебку проглотил с жадностью, после вытер рот и принялся сбивчиво пояснять:

– Там, в бухте, мы нашли корабль. Сначала не поняли, что это, а потом! Там есть причал и обломки других кораблей, но этот целый. Он затоплен, как будто специально, и еще… Его можно поднять, в бухте есть грузовой кабестан… Скорей! Надо отправляться немедля!

– Где Педро? – перебил боцмана Кинтаро.

– Он… – Энрику замялся. – Там остался. Сторожить. С цепями разбираться. У кабестана сложная система, мне не удалось…

– Откуда у тебя кровь на рукаве?

– Что? – боцман недоуменно взглянул на руку, безуспешно попытался оттереть пятно, потом отмахнулся. – Поранился, когда пытался вытащить цепь кабестана. Его заклинило, но…

Боцман врал. Глазки бегали, он старался не встречаться взглядом с капитаном, а еще нервно тарабанил пальцами по миске. Педро бы никогда не остался в темноте незнакомого острова, да и от чего или кого было сторожить корабль? Кровь на рукаве явно принадлежала не Энрику. Ран на нем не было. Неужели это он крыса? Куда тогда делся Лех? Что случилось с Педро?

– … Но мы сможем его раскрутить. Собирайтесь быстрей!

– Мы никуда не пойдем, на ночь глядя, – покачал головой капитан, незаметно подавая знак Дылде. Тот насторожился и потянулся за оружием, но не успел.

Боцман схватил девчонку и приставил к ее шее кинжал.

– Пойдете! – просипел он. – Иначе я перережу ей горло!

– Не глупи, Энрику, – Кинтаро выставил вперед ладони в успокаивающем жесте. – Ты же понимаешь, что все равно…

– Живо! – боцман усилил нажим, и девчонка негромко всхлипнула, тщетно царапая ногтями рукав мерзавца. На ее шее алыми бусинами выступила кровь.

Анджей опасно потемнел лицом, а Дылда подобрался.

– Хорошо! – крикнул капитан. – Мы пойдем, пойдем…

– Ты! – боцман указал на матроса. – Подай мне аркебузу! Быстро!

Никита вопросительно взглянул на капитана, и тот кивнул. Энрику не знал, что в оружии нет пороха, потому что Дылда вынул его для просушки и использовал для разведения костра. Матрос осторожно подвинул аркебузу боцману и застыл. Пусть только Энрику отпустит девочку, а тогда… Но мерзавец не торопился.

– Что, сладкая? Страшно? – и по безумным глазам боцмана Кинтаро понял, что тот сейчас полоснет ее по горлу. – Это из-за тебя мы все…

Капитан издал короткий свист. Взвившаяся в воздух кошка обрушилась на плечи негодяя, а Дылда поднырнул ему под руку, подставив кулак под лезвие кинжала и выводя девчонку из-под удара. Боцман взвыл от боли, когда когти Ирису впились ему в лицо. Взмах лапы – и одного глаза мерзавец лишился. Потерял бы и второй, если бы капитан вовремя не оттащил разъяренного каракала от бьющейся в конвульсиях жертвы.

В икоте захлебнулись последние рыдания. Антон погладил княжну по голове и заглянул ей в глаза:

– Все, тише, не плачь, – но она лишь сильней вцепилась в него, не желая отпускать.

Ирису умывалась, как ни в чем не бывало, спокойно слизывая кровь с лапы и усов. Большая кошка была довольна охотой, в отличие от людей. На острове было много крыс, и каракал непременно переловит их всех. И даже поделится добычей с теплой девчонкой, хотя рыбка с ее рук кошке тоже нравилась. Но куда приятней поймать и сожрать испуганный пищащий комок…

– Где Педро? Отвечай! Что ты с ним сделал? Это ты убил остальных? – капитан тщетно добивался ответов, связанный боцман молчал и с ненавистью косил на присутствующих уцелевшим глазом.

– Каптайн, что будем с ним делать?

– Подождем до утра. Как рассветет, отправимся в бухту.

– А ремонт?

– Сначала надо найти Леха и Педро.

Юля наконец уснула, зарывшись носом в теплую шерсть кошки. Антон сидел рядом, смотрел на спящую княжну, но думал совсем не о ней. Им надо выбираться отсюда любой ценой. Корабль в бухте? Или боцман соврал? Что он там нашел? Ведь явно же нашел что-то, из-за чего схватился за оружие… Неужели клятые сокровища? Почему колдовство все время преследует их?

– Эй, ты, – негромкий шепот. Это был Энрику. – Развяжи меня.

– Ага, уже бегу, – зло ответил Антон.

– Развяжи, или я всем расскажу, кто твоя девка!

Юноша похолодел.

– Ты о чем?

– Я слышал ваше воркование на скалах! Сиятельная княжна, чмоки-поки!

Мысли лихорадочно заметались.

– Тебе никто не поверит, – рука против воли легла на рукоять кинжала. Одно движение – и эта паскуда умолкнет навсегда, но придется объясняться с остальными. Капитан может решить, что они заодно. Но все равно это лучше, чем подвергать опасности Юлю.

– Хочешь проверить? Развязывай!

Демон, почему он не научился убивать, как Хриз, тихо пережимая сонную артерию? Антон осторожно поднялся, переступив через девушку, и двинулся к мерзавцу.

– Так-так-так… – из темноты вдруг раздался голос капитана. – Неужели Цветочек додумалась умыкнуть сиятельную княжну?

Глава 16, в которой много золота

Антон осторожно подвинул к себе спящую Юлю, обнимая девушку и зарываясь носом в ее волосы под недовольный рык потревоженной Ирису. Капитан отложил все объяснения до утра, заткнув боцмана кляпом и проверив узлы веревки. Дылда остался бодрствовать, но юноше все равно не спалось. Ситуация складывалась скверная. Что решит капитан? Он не может не понимать, что в столицу теперь путь заказан, после похищения княжны ему не будет места ни в одном порту княжества. Но избавиться от нее он не рискнет, побоится Дылды… Антон слишком крепко стиснул Юлю в объятиях, и она пробормотала во сне его имя, от чего сделалось сладко и тревожно.

Утро выдалось необычайно ясным и даже теплым. На завтрак пришлось довольствоваться печеными в золе моллюсками, которые Никита спозаранку собрал на берегу. Все подавлено молчали.

– Итак, Анджей, – нарушил тишину капитан, – объясни нам, зачем ты похитил сиятельную княжну?

Юля вздрогнула и изумленно посмотрела на Кинтаро. Плотник пробормотал проклятия, Никита присвистнул, а боцман что-то сдавленно промычал сквозь кляп.

– Капитан, это ничего не меняет, – начал было юноша.

– Меня никто не похищал! – вмешалась девушка. – Я сама!

– Помолчи, милая. Мне плевать, сама ли ты с ним пошла, или он тебя принудил, ясно только, что твой отец такого разрешения не давал. И уже наверняка поднял на ноги всю стражу.

– Но вы же ни в чем невиноваты. Я никому вас не выдам, правда. Отцу скажу, что сама отправилась в путешествие.

– Детский лепет!

– Якорь в глотку! – выругался обычно сдержанный плотник. – Я на такое не подписывался. У меня внуки!

– Нас повесят? – жалобно вопросил Никита.

– Хватит! – не выдержал Антон. – Никого не повесят. Капитан, вы уже имели дело с Цветочком. Должны знать, что она свое слово держит. И я от ее имени обещаю, что она вас выручит.

На Кинтаро его слова не произвели впечатления. Он пристально смотрел на княжну, и под его взглядом она виновато сникла и придвинулась поближе к Антону.

– Сиятельная княжна, – протянул капитан, – а такая дура. Если тебе нас не жаль, то милого своего хотя б пожалела. Что с ним князь сделает, когда все узнает, не подумала?

Сальва откашлялся и сказал:

– Ладно, чего уж там. Все равно не изменить ничего, каптайн, давай выбираться отсюда, а потом… У меня родня в Льеме, придется, видно, туда бежать.

– А мне некуда, – растерянно пробормотал Никита. – Мать старенькая осталась, как я ее оставлю. Мишель сгинул, один я у теперь нее…

– Я обещаю вам! Никто ничего не узнает! Ну почему вы мне не верите! – воскликнула Юля.

Кинтаро тяжело вздохнул и поднялся.

– Довольно. Отложим решение. Сальва, ты остаешься чинить шхуну. Я с Никитой и… – мужчина чуть помедлил, – и с Анджеем отправлюсь в бухту. Дылда, ты сторожи этого, – кивок в сторону связанного боцмана. – Лех может быть с ним заодно.

Антону решение капитана не понравилось. Он понимал, что Кинтаро намеренно разделяет его с Дылдой, но с другой стороны отправлять вместо себя головореза было еще хуже. Пока тот рядом с княжной, ей ничего не грозит. Кроме Поварёнка, разумеется. Пришедшая в голову мысль заставила его поморщиться, но на всякий случай придется проверить. Юноша согласно кивнул капитану, попросив пять минут на прощание с девушкой.

– Пошли, – он подхватил ее под локоть и вытащил наружу, целеустремленно направляясь к берегу.

– Анжи, подожди! Не уходи с ними, пожалуйста! Я боюсь за тебя. Зачем тебе идти? Пусть идет Дылда.

– Помолчи, – Антон оглядывал мелкую гальку в поисках подходящего камня. Обнаружив белый окатыш, он поднял его и провел им по пористой поверхности валуна. Камешек оставлял едва заметный след. Сойдет. Юноша всунул кругляш в ладонь княжны.

– Пиши.

– Что писать?

– Слова с карты. Живей давай, времени нет.

Юля закусила губу от усердия, пока царапала камень. Виски заныли, заболели глаза, как обычно бывало, когда Антон пытался складывать буквы в слова. Написанное прыгало и расплывалось, и чтобы сфокусироваться, приходилось очень долго, до рези в глазах, всматриваться. Он даже сестре стыдился признаться в этой слабости, а уж выказывать ее перед княжной и вовсе не собирался. И если читать он с горем пополам научился, то писать так и не смог.

– Теперь прочитай их, – сквозь зубы выдавил юноша, понимая, что капитан не будет столько ждать.

– Разве непонятно? Я старалась…

– Прочитай!

– Ладно, ладно… Только я не уверена, что произношу правильно…

What shall we do with a drunken rat?

What shall we do with a hungry scullion?

What shall we do with a gibbous grave?

Early in the morning?

Слова княжны дрожали в воздухе, разбиваясь на буквы. Антон повторял про себя каждую строчку, пытаясь понять, что значат слова. Если это припевка, то она была неравномерной, ритм не выдерживался. Матросские песни всегда пелись с сильным ударением на слове или слоге, чтобы задать рабочий ритм и слаженность действий.

Way-hay, up rat rises

Way-hay, up rat rises

Way-hay, up rat rises

Early in the morning

Чтобы поднять якорь, а это делалось путем хождения вокруг кабестана и толкания его рычагов, витальеры пели про пьяного матроса. Слова припева обычно совпадали с рывком или толчком.

Кабестан в бухте! Боцман говорил про него, если не врал, конечно, но почему припев настолько изменился?..

Put him in the long boat ‘til he’s sober

Pull out the bung and wet him all over

Put him in the scuppers with the deck pump on him

Heave him by the leg in a runnin’ bowlin’

Tie him to the taffrail when she’s yard-arm under

Give him a taste of the bosun’s rope-end

Shave his belly with a rusty razor

Put him in bed with the captain’s daughter

Have you seen the captain’s daughter

That’s what we’ll do with the young scullion…

Слова были обычными, только чуть менялись, подстраиваясь под непривычный рваный ритм. Он определенно был, вот только…

– Так что это значит? – Юля потеребила его за рукав куртки.

– Не знаю.

– Ну так переведи!

Антон отрицательно покачал головой. Песенка поменяла смысл с похабной, про издевательства над пьяным матросом, полной морского жаргона, недоступного княжне, на странную припевку про голодного Поварёнка, пьяную крысу и горбатую могилу. А взмывать? подниматься? вставать на задние лапы должна крыса? Бред какой-то. Он надеялся, что там будет какая-то подсказка, но только потратил время.

– Не уходи!

– Сиди тихо и не отходи от Дылды! – юноша раздраженно отмахнулся от Юли и направился к капитану, который уже нетерпеливо поглядывал в их сторону.

– Я люблю тебя! – в отчаянии выкрикнула княжна ему в спину.

Антон застыл, зажмурившись от нестерпимой сердечной боли, потом процедил сквозь зубы:

– Тебе нельзя меня любить.

И ушел, ни разу не оглянувшись, но каждой клеточкой тела ощущая на себе взгляд Юли.

Никита бодро шагал впереди, а капитан чуть приотстал, поравнявшись с Антоном.

– Пока одни, ответь честно. Зачем тебе нужна княжна? Только не ври, что жениться.

– Не мне. Цветочку.

– А ей зачем? Что ждет девочку? Ты хоть знаешь, что она влюбилась в тебя по уши? Даже требовала у меня обвенчать ее с тобой.

Юноша споткнулся на ровном месте, но продолжал упрямо молчать.

– Задурил девчонке голову, потешился…

– Хватит! Можно подумать, вас волнует ее судьба. А за себя можете не беспокоиться. После прибытия у вас будет достаточно времени, чтобы убраться из княжества. Цветочек щедро заплатит. На новую шхуну хватит!

– Убьешь ее? Рука поднимется?

– Что? – Антон остановился и испытующе уставился на Кинтаро.

– Она видела твое лицо, – пожал плечами тот. – Лица всех нас. Ни за что не поверю, что…

– Да, капитан, убью. Убью любого, кто посягнет на ее жизнь. Так что можете даже не пытаться. У Дылды тот же приказ.

Кинтаро оставалось лишь надеяться, что это правда. Себя он уже считал конченым человеком, понимая, что из этой передряги ему не выбраться, но брать на душу еще один грех не хотелось. Пусть хотя бы у этой девочки будет шанс. Вдруг Единый простит его бездарно прожитую жизнь за спасенную юную душу.

Они спускались по крохким камням в ровную, словно вырубленную в толще скал, квадратную бухту. В ее дальнем конце понемногу оседал на дно скелет давно брошенного корабля, а причал был покосившимся и почти затопленным. Над ним возвышалась разрушенная башня маяка. Тишина стояла такая, что даже сюда, на утес доносился негромкий шелест прибоя. Узкая тропка вилась вниз, исчезая в расселинах пористого камня. Огромное дерево, неизвестно как выжившее на этой бесплодной, открытой всем ветрам скале, пустило корни почти отвесно вниз, оплетая камень. Держась за них, мужчины практически скатились вниз по скользкому крутому откосу. Ветра не было. Звуков тоже. Даже свет казался тусклым, словно поглощаемый тесно сомкнутыми над головой скалами.

– Спаси и сохрани, – Никита сотворил в воздухе святой символ.

– Ищите следы, – распорядился капитан, которому тоже было не по себе.

Педро лежал с неестественно вывернутой шеей, маленький и жалкий. Под носом застыла струйка крови, а мертвый взгляд был обращен в сторону гигантского кабестана, принятого издалека за остатки маяка. Кинтаро присел рядом с марсовым на корточки, прошептал короткую отходную молитву и закрыл ему глаза. Еще один из его команды нашел вечный приют. Дерьмовый из него капитан…

– Кто же его? – растерянно пробормотал Никита. – Неужели боцман?

– Думаю, да, – ответил Кинтаро. – Наверное, кровь попала ему на рукав, когда он свернул несчастному шею.

– Капитан, – негромко позвал его Антон, – смотрите.

Вода в бухте была прозрачной и удивительно чистой. От трехэтажного кабестана со сложной спиральной системой тросов, грузов и рычагов тянулись щупальца канатов, опутывая кабестаны помельче и ныряя в воду. Там, словно вросший в темное дно, покоился древний галеон. Даже с берега была заметна полуистершаяся надпись на его борту – “Hunchback”. У капитана пересохло во рту. Неужели тот самый легендарный “Горбун”, который сгинул в Северном море с золотом бешеной воягини сразу после Синей войны? Он же вез несметные сокровища!

– Горбун… – вдруг горько пробормотал юноша. – Горбатая могила…

– Ты о чем? – Кинтаро лихорадочно соображал, что делать. Этого золота хватит на то, чтобы купить целый остров или даже все княжество с потрохами! Он не будет ни с кем делиться! К демону всех! Золото его и только его!

– Слова песни с карты Поварёнка.

Капитана будто ледяной водой окатили. Он вдруг опомнился, с ужасом осознав, что уже всерьез прикидывал, как избавиться от спутников. Проклятое золото дурманило голову!

– “Горбун”, – Кинтаро тяжело сглотнул и нехотя выдавил из себя, – пропал двести лет назад с золотом северных воягов. Ты думаешь, что Поварёнок был с этого корабля?

– Я так надеялся, что мы найдем целый корабль и сможем уплыть, пока здесь не появился колдун, – отчаяние в голосе юноши пристыдило капитана.

– Но там сокровища. Золото, много золота.

– Мертвым оно ни к чему.

Они совсем забыли про Никиту. Он слышал их разговор. Пустые и жадные глаза, а в руках был камень.

– Осторожно! – успел крикнуть юноша, и капитан уклонился от сокрушительного удара.

По инерции матрос продолжил движение, а подставленная подножка довершила дело. Никита рухнул в черную гальку. Сверху на него навалились капитан и Антон, скрутили и заломили руку. Плеснув ему в лицо ледяной морской водой, они добились осмысленного взгляда здоровяка.

– Как же это, а? Я ж только хотел… маме… Простите меня, капитан! Простите, ей-богу, клянусь, демон попутал!

– Попутал, – мрачно кивнул Антон. – Думаю, боцмана тоже попутал. Капитан, давайте убираться отсюда, пока не поздно…

– Но мы можем попробовать поднять корабль… – словно кто-то чужой нашептывал Кинтаро эти слова, а золотой блеск проклятых сокровищ манил в воду. – Нас трое, попробуем сдвинуть кабестан…

– С ума сошли? Зачем нам эта рухлядь, двухсотлетний корабль? Да и кабестан…

Юноша вдруг осекся, всматриваясь в помутневшие глаза капитана, потом шагнул к нему и влепил пощечину.

– Щенок! – взревел Кинтаро. – Ты что себе позволяешь? Да я тебя!..

– Я помогу, помогу… – тихо сказал Никита и побрел мимо них к кабестану, не обращая внимания на стычку.

– Капитан! Очнитесь! Это наваждение! – Антон увернулся от удара, но тут его разъяренный противник замер, как вкопанный.

Тихий смешок и скрип… На верхушке кабестана сидел Лех. Его было трудно узнать, он сильно вытянулся и одновременно сгорбился. Крысиный оскал острых зубок, горящие ненавистью маленькие глазки, заросшее щетиной и удлинившееся лицо… Человеческая одежда вдруг показалась до крайности нелепой на этой фигуре… Скрип повторился – это Лех царапал когтями верхушку кабестана и веселился, глядя, как зачарованный Никита пытается сдвинуть с места неподъемный груз десятка поворотных механизмов.

– Лех? Что ты там делаешь?..

– Тоже, что и ты, капииитан, – развязно ответил тот и потер лапки. – Золото!

– Это ты… Ты убил Лису? Шкипера? Джека?

– Не, – протянул Лех, не переставая противно хихикать. – Это ты виноват в иииих смерти… Ты!.. И меня тоже ты погубииил… Зачем ты бросил меня на том острове, а, капииитан? Зачем отдал Поварёнку? Он укусииил меня… – тут несчастный жалобно всхлипнул и стукнул лапой по кабестану. – Помогай мне! Давай, пошевеливайся! Поднииимай!

К ужасу Антона, взгляд капитана сделался виновато-пустым, мужчина кивнул и пошел к кабестану.

– Стойте! Не слушайте его! Очнитесь! – юноша пытался оттянуть Кинтаро, но тот шел напролом, ничего не видя вокруг. – Вы ни в чем не виноваты!

– Он виииноват! – тонко заверещал Лех и вскочил на ноги. – Крути! Поднииимай! Золото!

– Сейчас, сейчас… – прохрипел капитан, у которого от нечеловеческих усилий сдвинуть кабестан вздулись вены на лбу.

– Эй ты! Не стой! Помогай! Поднииимай!

Антон лихорадочно соображал, что делать. Панический ужас перед колдовством сковал его тело, но мысль о том, что крысиная паскуда может добраться до Юли, была еще страшней. Если бы только Хриз была здесь! Она непостижимым образом добиралась до самой сути колдовства, словно заглядывая в бездну безумия, на короткое мгновение сходила с ума вместе с отступником, а потом обращала демона против владельца. Правда, безумие никуда не девалось, оставаясь и необратимо меняя сестру каждый раз. Каждый клятый раз! Но Антон так не умел. Впрочем, сдаваться он не собирался. Надо отвлечь внимание.

– Подожди! – крикнул юноша Леху. – Скажи, а там точно золото? Как ты узнал о нем?

– А ты разве не чуешь его? – удивился крысёныш. – Прииислушайся… Тсс! Я так долго ждал… Одииин… А ром давно закончился… Ты знаешь, что он не утоляет жажду? От него еще хуже пииить хочется… А потом приплыл он! Поварёнок! Забрал меня! И-и-и! Пообещал золото!

– И ты поверил? Он тебя обманул! – выкрикнул Антон, подбирая с земли тяжелый камень. Он попадет в крысу, непременно попадет… Надо только выбрать момент… От писка неприятно ныли зубы, и больно отдавало в висках.

– Нет! – взвизгнул Лех, все больше теряя человеческое обличье. – Я чую золото! Поднииимай!

– Зачем мне тебе помогать? Прыгай за золотом сам! Спускайся! Давай! Или я сам нырну и заберу его! – Антон сманивал крысу вниз, понимая, что там ее не достать.

– Ты не сможешь! – заволновалась крыса. – Оно заколдовано! Я должен был найти карту…

– Я сжег ее!

– … но золото позвало меня! Оно мое! И-и-и! Поднииимай!

Дурацкие ударения, повторяемые слова и верещание… Словно крысёныш неумело запевал, ожидая ответа. От кого? Такой громадный кабестан невозможно провернуть ни втроем, ни вдесятером. А если та песня?.. В горле пересохло. Антон откашлялся, щелкнул пальцами, помогая себе взять бодрый ритм, и затянул клятую припевку:

What shall we do with a drunken rat?

What shall we do with a hungry scullion?

What shall we do with a gibbous grave?

Early in the morning?

Бухта зашевелилась. Из взрыхленного камня стали выбираться… крысы. Их было так много, что они заполнили собой все пространство. Облезшая шерсть, гниющие хвосты, пустые вытекшие глазницы… Мертвы… Давно мертвы… Кто они? Колдовское отродье? Или он сам сошел с ума? Господи! Way-hay, up rat rises! Rise! Восставать из мертвых! Дурак! Что он наделал! Крысиный писк стал нестерпимым. От него ломило кости и выворачивало наизнанку. Антон запнулся, и головы всех тварей, как по команде, обернулись к нему.

– Пой, не останавливайся, – прошептал пришедший в себя капитан, отползая от кабестана и оттаскивая от него Никиту, у которого из носа пошла кровь.

Голос дрожал и срывался, но Антон продолжал петь. Слепые взгляды крыс устремились к кабестану. Твари стекались к нему, цеплялись друг за друга, подпрыгивали, срывались и тут же снова повторяли попытки. Они облепили поворотный механизм, словно живая бугрящаяся кожа, которая послушно откликалась на каждую строфу жутковатой припевки. Лех давно потерялся в этой массе, ведомый колдовскими чарами наравне с крысиным отродьем. Кабестан дрогнул. Медленно, как в кошмарном сне, он пришел в движение, вырывая “Горбуна” из двухсотлетнего плена. Но вместе с древним галеоном от вечного сна пробудилась и сама бухта. Как будто чудовищный великан потянул за тонкую ткань, пытаясь выдернуть пуговицу. Пористый камень берега крошился под ногами и змеился трещинами. Антон на секунду замолк, от ужаса у него перехватило дыхание, и гниющая крысиная свора опять обратила на него свой взор. Но песня не умолкала. Казалось, ее подхватили черные скалы. Они стонали и скрипели вместе с кабестаном, который продолжал рвать ткань мироздания, являя замершим от ужаса людям древний галеон. Заживо погребенный в жидком бурлящем камне, “Горбун” был похож на неосторожную стрекозу, навечно застывшую в янтарной смоле. Искаженные мукой лица матросов, замерших в разных позах, вздутые паруса, закованные в черную пену, сломанная поперек грот-мачта, так и не упавшая на палубу, остановленная налету мгновенно схватившейся каменной ловушкой…

Глава 17, в которой теряется ход времени

Берег дрожал. Антон усилием воли заставил себя отвести взгляд от мертвого галеона и оглянуться. Скалы рушились, оседая вниз, словно стены песочного замка. Бухту засасывала воронка крошащегося камня, созданная гигантским кабестаном, и если не поторопиться…

– Быстрей, капитан! – он бросился к Кинтаро и помог ему поднять на ноги ошалевшего Никиту.

Камень под ногами раскалывался, целые куски проваливались в непроглядную тьму морской бездны. Люди бежали, лавируя и уклоняясь, как крысы в кошмарном лабиринте, а позади них звучала песенка про голодного Поварёнка, пульсирующая в висках. Глаза чудовищно болели. Антон сжал зубы, чувствуя солоноватый привкус во рту. Из носа хлынула кровь.

Край утеса. Уже близко. Еще чуть-чуть. Скала вдруг взвыла и полетела в него. Он потерял равновесие и упал. Капитан подхватил его под локоть, помогая подняться на ноги. Корни дерева. Они живые. А все остальное мертво. Давно мертво. Но так и не похоронено. Почему? Неважно. Потом. Юля. Она его любит. Он вернется. Обязательно. Еще чуть-чуть. Рук нет. Ног тоже. Но он вылезет. Он не отпустит корней. Вверх. Еще немного…

Никита катался по земле и скулил, зажимая руками уши. А под капитаном обрушился каменный уступ, и мужчина повис на корнях, скрипевших и раскачивающихся над голодной чавкающей бездной.

– Помоги! – прохрипел он Анджею, залитому кровью и тоже зажимающему уши, лишь бы избавиться от навязчиво жадного мотива. – Помоги!

– Обещайте… – безумные синие глаза оказались напротив лица капитана. – Поклянитесь, что не тронете Юлю!

– С ума сошел… – выдохнул Кинтаро, чувствуя, как слабеют пальцы. – И не собирался! Да клянусь, клянусь!

Мгновенное сомнение в глазах мальчишки показалось капитану вечностью, но потом его перехватили покрепче за руку и рванули наверх, к яркому солнцу, небу и жизни.

Юля не находила себе места. Она предложила помощь Малсару, но тот с сомнением оглядел девушку и покачал головой, кивнув на сложенную парусину, нуждающуюся в починке. Однако толстые длинные иглы для парусов не слушались девичьих пальцев, выскальзывая из рук. В результате Дылда приспособил для этой работы боцмана, ослабив ему путы на руках и приглядывая за пленником с заряженной остатками пороха аркебузой. Юля расчертила на черной гальке импровизированные солнечные часы, воткнув в центр круга палочку. Ее тень уже переползла за полдень, а Анжи все не было. Княжна до рези в глазах вглядывалась в туманные очертания бухты вдалеке, сходя с ума от тревоги.

– Похлебку, что ли, приготовь… – пробурчал плотник, воюя с пробоиной на брюхе шхуны.

– Я… не умею…

– Безрукая, – беззлобно сказал Сальва. – Ни шить, ни готовить. А еще замуж собралась.

– Дык, сиятельная княжна, зачем ей…

– Так замуж за твоего господина собралась, так что ты, Дылда, смотри, – хохотнул плотник. – Сам у них будешь и плошкой, и поварешкой!

– Да пошел ты! Сдалась она ему, цаца сиятельная.

Обидные слезы навернулись на глаза. Княжна закусила губу.

– Я научусь, – упрямо выдавила она. – Всему можно научиться. И капитаном обязательно стану!

Ее заявление вызвало дружный хохот у мужчин. Юля уже открыла рот, чтобы дать гневную отповедь, но слова застряли в горле. Бухта вдруг стала… сморщиваться на глазах, теряя очертания и схлопываясь.

– Смотрите! – княжна вскочила на ноги. – Там что-то происходит!

Черный беззвучный взрыв потряс остров, потревожив полуденный сон Ирису. Бухта перестала существовать, погребенная скалами и поглощенная морской бездной. Юле показалось, что это у нее одним взмахом откромсали половину сердца. Ноги подкосились.

– Анжи… Он жив… Мы найдем его? Найдем! Пойдемте на поиски! Давайте!

Девушка порывалась немедленно бежать туда, но Дылда отрицательно покачал головой.

Ждать… Каким страшным и мучительным может быть ожидание! Юля взобралась на край утеса и застыла на холодном камне. Плотник попытался увести ее, но девушка с места не двинулась. Ей оставалось только молиться и верить, унимая кровоточащее отчаянием сердце. Анжи вернется. Единый не может быть так жесток, чтобы убить ее любовь…

Когда час спустя на горизонте появились изломанные фигурки людей, княжна заметила их первой. Она едва не сбила с ног Дылду, пытавшегося ее остановить, слетела по скользким скалам, чудом не сломав себе шею, и помчалась вдоль берега.

Она налетела на Антона, обрушилась, словно ураган, обожгла горячими слезами, повисла у него на шее, обняла так крепко, что перехватило дыхание. Юноша застыл. Рука сжала хрупкий девичий стан, готовый прогнуться под его желанием… Вторая потянулась к длинным растрепанным волосам, накручивая их на кулак… Задрать ей голову… Впиться хищным поцелуем, кусать и рвать припухшие губы… Сорвать одежду… Вонзиться в девственное лоно, завладеть этим податливым телом, жадно и грубо, поставить свое жестокое клеймо… Это его сокровище. И он получит его немедленно. Никто не остановит.

Юля упрямо заглянула ему в глаза, не обращая внимания на болезненную хватку за волосы, вытерла своим рукавом кровь с его лица и прошептала:

– Я люблю тебя…

И выплеснувшая нежность зеленых глаз остудила безумную жадность крысиного проклятия, которое почти завладело Антоном. Он ужаснулся сам себе и оттолкнул девушку с дороги, да так сильно, что она не удержала равновесия, упав на мокрую гальку.

– Пошла вон!

И поспешил к пещере, стремясь укрыться от взъяренной похоти, как крыса бежит от огня.

Капитан сжал кулаки, помогая Юле подняться на ноги. Она плакала от горькой обиды и непонимания, а в ее глазах угнездился страх.

– Почему он так?.. Что с ним? Что там случилось?

Но Кинтаро сейчас было не до нее. Ужас пережитого все еще владел им, но где-то на краю сознания плескалась паскудная мыслишка. Золото там… Под обломками, под водой… Можно нырнуть, поднять, достать, забрать, завладеть, отобрать, убить… Нет, нет, нет! Господи Единый, спаси и сохрани!

– Но мы же можем вернуться и попробовать?.. – заикнулся Никита, но осекся под бешеным

взглядом капитана.

– Заткнись! – он подхватил девчонку под локоть и потащил к пещере.

– … Дык, ну и порезвитесь с ней, большое дело… – до капитана долетел обрывок фразы головореза. – Не убудет от нее.

– Идиот! – рявкнул юноша. – Делай, что велено!

Анджей резко повернулся к вошедшим, напрочь игнорируя заплаканную девушку, и кивнул Кинтаро.

– Капитан! На два слова!

Что задумал юнец? Выманивает? Чтобы убить и завладеть сокровищами? Точно! А Дылда расправится с остальными. Но Кинтаро так просто не сдастся.

– Прекратите! – юноша поймал его взгляд, обращенный к аркебузе. – Очнитесь! Вы же не крыса!

Да нет, и вправду, какой ему смысл… Он мог убить капитана еще там, просто столкнув в бездну.

– Что ты хотел? – Кинтаро все равно не мог избавиться от настороженности.

– Мне нужна ваша помощь, капитан, – Анджей глубоко вдохнул морозный воздух и застыл. – Это наваждение. Вы же до сих пор думаете о золоте, верно? А мне плевать на него. У нас с Хриз… с Цветочком было то густо, то пусто. Мы жили, то купаясь в роскоши, то считая каждую копейку. Хриз могла разбогатеть и тут же все спустить. Иногда мне даже казалась, что она делала это намеренно, чтобы иметь повод влезть в очередную авантюру. А сейчас… Крысиная жадность догнала и меня…

Капитан подобрался, но заставил себя спокойно остаться на месте.

– Только жажду я вовсе не золота, а… – юноша тяжело сглотнул, – а Юлю. Вы поклялись там, на обрыве, что убережете ее. Я прошу вас, поговорите с ней. Пусть не лезет ко мне. Дылда, балбес, не станет меня останавливать, если я… В общем, пожалуйста, пусть рядом с ней спит Ирису и охраняет ее, в самом дальнем конце пещеры, чтобы я…

Анджей вконец запутался в словах и беспомощно замолчал, а капитан изумленно разглядывал его профиль, темнеющий на фоне чистого неба.

– Я думал, ты давно успел попортить девку…

Бешеный взгляд синих глаз заставил Кинтаро поежиться. Поди еще такого попробуй останови, если он и в самом деле решит снасильничать девчонку, а уж если и Дылда…

– Ладно, не ершись, обещаю. Поговорю с ней. Но ты это… – следующие слова дались капитану нелегко. – Ты тоже обещай. За мной присматривать. И за Никитой. Как бы и мы чего не натворили. Проклятое золото все еще манит туда…

Кинтаро повернулся к нему спиной, до сих пор подсознательно ожидая удара, а потом вспомнил, что еще хотел спросить:

– А откуда ты узнал, что нужно спеть, чтобы эти твари?..

– Было на карте Поварёнка. Юля запомнила.

– Странно… – капитан, хоть убей, не помнил каких-либо записей на карте.

Княжна с трудом отвела взгляд от солнечных часов. Со временем творилось что-то странное. Она не могла так ошибиться. Но и порядок мироздания не мог сломаться.

– Ты, милая моя, держись от него сейчас подальше, слышишь меня? – капитан загородил ей вид расчерченного на песке циферблата.

Солнце садилось на севере. Или могла? А в Анжи тоже ошиблась? У него был пугающе пустой и жадный взгляд, когда он схватил ее за волосы, а потом оттолкнул от себя с таким ужасом, словно она зачумленная…

– Почему? Что там произошло?

– Твой жених запел, – капитан внимательно смотрел на девушку. – И вылезли крысы. Мертвые крысы. Стали крутить кабестан. Чтобы поднять затонувший галеон с древними сокровищами. А потом бухта начала разрушаться.

Девушка вздрогнула и нахмурилась, но, к удивлению капитана, спросила вовсе не про мертвых крыс или сокровища.

– Бухта? Но отчего? Это ведь не было землетрясением или штормом? Так почему же?

– Так, милая моя, давай-ка начистоту. Что за слова были на карте Поварёнка?

Юля пожала плечами.

– Песня про пьяного матроса.

– Не ври мне, девочка. Я прекрасно помню, что на карте не было никаких записей! Зачем ты покрываешь ложь Анджея, тем более, что никакой он тебе не жених?

Княжна изумленно воззрилась на мужчину.

– Но они были, – возразила она. – Я запомнила их и написала для Анжи, когда он попросил перед уходом. Песня на нордаримском, я половину слов не поняла, но там было про крысу.

Она не врала, взгляд ясных зеленых глаз был чище родниковой воды. Но капитан-то помнил… Может быть, слова проступили позже? Когда он забрал карту у шкипера, он толком не всматривался в нее, просто спрятал в ошейнике Ирису.

– Анжи отказался переводить ее. Он эту песню пел? Капитан?

– Да, эту. Не подходи к нему. Он сейчас не в себе, после случившегося… Да что там… Мы все обезумели от жадности, словно те крысы… Готовы в глотку друг другу вцепиться.

– Но почему он меня оттолкнул? Я же люблю его, и никаких сокровищ мне не нужно…

– Уймись и не лезь к нему со своей любовью. А то он тоже тебя… полюбит. Да так, что мало не покажется.

Девушка обиженно отпрянула и отвернулась, всматриваясь в багровеющий горизонт. Капитан поежился от пронизывающего ветра и чуть виновато сказал:

– Ступай в тепло, тут холодно, простудишься еще. И держись от Анджея подальше, я не шучу. Он сам просил об этом.

Юля повела плечами, не отрывая взгляда от шхуны и кутаясь в теплую шкуру, выуженную из кают-компании специально для нее сердобольным плотником. На берегу вовсю кипела работа, в которую с головой бросились Анджей и Никита. Пробоину уже заделали, оставалось починить грот-мачту и поставить паруса. Они непременно отсюда выберутся. А что будет дальше, Кинтаро даже не загадывал.

– Солнце село не там, где положено, – вдруг пожаловалась Юля.

– Что?

Она обернулась к капитану и кивнула на солнечные часы.

– Когда Анжи ушел, я расчертила циферблат, чтобы следить за временем. Солнце встало на отметке в семь часов, как положено для наших широт и времени года, полдень тоже было все нормально, но потом…

Капитан всмотрелся в идеальный круг и равномерные часовые отметки, и холодок пополз у него по спине.

– Это невозможно!

– Солнце должно сесть на западе, на отметке в шесть часов, но оно клонится к горизонту на трехчасовой отметке, как если бы вдруг оказалось на севере-западе…

Кинтаро беспомощно застыл. Остров заколдован?

– Должно быть, ты просто ошиблась.

– Солнце, как и звезды, не могли поменять свой ход. И я тоже не могла ошибиться. Ни во времени, ни в Анжи, – упрямо ввернула княжна. – Думаю, что это остров поменял ориентацию в пространстве.

– Какая глупость!

– Нет, не глупость. Это плавучий остров. Я читала про такие острова в трактате Лагуша, известного географа-путешественника. Они образуются после извержения вулкана. Часть лавы застывает в воде, превращаясь в пемзу.

Княжна подняла окатыш с берега и царапнула им скалы.

– Видите? Они пористые. Это пемза. Весь остров из пемзы. Он плавает в океане, ветер наносит на него почву и семена, он даже может обзавестись растительностью, но рано или поздно шторма разобьют его на осколки. Пемза – очень хрупкий материал, поэтому бухта и стала разрушаться.

Капитан припомнил застывшего в камне “Горбуна”. Неужели галеон оказался на пути подводного вулкана?

– Нет, – покачал головой Кинтаро. – Тому кораблю в бухте около двухсот лет. Не мог остров так долго плавать.

– Откуда вы можете знать? Я уверена, что это остров Поварёнка, а та карта… – девушка ненадолго замолчала, переводя дыхания. – Та карта указывала не на координаты острова, а на траекторию его движения, понимаете? Там обозначены течения и ветра, а звезды давали привязку по времени. Я бы и раньше догадалась, но песня сбила меня с толку.

– Та песня, – пробурчал капитан, – спасла нам жизнь. Если бы Анджей ее не запел, я бы так и надорвался возле того кабестана. Как крыса в колесе, бегущая за приманкой… Иди в тепло, дочка.

Обращение вырвалось у него невольно, и сердце больно защемило. В эту минуту Кинтаро отдал бы все золото мира, чтобы у него действительно была дочь…

Глава 18, в которой, как и положено, случается погоня

Несмотря на жуткую усталость, Антон не мог заснуть. Он сидел, поджав колени и тупо уставившись на догорающие угли очага. Шхуна была почти готова, возможно, уже завтра или послезавтра они выберутся с этого клятого острова.

– Анжи, ты спишь? – шепотом спросила Юля, садясь на постели в другом конце пещеры и кутаясь в теплую шкуру.

Только ее не хватало! Жадная похоть мгновенно завладела юношей. Он заскрипел зубами.

– Я ждала тебя и молилась. Я не верю, что ты… – княжна замялась. – Ты же любишь меня? Просто скажи, и я отстану, честно.

Какого демона? Она его и только его! Он прямо сейчас возьмет ее. Зажмет рот рукой, задерет юбку и… Нет!

– Нет, не люблю! – вырвалось у него. – Но могу полюбить. Хочешь? Много раз полюблю. Прямо здесь. Во все дырки. Залюблю до смерти.

Антон выпалил все это, не переводя дух, а потом со всего размаха заехал кулаком по стене, до крови разбив костяшки. Боль немного отрезвила. Юля молчала. Он не видел ее лица в темноте, только бледный силуэт в отсветах умирающего пламени.

– Не хочешь? Вот и правильно. Заткнись и спи, пока не передумал!

– Капитан сказал, что ты не в себе. Ты помолись, молитва очищает разум. И тогда наваждение пройдет. А ты снова станешь моим Анжи. Я буду ждать.

– Да заткнитесь вы! – не выдержал Никита. – Дайте поспать, а то обоим засуну якорь в задницу!

– Спокойной ночи, – прошелестела княжна, укладываясь обратно и обнимая Ирису.

В этот момент Антон яростно ненавидел кошку за то, что та отнимает у него тепло любимой.

Под утро погода снова резко поменялась, а море подкралось почти под самую пещеру. Остров тонул, теперь это было ясно всем. Небо хмурилось и плакало мелким снежком. Странное уныние охватило всех. Работали совсем вяло, хотя оставалось всего ничего. Как будто остров утягивал людей вместе с собой в морскую могилу. Кинтаро думал о золоте. Ему хотелось бросить все и брести туда, где оно похоронено, просто сидеть и смотреть на его невидимый блеск. Припевка крутилась в голове, и он сам не заметил, как начал тихонько ее подпевать, выставляя парус. Княжна недоуменно покосилась на него.

– Прекратите! – одернул его Анджей. – С ума сошли?

Капитан осекся, выпустив канат из рук.

– Прости, задумался…

– Корабль! – вдруг закричала Юля, указывая рукой на горизонт. – Это барк! Опять он!

Кинтаро разогнулся и уставился на море. Затопленный барк все-таки догнал их. Хозяин возвращался домой. Он не обрадуется незваным гостям и тому, что они натворили.

– Быстрей! Давайте все сюда! Поднимаем якорь! Живо!

Лихорадочное оживление среди людей было суетливым и принесло мало пользы. Якорь подняли, но шхуна успела осесть в черную гальку, поэтому подцепили канаты и принялись тянуть “Маковей” к воде. Княжна на берегу спешно собирала вещи. Про боцмана все забыли. И напрасно.

Он смог развязать руки, перетерев веревки о камень, а потом избавился от пут на ногах. Выждав удачный момент, Энрику схватил ничего не подозревающую княжну, накинув ей на горло веревочную петлю и придушив немного, чтобы не сопротивлялась.

– Слово вякнешь – и сверну шею! Пошли!

Он протащил девчонку к укрытию в камнях, схоронившись за ними и высматривая возможность прорваться на корабль. Шхуна уже была в воде, готовая к отплытию. Тут наконец хватились княжны, поднялась тревога. Боцман только этого и ждал. Он метнул камень в Дылду, попав ему точно в висок. Тот рухнул, как подкошенный. Расчистив себе путь, Энрику рванул к шхуне, таща девчонку за собой, словно на поводке. Она хрипела и извивалась, но он даже не чувствовал ее веса.

– Стой! – закричал ему капитан, но боцман уже рубил канаты, отсекая шхуну от людей на берегу.

Боцман выпустил веревку, пнув девчонку ногой и торжествующе потрясая кулаком неудачникам на берегу. Получилось! Они остались с носом! Он обогнет остров и направит шхуну в бухту. Все золото достанется ему! А эта мелкая дрянь ему поможет! Песенку споет. Негодяй захихикал, кривляясь капитану.

Антон на мгновение застыл от ужаса, потом бросился за Юлей в ледяную воду. Но бесполезно. Ветер наполнил паруса “Маковея”, уводя его все дальше от берега. Вместе с княжной и обезумевшим боцманом на борту. Невозможно передать отчаяние, охватившее юношу. Не уберег! Дурак! Да лучше бы он тысячу раз ее обесчестил, но ни на шаг бы от себя не отпустил!

От выстрела заложило уши. От неожиданности Антон ушел под воду на секунду, а когда вынырнул, то увидел, как на палубе “Маковея” рассеялось пороховое облако. Боцман застыл с выражением удивления на лице, а потом покачнулся и рухнул за борт. Бледное лицо княжны показалось над палубой. Она беспомощно застыла, уносимая в море неуправляемой шхуной.

– Я люблю тебя! – сначала прошептал, а потом забил руками по воде и закричал Антон. – ЛЮБЛЮ!

Но Юля его не слышала…

Кинтаро отбросил аркебузу в сторону и замахал руками:

– Опусти парус! Опусти, слышишь!

Бесполезно, и его девушка тоже не слышала. Но даже если бы до нее долетели слова, она едва ли бы сама справилась с парусом. Меж тем, шхуна полным ходом шла прямо на затопленный барк. Мужчины на берегу затаили дыхание. Дылда пришел в себя и сидел на гальке, тряся головой. Расстояние между кораблями неумолимо сокращалось. Казалось, они столкнутся. Но нет, суда прошли мимо друг друга, едва не соприкоснувшись бортами. Белеющий силуэт шхуны удалялся все дальше, а барк продолжал нестись к берегу.

Антоном овладела безумная надежда. Он убьет Поварёнка, заберет у него корабль и догонит Юлю. Страх перед колдовством пропал, осталось только упрямая решительность.

– Готовьтесь к бою! – он выбрался на берег и бросился к Кинтаро. – Капитан, вы сможете подстрелить Поварёнка! Слышите! Возьмите себя в руки! Я отвлеку его!

Мужчина отрицательно покачал головой. Он истратил весь порох на последний отчаянный выстрел в боцмана и попал в мерзавца лишь провидением Единого, не иначе. Зато у девочки появился призрачный шанс на спасение. А они его лишились. Господи, помилуй их души…

Барк со всего размаха налетел на берег, не сделав попытки нормально пришвартоваться. Анджей с отчаянной смелостью ринулся на борт первым. Но ему навстречу хлынул лишь крысиный поток. Сотни серых комков прыскали из-под ног, перепрыгивали через борт, ныряли в воду и тут же выбирались на берег, мгновенно исчезая в расщелинах черного камня. Остров как будто впитывал в себя крысиные брызги, жадно и ненасытно, требуя еще и еще… Но на корабле больше никого не было.

– Мы должны ее догнать! Давайте! Шевелитесь!

Капитан с сомнением оглядел голые мачты.

– Я не знаю, как этот барк вообще держался на воде, с учетом пробоины, но он шел против ветра и без парусов. Если ты думаешь, что этот фокус можно повторить, то ошибаешься.

– Дылда убьет любого, – взгляд мальчишки стал совершенно безумен, – кто посмеет ослушаться! Живо!

На лице головореза явственно отразилось сомнение, но он послушно кивнул и положил ладонь на рукоять кинжала.

– Это безумие, – пробурчал плотник, но осекся под бешеным взглядом Анджея.

И только Никита додумался спросить:

– А куда же делся Поварёнок?

Тем не менее, барк отчалил от берега и вышел в море. Мачты и реи стонали от ветра, который неожиданно усилился и бил в лицо. Кошка металась в предчувствии бури, а капитана все больше терзали сомнения. Плотник обнаружил пробоину на том же месте, где ей и положено быть, но воды в трюме не прибывало. На мачтах не было парусов, но Кинтаро явственно слышал их трепетание. Скрипели несуществующие ванты, как будто по ним взбирались проворные… Кто? Крысы? Или матросы проклятого Поварёнка? А может он и сам на борту? Или они сами сошли с ума? Барк ожил, подчиняясь то ли страсти отчаявшегося влюбленного, то ли ненависти безумного крысёныша… Грязная пена вскипала из-под рассекающего море форштевня.

– Дылда, уйми своего господина, ты же сам видишь, что это колдовство, – капитан попытался воззвать к голосу разума.

Головорез отрицательно покачал головой, у него на виске запеклась кровь. Дылда плохо соображал, ощущение опасности притупилось. Кинтаро едва заметно кивнул плотнику и Никите.

– Анджей, – капитан сделал еще одну попытку. – Послушай. Ты ее не догонишь. Давай вернемся. Пока не стало слишком поздно.

– Нет.

Короткий ответ, пустой взгляд и застывшее выражение муки на лице.

– Я тоже успел привязаться к девочке, как к родной, – капитан осторожно подошел и встал рядом. – Но своей гибелью ты ей не поможешь, понимаешь?

– Я наговорил ей гадостей. А она всего лишь хотела услышать, что я ее люблю. Не имею права, но люблю.

– Юля умная девочка, она все поняла… У нее есть шанс выбраться, а у нас на этом проклятом барке – нет. Сам подумай, как ей будет плохо, если ты погибнешь…

– Я не смог ее защитить! – Анджей прикрыл глаза, вцепившись в перила фальшборта. – Это я вино…

Короткий всхлип от точечного удара под дых, и юноша рухнул без сознания. Плотник и Никита набросились на Дылду и скрутили его.

– Разворачиваемся! Назад! – капитан ринулся к корме и вцепился в штурвал.

Его сопротивление было живым, как будто кто-то невидимый пытался вырвать руль из рук Кинтаро. Но мужчина впервые за много лет плаваний бормотал про себя молитву Единому и упрямо выворачивал штурвал обратно к острову и его золоту. А море и ветер играли живой игрушкой, подкидывая и кружа барк на одном месте, в то время как шхуна все больше отдалялась, скрываясь в буре.

Глава 19, в которой княжна сходит с ума?

Ей чудился тихий смех. Но она никак не могла понять, откуда он доносится. Шхуна летела вперед, прочь от острова и навстречу необъятному синему простору. После пережитого ужаса княжну охватило странное чувство. Ей вдруг представилось, что это ее корабль, ее море и ее небо. Сбылась мечта, она стала капитаном, словно птица, обретя свободу. Дрожь белого паруса, упоительные крики чаек, небосклон в седых облаках, толчки штурвала, кипение морской бездны под палубой. Что еще надо для счастья?

– Я тоже об этом мечтал… – раздался тонкий голосок у нее за спиной.

Юля вздрогнула и обернулась. Огромная крыса. Она стояла на задних лапах, шевеля усами и подрагивая хвостом, и серьезно смотрела на княжну маленькими прищуренными глазками. От ужаса княжна завизжала.

– Ну ты чего… – заволновался крысочеловек. – На, пожуй, успокойся, мне всегда помогало, когда плохо было.

Он протянул княжне свежее яблоко и погладил себя по опухшему животу, выпирающему из-под обожженных лохмотьев рубашки. Штаны были закатаны до колен, как обычно носят матросы. Юля зажмурилась, отчаянно шепча про себя молитву, но чудовище не исчезло. Оно зацокало когтями по палубе и подошло ближе. Мерзкая крысиная лапа коснулась руки. Княжна отпрянула, открыв глаза, и бросилась прочь. Но далеко не убежала. Она поскользнулась на мокрой палубе и упала, рыдая, скуля от ужаса и упрямо пытаясь уползти прочь.

– Почему? У него ты сыр плесневелый взяла, а у меня свое любимое яблоко принять не хочешь. Почему не хочешь? – крысёныш схватил ее за шкирку и поднял на ноги. Длинные усы защекотали кожу, а в лицо дохнуло гнилью. Единый наконец сжалился над Юлей, и она потеряла сознание.

Но блаженное беспамятство не могло длиться вечно. Она пришла в себя от смачного хруста яблока. Крысёныш никуда не делся. Он сидел возле нее и жевал свежий фрукт. Девушка перевела взгляд на манящую синеву моря. Лучше утопиться в его глубинах, чем…

– Зачем топиться? – опять пожал плечами крысёныш. – Ты мне сразу понравилась. Сны такие сладкие…

Он шумно втянул воздух розовым носом и опять пошевелил усами. Юлю замутило. Надо собраться силами. Горше всего было осознавать, что она обманула Анжи. Обещала ждать, но уже никогда его не увидит…

– Не думай о нем! – взвизгнула крыса. – Или я утоплю его!

Крысёныш вздернул девушку на ноги и потащил на корму.

– Смотри! – острый коготь указал на чернеющую точку барка, который из последних сил воевал с разыгравшейся стихией. – Утоплю!

Княжна вскрикнула от ужаса, когда невесть откуда взявшаяся волна накрыла и закружила барк. Зачем Анжи погнался за ней? Зачем?

– Нет! Пожалуйста, нет! Спаси их!

Крыса взмахнула лапой, и корабль вынырнул из воды. Страха больше не было. Юлей овладела странная решимость, словно в одночасье проснулась память сиятельных предков, зубами и кровью отвоевавших свое право повелевать. Княжна вырвалась из лап крысёныша и сама схватила его за грудки, превозмогая отвращение.

– Клянись! Клянись, что они выживут! Или я выброшусь в море! – она затрясла крысу, весившую удивительно мало.

Тихий смешок вырвался из тощей груди крысёнка.

– Хорошо… мой капитан…

Юля сидела в кают-компании, а напротив сидел крысочеловек. Он постоянно что-то жевал, вызывая у девушки приступы тошноты.

– Кто ты?

– Поварёнок, – пожал плечами тот и откусил кусок от медового пряника. – Ты будешь плавать со мной. Будешь моим капитаном. Ты же хотела?

Юля покачала головой, стараясь дышать ртом, чтобы не чувствовать запаха гнили.

– Куда мы плывем?

– А куда хочешь… Все моря твои. И остров тоже твой. И золото. Ты любишь золото?

Княжна опять покачала головой, чем разозлила Поварёнка.

– Экая ты привереда! – он хлопнул лапой по столу. – Я же все для тебя делал! Мне Крошеедка все про тебя рассказала!

Он погрозил побледневшей девушке пальцем и голосом кормилицы строго сказал:

– Стыдно плохо кушать, крошки оставлять, чтобы бедная крыска за тобой давилась! Кушай, Юлечка, кушай… – и подвинул несчастной тарелку манной каши.

Разум отказывался принимать происходящий абсурд. Откуда каша? Это безумие. Должно быть, она просто сошла с ума…

– Я лучше… тебе оставлю… – нашлась девушка, которая все больше погружалась в кошмар и принимала его правила игры. Правила ведь есть всегда? Надо только их понять… – Расскажи о себе. Я же капитан? И должна знать… свою команду.

Поварёнок фыркнул.

– Команду? Эти глупые твари… – он неожиданно разволновался, мелко-мелко стуча зубами, словно его била дрожь. – У меня совсем никого нет… Только Армань и я. Армань-и-я. Это моя ручная крыса.

Он погладил себя по плечу, как будто там кто-то сидел.

– Она такая умная и преданная… Все крысы очень умные, ты не знала? Наш корабль стоял на рейде, в порту Норвштайна, а крысы сбежали с него. Они все чуяли. Армань-и-я металась в клетке, пищала, просилась на волю. Она тоже чуяла беду. А капитан не верил в приметы. Я на коленях просил его не выходить в море. Но у него был приказ той… Сумасшедшей воягини… Мы везли для нее золото… Ты любишь золото?

– Нет. Ты уже спрашивал. И что случилось дальше? – княжна подалась вперед, жадно слушая страшную историю.

– Я не хотел губить свою любимицу и отпустил Армань-и-себя. Надо мной все смеялись, издевались. Меня никто никогда не любил… только она… А ты? Ты будешь меня любить?

– Я не крыса, – резко ответила Юля. – Что случилось с кораблем?

– Неважно… – Поварёнок все больше и больше волновался и гладил свое плечо. – Я подарю тебе любой корабль, какой захочешь. У меня много золота. Ты любишь золото?

– Нет, – терпеливо ответила девушка. – Я хочу тот корабль, на котором ты плыл. Что с ним случилось?

– Как будто капнули воды на раскаленную сковородку… Пыыыыш! – крысенок так натурально изобразил звук, что Юля подпрыгнула на стуле. – Море вскипело и забулькало, а потом пыыыш! И еще пыыыыыыш! А потом всё… Остыло. Только мы уже поджарились. Жареный Горбун, ха-ха! – смех был вымученным и таким жалким, что у княжны дрогнуло сердце. Ей вдруг стало жаль несчастного, попавшего в извержение подводного вулкана вместе с кораблем.

– Как же ты выжил?

Поварёнок пожал плечами и сгорбился на стуле, поджав под себя хвост.

– Не знаю. Было очень горячо, я забрался в котел и накрылся крышкой. А потом не смог ее сдвинуть. Кругом был один камень, страшно и очень тихо. Ты станешь моим капитаном?

– “Горбун” – это название корабля, да?

– Ага. Я даже песенку придумал про него и про Армань-и-меня. Я пел ее, пока сидел в том котле. Армань-и-я услышала меня, нашла, не бросила. Прогрызла камень и освободила. Подарила мне целый остров и золото. Ты любишь золото?

– Нет, не люблю. И что ты делал дальше?

– Я стал королем, – Поварёнок жутковато ухмыльнулся, показав пасть, полную острых зубов. – Королем острова. Армань-и-я спасла меня, а я спасал крыс. Но я не везде успевал. Люди обижают их, травят, ловят, стреляют ради забавы. А на моем острове все наоборот, крысам там хорошо. Но теперь я везде успею, потому что ты мне поможешь. Мы вместе будем спасать крыс. Ты любишь крыс?

– Ненавижу!.. – против воли вырвалось у Юли, о чем она тут же пожалела.

Поварёнок отпрянул, кинул в нее огрызком яблока и запищал:

– Ты такая же, как все! Уходи!

– Подожди, подожди! Я смогу их полюбить!

– Правда? – крысёныш в нерешительности покачивался на стуле. – У меня много золота. Его все любят. Люди приходят за ним и пытаются поднять. Но остаются. Навсегда остаются, чтобы ухаживать за моими крысками. И ты тоже останешься. Станешь крысиной королевой.

Юля содрогнулась и нервно сглотнула.

– А карта? Ты сам ее нарисовал?

Вопрос чрезвычайно развеселил Поварёнка.

– Правда, я здорово придумал? Глупый пират думал, что украл ее у меня. Я отпустил его, чтобы он привел ко мне остальных, поиграть. Я люблю загадки. А ты?

– Я тоже. Но я так и не поняла, зачем та песенка на карте.

– Я никому ее не показывал, – вдруг обиделся крысёныш. – Только тебе. Зачем ты разболтала ее остальным? Зачем позволила сжечь карту? Я недоволен тобой, очень недоволен.

– Но что она значила?

– Нет, не скажу, – Поварёнок прищурился с подозрением. – Я все про тебя знаю. От тебя кошкой пахнет. Обмануть хочешь?

– Нет! Я хочу… тот корабль. “Горбун”.

– Ты хочешь золото с него?

– Нет! Хочу тот корабль, – упрямо твердила княжна, повинуясь наитию свыше. – Хочу быть капитаном на нем.

– Любой корабль, какой захочешь. Этот – нельзя.

– Почему? И я не хочу любой, я хочу “Горбуна”!

Крыса занервничала, вскочила, забегала кругами, стуча хвостом по полу.

– Его нельзя поднимать! Нельзя! Нельзя петь!

Юля почувствовала, что нащупала ниточку в этом кошмарном клубке нелепицы. Капитан говорил, что когда Анжи запел…

– Не смей! Не смей думать о нем! – завопил Поварёнок, потрясая в воздухе сжатой в кулак лапой. – Или Армань-и-я потопим его!

… то наваждение исчезло, а мертвые крысы начали крутить кабестан, чтобы поднять затонувший галеон. Двести лет назад… Княжна содрогнулась.

– Потопим! – надрывалась крыса, а потом вдруг щелкнула зубами в опасной близости от руки девушки.

Юля отпрянула, вскочила на ноги, схватила стул и обрушила его на голову Поварёнка. Тот покачнулся, а княжна вылетела за дверь, захлопнув ее на замок. Злобный смешок раздался у нее над ухом.

– Глупая тварь! От крыс не укроешься. Они везде! – из-под щели вылезла крыса и встала на задние лапки. – Я же крысиный король! Я вижу все, что видят они!

Девушка помчалась на палубу, к кабестану. Строчки крутились у нее в голове, она лихорадочно вспоминала мотив, который напевал капитан перед отплытием. У нее получится. Это ее единственный шанс. Юля схватилась за кабестан и запела.

Крыса замерла в прыжке, словно подстреленная, и кубарем полетела на пол.

– Не смей! – запищала она.

Кабестан затрясся и застонал, подчиняясь чужой воле. Княжна упрямо продолжала петь и толкать его, хотя голос срывался и дрожал. Силуэт крысы дрогнул и поплыл, как будто кто-то капнул водой на неумелый детский рисунок. Мальчишка… Тощий и страшный, одна сторона обгорела, перепуганные, полные боли и одиночества, глаза, вздутый от голода живот. А на его плече бесновалась… крыса. Она обвила хвостом его горло и пищала в ухо:

– Заткни ее! Убей ее! Убей!

Слезы потекли по лицу страдальца, он скрючился на палубе, обхватив колени руками и раскачиваясь взад-вперед:

– Горячо! Больно! Не хочу умирать! Армань! Где же ты!

Он ползал, слепо шарил руками по палубе и звал своего верного друга. Единственное живое существо, которое не предало и не бросило его, заживо замурованного в каменной ловушке. И которое стало демоном его колдовского безумия, разделив с ним вечность одиночества.

Сердце сжалось от жалости к несчастному. Княжна шагнула вперед, подцепила тварь на плече мальчишки за хвост и вышвырнула за борт. Мощный удар сбил ее с ног, из носа хлынула кровь. Уши заложило, во рту пересохло, все тело выворачивало наизнанку. Поварёнок затих, потом поднял голову и взглянул на Юлю со слезами в пустых глазницах.

– Ты красивая… Не бросай меня… Пожалуйста… Мне так страшно умирать… одному… – он протянул к ней руку, и княжна вымучено кивнула и подала ему свою.

Страшный жар обжег ей пальцы. Мальчишка вдруг начал осыпаться тлеющей золой, чей жар был нестерпимым и оседал пеплом на ее волосах. Но Юля обрадовалась, мгновенно позабыв о Поварёнке. Ее измученное кошмаром сознание помнило и принимало только одно – “Маковей” будет ярко гореть в ночи, освещая путь Анжи… Она сбежала от него, но непременно дождется любимого… Будет ждать столько, сколько потребуется. Хоть целую вечность…

Глава 20, в которой кому-то прищемят хвост

Антон жадно вглядывался в пустые лица шлюх, пытаясь поймать хоть один живой взгляд.

– Мне вон ту светленькую. И еще эту грудастую.

Девица из столичного борделя “Храм наслаждений” фальшиво улыбнулась новому клиенту и привычным жестом поправила свои сокровища. Соблазненная блеском золота в кошельке Дылды, маман Жермен угодливо поклонилась и кивнула служанке проводить дорогого гостя.

– Вот и славно, – с облегчением выдохнул головорез. – Идите, господин, развлекайтесь, забудьте свою цацу сиятельную, а я вас тут подожду…

– Зачем ждать? Я долго буду, – Антон постарался изобразить похотливое воодушевление и даже потер руки. – Ты расплатись заранее, и можешь себе тоже выбрать девочку. Ну если хочешь…

Юноша подхватил под руки обеих шлюх, не сводя внимательного взгляда с отражения головореза в зеркале. Тот ничего не заподозрил, щедро отсыпал золота, махнул рукой и, не долго колеблясь, потребовал у хозяйки девку попышнее да с задницей побольше.

Убедившись, что Дылда не поперся сторожить его и в спальню, Антон какое-то время подыгрывал шлюхам, одна из которых уже пыталась залезть к нему в штаны, но потом отодвинул настырную девку и попросил:

– Помогите мне, пожалуйста.

– Сладенький мой, поможем, все сделаем… – белокурая девица с готовностью скользнула перед ним на колени, и Антон отпрянул.

– Да нет же!

– Ох… Да наш мальчик, похоже, в первый раз, – заметила вторая шлюха. – Ну ничего, сейчас…

– Не первый, – отчаянно краснея, отрезал юноша. – Мне в другом ваша помощь нужна. Помогите мне сбежать из борделя, пожалуйста. Меня невеста ждет…

Его выбор оказался удачным, эти девушки еще не растеряли отзывчивости и сочувствия. Они прониклись скупой историей про юную невесту, перед которой его пытаются опорочить, и согласились прикрыть отсутствие Антона. В конце концов, им ничего не грозило. Желание клиента – закон в заведении маман Жермен, особенно если деньги уплачены вперед…

Выбравшись наружу и вдохнув морозный воздух свободы, воняющий нечистотами и соленым дыханием моря, Антон поспешил прочь. Им с остатками команды “Маковея” чудом удалось выжить. Разыгравшаяся буря подхватила и далеко унесла барк, зашвырнув его на крохотный островок возле побережья, где их подобрал рыбацкий баркас, заплутавший из-за непогоды. Юноша к тому времени уже валялся в горячке, милостиво посланной Единым, иначе бы сошел с ума из-за тревоги о княжне. Он старался не думать, куда делся Поварёнок с затопленного барка, как княжне удалось выбраться из бури, и что будет дальше. Главное – Юля жива, а все остальное неважно.

Очутившись в столице, в цепких объятиях сестры, Антон попал в ловушку. Вопреки его ожиданиям, Хриз не взбесилась, узнав о влюбленности брата в княжну, она просто не приняла его слова всерьез. И это было очень плохо, потому что в ее планах мести для Юли отводилась незавидная участь жертвы на заклании. Все просьбы и даже угрозы оказались бесполезны. Хриз отправила брата в бордель под присмотром головореза, как она выразилась, “клин клином вышибать”, пошло подмигнув и пожелав не скучать. А самое ужасное было то, что сестра отчаянно ревновала Юлю к своему ненаглядному Кысею, поэтому она даже пальцем не пошевелит, чтобы помочь княжне. Еще и притопит при случае. Так что придется самому спасать любимую… Антон не позволит ей выйти замуж за Густава, даже если надо будет пойти против сестры. Кто угодно, только не этот живодер и убийца.

Юноша огляделся и скользнул в ночную тьму столичных улочек, словно заправская крыса ныряет в подполье. Вот только от Хриз будет потрудней укрыться, чем от кошки. Это еще хорошо, что у Дылды хватило ума промолчать о проклятом золоте, иначе сестра бы уже кипятком писалась. Но юноша подозревал, что головорез и сам до одури боится вспоминать об утонувшем острове.

Княжна потрясенно вглядывалась в корявые строчки письма. Он жив! Господи, спасибо тебе! Ее Анжи жив!

– … поэтому меня отправляют в Керекеш. Но я обязательно вернусь к твоей свадьбе. Юля, ты меня слушаешь? Что случилось?

Кысей шагнул к ней, и девушка торопливо скомкала в руке письмо.

– Это от… Эмиля, – нашлась княжна. – Он пишет, что тоже приедет на мою свадьбу. Я так обрадовалась, что… Прости, а что ты говорил про Керекеш?

Инквизитор с сомнением покачал головой, вид у него был осунувшийся и бледный. На шее алела свежая царапина, словно он сцепился с дикой кошкой. Бедная Ирису, где она сейчас?

– Странно… Мне друг говорил, что не собирается возвращаться в столицу.

– Послушай, мне надо… надо в приют. Я вспомнила, что сестра Клаудия просила помочь с детьми.

Юля попыталась проскользнуть мимо Кысея, но тот неожиданно крепко перехватил ее за локоть и удержал.

– Подожди…

– Пусти!

– Я очень надеюсь, что ты не натворишь глупостей в мое отсутствие, – тихо сказал инквизитор. – И выкинь из головы Серого Ангела, он – преступник, и его скоро поймают…

– Хватит! Замолчи! Не желаю тебя слушать!

Княжна вырвалась из его хватки и поспешила прочь, а Кысей добавил ей вслед, раздраженно потирая шею:

– И поменьше общайся с госпожой Хризштайн! Хорошему она тебя не научит!

Точно! Именно к ней Юля и отправится! Лидия Хризштайн оказалась единственной, кому девушка могла довериться. Она поддерживала ее стремление стать капитаном, воодушевила собственной победой на кулинарном состязании, а самое главное, была рядом, когда княжна пришла в себя после кораблекрушение. Если бы не госпожа Хризштайн, то страшно подумать, что Юля могла бы сболтнуть Кысею!.. Как же обидно, что ее наставнику поручили поймать Серого Ангела, а еще он оказался таким… таким… таким упрямым глупцом!

Сестра Клаудия провела ее в келью госпожи Хризштайн и оставила одних. Не в силах больше сдерживать радость, княжна кинулась к женщине и закружила ее в танце:

– Он жив! Вы были правы! Анжи жив, жив, жив!..

– Да тише! – хмурая Лидия явно не разделяла ее воодушевления. – Откуда такая уверенность?

– Он прислал мне письмо!

– Вот как?.. – на лице госпожи Хризштайн мелькнуло странное сомнение. – Надо же… И где оно?

– Я сожгла его. Понимаете, Кысей был рядом и…

– Ах, он был рядом! – ядовитая злоба в голосе женщины не насторожила княжну, слишком увлеченную радостными переживаниями. – И что же он у вас делал?

– Заехал попрощаться. Его отправляют в Керекеш. Здорово, правда? А то я все время боялась ему проговориться. А теперь… Что мне делать? Анжи пишет, чтобы я отказалась от свадьбы.

– Ни в коем случае! – Лидия приобняла княжну и решительно встряхнула светлыми кудрями, словно смахивая с лица маску ревнивой ненависти и нацепляя дружеское участие. – Послушайте меня, сиятельная княжна, как мы с вами поступим, чтобы не навредить Анжи…

Капитан Кинтаро сидел в таверне “Пьяный пират” и с тоской смотрел на бутылку рома перед носом. Нажраться бы до полного отупения чувств, чтобы ничего не помнить и не знать… У него ничего не осталось. Проклятое золото поманило и исчезло, оставив пустоту в душе. По странному совпадению о нем никто не вспоминал, словно стыдясь собственных низменных помыслов. Из команды выжили только двое. Сальва был уже на полпути к Льему, Никита скрывался демон знает где, а на себя капитан махнул рукой, пусть ловят. Вот только жаль верную Ирису, которая лежала у его ног, лениво разглядывая немногочисленных посетителей. А все клятая Цветочек! Это по ее милости он потерял все: команду, шхуну, даже сон! Мужчина вздрогнул от тихого шелеста юбок. Напротив него на стул скользнула изысканная дамочка, разодетая в соболя. Явилась, зараза!.. Она неторопливо стянула тонкие перчатки и бросила их на стол.

– Добрый вечер, капитан, – насмешливо поздоровалась Цветочек. – Рада видеть вас в добром здравии.

– Что хотела?

В серых бездонных глазах наемницы мелькнула тень и пропала.

– О, я много чего хочу… – протянула Цветочек. – Но от вас всего лишь самую малость. Берете за шкирку Никиту и убираетесь из столицы в Льем.

Она вытащила из сумки тяжелый кошель, набитый монетами, и бросила на стол. От звона золотых у капитана пополз холодок по спине. О золоте Кинтаро старался вообще не думать, но его клятый блеск снился ему каждую ночь, ослепляя и дурманя. Поэтому последние дни мужчина почти не спал…

– Эй! – Цветочек щелкнула пальцами у него перед носом. – Очнитесь. Здесь хватит на…

– Я не знаю, где Никита, – с трудом выговорил капитан. – И даже если бы знал…

– Он пытался наняться на “Спящую Изабеллу”, но ему отказали. Сейчас сидит и квасит в портовом кабаке.

– Даже если и так, – упрямо продолжил Кинтаро. – Никита никуда не поедет. У него старая мать, он не оставит ее.

– А ее вы тоже прихватите. Ну все, капитан, хватит уже изображать страдальца…

– Да ты!.. – сорвался Кинтаро, стукнув кулаком по столу так, что бутылка подпрыгнула. – Твою мать! Да ты хоть понимаешь, что у меня вся команда погибла! Я их всех помню, как живые стоят передо мной в каждом гребаном сне! По твоей прихоти они!..

– По моей? – лениво удивилась наемница, поправляя светлую прядь волос, хотя капитан помнил мерзавку темноволосой. – Это я на вас пиратов натравила? Или может это я к вам на корабль сумасшедшего убийцу подослала? Ах, и зимние шторма – тоже моих рук дело, как же я могла забыть… – насмешка в ее голосе вдруг стала ледяной, а глаза потемнели.

Цветочек приподнялась, наклоняясь к капитану ближе, и выдохнула ему в лицо:

– Да без моих людей вы бы сейчас не здесь сидели, а кормили рыб вместе со своей драгоценной командой…

Кошка подняла голову и зашипела. Капитан на всякий случай придержал поводок.

– Так что утрите сопли и делайте, что велено. В Льеме найдете Вислоухого, он вас обеспечит необходимым.

Наемница встала, а потом, словно мимоходом, поинтересовалась:

– Кстати, Анджей с вами не связывался?

Внимательный взгляд серо-голубых глаз, льняные локоны, мимика, интонация… Сходство было едва уловимым, но таким болезненным. Капитана словно обожгло.

– Он… твой брат?

Досада, мелькнувшая на лице, была красноречивей любых слов.

– Брат, – неожиданно кивнула наемница. – Вы его видели после прибытия?

– Не видел, – капитана мучило проснувшееся любопытство. – А что будет с Юлей? Мы же не выполнили заказ и не доставили ее…

– Вы разве не слышали? – ядовито улыбнулась Цветочек. – Уже объявлено о помолвке сиятельной княжны Юлии с северным воягом Густавом. Свадьба состоится накануне полной зимней луны. Символично, не правда ли?

– Но Анджей хотел… Он влюбился в девчонку, и я думал, что…

– А вам платят не за то, чтобы вы думали, – отрезала наемница и направилась к выходу.

Проходя мимо, зараза специально наступила на хвост Ирису, и кошка взвилась в прыжке. Однако капитан ожидал чего-то подобного и вовремя одернул поводок. Атака захлебнулась, каракал обиженно фыркнул и яростно залупил хвостом по полу, бессильно царапая когтями дерево.

Кошель с монетами остался лежать. Кинтаро знал, что он все равно возьмет золото и сделает, как велено, но сейчас он собирался напиться. Рука потянулась к бутылке, но тут на стол упала чья-то тень.

– Пст!.. Дело есть.

За стол перед капитаном сел странный незнакомец, который тут же заявил:

– Плачу вдвое больше!..

Глава 21, в которой два месяца спустя вопреки всему играют свадьбу

Антон в отчаянии метался по комнате, словно запертый тигр в клетке. Каким же идиотом он был! Почему он не подумал, что Хриз вотрется в доверие к княжне и окрутит ее? Он ждал Юлю в условленном месте, чтобы увезти из столицы и спрятать от ненавистного жениха и ревнивой сестрички, но вместо девушки на встречу явился Дылда. Хриз с насмешкой рассказала, как все устроила, как подделала почерк шептуна, который писал за Антона послания, как манипулировала Юлей. Юноша не верил в злые слова сестры, что княжна его забыла и хочет замуж за вояга. Он на коленях умолял Хриз не губить его любимую, но…

– Если с ней что-нибудь случится, я тебе никогда этого не прощу! У тебя не будет брата, слышишь?

– То есть эта девка тебе дороже родной сестры?

– Я люблю ее… И тебя тоже люблю, Хриз. Какие бы гадости и мерзости ты не творила, я всегда был с тобой рядом, сносил твои выходки, терпел капризы, ухаживал и поддерживал. И впредь буду. И сейчас прошу всего лишь об одной малости. Выполнить мою просьбу. Ты обещала обо мне позаботиться, помнишь?

– Я и забочусь, как ты не понимаешь…

– Прекрати! Когда ты влюбилась в инквизитора…

– Я?!?

– Не перебивай! Вспомни, как тебя трясло, когда его похитили. А когда на город надвигалась стихия, что ты сделала? Рискуя всем, послала за ним головорезов, чтобы его вывезли в горы. А когда он валялся в горячке после ранения? Ты помнишь, что чувствовала? Так вот и я чувствую тоже самое… Я просто хочу, чтобы Юля жила…

Антон не опустил взгляда, продолжая смотреть на сестру с отчаянной надеждой и ждать. Но она равнодушно покачала головой.

– Нет. Княжна умрет.

Вошедший с подносом Дылда обеспокоенно взглянул на юношу. Тот опять объявил голодовку. Ну ничего, скоро все закончится…

– Свадьба сегодня, – сказал головорез.

Антон вздрогнул и обратился к нему в отчаянной надежде.

– Пожалуйста, Дылда, ну пожалуйста, ну помоги мне. Хриз ослеплена злостью и местью, она ничего не соображает. Пожалуйста, просто отпусти меня к Юле. Я не могу допустить, чтобы ее погубили!..

Вопреки бытующему мнению о бесчувственности наемных убийц Гильдии, Дылда успел привязаться к странному семейству. Ему было жаль юношу, и он попытался, как мог, утешить его.

– Да вы не убивайтесь так, господин. И что только нашли в княжне? Тощая неумеха, ущипнуть не за что…

– Дылда! – чуть не взвыл Антон. – Я тебя прошу! Помоги мне!

– Нет, – покачал головой тот. – Вы не думайте, сестра вам добра желает… Вы уж покушайте, сделайте одолжение. Ночью-то уже отплывем…

Вся столица шумела в свадебной лихорадке. Сиятельная княжна венчалась со светлым воягом Густавом. Город украсился праздничной мишурой, а на главной площади возле собора яблоку не было где упасть. Но Юля ничего этого не замечала. Все происходило словно в каком-то густом удушливом тумане. Анжи написал, что планы поменялись. Юля умоляла отца отменить свадьбу, но тот и слушать ее не захотел. Даже дед, который раньше был категорически против свадьбы единственной внучки с проклятым северянином, неожиданно поменял решение. И теперь княжна стояла у алтаря…

Юля беспомощно оглянулась назад, ища поддержки, но лица всех в ее свите слились в одно серое пятно. Где же Анжи? Она не хочет давать брачную клятву перед ликом Единого…

– Согласна ли ты, Юлия Ярижич, сиятельная княжна Кераимского княжества, взять в мужья Густава Гуннхальд-Свериг-Дейсон-Ланстикуна, светлого вояга северных земель, любить и почитать его в милости божьей?

Княжна молчала. Тихий ропот обеспокоенных гостей. Она молчала, даже когда епископ повторил вопрос. Жених нахмурился и резко сжал запястье невесты. Девушка охнула от боли.

– Да, она согласна! – процедил Густав, и церковник довольно кивнул. Все шло по плану…

Только план этот был странный и чужой. Юля как во сне сидела за свадебным столом, видя себя словно со стороны. Разум отказывался принимать действительность. Это не она сидит в пышном неудобном платье, это не ее за руку держит вояг, это не ее ведут в опочивальню. Это не ей ободряюще кивает госпожа Хризштайн в свите невесты. Это не Юля дрожит от ледяного ужаса, пока ее раздевают, осматривают и переодевают в тонкую вышитую рубашку.

Но это ее вояг потащил в купель для завершения свадебного обряда. Она должна была что-то сделать. Но что? Снотворное! Лидия оставила для нее пузырек с сонным зельем. Немеющие пальцы нащупали его на дне, когда матушка-настоятельница Селестина благословляющим жестом погрузила новобрачных с головой в освященные воды купели.

Снотворное надо было добавить в горячий мед. Но кубок с ним был таким тяжелым, а пальцы дрожали и плохо слушались. Юля уронила спасительную склянку в очаг, пыталась подобрать, но не успела. Вояг подошел и помог ей подняться с колен, ведя к расстеленной на полу куньей сороковке. Новобрачные пригубили мед, и церковник из свиты вояга провозгласил их мужем и женой перед Единым и людьми.

– Пожалуйста, нет! Я не хочу! Я вас не люблю! – Юля в ужасе отступила назад, но вояг и не подумал остановиться. Он наступал на нее, в глазах горела звериная похоть.

– Хватит ломаться! Ты моя жена! Иди сюда!

– Нет!

Он схватил ее за руку и дернул к себе, княжна успела вывернуть запястье и вырваться. Но это только озлобило взбесившегося негодяя. Он ударил девушку наотмашь по лицу, от чего у Юли зазвенело в ушах. Она развернулась и бросилась бежать. Где же Анжи? Почему он оставил ее? Она его так ждала, а он!..

Вояг поймал ее за волосы и накрутил их на кулак, дернув к себе. Юля завизжала от ужаса, когда ее потащили обратно и бросили на кунью сороковку. Рубашку задрали, грубые мужские руки зашарили по обнаженным бедрам. Эти прикосновения наполнили девушку таким отвращением, что она взвыла и принялась отчаянно брыкаться. Но вояг даже не заметил ее сопротивления, навалившись на Юлю сзади и подмяв под себя. Крик задохнулся в куньем меху, в глазах потемнело.

И вдруг раздался треск, следом выстужающее кровь шипение, злые укусы в спину и плечо, от которых онемело все тело. Девушку схватили за волосы и рывком поставили на ноги. Серая маска… Он пришел за ней! Анжи! Юля бросилась ему шею, захлебываясь рыданиями, но в прорези маски вдруг сверкнули чужие холодные глаза, а потом мощный удар в лицо сбил княжну с ног. Она рухнула без сознания в клубок разбуженных ядовитых змей…

… А очнулась связанной и в полной темноте. Ее куда-то несли в сундуке, чье мерное покачивание болью отдавало в висках и глазах. Юля зашевелилась, попыталась ослабить путы, но руки-ноги плохо слушались. Онемение разливалось во всем теле, было очень холодно. Кто ее похитил? Это был не Анжи, потому что его глаза она бы узнала из бесконечности других… Господи Единый, спаси и сохрани…

Крышка сундука распахнулась, и яркий свет упал на лицо. Княжна прищурилась, пытаясь разглядеть своего похитителя. Им оказалась темноволосая женщина, лицо которой было странно знакомым. Она склонилась над сундуком и что-то говорила невидимому собеседнику, но движения ее губ были беззвучными. Юля силилась понять, что от нее хотят, но тут ее опять грубо вздернули на ноги и куда-то толкнули.

Бережные объятия подхватили ее, не дав упасть, а до боли родной голос разрушил тишину затуманенного разума.

– Господи, Юля! – Анжи торопливо освободил ее от кляпа. – Ты жива!

Антон не мог поверить глазам. Его Юля жива, здесь, с ним на корабле! Как, почему? Неважно. Он больше не отпустит ее от себя. Ни за что, ни на шаг, даже если понадобится… Но сестра бесцеремонно оттолкнула его от девушки и задрала на ней рубашку. Сверкнувшая белизна обнаженного тела, усеянного синяками, обожгла зрение и смутила сознание, он торопливо отвернулся, приговаривая:

– Я не смотрю, не смотрю!

– Отчего же не поглядеть, братик. Это мой подарок тебе, Антон. И не волнуйся, я успела вовремя. Вояг не сорвал цветочек ее драгоценной невинности, так что все достанется тебе. А ты! Только посмей заартачиться! Честь семьи она блюдет!

Господи, ну что Хриз несет! Но эти циничные и грубые слова сестры о подарке неожиданно успокоили Антона. Хриз сама притащила ему Юлю. Выкрала со свадьбы? Ну и пусть. Теперь нечего бояться. Из цепкой хватки сестры еще никому не удавалось ускользнуть, а уж отобрать то, что она назвала своим, и вовсе было невозможно.

Юля ничего не понимала. Как же так? Это Лидия Хризштайн! Анжи назвал ее сестрой! И это она была в маске! Ее глаза девушка сразу узнала. Они вдвоем жестоко смеялись над ней, пока она сходила с ума, не зная, жив ли Анжи… А теперь обращаются с ней, словно с вещью, раздевают, рассматривают, заставляют выпить какую-то вонючую гадость, от которой выжигает внутренности…

Юля закашлялась, а ее мучительница тем временем натянула на нее свежую сорочку, платье, ловко застегнула тонкий поясок, расправила спутанные волосы на плечах, задрала ей подбородок и заглянула в глаза:

– А теперь я кое-что объясню тебе, девочка. Сиятельная княжна Юлия мертва. Ее тело найдут на пепелище дворца, жестоко замученной и убитой то ли обезумевшим воягом, то ли Серым Ангелом… А ты жива только потому, что мой брат захотел тебя. И я не смогла отказать ему. Но если ты взбрыкнешь, носом начнешь крутить, то знай, что твой дед тебя продал. Можешь полюбоваться.

Слова в купчей расплывались перед глазами. Юля сморгнула, пытаясь отыскать смысл в том представлении абсурда, который разыгрывался перед ней. Дедушка не мог так поступить! Это подделка! Нет, нет и нет!

– Да, – коротко ответила госпожа Хризштайн. – Это на тот случай, если ты вздумаешь заявить о себе. Твоя семья от тебя отреклась, ради престола и власти, и если ты вернешься, то окажешься собственностью некоего господина Антона Хризштайна. Он перед тобой, кстати.

Ноги подкосились. Зачем они так с ней? Разве она вещь?.. Никто… и звать никак… Мертва…

– Я лучше умру, чем буду рабыней!

– Это твой выбор, – мерзавка пожала плечами. – Ты можешь отправиться с моим братом в Льем, ублажить его и сделать счастливым, даже обвенчаться, если он захочет взять тебя в жены. И навсегда забыть эти свои благородные замашки и жить новой жизнью! А можешь хоть сейчас выброситься в море. Держать не стану. Только это… Платье и драгоценности сними, зачем добру пропадать. Мы Антону другую невесту найдем, ей достанется. А еще твой брак с воягом недействителен из-за этой купчей. Ибо рабыня не может обвенчаться церковным браком. А вот некая Лиля Нортон может выйти замуж за Анджея Остронега, троюродного племянника того самого судовладельца. Документы я вам выправила, и в Льеме вас уже ждут.

Женщина схватила Юлю за волосы и запустила в них свои пальцы, притянув ее еще ближе. В серых глазах стыла ледяная жестокость, но прищур был таким знакомым и родным. Господи, ну почему она раньше не замечала этого сходства с Анжи?

– Красивая куколка… Такая целомудренная, благородная и образованная… Мой брат совсем иной. Только посмей посмотреть на него свысока и сделать его несчастным. Из-под земли достану и уничтожу. Но если подаришь ему счастье и будешь верной и любящей женой, не пожалеешь. Обещаю.

Сестра наконец отпустила княжну и шагнула к Антону.

– Хриз?.. Давай ты потом прочтешь мне нотации, а?

– Потом не будет. Забудь все, что я тебе говорила, Антон, – она прижала его к себе, едва заметно дрожа, словно ее бил озноб. – Мне действительно жаль, что я плохо о тебе заботилась. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Хочешь эту дурочку – так бери ее и люби. Вряд ли у вас что-то получится, слишком вы разные, но вдруг… И бери от жизни всё, здесь и сейчас, не откладывай на потом. И без оглядки на других, даже на меня. Потому что меня рядом… больше не будет.

Юноша раздраженно вывернулся из ее объятий и с подозрением уставился на сестру.

– А куда это ты собралась?

– Далеко. А ты, как будешь в Льеме, не забудь обратиться к Вислоухому. Дылда вас сопроводит, – Хриз направилась к двери, потом остановилась и погрозила ему пальцем. – И без глупостей давай, не вздумай играть в благородство и отпустить девчонку. Мне не понравится, если ты пренебрежешь моим подарком. Раз подарила – изволь пользоваться…

Когда за сестрой захлопнулась дверь каюты, Антон виновато улыбнулся Юле и шагнул к ней. Но она отшатнулась и забилась в угол.

– Не подходи ко мне!

– Юля… Ты чего?

– Убирайся! – девушка всхлипнула так горько, что у него оборвалось сердце. – Ты такой же, как она! Как Густав! Как все!

Она разрыдалась, сползая по стене на пол, обхватив колени руками и сотрясаясь от нервной дрожи. Антон припомнил синяки на ее теле и беспомощно застыл на месте.

– Этот мерзавец тебя… обидел?

Юля подняла заплаканное лицо и выкрикнула:

– Нет, не успел! Все же должно достаться тебе! Я же твой подарок, да? Вещь! Рабыня! Никто! Но этого никогда не будет! Я лучше умру!

Она вскочила на ноги, преисполненная отчаянной решимости, и начала срывать с себя украшения, которые Хриз перед уходом царским жестом нацепила на будущую невестку.

– Но ты не беспокойся! Я брошусь в море голая, все сниму! – в него полетели серьги с изумрудами, потом кольцо.

– Юля, прекрати, ну что ты такое говоришь! Не слушай ты сестру, это же Хриз… – он увернулся от платья, которое княжна бросила в него. – Она вечно все…

Юля стала задирать на себе рубашку, но тут побледнела и пошатнулась. Антон вовремя успел и подхватил потерявшую сознание девушку.

Держа княжну на руках, он содрогнулся желанной тяжести ее тела. Его сокровище! Антон уложил ее в постель, обеспокоенно вглядываясь в лицо, укрыл одеялом, пощупал пульс. Это был обычный обморок, потому что колдовская отрава, которую Хриз насильно влила в Юлю, излечивала любые хвори, кроме душевных, разумеется. Юноша провел ладонью по щеке княжны, а потом наклонился и коснулся губ в легком поцелуе. Господи, как же она прекрасна… Теперь она и в самом деле его! Его невеста, а скоро станет и женой. Он ни за что и никогда ее не отпустит…

Глава 22, в которой влюбленные много узнают друг о друге

Антон покачал головой, глядя на почти собранные пожитки сестры.

– Что ты опять задумала? Если вояг Густав мертв…

– Он не мертв, – равнодушно ответила Хриз, – хуже. Он будет жить долго и страдать каждое мгновение своей никчемной жизни. Я натравила на него цветочных гадюк.

– О боже, – поморщился он. – Пусть так. Но месть же свершилась, верно? Тогда куда тебе…

– Надо, – отрезала сестра. – У меня дела. И тебе лучше быть как можно дальше от них. Да и твоя Юлечка меня раздражает, я и так терпела ее несколько месяцев.

Хриз выглядела осунувшейся и бледной, но самое страшное, что у нее были потухшие пустые глаза. Такие же, как были на пепелище монастыря, где они… Антон тяжело сглотнул. Сестра всегда говорила, что когда закончит с местью, то вернется туда… Нет, не в монастырь, а в ту колдовскую бездну безумия, чтобы покончить с болью…

– Хриз, я люблю тебя. Пожалуйста. Не уходи.

Она подняла голову и криво улыбнулась.

– Я тоже тебя люблю, братик. Поэтому и ухожу.

У него сжалось сердце. Хриз ненавидела чужое счастье, вот и тащила в дом всех убогих, чтобы на их фоне не чувствовать собственной боли. Но стоило сестре им помочь, в своей обычной жестокой манере, стоило им сделаться чуточку счастливей, и она уже была готова бежать на край света, лишь бы не видеть их счастья. И сейчас она тоже бежала.

– Ты же и сам понимаешь, что я вытерплю твою сиятельную дурочку от силы пару дней, а потом просто выцарапаю ей глаза, – словно прочитав его мысли, добавила сестра.

– Ради меня ты похитила княжну. Так почему же ты не можешь похитить… инквизитора для себя? Чтобы просто жить и любить самой?

Горький смешок – Хриз захлопнула дорожный кофр, упаковав наконец свои скромные пожитки.

– Потому что он мне больше не нужен. Мне никто не нужен. Я устала. И просто хочу отдохнуть от всех. Не бери дурного в голову, братик. У тебя все будет, даже княжна. Иди уже и отымей ее, в конце концов. Не уподобляйся этому придурошному праведнику…

Княжна очнулась в кровати, заботливо укрытая одеялом. Все произошедшее казалось страшным липким кошмаром. Но он никуда не делся. Каюта, шелест волн за бортом, тот самый сундук, на нем аккуратно расправленное платье… Юля невидящим взглядом уставилась в низкий тяжелый потолок каюты. Ей сделалось все равно. Анжи оказался обманщиком, которому ее просто подарили, как вещь… Он ее захотел… Господи, да он же хуже Густава! У нее больше ничего не осталось, ни имени, ни титула, ни семьи, которая от нее отказалась, ни мечты когда-то стать капитаном, которую подло предала ее так называемая подруга, ни любви… Девушка всхлипнула. Пусть делает, что хочет. Она все равно не хочет жить…

От звука открывшейся двери Юля вздрогнула и внутренне сжалась. Это был Анжи. Или Антон? Какая разница…

– Ты проснулась? – он осторожно поставил поднос с едой на тумбочку рядом с кроватью. – Я принес тебе поесть.

Горькая обида подкатила к горлу, и девушка торопливо отвернулась на бок, уставившись затуманенным взглядом в стену. Анжи присел на кровать и в нерешительности коснулся ее плеча. Юля скомкала в кулаке край одеяла, крепко сцепив колени и подтянув их к животу.

– Пожалуйста, не злись на мою сестру. Она по-другому не умеет. Но я не дам тебя в обиду, слышишь?

– Уходи.

– Уйду, когда ты поешь.

Юля не выдержала и обернулась к нему, привстав на кровати. От пронзительной синевы его глаз она задохнулась, а потом возмущенно выдохнула:

– Зачем? Ответь, зачем? Зачем ты обманывал меня? Я сходила с ума, не зная, выжил ты или нет, а ты смеялся вместе с ней!.. К чему все это? Я же и так была готова пойти за тобой на край света! Я делала все, что ты мне писал! Господи, какая же я дура, думала, что ты любишь меня!

– Послушай…

– Не утруждай себя объяснениями перед рабыней! Я же никто! Зачем со мной считаться! Как она там сказала? Для ублажения? Вот для чего я нужна? Так давай, вперед!

Она решительно откинула одеяло, сев на постели, щеки горели от стыда и гнева. Анжи шумно втянул воздух, уставившись на ее обнаженные колени, а потом потянул за край покрывала, целомудренно прикрывая их и придерживая ее за щиколотки.

– Ты мне очень нужна, очень-очень, – он вдруг сполз на пол и уткнулся лбом ей в колени. – Я жить без тебя не могу…

Его горячий шепот обжигал ей ноги через тонкую ткань покрывала, и сердце предательски забилось. Она смотрела на склоненную к ее коленям голову с взъерошенными светлыми вихрами, мучаясь отчаянным желанием пригладить их.

– Прости меня, пожалуйста, и сестру прости. А я… – Анжи поднял голову и заглянул Юле в лицо. – У меня нет кольца, но я обещаю. Как только будем в Льеме, я куплю его и сделаю тебе предложение по всем правилам, как положено, как ты хотела…

– Рабыня не может выйти замуж, – прошептала девушка, и не было никаких сил отвести взгляд от жадного шторма, бушующего в его глазах.

– Да не слушай ты Хриз! Я порву эту дурацкую купчую и…

– Купчие всегда подписываются в двух экземплярах. Второй хранится у поверенного. Я – рабыня! – Юля всхлипнула, обида вновь нахлынула на нее, наворачиваясь слезами на глаза.

– Тогда просто забудь. У тебя будет новое имя, ты же слышала Хриз…

Княжна оттолкнула от себя Анжи.

– Ты такой же, как твоя сестра! Подлый обманщик! Уходи! Я не хочу жить!

Он изменился в лице, потемнел, нахмурился, сжал кулаки. Юля бесстрашно смотрела на него, ожидая удара и чего похуже. Она все равно покончит с собой!

– Я никогда тебя не обманывал. Я даже надеяться не смел, что ты когда-нибудь станешь моей. И поэтому просил сестру только об одном – чтобы она не губила тебя вместе с этим ублюдочным воягом. Но это же Хриз… Ей все надо было сделать по-своему. Но я рад. Рад, что она наконец отомстила Густаву, и рад, что она не просто оставила тебя в живых, но благословила на брак со мной. Я никому тебя не отдам, и ты выйдешь за меня замуж. Даже если мне придется силой тащить тебя под венец!

– Никогда! – выкрикнула Юля ему в спину.

Анжи обернулся и добавил:

– Кстати, самоубийство не только самый страшный грех, но еще и обыкновенная трусость. Ты трусиха.

Княжна задохнулась от негодования.

– Да ты!.. Да я!..

– Угу. А еще и лгунья.

– Я?!?

– Ты. Говорила, что любишь, а сама… – Анжи махнул рукой. – Знаешь, моя сумасшедшая сестричка, та самая Цветочек, который ты так интересовалась, всегда держит слово. А она не сиятельная княжна, как некоторые, а всего лишь светлая вояжна северных земель.

– Что? – оторопела Юля. – Вояжна? Это как? Подожди! Объясни!

– Выбрось из головы глупости о смерти и покушай. Тогда и поговорим, – Анжи захлопнул за собой дверь, оставив девушку в полном смятении чувств.

Врожденное любопытство и деятельная натура княжны сделали свое дело. Она не могла умереть, не узнав всех подробностей. В конце концов, какая разница, когда она сведет счеты с жизнью? Юля пыталась держаться холодно и отстраненно, но ее мучила… обыкновенная скука. Девушку заперли в каюте, очевидно, опасаясь, что она и в самом деле выбросится в море, и заняться ей было совершенно нечем. Из вещей у нее ничего не было. Одно-единственное платье, да и то от этой жуткой Цветочек, было чересчур открытым, но выбирать не приходилось. Не ходить же ей голой.

Юлю раздирало любопытство. Неужели Хриз и есть та самая загадочная Цветочек? От одного ее имени капитан Кинтаро посерел от ужаса. Но почему Анжи сказал, что она вояжна, да еще и северных земель? Тогда получается, что и он вояжич? А говорил, что безродный! Везде одна ложь! Но в один из очередных его визитов, когда Анжи принес ей поесть, Юля не выдержала.

– Ты обещал рассказать о своей сестре, – нарушила она молчание.

– Только если ты пообещаешь не бросаться в море и исправно питаться, – с готовностью ответил он.

Юля поджала губы.

– Я больше не сиятельная княжна, а слово рабыни не…

– Ну не хочешь, и ладно, – согласно кивнул Анжи и направился к двери.

– Да подожди! Хорошо, я обещаю, – Юля сидела на кровати, кутаясь в одеяло, чтобы прикрыть полуобнаженные плечи и нескромный вырез клятого платья.

– Про мою сестру долго рассказывать…

– А я никуда не спешу. У рабыни нет…

– Еще раз услышу про рабыню – уйду.

– Молчу, молчу.

Антон устроился поудобней на кровати, искоса наблюдая, как Юля жмется на самом ее краю, лишь бы подальше от него. Зачем Хриз понадобилась так обижать девушку? Она ведь могла устроить все иначе… А ему теперь приходилось заново завоевывать ее доверие. А с другой стороны, может так и лучше, никто не будет искать княжну и пытаться отобрать ее у него. Он прикрыл глаза и откинул голову, но сидеть было неудобно. Недолго думая, он отобрал у Юли одеяло, свернул его и подложил под шею. Кроме того, теперь еще можно было сквозь полуприкрытые ресницы любоваться восхитительным вырезом платья.

– Настоящее имя сестры – Хризокола Ланстикун, светлая вояжна.

– Что? – не утерпела Юля. – Ланстикун? Но это же?..

– Еще раз перебьешь, встану и уйду. Да, Ланстикун. Густав приходился братом ее мачехи Ингрид. Он погубил весь ее род, чтобы отобрать земли, а саму Хриз обвинил в том, что она… колдунья. Только это не так. В смысле… А, неважно. Колдун в самом деле был…

Он думал, что может спокойно рассказать об этом, но нет. Даже спустя столько лет его охватывал смертельный ужас пережитого.

– Я почти не помню… Вернее, не хочу помнить, что было в том подвале, где он держал Хриз, и куда потом привели меня и других… Это он убивал и калечил людей, а Густав… Этот ублюдок все знал! Потому что колдуном был… его отец. Светлый вояг Карл!

– Не может быть… – недоверчиво прошептала Юля. – Как такое возможно?

Она осеклась под тяжелым взглядом Антона и замолчала, обхватив плечи руками.

– В нашей деревне стали пропадать люди. Их просто забирала стража и уводила. Назад они больше не возвращались. Все говорили, что их забирает колдун, но сделать ничего не могли. Старенький священник попытался что-то выяснить, но и сам исчез. А потом забрали и мою сестру. Мари.

– Деревня? Мари? Я не понимаю… Ну не злись!

– Я плохо помню сестру. Хриз говорит, что у нее были такие же синие глаза, как у меня. А еще говорит, что только благодаря ее поддержке она вообще выжила, не спятила окончательно и… Но когда колдун сломал Мари, Хриз не выдержала. Она… – голос предательски дрогнул.

Это оказалось сложней, чем он думал. К демону все! Он не будет вспоминать! Но теплые пальцы княжны вдруг легли на его сжатый кулак и погладили его. Девушка пересела ближе и молча смотрела на него, закусив губу. Антон медленно расцепил кулак.

– Хриз говорит, что тогда перешагнула грань. Сама стала колдуньей. Смогла подчинить демона сумасшедшего вояга и обратить против него же. Эта тварь… разодрала его на части. А потом Хриз… пошла убивать.

Теперь уже Юля вцепилась ему в руку, больно сжав ее и забыв дышать.

– Мне тогда было девять лет. Я просто пошел за ней. За единственным живым человеком в том кошмаре. Помню, что она обернулась ко мне, приложила окровавленный палец к губам и сказала: “Шшш, тише, малыш, не плачь, сейчас мы повеселимся” И я… утер слезы и пошел за ней.

Антон остановился и осмелился взглянуть на Юлю.

– Ты думаешь, что я чудовище?

Она всхлипнула и отрицательно помотала головой.

– Наверное. Ну и пусть. Хриз – единственный родной мне человек. И я люблю ее даже сумасшедшим чудовищем. Она тогда вырезала весь замок. Никого не пощадила. Хотя нет. Это не она. Это демон. Ведь ей было всего шестнадцать, и она сама была едва жива. Следующим стал монастырь. Он был далеко от замка, и Хриз просто брела к нему, а за ней по пятам шла смерть. И я. Мне было так страшно, но еще страшней было ее потерять. В монастыре Хриз совсем обезумела. Устроила судилище. Сожгла всех святош живьем. А потом просто легла на пепелище умирать. А я не позволил ей, все тормошил и просил не оставлять меня. Она ведь дала слово позаботиться обо мне, а Хриз всегда держит слово…

Антон замолчал, чувствуя какое-то странное облегчение и пустоту в груди. Он никому и никогда не рассказывал их с Хриз истории. Зря он это сделал, теперь Юля в его сторону и не посмотрит… Но она не убрала своей руки из его, даже когда он переплел их пальцы вместе.

– И поэтому вы хотели отомстить Густаву? – спросила девушка.

– Да, и с ним уже покончено. Теперь все, – выдохнул он.

Тепло ее тела, тонкие пальцы в его ладони, вздымающая в глубоком вырезе грудь, полные губы… Юля была такой живой и настоящей, что кошмары прошлого отступали. Ему отчаянно хотелось утонуть в зеленом омуте ее глаз и забыть обо всем. Антон накрыл ее руку своей и поднял голову.

– Пожалуйста, позволь себя поцеловать… – попросил он, отвоевывая еще немного близости рядом с ней. – Я люблю тебя…

– Я не…

– Всего один поцелуй…

– Но это же непра…

Ее широко распахнутые глаза оказались совсем близко, и Антон осторожно привлек девушку к себе.

Его губы коснулись ее в нежном трепетном поцелуе, от которого у Юли закружилась голова. Она забыла, как дышать, умирая от сладкого испуга. А поцелуй все длился и длился, и в глазах уже темнело, но она не решалась оттолкнуть Антона. Он на мгновение сам оторвался от нее, а потом стал целовать и целовать, обжигая ее губы усиливающейся страстью, жадно выпивая ее дыхание и наполняя собой без остатка. Юля не выдержала и отвернула голову:

– Ты сказал, один! Один поцелуй! – она чуть не плакала, задыхаясь от смущения. – Пожалуйста, уходи…

Щека к щеке… Шумное дыхание… Его руки у нее на плечах… Она чувствовала, как бешено бьется его сердце. Он нехотя отпустил ее.

– Один… Один поцелуй… – повторил Антон вслед за ней. – Но ты же не ответила на него…

– Что? – она возмущенно повернулась к нему и тут же пожалела об этом.

Он смотрел на нее так жадно, что Юля торопливо подтянула покрывало и укуталась в него, инстинктивно понимая, что сейчас не следует сверкать голыми плечами.

– И не собираюсь отвечать! Уходи! Ты обманщик! Я тебе не верю! Ты все придумал!

– Жаль… – тяжело обронил Антон, вставая с кровати. – Тогда в невероятную историю самой опасной наемницы по кличке Цветочек ты тем более не поверишь…

Он направился к двери, не обращая внимания на робкие протесты княжны. Юля досадовала на собственную несдержанность, понимая, что ей даже не придется бросаться в море, она просто умрет от любопытства.

Пытливый ум княжны оказался пойман в ловушку из обрывков истории, загадочных намеков и недомолвок. Юля раз за разом собирала кусочки мозаики в единую картину, но она никак не складывалась. Анжи опять все наврал! А она, как дура, позволила себя одурачить и поцеловать! Снова и снова!

Юную княжну тщательно готовили к будущему замужеству за воягом Густавом, а поэтому заставили выучить все, что касалось северных земель: язык, историю, церковные традиции, географию, экономику, политический расклад сил. Юля прекрасно помнила, что сестра Густава, Ингрид, действительно была замужем за воягом Утгардом Ланстикуном и родила ему наследника. Но бедного мальчика еще в младенчестве задушила ревнивая дочь от первого брака – Хризокола Ланстикун, которая потом сошла с ума, превратилась в колдунью и попыталась захватить власть. Она погубила столько людей, что перечисление ее зверств на страницах старых летописей заняло несколько томов. Княжна просто не смогла заставить себя прочитать их все, но она точно помнила, что вояг Густав, узнав о бесчеловечной расправе над сестрой, вернулся из военного похода и убил колдунью.

Даже если предположить, что Хризокола выжила, то у нее все равно не было брата! Или Анжи незаконнорожденный? И поэтому он говорил, что безродный? Но все равно было слишком много неувязок. Госпожу Хризштайн представили светлому воягу Густаву, и он не мог не узнать человека, погубившего его сестру и племянника. Хотя в темноволосом парике Юля тоже не сразу признала Хриз. Сомнение и любопытство терзали девушку все сильней, и она решила непременно прижать обманщика к стенке и вывести на чистую воду, хотя и сама не знала, чего больше желает: чтобы рассказанная им история оказалась ложью или страшной правдой. Потому что если Анжи не врал, то получалось, что он – брат сумасшедшей колдуньи…

Обновление

Глава 23, в которой идут нешуточные торги

– У вояжны Хризоколы Ланстикун не было брата, – холодно заявила Юля в следующий визит Анжи. – Кроме того, которого она убила в младенчестве. Поэтому ты обманщик!

Юноша чуть пожал плечами и молча поставил поднос, даже не попытавшись оправдаться. Княжна с прищуром следила за ним, но когда он так же молча направился к двери, она не выдержала.

– Ты не хочешь объяснить?

– У нас с Хриз нет общей крови, но она все равно моя сестра, – упрямо сказал он. – Не по рождению, так по смерти.

– Да подожди же! Густав ее не узнал! Объясни, как это возможно, если она и в самом деле…

– А почему я должен тебе что-то объяснять? – Антон повернулся к девушке и окинул ее холодным взглядом, вдруг сделавшись ужасно похожим на сестру.

– Ну как же… – растерялась Юля. – Чтобы я тебе поверила…

– Так ты хочешь мне поверить или нет?

– Я хочу услышать правду! – разозлилась княжна, топнув от досады ногой. – Ты уже заврался окончательно! Сестра, не сестра…

– Правда дорого стоит, – Антон шагнул к ней. – Но для тебя я сделаю скидку.

– Что? – оторопела девушка, отступая назад. – С ума сошел? За что платить?!?

– Всего один поцелуй, и я расскажу, почему Хриз посчитали мертвой, и почему Густав не узнал ее при встрече…

– Нет! – возмутилась Юля, делая еще два шага назад от наступающего на нее Антона. – Еще чего! И вообще…

– Как хочешь… – вдруг легко согласился он. – Тогда сиди здесь, не зная правды, зато нецелованная.

Она гневно уставилась на него, а он смотрел на нее, склонив голову набок, и спокойно ждал.

– Никогда не думала, что ты еще и подлый шантажист!

– Ага, я именно такой. Кстати, завтра цена повысится до двух поцелуев. И будет расти каждый…

– Хорошо! – вырвалось у княжны прежде, чем она успела подумать. – Но только один! Один поцелуй, слышишь? А не как вчера! – и видя, что Антон сделал к ней еще один шаг, поторопилась выставить вперед ладони и добавить. – И только после того, как все расскажешь!

– … Густав почти не видел Хриз, сразу после свадьбы его сестра упекла девочку в монастырь. Ничего странного, что он ее не узнал, да и Хриз умеет перевоплощаться… Научилась за столько лет, пока скрывалась и выживала.

– Но…

– Еще слово, и будешь должна два. Два поцелуя, – Антон немного подождал, но княжна благоразумно замолчала. – Так вот… О чем я? А скрываться пришлось… Потому что когда Густав узнал о смерти отца и сестры, то пришел в ярость и двинулся на вояжество Ланстикун со своими бандитами. Это была страшная бойня, он никого не щадил, ни женщин, ни детей. Я знаю, что Хриз до сих пор не может себе простить того, что сбежала и бросила свой народ. Но она бы все равно не смогла ничего изменить. Ее демон сгинул в бездне, а Хриз осталась здесь, удержанная данным обещанием… Только чудом нам удалось удрать от головорезов Густава и сесть на корабль, но… – Антон замолчал, переводя дух и искоса поглядывая на княжну.

Она зачарованно слушала его рассказ с полуоткрытым ртом, забыв дышать. Обещанный поцелуй заставлял сердце юноши трепетать.

– Корабль захватили витальеры. Так называют северных пиратов, – на всякий случай пояснил Антон. – Они очень жестоки, никого не щадят. Мужчин продают в рабство, а женщин… Это товар скоропортящийся, как сказал капитан витальеров. Поэтому Хриз и посчитали мертвой, ведь участь девки на пиратском судне иной и быть не может. Ее бы попользовали и выкинули за борт, но капитан захотел ее себе. Хриз была готова вцепиться ему в глотку, ее опять накрывало колдовское безумие, но этот ублюдок почуял неладное. Испугался.

Дальше слова давались все труднее и труднее.

– Он пригрозил сестре вышвырнуть меня за борт, если она будет сопротивляться… – Антон замолчал.

– И она? А он? Он ее… обесчестил? – Юля не выдержала и первой нарушила тишину.

– Обесчестил? – горько усмехнулся юноша. – Это слишком мягко сказано. На ней места живого не было. Капитан развлекался с ней все плаванье, ломал, пытаясь добиться покорности. Он понимал, что стоит ему отвернуться, и Хриз перегрызет ему горло. Он боялся ее! Поэтому меня и не тронули. А ты знаешь, что делают с пленниками, когда заканчиваются припасы на борту?

Юля посерела и тяжело сглотнула. Она не хотела во все это верить.

– Их выбрасывают за борт, чтобы избавиться от лишних ртов. Нас не выкинули, зато боцман вымещал всю злость на мне. Ты спрашивала, откуда шрамы. Оттуда. Я не говорил Хриз, чтобы не расстраивать ее, ей и так приходилось тяжело, но она все равно заметила… Знаешь, что она сделала? Чтоб ты понимала, что за человек моя сестра, она не прощает обид! – Антон поднял голову и зло уставился на княжну. – Она заманила боцмана в капитанскую каюту и выцарапала ему глаза. В прямом смысле этого слова. А когда на его крики влетел капитан, Хриз разорвала на себе одежду и сказала, что боцман пытался ее изнасиловать. Не знаю, поверил капитан или нет, но боцман отправился за борт. Больше меня никто не смел трогать.

Он опять замолчал, и Юля обеспокоенно пошевелилась. Рассказанное в голове не укладывалось. Жалость к несчастной вояжне, ужас и отвращение к ее зверствам, недоверие, любопытство – все смешалось в гремучую смесь. А как же Анжи?..

– А дальше? – робко заикнулась она.

– А дальше мы добрались до восточных земель, и капитан не осмелился больше играть с огнем. Из жадности он решил нажиться и продал нас. Только ему это не помогло, – жестко ответил Антон. – Потому что оставить Хриз в живых было самой большой ошибкой в его жизни. И последней. Когда сестра стала любимой наложницей восточного хана, то по ее приказу капитана витальеров поймали и живьем содрали кожу. У нее на глазах.

Антон встал с кровати и потянул за собой княжну.

– А… Но… И как?.. В смысле… А дальше?.. – залепетала она. – Что было дальше?!?

– Ты еще за эту часть истории не расплатилась, – он уставился на нее так, что Юля зарделась от смущения.

– Нет… Я не… Так нечестно… – она попыталась отступить, но ноги словно приросли к полу.

– Ты отказываешься от данного слова?

– Нет, но… Один! Ты тоже обещал!

– Хорошо…

Юноша не торопился. Он приблизился и разглядывал ее, но Юля упрямо не поднимала взгляда. Она не будет смотреть ему в глаза, не будет, не будет… Антон осторожно погладил ее по голове, неуловимым жестом стянув ленту с волос и распустив их. Княжна возмущенно вскинулась, пытаясь собрать локоны обратно в хвост, но ее рука запуталась в его ладони.

– Зачем?

– А зачем ты прячешь красоту? – он не отпустил ее руки, зачарованно разглядывая девушку. – Я же до этого не видел тебя в платье… Как же ты прекрасна…

Он коснулся ее плеча и провел пальцем по обнаженной коже, чем привел Юлю в совершеннейшую растерянность. Что с ней происходит? Что он с ней делает?

– Хватит! Хочешь целовать, так целуй! Хватит меня… трогать!

Она ойкнула, когда он вдруг резко привлек ее к себе, заключил в крепкие объятия и уставился в глаза.

– А ты хочешь, чтобы тебя поцеловали? – с легкой насмешкой спросил он, склоняясь так близко к ее губам, что почти… почти…

Княжна разозлилась и стукнула его кулаком в плечо, а потом вдруг испугалась, вспомнив о ране.

– Ой! Тебе больно? Рана… Она зажила?

– Хочешь взглянуть? – и опять эта хитрющая улыбка.

– Не хочу! Ничего не хочу! Целуй и убирайся уже…

– Какая ты грубая… А еще сиятельная княжна… Где твои манеры?

– Там же, где и моя свобода!.. А еще ты!..

Поцелуй оборвал ее возмущение. Он все длился и длился, вкрадываясь в нее против ее воли, исподволь, с бесконечной нежностью, то ослабляя натиск, то усиливая сумасшедшую страсть каждой ласки… Колени подкосились, и Юля была вынуждена схватиться за Антона, искать в нем опору… Только этим можно было объяснить внезапную непростительную слабость, с которой она чуть приоткрыла губы, чтобы он тут же ворвался, жадно прикусывая, завоевывая и истощая последние остатки гордости, чести и прочих девичьих глупостей…

– Хватит! – она оттолкнула его. – Уходи!

– Хорошо… – пьяно пробормотал он. – Но завтра…

– Завтра ничего не будет!

– Тогда ты не узнаешь… – он на секунду задумался.

– Не узнаю, какую очередную сказку ты придумал?

– Два. Два поцелуя. И один из них… – он довольно улыбнулся, и у нее защемило сердце от этих ямочек на щеках. – Один из них будет твой. Ты сама меня поцелуешь.

– Нет!

– Ну тогда ты не узнаешь, как Хриз подружилась со старшей женой восточного хана, окрутила его самого, а потом устроила дворцовый переворот…

– Что?!? Ты уж ври да не завирайся!

Антон ушел, а Юля в растерянности подошла к зеркалу, разглядывая собственное растрепанное отражение. Волосы должны быть причесаны и уложены, потому что так правильно, но… Удивительное дело, но Юля вдруг поняла, что тоже впервые видела Антона… открыто улыбающегося. У него была такая красивая и правильная улыбка, что ямочки… Господи, да о чем она вообще думает?!?

Антон в изумлении смотрел на девушку. За ночь она ухитрилась раскопать в вещах его старую ношенную рубашку и штаны, надеть их и изуродовать фигурку этим бесформенным тряпьем. А волосы… Юля заплела сотню косичек, так плотно стягивающих виски, что у него от одного взгляда на это безобразие начинала чесаться голова.

– И что это такое? – строго поинтересовался он. – Что ты с собой сделала?

– Не нравится – не смотри, – вызывающе ответила она и задрала нос.

– Три.

– Что?

– Три поцелуя.

– Да ты вообще!..

– Еще слово, и будет четыре.

– Ладно, ладно!

– … Хриз попала в гарем восточного хана. Ее перекупили туда, ведь она была красавицей, не то, что некоторые…

Юля гневно подбоченилась, но промолчала.

– … которые уродуют себя нелепыми косичками… Так вот, Хриз попала в гарем обычной наложницей. Старшая жена хана Матушка Гён уже тогда впала в немилость из-за происков врагов, и хан сослал ее готовить наложниц в нижнюю часть гарема. Туда и попала Хриз. Я не знаю, что между ними произошло, потому что меня продали в монастырь… в евнухи…

– Что? – ужаснулась княжна. – А как же… И тебя?.. Неужели ты?..

– А тебя это так волнует? – Антон какое-то время медлил с ответом.

– Я просто… Мне просто интересно!

– Не волнуйся. Меня не успели оскопить. Все тебе достанется, – не удержался он, ввернув ей ответную колкость. – Сестра выкупила меня на дворцовую кухню. Я хорошо готовлю, кстати. Ты же не умеешь.

– А Хриз выкрала меня для твоего ублажения, а не ради готовки! Или ты забыл?

– А ублажать тоже надо уметь, – парировал он. – Это целая наука, которую Матушка Гён вдалбливала в головы юных наложниц. Уж не знаю, чем ей Хриз приглянулась, то ли личиком, то ли отчаянным нравом, но она взялась за сестру как следует, сделав на нее ставку и не прогадав. Впрочем, иначе и быть не могло… Это же Хриз. Вопреки всему она стала Белой Хризантемой, любимой наложницей хана Ли Мина. Знаешь, чем она обратила на себя внимание хана?

На лице Юли явственно отображалась борьба недоверия и стыдливого любопытства.

– Чем?

– Поцелуем бабочки…

– Это как? – невольно вырвалось у княжны, и она тут же зажала себе рот, словно опасаясь, что Антон немедленно начнет демонстрировать ей этот поцелуй.

– Потом покажу… – довольно улыбнулся он. – Но положение Хриз при дворце все еще было ненадежным, и она решила избавиться от соперницы Ли Суа, которой покровительствовал Сы Чин, первый советник хана. Хриз подстроила отраву в кубке, которую хану якобы подсыпала отвергнутая наложница из ревности, а потом смело хлебнула вместо него вина из кубка и упала замертво. Ли Суа жестоко казнили, а хан провел несколько суток у постели моей сестры. Я тогда очень испугался за ее жизнь, а эта зараза… Хриз потом мне рассказала, что ее с младых лет приучали к ядам в малых дозах, и она ничем не рисковала. Я тогда на нее сильно обиделся…

Антон замолчал, и Юля, не утерпев, поторопила его:

– А дальше? Что было дальше?

– Хриз говорит, что любви нет, что это лишь выдумка глупых неудачников… Может, она и права. Вот я же тоже поглупел от любви к тебе… И Матушка Гён тоже была… глупой. Она любила своего мужа, хотя он вытер о нее ноги и прогнал. Почти как ты…

– Я не… Ты сам первый предал меня!

– Наверное, хан тоже так думал, поверив наговорам советника, а не словам женщины, которая отдала ему всю жизнь без остатка. А еще и его старший сын от Матушки Гён пошел против воли отца и женился на девушке из рода Красных тигров, которые давно заявляли права на престол. Старый маразматик, как его называла Хриз, заподозрил заговор против себя и велел казнить изменщиков. Сестра была в отчаянии, пыталась убедить хана не совершать ошибку, но чуть сама не попала в застенки. Ее спасло только то, что Матушка Гён на допросе призналась и взяла всю вину на себя, тайком передав Хриз записку с одной-единственной просьбой – спасти сына. Устроить побег Чжи Мину было непросто, но сестра из шкуры вылезла, уж не знаю, кого она подмазала, пригрозила или даже убила, но юношу удалось спасти. Он укрылся от гнева отца в семье жены, а Матушку Гён…

Антон опять замолчал, и княжна стукнула его по колену.

– Да говори же! Сколько можно издеваться!

– Издеваться? Ты даже не представляешь, как можно издеваться над человеком… Матушку Гён жестоко казнили. Она умирала почти три дня, а Хриз сходила с ума от собственного бессилия. Но перед последним издыханием им удалось встретиться, и Матушка Гён попросила сестру…

– О чем? – прошептала Юля, нервно теребя в пальцах косички, расплетая и заплетая их снова и снова.

– Не мстить хану за ее смерть и позаботиться о сыне. Даже перед смертью Матушка Гён все равно любила мужа… И Хриз дала слово… не убивать хана…

– И сдержала? – потрясенно спросила княжна.

– Да, Хриз всегда держит слово. Вот только обид не прощает. Она стала искать отраву, которая не убивает. И нашла. Яд цветочных гадюк. Тех самых, что покусали вояга Густава. И тебя, кстати.

Юля вздрогнула, вспомнив жалящие уколы в спину.

– Как он действует? Как? Да говори же!

– Парализует.

– И я… Господи!.. Сколько мне осталось?

– Успокойся. Ты мне нужна живой и здоровой. Или забыла, зачем тебя подарили? – не удержался и подмигнул ей Антон. – Хриз поила тебя противоядием, а еще и потратила склянку грибного эликсира. О, про него отдельная история…

– Та вонючая гадость?

– Да, она. Как-нибудь расскажу, как все было в Кльечи. За парочку поцелуев. Так вот… О чем я? Ах, да. Хриз травила восточного хана постепенно, чтобы не заметили, и тем временем устраняла его приспешников. Оговоры, убийства, подставы – все пошло в ход. Да и клан Красных тигров не остался в стороне, щедро помогая сплести паутину заговора. А когда восточного хана разбил паралич, Хриз подделала его почерк и от имени Ли Мина издала закон… Кстати, те письма тебе писал не я, а Хриз.

– Что?

– Угу. У сестры абсолютная память, она может воспроизвести любой почерк, лишь однажды увидев. А я вообще не умею… – Антон вовремя осекся, не желая признаваться, что не умеет писать. – Хриз многому научилась, в том числе и манипулировать людьми. Собственно говоря, дворцового переворота как такого и не было, просто восточный хан передал престол сыну, подписав рукой Хриз его помилование. Отдельных недовольных показательно казнили, а других устранили по-тихому. Молодой хан Чжи Мин взошел на престол, как Хриз и обещала его матери перед смертью. А старый хан… Он скончался через год, но не от руки сестры. Слово было сдержано. Все. Пошли целоваться. Вставай.

– Но подожди! – отмахнулась Юля, хмурясь. – А дальше? Почему вы не остались в гареме, если…

– Это уже другая история.

– Так нечестно! Ты вымогатель! Хитрый жук! И вообще!..

– Так тебе показывать поцелуй бабочки или нет?

– Нет! То есть… Да… Или нет… Он очень… неприличный?

– Он очень… целомудренный.

Антон замер возле княжны. Даже нелепые косички придавали ей странное очарование.

– Закрой глаза.

– Зачем?

– Закрой.

Она послушно закрыла глаза, чуть дрожа, и юноша обошел ее сзади. Он откинул косички с шеи, отвернул ворот рубашки, обнажив изящный изгиб плеча, и нежно поцеловал, часто моргая и щекоча ресницами ее щеку. Юля чуть слышно охнула, схватилась за щеку, открыла глаза и обернулась к нему.

– Что это было?

– Поцелуй бабочки. Касание ресницами, как будто большой мотылек сел тебе на плечо, – он не удержался и провел ладонью по ее щеке. – У сестры ресницы длиннее моих. Наверное, ты даже и не почувствовала…

– Нет, я почу… У тебя тоже… Ой, – княжна осеклась и закусила губу. – Что ты со мной делаешь? Это невыносимо!

– Неужели я так тебе противен?

– Нет, то есть… Это неправильно! Ты все время врешь и вымогаешь поцелуи…

– Ну раз не противен, значит, выбирай, куда тебя поцеловать.

– Что? – изумилась Юля. – Как куда? В гу… то есть, никуда!

– Нет, в губы ты сама меня поцелуешь. А я, пожалуй… да… за ушком… Кстати, мне даже нравится твоя новая прическа. Так удобней целовать.

Он коснулся губами нежной кожи за ухом и пощекотал языком чувствительную мочку. От бархатной роскоши у него закружилась голова. Княжна шумно втянула воздух и задышала часто-часто.

– А теперь сама, – он мягко улыбнулся девушке. – Сама меня целуй.

– Я не хочу… – выдавила она.

– Третий поцелуй, – напомнил он. – Ты дала слово.

Юля замерла на мгновение, а потом… Было так боязно и стыдно, что колени подкашивались, а сердце выскакивало из груди. А все потому, что целоваться княжна не умела. Когда матушка-настоятельница готовила ее к замужеству, она много чего рассказала про женские обязанности, но ничего про поцелуи… И уж точно она не объясняла юной невесте про бабочек и другие восточные изящества. Ну и пусть! Видя решительный взгляд княжны, Антон предупредительно заявил:

– И это должен быть поцелуй, а не короткий чмок. Я тебе не кошка, чтобы…

Юля привстала на цыпочки и обвила руками за шею, коснувшись его губ и замерев в такой позе. Но вдруг почувствовала, что Антон подхватил ее ниже пояса и чуть приподнял над собой, отчего все получилось… Это было так удивительно! Он целовал ее и целовал, она едва успевала отвечать, а потом и вовсе закружил ее в воздухе, словно ребенка, так счастливо улыбаясь, что она забыла обо всем на свете, любуясь этими ямочками и ласковой синевой глаз…

Глава 24, в которой открывается еще одна страшная тайна

Юля провела без сна всю ночь, терзаясь сомнениями. Что же ей теперь делать? Княжна не верила во все эти выдумки Антона, но он врал так захватывающе, что она слушала его, открыв рот, как слушают страшные сказки перед сном. Она должна выбросить обманщика из головы и вернуться домой. Пусть ее продал дед, но не отец же… Хотя князь Тимофей и не выказывал особой сердечной привязанности к дочери, но Юля знала, как сильно отец любил маму, на которую девушка была похожа, как две капли воды. После смерти жены он сильно замкнулся и не хотел видеть дочь. Когда их семья оказалась в немилости, он даже не взял Юлю с собой в изгнание, отправив девочку к родственникам жены. А сейчас папа, должно быть, сходил с ума от горя, думая, что она мертва…

Но когда Юля заикнулась Анжи о том, что хочет вернуться, что отец заплатит ему и выкупит ее за любую цену, юноша потемнел лицом и очень резко ответил:

– Даже думать не смей! Ты моя!

– Но ты же говорил, что любишь! Отпусти меня… Отец оплакивает мою смерть, а я…

– Не оплакивает. Ему не до тебя. В столице переворот.

– Что? – побледнела девушка. – Это неправда… Ты опять все врешь? Или нет? Что с отцом? Что? Говори!

Она схватила его за воротник и затрясла.

– Отвечай! Что с ним?

– А с ним все в порядке, как и с твоим дедом, который захватил власть и стал великим князем. Я не думаю, что он позволит кому-нибудь узнать, как ради престола якшался с Серым Ангелом и продал собственную внучку! Отцепись!

За Анжи захлопнулась дверь, а Юля потрясенно рухнула на кровать, невидящим взором уставившись в стену. Как же так? А что случилось с великим князем Олегом? Если был переворот, то его… убили? Неужели отравили, как и хана? Да нет, не может быть! Надо успокоиться и все разузнать.

– Больше никаких поцелуев, – заявила Юля на следующее утро, сделав, как она надеялась, неприступный вид. – Или ты все рассказываешь, или…

– Или что?

– Или я… – княжна отважно взглянула ему в лицо, – подстригусь налысо!

– Пфф… Ты с этой копной на пугало похожа, – кивнул он на ее волосы, кое-как расчесанные после ночи в косичках. – Стригись.

– Да ты!.. Грубиян! Я себя изуродую, понял!

– А я тебя и уродиной любить буду.

– Ну хватит… – всхлипнула Юля. – Пожалуйста, хватит меня мучить… Я не могу больше…

Она расплакалась самым позорным образом. Антон немного постоял, потоптался возле нее, не решаясь протянуть руку и погладить по голове, чтобы успокоить, а потом тяжело вздохнул и сказал:

– Ладно, так все расскажу, только не реви. Ну не реви, пожалуйста, слышишь?

– Мы недолго оставались в гареме, потому что Хриз заелась с женой молодого хана. Моя сестра терпеть не может таких вот… счастливых… Вообще не знаю, как она тебя выдержала столько времени, притворяясь подругой…

Антон бросил красноречивый взгляд на Юлю, которая все еще хлюпала носом и сидела в кресле на другом конце каюты.

– Особенно, если учесть, что Хриз жутко ревнивая, а твой Кысенька…

– Кто? – подняла голову девушка.

– Кысей Тиффано. Сестра влюбилась в него, а ты с ним…

– Я?!? Да ты!.. Как ты мог! Кысей – мой друг и наставник! Он!.. Он!.. А еще он инквизитор!

– Вот именно. У него же целибат. А это для Хриз, как красная тряпка для быка. Ух, как она ярилась, что он отверг ее приставания…

– Приставания? То есть как? Неужели она сама к нему?..

– Ты еще не поняла, что собой представляет моя сестра? Она проходу ему не давала, а он никак… И тут появилась ты. Вся такая красивая, юная, чистая, ему под стать. Да ох ты ж боже мой, Хриз там желчью небось вся изошлась… Ладно, потом об этом, – Антон понизил голос и стал шептать.

– Я не слышу, – привстала Юля на кресле. – Что ты там бормочешь?

– Не слышишь – так сядь ближе, – похлопал он на место рядом с собой.

– Не буду!

– Как хочешь, – и он продолжил бормотать про себя. – Когда мы покидали гарем, Хриз прихватила пару камушков из сокровищницы хана… И ее объявили в розыск… Ну не только из-за алмазов, а еще и…

Княжна не выдержала и прошлепала через всю каюту, сев на краешек кровати.

– А потом мы попали в орден когниматов, к магистру Солмиру… Ну это неинтересно, так что…

– Магистру Солмиру? – воскликнула Юля. – Ты опять выдумываешь! Хотя бы врал правдоподобно!

– Я не вру, – покачал головой Антон, незаметно придвигаясь ближе к девушке. – В орден не принимали женщин, это так, но для Хриз нет ничего невозможного. Она переоделась парнем. Хавронтий Рильский, так ее тогда звали. Сестра стала любимым учеником старика, он даже подумывал сделать ее своим наследником, но… Все открылось после этих кошмарных убийств. Нет, нет, ты не думай, это не Хриз. Колдовство. Опять оно. И из гарема пришлось бежать тоже из-за него. Иногда мне кажется, что где бы Хриз не появилась, она обязательно найдет колдовство или еще какую-то мерзость на свою задни… голову. Или колдовство находило ее? Не знаю… Мы ни дня спокойно не жили, разве что в Кльечи, но и там… В общем, когда все открылось, магистр выгнал Хриз, даже не пожелав с ней говорить. Он и так был очень стар, а этот скандал с ней… больное сердце… Он умер. Хриз тяжело это пережила, хотя и не показывала…

Антон взял княжну за руку.

– Что ты делаешь?

– Просто хочу подержать тебя за руку.

– Нет! – Юля убрала руку из его ладони.

– Нет? Тогда не услышишь, как Хриз познакомилась с атаманом банды Безумных Бардов и стала Цветочком.

– Ты опять за свое?

– Я всего лишь подержу тебя за руку…

– Вымогатель!

Она протянула ему ладонь, и Антон взял ее за запястье, поглаживая тыльную сторону круговыми движениями большого пальца, из-за чего у княжны вдруг заныло в груди.

– Мы опять сорвались с места и отправились в дорогу. Льем… Очень красивый город. Тебе обязательно понравится. Там я сделаю тебе предложение.

– Хватит… – прошептала княжна.

– Тебе не нравится? – удивился он и поднес ее руку к губам, легонько поцеловав запястье. – Хорошо… – он начал нежно массировать ее пальцы, продолжая, как ни в чем не бывало, рассказывать удивительную историю сестры. – Именно там Хриз познакомилась с атаманом Шушье. Она выиграла у него в карты. Нам опять были нужны деньги, потому что сокровища ордена сестра ухитрилась спустить за пару месяцев на… Нет, Хриз трудно обвинить в доброте душевной, но она всегда держит слово. И если уж обещала помочь, то делает, чего бы ей это не стоило.

Юля затаила дыхание, боясь пошевелиться и млея от запретного удовольствия. Кто бы мог подумать, что это так приятно, когда растирают и поглаживают каждый пальчик. В конце концов, в этом же нет ничего такого?..

– Атаману понравилась наглая красотка, и ставкой в игре он назначил ночь с Хриз. Как говорила сестра, напугал ежа голой задницей… Шушье проиграл и озверел. Нет, деньги-то он отдал, но посоветовал сестре убираться из Льема сегодня же, иначе завтра возьмет ее силой. А Хриз… Я думаю, ей понравилось, что атаман сдержал слово, хотя мог бы прирезать прямо там, в том притоне. Ну по крайне мере, попытаться прирезать, потому что мы с Хриз уже хорошо поднаторели в кабацких потасовках. Шушье был по-своему благороден, и сестра… осталась. Да что там, она сама заявилась к нему в номер и… – Антон замолчал, дойдя до мизинца и закончив его разминать.

– И что? – пискнула Юля, подавая юноше вторую руку.

Антон чуть заметно усмехнулся, взяв ее ладонь, и послушно начал массировать пальцы на второй руке.

– И то. Хриз влезла не только в постель, но и в банду. Нет, атаман поначалу сопротивлялся, но потом махнул рукой и сдался. Шушье был осторожным и хитрым, а сестра же… Чем безумней риск, тем ей слаще. Она отчаянный игрок, готовый поставить на кон все, даже собственную жизнь. Она в такие авантюры влезала, что атаман за голову хватался, проклиная тот час и миг, когда связался с этой ненормальной. Но до поры до времени у них все получалось… Банда перебралась в столицу, где уже гуляла слава о безумном Цветочке. От заказов не было отбоя. Кстати, ты слышала, как Хриз поет?

– Нет… – выдохнула княжна, умирая от наслаждения. Теперь Антон медленно водил кончиками пальцев по ее руке, двигаясь от запястья к локтю и возвращаясь обратно. Нежная ласка, казалось бы, ничего дурного, но почему же ее щеки стали пунцовыми?..

– Жаль, у нее очень красивый грудной голос. Ее даже приглашали в Кераимскую оперу, – Антон придвинулся еще ближе и приобнял девушку за талию. – Только Хриз обычная жизнь была неинтересной. Все ее мысли занимала месть. Она пыталась копить деньги, чтобы вернуться и отомстить воягу Густаву, но надолго ее не хватало. А я радовался, что она в очередной раз спустила все барыши на безумные выходки…

– Хватит меня лапать… – вымучено попросила Юля. – Сколько можно… целовать…

– Разве ж это поцелуи? – искренне удивился юноша. – Так, легкие чмоки…

– Хватит! И так уже вся… исчмоканная и затисканная!

– Ну, положим, не вся… Остались еще места…

– Хватит!

– Ладно… Ну массаж-то я могу тебе сделать? Тебе же понравилось?

Юля молчала, не смея признаться, но ее румянец был выразительней любых слов.

– Тогда разворачивайся. Спиной ко мне. Давай, – Антон развернул девушку прежде, чем она успела возразить. – Массаж шеи и плеч помогает от сутулости, а то скрючилась вся…

– Я не!.. – Юля против воли распрямила спину, доказывая обратное.

– Вот так уже лучше. Так о чем я? Ах да, месть Хриз. Это было ее навязчивой идеей. В столице она пыталась сорвать тот самый крупный куш, который позволит ей осуществить задуманное. Ведь вояг Густав был очень осторожным. Хриз платила безумные деньги соглядатаям в северных землях, которые докладывали о каждом его шаге, даже один раз в отчаянии наняла убийцу из Гильдии. Только не для убийства, а чтобы покалечить. К тому времени Хриз уже поняла, что худшая кара – это оставить врага в живых на вечную муку. Но увы, наемник оплошал и сам попался охранникам вояга.

Юля едва сдержала стон. Против ее ожиданий, массаж оказался очень болезненным. Каждую мышцу плеча выкручивали и безжалостно разминали, щипали и захватывали. Терпеть уже было невозможно, на глаза наворачивались слезы. Ей казалось, что на плечи кто-то плеснул кипящее масло, жар от которого распространялся по всему телу.

– Потерпи, – почувствовал ей вздрагивания Антон. – Потом станет легче, и сутулиться перестанешь.

– Я… не… су…ту…ли…лась!

– Если бы не сутулилась, то и больно бы не было. Мышцы вон, как деревянные. Никуда не годится. А вот Хриз…

– Иди в за… подальше! со своей сестричкой! – от выплеснутой злости стало чуть легче дышать.

– А вот Хриз, – упрямо повторил юноша, – с тобой бы вообще не церемонилась. Будь у нее время, ты бы уже прошла курс молодого бойца, то есть, будущей невестки… А так приходится все самому и самому… – деланно пожаловался он, пряча усмешку и продолжая разминать свое сиятельное сокровище.

– Избави бог от такой золовки!

– А куда ты денешься… От судьбы, говорят, не уйдешь. Я понимал, что и Хриз рано или поздно сломит голову. Атаман тоже это понимал. Он любил сестру, что бы там ни было между ними. Поэтому и взялся за последний роковой заказ. Это было очень громкое дело. Реликвия заступницы Милагрос, та самая, что якобы может исцелить любую хворь…

Юля вздрогнула и перестала дышать. Боль в мышцах отступила, заглушенная неясным подозрением. Барды… Безумные Барды… Неужели это они?

– Дерзкое похищение гравюры святой прямо из стен столичной Академии. О нем судачили все, кому не лень. Заказчик посулил огромные деньги, и разум Хриз затмила жадность. Она согласилась, хотя атаман и был против. Он-то чуял подвох. Было слишком опасно связываться с церковниками, но сестра отчаянно ненавидела клятых святош, и украсть реликвию для нее стало еще и делом принципа. Только заказчик их обманул. Сдал Инквизиции…

Воспоминание, тщательно подавленное в памяти… Тихий спор между отцом и дедом за дверьми кабинета…

– Я должен спасти внука! Единственного по твоей милости внука!

– Я не позволю тебе заложить земли Юли и оставить ее без приданого! Это безумная сумма! Одумайся! Не иди против воли Церкви!

– Имел я этих клятых святош вот где! Да и не собираюсь я платить бардам!

– Ты опустишься до такой низости и свяжешься с бандитами?!?

Больше Юля ничего не услышала, потому что ее, застывшую на пороге, заметил отец…

– Схватили всю банду Безумных Бардов. Всех, кроме нас с Хриз… Атаман специально отослал ее подальше из города с реликвией, и сестра до сих пор не может ему этого простить. Их всех казнили. Атамана сожгли. Она даже не успела на его казнь. Но это и к лучшему, потому что и так дел натворила. Словно опять сошла с ума, мстя всем, до кого могла дотянуться. А вот имя заказчика ей было неизвестно, она носом землю рыла, ядом обплевалась, но не узнала, кто та паскуда, которая их подставила… Но поклялась найти и горло перегрызть… И найдет, можешь не сомневаться…

Юля всхлипнула, и юноша встревожено развернул ее к себе.

– Неужели все еще больно? Я же…

– Я думаю, что заказчиком был… мой дед…

– Что? – помертвел лицом Антон и встряхнул ее за плечи. – Что ты несешь?

– Реликвия исцеляла… Но ему не разрешили… Он хотел спасти внука… моего двоюродного брата… Тетя Мария… княгиня Мария… На нее с сыном напали… Мальчик лежал при смерти… Мы все молились за его выздоровление, но… но…

– И что? С чего ты взяла, что это твой дед заказал реликвию?

– Я слышала его разговор с отцом… Папа уговаривал его не связываться… с бандитами… с бардами…

Антон вдруг оттолкнул ее и встал с кровати. Кулаки были крепко сжаты, он тяжело дышал. Княжна осмелилась посмотреть на него, но он стоял к ней спиной, и ей не было видно его лица. И это к лучшему, иначе она бы испугалась той маски бешенства и отчаяния, которая застыла на лице юноши.

– Дед просто хотел спасти… маленького Луку… Ему было всего три годика…

– Заткнись! – Антон обернулся к Юле, подошел и рывком поднял ее на ноги, больно схватив за локоть. – У тебя нет деда! И отца нет! Никого нет! Ты сирота! И зовут тебя Лиля! Лиля Нортон!

– Но я же… не виновата, что дед…

– Чтоб я больше этого не слышал! Ты не понимаешь? Забудь! Никогда больше рта не открывай на эту тему! Иначе… Хриз узнает, а она… Она не пощадит тебя. Никого не пощадит. Она всегда держит свое клятое слово!

Княжне сделалось горько и страшно из-за льда в его глазах.

– Господи, Хриз же собственными руками посадила твоего деда на престол! Она с ума сойдет, если узнает… Все, она не должна ничего узнать! Сиятельная княжна мертва! Ты – Лиля Нортон! Моя невеста! Моя жена!

Антон отодвинул ее с дороги, направляясь к двери и бормоча себе под нос:

– Она не посмеет тебя тронуть… Не отдам… только через мой труп…

Княжна упала лицом в подушку и разрыдалась. Плечи и шея ныли приятной усталостью, словно с них свалился тяжелый невидимый груз, чего нельзя было сказать о душе. На ней было очень тяжко от осознания того, что Антон говорил правду. Все рассказанные им ужасы происходили на самом деле, и глупо было пытаться отрицать очевидное, хоть и невероятное…

Глава 25, в которой княжна решает стать падшей женщиной

Опять ночь была проведена без сна. Юля со страхом ожидала очередного визита Анжи, но вместо него пришел хмурый Дылда, принес еду и молча удалился, окинув девушку презрительным взглядом. Не пришел Анжи и на следующий день, а головорез на все ее расспросы только ругался сквозь зубы. Княжна места себе не находила. Что же ей теперь делать? И только на третий день Дылда мрачно поинтересовался:

– Слышь, тебе чё купить в Керекеше? В порт заходим, запасы воды пополнить, капитан дал добро на стоянку в два часа.

– Где Анжи? Почему он не приходит?

– Ты поглянь! Довела парня, а еще спрашивает!

– Я не доводила! Что с ним? Он заболел?

– Чего ты вот мнешься, а? От тебя убудет, что ли, если ноги лишний раз раздвинешь? И чё он только в тебе нашел?

Юля возмущенно вспыхнула.

– Не смей так со мной разговаривать!

– Ой-ой-ой, – передразнил ее Дылда. – Гордая какая… Ток ты эти замашки оставь. Не жена ему еще, чтоб помыкать. Живо говори, что тебе из тряпья надо! А то так и будешь чучелом сидеть…

Антон торопливо пробирался по базарным рядам, за ним недовольно пыхтел Дылда, нагруженный покупками.

– Вот просил же узнать!

– Дык, а я чего? Сами с ней говорите! Я вам чё, нянька? Разревелась, тоже мне, тьфу!

– Так ты ее еще и до слез довел? Молодец! – возмущенно остановился юноша, и головорез чуть на него не налетел, едва успев затормозить в последний момент.

– Мне госпожа поручила за вами присматривать! А не за этой дурындой!

– Тьфу на тебя! Где тут ювелирная лавка?

Антону было стыдно показываться Юле на глаза, стыдно за несдержанность и грубые слова, а горше всего было стыдно за собственную трусость. Это только потом он хорошенько поразмыслил и успокоился. Даже если Хриз узнает, кто был заказчиком, она все равно не тронет девочку. Во-первых, потому что сиятельная княжна мертва, и уже этим ее семья наказана, а во-вторых, сестра не меняет своих решений. Раз она благословила его на брак с Юлей, значит, так тому и быть. Но лучше поторопиться с венчанием, просто на всякий случай…

В ювелирной лавке глаза разбегались от блеска золота и драгоценных камней. Но Антон слишком спешил, поэтому наугад тыкнул пальцем в тонкое обручальное колечко, даже не став торговаться, только попросив красиво упаковать. Когда они будут подходить к Льему, он сделает Юле предложение. На город с моря открывался такой потрясающий вид, что юноше хотелось увидеть восторг в глазах любимой, пусть даже и не по поводу его предложения руки и сердца…

В каюту ввалился Дылда, неся перед собой пирамиду из свертков, которые свалил на кровать.

– Уфф, держи, болезная, разбирай. И помни щедрость господина!

– Мне ничего не надо! Где он? Ну, скажи, что ты мучаешь меня? Дылда, миленький, ну скажи, что с ним?

На лице головореза мелькнула довольная улыбка.

– Дык, говорит, зачем ему чушка такая, что даже стыдно капитану невестой представить. А вот ты оденься, как следует, причешись, так я тебя из каюты выпущу. Уже можно. Лилей Нортон тебя записали, запомнила?

Княжна закусила губу от обиды, пытаясь придумать достойную отповедь, но Дылда уже вышел, оставив ее одну. Неужели Анжи ее больше не любит? Из-за того, что ее дед оказался виноват в смерти атамана? Или от того, что она ему… просто разонравилась? Юля взглянула на себя в зеркало. Несмотря на восхищение окружающих, сама девушка себя красавицей не считала, потому что овал лица был немного неправильным, глаза чересчур великоваты, а губы и вовсе неприлично полные… Понятие красоты для девушки составлял канон правильной симметричности, хотя в природе вообще нет ничего симметричного и уж тем более правильного…

С замиранием сердца княжна вошла следом за Дылдой в кают-компанию, где собрались за ужином знатные пассажиры. Анжи уже сидел за столом, но встал при ее появлении, бросил на нее короткий взгляд и тут же отвел глаза. Почему? Неужели она ему не понравилась? Юля старалась, долго выбирала из купленной одежды подходящий наряд и остановилась на длинном платье из бархата нежнейшего оливкового цвета. Оно имело скромный треугольный вырез и тонкий поясок, было расшито золотой ниткой, прекрасно село по фигуре и сгладило кричащую роскошь подаренных Хриз драгоценностей с изумрудами, которые Юля, после некоторого колебания, все же достала из шкатулки и надела на себя. Когда очередь дошла до прически, княжна пожалела, что не велела Дылде купить заколок, шпилек и прочей галантерейной мелочи. Поэтому, не мудрствуя лукаво, она тщательно расчесала волосы, заплела их в тугую косу, посмотрела на свое отражение и, вспомнив слова Антона, расплела обратно. Но выходить из каюты растрепанной для девушки было совершенно немыслимо, поэтому она заплела лишь часть волос, убрав их с лица и оставив свободной пышную волну сзади. Она потратила на сборы три часа, а он даже не посмотрел на нее!

– Лилия Нортон, – представил ее Дылда остальным пассажирам. – Моя племянница и эм… невеста господина Остронега.

Нестройный хор приветствий был ей ответом, и про нее тут же позабыли. Все бурно обсуждали дворцовый переворот в столице, сумасшествие князя Олега, ужасную смерть сиятельной княжны от рук насильника и убийцы Серого Ангела, которого поймали… Вилка выпала из рук. Как поймали? Дыхание перехватило. Кого же поймали, если Анжи сидел напротив нее?

– И кто же… Кем оказался Серый Ангел? – робко спросила она у соседствующей с ней говорливой матроны.

– Девочка, ты откуда такая? С неба упала? Это же ужас, что творится!.. Подумать только, паскудник какой, а еще инквизитор! Куда мир катится!

– К-к-какой инквизитор?

– Тиффано, кажись…

Перед глазами все поплыло. Как же так?..

– Не пугайте мне племяшку, – вмешался головорез. – Чё вы ей тут страсти рассказываете? Никакой он не Серый Ангел, подстроено все.

– Да щас! – заволновалась матрона. – Знаем мы это! Рука руку моет, так конечно! Не будут святоши сор из избы выносить, замнут все по-тихому! А бедную девочку уже не вернуть!.. – женщина всхлипнула от избытка чувств. – Княжна… светлая душа… В день свадьбы… так жестоко… ворваться… обесчестить… задушить… спалить! Как же она натерпелась, бедняжечка!..

– Давайте не за столом, – брезгливо оборвала ее рыжая девица с кислым лицом и кокетливо обратилась к сидящему рядом с ней Анжи. – Господин Остронег, а вы не говорили, что у вас есть невеста…

– Тьфу ты! – недовольно сплюнула матрона. – Бесстыдница… Ты, девонька, смотри, а то уведет Катька у тебя жениха, ой, уведет…

Княжна низко склонила голову, скрывая слезы. Неужели из-за нее пострадает Кысей? Почему его обвинили в этой мерзости? А кто оказался на ее месте? Чье же тело там сгорело?.. Юлю затошнило, она поднесла руку ко рту, что не укрылось от орлиного взора доброхотной матроны.

– Девонька, ты часом не того, а? – обдала она девушку луковым дыханием. – Не при тяжести, а?

У княжны не было сил даже возмутиться, она лишь стиснула зубы и отрицательно покачала головой.

– Ты за ним гляди получше, твой-то кобелек породистый… Его Катька все плаванье обхаживает… За мужиком глаз да глаз нужен…

Твой, твой, твой… Эти слова набатом зазвучали в ушах. Анжи все время повторял, что Юля его невеста, что он ее никому не отдаст и не отпустит. А разве она должна терпеть, что кто-то посягает на ее жениха? Тошнота прошла, Юля подняла голову и резко сказала:

– Анджей, проводи меня, пожалуйста, к себе!

Он с удивлением посмотрел на нее, потом неохотно кивнул и встал из-за стола. Матрона одобряюще подмигнула ей, а рыжая Катька скорчила недовольную мину.

– Что случилось в столице? Почему Кысея арестовали?

– А тебя так волнует его судьба? – холодно спросил Анжи, подавая ей руку и помогая спускаться по лестнице.

– Да! Я не могу допустить, чтобы он из-за меня пострадал.

– Ты его любишь?

– Конечно. Конечно, люблю.

– Вот как… – угрожающе протянул юноша, и Юля поторопилась добавить:

– Как брата! Ты же любишь Хриз, хотя она тебе не родная! Анжи, ну пожалуйста, не мучь меня, скажи, что с ним?

– Ничего с ним не случится, можешь спать спокойно, – резко ответил он. – Пока Хриз его не отымеет, она пылинки с него сдувать будет.

– Что? – шокировано переспросила княжна. – Что ты такое говоришь? Он же священник! Он не может… И вообще…

– А ее это не волнует. Если уж она чего захотела, все равно получит. Иди спать, – Анжи распахнул перед ней дверь каюты.

– А ты больше… не будешь… проведывать меня?

– А надо?

– Ты обещал… рассказать о Кльечи.

– Обещал? Не помню. Ну раз обещал, значит, расскажу.

– Когда?

– Вот привязалась. Завтра. Иди спать. И поменьше болтай.

Он впихнул ее в каюту и закрыл за ней дверь, однако не заперев на замок, как раньше.

Антону отчаянно не хотелось идти к Юле. Видеть ее и не иметь возможности коснуться, обнять и поцеловать было невыносимо. А до Льема еще целая неделя пути. Он с ума сойдет от любовного томленья. Но идти пришлось, раз обещал.

Зайдя в каюту, он потрясенно застыл и тяжело сглотнул, тут же отведя взгляд. На Юле было одно из купленных им платьев, нежно-золотистого оттенка, воздушное и открытое в плечах, с пышной юбкой, только подчеркивающей точеный гибкий стан. Медового оттенка локоны, струящиеся по фарфоровым плечам, делали девушку похожей на изысканную драгоценность, такую хрупкую, что страшно прикоснуться. Антон и не подозревал, как много времени княжна провела за примеркой платьев и терзанием тех самых локонов, которые по совету матроны чуть завила на ночь, позаимствовав у нее шпильки, чтобы скрепить сложную прическу.

Чтобы держаться от Юли подальше, он сам занял кресло и начал рассказывать про злоключения сестры в Кльечи, где она познакомилась с инквизитором, помогла ему расправиться с грибной колдуньей, после влезла в совместное дознание убийств девушек в местном борделе, как расследовала череду колдовских пожаров, обрушившихся на город… На середине повествования, под предлогом, чтобы лучше слышать, княжна сгребла одеяло, постелила рядом с креслом, и уселась на пол, поджав ноги, зачарованно внимая юноше и облокотившись на его колено локтем. Вот только ему приходилось все трудней и трудней, мысли сбивались, а язык заплетался, когда взгляд падал на шаловливую прядь волос, запутавшуюся в нежном декольте…

– И как только ее ненаглядный Кысенька оправился от ранения, Хриз сразу же засобиралась в столицу. А дальше ты и так все знаешь… – поторопился закончить Антон и спихнул локоть девушки с колена, чувствуя, как предательски хрипит голос.

– Подожди… Но это же не все… – Юля торопливо поднялась на ноги. – Ты забыл…

– Что забыл? Больше я тебе ничего не обещал рассказать.

– Ты забыл… поцеловать…

– Что? – ему показалось, что он ослышался. – Поцеловать? Куда?

Юля зарделась, опустив взгляд и нервно теребя в руках локон, то завивая его, то распуская.

– В губы?

Она кивнула, покраснев еще больше. У него кровь застучала в висках. Антон шагнул к ней, приподнял ее подбородок и легко чмокнул в губы.

– Все?

Она отрицательно покачала головой, а потом, набравшись мужества, посмотрела ему в глаза.

– Куда еще?

– За ушком… – едва слышно прошептала Юля.

Это безумие… Если он прижмет ее к себе, она почувствует предательскую тяжесть его возбуждения, отшатнется и… Ему было так непросто завоевать хоть немного ее доверия после выходки Хриз, а сейчас… Но отказаться было немыслимо. Антон шагнул к девушке, дрожащей рукой отвел золотистый локон с плеча и поцеловал за ушком.

– За вторым… – выдохнула княжна, – тоже…

От сладкого запаха ее кожи кружилась голова. Как же хотелось поймать в объятия эту красоту и целовать, целовать, целовать…

– Все?

– Бабочку… тоже…

Да она просто издевается! Это же невыносимо… Он развернул ее спиной, прильнул губами к жадно бьющейся жилке на шее, щекоча ресницами щеку, а потом крепко сжал плечо Юли.

– Дальше целовать? Хочешь, еще ниже поцелую? Вот сюда, – он провел пальцем по нежной коже шеи, спускаясь по вырезу к вздымающейся груди под тонкой тканью.

– Нет! То есть, не надо… – княжна вывернулась и посмотрела на него с испуганной решительностью. – Можно, я сама тебя… поцелую?

Антон вдруг понял, что сейчас она кинется ему на шею, прильнет, как в прошлый раз, когда он заставил ее целоваться, и тогда уж точно ничего не скрыть.

– Нет! – резко и холодно сказал он. – С чего я должен разрешать себя целовать?

– Но как же… – в растерянности замерла Юля. – Я же…

– Ты же себя не позволяла целовать просто так! Так почему я должен?

– Что? – в голосе девушки появились легкие нотки возмущения. – Что ты о себе возомнил?

Но Антон уже поспешил ретироваться, тихо радуясь, что на нем достаточно свободные брюки, скрывающие его конфуз.

Княжна в гневе металась по каюте. Какая наглость! Но противный холодок страха заставил ее поежиться и без сил рухнуть в кресло. А если Анжи и вправду ее больше не любит? Раньше он говорил, какая она красивая, а сейчас даже слова не сказал про новую прическу! И целовал так равнодушно, как будто хотел побыстрей отделаться! Юле уже всерьез стало страшно. Ее жизнь окончена. У нее ничего не осталось. Любовь Анжи была тем единственным, что имело хоть какой-то смысл и позволяло не сойти с ума от отчаяния. Пусть даже Юля никогда не сможет выйти за него замуж, пусть в грехе, пусть в пороке, но ведь любовь – одна из пяти добродетелей… А теперь она и ее потеряла… Так больше продолжаться не может! Девушка подобрала шаль, накинула ее на плечи и вылетела вон из каюты.

Антон смотрел на холодные воды моря и щурился от слепящих отблесков солнца. Заветная коробочка оттягивала карман. До Льема еще так далеко! Может, плюнуть на все и сделать предложение сейчас? Хотя морозный воздух быстро остудил похотливый пыл, но юноша понимал, что стоит ему вновь увидеть Юлю, и опять придется воевать с восставшей природой. Рядом с Антоном на перила облокотилась Катерина, донимавшая его все плаванье заигрываниями.

– Чудесная погода, да? Так свежо и свободно дышится… – завела она обычную песню.

– Наверное, – буркнул он недовольно.

– Анджей, – раздался дрожащий голос княжны, и юноша с досады выругался. Да что ж она никак не уймется!

– Чего тебе?

Рыжая девица надулась и отошла, но недалеко, хищно поглядывая в сторону парочки.

– Я просто хочу тебе сказать… – на глазах Юли блестели слезы. – Что я… все равно… мне все равно… Пусть я падшая женщина… но я люблю тебя! И ты можешь целовать меня просто так…

– Что? – изумился Антон. – Падшая женщина? Ты? Да тебе до падшей еще падать и падать…

– Ну почему ты такой! – топнула ногой княжна. – Вечно тебе все не так!

– Дурочка ты… – от волнения голос сел. – Ты не падшая, ты…

– Падшая! А как еще назвать ту, которая позволяет, чтобы ее целовали и обнимали?

– Ту, которую целуют и обнимают просто так, просто потому что любят, называют… – он привлек девушку к себе, наплевав на осторожность, – называют невестой…

– Но я не…

– Я хотел сделать это в Льеме, но не буду… не могу больше ждать…

Антон отступил, вытащил заветную коробочку и встал на колени перед княжной.

– Лиля Нортон, – торжественно сказал он, щурясь не от солнца, а от ослепительной красоты любимой в его лучах. – Лиля Нортон, ты выйдешь за меня замуж?

Юля застыла, в растерянности глядя на юношу. Тонкое золотое колечко поблескивало на солнце. От слез защипало глаза и горло.

– Но я же не могу… Я не Лиля… Я рабы…

– Нет, – оборвал ее Анжи, нетерпеливо встряхивая головой и вставая с колен. – Брак будет законным. Я все устрою. Давай сюда руку.

Он поймал ее ладонь и ловко надел кольцо на палец.

– Просто скажи “да”, – потребовал он.

Она смотрела на него мучительно долго, не дыша, ей даже показалось, что сердце перестало биться. А потом с ее губ слетело робкое согласие… и тут же оказалось поймано. Анжи обжег ее уста дерзким поцелуем, украл дыхание, растрепал многострадальную прическу, закружил в объятиях, как разбушевавшийся шторм кружит беспомощный кораблик… Юля смущенно вывернулась, выдохнув протестующее:

– На нас все смотрят! Не здесь же!..

Он лукаво ей подмигнул, не разомкнув объятий, и заявил:

– Ты моя невеста, и я буду целовать тебя везде. Когда захочу, где захочу, и куда захочу… – и снова налетел ураганом поцелуев.

Юля обвила его шею руками, и мягкий блеск золота на пальце дарил надежду, словно свет маяка в ночи. Внезапно Анжи отстранился от нее и возмущенно заявил:

– Дура!

– Почему?.. Что я сде… – но княжна даже не успела толком обидеться, потому что он торопливо стянул с себя сюртук, накинул ей на плечи, укутав и спеленав, а потом потащил прочь с палубы, костеря на чем свет стоит за то, что посмела раздетой выпереться на мороз.

У нее горели щеки от любопытных взглядов пассажиров, но она лишь глупо улыбалась зимнему солнцу, не чуя под собой ног, то ли от радости, то ли от холода…

Глава 26, в которой влюбленные ступают на берег обетованный

Несмотря на предрассветный час, на палубе уже собралась публика. Все в нетерпении ожидали восхода. Серый туман укутывал скалы Солнечного берега. Юля застыла, вцепившись в перила в мучительном ожидании. Вот-вот, еще чуть-чуть, еще немного. Розовая полоска все больше наливалась светом и алела, пока наконец солнце, словно диковинный зверь, не вынырнуло из-за горизонта, сожрав туманную мглу. Дружный вздох восхищения пронесся над кораблем.

Из глубин бирюзовых вод поднимались скалы. Их было невообразимое количество, самых разных, больших и маленьких, огненных и красных, изумрудных и желтых, черных и пепельно-серых, тонких, коварных, обманчивых… Волны обтекали скалы, вспенивались, завихрялись, умирали, разбивались, снова смыкались, завораживали взор. Море сделалось похоже на разноцветный причудливый лабиринт, в котором кораблю предстояло опасно лавировать, чтобы попасть в Льем.

Солнечный берег вздымался над морем горной твердынею, пронизанной каналами, которые с ревом извергали вниз шумные потоки вод. Сложная система водораздела полноводной реки, впадающей в южное море, сохранилась с достопамятных времен, а возле нее вырос город тысячи прибоев. Именно таковым было старинное название Льема. Уровень воды в его бухте зависел от погоды, времени года, ветра, полноводности реки, но, в основном, от прихоти его обитателей, которые сами перегораживали каналы. Из-за этого лоция Льема была столь непростой, что заходить в его воды решались только самые отчаянные. Ну или пираты, контрабандисты, торговцы, искатели приключений, которым всегда были здесь рады, и которых встречали вооруженные до зубов корабли береговой охраны. Не всем сорвиголовам удавалось выжить и принять странные порядки города, но те, кто решал остаться, никогда об этом не жалели и поселялись на скалах. Их дома, крошечные садики, лавки и даже пристани лепились прямо на уступах, из-за чего казалось, что город парит в воздухе россыпью диковинных птиц, по недоразумению сбившихся в стаю. Хотя так оно и было, эта стая отщепенцев добилась невозможного, а именно, независимости города. Льем располагался на границе южного княжества и западной провинции, не принадлежа однако никому из них, гордо удерживая оборону от любых посягательств на свою свободу и чувствуя примерно тоже, что чувствует старая дева в компании подвыпивших матросов.

Юля зачарованно вглядывалась в сказочные очертания города, жадно ловя мельчайшие детали. Ее припухшие от бесконечных поцелуев губы приоткрылись в изумленном выражении восхищения. Она любовалась бухтой, а Антон любовался невестой. Неделя пролетела, словно одно мгновение, наполненное щемящей сердце радостью ответного чувства. Но теперь придется спуститься с небес на грешную землю. Юноша приобнял любимую за талию и задумался. Ему хотелось сойти на берег и сразу же, с корабля на бал, потащить девушку под венец, чтобы наконец получить свою ненаглядную красавицу целиком и полностью. Единый видит, каких усилий ему стоило удержаться и не зайти дальше позволенного их целомудренными отношениями. Кроме того, с венчанием нельзя было затягивать и из-за Хриз, но сначала необходимо уладить вопрос с купчей. Он пообещал Юле, что их брак будет законным, понимая, как это важно для нее. Антон был не очень сведущ в законах, поэтому надеялся, что Вислоухий, к которому его отправила Хриз, поможет решить вопрос. Джемми Вислоухий был ушлым малым, обязанным сестре жизнью. Он вел финансовые дела ордена когниматов, которые обеспечивали надежность банковских сделок по всему Солнечному берегу и далеко за его пределами. Благодаря удивительной ловкости Вислоухого, с которой он лавировал между бесчисленными преступными Гильдиями, орден когниматов был единственной церковной властью в Льеме. Поговаривали, что даже адмирал-губернатор Льема задолжал ордену немалую сумму.

Вислоухий обязательно поможет, и Юля пойдет под венец нареченной Лилей Нортон, по крайней мере, в соответствии с теми странными законами, которые действовали в Льеме. Но еще один вопрос тревожил юношу. Деньги… Пока Антон сидел под замком, сестра успела продать все, что было записано на него в Кльечи. Сколько Хриз потратила на свои безумства в столице и на месть, сколько забрала себе, а сколько решила оставить ему с Юлей? Той суммы, которую она вручила ему перед прощанием, хватало на пару месяцев скромного существования в Льеме…

Юля не выдержала, задохнувшись от восторга и подавившись слюнями. Гордые красавцы-галеоны, нарядные бригантины, потрепанные каравеллы, юркие барки, крохотные шхуны, утлые лодочки… Корабли!.. Их было невероятно много, они стояли на рейде у скал, висели в воздухе, покачиваясь на канатах, рыбешками сновали туда-сюда, чудом разминаясь друг с другом и устраивая головокружительные гонки в сказочном лабиринте из рифов…

Девушка повернулась к Анжи и затрясла его за плечи:

– Скажи мне, скажи! Там ведь есть… адмиралтейство? Или Академия?

– Зачем тебе? – рассеянно отозвался он, привлекая ее к себе и отводя прядь волос с взволнованного лица.

– Я… Я же смогу… больше не княжна… поступить в Академию… чтобы стать капитаном, – Юля вглядывалась в синие глаза, по темнеющей буре в которых угадывался ответ. – Пожалуйста!

– Нет, – покачал Анжи головой. – Какое еще капитанство?

– Но почему нет? Я знаю карты, морские и звездные, могу сама проложить маршрут, знаю о кораблях все! Мне только…

– Нет, – терпеливо повторил он. – Во-первых, обучение в Академии стоит очень дорого…

– У нас нет денег? – упавшим голосом спросила Юля. – Но можно же продать украшения…

– Во-вторых, я тебя никуда не отпущу…

– А мы вместе поплывем!

– И в-третьих, ну какой из тебя капитан? Как ты себе это представляешь? Как ты сможешь управляться с дюжиной мужиков? Если каждый из них может тебя… – Анжи запнулся, подбирая слова помягче. – Да на “Маковее” тебя не тронули только благодаря капитану и репутации Цветочка! Ты даже себя защитить не можешь, а капитан на корабле должен быть надеждой и защитой для всей команды, непререкаемым авторитетом. Море не терпит слабости, и женщине на корабле не место, сама должна понимать.

– Но почему? Ты будешь меня защищать, а всему остальному я смогу научиться… Правда! Просто давай…

– Хватит, – оборвал он ее, целуя в лоб и крепко прижимая к себе. – Не будь ребенком, выбрось эти глупости из головы…

– Но даже твоя сестра говорила, что у меня все получится!.. – Юля по-кошачьи вывернулась из его объятий и упрямо заглянула ему в глаза. – А ты…

– Хриз что угодно скажет, лишь бы втереться в доверие и облапошить… Не хочу больше слышать об этом.

Он стиснул ее в объятиях так сильно, что стало трудно дышать, и Юля замолчала, однако не оставив намерения вернуться к этому разговору. Она непременно его уговорит. Вид прекрасного города и его кораблей пробудил в ней дерзкую мечту, которая заняла все ее мысли.

В Льем пришла весна. Робкая и боязливая, словно девушка на первом свидании, она смущенно проглядывала в подтаявших снежных шапках на крышах, тихо напоминала о себе звоном тающих сосулек и дурманила воздух неясным томлением. Юля шла по извилистым улочкам Льема, влекомая спутником вперед. Она словно во сне плыла по городу, озиралась, жадно впитывала увиденное и не смотрела под ноги. Дома и тропинки между ними были налеплены как попало, что возмущало привыкшую к строгому порядку девушку, но ей чудилась странная гармония в этом хаотичном нагромождении. И везде были корабли или сны о них… Вот нелепо выстроенная прямо в граните церковь, перед ней оживленная площадь, полная зазывал и крикливых торговцев, а рядом пенный водопад, скатывающийся по ослепительных граням скалы. Однако на это чудо никто не обращал внимания, все привыкли. Грохочущую музыку его извержения легко перекрывали шум ветра, людской гомон и скрип кораблей, стоящих в гавани и уткнувшихся острыми носами в площадь. Юля застыла, разглядывая это великолепие, но Анжи раздраженно дернул ее за руку.

– Пошли!

– Подожди же… Какая красота… Давай зайдем в церковь! Пожалуйста!

Юноша поймал за ухо шустрого воришку, уже залезшего к Юле в карман, и шикнул на него.

– А ну брысь! А ты разиня! Да у тебя здесь последнюю рубашку снимут, ты не заметишь! Пошли, кому говорю!

Он целеустремленно потащил девушку дальше. За Пятиструйной площадью их ждал дом тетушки Жози, сестры плотника Малсара, в котором велела остановиться Хриз.

Дом был большим, двухэтажным, вросшим, как и многие другие, в скалу, и до некоторых пор поникшим в печальной тишине одиночества. Но после известных событий Жозефине Наранхо на голову свалился не только любимый братец, но и все его шумное семейство. Тетушка Жози была богатой женщиной, трижды вдовой, прескверного характера и устрашающей внешности. Темная поросль усиков над верхней губой шевелилась, когда она говорила, и Юля не могла отвести взора от такого безобразия, даже не вникая в смысл слов.

– … Нет, ты посмотри! Мало мне одних оборванцев, так еще привел!..

– Жози, – заискивающе пробормотал Сальва, – ну я же тебе говорил про них. Не ворчи, они с дороги устали.

– Тьфу ты! – она затейливо выругалась, потом позвала из глубин дома служанку, чтобы та помогла устроиться новоприбывшим.

Сальвадор Малсар распахнул перед княжной дверь крошечной комнатки и извиняющимся тоном пояснил:

– Тесновато, но другой все равно нет, ваше сиятельство…

– Не надо, Сальва, – остановила его Юля. – Сиятельной княжны больше нет. А меня зовут Лиля. Лилия Нортон.

– Ну да, ну да, – смущенно пробормотал плотник. – Я помню. Да никто бы все равно не поверил, что вы – и здесь… Вы уж того…

– Ты, – поправила его девушка. – Пожалуйста, обращайтесь ко мне на ты, иначе получается как-то…

– Да-да… Я только хочу сказать, чтобы вы… ты не обращала внимания на грубость Жози. Оставляй вещи и пошли обедать, познакомишься с остальными.

Хохочущий вихрь чуть не сбил с ног Юлю-Лилю прямо возле столовой. В девушку врезался мальчишка лет семи, обожаемый внук Сальвы, который носился по дому с новой моделью кораблика. И до столовой не-княжна уже не дошла. Маленький Натан охотно показал ей свою игрушку, а потом потащил в свою комнату хвастаться остальными богатствами, откуда его за ухо выудил отец и повел обедать. А за Лилей пришел мрачный Анжи и тоже… нет, не за ухо, но был очень близок к тому, чтобы надавать ей тумаков.

За столом было шумно. Говорили сразу все вместе, но зычный рев тетушки Жози было трудно перекрыть. Сам плотник, его дочь, зять, внук… Дочь Консуэло была худенькой и молчаливой, но ее бледное личико озарялось светлой улыбкой каждый раз, когда взгляд падал на непоседливого Натана. Маленькая трехмесячная Жозефина, названная в честь тетушки, громко ревела в колыбели, однако смягчая тем самым суровое выражение лица тезки. Зятем плотника оказался его подмастерье, добродушный богатырь Валентен, который громогласно рассуждал о политике, живо интересовался столичными новостями и последними сплетнями. Но на все вопросы головорез отмалчивался, Анжи был хмурым и немногословным, а Лиля могла говорить только о кораблях… Спустя какое-то время она с головой ушла в разговор, обсуждая с плотником особенности парусного вооружения военных фрегатов, на что тетушка Жози недовольно покачала головой и оборвала их спор:

– Что за девки пошли, ты посмотри! Ей о свадьбе думать надо, платье выбирать, а она о парусах толкует. Или все уже? Рассорились по дороге? Свадьбы не будет?

Лиля осеклась на полуслове и смущенно потупилась, Анжи недовольно буркнул:

– Будет, куда она денется.

– Да вы б еще подумали, господин, – подхватил тему Дылда. – Зачем она вам такая? Белоручка, ни готовить, ни шить не умеет, хилая и с придурью… Капитаном собирается стать!

Головорез заткнулся, поморщившись от удара по ноге под столом, но уже было поздно. Тетушка Жози всплеснула руками и гневно вопросила:

– Как это не умеет готовить? Да ты где ж такую откопал?

– Где надо, там и откопал, – разозлился Анжи, видя, как поникла и покраснела его невеста.

– А ты не дерзи мне тут! А то мигом выгоню из дома!

– Ну тише, тише! – вмешался Сальва. – Жози, ты же им поможешь? Платье там выбрать, стряпне научить и все такое? Ты же в свадьбах знаешь толк…

Удивительным образом, но лесть подействовала, и тетушка Жози смягчилась, а глаза загорелись азартом.

– Три раза замуж выходила… Эх, где мои лета? Я бы сейчас такое устроила…

– Вот и устрой. Устрой им такую свадьбу, чтобы весь Льем охнул…

Лиля съежилась на стуле под плотоядным взглядом тетушки Жози, закусив губу и мечтая провалиться сквозь землю.

Антон кивнул подавальщику таверны “Пьяный прилив”, и тот принес ему еще кружку пива. На душе было паршиво. Что же теперь делать? Джемми Вислоухий передал ему от сестры всего три сотни золотых и записку, буквы которой сложились в бесполезные слова.

“Милый братик, на свадьбу тебе этого хватит. А дальше давай уж сам…”

Триста золотых… Хватит на полгода, и то, если не роскошествовать. Но разве его Юля не заслужила самую лучшую свадьбу? Антон ломал голову, как достать денег. Он ведь ничего толком делать не умел, кроме как воровать, мошенничать и драться. Придется идти на поклон к Вислоухому и просить его устроить в орден на какую-нибудь поденную работу. А дальше видно будет. Хуже всего было то, что Хриз опять влезла в авантюру, раз ей понадобились все деньги.

Возле стола кто-то остановился и отодвинул стул, собираясь присесть. Антон, не поднимая головы, буркнул:

– Занято! Ступай себе.

– И для меня тоже занято? – раздался знакомый голос Кинтаро.

– Капитан? – изумился юноша. – Что вы здесь делаете?

– Пришлось перебраться… из-за твоей сестрички.

– Простите, – виновато пробормотал Антон и потянулся за пивом, но капитан отобрал у него кружку и сам хлебнул из нее.

– Ты бы не пил, хватит тебе.

– Мне надо… – юноша вяло попытался отобрать пиво, но не преуспел и махнул рукой. – А вы как?

– Неплохо. Нанялся на корабль. Хожу под флагом обычного торгового судна. Кто бы мог подумать, что сахар будет столько стоить. На него в столице сейчас бешеный спрос. Белое золото просто получается!

– А про то золото уже не вспоминаете?

Капитан помрачнел и огладил бороду.

– Пытался забыть, да только из головы все никак не выходит. Понять не могу, что тогда произошло. Был ли вообще Поварёнок? Или просто… причудилось нам все?

Антон молчал, погруженный в невеселые мысли, а Кинтаро продолжил.

– Ведь если так подумать, что произошло? Я высадил Леха на острове в наказание за пьяный дебош в порту, а он сошел с ума от страха и одиночества. Думаю, его подобрали не рыбаки, а мерзавец Ризей со своими головорезами, а потом припугнул и заставил заманить нас в ловушку. Недаром Лех так просился обратно на корабль. Это он порезал парус, но от пиратов нам удалось отбиться. А услышав про карту, Лех окончательно помешался и стал вредить, чтобы вынудить нас вернуться на берег… или наоборот, заманить в ловушку. Для этого подкрался к Лисе и убил его, после повредил компас. Когда и это не сработало, то, очевидно, хотел сделать еще какую-то пакость, но его застукал шкипер, из-за чего и был убит… А остров… Просто остров из застывшей вулканической пены.

Юноша отрицательно покачал головой.

– Капитан, зачем вы обманываете себя? Вы же видели тот корабль, остров, кабестан, крыс и Леха. Он не просто сошел с ума, он… – голос дрогнул, ведь Антону и самому все произошедшее иногда казалось страшным кошмаром. – Он превращался в крысу. Подточенный брус, крысиные кости, а этот его писк и скрежет зубов…

– Так куда же делся Поварёнок? На барке его не было. На острове тоже.

– Я думаю… – Антон уже успел опьянеть, иначе бы никогда не осмелился признаться даже самому себе. – Я думаю, что Поварёнок перебрался на шхуну…

– Подожди… Но как? Там ведь была княжна. А она… Ее же нашли, живой и невредимой.

– Юля ничего не помнит. Вернее, не так. Помнит только то, что она сама сбежала от меня на шхуне. Она не помнит, как именно добралась до берега в шторм на неуправляемом корабле. А когда я попытался ее расспросить, у нее началась истерика… Я боюсь, что она заразилась безумием, а Поварёнок… – Антон осекся, сообразив, что сболтнул и так слишком много.

– И что? – напряженно спросил капитан. – Ты ведь не бросишь ее из-за этого?

Юноша удивленно уставился на собеседника.

– Я не брошу ее, даже если она… сама стала… А, неважно! А откуда вы узнали?..

– Я рад, что девочка выжила, и что вы поженитесь, – мягко усмехнулся Кинтаро. – Не удивляйся, что знаю. Льем – город тесный, а новость, что у тетушки Жози объявилась колоритная троица во главе с Дылдой, уже облетела все его закоулки.

– Сиятельная княжна мертва, – сквозь зубы процедил юноша. – И мою невесту зовут Лиля Нортон, она племянница Дылды…

– Будет и моей племянницей, – охотно согласился капитан. – На свадьбу позовешь?

– … И любого, кто посмеет заявить обратное, я собственными руками разорву!..

– Не хорохорься. Твоя сестричка выперла меня из столицы, но я даже рад этому. Я хорошо устроился. Даже лучше, чем мог подумать. И у меня есть подарок для Юли… то есть, для Лили.

– Какой еще подарок? – с подозрением спросил Антон. – Не надо ей ничего!

– Отличный подарок от любой крысиной напасти, – подмигнул ему Кинтаро. – Когда я встречался с Цветочком, ко мне подошел один человек и кое-что предложил…

Глава 27, в которой охнет весь Льем

Лиля с усердием пыхтела, вымешивая тесто. Взмахнув в воздух облачко муки, она утерла запястьем лоб и продолжила воевать с тестом для пирога. Несколько дней пролетели, как одно мгновение, заполненное язвительными понуканиями тетушки Жози, дотошными обсуждениями предстоящего торжества и фасона свадебного платья, за пошив которого взялась лучшая модистка в городе, а еще была домашняя работа, которая казалась бесконечной. Лиля даже толком не видела город, чувствуя себя бесправной пленницей. Но хуже всего, что Анжи она тоже почти не видела. Он уходил рано утром, возвращался поздно вечером, молчаливый и хмурый. Единственной отдушиной был маленький Натан, с которым Лиля возилась по вечерам, рассказывая про дальние страны или читая сказки.

– Ну хватит уже мять бока, – раздался громогласный рык тетушки Жози. – Начинку режь.

Мощным движением бедра она отодвинула хрупкую девушку от стола и навалилась на тесто. Лиля вздохнула и взялась за нож. Резать у нее пока еще получалось очень медленно.

– Да что ты так стараешься!

– Ровно должно быть, – отозвалась девушка, нарезая аккуратные луковые колечки.

– Угу, ты еще их померяй! Странная ты девка… Грамоте обучена, а готовить не умеешь. И по дому ничего не умеешь.

– Я… в монастыре росла… – нашлась Лиля.

– Так в монастыре работа тяжелая, белоручек там не держат.

– Я в приюте помогала, за больными ухаживала.

– Хм… А этой диковинке тоже там выучилась?

– Да… Шоколад помогает при разных хворях, а еще он очень вкусный, – Лиля вытерла злые луковые слезы, припомнив, как Цветочек в ночь перед свадьбой усердно потчевала ее шоколадом и рассказывала про особенности его приготовления. – Все дело в тростниковом сахаре. Он дает сладость и равномерно растворяется…

– Ну-ну, – с сомнением покачала головой тетушка Жози и отобрала нож, быстро докрошив многострадальную луковицу. – Поглядим, как пойдет… Господин Эштрела, наш аптекарь, заинтересовался столичной новинкой, но ничего пока не обещал. А ты все-таки подумай, девка ты красивая, хоть и глупая неумеха.

– Нет. Тут нечего думать.

– Ишь какая… А ведь Анджей твой без гроша сидит, на орден подвизался работать. Только много не заработает, а ты могла бы…

– Я сказала – нет! – в голосе девушки прорезался метал.

– Да ты не смотри, что аптекарь стар и с лица страшный, зато на руках тебя носить будет, как сыр в масле кататься будешь.

– Я люблю Анджея и выйду за него замуж!

– Ну и дура. На что вы жить будете?

– Я работать пойду!

– Ты ж делать ничего не умеешь.

– Я… Найду что-нибудь. И давайте больше не будем об этом.

В воскресенье юные влюбленные наконец выбрались в город погулять. На улочки Льема вернулась зима, словно подгадав под невеселое настроение Анжи. Лиля обеспокоенно поглядывала на жениха, не решаясь расспрашивать и просто наслаждаясь морским воздухом и свободой. Они дошли до набережной, пустой из-за внезапно ударивших морозов. Юноша тяжело вздохнул и остановился, развернув к себе Лилю. У нее дрогнуло сердце от дурного предчувствия.

– Ты имеешь право знать, – начал он. – У меня почти нет денег. Я думал, что Хриз оставит больше, что нам хватит на дом и скромную лавку, чтобы жить с дохода, но… Я дам тебе вольную, подпишу все необходимые бумаги, и ты сможешь… Наверное, сможешь поступить в Академию, если продашь драгоценности…

– Я не…

– Не перебивай. Ты должна знать. Хриз была права, когда говорила, что я тебе не пара. Я ничего толком не умею, кроме как драться и воровать. Я решил пойти в наемники ордена.

– Ты меня… бросаешь? – потрясенно выдохнула Лиля. – Как же ты можешь? Как?!? А говорил, что не отпустишь!

Она так разозлилась, что влепила ему пощечину, а потом заколотила кулаками по его груди.

– Обманщик!

На лице Антона что-то дрогнуло, он поймал ее за запястья и прижал девушку к себе, обнимая и целуя.

– Да нет же! В том-то дело, что я не могу от тебя отказаться! Я всего лишь подлый трус, обрекающий любимую на нищету, но я люблю тебя больше жизни, – горячо зашептал он. – И у меня ничего нет…

– А мне ничего и не нужно! Только ты… Я научусь готовить, обещаю. И шить, и стирать, и все-все-все… – забыв обо всем, Лиля целовала и целовала его лицо. – Только не бросай меня, пожалуйста!

– Ты даже не знаешь, что такое бедность… – горько пробормотал Анжи. – Ты проклянешь все на свете, когда…

– Нет! Я сама пойду работать! Буду помогать в аптеке с шоколадом…

– Еще чего! Ты не будешь там работать! Только не у этого похотливого Эштрелы!

– Но…

– Или тетушка Жози тебя за него уже сосватала?

– Пыталась. Ну хорошо, хорошо! А если в Академию попробовать устроиться? Переписчиком, в архив или…

– Я что-нибудь придумаю, – Анжи крепко обнял девушку, а потом закружил и потащил куда-то. – И давай сегодня забудем обо всем и просто повеселимся! Пошли, покажу тебе Ледяные скалы!

Это было настолько невероятно, что у Лили дух захватило от восторга. Теперь ей стало понятно, почему на набережной гуляло так мало людей. Они все были здесь. На плоской гранитной площадке, отвоеванной у гор, было небольшое озерцо, которое образовывали слабые потоки воды с одного из каналов. Но сейчас на морозе все застыло и покрылось толстой коркой льда, превратив скалы в причудливое переплетение ледяных горок, а озеро – в каток. Дети и взрослые скатывались с горок, кто на чем горазд. Здесь были и роскошные санки для богатеев, скромные, но надежные саночки для простых горожан, обыкновенные деревянные подстилки для бедняков, а некоторые и вовсе рисковали скатиться на пятой точке…

Крепкие объятия любимого, дыхание, перехватившее от высоты ледяной горки, яркие блики солнца, свист в ушах от безумной скорости, крики восторженного испуга, крутой поворот, падение в мягкий снег, хохот пополам со слезами, поцелуи… А потом снова и снова, до изнеможения, захватывающие дух покатушки и обжигающие поцелуи на ветру…

Лиля осторожно притворила дверь и попыталась прошмыгнуть к себе в комнату, но ей заступила дорогу тетушка Жози со скалкой в руках и смешными папильотками в черной гриве волос.

– Где шлялась?

– Я… мы с Анжи гуляли…

– С Анжи! – возмущенно фыркнула хозяйка. – Да ты себя в зеркало видела? Тебя где валяли?

– Мы… с горки… Ледяной горки…

– Ты смотри мне! – погрозила тетушка Жози у нее перед носом кулаком. – Обрюхатит тебя твой Анжи и бросит, будешь у меня в ногах валяться, чтобы господин Эштрела в жены такую раскрасавицу взял!

Лиля внезапно разозлилась. Она никому не позволит портить самый прекрасный вечер в ее жизни!

– Можете передать господину Эштреле, – девушка подняла голову и твердо посмотрела на тетушку Жози. – Если он хочет получить рецепт модной столичной новинки, а именно, шоколада, то пусть готовит деньги, а не пытается выдурить его через нелепые предложения руки и сердца.

– Что? – оторопела тетушка Жози. – Да ты!.. Ты смотри мне… Зубки решила показать?

– Именно. У меня свадьба на носу! Расходов много, сами знаете.

– Надо же… И сколько ты хочешь?

Девушка ненадолго задумалась, не очень представляя, сколько просить, потом неуверенно сказала:

– Тысячу золотых.

– Да ты с ума сошла! За такую цену можно лавку купить!

– Да? Ну что ж… Тогда, пожалуй, – Лиля так живо припомнила Анжи и его манеру торговаться, что губы против воли расползлись в улыбке, – тогда полторы тысячи.

– Что?!? Совсем рехнулась!

– А если господин Эштрела не согласится, то Анжи найдет другого аптекаря. В Льеме же не одна аптека, верно?

С этими словами Лиля обошла тетушку Жози и начала подниматься по лестнице к себе в комнату. Хозяйка буркнула ей вслед:

– Целоваться на морозе – последнее дело. Иди хоть губы гусиным жиром смажь, пока не потрескались, горе ты луковое…

– Пусти меня! Что за фокусы! – Анжи ломился в дверь, с другой стороны которой навалилась плечом Лиля, чуть ли не рыдая.

– Нет! Уходи! Нельзя! – она наклонила голову и поднатужилась в отчаянной попытке захлопнуть дверь. – Тебе нельзя!

– Да глупости все это! Ну что ты как маленькая!

– Пошел вон! – рявкнула Лиля и на выдохе наконец захлопнула дверь, торопливо закрыв ее на щеколду и откинув с плеч распущенные волосы. – Это дурная примета! Жениху нельзя видеть невесту в подвенечном платье!

– Ты веришь в приметы? – изумился по ту сторону юноша и поскребся в дверь. – Демон, ну я так хочу тебя увидеть! Я тебя почти неделю не видел за всеми этими примерками!

– Увидишь на свадьбе, – отрезала Лиля, оправляя платье.

– А вдруг ты подурнела? – заявил нахал.

– Что?!? Да ты!..

Лиля чуть было не распахнула дверь, чтобы надавать ему пощечин, но тут очень вовремя за дверью послышался звучный рев тетушки Жози, которая пришла с модисткой. Бедному жениху настучали по голове и отправили восвояси, после взялись за невесту.

– Ай! Больно же!

– Терпи!

– Н-н-не м-м-могу…

– Не дыши! Не дыши, кому сказала!

В глазах потемнело, Лиле показалось, что ее перерезало пополам, но это был всего лишь мощный рывок тетушки Жози, которая затянула последнюю петлю свадебного корсета.

– Ну все! Зато смотри, какая красотища… Прям как княжна…

Когда в глазах немного прояснилось, Лиля смогла наконец увидеть себя в зеркале. Ради этого чуда действительно стоило потерпеть. Белоснежное платье из тончайшего атласа и серебряной парчи было расшито жемчугом, который вспыхивал в лучах солнца от малейшего движения, окутывая точеную фигурку невесты лунным сиянием. Дерзкая кипень мирстеновских кружев целомудренно прикрывала высокую грудь и плечи, но корсет из китового уса превращал полностью закрытый свадебный наряд в настолько облегающий, что Лиля чувствовала себя в нем голой. Но все ее возражения утонули в авторитетном одобрении фасона тетушкой Жози, которой всегда и во всем было виднее.

Длинные волосы невесты заплели в две косы и уложили на голове, образовав подобие короны, пронизанной жемчужными заколками, которые поддерживали прозрачную шифоновую фату. А еще Анжи где-то расстарался и достал контрабандой из столицы свежие цветы белой лилии, которые тоже вплели в волосы.

– Экипаж ждет! – просунул голову в комнату Сальва и присвистнул. – Красавица!

– Анжи?

– Уже отправился в церковь. Не боись. И тебя к алтарю не я поведу.

– А кто?

– Капитан.

– Капитан Кинтаро? – Лиля захлопала в ладоши от радости, чем вызвала неодобрительный окрик тетушки Жози, приказавшей ей не дышать, не дергаться и даже не моргать лишний раз.

В роскошно украшенном экипаже Лилю вдруг охватил панический ужас. Даже на свадьбе с Густавом ей не было так страшно. Там было просто липкое состояние отчаяния, а сейчас… Вдруг Анжи передумал? Или с ним что-то случится? Или явится безумная Цветочек и заберет брата? Или священник откажется их венчать, узнав, что она – сиятельная княжна? Или ее опять похитят? Или… Сотни таких “или” роились в голове у девушки, дрожащей от страха всю дорогу к церкви на Пятиструйной площади…

Анжи нервно поправил тугой воротник черного нарядного сюртука, навернул еще один круг почета перед церковью, щурясь от яркого весеннего солнца и нетерпеливо выглядывая свадебный экипаж. Капитан Кинтаро вполголоса что-то обсуждал с Валентеном, а Ирису яростно кружила возле плетеной корзины, накручивая поводок и лупя себя хвостом. На лице господина Эштрелы застыло кислое недовольное выражение лица, ибо за все это праздничное безобразие было заплачено из его кармана. Лиля не стала торговаться, благоразумно уступив это занятие Анжи, который взвинтил цену на рецепт шоколада до двух тысяч золотых, отчаянно торгуясь за каждую копейку. И сейчас на площади собралось множество любопытствующих, ибо всем было интересно посмотреть на свадьбу столичной штучки, которая привезла в Льем модный шоколадный напиток. Да и тетушка Жози постаралась, растрезвонила всем, что свадебное торжество будет сногсшибательным, а гостей угостят сладкой диковинкой. Сердце юноши забилось, как сумасшедшее, когда из-за угла вынырнул свадебный экипаж. Он остановился и…

Глава 28, в которой Лилия становится ангельской

Предательская слабость в коленях и восхищенный выдох, вырвавшийся у жениха и подхваченный еще сотней-другой зрителей. Анжи потрясенно замер, не в силах оторвать взгляда от невесты, к которой уже поспешил капитан и подхватил под руку, ведя к нему.

– Анжи… Как я? Тебе нравится? – Лиля испуганно взглянула на него сквозь тонкий шифон фаты, ее глаза отливали изумрудами. – Почему ты молчишь?..

– Ты просто… на тебя невозможно смотреть…

– Что? Все плохо, да? Неприлично, да? Я же ей говорила!

– … потому что ты сияешь… как солнце… Мое солнце…

Счастливая улыбка и ее ладонь в его руке… Мимолетный взгляд, брошенный через плечо на гавань, и тихий вздох. Под перезвон колоколов и пятиструйное журчанье водопада юные влюбленные вошли в церковь.

Джемми Вислоухий все устроил, найдя полуслепого и выжившего из ума поверенного, который не удивился купчей на сиятельную княжну Юлию Ярижич и заверил вольную с наречением девушки новым именем Лилии Нортон. Формальности были улажены, второй экземпляр вольной отправился в надежные архивы ордена. Хотя когниматы и подчинялись Святому Престолу, но частенько забывали об этом, действуя на собственное усмотрение во многих вещах. Вот и сейчас, несмотря на то, что ни жениху, ни невесте не было восемнадцати, кастос ордена, преподобный Джек Гильерме, особым указом позволил венчание и взялся его провести, за скромное пожертвование ордену, разумеется. Священник был стар, мучился похмельем и болями в пояснице.

– Венчается душа божия Анджея Остронега, – старик недовольно пожевал губами и продолжил, – с душой божией Лилии Нортон… Так, что там у нас? Ах да, есть кто против? – он обвел присутствующих мутным взглядом и уткнулся носом в молитвенник. – Нет, ну и ладно… Чего там дальше?

Тетушка Жози даже всплакнула от избытка чувств, глядя на красивую молодую пару. Лилька напоминала ей себя в молодости, такая же наивная глупышка, променявшая сытую обеспеченную жизнь на быстротечную любовь. Хотя, признаться, она ее понимала, паренек был хорош собой, такой ершистый милашка… Тетушка Жози облокотилась на плечо несчастного аптекаря. Если так подумать, то какие ее годы? Где три, там и четвертый… Господин Эштрела богат и одинок, да и она небедна, в самом расцвете сил, поможет ему управиться с заказами на шоколад.

– Так, так, так… Любить, почитать в милости Единого, бла-бла-бла… А, вот, нашел… Согласны ли вы взять друг друга в супруги?

Лиля смущенным шепотом уточнила:

– А разве вы не по очереди должны нас спрашивать? И дать наставление? И чтобы мы клятву принесли друг другу? Я слова приготовила и…

– Молодые люди, вы венчаться будете или нет?

– Будем, – вмешался Анжи, взяв любимую за руку. – Я согласен.

– Я тоже, – на всякий случай поспешила добавить Лиля, хотя от такого возмутительного нарушения порядка у нее даже зубы заныли.

– Ну так целуйтесь, чего ждете. Объявляю вас мужем и женой. Где там у нас праздничное угощение?

– Преподобный, – тихо намекнул ему жених. – Сначала кольца, а потом еще бумаги.

– А, демон, вечно забываю. Где там ваши кольца? Чего тянете? Ром стынет…

Капитан Кинтаро подал молодым обручальные кольца, которыми они обменялись под нетерпеливым взглядом кастоса.

– Давайте сюда, соединю, – старик наложил дрожащие от непомерных излияний руки на сложенные вместе ладони молодых. – Благословляю ваш союз перед лицом Господа, отныне вы едины… в Едином…

Преподобный хихикнул удачной шутке, ничуть не удивившись призрачному золотому сиянию с обручальных колец, которое под изумленные перешептывания гостей сложилось в священный символ бесконечности и растаяло в воздухе.

– Ну все, целуйтесь. Единый явил вам особую милость. Теперь можно.

Анжи до сих пор казалось, что он во сне, что вот сейчас он проснется, и эта сладкая греза о счастье исчезнет. Руки чуть дрожали, когда он откинул вуаль с лица невесты… нет, уже жены.

– Я люблю тебя, – шепнул он, утопая в прозелени родных глаз.

– Я тоже тебя люблю, люблю, люблю… – словно молитву, шептала Лиля все время, пока ее целовал муж, чувствуя себя окольцованной, опутанной и опьяненной его нежностью и страстью.

И даже когда нетерпеливый кастос стукнул Анжи палкой по ноге, требуя прекращать, тот не оборвал поцелуя и не разомкнул объятий.

Маленькая церковь наполнилась шумом и гамом. В Льеме было принято дарить подарки сразу после венчания, что выдавало скупую практичность его обитателей. Иначе как узнать, кого стоит звать на свадебное торжество, а кого оставить с тем пустяком, который по недоразумению посчитали подарком? Анжи поспешил к Джемми Вислоухому уладить последние вопросы, а Лиля в это время смущенно принимала поздравления. Тетушка Жози расщедрилась на изящные часики гарлегской работы, а ее брат подарил молодым столик из красного дерева собственной работы, на который складывали остальные подарки. А когда настала очередь Кинтаро, он поднял плетеную корзину, шикнул на Ирису и подошел к девушке.

– Капитан! Как же я рада, что вы здесь!

– Я тоже рад, что ты счастлива… Мы с Ирису решили тебе подарить… В общем, когда мне предложили продать кошку, я сначала возмутился и послал наглеца вон, но потом подумал и… А, демон, не умею я складно говорить. Короче, моя девочка месяц назад окотилась и… Один котенок твой. Держи! – и капитан сунул корзину в руки оторопевшей новобрачной.

– О боже! – Лиля осторожно отодвинула крышку и чуть не расплакалась от умиления. – Можно взять его на руки?

– Можно, только это она. Девочка. Первая из помета и самая бойкая. Тесса. Вся в мать, ничего не боится.

Ирису настороженно следила за каждым движением девушки, нервничая и натягивая поводок. Лиля осторожно протянула руку к пушистому чуду, которое обнюхивало стенки корзины и пыталось выбраться. Удивленно открытые голубые глаза, уши в два раза больше мордочки, пушистые заплетающиеся лапки. Тесса вдруг наморщила нос, обнажила зубки и… чирикнула, пронзительно и громко.

– Ой, она шипит?

– Нет, это каракалы так мяукают, – улыбнулся капитан. – Похоже на птичий щебет.

Лиля вытащила малышку из корзины и прижала к себе, потом присела на корточки, чтобы быть вровень с мордой Ирису и торжественно пообещала кошке:

– Ты не волнуйся, я буду о ней хорошо заботиться.

Капитан чуть спустил поводок, и каракал мигом дернулась к детенышу. Недовольно урча, Ирису взяла маленькую Тессу за загривок и запрыгнула в корзину, ухитрившись поместиться в узком пространстве, после принялась вылизывать протестующую непоседу.

– Ох, милая моя, знала бы ты, как Ириска того кошака драла и по вольеру гоняла! Он, бедный, от нее на дерево забился и сполз только тогда, когда она себя хозяйкой почуяла и задремала… Осторожно к ней так подбирался, бочком-бочком, ты бы видела…

– Спасибо вам, капитан! – Лиля обняла Кинтаро и добавила. – За все спасибо! Если бы не вы…

– Да ладно, что ты… Выжили, живы-здоровы, и слава богу…

– У меня тоже подарочек имеется, – нарушил идиллию развязный голос Дылды. – Так что пропустите, капитан!

Нагло ухмыляющийся головорез протянул девушке конверт и подмигнул:

– Привет от Цветочка новоиспеченной госпоже Остронег…

– Да как же так? – разозлился Анжи, краем глаза следя, как Лиля без колебаний прижала к себе котенка, освободив мужа от ужасных подозрений в крысином проклятии. – Ты же обещал!

Джемми Вислоухий развел руками в деланном сожалении.

– Орден не видит смысла давать тебе ссуду.

– Какого демона! Мы хотим купить кондитерскую лавку у старого Маруна! Ты же сам знаешь, что она будет прибыльной! Почему нет?

– Вот поэтому, – коротко отозвался Вислоухий и протянул юноше конверт.

– Что здесь?

– Читай – узнаешь.

– Да демон тебя раздери! – горячился Анжи. – Ведь знаешь, что мне трудно и!.. Прочитай мне сам! Что там?

Джемми промокнул вспотевшую лысину платком и откашлялся, выуживая из кармана очки.

– Так… – пробормотал он, разворачивая письмо. – Читаю. “Милый братик, я слишком хорошо тебя знаю и уверена, что вопреки здравому смыслу ты все равно потащил эту девку под венец. Она два месяца мне мозги выносила, как тебя любит, вспоминать тошно, но одной любви недостаточно, тебе не удержать эту блаженную капитаншу. Слишком велика разница между вами, и дело даже не в происхождении и воспитании. Она у тебя сумасшедшая… Оголтелая мечтательница, которую сколько ни люби, все равно будет в море смотреть”

Сердце больно сжалось. Анжи и в самом деле частенько замечал затуманенный взор девушки, обращенный в синюю даль. Даже сегодня, в день собственной свадьбы, перед церковью, Лиля оглянулась и бросила украдкой взгляд на роскошную бригантину в гавани, которая обращала на себя внимание золотистым парусом и гордой осанкой.

– “Однажды она бросит тебя, пустившись за мечтой, или уже? Быть может, Лилька уже кинулась в море, ушла от тебя в монастырь или сбежала, узнав, что ты остался без копейки? Как бы там ни было, не такую жену я тебе хотела, но сейчас уже поздно жалеть. Я не хочу, чтобы она разбила тебе сердце, не хочу, чтобы ты страдал… ” – Вислоухий запнулся. – Тут зачеркнуто и неразборчиво. А, вот, дальше. “Я долго думала, как… Ее безумный дар, как и любой талант, никуда не денется и все равно потребует выхода, но что если направить его в другое русло?” Опять зачеркнуто. “Я попробую привязать ее к тебе раз и навсегда. Моим свадебным подарком тебе, дорогой (в прямом смысле этого слова) братик, станет Навалийская верфь семьи Остронег, которая поможет удержать на берегу твою ненаглядную, заняв ее строительством корабликов, а не их вождением…”

– Что? На демона мне сдалась верфь? У Хриз совсем крыша поехала?

– Орден готов выкупить ее у тебя за… – Джемми замялся, – за хорошую цену, несмотря на то, что верфь убыточная и куча долгов… Тут еще есть. Читать?

– Читай, конечно, – Анжи с тревогой наблюдал за потемневшим лицом жены, когда она взяла протянутый Дылдой конверт.

– “Но ни в коем случае не давай ей спуску, держи в строгости! Она должна помнить, где ее место! Не превращайся в подкаблучника! Пусть занимается верфью, если так неймется, но не забывает, что все принадлежит тебе, а не ей. И пусть помнит, что старшая сестра следит за вами…”

– Ты знал? Знал и молчал?

Вислоухий кивнул и пожал плечами.

– Ну а что? Надо было проверить твою невесту на вшивость, а как без этого? Я, между прочим, Дылде пятьдесят золотых проспорил, что она тебя бросит.

Лиля страшно изменилась в лице, комкая в руке письмо, а потом оттолкнула головореза, подобрала полы свадебного платья и кинулась вон из церкви.

– Хриз и ей письмо послала? – юноша схватил за грудки Вислоухого и затряс. – Что там? Какая гадость?

Тот лишь ухмыльнулся в ответ, и Анжи оставил его, поспешив следом за Лилей. Страх и тревога разъедали душу, словно в одночасье кто-то перечеркнул все мечты о счастье и погасил солнце.

Лиля бежала по площади, потеряв по дороге фату, заляпав платье в весенней слякоти, бежала, расталкивала прохожих и ничего не видела перед глазами, кроме золота парусов. Горькая обида сотрясала ее рыданиями, отбирая последнее дыхание. Анжи мчался следом, а потом увидел, как его жена рухнула прямо в грязь, осела белым облаком и разрыдалась, вцепившись в кованую ограду пристани. На негнущихся ногах он подошел и осторожно спросил:

– Лиля, что случилось? Не плачь, пожалуйста, – он присел рядом и попытался поднять ее с земли, но она так крепко схватилась за ограду, что побелели костяшки пальцев.

– Почему? Ответь мне, почему она такая жестокая? – захлебывалась слезами девушка. – Что я ей сделала? Зачем она так надо мной издевается?

– Что тебе написала Хриз? Дай, я взгляну… – но ему так и не удалось выпутать скомканное письмо из кулака жены.

– Она же знала, как я мечтаю о корабле! Знала! – Лиля ударила ладонью по ограде, выронив листок и беспомощно протягивая руку к золотому парусу. – Зачем так подло! Нарочно! Подразнить! Это же бригантина с княжеской верфи! Я сразу ее узнала! Корпус из черного мореного дуба! Разделенный на отсеки трюм для увеличения остойчивости! Прямое и косое парусное вооружение! Снасти из лучшей керекешской пеньки! Специальная конструкция рангоута и сумасшедшая маневренность! Господи! Да я же почти каждый день ходила на верфь и любовалась, пока ее строили! Хриз знала об этом!

Перед глазами мельтешили черные точки, пока Анжи пытался сложить разбегающиеся буквы в слова.

– И чего ты плачешь? Хриз пишет, что она твоя… Что тебе не нравится?

Лиля повернула к нему голову, яростно сверкнув глазами.

– Ты дурак? – она ударила его кулаком в плечо. – Или ты с ней заодно? Такой же жестокий подлец, как она?

Она налетела на него, бессильно колотя ладонью по его груди, но Анжи поймал жену в объятия.

– Что не так? Да объясни же, хватит драться…

– Да ты хоть знаешь, сколько стоит такая бригантина? Ее построили в подарок восточному хану!

– И что?

– Издеваешься?!? Откуда у твоей сестры такие деньги, чтобы дарить ее мне! Она специально, чтобы побольнее, чтобы подразнить…

– Господи, ну это же Хриз! Откуда-откуда… Украла, убила, ограбила, выманила шантажом… Да какая тебе разница! Раз пишет, что бригантина твоя, значит, так оно и есть. Хриз просто покупает тебя этим подарком, обычное дело для нее…

К ним уже подоспел капитан Кинтаро, который мигом сориентировался в ситуации.

– Красавица… Гляди, что там написано, – он указал на блестящий черный бок бригантины. – Читай.

Девушка вытерла слезы и прищурилась на ярком солнце.

– “Ангельская Лилия”… – изумленно прочитала Лиля. – Как же так?.. Она… Она и вправду моя?.. Это мне? Правда-правда? Я… о боже…

– Ага, – кивнул капитан. – Это я привел ее из столицы для новой хозяйки. Нанял команду, Никиту взял, потому что Цветочек…

Но девушка уже никого не слышала. Она высвободилась из объятий мужа и, как зачарованная, сделала шаг к причалу, потом еще один, и еще один, а потом побежала.

– Да стой же ты! – выругался Анжи, чуть не взвыв с досады. – Ну, Хриз, только покажись мне на глаза – убью!

– Догоняй свою капитаншу… – усмехнулся Кинтаро и подмигнул Дылде. – Пошли за ними, там уже все готово.

Лиля летела по причалу, обращая на себя изумленные взоры портовых рабочих и матросов, а впереди маячили золотые паруса ее бригантины. Но возле мостика Анжи догнал жену и заступил ей дорогу.

– Пропусти! – дернулась она вперед.

– У нас свадьба, гости ждут! Потом будешь…

– Нет! Ты не понимаешь… – она попыталась отодвинуть мужа в сторону, но ничего не вышло. – Ну как ты не понимаешь! Я так мечтала о ней, что сейчас просто сойду с ума, если не смогу… Я просто хочу ступить на борт, коснуться обшивки, дотронуться до парусов, взять в руки штурвал… Мне кажется, что это сон. Я просто хочу почувствовать ее…

– А как же я? – резко спросил Анжи. – А я не хочу? Я тоже хочу дотронуться до тебя, обнять, поцеловать, взять на руки, отнести на брачное ложе… Демон, да я просто хочу любить свою жену!

– Что? Но я же… – растерялась Лиля, – я же не корабль…

– Ты моя жена! – жестко напомнил Анжи и взял ее за руку, намереваясь увести прочь.

– Нет, ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! – она рухнула на колени, и юноша выругался.

– Господи, и вот это растрепанное и изгвазданное в грязюке чудо – моя жена! – он подхватил ее на руки и встряхнул. – Да не дергайся! На палубу корабля ты попадешь только вместе со мной!

И понес ее к кораблю. Лиля обняла его за шею, дрожа от нетерпения и пытаясь торопить, на что он огрызнулся и пригрозил уронить ее в море. Мир перестал существовать, девушка видела перед собой только золотистое полотнище паруса в ярко-синем весеннем небе. Когда Анжи ступил на палубу, Лиля принялась так отчаянно брыкаться, что он был вынужден выпустить ее, всего на мгновение, но его хватило. Она помчалась к корме, торопливо взобралась по лесенке, добралась до штурвала и вцепилась в него, застыв камнем и закрыв глаза. Юноша понял, что на берег он сможет унести ее только вместе со штурвалом и частью кормовой надстройки.

– Юля, ну хватит уже, поигралась и все. Нас ждут гости и…

– Я не Юля, – не открывая глаз, ответила его жена. – Я Лиля Остронег. И этот корабль мой.

– Вот именно, что Остронег!

– Вот именно, что пока еще не твой, милая, – раздался голос капитана, подоспевшего на корабль вместе с Дылдой.

А к бригантине по причалу уже тянулась цепочка гостей, которую возглавлял шустрый кастос, бодро размахивающий палкой и топающий вперед в надежде на веселую попойку.

– Что значит “не мой”? – нахмурилась Лиля.

– А то, – вылез вперед головорез. – Ты письмецо до конца-то прочла? Там госпожа все ясно написала…

– Где оно? – заволновалась девушка. – Анжи, у тебя?

– Ну там все просто, – несколько смущенно отозвался вместо юноши капитан. – Каюту для новобрачных приготовили, тетушка Жози постаралась, но это… надо еще того…

– Короче, – подмигнул Дылда и протянул сверток Лиле. – Вот, держи. Как тока докажешь, что женой его стала, так сразу и корабль твой. И это, поторопитесь, там уже столы накрыты, преподобный шуметь начинает…

Девушка вспыхнула от гнева и стыда, разворачивая кунью сороковку.

– Как она может! Ведь Густав!.. Опять!

– Господи, Дылда, что ты несешь! – Анжи забрал меховую подстилку и ткнул обратно головорезу. – Мы сами разберемся! Юля, успокойся, это просто очередная блажь сестры…

– Ну блажь или не блажь, а без крови на сороковке дела не будет… – покачал головой Дылда. – Так что давайте, топайте в каюту, вам капитан свою уступил. Я жрать хочу…

– Вот и убирайся жрать! Мы сами разберемся!

– Не могу, мне и так из-за ваших прошлых похождений в борделе от госпожи попало.

– Что? – подняла голову Лиля, ее глаза опасно сверкнули. – В каком еще борделе?

– Дылда, заткнись!

– Дык, в столичном, – довольно поддакнул мерзавец. – Ну когда мы до берега добрались, пошли мы, значится, в самый лучший бордель…

– Ах, так ты в борделе развлекался… – девушка сжала кулаки и сделала шаг к Анжи.

– Юля, ты все не так поняла! Дылда, заткнись, я сказал, и пошел вон!

– … пока я из-за тебя с ума сходила… ты в борделе кутил… – ее голос опасно дрожал.

– Двоих выбрал…

– Ну конечно, зачем мелочиться!.. – она вырвала кунью сороковку из рук головореза.

– Одну грудастую такую…

– Ах, грудастую!..

– Юля, ну кого ты слушаешь! – Анжи увернулся от сороковки. – Подожди! Ну послушай меня!

– А вторая блондиночка…

– Хватит подзуживать! Пошел вон! Юля!..

– Я не Юля! – топнула она ногой и опять хлестнула его сороковкой. – Я Лиля Остронег! Это мой корабль! А ты мой муж!

– Ну пока еще не твой… – опять влез головорез, за что тоже получил по морде сороковкой.

– Мой! Пошел вон! – взгляд девушки сейчас был таким, что даже Дылда мигом заткнулся. – Все мое! Ты тоже мой! Иди сюда! Давай!

Анжи по-разному представлял их первую брачную ночь. В сладких грезах он заводил молодую жену в спальню, или вносил ее на руках, или даже тащил силой, но уж никак не мог вообразить, что его самого туда затолкает разъяренная новобрачная. Однако, оказавшись в празднично убранной каюте с расстеленным брачным ложем, все опасения, что Лиля развернется и уйдет от него, исчезли, потому что настоящий капитан никогда не бросит свой корабль… И все-таки дверь лучше закрыть…

Анжи увернулся от сороковки, поймал ее и отобрал, потом прижал жену к стене, захлопнув дверь каюты.

– Ты мерзавец! Ты!.. Ты!..

– Я тебя люблю… – он смотрел в бездонные глаза, полные слез, держа ее голову обеими руками и дрожа от нетерпения.

– Я тебе не верю! Бордель! Как ты мог! – она уперлась ладонями ему в грудь.

– А ты как могла… поверить Дылде… – он поцеловал легко, словно пробуя ее на вкус. – Он же специально тебя подначивал, все время, как и Хриз… Мне никто не нужен, кроме тебя…

– Правда? Поклянись! – Лиля увернулась от еще одного поцелуя, однако обнимая его за шею и сцепляя руки в замок.

– Клянусь… Я люблю только тебя…

– И никаких борделей? Клянись!

– Никаких… Клянусь… – у него закружилась голова от мысли о том, что сегодня все случится.

– Но подожди же… Подожди…

– Я не хочу… не могу больше ждать… – Анжи запустил пальцы в ее волосы, расплетая косы и целуя лицо жены, ласково и трепетно, едва сдерживая бушующую страсть.

Лиля смущенно отвечала ему, и он почувствовал, как она дрожит. А когда медовые локоны упали пышной волной на плечи, он развернул любимую от себя, потянув за шнуровку корсета. От волнения руки плохо слушались.

– Будет больно, да? – прошептала она.

Его обожгла эта мысль.

– Я… не знаю… Наверное… – последняя петля подалась, и корсет тяжелой бабочкой спорхнул к ее ногам. – Но только в первый раз… А потом нет…

Платье соскользнуло с ее плеча, и Анжи уперся пылающим лбом в бархатную нежность кожи, сжав Лилю в объятиях и не решаясь развернуть к себе.

– Я люблю тебя и никогда не обижу…

– Матушка-настоятельница говорила, что удел женщины – терпеть и… – Лиля сама развернулась и заглянула ему в глаза, ее щеки алели румянцем. – Я тоже тебя люблю и все стерплю, ты не думай. Я буду хорошей женой… – и чуть слышно, на выдохе, – и хорошим капитаном…

Он улыбнулся и поцеловал ее в лоб, легко и едва ощутимо, как обманчиво ласковый ветерок у берега взмахом ресниц заставляет дрожать парус, а потом становится все крепче и крепче, и вот уже бушующий шторм подхватывает храбрый кораблик на руки и уносит в кровать, навстречу новой взрослой жизни…

Сладко-приторный эпилог, однако с капелькой горчинки

Свадебное путешествие на “Ангельской Лилии” подходило к концу. Неделя пролетела, словно одно мгновение. Но Лиля до сих пор не могла поверить, что это все было с ней. Объятия любимого мужа, первая близость, сладость слез и нежность утешений… Отчаянное смущение перед гостями, к которым она вышла под руку с Анжи, не зная, куда девать взгляд, когда показали запятнанную сороковку… Шумные поздравления и щедрые чествования, а потом слова капитана, что теперь это ее корабль… Ее собственная бригантина! И удивительная решимость, и гордо вскинутый подбородок, и мимолетный взгляд-кивок капитану, и даже Дылда… Даже вредный Дылда молча поддержал ее первый приказ сниматься с якоря и идти по Золотому поясу западного побережья! Один только Анжи возмутился и потребовал вернуться на берег, но получил твердый отказ. Лиля отважно заявила ему, что он похищен и полностью в ее власти, во власти нового капитана. Она сама вела корабль, пусть при незримом участии Кинтаро, но сама! Бескрайняя синяя гладь, штурвал в руках, ветер в лицо, а рядом любимый муж… От его бесстыдных взглядов подкашивались ноги, а от тихих обещаний сотворить с ней всякие непотребства, едва захлопнется дверь спальни, и вовсе заходилось сердце. И вот тут упоенная радость новой жизни омрачалась ощущением собственной неправильности. Матушка-настоятельница говорила, что добродетельная жена должна терпеть похоть мужа, но не потворствовать его низменным инстинктам… Так почему же Лиля готова сама молить его о ласках? Что с ней не так?

Она оглянулась на спящего Анжи и села на кровати, подтянув колени к подбородку. Внутри все замирало, стоило только заметить пушистую тень ресниц на его чуть колючей щеке, неправильный родной нос, уткнувшийся в подушку, неровное пятно ожога на плече… Как же он прекрасен в своей неправильности! Вечером они с мужем впервые поссорились и легли спать без… без ничего. Утром бригантина уже достигнет берегов Льема, и Анжи поедет на верфь, чтобы разобраться с долгами и решить, что делать дальше. Лиля не увидит его целую неделю! Но выказать первой порочное желание было совершенно невозможно, так стыдно и неловко, хотя она просто умирала от желания целовать мужа и таять в его крепких объятиях… Что же делать?

Маленькая Тесса выбралась из корзины и запрыгнула на кровать, громко и требовательно чирикнув.

– Тсс! – поймала ее за мордочку Лиля. – Не шуми, разбудишь…

Она прижала к себе пушистую нахалку, укачивая ее и зарываясь лицом в мягкую шерсть. Капитан советовал не баловать котенка, приучать к строгости и порядку, но как можно отказать таким невинным голубым глазищам? Лиля чмокнула холодный кошачий носик, почему-то припомнив янтарно-желтые глаза Ирису. Интересно, а какими они были у папы Тессы? Ведь наверняка, что… Молодую женщину словно огнем обожгло при мысли, что однажды ее собственный сын взглянет на нее глазами Анжи, такими же синими и беспокойными, как море в грозу… Лиля торопливо соскользнула с кровати, вернула урчащего котенка в корзину и бросилась к столу. Стремление к порядку во всем проявлялось и в строгом ведении записей собственного цикла. Третья неделя. Матушка-настоятельница говорила, что это лучшее время для зачатия. Тогда… Ведь нет ничего дурного в том, что жена радеет о продолжении рода и может… даже должна потребовать исполнения супружеских обязанностей! И вообще!.. Она не хочет отпускать Анжи и покидать бригантину. И продавать ее тоже не будет! А долги на верфи… В конце концов, Цветочек сама подарила ей корабль. Цветочек… И внезапно иная страшная мысль целиком и полностью завладела молодой женщиной. Панический ужас был настолько силен, что Лиля тихо всхлипнула и кинулась к мужу. Она тормошила его, беспорядочно целуя в нос, глаза, щеки и губы, чтобы пробудить от крепкого утреннего сна.

Спросонья Анжи испуганно подскочил на кровати:

– А? Что? Пираты? Где? Что?

Лиля не дала ему опомниться, крепко вцепившись, целуя и умоляя:

– Обещай! Обещай, что они будут синие! Обещай!

– О господи… – он откинулся обратно на подушку, пытаясь унять сердцебиение. – С ума сошла!

Ему до сих пор не верилось. Каждое утро, просыпаясь в одной постели с этой утонченной красавицей, Анжи подолгу лежал без сна и изумленно разглядывал жену. Он пытался сдерживать голодный восторг обладания, опасаясь напугать Лилю своей страстью, но сейчас… Демон раздери, она сама его разбудила! Так что пусть пеняет на себя и не придумывает нелепые отговорки, что утром нельзя, что столько раз неприлично и грешно, что ей вот прям сейчас надо быть на капитанском мостике… Анжи опрокинул жену на себя, поймав ее в объятия, но она и не собиралась вырываться, лишь повторяла:

– Обещай, что они будут синие!

– Кто? – спросил он, подцепляя с ее плеча бретельку сорочки.

– Да глаза же! – она стукнула ладонью по его груди, и он мгновенно возбудился еще больше, перевернувшись и подмяв Лилю под себя. – Синие! Обещай!

– Чьи глаза? – выдохнул он между поцелуями.

– Наших детей! Ну что ты делаешь! Обещай!

– Ммм… – промычал Анжи, спускаясь в поцелуях к нежной груди. – Детей? А почему синие? Мне твои больше нравятся…

Он уже добрался до темного соска, вызвав беспомощное оханье жены, и не собирался останавливаться.

– Ох! Ну пожалуйста! Они должны быть синими, слышишь? Синими! Обещай, что не серыми!

Анжи застыл на одно ужасное мгновение, потом выругался и заглянул в лицо жены.

– Ну что за глупости ты себе придумала? С чего это у наших детей будут серые глаза? У меня с Хриз нет кровного родства, сколько раз повторять…

– Просто пообещай, – всхлипнула она. – Обещай, что ее безумие их не коснется…

– Обещаю, – он ласково поцеловал ее в лоб. – Только Хриз больше волновало твое безумие…

– Что? – нахмурилась Лиля. – Что значит мое?

– Твое увлечение, – поправился Анжи. – Она написала, что ты сбежишь от меня…

– Никогда!..

– … в море… за мечтой…

– Ну…

– … поэтому и подарила верфь, чтобы занять тебя строительством кораблей, а не их…

– Что? Но я же не умею…

– И я не умею, но продавать верфь ордену не хочу…

– … хотя Сальва рассказывал про паровую машину…

– … иначе тебя клещами будет не вырвать с бригантины…

– … с которой можно плавать и без ветра…

– … Но верфь в долгах, и чтобы расплатиться, надо продать корабль…

– … и возить сахар для шоколада и еще…

Вдруг Лиля отчаянно забилась в его объятиях, требуя ее отпустить, вывернулась кошкой, выскользнула из постели и бросилась к столу, на ходу поправляя сползшую с плеча сорочку.

– Это еще что за фокусы? – возмутился Анжи, пожирая глазами обнаженное плечо, прикрытое медовой гладью локонов. – Немедленно вернись! Детей кто делать будет?

Но Лиля его уже не слышала. Она сейчас была похожа на корабль после бури, который заплутал и встретил рассвет посреди безбрежного океана, однако увидел путеводную звезду на розовом небосклоне и теперь твердо знает, куда плыть. Лиля торопливо развернула карту западного побережья и уставилась на нее, жадно водя пальцем. Сахар в южные земли возили через опасный Окорчемский пролив, полный пиратов, минуя вот этот перешеек возле Льема, хотя он был ближе… Но там сложная лоция и сильные ветра… А если будет паровая машина? С ней корабль сможет сократить путь вдвое и не платить пиратам! Орден когниматов достаточно богат, чтобы заинтересоваться такой возможностью и дать ссуду под строительство корабля с паровой машиной… Но как с ними договориться? Лиля нахмурилась и принялась нервно теребить локоны, чем вызвала взрыв негодования и требования немедленно вернуться в постель со стороны мужа. Ну конечно! Вот пусть он и торгуется с орденом, у него это лучше всего получается, хитрый жук-вымогатель! А она наведет порядок на верфи и построит самый лучший, самый красивый, самый быстрый, самый надежный, самый правильный корабль! И тогда можно будет возить не только сахар, еще можно будет снарядить корабли в дальние экспедиции, к опасным землям Дальнего света!.. Дыхание перехватило, когда Лиля представила гордую эскадру кораблей, построенных на ее верфи, уходящих в закат, к неведомым землям… Глаза увлажнились, а в горле застыл ком. Пусть она не сможет возглавить экспедицию, но она построит корабли для нее! И когда-нибудь наберется мужества и напишет отцу, сообщит, что жива, что у нее все хорошо, напишет, как зовут его внуков, и какие названия дала своим кораблям… Лиля мечтательно улыбнулась. Она уже знала, как назовет флагман эскадры кораблей Дальнего света. Серый Ангел! Или нет, лучше “Любимый Ангел”… Или все-таки Серый? Нет, нет, только не серый! Синеглазый! Пусть она лишилась титула и имени, но Лилия Остронег создаст собственную кораблестроительную империю, покорит моря и океаны, откроет новые земли, завоюет… Она не успела придумать, что именно завоюет, потому что будущую повелительницу морей и океанов бесцеремонно сгребли в охапку и унесли в кровать.

– Пусти! – дернулась она.

Над ней склонился Анжи, в его глазах уже бушевала нетерпеливая буря, от которой внизу живота сделалось горячо.

– Разбудила, раздразнила, а теперь в кусты? Ну уж нет!

– Ты не понимаешь! Я все придумала! Мы построим корабль с паровой машиной…

– Построим…

– … надо только договориться с орденом…

– Договоримся…

– Ты меня не слушаешь! Сахар! Его можно возить через…

– Повезем…

– Анжи! Ну что ты делаешь! Уже утро и нельзя же…

– Да кто тебе сказал такую глупость?!? – не выдержал он.

– Матушка-настоятельница… Хорошая жена не должна быть такой… развратной и вообще… стыдно…

– Глупость полная! Хорошая жена должна быть развратной! Похотливой! Бесстыдной! Но только с мужем! Или тебе это не нравится?

– Нравится… – и под изумленным взглядом Анжи его жена густо покраснела, чуть не плача от смущения. – Но мне так неловко… Иногда такие гадкие мысли приходят, что я готова сквозь землю провалиться, так стыдно…

– А чего стыдиться? Тебе не надо стесняться. Надо только… – он задумался, потом хитро прищурился. – Ты просто помани меня пальчиком…

– И что? Что будет? – затаила она дыхание.

– Я сам наброшусь на тебя, схвачу и утащу… Сорву одежду… – Анжи потянулся к ее плечу, обнажая его белизну, – и буду любить… самым гадким образом, какой ты только сможешь вообразить…

Лиля охнула и оттолкнула его, сев на кровати и поджав ноги. Анжи мысленно отругал себя за несдержанность:

– Ну хорошо, я не буду…

– Замолчи! – и было в ее голосе и взгляде нечто такое, от чего его сердце замерло в мучительном ожидании.

Лиля оправила сорочку, натянув ее на колени, приосанилась и задрала подбородок, сделавшись ужасно похожей на чопорную ледышку, а потом взглянула на него из-под полуопущенных ресниц и… поманила к себе пальцем. И Анжи больше не сдерживался. Он зарычал, ухватил ее за щиколотку и под радостно-испуганный визг дернул к себе, протащив по кровати и бесстыже задирая рубашку, а после набросился на жену, словно голодный зверь.

Внутри все сладко ныло и дрожало, наполняя удивительным ощущением. Лиля свернулась калачиком в объятиях мужа, и ей казалось, что она только что пережила самый невероятный шторм в своей жизни. Маленькой девочкой она как-то увидела книгу о морских приключениях, где на рисунке был изображен корабль, сражающийся с бурей. Ее тогда поразило носовое украшение в виде обнаженной женщины с развевающимися волосами, которое вздымалось среди морских волн. Это было так неприлично, что она зачарованно разглядывала его, пока книгу не отобрал Кысей. Но кто бы мог подумать, что она сама будет взмывать на волнах наслаждения, выгибаясь под мощными толчками, царапаясь, плача и умоляя унести ее еще выше, и выше, и выше, чтобы потом рухнуть истерзанными обломками в ласковые объятия мужа… Сейчас пойманный ею шторм утих, утомленный и послушный ее власти. Она зажмурилась от удовольствия, неожиданно поняв, что имел в виду Анжи, когда говорил, что она такая узкая и горячая, что он готов умереть от блаженства. Она тоже была готова умереть от ощущения наполненности его любовью, от которой кружилась голова, и казалось, что для нее нет ничего невозможного… Лиля открыла глаза и пошевелила пальцами, сплетая их с пальцами мужа и любуясь переливами золота. Обручальное кольцо было самым простым, без излишеств, но для нее оно стало самым дорогим в мире сокровищем. Ей показалось, что она всегда это знала, узнала в тот самый миг, когда впервые заглянула в синие беспокойные глаза Анжи… Уже тогда она знала, что он будет ее мужем, знала, что какие красивые дети у них будут, и даже знала цвет… нет, не занавесок на кухне, а цвет флага на их общем корабле. Лиля нежно целовала руку мужа, прислушиваясь к его дыханию и биению сердца.

Анжи казалось, что он полностью опустошен, что не сможет даже пальцем пошевелить, но когда Лиля завозилась в его объятиях и стала целовать, желание мгновенно вспыхнуло с новой силой.

– Спи… – вымученно прошептал он, подгребая под себя жену и наваливаясь на нее. – А то я знаю еще пару гадких способов…

– Ты мой… – полузадушенно сообщила она ему. – Я тебя поймала и никому не отдам, даже Цветочку!.. Мы построим корабль с паровой машиной… Ты только договорись с орденом… Я продам драгоценности, но не бригантину, ладно?

– Не хватит, долгов много… – ответил он, целуя ее в шею и вдыхая сладкий аромат кожи.

Лиля лежала распластанной под ним, но категорически не хотела угомониться, даже после поцелуев и угроз отыметь ее еще пару раз, напротив, это еще больше воодушевило его жену.

– Ну послушай же! Мы постепенно расплатимся… Сдадим бригантину капитану Кинтаро, чтобы возить сахар. Это выгодно, помнишь, он говорил? Ну ты же можешь убедить Вислоухого, правда? А еще… Ой!

– А ну брысь!

Маленькая Тесса опять выбралась из корзины и полезла на кровать, нацелившись на торчащую из-под одеяла Лилину пятку. Анжи попытался спихнуть котенка, но шалунья пронзительно мявкнула и прыгнула на ногу хозяйке, смешно растопырив непослушные лапы.

– Оставь ее, – охнула Лиля, когда маленькие коготки впились в кожу через тонкое одеяло.

– Я не хочу ни с кем тебя делить! Ни с бригантиной, ни с этой лопоухой нахалкой!

– Глупый… – улыбнулась Лиля, вдруг в буквальном смысле ощутив тяжесть ответственности за тех, кого любишь. – Меня много… Ты даже не представляешь, как меня много… Это ты сделал меня такой, понимаешь? Ты как ветер, который наполняет паруса и гонит кораблик вперед… Я ничего не смогу без твоей любви, я умру без тебя… Люби меня и не ревнуй, тогда все получится… Мы будем строить самые лучшие корабли для ордена…

– Угу, мы подумали, и я решила… – передразнил Анжи жену, чувствуя себя самым настоящим подкаблучником, но будучи не в силах противиться прозрачной зелени ее глаз. – Кораблик ты мой неугомонный… Не отдам никому.

Она улыбнулась ему так, что у него заныло в груди.

– А к нашему сыну ты тоже будешь ревновать?

– Что?

Анжи торопливо приподнялся на локте, потому что ему показалось кощунственным вот так лежать на жене, если она уже… Он положил ладонь на ее восхитительно плоский и горячий живот, словно уже сейчас пытаясь ощутить биение маленького сердца. Лиля накрыла руку мужа своей и погладила.

– Я уверена, что зачала сегодня. Просто не могла не зачать, после такого-то… – она покраснела, но упрямо добавила. – У нашего сына обязательно будут синие глаза, как у тебя.

– Синие, говоришь? – выдохнул он, скользнув рукой по шелковому бедру. – Ну не знаю, не знаю, не уверен…

– Что? – нахмурилась Лиля. – Как это понимать? Ты обещал!

– Ну цвет закрепить бы надо, – подмигнул он ей и поцеловал, наслаждаясь простодушием жены. – Для надежности… Пару раз, может больше, утром и вечером, каждый день, без перерывов…

Мгновенное недоумение, а потом мелькнувший в ее глазах огонек понимания, неумело скрытая улыбка и деланно строгий кивок.

– Ну раз надо, значит, надо… Закрепляй… – и она обняла мужа, поддаваясь его жадному желанию.

Не ожидавшая такого коварства Тесса возмущенно чирикнула, но было поздно. Ее ненормальные хозяева вновь забрались под одеяло и затеяли шумную возню, спихнув котенка с кровати. А под кроватью была она, противная крошеедка, невидимая человеческому глазу. Мерзкая тварь поджала хвост в ответ на грозное шипение Тессы, попятилась и нырнула в забытье, а отважная защитница гордо задрала хвост и отправилась покорять высокое кресло. Забраться в него получилось только с десятой попытки, но Тесса была очень упорной. Она свернулась клубочком, кося одним глазом на хозяев и удивляясь их нелепым попыткам. Даже маленькому каракалу было ясно, что никакое пыхтение не поможет, зачатый сегодня ребенок не будет синеглазым. Человеческие существа глупы и упрямы, но они такие беззащитные перед собственными страхами, поэтому кто-то все равно должен их любить и охранять от тварей бездны. Тесса задремала и видела странные тревожные сны, чутко подергивая черными кисточками на ушах…