Невеста Крылатого Змея

Вступление

Посвящаю Наталье О, Шей (Хелависе)

Сказка - это сухая кожа, сброшенная с чешуйчатых колец мифа.
Е. Парнов

Дорогие читатели!

"Сказка ложь, да в ней намек..." А точнее, не все в этой истории есть авторская фантазия, потому как Ингальская долина недалеко от города Тюмени существует на самом деле, и там, действительно, ведутся интересные археологические исследования.

Большинство имен книги выдуманы, сходство персонажей с реальными людьми случайность, за которую автор ответственности не несет. В книге использованы цитаты из стихотворений Натальи О, Шей, Николая Гумилева, Анны Ахматовой, Елены Благининой, авторские стихи, старинные заговоры и причеты.

Как говорили древние - "ab ovo" - начинаем сказание наше " с яйца", то бишь с самого начала.

Глава 1. Рожденная в день Луны

Отец сам выбирал для нее имя, желая, чтобы оно было единственным и неповторимым. Однако и выдумывать не хотелось. Когда у Михайлова родилась дочь, он как раз успешно защитил кандидатскую по Древнегреческой мифологии. Особенному разбору и анализу подлежала легенда о том, как Зевс в виде лебедя совратил жену спартанского царя — Леду.

Дочка Михайлова появилась на свет в понедельник, а этим днем, по мнению древнегреческих философов, управляла Луна. Поэтому выбор был прост, назвать малышку Селеной, в честь богини Луны, или же Ледой, в честь красавицы, которой соблазнился сам Громовержец.

Жена Михайлова остановилась на Леде, это имя показалось короче и понятней. Правда, самой Ольге хотелось бы назвать дочурку попроще, например Лизонькой или Аней, но как спорить с высокоученым мужем простой парикмахерше с девятью классами образования. Да никак…

Их брак с самого начала считался мезальянсом, но Саша был влюблен в стройную зеленоглазую шатенку, у которой частенько подстригал непокорные кудри. Родители его всерьез утверждали, что девушка «из деревни» на остатки волос сделала приворот и «захомутала» обеспеченного городского парня из солидной семьи.

Однако порицать единственного сына интеллигентные родители не стали, всеми правдами-неправдами вымудрили молодоженам однокомнатную квартиру и даже всерьез расстроились, когда после пяти лет жизни с Ольгой, ставшей к тому времени мастером-универсалом, Михайлов подал на развод. Возможно, главной причиной такого решения стала молоденькая, но подающая большие надежды аспирантка. Звали ее Таисья, у нее были серые глаза, стройная фигура и гладкие смуглые плечи.

— Таис Афинская, - взволнованно шептал Михайлов, снимая запотевшие очки.

— Мой Александр Великий! - томно отвечала ему красавица, соблазнительно поводя крутыми бедрами.

Участь доцента была решена. Правда, бывшей жене и маленькой дочери Михайлов всегда старался помогать, а когда пришло время определяться с выбором учебного заведения после школы, подключил связи, и Леду приняли на бюджетное место Исторического факультета.

Отца она очень любила и уважала, хотя видела редко. Он появлялся неожиданно, порой встречал возле школы и дарил прекрасно иллюстрированные книги о Древней Греции, энциклопедии легенд и преданий народов мира, роскошные томики русских народных сказок. Леда рано научилась читать и к десяти годам назубок знала всех богов и героев Эллады, их многочисленные подвиги и приключения, обожала русский фольклор.

Михайлов сам того не подозревая, казался девочке каким-то сказочным существом, наделенным могуществом и силой исполнять любое желание. Все божества обычно далеки от мелких нужд простых смертных, а потому, имея дома уникальную коллекцию исторических книг, Леда ходила в потрепанных кофточках и старых сапожках, над которыми подшучивали одноклассницы.

— На какие же деньги ей одеться, у нее мама одна, еще и парикмахер, что она там получает!

Маму Леда тоже безмерно любила, хотя общались они мало. Ольга бралась за любую работу, чтобы обеспечить дочке достойную жизнь да и себя не позабыть. Поклонников у Ольги было немало, но все не серьезно и достатка в дом не приносило. Почему-то ухажеры сами норовили на шею сесть и не думали поддержать финансово одинокую маму с подрастающей дочуркой.

Леда росла девочкой разумной и все понимала, на жизнь смотрела серьезно, была не по годам взрослой. Маму жалела, никогда не теребила высокими запросами, обходилась тем, что доступно. Модным нарядам и дорогим гаджетам одноклассниц не завидовала, поскольку сама больше жила в придуманном мире фантастических историй, мифов и былин.

Книги часто заменяли ей живое общение и подруг в реальном мире было немного. Слишком разнились интересы. Леда любила историю, увлекалась краеведением. В то время как ровесницы ходили на танцевальные занятия и аэробику, она охотно посещала туристический кружок и общалась с поисковиками из местной организации «Эхо памяти».

Ребята там подобрались хорошие, занимались важным делом - искали останки солдат, погибших на полях сражений Второй мировой, составляли списки имен красноармейцев по обнаруженным смертным медальонам, отправляли информацию родственникам. Леда сразу прижилась в дружном коллективе, с трепетом разглядывала в маленьком музее жутковатые находки с той страшной войны: автоматные гильзы, пробитые каски, погнутые ложки, найденный в болоте под Ржевом пулемет.

Перед выпускным классом, на летние каникулы, она даже хотела поехать вместе с поисковой экспедицией в Кировский район Ленинградской области, но мама не отпустила, заволновалась далеко отправлять дочь с компанией незнакомых людей, где большая часть - молодые ребята.

Леда расстроилась. Она хотела быть ближе к Андрею Колосову, студенту второго курса Истфака. Андрей считался умным и веселым парнем, душой любой компании, имел много друзей и поклонниц. Да и собой хорош: рост выше среднего, стройный, спортивный, общительный ясноглазый блондин. Занимался легкой атлетикой, бегал по утрам в парке, кандидат в мастера по шахматам.

Леда в него влюбилась с первого взгляда, но сама стеснялась новых чувств, таила глубоко в душе. Может, несколько комплексовала, потому что была по натуре скромной и тихой мечтательницей, не стремилась оказаться у всех на виду.

А вот Андрей, хотя сам всегда был в центре внимания, робкую голубоглазую девушку с густыми каштановым волосами все же заметил. Сначала его привлекло необычное имя. Он даже ошибся, как и многие при знакомстве с ней, Лидой назвал. И был тотчас поправлен:

— Нет, нет, именно Леда. Михайлова. Очень приятно.

— Удивительно! Это богиня какая-то, да? Леда… красиво...

— Царица, - покраснев, добавила Леда.

— ... с грустной историей, ага, помню, конечно, я тебя просто проверял. Она лебедя полюбила, верно?

— Скорее, это Зевс ее приметил. Явился к ней в образе лебедя и соблазнил, - Леда опустила глаза, сердце колотилось нещадно, в первый раз она так долго разговаривала со своим кумиром.

Глава 2. Ингальская долина

Леда узнала, что летняя полевая практика историков - второкурсников должна будет проходить в Ингальской долине - это низменность в дельте сибирских рек Исеть и Тобол, в семидесяти километрах от славного города Тюмени.

Некогда здесь располагались древние поселения и даже небольшие города, о чем до сих пор свидетельствуют рукотворные увалы и череда курганов-могильников, таящих в себе настоящие сокровища.

Еще русским царям воеводы тобольские докладывали про «народишко ушлый», который тащит из «татарских могил» золотые и серебряные вещицы. Так получилось, что первыми исследователями долины стали «бугровщики», то есть разорители древних гробниц. Прознав о кладах, зарытых в устье Исети, сибирские губернаторы грабеж старались всячески пресекать и уже поручили раскопки «государевым служащим», ученым людям.

Самому Петру Первому прислали несколько партий сибирских сокровищ, часть которых и по сей день хранится в Эрмитаже, в галерее драгоценностей «Золото скифов».

В наши дни территория Ингалы признана этнографическим памятником и природоохранной зоной. Археологические раскопки давно уже ведутся серьезно и позволяют делать поистине удивительные открытия: древние захоронения, остатки крепостных стен, городища и могильники-курганы, домашняя утварь и украшения.

Леда с бьющимся сердцем ожидала поездку в Исетский район. Слышала от знакомых, что в это же время рядом с их студенческой базой будет проходить историческая реконструкция, в которой собирается участвовать Андрей Колосов.

На подобных мероприятиях Леда была однажды и то не полный день, но впечатлений хватило надолго: девушки в старинных одеждах, парни в кольчугах и шеломах русских витязей, потешные поединки с нешуточным азартом и толпами подбадривающих зрителей, костры и походные котелки с ушицей, а в сумерках песни под гитару, дружеские беседы, россказни бывалых.

В прошлый раз Леда с одногруппниками попала на реконструкцию эпизодов покорения Сибири атаманом Ермаком. Проходила встреча близ Тобольска. А сейчас в Ингальской долине собирается большая инициативная группа из Екатеринбурга. Именно Колосов со стороны местного студенческого совета будет курировать приезжих.

Однако первые дни практики в Ингале настолько захватили, что Леда на время и думать забыла о делах сердечных. Студентов привели на место настоящих раскопок, о методах и задачах которых было прочитано немало увлекательных лекций. А теперь вот он - наяву, не в книжке, раскинулся на всеобщее обозрение древний город, открывая таинственные дары восхищенным потомкам: полуразрушенные дома, глиняные черепки кувшинов, наконечники стрел, остатки полусгнившей погребальной лодки из некрополя, бронзовые топоры, бусины из голубой шпинели.

Над бусинами профессор Матвеев особенно умилялся:

— Это же редкий ювелирный минерал. Он в Индостане добывается да вроде еще на Шри-Ланке, как сюда-то попал, а? Настоящая сенсация! Здесь Шелковый путь проходил, не иначе торговцы из Китая в наши камыши захаживали.

На языке сибирских татар «Ингала» означала «камыш». А еще среди чудесных находок были статуэтки египетских богов и фаянсовый амулет Гарпократа (эллинистическая традиция изображения древнеегипетского бога Гора).

— Знать, кто-то из царского рода похоронен, вероятно, один из владык племени саргатов, бравших с заезжих купцов дань - плату за возможность по этим землям дальше двигаться.

Во время первой экскурсии на раскопки Леда ходила как завороженная, ведь рядом притаилась древняя сказка, оживающая на глазах, можно рукой коснуться. Что за народ населял родную Сибирь тысячи лет назад, чем эти люди жили - охотой, земледелием, войной, когда еще кости мамонтов и шерстистых носорогов были не так глубоко засыпаны «пылью времен» на Западно-Сибирской равнине.

Вечером первого дня, едва студенты разместились в маленьких коттеджах исследовательской базы от Университета, Леда встретила Андрея. Случайно столкнулись у домика преподавателей - Колосов первым широко улыбнулся:

— Приветствую совратительницу Богов! Ты Вишнягова не видела?

Именем своим Леда втайне гордилась, но сейчас подосадовала на шутку. Впрочем, этому парню она бы многое простила.

— Сашу ищешь? Он у Матвеева сидит, разбирают серебряные бляшки, говорят, нашли целую пригоршню.

— А-а-а, ясно, до утра будут над ними трястись, ладно, тревожить не стану. Современные хлопоты подождут. А ты чего скучаешь? Пошли к нам, Ситников сейчас будет про динозавра рассказывать. Все уже собрались.

— Ого! Я думала, он только мамонтами интересуется. Особенно малышами, столько шуму было из-за «Маши», помнишь, на Ямале нашли четырехмесячного мамонтенка, отлично сохранился. Я репортажи видела, так жалко…

— И кого жалко? - нарочито не понял Андрей, в душе потешаясь над искренними порывами девушки.

— Ученые выяснили, что он еще маминым молочком питался по своему возрасту, а так глупо погиб, провалился под лед, утонул. Обидно и грустно.

Колосов с возрастающим интересом смотрел на взволнованное личико явно трепетавшей перед ним студентки. «А она ничего… повзрослела, миленькая такая, чувствительная».

Вслух же сказал, важно надув щеки:

— Нет, сейчас не про то будет разговор! Представляешь, в Ингале нашли скелет ящера с крыльями.

— Птеродактиль? - изумленно ахнула Леда.

— Выше бери, - загадочно подмигнул Андрей. - Ситников сказал, больше на дракона похож.

— Ага! Ситников еще не то расскажет, любит выдумывать. Я уже заголовки вижу: «Найдены останки первого сибирского дракона. Мировая сенсация!»

— А что ты против летающих ящеров имеешь?

— Совершенно ничего, только не по-нашему как-то. Драконы - это Европа, ну, еще Китай. А у нас всегда были Змеи крылатые. Сказки же знаешь? Змей Горыныч… Змей Волос… И вообще, дурная слава ходила на Руси о подобных «динозаврах». Ты предание о Петре и Февронии слышал?

Леда торжественно повысила голос: «Однажды в семье Павла случилась беда - повадился летать к его жене змий, принявший облик самого Павла. Младший брат Павла - Петр взял Агриков меч, и, выследив змея, поразил его...»

Глава 3. Лето в "книжном" и новые драконы

В качестве поощрения за все подтянутые «хвосты» и закрытую сессию родители Алисы Плотниковой наградили дочь путевкой на теплое море. Какое именно, пусть выберет сама. Утром, пока оба еще нежились в постели, отмечая встречу, Алиса решила посоветоваться с Андреем:

— Ну, решай, Турция или Тайланд?

— Лисенок, у меня дела в городе, столько планов, сейчас не до того. Еще надо документы оформлять, мы с ребятами в Калининград едем, все очень серьезно, - наморщил лоб Колосов, вспоминая массу важных дел впереди.

— Ну, опять вернешься оттуда загруженный, месяц будешь отходить! Это что, обязательно? Пусть теперь копают другие, ты уже засветился на всю область. Тебя и так везде знают.

— Мне самому нужно, я должен там быть, понимаешь?

Алиса обиженно надула губки, а потом все же сменила гнев на милость, уложив рыжую голову на плечо друга:

— Давай хоть на десять дней выберемся куда-то, мне хочется отдохнуть и тебе не помешает отвлечься. Если с деньгами напряг, мои помогут, ты маме нравишься, путевку возьмет на двоих.

— Я ведь не бедный, мне тоже предки могут деньжат подкинуть, просто курорт сейчас не планировал. Мы с ребятами...

— Может, в Египет? - перебила Алиса, и тут же сама ответила, - фу-у, не хочу! Отстой!

— Ну, да... Мы были в прошлый год, надо расширять горизонты.

— Индонезия?

— Слушай, если уж ехать, то ближе к Европе, ты в Греции была? В Италии? Памятники, музеи… древняя культура, вот куда меня тянет.

— Так чего ждать! Давай на сайте «Глобуса» посмотрим, что у них сейчас интересного, потом в агентство - и сразу закажем. Давай, Андрюш, а? Последний год осталось доучиться, надо набраться сил перед дипломом, меня последняя сессия выжала как лимон.

Тяжело дыша, Алиса приложила руку Андрея к своей обнаженной груди.

— Ты же видишь, я хожу сама не своя, в салоне уже не была неделю, занятия по йоге забросила, мне из «тренажерки» звонят, спрашивают, где любимая клиентка потерялась. Ничего не хочу, у меня стресс, похоже, нужно расслабиться. Море… песочек белый, вилла на двоих… я тебя так буду любить…

Андрея вдруг кольнули воспоминания о вечерах в Ингале. Не то, чтобы стало совестно перед Алисой за роман с другой, пока она в тяжких муках пересдавала экзамены. Просто всполохами костра метнулись перед глазами робкие ласки Леды, ее доверчивость и открытость.

«А я, подлец, паршиво с ней поступил. Так сама согласилась, я же не заставлял. Славная она, милая... Но ведь Рыжая просто так не отцепится. И море… На море я бы тоже не прочь».

Словно угадывая тайные сомнения Андрея, опытная в делах сердечных Алиса продолжала уговоры, умело совмещая слова с поглаживаниями и поцелуями.

— Зайчик мой, мы замечательно отдохнем. А потом сразу в работу с головой, материалы для диплома подготовишь, защитишься круче всех и в аспирантуру.

— Да-а уж! Тебе явно туда соваться не стоит. Умишко-то девичий...

Алиса легко проигнорировала небрежное замечание в свой адрес, уверенная, что женский ум заключается, прежде всего, в умении быть привлекательной и нужной для тщательно выбранного мужчины. А ученых старых дев она не раз видела за свою веселую юность, да вот хотя бы пара преподавательниц с ее факультета. Перезрелые груши - сутулые тетки в старомодных очках.

Ну, пусть они доценты, профессора, а семьи-то нет, и сами выглядят как археологические находки, что веками лежали в земле, - ни одеться толком не умеют, ни причесаться, заброшены и неухожены, а еще женщины... Да кто польститься на такую рассохшуюся амфору?

Есть и элегантные исключения, конечно, но все они лишь подтверждают Алисино правило: «Женщине не место в науке! Пусть заумными разработками и нудными статьями занимаются мужчины. Вот они-то могут выглядеть сексуально даже с лысинкой и в огромных очках, особенно при хорошем окладе».

— Сама-то куда после учебы собралась?

И снова она простила Андрею некоторое раздражение в голосе, ведь ясно - устал человек, шутка ли, больше недели в палатке спал, а еще комары, каша из котелка и никаких удобств. И любимая далеко, обнять ночью некому.

О том, что у нее может появиться соперница, Алисе даже в голову не могло прийти, настолько была уверена в себе и своей неотразимости в глазах мужской половины «универа». А что касается будущего, то для нее оно предельно понятно.

— Меня тетя Света обещала в департамент устроить, в Торгово-Промышленную палату области. Там скука, правда, всякие бумажки писать, отчеты, сводки, но бывают интересные мероприятия, иностранные делегации, поездки всякие. Вот недавно прошла встреча с послом Франции, тетя Света сама его по местным музеям водила, картины показывала, Ишимские ковры ручной работы с цветами на черном поле. Француз остался доволен. Сейчас китайцев ждем.

Алиса прижалась к Андрею всем телом, ласково поглаживая внутреннюю поверхность его откинутой руки.

— Я попробую там прижиться, если не пойдет, то к маме в салон, куда же еще. Главное, высшее образование у меня будет, а работать можно и для души. Правда, заинька? Ты же меня прокормишь, если что?

— В школу идти не хочешь, ребятишек учить? - лениво поинтересовался Андрей, заранее зная ответ.

— Ой, насмешил! Я с дуба рухнула по-твоему? В школу - нервы трепать, не-ет, это для неудачников!

— Почему сразу - неудачников, там, вроде, сейчас платят неплохо…

— Овчинка выделки не стоит, я тебе говорю. Ты знаешь, какие дети отмороженные? Это полный улет, отвечаю.

Последние ее фразы здорово задели Колосова, хотя для себя он уже давно все распланировал четко: дипломная работа по высшему разряду, потом аспирантура и суровые будни исследователя, защита диссертации, ученая степень и любимое дело - лекции, встречи с молодежью, общественное движение. Каждый год новая блестящая статья, научные открытия…

Но иногда перед глазами вставали ряды парт, в ушах гудел беспокойный улей детских голосов. Андрей любил школу, вспоминал годы своей учебы с сентиментальной улыбкой, навещал старых учителей и всегда радовался выступлениям перед подростками. Одно из приятнейших дел, по-настоящему будораживших душу.

Глава 4. Долгая дорога в сказку

Уже начала облетать черемуха, когда в город с концертом приехала «Мельница». К этому времени Леда знала наизусть добрую половину репертуара любимой группы, прочитала все, что смогла найти в Интернете об исполнительнице и авторе песен - Наталье О, Шей: биографию, редкие интервью, отзывы. Собрала в отдельную папку на ноутбуке лучшие фото и видео.

Конечно, такое событие, как выступление Хелависы в местном зале новой, недавно отреставрированной филармонии Леда пропускать не собиралась. Тысяча рублей за билет, конечно, приличные деньги, но ведь один раз живем, когда еще заглянет в провинциальный город известная группа.

Однако, чаяниям Леды сбыться не удалось, как раз накануне концерта разболелась мама, и что за притча такая - летом воспаление легких подхватить. Обидно, конечно. На работе отгулы взять не проблема, но кто же кормить будет маленькую семью. Все деньги, что были отложены на непредвиденные траты быстренько исчезли в аптеке. Какая уж тут филармония...

Впрочем, оставалась еще у Леды возможность на концерт попасть, например, у отца денежку попросить, чего прежде никогда не делала, были и другие варианты. Узнав об ее увлечениях, мог помочь хоть Никита Попов, что второй год учился в аспирантуре "Истфака". Высокий, худощавый, в очках, еще более робкий в общении, чем сама Михайлова. Парень хороший, со всех сторон положительный. Да не лежит душа, а зачем зря обнадеживать человека.

Одним словом, пропустила Леда значимое для себя событие, но постаралась философски отнестись к ситуации. Главное, маме стало лучше, скоро из больницы выпишут, и сама Ольга звонит веселая, помолодевшим голосом рассказывает про врача-терапевта Николая Дмитрича. Уж какой он заботливый, обходительный. И когда он Ольгу фонендоскопом выслушивал, у нее сердце от волнения чуть не выпрыгивало из груди.

— Мам, ты у меня влюбилась, что ли?

— Ой, Ледушка, да куда там, он ведь меня старше, лысенький совсем, хотя выглядит вполне молодцом. Правда, говорят, Николай Дмитрич холост и человек добрый… Но главное-то, руки у него особенные, настоящие мужские руки, сильные и надежные, понимаешь?

Леда не очень понимала, только стало вдруг грустно, может, как раз и захотелось увидеть рядышком с собой надежного человека с такими руками, ну, не старенького, конечно, но можно и взрослого совсем. Даже как отец.

Михайлов, кстати, в июне о дочери вспомнил и записал Леду вожатой в «Ровесники» - подростковый лагерь за городом. Она с радостью согласилась. Мама совсем поправилась и приехала из больницы очень даже счастливая, потому что Николай Дмитрич взял номер ее телефона и уже несколько раз звонил за один первый вечер.

А быть вожатой - занятие хоть и ответственное, но весьма интересное, притом, живи больше месяца на всем готовом и получи за свою работу небольшую зарплату.

Несмотря на дожди, затянувшиеся чуть ли не на десять дней, смена на озере со смешным названием Култыбайка прошла отлично. Леда выяснила, что кроме как со «старичками» умеет быстро находить общий язык и с подрастающим поколением. Вокруг нее всегда вились ребятишки, просили страшные истории рассказать про леших, домовых и русалок. Леда таких сказочек знала превеликое множество, одним только голосом умела нагонять жути у вечерних костров, а еще и пела. Хелавису, конечно, что же еще.

О своей личной жизни она словно позабыла, будто после Андрея замерзло что-то в душе и ни с кем не могло оттаять. Поддерживая непринужденную беседу с молодыми парнями-вожатыми, Леда тоже часто шутила, но глаза ее оставались грустными и спокойными, как сумеречные озера, у берегов которых в изобилии цвели кувшинки.

Вскоре ее так и прозвали за глаза «русалкой», прозвище прижилось и как нельзя лучше отражало внутреннюю суть Леды и даже ее романтический облик. Так, «русалкой», и пробыла она до окончания Университета, а еще «чудачкой», «монашкой» и «недотрогой». Только подобные эскапады со стороны однокурсников нисколько не обижали, хватало других забот.

Чтобы матери помочь, Леда нашла себе подработку на дому - расклеила на доске объявлений предложения услуг по набору текстов, писала рефераты и проектные работы школьникам, готовила к ЕГЭ по истории, помогала молодым студентам с курсовыми. На собственные средства смогла обновить ноутбук, потому как тот, что отец дарил на шестнадцатилетие, не пережил восьмого ремонта.

Зато у Ольги все было хорошо, и Леда от души радовалась за мать, которая за год прямо на глазах расцветала, заодно давая дочери разумные советы и наставления:

— Вот бы тебе тоже хорошего человека встретить, на работу устроиться, тогда я буду спокойна, может, уйду совсем из салона. Ноги болят, не могу долго стоять, что за напасть… Коля зовет к себе окончательно, говорит, мы не дети, чтобы в гости друг к другу бегать - на два дома жить, надо решаться. Летом в Абхазию зовет, у него там друг. Доченька, я же за всю жизнь нигде не была, только с папой твоим в первый год съездили на море. Милая моя, столько всего увидеть хочу, столько есть в мире красивых мест!

Леда отлично понимала мать и, когда отец завел к себе на кафедру для серьезного разговора, знала, что ответить.

— В аспирантуру я не пойду! Буду искать работу, хватит у мамы на шее сидеть, мне стыдно. Давно все решила - получу диплом, начну турфирмы обзванивать. Английский у меня на приличном уровне, если надо еще подучусь, можно все параллельно успеть. Я с детства о путешествиях мечтаю, а какая у меня возможность повидать мир?

Михайлов долго молчал, протирая очки, вздыхал и морщился, а потом сделал какой-то звонок и объявил, что попробует помочь с работой.

— Мой бывший студент в «Сказке» сейчас, говорил, что им расторопная грамотная девушка нужна, секретарша для руководителя, лучше историк - краевед по образованию. Ты идеально подойдешь, если уж решила работать. Только вот путешествия будут по области, на загранпоездки рассчитывать не приходится. Устроит тебя такой вариант?

— Устроит, устроит, начнем приключения с родной Сибири… А «Сказка» - это название организации? - воодушевилась Леда.

Глава 5. "Ключ, замок, язык..."

Дорога в сосновый бор на окраине Ингальской низменности заняла более трех часов, - с трассы давно свернули и по проселочной теперь ехали медленно. Настроение у Шамова было отличное - все складывалось удачно: теплый июльский денек клонился к вечеру, а в хозяйстве Башкирцева ожидала банька да шашлычок. Конечно, рыбка хорошая для старого друга припасена и водочка по высшему разряду, как водится.

И рядом в машине сидит милая девушка, смотрит по сторонам с любопытством, природой любуется. "Эх, сторона моя родная! Да где ж мои семнадцать лет…"

Нет, не надо Шамову семнадцати, а хотя бы десяток-другой годков с плеч сбросить, глядишь, и Ледушка на него бы по-другому взглянула. Орел был Игорь в молодые годы, орел! Многим белым лебедушкам в бытность свою перышки пощипал, однако никого всерьез не обидел, никому жизнь не поломал. И эту красу не тронет, только поговорит по душам и разъяснит все выгоды близкой дружбы, а там уж пусть решает сама.

Мелькнул впереди деревянный расписной купол крыши. Чем не терем-теремок посреди сосен притаился. Только там не мышки с лягушками, а добрый приятель Владимир Иваныч Башкирцев хозяйничает, человек широчайшей души и глубоких познаний в сфере предпринимательства. В школе недаром имел прозвище «башка» за природную смекалку и отменную память.

При всей своей деловитости был он также известен как щедрый спонсор и меценат: в Детский дом постоянно переводил деньги, лично привозил дорогие подарки, а в поселке, откуда сам родом, выстроил церквушку в память о предках -стариках, что и при коммунистах с шеи креста не снимали. Опять же с газификацией в краю родном помог, двум одиноким бабулечкам лет под сотню каждой - совершено бесплатно. Пущай напоследок старые косточки погреют, порадуются, земляка добрым словом вспомнят.

И еще, будучи завзятым рыболовом и охотником, любил Башкирцев лесные угодья, имел несколько гектар березняка специально под разведение косуль, а в соседнем пруду карпов выращивал. Барин, одним словом, простой русский барин...

Встречал он своего одноклассника Шамова едва ли не хлебом солью, потому как были у них не только дружеские связи, но и общие бизнес-проекты. Вот, например, эта же «Русская сказка» - Башкирцев строит и обслуживает, Шамов привозит дорогих гостей. Нынче многократно вырос спрос на «русскую старину», потянуло, видать, народишко к дедовым корням, а достойных предложений мало.

Невольно приходится с иностранных «буржуев» брать пример, у них дело туризма на широкую ногу поставлено, и приносит немалый доход. Главное правильно подать старину, угодить душе, жаждущей к истокам русских традиций прикоснуться вволюшку, дать хлебнуть этого самого русского духа.

Все есть под рукой: вековой бор сосновый, один воздух которого голову кружит, пьянит без вина, терема – хоромы в стиле восточных славян, росписи на стенах лубочные, кружево деревянной резьбы, прялки да сундуки, кросна да лавки, благода-ать…

И баньки, конечно же, как же русским духом без баньки пропитаться, а после квасок али пивцо на местном хмелю да бабенку бы рядышком поядреней, чтобы кровь с молоком, - ух, развернись душа, до чего нам жизнь хороша!

И вот на сей раз Шамов девчонку с собой привез тощую да на вид строгую, хотя глазенки блестят, а ротик сам собой приоткрылся в восторге. Ну, понятно, у Башкирцева всем нравится, никто еще из его имения недовольный не уезжал. А новехонькая «Былина» способна прежние турбазы затмить, слишком много сил и средств вложено, окупиться должна менее чем за год.

– О-о-о! Шама-ан… Какие люди! И почти без охраны, - густо-медовым басом встретил хозяин.

– Здоров, здоров! Кудри вьются еще, но усы что-то пообвисли… - ехидно парировал Шамов, горделиво поглядывая на притихшую Леду.

– Ты чего меня перед барышней позоришь? - притворно осерчал Башкирцев. - Мои года – мое богатство…

– И учтите, в этом теле сердце бьется, как часы…

– В яблочко! Так держать! Ну, что, гостюшки дорогие, небось с дороги устали? В баньку вас прямиком, под белы рученьки, вон Филин проводит. Веничком подмогнет, ежели надо, ты, Шамов, еще, надеюсь, от высоких градусов не отвык? А вы, барышня, какую закусочку предпочитаете – муксунчика или нельмочку прикажете подать, опять же икорка есть свеженькая… Можем прямо в парную доставить, все для вашего удовольствия.

Леда невольно посторонилась от столь радушного приема, и, заметив ее настороженность, Шамов грустно вздохнул про себя:

«Тургеневская барышня, ничего не попишешь, тут совсем другой подход нужен, но время, время, сколько мне его впереди и осталось…»

Пришлось радушие Башкирцева немного укоротить:

– Володь, ты малость потише, помощница моя приехала сюда хоромы твои оценить и придумать про них историю для буклетов. Планируем начинать большую рекламную компанию, в августе праздник на Ямале - заявлены иностранцы, так мы их потом сюда затащим, сам бог велел в баньке потешить. Так что Леда у тебя денек погуляет, о программе будущих мероприятий подумает, а мы пока скромненько отдохнем, общие дела обсудим.

– Так о чем речь? Приятное с полезным. Одно другому не мешает. Как же вас звать-величать, красавица?

Леда с некоторым удивлением рассматривала гостеприимного хозяина "Былины" – невысок, но крепок, широк в кости, глазом остер, языком цепок, в темных волосах блестит седина, такому бы сапоги в гармошку да топор за пояс – разбойника Кудеяра в историческом фильме играть.

Глава 6. Сват Наум

Ах, иначе в былые года
Колдовала земля с небесами,
Дива дивные зрелись тогда,
Чуда чудные деялись сами…

Н. Гумилев

Леда открыла глаза и попробовала вдохнуть поглубже, пытаясь окончательно прийти в себя. День на дворе. Светло и тепло. Никакого подземелья нет и в помине. Она села, опираясь на руки, потом пошевелила ногами. Все в порядке, тело слушается, хотя одежда мятая, грязная, волосы растрепаны.

Главное, сама цела-невредима. И тут же мысли недобрые в голову заползли. Наверняка, это была шутка и все подстроено заранее. Сама же Башкирцеву сказала, что дракон не страшный, вот и устроили ей представление по всем канонам добротного триллера.

Медвежонка выпустили, сова, конечно, тоже ручная. И тот дяденька у костра, вероятно, был в маске. Вот только откуда он знал про ее амулет… Единственная загадка, пожалуй. Но Леда вовсе не против и этот секрет разгадать.

Сейчас она встанет, вернется в «Былину» и выскажет Владимиру Иванычу все, что думает по поводу своих ночных приключений. Идея интересная, никто не спорит, но ведь предупреждать надо заранее о нежити из тумана. Кто-то и описаться мог от страха, вышел бы конфуз, также есть люди с больным сердцем. Странная шутка у Башкирцева получилась, злая…

Леда поднялась, отряхнула с одежды комочки земли и мятые травинки и с удивлением огляделась. Ни равнины с курганами, ни сосен величавых – стояла она на широкой поляне посреди березняка. А еще елочки молоденькие в сторонке красовались и пара трепетных осинок.

«Странно, неужели меня куда-то перенесли и нарочно бросили одну. Да что ж за люди такие - глупые эксперименты проводят, как девчонка городская собирается выживать в лесу и ориентироваться на местности. Камеры, наверно, по кустам понатыканы. Ждут от меня истерику и вопли. Не дождутся!»

Леда решительно зашагала в сторону просвета между деревьями, полностью уверенная, что ее «снимает» невидимая среди листвы сверхсовременная аппаратура. Вскоре она наткнулась на неглубокий ложок и заросли дикой малины, немного подкрепилась кисловатыми мелкими ягодами и крепко задумалась.

Ни тропинки, ни следов присутствия человека. Старые березы с корявыми, наклонившимися к земле стволами, цветочное разнотравье, звонкие птичьи голоса в широких кронах, вон бурундучок промелькнул меж веток, взобрался на недосягаемую высоту, смотрит на Леду с любопытством.

Запахи свежие, теплые. Воздух чистейший, словно настоянный на меду и землянике. Только мысли в голову лезут тревожные. Чего же от нее организаторы ожидают, когда выведут к домам?

По старой привычке Леда начала рассуждать вслух:

– Только без паники. Бросить меня одну не имеют права, все равно к людям вернусь. Буду относиться к нелепой ситуации, словно к игре. Этакий сказочный квест по русскому лесу. Знать бы еще правила… Нет, чего от меня все же хотят? Не буду я пугаться и визжать на всю округу. И вчера не надо было мне лезть на гору, а посмеялась бы вместе со «скелетом», глядишь, шапку бы с маской снял. Некрасиво получилось, так я же не знала, что это шутки… А если нет? Даже представить страшно!

Она посидела еще немного на теплом плече овражка и двинулась дальше. Мысли вразбег, на глаза уже слезы наворачивались, хотелось пить и покушать бы чего-то более существенного, чем бусинки костяники, щедро разбросанные вокруг. И когда заметила вдали округлую серую крышу, радости не было предела.

– Ну, братцы, вы и горазды народ пугать! Так Башкирцеву и сознаюсь, мол вчера ночью чуть сердце из груди не выскочило при виде персонажа с хромой лошадкой. Ничего не скажешь, колоритного «призрака» подобрали! Только где же теперь мой дракончик? Обязаны вернуть!

Леда чуть ли не бегом пустилась на поляну к небольшому строению с ослепительно белыми стенами.

– Славный домишко! Не поймешь, деревянный или каменный, стены будто побелены известкой, окошечки махонькие под самым потолком. Если двери заперты и не попадешь внутрь.

По счастью, она легко отворила низковатую дверь и, согнувшись, проникла внутрь.

– Здравствуйте, люди добрые! Ау-у! Есть тут кт-о-о?

Леда с интересом разглядывала скромное убранство помещения. Всего одна большая светлая комната, печь русская почти четверть ее занимает, ухваты и чугуны рядышком, огромный горшок на шестке стоит, вдоль стен лавки приспособлены, широченный деревянный стол. А в «красном углу» под вышитым полотенцем висит толстая витая веревка и нож-тесак.

– Интере-есное дизайнерское решение. Здесь бы лампадка смотрелась лучше, раз уж кому-то иконы не нравятся. Если даже в языческом стиле хотели сделать жилище, то хотя бы статуэтку идола сообразили, нож-то зачем, да еще такой огромный… Бр-р!

Уже с некоторой опаской Леда внимательно осмотрела странную избу.

«Точно комната страха для впечатлительных туристов!»

Между слюдяными окошечками на стенах были развешены черепа оленей с ветвистыми рогами и чучело – голова кабанья с оскаленной в предсмертной ярости мордой.

– Да уж! Здесь гостей явно не ждут и питательным завтраком меня не накормят… печально…

И тут Леда вздрогнула и едва не бросилась к дверям от звуков мягкого мужского баритона:

– Накормил бы я тебя, красавица, с радостью превеликой, да не все здесь в моей власти. А вот попробуй-ка, назови меня по имени да изложи свою просьбу, авось повезет.

– Вы где? Что-то я вас не вижу.

"Выйти из сумрака!"

Она прижала руки к груди и со страхом озиралась вокруг, не в силах понять, откуда доносится голос. А неведомый человек весело рассмеялся:

– Уж сколько лет я живу, а все равно людское удивление забавно! Здесь я, девица, рядышком с тобой нахожусь, да меня не увидишь и не старайся.

– Снова игра? Вы от Владимира Иваныча? - задыхаясь от волнения, спосила Леда.

Голос отвечал с грустной иронией:

– Не знаю, о ком ты баешь. А играть люблю сызмальства, только раз боком мне игрища вышли, за то и наказан крепко.

Глава 7. Болотная бабка и ее приемыш

Он пришел, лишь на час опережая рассвет;
Он принес на плечах печали и горицвет.

Щурился на месяц, хмурился на тучи,
Противосолонь обходил деревню,
И молчали ветры на зеленых кручах,
И цепные птицы стерегли деревья…

Хелависа

Какое-то время Леда топталась у высокого забора, не решаясь колотить в двери. Оглядывалась по сторонам и все большая тревога заползала в душу.

"Место здесь глухое, недоброе… Сухостой да коряги валяются, пни замшелые, мухоморы и прочие поганки под ноги лезут. И ни одного птичьего голоска не слышно, будто вымерло все живое в округе. Деревья голехоньки, без единого листочка. Хотя дальше вон, ельник зеленеет. Чащоба дремучая… Эх, дядя Наум, дядя Наум, бросил меня здесь на прямую погибель и сам трусливо удрал. А ведь я тебя вызволила от того страшненького старичка. Эх, ты…"

Наконец Леда несмело толкнула кулачком ворота, и они медленно, с громким скрежетом начали отворяться. Что ж, назвалась опенкой, полезай в кузов...

Посреди двора на высоких столбиках – подпорках, так же густо укутанных бархатистым мхом и седыми клочьями лишайника, стоял неказистый дом. Чем не «избушка на курьих ножках»? Леда испуганно поискала взглядом ступу с помелом, но ничего такого вблизи не обнаружилось.

"Дома ли хозяйка? Может, и мне убраться куда подальше, пока не поздно?"

И вдруг заметила, что тесовые ворота позади нее уже сами собой сомкнулись. Каким-то шестым чувством Леда догадалась, что так легко ее обратно не выпустят. Придется идти вперед, судьбу испытать. Двор внутри ограды густо зарос папоротником, только узенькая извилистая тропка вела к избенке. По ней-то Леда и двинулась, отводя руками перистые листья кочедыжника, едва не достававшего ей до пояса.

«Избушка, ты избушечка, как же ладно стоишь предо мной и дверцы как раз видны и махонькое окошечко сбоку, даже ничего просить у тебя не надо».

Леда остановилась у ветхой на вид лесенки в пять перекладин и громко воскликнула, стараясь вложить в голос как можно больше уверенности и веселья:

– Здравствуйте, люди добрые! Есть кто дома, принимайте гостей!

Никто не отзывался, тогда Леда подумала немного и добавила уже несколько тише и печальней:

– С миром я к вам пришла. Меня Сват Наум отправил, я его за помощь отпустила. Меня Ледой зовут, как одну древнюю царицу. К ней белый лебедь прилетал соблазнять. (вздох) А это был вовсе не простой лебедь, а небесный бог - громовержец, которому красавица приглянулась. Вот такая удивительная история.

Расстроено шмыгнув носом от недостатка слушателей, она уселась на нижнюю ступеньку спиной к запертым дверям и продолжала говорить вслух сама себе, чувствуя, что скоро заплачет от странной и неловкой ситуации.

– Потом Леда родила дитя, то есть яйцо, ну, все равно ребеночек из него вышел, а папе - лебедю хоть бы что, у него таких цариц много перебывало. И зачем меня в ее честь назвали, уж лучше бы я Лидочкой была. И так путают постоянно.

За своими грустными мыслями она едва расслышала позади себя скрип двери, но следом уже раздался хрипловатый старушечий голос:

– Чую, сказки ты мастерица сказывать, а я басенки шибко люблю, особливо про глупых девиц, что падки на тварей крылатых. Сама не из таковских будешь?

Леда отскочила от лесенки и теперь с испугом хлопала глазами на низенькую сгорбленную старушку, которая сидела в дверном проеме, отводя от морщинистого лица белесые космы.

– Здравствуйте, бабушка!

– И ты не хворай, молодушка! Зачем пожаловала ко мне ?

Пропал испуг, не верилось, что это маленькое высохшее создание способно ей какое-то зло причинить. Леда низко поклонилась, а сама лихорадочно соображала, нет ли какого специального пароля на этот вопрос. Может, ответить, как сказочные добры молодцы? «Сперва в баньке попарь, накорми да спать уложи, а потом и спрашивай…» Нет, не вежливо как-то прозвучит, ладно, рискнем иначе:

– Понимаете, я из другого мира. Совсем другого. Мне бы вернуться в современную Россию, в двадцать первый век. Знаете, как это сделать? Попасть туда, где я родилась.

Уже начиная разговор, Леда вдруг осознала тщетность своих надежд. Ничего у нее не выйдет, откуда этой лесной старушенции знать о незримом проходе между мирами, если и объяснить-то толком не получается. Однако и надежды терять нельзя.

– Вы женщина пожилая и мудрая, не случайно дядя Наум меня сюда отправил, - вас все, наверно, уважают в этих краях. К кому же мне еще обратиться? Получается, что я – гостья из другого мира. У нас леших нет и русалок нет, и домовых, кажется, не осталось. Хотя мы некоторые загадки природы научно обосновать не умеем... Теперь понимаю, что миры наши так близки, стоит лишь руку протянуть и в сказке окажешься, только вот как потом вернуться обратно?

Леда набрала в грудь побольше воздуха и продолжила рассказ, умоляюще сложив ладони перед собой:

– Понимаете, я упала в яму. На высокой горе, - ну, не так, чтобы очень высокой, там был курган над могилой древнего народа. Как это случилось, сама не знаю. Луна светила…

– Луна, говоришь? - недобро прищурилась бабка. - Подумать надо. Чудны твои речи, девка, ой чудны! А я-то решила, ты ребеночка ко мне вытравить пришла аль соперницу наказать, уже хотела тебя саму в печку кинуть. А ты с Луной небо не поделила, эвоно как…

Глава 8. Гнездовье. Сказание о Трехголовом

В краю средь гор и цветущих долин
Текла река, исчезая вдали.
Прекрасней не было страны,
Где рождались баллады и сны…

                                        Хелависа

Солнце стояло еще высоко, когда Леда и Михей выбрались за ворота лесной усадьбы. Впереди показалась заросшая муравой еле приметная тропка, на нее-то Михей и свернул. Первым шел и довольно споро, хоть и  опирался на здоровенную клюку. 

«Не иначе как деревце прямо с корнями выдрал», - косилась Леда на голый ствол, что к низу расходился в корявую лапищу. - «Таким-то орудием можно и голову с плеч снести».

Птицы петь начали, налетела стайка комаров, да вскорести и пропала, будто отогнали их незримой метлой. Леда шла, губы кусая, едва ли не вслух досадуя, что позабыла в избе свою прежнюю одежду – футболку и джинсы. А теперешний наряд хоть и нравился поначалу, но все равно с чужого плеча, непривычно. Сарафан путается в ногах, в длиннорукавой рубашке жарко,  кроссовки совсем не к месту. Вовсе их, что ли, снять…

– Михей, подождите, я обувь сниму, босиком буду. Тут же не водятся змеи?

– Чудно той бояться змей, что сама в их логово лезет!- подмигнул Медведь.

Леда так и замерла, развязывая шнурки.

– Так, может, и не ходить, если там опасно? Что присоветуете?

– Мое дело сторона, тебе лишь добра желаю. А все же не вижу причины Змею тебя в Лунную долину нести. Какая нужда-то… Ты ему не мать, не жена, Годар и так людишками пренебрегает. Посмеется над тобой и прогонит, вот попомнишь мое слово.

Леда искренне огорчилась. Чем ей заинтересовать неведомого драконищу она совершенно не знала.

– Может, я ему отслужу? Отработаю как-нибудь, буду мыть, стирать… У него семья есть? Я за детьми присматривать могу, сказок много знаю и песен тоже. Ну, что он у вас, совсем бессердечный?

– Да, похоже,  так и есть. Правда, сестру с братом любит, родная кровь. А жену за себя никогда не брал, верно, рабынями пробавляется.

– Кем-кем? – Леда выронила на траву связанные шнурками кроссовки и тут же уколола ступню камешком, наверно, скоро придется опять обуваться.

Михей оперся обеими ручищами о свою клюку, хмуро улыбнулся:

– Сказывают, что в Гнездовье всякий люд живет, кто по доброй воле, а кого Годар из похода привел, сам полонил или данью отдали.

– И девушек тоже? - ахнула Леда.

– Так мужику ведь без бабы никак! А Годар при том еще не простой воин, а Змеиный князь, ему ли не иметь при себе усладу.

– Так почему он  не женится? Или с гаремом веселее?

– По себе еще не нашел, так же как и я мается, небось. Эх, может, где и моя милая бродит, о другом вздыхает, встретимся ли на этом свете… И мать темнит чегой-то, а ведь порой наперед видеть умеет.

– Что-то мне все это не очень нравится, Михей. Боязно идти к местному рабовладельцу.

Леда сидела на высокой кочке, осматривая голую ступню, и вдруг заметила, как ползут по листве толстопузые рыжие муравьи. Пришлось махом вскочить да бежать к Медведю,  тот лишь  смеялся,  оглаживая темную бородку:

– А не ходи, коли боишься. Давай, я тебя в свои хоромы отведу, у меня поживешь, может, привыкнешь, к осени свадебку сладим. Скучно одному... А хочешь - братом назови!

Леда задумалась-загрустила. Все еще брезжила в душе слабенькая надежда, что ночь промелькнет, и проснется она на родной постельке в своей городской квартире. А если нет, что тогда делать, куда податься?

– Я, Михей Потапыч, вам благодарна и ваше любезное приглашение даже почти принимаю, только сперва в Гнездовье наведаюсь. Раз, говорите, самого грозного хозяина дома нет, с братцем его потолкую или с сестрой, надеюсь, они люди хорошие, должны мое горе понять. Вдруг  уговорят потом того… этого, который умеет летать,  чтобы он меня отвез в заветное  Лунное место.

– Добро! А откуда знаешь, что я – Потапыч? Неужто, мать проговорилась, она имя мое обычно от людей таит.

– Догадлива я бываю не в меру, уж простите, если что не так, - прилаживая слова на старинный манер ответила Леда.

– Живина простит… - добродушно ворчал Медведь, продолжая тяжело переступать живой ногой по очереди с деревянной опорой.

– Живина - ваша богиня? Красивое имя, будто смутно знакомо, только не вспомню, где могла бы читать.

Теперь босая Леда с подскоком шагала по извилистой тропке - кололи непривычные к таким прогулкам ступни сосновые иголкии  примятые травяные стебли. Медведь вон тоже без обувки, на второй ноге чуть ниже колена – култышка, ничего - торопко идет, обогнал далеко. Жалко его, видно, думали люди, что на настоящего зверя капкан ставят, а тут оборотень пострадал. В том, что Михей - добрый, Леда ничуть не сомневалась. Надо бы еще с ним поговорить:

– Михей Потапыч, а сколько вам лет, если не секрет?

Медведь  резко повернулся и так сурово на Леду глянул, что у той душа в пятки ушла.

– Брось по батюшке звать, я еще не старик! Мать меня птичьим молоком вспоила, на семи зорях росами с наговором умывала, такие как я  триста лет не седея живут, а мне всего-то сороковой минул. Так-то, держи язык за зубами, болтлива не в меру. Муж строгий попадется, будет плеткой учить, небось не понравится!