Невеста на уикенд

Глава 6

Субботнее утро ворвалось в мою жизнь солнечным светом, звоном будильника над ухом и бодрым:

– Вставай, поднимайся, рабочий народ!

– Не-ет, – заныла я, накрываясь одеялом с головой.

Одеяло с меня сорвали, подушку отняли, шлепнули по мягкому месту, теперь ничем не защищенному, кроме нижнего белья, и провозгласили:

– Пора, любимая!

Я развернулась и посмотрела через спутанные волосы на жизнерадостную физиономию начальства. Начальство протянуло мне стакан с водой и широко улыбнулось:

– Похмелись, пьянь.

Я села, убрала с лица волосы и воззрилась на Костика. Он блестел, как начищенный пятак. Намытый, побритый и причесанный, без единого следа вечерних возлияний – это вызывало одновременно ненависть, отвращение и восторг стойкостью начальничьего организма. Я себя чувствовала разбитой калошей.

– Почему тебе хорошо? – спросила я хрипло и облизала сухие губы.

– Пить надо уметь, а не вливать в себя всё, что горит, – усмехнулся он.

Это да. Я вчера на нервах выпила всё, что нашла у Колчановского. Нет, начиналось всё чинно и благородно. Мы поужинали при свечах для создания нужной атмосферы, выпили по бокальчику и отправились смотреть «сопливую мелодраму», опять же чтобы проникнуться. И вот на этой фазе план начал давать сбой. Мы сидели в обнимку и смотрели фильм с каменными физиономиями, не зная, что делать дальше.

– Может, закинешь на меня ноги? – предложил шеф.

Я кивнула. И начались мучения. Во-первых, чтобы взвалить нижние конечности на Колчановского, мне пришлось принять позу полулежа. Он рассеянно поглаживал мое колено, я беспрестанно тянула на это колено юбку. Пыталась вольготно развалиться, пробовала подпереть щеку кулаком, вертелась со спины на бок и обратно, пока Костик не убрал с себя мои ноги и не встал с дивана. Вернулся он с вином и двумя бокалами. Идея показалась мне заманчивой. Пьяному море по колено, и это я знаю точно. Потому вскоре значительно повеселела и внесла конструктивное предложение, чтобы теперь шеф полежал на мне, ну, в смысле, положил голову на колени.

Он согласился. Теперь КГ расположился на моих коленях, а я рассеянно ворошила его волосы.

– О чем фильм? – неожиданно спросил шеф.

– Черт его знает, – ответила я. – Кажется, про любовь.

– По идее, да, – согласился Костик.

Мы еще некоторое время пялились в экран, но вскоре Колчановский сел и велел:

– На колени.

– В каком смысле? – опешила я. – Костя, я на садо-мазо не подписывалась! Нет у нас в договоре такого пункта.

Он воззрился на меня с ответным изумлением, наконец, моргнул и расхохотался. Я веселиться не спешила. Неожиданно открывшиеся наклонности доморощенного мистера Грея меня не впечатлили. Я приготовилась дать отпор, если меня решат «пороть и гладить», и для поддержки боевого духа выхлебала очередной бокал вина.

Колчановский продолжал ржать, словно полковой жеребец. Наконец, выдохнул, вытер глаза и, посмотрев на мою деловитую физиономию, снова рассмеялся. Я обиделась и выпила еще бокальчик, теперь потому, что просто хотелось.

– Ко мне на колени садись, извращуга! – воскликнул Костик, справившись с приступом хохота.

Я посмотрела на предлагаемые колени, затем на начальника и задрала нос:

– Не сяду.

Бунтарский дух, пробужденный алкоголем, добавил мне независимости и упрямства. Костик протяжно вздохнул. Затем поднялся с дивана и унес полупустую бутылку. Это стало поводом для сильнейшей обиды, и я вообще отвернулась от шефа, не забыв сообщить:

– Я с тобой не разговариваю.

Он молчал, и тогда я бросила на КГ взгляд искоса, чтобы понять, что он там еще замышляет. Шеф скрестил на груди руки и качал головой:

– Н-да-а, Вера, – произнес он глубокомысленно. – Не ожида-ал.

– Чего?

– Что ты, Вера, алкаш.

Я окинула его высокомерным взглядом и ответила:

– Я – женщина. А вот ты, Костик, – я нацелила на него палец, – негодяй и мерзавец. Загнал честную девушку шантажом в ловушку и радуешься. А у меня душа болит!

Мне стало жалко себя до слез. И пока я хлюпала носом, Колчановский снова сходил за вином. Но когда я потянулась за бутылкой, надавал мне по рукам.

– Жадина, – насупилась я.

– Я хочу догнать тебя, дорогая, – ответил шеф. – Глядишь, снова начнем понимать друг друга.

Не знаю, насколько он успел за мной, потому что я снова умчалась вперед, найдя золотой запас начальничьего бара, и взяла этот «Форт Нокс» без единого выстрела. Когда Костик нашел меня, я была уже совершенно раскрепощена и готова к свершениям. В какой-то момент музыка сменила кино, которое так никто из нас и не усвоил. И последнее, что я помнила – это как мы с шефом с упоением целуемся под какой-то забойный ритм. В общем, так или иначе, но конечного пункта в плане на вечер мы все-таки достигли. Смущения там точно уже не было.

Вспомнив всё это, я широко распахнула глаза и огляделась. В первую очередь посмотрела на то место, на котором спала, но следов второго тела рядом я не обнаружила. После осмотрела себя. На мне была надета мужская футболка, и я подняла настороженный взгляд на шефа.

– Секса не было, – сразу успокоил Колчановский. – Во-первых, я с трупами дел не имею, а во-вторых, ты меня взбесила. Вера, тебе совершенно нельзя пить. Это же женщина-напалм какая-то!

– А? – тупо спросила я, пытаясь усвоить информацию.

– Стакан на, – хмыкнул шеф и сунул мне в руку тару. – Там очень неплохое средство от похмелья. Пей и в ванную. Время идет.

– А во что я оденусь? – спросила я, запоздало чувствуя, как щеки заливает краска стыда.

– В то, что забрала из дома, – ответил Костик, направляясь на выход из гостевой комнаты.

– А я была дома? – искренне удивилась я.

– Была, дорогая, еще как была. И я с тобой. Логово у тебя миленькое.

– Почему логово? – не поняла я.

– Потому что ты – чудовище, мой маленький поросенок.

– Кто?

Из-за двери донеслось хрюканье и смешок. Я некоторое время пялилась вслед шефу широко распахнутыми глазами. Наконец, очнулась, выпила содержимое стакана и снова легла. Затем подтянула колени к груди, мечтая испариться на фиг, потому что было даже страшно спрашивать, что я вчера творила, если Колчановский придумал мне это сомнительно-милое прозвище.

– Я сказал – живо!

Голос шефа, похожий на удар хлыста, сорвал меня с места, и я убежала страдать в ванную. Однако зелье Колчановского и прохладная вода сделали свое дело, и смущение я загнала поглубже, чтобы не вызвать еще больших насмешек. А то, что мой начальник далеко не равнодушный сухарь, я уже знала точно. Потому вышла к нему с независимым видом, запахнувшись в шефов банный халат.

– В плечах не жмет? – он бросил на меня ироничный взгляд и кивнул в сторону кухни. – Завтракай и будем собираться.

– Кость, – все-таки смущенно позвала я – бравады хватило ненадолго. Он обернулся, и я продолжила, старательно глядя в сторону: – Я вот что подумала. А разве твой друг не знает, как ты живешь, с кем встречаешься? Он же рядом.

– Не рядом, – ответил Колчановский. – Он живет в Провансе, там же у него практика. Сюда с женой приезжает на годовщину свадьбы и на некоторые семейные праздники. В этом году приехал первый раз. Так что мы по срокам с нашей историей укладываемся.

– А общие друзья, родные…

– Общих друзей у нас почти нет, а его родные тоже живут за границей, в Испании. Сюда Сашка с Люсей приезжают к ее родителям. – Я открыла рот, и Костик ответил раньше, чем я задала следующий вопрос: – А они – люди другого круга, и мы никак не пересекаемся. И живут в пригороде. – После подошел ко мне, развернул и легонько придал ускорение коленом под зад: – Давай-давай, поросеночек, шевели копытцами. Потом малюй пятачок, и мы выдвигаемся.

– У меня ноги! – возмутилась я.

– Очень даже хорошенькие ножки, – согласился шеф и вдруг глумливо осклабился: – И выше тоже всё замечательно. Ты мне свои достоинства вчера продемонстрировала очень доходчиво… когда начала при мне переодеваться. – Я снова округлила глаза, а мерзавец продолжил, неожиданно писклявым голосом, пародируя меня: – Если думаешь, что я буду смущаться, то выкуси. Бухгалтер я только по специальности, а вообще… – он покачнулся и, уперев одну руку в бок, задрал подбородок: – Я – тигрица, р-р-р.

– Боже, – я закатила глаза и устремилась на кухню под глумливый смех Колчановского.

Вскоре шеф явился на кухню. Он уже успел сменить домашнюю одежду на джинсы и футболку, обтянувшую стройный торс и широкие плечи. Я оторвалась от приготовленной для меня яичницы, мазнула по нему взглядом. Костик подмигнул мне, налил себе сок в высокий стакан, устроился напротив и воззрился на меня веселым взглядом. У меня застрял кусок яичницы в горле. Я закашлялась, и шеф, потянувшись через стол, участливо постучал мне по спине.

– Спасибо, – сипло произнесла я, вытирая слезы.

– Я спас тебе жизнь, а ты говоришь всего лишь – спасибо? – фальшиво возмутился Колчановский.

Я сделала глоток горячего чая и подняла руку в предупреждающем жесте:

– Ни слова о том, что я вчера могла сказать на эту тему. Ничего этого не было, ясно? Я не помню, и ты забудь.

– Ну, знаешь, отлавливать пьяных бухгалтеров мне еще не приходилось. Негативный опыт тоже опыт, и он имеет свою ценность, – возразил Костик. – Но вообще я имел в виду поцелуй в благодарность за спасение.

– Любимый, мы свои люди, – ответила я, глядя на него поверх кружки с чаем. – Какие между нами могут быть счеты?

– Никаких, тигр-рица, – согласился подлец, и я опять поперхнулась.

В общем, сборы прошли весело, правда, радовался жизни только шеф, а я думала о скором будущем, и эти мысли грели мою душу предвкушением сладкой мести. Счет начальника, по моему скромному мнению, вырос до небес, и пора было спросить с него проценты. Константин свет Георгиевич о моем коварстве не подозревал, потому пребывал в радужном настроении, предвкушая развлекуху и победу, все-таки совместная пьянка сближает, и сегодня мы общались даже без тени скованности. И когда он приобнял меня, я ответила милой улыбкой и даже подставила щеку под поцелуй, в чем мне не отказали. Короче, мы оба были уверены, что справимся со своими ролями.

А спустя час моих сборов, мы спустились на подземную парковку, сели в авто шефа и отправились зарабатывать свой Оскар. Мы несколько раз повторили нашу историю, внеся некоторые уточнения и придав ей законченность. А еще меня радовало то, что я – девушка скромная, потому могу позволить себе смущение. За Колчановского не переживала, он – мужик хваткий и уже явно чувствовавший себя уверенно в выбранном образе.

Дорога вымотала. Народ пер в сторону природы и дачных участков, помирая от желания провести выходные кверху задом на любимых грядках. Мое похмелье, отпустившее после чудодейственного пойла, решило вернуться и напомнить о себе нудной головной болью. А может, виной тому была духота и пробка, растянувшаяся там, где машины должны гнать с разрешенной скоростью и превышая ее. Но как бы там ни было, виноватый мне был нужен до зубовного скрежета, и я быстро его нашла, лишь скосив глаза к водительскому сиденью. В конце концов напилась я из-за шефа, и сейчас страдала в выматывающем нервы неспешном течении автомобильного потока тоже из-за него. Я могла бы провести вечер пятницы с подругой, или же валяясь на любимом диване, могла почитать книгу или, черт возьми, познакомиться с кем-нибудь и сегодня сходить на свидание. Но я сижу рядом с человеком, который умело спрятал эмоции за привычной ему маской каменного истукана и отстукивает пальцами по рулю в такт музыке, наполнившей салон.

И я не сдержалась. Потянулась и переключила волну, не столько из желания найти что-то более для меня интересное, сколько из вредности. Костик скосил на меня глаза и… сменил ритм, подстраиваясь под новую песню. Я поджала губы и снова переключила.

– Меня так не достанешь, – скучающим тоном сообщил Колчановский. – Придумай что-то более действенное.

Я откинулась на спинку сиденья, скрестила на груди руки и устремила взгляд исподлобья на багажник автомобиля, ехавшего впереди нас. Шеф вернул свою радиостанцию и умиротворенно вздохнул. Мы помолчали. И пока тишина, нарушаемая лишь звуками из динамиков, давила на плечи гранитной плитой, раздражение всё сильней горячило кровь. Я закипала, медленно, но верно.

– Расслабься, – посоветовал непробиваемый КГ.

– Как? – мрачно спросила я.

Он пожал плечами и предложил:

– Слушай музыку. Приятное занятие, мне нравится.

– Я хочу пить, – буркнула я.

– Вода рядом с тобой.

– И мне жарко.

Он включил кондиционер. Пар поднялся к крышечке. Я уже слышала ее позвякивание.

– У меня болит голова.

– Таблетки в аптечке.

Я сжала кулаки, но вскоре их расслабила и прикрыла глаза, пытаясь уговорить себя, что психовать не из-за чего. Ну, пробка, ну, начальник, ну пропавшие выходные. Бывало и похуже. Ничего. Машина выберется из пробки, и мы покатим с ветерком. Однажды мы обязательно вырвемся… лет через сто!

– Р-р-р, – тихо зарычала я, ощущая, как пар срывает крышку.

– Тигрица, – хмыкнул Костик.

– Просто заткнись, – шипящим шепотом велела я.

– О-о-о, – протянул шеф. – Это уже серьезно.

– Замолчи! – рявкнула я, не зная, как выразить всю глубину своего гнева, чтобы не сжечь за собой мосты, и так уже хамила тому, кто давал мне хлеб насущным. Короче, собиралась отгрызть руку дающего.

Однако Колчановский имел иной взгляд на ситуацию, и потому велел:

– Выговорись.

– Всё, что думаю?

– Ага. Не стесняйся, я всё равно слушаю музыку. Так что выпусти зверя.

И я выпустила. Шеф прибавил громкость, я тоже. Вскоре салон разрывало от рока и моих воплей. Костик барабанил пальцами по рулю, я стучала кулаком по приборной панели. Он кивал в такт музыке, я мотала головой, изливая свое раздражение. Наконец я выдохлась и откинулась на спинку сиденья. Колчановский протянул мне бутылку с водой и уменьшил громкость до прежнего уровня.

– Легче? – спросил он.

Я сделала глоток, затем еще один и перевела дух.

– Да, благодарю, – кивнула я.

– Знаешь, тигрик, а я себя совсем не ощущаю женихом, – серьезно сказал шеф. – А вот мужем очень даже. Нормальная такая семейная пара: жена – истеричка и мудрый терпеливый муж.

– Я не истеричка, – возразила я.

– Зато я мудрый и терпеливый.

– И самовлюбленный.

– А почему нет, если есть, что любить?

– Эгоцентрик, – фыркнула я.

– А ты алкаш.

Я даже задохнулась от такого обвинения. Перенервничала, да. Так ведь не каждый день тебе твой начальник предлагает участие в афере, еще и с игрой в любовь. Это не просто посидеть на обеде с кем-нибудь, представившись невестой. Тут целый театр двух актеров! Еще и неуверенность в собственном будущем после помощи бессовестному вруну и авантюристу. Вырывала зубами из шефовой глотки каждую букву договора. Еще бы мне не нервничать! Алкоголь всего лишь помог расслабиться и забыться. А то, что алкоголя много, так и нервов было немало. Всё строго пропорционально.

– Будешь обзываться, я с тобой расстанусь в разгар аферы, – сухо произнесла я.

– Не-а, – Костик мотнул головой. – Договор, дорогая.

– Чертовы прагматизм и осторожность, – проворчала я, впрочем, не жалея о нашем «брачном контракте». Я была защищена, и это стоило того, чтобы отработать свою роль до конца.

– А сколько моей крови выпила, а нервных клеток уничтожила? А после? Да ты мне еще должна возместить ущерб! Так что буду брать долг прозвищами. Упыреныш ты мой, – почти с нежностью произнес Костик. Он осклабился под моим пристальным взглядом и закончил: – Женщина – напалм.

– Полюби меня такой, какая я есть, – пропела я в ответ.

– Не дай бог, – искренне ответил шеф.

Я собралась ответить, но в этот момент мы вырвались из пробки, и авто помчалось по серой асфальтовой ленте. Спорить я передумала. Невидимый оркестр уже играл увертюру, актеры готовились к выходу…