Невеста поневоле

Федерико захныкал и потянулся к Айрин.

— Сейчас, сейчас, скоро мы тебя покормим, — сказала она ласково, беря его на руки.

Айрин автоматически заговорила по-испански, и продавщица, тут же расплывшись в улыбке, сообщила, что у нее внучка — точно такая же по возрасту, как и их малыш.

Выспавшийся Федерико уже пробовал на прочность свой новый зуб, пытаясь укусить Айрин за плечо.

— Э, нет, так дело не пойдет. — Мигель подхватил мальчика и, посадив его обратно в коляску, двинулся к выходу. Айрин в задумчивости последовала за ним.

Интересно, а догадалась ли продавщица, что Айрин — всего лишь няня? Или она тоже решила, что перед ней дружная семья?

Девушка прикусила губу. Что за мысли лезут в ее глупую голову? Она не должна, не должна об этом думать! Мало ей того, что она уже жить не может без Федерико, надо еще влюбиться и в его отца! Влюбиться в графа? Нет, это невозможно. Она влюбится в совсем другого человека — спокойного, доброго, мягкого. Зачем ей этот мачо, уже переживший неудачный брак и относящийся к своему ребенку как... А как он, собственно говоря, относится к своему ребенку? В данный момент, например он, ведет себя как идеальный, самый любящий отец на свете.

— Вы идете?

Айрин вдруг заметила, что Мигель ждет ее, чтобы вместе перейти через дорогу. Торопливо отогнав непрошеные мысли, она постаралась взять себя в руки.

Через несколько минут они уже заходили в здание небольшой, но роскошной гостиницы. К Мигелю тут же подскочил портье, быстро затараторил, улыбаясь, кивая головой и указывая в сторону ресторана. Пройдя вслед за Мигелем в ресторанный зал, Айрин сразу почувствовала на себе одобрительные, оценивающие взгляды, которые бросали на нее из-за столиков представители мужской половины человечества. Девушка непроизвольно придвинулась поближе к Мигелю. Он нахмурился. Почему? Не хотел, чтобы она приближалась? Но Мигель не только не отодвинулся, но, наоборот, положил руку ей на плечо, указывая на самый дальний столик с видом на людный бульвар.

— Нужно попросить, чтобы подогрели детскую смесь, — сказала Айрин. — И мне хотелось бы переодеть Федерико.

— Все сделаем. — Мигель провел ее к столику. — Выпьете чашечку кофе до обеда?

— С удовольствием. — Девушка аккуратно поставила коляску между своим стулом и огромным окном.

Возвращаясь через несколько минут к столу, Мигель издалека увидел Айрин, нежно склоняющуюся над Федерико. Она что-то говорила ему, поправляя свои длинные золотистые волосы, он — внимательно слушал, не отрывая доверчивого взгляда от ее лица. Хорошо, что им достался самый дальний столик. Он бы не выдержал, если бы все присутствующие мужчины продолжали есть глазами его даму.

Мигель усмехнулся собственным мыслям. Теперь уже бесполезно скрывать от себя свои чувства. Жаль, если их с Айрин общие дети не унаследуют ее золотистые волосы. Интересно, будут ли у их дочерей такие же нежные розовые губы. Если да, то можно представить себе желания, которые они будут пробуждать во всех встречных мужчинах. Те же желания, что пробуждает в нем их будущая мать.

Айрин подняла голову и посмотрела на Мигеля. Его сердце забилось тяжело и быстро.

― Я договорился обо всем с метрдотелем, — сообщил он, подходя к столику. — В нашем распоряжении комната, где можно будет переодеть Федерико. Кофе сейчас принесут, — добавил он, усаживаясь рядом с Айрин и слегка задевая ногой ее бедро.

Ее бросило в жар. Еще никогда ни один мужчина не вызывал в ней такую бурю чувств и желаний всего лишь случайным прикосновением. Как это могло получиться? Казалось, только что она его презирала, и вдруг, в следующее мгновение, уже не может оторвать взгляда от его лица, сгорает от такой страсти, о существовании которой даже не подозревала.

Принесли кофе, но Айрин даже не заметила восхищенного взгляда официанта. Она все пыталась разобраться в себе, в своих чувствах.

— Кофе остынет.

Она вздрогнула от звука его голоса. Граф тем временем снова подозвал официанта, чтобы заказать обед.

— Советую вам взять спагетти с говядиной, — сказал он, когда им принесли меню. — Это здешнее фирменное блюдо. А если вы хотите рыбу...

— Нет, спасибо, пусть будут спагетти. — Айрин улыбнулась официанту, протягивающему ей бутылочку с подогретой детской смесью. — Федерико стал есть гораздо лучше, — заметила она, усаживая малыша поудобнее у себя на коленях и начиная его кормить. — Дети очень чувствуют настроение взрослых, которые их окружают. Наверное, он так скучал по маме... — Она вдруг сбилась, подумав, что и Мигель, должно быть, тосковал по своей жене. То, что их брак был несчастливым, еще не означает, что граф не любил ее.

— Вряд ли он по ней скучал, — жестко ответил Мигель. — Габриэла никогда не хотела ребенка, а когда он все-таки родился, старалась проводить с ним как можно меньше времени. Она ведь хотела быть актрисой, а мальчик только мешал ей жить своей жизнью.

Нет, в его голосе не было любви. Обида, боль, но только не любовь. Неужели меня это радует, испуганно подумала Айрин.

— Он такой чудесный, такой замечательный! — Она нежно погладила Федерико по щечке. — Как можно его не хотеть!

Лучше помолчать, спохватилась она тут же. Какое она имеет право осуждать погибшую женщину, жену своего хозяина. Да и сама Айрин далеко не идеальна, тем более в глазах Мигеля, который уверен, что она пыталась угнать его машину. Подумать только, что он все-таки решился взять ее на работу!

Обед принесли как раз тогда, когда Федерико доел свою смесь. Усаживая малыша в коляску, девушка вдруг растерянно заметила, что официант наливает в ее бокал вино. Айрин не привыкла пить днем, но ей подумалось, что возражать было бы глупо и как-то по-детски. Осторожно пригубив вино, она сразу оценила его глубокий бархатный вкус и тонкий аромат.

Почти все столики вокруг были теперь заняты посетителями — мужчинами в строгих деловых костюмах, женщинами средних лет в модных туалетах, с большими пакетами и сумками, украшенными именами известных модельеров. В зале стоял несмолкающий гул, отовсюду раздавались то смех, то восклицания. Молодая женщина за соседним столиком улыбнулась Айрин. Ее двое малышей — на вид им было года полтора-два, — щеголяли в роскошных тесных шелковых костюмчиках и, похоже, прекрасно себя при этом чувствовали. Айрин снова с удовольствием пригубила вино и широко улыбнулась в ответ.

***

— Нет-нет, спасибо, я, правда, больше не могу.

Ей было очень хорошо после полной тарелки спагетти, большого бокала красного вина и шоколадного мороженого, но вот для капуччино просто не осталось места. После такого обеда хорошо бы немного пройтись.

— Пожалуй, я пойду в номер, переодену Федерико, — сказала она Мигелю.

— Конечно.

Он поднялся одновременно с ней, помог провезти коляску между столиками и провел ее к лифту.

— Это на четвертом этаже, — сообщил он, нажимая на кнопку вызова.

Поднявшись, они прошли длинным широким коридором и остановились у высокой тяжелой двери. Мигель достал из кармана большой, похожий на старинный, ключ.

— Когда-то это был частный дом. — Он распахнул дверь, пропуская девушку вперед. — И во время реконструкции архитектор постарался сохранить некоторые детали — лепнину, мозаику.

Посреди огромной комнаты стояла такая же огромная кровать с пологом и витыми столбиками. С высокого потолка свисала тяжелая бронзовая люстра. Сквозь узкую дверь, ведущую на балкон, виднелась сверкающая на солнце река.

— Я отнесу Федерико в ванную.

Почему-то Айрин не ожидала, что Мигель поднимется в номер вместе с ней. И сейчас его присутствие смущало ее, мешало думать, точнее — наводило насовсем иные мысли.

Ванная оказалась такой же гигантской, как и спальня. Раздевая Федерико, Айрин сквозь приоткрытую дверь слышала, как Мигель звонит куда-то по телефону и спрашивает, готова ли его «Альфа-Ромео». Девушка поежилась, но тут же снова переключилась на малыша.

— Кто у нас такой красивый? — приговаривала она, поглаживая его по животику. — Кто у нас такой вкусный? Так бы и съела тебя.

В другой комнате Мигель замер, крепко сжимая в руке телефонную трубку. Эта женщина влекла его к себе с неодолимой силой. Он сходил с ума от одного звука ее голоса, — готов был повторить ей те же самые слова, которые она говорила сейчас Федерико. И не только повторить.

Через некоторое время Айрин вышла из ванной.

— Теперь можно идти, — сказала она, усаживая малыша в коляску. Федерико потерся щекой о ее грудь, и Мигель понял, что не в силах больше сопротивляться своим желаниям.

Едва коснувшись коляски, малыш мгновенно заснул. Улыбаясь, Айрин сделала шаг назад и тут же испуганно ойкнула, натолкнувшись спиной на Мигеля. Она не заметила, когда он успел подойти к ней. Девушка попыталась повернуться и сразу же пожалела об этом, поскольку Мигель даже и не подумал отодвинуться, и теперь они стояли вплотную друг к другу.

Айрин чувствовала, как сгущается воздух вокруг, ей хотелось оказаться за тридевять земель отсюда и в то же время... хотелось прижаться еще плотнее к его широкой груди.

— Почему вы на меня так смотрите? — Голос ее дрожал. — Если это из-за вашей машины, то я готова заплатить за ремонт.

— К черту машину! — Его трясло. — При чем здесь машина?

Казалось, между ними проскакивают электрические разряды, но Айрин упорно делала вид, что ничего не замечает.

— Тогда почему... что... — Она попыталась отвернуться, но Мигель крепко взял ее за плечи. Он не просто сжал, он массировал, гладил их. Айрин зажмурилась, чувствуя, как ее ведет куда-то, как кружится голова. Она снова открыла глаза и посмотрела прямо ему в лицо. Ей безумно хотелось коснуться его рта, провести по его губам пальцем, языком. Голова Мигеля, словно в замедленной съемке, склонялась все ниже и ниже, его губы приближались к ее губам. Все ее тело сладко заныло, когда он мягко коснулся ладонью ее затылка, провел пальцем за ухом.

Откуда-то издалека доносились до нее доносились вздохи-полустоны, и Айрин не сразу поняла, что это ее вздохи. Она с трудом держалась на ногах от охватившего ее желания, веки отяжелели, губы приоткрылись. Поцелуй лишь еще сильнее разжег ее страсть, она прижалась к Мигелю со всей силой, ощущая его рот, его — язык, его руки. Мигель дотронулся до ее груди, и тотчас Айрин захотелось почувствовать это прикосновение обнаженным телом. Словно уловив ее желание, он одним движением стянул с нее футболку, сдвинул вниз чашечки лифчика... Его смуглые руки коснулись ее бело-розовой груди, провели по соскам. Не в силах сдерживаться, она громко застонала.

Мигель опустился на колени и начал целовать обнаженное тело над юбкой, постепенно поднимаясь все выше и выше. Все ее тело содрогалось, словно под током. Еще немного, и он коснется губами ее груди...

Внезапно густую, насыщенную чувственностью тишину разорвал громкий плач Федерико. Мигель и Айрин окаменели. Затем оба одновременно резко дернулись. Девушка первой пришла в себя. Красная от смущения, торопливо натягивая футболку, она кинулась к коляске.

Подхватив Федерико на руки, укачивая его, Айрин быстро отошла к окну, умирая от чувства неловкости, боясь обернуться и посмотреть на Мигеля.

О чем он сейчас думает? Так же растерян, как она? Или, может быть, для него в порядке вещей то, что произошло? Может быть, он привык к тому, что любая молодая дурочка готова броситься ему на шею? Что она наделала? Как она могла преступить разделяющую их черту? Мигель — ее хозяин, начальник... и к тому же вдовец. Все это время он соблюдал траур, но он мужчина и, быть может, не смог совладать с собой. Но она?

— Я скоро спущусь вместе с Федерико, — сказала Айрин, не поворачивая головы.

Больше не имело смысла притворяться перед самой собой. Так или иначе, но она влюбилась в Мигеля. И ничего с этим не поделаешь. Девушка в отчаянии закусила губы, чтобы не заплакать. Она не раз слыхала истории о том, как няньки влюблялись в своих хозяев, но чтобы такое случилось с ней! Она всегда считала себя слишком разумной, чтобы совершить такую глупость. Что же теперь делать?

Мигель мрачно следил за тем, как Айрин, не оборачиваясь, усаживает Федерико в коляску.

Как он мог позволить себе расслабиться до такой степени? Как он допустил, чтобы все зашло настолько далеко? Как попался на удочку этой чаровнице? Ведь он прекрасно знает цену ее ангельскому виду. Айрин — далеко не ангел. Она опытная женщина, имевшая связь с женатым мужчиной. Возможно, не с одним. Ему никогда не нравились подобные женщины. Да и сейчас не нравятся. Все, решено. Того, что случилось только что, больше повториться не должно. Но Мигель и сам не ожидал, что Айрин вызовет в нем такую бурю чувств. Наверное, он слишком долго был один.

Айрин... Нет, это невозможно. Ему не нужна женщина, меняющая мужчин, как перчатки. Ему нужна та, для которой он будет единственным и неповторимым. И это касается не только секса. Конечно, для такой современной женщины, как Айрин, все это лишь смешные слова. Но не для него. Не для него.

ГЛАВА 7

Дорога до дома прошла в полном молчании. В машине работал кондиционер, но Айрин казалось, что она задыхается, — чувства и мысли переполняли ее. Она боялась поднять глаза на Мигеля, бесстрастно следившего за дорогой и державшегося так, словно он один в машине. Скорее бы доехать, думала девушка, и спрятаться у себя в детской. Вот уже и ворота виднеются.

— Я возьму Федерико.

Рассеянно кивнув в ответ, Айрин медленно выбралась из машины. Мигель уже шел чуть впереди, толкая перед собой коляску. Айрин следила за ним глазами. Любой другой мужчина, катящий перед собой коляску, выглядел мирным и домашним. Но только не Мигель. Даже сейчас, с коляской, он казался таким мужественным, уверенным в себе, сильным, совсем не ручным. Она торопливо отвернулась.

Не успели они войти в холл, как навстречу выбежала Тереса.

— Граф, — начала она непривычно официально, тревожно глядя на Мигеля, — тут к вам пришли...

— Ну, наконец-то, — раздался резкий женский голос. — Я целый день дожидаюсь, чтобы увидеться с внуком. А эта особа, ваша экономка, даже стакана воды мне не предложила. Но не зря же говорят, что каков хозяин, таковы и слуги.

В холл решительной походкой вышла дама — высокая, очень худая, одетая чрезвычайно броско и модно. Кожа на ее лице так туго обтягивала кости черепа, что, казалось, вот-вот лопнет. Еще одна подтяжка, мелькнуло у Айрин, и уголки рта сойдутся на затылке.

Дама яростно уставилась на Мигеля, не обращая никакого внимания на Айрин, и, театрально вскинув руки, воскликнула:

— Где мой внук?!

— Успокойтесь, Эмили. — Голос Мигеля был абсолютно холоден.

— Успокойтесь?! Как я могу успокоиться, когда мой сын погиб, когда я теперь совсем одна! Единственный, кто у меня остался, это мой внук, мой дорогой малыш. Где он? Отдайте его мне! Вы не можете отнять его у меня, моего бедного мальчика, ведь я ему родная бабушка! А вы, вы всего лишь его дядя.

Айрин растерянно уставилась на даму. Что она говорит? Какой дядя? Разве Федерико — не сын Мигеля?

— Я, конечно, всего лишь дядя, — согласился Мигель, — но мать Федерико назначила меня его опекуном.

— Не смешите меня, — фыркнула дама. — Габриэлу никогда не интересовала судьба этого ребенка. Она его не хотела.

— Возможно, это так, но и Кларенс его не желал. И именно вы, если память мне не изменяет, настойчиво советовали Габриэле прервать беременность.

— Кларенсу было рано обзаводиться семьей. Ему предлагали выгодный контракт, а это требовало постоянных разъездов. Он не мог все время торчать в вашей дыре, нянчась с вашей сестрой и кучей детей.

Лицо Мигеля окаменело.

— Если вы думаете, что я разрешу вам попрощаться с Федерико, то вы очень сильно ошибаетесь. Это вы сделали своего сына таким, каким он был, и я не позволю вам искорежить жизнь внука. И не делайте вид, Эмили, что вы сильно озабочены судьбой мальчика, — вы ведь даже не появились на похоронах его родителей.

— Я была убита горем, я не могла смотреть, как закапывают в землю моего сына! Он был для меня всем! А теперь я хочу воспитать его сыночка. Вы все равно не сможете смотреть за таким маленьким ребенком, ему нужна родная душа, родная кровь, женская ласка и забота. Я знаю, вы уволили Пилар. Оставили мальчика без няни. Ну конечно, вам все равно... Но знайте, никакой суд не позволит вам в одиночку растить маленького мальчика. Это может быть неправильно расценено... Вы понимаете, что я имею в виду? — Эмили вызывающе уставилась на Мигеля.

Тот, задыхаясь от ярости, пытался что-то сказать, но дама не давала ему вставить ни слова.

— Запомните, Мигель, я хочу забрать Федерико, и я его заберу. — Неожиданно тон ее изменился. — А я и не догадывалась, насколько богата была Габриэла. Они так плохо жили в Мадриде. И вдруг я узнаю, что моя невестка — богатая наследница.

— Так вот оно что, — мрачно произнес Мигель. — Я должен был сразу догадаться, чего вы хотите. Ну, так знайте, что Габриэла не могла распоряжаться своим наследством и могла снимать ежемесячно лишь определенную сумму.

— Но теперь наследство принадлежит Федерико, не так ли? — В глазах Эмили вспыхнули хищные огоньки.

— Теоретически. Но он не сможет взять ни одной песеты, пока не достигнет совершеннолетия.

— Ну конечно, нет. Но я, как бабушка, наверняка смогу изымать некие суммы на воспитание ребенка. — Эмили не скрывала своего удовлетворения. — А это еще кто? — Она сделала вид, что только что заметила Айрин. — Новая няня Федерико? Бедный малыш!

Почувствовав на себе пронизывающий взгляд бледных немигающих глаз, Айрин невольно сделала шаг назад.

— Так... — Эмили брезгливо поморщилась. — Я, пожалуй, поднимусь к себе в комнату. Пусть мне пришлют легкий ужин. А вы, няня, принесете мне ребенка. Только сначала покормите и переоденьте его.

Резко повернувшись на каблуках, Эмили стремительно вышла из холла.

Айрин испуганно посмотрела на Мигеля. Только теперь она поняла, что имела в виду Тереса в том разговоре про родителей Федерико. К счастью, все время, пока длился этот бурный разговор, малыш сладко посапывал в своей коляске и лишь сейчас начал приоткрывать глаза.

— Я пойду, покормлю Федерико? — осторожно сказала Айрин.

— Да, конечно... Я поднимусь с вами, — неожиданно добавил Мигель. — Нам надо кое-что обсудить.

Только не происшествие в гостинице, с ужасом думала Айрин, поднимаясь по лестнице и прижимая к себе малыша. Мигель шел позади с коляской.

Детская встретила их покоем и уютом. Айрин хотела положить мальчика в кроватку, но Мигель вдруг протянул руки.

— Нет, дайте его мне.

Как она могла не замечать этой любви, этой нежности, с которой он смотрит на Федерико! Почему она считала его бездушным?

— Я думала, что вы отец Федерико, — призналась вдруг Айрин.

— Вы думали, что он мой сын? — изумился Мигель.

— Вы так похожи, — смутилась Айрин. — И потом, в агентстве мне сказали, что мальчик потерял мать. А про отца ничего не говорилось.

— Габриэла была моей двоюродной сестрой, — горько ответил Мигель. — Младшей и любимой. Наши родители погибли одновременно. Но Габриэла была капризной, взбалмошной и очень упрямой. Они с Кларенсом решили, что любят друг друга, и больше не желали слушать ничьих советов. Хотя со стороны сразу становилось ясно, что они — очень разные, слишком разные. Но они ведь полюбили! Что им чужие уговоры!

— Вы считаете, что любовь не имеет значения? — Вопрос прозвучал резко против ее воли.

— Я этого не говорил. — Мигель поморщился. — Любовь всегда имеет значение. Но, возможно, я придаю этому слову несколько иной смысл. Их любовь оказалась очень короткой, но, поверьте, я не испытал радости от того, что мои предупреждения сбылись. К тому времени Габриэла уже ожидала появления Федерико.

— Она действительно хотела прервать беременность?

— Она ведь мечтала стать актрисой. А тут еще Эмили со своими советами.

— Что же теперь будет? Неужели Эмили заберет у вас Федерико?

— Я сделаю все, чтобы этого не случилось, — ответил он жестко.

— Но она ведь имеет на это право?

— Она его родная бабка, а я всего лишь опекун, причем неофициальный, — признал Мигель горько. — К тому же я одинокий мужчина и не умею воспитывать детей. Я должен как-то мотивировать перед судом свое желание воспитывать чужого ребенка. Иначе, действительно, могут возникнуть проблемы. Эмили прекрасная актриса, она легко изобразит несчастную, любящую, заботливую бабушку. С ее стороны достаточно одного намека на то, что у меня имеются скрытые причины, по которым я хочу воспитывать мальчика. И тогда ни один нормальный суд не допустит, чтобы Федерико остался со мной.

Айрин кусала нижнюю губу.

— Вы должны что-то придумать... Но что? Только не отдавайте ей Федерико! — Она отчаянно перебирала в мыслях все возможности. — Если бы только вы были женаты! Тогда Эмилия никак не смогла бы вам навредить!

— Женат... женат... — Мигель поднял голову и напряженно уставился на Айрин. — Вы абсолютно правы.

— Что, что такое? — Под его взглядом сердце ее испуганно забилось.

— Похоже, вы помогли мне найти верное решение. И как я сам не догадался... — Казалось, он говорит сам с собой. — Мне-то думалось, что самое лучшее, что я могу сделать для Федерико, это найти ему няню на длительный срок. Но теперь я понял: ему нужна не няня, а мать — женщина, которая будет не только любить его и смотреть за ним, но которая обладает всеми правами матери в глазах общества. И самая подходящая кандидатура на эту роль — вы, Айрис.

Айрин остолбенела. Сердце ее бешено заколотилось, ноги подогнулись, так что она вынуждена была присесть на край стула.

— Что вы имеете в виду? — Она нервно облизнула пересохшие губы, стараясь не замечать взгляда, которым Мигель проводил этот жест.

— Чтобы спасти Федерико от Эмили, мне нужна жена. Вы сами это сказали! В данных обстоятельствах лучшей жены, чем вы, мне не найти.

— Но это невозможно! Мы не можем... я не могу!

— Можем, — горячо сказал Мигель. — Ради Федерико.

Если бы Айрин еще сомневалась в любви Мигеля к Федерико, то сейчас, пожалуй, он представил ей неопровержимое доказательство этой любви: он готов жениться на чужой, малознакомой женщине ради счастья ребенка... Айрин тоже любит Федерико. Но готова ли она ради него на такой поступок?

— Подумайте об этом, Айрин, — настаивал Мигель. — Не отказывайтесь сразу.

— Я понимаю вас, но... но женитьба... — Айрин чувствовала, как кровь отлила у нее от лица, как похолодели руки.

— Для нас с вами это будет просто деловое соглашение, — убеждал он, — контракт, скажем, на пять лет. Такой же договор, как тот, что мы с вами уже подписали. Через пять лет Эмили забудет о Федерико и подыщет себе другую жертву. А Федерико к этому времени уже пойдет в частную школу.

— Это невозможно, — слабо повторила Айрин, но она сама понимала, что голосу ее недостает уверенности.

— Ну, какая вам разница? Ведь вы все равно проведете эти пять лет с Федерико! Считайте, что к нашему контракту просто добавился еще один пункт.

Еще один пункт! Замужество! Причем с человеком, к которому она неравнодушна. Ничего себе пункт!

— Но женитьба не может быть деловым соглашением! Может быть, в вашей семье к этому относятся иначе — традиции, интересы наследства... но у нас, у меня... — Айрин покачала головой.

— Я думал, вы любите Федерико, — тихо сказал Мигель.

— Люблю. — Она бросила взгляд на детскую кроватку. — Но... мне кажется, вам надо еще подумать. Вы ведь почти ничего обо мне не знаете. Может быть, я не гожусь Федерико в матери. В конце концов, я ведь пыталась украсть вашу машину! — вспомнила она вдруг с облегчением.

— Это были не вы, — сухо заметил Мигель, — а ваша юная племянница. Вы просто взяли на себя ее вину.

— Вы знали! — Айрин не сумела скрыть изумления. — И молчали!

— Неужели вы думаете, что я взял бы на работу воровку? — Он покачал головой. — Я взял вас за вашу преданность, за то, что вы не бросили в беде эту девочку. Федерико требовалась именно такая няня, как вы. Нет, не как вы, — прибавил он мягко. — Именно вы. Только вы, и больше никто. Послушайте, Айрин, вы не можете бросить его сейчас, когда он так в вас нуждается. Он уже привязался к вам, вы заменили ему мать...

Он знал, как задеть ее сердце за живое, знал, что сказать. Но если у нее осталась еще хоть капля здравого смысла, она должна отказаться. Отказаться и бежать отсюда со всех ног. Айрин понимала это. Но, похоже, здравого смысла не осталось совсем — ни капли. Да и откуда у влюбленной женщины возьмется здравый смысл? А она была влюблена вдвойне. И в Федерико, и в Мигеля.

— Но это же безумие! — Айрин уже понимала, что сдается.

— Нет! Безумием было бы отдать Федерико Эмили. Поймите, она ужасная женщина, холодная и расчетливая. Она не любит Федерико, ей нужно только его наследство. Мы должны спасти мальчика.

Мигель был прав. И, как он логично заметил, Айрин все равно будет находиться при Федерико все эти пять лет. Что изменится оттого, что формально она будет называться женой Мигеля? Она не может бросить Федерико! Но согласиться на деловое соглашение с человеком, которого она и вправду любит? Неужели сегодняшний день ничему ее не научил? Но отныне — отныне не будет никаких поцелуев. Между ними будут исключительно деловые отношения!

***

В дверь кабинета постучали. Мигель недовольно поморщился. Время уже заполночь — он совсем заработался, не заметил, как пролетел вечер. Надо будет завтра же распрощаться с Эмили; дать ей понять, что Федерико она не получит.

Подумав о Федерико, Мигель тут же вспомнил об Айрин. Каким послушным было ее тело, какими мягкими губы... Он прикрыл глаза.

— Я знаю, что вы здесь! — Дверь открылась, и в комнату вошла Эмили.

— Послушайте, Мигель, — начала она кисло. — Я думала о Федерико... он мой внук, и я обожаю его. Но я понимаю и ваши чувства — ребенок сестры, наследство и так далее... — Она передернула плечами. — Я могу облегчить вам жизнь, но могу и усложнить ее.

Мигель смотрел на нее, не говоря ни слова. Он давно уже догадался о настоящей причине этого визита.

— Если бы вы могли предоставить в мое распоряжение определенную сумму, то, уверена, мы смогли бы прийти к некоему соглашению, удовлетворяющему нас обоих... — Она на секунду замялась. — Ну, к примеру, миллион долларов... Для вас это ничто, вы очень богатый человек.

— Вы хотите продать мне своего внука? — в открытую поинтересовался Мигель.

— Да как вы смеете! — Лицо Эмили побагровело.

— Смею, потому что это правда. За миллион долларов, говорите... — Мигель задумчиво посмотрел в окно.

Отдать деньги и избавиться от Эмили... Искушение было велико. Но Мигель понимал, что, как только кончатся деньги, она вернется и все повторится сначала. Она всегда будет возвращаться и требовать денег — возможно, с каждым разом все больше и больше.

Ему никогда не нравилась Эмили, и он знал, что это взаимно. Знал, что она с удовольствием навредит ему, если сможет. И ей будет наплевать, что при этом пострадает ее собственный внук. Такие люди, как Эмили, не знают меры. Им нельзя уступать.

Прошло полчаса, прежде чем Эмили поняла, что денег ей не добиться — ни уговорами, ни угрозами.

Слушая ее яростные крики, Мигель в свою очередь понял, что никогда, ни при каких обстоятельствах не отдаст ей ребенка. Оставался только один реальный выход из ситуации — женитьба на Айрин.

ГЛАВА 8

Она все-таки согласилась выйти за Мигеля! Она будет его женой! Но только формально, напомнила себе Айрин, выбираясь из постели и подходя к кроватке Федерико. Мальчик спал, сладко посапывая. За окном синело безоблачное небо. Здесь будет ее дом — целых пять лет. Она будет жить здесь не как няня, а как жена Мигеля. Она согласилась выйти за него, потому что не могла иначе. Не могла бросить Федерико.

Но как же ее любовь? Как скрыть свои чувства от Мигеля? Ведь он не любит ее, и в деловом соглашении нет места для чувств. Айрин вздохнула. Во что она влипла? Оставалась одна слабая надежда — что за пять лет совместной жизни у Мигеля проявится столько недостатков, что вся ее любовь пройдет сама собой.

Федерико открыл глаза и с улыбкой протянул к Айрин ручки. Поспешно накинув халат, она взяла его на руки, и тут зазвонил телефон.

— Алло? Рой?

— Айрин, это ты? Ну, ты даешь! — радостно закричал брат, даже не поздоровавшись. — Хоть бы намекнула разок. Вот Джесси тут, правда, уверяет, что между вами сразу же проскочила искра.

— Рой, ты о чем?

— Ладно, можешь не притворяться. Вчера вечером позвонил твой Мигель и вполне официально попросил у меня твоей руки — за неимением других родственников. Я, конечно, дал согласие. Мы немного поболтали с этим парнем, и он мне очень даже понравился. Слушай, мы с Вивиен страшно рады за тебя и с удовольствием принимаем ваше приглашение. Мигель благородно предложил оплатить нашу поездку — всех троих, представляешь! Но Джесси сказала, что он человек не бедный, и я принял его предложение.

Айрин не могла произнести ни слова. Мигель позвонил Рою и пригласил их с Вивиен на свадьбу! И даже не предупредил об этом ее, Айрин! Даже не спросил у нее разрешения!

— Вот тут Джесси кричит, что ни за что не наденет на свадьбу розовое платье. Она, конечно, делает вид, что ей все без разницы, но, по-моему, ей очень хочется побыть подружкой невесты, — со смехом говорил Рой.

Айрин плохо помнила, что еще кричал Рой, что она отвечала. Ей хотелось бросить трубку и немедленно разыскать Мигеля. Как только закончился мучительный разговор, она, подхватив на руки Федерико, бросилась вон из комнаты. Сбежав вниз по лестнице, она наткнулась на Тересу. Та, расплывшись от удовольствия, кинулась к ней с поздравлениями.

— Граф сообщил нам о вашей свадьбе! Мы так рады! Вы будете чудесной женой! И замечательной мамой для малыша! — Она погладила Федерико по головке. — А Бог даст, там и еще детки появятся.

Айрин почувствовала, как загорелось ее лицо.

— А где граф, Тереса? Мне надо поговорить с ним.

— В библиотеке. — Тереса бросила на нее такой лукавый взгляд, что Айрин покраснела еще сильнее.

— А Эмили?

— Эта? — Тереса гневно махнула рукой. — Уехала. И скатертью дорога.

Уехала? Даже не взглянув на родного внука? Айрин трудно было поверить в это. Да, ей нельзя отдавать Федерико ни при каких обстоятельствах. Пусть даже придется выйти замуж за Мигеля. Видимо, Мигель был прав. Эмили нужны только деньги. Она не достойна быть бабушкой Федерико, и она его не получит.

Айрин бежала бесконечными коридорами, и тут одна из дверей распахнулась, и ей навстречу вышел Мигель.

— Я как раз собирался подняться к вам в детскую.

— Я как раз шла к вам в библиотеку...

Оба заговорили одновременно, и тут же умолкли, выжидающе глядя друг на друга.

— Мне только что позвонил брат, — первой не выдержала Айрин. — Вы не должны были говорить с ним, не посоветовавшись со мной. Он думает... — Она сбилась.

— Думает что?

Федерико снова заснул, тяжело навалившись Айрин на плечо. Словно почувствовав ее неудобство, Мигель молча взял у нее мальчика.

— Ну, так что же?

— Он думает... они все считают... — Айрин снова медленно заливалась краской. — Они считают, что у нас нормальная свадьба. Зачем вы пригласили их? — выпалила она.

— Потому, что так принято, — спокойно ответил Мигель.

— Но они теперь думают, что мы... мы любим друг друга.

— Ну и что? — Он пожал плечами.

— А то, что они... — Айрин замолчала, представляя себе брата с женой, Джесси. Они ожидают увидеть счастливую пару, нежных влюбленных, которые не могут и минуты пробыть друг без друга. — Но наш брак — деловое соглашение...

— Вы что, собирались им об этом сказать? — Мигель изумленно вскинул брови.

Айрин поморщилась. На самом деле она даже не задумывалась о том, что скажет брату. Точнее, она вообще не собиралась ему об этом говорить. Ничего. А зачем? Достаточно того, что они знают о пятилетнем контракте.

— Я ничего не хотела им говорить, — призналась она, наконец.

— Ничего! — В его голосе слышалось удивление и осуждение.

— Я не хотела усложнять. В конце концов, наш брак — просто еще один пункт в договоре. Мой брат не поймет этого... — Она огорченно умолкла.

— Чтобы все сложилось, как следует, чтобы суд поверил нам, все окружающие должны считать наш брак абсолютно, как вы выразились, «нормальным», — жестко произнес Мигель. — Представляете себе реакцию Эмили или судей, когда выяснится, что ваши родные даже не в курсе вашего замужества и думают, что вы здесь просто работаете?

Возразить было нечего. Мигель прав. Но как объяснить ему, что она чувствует, и при этом не признаться ему в любви!

— Кстати, насчет нашего брака. Свадьба состоится в местной церкви через четыре недели. Нужно будет соблюсти еще некоторые формальности, но это не займет много времени. Зато будет много дел в усадьбе. Я уже дал указания Тересе — она наймет дополнительных работников. Кроме того, у меня очень большая семья множество родственников, в том числе прекрасных и эксцентричных. Они все прибудут на свадьбу. Не пугайтесь. Они будут рады вам, поскольку уже много лет уговаривали меня жениться.

— А почему же вы до сих пор не женились? — не удержалась Айрин.

— В этом не было необходимости, — сухо ответил Мигель.

— Необходимости? — возмутилась она. — Но люди женятся не по необходимости, а потому что они жить друг без друга не могут.

— Именно это и сказала мне когда-то Габриэла, — подтвердил он с усмешкой.

— Вы с этим не согласны?

— Для меня любовь и секс — разные вещи, — высокомерно произнес Мигель. — Любовь — это общность взглядов на жизнь, общность интересов, взаимопонимание, а не физическое желание, которое очень скоро уйдет. Но последнее время слишком многие путают свои физические потребности с духовными.

— Вы считаете, что непохожие люди не могут полюбить по-настоящему? Но вы не правы! Нельзя относиться к любви так рассудочно! Можно влюбиться с первого взгляда, ничего не зная о человеке. Но, наверное, для такого, как вы...

— Для какого такого? — холодно поинтересовался Мигель.

Айрин поняла, что погорячилась.

— Ну, наверное, человек вашего положения относится к браку не так, как, например, я. Наверное, в вашей семье принято заключать, браки по расчету... — Она почувствовала, что опять говорит не то. — Ну, в общем, у всех разные системы ценностей.

Похоже, свою систему ценностей она считает гораздо более ценной, зло подумал Мигель. Его так и подмывало сказать ей, что история любви его родителей была похожа на волшебную сказку со счастливым концом, но вместо этого он вдруг заговорил совсем о другом.

― Ну конечно, — вкрадчиво заметил Мигель. — И, насколько мне известно, ваша система ценностей чрезвычайно современна.

— Что вы имеете в виду? — Она посмотрела на него с недоумением.

— Как вы только что заметили, мы очень разные люди. И, как бы прекрасно вы ни относились к детям, в отношении некоторых других вещей наши с вами взгляды не совпадают.

— Других вещей?

— Я знаю о вашей связи с предыдущим хозяином, — сказал он, отводя взгляд.

Айрин ничего не понимала. Какая связь, с каким хозяином?

— Мне об этом написала его жена, которую я расспрашивал о вас. Она написала, что вы оказались прекрасной нянькой, но у вас была любовная связь с ее мужем. Она также намекнула, что он, возможно, не единственный...

Айрин всегда знала, что миссис Хенстридж ее недолюбливает, — возможно, ревнует к детям, наверняка — к мужу. Но до такой степени! Или это месть за ту нечаянную встречу? Но почему? Она ведь ничего не рассказала Джеку! За что же ее так наказывать? Девушка вспомнила тот день, когда она сообщила миссис Хенстридж о том, что хочет уйти. Хозяйка ни словом не обмолвилась об этом воскресном происшествии, они расстались спокойно, можно даже сказать, мирно. Зачем же Агата оболгала ее? Айрин почувствовала, как к горлу подступает ком. Она не могла сказать ни слова, боясь расплакаться.

— И после этого вы хотите на мне жениться? — выдавила она с трудом.

Мигель внимательно смотрел на Айрин. Она повела себя совсем не так, как он ожидал. Не стала оправдываться, объясняться. Но в глазах ее читалась такая обида... Он почувствовал укол совести.

— Я думаю только о Федерико, — ответил он сдержанно. — А наш брак — деловое соглашение. Ну, а если бы я действительно искал себе…

— То никогда не выбрали бы такую как я, да? Что ж, я тоже никогда не вышла бы за такого, как вы, — отчаянно соврала она. — Когда я выйду замуж, выйду по-настоящему, то только за того человека, без которого не смогу жить, которого полюблю больше всего на свете.

Айрин и сама не ожидала, что ей будет так больно, так горько. Так вот что Мигель о ней думает! Вот почему он ее целовал! Он считает, что она готова целоваться с кем угодно, что она встречается с женатыми мужчинами. В глубине души она надеялась, что нравится ему — хоть чуть-чуть. Но, оказывается, все объясняется гораздо проще.

Если бы не Федерико, она немедленно повернулась бы и ушла — насовсем. Разорвала бы контракт и уехала домой. Но Федерико...

— Если вы все это знали обо мне, — спросила она вдруг охрипшим голосом, — тогда зачем вы вообще взяли меня на работу?

— Ну, уж не для того, чтобы пользоваться вашими услугами, — ответил он любезно, хотя в душе уже яростно ругал себя за то, что затеял весь этот разговор. — Вообще-то письмо я получил уже после того, как принял вас на работу. И потом, — добавил он насмешливо, — в данной ситуации ваша любовь к женатым мужчинам не играет никакой роли и никому не опасна, поскольку я не женат. К счастью, к тому времени, как Федерико подрастет...

— Меня здесь уже не будет, — горько договорила Айрин.

— Итак, — невозмутимо продолжил Мигель, — вернемся к нашей свадьбе. Вам следует съездить в Мадрид и заказать свадебное платье себе и наряды своим свидетельницам. Насколько я понял, моя старая знакомая — похитительница машин — тоже будет присутствовать на свадьбе. Но только не в розовом.

Айрин молчала. Как он мог шутить после всего, что было только что сказано? Это может означать только одно — она ему совершенно безразлична. Почему-то мысль об этом ранила гораздо сильнее, чем даже его представление о ней, как о, мягко говоря, легкомысленной особе.

— Зачем ездить так далеко? — спросила она безразлично. — Я смогу найти что-нибудь подходящее и здесь, в Толедо. К чему устраивать представление?

— Но это все-таки свадьба, — возразил он, — и наши родственники предвкушают настоящий праздник. Мы не должны их разочаровывать.

Тут неожиданно проснулся и захныкал Федерико.

— Тереса сказала мне, что Эмили уехала, — вспомнила вдруг Айрин, забирая мальчика у Мигеля. Она старалась говорить спокойно, как будто ничего не случилось.

Лишь бы не дотронуться случайно до Мигеля, не показать ему своих истинных чувств. После того, что он ей сказал, она ни за что не выдаст себя, не даст посмеяться над собой. Как он мог поверить миссис Хенстридж? Или у него нет глаз? Ну, так пусть он по-прежнему считает, что их связывает только общая забота о малыше.

— Уехала, — коротко кивнул Мигель.

— Вы думаете, она все-таки попытается забрать Федерико?

— Я думаю, что наш брак воспрепятствует этому, — сдержанно ответил он. — Давайте снова вернемся к свадьбе. После венчания в церкви будет большой прием — праздничный обед для родственников, а также праздник для всех работников. Это я возьму на себя. Ваша семья приедет за неделю до свадьбы, чтобы наша маленькая воровка успела подготовиться и примерить свой наряд. Вашей свидетельницей будет жена вашего брата. Далее. Поскольку мои престарелые тетушки весьма старомодны, они не удивятся, что до свадьбы мы спим в разных комнатах, так что на этот счет можно не волноваться. Но все же на людях нам придется иногда проявлять по отношению друг к другу нежные чувства.

― Нет. ― Айрин побледнела. — Вы не можете заставить меня притворяться.

Ее резкий отказ больно задел Мигеля неожиданно для него самого.

— Вы переигрываете, — заметил он сухо. — Я ведь не требую от вас ничего такого, что вы не делали бы раньше. Причем не один раз и с большим удовольствием.

— Это совсем другое, — ответила она яростно. — Тогда мне не надо было притворяться. Тогда я хотела... его... их... — Она испуганно сжалась, заметив, как угрожающе вспыхнули его глаза.

Придумывая, что бы такое ответить порезче, Айрин совершенно забыла, что не стоит дразнить мужчину и тем более давать ему понять, что кто-то превосходит его как любовник.

Быстрым движением Мигель вдруг схватил ее за плечи и, притянув к себе, поцеловал. Он и сам не ожидал, что ее слова так разозлят его. Страстно прижавшись ртом к ее рту, он раздвинул языком ее губы, отчего все тело девушки сладко содрогнулось.

Айрин почувствовала, как он коснулся ее груди, ее бедер. Она понимала, что возненавидит себя за то удовольствие, которое испытывает сейчас, но не могла ничего с собой поделать. Ей не хватало ни сил, ни опыта, чтобы оттолкнуть Мигеля. Вместо этого Айрин беспомощно ухватилась за него, желая, чтобы поцелуй длился и длился, коснулась ладонью его щеки. И в тот же момент Мигель резко отступил назад, продолжая крепко держать ее за руки.

— А теперь скажи, что ты притворялась, — потребовал он хрипло.

— Но мы не можем делать это при всех, — прошептала она в отчаянии.

— Мы не можем не делать, — поправил он. — Теперь слишком поздно идти на попятную.

Резко развернувшись, Мигель быстро зашагал вдаль по коридору, оставив Айрин одну с Федерико на руках.

Мигель был в ярости. Он поражался сам себе. Он повел себя, как ревнивый любовник!

ГЛАВА 9

Айрин низко опустила голову. Они с Мигелем выходили из церкви — той самой, в которой венчались все его предки. На душе скребли кошки. Сколько раз она представляла себе это торжественный день, день собственной бы. Но кто же мог подумать, что ее свадьба окажется сплошным притворством! Хорошо еще, что, покупая свадебное платье, она сразу же отказалась от белого, выбрав кремовое.

Они с Вивиен и Джесси долго ходили по мадридским магазинам, рассматривая всевозможные туалеты. Рой лететь в Мадрид отказался, сказав, что полностью полагается на вкус своих женщин.

— Что купите, то и надену, — сообщил он, лениво покачиваясь в гамаке, подвешенном на галерее со стороны заднего двора. — В конце концов, не мне же замуж выходить, кто на меня смотреть будет?

При этих словах Рой бросил внимательный взгляд на Айрин. Что-то беспокоило его в поведении сестры. Но он никак не мог понять, что именно. Айрин так обрадовалась их приезду. Она все время смеялась, кидалась целовать то его, то Джесси. Но временами Рою мерещилось в ее взгляде что-то странное, и веселье ее казалось каким-то слишком уж лихорадочным и наигранным,

— Все это ерунда, — заявила Вивиен, когда он в первый же вечер поделился с нею своими подозрениями. — С Айрин все в порядке. Просто она волнуется немного. И это вполне естественно. А ты волнуешься за нее. Что тоже понятно. А может, ты ее чуть-чуть ревнуешь, а, Рой? — поинтересовалась она лукаво.

Рой тогда в ответ только рассмеялся и заговорил о чем-то другом. И все же, все же где-то в глубине души сомнения остались. Вот и сейчас, стоило ему произнести слово «замуж», как Айрин дернулась так, словно ее кто-то укусил. Рой тут же насторожился, но она, заметив его взгляд, поспешно отвернулась к Джесси.

— Ну что, Джесс, ты точно уверена, что не хочешь розовое платье?

— Ни за что, — с негодованием ответила та. — Больше всего мне пойдет что-нибудь черное или темно-зеленое, но, поскольку это все-таки свадьба, я, так и быть, согласна на сиреневое.

— А ты, Вивиен, согласна на сиреневое? — поинтересовалась Айрин.

— Я согласна на что угодно, лишь бы наша Джесси была довольна, — с улыбкой ответила Вивиен.

— Ну, ради этого даже я согласен на сиреневый костюм, — под общий смех заявил Рой.

Еще в день приезда родственников Айрин с облегчением заметила, что Вивиен и Джесси действительно подружились. Джесси относилась к мачехе с необычной для нее заботливостью и предупредительностью. Очень скоро Айрин узнала причину такого удивительного поведения. Заглянув на следующее утро к Айрин в детскую, Вивиен по секрету сообщила ей, что ждет ребенка.

— Знаешь, Джесси так обрадовалась, когда узнала об этом. Я даже не ожидала. — Вивиен с нежностью посмотрела на Федерико, сидящего на руках у Айрин. — Представляешь, через несколько месяцев у нас с Роем будет такой же малыш!

— Может, Джесси думает, что после появления ребенка вам с Роем некогда будет присматривать за ней? — с улыбкой предположила Айрин.

— Ну, на это пусть не надеется, — решительно сказала Вивиен. — Мы будем держать ее под контролем.

В этот момент дверь открылась, и в комнату, улыбаясь, вошел Мигель. Поздоровавшись с Вивиен, и чмокнув съежившуюся Айрин в щеку, он протянул им три билета.

— Самолет улетает в Мадрид через три часа. Я заказал для вас гостиницу на два дня. Отправляйтесь, гуляйте, сколько захотите, но без свадебного платья для невесты не возвращайтесь. — Он говорил шутливо, но Айрин померещилась в его словах легкая угроза. — Да и себе присмотрите что-нибудь.

— А как же Рой... — начала было Вивиен.

— Он отказывается, — со смехом ответил Мигель. — Да вон он, в галерее. Можете сами у него спросить.

За два дня девушки успели вволю набродиться по городу, осмотреть все достопримечательности и, конечно, обошли множество магазинов. Повеселевшая Джесси с живым интересом рассматривала здания и памятники, заглядывала в витрины. Они довольно быстро купили длинное шелковое платье для Вивиен — его лиловый цвет удивительно шел к ее тяжелым черным волосам. Потом нашли сиреневый костюм для Джесси. А вот для Айрин платье подобрать все никак не могли. Вивиен уже несколько раз обращала ее внимание то на один, то на другой свадебный наряд, но той ничего не нравилось. Рассматривая тончайший белоснежный шифон, расшитые серебром парчу и шелк, Айрин с трудом удерживалась от слез.

Зачем все это, думала она. Белый цвет — цвет радости и надежды. А чему тут радоваться, если Мигель не любит ее? Белый цвет — символ чистоты и невинности. А жених считает свою невесту чуть ли не женщиной легкого поведения.

В глубокой задумчивости Айрин потянулась было к тяжелому платью из темно-фиолетовой парчи, но, поймав удивленный взгляд Вивиен, поспешно отдернула руку.

— Очень красивая модель, — сказала она виновато. — Мне так нравится, что у этого платья открытые плечи.

— Но ты же не можешь надеть на свадьбу фиолетовое...

— А вот и может, — встряла тут же Джесси. — Она будет супермодной и самой оригинальной невестой в Испании, правда, Рин?

— Если синьоре интересно, то у нас есть еще одно такое платье, — мягко вставила продавщица. — У него такой красивый цвет — топленых сливок. Этот цвет очень пойдет вам, синьора.

Подхватив тяжелое платье обеими руками, Айрин неохотно скрылась в примерочной.

— Да, да, да! — в полном восторге завопила Джесси, когда она медленно отдернула занавеску.

— О, Айрин, это просто чудо, — ахнула Вивиен. — Ты у нас всегда хорошенькая, но в этом платье — просто красавица! Ну-ка, повернись. Изумительно! Но ты уверена, что не хочешь белое платье?

— Я уверена, — тихо ответила Айрин, безрадостно глядя в зеркало на собственное отражение.

***

— Сначала я хотела купить красное платье, ― с беспечным видом сказала Айрин Мигелю, распаковывая дорожную сумку.

Они с Вивиен и Джесси только-только вернулись из Мадрида. Мигель зашел в детскую узнать, как прошла поездка, и сейчас мрачно слушал ее ненатурально радостный голосок.

— Вы ведь согласны, что это мой цвет? Но потом я подумала, что красный вызовет слишком много пересудов. Особенно среди в престарелых тетушек.

К облегчению Айрин, Рой и Вивиен полностью одобрили ее решение самой заплатить за собственное платье, также как и за костюмы свидетелей. Но Мигель был очень недоволен.

— А в чем, собственно, дело? — спросила Айрин с насмешкой. — Или вы боитесь, что наши наряды будут выглядеть слишком дешево рядом с туалетами ваших богатых родственников? Ну, так об этом следовало подумать раньше. До того, как вы сделали мне предложение.

— У нас деловое соглашение, — хмуро напомнил Мигель. — И я готов оплатить все необходимые расходы.

— Можете говорить, что угодно, — фыркнула Айрин, — но за свое свадебное платье я заплачу сама.

И подобных перепалок у них было множество. Собственно говоря, все четыре недели до свадьбы они провели в яростных спорах. Кажется, не было на свете такого вопроса, по которому их мнения могли бы совпасть. И это еще больше убеждало Мигеля в том, что люди разной национальности и различного воспитания не способны жить вместе.

К сожалению, спор относительно обручального кольца Айрин проиграла. Когда Мигель показал ей тяжелое и широкое золотое кольцо, усыпанное мелкими бриллиантами, которое традиционно надевали всем невестам, входящим в их семью, глаза Айрин расширились от ужаса. А что будет, если она потеряет эту бесценную реликвию? Может, она обойдется чем-нибудь попроще? Но Мигель был непоколебим.

— Все мои родственники ожидают увидеть это кольцо у вас на руке. Если его там не окажется, никто просто не поверит, что мы действительно всерьез женаты.

И он оказался абсолютно прав: первое, что сделали его три престарелые тетушки, когда им представили невесту, это посмотрели на ее безымянный палец. Как ни странно, но Айрин легко нашла общий язык со старушками, и они очень ей понравились. Как Айрин хотелось бы верить, что это взаимно! Иногда они смешили ее своими старомодными высказываниями и привычками, но было очевидно, что они искренне привязаны к Мигелю и переживают за него. Да и он тоже относился к ним с нежностью, хотя всячески старался это скрыть под маской суровой неприступности.

Именно от тетушек Айрин узнала о детстве и юности своего будущего супруга. О том, как плохо он учился в школе и не слушался родителей; как рос, получал профессию дизайнера и напропалую ухаживал за девушками. О том, как мужественно он занял место своего погибшего отца; о Габриэле; а также о том, как прекрасно, что он наконец-то решился жениться и обзавестись собственными детьми.

— Да, наш мальчик долго собирался, — с улыбкой сказала одна из старушек, — но зато уж не промахнулся. Какую красавицу себе отхватил! Таких еще поискать надо. И сразу видно, что вы любите детишек. Да, Мигель молодец. Повезло ему. Я уверена, что вы будете ему замечательной женой и прекрасной матерью его детям.

Слушая тетушек, Айрин чувствовала, как ее охватывает тихое отчаяние. Конечно, у него будут собственные дети. Только это будут не ее дети, их матерью станет какая-нибудь другая женщина. А она, Айрин, скоро уедет отсюда. Навсегда. И никогда больше не увидит ни Мигеля, ни Федерико.

День свадьбы неумолимо приближался. Айрин чуть ли не физически чувствовала, как утекает время. И с каждым днем ей становилось все страшнее.

***

У входа в церковь радостно толпились гости. Вивиен в лиловом платье с улыбкой прижимала к себе Федерико. Платье, действительно, очень шло ей, и Рой, судя по его влюбленным глазам, тоже так думал. Краем глаза Айрин видела, как брат радостно машет ей рукой, но побоялась поднять на него глаза. Ей казалось, что тогда Рой сразу же догадается обо всем, что творится у нее на душе.

Джесси с видом тихони и скромницы шла позади, придерживая длинный шлейф Айрин. Когда они уже почти спустились по ступенькам, она как бы невзначай приблизилась к невесте.

— Спасибо, что никому ничего не сказала, — шепнула она вдруг. — Ну, ты понимаешь, про что я.

Мигель бросил на Джесси быстрый насмешливый взгляд и тут же сделал вид, что ничего не заметил, но Айрин от неожиданности чуть не выронила пышный букет белых роз, который ей только что подарил жених. За все время своего пребывания здесь Джесси ни разу, ни единым словом не обмолвилась о той истории с угоном автомобиля. Айрин тоже молчала, не желая расстраивать племянницу напоминанием о неприятном происшествии. А потом все эти события вдруг как-то отошли на задний план. Они стали такими далекими и такими незначительными, — голова Айрин была занята совсем другими вещами.

Но вечером накануне свадьбы Мигель преподнес Джесси в подарок маленький брелок с золотым автомобильчиком на тонкой цепочке. И выдержка покинула ее. К сожалению, в самый неподходящий момент.

***

Праздничный обед показался Айрин бесконечным. На празднество было приглашено не менее пятисот человек гостей, хотя она категорически возражала против этого. К чему поднимать такой шум, устраивать все это дурацкое представление, если они оба знают, что скоро разведутся?

— Но у нас так принято, — терпеливо объяснял ей Мигель. — Все эти люди — мои друзья или родственники, или друзья моих родственников...

— Или родственники ваших друзей, — ехидно вставила Айрин.

Но Мигель не обратил на ее реплику никакого внимания.

— Меня просто не поймут. Начнутся обиды, пойдут сплетни. Все это только сыграет на руку Эмили.

Вокруг поминутно поднимались тосты за молодоженов, официанты носились между столами с огромными подносами. К жениху и невесте постоянно подходили какие-то неизвестные люди, чтобы лично поздравить молодых, пожелать им счастья, поахать над Федерико, который невозмутимо дремал в своей коляске, поставленной около стула Айрин.

Но девушка, погруженная в свои мысли, почти не замечала того, что происходило вокруг нее. Она и сама не ожидала, что так болезненно отнесется к венчанию. Они с Мигелем на глазах у всех поклялись друг другу в верности и вечной любви, но все это было понарошку. Теперь она жена Мигеля, но тоже понарошку. В какой-то момент, когда они стояли в церкви, перед алтарем, Айрин вдруг нестерпимо захотелось убежать. Она дернулась всем телом, но Мигель лишь крепче сжал ее руку.

Как ей хотелось крикнуть, что она не согласна, не хочет быть женой этого человека, который не любит ее! Но вместо этого она лишь послушно шепнула «да». А потом покорно подставила губы для холодного поцелуя.

Она совершила святотатство. И будет наказана за это безрадостным браком. Но зато Федерико теперь спасен. Никто не сможет отнять его у Айрин — хотя бы в ближайшие пять лет.

В соседнем зале заиграл оркестр. Айрин вдруг с тревогой заметила, что на нее оборачиваются, словно ожидают чего-то.

— Айрин... — Мигель поднялся со своего места.

Чего они от нее хотят? Айрин растерянно повернулась к Вивиен.

— Все ждут, когда вы пойдете танцевать, — подсказала та со смехом. — Ты забыла, что первый танец принадлежит жениху и невесте?

Ну конечно. Айрин поспешно отодвинула стул, подавая Мигелю руку. Он невольно нахмурился, ощутив в своей теплой сильной ладони ее ледяные пальцы. Айрин с трудом удерживалась, чтобы не расплакаться. Плакать было никак нельзя, но слезы стояли в глазах, грозя в любой момент перелиться через край.

Они вышли в центр зала, и Мигель привлек ее к себе. Так близко, что она ощущала биение его сердца. Айрин споткнулась и вздрогнула, когда он крепче обнял ее за талию. Невольно подняв голову, она увидела его лицо совсем близко от своего — твердый подбородок, своевольный изгиб полной нижней губы. Плечи ее дрогнули, и Айрин почувствовала, как Мигель сильнее сжал ее ладонь. От него пахло уже знакомой ей туалетной водой, и девушке вдруг захотелось закрыть глаза и просто стоять, вдыхая его запах, ощущая его присутствие. В ушах звучал вальс, обволакивая ее так же, как обволакивало тепло его тела, отгораживая от всех остальных, оставляя лишь ее чувство к нему и желание ответного чувства.

Айрин снова споткнулась и тихо охнула, когда Мигель подхватил ее, крепко прижав к себе.

— Ты устала, — шепнул он, словно пытаясь уличить ее в чем-то.

— Ничего подобного.

Музыка смолкла. Айрин хотела отвернуться, но Мигель крепко держал ее в объятиях.

— Гости ждут, — подсказал он тихо.

— Чего ждут? — Она подняла на него недоумевающие глаза.

Вместо ответа Мигель мягко взял ее одной рукой за подбородок и, приподняв лицо, поцеловал.

Его поцелуй был мягок, но сдержан — демонстрация нежных чувств для предвкушающей это зрелище публики. Но он не значил ровным счетом ничего. Айрин это точно знала. И от этого становилось еще горше. Только бы не заплакать.

Как только Мигель отпустил ее, с мест тут же поднялось еще несколько пар. Айрин незаметно смахнула с щеки слезинку.

— Я пойду, взгляну на Федерико, — сказала она, отодвигаясь от Мигеля.

— За ним присматривает Вивиен, — напомнил он.

— Смотреть за ним — моя прямая обязанность, — ответила Айрин упрямо. — Для этого вы на мне и женились.

— А вы — вышли за меня замуж, — не удержался Мигель. — Прошу вас, Айрин, не убегайте от меня, как Золушка, — добавил он совсем другим тоном, протягивая к ней руки. — Потанцуйте со мной еще немного. Ведь сегодня — день нашей свадьбы.

***

— Как жаль, что у вас не будет медового месяца, — сказала Вивиен, устало, поднимаясь по лестнице вместе с Айрин.

Было два часа утра. Айрин с трудом верилось, что весь этот бесконечный кошмар наконец-то позади — празднество завершилось, гости разъехались по домам или разошлись по многочисленным комнатам огромного дома. Сейчас он не кажется заброшенным, подумала девушка. Все привидения, наверное, разбежались по углам и тихо ждут, когда их дом снова опустеет. Она тоже будет рада остаться здесь вдвоем с Федерико. И... с Мигелем...

— Мне не жаль, — честно ответила Айрин, по привычке сворачивая к детской.

— Куда ты? — рассмеялась Вивиен. — Хозяйская спальня в противоположной стороне. Тебе теперь туда.

— Да... но Федерико...

— О нем не беспокойся. Мы с Тересой уже перенесли его кроватку в гардеробную, смежную со спальней Мигеля. Он мне объяснил, что вы еще не успели отремонтировать вашу новую общую спальню в другом крыле. Но я думаю, что Федерико прекрасно выспится и в гардеробной Мигеля. Тем более, что вы оба будете у него под боком.

Айрин нервно сглотнула. Как это ни глупо, но она как-то не задумывалась над тем, где ей предстоит провести свою первую брачную ночь. То есть, она была уверена, что будет спать, как всегда, в детской. Но, похоже, она ошибалась.

Девушка неуверенно замерла перед входом в спальню жениха, и дверь тут же распахнулась.

— А вот и ваша невеста. Вот эта, не перепутайте, — лукаво сообщила Вивиен. — Как там наш Федерико? Мы с Тересой заглядывали к нему примерно час назад.

— Все в порядке. Он крепко спит, — любезно ответил Мигель, отступая на шаг, чтобы пропустить внутрь застывшую на пороге Айрин.

Вивиен легонько подтолкнула девушку в спину и, пожелав всем спокойной ночи, быстро удалилась. Айрин покорно шагнула внутрь. Не успела она войти, как дверь позади нее со стуком захлопнулась. Новобрачные остались наедине.

Айрин нервно осматривалась по сторонам. Она никогда прежде не бывала здесь. Как и все комнаты в этом доме, спальня была большой и просторной, с огромными окнами, выходящими в сад, и, похоже, обставлена бесценным антиквариатом.

На каминной полке возвышалась огромная ваза, наполненная свежими розами. Их нежный аромат распространялся по всей комнате. Рядом стояли две фотографии в рамках. Судя по всему, на одной были запечатлены родители Мигеля, а на другой — Габриэла. С потолка свисала старинная люстра. Она была выключена, и вместо нее горел ночник. Высокие зеркала в темных рамах таинственно мерцали в его слабом свете.

— Я не могу здесь ночевать, — сказала Айрин внезапно охрипшим голосом.

— Вам придется, — ответил он холодно — Было бы странно, если бы вы пошли ночевать куда-то еще. Это наша первая брачная ночь, не забывайте.

— Да, но только формально.

— Естественно. Но эту ночь вы должны провести здесь. Надеюсь, это вы понимаете? — спросил Мигель ехидно. — Перестаньте, Айрин, вас здесь никто не видит. Хватит разыгрывать из себя невинность. И можете не волноваться. Я лягу спать в гардеробной. Там есть кушетка. А завтра, после отъезда гостей, мы обсудим наше совместное будущее. Идет?

Айрин подавленно молчала.

— Ванная находится вон там. — Мигель указал ей на одну из дверей. — Вивиен принесла ваши вещи, — добавил он, заходя в гардеробную и закрывая за собой дверь.

Ее вещи? Интересно, какие? Айрин беспокойно огляделась. Она привыкла спать обнаженной и не держала у себя ночных рубашек. Но разгуливать по комнате голышом в столь непосредственной близости от Мигеля она бы не рискнула. Хорошо бы Вивиен догадалась принести ей хотя бы халатик. Или она считает, что новобрачной халатик ни к чему?

Айрин торопливо подошла к кровати и развернула целлофановый пакет. Так. Зубная щетка, расческа, тапочки, халатик. Ура!

***

Мигель стоял, опершись руками на подоконник и задумчиво глядя на темный сад. С самой первой встречи Айрин не переставала удивлять его, заставляя пересматривать многие привычные убеждения, менять устоявшиеся мнения о жизни, людях и, главное, о себе. Он пытался не замечать этого, он убеждал себя, что Айрин — чужая, иная, что у них нет ничего общего, кроме любви к Федерико. Он не желал замечать своих чувств к ней и даже в какой-то момент постарался убедить себя, что она, как опытная женщина, сама умело вызывает и подогревает эти чувства. Правда, к его чести, он быстро отмел эти мысли, сочтя их недостойными.

Затем Мигель попытался разделить Айрин на двух разных людей — нежную заботливую няню и распущенную молодую женщину. Но с каждым днем отделять одну Айрин от другой становилось все сложнее. Айрин нежная и любящая вызывала в нем все более глубокие чувства. Что же до Айрин — любительницы чужих мужей... Стоило ему только представить ее в объятиях другого мужчины, как он сжимал кулаки, задыхаясь от необъяснимой ярости.

Наверное, не имело больше смысла обманывать себя. Он просто ревновал — бешено, безумно, как обычный влюбленный мужчина. Потому, что он любил Айрин — любил их обеих. Ведь обе они были неотделимы одна от другой, обе были частичками одной и той же женщины. И если ему что-то не нравилось в ней — не ее в том вина. Она такая, какая есть. И другой ему не надо.

Сегодня в церкви Мигель понял, что женится по любви, а вовсе не по расчету. И вечером, обнимая Айрин в танце, вдыхая аромат ее духов, он хотел ее, хотел, — но всю, целиком. Он хотел обладать не только телом, но и душой.

***

Айрин озабоченно нахмурилась. Фату и веночек ей помогла снять Вивиен, но что делать со свадебным платьем, которое застегивалось на спине на сумасшедшее количество крошечных пуговок? Оно, правда, без плеч, но перекрутить его задом наперед не представлялось возможным, поскольку платье туго облегало тело и никуда не сдвигалось. Если Мигель не поможет снять его, придется спать прямо так. Вот будет весело, если она спустится к завтраку в свадебном платье!

Айрин неуверенно подошла к гардеробной и робко постучала.

— Мигель...

Расстегивая на ходу рубашку, он подошел к двери.

Айрин с колотящимся сердцем смотрела, как он стоит в дверном проеме, лениво теребя манжету и глядя на нее с каким-то странным выражением.

— Извините... — Голос ее предательски дрогнул, и она нервно облизнула пересохшие губы.

Почему он так смотрит на нее? Его темные глаза не отрываются от ее губ, ноздри слегка раздуваются... Или это ей только кажется? Наверное, это просто игра теней. Айрин поспешно опустила взгляд. Теперь перед ее глазами маячила его полуобнаженная грудь, покрытая темными волосами. Это ее муж. Они только что поженились. Айрин нервно сглотнула, пытаясь вспомнить, зачем она его позвала.

— Мне нужна ваша помощь... — пробормотала она, наконец, — вот, пуговки... — Она повернулась спиной.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду. — Голос его звучал глухо.

— Я же не могу спать в платье... — Почему он молчит? Почему не предложит помощь? Айрин ощущала горячее дыхание Мигеля на своем затылке. — Мне больше некого попросить... — Голос ее снова дрогнул. Она чувствовала себя какой-то дурочкой, пристающей к мужчине, которому она совершенно безразлична.

— Да. — Он говорил с трудом. — Попросить больше некого. Ваша талия кажется такой тонкой в этом платье, — произнес он внезапно.

— Это корсет.

— Корсет? — Он тихонько хмыкнул. — Я думал, корсеты уже давно ушли в прошлое.

Его пальцы начали медленно расстегивать мелкие пуговки. Айрин сжалась, стараясь ничем не выдать своего волнения. Она стояла, замерев и почти не дыша, напряженно ожидая, когда закончится это испытание.

Подняв голову, она вдруг увидела высокое зеркало, в котором отражались они с Мигелем. Его смуглые руки ловко касались пуговок, вынимая их из крошечных петель. И тут Айрин охватил ужас. Она вдруг поняла, что еще несколько пуговок — и тяжелое платье, которое держалось только на талии, рухнет вниз. А под платьем, кроме трусиков, ничего нет. Мигель уже дошел до поясницы. В отчаянии, Айрин дернулась вперед, пытаясь вырваться.

— Погодите, я еще не все... — начал он, и тут платье с шорохом скользнуло на пол.

Айрин замерла. Краска медленно заливала ее лицо, шею, плечи. Ее глаза встретились в зеркале со сверкающими глазами Мигеля. Он, словно окаменев, смотрел на нее. Потом хрипло выдохнул, и тело ее покрылось мурашками.

Внезапно выйдя из транса, Айрин торопливо попыталась закрыться, но руки Мигеля уже легли на ее грудь.

— Айрин... — шепнул он, задыхаясь, — Айрин... Что ты со мной делаешь? Я больше не владею собой... Я слишком сильно хочу тебя...

Одним движением Мигель развернул Айрин лицом к себе, так, что грудь ее прижалась к его груди, скользнул руками по ее спине и бедрам. Его возбуждение волновало ее, давало ощущение силы, заставляло желать его еще сильнее. Внутренний голос шептал Айрин, что Мигель не любит ее, что его возбуждение — лишь нормальная реакция мужчины на обнаженное женское тело, но она не хотела слышать. Ей не нужна была правда. Не сейчас.

Сама того, не замечая, Айрин прошептала его имя, и этот шепот пронзил все тело Мигеля. Он ощущал ее тело под своими руками — горячее, податливое, вздрагивающее от каждого прикосновения; он целовал ее лоб, закрытые глаза, влажные, чуть приоткрытые губы. Айрин тихо постанывала от наслаждения, все крепче и крепче сжимая его плечи. Мигель чувствовал, что теряет контроль над собой. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что он не должен этого делать, поскольку их брак — лишь деловое соглашение, но мысль эта мгновенно растворилась в глубочайшем чувственном наслаждении.

— Ты хочешь меня? — Пусть решает она, сам он не в силах отказаться от нее.

Айрин замерла. Ей предоставлялась возможность передумать, не делать этого шага, который, возможно, навсегда изменит ее судьбу; она еще могла притвориться, что ничего не было. Но разве ее любовь к Мигелю не перевернула уже ее жизнь? Разве не будет она потом жалеть, что отказала ему?

— Да, я хочу тебя, — прошептала она. Глубоко вздохнув, он нежно взял ее лицо в свои ладони и, склонившись, поцеловал — медленным, долгим поцелуем, словно стараясь навсегда запомнить вкус ее губ.

— Ты не хочешь раздеть меня? — спросил он, отрываясь, наконец, от ее рта.

Раздеть его? Айрин испуганно вздрогнула. Она совсем забыла о том, что Мигель считает ее опытной женщиной.

Ее замешательство слегка озадачило Мигеля. Неужели она раздумала? Он попытался заглянуть ей в глаза, но Айрин поспешно опустила ресницы.

― Я думаю, будет быстрее, если ты сделаешь это сам.

Полностью поглощенный собственными чувствами, Мигель не придал особого значения ее словам.

— Ты права, — согласился он, — к чему эти прелюдии? Ведь мы оба знаем, чего хотим.

Легко подхватив Айрин на руки, Мигель перенес ее на постель, мягко лег рядом и начал быстро осыпать поцелуями ее грудь, плечи, живот. Тело ее изогнулось дугой, по жилам, казалось, струился электрический ток, заставляя содрогаться от неизведанного, небывалого наслаждения.

До сих пор Айрин считала, что прекрасно представляет себе, что такое секс — пусть только теоретически, — и что на практике ничего нового она не узнает. Как же она ошибалась! Айрин со стоном стискивала плечи Мигеля, словно моля отпустить ее, но это еще сильнее подстегивало его. Он торопливо одной рукой срывал с себя одежду, не в силах отпустить ее ни на минуту.

Мигель прижался к Айрин, коснулся ее бедер. Он чувствовал, что она уже близка к экстазу, но хотел, чтобы все у них случилось одновременно. Не прекращая ласк, он медленно вошел в нее.

Ощутив внезапно резкую боль, Айрин широко раскрыла глаза и охнула. Но боль была перемешана с таким острым наслаждением... она не хотела, чтобы это прекращалось.

Почувствовав, как напряглось тело Айрин, услышав ее вскрик, Мигель понял, в чем дело. Но он уже ничего не мог изменить — остановиться сейчас означало бы причинить ей гораздо большую боль.

Айрин отчаянно прижималась к Мигелю, желая его, желая, чтобы он взял ее, стремясь стать одним целым с ним. Ей казалось, что она взлетает куда-то высоко-высоко — как на качелях, а потом с бешеной скоростью падает вниз. Наконец все кончилось. В голове шумело, веки внезапно отяжелели, все тело гудело от усталости. Она лежала, не в силах пошевелиться или открыть глаза. Сладко зевнув, Айрин провалилась в сон.

ГЛАВА 10

— Айрин?

Девушка лениво открыла глаза. Спальню заливал солнечный свет. Рядом на кровати сидел Мигель. На теле его поблескивали капельки воды — видимо, он только что вышел из душа, бедра были обернуты полотенцем. А на плечах виднелись следы ногтей. Ее ногтей! Айрин вздрогнула и сжалась, поймав на себе его хмурый взгляд. В памяти тут же всплыла прошлая ночь. Он ни разу, ни разу, не сказал ей, что любит ее. И, судя по выражению лица, не скажет этого и сейчас. И вообще никогда не скажет.

— Почему ты скрыла от меня то, что ты девушка? — жестко спросил Мигель.

Он не спал полночи, обвиняя себя во всех смертных грехах, проклиная за эгоизм, грубость, нечуткость. Но сейчас, вместо того, чтобы извиниться или произнести какие-то ласковые слова, он продолжал грубить и вообще вел себя так, словно это она перед ним виновата.

Сжавшись от его резкого тона, Айрин торопливо натянула на себя простыню. Больше всего она сейчас боялась показать свою любовь к Мигелю, стать посмешищем в его глазах.

— А зачем? — спросила она вызывающе. — У тебя ведь уже сложилось мнение обо мне, как об опытной женщине, соблазняющей чужих мужей.

Айрин выжидающе взглянула на Мигеля. Ей так хотелось, чтобы он сейчас воскликнул, что не сомневался в ней ни единой минуты, чтобы обнял ее и признался в любви.

Но он не сделал ничего подобного. Вместо этого Мигель вскочил с кровати и отбежал к окну.

— Ты понимаешь, что теперь между нами все переменилось?

— Но почему? — недоуменно спросила Айрин.

— Да потому! — В голосе Мигеля слышалось раздражение. — Неужели я похож на тех мужчин, которые играючи лишают девиц невинности? Ты думаешь, мне приятно осознавать, что я до такой степени потерял голову, что... О письме миссис Хенстридж мы поговорим позже, хотя я и так догадываюсь о причинах, по которым она солгала. Ревность — опасное оружие. А я... У меня нет оправданий. Теперь я действительно твой муж — во всех смыслах этого слова.

— Нет, — возразила Айрин. — Это просто деловое соглашение.

— Прошлая ночь все переменила, — повторил Мигель. — Ты понимаешь, что у тебя может быть ребенок? Мой ребенок.

Айрин затаила дыхание. Его ребенок! Она почувствовала, как радость разливается по всему ее телу.

— Будем надеяться, что ты не забеременеешь, — холодно произнес Мигель. — Наш брак должен продлиться пять лет, — напомнил он Айрин. — И я не хотел бы нарушить договор. Но если у тебя родится ребенок, я не позволю увезти его неизвестно куда. Я не позволю, чтобы чужой мужчина воспитывал моего сына. Или дочь, неважно. Но, насколько мне известно, ты тоже никогда не откажешься от ребенка. А я не хочу, чтобы ты жила в браке без любви.

Сердце Айрин сжалось. Вот! Он еще раз — в сотый раз — ясно дал понять, что не любит ее.

— Как ты могла допустить это, Айрин? — спросил он грубо. — Зачем ты это сделала? Чтобы проучить меня? О чем ты вообще думала?

— А ты о чем думал? — Она чувствовала, что вот-вот расплачется.

— Я? Да разве я мог думать? В таком состоянии... — Он язвительно рассмеялся.

Айрин подняла на Мигеля удивленные глаза, и он вдруг испугался, что выдал себя — свои чувства к ней. Только этого еще не хватало. Она не любит его, и ни к чему ей ломать себе голову из-за его любви. Еще начнет сочувствовать, переживать, жалеть. Но ему не нужна ее жалость. Нет, вся его любовь, вся его боль останется для нее тайной. Об этом будет знать только он один — и больше никто.

— Зачем ты это сделала, Айрин?

— Зачем? — Она задумчиво тряхнула головой. — Мне показалось, что это неплохая идея.

— Неплохая идея? — Мигель чуть не поперхнулся. Он был готов придушить ее за этот легкомысленный тон. — Как ты могла повести себя так безответственно? Отдаться...

Отдаться человеку, который не любит тебя, подумала Айрин. Для которого ты ничего не значишь.

— Не так уж это важно, — сказала она небрежно. — В моем возрасте девственность становится обузой. Я подумала, что пора бы избавиться от нее, а заодно узнать, что же это такое — этот хваленый секс, о котором все так много говорят.

Пусть он не думает, что она какая-нибудь романтическая дурочка, мечтающая о высокой любви.

Мигель смотрел на нее с изумлением и недоверием. Айрин говорила вроде бы искренне, но что-то подсказывало ему, что она лжет. Но зачем? Понимала ли она, как желанна? Догадывалась ли о тех чувствах, которые у него вызывает?

— И что же, — спросил он нарочито любезно, — вы не разочарованы? Я не обманул ваши ожидания?

Айрин нервно облизнула губы. Если не хочешь вывести его из себя, выбирай выражения, сказала она себе.

— Это было... интересно... но ничего такого особенного, что хотелось бы повторить, — пробормотала она, глядя в сторону.

Мигель сверлил ее яростным взглядом. Неужели она специально пытается его раздразнить и завести? Но тут Айрин повернула голову, и он заметил темное пятно у нее на шее — след его собственного поцелуя. Да она вся в синяках, подумал он виновато. Неудивительно, что ей не хочется это повторить.

Нет, он не такой эгоист, чтобы попытаться удержать ее рядом с собой против ее воли. Через пять лет она сможет уйти... но только в том случае, если у нее не будет ребенка. Значит, надо вести себя так, чтобы его не было.

— То, что случилось этой ночью, не должно больше повториться, — проговорил он сквозь зубы. — И я сделаю все, чтобы не повторилось.

Айрин медленно заливалась краской обиды и унижения. Намек был слишком очевиден. Неужели он думает, что она станет к нему приставать?

— Вот и отлично. Очень рада слышать это, ― произнесла Айрин холодно.

На какое-то мгновение у Мигеля возникло страстное желание заставить ее взять свои слова обратно. Сжать ее в объятиях, целовать, целовать до тех пор, пока она сама не запросит у него пощады, не запросит любви.

Он словно попал в зыбучие пески — чем яростнее он боролся со своими чувствами, тем глубже они его затягивали.

Айрин была так невинна, так неопытна; она даже не понимала, насколько редким и необычным было то, что они испытали вместе этой ночью! Это наслаждение... эта страсть... ее тело, такое послушное, такое желанное...

Мигель почувствовал, как тяжело начинает биться сердце. Еще немного, и снова будет поздно. Он, не оглядываясь, быстро вышел из комнаты.

ГЛАВА 11

Айрин мягко вынула из ручек Федерико кусочек ткани, — по всей комнате были раскиданы образцы обоев, занавесок, ковровых покрытий. Они все еще не приступили к ремонту комнат в другом крыле — детской для Федерико и их супружеской спальни. Но в последние дни Мигель торопил Айрин с выбором отделочных материалов. Решено было, что обои и занавески подберет она. Он собирался лететь в Мадрид на какие-то срочные деловые переговоры и хотел, чтобы ремонт хотя бы начали до его отъезда.

Хотя гости давно разъехались, Айрин все так же спала в комнате Мигеля. Ведь слуги-то остались, и надо было по-прежнему изображать дружную семью. Айрин, правда, настояла на том, чтобы он перебрался обратно на свою кровать, сама же устроилась в гардеробной. Они жили в одной комнате, но Мигель был верен своему слову. Он держал Айрин на расстоянии, как физически, так и морально. А она всем своим видом давала понять, что это ее очень даже устраивает. Как-то так само собой сложилось, что Айрин и Мигель практически никогда не сталкивались в своей общей спальне и никогда — в ванной, хотя разделяли и то, и другое. Они вообще теперь почти не разговаривали, лишь обменивались короткими фразами. Особенно больно Айрин ранило то, что Мигель снова перешел с ней «на вы».

Казалось, она должна была радоваться установившимся отношениям, но вместо этого чувствовала себя покинутой и обманутой. Тело ее жаждало продолжения той страстной ночи, хотя Айрин не хотела себе в этом признаваться.

Она взглянула на часы — пора переодеваться к ужину. Еще одна формальность, которая поначалу немного смешила ее, а затем сделалась привычной и даже приятной. Она с удовольствием каждый вечер наряжала Федерико в роскошные костюмчики, купленные когда-то Мигелем, — по испанскому обычаю, малыш обязательно присутствовал на всех семейных трапезах, хотя и не сидел еще за столом. Прекрасный обычай — по крайней мере, есть с кем поговорить, и обед не проходит в полной тишине.

За все это время их уединение было нарушено лишь однажды. Примерно недели через две после свадьбы Айрин гуляла с Федерико в саду.

Она сидела в высокой, увитой вьюнками беседке, рассеянно листая, какой-то детектив и одним глазом поглядывая на Федерико, который пытался стоять, крепко держась обеими руками за коляску. Внезапно Айрин насторожилась ― вдали раздавался голос садовника. С кем это он там беседует, удивилась девушка. Садовник, пожилой молчаливый человек, целыми днями работал в саду в полном одиночестве и, похоже, ничуть этим не тяготился.

Зашуршал гравий — кто-то шел к беседке. Айрин выжидательно подняла голову и с изумлением увидела входящего Мигеля. Она уже привыкла к тому, что он постоянно в отъезде. Что он делает дома посреди дня? Неужели что-то случилось?

— К нам едут гости, — начал Мигель, не здороваясь. — Точнее, один гость. Но очень важный. Это мой французский партнер по бизнесу. И от того, как пройдет наша встреча, зависит заключение чрезвычайно выгодного для меня контракта. Поэтому я пригласил его сегодня на ужин, и вам, как моей жене, необходимо присутствовать. Надеюсь, вы не против?

— Но... что я там буду делать? — испуганно залепетала Айрин. — Я не смогу поддержать ваш разговор, я ведь ничего не понимаю в ваших делах.

— От вас не потребуется ничего особенного. Ваше присутствие придаст вечеру неофициальный оттенок. Просто украсите наше общество, — ответил он галантно. — Короче, будем считать, что вы согласны. У вас есть нарядное платье?

— Да, но я не знаю, подойдет ли оно для этого случая.

— Пойдемте, посмотрим, — решительно сказал Мигель и, подхватив на руки Федерико, вышел из беседки.

Он стремительно шагал через сад, и Айрин с трудом поспевала за ним, пытаясь одновременно расслышать его слова.

— Забудьте на этот вечер о том, что вы няня, — быстро говорил Мигель. — Не надо приносить Федерико в столовую. За ним посмотрит Тереса.

В доме царила суета. Немногочисленные слуги торопливо терли мраморную лестницу, кто-то пробежал мимо со шваброй, хотя, на взгляд Айрин, дом и так всегда содержался в безупречной чистоте.

Вбежав в гардеробную вслед за Мигелем, она увидела, что он уже снял с вешалки несколько ее платьев и, бросив на кушетку, рассматривает их с критическим видом.

— Это все, что у вас есть? — поинтересовался он, не поворачивая головы.

— Да. — Ей стало обидно. — Извините, что не угодила.

— Ну что вы, Айрин, — смутился Мигель. — У вас прекрасные платья...

— Но для вашего приема они не подходят...

— Примерьте вот это, — неожиданно сказал он. Вышел на минуту из гардеробной и сразу же вернулся с большой плоской коробкой.

Айрин растерянно смотрела на коробку. Первым ее побуждением было отказаться. Но по выражению лица Мигеля было ясно, что он не примет отказа.

— Не говорите сразу «нет», — улыбнулся он. — Сначала хотя бы загляните в коробку.

Девушка послушно сняла крышку. Перед ней переливалась шелковая ткань глубокого синего цвета — цвета вечернего неба. Она осторожно вынула платье из коробки, уже понимая, что не сможет от него отказаться.

— Но только на этот вечер, — сказала она нерешительно.

— Как скажете, — ответил Мигель с довольной улыбкой. — Да, кстати... — Сунув руку в карман пиджака, он вытащил маленькую коробочку. — К этому платью нужны серьги. Возьмите.

Открыв коробочку, Айрин в ужасе замотала головой. Изящные сапфировые слезки, оправленные в золото, должны были стоить кучу денег.

— Вы с ума сошли! Это же сапфиры! Как вы могли купить такие дорогие серьги всего для одного вечера!

— Я их не покупал. Они принадлежали моей матери.

— Тем более, — всполошилась Айрин. — Я не могу их надеть!

— Прошу вас, Айрин, не спорьте, — мягко сказал Мигель. — Просто наденьте. Считайте, что так надо для дела. И не забывайте, что вы — жена, богатого человека. Будьте готовы к семи часам.

Как только Мигель ушел, Айрин кинулась примерять платье.

Да, подумала она, любуясь собственным отражением в зеркале. Мигель знал, что выбрать. Длинное, облегающее, с большим круглым вырезом, открывающим плечи, оно сидело идеально. Удивительно красивый синий цвет прекрасно сочетался с темно-голубыми капельками сапфиров, которые покачивались на мочках ушей.

— Ах, синьора! — восхищенно воскликнула Тереса, забежавшая вечером за Федерико. — Какая же вы у нас красавица! Глаз не оторвать! Краше вашей жены не сыщешь во всей Испании! — сказала она, оборачиваясь к Мигелю, входящему в комнату.

Айрин торопливо вскочила с кресла, вопросительно глядя на мужа.

— Уже пора?

Мигель, медленно приблизившись, галантно подал ей руку. В глазах его Айрин ясно читала восхищение и... что-то еще — она не могла разобрать, что именно.

— Прошу вас, синьора. — Он чуть заметно улыбнулся.

Спускаясь под руку с Мигелем по мраморной лестнице, Айрин на мгновение вообразила себя принцессой из волшебной сказки. Но тут же подумала, что иногда реальность может быть в сотни раз лучше любой сказки. Если бы можно было идти по этой лестнице бесконечно! Если бы Мигель всегда смотрел на нее такими глазами — почти влюбленными...

В тот момент, когда они спустились в холл, в дверь громко позвонили. Антонио торжественно распахнул дверь, и Айрин вдруг почудилось, что сейчас он ударит жезлом об пол и громко объявит что-нибудь вроде: «принц такой-то прибыли-с». Но Антонио промолчал, а в холл быстрой подпрыгивающей походкой вбежал невысокий пожилой мужчина. За ним не спеша следовал молодой человек.

Айрин бросила на Мигеля удивленный взгляд. Он, кажется, говорил, что ожидается только один гость? Но Мигель и сам выглядел слегка озадаченным. Тем не менее, он с улыбкой пошел навстречу гостям.

— Антуан...

— Мигель, наконец-то! Наконец-то я познакомлюсь с твоей прелестной женой! — Мужчина кинулся обнимать Мигеля, затем, подскочив к Айрин, поцеловал ей руку. — Айрин, счастлив встрече с вами! Мигель, Айрин, позвольте мне познакомить вас со своим сыном. Жак, подойди же к нам, — бросил он, обернувшись к молодому человеку, со скучающим видом стоявшему в стороне. — Вот, Мигель, посмотрите на него внимательно. Мой наследник. Ему передам я свою фирму, с ним вы будете иметь дело, когда я решу, наконец, уйти на покой. Он, правда, пока не особенно интересуется семейным бизнесом, но я надеюсь, что в один прекрасный день все переменится.

Пожимая вялую руку Жака, Мигель невольно вспомнил себя в его возрасте. Бедный парень! Похоже, семейный бизнес ему действительно абсолютно безразличен.

— Буду рад сотрудничать с вами, — произнес он вслух, с трудом сдержав сочувственную улыбку. — Айрин, ты помнишь ту замечательную гостиницу, в которой мы обедали, когда искали одежду для Федерико? — В глазах Мигеля вспыхнул озорной огонек. — Тебе ведь там понравилось?

— Да, конечно. — Айрин, краснея, закивала головой.

— Так вот, этим проектом занимался месье Дешо, Антуан.

— Очень красиво, изумительно.

Девушка вежливо улыбнулась Антуану и вдруг запнулась, поймав на себе заинтересованный взгляд Жака. Молодой человек внезапно оживился, в глазах его появился блеск. Айрин вдруг захотелось накинуть что-нибудь себе на плечи. Она невольно подвинулась поближе к мужу.

— Ну что же мы стоим в холле. — Мигель, слушавший Антуана, ничего не заметил. — Прошу в гостиную.

За столом Мигель и Антуан очень скоро перешли с общих тем на профессиональные разговоры. Айрин в основном помалкивала, с улыбкой кивая головой. Но ей было интересно слушать и, главное, смотреть. Потому, что она видела перед собой совсем другого Мигеля — азартного, увлеченного своим делом. Он постоянно шутил, громко смеялся шуткам Антуана, и лицо его было открытым и добрым. Айрин не сводила с него глаз и потому почти не замечала на себе внимательного и жадного взгляда Жака. Младший Дешо почти не принимал участия в беседе, и было понятно, что ему не интересны разговоры о реконструкции, переделке, строительстве, чертежах, кирпичах и мраморе.

Мигель в какой-то момент отметил про себя, что Жак, похоже, гораздо лучше разбирается в женщинах, чем в архитектуре, но его тут же отвлек Антуан. Партнеры по бизнесу сами не заметили, как перешли к обсуждению своего контракта, и вскоре все основные вопросы были решены, и оставалось только обговорить кое-какие мелочи и подписать договор.

— Может быть, перейдем сразу в кабинет? — предложил Мигель. — Вы не будете скучать без нас? — с улыбкой обратился он к Айрин.

— Нет, нет, что вы, — не раздумывая, ответил за нее Жак. — Нам будет очень весело вместе. Я заметил, у вас чудесный сад. Хорошо бы прогуляться...

— Ну конечно. — Айрин натянуто улыбнулась Жаку, украдкой бросив на мужа тревожный взгляд, но тот только недоуменно вскинул брови.

— Пойдемте, Жак. — Она быстро пошла вперед. Молодой человек устремился за ней, но на пороге вдруг обернулся на мгновение, посмотрев прямо на Мигеля. От этого пустого темного взгляда Мигелю стало не по себе. Ему захотелось догнать Айрин и увести с собой в кабинет — пусть этот юноша гуляет по саду в одиночестве. Но тут Антуан потянул его за рукав, и момент был упущен.

Что это я, в самом деле, удивился про себя Мигель. Что может случиться?

Айрин и Жак медленно шли по дорожке. Уже стемнело, и сад, казался таинственным и загадочным. Громко пели цикады, отовсюду слышался шум воды.

— Неудивительно, что мусульмане представляют себе рай в виде огромного сада, — заметил Жак. — Давайте посидим у фонтана?

Они присели на край большого круглого бассейна, в самом центре которого стояла скульптура девочки, — она держала в руках кувшин, через край которого с журчанием переливалась вода.

— Скажите, Айрин, вы ведь не испанка?

Она отрицательно покачала головой.

— И давно вы здесь живете?

— Нет, не очень. — Айрин смущенно улыбнулась. — Мы только недавно поженились.

— Неужели вам здесь не скучно?

— Скучно? Но почему же? Мне здесь очень хорошо.

— Как может быть хорошо в этой глуши, жаре, в какой-то заброшенной деревне, где никого нет и где никто вас не видит? — вкрадчиво сказал Жак. — Вы, такая эффектная женщина, можно сказать, похоронили себя заживо.

— Ну что вы! — Айрин с изумлением посмотрела на собеседника. — Это самое прекрасное место на земле.

— Вы так говорите, потому что все еще увлечены своим мужем, — возразил он.— Пройдет год, в крайнем случае, два, и все это вам осточертеет. Мой вам совет: бегите отсюда, пока не поздно.

— Бежать?

— Ну да. Хотите, я вам помогу? — В глазах Жака вспыхнули огоньки. — Давайте убежим вместе, Айрин? Вы — от мужа, а я — от своего папаши. Пусть они там вдвоем занимаются какой-нибудь реконструкцией. Им больше ничего и не нужно. А мы с вами уедем куда-нибудь далеко-далеко. Не беспокойтесь, — добавил он. — Средства у меня есть. В крайнем случае, продадим ваши серьги. Или еще какие-нибудь украшения.

Айрин смотрела на Жака, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьез. Может, он пьян? Вино к столу подали крепкое...

— Соглашайтесь, Айрин! — Мужчина крепко схватил ее за плечо.— Вы достойны лучшей участи.

— Что вы, пустите меня!

Она попыталась вырваться, но Жак держал ее крепко, быстро дыша и стараясь заглянуть в лицо.

Что ей делать? Звать на помощь? Как-то глупо. Только скандала не хватало.

— Прошу вас, не надо.

Жак медленно, но верно оттеснял ее на самый край фонтана, к воде. Айрин молча отдирала от себя, его руки, но он тут же хватал ее снова.

― Я не помешал?

Увлеченные борьбой, они даже не заметили, как из темноты вышел Мигель. Вскрикнув от ужаса, Айрин резко рванулась вперед. Жак откинулся назад и, не удержавшись, с плеском рухнул в фонтан.

Не повернув головы в сторону дрожащей жены, Мигель быстро подошел к фонтану и, ухватив Жака за шиворот, вытянул его из воды.

— Не бойтесь, тут мелко, вы в любом случае не утонули бы, — произнес он с убийственной вежливостью. — Думаю, ваш отец не очень испугается, когда узнает, что вы гуляли по бортику и, поскользнувшись, упали в фонтан? — Мигель в упор посмотрел на Жака.

— Ну что вы, конечно, нет, — пробормотал тот, фыркая и отплевываясь.

— Пойдемте скорее, вас надо немедленно обсушить. — По-прежнему держа Жака за шиворот, Мигель потащил его к дому.

Айрин, стиснув ледяные руки, снова присела на край фонтана. Ей не хотелось возвращаться домой, смотреть в лицо Жаку, улыбаться Антуану. Но самое главное — она боялась посмотреть на Мигеля. При мысли о нем ее начинала бить дрожь.

Что он подумал про нее? Что он скажет? Но он же должен понять, что она ни в чем не виновата!

Она не знала, сколько просидела так, кусая губы и утирая слезинки. Наконец вдали захрустел гравий.

— Пойдемте, Айрин. Гости уехали. — Мигель говорил сквозь зубы, не глядя на нее.

— Послушайте, я ни в чем не виновата...

— Ничего объяснять не надо, — ответил он надменно. — Я вижу, вы сумели развлечь гостя. Он не скучал, и контракт подписан. Это самое главное, а остальное меня не интересует. Беседы у фонтана — ваше личное дело.

Вспыхнув от обиды, Айрин вскочила с места и, не оглядываясь, ринулась в дом. Она сама не заметила, как миновала коридоры, взлетела по лестнице и, задыхаясь от слез, упала на кушетку в гардеробной.

Век бы его не видеть и не слышать! Пусть забирает свои наряды!

Мигель медленно шел к дому через сад, пытаясь успокоиться. Он был зол на весь свет. Ему хотелось придушить Жака за то, что тот приставал к его жене, хотелось ударить самого себя — за то, что отпустил ее одну с этим подозрительным парнем. И он злился на Айрин — потому, что все это происходило с ним из-за нее.

Подписав договор с Антуаном, Мигель довольно быстро ощутил какое-то внутреннее беспокойство. Ему все время мерещился взгляд Жака и, поговорив для приличия, еще несколько минут, он извинился и под первым попавшимся предлогом выскочил в сад. Пометавшись немного по дорожкам, Мигель вскоре услышал голоса и вышел к фонтану как раз во время, чтобы увидеть заключительную часть сцены. Он точно знал, что Айрин ни в чем не виновата. Но ревность буквально душила его. Айрин была так прекрасна сегодня вечером, от одного взгляда на нее его переполняли гордость и счастье. И вот, все так плачевно закончилось.

Мигель тихо вошел в спальню. На кресле лежало синее платье. Рассеянно коснувшись прохладного шелка, он подошел к каминной полке. Рядом с фотографией родителей что-то сверкнуло, — это были сапфировые сережки.

С того самого дня Айрин и Мигель почти не разговаривали.

***

В усадьбе строго соблюдался заведенный распорядок. Через десять минут ужин будет подан. Айрин поднялась с места и, усадив, нарядного Федерико в коляску, направилась в столовую — довольно маленькую и уютную по сравнению с остальными помещениями. Когда-то это была любимая комната матери Мигеля, и он с детства привык обедать и ужинать именно там. Айрин здесь тоже нравилось. И нравилось бы еще больше, если бы не гнетущая тишина за столом. Иногда она задавала себе вопрос, а что же по этому поводу думают слуги? Та же Тереса, например. Но Тереса вела себя так, словно все шло, как полагается. Кто знает, может быть, в знатных испанских семействах принято поглощать пищу молча?

Мигель был уже в столовой. Он стоял у высокого окна, глядя куда-то вдаль. Было слышно, как в саду плещутся фонтаны. Услышав звуки шагов, он обернулся, но лицо его оставалось непроницаемым. Он казался таким чужим и далеким, что у Айрин сжалось сердце. Даже привычное молчание за обедом было еще более напряженным, чем обычно. Мигель думал о чем-то своем, Айрин боялась прервать его мысли.

Но когда ужин, наконец, закончился, и Айрин уже собиралась уйти к себе наверх, граф внезапно заговорил.

— Я поднимусь вместе с вами, — сказал он холодно. — Завтра рано утром я улетаю в Мадрид. Номер моего мадридского телефона у вас имеется, если что, звоните.

Айрин послушно кивнула, вспоминая о давней болезни Федерико. К счастью, малыш с тех пор окреп, и здоровью его явно ничто не угрожало.

— Федерико будет скучать, — заметила она, когда они поднимались вместе по лестнице. — Кстати, пора уже купить ему высокий стульчик и сажать за общий стол. Он, конечно, еще не может есть сам, но, чем скорее мы начнем его приучать, тем лучше. Вы разрешите мне в ваше отсутствие съездить в Толедо за стульчиком?

— Что? А, да, конечно. Покупайте все, что считаете нужным, Айрин.

Девушка с беспокойством посмотрела на Мигеля. Что-то было не так. Она чувствовала это.

Заглянув через полчаса в спальню, чтобы сообщить, что занавески для детской наконец-то выбраны, Айрин увидела Мигеля, в напряженной позе стоящего около каминной полки. В руках он держал фотографию Габриэлы.

Когда-то, еще до свадьбы, тут было только две фотографии — портреты Габриэлы и родителей Мигеля. Теперь к ним прибавилась еще одна — та, на которой была изображена Айрин с Федерико на руках в день свадьбы. Впервые увидев свою фотографию на каминной полке, Айрин испытала глубочайшее счастье. Но тут же сердце ее упало — наверняка, снимок поставлен только для отвода глаз. Это такая же формальность, как и их брак.

— Мигель, — окликнула Айрин негромко. Он вернул фотографию на место, а затем обернулся.

— Сегодня ей исполнилось бы двадцать пять лет. — Мигель помолчал. — Наверное, я никогда не забуду тот день, когда она погибла. И никогда не перестану чувствовать себя виноватым перед ней. Как будто это я недосмотрел, не предупредил.

— Ты не должен так говорить. — Айрин захлестнуло сострадание. Быстро подойдя к Мигелю, она ласково дотронулась до его руки. — Габриэла была уже взрослым человеком. Она сама решала, как ей жить.

— Ты в этом уверена? — Незаметно для себя они снова перешли на «ты». — А может, это мы с Кларенсом решали за нее? Да, я не хотел, чтобы она выходила замуж. Но разве я хотел того, что произошло? — Мигель кивком указал на фотографию.

Прикосновение к Мигелю отвлекало ее, сбивало с мысли. Айрин осторожно убрала ладонь с его руки, не замечая его жадного взгляда.

— Я осуждал ее за легкомысленность, за беспечность. Теперь единственное, чем я могу утешаться, — если это можно назвать утешением, — так это тем, что она прожила свою жизнь полно и весело, ни в чем себе не отказывая. Она любила, она родила ребенка...

Айрин молчала, понимая, что ему надо выговориться, выплеснуть все, что наболело.

Мигель быстро подошел к журнальному столику, и Айрин вдруг с удивлением заметила на нем открытую бутылку вина и рядом — наполненный стакан. До сих пор она видела своего мужа пьющим только за обеденным столом. Мигель сделал большой глоток из стакана.

— Габриэла была моей младшей и любимой сестрой. Я чувствовал ответственность за нее так же, как ты, Айрин, чувствуешь ответственность за Федерико. Мне кажется, что я предал ее, понимаешь? Я должен был предотвратить эту смерть.

Он допил вино одним глотком.

— Но ты же не мог предугадать ее, — мягко сказала Айрин.

— Габриэла надеялась, что я пойму ее, перестану осуждать. Она хотела, чтобы я собственными глазами увидел, как разваливается ее брак, почему он разваливается. А я думал, что совместная жизнь в усадьбе сблизит их с Кларенсом. Но вышло совсем наоборот — они окончательно рассорились. В тот вечер, когда они уезжали в Толедо... Разве я мог думать, что вижу их в последний раз?

Мигель схватил бутылку, собираясь допить вино, и Айрин непроизвольно протянула руку, чтобы остановить его.

— Что? Тебе не нравится, что я пью? Что я хочу забыться, утопить в вине свою боль? А кто еще может ее утолить? Ты? Моя жена? — Он поднял на Айрин темные горящие глаза. — А ты понимаешь, что мне сейчас настолько больно, что я готов забыться любым способом? Даже взять тебя без любви?

Сердце ее сжалось от горечи, но не успела она сказать ни слова, как Мигель уже стоял вплотную к ней.

— Я знаю: в тебе достаточно от женщины, чтобы отдать себя без остатка нуждающемуся в ласке ребенку. Но сможешь ли ты отдаться мне, Айрин? Помочь мне почувствовать себя живым человеком... мужчиной...

Она стояла, не пытаясь уйти, хотя понимала, что ее поведение можно легко принять за молчаливое согласие. Стояла и смотрела на него с жалостью и любовью.

Мигель мягко провел ладонями по ее обнаженным рукам, коснулся губами лба, затем шеи.

— Позволь мне забыться в тебе, Айрин.

Надо оттолкнуть его, убежать. Но она не могла. Айрин стояла, замерев, млея от каждого прикосновения.

— Милая, сладкая Айрин. Как ты мучила меня все эти дни. Эту комнату наполняет аромат твоих духов, твой смех, твои движения. Я хочу тебя, Айрин, хочу утонуть в тебе...

Он хочет ее, она ему нужна! Забыв обо всем на свете, Айрин потянулась к Мигелю, подняла к нему лицо. Губы их соединились в страстном поцелуе. Он провел пальцами по ее щеке, шее, обхватил за талию, крепко прижав к себе.

— Чувствуешь, как я хочу тебя. — Он осторожно расстегнул молнию у нее на спине. — Ты знаешь, что у тебя самая красивая грудь на свете? Хочешь, я докажу тебе это?

Айрин стояла, вздрагивая от каждого прикосновения и крепко зажмурившись, чтобы он не увидел любви в ее глазах. Она совершала ужасную ошибку. Нельзя, нельзя поддаваться — хотя бы из чувства самосохранения. Но она не могла, не хотела поступить иначе,

— Твоя кожа такая мягкая, — шептал Мигель, — такая нежная. И вся ты — нежная, светлая, беззащитная.

Все это вино, думала Айрин. Вино и горе. Сегодня снова, так же, как и в ту ночь, он вдруг утратил контроль над собой. Он хотел ее, хотел. Но не любил. Ну и пусть. Сейчас ей все равно. А завтра — завтра будет видно.

— Ты хочешь меня? — спросил он хрипло. — Хочешь, чтобы я взял тебя?

Все ее тело содрогалось от желания. Айрин с трудом держалась на ногах. Наверное, она упала бы, если бы Мигель не сжимал ее в своих объятиях. Она с трудом нашла в себе силы кивнуть, и он подхватил ее и перенес на кровать.

Тело ее извивалось под его руками, выгибалось дугой, с губ срывались тихие стоны.

— Тебе хорошо? — спрашивал Мигель, покрывая поцелуями ее грудь и живот. — Скажи мне, Айрин. В ту ночь я сделал тебе больно, но, кажется, доставил и удовольствие. Это так? Признайся мне. Тебе было хорошо?

Неужели это так важно для его самолюбия, смутно удивилась Айрин, настолько поглощенная своими чувствами, что трудно было думать.

— Да, — слабо пробормотала она.

— Да? А насколько хорошо? Настолько, что ты запомнишь это на всю свою жизнь? Или не настолько? Потому, что сегодня я постараюсь сделать все, чтобы это была лучшая ночь в твоей жизни. И в моей также. Сегодня мы будем радоваться жизни, правда, Айрин?

Айрин буквально задыхалась от страсти, от своей любви к Мигелю. Казалось, ее тело было специально создано для него. Она чувствовала его, как себя. Она вздыхала и содрогалась вместе с ним. Неужели такое наслаждение возможно на самом деле, в реальной жизни, а не в романтической сказке?

***

Мигель проснулся, как от толчка, и резко сел на кровати. Из гардеробной не доносилось ни звука, — значит, Федерико спал. Тогда отчего же он проснулся? Мигель замер. Рядом кто-то был. Айрин! Это ее слабое дыхание.

Айрин! Что он наделал! Конечно, он слегка выпил, вспоминая Габриэлу. Но как он мог? Что с ним такое, куда делся его хваленый самоконтроль? Бедная Айрин, она решит, что он нарочно сыграл на ее сострадании, чтобы соблазнить ее. Вряд ли она будет рада увидеть его рядом с собой сегодня утром.

Очень осторожно, чтобы не разбудить девушку, Мигель выскользнул из постели, обернувшись лишь затем, чтобы накинуть на Айрин одеяло. Она была такой юной и нежной, такой беззащитной, что, не выдержав, он легко поцеловал ее в губы, прежде чем выйти из комнаты.

Когда Айрин проснулась, Мигель уже уехал в аэропорт. Вот и хорошо, что уехал, сказала она себе. По крайней мере, будет время разобраться в себе и в своей любви. Она постоянно вслушивается в звуки его голоса, прислушивается к его шагам. Она всматривается в его лицо, пытаясь понять, о чем он думает. Она каждый день умирает от любви и нежности. А он даже не смотрит на нее. Его возбуждает ее тело, но он не любит ее. Она для него — пустое место. Так дальше жить нельзя. Но и уехать — невозможно. Хотя бы из-за Федерико.

***

Так прошла неделя. Мигель звонил каждый день, а иногда даже по два раза на дню — конечно, только для того, чтобы узнать, как там племянник.

Он обещал приехать сегодня вечером. Правда, довольно поздно или, точнее, очень рано утром, поскольку ожидалось, что деловая встреча продлится и после ужина.

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Айрин проходила через холл. Девушка торопливо схватила трубку, с трепетом ожидая услышать любимый голос.

— Могу я поговорить с Мигелем? — Это была Эмили!

— Боюсь, это невозможно, — ответила Айрин. — Его сейчас нет дома.

— Ах, это вы, — недовольно сказала Эмили. — Нянечка... точнее, графиня. Думаете, я не разгадала вашего трюка с женитьбой? Хитро придумано. Но не волнуйтесь, я вас выведу на чистую воду. Я уже советовалась с адвокатом. Так когда вернется Мигель? У меня к нему срочный разговор.

Айрин замялась, не зная, захочет ли Мигель общаться с Эмили сразу после приезда.

— Покрываете его? — насмешливо поинтересовалась Эмили. — Бедная дурочка! Вы, наверное, влюблены по уши. Но вы хоть понимаете, что вас просто используют? Вы — пешка в чужой игре. Ладно, можете не отвечать. Я еду к вам и пробуду в усадьбе до тех пор, покуда не дождусь приезда графа.

У Айрин упало сердце. Только бы Мигель приехал раньше, чем Эмили!

Весь оставшийся день она ходила сама не своя, и к вечеру вдруг поняла, что безумно устала. А почему бы не лечь сегодня пораньше? Мигель все равно вернется только на рассвете. Ну, а даже когда вернется... Кто сказал, что он захочет ее видеть? Ей совсем не обязательно дожидаться его появления, словно верной жене.

В отсутствие Мигеля Айрин полюбила спать в его постели — не потому, что там было гораздо свободнее и удобнее, а просто потому, что это была его постель. Но сегодня, сегодня она вернется на свою узкую кушетку в гардеробной. Поминутно зевая, девушка последний раз проверила, как там Федерико и, убедившись, что с ним все в порядке, отправилась в кровать.

Уже опустив голову на подушку, Айрин вдруг вспомнила слова Вивиен о том, что некоторые женщины очень быстро устают в первые дни беременности. Она резко села на постели. А что, если это правда? У нее будет малыш от Мигеля! Мигель тогда поклялся, что никому не отдает своего ребенка. Но и она не собиралась его покидать! А это значит... Но разве сможет она прожить всю свою жизнь рядом с любимым человеком, который не любит ее? Ведь это не жизнь, а мука. Она взволнованно стиснула обеими руками подушку.

Но через какое-то время Айрин почувствовала, как спадает возбуждение и вновь постепенно наваливается усталость. Будь, что будет, сказала она себе, укладываясь и закрывая глаза.

***

Зная, что будет возвращаться домой после полуночи, Мигель еще перед отъездом в Мадрид оставил машину в аэропорту. Он медленно крутил руль, чувствуя, как от усталости ломит всё тело, и, представляя себе встречу с Айрин. Как он скучал по ней всю эту неделю! Ему все время мерещился ее нежный голос, ее звонкий смех, он все время искал ее на улицах Мадрида. Как он хотел, чтобы она осталась с ним навсегда. Но, быть может, так и случится, — если окажется, что она носит под сердцем его ребенка.

Дом встретил его тишиной. Пройдя чуть слышно по длинным темным коридорам, он осторожно поднялся по лестнице на второй этаж.

***

Айрин проснулась в холодном поту. Ей снилась Эмили, которая со злым хохотом кричала, что суд присудил ребенка ей! Айрин потерла глаза, пытаясь прийти в себя после кошмара. Она поднялась и вышла в спальню, через которую можно было попасть в ванную.

Мигель! Он вернулся! А она даже не слышала. В темноте смутно виднелись очертания его тела, раскинувшегося на постели. Айрин тихо-тихо подошла к кровати и склонилась над спящим. Лицо его казалось сейчас мягче, волосы растрепались, на щеках проступила щетина. Совершенно непроизвольно Айрин осторожно коснулась пальцем его небритой щеки, потом, не удержавшись, нежно провела по губам.

И в этот момент он открыл глаза, одновременно легко ухватив ее губами за палец. Айрин с испуганным вскриком хотела отскочить в сторону, но он уже обнял ее за талию, одним движением усадив рядом с собой на постель.

— Мигель... — Ее испуг уже прошел, и Айрин вдруг поняла, что ей очень приятно.

— Я не должен делать этого, — простонал Мигель, — но не могу с собой справиться.

Он привлек Айрин к себе, и она почувствовала, как по телу разливается горячее тепло. Они хотели друг друга и знали это. Они возбуждались возбуждением друг друга, воспламенялись от взглядов и прикосновений.

Айрин растворялась в наслаждении. Она знала, что в этот миг нужна и желанна, и была счастлива. Тело ее послушно изгибалось навстречу любимому, принимая его.

Мигель уже не мог остановиться. Слишком поздно. Сколько раз он твердил себе, что не должен прикасаться к Айрин! Но рядом с ней он забывал обо всем. Громко застонав от отчаяния, Мигель резко отодвинулся от девушки, делая вид, что не замечает ее широко распахнутых, растерянных и обиженных глаз.

ГЛАВА 12

— Последний раз говорю вам, Эмили, — нет. Я не заплачу вам.

Глядя на лицо «родственницы», искаженное от ярости, Мигель снова подумал, что, может быть, все же лучше дать ей денег — и распроститься навсегда. Но он слишком хорошо понимал, что этим дело не кончится. Эмили будет бесконечно тянуть из него деньги, угрожать, что заберет Федерико, — короче, покоя не жди. Нет, лучше уж пойти в суд и раз и навсегда легально лишить ее права воспитывать мальчика.

— Вы еще пожалеете об этом, — пригрозила Эмили. — Клянетесь, что любите мальчишку, а сами не можете расстаться ради него с каким-то жалким миллионом. Тоже мне, хороша любовь.

— То же самое можно сказать и о вас, — вежливо заметил Мигель. — Правда, в вашем случае ни о какой любви речи не идет, правда, Эмили? А вы понимаете, как будете выглядеть в суде, если я расскажу об этой вашей попытке шантажировать меня?

— А как вы это докажете? — прошипела Эмили. — Мой адвокат в два счета растолкует суду, что вы подкупили свидетелей. Слуги преданы вам и скажут все, что вы им прикажете. Что же касается вашей жены... Сколько вы заплатили ей за то, чтобы она вышла за вас замуж? Или она сделала это бесплатно? Маленькая дурочка. Мужчина ценит только то, за что ему приходится платить. Чем больше платит, тем больше ценит.

— Уверен, что вам это известно не понаслышке. Но, прошу вас, не пачкайте мою жену своими грязными инсинуациями. Иначе вы сильно об этом пожалеете.

— Только не надо угрожать мне! — взвилась Эмили. — Угрожать буду я. Учтите, Мигель, я даю вам последний шанс. Если вы не передумаете, я отберу у вас своего внука. Это вы пожалеете, что не заплатили, когда еще можно было, потому что я ни за что не отдам мальчишку.

— Это мы еще посмотрим, — ответил Мигель, но Эмили, не слушая, уже выбежала из его кабинета.

***

Эмили трясло от злости. Плюхнувшись на сиденье, она яростно хлопнула дверцей машины и включила зажигание.

Проклятье! Кто бы мог подумать, что этот мерзавец откажется платить. Эмили была уверена, что получит от него столько денег, сколько захочет. А деньги ей были совершенно необходимы.

В молодости Эмили нередко захаживала в казино. Она всегда любила риск. И хорошую игру. Именно в казино она встретила свою первую любовь. Это было много лет назад, задолго до встречи с отцом Кларенса. Ральф был темной лошадкой, поговаривали о том, что он связан с мафией. Во всяком случае, деньги у него водились всегда. Эмили никогда не забудет, как ей было весело с ним. Потом дороги их разошлись, она вышла замуж, родила Кларенса. Она видела Ральфа лишь изредка — когда тайком от мужа ходила в казино. Совсем отказаться от этого милого хобби Эмили не смогла — во-первых, ей всегда нужны были деньги, она не привыкла ограничивать себя. А во-вторых, Эмили так и не сумела приспособиться к пресной жизни американской домохозяйки. Игра дарила ей остроту ощущений, которую не способны были дать скучный добропорядочный муж — кассир в банке — и вечно хнычущий ребенок. Она радовалась даже проигрышам — крупных сумм у нее, как правило, не имелось, и много она проиграть не могла. Все равно это было какое-то подобие яркой, насыщенной событиями жизни.

Но однажды ей особенно не повезло. Эмили знала, что в доме хранится большая сумма денег, принадлежащая не лично мужу, а его сослуживцам. Она давно предлагала Виктору взять оттуда немного — в долг, естественно, но он всегда отказывался. Трус. Она презирала его. Как-то раз, когда муж срочно уехал на два дня по делам, Эмили тут же залезла в его стол и выгребла оттуда все деньги. Вечером, уложив Кларенса спать, она на всю ночь отправилась в казино.