Невеста посреди зимы (ЛП)

Услышав смех Ани, Каэль улыбнулся.

— Очень похоже, — тут же посерьезнел он, кивком указав вперед.

Руины деревенских стен. В округе было много таких, но в отличие от Мертвых земель, дома разрушила не отдача. Здесь бесчинствовал Кул Врак, наместник Джофри в Лингфене.

По слухам, прокладывая кровавый путь от Лингфена до Вейла, Каэль вез на роге седла голову Кула Врака. Когда Аня спросила, он все отрицал и доказывал, что голову вез на пике.

Она уже не считала Каэля мясником, зато верила каждому его слову. Он был вооружен до зубов. Меч, топор, кинжалы за голенищами. Ане все сложнее было представить Каэля в роли яростного завоевателя. Он всегда вел себя сдержанно.

Впереди у каменных стен осколками лежали деревянные ворота, некогда перекрывавшие въезд в деревню. Дорога за ними петляла между грязных руин домов, рассыпавшихся под рухнувшими крышами.

В нескольких сотнях шагов от ворот Каэль остановил коня и пристально всмотрелся вдаль. Последовав его примеру, Аня терпеливо ждала. Каэль частенько так делал, если ничего не видел из-за поворота или считал какое-то место подходящим для возможной засады. Аня не знала, что именно он высматривал. Сама она ничего особого не заметила — лишь клочок ткани, развевавшийся на обломках ворот под шелест ветра в заиндевелой траве. Тем не менее, Каэль вполне мог видеть, слышать или чуять что-то еще.

— За нами наблюдают, — пояснил он.

В отличие от него, Аня ничего не чувствовала. С дико колотившимся сердцем она всматривалась, прислушивалась и в итоге указала на скрюченное дерево в паре шагов от старых ворот.

— Вороны? — прошептала Аня.

— Нет, — слабо улыбнулся Каэль. — Поезжай.

Он направил коня вперед, но не уехал далеко. Свернув с дороги, Каэль остановился возле того самого дерева.

— Я съезжу на разведку и вернусь за тобой. Если нас кто-нибудь поджидает, он прячется в деревне.

Потому что здесь негде было устроить засаду. Позади них простиралось пустынное болото, откуда любого путника видно издалека. Не считая руин, укрытий не было.

Аня кивнула.

— Ты знаешь какие-нибудь убийственные защитные заклинания? — мрачно спросил Каэль.

— Я знаю много заклинаний. В том числе кое-какие, взрывающие глаза прямо у человека в голове, — королева Ивермера позаботилась, чтобы ее дочь хорошо обучили.

— Если через ворота проедет кто-нибудь, кроме меня, наложи заклинание. Твоя магия меня не затронет.

Как он мог быть так уверен? Не потрудившись объясниться, Каэль закинул плащ за спину и освободил руки. Теперь, если бы он вытащил меч, тяжелый материал не помешал бы замахнуться.

Каэль скрылся в деревне. Стук копыт стих, и воцарилась тишина. Затем прокаркал ворон — хриплые резкие вскрики, царапавшие и без того натянутые нервы. Несмотря на теплую тяжелую накидку, Аня задрожала. Конь под ней беспокойно переступал с ноги на ногу. Вскинув голову, он фыркнул, выпустив в воздух облачко пара.

На Аню кто-то смотрел.

Она замерла и принялась озираться. В поле зрения никого не было. Но чье бы присутствие ни ощутила Аня — то самое, замеченное Каэлем ранее — можно было не сомневаться, что опасность подбиралась все ближе.

В порыве страха у Ани вновь зачастило сердце. Она пустила коня вперед. Сорвавшись с места, он резко остановился и встал на дыбы, словно его схватили за поводья. Она пошатнулась и, не удержавшись в седле, со вскриком упала на заросли заиндевелой травы. Парализованная шоком, Аня лежала на боку, кашляла и пыталась вдохнуть.

— Тпру! Тише, — низкий голос сопровождался лающим мужским смехом. — Спокойно.

Наконец-то набрав воздуха в сведенную грудь, она перевернулась на спину и, вскочив на ноги, дрожащими руками выхватила меч.

— Спокойно, — обращались не к ней. Гигант с густой бородой держал перепуганного коня под уздцы и пытался успокоить. С ним было четверо мужчин. И они наблюдали за Аней. Судя по выражению лиц, настроение всех пятерых варьировалось от жестокого веселья до мрачного раздражения, похоти и нетерпения. Вне всяких сомнений, бандиты прибегли к магии и наложили заклинание маскировки, чтобы незаметно подобраться к Ане.

Был ли здесь кто-то еще? Если они проделывали этот фокус со всеми путниками…

— Каэль! — закричала Аня. — Каэль!

Мужчина позади бородатого гиганта снова лающе рассмеялся. Длинные светлые волосы обрамляли покрасневшее обветренное лицо. Лидер, как поняла Аня. Облаченный в кожаную броню и тяжелый плащ, он беззаботно оперся на рукоять меча, вонзенного в землю у ног.

— Каэль? — выгнул мужчина светлые брови и со смехом покачал головой. — Конечно, твой спутник хорош, но не сильнее моего друга и уж точно не король. Ты видела на его голове корону? Или он поколдовал и скрыл ее так же, как скрылись мы? — последняя фраза была адресована его подельнику, стоявшему отнюдь не так небрежно.

Взвалив на плечо арбалет, темноволосый мужчина повернулся к сломанным воротам, за которыми скрылся Каэль. Он нес караул, время от времени раздраженно поглядывая на своих друзей.

— В короне он или нет, с ним еще надо разобраться. Предлагаю по-быстрому прикончить его и вернуться к женщине. Здесь чертовски холодно.

— Эрак, ты лучший лучник на болотах, — сказал главарь. — Когда он придет за ней, засади ему в глотку болт. Потом его женщина тебя согреет.

Значит, даже замаскированные заклинанием, они не устроили Каэлю засаду. Он был жив.

— Вы дураки, — холодно сказала Аня. — Уже мертвые дураки. Потому что мой спутник — Каэль Завоеватель.

— А ты у нас кто? — блондин с улыбкой вытащил меч из земли. — Его прекрасная королева?

К сожалению, нет, как бы Аня этого ни хотела.

— Я — принцесса Аня Ивермерская.

— Ивермерская? — сверкнул он белыми зубами. — Вот твоя принцесса, Ульбер! Возможно, она простит твоего отца за магические преступления, сотрет с его руки руну, и вы вернетесь домой!

Держа перед собой меч, Аня глянула за спину главаря на мужчину, одетого в рваный плащ с поднятым капюшоном.

— Из Ульбера так себе чародей, — с наигранным доверием сообщил главарь, медленно подбираясь к ней. — Он знает лишь пару уловок, и из его матери такая же волшебница, как из меня. Но принцесса? Ты можешь свернуть нам шеи одним лишь словом.

— В том заклинании пять слов, — сказала Аня, — но мне оно не нужно, — еще бы, особенно когда ее выбили из седла и загнали в угол.

С легкой грацией она высвободила руки из рукавов и скинула с плеч накидку из волчьей шкуры. Ветер тут же начал трепать тунику, ерошить волосы на затылке и задувать под воротник, но из-за мчавшейся по венам крови Аня не чувствовала холода.

Не сводя глаз с главаря, она отшвырнула ногой накидку, чтобы та не путалась под ногами. Аня выгнула бровь, бросая ему вызов.

— А она мне нравится, Нак! — рассмеялся еще один мужчина. — Я возьму ее, когда ты с ней закончишь.

— Я лучше пойду последним, — заявил бородатый гигант, державший коня. — Вы не получите от нее теплого приема.

— Можешь занять мое место, — сказал заклинатель. — Лучше я заберу себе ее плащ, чем трахну призрака.

— А я хочу знать, такие ли белые волосы у нее между ног, как на голове, — Нак осторожно придвинулся ближе.

— После старухи тем летом ты пристрастился к седым дыркам, — прокудахтал один из бандитов.

— Тогда раздвиньте ей ноги и посмотрите, — огрызнулся Эрак. — Воин вот-вот вернется, и она уже позвала его по имени, испортив наш сюрприз.

— Не будет никаких сюрпризов, — отрезал Нак. — Он не пройдет мимо наших стрел, разве что если пролетит над стеной.

Насколько знала Аня, летать Каэль не умел. Легенда гласила, что он разорвал цепи и взобрался по стене неприступной шахты Блэкворм. В таком случае, перебраться через деревенские ворота не составило бы для него труда.

Но как и голова Кула на роге седла, не все истории были правдивы, поэтому Аня решила не рассчитывать на помощь Каэля.

— Я слышу стук копыт, — поднял голову гигант. — Воин возвращается.

— Что ж, — ответил Нак, наступая на Аню, — Эрак его прикончит. Пускай последнее, что он увидит в жизни — его женщина под нами.

Под ликующие возгласы и гогот подельников Нак нацелил тяжелый двуручный меч на лезвие Ани, готовясь разоружить ее. Она легко отскочила вправо как раз, когда Нак нанес нисходящий удар, оставив шею незащищенной. В нее-то Аня и прицелилась, взмахнув лезвием по восходящей дуге.

В последний миг бандит увернулся. Острие полоснуло по его лицу ото рта до уха. Ликование остальных бандитов стихло.

В неверии округлив глаза, Нак коснулся кровоточащей щеки. Аня поняла, что его больше не заботил цвет волос у нее между ног. Он посмотрел на нее яростным взглядом, сулившим смерть.

Но она не собиралась умирать.

Нак напал, Аня парировала. Металл зазвенел о металл, и импульс удара прошел через лезвие к ее рукам. Быстро развернувшись, Аня уклонилась, пытаясь ранить и замедлить Нака, чей торс от плеч до бедер покрывала кожаная броня, усложнявшая смертельное попадание. Он увернулся, и больше не было пауз, лишь хруст мерзлой травы под ногами и звон стали. Удар за ударом Аня атаковала и парировала.

Внезапно она поскользнулась на льду. Все произошло в мгновение ока. Едва Аня ушиблась коленом о мерзлую землю, как Нак шагнул вперед и занес меч, чтобы разрубить ей голову.

Восходящим выпадом она вонзила острие ему в живот — в прореху на талии. Нак опустил меч, но без прежней меткости и силы. Он широко открыл окровавленный рот в беззвучном крике. Выпучив глаза, Нак уставился на Аню. У него покраснело лицо, и на висках забились вены. Она безжалостно вогнала лезвие глубже и когда встала, из ослабевших рук бандита выпал меч. Быстро вытащив свой клинок из тела убитого, Аня отпрянула и повернулась к остальной банде.

Стук копыт звучал все ближе, и она осмелилась с надеждой посмотреть в направлении звука, но то был лишь конь Каэля. Наверное, бандиты не видели угрозы в коне без всадника, поэтому снова обратили взоры к Ане, рассматривая ее с ужасом, изумлением и…гневом.

— Убить шлюху! — с гримасой ярости Эрак нацелил арбалет на ее грудь. — Ты будешь молить нас, чтобы мы поскорее закончили…

В воздухе блеснула сталь — боевой топор Каэля. Голова Эрака раскололась с ужасающим чавканьем.

По болоту разнесся оглушительный рев. Вороны черным облаком взмыли в небо, испуганно хлопая крыльями и хрипло каркая. В тот же миг Каэль спрыгнул с высокой стены и приземлился в полуприседе. От ярости его глаза горели синим огнем. Он быстро осмотрел Аню, задержав взгляд на залитом кровью клинке и на умиравшем человеке у ее ног. Убедившись, что она не пострадала, Каэль встал в полный рост и достал меч.

— Он один, — выступил бородатый гигант с оружием наизготовку. — Вместе мы его убьем.

Каэль напал.

Аня слышала истории о Мяснике. Некоторые из его собственных уст. Она и прежде видела смерть, как чудовищную, так и мирную, да и сама только что убила человека. Но даже мучительная гибель Нака казалась бескровным милосердием в сравнении с насилием, которое нес клинок Каэля. Никакие легенды не подготовили Аню к такому. Каждый его удар буквально отсекал конечности, уничтожая гиганта в обильных струях хлещущей крови. Остальные бандиты больше не смеялись и не ликовали, роняя кишки на алый снег, пока не стихли ужасающие вопли. Выкрикнув заклинание невидимости, волшебник занес кинжал и, бросившись вперед, растворился в воздухе. Каэль даже не замедлился и метнул топор, вырванный из черепа Эрака. Заклинатель материализовался, окровавленными пальцами цепляясь за лезвие, торчавшее из его груди. Ошеломленный, он рухнул на колени, и Каэль добил его мечом, отсекши голову от тела.

Тяжело дыша, он вырвал топор из трупа и повернулся к Ане.

— Ты ранена? — сипло и гортанно спросил Каэль.

Она безмолвно покачала головой. Стиснув зубы, он присел и вытер лезвие о плащ заклинателя.

— Почему ты не воспользовалась магией?

Все еще шокированная засвидетельствованной бойней, Аня не смогла ответить. Лишь после нескольких безуспешных попыток она, в конце концов, сумела объясниться.

— Я хотела проверить, насколько умела с мечом.

— Аня, ты не дура, — резко оборвал ее Каэль. — Но ты обманщица. И… — внезапно он замер и посмотрел на нее. Каэль помрачнел, встал и направился к ней.

Как бы у нее ни заходился пульс, она заставила себя остаться на месте. Да, Аня соврала, но что бы Каэль ни собирался сделать, вряд ли причинил бы ей боль и…

Он рухнул перед ней на колени.

— У тебя идет кровь, — Каэль грубо задрал на ней тунику, открыв своему взору ноги. Он рывком развязал ремешок, и тяжелый чулок соскользнул вниз.

Аня зашипела. У нее на бедре был порез. Она парировала удар Нака, но лезвие все равно ее задело. Просто до сего момента Аня не чувствовала боли.

Она шумно вдохнула, и Каэль посмотрел ей в лицо. Он выглядел пораженным, и на мгновение Аня испугалась, что была ранена тяжелее, чем думала.

Но нет. Если на то пошло, рана больше пугала, чем причиняла боли.

— Просто царапина, — прошептала Аня.

— И все еще кровоточит, — снова сосредоточившись на ее бедре, Каэль склонился, чтобы лучше рассмотреть. — Ее нужно промыть.

В то же время он осторожно ухватил ее ногу, скользнув мозолистыми пальцами по чувствительной коже внутренней стороны бедра. Аня замерла. От его прикосновения пробудились все возможные ощущения, начиняя с боли, заканчивая удовольствием.

С безразличным лицом Каэль отдернул руку, оставив на Аниной коже кровавый отпечаток. Грязно выругавшись, он встал и негодующе посмотрел на Аню сверху вниз.

— Исцелись, — приказал Каэль.

Удовольствие исчезло, сменившись режущей болью…и страхом. Аня молча покачала головой.

— Исцелись, — прорычал он, наклонившись ближе.

— Будет отдача, — в отчаянии прошептала она.

— Боишься ранить ворона? Тогда мы зажарим его и съедим, — Каэль скривил губы. — Или же ты добьешь умирающего ублюдка.

Лидера бандитов, все еще не погибшего. Оставляя на снегу алый след, он пытался добраться до ворот, но не прополз и нескольких шагов.

— Я не могу, — призналась Аня, превозмогая сердечную боль.

Посмотрев на нее сверкающими глазами, Каэль отстранился и, подняв меч, вогнал его в спину Нака, через кожаную броню пронзив до самого сердца. Бандит умер на месте.

Пытаясь дышать через острую боль в груди, Аня наблюдала, как Каэль прошел к коню, отстегнул от седла бурдюк и обмыл руки водой.

Со слезами на глазах она поправила чулок и почувствовала жжение там, где кромка касалась раны.

— Прекрати, — рявкнул Каэль.

Он вернулся к ней, неся маленькую керамическую флягу в одной руке и смоченный лоскут во второй. Подав Ане накидку, Каэль заставил ее одеться, на миг окутав ее своим запахом и теплом.

После чего снова опустился на колени. Поняв, что он собрался обработать рану, Аня попыталась забрать у него влажный лоскут.

— Я могу сама…

— Волшебством? — сердито зыркнул на нее Каэль. — Замри.

Возведя глаза к небу, она поморгала, сдерживая навернувшиеся слезы. Пусть не сразу, но все-таки ей удалось заговорить без необходимости мучительно проталкивать слова через сведенное горло.

— Извини, — хрипло сказала Аня.

— За что? — Каэль одарил ее очередным режущим взглядом.

— За ложь, — прерывисто выдохнула она. — Я тебя разозлила.

— Я в ярости, — процедил он сквозь стиснутые зубы, — потому что оставил тебя без защиты с одним лишь мечом. И потому что не догадался раньше. Я считал, у тебя свои причины не пользоваться магией, но оказалось, что ты не можешь.

Каэль злился…на самого себя.

— Но я соврала. Позволила считать меня заклинательницей.

— И что с того? — он начал осторожно стирать кровь с ее кожи. — Лучшая защита для женщины — убедить всех, что она может взорвать их глаза заклинанием. Я не рассказываю врагам о своих сильных или слабых сторонах и позволяю им верить, во что заблагорассудится. Так я много раз избегал проблем и получал преимущества.

Преимущества вроде умения взбираться на стены.

— Мы враги? — спросила Аня с дико колотящимся сердцем.

— Союзникам я тоже мало рассказываю, — Каэль скептически посмотрел на нее.

Она неуверенно улыбнулась. Союзники. Аня хотела стать для него кем-то большим, но была согласна на все, что бы он ни предложил.

Каэль открыл маленькую флягу.

— Мазь не только отвратительно пахнет, но и жжет огнем, вызывая онемение. Зато рана не загноится.

Аня кивнула и напряглась. Когда Каэль обработал порез, было и впрямь больно. Ей казалось, будто в ее бедро воткнули раскаленный шомпол. Нога подкосилась, и Аня с тихим хныканьем ухватилась за широкое плечо Каэля.

— Всего несколько секунд, — успокаивающе прошептал он, нанеся еще немного мази.

— Знаю я твои секунды, — проворчала Аня, но Каэль лишь усмехнулся.

— Почему ты не владеешь магией?

Разговор о волшебстве был куда мучительнее жжения.

Однако Каэль имел право знать.

— Я такой родилась.

— Король и королева твои родители?

— Да, — хрипло продолжила Аня. — Во время родов отец не смог перенести страдания матери и наложил обезболивающее заклинание. Если я когда-то и обладала магическим даром, то отдача отняла его у меня. Заклинание забрало боль моей матери и отдало ее мне.

— То есть, тебе всегда больно? — хмуро посмотрел на нее Каэль.

— А чем еще, если не болью, была вся моя жизнь? — с горечью спросила она. — Я единственная в Ивермере не могу колдовать. Я, принцесса. Разочарование и пятно позора на королевстве.

— Твой отец — пятно позора.

Разве?

— Он наложил заклинание из любви. Чтобы помочь маме. Что это, если не доброта?

— Эгоизм. Твой отец не вынес страданий жены. Она не умирала. Вместо того чтобы накладывать заклинание, ему стоило спросить, может ли она вытерпеть родовые муки.

— Ты не спрашивал меня, могу ли я вытерпеть боль от пореза.

— К тому времени я уже понял, что ты не владеешь магией, — Каэль насупился сильнее, — но если бы ошибся, навредил бы лишь умирающему бандиту или нашему ужину. Я бы не рискнул ребенком. И затем я бы не наказывал ребенка за то, что сотворило мое заклинание.

Вот почему Аня его боялась. Он стремительно покорял ее. До конца поездки оставалось меньше недели. К последнему дню Каэль полностью завладел бы сердцем Ани.

А затем увез бы его с собой, оставив ее в Ивермере. Она не могла скрыть отчаяния, но Каэль неправильно истолковал причины.

— Аня, даже если ты не умеешь колдовать, все равно обладаешь сильнейшей магией, — нежно сказал он. — Сегодня я видел твою отвагу.

— Отвагу или безысходность? — резко и болезненно рассмеялась она.

— Почему ты решила, что безысходность умаляет значимость отваги? — нахмурился Каэль.

— Отсутствие выбора не отвага.

— Выбор есть всегда. Ты могла ничего не делать.

— Моим выбором была боль от изнасилования или боль от ран. Это не выбор.

— Ты выбрала боль, которую сочла наиболее приемлемой для своей души, — его голос огрубел. — Ты сама решила, как жить или умереть. Ты не позволила бандитам выбрать за тебя. На это тоже нужна отвага, — прежде чем продолжить, Каэль зубами разорвал ткань. — Если бы мы не ведали отчаяния, страха или опасений, нам не потребовалась бы и храбрость. Думаешь, я сражался, потому что меня все устраивало, и выбор был легким? Мою храбрость всегда порождало отчаяние. Но оно не уменьшает ее значимости. То же самое относится к тебе.

— Ты так добр ко мне, — Аня всмотрелась в его лицо.

— Доброта дается легко. Отвага тяжело, — Каэль торжественно посмотрел на нее. — Трус не выживет без магии в Ивермере. Аня, ты гораздо отважнее, чем я считал.

Щемящая сердечная боль лишила ее дара речи. Словно ощутив подавленность Ани, Каэль опустил взгляд, позволив ей совладать с эмоциями, и начал медленно перевязывать рану у нее на бедре.

Сгорало не только Анино сердце. Бедро должно было онеметь, однако от близости Каэля практически пылало. Он прикасался к ней осторожно, почти благоговейно. Каэль говорил, что мазь отвратительно пахнет, но будто тянулся к развилке Аниных бедер и глубоко вдыхал. Она чувствовала, как напряглись его мышцы под ее пальцами.

Боги, Аня представила, как подняла бы подол туники и продемонстрировала обнаженную плоть. Как притянула бы Каэля ближе, чтобы он коснулся губами части ее тела, горевшей и нывшей сильнее любого пореза. Той, которая настолько намокла, что ледяные поцелуи ветра на внутренней стороне бедер чувствовались еще острее. Только ли мазь смачивала пальцы Каэля? Аня могла бы потянуть его вперед, чтобы познать желанные поцелуи и касания.

Но он снова отвернулся.

Внезапно Каэль замер и посмотрел на Аню с голодом в глазах.

Она задрожала, и в ее душе разразилась война. Ане не хватило смелости притянуть Каэля ближе и снова принять его отказ. Возможно, она не познала бы его нежности, кроме как во время обработки раны. Но до возвращения в Ивермер Аня собиралась наслаждаться любым, даже незначительным контактом с Каэлем.

Она погладила его лицо, пальцами прослеживая очертания точеных скул.

— У тебя здесь кровь. Хочешь, я ее смою?

— Я весь в крови, — грубо сказал он и, покачав головой, поймал Анину руку. — Она не смывается, — Каэль имел в виду не только алые разводы на своей коже.

— А с меня смоется?

— Запятнана не ты. Запятнаны они.

Бандиты.

— Значит, кровь на твоем лице и руках тоже их вина. Ты носишь на себе отметки многих злодеев.

Улыбнувшись, Каэль поцеловал ее пальцы. Но едва Аня вздохнула от удовольствия и надежды, как он поднялся на ноги.

— Тебе холодно, — Каэль сжал ее руки. — Поехали, поищем теплую гостиницу и горячую еду.

— А что с ними? — Аня глянула на тела бандитов.

— Ими займутся вороны, — с этими словами он поднял ее и усадил в седло.

Сжав поводья, Аня поняла, что после расставания с Каэлем ее сердце не просто разобьется. Оно будет разорвано на кровоточащие клочки, разбросанные, словно падаль.

Ведь именно так поступал Завоеватель.

7. Каэль Убийца волков

Лингфен

Гору Блэкворм было видно практически из любого уголка королевства. Пока Аня с Каэлем ехали на север, она возвышалась впереди. Теперь они повернули к Лингфену, оставив Блэкворм на западе.

Пятнадцать лет Каэль провел в ее недрах, шахтах и тоннелях, казавшихся отдельным темным миром. Миром, который он уничтожил сразу же, как только освободил порабощенных рудокопов.

Но почему-то когда гора перестала быть далекой вершиной, нависнув над дорогой ярящим адом, Каэля терзали отнюдь не воспоминания о тех пятнадцати годах. Мысли о проклятом путешествии и следующих днях грызли его сердце острыми зубами.

До Ивермера оставалось всего четверо суток.

— Каэль, — обеспокоенно окликнула Аня.

Он тут же повернулся к ней, пытаясь понять, что ее встревожило. Она хмурилась, но смотрела не на него. Наклонившись в седле, Аня наблюдала за ровными длинными шагами коня.

— Он старается не наступать на ногу? И качает головой больше обычного, хотя я не вижу в его походке особых изменений, — она изучила его поступь. — Бережет ногу.

— Возможно, даже две.

Ухватившись за поводья, Аня спрыгнула на землю. Каэль тоже спешился и, забрав у нее уздцы, стоял рядом, пока она по очереди ощупывала лошадиные ноги.

— Вот эта горячая и припухшая, — Аня осторожно сжала голень одной из них ниже колена. Конь фыркнул и попытался отшатнуться. — И вторая. Думаю, сплинт¹, — от которого со временем не осталось бы и следа.

Вот только времени у них не было.

— Я опасалась худшего, — с облегчением вздохнула Аня и улыбнулась Каэлю. — Особенно после того, как его грубо остановили.

— Возможно, бандит усугубил сплинт, но, вероятнее всего, виновата долгая дорога, — они каждый день ехали по многу часов подряд.

— Я не поеду на нем, — закусив губу, Аня встала. — Слишком большой вес при такой травме.

— Значит, поезжай со мной, — второй конь был здоров, и Каэль путешествовал налегке. Будь он в полном обмундировании, кольчуга и доспехи весили бы больше Ани. — Скоро доберемся до следующей деревни. Оставим его там, пускай ждет твои обозы. К тому времени он оправится достаточно, чтобы идти.

Аня кивнула, но Каэль видел в ее глазах огорчение и не знал причин. То ли ее расстраивало возвращение домой, то ли необходимость ехать в одном седле.

У них оставалось всего четыре дня, и Каэль не собирался упускать возможности снова прижаться к Ане. Привязав поводья хромого коня к своему седлу, Каэль потянулся подсадить ее, но она попятилась.

— Если я поеду с тобой, должна садиться второй, — сказала Аня.

— Ты поедешь впереди.

— Так обычно не ездят вдвоем, — прищурилась она.

— Не ездят, — ни за что на свете Каэль не поехал бы иначе. С ней перед ним он смог бы издалека увидеть угрозу. И своим телом закрыть Аню от нападения со спины. — Так король ездит вдвоем.

Поджав мягкие губы, Аня сдержала улыбку, но быстро сдалась и со смехом покачала головой.

— Не стоило мне тем вечером говорить, что делает король. Теперь ты всегда будешь добиваться своего, оборачивая против меня мои же слова, да?

— Если придется.

— Ну хорошо, — но Аня не спешила забираться на коня. Она сняла накидку, перевернула ее и надела задом наперед. — Она слишком большая и сбилась бы между нами, — пояснила Аня, заметив интерес Каэля.

И впрямь. Запрыгивая в седло, Аня подняла ногу, и Каэль стиснул зубы. При виде проблеска обнаженной кожи на внутренней стороне ее бедра он едва сдержал стон. Аня тут же расправила под собой тунику, чтобы не натереть ногу. Стараясь не обращать внимания на член, ставший тверже меча, Каэль поднялся следом за ней.

Двум людям в седле было тесно, и Аня не могла не заметить позади себя твердость. Детородный орган шестом упирался ей в зад, но она не подавала виду — не прижималась к Каэлю и не отодвигалась. Возможно, Аня ничего не чувствовала через зимнюю тунику и плотные бриджи? Или же сочла возбуждение обычным состоянием Каэля, ведь рядом с ней у него всегда вставал.

Боги, как же он по ней соскучился. Каэль не обнимал ее с тех пор, как они перестали делить постель. Даже когда он обрабатывал кровоточащую рану, каждое прикосновение к Ане было сладким наслаждением, искушавшим взять ее. В последнее время она частенько дотрагивалась до Каэля, но лишь мучила его, невинно касаясь рук и лица.

Аня ни разу не открыла рот и не попросила о большем. Каэль был готов ради нее на все, о чем бы она ни попросила. По ее приказу он бы снес саму гору Блэкворм.

Прильнув к нему, Аня откинула голову ему на плечо. Накидка послужила одеялом и была достаточно длинной, чтобы покрыть ноги обоих.

Тихий Анин смех отозвался у Каэля в груди.

— Честно говоря, очень удобно. Я могу даже заснуть.

— Если уснешь, я не дам тебе упасть, — он крепко держал ее, левой рукой обнимая за талию, правой направляя коня.

— Я не устала.

Каэль слышал в ее голосе улыбку. Какой бы разговорчивой ни была Аня, теперь, видимо, захотела помолчать.

Каэля устраивала тишина, в отличие от всего остального. Прижимаясь к Ане, чувствуя ее мягкость и вдыхая сладкий запах, он оказался во власти небывалого желания.

Увы, Каэль не получил бы ничего, кроме совместного путешествия, поэтому ему следовало хвататься за малейший шанс побыть рядом с Аней.

Подняв руку, она дотронулась до его подбородка, и он ощутил ее прикосновение в самих венах. Аня осторожно повернула ему голову, вынудив посмотреть на запад.

— Это Блэкворм, да?

— Да.

Больше она ничего не сказала и положила ладонь Каэлю на шею, словно пыталась утешить. Даже не нуждаясь в утешении, он все равно его принял.

— Давай, — разрешил Каэль. — Я знаю, что ты весь день хотела спросить.

Аня вздохнула и когда опустила руку себе на колени, он сразу пожалел о своем предложении.

— Я не хочу воскрешать болезненные воспоминания.

— Не воскресишь, — Каэль прошел через боль, но выжил. Остальное не имело значения. — Рассказывать особо не о чем. Было так плохо, как ты можешь себе представить.

— Или хуже. Как я и представить не могу.

А вот Каэль мог. Он видел судьбы хуже своей.

— Меня забрали в рабство еще ребенком, и я вырос в горах. Если считать, что я выкован в огне Мертвых земель, то шахты закалили меня и заточили. Остальным не так повезло. И история о шахтах должна быть посвящена им. Многие страдают до сих пор, но раз легенда заканчивается победой, слишком легко поверить, что иных последствий не было.

— Потому что ты убил Таутина Зана и отрубил голову Джофри?

Выпустив ему перед этим кишки. И много чего еще.

— Да.

Прежде чем спросить, Аня некоторое время молчала.

— Ты когда-нибудь возвращался на Мертвые земли?

— Там не к чему возвращаться.

Тихо хмыкнув, Аня нащупала руку Каэля на своей талии и переплела их пальцы. Очередное утешение, в котором он не нуждался, но принял.

— И все же твоя история началась задолго до шахт. Тебя прозвали Убийцей волков прежде, чем ты выступил против Джофри. Говорят, тебе было всего четыре, когда ты голыми руками убил пять волков. Стая всю зиму осаждала твой клан и весной напала. Пока взрослые отбивались, несколько хитрых волков прокрались в деревню, забрались в хижину и утащили тебя, чтобы съесть. Но ты убил их и сбежал.

— Не совсем голыми руками, — Каэль улыбнулся ей в волосы. — У меня был камень.

— Ой, скажи правду!

— Это правда, — отчасти. Аня рассмеялась. — Я покажу тебе шрамы на руке, оставленные клыками волков, вытащивших меня из хижины, — тоже рассмеялся он.

— Тогда я поверю, что ты убил одного.

Уже ближе к правде.

— Я хотел, чтобы обо мне пошли слухи, и меня прозвали Мясником. Очень удобно, когда враги боятся тебя задолго до того, как ты придешь их убить. Возможно, я немного перестарался, — иронично добавил Каэль.

— Ты говоришь о том, что люди тебя боятся?

— Именно.

Она решительно покачала головой, отчего ее белая коса ударилась о его плечо. Аня сжала его руку, словно не давая ему отмахнуться от ее следующих слов.

— Как та, чью жизнь спасла твоя кровавая бойня, скажу, что с тобой жестокость видится в ином свете. По слухам ты похож на монстра. Но там, на дороге, как бы меня ни испугала твоя резня, я была благодарна за то, что ты сделал с бандитами. Народ чувствует то же самое. Ты освободил их он гнета и страха. Люди знают, что ты их спас, и признательны тебе.

Каэль не находил слов. С тем же успехом Аня могла сжать пальцами его горло и язык.

— Позволь спросить, — продолжила она, — зачем ты напоминаешь всем о своей жестокости? В Гримхолде на городской площади ты подробно описал, что сделал с Кулом Враком. Но в отличие от охотников, травящих байки у костра, ты не смакуешь подробности. В разговорах со мной точно так же. Отвечая на мои вопросы, ты не упускаешь ни единой грязной детали.

— Не упускаю, чтобы не вводить в заблуждение о том, кто я на самом деле, — мрачно ответил Каэль.

— Но ты показываешь только одну свою сторону. Самую жестокую. Ты никогда не упоминаешь свою храбрость и силу. Не говоришь о том, что людям захочется восславить. Но ты освободил их, вдохновил, дал надежду.

Каэль нахмурился, снова не находя слов. Он никогда не видел себя в таком свете. Повернувшись, Аня села к нему вполоборота и посмотрела ему в лицо.

— Ты не понимаешь, каким тебя видит народ? — с удивлением спросила она. — Или не принимаешь, — глубокомысленно добавила Аня. — Или считаешь, что не заслуживаешь.

— Не уверен, что заслуживаю, — выдавил Каэль.

— Твои люди считают иначе. Доверяй им, — весело блеснула она глазами. — Меня удивляет, что ты сомневаешься в себе. Как правило, чем сильнее человек, тем уверенней он в своей значимости и зачастую завышает ее. Неужели ты считаешь, что из-за дикого нрава и крови на руках заслуживаешь изгнания и одиночества? — Аня покачала головой и, опередив Каэля, сама ответила на свой вопрос. — Я видела монстров. И ты не один из них, — она утверждала с решимостью, не оставлявшей места для споров, да и Каэль все равно не хотел говорить о себе.

— И каких же монстров ты видела?

Немного покраснев, Аня откинулась обратно на его грудь. Он не видел ее лица, но она уютно прижималась к нему от бедер до плеч, что полностью его устраивало.

С каждым шагом коня член натирался об нее в приятном и мучительном ритме. Скорее всего, Каэль пролил бы семя еще до конца поездки, но сожалел лишь о том, что не в Аню.

— В Скайлвуде, — она повернула голову у него на плече, и теперь каждый ее выдох овевал его подбородок белым облачком. — Пускай я не владею магией, но мне хотелось принести пользу. Некоторые существа неуязвимы для заклинаний, и с ними нужно бороться мечом. Я решила, что будущая королева должна защищать свой народ как от существ Скайлвуда, так и от монстров за его пределами. Вроде Джофри.

— Или меня.

— Да, — слабо улыбнулась Аня. — Раньше я считала, что Ивермер будет твоим следующим завоеванием.

— Значит, ты мечтала убить меня прежде, чем решила стать моей невестой.

— Да, — рассмеялась она и снова сжала его руку. — Но сражаться я начала задолго до того, как слава о тебе разнеслась по всем королевствам. Родители хотели, чтобы я изучала магию и была в курсе дел Ивермера. Я же попросила госпожу-охотницу чаще тренироваться со мной на мечах.

Охотники уничтожали магических существ, прорывавшихся через защитные чары Скайлвуда. Как и заклинатели, монстры обладали природной сопротивляемостью магии с той лишь разницей, что вместо отдачи были неуязвимы для самих чар.

— И она согласилась? — насколько мог судить Каэль, охотница хорошо обучила свою принцессу.

— Да. Я не держала уроки в тайне, но родителям не нравилось слушать о моих достижениях в боевом искусстве, и на первом месте всегда были учебники. Поэтому тренировки проходили…приватно, — похоже, Ане не нравилось это определение, но Каэль ее понял. Сражения и охота были ее любовью, ее призванием. — По возможности я выезжала с охотниками, — печально продолжила Аня, — зачастую ночью, когда освобождалась от прочих обязанностей. Обычно мы патрулировали границы Скайлвуда, и я видела монстров, но они ни разу не проходили мимо рун. Ты знал, что защитные чары поддерживают все в Ивермере?

Каэль кивнул. Любую руну должен был поддерживать волшебник, иначе чары быстро ослабевали, да и сама она была столь же сильна, как начертавший ее маг. Некоторые заклинания могли наложить несколько человек. Неудивительно, что защитные руны поддерживали все в Ивермере. Не ограждать себя от Скайлвуда было бы самоубийством.

— Но одно существо сбежало?

— Да. Начались нападения на деревни около леса. Настоящие бойни. Тела были обглоданы. Поначалу никто не понял, что из Скайлвуда кто-то сбежал. Мы никогда не сталкивались ни с чем подобным, да и свидетели рассказывали о человеке.

— Монстр рода людского, — по опыту Каэля, среди людей монстры встречались куда чаще, нежели среди волшебных существ.

— Мы тоже так считали. Но ошиблись. Это был волк, умевший накладывать заклинания и в измененной форме проходить через барьеры, пропускавшие только людей, — Аня сжала руку Каэля. — Когда мы впервые с ним встретились, он загрыз целую семью и даже в измененной форме был не совсем человеком. С когтями, с клыками. Мы преследовали его. Но он вернулся в Скайлвуд и перекинулся в волка. Мы не осмелились гнаться за ним по лесу.

— Так вы узнали, кем он был.

— И поджидали, — кивнула Аня. — Против него выступили все охотники Ивермера, но он был слишком быстрым и сильным. Нелюдь. Мы принесли зачарованные стрелы, не знающие промаха, но и они его почти не замедлили. Когда охотники напали с мечами… — она глубоко вздохнула, — …той ночью многие погибли. Мы боялись, что монстр перекинется, и нам придется снова выжидать, но госпожа-охотница подобралась к нему и казнила. С отсеченной головой не регенерируют.

— Потому что отрубленная голова не может наложить заклинание исцеления.

— Не может, — согласилась Аня с тихим смехом и, подняв руку, указала на рукав. — Это его мех. Мы задержались в лесу и поровну разделили шкуру между охотниками. Нас было тридцать.

Тридцать, но накидка была длинной и просторной, как гигантский плащ. Воистину монстр.

— Ты тоже заслужила это имя, — сказал Каэль. — Аня Убийца волков, — посмотрев на нее, гладившую густой серый мех, он заметил ее печальную улыбку.

— Та охота была моей последней. Родители запретили мне выезжать. Слишком опасно для принцессы, наследницы короны, — у нее надломился голос. — Но не так давно совет все равно лишил меня права на трон.

— Кто отнял у тебя корону? — напрягся Каэль. — Ты ведь наследница Ивермера?

— Больше нет. Разве ты не удивился, что единственная принцесса уехала из дома, чтобы выйти замуж и жить в другом королевстве?

По правде говоря, Каэль об этом не думал.

— Ни одно из моих королевств не досталось мне по наследству. Поэтому мне и в голову не пришло.

— Да, — рассмеялась Аня, — еще бы.

— Кто лишил тебя права на трон?

— Высший совет Ивермера, — она снова положила голову ему на плечо и тяжело сглотнула. — Родители пытались оспорить вердикт. Указывали на мое образование. Я знаю все о заклинаниях, зельях и управлении Ивермером. Но совет решил, что принцесса без магии не имеет права на трон, как не имеет ни один из моих будущих детей, хотя проклятие, скорее всего, не передается по наследству. Корона достанется моему кузену. Родители были…опозорены и опустошены тем, что наш королевский род прервется.

Каэль не мог вынести боли в голосе Ани и слез, которые не пролились, но сочились из каждого ее слова.

— Я надену на тебя корону Ивермера.

— Там нет никого, кто хочет видеть меня на троне, — слабо рассмеялась она. — Даже родители. Наследование — вопрос чести, и будь у них еще один ребенок, меня бы сбросили со счетов. Я не вижу смысла бороться за место там, где мне не рады. Особенно когда я видела людей в твоих королевствах и их отношение к тебе. Я бы вечно тосковала по такой любви.

Тосковала по любви, не по Каэлю.

— Я бы отдал тебе Лингфен, — он указал на земли вокруг, — но здесь одно бесполезное болото.

Аня снова рассмеялась, но на сей раз ее тоску разбавило искреннее веселье.

— Теперь я вспомнила, с чего начала рассказ, — со вздохом продолжила она. — Мы говорили о страхе людей перед своим королем, об их любви, и заслуживаешь ли ты ее.

Боги, его Аня была цепкой.

— Ты не должна…

— Каэль, я видела монстра, — отмахнулась она. — Я видела, с каким удовольствием он убивал невинных людей. Ему было плевать, причиняет ли он боль. Я видела, как он упивался жестокостью, чужими страданиями и страхом. И я видела, как ты без малейшей радости рубил людей на куски. Без азарта. Разве что с яростью, которую они заслужили. Ты не монстр. Ты — человек, делающий то, что должен. Просто ты делаешь это…скрупулезно.

С этим было не поспорить.

— Я впишу новое имя рядом с прочими на своей печати, — сухо отметил Каэль. — Каэль Скрупулезный. Ни одной кишки в животе, ни одной конечности у трупа.

— Ни одного черепа без трещины, — серьезно кивнула Аня.

Она глубоко вдохнула, но не выдержала и рассмеялась. Он тоже разразился смехом, сотрясшим все тело и разнесшимся по болоту эхом. Чтобы не упасть с коня, Каэль крепче прижал к себе Аню и ухватился за седло. Она хохотала, наклонившись вперед и вцепившись в его запястье. Почти взяв себя в руки, Аня задыхалась и глотала воздух, но тогда ее сотряс очередной приступ смеха.

Снова выпрямившись, она ненароком скользнула по длине члена. Хохот Каэля стих, сменившись сдавленным стоном. Внезапно Аня замерла и, впившись пальцами в его предплечье, ощутимо вздрогнула.

Воображала ли она, что мог сделать Каэль? Как его ладони скользнули бы под накидку и сжали груди с твердыми сосками? Или как он запустил бы руку Ане между ног и дразнил ее, готовя принять член? Как схватил бы за бедра и, наполнив тугие ножны, медленно покачивался вместе с ней, доводя до пика? Лишь затем Каэль наполнил бы ее семенем.

Но он не мог сделать ничего вышеперечисленного. Аня была девственницей, и Каэль не взял бы ее в седле. Не в первый раз.

И будучи девственницей, вряд ли она обмерла от вожделения. Аня ни разу не намекала, что хотела большего.

Она лишь подрагивала и ждала.

Ждала, когда смягчится член? Ей пришлось бы ждать вечность.

Предплечьем твердым, словно стальной прут, Каэль прижал Аню к своей груди так же крепко, как и прежде. Она тихо хныкнула — от волнения или разочарования — и когда положила голову ему на плечо, он отметил, что у нее раскраснелись щеки. Аня учащенно дышала.

Но сколько бы Каэль ни мечтал, она не повернула голову и не прижалась губами к его шее. Не посмотрела на него с желанием. Аня ничего не сказала, и он не знал, списать ли ее румянец на возбуждение, или ей просто стало жарко под меховой накидкой.

Зажмурившись, она закусила губу и сидела неподвижно. Целую вечность спустя впереди замаячила деревня. Лишь тогда Аня прерывисто выдохнула и наконец-то решилась спросить.

— Какое бы имя ты взял, если бы мог выбрать только одно?

Ему даже не нужно было задумываться.

— Каэль Свободный.

— Как считаешь, если я уеду из Ивермера, смогу найти счастье здесь, в твоих королевствах? — мягко улыбнувшись, она задумчиво посмотрела на дорогу.

— Зачем тебе возвращаться сюда? — его грудь переполнилась нежданной надеждой. Аня хотела вернуться к нему?

— Потому что в Ивермере меня ничего не ждет.

Значит, не к нему.

— Поэтому ты ответила на призыв моего гофмейстера?

— Да. Идея показалась подходящей. Меня воспитывали будущей королевой. Но я могу быть полезна и в других сферах. Например, в охоте.

Каэль нахмурился. Быть королевой не более чем подходило ей? Разве не об этом она мечтала?

— Ты хотела то, что есть у меня, — напомнил он. — Разве ты не подразумевала мои королевства?

— Если точнее, я хотела сделать то же, что и ты — найти свой дом, — ее печальная улыбка рассекла его грудь косой. — Хотела отвоевать себе место. Даже если бы сперва мне пришлось вырезать твое сердце.

Вырезать сердце было бы превосходным началом. Оно все равно больше не принадлежало Каэлю. Им уже владела Аня.

— Я вырубил себе место мечом, — сказал он. — Ты решила им же меня и убить, чтобы получить то же самое. Прекрасный план.

Повернув голову, Аня спрятала лицо у него на груди.

— Но ты не хочешь невесту.

Нет. Каэль не хотел невесту. Он хотел Аню. И если бы она намекнула на ответное желание — добровольное, не купленное и не вынужденное — Каэль тотчас бы на ней женился.

Но не было ни намека, ни приглашения. Аня хотела не его. Она хотела найти свое место в этом мире.

Которое Каэль мог ей предоставить. Снова пробудилась надежда. Аня стремительно покорила его, но он мог завоевывать ее медленно, для начала поселив рядом с собой.

Каэль предпочитал страдать от невозможности получить ее, чем больше никогда с ней не видеться. И он был готов терзаться неразделенным желанием.

— Когда убьем паука, возвращайся со мной в Гримхолд. В крепости много комнат, и есть чем заняться.

— Я не волшебница, — пораженно посмотрела на него Аня. — При дворе от меня мало толку.

— Ничего страшного. Мне не нравятся волшебники. Только министр чар, и он у меня уже есть, — Каэля не заботило, чем она будет заниматься, не считая того, что ей самой хотелось приносить пользу. — Ты должна стать моим…королевским советником. За последние десять дней ты помогла мне больше, чем все остальные за год. Я предпочту тебя этим дуракам.

Аня слабо улыбнулась, и ее темные глаза украсил свет надежды. Она принялась невидящим взором смотреть вперед, покусывая губу и размышляя.

— Как думаешь, ты когда-нибудь женишься? — спросила Аня после нескольких минут тишины.

Каэль женился бы, если бы она когда-нибудь согласилась.

— Не знаю.

— Наверное… — Аня замолкла и прежде чем продолжить, прерывисто вздохнула, — …тебе не нужна жена. В цитадели много женщин, готовых удовлетворить твои…потребности.

— Много, — но они его не привлекали. Только Аня. Каэль никого никогда не возжелал бы сильнее.

— Ох, — за ее кратким ответом последовало долгое молчание. Она больше не смотрела на Каэля и обняла себя, словно замерзла под меховой накидкой. — Очень любезно с твоей стороны, — наконец сказала Аня. — Но не думаю, что в цитадели найдется для меня место.

Она считала, что ей не место рядом с ним.

Однажды Аня сказала, что в мире есть кое-что хуже смерти. Каэль не верил, ведь даже после жесточайших испытаний смерть пугала его больше всего. Теперь он понял. Раньше Каэль думал лишь о физических страданиях. Он не ведал глубины боли, на которую способно сердце. Какие бы мучения ни подразумевала Аня, Каэль знал, что испытает их все, когда отпустит ее.

Если отпустит. Иначе да простят его боги, потому что после того, как он привяжет ее к себе, она не простит никогда.

Но лучше ее ненависть, чем жизнь без нее.

8. Аня Нецелованная

Дрилок

Завидев таверну, где Каэль решил остановиться на ночь, Аня захотела продолжить путь. Люди праздновали канун Середины зимы, и шум кутежа под звуки музыки отзывался в Анином сердце болью. Но у нее не осталось выбора. Вблизи Скайлвуда не было других деревень.

Завтра они планировали проехать через темный лес и добраться до Ивермера. Хоть Каэль и не подавал виду, Аня подметила, что его тоже не радовала праздничная кутерьма. Последние дни они почти не разговаривали. Она чувствовала себя разбитой и не решалась начать беседу, которая могла причинить боли больше, чем способно вынести сердце. Каэль же был задумчивым и молчаливым. Поскольку они по-прежнему ехали в одном седле, он все время прижимал к себе Аню. Каэль так и не нашел коня, стоившего своих денег. Аня, в свою очередь, видела много хороших лошадей, но не тратила на них золота и не просила купить. Она бережно копила последние минуты с королем.

Вот только Каэль неизменно был угрюм, напряжен и расстроен. Аня списала его недовольство на твердое мужское достоинство, но он и словом не обмолвился о своем возбуждении. Каэль словно не замечал его. Возможно, потому что причиной была не Аня. Он не видел ее не только в роли своей невесты, но и любовницы.

Наверное, на постоялом дворе Каэль собирался найти себе женщину на ночь.

Как и в любом другом трактире, им немедленно предложили покои, но пояснили, что комнаты еще не готовы. Значит, скрыться было негде. Ане ничего не оставалось, кроме как найти свободный стол и ждать в дурном расположении духа, ничуть не уступавшем мрачности Каэля.

Почти сразу же к нему подошло несколько мужчин — бывших рабов, знавших его по шахте Блэкворм. Вскоре Каэль уже сидел с ними на противоположном конце зала и смеялся, притягивая к себе взгляды женщин. Как и все прочие, они смотрели на него с благодарностью, страхом и опаской. Но поскольку многие присутствующие знали Каэля, любили его и доверяли ему, женщины вряд ли боялись бы долго. Конечно, они-то набрались бы смелости пригласить его и выразить признательность в постели.

Аня могла предложить ему куда больше признательности. В отличие от них, она действительно знала Каэля. Не только сплетни, но и его гнев, заботу, доброту. Так почему же Аня сама его не пригласила?

Она знала почему. Однажды он отверг ее. Второго отказа Аня бы не пережила. И не пережила бы, если бы увидела Каэля с другой женщиной.

Внезапно ей на плечо легла рука.

— Вот ты где…ох! — послышался незнакомый голос.

Пораженная, Аня посмотрела в морщинистое лицо, обрамленное волосами столь же белыми, как и у нее.

Рассмеявшись, пожилая женщина оперлась скрюченной рукой на трость.

— Извини. Я приняла тебя за свою сестру. Ты не Тесса. Но могла бы быть моей сестрой.

— В таком случае, посидите со мной, — тепло улыбнулась Аня. — Если сестра вас ищет, она не пройдет мимо двух седых голов. Меня зовут Аня.

— Спасибо, — усмехнулась сухопарая старушка и села рядом.

— Это вам спасибо. Компания мне не помешает, — Аня понадеялась, что добрая беседа развеет горечь. — Вы из Мертвых земель? — ошибки быть не могло — старушка говорила еще более гортанно, чем Каэль.

Та кивнула, проницательно всматриваясь в Анино лицо.

— А ты из Ивермера, — сказала пожилая женщина. — Но тебе там не место, — взгляд синих глаз заметался по залу и остановился на Каэле.

Старуха ошиблась. Ему Аня тоже была чужой. Правда ранила так сильно, что Аня не решалась облачить ее в слова.

Но ей и не пришлось. Под ликование гостей в таверну ворвалась компания сельских жителей, горланивших непристойную песню о деве в Середину зимы.

Каэль присоединился к ним, очевидно, хорошо зная слова.

— Когда я вижу людей, собирающихся вместе на Середину зимы, у меня поет сердце, — счастливо вздохнула старуха. — С годами мир меняется, но некоторые традиции остаются.

— На Мертвых землях тоже празднуют Середину зимы? — Аня не могла даже представить, каково это. Середина зимы — праздник надежды, которой, согласно легендам, там не осталось.

Но ведь и о Каэле ходило много неправдоподобных слухов.

— Празднуют, хотя после Расплаты не так пышно. Поговаривают, раньше наши торжества размахом не уступали вашим. Теперь все кланы собираются вместе, и если кому-то не хватает припасов на холодный сезон, остальные делятся с ним. Бедные кланы ничего не просят, лишь загадывают желания на Середину зимы. Если всем не хватает одного и того же, они разделяют бремя и страх, чтобы никто не был одинок в своих страданиях.

— Значит, они разделают изобилие и беды, — тихо подытожила Аня. — Как в песнях о Середине зимы. Древние празднества похожи на торжества в Мертвых землях.

— Ну, эта Расплата не первая, которую знал мир. И не последняя.

Вероятно, следующая Расплата могла случиться куда ближе к дому, чем Ане хотелось думать.

— Ивермерцы живут в достатке, но на Середину зимы все равно принято просить подарки и загадывать желания.

— Даже если владеешь многим, нет ничего зазорного в том, чтобы просить. Как и в том, чтобы давать…или хотеть, — старуха задорно блеснула глазами. — Хотя мне интересно, часто ли в Ивермере на Середину зимы сбываются желания, исполнить которые можно только чистой магией.

Чистая магия. Пораженная внезапным пониманием, Аня громко рассмеялась.

— Теперь ты должна поделиться тем, что вызвало у тебя смех, — улыбнулась старуха. — И это будет твоим подарком мне на Середину зимы.

Скорее всего, старая женщина уже знала ответ.

— Вот почему о желаниях не принято говорить вслух? Потому что тогда они становятся заклинанием, а заклинание — грязное волшебство.

— Значит, кто-то научил тебя хоть чему-то об истинной магии, — на морщинистом лице безошибочно читалась радость.

— Да, — усмехнувшись, Аня посмотрела на Каэля. Но ее сердце раскололось надвое при виде симпатичной девушки, подошедшей к нему во время пения. Он не обращал на нее внимания, но вскоре освободился бы и поговорил с ней.

Конечно же, первая женщина в череде многих, и у Ани сдавило горло. Она отвернулась, лишь бы больше не видеть сцену, причинившую столько боли.

— Значит, вы много знаете об истинной магии? — хрипло спросила Аня.

— Пожалуй, да, — старуха посмотрела сначала на Каэля, затем на подавленную Аню, но если и сделала какие-то выводы, то не озвучила их. — Я — ведьма нашего клана.

Аня встрепенулась и, широко открыв рот, посмотрела на свою собеседницу. Обычно женщин называли ведьмами, чтобы унизить.

Старуха рассмеялась, позабавленная реакцией Ани.

— На Мертвых землях это не оскорбление. Быть ведьмой означает лишь то, что я… — она взмахнула скрюченной рукой, ища подходящее слово. — Не жрица, ведь я не говорю с богами. Но я наблюдаю за родами, провожу церемонии. И лечу, когда в том есть необходимость.

Лечит?

— Вы заклинательница?

— Если нет иного выхода, — по бокам ото рта старухи пролегли морщинки. — Лучше исцеляться без магии.

— Да, — тихо согласилась Аня. Как и говорил Каэль. Девица отошла от него, и ее место тут же заняла другая. — Вы разбираетесь в любви?

— Пожалуй. Она такая чистая и яркая, что порой источает свой собственный свет. Ты сияешь, как солнце, Аня Ивермерская, — сказала старуха. — Но также я вижу тени.

— Вряд ли это любовь, — покачала головой Аня, и у нее защипало глаза. — Она не чистая и не яркая. Больше похоже на яд.

— Ах, — улыбнулась старуха. — Потому что это не любовь. Это ревность.

Дело было кое в чем еще.

— Проблема не только в других женщинах. Когда я думаю, что больше не увижу его, мне становится невыносимо больно.

— Тоже не любовь. Любовь не порождает боли.

— Тогда что это? Как нож в груди.

— Тоска. Опасения. Возможно, страх, — пожилая женщина резанула Аню взглядом. — Любовь и доброта — сильнейшее волшебство не только для тех, кто любит, но и для тех, кто любим. Поэтому не нужно бояться любви и избегать ее.

— А если она не взаимна? — натянуто и тихо спросила Аня, чувствуя нараставшее мучительное давление в груди.

— Разве ты, делая подарок, ожидаешь подарка в ответ? Или ты даришь, чтобы осчастливить?

— А если моя любовь не сделает его счастливым? Вдруг она ничего для него не значит?

— Тогда надейся, что он знает доброту, — сказала старуха тепло и сочувственно. — Любовь дарует больше всего. Но и отнимает больше всего.

— Я боюсь, что любовь оставит меня ни с чем.

— Страх — тоже сильная магия, — женщина погладила Аню по руке. — Как и храбрость. Поэтому скажи мне, Аня Ивермерская, какой магией будешь владеть ты?

— Еще не знаю, — снова покачала головой Аня, и ее глаза наполнились слезами. — Возможно, скоро я настолько отчаюсь, что найду свою храбрость, — слабо рассмеялась она.

— Ты уже кажешься достаточно отчаявшейся, — сухо подметила старуха, но не ждала ответа. Опершись на трость, она поднялась из-за стола. — Я вижу свою сестру. Она машет мне и зовет к себе. Веселой Середины зимы, Аня.

— Веселой Середины зимы… — Аня запоздало поняла, что не спросила у женщины имени. Когда она подняла голову и встретилась с Каэлем взглядом, в ее глазах все еще блестели слезы. Аня торопливо их вытерла, но он уже помрачнел и бросился к ней. Старушка ушла, и шанс узнать ее имя был упущен.

— В чем дело? — потребовал Каэль. — Ты плачешь.

— Все в порядке. Я просто говорила с…той женщиной, — высмотрев в зале старуху, Аня указала на нее.

— С ведьмой? — прищурился он.

— Да, — Аня вздрогнула, но, как и все выходцы из Мертвых земель, Каэль считал слово «ведьма» почетным титулом.

— Значит, нам повезло, — ухмыльнулся он. — Когда рядом могущественные маги, у нас больше шансов на исполнение желаний, — он казался воодушевленным.

Вместо того чтобы вернуться к друзьям, Каэль занял место старухи, и от одной его близости у Ани воспарило сердце.

— Что ты загадал? — спросила она. Конечно же, он не ответил. Каэль лишь рассмеялся и покачал головой. — Тогда что бы ты хотел получить от меня? Ты правишь четырьмя королевствами и ни в чем не нуждаешься. Но даже тебе наверняка что-то нужно. Какой подарок ты попросишь на Середину зимы?

Каэль напряженно посмотрел ей в глаза.

— Прощение, — грубо ответил он.

— За что? — нахмурилась Аня, всматриваясь в его лицо и гадая.

— За то, что еще не совершил.

— Попроси, когда совершишь, — фыркнула она, но затем болезненно закусила губу. — И лучше тебе поспешить. Завтра я вернусь в Ивермер.

— Не будь так уверена, — Каэль развалился на скамье и вытянул перед собой мощные ноги. — Какой подарок ты попросишь у меня? Дрилок? Вейл? Мою цитадель?

Ничего настолько большого…и ничего настолько маленького.

С сердцем, бьющимся в самом горле, Аня вспомнила, как Каэль описывал волшебство — невидимая сила, изменившая мир. Да, она хотела иной мир, нежели тот, в котором жила. Ей лишь нужно было найти немного храбрости.

И начав искать, Аня обрела куда больше, чем рассчитывала. Храбрость уже ждала ее, бери и пользуйся.

— Поцелуй, — сказала Аня. — Я хочу поцелуй.

Даже будучи порывистым человеком, на сей раз Каэль не сдвинулся с места. Он смотрел на нее, словно не верил своим ушам.

— Мой поцелуй?

— Да.

— С чего тебе хотеть то, что ты едва вытерпишь? — прищурился Каэль.

Да, однажды Аня так и сказала.

— Я не хотела, потому что не знала тебя. Но теперь хочу, — он даже не шелохнулся, и ее храбрость ослабела. — Очень хочу, — шепотом добавила Аня.

Не сводя с нее взгляда, Каэль медленно выпрямился и, упершись ногами в пол, наклонился вперед.

— Прикосновений моих рук ты тоже хочешь?

— Очень хочу, — порывисто выдохнула Аня.

— Мой рот на твоей груди? Мой язык у тебя между ног? — в глубине его глаз вспыхнул огонь.

— Да, — ахнула она. Грубые слова пробудили всепоглощающую потребность, от которой у Ани напрягся низ живота.

Каэль так крепко вцепился в подлокотники, что побелели его покрытые шрамами костяшки. Он будто готовился сорваться с места…или пытался усидеть на нем.

— И мой член глубоко в тебе? — прорычал Каэль. — Аня, этого ты тоже хочешь? Хочешь ли ты, чтобы я взял твое девственное лоно и наполнил тебя своим семенем?

Хотела и от желания лишилась дара речи. Аня сумела лишь кивнуть. У нее запылали щеки, и самая интимная часть тела так намокла, что влага начала скапливаться в развилке бедер.

Внезапно Каэль вскочил со скамьи, как отпущенная пружина, и широкими шагами промчался мимо Ани. Она в неверии обернулась посмотреть ему вслед. Селяне расступались перед ним, и в мгновение ока он добрался до двери.

Каэль ушел. Бросил ее.

Оставил пустоту в том месте, где раньше билось ее сердце.

Аня неверно истолковала его действия. Она думала, что Каэль расспрашивал ее, потому что хотел того же. На самом деле он лишь уточнял, многого ли Аня просила на Середины зимы. Похоже, подарок был настолько ужасен, что Каэль бежал со всех ног.

Аня Нежеланная.

Ослепленная слезами, она отвернулась, не в силах смотреть на пустой дверной проем. Не в силах терпеть. Неприятие всегда ранило, но раньше никогда не уничтожало ее изнутри. Теперь Аня была раздавлена. Каждый вдох напоминал нож, проворачивавшийся в ее груди и в осколках сердца, раскромсанного Мясником.

Сквозь опустошенность медленно просочился гомон. Последовавший за ним рев Каэля развеял остатки марева.

— Не сопротивляйся, ведьма! Убери свою палку, старуха, иначе, богами клянусь… — его прервали звуки ударов, и он разразился ругательствами, эхом разнесшимися по таверне.

Видение Ани было размытым из-за слез, и ей показалось, что на нее надвигалась гора с беснующейся вороной на вершине. Каэль нес ведьму. За ним бежала седовласая старуха — очевидно, ее сестра — лупившая его тростью по голове и плечам.

— Я пойду сама, — кисло скривила губы ведьма. — Незачем носить меня, как дитя малое.

— Ты ходишь недостаточно быстро, — окинув зал пылающим взглядом, Каэль посмотрел на Аню. — Только ты сегодня вечером можешь нас поженить …и мне очень нужно уложить свою невесту в постель.

Невесту. Его невесту.

Аня не выдержала, и слезы все-таки полились по ее щекам.

— У тебя даже нет алой ленты! — закричала сестра ведьмы, вновь ударив Каэля по плечу. — Без нее не скрепить брак.

Он повернулся к собравшейся толпе и снова перешел на крик.

— Мне нужна алая лента! Есть у кого-нибудь алая лента?

На его зов тут же откликнулись, но Аня так и не поняла, кто именно. В следующий миг Каэль уже стоял перед ней, и видела она только его. Он осторожно опустил старуху со своего плеча. В мгновение ока Каэль обхватил Анины щеки мозолистыми ладонями и большими пальцами стер ее слезы.

— Ты не рада? — тихо спросил он. — Это больше, чем ты просила, но если хочешь получить свой подарок, сначала нужно пожениться.

— Я плачу от счастья, — слабо рассмеялась Аня. — И подарки на Середину зимы дарят безо всяких условий.

— Так король дарит подарки на Середину зимы.

Снова рассмеявшись, она покачала головой. Кто-то принес алую ленту, которую Каэль забрал и передал ведьме.

— Просишь и ленту, и жену? — поддразнила Аня. — Так делает король? Самый обеспеченный человек просит подарков больше всех.

— Самый обеспеченный? — Каэль посмотрел на нее пылающими синими глазами. — Без тебя, Аня, у меня ничего нет.

От его ответа у нее перехватило дыхание. Пока она смотрела на Каэля, ее сердце становилось цельным и переполненным.

— Пожени нас, — велел он ведьме, не отводя взгляда от Ани. — Прямо здесь. Прямо сейчас.

— Возьмитесь за руки, — сверкнула глазами старуха.

Оба возвышались над ней, Каэль значительней, Аня меньше. Повернувшись к нему лицом, она протянула руку. Пускай его ладонь была гораздо больше, он соединил их руки палец к пальцу, и ведьма начала плести.

— Ты по-прежнему хочешь убить меня в нашей супружеской постели? — спросил Каэль поверх седовласой головы старухи.

— Нет, — усмехнулась Аня.

— Мне плевать, если сначала я тебя возьму. Сегодня ночью я поцелую тебя, Аня. Ни один дюйм твоей кожи не останется не целованным.

— Ты не должен давать обещаний, выполнить которые не сможешь, — цокнула языком ведьма, — особенно когда приносишь клятвы. Вы обязаны оставаться связанными до рассвета, так что сегодня ты много чего не сможешь сделать со своей невестой.

— И чего я не смогу? — сдвинув брови, Каэль мрачно посмотрел на нее.

— Вы должны избегать крапивника, — начала ведьма, — в этой позе у невесты перенапряжется плечо. Также стоит избегать кентавра. И волка…

— Нет, — категорично ответил Каэль. — Так я ее и возьму.

— Ты не сможешь.

— Это мы еще посмотрим, — он обратил пламенный взгляд к Ане.

Старуха предостерегающе посмотрела на него, но он не обратил на нее внимания. Снова цокнув языком, она подняла концы алой ленты, заплетенной, но еще не завязанной.

— Они не связаны друг с другом, — громко сообщила ведьма затихшей толпе. — Мы засвидетельствуем соединение двух людей, которые отныне будут единым целым.

У Ани загрохотало сердце, но она счастливо улыбнулась своему жениху, серьезно наблюдавшему за ней с всепоглощающим голодом. Ладонь Каэля в ее руке напоминала раскаленный камень. Он стоял противоестественно неподвижно, будто только и ждал завершения церемонии, чтобы сорваться с места.

— Принцесса Аня Ивермерская, — заговорила ведьма, взглянув на Аню, — согласна ли ты…

— Аня Убийца волков, — вмешался Каэль. — И Аня Охотница.

— Принцесса Аня Ивермерская, — заново начала ведьма, — Убийца волков, Охотница, согласна ли ты посвятить себя этому мужчине и стать ему верной женой?

— Да, — затаила дыхание Аня.

— Жена, — прорычал Каэль. — Наша спальня готова? — взревел он, запрокинув голову.

Краем глаза Аня видела, как хозяин гостиницы с супругой мертвенно побледнели и убежали.

— Да наплевать, — сказал Каэль, опаляя Аню взглядом. — Если придется, я возьму тебя здесь же на полу.

— Ты еще ее не возьмешь, — возразила ведьма. — Сначала ты должен дать клятву, и у тебя столько имен, что перечислять их я закончу только к утру.

— Тогда начинай, женщина!

Старуха не спешила, бормоча имена себе под нос и загибая пальцы.

— Каэль из клана Черепов Мертвых земель, — громко начала она, — Мясник, Безжалостный, Завоеватель, Ненасытный, Убийца волков… одного, маленького и камнем… — хитро улыбнулась ведьма, сверкнув глазами.

Каэль же не замечал ничего вокруг, глядя только на Аню. Лишь когда она рассмеялась, он едва заметно изогнул губы в улыбке.

— …Крушитель Ита, Глушитель Кула Врака, Уничтожитель Таутина Зана… — сердечное приветствие послышалось от тех, кто знал Каэля со времен заточения в шахтах, — Убийца Джофри Пожирателя детей…

Все гости таверны одобрительно закричали и, топая ногами, захлопали в ладоши. Громкий шум не стихал, поэтому Каэлю пришлось взреветь и потребовать тишины, чтобы ведьма могла продолжить.

— …Правитель четырех королевств Гримхолда, Вейла, Лингфена и Дрилока, — нахмурилась она. — Все?

— Каэль Свободный, — сказала Аня. — Оно важнее всех.

— Нет, — возразил он. Голос его звучал так гулко, словно каждое слово зарождалось в широкой груди. Аня чувствовала, как у Каэля подрагивали пальцы. — Есть имя важнее, которого у меня пока нет — Каэль Муж Ани.

— Клянешься ли ты посвятить себя этой женщине? — торжественно спросила ведьма. — Клянешься ли стать ей верным мужем?

— Клянусь, — хрипло ответил Каэль, прижав их связанные руки к сердцу. — Навеки.

Старуха переплела концы ленты.

— В таком случае, теперь вы муж и жена…

Аня первой рванулась вперед и, свободной рукой схватив Каэля за волосы, притянула к себе для поцелуя. К счастью, он склонился и, припав к ее приоткрытому рту, проник в него языком, зажигая огонь у нее между бедер. Пока Каэль клеймил Аню губами, сельские жители затопали и возликовали. Но их будто не существовало, когда муж целовал ее так, словно она была его следующим вдохом, следующим ударом сердца. Впервые в жизни Аня почувствовала себя восхитительно нужной, более того, необходимой.

С сиплым стоном Каэль ухватил ее предплечьем за низ спины, приподнимая к своей груди, отчего их связанные руки оказались зажаты между телами. Идя через толпу, он ни на миг не отрывался от губ Ани. На каждом шаге Каэль бедрами задевал ее колени, и она инстинктивно обвила его ногами.

Боги, до чего же невероятно было чувствовать давление его твердой длины спереди, а не сзади. Невероятно было даже просто прижиматься к Каэлю. Он невольно давил на то место, которое обещал облизать. Качнув бедрами, Аня усилила нажим, трение и дикий шторм удовольствия.

Каэль прервал поцелуй не раньше, чем начал подниматься по лестнице в спальню, где собирался сделать все, о чем расспрашивал. Ртом, языком. Пока не оказался бы глубоко в Ане.

Внутри, внутри, внутри. В том она и нуждалась, чтобы унять неистовствовавшую бурю в теле. Тяжело дыша, Аня поцеловала Каэля в шею.

— Каэль, поспеши, — уговаривала она. — Я слишком долго ждала.

Ждала, хоть и не знала, чего именно. Удовольствия. Но Аня и представить себе не могла нечто настолько дикое и нежное.

Стон Каэля отозвался грохотом в его груди.

— Тогда почему не предложила поцеловать тебя раньше?

— Ты отослал меня домой, — напомнила Аня. Несмотря на сладость момента, ее сердце свело очередным спазмом. Она закрыла глаза и, крепче обняв Каэля, уткнулась лицом ему в шею. — Хорошо, что ты попросил на Середину зимы прощение. Я прощаю тебя за то, что ты ушел сегодня вечером, словно опять отверг.

Каэль резко остановился, чего Аня совсем не хотела. Подняв их связанные руки, он ухватил ее за подбородок и вынудил поднять взгляд. От раскаяния черты его лица заострились.

— Я лишь хотел как можно скорее связать тебя со мной.

— Я это поняла…потом, — натянуто ответила Аня.

— Я заглажу вину, жена, — Каэль нежно поцеловал ее.

Уже лучше. Сжав его густые волосы, Аня подтянулась выше и попыталась углубить поцелуй. Но что-то изменилось. Каэль осторожно ласкал ее языком, будто никуда не спешил, хотя минуту назад сгорал от нетерпения, рычал почем зря и грозился скрепить брак на полу, если вовремя не приготовят покои.

В отличие от него, Аня спешила. Увы, как бы отчаянно она ни стонала и ни терлась об него, он целовал ее так же — неторопливо, словно искал между ее губ все возможное удовольствие. Ане же нужна была его решимость.

Даже в спальне Каэль не ускорился. Бережно уложив Аню на кровать, он медленно опустился сверху и, прижав их связанные руки к подушке, прервал поцелуй. Аня захныкала и выгнула спину, но вопреки своему обещанию Каэль не раздвинул ей ноги и не вонзился в нее.

Вместо этого он исполнил другое обещание, нежно касаясь губами ее щек, носа, подбородка. Целуя каждый дюйм ее кожи.

И снова эта неспешность.

Аня нуждалась в чем-то существенней.

— Каэль, — взмолилась она, — пожалуйста.

В ответ он запрокинул ей голову и осыпал поцелуями ее горло. С каждым касанием Аня дрожала от наслаждения, но ей было мало. Отчаяние пересилило смущение и, пытаясь подтолкнуть Каэля к взрыву, она решила обратиться к нему его же словами.

— Мне нужно, чтобы ты взял мое… — ох, Аня не смогла.

— Девственное лоно? — грубо прорычал Каэль ей в шею.

— Да, — выдохнула она.

Он поцеловал ямочку у нее за ухом и пососал мочку. Аня застонала, крепче сжимая его волосы и чувствуя эротическое напряжение в каждой женской части своего тела. Боги, всего лишь ухо. Почему было так хорошо?

Но легкий укус оказался еще приятнее. Аня ахнула, с головы до пят охваченная огнем.

— Во время церемонии мы не произнесли еще одно твое имя, — горячо зашептал Каэль ей на ухо. — Аня Девственница. И пока ты невинна, я буду Каэлем Нежным и Неторопливым.

У нее перехватило дыхание, и она рассмеялась.

— Я хочу, чтобы ты был Каэлем Завоевателем и вонзил в меня свой меч.

Он тоже рассмеялся, подрагивая на ней всем своим большим телом.

— Обещаю, что так и сделаю.

— О, да. Пожалуйста, — вздохнула Аня. — Пожалуйста.

Каэль с улыбкой вернулся к ее губам.

— Ведьма была права, — пробормотал он. — Сегодня ночью я не поцелую каждый дюйм твоей кожи. Со связанными руками мы не сможем раздеться.

Аня обмерла. Каэль был прав. Они могли приспустить туники, но не снять рукава со связанных рук.

— Я бы предложила разрезать одежду. Но у меня нет с собой других теплых туник. Как же нам быть?

— Никак, — Каэль острыми зубами прихватил ее нижнюю губу. — Неспроста невесты носят платья.

Неважно, можно ли снять платье, если достаточно поднять подол. Аня задрожала, когда Каэль провел пальцами по ее чулку от колена до бедра и нежно потянул за ремешок.

— Твои чулки сводили меня с ума, жена, — прищурил он пылающие глаза. — Каждый день в одном седле. Я знал, что под туникой ты почти обнажена. Знал, как близко твое теплое лоно к моему члену. Я мечтал взять тебя на каждом шаге коня.

— Я тоже об этом мечтала, — прошептала Аня, и что-то внутри нее сжалось.

Казалось, ее признание поразило Каэля. Внезапно его мышцы стали тверже камня, и лицо помрачнело от голода.

— Расскажи, о чем еще ты мечтала.

О многом. Но одну фантазию Аня никак не могла выбросить из головы…

— Когда ты обрабатывал мою рану, я думала, что могла бы… — она вновь набралась необходимой храбрости. — Я думала, что могла бы схватить тебя за волосы и прижать твой рот к моему…девственному лону, — последние слова Аня едва слышимо выдохнула.

Наконец она узнала мужчину перед собой, еще недавно забрызганного кровью и орудовавшего топором.

Сильной рукой он ухватил ее бедро и раздвинул ей ноги. Скатившись вниз, Каэль приподнял на Ане тунику, открывая для себя самую интимную часть ее тела. Он пожирал взглядом обнажившуюся плоть и, глубоко вдыхая, наполнил грудь ее ароматом. На его лице был написан экстаз. Но Каэль так и не поцеловал Аню там.

— Ты истекаешь сладким медом, — тихо прорычал он.

Она и сама знала. Чувствовала. Ощущала огонь, влагу и боль. Оплетенными лентой пальцами Каэль сжал Анину руку и отвел глаза от развилки ее раздвинутых дрожавших бедер.

— Аня, не заставляй меня больше ждать, — скомандовал Каэль голосом хриплым от нужды.

Сначала она не поняла, о чем речь, но даже когда догадалась и запустила пальцы в его волосы, все равно не была уверена до конца. Подрагивая от невыносимого напряжения, Аня потянула Каэля к себе.

Он нежно поцеловал белоснежные завитки. Пальцами раскрыв набухшую плоть, Каэль облизал ее снизу вверх до пульсирующей бусины. Аню охватил восторг. Вскрикнув, она выпустила волосы Каэля, ведь ему все равно не требовались ни указания, ни ободрения.

В тишине комнаты раздался его голодный стон.

— Аня, ты еще слаще, чем я мечтал.

Каэль жадно уткнулся лицом между ее бедрами и пировал, языком показывая ей нестерпимые муки и небеса обетованные. Аня чувствовала приближение чего-то неотвратимого, ужасного, восхитительного и слишком сильного, чтобы вытерпеть. Но едва она попыталась отстраниться, как Каэль придавил ее бедра и начал посасывать место, прикосновения к которому практически убивали. Он был глух к мольбам, и Аня закричала, охваченная чем-то, разорвавшим ее на части.

Затем она вернулась к великолепному, невероятному существованию, где все было сочнее, ярче, слаще, особенно когда Каэль устроился между ее ног и поцеловал в губы.

Подняв голову, он всмотрелся в ее раскрасневшееся лицо.

— Ты в порядке?

Аня ошеломленно кивнула.

— Тогда обхвати меня ногами, Аня, — уже грубее приказал Каэль. — В первый раз тебе будет больно. Укуси меня, если захочешь приглушить крик. Или если захочешь причинить ответную боль.

Аня не захотела бы, как бы ни страдала сама.

Благодаря нему, замучившему и ублажившему ее языком, она была такой влажной, что давление не причиняло боли. Однако по мере того как Каэль продвигался внутрь, отвоевывая себе место, растяжение становилось невыносимым.

Войдя глубже, он стиснул зубы.

— Твое лоно горячее и влажное, но мне все равно приходится прорываться с боем, — сказал Каэль и немного вышел из Ани, оставив после себя болезненное жжение.

В следующее мгновение он большой рукой приподнял ее за бедра и начал наполнять короткими резкими толчками. Она крепче вцепилась в Каэля, едва вынося нескончаемое вторжение. По ее щекам потекли слезы. Даже не причинявшее боли проникновение было слишком напряженным. Аня надеялась на удовольствие, которое нашла лишь в близости, тепле и тяжести тела Каэля, в нежных прикосновениях его губ к уголку ее рта и в радостном облегчении от того, что он быстро закончил. Почему-то мужское достоинство внутри нее по-прежнему было огромным и твердым. Каэль больше не двигался, но зачесал волосы с лица Ани и вытер слезы с ее щек.

— Так только в первый раз? — подрагивая, попыталась улыбнуться она.

Он мрачно кивнул, и Аня дрожащими пальцами дотронулась до его губ.

— За это ты просил прощение? За то, что еще не сделал.

— Нет, — резко ответил Каэль. — Завтра я собирался похитить тебя из Ивермера и увезти в свою цитадель, хочешь ты того или нет.

— Я бы хотела.

Пытаясь ослабить давление мужского достоинства, Аня опустила ноги со спины Каэля и оперлась ими на постель. Он задрожал всем своим огромным телом, напрягся и замер. Неужели ему требовалось столько времени на разрядку? Или Каэль просто забыл, что остался внутри? Вот Аня забыть не могла. Она ничего не чувствовала, кроме него и натяжения своих тесных ножен.

— Ты до сих пор во мне, — мягко напомнила Аня.

Рассмеявшись и одновременно застонав, Каэль склонил голову, словно сдерживался из последних сил.

— Тебе все еще больно?

— Нет, — хоть и не приятно. — Просто ты…слишком глубоко.

Он тут же отстранился, но тел не разъединял. Схватив Аню, Каэль приподнялся вместе с ней и сел, устроив ее на себе верхом. Оба по-прежнему были одеты, не считая ее задранной туники и его расшнурованных бридж. Не снимая чулок, Аня оперлась коленями на матрас. Она была растянута и наполнена, но когда приподнялась вверх по мужскому достоинству, резкий дискомфорт исчез.

С интересом посмотрев вниз, Аня замерла и приоткрыла рот при виде наполовину погруженного в нее члена. Он был в полной готовности — толстый, блестевший от соков и перепачканный девственной кровью. Но семени не было. Его не могло не быть.

— Ты не разрядился? — Аня вскинула взгляд.

Вместо ответа Каэль поцеловал ее горячо, медленно и глубоко. Потом снова, доставив чистейшее наслаждение и осыпав поцелуями ее щеки, подбородок, горло.

Каэль расстегнул на ней тяжелую тунику, обнажив больше кожи. Придерживая Аню предплечьем, он отклонил ее назад. В новой позе Каэль проник глубже, но на этот раз ей было легче, а ему приятнее. Глухо застонав, он зубами оттянул ворот ее туники и добрался до набухшего соска. Каэль припал к нему губами и сильно пососал. Аня ахнула и когда выгнулась, он вошел в нее еще немного. Но дискомфорта не было, лишь неожиданное натяжение внутренних мышц.

— Каэль, — выдохнула Аня, ухватившись за его плечо. — Каэль.

Он продолжил сосать затвердевший сосок. Она разрывалась между мучительным напряжением и жаждой большего. Гораздо большего.

Несмело приподнявшись, Аня была вознаграждена восхитительным скольжением члена в ее тисках. От нежданного удовольствия она задрожала и снова качнула бедрами, принимая Каэля резче и глубже.

— Ох, — прошептала она и заметила, что он внимательно наблюдал за ней с голодом в полуприкрытых глазах.

Каэль связанной рукой притянул ее ближе и усадил прямо.

— Ты готова к остальному? — процедил он.

«Хочешь ли ты, чтобы я взял твое девственное лоно и наполнил тебя своим семенем? — вспомнив слова Каэля, Аня вновь сжала его волосы и приблизила к себе для поцелуя.

Не только он нашел себе место внутри нее, но и она создала для него место внутри себя. Каэль страдал и наслаждался единением, но был не единственным, кто преподносил дары. Аня тоже должна была одарить его. Что она и сделала, приподнявшись на нем и порадовавшись его глухому стону. Аня скользнула вниз, и Каэль задрожал в экстазе. Не переставая подрагивать, он опустил их связанные руки и начал поглаживать то ужасное, чудесное место у нее между ног. Водя пальцами по влаге, они вместе дразнили Аню. Вскоре она не могла ни терпеть, ни остановиться, ни перестать целовать Каэля, в итоге разлетевшись вдребезги и закричав у его рта.

С диким рыком Каэль повалил Аню на спину и, вонзившись еще глубже, начал брать ее быстрыми зверскими толчками. Она подгоняла его, целуя, подаваясь ему навстречу и сжимая их сплетенные пальцы, пока он не замер, глядя ей в глаза.

Когда Аня почувствовала пульсацию горячего мужского освобождения, Каэль Завоеватель не рычал и не ревел. Он выдохнул ее имя благоговейно, словно молитву…или словно она была ниспослана ему свыше.

9. Каэль Скрупулезный

Дрилок

Утром Середины зимы жена разбудила Каэля поцелуем.

— Ты спишь так крепко, что я могу вонзить кинжал тебе в горло, — прошептала она ему на ухо.

Не открывая глаз, он усмехнулся и потянулся к ней, но вместо голых рук коснулся рукавов туники. Аня успела одеться?

Той ночью они не спали. Когда забрезжил рассвет, Каэль развязал алую ленту, раздел Аню донага и действительно поцеловал каждый дюйм ее кожи. Лишь затем они легли отдохнуть, хоть и ненадолго. Им нужно было выехать на рассвете, чтобы сегодня же добраться до дворца и вернуться в деревню без необходимости ночевать в Скайлвуде или Ивермере. Чары надежно ограждали лес, способный напугать в свете дня, не говоря уже о ночи, да и Аня не желала оставаться в родительском доме дольше необходимого.

Каэль с радостью повалялся бы денек в постели. Но еще более он стремился завершить путешествие и убить проклятого паука, чтобы Аня не знала забот. Вот тогда Каэль затащил бы ее в кровать на целую неделю. Он решил перед отъездом велеть хозяину придержать номер до их возвращения и подготовить к долгому пребыванию. На обратном пути они могли позволить себе никуда не спешить, дождаться каравана с Аниным приданым и добраться до цитадели в удобной карете.

До чего же прекрасно и замечательно быть королем.

Приоткрыв один глаз, Каэль осмотрел комнату. Свет был слишком ярким для раннего зимнего утра.

— Мы проспали?

— Почти. Но успеем перед отъездом позавтракать, — сегодня Аня уложила седые волосы в прическу, напоминавшую корону, и улыбалась. Каэль в жизни не видел ничего прекраснее. — Полежи еще немного, иначе продемонстрируешь деревенским жителям кое-что лишнее. Они спросили разрешения накрыть нам небольшой стол в честь Середины зимы, раз уж мы пропустим полуденный банкет в Ивермере.

— Я предпочту полакомиться своей женой, — Каэль привлек Аню к себе для долгого поцелуя. Неохотно отпустив ее, он не мог не заметить, что у нее разрумянились щеки, и темные глаза замерцали жарким обещанием.

Хозяин таверны превратил смежную комнату в небольшую гостиную. Когда Каэль, наконец, встал с кровати и натянул бриджи, жители деревни уже закончили готовить пир. Под весом «маленького» банкета трещал стол. Куда уж без жаркого и пирогов, традиционных для празднований Середины зимы. Притом Каэль должен был понемногу попробовать все принесенные блюда, чтобы не обделить и не обидеть никого из поваров.

К счастью, у него разгулялся аппетит, да и жена проголодалась. С хитрой улыбкой она указала на один конец стола.

— Я возьму на себя вот эти тарелки, — Аня бросила Каэлю оловянную ложку. — Но тебе придется заняться остальными.

Каэль с легкостью согласился. Сначала он попробовал ароматное жаркое, кусочек свиного пирога и колбаски с хрустящей корочкой. Тогда Каэль обратил внимание на Аню, тихо воскликнувшую со ртом, полным грушевого пирога. Пока он неспешно доедал оленину, Аня тоже жевала, наблюдая за ним широко распахнутыми глазами с пляшущими в них смешинками.

— Я только что вспомнила, как мать попросила меня привезти ей из очередной поездки зимние груши, — сказала Аня, почерпнув ложкой вишневый пудинг. Внезапно Каэль понял, что она выбрала конец стола, где стояли все сладости, и загордился хитростью своей жены. — Мама не любит груши, но их традиционно дарят на Середину зимы. Праздник был не за горами, поэтому я не обратила на ее просьбу внимания. Позже тем же днем родители сообщили мне о твоем письме. Значит, они изначально собирались отправить меня к тебе и дать мне целовальное зелье, чтобы я не сопротивлялась. До чего же они, должно быть, удивились моему согласию!

Аня рассмеялась, но Каэль не разделял ее веселья. От одного упоминания зелья он помрачнел и упустил нить ее рассуждений.

— Какое отношение груши имеют к зелью?

— Семечки зимней груши — один из ингредиентов. Действие усиливается, если плоды собраны человеком, для которого оно сварено. Обычно эффект длится всего несколько дней. Но когда человек сам собрал груши…недели. Месяцы, если о теле заботиться должным образом. И пробудить его можно только еще одним глотком зелья, — внезапно Анино веселье исчезло без следа. Помрачнев, она закусила губу и потянулась за еще одним куском пирога. — Раз уж я согласилась, не было никакой нужды поить меня зельем. Однако через день или два я увидела паука. Видимо, родители решили, что я передумала, но все равно послали меня к тебе.

В руки человека, который, как все считали, будет к ней жесток.

— Они знали, что ты хотела убить меня и занять мой трон?

Аня ничего не сказала, лишь покачала головой.

— Тебе больше никогда не придется их видеть, — Каэль едва усмирил несшийся по венам гнев. — Я сегодня же доберусь до Ивермера и убью паука. Или нет, если хочешь немедленно вернуться в цитадель.

— Мы почти на месте, — тихо возразила Аня и вонзила ложку в другой пудинг. — Посмотрим, как все пройдет.

Каэлю было ненавистно видеть ее боль. Быстро пройдя через комнату, он ухватил Аню за подбородок и запрокинул ей голову для поцелуя. На ее губах осталось послевкусие теплого меда и пряных вишен. С тихим вздохом она растаяла.

Когда Каэль отстранился, Аня улыбалась болезненно, меланхолично, но с непоколебимой решимостью.

— Еще один день, и я больше никогда не буду о них думать, — заявила она.

Аня могла быть не властна над своим мыслями, поэтому Каэль поклялся всеми силами отвлекать ее и не давать ей часто вспоминать родителей. Напоследок поцеловав Аню, он осмотрелся в поисках яблочного пирога, который хотел забрать на свой конец стола.

Так и держа ложку в ближайшей миске, Аня изумленно ахнула. Она склонила голову, пытаясь разглядеть руну, тускло светившую на боку Каэля. Очертив пальцами узор на его ребрах, Аня наморщила лоб.

— Почему на тебе защитная руна? — она озадаченно посмотрела ему в лицо.

— Чтобы оградить меня от заклинаний, — без руны Каэль не победил бы ни одного из наместников Джофри. Они взорвали бы его глаза или сломали бы ему шею всего несколькими словами. Но руна сделала его невосприимчивым к магии.

Хотя оставался риск пострадать от иных заклинаний. Например, если запереть двери и наполнить комнату водой, Каэль мог утонуть. Но из раза в раз он побеждал прежде, чем враги догадывались, что его можно убить окольными путями.

— Да, но…прямо на коже? И руна активна, она светится, — изумилась Аня. — Твой министр магии нанес ее? Где он о ней узнал? Точно не в Ивермере. И как он поддерживал ее силу во время нашего путешествия? Она должна была исчезнуть через пару дней.

Должна была. Но кое о чем Аня даже не догадывалась. Внезапно Каэль понял, что его признание ранит ее сильнее, чем кого бы то ни было. Он никогда не соврал бы жене. Раньше Аня считала, что Каэль рассердится, узнав о ее магии. Она думала, что разозлила его, утаив правду. Теперь была та же ситуация, но…с точностью до наоборот.

От напряжения у него сдавило горло, и он покачал головой.

— Я сам ее нанес.

Аня затихла. Несколько самых долгих мгновений в его жизни она безмолвно и серьезно смотрела на него темными глазами. Когда Аня заговорила, ее голос был пустым.

— Ты заклинатель?

— Нет, — Каэль не знал заклинаний, да и если бы и знал, все равно не использовал бы. — Я родился на Мертвых землях, где Расплата уничтожила все, измененное грязным волшебством, но само его оставила. Наши люди по-прежнему рождаются такими же одаренными, как и вы. Но кроме ведьм и целителей, никто не использует грязную магию. Мы делаем вот это, — Каэль продемонстрировал маленькую метку на тыльной стороне руки возле локтя.

Аня ахнула и отшатнулась, будто он показал ужасное насекомое. Вскинув руку ко рту, она посмотрела на него с изумлением и гневом.

— Кто сотворил это с тобой? — Аня была готова разрубить злоумышленника своим мечом. Ей не пришлось бы далеко ходить.

— Я сам, — так Каэль запер в себе волшебство, чтобы случайно не наложить заклинание. Он лишил себя возможности черпать магию извне или красть откуда-то еще. Врожденные способности подпитывали руну у него на боку, но она была не более чем щитом, ограждавшим его от грязного волшебства. Ничего общего с чарами, отнимавшими сохранность у одного человека, чтобы отдать другому.

Тем не менее, ответ Каэля ничуть не ослабил ужаса Ани.

— В Ивермере, — сказала она, — такая руна считается самой страшной карой. Знак позора, хуже смерти.

Аня думала, что его наказали?

— На Мертвых землях человек сам решает, отказываться ли от магии, — поскольку она качала головой, и на ее глаза навернулись слезы, Каэль пустился в разъяснения. — В отказе нет ничего постыдного. Так мы заявляем, какими людьми хотим быть. Если я и причиню кому-то вред, то по собственному выбору, а не потому, что отдача отнимет у него здоровье.

Наконец Аня вздохнула и смиренно кивнула. Она погладила маленькую метку, будто пыталась утешить Каэля и унять его боль. Вот только ему не было больно.

В отличие от Ани.

— В Ивермере выбора не дают, — хрипло пояснила она. — Так наказывают преступников. Их исключают из круга и изгоняют. Если они задерживаются, их выслеживают и выбрасывают из королевства.

Вместе с пониманием Каэля захлестнули мучительные эмоции, разрывавшие ему грудь. Во многих отношениях Аня носила метку всю свою жизнь, пускай и невидимую. Метку наказания, метку позора.

Аня часто говорила, что родители ее стыдились. Словно неспособность накладывать чары была наказанием. И ранее за завтраком она поняла, что король и королева по сути ее выбросили.

Каэль видел, что Аня страдала. Но лишь сейчас узнал, как глубоки были ее страдания…и какую боль он сам причинил ей прошлой ночью. Когда Аня попросила поцелуй, Каэль внезапно обрел все, о чем мечтал. Он спешил связать ее узами брака и не дать ей ускользнуть. Вот только его уход стал для нее еще одним осколком пожизненной боли. Аня вновь почувствовала себя нежеланной, отвергнутой. Выброшенной.

Каэль не допустил бы повторения.

Обхватив ладонями Анины щеки, он всмотрелся в ее глаза.

— Ты не наказание, моя Аня. Ты — величайший дар.

От удивления она разомкнула губы и наморщила лоб. Аня смотрела на него в шторме хаотичных чувств, сильнейшим из которых было замешательство. Будто она не понимала, что именно говорил Каэль и почему.

Он обязан был постараться и объяснить.

— Я не представлял, что существует женщина, способная осветить мою жизнь. Я задыхался и умирал, теперь же дышу полной грудью. По возвращению в Гримхолд сколько бы встреч мне ни пришлось высидеть, рядом с тобой каждая минута будет в радость.

Прошлой ночью он уже видел Анины слезы счастья, поэтому сейчас признал их в ее глазах.

— Но мы все равно отменим половину, — у нее подрагивал голос. Похоже, она не понимала, что Каэль пытался сказать.

— Мне плевать, сколько их будет. Мир остался прежним, но я вижу его иначе, — резковато пояснил он. — И это благодаря любви к тебе. Она все изменила.

Обмерев, Аня посмотрела на него темными глазами, в которых плескались изумление и надежда.

— Ты меня любишь?

— Люблю, — его голос огрубел. — Знаю, ты не разделяешь моих чувств, но я покорю твое сердце…

— Разделяю! Я чувствую то же самое, — она снова чуть не плакала от счастья. — Разве я не сказала тебе вчера вечером?

Аня его любила. Его. Завоевателя, Мясника. На его руках было больше крови, чем способен смыть океан. Но Аня любила его вопреки всему.

Эмоции разрастались в его груди, угрожая задушить.

— Ты лишь сказала, что хочешь меня.

— Возможно, я отвлеклась на все остальное, — у Ани заалели щеки.

— Слишком отвлеклась на поцелуй, чтобы признаться в любви? Тебе придется загладить вину, жена моя, — с сердцем, подскочившим к самому горлу, Каэль склонился и поцеловал ее в губы. — Скажи мне.

— Я люблю тебя, — прошептала она, затаив дыхание.

Он поцеловал ее в шею и ждал.

— Я люблю тебя, — хрипло повторила Аня.

Каэль опустился на колени. Она ахнула и запустила пальцы ему в волосы. Приподняв подол ее туники, он обнажил гладкие бедра и мягкие белые завитки с блестящей розовой плотью.

— Теперь я покажу тебе, как король пирует в честь Середины зимы.

Аня рассмеялась звонко, весело и хрипло.

— Боги, до чего же я тебя люблю!

Облизав ее, Каэль ощутил на своем языке сладость желания и любви.

— Я люблю тебя, — вновь прошептала Аня. У нее задрожали бедра, и кожа замерцала от магии.

Сильнейшее волшебство. Не иначе. Потому что все желания Каэля на Середину зимы сбылись. Аня Добрая поклялась посвящать ему свои дни и проводить ночи в его постели. Аня Отважная даровала ему себя как жена. И вот теперь Аня Любящая ответила на его чувства.

О чем и говорила Каэлю после каждого его поцелуя или ласки.

Посему он предъявил на нее права и пировал по-королевски — на коленях перед королевой, всецело владевшей его сердцем.

10. Аня Ведьма

Скайлвуд

В Скайлвуде всегда царил мрак. Деревья были такими высокими и толстоствольными, что солнечные лучи не освещали землю, разве что на узкой дороге, ведшей из Дрилока в Ивермер. Путь проложили в давние времена, когда магия в лесу была слаба, и населявшие его существа еще не стали опасными.

Если бы не чары, лес давно поглотил бы и саму дорогу. По обе стороны от нее на расстоянии нескольких шагов друг от друга стояли тяжелые гранитные колонны, отмеченные рунами, тусклое золотистое сияние которых успокаивало и обнадеживало.

И все же Анино сердце замирало всякий раз, когда в деревьях слышались громоподобные, холодившие кровь шаги. Ветки трещали, стволы гнулись под чудовищным весом. В темноте сверкали пылающие глаза, и раздавались хищные завывания, вторившие нечеловеческим крикам.

Из теней на опушке появилось гигантское чудище раза в три крупнее двух людей и боевого коня. Аня вцепилась в предплечье Каэля. Обросшее мохнатой шерстью цвета ржавчины, существо шло на двух ногах, но не имело ничего общего с людьми. На широких плечах рос массивный горб, напоминавший старческий. С вытянутой морды на путников смотрели черные глаза-бусинки. На массивной челюсти были желтые зубы и вытянутые, острые клыки. Вдоль тела висели несоразмерно длинные, сильные лапы. В одной из них существо несло наполовину съеденного оленя, во второй булаву, тащившуюся по земле и на каждом широким шаге оставлявшую борозды в мягкой почве.

— Мы в безопасности, — Каэль нежно поцеловал Аню в шею, хотя сам был напряжен.

Да, в безопасности. Прерывисто вздохнув, она отвела взгляд от ужасающего зверя и сосредоточилась на дороге впереди. Чудовище шло с ними нога в ногу — твари Скайлвуда любили нервировать путешественников, хоть и редко выходили из теней. В Ивермере говорили, что чудища боятся солнца. Аня же считала, что они просто не глупы. Колонны с рунами установили задолго до появления первых тварей, поэтому каждое существо в лесу знало, что нападать на путников бесполезно. Проезжая через Скайлвуд, госпожа-охотница со своим отрядом копьями и стрелами убивали любого зверя, приблизившегося к границе на расстояние выстрела.

С запада донесся визг. Какое-то животное закричало в ответ — вой, становившийся все пронзительней, пока не резанул ухо. Встревожено погарцевав, боевой конь запрокинул голову и фыркнул.

Аня наклонилась вперед и, успокаивающе бормоча, погладила его по холке. Внезапно она закашлялась, и ее затошнило от гнилостного смрада. Осмотревшись, Аня увидела, что преследовавший их горбатый зверь испражнялся на поваленное дерево. К ее величайшему сожалению, он был не из тех, кто прятался.

Каэль выругался и, пришпорив коня, послал его в галоп. Вдохнув свежего воздуха, она рассмеялась, но резко замолкла, услышав за спиной поступь — монстр бежал следом, легко поспевая за ними.

Каэль замедлился, зверь тоже.

— Все будет хорошо, — Аня погладила Каэля по напряженному предплечью.

— Будет, — согласился он, прежде чем спросить: — Не знаешь, они бросают что-нибудь на дорогу?

— Тебя пугает булава или то, что он навалил на дерево?

— Булава, — расхохотался Каэль позади нее.

— Редко. Думаю, чудище понимает, что бросать бесполезно. Ну убьет оно нас, ему все равно не подойти к телам. Только булавы лишится. Как если бросать меч в реку, чтобы пронзить рыбу. Может, ты и попадешь в цель, но останешься и без рыбы, и без меча, — снова всмотревшись в тени, Аня заметила нечто, извивавшееся под мехом на горбу у чудища, и быстро отвела взгляд. — Сразу видно, что Скайлвуд тебя беспокоит.

— Неужели? — спросил Каэль с весельем в голосе.

— Впервые твое мужское достоинство позади меня смягчилось.

Каэль хохотнул, но — как она заметила — не отрицал. Он лишь поднес ее руку ко рту и поцеловал в ладонь.

— Ты умна, жена моя, — Каэль глубоко вздохнул, набрав полную грудь воздуха. — Ты сердишься на меня?

— За что? — обернувшись, нахмурилась Аня.

— За то, что не рассказал о защитной руне и о метке, запирающей магию внутри меня.

— Не сержусь, — покачала головой она. — Сначала я испугалась…

Каэль ухватил ее за подбородок и, запрокинув ей голову, вынудил встретить его понурый взгляд.

— Меня?

— Нет. Испугалась, что если ты владеешь магией, не захочешь меня. Но я быстро успокоилась, — заверила Аня и заметила в его глазах прежний огонь. — Дело не в тебе. Просто… я не жду иной реакции от тех, кто владеет волшебством. Так меня воспринимали всю мою жизнь. Потом страх исчез, — растаял, когда Каэль показал метку. — Затем я рассердилась, решив, что у тебя отняли волшебство и отнеслись к тебе так же, как ко мне. Теперь я знаю, что метку нанес ты сам. Я поняла почему, и остался только… трепет.

— Трепет? — нахмурился Каэль.

— Сила руны равна силе начертавшего ее волшебника. Магия Таутина Зана не затронула тебя, хотя он, безусловно, был самым могущественным заклинателем в истории. Как давно началась Расплата?

— Бесчисленные поколения назад.

— Каждое поколение сильнее предыдущего? — рассмеялась Аня и, прижавшись к груди Каэля, откинула голову на его широкое плечо. — Тем не менее, на Мертвых землях почти не накладывают заклинаний, отдавая предпочтение чистой магии. Я думаю, для мира будет лучше…

Аню захлестнул страх, от которого к горлу подкатила желчь.

— Аня? — Каэль моментально прижал ее крепче.

— Руны, — выдохнула она, в ужасе поглядев на ближайшую гранитную колонну. — Они не светятся.

Внезапно он сжал Аню так крепко, что она едва сумела вдохнуть. Они одновременно посмотрели на монстра, но он не замечал перемен. Чудовище кралось в тенях, на ходу грызя тушу оленя, впиваясь клыками в плоть и отрывая от нее куски.

— По ту сторону от колонн рун не видно, — прошептала Аня. Сомнительное утешение. — Но если посмотреть через дорогу, сразу станет ясно, что свечения больше нет.

— Возможно, но вряд ли, — сказал Каэль. — Солнце в зените. В потоке света сложно понять, пылают ли руны.

— Да, — ее передернуло один раз, затем второй. — До опушки еще час езды.

— Двадцать минут, — мрачно отозвался Каэль и послал коня в галоп.

— Нет, нет, нет, — Анино и без того частившее сердце дико заколотилось, и она ухватила Каэля за руку, державшую поводья. — Притормози.

Он натянул их, но Аня чувствовала, как подрагивала каждая его мышца, словно ему сложно было послушаться. Она снова посмотрела на чудище. Оно ненадолго ускорилось и тут же замедлилось, подстраиваясь под шаг коня.

— Не бежим, — велела Аня. — Иначе привлечем внимание остальных. Они могут оказаться сообразительней. Нам нужно медленно ехать вперед, не вызывая подозрений. Не доставай ни меч, ни топор. Солнечный свет отразится от металла и привлечет внимание.

Услышав позади себя тихий скрежет, Аня знала, что Каэль скрипнул зубами.

— Мне не нравится твой план, — мгновение спустя прорычал он.

— Знаю, — удрученно согласилась Аня. — Мне здесь вообще ничего не нравится.

Ухватив ее за волосы, Каэль снова запрокинул ей голову и, крепко поцеловав в губы, отпустил.

— С тобой все будет хорошо, — поклялся он.

— С нами, — согласилась Аня, несмотря на катившийся по спине холодный пот.

Она снова откинулась на грудь Каэля, но не беззаботно, — будучи не в силах расслабиться — только чтобы покрепче прижаться к нему. Он обнял ее, и его мышцы натянулись, словно стальные пружины.

— Если придут другие чудища, — резко бросил Каэль, — мы не будем дожидаться, заметят ли они исчезновение рун. Я спешусь, отвлеку их на себя, и ты во весь опор поскачешь к Ивермеру.

— Нет, — отказалась Аня и переплела их пальцы точно так же, как во время церемонии. — Мы связаны.

— Аня… — его голос был хриплым.

— Все будет хорошо. На нашей стороне сильнейшая магия.

— И впрямь, — лающе хохотнул Каэль. — Она называется страхом. Он велит приказать тебе бежать и спасти тебя, поскольку какой бы доброй и храброй ты ни была, на зубах монстра все кости хрустят одинаково. Я люблю тебя так отчаянно, что буду сражаться со всеми чудовищами Скайлвуда, лишь бы спасти тебя и увидеть, как ты благополучно умчишься прочь. Я люблю тебя так сильно, что могу даже выжить.

— Я не говорю о страхе, любви или смелости, — покачала головой Аня. От переизбытка эмоций на ее глаза навернулись жгучие слезы. — Я имела в виду знания. Я хорошо знаю эти леса и считаю, что мы должны ехать медленно, не обращая внимания на чудищ. Если какой-нибудь монстр заметит исчезновение рун, мы вместе с ним сразимся.

— Знания — не магия, — категорично возразил Каэль. — Они — инструмент. Как меч. Или лекарство.

— Серьезно? — скривила губы Аня. — Я считаю их магией. И как же доверие? Кажется, оно — мощная магия, особенно когда взаимно.

— Да.

— Тогда доверься мне, Каэль, — спокойно велела она. — Верь мне и следуй моим указаниям. Я, в свою очередь, поверю тебе, если чудище выйдет на дрогу. Ты разберешься с ним лучше меня, и я тебя послушаюсь.

Каэль нежно и быстро поцеловал ее в висок. Не в силах не дотрагиваться до Ани, он постоянно обнимал ее. Она чувствовала то же самое и цеплялась за его руку так крепко, что немели пальцы.

С тех пор каждый хруст и завывание казались предвестниками гибели. На протяжении нескольких бесконечных минут ужасная напряженность сковывала Аню с Каэлем своими цепями. Вскоре с востока подошло другое кошмарное существо — извивавшийся демон с синей кожей, лоскутами висевшей на скелетообразном теле. Окровавленные когти длиной были с меч Каэля и острее наточенных ножей. Демон без интереса посмотрел на путников и скрылся в деревьях.

Наконец Аня увидела высокие гранитные колонны на въезде в Скайлвуд и дорогу под солнцем, петлявшую по заснеженным полям. Последние несколько сотен шагов будто заняли годы. Даже когда горбатое чудище скрылось с глаз, Аня боялась, что все монстры в округе вот-вот заметят исчезновение рун и нападут.

Выйти из Скайлвуда было лишь первым шагом — ведь без рун весь мир оказался под угрозой, — но с ее плеч упал огромный груз. Каэль тоже успокоился, судя по тому, что начал целовать ее шею и лицо. Ухватив Аню за волосы, он прижался подбородком к ее виску. И впервые с въезда в Скайлвуд его большой член снова затвердел.

— Откуда ты узнала? — как и Аня, Каэль говорил хрипло. Последний час они почти не разговаривали, но от непрерывного напряжения у нее саднило горло, словно она кричала все шестьдесят минут.

— Если всю жизнь во что-то веришь, сложно заметить перемены. Особенно когда нет повода присматриваться. Чудовищам незачем обращать внимания на руны, — Аня прерывисто вздохнула. — Но также нам просто повезло.

— Ты — единственный человек, проехавший через незащищенный Скайлвуд и выживший, — покачал головой Каэль. — Дело в знаниях и храбрости, не в удаче.

— Ты проехал через Скайлвуд вместе со мной.

— Без твоих подсказок я был бы мертв, — сказал он. — Это мне повезло, что у меня такая жена. Знаешь, как на Мертвых землях называют женщину, владеющую великой магией и мудростью?

Аня знала. И старалась отучить себя воспринимать это слово как оскорбление.

— Ведьмой, — ответила она.

— Да. Но я называю ее своей королевой, — Каэль нетерпеливо вздохнул. — Долго нам еще волочить ноги?

Поскольку то, что ждало их впереди, могло быть ужаснее оставленного позади. Магия рун поддерживалась всем Ивермером. Обновление защитных чар было самым важным ритуалом для всех волшебников. Но его не проводили уже два или три дня.

— Думаю, до вершины холма, — сказала Аня. — Чтобы нас не увидели из Скайлвуда.

Там они, наконец, сорвались в галоп. Потому что Каэль был прав. Страх — сильная магия.

Оставалось надеяться, что он поможет им вовремя добраться до Ивермера и спасти людей, если там еще кто-то остался. Без зачарованных рун монстры в Скайлвуде вскоре обрели бы свободу, и весь мир познал бы тот же страх, что и Каэль с Аней. В первую очередь четыре королевства. Сначала пала бы деревня, где Аня с Каэлем поженились, провели первую брачную ночь и угостились едой, щедро предложенной сельскими жителями. Если бы монстры сбежали, люди не устроили бы банкет по случаю Середины зимы.

Люди сами стали бы банкетом.

11. Каэль Завоеватель

Ивермер

Испокон веков заклинатели славили гармонию, и Ивермер считался красивейшим королевством, но Каэль был не согласен. Он не находил жизни ни в симметрии, ни в идеально вычерченных линиях, поэтому, вопреки изобилию, край волшебников показался ему холодным и бесплодным. По мнению Каэля, жизнь невозможна без жестокости и несовершенств, без острых углов и нежданных красот, которых как раз не хватало Ивермеру.

Однако теперь здесь не было жизни в буквальном смысле. Впереди возвышались городские ворота. Никто не проходил через них и не праздновал Середину зимы.

Спешившись, Каэль потянулся к Ане, чья бледность и широко распахнутые глаза были дня него подобны ножам в сердце. Сегодня она познала слишком много страха. И все только начиналось.

От взмокшей лошадиной шерсти исходил пар. Глаза боевого коня бегали, и с каждым выдохом из его раздувавшихся ноздрей вырывались маленькие облачка.

Каэль передал Ане поводья.

— Останься здесь и постой с ним, пока он не остынет. Я пройду через ворота и осмотрюсь.

— Разве ты не видишь? — она отвела испуганный взгляд от города.

— Я вижу, что никто не выходит. Здесь неестественно тихо, — сказал Каэль.

— Не видишь паутину между дворцовыми башнями? — прерывисто спросила Аня.

Каэля охватило дурное предчувствие. Нет, он ничего не видел. Только неподвижность. Поэтому покачал головой.

Посмотрев на него, Аня сглотнула, и у нее задрожали губы.

— Но…ты веришь, что я ее вижу? — напряженно спросила она.

Потому что никто ей не верил. Все отмахнулись от предупреждений и отослали ее.

— Аня, я верю во многое из того, что не вижу. И, безусловно, верю тебе, — Каэль хотел оставить жену в безопасности вне города, но что бы ни творилось за воротами, ему было не обойтись без ее помощи. — Давай пойдем.

Обнажив меч, он дождался, когда Аня обнажит свой. Каэль предпочел бы прижать ее к себе, но не решился занимать руки. Он осторожно приблизился к воротам, и она бесшумно последовала за ним, словно тень в волчьей шкуре.

— Осторожно, — прошептала Аня, рассекши лезвием воздух.

Каэль не видел перерезанных нитей, но почувствовал жуткое скольжение их обрывков по рукаву туники.

— Они зацепились за твой меч?

— Я слышала, пауки плетут разные паутины, — покачала головой Аня. — Некоторые предпочитают клейковину. Но не этот. Все равно будь осторожен и постарайся не дотрагиваться до нее.

Больше не веря своим глазам, Каэль прислушивался, надеясь уловить малейший шорох. Но не было ничего, кроме свиста ветра, игравшего с волосами Ани и потрепанными подолами меховых плащей.

Сбросив свой, Каэль оставил его на земле. Аня позади него тихо ахнула в ужасе от открывшейся сцены. Пускай он не видел того же, общая картина была ясна. На земле неподвижно лежали мужчины с руками по швам и со сдвинутыми ногами.

— Это лорд Ифен и солдаты?

Они самые. Согласно рассказам, Ифен со свитой проехал через деревню в Дрилоке за день до Ани и Каэля. Значит, кортеж миновал Скайлвуд вчера, пока руны еще горели. Похоже, лорд попал в засаду сразу же на въезде в город.

Каэль мрачно осматривал тела, пока не нашел солдата, глядевшего на него широко распахнутыми глазами. В их глубинах плескался страх и мольба о помощи.

— Аня? — Каэль не знал, что делать.

— Здесь все опутаны паутиной, — она склонилась над вторым солдатом. — Возможно, я смогу…

— Не прикасайся к нему! — рявкнул Каэль, когда Аня потянулась к лицу парня, словно собиралась разорвать на нем шелковую маску. — Особенно голыми руками.

Отшатнувшись, она дрожавшими пальцами сжала рукоять меча.

— Как думаешь, что это?

— Магия, — мрачно сообщил Каэль. — Люди не просто завернуты в паутину. Они зачарованны. Не могут ни заговорить, ни вырваться.

В отличие от него, Аня была уязвима для волшебства, поэтому на сей раз уже он потянулся к лицу солдата. Почувствовав сопротивление, Каэль натянул невидимую паутину и разорвал ее. Освободив пленнику голову, он поискал другие участки обнаженной кожи и сорвал нити с рук солдата.

Парень задрожал и начал извиваться, словно выброшенная на берег рыба.

— Он все еще в коконе, — сообщила Аня. Опустившись на колени, она осторожно разрезала паутину на другом солдате.

У них не было времени освобождать всех. Схватив солдата за плечо, Каэль пресек его попытки освободиться.

— Замри! — приказал он. — И произнеси заклинание, подпитывающее руны Скайлвуда.

Магия одного солдата не восстановила бы защиту, зато вернула бы рунам сияние. Рано или поздно чудища заметили бы затухание и вырвались, но раз магию поддерживал волшебник, им для начала пришлось бы додуматься проверить барьер на прочность.

Солдат пролепетал несколько слов, и в Аниных глазах замерцало облегчение.

Но магии одного человека было недостаточно.

— Мы не сможем освободить остальных. Если все в Ивермере связаны паутиной, у нас уйдет вечность, чтобы разрезать ее на каждом человеке, — ведь помочь могла только Аня. Прочие не видели паутины. Любой другой, рискнувший пройтись по улицам и домам в поисках плененных, вскоре сам был бы обездвижен. — Горожане освободятся, когда мы убьем паука.

Поджав губы, Аня кивнула. Как и Каэлю, ей было ненавистно оставлять людей беспомощными. Увы, существовал лишь один способ помочь им, совпадавший с изначальной целью путешествия в Ивермер — убить паука.

— Мы за вами вернемся, — поклялся Каэль и хоть вряд ли успокоил солдата, иначе помочь ему все равно не мог. Выпрямившись, он осмотрел остальных. От страха у него сдавило грудь. В коконах лежали не только обездвиженные люди.

Лорд Ифен был мертв. От его прекрасного расшитого шелкового камзола осталась шелуха, будто тело просто иссушили. Огромные колотые раны на туловище оставил паук покрупнее кошки.

— В чем дело? — Аня остановилась рядом и, посмотрев на Каэля, проследила за его взглядом. — Ты что-то услышал?

Лишь тогда он понял, что она не видела останки. Путы на трупе скрывали ужас от ее глаз.

— Это лорд Ифен, — мрачно сообщил Каэль. — Он мертв.

Аня приоткрыла рот в смятении, но быстро взяла себя в руки.

— Я пойду первой. Паук выбрался из спальни моей матери, но мы можем начать… — она замолкла и, округлив глаза, вскинула взгляд.

Каэль напрягся и тоже посмотрел вверх, но…ничего не увидел.

— Аня?

— Нам нужно бежать, — хрипло выдохнула она и отшатнулась, глядя в одну точку.

— Что? — Каэль вновь осмотрел пустынную дорогу перед ними. — Почему?

— Он больше кошки, — в диком ужасе застонала Аня. — И лошади. Паук больше, чем… — она не нашла слов. Но они были и не нужны.

— Мы не можем бежать, — сказал Каэль. — Заклинание одного волшебника не запечатает Скайлвуд. Паук опутал всех солдат. Съел лорда Ифена. Наверняка съест кого-то еще. Возможно, детей.

Глаза Ани наполнились слезами, но она не отвела взгляда от ужаса, вызвавшего у нее оцепенение.

— Мы не сможем тебя исцелить, — прошептала она. — Ты невосприимчив к магии, и если тебя ранят…

— Я буду медленно выздоравливать, — как и всегда.

— Паука вижу только я, — покачала головой Аня. — Я найду способ его убить. И меня можно исцелить заклинанием. Ты должен бежать.