Невеста решает бунтовать (СИ)

— Неужели? Занятно… Кажется, когда министр иностранных дел рекомендовал присмотреться к принцессе Фиотской, ты согласно кивал.

Тогда у меня не было причин возражать.

Сейчас…

— Княжна полезнее. Вадор похож на курицу без головы, нынешнюю семью у власти я за правящую не считаю. Ты позволишь Вадору существовать дальше, после того, как мы решим проблему с песчаниками, или… вернёшь в состав Таэля?

Возвращение ударит только по аристократии Вадора — столичные лорды, привыкшие считать себя вершиной иерархической пирамиды, обнаружат, что теперь они провинциалы, провалившиеся на пару ярусов вниз. В иерархии имперских аристократов своя элита, в которую никто, кроме вадорских князей, не впишется.

Простолюдины же от воссоединения только выиграют — исчезновение таможенных пошлин повлечёт за собой резкое снижение цен, активизируется торговля, начнётся бурный экономический рост.

— Аристократы найдут, кого назначить претендентом на трон, — пожимает плечами отец.

— Брось. Тебя волнует только реакция Белой богини, и я убеждён, что лучшего момента получить её одобрение у нас не будет.

У богини есть справедливая причина на нас злиться — наши предки не отстояли её первохрам, бросили полуостров.

— Именно поэтому ты женишься на княжне?

— Брак станет залогом мира между нашей семьёй и княжескими семьями.

Политическая выгода огромна, я не преувеличиваю.

— Сын, я, конечно, слепой и не вижу, что каждый раз, когда ты упоминаешь княжну, взгляд у тебя становится кристально-чистым, лишённым всяческого намёка на интеллект, зато счастливы-ы-ым. Я не возражаю. Я согласен, что наладить отношения с княжескими семьями лучшее решение. Кстати, княжна Исидара Ярес, Арден или Шерс?

Хм?

— Кокберг.

— Что? Кокберг? — разочарование настолько явное, что я теряюсь. — Сын, как тебя угораздило? Однозначно, нет.

То есть?

Конечно, князь Кокберг на всю голову… Кокберг. Да и сынок, Исин брат, недалеко ушёл, хотя и не безнадёжен. Его бы в нашу школу, чтобы в мозгах порядок навести. Но их… идеализм никак не может быть причиной запрета.

Я что-то упустил?

Пока я думаю, отец хлопает меня по плечу и уходит. Он прав — я должен сосредоточиться на деле, обсуждение брака подождёт, тем более решение я уже принял, осталось получить согласие самой Исидары. С отцом уж я разберусь.

Зал Испытания встречает меня полумраком и тишиной. Каменная плита медленно опускается, отрезая возможность выйти. Она поднимется только после моей победы. То, что право на инициацию нужно заслужить, чушь. К ней нужно готовиться, это правда. Часто младшие вообще отказываются проходить Испытание. Что за радость — ради титула застрять в ловушке и умереть от жажды? Смертельные исходы время от времени случаются, и только следующий испытуемый сможет забрать истлевшие останки. Если победит.

Вдоль стен клубится иллюзорный дым. Алтарь вспыхивает мягким светом — хороший знак. Я читал, что сияние появляется далеко не всегда, однако его появление совершенно не гарантирует, что я пройду Испытание.

В горле начинает першить, едкий запах дыма раздражает нос. Хотя я стараюсь концентрироваться на окружающей реальности, внимание постепенно рассеивается. Так и должно быть, но отец советовал сопротивляться, насколько возможно.

В какой-то момент я забываю, где я нахожусь и зачем.

— Исидара? — почему мы наедине в незнакомой гостиной?

— Я скучала, — улыбается она. — Я рада тебя видеть.

— Я тоже рад.

Какая в самом деле разница, как я оказался… Иси протягивает мне руку и я, как зачарованный, делаю шаг навстречу, касаюсь её ладони пальцами. Её рука пугающе холодна, а её слова сладкие до приторности:

— Угоститесь, господин посол? С кофе. Я полюбила… ваш кофе, господин посол. А её высочество прислала конфеты.

Ни конфет, ни сервиза на столике не было, и вдруг появились… Что-то неправильное происходит, и Исидара, которую я знаю, держалась бы иначе, но я не успеваю осознать, что именно неправильно. Я только понимаю, что коробка вскрыта, пары шоколадных шариков, облепленных кокосовой стружкой, не хватает, а Исидара сдавленно, словно задыхаясь, всхлипывает.

— Иси?!

Она падает. Я чудом успеваю подхватить и опустить на диван. Из уголка её губ течёт алая кровь. Яд, без сомнения, принцесса использовала яд.

Если прямо сейчас ничего не предпринять… Нужен либо целитель, либо жрица Белой богини. Добраться до храма проще всего.

Я поднимаю Иси на руки.

— Больно, — жалуется она едва слышным шёпотом.

Проклятье! Насколько больно ей должно быть, раз она призналась?!

Хотя количество жриц и жрецов сократилось, в столице нет заброшенных храмов, Великий князь скрывает предательство богини весьма грамотно. Найти ближайший храм — пять-семь минут, надо только спуститься на улицу. Иси, умоляю, держись.

Дверь отказывается открываться. Я пробую сильнее, дёргую створку — безрезультатно. Иси стонет.

— Прости. Потерпи. Я сейчас, — я опускаю Исидару на пол.

Она пытается удержать меня непослушными пальцами:

— Не бросай меня.

— Я здесь, потерпи.

Она продолжает звать. Ужасно…

Я пытаюсь выбить дверь, но с таким же успехом я мог бы биться в каменную стену. Дом будто вымер, на крики никто не отвечает.

Я бросаюсь к окну.

С каких пор на окнах решётки?! Не выбраться… А Иси становится всё хуже и хуже.

Меня накрывает чувством полнейшего бессилия. Всё, что мне остаётся — смотреть, как гибнет важный для меня человек. Я лихорадочно ищу выход из западни, но бесполезно, всё бесполезно.

Иси протягивает руку:

— Просто проводи меня, — просит она, явно подразумевая чертоги Белой богини.

Проклятье!

Не может быть, чтобы выхода не было, чтобы дом был пуст, а улица — безлюдной. Это ненормально! Я сажусь рядом с Исидарой, и она тотчас прижимается к моему плечу, стонет. Она ещё может меня обнять… Будто спелёнывет.

Зачем давать яд, который действует настолько долго, что жертву можно спасти? Принцесса могла применить любой другой яд. Вся ситуация несмотря на её реалистичность, абсурдна.

Я привстаю. Иси откликается стоном, полным боли.

— Прости…

Оглядываясь, я начинаю видеть сквозь иллюзию. Дверь не открывалась, потому что она действительно из камня, её не вышибить, окон вовсе нет. Иллюзия тает, я узнаю зал Испытания. Я наконец-то вспомнил, где я и что происходит.

— Больно, — жалуется Иси, теребя меня за рукав

— Сейчас… Тебя посмотрит императорский целитель, хорошо?

Почему плита не поднимается?! Чтобы выйти, нужно выбраться из иллюзии, я справился, от гостиной не осталось и следа.

Может быть зал иллюзорен тоже? В смысле иллюзия, повторяющая реальность, накладывается словно вторая кожа? Я всматриваюсь в стены, в алтарь. Не похоже, что моя догадка верна.

Иси затихла. Тяжёлое дыхание успокаивает — она ещё жива. Я пытаюсь отстраниться, но Исидара крепко стискивает меня в объятиях, ещё и ногами обхватывает для надёжности. Откуда только силы взялись?

Нет, неправильный вопрос. Откуда Исидара взялась здесь, в зале Испытания? И почему ей плохо, если и конфеты, и отравленная начинка ненастоящие? Как только я замечаю очередное несоответствие, Иси на глазах становится лучше — дыхание выравнивается, бледность исчезает, Иси больше не стонет от боли и вообще оживает, а вот руки остаются холодными.

До меня наконец доходит, что я не справился с самой главной иллюзией Испытания. Иси… не настоящая, слишком легко льнёт ко мне, как будто вышла из моих фантазий.

Я пытаюсь встать, но Исидара не пускает. И не исчезает, как все прочие разоблачённые иллюзии.

— Если ты хочешь выйти, тебе придётся убить меня, — с прежней улыбкой заявляет она.

Это правда или часть испытания?

Я закрываю глаза, чтобы отстраниться. Помогает слабо — я всем телом ощущаю её близость, слышу её дыхание, и понимания, что это не по-настоящему, не хватает — меня бросает в жар. Тело желает продолжения. Я стискиваю кулаки до того, что ногти ранят кожу, заставляю себя сосредоточиться.

Почему она не исчезает? Потому что… в глубине души я не хочу?

Плохо…

Открыв глаза, я ловлю её лицо ладонями, заставляю встретиться со мной взглядом. Иллюзорная Исидара не возражает. Губы чуть приоткрыты, в глазах поволока. Мы могли бы прямо сейчас… Но я не хочу с подделкой, каким бы идеальным воплощением мечты она ни была.

— Исчезни, фальшивка, — приказываю я. Теперь я уверен в своём выборе, и иллюзия послушно тает.

— Тогда ты останешься один, — хмыкает она, прежде чем окончательно развеяться.

Я поднимаюсь на ноги. Надо признать, угроза неприятно царапнула. Я не боюсь одиночества, но в то же время… я не хочу быть один. В Таэле во мне прежде всего видят сына императора. Кому интересно, могу я официально пользоваться титулом или нет? Всё равно я в очереди на корону. С Иси иначе. Княжна априори по статусу выше какого-то там господина посла. Впрочем, Иси никогда не смотрела на меня сверху вниз, держалась… да никак она специально не держалась, просто общалась, и это подкупает.

Алтарь вспыхивает. Или у меня в глазах темнеет?

Очнувшись, я вижу открытый проём.

Испытание пройдено?

Затылок тянет. Кажется, падая, я приложился головой. Потерев шишку, я не тороплюсь бежать на выход. Вдруг это очередной обман зрения? Я прислушиваюсь к внутренним ощущениям. Что-то изменилось… Опустив взгляд на руку, я без усилия… выпускаю когти. На коже проступают мелкие костяные пластинки, создающие естественную броню, меняется форма кисти. О подобном я только читал: инициация открывает новые способности, но у всех по-разному. Отец, насколько я знаю, менять ипостась не способен. Впрочем, не исключено, что он скрывает свои истинные возможности, как их буду скрывать я.

Я получил гораздо больше, чем ожидал.

Алтарь медленно гаснет.

Вернув руке человеческий вид, я оглядываюсь. Зал очень долго пустовал, до меня инициацию проходил мой отец, он забрал останки своего старшего брата, погибшего на Испытании…

Пожалуй, мне стоит поторопиться и дать знать, что я жив, причём не только отцу. Я вдруг впервые усомнился, что оставить Иси в неведении было правильным решением. Конечно, правильным — чувства не повод ставить под угрозу государственную безопасность. Уверен, Иси поймёт… Хах, почему мои оправдания звучат откровенно жалко?

Плита приходит в движение, и я, отбросив пустые мысли, выскакиваю из зала. Плита точтас с грохотом перекрывает проём, и в будущим она откроется только перед следующим кандидатом.

На вершине лестницы появляется отец:

— Сын?!

Кто же ещё?

— Я справился, — улыбаюсь я.

— Ты… быстро.

— Я же обещал, — хмыкаю я, быстро взбегаю по ступенькам и на миг обнимаю отца.

Переживая потерю Исидары, я осознал, что если кто-то не показывает чувств, не позволяет эмоциям брать верх над здравым смыслом, это не значит, что чувствами человека можно пренебрегать.

Для нас обоих обниматься и показывать эмоции непривычно, отец смотрит на меня с удивлением, но не отстраняется.

— Тебе было тяжело, — почему-то решает он.

На самом деле нет. Я проходил Испытание не ради титула, не ради обретения силы как таковой. У меня была цель, и именно она меня вела.

Тот, кому было по-настоящему тяжело — отец. Если бы он не волновался, разва бы он ждал меня у дверей? Каково ему было отпускать меня в зал, откуда не вышел его брат, отпускать, зная, что я толком не готов? А я вёл себя так легкомысленно…

— Нет, не тяжело, — заверяю я.

Отец отстраняется. Пожалуй, впервые я вижу его смущённым.

— Иди отдыхай. Визит назначим на завтрашний полдень. Судя по последнему сообщению твоего Манса, песчаники готовятся к Большому жертвоприношению.

— Да.

Ожидание займёт неполные сутки…

Когда отец уходит, я, естественно, поворачиваю в противоположную от своих покоев сторону — в архив.

Отец не стал возвращаться к теме моей женитьбы на Исидаре. Вероятно, посчитал, что я принял его запрет, раньше я никогда не бунтовал. Спрошу о причинах, если не разберусь сам. Я приблизительно догадываюсь, что именно могло произойти между нашей семьёй и Кокбергами…

Ускоренная подготовка первого зарубежного визита наследного принца не шутки, нагрузка ложится не только на всё министерство иностранных дел, но и на императора лично. Проблема не в визите как таковом, а в том, как его воспринимают наши соседи — как желание расширить территорию, за счёт захвата соседнего княжества. Ну, они правы.

Нормально поговорить с отцом больше не получается. Уже перед самым отбытием он сообщает:

— Посол Лидсана намекал, что принцесса Фиотская до сих пор не помолвлена. Я подтвердил, что второй твой зарубежный визит будет в Лидсан.

Артефакторы развёртывают магический мост, и я шагаю в свет. То, что я стал невосприимчив к магии, не помешает мне пройти через искажённое пространство.

— Не получится, отец, — я имею в виду не сам визит в Лидсан, а помолвку с посторонней принцессой.

— Что?

Я поправляю на лице уродливую деревянную маску.

— Разве после возвращении я буду заключён в тюрьму по обвинению в неподчинении императорским указам? Прямо сейчас я иду свататься к Исидаре.

Что отвечает отец, я уже не слышу.

Каких-то пять шагов, и я в Вадоре, в тронном зале столичного Великокняжеского дворца. На миг я замираю, ищу Исидару взглядом, хочу увериться, что она жива и в полном порядке. И, только найдя её взглядом, спускаюсь на ковровую дорожку, позволяю остальным членам делегации пройти.

Начинается нудный, но необходимый церемониал.

— Его высочество принц Шенайский, полномочный представитель Таэля, со свитой, — объявляет церемониймейстер.

Пока что от меня требуется только стоять и наблюдать за передачей верительных грамот.

Зачитывается послание императора. Я слушаю, но не особенно вслушиваюсь — обычная дипломатическая муть, текст я читал до того, как грамоту запечатали.

Представление завершено, начинается приветственная часть:

— Добро пожаловать в Вадор, ваше высочество принц Шенайский. С прибытием, — Великий князь не утруждает себя многословием.

Я отвечаю в той же манере:

— Ваша светлость…

— Исидара!

Иси?!

Она ломает построение, ломает протокол. Безрассудство, которое совершенно не в её стиле… Я не могу понять, что происходит до последнего, до того момента, как Иси просто срывает с меня маску, не думая о толпе зрителей, о том, какой скандал разразится и как ударит по отношениям наших стран.

Разве она прямо сейчас не провоцирует войну?!

Откуда в ней столько уверенности в собственных действиях?! Безумие каким-то чудом сочетается с трезвым расчётом. Иси хватает меня за воротник, сыплет обвинениями. Она права… Я причинил ей боль и в этом виноват.

Она не даёт мне и шанса опомниться, прижимается губами к моим губам, целует. И… я сдаюсь. Смысл отказываться, когда вся дипломатия уже в руинах? Я что-нибудь придумаю, обязательно придумаю, но чуть позже, как только отдышусь. Едва ли Великий князь меня опередит. Вадорцы шокированы куда больше.

Не важно, сейчас для меня есть только Исидара. После фальшивки, оставившей острое чувство неудовлетворения, настоящая Иси сводит меня с ума.

Исидара отстраняется и сбегает, зачем-то возвращается к трону. Что она делает?! Как я смогу её защитить, когда она ушла? За сорванную маску её бы похвалили, но за поцелуй с имперцем… порвут свои же.

Воздух вспыхивает невидимым огнём.

Незримая сила дёргает, заставляя сменить позу. На миг я чувствую себя шарнирной куклой в руках ребёнка-великана. На лицо возвращается маска, причём она не прилетает по воздуху, а просто возникает на лице.

Что за…?!

— С прибытием, — говорит Великий князь абсолютно спокойным тоном.

Что?

Это же финал короткого приветствия…

В зале тишина, будто не было только что ни скандального разоблачения, ни ещё более скандального поцелуя.

Исидара, глядя на меня… заливается румянцем?

— Ваша светлость Великий князь, — отвечаю я после заминки.

Занятно…

Дикая кошечка попалась. Помнится, Исидара поклялась выполнить любое моё желание, если я узнаю её источник информации. Узнал — она черпает сведения из будущего. Оказывается, княжна, считающаяся обделённой, на самом деле обладает потрясающим даром. Огонь и Тени рядом с ней смотрятся… ущербно.

В общем, я получил ещё один довод в пользу брака с Иси.

— Таэль настаивает на подтверждении взаимных мирных намерений через брачный союз, — объявляю я.

Кто-то сзади давится воздухом. При подготовке визита мои матримониальные планы не были озвучены, так что, господа дипломаты, сюрприз. С отцом перед отбытием я говорил тихо, они могли не слышать.

— Ваше высочество, вы не можете не знать, что принцесса Габриэль уже помолвлена.

Естественно, я знаю.

— О? Разве я упоминал её высочество? Мне доподлинно известно, что свободна и не имеет дара, а значит не связана долгом защищать границы Вадора, княжна Исидара Кокберг, — я строю ответ так, чтобы заранее разбить все возможные аргументы.

Великий князь задумывается на долю мгновения:

— Если Таэль настаивает, то во имя мира Вадор принимает условия и добрые намерения империи. Ваше высочество, мы даём наше согласие на ваш брак с княжной Исидарой Кокберг.

— Ха?! — не сдерживается Кей. Дурной мальчишка…

Исидара молчит, а вот старший и младший князья Кокберги в бешенстве. На лицах гнев и жажда крови, но им хватает выдержки не броситься убивать меня прямо в зале. Наверное, подождут с расправой до момента, пока мы не останемся без свидетелей.

Обмен любезностями продолжается.

Глава 21

Кей подаётся вперёд, будто собирается броситься на имперского принца. Он разум потерял?! Я стискиваю его руку, заставляю очнуться, вспомнить, что мы вообще-то во дворце.

— Как он смеет? — шипит Кей.

— Кто?

— Имперец.

Тронный зал не место для споров. Достаточно, что мама точно так же придерживает отца.

Интересно, почему Великий князь с удивительной лёгкостью отказался от собственных планов? Не думает, что дело дойдёт до свадьбы или уцепился за возможность оттянуть вторжение? Будущее слишком изменилось, я больше не могу предсказывать, что у кого творится в голове….

Церемония приветствия не затягивается, вскоре Великий князь приглашает принца проследовать в выделенные для представителей Таэля покои, но принц отказывается, и тон жёсткий, непримиримый:

— Надеюсь, ваша светлость примет во внимание моё желание остановиться в посольстве.

— Как вам будет удобнее, ваше высочество.

Хм?

То ли его высочество открыто демонстрирует недоверие, то ли хочет получить свободу манёвра. Для меня важно, что встретиться с принцем в посольстве будет гораздо проще, чем во дворце, а благодаря его предложению, у меня есть отличный повод для беседы, моя поездка в посольство не будет выглядеть излишне подозрительной, хотя неизбежно привлечёт внимание.

Делегация покидает тронный зал, двери захлопываются, и Великий князь поднимается. Приём окончен, правящую семью следует проводить поклонами и реверансами. Как только Великий князь, принц и принцесса уйдут, мы свободны.

Если честно, я хочу как можно скорее вернуться домой, выпить чашечку кофе, привести мысли в порядок, но…

— Княжна Исидара, поздравляю! Кто бы мог подумать, что вы обретёте счастье так скоро!

Сколько яда…

— Князь Кокберг, вы станете тестем принца Шенайского и, возможно, однажды — императора Таэля.

Надо уходить… Пока леди и лорды не довели папу до смертоубийства.

— Князь Кокберг.

Неприметный мужчина, круглый, лысый, с широкой неестественной улыбкой оказывается среди обступивших нас аристократов. У секретаря Великого князя удивительная способность до последнего оставаться незаметным, но при необходимости без капли усилий привлекать внимание. Разговоры стихают.

— Лорд…

Секретарь Великого князя перебивает:

— Князь Кокберг, его светлость ожидает вас. С вашего позволения я вас провожу.

— Д-да…

Я напрягаюсь. А не собирается ли Великий князь прямо сейчас разделить нашу семью и… И что “и”? Что я могу сделать, кроме как отмотать время вспять? Я бессильно наблюдаю, как папа скрывается в толпе придворных.

Маловероятно, что Великий князь навредит…

— Мама, стоит ли нам выйти в сад, пока мы ожидаем князя? — спрашиваю я.

Кей отпускает меня, с тревогой всматривается в мамино лицо. Вернулась бледность или нет, не понять, лёгкий макияж скрывает усталость, мама выглядит свежей, но хрупкой. Она всегда старается выглядеть хрупкой.

— Выйти на свежий воздух было бы неплохо, — улыбается она и с благодарностью опирается на руку Кея.

— Княжна, — отвлекает меня полузнакомая леди, — поздравляю!

Началось…

Несмотря на дурные предчувствия, ничего плохого вроде бы не случается. Папа возвращается довольно быстро, и больше никто не препятствует, мы свободно покидаем дворец. Странность я замечаю уже в экипаже — папа не просто спокоен, он будто в приподнятом настроении.

— Па… Великий князь пригласил тебя из-за имперского принца, да? — осторожно уточняю я.

— Да, Иси. Ты можешь не бояться. Свадьбы не будет. Его светлость обещал принять меры.

— Он предложил какое-то решение?

— Тебе не стоит волноваться, Иси. Великий князь пообещал, что защитит тебя. Он обещал, что придумает решение.

То есть конкретного плана ещё нет? Или папа скрывает? А если скрывает, то почему? Не доверяет? Я окончательно отделилась от семьи?

В любом случае мне нужно встретиться с… женихом. И я вспомнила, как это сделать не через посольство.

— Хорошо, — улыбаюсь я папе. — Кстати, было бы неплохо почаще видеться с её высочеством. Но я не знаю, будет ли принцесса устраивать вечера…

— Ты права, — соглашается папа.

Я поддерживаю пустую болтовню, пока мы не доезжаем до дома. Экипаж останавливается, разговор прерывается. Кучер открывает дверцу, и родители выходят из экипажа первыми. Кей помогает мне спуститься. Я замираю стоя одной ногой на мостовой, другой — на подножке.

— Иси? — удивляется Кей.

— Па-а-а… Если я поеду к её высочеству, у меня совершенно нечего надеть! Почти во всех платьях, которые у меня есть, я уже появлялась. Мне нужно в ателье!

— Иси…

Я поворачиваюсь к кучеру и называю в качестве места назначения не самый популярный салон готовых платьев. Я выбрала его по одной единственной причине — на соседней улице я найду Манса. То, что последней нашей встречи в реальности не было и вообще-то я не могу знать новый адрес… мелочь, которой я собираюсь пренебречь.

— Дочка, ты уверена, что это хорошая идея?

— Но мне нужны новые наряды, — я изображаю полнейшую растерянность. — Поехали!

Папа не успевает возразить, я ныряю обратно в экипаж. Кучер, естественно, ждёт указаний, в присутствии главы семьи моего слова не достаточно.

— Иси…

— Если тебе нужны платья, конечно, съезди, — вмешивается мама.

Папа сдаётся.

Кучер тянется, чтобы закрыть дверцу.

Кажется, что Моораца буквально материализуется на крыльце, настолько быстро она выскакивает. Кей только глазами хлопает, а Моораца уже кланяется родителям с грацией и достоинством горничной в седьмом поколении, не меньше. Она поворачивается ко мне:

— Госпожа, следует ли кому-то из горничных сопровождать вас?

— Да, Лина, ты мне пригодишься, — удачно получается. Сейчас мне телохранительница нужна как никогда.

Ещё один поклон, и Моораца изящно прогнувшись в спине, протискивается в экипаж, сумев даже краем подола не зацепить Кея. Брат моргает. Выглядит, если честно, глуповато.

— Ты ему понравилась, — хмыкаю я, как только дверца, наконец, захлопывается.

— Ага, — беззаботно откликается она и, хитро прищурившись, внезапно сообщает. — Я шпионка-диверсантка по призванию, но по крови я имперская аристократка.

— Кей в надёжных руках…

Не уверена, что в надёжных, но в цепких — без сомнения.

Хихикнув, Моораца меняет тему:

— Княжна, я должна знать, куда мы направляемся?

— За покупками. И мимоходом навестим Манса.

— Княжна?

В глазах Моораци вопрос, но я лишь загадочно улыбаюсь. Ни перед Мансом, ни, тем более, перед Моорацей я отчитываться не обязана. А с сеньором Поморро у нас договорённость — он не задаёт вопросов, а ищет ответ сам.

Уверена, что раскрыть мою тайну просто невозможно, ведь мой дар действует на меня саму, Грубо говоря, я проваливаюсь в прошлое. Никто не может помнить то, что в будущем никогда не произойдёт.

Моораца, не скрываясь, смотрит на меня очень внимательно, но вопросов не задаёт.

В молчании мы подъезжаем к магазину готовых платьев.

Тёмно-коричневый фасад, в окне выставлено алое платье с золотой вышивкой по всему подолу. С первого взгляда ясно, что про элегантность в магазине не слышали. Платье может быть ярким, кричащим, вызывающим, но оно не должно быть вульгарным. Заходить в магазин — позориться. Моораца едва слышно бормочет, что платье в витрине ужасно, но открывает для меня дверь, и я вхожу.

Одетая как во дворец, я ведь сбежала не переодевшись, в магазине я выгляжу нелепо. Старшая продавщица, до моего появления жевавшая за прилавком булку, так и застывает с хлебом во рту. Я бросаю пару взглядов по сторонам. Неожиданно, но есть по-настоящему неплохие платья, сдержанные, годные для дневной прогулки. Но… ткани дешёвые, пошив плохой. Если я появлюсь в чём-то подобном, меня не поймут.

— Кажется, мне дали неверный адрес, — морщусь я.

Продавщица, избавившаяся от булки, сгибается чуть ли не до пола:

— Простите, госпожа. Прошу прощения!

Я только бровь приподнимаю. Ошиблась я — за что она извиняется?

— Забудь.

По моему знаку Моораца успокаивает продавщицу щедрыми чаевыми и тихо просит выпустить нас через боковое крыльцо. Естественно, нам рады помочь.

Проспект Вито встречает нас разноголосицей толпы. Я будто в другой мир окунаюсь. Привычная аристократическая умеренность исчезла, обычные горожане шумят, толкаются, ругаются, мелькают пёстрые шали, лошадь-тяжеловоз тащит повозку. Я верчу головой. Моораца подхватывает меня под руку и увлекает в толпу. Она ориентируется гораздо лучше меня, и вскоре мы входим в тесный книжный.

В нос ударяет запах пыли. Я оглушительно чихаю.

Тесно, сумрачно. Стеллажи заставлены от пола до потолка. Если честно, книжный мало похож на книжный. Как в нагромождении найти нужного автора? Как в полумраке разобрать текст?

Из-за полок выходит… Манс.

— Княжна?!

В его памяти нашей последней встречи нет.

Я улыбаюсь:

— Аромат кофе не обманул, вы здесь.

— Ха-а…

Моему объяснению невозможно поверить.

— Манс, где мы можем поговорить?

— Прямо здесь.

Быстро оправившись от удивления и вернув непринуждённый вид, он приглашает меня вглубь помещения. У стены между забитыми книгами шкафами всунуты два кресла и столик. Рассчитано на посетителей? А нас не подслушают? Впрочем, о сохранении тайны пусть Манс заботится.

В этот раз он не угощает меня…

— Княжна? — он садится в соседнее кресло и подпирает подбородок кулаком.

Я прищуриваюсь.

Господин посол оказался принцем. Сеньор Поморро исчез в то же время, что и господин посол. Между мужчинами определённо есть сходство, да и лицо за маской сеньор Поморро прятал не без причины.

— Я пришла увидеться с сеньором Поморро. Немедленно. Я располагаю действительно важными сведениями. К сожалению, я готова сообщить их только лично.

Манс разводит руками:

— Сожалею, княжна, но встреча невозможна.

— Да-да, задача выполнена, “Вега” сожжена, сеньор Поморро вернулся в империю. Сеньор Поморро и господин посол одно лицо.

— Вы знаете…

Признаться, я не ожидала, что Манс подтвердит мою догадку. Или “вы знаете” просто фигура речи? Не важно.

Я усмехаюсь:

— Да.

— Княжна, господин посол трагически погиб.

— Господин посол отлучался на родину, чтобы пройти инициацию и прибыть в Вадор не как высокопоставленный, но всё же обычный дипломат, а как принц. Пожалуйста, свяжитесь с его высочеством немедленно и передайте, что я прошу о встрече.

Манс качает головой.

— Княжна, принц сейчас в Посольском доме. Увидеться прямо сейчас никак не получится. Но я передам. Его высочество найдёт вас сам.

Точно?

Вряд ли Манс скроет мой приход. Однако я сомневаюсь, что Манс поторопится.

Я закрываю глаза и поднимаю руку, жестом прося Манса немного помолчать. С того момента, как я выбежала на ковровую дорожку и сорвала с принца маску, я не в порядке. Эмоциональный поступок, но в целом правильный — я получила подтверждение своих догадок. Вряд ли у меня бы появился более удобный шанс проверить принца наедине. Да и зачем? Всё равно по факту никто ничего не видел и не знает.

А вот после поцелуя… Я хочу увидеть господина посла, потому что хочу, потому что соскучилась и волновалась, потому что мгновений в тронном зале мне мало. Храм Кадора в покоях принцессы я использую как предлог, а это ошибка. Да, самой передать информацию надёжнее. Откуда мне знать, что Манс, например, не предатель? С таким же успехом я могу заподозрить принца в двойной игре… Нет, с ума сходить не надо. Мне удалось избежать пары устроенных Великим князем ловушек и я почувствовала себя в безопасность, расслабилась? Но угроза-то по-прежнему здесь. Надо просто вспомнить, что для меня важно, а что не слишком. Выжить важно, защитить родителей и брата важно. Чувства… Господин посол предупреждал, чтобы я держала чувства в узде. Он прав.

Я открываю глаза.

— Манс…

— Княжна?

— Я настаивала на немедленной встрече, поскольку уверена, что у его высочества возникнут уточняющие вопросы, которые я не берусь предугадать. В покоях Габриэль, в комнате, примыкающей к будуару, устроен храм Песчаного Кадора. Я лично видела и алтарь, и жреца, когда Габриэль потеряла сознание из-за лунного благословения, но я не поняла, повлиял ли лунный свет на жреца. Зато подействовало на старшую фрейлину принцессы леди Аль.

— Это очень серьёзно, княжна. Я немедленно отправляюсь к его высочеству. Но я должен спросить. Вы уверены?

— Абсолютно.

— Кроме принцессы, леди Аль и жреца кто-то ещё попал под лунный свет?

— Я и прятавшийся за ширмой Джерден.

— Понял.

Я поднимаюсь и, не оборачиваясь, выхожу из закутка.

С господином послом встретиться не удастся…

— Госпожа? — окликает меня Моораца.

— Едем домой, — решаю я. Что ещё делать?

На ум ничего лучше не приходит, и вообще я устала, нет настроения ехать за обновками в нормальный магазин.

Моораца ловко маневрирует в уличной толпе, мы знакомым переулком возвращаемся на улицу, где нас ожидает кучер. Моораца выглядывает из-за угла, убеждается, что кучер не увидит, откуда именно мы появились.

Домой…

С каких пор мысль о доме перестала меня радовать? Когда всё закончится, я обязательно отправлюсь в грандиозное путешествие. Хочу увидеть империю, континент… Родители будут против. Точнее, папа и брат.

Предложение господина посла… Прозвучало захватывающе, и на миг я почувствовала себя счастливой невестой, но сватовство слишком показушно. Чего на самом деле добивается принц? Зачем ему я? Я не знаю всех его планов, но общую последовательность событий спрогнозировать могу. Рано или поздно так или иначе правда о песчанниках будет открыта. Я допускаю, что кто-то из аристократов встанет на сторону правящей семьи. Таэль очистит полуостров, и неизбежно государственность Вадора будет разрушена, очевидных претендентов на трон не останется. Я не верю, что имперцы позволят хоть кому-то захватить корону силой, а значит Вадор вернётся в состав Таэля. Имперцы легко установят контроль над территорией бывшего княжества. Что касается семей Кокберг, Ярес, Арден и Шерс, то полагаю, что Белой богине будет достаточно, что имперцы сохранят за нами титулы и высокое положение, по крайней мере формально. Едва ли богиня захочет передать трон потомкам рядовых рыцарей. Зачем ей это, когда именно имперцы покажут себя защитниками? Получается, что нашим семьям придётся смириться с политическими изменениями или мирно покинуть родные края навсегда. У его высочества нет причин жениться на обычной аристократке, какой я стану в империи.

Кажется, принцу Шенайскому прочат в невесты принцессу Фиотскую.

Ха…

А ведь я до сих пор не знаю, почему Кокберги последовали за Вадорами, но это терпит.

Когда я возвращаюсь домой, обнаруживаю, что мама ждёт меня в моей комнате. Моораца тактично выскальзывает за дверь. Не уверена, попытается ли она подслушать…

— Ма?

— Я надеялась, ты похвастаешься обновками, Иси, — мама разводит руками. — Как-нибудь нам нужно вместе выбраться в ателье. Как раньше.

— Обязательно, мам. Я ничего не купила, не нашла подходящего.

Я даже не сажусь в кресло, а почти падаю.

— Иси, ты встречалась с его высочеством?

Что?! Мама…

— С его помощником, — признаю я.

— Иси, предложение его высочества…

Я пожимаю плечами:

— Не стоит принимать близко к сердцу. То, что Великий князь обещал воспрепятствовать, это одно. Я не уверена, что его высочество захочет довести сватовство до брака и не отзовёт предложение.

— О? Иси, мне так не показалось. Кей грозился вызвать принца на дуэль. Мужчины…

— Мам, ты о чём?

— Вскоре после того как ты уехала, прибыли имперцы и от имени его высочества принца Шенайского доставили первые помолвочные дары.

— Что доставили? И что значит “первые”?

Мама мягко улыбается:

— Помолвочное кольцо его высочество наденет на твой пальчик лично. Пока же мы получили “незначительные безделушки”. Это не мои слова. Если верить имперцам, так выразился сам принц.

Подарки ещё ничего не значат.

— Папа отказался принять? — предполагаю я.

— Я приняла, — мама кивает на инкрустированный перламутром ларец, он сам по себе драгоценность. — Иси, ты впервые видишь имперского принца, но брак с ним вызывает у тебя куда больше трепета, чем брак с господином Лоттом.

— Как можно сравнивать таракана с драконом?!

— Иси?

Я откидываю крышку ларца. Под ней тёмно-вишнёвый бархат. Я сдвигаю ткань. Подарки упакованы каждый отдельно. В первой шкатулке гранатовый гарнитур, в следующей — сапфировый. В третьей вовсе насыпаны драгоценные камни. Помимо гарнитуров я нахожу бриллиантовую тиару.

— Он разграбил сокровищницу? — поражаюсь я.

Господин посол действительно намерен жениться на мне? Я невольно расплываюсь в улыбке. Наверное, со стороны я выгляжу дурочкой, но я никак не могу погасить улыбку. Меня буквально распирает от счастья.

А самый поразительный подарок я нахожу на дне ларца.

В футляре дарственная. На город Скандер в провинции Шенай.

Глава 22

Ужин проходит в непривычной атмосфере. Разговор вертится вокруг незначительных тем: премьера в опере, лишение должности мелкого чиновника, пойманного на взятке, интерес к северному морскому маршруту и сообщение об успешном продвижении от капитана Шайса, которого я рекомендовала. Иногда разговор касается прибытия имперской делегации, но вскользь. Папа с Кеем заговорщицки переглядываются. Мама привычно отмалчивается, почти не встревая в разговор, но изменился её взгляд, стал цепким, наполнился жизнью. Я так и не призналась маме, что принц Шенайский и есть господин посол. Как я могла открыть не свою тайну?

Слуги подают десерт.

— Великий князь упомянул весьма деликатные обстоятельства. Наследный принц, уверенный, что Иси благосклонна к Рею, хранил молчание, но на самом деле его высочество с юности влюблён в нашу девочку.

Что?!

— Па-а-а? Ты в это поверил?!

— Конечно.

Ерунда какая-то. Невозможно. Папа словно забыл

А что если… папа под ментальным контролем? Я знаю, что у песчанников есть как минимум один способ контроля — ритуальное Вино подчинения. Но кто сказал, что у них нет других методов. Я думаю, что есть.

Мне следовало догадаться раньше.

Вопросов появляется больше, чем ответов. Почему под ментальным контролем папа и, возможно, Кей, но не я? Почему контроль именно такой — затуманивающий разум, но не лишающий воли полностью? У папы ведь были “озарения”.

Надо разбираться…

— Неужели его высочество принц Джерден готов на мне жениться?

Вторая попытка, да?

— Принц Шенайский создал препятствие, — папа уклоняется от прямого ответа.

Аппетит испорчен.

Я остаюсь за столом до конца ужина, и когда родители встают, собираюсь пожелать им доброй ночи, но Кей опережает:

— Сестра, пойдём в комнату?

Ха…

— Да, — фальшиво улыбаюсь я. Я бы предпочла в другой раз, но будет ли этот другой раз? Так почему бы не провести время вместе? Сыграть, например, партию в вист?

Напряжение, царившее за ужином, исчезает. Мы смеёмся, болтаем о пустяках, однако беседа получается уютной, искренней. В игре жребием я оказываюсь в паре с Кеем, и мы выигрываем у родителей, а затем удача оставляет меня, ни в паре с папой, ни с мамой забрать победу не удаётся.

Увлёкшись, я забываю обо всех проблемах и по-настоящему наслаждаюсь вечером. Хотя правильнее сказать — ночью. За окном темень, время давно перевалило за полночь. Мама зевает и устало пристраивает голову папе на плечо.

— Доброй ночи, — мы, наконец, расходимся по спальням.

Моораца ждёт меня, сидя на кушетке в спальне. Странно, что она не ушла, оставив старшую горничную, но я не особенно задумываюсь, прохожу прямиком в ванную, чтобы смыть сегодняшний день. Я бы с удовольствием понежилась в тёплой воде, но уже поздно. Моораца помогает высушить волосы полотенцем, подаёт мне спальную сорочку. Разве у меня был персиковый многослойный шёлк? Не помню такого в своём гардеробе.

Обычно горничная помогает госпоже лечь, поправляет одеяло и только после этого уходит. Но не Моораца. Попрощавшись, она уходит, оставив гореть тусклый ночник. Хоть на этом спасибо — не промахнусь мимо кровати.

Я откидываю одеяло, собираюсь лечь.

— М-м-м… Иси, я уснул, пока тебя ждал.

Не знаю, поражаться наглости или восхищаться? А Моораца… сводница. Я прищуриваюсь, но по-настоящему никакого внутреннего отторжения не чувствую. Я искренне рада, что господин посол нашёл для меня время.

Он обезоруживающе улыбается и тянется к верхней пуговице рубашки, медленно расстёгивает, открывая горло. Я сглатываю, завороженно наблюдая. Почти не осознавая, что делаю, опускаюсь на край кровати, хочу протянуть руку, но всё же возвращаю контроль над собой и позволяю шёлку свободно скользить по коже, в полумраке, разгоняемым ночником, персиковый тон оттеняет кожу. Я провожу по плечу вниз. Господин посол замирает, глядя на меня, зрачки расширены, дыхание сбито.

Своим появлением он хотел меня смутить? Не выйдет. В то, что он действительно уснул, пока ждал, я не верю.

— Вы пришли, — отвечаю я.

— Иси, тебе не кажется, что “ты” для спальни подходит больше? Ах, да. Я здесь, чтобы спросить. Исидара, — он приподнимается на локте, — ты согласна стать моей женой?

Означает ли его вопрос, что я могу отказаться?

Я колеблюсь:

— Почему ты хочешь жениться на мне?

Я не вижу политической выгоды. Она, вероятно, есть?

— Точно. Забыл сказать… Иси, я хочу, чтобы мы были вместе, потому что полюбил тебя. Когда я вернулся домой, я понял, что мне тебя очень не хватает. Я по-настоящему скучал. Мне жаль, что между нами оказались государственные интересы.

— Без проблем, — перебиваю я. — Я знаю, что такое долг.

Чисто по-человечески я зла, но это не мешает мне признать — молчать было единственно правильным решением.

Он улыбается шире:

— Есть тайны, которые я не имею права раскрыть даже невесте, но мне ничего не нужно скрывать от супруги.

— Ха…

Полюбил?

Я боюсь быть обманутой и в то же время в глубине души я верю. Я ведь не совершаю ошибку, нет? Сердце бьётся как сумасшедшее.

— Тебе не обязательно давать ответ прямо сейчас, Иси, — мягкий голос, улыбка. Кажется, господин посол понял моё молчание неправильно.

— Ты полюбил… взаимно, — хмыкаю я и чувствую, как щёки начинают пылать.

Изначально я была благодарна за помощь и просто полагалась на господина посла, искала делового союза, но то, что я испытываю к нему теперь иное. Я люблю.

— Иси…

Он касается моей ладони, я ощущаю тепло его пальцев. Прикосновение бережное, невесомое. Я в любой момент могу освободиться, но не хочу.

— Да-а? — я подаюсь вперёд, вободной рукой опираюсь на его плечоо.

Что бы ни было дальше, сейчас у меня нет никаких причин отказываться.

— Ты мне должна желание.

— М-м-м?

— Ты дала слово, а потом при всех сдёрнуда с меня маску.

Что?!

— Ты… помнишь?! Как это возможно?! — я же не лишаю людей воспоминаний, я просто возвращаюсь в прошлое, мой дар никак на окружающих не воздействует.

— Я уехал, чтобы пройти инициацию. На меня больше не дейтвует магия.

— Не может быть.

— Что именно и почему? — удивляется он.

— На императора магия тоже не действует, однако будущее он не помнит, иначе бы ты располагал куда большей информацией.

— Логично. Но в отличии от императора я, во-первых, находился рядом, а не на другом краю света. Во-вторых, ты использовала дар непосредственно против меня. Я не имею в виду вред. Но ты ведь хотела, чтобы я тоже забыл. Я не знаю, какой фактор сыграл. Возможно, оба. Возможно, какой-то третий, неучтённый. Зато я знаю, что теперь ты должна мне желание.

А знаю, что прямо сейчас сотру его самодовольную усмешку. Первый испуг прошёл. Даже не испуг, а потрясение. Я отчётливо осознаю, что попала в очень уязвимое положение, но в то же время я доверяю. Желание будет шуточным и уж точно не во вред…

Интересно, что будет, если я вернусь назад на пару месяцев. Допустим, в день Великокняжеской охоты. Память всё равно сохранится? Экспериментировать я, конечно, не буду.

Зато прямо сейчас я буду сладко мстить за все свои переживания. Я наклоняюсь вперёд, утыкаюсь носом в его щёку, между пальцами пропускаю шелковистые прядки на волос, целую. Раз уж он всё помнит, незачем сдерживаться.

— Иси, прежде, чем соглашаться на свадьбу, надо хотя бы для приличия узнать, как жениха зовут.

В Вадоре тёплых чувств к имперцам не испытывают, обращаются по должности или титулу. Имя сын императора разве что в Министерстве иностранных дел знают.

— Я могу звать тебя Ян, — ляпаю я первое пришедшее мне на ум имя.

— Вообще-то я Ксанден.

— Ксан…

Я добираюсь до ещё не расстёгнутых пуговиц рубашки, а Ксан стягивает шёлк с моего плеча, целует шею, ключицу. Я крепче прижимаюсь, и Ксан опрокидывает меня на подушку, нависает сверху, замирает. Взгляд с поволокой, но в то же время внимательный. Ксан проверяет, не передумаю ли я? Нет, не передумаю. А… Ксан, он не разочаруется? Для юной леди я веду себя излишне раскованно. Я невольно вспоминаю, как в первую брачную ночь в прошлой жизни лежала, крепко вцепившись в простыню. Притворяться я точно не собираюсь.

Сомнения исчезают, Ксан удивительно бережен и шепчет на ухо, какая я красивая, желанная. Любимая.

Ничего не имеет значения, кроме нас и того, что происходит между нами.

По телу разливается истома, Ксан ложится рядом, убирает с моего лица упавший на глаза локон. Я наслаждаюсь мгновением и чувствую, как наваливается сон. Усилием воли я прогоняю сонливость, приподнимаю голову.

— Иси?

Я прищуриваюсь.

Ксан до сих пор не задавал вопросов о моей прошлой жизни. Не знаю, отложил он расспросы или ждёт, когда я буду готова к откровенности.

— Считается, что юные леди должны выходить замуж невинными.

— Иси, ты… жалеешь?

— Я? Разумеется, нет.

Пришло время для маленькой мести.

Магия откликается, жаром выплёскивается в окружающее пространство, и я оказываюсь одетой, сидящей на краю кровати. Ксан только-только расстегнул на рубашке первую пуговицу.

— Иси?!

— М-м-м? Что-то не так? — поддельно недоумеваю я.

— Ты…

— Что?

Я ложусь рядом и устраиваюсь у Ксана на плече, натягиваю на нас одеяло — всем своим видом я показываю, что собираюсь спать, просто спать. Так хорошо, тепло, уютно в объятиях… А вот Ксан в отличии от меня ни малейшего удовлетворения не испытывает, сквозь тонкую ткань я это отчётливо чувствую.

— Иси, это жестоко.

— Сладких снов, — фыркаю я.

Ксан тяжело вздыхает, но ни уйти, ни повторить не пытается. Нам надо поговорить… утром. По уму, конечно, надо было задать важные вопросы, рассказать о планах Великого князя расстроить наш брак, хотя Ксан и без меня наверняка догадывается, уж точно не нырять в пучину страсти.

Обманчивое чувство безопасности подействовало расслабляюще.

Я не сразу понимаю, что происходит, когда кто-то касается моего плеча и настойчиво зовёт.

— Моораца? — спросонья я называю телохранительницу именем, которым она представилась, а не временным.

— Доброе утро, княжна.

За окном рассвет. Я широко зеваю и никак не могу понять, что случилось. К подушке я тянусь раньше, чем успеваю осознать зачем. Ксан уже ушёл.

— Княжна, просыпайтесь. Князь просит спуститься. Около получаса назад девушка, одетая как младшая жрица Белой богини, доставила письмо. К сожалению, мне не удалось увидеть текст послания. Князь распорядился подготовить экипаж. Он, княгиня, молодой князь и вы едете в храм.

Зачем?

Возможно, старшей жрице снова приснился вещий сон или что-то вроде того? Не важно. Просьбы жриц — это не то, что можно игнорировать.

Я встаю, быстро привожу себя в порядок, проглатываю завтрак. Моораца помогает мне одеться, убрать волосы в низкий пучок. В холл я выхожу последней.

— Доброе утро. Папа, что-то случилось?

— Доброе. Ничего особенного, нас приглашают в храм, в который вы с мамой недавно ездили.

Папа протягивает мне руку, и мы выходим из дома. Кей с мамой же в экипаже. Я бросаю взгляд на крыльцо. Мы едем без слуг, а значит рассчитывать на Моорацу не приходится.

Не нравится мне внезапная поездка…

Отдёрнув штору, я поворачиваюсь к окну, прислушиваюсь к сонным улицам за стеклом. Я не подозреваю папу в обмане, но в то же время не доверяю.

Экипаж проезжает знакомые места, направление верное. Мерное покачивание навевает дремоту, но я продолжаю держать глаза открытыми до самого храма. Я отмечаю, что мы единственные ранние гости, чужих экипажей нет, безлюдно. Юный жрец, по виду совсем мальчик, выбегает навстречу. Традиционная одежда велика и волочится по земле, мальчик одной рукой удерживает полы, чтобы не запутаться, другой сам открывает для нас дверцу, кланяется. Совершенно нетипичное для жреца поведение. И лицо незнакомое.

Вместе со всеми я вхожу в храм. Дверь захлопывается за спиной, и я передёргиваю плечами. Жрец сразу же зовёт нас в малый зал, хотя обычно приглашение должно исходить от старшей жрицы. Родители уверенно сворачивают в боковой коридор. Мы с Кеем идём следом. Кроме нас, гостей, и мальчика-жреца по-прежнему никого.

В Малом зале тихо. Мальчик заискивающе просит подождать и быстро-быстро, пока мы не остановили, сбегает.

— Па-а…, — закончить фразу я не успеваю.

— Князь Кокберг, княгиня, молодой князь, княжна, — к нам выходит… Джерден.

За ним, отставая на шаг, следует жрица. Фигура закутана в безразмерный плащ, лицо скрыто плотной вуалью.

Неужели…?!

— Ваше высочество? — удивляется папа.

— Лучший способ защитить княжну Исидару — это брак, — спокойно объясняет Джерден. — Любые требования Таэля станут просто бессмысленными.

Я так и знала…

— Ваше высочество, — я делаю шаг вперёд и приседаю в реверансе. — Я благодарна, однако я отказываюсь принимать помощь. Моя жизнь важнее благополучия Вадора. Получив отказ, Таэль развернёт войну.

— Иси, — хмурится папа.

— Княжна, вы ошибаетесь. Таэль вторгнется в любом случае, они найдут повод и без вас, поэтому нет причин отказываться.

Всё это пустая болтовня.

На поясе у Джердена закреплена фляжка, и я не сомневаюсь, что в неё налито ритуальное Вино подчинения. Только зачем? Мы ведь в храме Белой богини. Если только… храм не был захвачен.

— Я отказываюсь, — повторяю я. Самой смешно. Моё мнение ничего не значит.

Мне другое не понятно — как именно принц собирается меня заставить.

— А если я скажу, что от твоего согласия зависит благополучие твоей семьи? — ухмыляется он.

— Ваше высочество? — вскидывается мама.

Кей растерянно переводит взгляд с меня на принца и обратно.

Папа поворачивается ко мне:

— Иси, его высочество оказывает тебе честь…

Чушь собачья.

— Драгоценная невеста, наш брак устроен именем Великого князя. Вы… бунтуете? — Джерден откровенно насмехается.

— Бунтую, — легко соглашаюсь я.

Сколько человек в храме? Я смогу сбежать? Силы ещё не восстановились, рассчитывать на магию я не могу.

Джерден с намёком похлопывает по фляжке.

— Уходим, — решает мама, с неожиданной силой сжимая папину руку.

Папа вздрагивает, ошеломлённо оглядывается. Мама уверенно тянет его обратно в коридор. Кей, надо отдать ему должное, подчиняется маминому решению.

Джерден, глядя на нас смеётся. Из коридора высыпают вооружённые гвардейцы, сходу наставляют на нас клинки.

— Княжна Исидара, — объявляет принц, — без давления и принуждения добровольно призналась в бунте против короны. Арестовать!

Глава 23

Гвардейцы… странные. Я часто бывала во дворце и знаю, как они тренируются. У гвардейцев Джердена нет ни выправки, ни ловкости в обращении с традиционными клинками, не держат строй.

— Кто они? — Кей тоже заметил.

На его ладонях вспыхивают огоньки, пока слабые мерцающие искорки, но это обманчивое впечатление. В одно мгновение огонь обрушится на врага всепожирающей лавиной.

— Алтарь… Он разрушен? — мама спрашивает то, что не стоило бы упоминать вслух.

Впрочем, уже не важно.

Жрица, стоявшая за спиной принца, делает шаг вперёд, скидывает плащ, открывает лицо и оказывается жрецом Песчаного Кадора.

Я не успеваю понять, откуда взялся жёлто-бурый песок. Ветра в зале нет, но песок шуршит, течёт, будто сама пустыня наступает. Папа призывает пяток похожих на птиц теней, но какой от них толк? Песчинки сливаются в ленту и поднимаются над полом… многоголовой змеёй. Раздуваются песчаные капюшоны, открываются пасти, и в них сверкают белизной самые настоящие клыки. Может, из белого камня? Не знаю…

— В атаку, — повторяет принц, и змея устремляется к нам.

Птицы-тени бросаются наперерез, но… их призрачные когти проходят сквозь песок. Разделённые песчинки тотчас слипаются.

Магия хороша против обычных людей, но магия против магии…

Кей ударяет пламенем. Будь змея деревянной, это бы сработало, но песок проходит сквозь стену огня.

Я тщетно пытаюсь вернуться в прошлое.

Гвардейцы сгрудились у входа и просто блокируют коридор.

Змея атакует.

Если мы с Кеем уворачиваемся, то мама не успевает — на неё змеиные головы нападают сразу с двух сторон. Папа пытается её оттолкнуть, прикрывается тенями. Клыки легко проходят сквозь мираж защиты, вонзаются в плечо. Мама кричит и тотчас получает укус.

Всё не может кончиться так!

Тени тают, папа с тихим стоном, прорывающимся сквозь стиснутые зубы, опускается на пол. Мама тоже не может удержаться на ногах. Ни крови, ни видимых повреждений… Всё хуже, родители отравлены силой Кадора. И яд… сам по себе, насколько я знаю, яд не смертелен, он вызывает слабость, помутнение сознания, лишает возможности использовать магию. В книгах я читала, что яд можно вывести. Но в тех же книгах я читала, что по приказу жреца Кадора яд легко убьёт.

— Кей, жрец, а не змея.

Она исчезнет сама по себе.

Если бы я могла… Хах, я могу! Не обязательно быть магом, чтобы сражаться. Мне удаётся проскочить между двух голов. Я хочу с разбега просто врезаться в жреца и опрокинуть на пол, в идеале — головой об угол алтаря. И тогда Кей точно сможет что-то сделать, защитить нас всех.

Джерден оказывается быстрее, встаёт у меня на пути. Выпад, и всё происходит слишком быстро. Я оказываюсь спиной к нему, беспомощно стою с заведёнными за спину руками. Попытка вырваться отзывается вспышкой острой боли. Я вскрикиваю.

— Иси! — зовёт брат.

Огонь стремится к жрецу, но песок встаёт непреодолимой стеной. Пламя течёт вверх в тщетной попытке перехлестнуть стену, расплёскивается по всей поверхности — жрец закрылся наглухо.

Я больше не пытаюсь вырваться — сквозь стену я до жреца, увы, не доберусь.

Змея атакует.

И если жрец может закрываться песком, то Кей нематериальным пламенем — нет. Брат уворачивается, но у песчаной змеи слишком много голов, белоснежные клыки впиваются в руку. Кей сопротивляется, пламя вспыхивает.

И гаснет.

Жрец невредим, принц удерживает меня. Гвардейцы легко заковывают в кандалы беспомощных родителей, Кея. И утаскивают в неизвестность.

— Моя драгоценная невеста, ты всё ещё хочешь бунтовать? Господин Лой, пожалуйста, начинайте.

Мне просто нужно вернуться в прошлое, но у меня никак не получается, ни ярость, ни отчаяние не срабатывают.

— Я не прощу, даже если мне придётся стать призраком, — я выкрикиваю своё заклинание, но ничего не происходит, и я умолкаю, зажмуриваюсь.

Джерден и жрец хохочут, однако Джерден не теряет контроль, стискивает мои запястья с куда большей силой. Синяки будут…

— Иси, ты даже забавная, — отсмеявшись, Джерден подталкивает меня к алтарю.

Я послушно переставляю ноги. Лучше идти самой, чем он меня потащит. Хоть какая-то иллюзия свободы манёвра. К счастью, думать Джерден мне не мешает, и есть кое-что, чего я не понимаю. Разве не логичнее запереть меня вместе с семьёй? Изначально Великий князь хотел контролировать через меня отца и брата. Но теперь-то?

— В чём теперь смысл? — горько спрашиваю я, не особенно рассчитывая на ответ.

Но Джерден отвечает с готовностью, едва ли не радостно:

— Иси, почему бы тебе не убить для меня своего имперского жениха, а?

Как?!

Я смотрю на Джердена с искренним ужасом.

И ведь додумался… Если забыть о наших тайных отношениях, Ксан просто не сможет проигнорировать невесту, прибывшую требовать встречи, позволит мне приблизиться. Из-за вина я буду вести себя естественно, Ксан до последнего не заподозрит подвоха.

На самом деле я не думаю, что Ксан позволит мне себя убить. С ним виверны не справились. Мне-то куда? Но для Великого князя разыграть мою карту просто дополнительный шанс. В случае провала он обвинит меня. И поспешно казнит.

Смогу ли я вернуться в прошлое после ритуала? Останется ли лазейка после приказов новообретённого хозяина или я сама выболтаю ему о своём даре?

На самом деле я всё ещё думаю о том, что нужно вывести из игры жреца.

Или попытаться избавиться от ритуального вина?

Ошибка может дорого обойтись моим родителям… Я не могу рисковать и наблюдаю, как песок струится по полу, он словно съедает храм Белой богини. По своему красивый, разноцветный, он смертелен. Я легко могу представить, как тону в нём, как песчинки забивают рот, нос, становится невозможным дышать и невозможно выбраться на поверхность, и бархан становится могилой.

Белая богиня, помоги…

Жрец протягивает руку, и Джерден почтительно передаёт фляжку.

— Должен ли я рассказать о последствиях? — уточняет жрец.

— Нет, мой господин.

Обращение Джердена к жрецу режет слух.

— Зачем ты, Джерден, пришёл к алтарю Песчаного Кадора, величайшего из богов?

— Я пришёл заявить и засвидетельствовать своё право на эту девушку, — Джерден рывком заставляет меня сделать ещё один шаг к алтарю.

— Песчаный Кадор, величайший из богов, даровал своим последователям Закон Пустыни. Нарушителя ждёт кара. Джерден, ты привёл девушку и заявляешь на неё права. Уверен ли ты, что не крадёшь?

— Девушки бесхозна.

Ответ Джердена будет во мне злость и, не удержавшись, я встреваю:

— А её высочество принцесса Габриэль тоже бесхозна? — неужели Джерден желает подобного отношения к своей сестре? Мне всегда казалось, что Джерден и Габриэль близнки и искренне поддерживают друг друга. Вероятно, я обманывалась.

Рывок, острая боль в руках, я вскрикиваю.

— Молчать. За сестрёнку можешь не волноваться, она защищена.

Значит ли это, что Габриэль тоже стала его собственностью? Возможно, она тоже жертва. Но… прежде всего это её проблема. Мне бы себя спасти. И семью.

Жрец продолжает:

— Песчаный Кадор, величайший из богов, дарует только чистоту.

Что?

— Девушка невинна.

Что-о-о?!

Я с трудом сдерживаю эмоции, не позволяю им отразиться на лице. Если бы я знала… Если бы я не вернулась в прошлое, то прямо сейчас Джерден был бы пойман на лжи своему богу.

Шутка судьбы…

— Властью, данной мне Песчаным Кадором, Джерден, я утверждаю твоё право на эту девушку, — из рукавов жреца вновь течёт песок.

Лежащая на алтаре фляжка при касании песчинок начинает светиться золотым сиянием, а ленты золотого песка устремляются ко мне.

— Ваше высочество, неужели вы решили украсть у меня невесту? — раздаётся за спиной знакомый голос, и в следующее мгновение Ксан оказывается на пути шуршащих лент.

Жрец взмахивает рукой, ленты расходятся в стороны, то ли чтобы спеленать Ксана, то ли, наоборот, чтобы избежать соприкосновения. Ксан шагает на жреца прямиком под песок, и ленты рассыпаются, опадают безвредными песчинками на пол.

Ещё мгновение, и жрец падает без сознания, а фляжка на алтаре перестаёт светиться.

— Ох, вы действительно предали ту, кто даровала вам корону и беззаботную жизнь, — Ксан поворачивается к нам деревянной маской, похожей на грубую поделку ребёнка.

— Стража! — кричит Джерден. Он всё ещё держит меня за руку.

— М-м-м? Занятно.

Я чувствую, что Ксан больше не смотрит на Джердена, а смотрит на меня. Взгляд смещается куда-то вниз. Что он пытается мне передать? Ах, точно! Зачарованный браслет до сих пор на мне, ношу, не снимая. Поскольку прямой угрозы жизни нет, артефакт не работает. Но это не значит, что я не могу им воспользоваться сознательно.

Магия отбрасывает Джердена до самой стены и, ударившись, он сползает на пол, ворочается, пытаясь, встать.

— Стража! — новый крик не такой громкий.

— Иси, ты в порядке, — Ксан бережно подхватывает меня под локоть.

— Он отравил родителей и Кея.

Ксан легко понимает, что я имею в виду не принца.

— Я не позволю жрецу им навредить, не бойся.

Стражи врываются на зов. Ни малейшего впечатления на Ксана они не производят.

— Убейте его, — приказывает Джерден, шаря по стене ладонями будто в поисках опоры, его заметно ведёт, он почти заваливается вбок, но всё же удерживает голову ровно.

Ксан, мне кажется, под маской улыбается.

— О? Вы тоже за Песчаного Кадора? — хмыкает он с насмешкой.

Гвардейцы никак не реагируют на замечание, и рассыпанный по алтарю и полу песок их не смущает. Окажись они последователями Белой богини, было бы странно. Ксан отталкивает меня в сторону и выхватывает из-под полы камзола короткий, хищно сверкнувший клинок.

Выпад настолько стремительный, что я не успеваю увидеть движение. Сразу двое гвардейцев падают. Остальные пытаются напасть все вместе.

Джерден поднимает руку с зажатым в пальцах артефактом, вспышка бьёт по глазам. Я тихо вскрикиваю, не успеваю предупредить. К счастью, магия не причиняет Ксану ни малейшего вреда, а отряд между тем сокращается в половину. И не из-за магии Джердена. Ксан с мечом обращается виртуозно.

Бой не длится и пары минут. Хотя можно ли назвать боем выкашивание врага?

Джерден, пошатываясь, кое-как добирается до алтаря, склоняется над распростёртым на полу жрецом.

— Мой господин, пожалуйста.

— Ваше высочество, вам нужно вниз…, — вбегает Манс. — Мы не…

При виде меня он запинается, замолкает.

— Нет! — Джерден бросается вперёд, схватив клинок ближайшего к нему гвардейца.

Ксан блокирует удар, небрежно отбивает клинок и издевательски уточняет:

— Вы решили показать мне ваши жалкие навыки, Джерден Вадор?

— Навыки? Я покажу тебе истинную мощь! Кадор, величайший из богов, во имя нового мира, взываю! — Джерден щрахается назад, со смехом раскидывает руки,

С его тела начинает осыпаться песок.

— Иси, уходим, — Ксан протягивает мне руку.

Джерден захлёбывается смехом, замолкает. Его глаза широко распахивается, он с каким-то наивно-детским изумлением смотрит на свою ладонь.

— К-кадор?! — удивление сменяется ужасом.

Джерден в самом буквальном смысле слова заживо разваливается в прах. В песок же обращаются тела гвардейцев, жреца, и ярко-жёлтый песок вздымается, перекрывает выход. Джерден истошно кричит, пока его крик не переходит в животный вой и в конце-концов стихающий хрип.

Принц Джерден… всё.

— Иси, вернись назад, как во дворце.

Песок напирает со всех сторон, и скоро зал будет погребён. Песок самый настоящий, невосприимчивость к магии его никак не остановит.

— Ксан, я… не могу. Я уже пыталась.

— Ха…

Песок завалил половину зала от входа до алтаря и продолжает неотвратимо надвигаться.

Глава 24

— Я не могу пользоваться даром слишком часто, — объясняю я. — Вероятно, магия вернётся к вечеру или даже завтра.

Завтра, до которого мы не доживём.

Проклятье!

Ксан ловит мою руку:

— Не бойся…

Однако прежней уверенности я в его голосе не слышу. Ксан сбрасывает деревянную маску, замирает, глядя мне в глаза. В его взгляде мне мерещится обречённость. Я изо всех сил пытаюсь отмотать время вспять. Без толку.

Если бы я была чуть более предусмотрительной… Ночью я не думала, что совершаю ошибку. Никогда не узнаешь заранее…

— Ксан.

— Постарайся не испугаться, пожалуйста, — повторяет Ксан.

Его лицо стремительно чернеет. В первое мгновение мне кажется, что его кожа покрывается тонким угольным слоем, но я быстро понимаю, что первое впечатление ложно. Появляются то ли жёсткие чешуйки, то ли разрастаются костяные пластинки, сливающиеся в природную броню. Демоническая ипостась крупнее, на голове, будто корона, изогнутые рога.

Мундир, не выдержав, лопается по швам, сползает, но из-за костяной брони, сплошь покрывшей тело, Ксан совершенно не выглядит обнажённым. За спиной распахиваются два огромных кожистых крыла, каждое оканчивается раздвоенным когтем. Когти на руках Ксан втягивает, будто кот.

Засмотревшись, я даже забываю про наступающий песок, потому что ко мне возвращается чувство защищённости, и я никак не могу сообразить, чего именно Ксан просил не пугаться. Всё же хорошо? По крайней мере жрец больше не угрожает ни родителям, ни Кею.

Склонив голову, Ксан шагает ко мне вплотную, и я касаюсь его плеча. Костяные пластинки шероховатые, тёплые, немного царапучие. Ксан обнимает меня со спины, прижимает к себе. Крылья выворачиваются под неестественным углом, и становится темно — крылья сворачиваются над нами плотным куполом. Мы задохнёмся не сразу…

— А где Манс? — я ведь его видела.

— Успел выскочить.

Надеюсь, он в порядке.

— Он приведёт помощь?

— Нет, сами выберемся.

Я слабо представляю, как именно, но Ксану доверяю, к тому же в его голос вернулась та самая придающая мне сил уверенность.

Кожаные крылья смыкаются ещё плотнее, Ксан наклоняется. Его движения ощущаются необычно. Должно быть, со стороны, спелёнутые вместе мы похожи на… очень толстого червяка. И именно это Ксан и делает — извивается и ползёт в толще песка.

Пфф! Мне становится смешно, хотя нет повода для веселья. Я сдерживаюсь и уточняю:

— Я могу чем-то помочь?

— Не нужно.

Неожиданно, но мы пробираемся довольно быстро. Постепенно я понимаю, что сила Кадора не так уж и велика. Иссушенный жарой пустыни песок рассыпчатый. Да, он опасен, и без Ксана я бы погибла. Но мокрый песок, пропитанный водой, был бы куда большей угрозой.

Крылья раскрываются, Ксан помогает мне подняться на ноги.

Его трудно узнать в демонической ипостаси.

— Тебе идёт, — улыбаюсь я и тянусь к его щеке.

— Иси, ты… не боишься?

— Чего? — по-прежнему не понимаю я.

Ксан полностью убирает крылья и лишь частично костяную броню. Тело остаётся закрытым, а лицу и кистям рук возвращается человеческий вид.

— Пойдём, тебя проводят в посольство, а я найду твоих родителей.

Разумно, ведь для Ксана я буду обузой.

Но последовать его плану мы не успеваем. Раздаётся полный ужаса и боли крик.

Я вздрагиваю, оборачиваюсь. Проём, который я раньше не видела, открыт. Видимо, это и есть пусть в третий алтарный зал. Вниз убегает лестница с крутыми ступеньками, грубовато вырубленными из каменных плит, стену украшают барельефы. Детали я отмечаю лишь мельком. Взгляд прилипает к Мансу. Парень пытался бежать, но гончая уже схватила его за ногу. Миг, и она порвёт ему горло.

Коротко выругавшись, Ксан бросает клинок будто копьё, сбивает гончую, но не убивает. Зато выигрывает время, чтобы сбежать вниз.

— Иси, уходи! Ориентир — на фонтан. Помаши, и к тебе подойдут мои люди.

Если бы…

— Ксан, здесь жрец.

Или младший ученик. Ритуальная одежда выдаёт принадлежность к культу, лицо вчерашнего ребёнка, а в руке короткий нож.

Жрец надвигается на меня. Попадаться плохая идея, и я не придумываю ничего лучше, кроме как рвануть вниз, тем более Ксан разобрался с гончей вторым ударом.

— Иси? Не…

Со стороны зала выскакивают ещё три гончии. Ксан срубает их. В это время жрец успевает добраться до меня. Манс, несмотря на тяжёлое ранение, отталкивается рукой от пола, достаёт жреца клинком.

Тварей вроде бы больше нет.

Я смотрю в зал и застываю, не веря своим глазам. Уже виденный мной песок, толстым слоем укрывающий пол. Алтарь Белой богини разбит, вместо него установлен алтарь Кадора, и от него тянутся чёрные цепи, сковывающие жриц, моих родителей, Кея, остальных князей и княжён, в ком дар пробудился.

Их тоже захватили?! Если их тоже отравили, то ничего удивительного.

Меня пугает не то, что их привезли сюда. Страшно то, что жертвоприношение приближается к кульминации. Их всех убьют, а магия, дарованная Белой богиней, будет передана Кадору. Он… сможет поглотить не только полуостров, не только весь континент целиком, но и саму богиню.

Заметивший нас главный жрец не прерывает ритуал, но приказывает подчинённым разобраться.

Великий князь здесь же.

Как и Габриэль.

— Леди Кокберг легла под демона? — брезгливо кривится Великий князь. Вероятно, он сам не подозревает, насколько он угадал. — Мои соболезнования. Так низко пасть…

Я кошусь на Ксана. Его лицо снова скрыто антрацитовой чешуёй, не узнать.

Может, мне удастся сыграть?

— Ваша светлость знает, что Песчаный Кадор способен обратить тела своих последователей в песок? Особенно, если есть желание кого-то… закопать.

— Хм?

— Мои соболезнования, ваша светлость. Его высочество принц Джерден на мои глазах… рассыпался.

— Джер?! — вскрикивает Габриэль, но один из младших жрецов резко одёргивает её, и принцесса подавленно замолкает и не пытается скрыть текущих по щекам слёз.

В отличии от дочери Великий князь пожимает плечами:

— Такова цена. Превыше всего Кадор, величайший из богов, ценит тех, кто приносит ему в жертву наследников.

Не сработало…

Младшие жрецы слаженно пытаются атаковать, Ксан словно не замечает их потуг. Я не знаю, почему Кадор не превращает в песок и их. Могу лишь догадываться, что Джерден воззвал к Кадору, а жрецы — нет. Жить хотят даже последователи Кадора.

Главный жрец бьёт навершием своего жезла по узлу чёрных цепей на алтаре:

— Прими! — исступленно кричит он.

Цепи оживают, шевелятся, будто змеи. Зал наполняется стонами. Пожилая жрица выгибается. От неё по чёрной цепи к алтарю утекает самый настоящий молочно-призрачный свет. Что-то ещё неуловимое тоже уходит. Сама жизнь? Жрица падает замертво, и цепь осыпается чёрным песком, отпускает её.

Я ничем не могу помочь…

Манс, кое-как остановивший кровь зельем, сжимает клинок и охраняет меня, насколько это возможно.

Я должна вернуться в прошлое. Белая богиня, помоги же! Кадор уже пьёт твою силу, помоги остановить…

Ксан добирается до моих родителей, отбрасывает меч, и голыми руками рвёт цепи одну за другой. Магия цепей развеивается в считанные мгновения. Я выдыхаю. Я отчётливо понимаю, что Кадор успел забрать часть подаренных богиней сил, но по крайней мере родители и Кей живы, всё остальное не имеет значения.

— Прими жертвы, Кадор, величайший из богов, — исступленно кричит главный жрец.

Не обращая на него внимания, Ксан продолжает рвать цепи, но белый свет уходит к алтарю и стремительно впитывается.

— Я больше не чувствую сил, — хватается за сердце князь Ярес, заходится сухим кашлем.

— Прими!

— Магии… её нет!

— Приди, Кадор, величайший из богов!

Песок, устилавший пол, устремляется к жрецу, закручивается вихрем и сливается в силуэт гиганта. Последним слоем ложится песок, оставшийся от рассыпавшихся цепей — гигант становится таким же чёрным, как Ксан.

— Плохо, — выдыхает Манс. — Леди, бегите.

Бросить родителей, Кея, Ксана? Нет… К тому же какой смысл в побеге? Я не успею покинуть полуостров раньше, чем Кадор обратит его в пустыню. Всё решится здесь и сейчас. Уже решилось… Кадор забрал главное — подаренную богиней силу. То, что он не успел забрать жизни жертв, ничего не меняет. Всё равно что лишиться сладкой конфеты после плотного обеда.

Ксан выходит вперёд.

Противостоять богу абсурдно, но Ксан готов.

Ипостась, казавшаяся мне внушительной, по сравнению с размерами воплощения Песчаного Кадора карликовая.

— Демон, — в голосе бога шелест песка. — Ты хочешь сражаться? Может быть, ты хочешь сразиться в честном поединке?

Ксан склоняет голову к плечу:

— В честном? Ты и честность, Песчаный Кадор?

— Я позволю тебе стать господином оазиса, если ты хочешь сохранить хоть что-то-с-с-с…

Стремительный рывок вперёд, Ксан настолько быстр, что мои глаза отказываются видеть, но Кадор отбрасывает Ксана легко будто куклу. Ударившись спиной о стену, Ксан вскакивает на ноги, снова бросается на Кадора, но тот с прежней небрежностью швыряет его в то же место, и Ксан поднимается уже не так уверенно.

Младшие жрецы по указу главного тянут к алтарю князя Яреса. Я только сейчас замечаю, что чёрные цепи от алтаря были не единственными, руки князя скованы самыми обыкновенными цепочками из металла. Яд всё ещё действует, князь вялый, и его попытки отстраниться от чужих рук выглядят откровенно жалко.

Двое направляются ко мне.

— Иси, прочь!

Я единственная, не считая Ксана, не ранена и свободна. Я послушно оборачиваюсь к выходу. Ксану не видно, что на лестнице замерли гвардейцы. Мне не пройти. Хах, мне просто нужно в прошлое…

Кадор запрокидывает голову, и воздух над ним начинает дрожать, как бывает в раскалённой пустыне. Возникает нечто большее, чем мираж.

Мы всё ещё в подземной части храма, над нами потолок, и я его отчётливо вижу. Но одновременно я вижу далёкое ночное небо в россыпи звёзд. А ведь на улице сейчас самый разгар дня. На чёрном небе светит полная луна необычайно светлого оттенка. Её сияние капля за каплей дождём перетекает к Кадору, луна медленно покрывается сетью тонких трещин, и очевидно, что вскоре они станут глубже больше, превратятся в рзломы, и луна рассыплется.

— Он действительно убивает Белую богиню, — потрясённо выдыхает Манс.

Впрочем, потрясение никак не мешает ему справиться с приблизившимися ко мне младшими жрецами.

Кадор отмахивается от Ксана, но в этот раз не отбрасывает, с поднимает за крыло, рвёт кожаную перепонку.

— Не-е-ет!

Это мой крик?

Кадор бросает Ксана на пол, обрушивается песчаной бесформенной массой. Он даже не душит, он… давит.

Смеётся Великий князь:

— Имперский принц прихлопнут как букашка.

На миг Ксану удаётся вынырнуть из песчаной круговерти, схватить воздуха и крикнуть непонятно:

— Сейчас!

Кадор погребает его под собой полностью.

Одна из жриц хлопает ладонью по полу. Я не могу понять, что именно она произносит, но пол откликается и наливается тусклым светом. Похоже, только гораздо ярче, светился алтарь на церемонии открытия нового храма.

— Белая богиня, прими жертву! — мама одну руку воздевает к луне, а второй бросает в песчаный вихрь невесть откуда взявшийся у неё жезл. Я не сразу понимаю, что жезл нематериален, а соткан из чистого света.

Навершие зарывается в песок.

Кадор содрогается всем великанским телом, трещины на луне не только исчезают, но и сила, которая только что утекала, возвращается. Белая богиня восстанавливает собственные силы и… начинает поглощать силы Кадора.

Жертва превратилась в охотника.

С воем, почти неотличимым от воя гончих, Кадор вытягивается в песчаный столб. Он пытается не соприкасаться с полом? Изогнувшись, он тянется к лестнице. Ксан приподнимается и уцелевшим крылом смахивает песок, обрушивает столб на пол, на себя. Теперь песок полностью его скрывает.

— Ксан…

Луна сияет ярче, нежный свет оборачивается слепящей белизной, мир исчезает, я вижу только призрачную бесконечность и тёмный силуэт Песчаного Кадора. Бог испаряется, растворяется в белом свете, как кусок сахара, попавший в обжигающе-горячий чай. Я вижу его попытки сорваться с пронизавшего его насквозь луча света, но…

Его силуэт всё меньше, тоньше, вой стихает, и, наконец, не остаётся ничего, кроме слепящего света.

Постепенно ко мне возвращается зрение.

Алтарь Кадора разрушен. От жрецов остались горки серого праха, и я подозреваю, что убила их не богиня, а сам Кадор в последней попытке собрать силы для борьбы.

Великий князь тоже убит.

Габриэль жива.

Папа удерживает обессилившую маму, Кей рядом с ними. Я ищу взглядом Ксана. Он был в эпицентре… Поднявшись, я, прихрамывая — когда я успела подвернуть ногу? — добираюсь до места, где я видела Ксана в последний раз, опускаюсь на колени, ворошу горячий не то пепел, не то серый песок. Пальцы жжёт, но я не останавливаюсь.

— Иси, — окликает меня Кей.

Я отмахиваюсь, продолжаю искать. Костяную броню я узнаю на ощупь.

— Ксан!

Нашла!

Хочется приподнять его голову, но я себя останавливаю — а вдруг переломы, вдруг наврежу? Поэтому я просто стряхиваю колючие серые хлопья, зову.

Его глаза закрыты, дыхание не чувствуется, прощупать под чешуёй пульс невозможно.

— Что с его высочеством? — оборачиваюсь я к Мансу.

Я понимаю, что парень не врач и не целитель, но он явно знает о демонах больше меня.

— Княжна, его высочество сразился с богом. Чего вы хотите? — горько спрашивает он.

Он намекает, что Ксан… Нет, только не это! Один раз я уже попрощалась, больше не хочу.

— Ксан…

— Княжна, возьмите себя в руки, — одёргивает Манс. — Вы единственная, кто может вызвать помощь из посольства.

— Да…

— Иси, — зовёт брат.

Кей явно недоволен моим поведением, но я быстро нахожу ему дело:

— Освободи князя Яреса и остальных.

Яд Кадора прекратил существование вместе с Кадором, княжеские семьи выжили, однако… магия, как я понимаю, их покинула — Кадор ведь успел её забрать.

Габриэль поднимается. Кажется, принцесса намерена навязаться мне в помощницы.

А ведь после гибели Великого князя формально именно она первая претендентка на трон…

— Ваше высочество принцесса Габриэль, — князю Яресу ни скованные руки, ни положение снизу вверх не мешают говорить внушительно, — по обвинению в государственной измене, пожалуйста, оставайтесь на месте.

— Что? — Габриэль практически взвизгивает. — Вы думаете я добровольно согласилась стать хуже рабыни?!

— Нет, — соглашается князь, — но вам придётся предстать перед судом, который не только определит степень вашей виновности, ваше высочество, но и решит будущее Вадора.

Я ступаю не лестницу.

Лже-гвардейцы тоже обратились в прах, я выхожу беспрепятственно.

К счастью, мне не нужно далеко идти. Ксан говорил, что ориентир — фонтан. Я поворачиваюсь к бьющим в небо прозрачным струям и призывно машу рукой. Из-за угла здания тотчас выглядывает коренастый мальчишка лет двенадцати-тринадцати. Я ещё раз взмахиваю, и мальчик трусцой направлеяется ко мне.

Дождавшись, когда он подойдёт, я коротко обрисовываю ситуацию и отправляю парня в посольство, а сама поворачиваюсь к храму. Гори всё огнём, я просто не могу уйти, мои нервы не настолько крепкие.

Я тяжело вздыхаю:

— Белая богиня…

Почему она не стала исцелять Ксана? Или даже её сила на него не действует?

— Вот и оставляй вас, госпожа.

— А?! Моораца?

Она кланяется, будто настоящая горничная.

Отвернувшись, я возвращаюсь в храм. Моораца следует за мной, но я больше не обращаю на неё внимания.

Пока не слышу её полный изумления голос:

— Манс? Как ты умудрился потерять ногу?

Меня коробит от её беспардонности, если не сказать грубее. Манс корчит рожу и поджимает ногу. Ладно, в любом случае они разберутся без меня.

— Мама, как ты себя чувствуешь?

— Лучше, чем ожидала. На самом деле со мной всё в порядке.

— Я рада, — надеюсь, она не врёт.

Я присаживаюсь рядом с Ксаном. Он по-прежнему без сознания. О том, что он может быть мёртв, я думать не хочу. На глаза наворачиваются слёзы, но я сдерживаюсь и твержу про себя, что живых не оплакивают.

Богиня, я уверена, не позволит мне вернуться в прошлое — не обменяет победу над Кадором на жизнь демона. Пустыня вскоре станет страной Лунных озёр… Я не знаю, какое название будет на самом деле, но это и не важно, важно, что Белая богиня очень много приобрела.

Не знаю, сколько времени проходит…

Появляются служащие посольства, забирают Ксана, Манса. Я хочу последовать за ними, но для меня нет экипажа.

— Княжна Исидара, не торопитесь, пожалуйста, — обращается ко мне князь Ярес. Он провожает имперцев подозрительным прищуром.

Я кожей ощущаю, что что-то намечается.

— Простите?

— Вадор обезглавлен. Как защитники княжества, мы обязаны принять меры немедленно. Мы обязаны собрать Совет, назначить регента и прояснить волю нашей благодетельницы Белой богини.

Что у него в голове? Объяснение звучит красиво, не спорю. Но почему мне чудится, что князь Ярес нацелился на трон? Хах! Вероятно, он уверен, что все без исключения княжеские семьи лишились магии. Если он узнает, что наша семья отличается… Опасный расклад.

Кивнув, я притворяюсь безразлично-послушной — пусть моя готовность возражать станет неприятным сюрпризом.

В соседний экипаж садится Габриэль. Он бросает на меня полный мольбы взгляд, однако мне нечего ей сказать.

Наш экипаж трогается — сидим мы с братом и родители, Моораца растворилась в толпе, будто её и не было.

Беспокойство за Ксана съедает…

— Па-а? — напрягается Кей.

— Что случилось?! — я выныриваю из размышлений о предстоящем Совете.

Папа с усилием трёт виски, морщится.

— Мы… должны поддержать её высочество принцессу Габриэль, принцесса Вадор наш сюзерен.

Кей морщится и не пытается возразить, наоборот, на лице появляется растерянность.

Я окончательно убеждаюсь, что ментальный контроль есть.

— Конечно, мы поддержим, — хмыкаю я. — Её высочество подозревают в государственной измене, ей грозит казнь, и мы обязательно добъёмся, чтобы её жизнь была вне опасности. Я полагаю, можно обратиться к Белой богини. Месячное пребывание в храме будет для её высочества полезно во всех смыслах. О коронации её высочества можно подумать позже.

Уверена, Габриэль со мной не согласится, но это её трудности. Я просто собираюсь под видом заботы сделать то, что выгодно мне.

Вадор…

Без магии мы добыча. Не только для имперцев. Аристократы, осознав, что княжеские семьи потеряли преимущество, начнут борьбу за власть, а это гораздо страшнее имперского вторжения.

Стереть границу и присоединить Вадор к империи означает дать дорогу торговым гильдиям. Исчезновение ввозных пошлин вдвое, если не втрое, сократит цены, княжество получит доступ к материку. Аристократия понесёт убытки, но горожане и крестьяне выиграют.

У нас не любят империю, но даже у нас признают, что простые люди в Таэле живут зажиточно. А ещё таэльских крестьян защищает закон. В Вадоре нашли убежище не меньше трёх лордов, осуждённых в империи за жестокое обращение со слугами.

Словом, я выбираю империю и не вижу беды в том, что мы из приближенных к власти станем ничем не примечательными провинциальными аристократами. Даже в лишении титула я не вижу большой беды — деньги-то у нас есть.

Папа неуверенно кивает, его мой вариант “защиты” принцессы устроил.

Вереница экипажей втягивается в ворота дворца.

Когда мы выходим на мостовую перед парадной лестницей, князь Ярес, как будто он самый главный, уже принимает доклад мелкого придворного — секретарь Великого князя и ещё шесть человек, считая старшую фрейлину принцессы леди Аль, внезапно обратились в пепел, во дворце паника.

Князь Шерс пристроился за правым плечом князя Яреса. Быстро они объединились…

Немного в стороне держится князь Арден.

— Почему бы нам не пройти в тронный зал? — предлагает князь Шерс. — Князь Ярес, вас не затруднит на время взять общее руководство?

— Совет будет закрытым, — кивает князь Ярес и первым устремляется вверх по парадной лестнице.

Габриэль не пытается его одёрнуть. Она всё ещё принцесса и имеет право на соответствующее обращение. Она игнорирует открытое оскорбление и подходит к нам:

— Князь Кокберг.

Глава 25

— Нам лучше поторопиться, — вмешиваюсь я.

Габриэль игнорирует.

— Князь Кокберг, я могу положиться только на вас! — восклицает она и пускает по щеке бриллиантовую слезу.

Старая как мир уловка действует, папа “плывёт”. Кей тоже под впечатлением. Впрочем, я думаю влияет не игра Габриэль, а продолжающий действовать ментальный поводок.

Отступив, я не препятствую пустому разговору и встречаюсь взглядом с князем Арденом. Он, глядя на меня, чуть усмехается.

— Княжна, вы выбрали сторону, — он говорит достаточно тихо, чтобы его слышала только я. Даже не столько услышала, сколько по губам прочитала. И уловила упрёк то ли в ошибочном выборе, то ли в незрелости суждений.

Кивнув, я уступаю дорогу Габриэль. Князь Арден и члены его семьи не возражают быть последними. Я нарочно замедляюсь, чтобы спросить:

— А вы, князь?

— Я на стороне будущего, княжна Исидара, — уверенно отвечает он, но мне в его ответе чудится игра словами. — Я понимаю вашу обиду на правящую семью. Но… вы уверены, что принц Шенайский не нанесёт вам ещё более глубокую обиду? Стать супругой имперского принца, безусловно, заманчиво, однако с падением Вадора слова принца станут не более, чем шуткой. Я слышал, что его высочество женится на принцессе Фиотской, переговоры уже ведутся. Княжна, я не лгу.

— В чём вы пытаетесь убедить меня, князь Арден?

Мы поднимаемся по парадной лестнице, ступаем на ковровую дорожку, устилающую ведущий к тронному залу коридор.

— Убедить? Не-ет. Я лишь обращаю ваше внимание на очевидные факты и прошу их обдумать. Империя лишит вас статуса и титула, из княжны вы опуститесь до положения дочери низшего провинциального аристократа. Я убеждён, что все мы должны сплотиться перед угрозой вторжения и защитит нашу страну.

— И кого назначим регентом? — в лоб спрашиваю я.

Князь Арден пожимает плечами. Видимо, ему не понравился мой враждебный тон.

Его слова заставляют меня задуматься — правильно ли я поступаю?

Заниматься политикой — последнее, что я хочу. Особенно сейчас, когда сердце рвётся от беспокойства за Ксана, и я держусь только потому что Манс меня заверил — броня исчезает сразу после гибели демона, Ксан жив. Но… Не в моих силах исцелить или ускорить выздоровление. Зато в моих силах взять грядущий хаос под контроль. Или хотя бы свести ущерб к минимуму. Разве не так должна поступать претендентка на роль супруги принца?

В любом случае, пока ментальный поводок не снят, я не могу бросить свою семью.

Гвардейцы, настоящие, не ряженые, распахивают двери тронного зала.

Князь Ярес взирает на нас с высоты возвышения. Примечательно, что князь Шерс с семьёй занял место подле возвышения.

Я успеваю заметить, как Габриэль стискивает пальцы. Однако принцесса не возражает.

— Вадор обезглавлен, империя готовит вторжение, — начинает князь Ярес. — Мы должны защитить нашу страну, наши границы. Я уверен, союз с Элией будет наилучшим решением.

Что?!

Я рвано выдыхаю…

Элия действительно может дать войска и сохранить привилегированное положение некоторых аристократов. И назначит цену.

На юге Элии тянется Мёртвый каньон, в котором добывают лучшие в мире кристаллы, используемые в артефакторике. Название каньона говорящее. Рабочие травятся вредными испарениями и гибнут, редко, кто выдерживает больше года. Поэтому элийцы закупают… рабов. Они будут очень рады предложению князя Яреса, ведь он будет поставлять им крестьян тысячами.

— Поддерживаю, — кивает князь Шерс.

— Князь Арден тоже поддерживает? — резко спрашиваю я.

— Княжна, — морщится князь Ярес, возомнивший себя правителем.

Неожиданно, но Габриэль встаёт на мою сторону:

— У княжны Кокберг права высказаться не меньше, чем у вас, князь. Есть предел допустимому. Отдать Вадор на разграбление только потому что элийцы позволят сохранить видимость независимости также преступно, как приносить Вадор в жертву во имя личного бессмертия.

Габриэль поднимается на возвышение и, спокойно обойдя князя, совершает вопиющее — опускается на трон.

Князь Арден наблюдает молча. Он напоминает мне змея, выжидающего среди камней и готовящегося к броску.

— Я предлагаю вступить в Алый союз. Таэль доминирует на материке, и не всем такое положение вещей нравится. Получив возможность ударить с двух сторон и вынудить империю вести войну на два фронта, Алый союз непременно ею воспользуется. Мы получим временные трудности, но главное, что интереса к полуострову в долгосрочной перспективе у Алого союза нет.

Папа согласно кивает. Ни желания захватить власть, ни своих идей у него нет.

— Решено, — Габриэль хлопает ладонью по подлокотнику. — Регентом назначается князь Кокберг.

— Ваше высочество! — негодующе вскрикивает потрясённый до глубины души князь Ярес. Я про себя усмехаюсь.

— Поддерживаю, — князь Арден щурится. — Если князь Ярес возражает, мы утвердим регента на Совете лордов. Уверен, союз с Элией не найдёт поддержки.

— Князь Ярес, — продолжает Габриэль, — вы были лишены благословенного дара Белой богини. Когда Вадор нуждался в защите, вы не только не сделали ничего, чтобы защитить страну и храмы, но и сами ждали спасения.

— Все были лишены.

— Отнюдь. Князь Кокберг, пожалуйста, покажите нам.

Папа послушно поднимает руку, и с его пальцев вьются похожие на дым тени. Серые клубы темнеют, сворачиваются в силуэты, и в одном из них я опознаю гончую.

Мне хочется ругаться — я надеялась, что наша семья будет считаться такой же лишившейся магии, как и остальные. Но нет. Габриэль оказалась не менее внимательна, чем я.

Князь Ярес вскидывается. Князь Шерс реагирует ярче — отступает от теней на шаг, едва не падает, запнувшись о ведущие к трону ступеньки. Князь Арден держится лучше всех, но счастливым тоже не выглядит.

У нас проблемы…

— Что же, убедительно.

Габриэль улыбается:

— Регентом единогласно назначен князь Кокберг. Благодарю. Прежде, чем мы обратимся к Алому союзу и проинформируем Совет Лордов об изменениях, нам следует решить ещё один вопрос. Поскольку наша династия утратила доверие, я не могу принять наследие Дарена Вадора без благословения нашей благодетельной покровительницы Белой богини. Я считаю, что церемонию коронации следует соединить с брачной церемонией. Молодой князь Кокберг, только вы можете принести Вадору благословение богини и спасти нашу страну от захвата империей.

Я теряю дар речи.

Я совершенно не ожидала, что Габриэль нацелится на Кея.

Брат осчастливленным не выглядит, скорее испуганным. Он оглядывается на меня.

Ни открыто возразить, ни помешать Габриэль связаться с Алым союзом я не могу, зато я могу передать информацию Таэлю, чтобы империя успела отреагировать.

— Я…, — запинается Кей.

Габриэль решительна:

— Молодой князь Кокберг, только вы можете вернуть Вадору свет луны.

Внезапно двери с грохотом распахиваются.

— Что за чушь я только что услышал?!

Жив!

И даже в порядке. По крайней мере, так кажется. Вид цветущий, в голосе смесь брезгливого недоумения и лени.

Маска новая, не менее уродливая, чем предыдущая, мундир сидит идеально.

— В-ваше высочество? — князья Арден и Ярес встают плечом к плечу, будто готовы обороняться. — Простите, но мы не можем быть уверены, что видим именно вас, учитывая состояние, в котором вас забрали…

— И по какому праву вы врываетесь на Совет государственной безопасности?

Ксан оборачивается. Через распахнутые двери мне видно, что гвардейцы, пытавшиеся помешать, стоят обезоруженные, а рядом имперцы. Ксан захлопывает створки, оборачивается.

— Господа, вы настолько забавные, что я дарую вам должности младших придворных шутов при дворе Таэля. Вадор существовал милостью Белой богини. Милости нет, армии нет, власти нет. Словом, государства нет, а безопасность обсуждаете? Собственно… А есть хоть одна причина, по которой я не могу прямо сейчас вас всех обезглавить? Вам лучше поторопиться и назвать хотя бы одну, потому что я не знаю, а меч я недавно точил и хочу проверить остроту.

— Князь Кокберг! — восклицает Габриэль.

— О? Леди Габриэль, вы шутите ещё забавнее. Князь Кокберг, если я правильно понял, вас призывают убить меня. Пожалуй, я не возражаю, если вы попробуете. Пожалуйста.

Что он творит?

То, что магия не должна действовать, это одно, а как получится — другое. Вдруг невосприимчивость “сгорела” в храме?!

Папа медлит.

Убийство имперского принца только ухудшит положение. Для Таэля станет вопросом принципа уничтожение нашей страны, никакой Алый союз не поможет.

Но не убить означает подчиниться. Ксан ведь не поболтать пришёл.

— Да гори ты!

Кей срывается.

Поднимается жаркая волна, огонь вздымается высоко к потолку, а ведь это тронный зал… На белой поверхности остаётся чёрный след копоти. Пламя обрушивается вниз, накрывает Ксана оранжево-красной пеленой. Рёв огня бьёт по ушам.

Я на миг зажмуриваюсь. Одним ментальным поводком действия Кея не объяснить.

Почему он так со мной поступает?!

Стихия бушует. Со стороны кажется, что выжить в огне невозможно.

Но Ксан выходит, не пострадав. Не сгорела ни одежда, ни маска. А вот меч почему-то раскалился.

— Что?! — Кей опускает руки, и пламя стихает.

— Молодой князь, вы забыли, что я демон? — Ксан, не скрываясь, издевается.

— Я… Я вызываю тебя на поединок, демон!

Кей… Братик, ты жалок.

Ксан отвечает не сразу.

— Молодой князь, вы можете не уважать меня, но я всё ещё принц империи Таэль, и, обращаясь ко мне неподобающим образом, вы прежде всего, показываете собственный недостаток образования и выдержки. Много чести тратить на вас время.

Кей краснеет, но возразить ему нечего. Он действительно повёл себя некрасиво. К тому же всем очевидно, что поединок закончится безоговорочной победой Ксана.

Все молча расступаются, позволяя Ксану пройти к трону.

Он медленно поднимается на возвышение и останавливается перед Габриэль.

Внешне она сохраняет спокойствие. Габриэль поднимает голову, словно её ни капли не тревожит, что имперец смотрит на неё сверху вниз, буквально нависает над ней.

— Ваше высочество, если вы меня обезглавите, — Габриэль беспечно улыбается, — Таэлю придётся взять на себя ответственность, Алый союз получит поддержку стран, обеспокоенных агрессией империи. Захват Таэля также вызовет проблемы, которых можно избежать очевидным способом, а именно подтвердить воссоединение Вадора и Таэля через единство династий.

— Леди, я не ослышался? Вы предлагаете мне себя в качестве невесты?

— Да.

Только пальцы, впившиеся в подлокотник, выдают. что Габриэль не так расслаблена, как показывает. Если в браке с Кеем для неё смысл был — за счёт магии получить контроль над аристократией — то брак с Ксаном… кажется невозможным. И Габриэль, думаю, это отчёливо понимает. Однако не может не цепляться за малейший шанс.

— А пожалуй, вы правы, — усмехается Ксан. — Моей супругой станет Великая княгиня Вадора.

Габриэль растерянно улыбается.

Отец хмурится, а вот Кей доволен, но не знаю, чем именно — что Габриэль нашла себе нового жениха или что Ксан больше не претендует на мою руку.

— Ваше высочество…

— Поскольку династия Вадор утратила права на трон, будет коронована дочь единственной семьи, сохранившей дар Белой богини. Сегодня это решение должен озвучить Совет лордов. Единогласно. Также Совет лордов будет просить Таэль принять княжество обратно в состав империи. Князь Ярес, если вы рассчитываете сохранить хоть каплю влияния, вам стоит сосредоточиться на деле. Вас, князь Арден, это также касается, а вы, леди Габриэль, на сегодняшнем Совете выступите перед лордами с правдивым докладом о преступлении Великого князя и отречётесь от притязаний на корону в пользу моей невесты. В противном случае вы, принцесса Габриэль, предстанете перед судом. Вы готовы отвечать за преступление вашего отца? Как претендентке на наследство, вам придётся разделить ответственность.

— Князь Ярес станет прекрасным губернатором, а князь Арден — градоправителем, — вклинивается князь Шерс.

— Ваши способности делить места поражают, но прежде, чем что бы то ни было требовать, докажите свою полезность. Я ясно выразился?

— Да, ваше высочество.

Папа, пожалуй, единственный промолчавший. Но и он не возражает, а Габриэль медленно поднимается. Былая царственность куда-то пропала, Габриэль бросает на Ксана взгляд из-под ресниц, точь-в-точь как делала продержавшаяся дольше всех остальных фаворитка её отца. Ксан игнорирует призыв и насмешливо приказывает позвать Манса.

В одночасье Габриэль с вершины власти низвергнута до положения девочки на побегушках.

Но Габриэль не выглядит опечаленной. Спускаясь с возвышения в зал, она бросает оценивающий взгляд на Кея, словно решает попытать удачу с доверенным помощником принца или сразу предпочесть надёжного лопуха. Я совершенно не удивляюсь, что выбор падает на Кея — пригласив Манса, Габриэль возвращается к Кею, берёт его под руку нежно, но цепко, не стряхнуть. И если в первое мгновение брат напрягается, то, услышав тихие жалобы на невиданное унижение, Кей не только расслабляется, но и шёпотом принимается утешать бывшую принцессу, а она льнёт к нему и, не удивлюсь, если в ближайшие пару часов утащит в постель, чтобы Кей, как порядочный, на ней женился.

Раздражает…

— Манс, князья Ярес, Арден, Кокберг и Шерс готовы действовать во имя блага Вадора, помоги им, пожалуйста.

— Да, ваше высочество.

Кей прожигает Ксана злобным взглядом. Только что Ксан в очередной раз всех унизил — по правилам этикета нижестоящего представляют вышестоящему, а Ксан представил князей помощнику.

— Приступим, — приказывает Манс и потирает ладони. Можно быть уверенной, что господа интриганы в надёжных руках.

Ещё бы Габриэль приструнить…Или позволить Кею самому ошибаться и прозревать? Как я с Реем… Было больно, но отрезвляюще полезно. Чужие советы мне бы точно в то время не помогли, увы.

Ксан спускается с тронного возвышения, приближается ко мне:

— Моя драгоценная невеста княжна Исидара Кокберг, почему вы здесь?

— Хм?

Подхватив мои пальцы, Ксан замирает. Кажется, он хотел поцеловать, но забыл про маску.

До меня доносится сердитое пыхтение Кея.

— Княжна Исидара, почему вы не отдыхаете после утреннего происшествия? Вам следует больше себя беречь. Позвольте угостить вас чашечкой кофе?

Неужели я наконец-то узнаю, что случилось с нашей семьёй в далеком “довадорском” прошлом?!

Серебряная гостиная, приглашение в которую ещё недавно считалось высочайшей честью, встречает нас тишиной и одуряющим ароматом кофе. Я с первого вдоха определяю, что заваривал Манс. Разве может быть иначе?

Ксан лично закрывает створки.

Одна из младших фрейлин, успевших сориентироваться и пристроиться к нам в качестве свиты, пытается намекнуть, что уединяться с леди до брака неприлично. Ксан игнорирует.

— Как грубо, — хмыкаю я.

— Зато честно. Пусть не рассчитывают отправиться с тобой и ищут другие варианты.

Ксан сбрасывает маску.

И только сейчас я понимаю, что цветущий вид был… показушный. Нет, не похоже, что Ксану плохо, но наглухо застёгнутый мундир и перчатки надёжно скрывали кожу. Когда маска снята и лицо открыто, видны борозды костяных чешуек.

— Если кто-то из нас и должен отдыхать, то это ты, Ксан.

— Не получится. Не хочу разгребать последствия излишней княжеской активности. Напоминаю, Иси, я злодей, пришедший захватить Вадор. Но пока я буду отдыхать, Ярес и Арден распродадут всё, что можно и нельзя. Не переживай, я в порядке. Но… Возможно, вернуть человеческий облик не получится.

Я протягиваю руку, касаюсь шероховатых чешуек. Внешне, конечно, непривычно, но не вижу ничего ужасного. Однако оцарапаться о костяные бляшки легче лёгкого. Как-нибудь разберёмся. Я встаю на цыпочки и целую.

Ксан отвечает с жаром, пылом и… осторожностью, словно даже подсознательно меня оберегает от царапин.

— М-м-м…, — я готова забыть все свои вопросы.

— Кофе остывает, — Ксан отстраняется.

— Это месть за ночь? — прищуриваюсь я и отхожу к столу. — Кстати, а если я хочу назначить ту милую девочку своей фрейлиной?

Ксан подвигает мне стул:

— Иси, хоть Габриэль своей фрейлиной назначай. Я верю в твой вкус.

Хм… Приятно, конечно, но я бы предпочла выбрать фрейлин из списка рекомендованных. Важно окружить себя девушками, с которыми мне приятно проводить время, но гораздо важнее, чтобы они были надёжными.

— Габриэль нацелилась на Кея.

— Ты хочешь помешать? Я помогу, хотя не считаю вмешательство правильным. Мальчику пора взрослеть.

— Ты прав, пора. Ты расскажешь мне…?

— Да, — Ксан понимает меня с полуслова. — Иси, ты знаешь, как возникла империя?

Упс…

На уроках истории учитель говорил об этом в самых общих чертах.

— Таэль был небольшим баронством, начавшим завоевательную войну, в результате которой объединил под собой одну пятую материка, поэтому съедать соседей в природе империи.

— И кого мы, кроме Чустинии, съели на протяжении веков? Сегодня к списку добавится Вадор.

Я пожимаю плечами.

Не оправдываться же, что я не знаю. В ближайшее время выпишу себе из империи учителя…

— Согласись, аппетитов империи Великие князья боялись не зря.

— Ну… да, — Ксан обезоруживающе улыбается. — Начну с того, что мы выходцы из Хаоса. На домен, которым владели наши предки, напал Пожиратель. Обычно боги поглощают излишки энергии и следят за благополучием кормящего их мира. Пожиратель пошёл по иному пути. Он выпивал миры досуха. У моих предков не было сил ему противостоять. И не только у моих предков. К счастью, Пожиратель назначил первым блюдом Песчаного Кадора, а не клан демонов. Кадору удалось сбежать, он пробил путь в этот мир, а мои предки… смешались со свитой Кадора. Хотя я не уверен, что “свита” подходящее слово. С Кадором шла свора низших демонов. Те же гончии, например. Местные боги вторжению не обрадовались и наделили некоторых людей способностью сражаться с демонами на равных. Абсолютно верно — лавину тварей следовало остановить. Кокберги оказались среди избранных.

У нас настолько древняя история?

Ксан рассказывает не про “довадорский” период, нет. Он рассказывает про “доимперский”!

— Папа ненавидит вас из-за дара? — хмурюсь я.

— Нет. Насколько я знаю, дар не вызывает ненависти, но он позволяет ощущать присутствие демонов. Возможно, князь Кокберг чувствует в моём присутствии холод или зуд, таких деталей я не знаю.

— Тогда почему?

Ксан отодвигает пустую чашку и пожимает плечами:

— Земли были разорены, но совместными усилиями людям удалось очистить континент от низших демонов и выдавить Кадора на юг. К сожалению, божок сумел зацепиться в пустыне и не придумал ничего лучше, чем взять пример с Пожирателя. Что касается моих предков, то они обосновались в Таэле. Баронство было настолько крошечное, что его не на каждой карте найдёшь. Старый барон и его наследник погибли, сражаясь с низшими демонами в первых рядах. Младший отпрыск оказался круглым дураком, вместо того, чтобы заботиться о своей земле, о своих людях, он кутил, тянул из разорённого баронства последние жилы, низвергая крепких бедняков в пучину абсолютной нищеты. Люди восстали, и барончик побежал за помощью к герцогу, привёл армию. Мои предки вмешались и навели порядок.

— Захватили герцогство? — хмыкаю я.

Уверена, одного Таэля им показалось мало.

— Да. И мы не только открыли зернохранилища, опустошили казну на нужды простых людей, но и на пять лет отменили все без исключения налоги. К нам хлынули люди с соседних земель. И как ты понимаешь, правителям это не понравилось. Началась Вторая война. С точки зрения аристократии мы были захватчиками, и формально они правы. Кокберги сражались против нас… Знаешь, кто такие рыцари чести?

Серьёзно?!

— Это рыцари, не просто поступившие на службу за жалованье, а жизнью поклявшиеся сюзерену в верности.

Почему я сама не сообразила?! Все признаки, как говорится, на лицо.

Обычно рыцарями чести становятся либо разорившиеся аристократы, попавшие в настолько тяжёлое положение, что готовы поставить на кон не только свою судьбу, но и будущее потомков, либо простолюдины, для которых клятва становится билетом в высшее сословие.

— Кокберги не сумели защитить своего господина, и клятва должна была убить их на закате. У них было всего несколько часов, чтобы спастись, — продолжает Ксан. — Глава рода умолял моего предка принять Кокбергов под свою руку, но мой предок категорически отказал, тем самым обрекая на смерть всех членов семьи, включая маленьких детей. Кокбергов спас глава рода Вадор, согласившийся принять клятву, и таким образом семья была спасена.

Хм…

— Почему твой предок отказался принять клятву? — все наоборот стремятся получить безусловно преданных вассалов.

— В архивных записях точных объяснений нет. Можно я не буду придумывать пустых оправданий? Если честно. я уверен, что он считал рыцарей, наделённых богами способностью на равных сражаться с демонами, смертельно опасными и хотел, чтобы они исчезли. Не исключено, что он нацелился на их господина именно чтобы в конечном счёте избавиться от самих Кокбергов.

— Временами папа ведёт себя так, как будто он под внушением. Да и Кей тоже.

Ксан кивает:

— Так и есть. Иси, твои предки обманули клятву. Естественно, по ним ударила отдача. К счастью, страдает только глава рода и его сыновья.

— А дочери?

Мне страшно от одной мысли, что я тоже окажусь на поводке.

Ксан успокаивающе улыбается:

— Дочери переходят в род мужа, их долги родительской семьи не касаются. И это просто прекрасно, потому что достаточно выдать Габриэль замуж, чтобы клятва естественным образом прекратила действовать.

— О?!

— Именно. Габриэль последняя из рода Вадор. Благодаря ей смерть Великого князя и принца не стала для твоей семьи фатальной. И сейчас можно спокойной избавиться от привязки. Только я не представляю, кого наказать такой женой.

Эпилог

Солнечный свет заливает комнату, отражается в хрустале и зеркалах, рассыпается мириадами золотых искр, и кажется, что комната дышит волшебством.

Или волшебством дышу я?

Наступил день, который изменит мою жизнь. Через два часа в открытой коляске, увитой гирляндами серебряных колокольчиков, я отправлюсь из родного дома в главный столичный храм Белой богини. Пока ещё главный, пока ещё столичный… Меня не будут короновать как Великую княгиню, но на мою голову всё равно возложат венец Вадора. Лорды специально для меня утвердили новый титул — Благословлённая Белой богиней Хранительница благоденствия… Хах, как будто многословность может придать веса. Кстати, Кокберги единственные сохранили княжеское достоинство, остальные рода, лишившиеся магии, отныне лорды-рыцари.

Сегодня же состоится свадьба, наша с Ксаном свадьба… Впервые в истории член таэльской императорской семьи женится не только вне столицы, но и формально за рубежом. Вадор войдёт в состав империи в статусе моего приданого.

Через три дня мы отправимся в большое путешествие по землям империи, и я наконец-то увижу мир за пределами полуострова. Хотя мне немного грустно расставаться родными местами, я предвкушаю счастливое приключение и стараюсь не думать о том, что завершится оно знакомством с венценосным свёкром, который, как поделились со мной и Габриэль, и Манс, совсем не рад выбору сына.

Манс удивил — сделал предложение Моораце. Леди раскрыла своё положение в империи, официально стала моей фрейлиной и обещала Мансу подумать.

Габриэль уже замужем. Ксан не стал тянуть и тихо пристроил её за достопочтенного имперского лорда, весьма импозантного вдовца, запомнившегося мне хитрым прищуром и копной седых волос. Не знаю, довольна ли Габриэль, она не возражала и на жениха поглядывала с интересом. Строила планы? В любом случае брак лучше казни или пожизненного заточения в храме.

В дверь раздаётся стук:

— Дочка? — створка приоткрывается.

— Па-а-а? Заходи!

Папа выглядит слегка помятым, он явно… стесняется?! Вчера Ксан разговаривал с ним наедине около двух часов. Деталий я не знаю, но подозреваю, что Ксан, не щадя, высказал всё, что думает. Вероятно, рассказал правду о моём даре, о том, что мне пришлось пережить гибель всей семьи и собственную смерть.

— Чудесно выглядишь, Иси.

— Спасибо, пап.

— Ты сейчас очень похожа на маму в день нашей свадьбы. Выглядишь… счастливой. Ты действительно хочешь стать принцессой Шенайской?

Я улыбаюсь и качаю головой:

— Нет, пап.

— Хм?

Папа не успевает нахмуриться, я с тихим смешком поясняю:

— Я хочу стать женой Ксана, а принц он или простой посол мне совершенно не важно. Даже будь он вовсе мелким торговцем, — я вспоминаю “Вегу”, — моё сердце выбрало бы его.

— Меня всё ещё беспокоит, что он демон, — папа неловко пожимает плечами. — Однако… пока ты счастлива, ничто другое не имеет значения. Дочка, хотел бы я попросить прощения за то, что подвёл тебя, но “прости” за всю ту боль, что тебе пришлось испытать звучит издевательски. Не получилось у меня стать хорошим отцом.

— Па-а…

Я крепко обнимаю его, не заботясь о платье, которое наверняка помнётся.

Он опускает голову мне на плечо, замирает. Я не отстраняюсь, терпеливо жду и вдруг понимаю, что ткань на плече становится влажной.

Папа… расплакался?! Не верю! Но влага на платье красноречивее любых слов.

Я глажу его по спине.

— Прости, Иси.

— Я люблю тебя. Помнишь, когда я была маленькой, я рассердилась, что мы не идём на ярмарку из-за того, что у тебя много работы, забралась к тебе в кабинет и случайно опрокинула чернильницу?

— Увидев фиолетово-синюю красоту, я сказал, что замуж тебя возьмёт демон.

— Может, ты тоже умеешь предсказывать будущее? — улыбаюсь я.

— Больше похоже не проклятье, — хмыкает папа. — Если серьёзно… Нашему роду всегда благоволила Белая богиня и не оставляла нас в самые трудные времена. Принести клятву Вадорам именно её совет. Цена оказалась высокой, но, знаешь, Иси, оно того стоило. Мы выжили и будем жить дальше. Боги не любят демонов. Мы получили дар сражаться с ними на равных, чтобы остановить выплеснувшуюся из Хаоса волну тварей, но истина отличается. Предполагалось, что мы уничтожим всех демонов после того, как будет убит Кадор. Кадор убит.

— Па-па…

Качнув головой, он легко хлопает меня по ладони:

— Иси, разумеется, я не собираюсь рушить твоё счастье! Мне показалось, что ты должна знать всё предысторию наших… непростых отношение. Я ошибся?

— Ты прав.

— Будь счастлива, Иси.

— Не говори так, будто мы расстаёмся. Разве вы не приедете в столицу?

— Обязательно.

— Можно? — дождавшись разрешения, в комнату входит Кей.

Брату невероятно идёт парадный костюм, Кей выглядит взрослее, серьёзнее. Прозрение после снятия поводка очень повлияло на него. Кей до сих пор не понимает, как он был готов не только жениться на Габриэль, но и слепо следовать за ней всю жизнь — она планировала брак без перехода в род мужа, чтобы остаться последней Вадор и сохранить над нашей семьёй контроль.