Невеста севера

Глава 1.

Скрипя уныло колесами, наша телега медленно тащилась по усыпанной снегом дороге. Косматая, рослая лошадка фыркала, изредка мотала головой, но предчувствуя скорый отдых, без излишних понуканий сама прибавила ходу и побежала бодрее.

До деревни оставалось всего ничего. Дед Радим, державший в руках поводья, иногда оглядывался на меня, сидящую на самом краю телеги и болтающую ногами. Он улыбался себе в усы и снова отворачивался, не утруждая себя разговорами и мы оба наслаждались тишиной уснувшего леса.

Дорога вокруг была окружена высокими деревьями. Казалось, их верхушки взмывали вверх, будто пытаясь прикоснуться верхними лапами к самому небосводу. Черные стволы яркими мокрыми пятнами выделялись на фоне белоснежного зимнего одеяния, подступая к самой кромке тракта.

Зима в этом году выдалась холодная да ранняя, с обильными снегопадами и трескучим морозом. Когда где-то закричала птица, я повернула голову на звук, но разглядеть что-либо среди густого леса было невозможно. С затянутого облаками неба начали падать снежинки. Я вытянула руку и принялась ловить пушистые хлопья с замысловатым узором. Они ложились на мою рукавицу, и я сдерживала дыхание, боясь его теплом растопить невероятно красивые морозные паутинки, разглядывала их любуясь, а когда они все-таки исчезали, растворившись в переплетении нитей рукавицы, ловила новые.

Дед Радим, оглянувшись, снова посмотрел на меня и усмехнулся моей детской забаве. Я повернула к нему лицо и, встретившись взглядом с его светлыми глазами, улыбнулась.

- Поправь платок, - сказал он, - а-то, неровен час, застудишься, егоза.

Я кивнула и ловко пробежалась пальцами по покрытой серым шерстяным платком голове. Затем, оставив затею с ловлей снега, оглядела свое платье, оправив складки.

Но вот дорога повернула влево и лес, расступившись, открыл взору широкое белое поле и дома вдалеке, а за ними серую ленту реки. Спустя время, миновав поле с темным силуэтом пугала, печально раскинувшего в стороны руки и забытого еще с осени, мы въехали в деревню.

Дома вокруг топились и в небо вздымались столбы дыма. Я увидела тетку Миру, тащившую от колодца ведра, полные воды, махнула ей рукой. Она тепло улыбнулась в ответ и пошла дальше. И хотя в такой мороз многие предпочитали сидеть в домах, во дворах царило необычное оживление. Казалось, почти все жители нашей деревеньки высыпали на улицу. Галдящие девки были разодеты в лучшие наряды. Они стайками мелькали у изгороди, смеясь и шутя. А вся детвора собралась во дворе отцовского дома. Они с любопытством заглядывали в окна и лезли друг другу на спины, чтобы разглядеть то, что происходило внутри. Я откровенно удивилась, но потом припомнила, что на днях должен был прибыть жених моей сестры. Скорее всего, именно это и произошло за те два дня, пока мы с дедом Радимом отсутствовали.

Впрочем, ни я, ни сестрица, да и никто в нашей семье, за исключением отца, не видел этого самого жениха раньше. Просто в один прекрасный день отец, вернувшись с торгов, прямо заявил сестре, что скоро она выходит замуж. Что он, дескать, нашел ей подходящего жениха и свадьба уже дело решенное и что скоро жених приедет со сватами и подарками. Да только выглядел при этом отец так, словно был и не рад этому сватовству. А слова его о том, какой богатый будет муж у Айге, звучали как-то неискренне, будто бы отец и сам был не рад этому союзу. На все расспросы младшей дочери о том, каков ее жених, да сколько ему лет, отец молчал или говорил кратко:

- Время придет, сама увидишь и узнаешь.

И Айге ждала. Молчала и надеялась на счастье, что жених будет хорош собой, да богат. Да что влюбиться она в него без памяти, ведь иначе-то и быть не должно! Ей, Айге, не может не повезти. Она ведь первая красавица в нашей деревне. Да и какой там в нашей, когда из соседских поселений парни бегали в нашу деревушку на посиделки, только чтобы поглазеть на ее красу!

И вот, по всей видимости, долгожданный день наступил. Оттого-то и царил такой переполох в нашем поселении. Да что уж говорить, я сама была не прочь хоть одним глазком поглядеть на будущего мужа любимой сестры.

Ощущая растущее нетерпение, едва дождалась, когда телега остановится. Мы медленно въехали во двор, мимо распахнутых настежь ворот. Спрыгнув с телеги, я первым делом помогла Радиму распрячь лошадь и отвела ее в хлев, где собственноручно почистила и накормила. И лишь только после отправилась в дом, по пути заметив, что у берега стоят два больших длинных военных корабля. Ладьи были чужими, непривычными глазу, отчего я невольно остановилась и некоторое время молча рассматривала палубу, да толстые стволы мачт со спущенными парусами и искусно вырезанные фигуры дивных животных, грозно взиравшие на чужой берег.

Чужой корабль – чужая земля. В груди сжалось сердце, когда вдруг поняла, что Айге скоро увезут далеко-далеко и вряд ли нам еще доведется свидеться с сестрицей.

Но почему отец отдает ее за чужака, когда и в наших землях хватает зажиточных женихов?

Отчего-то на душе стало тоскливо. Я вздохнула и пошла дальше.

Отцовские слуги уже разгружали телегу. Дед сидел в сторонке на лавке и отдыхал. Я подошла к нему и присела рядом. На улице было морозно, но я не торопилась войти под крышу родного дома. Во дворе сновали незнакомые люди - вооруженные мужчины, все как на подбор, высокие и рослые. Они бросали на нас с дедом Радимом любопытные взгляды, но не приближались, разговаривая на своем, лающем языке, когда неожиданно из дверей дома вышел отец. Он оглядел двор и его взгляд остановился на мне. Сдвинув брови, словно был чем-то недоволен, он неспешным шагом приблизился и встал рядом.

- Чего расселась? – произнес он довольно грубо. - Иди, тетке помогай на кухне, видишь, сколько гостей у нас?

Я поднялась и прошла в дом, услышав за спиной тяжелый вздох деда. Радим всегда жалел меня, незаконнорожденную дочь рабыни. Он не был мне родным дедом, но всегда относился так, словно я была ему внучкой. Я не знаю, о чем заговорили Радим и отец, после того, как я переступила порог, но могла лишь догадываться, как примется распекать Молчан деда, за то, что забрал с собой в город, без его, отцовского на то позволения.

Глава 2.

Мы попрощались с Айге рано утром, когда сразу после завтрака ее вещи, сложенные в сундуки, были перенесены на один из чужих кораблей.

Я помню ее большие глаза, переполненные отчаянием и страхом, когда сестрица ступила на деревянную палубу, увлекаемая за руку своим женихом. Айге до последнего прощального мгновения смотрела на отца, все еще наивно на что-то надеясь, глупо полагая, что он передумает и заберет ее обратно, под крышу родного дома. Но Молчан глядел на дочь ничего не выражающим взором. Он не был из тех людей, кто менял свое решение. Он был уверен в том, что делает. И когда корабли оттолкнули от деревянной пристани баграми и они поплыли по холодной серой речной глади, Айге разрыдалась. Я помахала ей рукой, но она не видела никого и ничего, отвернувшись от нас и продолжая плакать.

- Береги ее, вождь, - я не сдержалась и крикнула вслед удаляющейся ладье. Мне, наверное, показалось, что Хаген услышал и, обернувшись, посмотрел на меня. Или просто так совпало, я не знала, но надеялась, что он все-таки различил мои слова среди шума реки. Различил и со временем поймет, какое сокровище получил в невесты. А сделав ее своей женой, станет беречь пуще ока.

И все же, отец был неправ. Ему стоило сперва отдать Айге за северянина, пусть по нашему обряду. И все равно на то, что северяне не признают наших богов. Перед людьми Айге уже плыла бы мужней женой и мне было бы спокойнее. А так…

Но отец решил по-своему. По какой-то причине, он верил этому чужаку.

Отчего-то Хагену верила и я. Хотела верить, хотя кто ж верит северному люду, такому подлому в своих поступках. Да только не мне судить. Я их мало встречала за свою короткую жизнь. А своим глазам и предчувствиям верила. Иного просто не оставалось.

О, будь моя воля, я бы пробралась на ладью и уплыла бы вместе с сестрой, пусть на далекий неприветливый север, все лучше, чем дома оставаться, да судьбу ждать. Какой у меня шанс, что купец передумает и сватов не пришлет? Никакого, если верить его подлым глазам. А эти глаза меня хотели, да только не женой, а рабыней. А отцу все равно. Продаст и глазом не моргнет. У него еще дочь осталась, да сын-наследник. Что ему какая-то девка, рожденная без брака?

Проводив корабли взглядом, вздохнула. Мне бы сейчас туда, на палубу, глядеть, как удаляется родной берег! Убежала бы, спряталась. Я и хотела сделать так, да только корабли грузили с утра. Сами северяне проверяли трюмы, да отцовские люди шныряли по кораблям, будто бы помогая с погрузкой поклажи. Нет. Нельзя было мне спрятаться и уплыть. Все равно нашли бы. А убегать надо так, чтобы наверняка. Чтобы не вернул с позором отец, да прямиком к нежеланному жениху.

Вернувшись в дом, я поспешила в свой уголок, который делила с теткой. Мы ютились в небольшой темной комнатушке, где спали прямо на полу. Вещи складывали в один на двоих сундук. Ни у Анесы, ни у меня не было такого количества платьев, которое было у Айге, но уезжая, сестра оставила половину своих нарядов, считая, что там, в холодной северной стране они ей не понадобятся. Она могла бы подарить их мне, но мы были слишком разные по строению и росту, а потому наследство осталось самой младшей сестрице, которая до платьев еще не доросла.

День прошел в работе. Это помогало не думать о плохом. Да только как-то само собой вспомнилась плачущая Айге, да река, уносившая чужие корабли прочь от наших берегов. И фигура северянина, статная, на самом краю ладьи. Я закрывала глаза и представляла себе, что стою рядом с ним, и ветер треплет волосы, выцарапывая ленту из косы, чтобы, вырвав ее, бросить в студеные воды реки, как дань за то счастье, которое могло бы быть, да не будет.

Перед ужином мой отец подозвал меня к себе и, когда я пришла в зал, где за столом уже собиралась его малочисленная дружина, поманил подойти ближе, посмотрел на мои губы, припухшие и синие, после его вчерашнего удара и расплывшийся на полщеки, уже ставший фиолетовым, синяк. Он вздохнул, словно сожалел о содеянном, а потом произнес:

- Так, что ты решила? Выйдешь за Жадана?

Я покачала головой.

- Не по своей воле, - сказала я, - лучше умру.

Он даже покраснел от злости, глянул так, что лучше бы ударил. Сама не знаю, как выдержала, не отпрянула перед злым взором.

- Дурной у тебя нрав, Данка. Ой, горя хлебнешь ты с ним. Никакой муж не станет терпеть твой норов. Битая будешь, поверь моему слову. А за Жадана пойдешь, не стоять мне на этом месте. Завтра пошлю к нему и скажу, что ты согласна. Так что, готовься. А если станешь артачиться, то ты меня знаешь. Рука у меня не дрогнет. Все равно будет по-моему, девка!

Я стиснула зубы, взгляд подняла. Посмотрела на отца, выплескивая весь свой гнев во взгляде, а он сперва даже красным стал от злости, а потом словно успокоился, да рукой махнул.

- Дура, - коротко бросил Молчан и сел за стол. Больше он мне ничего не сказал. Я вышла из зала и направилась в свою комнатку. Сейчас, пока Анеса ужинает, у меня есть время сделать то, что я собиралась.

Я быстро собрала свои вещи, только самое нужное, сложила их в широкий платок и связала в узел, а потом спрятала его в дальнем углу. Затем прошла в комнату, которую когда-то занимал мой брат, там еще хранились кое-какие его вещи и, открыв сундук, достала себе пару его штанов и рубашек. Я перенесла все это в свою комнату и положила к тем вещам, которые уже отобрала для себя. Пригодится, решила. А брату они все равно без надобности. Если верить его словам, то домой он возвращаться и не думает. У князя служба не сладкая, да все равно лучше, чем с отцом.

Припрятав вещи, поспешила во двор. Нашла дом на самом краю деревни, стоявший над обрывом у реки, где жил дед Радим и, тихо постучав, открыла дверь. Вошла, вдохнув ароматы летних трав, что сушились на веревках по углам, расправила плечи, ощущая странную свободу в этом низком маленьком доме. А все потому, что здесь мне всегда были рады, всегда привечали и ждали, когда бы ни пришла.

Дед сидел у горящего очага, сушил сапоги. Едва взглянув на мое лицо, он сразу понял, зачем я пришла. Покачал головой, увидев синяк, но ничего не сказал, понимая, кто мне его оставил.

Глава 3.

Девка была добрая: и лицом хороша, и фигурой ладная, да пугливая вот только, словно тонконогая лань. Все то время, пока по морю плыли, она ютилась на корме корабля, кутаясь в теплый платок, что прихватила из дома. Да с тоской глядела сперва на берега реки, удалявшейся слишком быстро, затем на серые волны моря, плескавшиеся о борт ладьи.

Хаген на нее поглядывал, пытался поговорить, подходил, да чувствовал, что лишь пугает.

Что за невесту привезет домой? Эйнар на нее поглядит, да головой покачает. Хаген уже знал, что так и будет. А что он? Хотелось ему счастья, а старая Хэгге руны бросила и предрекла, что невеста ему нужна. Да непростая невеста, а чужая.

«Искать ты ее не должен. Она сама тебя найдет, - вспомнились вождю слова беззубой ведуньи. Вспомнил и руки ее тонкие, с кожей цвета воска. Как сгребала этими руками со шкур рассыпавшиеся руны и причмокивая беззубым ртом, повторяла, - да, судьба сама тебе ее подарит!».

И ведь подарила же именно тогда, когда не ждал. Спас отца ее, Молчана, а тот возьми да пообещай все ,что угодно за спасение.

«Есть ли у тебя дочь на выданье?» - спросил отчего-то Хаген, да сразу заметил, как потемнел лицом Молчан. А потом кивнул, согласно.

- Есть.

- Отдай мне, - попросил вождь и Молчан снова кивнул.

И до того момента, пока не увидел Айге, чувствовал, что это сама судьба ведет его по чужой реке в чужой дом. А потом, словно кто ножом ту нить перерезал. Девка, дочь Молчана, была чудо как хороша собой, да не отозвалось сердце мужчины, не тронуло лед, сковавший душу.

Да только слова ведуньи помнил он крепко и решил, что пусть будет так, как будет. Если это она, его судьба, то так тому и быть.

А теперь, стоя на палубе и слушая море, смотрел на тоску в больших светлых глазах красавицы и сердцем чувствовал, что-то здесь не так.

Вспомнилась ему и другая девка, темноглазая, с толстой косой и быстрым взглядом. Сестрица его невесты. Ладная, ему под стать. Да не сладилось дело, хотя он и пытался. Видят боги, пытался.

- Скоро уже будем на месте? – нарушила ход мыслей вождя маленькая Айге, решившись подняться на ноги и приблизившись к нему.

- Скоро, - ответил он, а сам в глаза ее посмотрел и ничего не почувствовал.

********

Плавание длилось долго. Постепенно я стала привыкать к постоянной качке и бескрайней серой глади, окружавшей ладью со всех сторон. Чем дальше на север удалялся корабль северян, тем холоднее становилось вокруг. Я надела на себя все, что только было в моих вещах, но все равно продолжала мерзнуть, пока Акке, то ли сжалившись, то ли еще по какой-то причине не дал мне теплую одежду. Не знаю, кому она принадлежала раньше, возможно, какой-то женщине из северянок, а может, предназначалась в подарок его невесте или жене, но по размеру подошла. Я почувствовала себя намного уютнее согревшись.

Казалось, только Космачу было уютно в этом холоде. Его шерсть стала еще длиннее и, к моему удивлению, он совсем не боялся плыть по реке. Мне даже чудилось, что ему нравится находиться на корабле. И все же никого из дружинников Акке Космач к себе не подпускал, хотя относился к воинам с интересом и даже каким-то добродушием. Он мог лежать на палубе и долго наблюдать за их греблей, когда, если стихал ветер, раздевшись по пояс, даже в самый лютый холод, воины налегали на весла.

Я занималась только готовкой и стиркой, но на это у меня уходило достаточно времени. И если в первое время, пока плыли по реке, с простой питьевой водой не было проблем, то когда мы покинули устье реки и вышли в открытое море, я впервые узнала, что не всю воду можно пить.

Нет, я, конечно, слышала байки про бескрайнюю воду, соленую и горькую, непригодную для питья. Но когда впервые увидела море своими глазами и попробовала на вкус холодную воду, которую зачерпнула ведром, то тут же принялась плеваться под дружный смех северян.

- Это море, Данка, - сказал Акке с таким видом, словно не было ничего на этом свете прекраснее соленой безбрежной воды. Вот только полоскать в морской воде вещи было для меня просто неприемлемо. Из-за этого мы делали частые стоянки, для пополнения запасов пресной, но к моему удивлению, никто из дружины, ни даже сам Акке не выказывал своего недовольства. И ко мне самой относились по-доброму. Даже было непривычно. Хотя, признаюсь, в первые дни путешествия спать ложилась непременно рядом с лавкой, где лежали мои вещи и среди них короткий охотничий нож.

Не доверяла, да и немудрено. Станешь тут доверять, когда судно полным-полно сильных мужчин. Успокаивало лишь то, что Акке мне посоветовал Третьяк. А ему я верила, как и своему деду Радиму. Этими ночами, лежа под холодными равнодушными звездами, сетовала на то, что так и не повидалась напоследок с Перваком. Да только понимала, что не судьба была мне, видно, с ним проститься по-людски. Отправься я к брату – упустила бы корабль Акке. А там, кто знает, может и догнал бы меня отец.

Порой, вспоминая прежнее житье, размышляла о том, отправил ли за мной Молчан погоню? Понял ли, что дед Радим помог сбежать непослушной дочери?

Более всего я переживала за деда, но знала и то, что не осмелится Молчан посягнуть на седины старика. Все же, родня и человек он был вольный, не то что я, дочь рабыни.

Несколько раз по пути мы заходили в прибрежные города. Вот только сходить на берег мне было запрещено. Я оставалась на корабле и, пока мужчины решали на суше свои дела, наблюдала с борта ладьи на людей, бродящих по пристани, на рыбаков и торговцев. С интересом рассматривала города и поселения. Мне, не бывавшей никогда дальше своего родного края, все было в новинку. Затем Акке возвращался на борт, и мы снова выходили в море, чтобы продолжить прерванный путь.

Через несколько долгих недель изнурительного плавания, ближе к вечеру, мы, наконец, увидели далекий берег, про который Акке не раз рассказывал мне по вечерам, когда ему было скучно. Он вообще много говорил о своей родине. Мне она казалась краем вечного снега и льдов, но для него она была, наверное, самым прекрасным местом на земле. И вот мне самой удастся увидеть своими глазами далекий север.

Глава 4.

Мое утро началось со странного звука, словно кто-то царапался в дверь. Приоткрыв один глаз, не сразу спросонок сообразила, что происходит. Но когда осторожно выбралась из-под одеяла, чтобы не разбудить спокойно спящую Айге, и увидела Космача, стоявшего под дверью, то сразу все поняла. Волку пора на улицу. Тяжело вздохнув, принялась одеваться. Натянула меховые штаны и толстую теплую рубаху, прихватила свою шапку и тулуп и открыла двери, пропуская вперед зверя, прыгающего в нетерпении.

Едва мы вышли во двор, как Космач рванул к ближайшему забору делать свои дела. Я села на ступени крыльца, широко зевая. Было довольно морозно и остатки сна сняло как рукой, стоило только мне недолго побыть на свежем воздухе. Небо над моей головой было темное, с точечками еще не угасших звезд, но уже на горизонте подернутое тонкой лентой пробуждающегося дня. Море вдали серело, покрытое барашками волн. Отсюда его было едва видно, зато отчего-то ощущался тот пряный соленый морской дух, замешанный на хвойных ароматах, отчего голова шла кругом.

Я встала, чтобы пройтись, размять ноги. Обошла дом. Он оказался внушительных размеров. Сразу за ним располагался дом для дружинников. Я с любопытством оглядела длинное строение и открытое пространство перед ним, укрытое слоем свежевыпавшего снега. Очевидно, тут дружинники занимались, потому что то тут, то там, прямо из земли торчали турники и деревянные мишени.

Я представила себе, как воины здесь сражаются на мечах, тренируются метать копья и ножи, стреляют из луков и бросают топоры, когда тихие шаги за спиной заставили меня оглянуться.

Акке остановился в нескольких шагах от меня при этом вполне добродушно улыбаясь. Рядом с ним стоял мальчик лет восьми и оба смотрели на меня. Я поклонилась, приветствую старшего, про себя отметив схожесть мальчика и Хагена.

Неужели у него был сын, удивилась я. Значит, где-то была и жена, или это ребенок рабыни, такой же незаконнорожденный, как и я сама? Это бы меня не удивило, но вряд ли обрадовало бы Айге. Впрочем, в возрасте Хагена мужчина уже должен был иметь и жену, и детей. Так что, немудрено, если мальчишка - его сын. А уж какой, законный, или нет, так оно без разницы. К мальчикам иное отношение у отцов, нежели к девочкам. А здесь, на севере, и подавно.

- Твой пес нам весь двор загадил, - меж тем произнес весело Акке.

- Не пес, а волк, - ответила я и тут опомнившись, охнула и рванула мимо северянина на двор, туда, где оставила своего лохматого друга. Когда добежала до дома вождя, то увидела, как Космач что-то роет прямо посреди двора, с ожесточением разбрасывая снег. Рявкнув на волка, бросила в него наспех слепленным снежком. Космач увернулся и, виляя хвостом, подбежал ко мне. Я пригрозила ему пальцем и нахмурилась. Сообразив, что играть с ним никто не собирается, волк смирно сел на снег у моих ног и преданно заглянул мне в глаза.

Сминая ногами снег, ко мне приблизился Акке. Мальчик, с которым он был, вероятно, куда-то ушел, потому как северянин был уже один. Он все еще улыбался, и я невольно залюбовалась его лицом. Молодой воин был очень красив. Вот не зря Айге вчера буквально не сводила с него глаз, подумала невольно и отвела взгляд, сделав вид, что хочу погладить волка.

- Я тут вспомнил, как ты ловко управляешься с луком, - проговорил как-то лениво Акке, а затем предложил то, чего я менее всего от него ждала. - Пойдешь со мной на охоту?

- Что? - Я распрямилась и удивленно взглянула на молодого воина.

- Хочу посмотреть, так ли ты хорошо стреляешь, как продемонстрировала это у меня на корабле, или тебе тогда просто повезло?

Мгновение ушло на размышления. Мне, девке, предложили пойти на охоту? Да отец никогда бы не отпустил меня вот так. Хотя, с дедом Радимом мы били и зайца, и белку. Было дело. Так почему же не пойти с Акке, раз он сам зовет? Заодно и порасспрошу его о Хагене, да о том, кто он таков, и кем приходится местному вождю и его сыну.

- Пойду! – сказала быстро. Вероятно, слишком быстро. Акке усмехнулся и довольно кивнул.

- Тогда собирайся, - сказал. – Что время тратить. Мне очень уж хочется размяться с утра пораньше. Вдвоем пойдем, пока остальные спят, или боишься?

- Чего бояться? – я и вправду, то ли по наивности, то ли просто доверяя мужчине, его совсем не опасалась. Понимала, что, если бы задумал дурное, мог бы все сделать еще там, на корабле, пока плыли по морю, окруженные со всех сторон соленой водой. А потому, согласно кивнув, вернулась в дом. У дверей столкнулась с сонной рабыней, идущей в кухню. Девушка поправляла волосы, а завидев меня, застыла, не зная, что делать. Затем, запоздало поклонившись, юркнула прочь, а я направилась в нашу с Айге комнату и осторожно открыла дверь.

Сестрица лежала, свернувшись клубочком под теплым одеялом. Она и дома не вставала рано. Отец ее ограждал от всех невзгод, хотя Айге умела и готовить, и вышивать, да и пряла так, что залюбуешься. Но только делала она это все по велению души, а я – по наказу то отца, то тетки.

Бросив быстрый взгляд на ее круглое личико, мысленно усмехнулась, затем, поправив одеяло и укутав Айге плотнее, взяла все, что было нужно для охоты, и также тихо, не издав ни единого звука, вышла из комнаты притворив за собой дверь.

Айге еще спала, когда мы с Акке, вооруженные луками и стрелами, на лыжах, в сопровождении волка покинули поместье Эйнара и углубились в лес.

Отдохнувшая после доброй еды и хорошего сна, я бежала впереди, позволяя ветру развивать пряди выбившихся из косы коротких волос. Акке скользил за мной след в след. Космач, мой умница, не рвался вперед, а бежал за спиной, замыкая шествие. Лес вокруг стоял тихий, погруженный в зимнюю спячку. Ветви прогибались от покрывавшего их снега. Я подняла голову и увидела ярко-голубой клочок неба между переплетенных вершин. Утро уже вступало в свои права, прогоняя остатки ночи и погасив тусклые звезды на небосклоне.

Я остановилась и невольно замерла. Акке, догнав меня, молча встал рядом. Даже Космач затих. Мы некоторое время стояли, не шевелясь, и почти не дыша, слушая ветер и голос моря, шумевшего совсем близко, за густым лесом. Было так спокойно на душе, что я на миг прикрыла глаза и забыла обо всем, что тревожило сердце. А затем, повинуясь какому-то голосу, открыла глаза и оглянулась назад, да тут же увидела, что Акке смотрит на меня. И было что-то в его взоре, что-то такое, что тронуло мою душу, заставило сердце пропустить удар.

Глава 5.

Льет и его люди больше не появлялись, хотя, признаюсь, я опасалась, как бы этот племянник не вернулся, чтобы отомстить, не своей родне, так мне, посмевшей ранить его человека.

Но боги оказались на нашей стороне, и северянин словно забыл дорогу к поместью Эйнара.

Уже и весна подходила к концу, а корабль Хагена так и не показался на горизонте. Айге тайно радовалась. Я видела это по ее светящимся глазам.

С каждым днем, который приближал нас к лету, она все сильнее надеялась, что он погиб. А я почему-то была твердо уверена в обратном. Я заметила, как ждет сына Эйнар. Он не показывал, что переживает, но порой я видела на его лице задумчивое выражение. Да и что уж там говорить, сама начала переживать и думать, что все-таки произошло что-то плохое, когда в первый день лета услышала радостные детские крики.

Я выглянула в окно и подозвала ближайшего мальчишку, остроглазого с забавными светлыми вихрами.

- Что случилось? – спросила у него.

- Хаген вернулся, - ответил ребятенок и рванул к воротам, вместе со стайкой такой же быстроногой детворы. Я оставила замешенное тесто на столе, быстро вымыла руки и, велев одной из рабынь закончить за меня, поспешила в комнату к Айге, попутно успев отдать распоряжение насчет обеда. Внутри зрело предчувствие долгожданной встречи. Сердце отчего-то билось в груди, взволнованное и радостное.

Хаген вернулся. Наконец-то! Очень хотелось узнать, что с ним и с его дружиной все хорошо. Надо накрыть добрый стол, достать бочку пива и мед. Вот, что заботило меня теперь. Я знала, что люди, вернувшиеся с моря, наверное, были очень голодны и устали с дороги.

- Айге! – сказала я, широко распахивая дверь в нашу с сестрицей комнату, - Хаген вернулся.

Айге, сидевшая на скамье и вязавшая теплый плед на миг словно застыла, а затем подняла на меня большие глаза, в которых стояли слезы. Я нахмурилась.

Нет, не стоило ждать от нее радости, но, чтобы так…

Стало стыдно за сестру. Я сдвинула брови и взглянула на младшую.

- Ты выйдешь и встретишь его, - сказала твердо, - а потом скажешь свое решение, каким бы оно ни было. Но сейчас ты должна выйти, или я просто выволоку тебя за руку.

Айге удивленно посмотрела на меня, затем лицо ее исказилось от гнева. Я впервые видела, чтобы моя маленькая сестричка выглядела столь яростной и недовольной. Обычно она всегда излучала доброту и была самым светлым существом в моей жизни. На мгновение мне показалось, что она сейчас заупрямится и не пойдет. Я понимала также и то, что не осуществлю своих угроз, но, к моему удивлению, она прошла мимо меня в дверь и направилась к выходу во двор. Я последовала за ней.

Все правильно. Сейчас она его приветит, а после они поговорят. Пусть скажет, что он ей не нравится. Хаген не станет неволить женщину, это я уже знала точно. Не такой он человек.

Ох, не ведает сестрица от кого отказывается, подумала так, а сама взгляд подняла, взглянула вперед, туда, где от распахнутых ворот в поселение входили северяне Хагена.

Сердце застыло, на губах родилась тихая улыбка. Люди высыпали из домов, рекой потекли встречать своего вождя: дети, старики, женщины, все они спешили обнять вернувшихся дружинников.

Я увидела Хагена только когда расступилась приветствовавшая его толпа жителей поселения, хотя и прежде он возвышался над ними, словно могучий утес над бескрайним морем. Хаген не обделил своим вниманием никого, а затем направился к родному дому. Я, затерявшись в толпе, поспешила следом.

Акке и Эйнар ждали брата и сы на крыльце огромного дома. Там же была и Айге.

Акке первый шагнул к Хагену, и братья обнялись так, что было слышно, как захрустели кости.

- Долго же тебя носило по морям, брат, - сказал Акке и отступил в сторону, пропуская Хагена вперед, к отцу.

Безногий замер на ступенях. Запрокинув голову он смотрел на своего старшего сына и в его взоре, помимо гордости, читалась искренняя радость и облегчение оттого, что он видит сына живым и невредимым.

Хаген почтительно поклонился отцу, сделал к нему шаг и, наклонившись, крепко обнял, и только потом взглядом отыскал нас с Айге. Мы с сестрой встали рядом. Она впереди, как невеста, а я за ее плечом, как и положено сестре.

Взгляд Хагена скользнул по невесте, и она поклонилась, приветствуя его, но ни улыбки, ни доброго слова не сорвалось с девичьих губ, да, кажется, вождь и внимания на это не обратил. Перевел взор и взглянул на меня. В голубых, ледяных глазах промелькнуло что-то мне пока непонятное. Затем он едва кивнул, а я поклонилась в пояс, словно дорогому другу, а спину распрямив покосилась на сестру. На ее лице застыла маска безразличия, отчего мне сильно захотелось встряхнуть ее, но я сдержалась. Глянула быстро на вождя и немного удивилась его реакции на поведение моей сестры. Он не выглядел сильно огорченным, а если быть совершенно честной, то, кажется, ему было совершенно безразлична сама Айге и ее холодная встреча.

- Пойдем в дом, сын, - сказал Эйнар и мужчины двинулись мимо нас.

Вождь сильно загорел, отчего шрам на его лице стал еще более заметным. Темная безрукавка обнажала огромные бронзовые руки, перевитые канатами жил. Я потупила глаза, понимая, что смотрю на него слишком долго и это показалось мне самой неприличным, а затем проскользнула вслед за Акке и его братом, чтобы проследить за тем, как рабы накроют столы.

Айге осталась во дворе.

*******

- У меня для тебя подарок!

Услышав эти слова, я едва не подпрыгнула при звуке сильного голоса, да выронила из рук пустой кувшин. С глухим ударом тот упал на деревянный пол, и я тут же бросилась его поднимать.

Была уже ночь, когда все дружинники разошлись, и рабы только закончили уборку в зале. Я поднялась с кувшином в руках и посмотрела на Хагена, стоявшего передо мной. А ведь даже не заметила, когда он вошел в зал, и понятия не имела, сколько простоял здесь, пока возилась с рабами и проверяла, настолько хорошо был вычищен зал после ужина.