Невеста Северного Волка

— Не твоё дело, дикарь!

Кивнув в знак согласия, он вновь молча взвалил её на могучее плечо. И хоть Вольф старался обращаться с ней осторожно, Яра опять больно ударилась животом.

— Византия! Имперцы должны нагрянуть со дня на день. Возможно, уже сегодня! Немедленно опусти меня на землю!

Яра затаила дыхание. Но северянин молчал, и она, плюнув на гордость, произнесла:

— Пожалуйста, отпусти.

# # #

— Это сделали они?

Посадив девушку на камень, он кивнул на подол её туники. Перевязанная рана больше не кровоточила, но грубое полотно в том месте пропиталась кровью.

— Нет, — ответила Яра, а подумав, добавила: — Это долгая история.

Она вовсе не была настроена на задушевные разговоры. И откровенно говоря, подлый варвар был последним человеком на земле, с которым бы она обсуждала случившееся в Винсдорфе.

На удивление, Волк возражать не стал. Присев на землю, он облокотился спиной о камень, на котором сидела Яра.

— С моря вы более или менее защищены скалами. От врагов они не спасут, но задержать могут, — произнёс он со знанием дела. — А вот пришлых по суше вы увидите только тогда, когда уже будет поздно. Решающий момент для победы над ними будет упущен.

Повернувшись к мужчине, девушка насупилась. Недоверие к северянам заставляло усомниться в искренности его добрых намерений. Издавна известно, что, кроме разрушений и бесчинств, от них ожидать нечего. Хотя те, кого она помиловала, безоговорочно принялись за работу. К тому же стоило признать, в словах северного вождя тоже имелся смысл.

— Частокол в один ряд — слишком хлипкая оборона, — продолжал Вольф. — Так защищают временный лагерь. Чтобы сделать поселение неприступным, нужно обнести его двойным частоколом, причём внутренний ряд защитить глубоким рвом. Возможно, ещё и изгородью из колючего кустарника.

В чём-чём, а в укреплениях северяне знали толк, в отличие от Яры, которая никогда их не строила, а все сведения были ею почерпнуты из свитков тех же римлян.

— Для этого у нас слишком мало древесины, — произнесла она после паузы. — Не хватит даже обнести кольями ров по периметру. Твоим людям сегодня и так пришлось разобрать амбары и загон для скота.

— Значит нужно добыть ещё. Только есть ли в этом толк? У твоего поселения всё равно нет шансов.

— Зачем ты мне всё это говоришь?

— Потому что ты скоро его покинешь. Рано или поздно сюда кто-то придёт. А воины где? Где защитники?

Волк покрутил головой, видимо, в поисках вышеупомянутых, и заключил:

— Их нет. Кстати, куда подевались сильные мужи племени?

Пропустив вопрос северянина мимо ушей, Яра поинтересовалась:

— И куда же я, позволь узнать, отсюда уйду?

— На север, вместе со мной. Разве это не очевидно?

— О да, очевидно! Очевидно, что такой похотливый кобель, как ты, просто еще не наигрался.

Вольф рассмеялся, но возражать не стал. Может, он и «похотливый кобель», только в этот раз его похоть слишком сильно взбунтовалась, удивляя его самого. Может, он и играет с ней, но как изменить те рамки их отношений, которые неправильно начались с первой минуты? Отпусти он ее, так эта ведьма возле него не пробудет и минуты, а этого он не мог допустить. Они плохо начали. Возможно, когда оба остынут, им даже удастся о чем-то поговорить и прийти к какому-то компромиссу. Вольф был бы даже согласен забрать на север и всех жителей поселения, которые, как он успел заметить, ей дороги.

— А эта Византия, что она хочет от вашего худого поселения: землю или тебя? — поменял он тему разговора.

Девушка рядом с ним вздохнула, подтверждая его догадки — скорее всего, и то и другое.

— Они страдают от нападений русов, — отозвалась она. — Хотя всё равно проиграют. Вернее подпишут договор, по которому обязуются платить русам щедрую дань, что практически одно и то же.

Византийская империя действительно переживала сейчас не самые лучшие времена. По понятным причинам Яре это было известно. Знала она и как всё закончится.

— Я слышал о русах, — заметил Вольф, заставив Яру усмехнуться.

«Конечно, слышал. И ещё услышишь: вас на севере они тоже от души потрясут».

— Они богаты? Их почвы плодородны?

— Забудь. Русы очень сильны и могущественны, — разгадала она намерения северянина и, чуть помедлив, добавила: — Несмотря на то, что язычники.

— Кто их предводитель? — не унимался Вольф.

— Ведомо кто — Князь Олег, именуемый Вещим.

— И почему его называют «вещим»?

— А это что-то наподобие ваших сказок о ведьме, предсказанной северу, — отмахнулась Яра.

— А ты, значит, в эти сказки не веришь?

— Я верю в то, что каждый человек волен сам выбирать свой путь. А мой путь не ведёт на север. Моё место здесь, — уверенно ответила Яра, поднимаясь с камня.

В тот же миг Волк перехвати её руку:

— Твоя судьба давно предопределена.

— Смелое заявление от того, чья судьба целиком в руках его варварских божков.

— Не смей, — предупреждающе произнёс Вольф.

И что-то было в его голосе, во взгляде, который вмиг стал жёстким и пронизывающим, что-то заставившее Яру замолчать. Впрочем, ненадолго.

— Оглянись вокруг: твоих кораблей больше нет, а сам ты в тысячах миль от дома. Где твои Боги? — девушка покрутила головой из стороны в сторону, совсем как сам Вольф немногим ранее, и заключила:

— Их здесь нет.

Глава 16

Перед тем как оставить Вольфа одного, она всё же решила попытаться кое-что изменить, раз уж не получилось изменить всё.

Впервые повстречав Северного Волка, Яра не могла не отметить его внешнего сходства с воином, которого, скорее всего, она убила при обороне стен Винсдорфа. Северянин, совсем ещё мальчишка, закрыл собой синеглазого викинга, прозванного Молодым Волком. Когда клинок Яры вошёл в грудь Уве, она не могла знать, что они с Эйнаром родные братья. И даже когда старший брат подхватил оседающее тело младшего, бросив на Яру взгляд полный ярости и отчаяния, она тоже не придала этому значения. Это была война, на войне нет места сантиментам. Понимание же пришло намного позже.

— Твой младший сын очень похож на тебя, — тихо произнесла она. — Не позволяй ему идти вместе с братьями в завоевательный поход на Англию. Там его ждёт смерть. От моих рук.

— Кто ты? — Вольф успел перехватить её руку, когда Яра собралась уйти. — Ты можешь предсказывать будущее, и ты не язычница!

— Мой меч — мой бог.

— Как ты здесь оказалась? Ответь!

Яра не пыталась вырваться из захвата, и так знала, что это бесполезно. Хватка северянина не причиняла боли, Вольф удерживал её ладонь нежно, но крепко.

— То же самое я могла бы спросить у тебя: как тебя вообще угораздило попасть именно сюда? — не дав ему вставить слово, она тут же добавила: — Но я не спрошу, ибо это уже не важно. Важно лишь то, что тебе здесь не место. Сегодня ты заберёшь своих людей и покинешь эти края.

Слова Яры больно задели мужчину, хоть он и не показал виду насколько. И дело было вовсе не в уязвлённом самолюбии и не в холодном расчёте — всё это двигало им изначально. После того что между ними произошло, корыстные цели словно отступили на второй план. Не хотел Волк отпускать её, хоть и пальцы его разжались, позволяя Яре получить мнимую свободу. Он не промолвил больше ни слова, лишь смотрел на тонкий стан, удаляющийся от него всё дальше: идеально ровная осанка, расправленные плечи.

Неожиданно Вольф сам себе задал вопрос:

Может ли он силой получить то, что хочет?

Конечно, может. Хоть сейчас, хоть завтра, через месяц или даже годы спустя.

А хочет ли он получить её силой?.. Нет, не хочет. Ему становилось тоскливо до хруста собственных костей при мысли, что не увидит больше её улыбки, пусть даже язвительной.

Её свободолюбие — это то, что его в ней особенно привлекало. Оно читалась в её глазах, в каждом её жесте: во взмахе руки, в повороте головы. От неё даже пахло свободой!

И что же с эти всем случится, реши он сломать и насильно отнять то, что ей так дорого? Смирится ли она с этим?

Тогда, может, лучше отступиться? Но достаточно ли сильна его воля, чтобы просто взять и отступиться?..

Глядя на удаляющийся силуэт, Волк сам с собой заключил пари: если дева хоть раз оглянется, он расценит это как шанс, как признак того, что и она сомневается, действительно ли желает, чтобы он ушёл. А её ругань и ненависть к нему всего лишь реакция на их не совсем удачное начало.

«Оглянись! — процедил он сквозь зубы. — Ну давай же! Всего один-единственный взгляд…»

Но девушка так ни разу и не оглянулась.

# # #

Ей осталось лишь преодолеть холм, за которым располагались низинные равнины. Именно там разбили лагерь все те, кто остался от сильного и могущественного древнего народа. Её народа! Чтобы там ни говорил северный вождь — её место здесь, рядом с ними. А его место — на севере. С этими мыслями она шаг за шагом поднималась по пологому склону, и первое, что открылось взгляду на его вершине, был имперский обоз, окружённый византийскими воинами...

Их шлемы и красные накидки мелькали между хижин и казались здесь настолько чужими и несвойственными, что просто не могли не выделяться.

— Можешь ехать на своём коне либо в общей кибитке, — слова имперского командира достигли её тонкого слуха.

А следом Яра увидела, как несколько воинов подталкивали в спину Борса. Остальные же рыскали по поселению, заглядывая во все хижины и вытаскивая оттуда испуганных женщин. Не побрезговали они и запасами из полуразобранных амбаров, один даже тащил на верёвке упирающуюся козу.

— Эту возьмём с собой, — заявил имперец, ухватив за локоть молоденькую девушку.

— А хватит ли одной на всех? — отозвался ещё один. — Путь наш долог и далёк.

Имперские воины, посмеиваясь, рассматривали столпившихся в кучу женщин, а следом из этой же толпы вывели Индегерду.

Женщина была на удивление молчаливой, что ей вовсе не свойственно. В глазах жалобное смирение и безысходность.

Воин, вытянувший её из толпы, теперь стоял к Яре задом и не мог видеть её приближения. Зато червоноволосая дева, неспешно направляющаяся в самую гущу событий, привлекла внимание его соратников. И по сальным взглядам последних стало абсолютно ясно, на ком остановился их выбор.

Глава 17

Борс не стал прятаться — это удел женщин. Достаточно того, что он, как мужчина, не в силах их защитить. До сих пор кузнеца не трогали, ибо без него беспомощным женщинам в степи не выжить. Не то чтобы имперцам было до этого какое-то дело, скорее им не было нужды в кузнеце. А сам отбор мужей на вольных землях давно прибрёл символический смысл, маскируя более высокие цели Византийского императора.

Борс первым увидел имперский обоз и сам направился к ним навстречу. Яра так и не появилась, и у кузнеца созрел план: быть может, удовлетворившись пришлыми чужаками с севера, имперцы в этот раз отправятся восвояси.

— Марк Флавий. Четвёртая когорта, второй легион. Мы прибыли для ежегодного отбора.

Спешившись, имперский командир оглядел возводимую ограду, как и ров перед ней.

— Это похоже на мятеж, — изрёк он, усмехаясь.

Всадники за спиной своего командира тоже веселились от души, глядя на недостроенные укрепления, словно ничего забавнее с роду не видали.

А между тем северяне, воспользовавшись тем, что Борс куда-то отошёл, решили привести в исполнение свой план. После того, как их предводитель исчез вслед за «огненной девой», как они её между собой прозвали, викинги не знали что и думать. Тихо между собой переговариваясь, они решили при первой же удобной возможности хотя бы забрать назад своё оружие. К слову, оружие подметил Остроглазый в кузнице, когда пришёл за орудием для рытья ямы.

— Эй, — окликнул он Фоки и кивнул в сторону пустующей кузницы.

Фоки в свою очередь передал эстафету следующему. Невысокий, но весьма коренастый Бернард занял его место, без слов поняв намерения соратника.

— Что ты там застрял?! — прошипел Фоки через некоторое время, делая вид, что занят складыванием камней недалеко от входа, пока Остроглазый гремел чём-то внутри.

А в следующий миг, Фоки заметил имперцев, вошедших на территорию поселения вместе с кузнецом. Справедливо рассудив, что появление вооружённых воинов не сулило им ничего хорошего, здоровяк решил не поднимать пока шумиху, и дать шанс Ньёрду Остроглазому воспользоваться эффектом неожиданности. На том и порешив, Фоки подал Ньёрду сигнал и, подхватив огромный камень, понёс его прочь от кузницы, отвлекая внимание пришлых воинов на себя.

— Это один из них?

Завидев громадного северянина, имперский командир недоверчиво покосился на Борса.

Большого Фоки было сложно не заметить. Обгоревший кожаный стегач пришлось сменить на полотняную тунику, которая была ему слишком мала, чему и свидетельствовала дыра между лопаток.

— Откуда, говоришь, они прибыли?

— Яра сказала, что с севера…

Борс тут же прикусил язык, поняв, что проговорился, но было поздно.

— Кто такая Яра?

Марк Флавий не был дураком. Растерянность и бегающий взгляд кузнеца не остались им незамеченными. А людской страх он чувствовал за версту. Приблизившись ещё ближе, командир вкрадчиво поинтересовался:

— Так кто такая Яра?

— Моя жена…

— Жена, значит.

Имперский командир понимающе усмехнулся, а в следующий миг нанёс Борсу удар в живот, с удовольствием наблюдая за тем, как кузнец согнулся пополам.

— Взять его! — распорядился Марк Флавий, с отвращением отталкивая от себя болвана. — Обыскать поселение! Всех найденных здесь женщин собрать у амбара! Северян привязать к обозу!

Чёткие команды имперского предводителя всегда выполнялись неукоснительно. Вот и сейчас его воины принялись выполнять приказ.

— Не понимаю, — пробасил Фоки на норманнском.

В отличие от своего вождя, мало кто на севере был обучен языкам. Имперцы что-то ему говорили, указывая на своих лошадей и жестами призывая Фоки идти с ними. Их тоже можно было понять — такого громилу им и с места не сдвинуть.

— Я не кузнец, пусть он вам их подкуёт, — отмахнулся викинг, не отрываясь от работы.

При этом краем глаза северянин отметил, что из кузницы выглянул Остроглазый и, улучив момент, юркнул между хижин с замотанным в полотнище оружием.

Женские крики, смех и улюлюканье заставили его обернуться, и картина, представшая перед Фоки, совсем ему не понравилась…

Когда из толпы женщин на середину вытолкнули молоденькую девушку, северянин напрягся.

За первой последовала ещё одна — эту Фоки заприметил ещё ранее. Красивая, только больно громкая, такая и мёртвого поднимет. А увидев рядом с ней девочку, ту самую, что напоила их ночью, викинг даже зубами заскрежетал от злости.

— Ну-ка, подержи.

Большой Фоки всучил одному из двух воинов огромный камень, который тот, конечно же, не удержал. Камень упал имперцу на ноги, и прежде чем тот успел взвыть, северянин столкнул их обоих лбами.

# # #

Яра приближалась к амбарам, ощущая разливающуюся по её телу злость — та отдавалась покалыванием в кончиках пальцев, предвещая, что вот-вот вырвется наружу. Огонь, что бы там ни говорил Агион, всегда себе на уме: своеволен и непредсказуем. Но сейчас они с Ярой были заодно, девушка чувствовала его немое согласие и даже предвкушение.

Она обратила на себя всеобщие взгляды как раз в тот момент, когда стоящий к ней спиной имперец развернул Индегерду боком, рассматривая как товар, со всех сторон. Яра же отметила про себя, что женщина на это никак не реагировала, смирившись с неизбежным, на неё напала апатия. Должно быть, она решила, что кричать и вырываться было бесполезно, а может, и вовсе сломалась под грузом уготовленной ей участи. Взгляд Индегерды стал осмысленным, лишь когда выбравший её воин попытался оттолкнуть её дочь, вцепившуюся той в подол.

Аса же держалась за мать не на жизнь, а на смерть, и лишь оглушительная пощёчина заставила её разжать пальцы. Не удержавшись на ногах, девочка рухнула на землю, а следом за ней грузно завалился и имперец, который не погнушался ударить ребёнка. Из его затылка торчала рукоять ножа.

Яра резко обернулась, обнаружив за своей спиной Фоки. А имперцы, поняв, что шутки закончились, схватились за свои мечи.

Их внимание отвлёк шум со стороны моря. Только что волны ревели и бушевали, как вдруг в одночасье утихли, а над утёсом, прямо над ровной поверхностью скалы поднялся смерч из бурого песка и камней. Подгоняемый порывами ветра, он приближался и становился всё больше и больше, пока не превратился в ужасающую воронку. Сметая всё на своём пути, ветер развевал яркие волосы и подол Яриной туники — поистине завораживающее зрелище, по крайней мере, имперцы застыли в изумлении.

Между тем Большой Фоки приблизился, заняв место по правую руку от Яры. Ньёрд Остроглазый, обнажив свой меч, встал с другой стороны. Остальные вооружённые северяне тоже вышли вперёд. Повидав сегодня утром силу скорой на расправу «огненной девы», никто из них сейчас не удивился.

Женщины бросились врассыпную, когда первый мощный заряд смёл кучку воинов. Их горящие тела отбросило на свежий частокол, простирая огненные языки и на имперский обоз. Испуганные лошади тут же рванули прочь, сбрасывая своих седоков и переворачивая кибитки.

— Довольно! — раздался голос имперского командира.

Марк Флавий вышел вперёд, оглядывая Яру с ног до головы. Свершилось! Перед ним стояла одарённая — в этом не было сомнений.

— Ты Яра? — поинтересовался он. — Ничего не скажешь, подходящее имя для красавицы!

Он хитро сощурился, кинул быстрый взгляд на окружавших девушку северян, а потом вновь на неё саму. И теперь во взгляде предводителя был чисто мужской интерес.

— Странно, что я до сих пор не встречал тебя в поселении, Яра. Ты здесь — словно только что отчеканенная золотая монетка среди стольких потемневших и потертых медяков.

Девушка лишь усмехнулась на столь неприкрытую лесть.

— Мы не хотим насилия, — продолжил имперский командир. — Мы пришли с миром.

— Что ж, это радует, — кивнула Яра. — Вот вам условия мира: вы незамедлительно покинете эти земли и больше никогда сюда не вернётесь. Все жившие здесь и отобранные Империей мужи, вернутся назад на свободные земли, где им и место. Передайте это вашему императору, и не смею более задерживать.

Имперец на это лишь ухмыльнулся, делая в ее сторону осторожные и медленные шаги:

— Я наслышан, что все ведьмы излишне самоуверенны… оттого и вымерли, — снова усмехнулся имперец. — Ты сильна, но вряд ли уязвима. Мой император желает встречи, только и всего.

— Боюсь, мои желания не совпадают с желаниями твоего императора, — процедила Яра сквозь зубы, надеясь, что выглядит при этом не слишком злобно.

— Это твое последнее слово?

Напряжение было настолько ощутимым, что его, кажется, можно пощупать. Оно витало в воздухе, как и завывание песчаного смерча над их головами.

— Ещё нет, — отозвалась девушка. — Моим последним словом будет поминальная речь над твоим телом.

Не всегда чужестранцы верили в истинную силу одарённых, считая это больше мифом, нежели правдой, и не каждый мужчина был готов признать себя слабее женщины, пусть даже называемой «ведьмой». И тем не менее, это не мешало им желать иметь её на своей стороне, как нечто… особенное.

— Для меня честь сразиться с одарённой и убедить ее принять наше предложение, — нехорошо ухмыльнулся имперский командир. — Или сделать так, чтобы она не приняла чье-нибудь еще…

На последнем его слове возрастающее напряжение взорвалось, когда мужчина выхватил из-за спины оружие.

Глава 18

Лоторий Друс, исполняющий обязанности имперского командира, ворвался в следующую хижину и, вместо того, чтобы вытащить обнаруженную там женщину, замешкался.

Его взгляд прошёлся по ладной фигуре, ощупывая ту от босых ног и до самой макушки, после чего вернулся к налитой молоком груди, выпирающей из лифа туники.

В прошлом году муж поселянки пополнил ряды имперской армии и своего новорожденного сына он так и не увидел. Лоторий же вырвал из рук женщины плетёную колыбель, а саму её отбросил на соломенную подстилку. Надвигаясь, он уже отстегнул свою кирасу*, когда его внимание отвлёк посторонний шум снаружи.

То, что предстало его взгляду, когда Лоторий Друс отогнул шкуру было настолько противоестественным, что имперец сначала застыл в изумлении. Его командир в одиночку стоял против группы вооружённых незнакомцев во главе с красноволосой женщиной. А над их головами, словно огромный пчелиный рой, вихрем кружился песок…

Свершилось! Они нашли её!

(Следующие сцены содержат контент 18+ и не могут быть опубликованы на портале Литнет. Весь отрывок стоит на таймере в группе автора, и будет опубликован завтра в 10.00 по Мск. Ссылка в профиле, в графе «обо мне». Для тех, кто не приемлет жестокость: схватка закончилась, наши победили. Агион погиб.) — примечание автора.

— Северяне заслужили выпить! — громогласно провозгласила Яра.

И витавшее в воздухе напряжение тут же взорвалось радостными воплями. Похоже, только сейчас ко всем собравшимся пришло осознание победы.

— Здесь есть эль? — оживился Фоки.

— Нет, но есть отличная брага из козьего молока.

Яра повернулась к рыжему великану и, не смотря на смутное расположение духа, не смогла сдержать улыбки при виде его гримасы отвращения.

— К чертям молоко! — скривился он.

— Ты ведь понимаешь, что они вернутся? — Волк подошёл сзади вплотную, чтобы сказанное им услышала лишь она одна. — И приведут с собой целую армию.

Северянин стоял прямо за её спиной, опаляя её шею жаром своего дыхания. И хоть грудь его не касалась спины Яры, она чувствовала исходящее от него тепло. Его слова растворились во всеобщем гомоне. Толпа бурлила, люди оживлённо переговаривались, кто-то кого-то звал, толкаясь.

Радовались все. Все, кроме Борса. Кузнец стоял поодаль и не отводил взгляда от Яры и руки северянина на её поясе.

— Где араб? — окрик Ньёрда Остроглазого разорвал возникшее между ними напряжение.

— Араб исчез… — пробасил следом большой Фоки.

Воспользовавшись шумихой и тем, что в связи с прошедшей битвой никому до него не было дела, Араб сбежал, прихватив с собой коня и мешок с припасами.

# # #

Дождь закончился так же неожиданно, как и начался. Когда на закате всё поселение столпилось возле утёса, Вольф натянул тетиву, а Яра поднесла ладонь к наконечнику стрелы, и пропитанное маслом древко тут же вспыхнуло. Стрела рассекла воздух огненной чертой, угодив в наполненную ветошью лодку. Когда-то Агион был рыбаком, он любил море, и сейчас отправился в своё последнее плавание.

Поминальная речь была произнесена, и в воцарившемся молчании кто-то дёрнул Яру за подол. Опустив голову, она улыбнулась, глядя в разные по цвету глаза Асы.

Кираса* — металлический панцирь на спину и грудь, одеваемый поверх хитона или туники.

Глава 19

— Почему Северный Волк? Что означает это прозвище?

После того, как всё зажаренное на огне мясо было съедено, а северяне размещены на ночь в уцелевшем амбаре, самые стойкие ещё засиделись у тлеющего костра.

— Это долгая история, — ответил Вольф её же словами и, заметив в глазах Яры насмешку, после минутного колебания обвёл взглядом своих людей.

Большой Фоки как раз оказывал недвусмысленные знаки внимания Индегерде. Нужно сказать, женщину сегодня словно подменили. Довольно жмурясь, она улыбалась великану и целый вечер позволяла тому за собой ухаживать. Каким-то непостижимым образом они даже понимали друг друга.

— Мы предпочитаем судить о человеке согласно его заслугам, а не толщине его кошелька. В отличие от христиан, прикрывающих свои недостатки благородными фамилиями, — заявил Волк, повернувшись к Яре.

Девушка на это лишь пожала плечами, демонстрируя глубочайшую степень безразличия. Она ни словом не обмолвилась о своей принадлежности к христианству, но всё же северянин смог её изобличить. Вольф пристально следил за её реакцией, пытаясь уловить хотя бы намёк на какую-либо эмоцию, кроме холодного безразличия. И не найдя оный, невозмутимо продолжил:

— Это Бернард Большое гнездо, — произнёс он, указав на невысокого, зато весьма коренастого викинга.

При упоминании своего имени, северянин доброжелательно улыбнулся Яре и даже, как ей показалось, слегка склонил косматую голову.

— И какие же «великие заслуги» может означать это прозвище? — поинтересовалась девушка не без доли сарказма.

Не то чтобы ей было интересно, но северный вождь произнёс это таким тоном, будто речь шла о каком-то величайшем достижении. Хотя, как по ней, прозвище было весьма нелепым.

— У Бернарда много детей от разных женщин, он и сам зачастую путается в их именах, — с улыбкой ответил Волк. Похоже, он находил сей факт забавным. — В любом случае, при первой же возможности Бернард предпочитает сбегать от их матерей в походы за моря.

Яра кивнула без особого энтузиазма, оставив комментарий северянина без ответа. Что тут сказать? Первостепенная задача каждого живого существа на земле — это забота о своём потомстве. Даже звери не лишены родительского инстинкта. А тут безответственность в самом грубом и примитивном своём проявлении.

— Ошибаешься, — прочёл её мысли северный вождь и, видя на лице девушки недоумение, пояснил:

— Наши законы позволяют взять себе вторую жену или же не связывать себя узами брака вовсе, орошая своим семенем свободные плодородные почвы…

— Послушай, избавь меня от подробностей! Мне это не интересно.

Яра уже на полном серьёзе вознамерилась уйти, чтобы не слушать подобных пошлостей. Однако Волк не обратил на её слова никакого внимания.

— Но это не снимает с воина ответственности за всех произведённых им на свет детей, как и их матерей, — продолжал он. — В отличие от христиан, у нас нет бастардов, все сыновья между собой равны. Как и дочери между собой. Иными словами, Бернард обеспечивает всех, за кого несёт ответственность, и это достойно уважения, ты не находишь?

— Мне всё равно, — отозвалась девушка.

Мысленно Яра вынуждена была признать, что в своих выводах поторопилась. Но показывать, как глубоко задели её слова викинга, она не собиралась. Если всё, что сказал Вольф, так и есть, то Англии в этом стоило бы у них поучиться. Подкидыши и сироты там никому не нужны, а самой ей очень повезло стать дочерью уважаемого человека. Оттого Яра и носила фамилию Юргенса Карлайла с гордостью!

— Неправда, — снова раскусил её северянин. — Когда ты лжёшь, твои глаза тебя всегда выдают.

Яра прищурилась, склонив голову к плечу. Похоже, Волк уже открыто над ней насмехался.

— Это Хрут Кровавая Секира — похлопал он по плечу бородатого викинга и пояснил специально для неё: — Хрут давно уже отошёл от старых привычек, а прозвище так за ним и осталось. А это Сёльви Раскалыватель Черепов. Он…

— Я поняла, — перебила его Яра, избавив себя от лишних подробностей.

Пшеничного цвета волосы Сёльви были собраны сзади, а светло-голубые глаза, вопреки прозвищу их обладателя, глядели на девушку дружелюбно. Да и сам викинг был довольно приятной наружности, должно быть из-за тонких черт лица и на удивление опрятных волос, собранных сзади в плетёную косу.

— Это Зигфрид Мягкий Меч — Вольф указал на следующего бородатого викинга.

Встретив очередной недоумённый взгляд Яры, он пояснил:

— Зигфрид — умелый воин, но не в любовных боях.

По веренице викингов прошёл смешок, а сам Зигфрид вовсе не выглядел смущённым. Отнюдь. Отвесив звонкий подзатыльник по косматой голове хрюкнувшего от смеха соседа, Зигфрид улыбнулся Яре во всю ширь своего щербатого рта.

— Хаук Коротконогий, Йорген Бычья Шея… — принялся перечислять Вольф остальных членов своей команды.

Яра же всё больше убеждалась в том, что так называемые «заслуги», упомянутые северным вождём, весьма однообразны, если не сказать примитивны.

— Ну а с Большим Фоки и Ньёрдом Остроглазым ты уже познакомилась, — подвёл итог викинг.

Девушка перевела взгляд на последнюю парочку. По мнению Яры, эти два северянина рядом смотрелись особенно нелепо. Великан и самый низкорослый мужчина, не считая сбежавшего араба. Впрочем, Фоки сейчас был несколько занят, и слова своего вождя пропустил мимо ушей. Яра остановила взгляд на викинге, прозванном «остроглазым», — тот был слеп на один глаз, о чём свидетельствовала кожаная повязка на его лице.

— Это издевательство, — заключила она. — Ваши прозвища призваны обличать и высмеивать недостатки. Вот он, — девушка указала на Ньёрда. — Почему «остроглазый»? Он ведь слеп на один глаз!

— Будь уверена, своим одним глазом он видит больше, чем ты обоими.

В подтверждение слов своего вождя, одноглазый викинг вынул из-за пояса клинок и запустил им в деревянную стену амбара, пригвоздив к ней сверчка.

— Неплохо, — согласилась Яра и, повернувшись назад к Вольфу, поинтересовалась:

— И всё-таки, почему Северный Волк?

— Говорят, я умею превращаться в волка-оборотня и в его обличии преследовать врагов.

— И ты действительно умеешь?

Северянин усмехнулся, после чего склонился к её лицу так, чтобы сказанное им могла слышать только она:

— Я хочу провести эту ночь с тобой.

От его шутливого тона не осталось и следа. Взгляд тёмных глаз был как никогда серьёзен.

— Ты ведь и так можешь сделать это, когда захочешь, — ответила девушка, скрестив с ним взгляд.

Глупо отрицать, что северянин не имел над ней власти.

— Могу, — согласился Вольф, — но для меня важно, чтобы и ты этого хотела.

— Я не хочу…

— Опять врёшь. Твои глаза говорят совсем другое.

Наглая ложь! Яра резко поднялась со своего места, одарив наглеца презрительным взглядом.

— Спи спокойно, Северный Волк, – сказала она и направилась прочь, прекрасно зная, что ей самой это вряд ли удастся.

# # #

У своей хижины она остановилась, бросив взгляд на утёс. Шум моря вдали манил её, лаская слух, и Яра, заправив непослушную прядь за ухо, направилась туда.

Мягкий лунный свет струился с небес, казалось, даже трава в поле светится. А воздух, без следа дыма, был пропитан травами и дождём. Едва уловимый шелест заставил Яру оглянуться, хотя она уже наперёд знала, кого увидит за своей спиной.

— Ты слишком настойчив!

— В любви и в войне по-другому успеха не добиться, — парировал Волк.

И слова северянина заставили её задуматься. Почему-то сразу вспомнился Вильгельм. Был ли он настойчив с ней? Нет, он всегда был мягок и уступчив. А ещё Яра всегда подспудно чувствовала, что Вильгельм слабее её, если не физически, то духом уж точно. И сейчас, повстречав мужчину, который ей ни в чём не уступал, девушке было сложно найти способ достойно ему противостоять. Прежде всего потому, что ей этого почему-то совсем не хотелось…

Впрочем, склонить голову и признать его превосходство Яра тоже была не готова. И прежде чем луна успела скрыться за тучей, а кромешная тьма опустилась на степь, дерзкая улыбка озарила лицо девушки.

Она медленно сделала шаг назад, потом ещё один, словно приглашая северянина последовать за ней в непроглядную тьму. И он шёл. Шёл, заплетаясь ногами в траве и не отводя взгляда от милых его сердцу очертаний. А в следующий миг Яра развернулась и бросилась бежать, и Вольф, принимая правила игры, кинулся следом.

Он уже почти её настиг, но девушка резко изменила направление, метнувшись в сторону и потерявшись из виду. Её звонкий смех преследовал его в непроглядной тьме, пока из-за тучи вновь не выглянула луна, освещая степные равнины.

Яра была совсем рядом. Повернувшись к северянину лицом, она отступала, делая медленные шаги назад и наблюдая за тем, как мужчина сокращал расстояние между ними. А когда, наконец, оказался рядом, она снова увернулась и бросилась наутёк. Впрочем, на этот раз была быстро перехвачена и прижата к мужской груди. Шершавая ладонь северянина опустилась ей на шею, проводя вверх к подбородку, опрокидывая её голову себе на плечо. Она спиной чувствовала ритм его сердца, а его губы были совсем рядом, опаляя дыханием и грозя вот-вот соприкоснуться с её. Девушка его не останавливала, ей стало интересно, осмелится ли он.

Но пауза затянулась, и Яра не смогла сдержать улыбки превосходства — великий воин, не знающий страха в бою, опасался женщины?

Мерцающий лунный свет отразился в её колдовских глазах, подстёгивая залюбовавшегося этим зрелищем мужчину. Она открылась для него с другой, не виданной им доселе стороны.

— Снова бросаешь мне вызов? — Вольф резко развернул девушку к себе лицом и, касаясь её ниже пояса, провёл по выраженному изгибу бедра.

Его сухие жёсткие губы вновь оказались слишком близко, но поцелую не суждено было случиться…

Что-то произошло. Тьма стала будто ещё гуще, при том, что на небе всё так же светила луна. Сердце Вольфа вдруг врезалось в рёбра, а чьё-то незримое присутствие сдавило грудь. Видимо, Яра тоже что-то почувствовала. Она резко встрепенулась в попытке оттолкнуть от себя мужчину, разрушая воцарившуюся между ними магию. И в тот же миг какая-то неведомая сила буквально вырвала девушку из его объятий.

Вольф тут же кинулся следом, глядя в её широко распахнутые глаза, и Яра отчаянно протягивала к нему руки, пытаясь ухватиться. Всё тщетно!

Его ноги увязали в траве, каждый шаг давался с трудом. Высокие стебли вились вокруг с характерным шелестом, словно шипящие змеи. На глазах увеличиваясь в размерах, они вьюном обвили его до самого пояса, удерживая, не давая сдвинуться с места. А между тем к нему тянулись всё новые, сплетая всё новыми побегами его руки и притягивая те к земле. Из груди северянина вырвался рёв, он бился в плену, вырывая с корнем крепкие, как верёвки, стебли. А Яру что-то тянуло, словно на аркане, всё больше от него отдаляя.

Невидимая удавка на её шее затягивалась всё сильнее, девушка то хваталась за горло, то вновь простирала руки навстречу Вольфу.

Когда шершавая лоза обвила мужчине лицо, закрутилась вокруг его шеи, тогда-то Волк и увидел тёмную фигуру, чуть поодаль — чёрный плащ с объёмным капюшоном: лица практически не видно и только глаза таинственно мерцали в тени.

Незнакомец двинулся навстречу Яре. Вот только он не шёл, не было у него ног! Тёмная фигура, словно тень, плавно плыла в лунном свете, задевая степную траву полами своего тёмного плаща.

Часть III Брат против брата

Яра распахнула глаза. Рука ее сама собой поднялась, защищая лицо. Вороны. Чёрные, как самая безлунная ночь. Они кружились над ее головой, а их зловещее карканье оглушало, превращаясь в один монотонныйгул. На мгновение очнувшись, Яра почувствовала, как всё вокруг опять куда-то поплыло. Она вновь провалилась в темноту…

*****

Это походило на один из её кошмаров, только на сей раз кошмар был уж слишком похож на явь. Мгла и пробирающий до костей холод. Нет сил пошевелиться или хотя бы вздохнуть, а над ней, прямо над её головой, толща темных и холодных вод. Как когда-то давно, в далеком детстве.

Яра медленно опускалась в нескончаемую бездну, а взгляд ее провожал все более слабый и мутный свет, застилаемый днищами кораблей. Вода навалилась всей тяжестью на хрупкое тело девушки. И хоть она давила на грудь, сковывая её руки и ноги ледяным панцирем, вода не была враждебна, она будто защищала Яру от чужака. В то время как Эйнар — старший сын Северного Волка — сражался за неё с водной стихией, отчаянно стараясь вытащить девушку на поверхность. Её обречённый взгляд встретился с его — эти синие, слегка запавшие глаза она узнала бы из сотен тысяч других глаз. Их холодный льдистый огонек будил в ее голове темные и тяжелые воспоминания, которые никак не получалось забыть. Мрачные тени пережитого вновь восстали из укромных уголков её памяти.

Она мала и беззащитна, совсем ещё ребёнок. А полчища викингов, ведомых жаждой наживы, движутся прямо на нее, неумолимо сметая всё на своём пути. Ее опутывают веревкой, толкают в спину, отчего Яра падает. Затем был корабль захватчиков и шторм, который, впрочем, она не запомнила. Зато она отчётливо помнила, как шла ко дну, а чьи-то сильные руки поймали ее и вытолкнули на поверхность. А первое, что она увидела, были те же пронзительные синие глаза! Северный предводитель, именуемый в честь своего отца Волком, спас ее. Много времени прошло с тех пор, но цепкая детская память сохранила этот взгляд. И с того самого дня он беспокоил её чуть ли не каждую ночь.

Не в силах более бороться, Яра сделала судорожный вдох. В тот же миг горящие от нехватки воздуха лёгкие заполнились соленой морской водой, а огонь в груди отчаянно вспыхнул, не в силах смириться с тем, что это конец и ему суждено угаснуть навеки.

Когда тело девушки обмякло, а голова безвольно опустилась ему на плечо, Эйнар отчаянно, как в последний раз, сцепился с водной стихией, стремясь вытолкнуть на поверхность себя вместе со своей добычей. Но морские воды упорно не желали с этим мириться, они уже считали, что Яра безраздельно принадлежала им. Глубина неподъёмным грузом навалилась на плечи, медленно затягивала Эйнара в тёмную бездну вместе с безжизненным телом девушки, которую он крепко прижимал к себе одной рукой. Он не желал отдавать её мёртвому холоду, от которого стыла кровь в жилах.

На этот раз он не отступит! На этот раз — нет! Но слишком не равны были силы. Они таяли, в то время как потребность в воздухе всё нарастала, грозя разорвать его грудь на части.

А вот самой Яре уже было всё безразлично. Она уже не могла видеть, что в этой безнадёжной схватке появился третий, так же как и не могла чувствовать верёвку, обвившую её вокруг пояса.

Рывок. Вновь рывок, затем ещё один — северяне на корабле работали слаженно, вытягивая её из плена безжалостной глубины. В последний момент Стэйн ещё успел схватить за шиворот своего брата, силы которого были уже на исходе.

Ещё несколько мощных толчков, и первый глоток воздуха отозвался болью в груди Эйнара. Удерживая неподвижное тело Яры на поверхности, они с братом переглянулись. Понимание горькой правды отразилось на лицах обоих: они оба рисковали жизнью ради саксонской ведьмы, и ни один не желал уступать!

*****

Морские воды в одночасье взбунтовались, требуя вернуть их законную добычу. Высокие волны неистово бились о борта, отступали и напирали вновь, раскачивая драккар с привязанной к мачте верёвкой, второй её конец был всё так же завязан на поясе бездыханной девушки.

Нарастающий ветер развевал волосы мореходов и путался в парусах.

Неподвижное тело Яры распласталось по палубе, а ее безучастная ко всему душа парила в невесомости, рассматривая свою пустую оболочку с высоты. Сквозь черные тучи пробился последний луч заходящего солнца, скользнул по бескровным губам и бледным скулам, с прилипшими к ним мокрыми прядями. Опустившаяся на море ночная мгла укрыла её наготу, а яркий огненный окрас волос померк вместе со скрывшимся за горизонтом солнцем. Сейчас они казались такими же безжизненными, как и их хозяйка.

Стэйн взобрался в драккар последним. Растолкав своих соратников, он оттолкнул и своего брата — то, как Эйнар склонился над принадлежащей ему по праву женщиной, привело его в бешенство. На мгновение ему даже показалось, что он способен его убить, — настолько сильной ненависти Стэйн ещё не испытывал.

Впрочем, взглянув на распластанное бездыханное тело, ненависть уступила место дикому и бессильному отчаянию. Не уследил! Дал погибнуть! Эти слова исступленно крутились в его голове, вытесняя все остальные мысли.

Стэйн прижал мёртвое тело к груди, поднимая его с мокрой палубы драккара.

— Óдин! — отчаянный рёв викинга разнёсся по округе. — Верни её! Взамен возьми всё что угодно! Я готов на любую плату…

Последние его слова потонули в грохоте бури. И в тот же миг над бескрайними просторами моря повисла безмятежная тишина. Волна, словно дикая кошка, терлась спиной о борта парусных ладей, увенчанных пугающими таранами, гарпиями и драконьими головами. Притихшие северяне молча наблюдали за происходящим. Мало кто из них отважился бы встать на пути у самого Óдина. Шутки с богами до добра не доводят, и если праотец вознамерился забрать воительницу к себе в небесный чертог, то что же он теперь потребует взамен?

Время будто остановилось, а вместе с ним крепла горечь и тоска в душе Стэйна. Его душили отчаяние и боль, и когда их нарастание стало уже невыносимым, что-то вдруг изменилось. Неощутимо, но в то же время отчётливо. Сначала викинг почувствовал лишь едва уловимый трепет, но когда тело девушки забилось в надрывном кашле и на плечо ему полилась морская вода, несказанное облегчение наполнило его сердце радостью — Óдин уступил ему свою добычу. Ему дарован ещё один шанс!

В то время как Яра заходилась мучительным кашлем, от которого горло и грудь нестерпимо саднило, кто-то коротко дунул в рог, и этот клич разлетелся по морским просторам, оповещая остальных, что пора трогаться в путь. Мир вокруг неё расплывался из-за солёной воды, застилавшей глаза. Она ничего не видела и мало что понимала, прижимаясь к широкой мужской груди.

Всё ещё удерживая свою женщину, Стэйн безотчётно оглянулся, и былая лёгкость пропала без следа, стоило ему встретиться с напряжённым взглядом своего брата. Счастье моментально улетучилось, скулы свела судорога, а на губах выступил соленый и железистый вкус крови. Как перед отчаянной решающей битвой с врагом.

Глава 1

— Волк!

Неожиданный оклик вновь заставил Яру вздрогнуть. Это не он — уже который день говорила она себе. Но каждый раз её сердце то замирало, то заходилось в щемящем трепете, стоило кому-то окликнуть его сына. Она думала о нём, думала чаще, чем хотела бы, и злилась за это на саму себя.

«Этого не может быть! Ведь я ненавидела его всем сердцем!» — упрямо твердила Яра.

Но тем не менее, ничего не могла с собой поделать. Складывалось ощущение, что с ночи до утра она готова была твердить его имя, снова и снова возвращаться в памяти назад: лунная ночь, жаркие мужские объятия и предвкушение, которое, несомненно, переросло бы в нечто бóльшее, если бы какая-то неведомая сила не вырвала её из сильных, но таких нежных рук! Яра не знала, что за недуг её мучает, но сердцем отчаянно рвалась назад. И это ли не насмешка богов — проникнувшись чувством к отцу, оказаться в объятиях его сына!

И не его имя может сорваться с её губ, да и саму близость с кем-то другим она уже никак не могла себе представить. Поэтому и злилась на саму себя за противоестественную слабость и тоску, которую, впрочем, отказывалась признавать. Ей бы сейчас бороться, отстаивать свою свободу до последнего! А она раскисла и тоскует о том, кто остался в далёком прошлом.

При мысли об объятиях другого мужчины Яра украдкой взглянула на Стэйна — теперь северянин не отходил от неё ни на шаг. Он сидел подле неё, подпирая спиной борт, а его постоянное молчаливое присутствие тяготило.

Для Яры дни в море медленно ползли, как улитка по виноградному листу. В общем-то, сами северяне тоже изнывали от скуки. Привыкшим к лязгу стали и запаху крови, день без драки для них — прожит впустую.

От нечего делать, девушка прислушивалась к их разговорам, ничем не выдавая того, что понимает их речь. Именно из этой пустой болтовни она многое узнала. К примеру, то, что она — законная добыча Стэйна, а старший сын Вольфа теперь новоиспечённый конунг Вестфольда, правда, сам Эйнар почему-то не особо этому радовался. Но главное, что она поняла, — Вольф Ирвенг всё ещё жив и ожидает возвращения своих сыновей из заморского плавания. А это значит, что им вновь предстояло встретиться!

Яра не могла понять саму себя: она с нетерпением ждала этой встречи, и в тоже время боялась её. Прошло целых тридцать лет! И ей совсем не хотелось увидеть вместо могучего воина дряхлого старика. Уж лучше пусть бы он навсегда остался в её памяти сильным и мужественным.

Несмотря на то, что девушка вела себя теперь тихо, Стэйн изо дня в день был всё мрачнее. В отличие от брата, языку англосаксов он не был обучен и, не ведая о том, что Яра владеет его речью, северянин даже не пытался с ней заговорить. А вот Молодой Волк пытался и не единожды. Сначала Яра не отвечала и даже не смотрела в его сторону, но с каждым днём постоянное молчание становилось всё более невыносимым, и мало-помалу она втягивалась в непринуждённые беседы. Судя по перекошенному злобой лицу Стэйна, он не был этому рад. Иногда Яре казалось, что жилы на его шее вот-вот лопнут, когда он наблюдал за ними обоими. Постепенно выражение заботы на его лице сменялось маской неподдельного гнева, стоило Эйнару лишь приблизиться. И новый конунг Вестфольда лишний раз к девушке не приближался.

Яра чувствовала это негласное соперничество и, чем больше раздумывала над этим, тем сильнее убеждалась, что их конфликт может сыграть ей на руку…

— Эйнар.

Стоило девушке окликнуть старшего брата, как в неё впились сразу две пары глаз — напряжённый взгляд Стэйна и открытый спокойный — Эйнара.

Помедлив, старший всё же приблизился и, присев перед ней, озабоченно спросил:

— Ты голодная?

— Нет, — Яра отрицательно качнула головой.

— Хочешь пить?

Эйнар отстегнул свою флягу и уже было протянул её Яре. Но рука Стэйна в тот же миг опустилась на его запястье, не давая этого сделать. Он молча всучил девушке свой бурдюк с водой, не сводя при этом неодобрительного взгляда с Эйнара. Яра же мысленно хмыкнула, а вслух лишь коротко поблагодарила Стэйна. По-английски.

— Мужская одежда тебе к лицу, — заметил Молодой Волк.

Он до того был спокоен и уверен в себе, что ему было плевать на недовольство брата. Пропустив нелепый знак внимания мимо ушей, Яра сделала глоток воды. Если по правде, то новая одежда висела на ней, как на колу. Но всё же это было лучше, чем совсем ничего.

— Как там твой брат?

— Который из них? — нахмурился викинг.

— А у тебя их много?

— Кроме Стэйна есть ещё Хальфдан и Уве.

Эйнар указал на молодого северянина, который развалился рядом на корме и безмятежно спал. Этот воин совсем не походил на того мальчишку, в которого она метнула свой нож на стене Винсдорфской крепости. Ни возрастом, ни ростом и разворотом плеч.

— Я видела у тебя за поясом свой клинок, — осторожно начала она. — Жив ли тот молодой воин, чью грудь он пронзил?

Склонив голову к плечу, Эйнар прищурился.

— Он мёртв, — ответил он после паузы, не сводя с Яры своего пристального взгляда. — Вот только ярл Торкиль не был молод. Это был его последний поход. Он хотел умереть в бою, и возвращаться на север не планировал.

Его слова принесли облегчение — Вольф всё-таки внял её совету. А значит…

— Мой клинок. Вернёшь мне его назад? — невинно поинтересовалась она, посмотрев искоса на северянина.

Эйнар улыбнулся, вызвав у Стэйна новую порцию раздражения, а у Яры — разочарования.

— Верну, — пообещал он. — После прибытия во фьорды.

Они не сводили друг с друга изучающего взгляда, а напряжённая пауза слишком затянулась, заставляя кровь Стэйна кипеть в жилах всё сильнее. Наконец Эйнар поднялся, собираясь вернуться на нос судна.

— Постой, — остановила его Яра.— Я видела чёрных воронов. Много. Они кружили над головой, словно тени, — произнесла она. — А ещё я видела странную тёмную фигуру в плаще, которая не могла принадлежать обычному человеку. Ты знаешь, что это может означать?

— Знаю, — вздохнул Эйнар.

Безмятежное выражение будто рукой сняли с его лица. Черты его заострились, а в голосе отчётливо зазвенела сталь.

— Чёрные вороны — предвестники близкой смерти. Их посылает Óдин к тем, кого хочет призвать к себе.

— Значит, фигура в чёрном плаще…

— Да. Мой брат Стэйн выкупил у него твою жизнь, — сурово бросил Молодой Волк. — И цена может оказаться высока!

Глава 2

— Да! Я вырвал ведьму из лап смерти, — выпалил Стейн, поднимаясь со своего места. Услышав своё имя, он по смыслу догадался, о чём толковали брат с его женщиной. — А ты, братец, уже пошел бы чем-то занялся, а? Ну, хоть бы зашил прорехи в своей одежде, а то скоро начнешь светить голым задом, что совсем не пристало новому конунгу Вестфольда.

На миг в переполненном драккаре воцарилась тишина, которая тут же взорвалась бурным смехом. Северяне разразились молодецким хохотом, все до единого, даже молодой викинг, который до этого безмятежно спал на корме. Все, кроме Яры, — девушка не разделяла всеобщего веселья. Ведь невооружённым взглядом видно, что Стэйн нарочно хотел выставить брата в неприглядном свете перед собственными воинами. Покачнуть его авторитет, сделать из него посмешище! Она взглянула на одежду Эйнара — как и у всех собравшихся тут викингов, та не казалась безукоризненной, но всё же выглядела в разы лучше той, что была сейчас на самой Яре. А значит, слова Стэйна насчёт одежды — необоснованная провокация. Не говоря уже о том, что работать костяной иглой — это вообще удел женщин, а не воинов!

Широко раскрыв глаза, девушка следила за старшим из братьев, ожидая его реакции. Как когда-то следила и за реакцией его отца — ей стало интересно, как поведёт себя сын Великого Вольфа. И Молодой Волк удивил.

Он обвёл взглядом смеющихся викингов, после чего присоединился к всеобщему хохоту. А ведь посмеяться над собой могут только очень сильные люди, и далеко не каждому вождю это дано. Наблюдая за тем, как Эйнар согнулся пополам и упёрся рукой в борт, Яра не смогла сдержать улыбки.

Сквозь всклокоченного кровожадного викинга сейчас просвечивал сильный, уверенный в себе молодой мужчина в полном расцвете лет. Ни одного седого волоса не блестело в его плетёной косе, зубы были ровны и белы. Черты лица — правильные и мужественные с волевым массивным подбородком, который не смогла скрыть даже отросшая борода. Сейчас, как никогда ранее, Эйнар очень напоминал своего отца, величайшего из викингов, и Яра поймала себя на том, что ненароком даже засмотрелась на его старшего сына.

А вот лицо Стейна разочарованно вытянулось. Отпущенное им желчное замечание не уязвило брата, а лишь повеселило их боевых товарищей. Опять Эйнар вышел сухим из воды! В первый раз в жизни Стейн ощутил горечь оттого, что был младшим братом, а не старшим. Он никогда не стремился вести оседлый образ жизни, поэтому и не завидовал Эйнару и его неоспоримым правам первенца. Но теперь, как никогда ранее, он осознал, что именно Эйнар наследует и звание и добро их отца. И что дом Стэйна, куда он собирается ввести свою женщину, скромен, если не сказать убог, по сравнению с домом брата.

Его всегда манили походы в дальние страны, пьянящие минуты упоения победой. Та добыча, которая доставалась в битвах, его и не интересовала особо. На кой ему все эти монеты и золотые украшения? Была бы целая чистая одежда, постель из тёплых шкур, деревянный кубок, чтобы утолить жажду и кусок жареного мяса. И лишь повстречав на своём пути рыжую ведьму, он понял, что отчаянно желает нарядить это стройное тело в самые красивые и дорогие одежды, украсить точеную шею драгоценными бусами и самоцветами, надеть дорогие кольца на изящные пальцы.

Яра будила в нём странные и доселе неведомые желания. В груди воина поселился одержимый мужчина, он крутился и ворочался, постепенно отвоевывая себе все больше и больше места в его душе. Стейн грезил наяву об этой рыжей ведьме, которая принадлежала ему по праву. Он видел, что Яра смирилась с этим и успокоилась, но почему-то она все время смотрела на его брата. А Эйнар, конечно же, смотрел на нее…

Стэйн тряхнул головой, стараясь отогнать от себя наваждение. А бросив взгляд в сторону Яры, заметил, что она, затаив дыхание, вновь не сводила с его брата своих зелёных глаз. Более того, ведьма улыбалась, и не было в её улыбке презрения, которым она каждый раз награждала самого Стэйна. Это неправильно! Так быть не должно!

Пока на палубе царствовали шум да веселье, ослеплённый ревностью Стэйн развернулся к ней корпусом и в сердцах дёрнул ту на себя.

— Перестань это делать! — зарычал он на девушку.

Впрочем, викинг быстро пришёл в себя, осознав, что она даже не в состоянии разобрать его речь, не то что внять его словам! Пальцы, сжимающие в кулаке ворот её рубахи, разжались. Взять себя в руки стоило Стэйну больших усилий. Он протянул ладонь к её лицу и, не обращая внимания на то, что Яра вновь отшатнулась, откинул с её шеи тяжёлую огненную прядь.

— Тебе пойдут те украшения с зелеными камнями, что лежат без дела в сундуках моего дома, — произнёс он зачем-то.

Затем обхватил тонкую длинную шею и взглянул в зелёные омуты. Так и есть: неприкрытая враждебность и презрение — вот и всё, что ему предназначалось. Нет и намёка на то тепло, с которым ведьма только что глядела на его брата.

Сжав зубы, Стэйн отвернулся, но тут же застыл, услышав звук её мелодичного голоса. И поразили его не сказанные ведьмой слова. А то, что она произнесла их на его языке!

Глава 3

— Украшения, которые тебе достались убийством и разбоем? Уверена, они всё ещё запятнаны кровью своей предыдущей хозяйки.

Поражённый неожиданным открытием, викинг был не в силах что-либо ответить. Ведьма всё это время говорила на его языке! Да она ввела в заблуждение всех здесь! Эта мысль крутилась в голове Стэйна, вытесняя собой все остальные, и он затруднялся для себя решить, что именно его переполняло: радость или негодование.

Не обращая внимания на его замешательство, Яра усмехнулась:

— Если ты успел заметить, я не особо интересуюсь украшениями. Они, знаешь ли, мешают в бою, —добавила она, усмехнувшись. — А если ты действительно хочешь меня порадовать, лучше верни мне мой клинок, что сейчас покоится за поясом твоего брата. Его рукоять ищет моя ладонь, и пока он в чужих руках, сердце мое неспокойно.

Яра нисколько не жалела, что выдала себя. За эти дни она увидела и услышала достаточно, скрываться и далее уже не имело никакого смысла.

— Ты говоришь как воин. Но твои сражения закончились, — Стэйн произнёс эти слова необдуманно, вовсе не желая с ней спорить.

— А ты говоришь как варвар, — не осталась Яра в долгу.

И увидев хищный блеск в глазах ведьмы, викинг решил ковать железо, пока горячо.

«Что ж, чем быстрее она поймёт своё предназначение, тем лучше», — сказал он себе и нанёс решающий удар:

— Только в случае крайней нужды женщинам дóлжно брать в руки оружие. Теперь, когда ты станешь моей женой, заботы твои должны обратиться к очагу, рукоделию и воспитанию детей. Я же, как мужчина, ябеспечу тебя всем, чем только пожелаешь. Теперь мне есть для кого сражаться!

Глаза Яры угрожающе сверкнули, на этот раз поразив викинга потусторонним мерцанием. Совсем как в той тёмной вонючей каморе, где он без малого пал, сражённый её «детским мечом». Возможно, именно это нелицеприятное для него воспоминание и заставило Стэйна продолжить:

— Пойми, оружие, что тебе под силу удержать, не достойно воина. А эти ваши луки, которыми обороняются англосаксы, — они для охотников и трусов, что стреляют в спину. Меч и топор — вот истинное оружие, но они слишком тяжелы для этих белых ручек.

И Стейн потянулся к ее руке, но Яра тут же оттолкнула его и вскочила на ноги.

— Ты глупец, Стейн, сын Вольфа Ирвенга, если действительно считаешь, что я собираюсь тебя слушаться! — Яра расхохоталась ему в лицо, привлекая внимание остальных.

— Не переходи грань, женщина! — процедил сквозь зубы Стейн, тяжело дыша.

Но девушку уже было не остановить. Как же её злил этот глупый мальчишка, возомнивший себя мужчиной! Приблизившись к нему вплотную, она зло зашипела:

— Ты — не Великий Вольф! Скажи мне подобное твой отец — я бы, возможно, вняла его словам. Но ты —мне не ровня!

Кровь моментально вскипела в жилах северянина, и его кулак сам собой метнулся к лицу девушки.

Яра ловко увернулась, а сам Стэйн был перехвачен внезапно подоспевшим Эйнаром. Стэйн пожалел о том, что сделал, сразу, в то же мгновение. Проклятая импульсивность! Она всегда туманила голову и мешала принять верное решение. А в делах сердечных она мешала еще больше, чем в бою. Тем более что старший брат не дремал и все время дышал ему в затылок.

А также не дремали Атли и Торстэйн — сыновья павшего конунга Харальдссона. Вместе с отцом они плыли к берегам Англии, как старшие сыновья предводителя этого похода. Им принадлежали власть и неоспоримый авторитет среди викингов. А возвращались домой они как обычные воины, да ещё и в одном драккаре с тем, кто сразил их отца. Это ли не позор? Молодой Волк одним махом отнял не только их земли и титул, он забрал нечто более ценное — уважение, прежде всего к самим себе.

Каждый из них был полон решимости отомстить, и вот настал удобный момент. Переглянувшись с братом, Торстэйн вынул из-за пояса нож. Атли последовал его примеру, надвигаясь на стоящего к ним спиной Эйнара.

Первой опомнилась Яра. Когда Эйнар встал между ней и своим братом, девушка непроизвольно оглянулась, зацепившись взглядом за две рослые фигуры. Время для неё словно замедлило свой бег, и Яра видела лишь медленно поднимающуюся руку северянина, с зажатым в ней ножом. Её тело среагировало быстрее разума, а рука, словно молния, выхватила из-за пояса Эйнара клинок. Чётким отточеным движением Яра запустила его в горло викингу. Диковинный нож, инкрустированный самоцветами, был подарком конунга Харальдссона своему сыну. Он выпал из руки Торстэйна, а сам северянин осел на палубу, заливая ту своей кровью.

И только тогда Яра осознала, что произошло. Интересно, будь у неё больше времени на то, чтобы осмыслить свои действия, поступила бы она так же? Или позволила бы сыну Вольфа погибнуть?

Именно в этот момент она и осознала, что не желает смерти ни одному из них. Это ведь Его сыновья, плоть от плоти его! И какую бы личную неприязнь она к ним ни питала, они — его продолжение.

Атли был сразу же перехвачен. И даже если бы Гудрум не подоспел вовремя, вряд ли он смог бы что-то предпринять. Ведомый отцом и старшим братом, противостоять в одиночку многократно более сильному врагу он бы не решился.

Между тем Эйнар неспешно приблизился к нему, подавляя одним лишь взглядом, и Атли не выдержал —отвёл и опустил глаза.

— Протянуть под килем, — коротко распорядился Молодой Волк.

Паршивая смерть, мучительная. Вся сущность Яры воспротивилась, она не хотела ни участвовать, ни даже присутствовать при этом. Пока Атли связывали, Эйнар отёр Ярин клинок об одежду поверженного соперника и, не сводя глаз с девушки, приблизился к ней. После некоторых раздумий, Молодой Волк молча вернул ей нож как знак доброй воли и благодарности.

И только его рукоять легла девушке в ладонь, как Яра вновь метнула его в ожидающего своей казни викинга. На этот раз клинок попал прямо в сердце, подарив Атли быструю смерть.

В наступившей гнетущей тишине раздался смех Стэйна, в то время как Эйнар не сводил с Яры напряжённого взгляда. Отдать девушке клинок было его выбором. А Яра только что сделала свой.

Глава 4

Берега Гёталанда неумолимо приближались — об этом свидетельствовали всё более прохладные ночи, а также радостное нетерпение на грубых обветренных лицах мореходов.

Холодный ветер подгонял парусные ладьи в сторону родных берегов, и северяне, все как один, находились в приподнятом настроении.

Наблюдая за этими людьми, Яра невольно радовалась вместе с ними: дома их ждали родные и близкие. Наверное, лишь завидев корабли издали, они начнут толпиться у пристаней, встречая своих мужей, отцов и сыновей.

А у самой Яры на душе было так неспокойно, словно там скреблись тысячи кошек. Это можно было бы объяснить предстоящей встречей, если бы не всевозрастающая тревога. Необъяснимый страх простирал свои липкие щупальца за шиворот, проникая в самое сердце. Будто что-то должно было произойти. Что-то непоправимое.

Эйнар был тоже как никогда сосредоточен. Он стоял на носу судна, вглядываясь вдаль, только скулы его нервно сжимались от гнетущего предчувствия.

Его драккар шёл в первой линии, рассекая плотную утреннюю дымку. Низкие слоистые облака сливались с туманом и простирались над морской гладью, надёжно укутывая кругозор. Он лишь раз оглянулся, зацепившись взглядом за Яру, и та поняла его без единого слова. Девушка приблизилась и застыла подле, а за спиной её занял своё место Стэйн.

Всё оказалось настолько легко и естественно, словно Яра всю жизнь только этим и занималась. Природа откликнулась на её зов сразу — застилавшая водные просторы пелена стала рассеиваться на глазах, открывая их взглядам ещё далёкие, сливающиеся с горизонтом берега Гёталанда.

— Земля! — крикнул кто-то сзади.

— Земля! — дружно подхватили остальные.

Послышался звук рога, и только когда рассеялись последние комки плотного тумана, стало ясно, что над Гёталандом поднимаются столбы сизого дыма!

Яра бросила тревожный взгляд на Молодого Волка — маска гнева на его лице заставила её испугаться по-настоящему.

— Кто посмел? — Стэйн зло ударил кулаком в борт.

Он силился рассмотреть, что там происходит. Тщетно. Берег был слишком далеко!

— Русы! — бросил Эйнар кратко. — Больше некому.

Рог северян вновь разразился зычным кличем — армия викингов радовались, не осознав пока, что случилась беда. Позади были сотни драккаров, многие из них всё ещё плыли вслепую, сквозь стремительно рассеивающуюся туманную дымку, перекликаясь между собой, передавая радостную весть дальше.

— Трубите тревогу! — воскликнул Эйнар.

В тот же миг Гудрум дунул в рог, два раза коротко и один протяжно.

— Держим курс на порт! — воскликнул Стэйн.

— В порт идти нельзя, — осадил брата Эйнар. — Причалим во фьорде севернее города и проникнем за крепостной вал через подземелье. Ход ведет на холм, оттуда город виден как на ладони — можно понять расстановку сил и зайти в тыл врагу.

— Мы потеряем время!

— Зато обретём преимущество!

Эйнар принял решение, и оно казалось ему правильным. Далее брата он уже не слушал. Он один сохранял выдержку и спокойствие, остальных викингов, как и самого Стэйна, охватила боевая горячка. Одно дело —поход в чужие земли. Совсем другое — выгнать врага из своего гнезда, защитить жен и детей.

Приблизившись к фьордам, Стэйн первым спрыгнул на гранитные валуны. Многие не ждали своей очереди, выбирались из драккаров, не дожидаясь мелководья.

Перед входом в пещеру северяне начали разбирать просмоленные факелы. К счастью, не все отсырели. А следом на плечи Яры опустился фалдон*:

— Собери волосы под капюшон — отдал короткий приказ Эйнар, пока северяне безуспешно пытались добыть огонь в сырой пещере.

Это был именно приказ — его тон не терпел ни возражений, не пререканий. И Яра не пререкалась, несмотря на то, что в пещере было душно. Она послушно спрятала волосы под глубокий меховой убор, закрепив тот фибулой*, и протянула руку:

— Мой клинок! Ты обещал его вернуть.

Не дожидаясь ответа, она опять запустила руку Эйнару за пояс. Каждый миг был на счету! Девушка рвалась в бой не меньше, чем он сам. Рукоять ножа послушно легла в руку, точно горошина вернулась в стручок, в котором выросла. А следом Яра поднесла полыхающую ладонь к одному из факелов, затем ещё к одному и ещё. Они чадили и потрескивали, но давали свет, так необходимый во мраке пещеры.

— Я и забыл, как может быть полезен и многогранен твой дар, — отозвался Молодой Волк, озираясь.

Он бесстрашно повернулся к ней спиной, и Яра шла по узкому проходу след в след за ним. Вскоре ей стала понятной забота Эйнара. Тёмные твари над головой! Здесь их были целые тучи, гадких, глазастых черных тварей, у которых руки и крылья срослись, как одно целое, а черные навыкате глаза таращились, не мигая, на длинную вереницу людей, пробирающуюся сквозь затхлое, пахнущее плесенью пещерное нутро. Лишь представив, как они вцепились ей в волосы, Яра готова была закричать от ужаса.

Шли долго. Факелы почти догорели, и пещера вот-вот грозила погрузиться в темноту. Ей уже казалось, что придётся взывать к своему огненному покровителю, рискуя не удержать над ним контроль. Ведь огонь всегда себе на уме, а в этом узком и замкнутом пространстве она просто могла ненароком сжечь всех заживо. Но впереди забрезжил свет, и Яра облегчённо выдохнула.

На поверхность они выбрались одними из первых. Притаившись за ракитовыми кустами, воины с тревогой смотрели в долину, где полыхали их дома и бились с врагом их соплеменники.

Холм давал им преимущество и, не дожидаясь остальных, Эйнар махнул рукой, увлекая за собой тех, кто уже успел выбраться из пещеры.

— Ты останешься здесь! — схватил Яру за локоть его брат, когда та ринулась вдогонку.

Ещё одна группа северян отделилась и ушла правее, ведомая Стэйном.

— Просто послушай меня, женщина, — бросил он напоследок.

Из пещеры один за другим появлялись всё новые воины, толкая её в спину, они продирались через кустарник навстречу врагу полные злобной решимости, безумные в своей отваге. И Яра, наплевав на слова Стэйна, ринулась вместе с ними вперёд.

Для неё норманны были чужаками, завоевателями. Но в этой битве она, не задумываясь, взяла их сторону. Потому что это был народ Великого Вольфа. Она защищала город, который не успела толком разглядеть. Потому, что это был город Вольфа. Ее боевой клич был на нормандском, потому что это был его родной язык!

Она колола ножом направо и налево, расчищала себе путь, сметая врагов с холмистой местности огненной волной. Впервые повстречав русичей на поле боя, Яра была вынуждена признать, что это были сильные и искусные воины. Винсдорфской королевской армии такого лютого противника ни за что бы не одолеть. Северянам же — умелым убийцам и захватчикам по своей сути — наконец-то встретился достойный противник. И теперь они сами были вынуждены отражать нападение не менее опасного неприятеля.

Яра постоянно озиралась в поисках того, кто забрал её покой и занял все её мысли, бесстрашно врывалась в полчища русов, как фурия.

Похоже, чужаки уже успели почувствовать пьянящий вкус победы, потому как неожиданная атака подоспевшего войска их подкосила. А уж про смертоносный огонь, который сметал их воинов, как пыль, и говорить нечего. Многие из них бросали оружие и бежали к своим кораблям. Но даже те, кто достиг воды, валились в нее уже мертвыми, источая тошнотворный запах горящей плоти.

А потом Яра увидела Его. Могучую фигуру Вольфа не изменили года, плечи его не поникли, а тело не потеряло своей силы. Их разделяли сотни воинов и бушующий огонь, но разве Яра могла его не узнать!

На вершине холма спиной к спине стояли отец и младший сын — совсем ещё мальчишка — отражая мечами целое скопище лютых русов. Окружены со всех сторон, но не сломлены! Одни против всех!

Яра не помнила, не видела, колько их было. Много. Против двоих слишком много!

Заткнув нож за пояс, она уже подняла ладони, ощущая, как по венам льётся кипяток, растекаясь по телу, поднимая из глубин сознания огненную волну, отзываясь покалыванием в кончиках пальцев. И за миг до того, как пламя выстрелило мощным зарядом, неожиданная догадка пронзила девушку: мальчишка — его младший сын! И если самому Вольфу она не причинит вреда, то всех остальных сразит без разбора. А значит, его сына тоже!

Яра сжалась, пытаясь остановить запущенную реакцию, и тут же согнулась от ужасной, разрывающей нутро боли — огонь, который она в себе задушила, бился и бушевал теперь внутри неё, вгрызаясь в её плоть, наказывая за своеволие.

Дьявол! Не иначе как злой рок — парень уже второй раз стоит у неё на пути! Яра разрывалась на части: вновь вскинула руки и… не смогла. Это ведь Его сын! Разве смеет она рисковать его жизнью? Как ей потом смотреть в глаза любимому, если вместе с врагами она поразит его плоть и кровь?!

Эйнар ушёл с войском вглубь города — его мать не была воительницей, он должен был её защитить. Стэйн со своим войском в это время отрезал русов от их кораблей, не давая выбраться из бушующих на поле боя языков пламени.

Зарычав от боли и бессильной злости, Яра бросилось туда, где иноземные враги окружили две одинокие фигуры. Ей всего лишь нужно подобраться ближе. Просто чуть ближе! Она уже видела знакомый чёткий профиль, жёсткое выражение его лица, с которым Вольф рубил своих врагов. И Яра улыбалась и плакала одновременно, продираясь к нему всё ближе. Ещё немного, совсем чуть-чуть осталось. Она смотрела на него не отрываясь, просто не могла отвести взгляда. Разделявшие их годы были благосклонны к нему: то ли это счастливое стечение обстоятельств, то ли всё дело в ведьминой крови, которую она смешала с его. Только лицо его не было испещрено морщинами, лишь шрам тянулся ото лба к щеке, и в этом Яра находила особое очарование. Средь тысяч лиц, которые она встречала на своём жизненном пути, его лицо было для неё самым красивым и мужественным! Яре даже казалось, что она ощущает его запах, соленый, как море и терпкий, как дым костра…

Как будто почувствовав на себе её пристальный взгляд, Вольф обернулся, и на мгновение их взгляды встретились. Меч в его руке дрогнул, сердце пропустило удар, а время будто замедлило свой бег или же вовсе остановилось. Удивление в его лучистых ореховых глазах сменились растерянностью, отчего у Яры защемило защемило под сердцем — он ей не рад?..

Но всё это длилось лишь краткое мгновение, потому что в следующий миг Вольф перехватил свой меч за середину клинка и метнул его в Яру.

Фалдонами* назывались плащи из меха или шерсти, которые накидывались на плечи.

Фибула* (лат. fibula, скоба) — металлическая застёжка для одежды, одновременно служащая украшением (брошь для украшения или булавка имеющая «замок» для крепления одежды). Фибулы разнообразных форм были распространены с бронзового века до раннего Средневековья.

Глава 5

Чужак за её спиной упал замертво, пронзённый мечом Вольфа. А Яру охватило ледяное оцепенение, голова вдруг закружилась, а тело будто и вовсе парализовало.

— Нет… — прошептала она одними губами, завидев обречённое спокойствие во взгляде тёмных глаз.

А в следующий миг меч врага вонзился Вольфу в грудь. Он лишь успел столкнуть с пологого холма своего сына, перед тем, как обезумевшая Яра с отчаянным криком смела огненной волной оттуда всех остальных…

Горящие воины, дым и нечеловеческие крики — всё растворилось. Она мчалась на вершину и слышала лишь гулкий стук собственного сердца, сквозь который пробивались зловещие крики чёрных воронов. Но Яра упрямо молила лишь об одном — только бы успеть!

А упав на колени перед распластанным телом любимого, она тут же прильнула к сухим жёстким губам, в надежде передать ему хотя бы малую толику своей силы. Но ничего не происходило, Вольф оставался безучастным. Голова его была безжизненно запрокинута, а взгляд остановился, устремлённый далеко ввысь. Туда, где над их головами кружили сотни чёрных воронов.

Солёные капли падали на жёсткие родные черты, на шрам, исполосовавший всю левую сторону его лица — такого родного и почти не изменившегося с момента их последней встречи. Дрожащей ладонью Яра опустила ему веки.

«Мы встретимся вновь! — пообещала она. — В этой жизни или в следующей».

Обезумевшая от горя, она издала нечеловечески крик и, уступив младшему сыну бездыханное тело отца, бросилась вдогонку за убегающими в сторону пристаней русами. Она все била и била огненными молниями по вопящими от страха врагам. Это было уже не сражение — это было уничтожение.

Ни один вражеский корабль не покинул порт. Сиротливо качались ладьи на волнах. Не осталось уже в живых ни гребцов, ни кормчих. Тела их усеяли нормандский берег, а ближе к вечеру пришел прилив и холодные морские воды поглотили их бренные останки.

# # #

Девушка с огненными волосами стояла за широкими спинами нормандских воинов, раздираемая болью утраты и тоской одиночества. Воины били в щиты, ритмично и монотонно. И вдруг наступила звенящая тишина, нарушаемая лишь слабым шёпотом морской волны. Викинги подожгли стрелы, вложили их в тетиву своих луков и направили те в ладью с телом своего вождя. Начинающий синеть вечерний воздух прочертили огненные линии. Ладья вспыхнула, покатилась по дощатым настилам и с громким плеском сошла на воду.

Яра стояла безвольно опустив руки и склонив голову к груди. Она отдала все силы, всю себя без остатка. Обессиленная, опустошённая настолько, что еле держалась на ногах. Ладони остыли и превратились в ледышки. Яру бил озноб и хотелось, чтобы кто-то обнял и прижал к себе. Но этому уже никогда не бывать, потому что возлюбленный уже мчится по небу навстречу Одину, который восседает на своем троне в Хлидскьяльве. И он, без сомнения, будет достоин остаться с ним в суровом раю воинов севера. Уже сегодня Вольф будет пировать со своими Богами, как того и хотел.

Охваченная огнём ладья быстро удалялась и скоро превратилась в светящуюся точку в тумане на горизонте. А Яра все стояла и ждала, что туман рассеется и вот-вот прозвучит любимый голос, окликнет ее. Появится Вольф верхом на коне, он протянет ей руку, а она поставит ногу на его ногу в стремени и птицей взлетит в седло впереди него. И они умчатся на зеленые холмы свободных земель её родины, чтобы слиться в древнем и прекрасном танце…

А в это время из-за куста ракиты за Ярой следила пара необычных глаз. Правый – голубой, как чистое безоблачное небо, а левый черный, как самая безлунная ночь.

Глава 6

— Кто эта чужеземка? Почему она не сводила взгляда с моего павшего в бою мужа?!

Брунхильда была вне себя от ярости. Ещё не успели закончиться поминальные дни, а старшие сыновья покинули свою мать в это тяжкое для неё время! Не смерть Вольфа подкосила северянку, а её шаткое, неустойчивое положение, которое та сулила.

Может ли женщина в одиночку править Гёталандом? Почему бы и нет? За ней стоят сильные и уважаемые всеми сыновья Великого Вольфа, никто не посмеет оспорить её права. Но мужу Брунхильды поклялись в верности также и соседние правители, Северного Волка почитали от Дании и до самого северного предела обитаемой земли. Склонятся ли они теперь перед ней, его вдовой? Вряд ли. Намного вероятнее, что её попытаются свергнуть, чтобы занять место Великого Вольфа.

И как будто этого было мало, старшие сыновья Брунхильды — её гордость и опора — привезли с собой чужеземку с абсурдным и уродливым цветом волос, которую теперь не могут между собой поделить. Сначала северянка лишь отмахнулась от тревожного предчувствия, решив, что речь идёт об одной из рабынь, тех, что часто привозили с собой из заморских походов мужчины. В таком случае как Стэйн, так и Эйнар вольны брать её когда захотят и как захотят. Но вскоре Брунхильда поняла, что всё оказалось намного серьёзнее. Мать всегда чувствует своих сыновей лучше кого бы то ни было, и если Эйнар не шёл на разговор, то от Стэйна ей удалось кое-что узнать.

Она была уверена, что чужеземка не та, за кого себя выдаёт. Все эти древние сказания — не больше, чем байки, которыми воспользовалась безродная самозванка.

Она хочет возвыситься и улучшить своё положение, оттого и играет с обоими, добиваясь своих целей. А также Брунхильда не сомневалась в том, кого из двух братьев хитрая дева выберет в итоге. Что мог ей предложить Стэйн? Ничего, по сравнению с тем, какие перспективы перед ней откроются, прими она сторону Эйнара. А значит самой Брунхильде — истинной северянке — придётся уступить своё место. И главное, кому? Безродной выскочке, чужестранке, которая даже не знает истинных Богов!

— Ты тоже видела скорбь на её лице? — не переставала бушевать вдова Вольфа. — Будто это она потеряла мужа, а не я!

— Да, Брунхильда, я видела.

Женщина в шерстяной накидке склонила голову ещё ниже.

Откинувшись в резном кресле, вдова Вольфа перевела дух и взглянула, наконец, на ту, что стояла сейчас перед ней. Затем оглядела большую Залу с длинными деревянными столами и такими же лавками — именно здесь при правлении Великого Вольфа собирались и шумно пировали его воины с жёнами. И Брунхильда была в почёте, она была женой вождя! При мысли о своём муже она резко повернула голову, так что медные кольца в подвесках обрамляющих лицо зазвенели. Взгляд зацепился за пустующее кресло конунга — даже сейчас Его законное место хранило сильнейшую энергетику своего хозяина, это наводило страх и оцепенение. И Брунхильда уже второй день не могла осмелиться воссесть на Его место, будто невидимые силы не позволяли ей этого сделать.

— Ты всё ещё любишь моего сына? — поинтересовалась она невзначай у своей собеседницы.

От оброненных Брунхильдой слов женщина перед ней испуганно вздрогнула, подняв разные по цвету глаза.

— Да не дрожи ты так! Думаешь, я не заметила, как ты смотрела на Эйнара? С самого детства ты вздыхала, провожая его взглядом.

Наклонившись к Асе, Брунхильда торопливо зашипела свистящим шёпотом:

— Помоги мне убрать с дороги чужеземку, и я поддержу ваш с Эйнаром союз…

# # #

Северяне недолюбливали людей с черными волосами и такого же цвета глазами. Считали их врагами, сторонились их. С волосами Асе повезло — они были чуть рыжеватыми, а летом и вовсе выгорали почти добела. А вот с глазами всё было настолько плохо, что родись она на Севере, ее, должно быть, задушили бы ещё в младенчестве.

Когда-то Великий Вольф прибыл на её родные земли. Земли её предков, земли, независимость которых так и не удалось сохранить. Последняя избранная, что обещала встать на их защиту, однажды пропала без следа. Это подкосило вольный народ, как и самого правителя Севера, который долго искал её понапрасну. Гибель надежды — вот что чувствовала Аса, когда Яра их покинула. А однажды утром ушёл и сам Вольф, просто собрал своих людей и увёл их дальше на восток. Аса хорошо помнила, как Большой Фоки прощался с её матерью, обещая за ней вернуться сразу, как появится такая возможность. И не обманул. Месяц на небе два раза сменился полной луной, когда Вольф привёл к их берегам корабли. Много кораблей. Он забрал на север всех, кто хотел покинуть вольные земли, а таких оказалось немало. Среди них была и её мать. С тех самых пор размеренная жизнь Асы изменилась в одночасье.

Индегерда никогда её не баловала, а на новом месте ей и вовсе было не до дочери. Она стала женой Большого Фоки и нарожала ему детей, в то время как Аса всё больше была предоставлена самой себе. Девочка росла изгоем: взрослые её сторонились, дети дразнили и не принимали в свои игры. Впрочем, Асе и самой с собой было не скучно.

Когда она ходила в лес, деревья разговаривали с ней, грибы сами просились в корзину, целебные травки кричали о своей пользе, а птицы рассказывали о заморских землях и невиданных цветах. Со стороны людей она видела лишь насмешки и угрюмую настороженность. Поэтому девочка росла, избегая их. Зато она открыла в себе дар. Дар взаимодействовать с целебными травами, чувствовать их, различать их свойства по одному лишь виду. И это было для неё куда важнее, чем людская неприязнь.

Шли годы, и как-то раз, после очередной стычки с матерью, она набрела в лесу на древнее дерево. Не один век простояло оно, насыщаясь мудростью и силами земли.

Доброе улыбающееся лицо разглядела Аса на жёсткой коре с черными полосками и проплешинами. Она доверчиво прильнула к стволу, обняла его и попросила у дерева защиты и покровительства. А когда на следующий день пришла сюда же за свежими травами, увидела козу, привязанную к стволу.

Поразмыслив, Аса приняла это как знак. Она отвязала козу и не спеша направилась к заброшенной лесной землянке, которую заприметила уже давно и даже время от времени коротала там свои дни. Вскоре туда она перенесла и свои скромные пожитки, решив и вовсе уйти от городской суеты и зажить уединённо. Аса смастерила из веток небольшой сенник, куда складывала сухую траву для своей козы, а сама ютилась в землянке, где на протянутых верёвках сушила свои заветные травы.

Коза её вскоре окотилась и стала давать молоко. Коза — это ведь не просто молоко. Это еще и живое существо, которое выслушает все твои потаенные мысли. К слову, молока оказалось много — хватало не только для себя, но и на обмен. В городе его разбирали охотно, ведь Аса прикармливала бородатую свою подружку заветными травами, поэтому и пахло молоко не душным хлевом, а цветущими лугами. Вскоре коз у Асы развелось много, а слух про чудо-молоко дошел и до Брунхильды. И с тех пор девушка каждый вечер носила полное деревянное ведёрко в жилище вождя, всем остальным она отказывала.

Так протекала её размеренная жизнь в уединении: по утрам Аса отправлялась с козами на пастбище, по вечерам доила своё небольшое стадо и несла молоко жене Великого Вольфа.

А если удача была в тот день благосклонна к Асе, она могла увидеть и его старшего сына. Каждому взглянувшему на Эйнара было понятно – это сын и достойный наследник вождя.

Такая осанка. Такая стать у подростка. Красивые синие глаза, правильные и мужественные черты лица. Спокойный, не по годам рассудительный. Сильный, ловкий, смелый. И как же Асе хотелось выйти замуж именно за такого! Жить в богатом доме, не напрягать руки дойкой, не носить тяжелые кувшины с молоком. Эйнар с детства видел Асу, давно привык к ее разным глазам. И давно уже все забыли, откуда прибыла она и кем была. Теперь она Аса-молочница. А что? Эйнар вырастет и женится на ней. Ну и что, что она старше? Просто к тому времени ей нужно постараться сберечь свою юность и красоту.

И она старалась. Каждый день Аса заваривала зелье, ни дня не пропустила. Возраст — это совсем не то, чем женщине пристало гордиться. Это повод для стыда и горьких сожалений. Но стариться — удел обычных людей, а Аса, ещё будучи ребёнком, поняла, что она не такая. Она — особенная. Не знали обычные люди тех трав, что знала Аса. Они их не чувствовали так, как она. А уж как травы собрать, высушить, правильно их сочетать и приготовить холодный настой Асу когда-то научила старая травница Моргана. Воду нужно брать прохладную, ключевую, живую. И только тогда травы могут отдать женщине всю свою свежесть, напитать ее тело силой земли, кожу — упругостью ветра, волосы — густотой и влагой леса, а глаза наполнить блеском заповедных озер. И глаза Асы такими и были: одно озеро глубокое и холодное, с кристально-чистой лазурной водой, а второе горячее, мелкое, с черным-пречерным илом на дне, точно переполненное березовым дегтем.

Вскоре Аса перебрались в небольшое, но сухое и уютное жилище в южной части города. Козам поставили новый сарай. Водились теперь и медные монеты у Асы, хоть и не считала она нужным это показывать — одежда у нее скромная, домотканая. Зачем раньше времени привлекать к себе лишнее внимание? Чего доброго ещё Брунхильда заподозрит что-то. Аса умела ждать, и она ждала. Сидела каждый вечер возле дома на приступке, смотрела на заходящее солнце, пела песни, щипала сухие листочки да перетирала между ладонями: эта горсть —для коз, чтобы было молоко сладким и душистым. А эта для себя, для девичьей своей красоты. Пела она о девушке, которая ждет суженого, да только суженый еще не знает об этом. Вернется он из похода дальнего, принесет богатую добычу. И выйдет ему навстречу прекрасная девушка. И кинет он эти драгоценные меха и золото к ее ногам.

Так проходили года. Лютая северная зима сменялась весной, уже и сыновья Вольфа давно выросли. Вырос и разбогател славный город Гёталанд. Вольф стал славен своими походами. Да и сыновья его прославились, особенно Эйнар, по которому Аса тайно вздыхала. Из каждого похода привозили они богатую добычу. И про Асу-молочницу не забывали. Были у нее теперь и одежды богатые, и монеты серебряные заморские, и бусы из драгоценной керамики. Только все лежало в сундуке и ждало своего заветного часа…

Шли годы, но они не меняли Асу. И однажды на её неувядающую юность обратила внимание и Брунхильда.

— Сколько вёсен тебе? — спросила она Асу, когда та в очередной раз принесла молоко в дом вождя.

Девушка напряглась, но всё же постаралась придать лицу выражение безмятежности.

— Мне этого не ведомо. Я не обучена счёту, — ответила она спокойно.

Брунхильда задумалась, недоверчиво глядя в глаза разного цвета.

Её муж редко задерживался дома: возвращаясь из одного похода, он сразу же начинал готовиться к следующему. Слава о его деяниях разносилась повсюду быстро, заставляя людей трепетать в страхе. Оттого и возвысился он, никто не осмелился бросить ему вызов и нажить себе лютого врага. Вот только сердцем он был не с Брунхильдой… Даже в те редкие недели, которые Вольф проводил дома, он овладевал ею на брачном ложе, но душой был где-то далеко.

Сначала женщина страдала от мужниной нелюбви — Вольф этого никогда не скрывал. А потом Брунхильда поняла, что дело вовсе не в ней. Похоже, её муж и не любил никогда, неведомо ему это чувство. Лишь иногда во сне он звал какую-то Яру. Никого с таким именем Брунхильда не знала, потому и не беспокоилась. Она рожала ему сыновей, и всю свою нерастраченную любовь и внимание Вольф отдавал им.

А Брунхильду начала гложить уже другая напасть.

Года брали своё, и ей было всё сложнее находиться рядом с Вольфом, который почему-то совсем не старел. Юность и красота женщины увядала, она уже серьёзно начинала опасаться, что рядом с Вольфом будет казаться старухой.

Но она знала ещё одного человека, которого, как и её мужа, годы не меняли.

Протянув руку с множеством диковинных браслетов, Брунхильда тогда схватила Асу за подбородок, заглядывая той в лицо, подавляя, вселяя страх.

— Я знаю тебя с самого детства, Аса. Ты никогда не была красавицей, но сейчас от весны к весне ты не старишься, а лишь хорошеешь. В чём твой секрет? Ответь!

Аса стояла ни жива ни мертва. Это была её тайна, и она вовсе не желала ею делиться! Но также она знала, что Брунхильда хитра и злопамятна, а гнев её не имеет границ. И Аса решила не испытывать судьбу.

С тех пор она носила жене вождя не только молоко, но и зелье, которое варила теперь для них обоих.

# # #

— Зелье принесла? — устало поинтересовалась Брунхильда.

Вместо ответа Аса вынула из складок своей накидки кожаную флягу и поставила ту на ступень, перед резным креслом вдовы вождя.

Проследив за её действиями, северянка махнула рукой.

— А теперь уходи, мне нужно подумать.

Да, Брунхильде было о чём подумать. Её сыновья — самое большое её достояние. Они — не только власть и сила, внушающая страх её врагам. Они — частица самой Брунхильды, и она не допустит, чтобы безродная самозванка лишила её всего, что она так долго строила!

Глава 7

— Ты должен чувствовать малейшее движение, каждый вздох противника. Подмечать привычки его тела, чтобы уметь предугадывать их.

Яра обошла Эйнара по кругу и вновь остановилась перед ним.

— Ты знаешь, что каждый раз перед выпадом ты переносишь вес на опорную ногу? Внимательный противник будет всегда готов отразить нападение.

В подтверждение своих слов девушка постучала концом своей палки по носку его кожаного башмака, после чего отбросила своё орудие в сторону.

— Зачем ты пришёл? — наконец поинтересовалась она, когда Эйнар сделал то же самое со своей палкой.

Ещё не прошло и трёх дней после гибели вождя, сейчас его сыновья должны проводить время со своей матерью, а не нарушать покой Яры. Сама девушка больше всего на свете хотела побыть наедине со своим горем. Отпустить Его, свыкнуться с утратой.

Как и предсказывал Вольф, жители Гёталанда встретили её хорошо, даже очень. То, как она расправилась с вражеской армией, потрясло северный народ. Одно дело слышать о древнем предании, другое — увидеть всё собственными глазами.

Отдельной хижины для Яры не нашлось, но каждый второй с радостью бы приютил у себя огненноволосую ведьму, предсказанную северу. Остальные, видимо, опасались гнева Брунхильды.

В любом случае, все без исключения следили за каждым шагом чужестранки, а Яра не любила излишнего внимания, потому и проводила дни напролёт наедине с природой. Ничто так не утешало Яру и не придавало сил, как её молчаливое сочувствие.

— Ты знаешь, зачем я пришёл, — в голосе Эйнара отчётливо слышалась сталь.

— А ты знаешь, что мой ответ будет тем же, что и вчера, — монотонно, с долей меланхолии произнесла она.

Девушка уже было повернулась к нему спиной, собираясь оставить Молодого Волка на уединённой поляне одного, когда услышала:

— Мне не нужен твой ответ, Яра!

Эйнар не мог видеть лёгкой улыбки на её губах, как и не видел он моментально вспыхнувшую зелень её глаз.

Он пришёл за ней и был уверен в себе как никогда. Его брат должен будет смириться!

— Мальчик заговорил как мужчина? — поинтересовалась Яра насмешливо, прекрасно зная, что этим викинга лишь раззадорит.

Ну что ж, сам напросился.

— Ты специально хочешь меня разозлить? У тебя ничего не получится.

Девушка резко развернулась к нему лицом.

— Подними ладони, — произнесла она и, увидев в глазах северянина тень недоумения, пояснила: — Твои ладони. Подними их и выстави перед собой, будто упираешься ими в стену.

Хмыкнув, Эйнар послушался. Уж слишком ему стало интересно, что ещё задумала эта своевольная ведьма. Он потратил всего день на то, чтобы её найти, в то время как Стэйн до сих пор прочёсывает весь город. И всё же вчера Яра сумела его перехитрить, после чего скрылась, вдоволь над ним посмеявшись. Но сегодня Эйнар был начеку.

— Опять хочешь сразиться? — поинтересовался он.

Девушка на это ничего не ответила. Подняв свои ладони, она молча соприкоснулась ими с его.

— Закрой глаза.

— Ну уж нет. Второй раз я на это не куплюсь.

— Закрой. Обещаю, я не сбегу, — усмехнулась Яра.

В конце концов, принести сегодня палки и сразиться с ней было его идеей, и Эйнар, чуть помедлив, сделал, как она велела.

— Вот и посмотрим, усвоил ли ты урок, — прошептала девушка, приблизившись вплотную. — Не забудь — каждое движение соперника.

С этими словами она сделала шаг вперёд, вынуждая Эйнара сделать неуклюжий шаг назад. Затем Яра шагнула ещё раз вперёд и тут же в сторону. Молодой Волк пропустил последнее движение, за что сразу же получил звонкую пощёчину.

Эйнар тут же распахнул глаза, подавляя в себе вспышку злости.

— Я сказала — предугадывать каждое моё движение, — нарочито спокойно произнесла Яра.

Разве что не улыбнулась при этом.

Своим поведением и насмешливым тоном она хотела задеть мужское самолюбие, чтобы мужчина показал свою незрелую сущность. Побывав в объятиях Вольфа, оба его сына казались Яре именно такими.

Должно быть, это извечная проблема всех сильных духом женщин — лишь очень редко им удаётся повстречать мужчину сильнее себя. А повстречав и потеряв его снова, Яра теперь подспудно сравнивала с ним каждого. Непроизвольно, вовсе того не желая.

Вернув свою ладонь на место, она сделала шаг назад — Эйнар же остался стоять на месте и тут же получил по второй щеке.

— Ты слеп даже когда твои глаза открыты! — с издёвкой произнесла Яра, на этот раз не удержавшись от победной улыбки.

Эйнар был зол — это читалось в его глубоких синих глазах, хоть на вид викинг оставался совершенно спокойным.

Вернувшись в исходное положение, девушка неожиданно вновь замахнулась, но на этот раз он перехватил её ладонь.

— А это было за что?

Яра уже открыто его провоцировала, в то время как северянин пытался побороть новую вспышку негодования.

— Хотела проверить твою реакцию… Волк.

Викинг усмехнулся одними губами, глаза его при этом оставались серьёзными. И прежде чем Яра успела подивиться ещё одному сходству с отцом, Эйнар проверил уже её реакцию. Молниеносно прижав к себе девушку, он накрыл её губы своими

Глава 8

Аса подоткнула подол и спрыгнула с кряжистой дубовой ветки. Не было сил и дальше наблюдать за тем, как её заветная мечта осуществлялась, да вот только не с ней самой!

Весь её мир, ещё несколько часов назад счастливый и безоблачный, с грохотом рухнул в пропасть, стоило ей увидеть развернувшуюся на поляне сцену. Разве это справедливо?! Аса ни одного мужчину к себе не подпускала даже в мыслях, из года в год ожидала из дальних походов того единственного, кого хотела видеть своим мужем. Высматривала на горизонте милые её сердцу паруса и ненавязчиво крутилась поблизости всякий раз, когда корабли Эйнара заходили в гавань.

Да видно слишком долго ждала у моря погоды. Её суженый привёз себе другую невесту!

Бросив последний, полный горечи взгляд на то, как её Эйнар сжимает в объятиях другую, Аса поплелась прочь.

Она шла, петляя по своим тайным тропинкам и отрешённо глядя себе под ноги. Эти места она знала хорошо, все тропы здесь были пройдены ею сотни раз, оттого заблудиться одной в лесу ей не грозило. Очнулась Аса лишь когда поняла, что на ходу срывает стебли вереска, именуемые в народе «ведьминой травой», чего раньше никогда не делала. Глубоко погрузившись в свои безрадостные мысли, она даже не заметила, как перетирала их между ладонями и бережно складывала в карман своего передника.

Сегодня приготовленный ею настой будет не для козочек и не для женской красоты. В это зелье Аса вложит и часть своей души, рискуя потерять намного больше. Но выбора у неё не осталось.

# # #

А в это время в тишине уединённой поляны слышалось прерывистое дыхание, перебиваемое треском одежды. И не разобрать толком, боролись ли эти двое друг с другом или же сами с собой. Словно отделённые от всего мира небольшим пролеском, Яра и Эйнар сцепились в диком и непонятном поединке.

— Я тебя сейчас ударю! — предупреждающе выдохнула девушка.

— Ударь, — вторил ей мужчина, ещё крепче обнимая тонкий стан.

— Сожгу…

— Сожги.

— Безумец!

— Полный, — легко согласился Эйнар, лаская при этом губами её шею.

Его поцелуи сводили с ума, а сильные руки обжигали прикосновениями сквозь ткань рубашки. Когда же он спустил её с девичьих плеч и прикоснулся к голой коже, Яра вздрогнула. Но он не оставил ей выбора, припечатав зарождающийся протест одним лишь взглядом. Предоставляя ей время чтобы принять его, свыкнуться с мыслью, что он так или иначе её возьмёт. Сегодня. Сейчас!

Яру била крупная дрожь, сотрясая все её тело и, казалось, она падала, нескончаемо падала в пропасть. Оттого и вцепилась изо всех сил в напряжённые мужские плечи, оставляя на коже алые росчерки, обнажая его крепкий торс, покрытый странными рисунками. Она уже видела такие раньше, в своей прошлой жизни. И стоило лишь вновь закрыть глаза, как мысли её уже мчались туда, в далёкие степи.

Девушка крепко зажмурилась, до боли, до тёмных кругов перед глазами. Вдохнула терпкий запаха солёного моря и дыма, и сердце тут же пропустило удар и замерло.

«Это не он! Не он!» — твердил здравый разум.

Но дьявол! Как же ей хотелось поверить в обратное! Пусть ненадолго! Пусть даже ценой непоправимой ошибки, минутной слабости!

«А почему бы и нет?..»

Неожиданная мысль, мелькнувшая в затуманенном сознании, выбила почву из-под её ног. Или же это мужчина подмял её под себя, воспользовавшись мимолётным замешательством.

Яра буквально физически ощущала, как её обволакивало пламя. И в этом очистительном огне сгорали все ее страхи и сомнения. Её кровь, смешанная с кровью Великого Вольфа шипела и запекалась, запечатывая навеки страдания. Огонь внутри выжигал дотла все отжившее и готовил ее к чему-то новому, доселе еще неизведанному. Будто сковывающие сердце стальные обручи вдруг лопнули, заполняя его сладкой и упоительной негой.

— Яра, моя Яра… — мужчина накрыл её собой, сминая её губы, настигая и лаская, проникая глубже, вырывая стон из её груди.

Почувствовав, что она окончательно сдалась, Эйнар наоборот потерял последние остатки самоконтроля.

На краткое мгновение её тело пронзила вспышка боли, но уже в следующий миг это перестало иметь какое-либо значение. Яра принадлежала ему и хотела только одного — чтобы он не останавливался. О последствиях она подумает позже. Сейчас же она готова была умереть, лишь бы чувствовать тяжесть его тела, запах кожи, а лишающий воли поцелуй не хотелось разрывать, даже будь у неё такая возможность.

Голубые прожилки очертились на её лице и шее, а грудь сдавило так, что, казалось, воздух перестал поступать в лёгкие.

Эйнар был неутомим в своей страсти. Срывая стоны с её губ, наслаждаясь каждым криком, распаляясь всё больше. И когда у Яры уже не осталось сил даже на вздох, его полный наслаждения рык взорвал вечернюю тишину.

Глава 9

— Далеко собралась?

Эйнар шёл следом за девушкой, на ходу заправляя одежду.

— Яра! — окликнул он и, не добившись никакой реакции, обогнал и преградил ей дорогу.

— Что не так? Я недостаточно хорош для тебя? Не слишком умён? Не очень богат? Чего ты боишься?

Женщины! Кто их поймёт, что у них там на уме! Как же с ними сложно! — заключил он.

А с Ярой было в тысячу крат сложнее. После произошедшего между ними, Волк не мог для себя уяснить, чего она добивалась. Ведь ей было хорошо с ним! Он видел это. Чувствовал, как она тянулась к нему. Яра таяла в его объятиях, как девственно-чистый снег в горных вершинах. Так что же, к дьяволу, произошло сейчас?!

— Не молчи! Я хочу понять!

— Я тоже, — промолвила девушка.

Опустившиеся на лесистую местность сумерки отбрасывали тени на её лицо, и взгляд зелёных глаз казался ещё более пронзительным.

— Хорошо, — согласился Эйнар. — Давай поговорим. Что именно тебя тревожит?

— Не тревожит. Я просто хочу уяснить для себя, как ты теперь намерен поступить.

Видно, викинг был слишком далёк от тех переживаний, что её беспокоили. И хоть из врождённого упрямства девушка отрицала значимость своих тревог, на сердце у неё было неспокойно, в то время как сам Эйнар, овладев ею, был расслаблен и доволен, разве что не щурился, как сытый кот.

Мужчины слышат только самих себя! Неужели так сложно понять, что она не желает становиться общей женой для них обоих! — негодовала Яра.

Да и вообще становиться чьей-то женой она не собиралась. А расплывшаяся на его лице улыбка разозлила ещё больше. Ярость всполохами обжигала грудь. Оттолкнув викинга, девушка устремилась прочь.

— Да стой же ты!

Догнав её и пятясь задом, Эйнар вновь преградил ей дорогу.

— Прости, не удержался — ты очень соблазнительна, когда злишься, — пояснил он. — Что я собираюсь делать? Я собираюсь взять тебя снова. И снова. Хочу насладиться тобой сполна.

Произошедшего между ними казалось Эйнару ничтожно мало. Он до исступления хотел как можно скорее погрузиться в неё вновь, хотел, чтобы она кричала от наслаждения, забыв саму себя.

Внешняя холодность и надменность сочетались в ней с чём-то необузданным и диким. Под неприступными и строгими манерами пряталась страстная натура, и он был не просто рад, Эйнар был счастлив, что именно он разбудил в ней эту страсть. Её девственное лоно не познало другого мужчины, и взыгравшее вдруг чувство собственника призывало закрепить над ней свою власть немедля.

— Похоже, ты забыл, что я обещана твоему брату, — процедила Яра, решив направить его мысли в нужное русло. — И меня одолевает любопытство: как Стэйн отнесётся к тому, что тебе не терпелось посеять своё семя первым. Или это у северян в порядке вещей? Неоспоримое право первопроходца в любом случае остаётся за старшим?

Тут уже Эйнар не выдержал и рассмеялся.

— Что ты себе надумала, женщина, — укоризненно покачал он головой.

— Изволь объяснить.

Он согласно кивнул и, поддерживая её серьёзный настрой, тоже попытался придать своему лицу серьёзности. Получалось с трудом.

— Объясняю: о Стэйне забудь, его женой ты не станешь. Я всё решу сам, так что просто прими это как данность. Свою женщину я ни с кем делить не собираюсь, я твой первый и единственный мужчина, Яра! Конфликт исчерпан?

В наказание за её своеволие он, конечно, мог ещё какое-то время не говорить правды, оставив её при своих надуманных тревогах. Но всё же предпочёл её не дразнить.

— Ты займёшь подле меня своё законное место как жена вождя Севера, — добавил он.

Теперь настала очередь Яры веселиться.

— Что-то не так?

Эйнар ожидал с её стороны чего угодно, но никак не смеха.

— Да. Ты кое-что забыл, вождь, — доверительно сообщила ему девушка.

— Неужели? И что же?

Она приблизила к нему своё лицо, и Эйнар уже было решил, что Яра хочет его поцеловать. Но она лишь тихо произнесла, задевая дыханием его губы:

— Ты забыл спросить согласия невесты.

А в следующий миг она ловко увернулась и бросилась прочь в сгущающиеся сумерки.

Чёрт их разберёт этих женщин! Что опять не так!?

Северянин ещё помедлил пару мгновений, воздев голову к вечернему небу, затем резко сорвался с места и понёсся следом за беглянкой.

— Хорошо, — выдохнул он, повалив Яру на прогревшийся за день мох. — Ты слишком горделива, чтобы признать мужское превосходство. Свою свободу ты ценишь превыше всего, я прав?

При этом Эйнар решил не возиться со шнуровкой и разорвал её рубаху одним движением, обнажая вздымающуюся грудь. Он тут же накрыл своей ладонью одно из полушарий, заставляя Яру извиваться, как куницу в силках.

— Слезь с меня!

— Я также допускаю, что тебе не нравится, когда не считаются с твоим мнением, — продолжал северянин, не обращая внимания на сопротивление.

Придавив свою запыхавшуюся добычу к земле, он навис над её лицом.

— Поэтому я спрашиваю тебя, Яра: ты станешь моей женой?

— Нет, — выдохнула она и резко подняла таз, перекинув вес викинга вперёд.

У неё почти получилось скинуть с себя могучее тело, но и Эйнар был начеку. Он зарычал от злости, на мгновение став самым настоящим волком, и резким движением перевернул Яру на живот.

— Почему? — запустив руку в огненную гриву и потянув её голову на себя, мужчина зашептал ей на ухо:

— Мне не нужно твоё согласие, Яра. Я просто хочу тебя понять. Мой брат тебя привлекает больше? Ты отказываешь мне, потому что хочешь его?!

— Нет.

— Тогда зачем ты со мной играешь?! — прошипел он ей в затылок.

Эйнар сжал её волосы в кулак, но сделать Яре по-настоящему больно не решался. Рука дрожала, а он всё медлил. Наконец, просто отпустил её гриву и, почувствовав, что Яра притихла, потёрся подбородком о её висок.

Девушка безучастно лежала щекой на мягком моховом покрове, а неподвижный взгляд был устремлён в одну точку.

— Я восхищаюсь тобой больше, чем могу выразить, — прошептал Эйнар. — Обещаю прислушиваться к тебе и относиться с уважением. Что тебе ещё нужно, Яра? Скажи, наконец, чего ты хочешь!

Да если бы она знала! Каждая её мысль, каждое действие противоречило друг другу. Это выматывало Яру, а разобраться в себе было ещё сложнее. Когда-то она была уверена, что любовью всей её жизни, её судьбой, был герцог Брей. Но оказалось, что это не так. Более того, она даже сомневалась, любила ли она когда-то Вильгельма по-настоящему. Потому что лишь воспылав чувством к язычнику, Яра поняла, что всё, что было до Вольфа, — всего лишь детская привязанность. При том, что ещё недавно она презирала язычников всем сердцем. Но и с Вольфом ей не суждено было соединить свою судьбу. А сегодня она отдалась мужчине, к которому даже чувством не прониклась. Неважно, каким чувством, поддаться слабости было слишком легкомысленно, и Яра за это стыдилась. А настойчивое желание этого синеглазого викинга сделать ее своей женой пугало.

Возможно, ей уже пора было смириться. Но природное упрямство девушки снова и снова заставляло ее выдумывать новые причины для отказа. Несносный ее характер противился естественному ходу вещей, и она вновь находила поводы, чтобы надеть на себя маску неприступной девы, хоть в глубине души она и чувствовала, что сопротивление бесполезно. Он такой же, как и его отец. И это подобие тоже сбивало с толку.

Неожиданно в голову пришла мысль, что она ужасно устала. Просто устала. Устала быть сильной, устала постоянно кому-то противостоять, кого-то защищать. Хотелось просто побыть слабой женщиной, за плечом сильного мужчины. Ведь большинство женщин именно в этом и находят своё счастье и предназначение.

Между тем Эйнар запустил пальцы ей в волосы и одной рукой принялся расплетать наполовину растрёпанную косу. Он хотел почувствовать их, хотел, чтобы они струились сквозь его пальцы. А желание овладеть ею вновь так никуда и не делось. Особенно сейчас, когда Яра успокоилась и была такой послушной и податливой.

Она вздрогнула и напряглась только тогда, когда Эйнар приспустил ей штаны, собираясь взять её по-животному, как самец берёт самку. И стоило ей встрепенуться, как мужчина вновь сцепил её волосы в кулак, прижимаясь к ней и давая почувствовать мощь своего тела и силу желания, как неоспоримый довод прекратить бесполезное сопротивление.

И Яра обмякла, уступая.

— Я хочу видеть твоё лицо, — тихо произнесла она и, помня о своём обещании, викинг перевернулся на спину, увлекая её за собой.

Очень осторожно он коснулся её обнажённой груди. Тело, светлое, как слоновая кость, и гладкое, как шёлк, трепетало от его прикосновений. И как бы Эйнару ни хотелось взять её грубо и неистово, он заставил себя быть неторопливым и нежным.

Глава 10

— Ты голодна?

— Нет.

— Уверена?

Эйнар сплёл их пальцы воедино, увлекая в глубь города, туда, где находилось его жилище. Ему не терпелось показать ей свой дом. Дом, который хоть и ненадолго, но станет и её домом. А Яра уже не слушала. Её внимание привлекла тщедушная фигурка, прикованная к столбу. Освещение было скудным, но и его оказалось достаточно. Это был едва ли подросток, а по английским меркам так вообще ещё ребенок. Его заковали в железный ошейник, словно какого-то преступника. Прислонившись к столбу, мальчик свесил голову и как будто спал.

— Так вы ещё и детей мучаете!

Пройти мимо такого варварства Яра не смогла: она упёрлась ногами в землю, и Эйнар вынужден был остановиться.

— За что с ним так жестоко обошлись? — её негодованию не было предела.

— Во-первых, он не ребёнок, — северянин прошёлся взглядом по съёжившейся худощавой фигуре мальчика. — На его руке браслет, а значит он — мужчина. И как любой мужчина, он должен нести ответственность за свои поступки.

Яра тут же хотела возразить, но Эйнар не дал ей такой возможности:

— И опережая твой вопрос: нет, я не знаю, что он натворил, ровно как и не имею никакого отношения к его наказанию.

— Но ты можешь его освободить, — девушка повернулась к нему лицом. — Отпусти его... Пусть это будет мне свадебным даром.

Эйнар прищурился, прекрасно понимая, кто отдал приказ, а также он понимал и то, что освободить мальчишку — значит пойти наперекор воле своей матери. Но и своей невесте он отказать не мог.

— Уве, — позвал он кого-то в темноте, не отрывая от девушки пристального взгляда, — принеси инструмент.

Парень, развалившийся до этого на деревянных ступенях, скрылся из виду, а вернулся уже со специальным инструментом. Вблизи не узнать его было невозможно — прямо перед Ярой стоял младший из сыновей Вольфа. Передав брату инструмент, он принялся её внимательно рассматривать. Ей даже показалось, что Уве хотел ей что-то сказать, но в последний момент, видимо, передумал.

Эйнар же молча направился к столбу, а несколько мгновений спустя железный обруч со скрежетом упал на землю, а сам пленник, пошатываясь и спотыкаясь, пустился наутёк.

— Ты довольна? — поинтересовался Волк у своей невесты.

— Довольна.

— Тогда пойдём, — он снова взял её за руку, увлекая в сторону своего жилища.

— Эйнар, тебя мать искала.

Услышав слова брата, Молодой Волк нехотя остановился и развернулся к Уве.

— Стэйн уже вернулся?

Его младший брат лишь пожал плечами. Весь город знал, что Стэйн с ног сбился в поисках чужестранки, которая сейчас была с Эйнаром. Целый день Уве не видел ни одного, ни второго.

— Передай матери, что завтра я представлю всем свою невесту.

Сказав это, Молодой Волк оставил брата одного. А когда привёл Яру в её новый дом, он первым делом привлёк её к себе. Этой ночью Эйнар умело и уверенно погружал ее в наслаждение до самых кончиков ее роскошных длинных волос. Она давно уже двигалась с ним в такт, то сближаясь, то убегая, чтобы быть тут же настигнутой. Кожа Яры еще горела от его прикосновений, а дыхание не успевало выровняться, когда викинг уже нависал над ней вновь, чтобы слиться с ней в древнем любовном танце.

# # #

— Невесту? — переспросила Брунхильда.

Её лицо оставалось непроницаемым, но сурово сжатые губы и немигающий взгляд не могли ввести в заблуждение даже Уве. Передав матери слова брата, он молча направился прочь, так и не дождавшись от той ничего в ответ. А уже в дверях наткнулся на Стэйна. Его брат застыл на пороге с точно таким же выражением лица, которое было и у Брунхильды. После долгих и безуспешных поисков Яры, Стэйн вернулся в отчий дом и случайно услышал слова брата, которые выбили почву из-под его ног. Он ничего не сказал, лишь молча развернулся и скрылся в ночной тьме.