Невезучие

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Оказалось, что Франсуа ничуть не пострадал. Не успела горилла скрыться из виду, как он проворно вскочил на ноги и, увидев Жерара, стоящего на краю оврага, крикнул:

— Эй, Компана, что же вы стоите? Помогите мне выбраться отсюда!

— Одну минуточку! — прокричал в ответ Жерар и бросился к вездеходу.

Там он сорвал со щита остро отточенную малую саперную лопатку — бывшее имущество мексиканских вооруженных сил и, подойдя к дубу, одним ударом срубил лиану подходящей длины.

Теперь, когда опасность миновала, его настроение даже немного улучшилось. «Бедная обезьяна, — усмехнулся он про себя. — Вот уж не повезло, так не повезло! Теперь придется тебе, милая, век в девках вековать. Где ж ты второго такого Перена найдешь?»

Компана обвязал один конец лианы вокруг пояса, а другой, раскрутив в воздухе, бросил Франсуа:

— Держите!

Перен ухватился за стебель и принялся карабкаться на почти отвесную стену.

Вдруг в голову Жерару пришла мысль, которая заставила его похолодеть. Только чувство долга удержало его от падения с обрыва.

«Обезьяне не повезло, это очевидно, — напряженно думал Компана. — Это примем за аксиому. Ну а Перену? С одной стороны, его чуть не утащила горилла. Но ведь чуть-чуть не считается! Не утащила ведь! Лиана, видите ли, оборвалась. С другой стороны, похоже, он не получил ни царапины. И это после падения с такой высоты! К тому же, это приключение, возможно, поможет ему отвлечься от мрачных мыслей. Так, значит, повезло?»

«Но ведь ему по всем законам логики не могло повезти!» — чуть не застонал Компана, мысленно призывая на помощь Гегеля и Аристотеля.

Он попытался собраться с мыслями.

«Попробуем рассуждать логически. Попытаемся сформулировать, что такое везение. Очевидно, везение есть продвижение к осознанной или неосознанной цели, причины которого не ясны. Так сказать, игра случая. Но причины нас сейчас и не интересуют. Главное — продвижение к цели. Хоть самое ничтожное! А какова цель Перена, его голубая мечта? Открыть сыскное агентство! Так-так! Но ведь для того, чтобы открыть агентство, необходимо найти мадемуазель Мортан, причем, желательно, живую. Если Жюли погибла, ни о каком агентстве не может быть и речи! Так? Так! Пойдем дальше. Цель в этом случае является абсолютно недостижимой, и никакое продвижение к ней невозможно в принципе! А если везение, то есть продвижение, все же имело место, что из этого следует?»

— Послушайте, Жерар, подайте же мне, наконец, руку! — услышал Компана голос Перена. Долго мне еще орать?

— Бога ради, простите! — рассеянно произнес сыщик, занятый своими мыслями. Он протянул руку и вытянул Перена на твердую почву.

— Чертова обезьяна! — с чувством сказал Франсуа, отряхивая глину с коленей. — Весь костюм мне испортила. И откуда она только здесь взялась? Я читал, что человекообразные обезьяны в Америке не водятся.

— Из ц-ц-ц-ирка, — заикаясь произнес Компана. Он никак не мог прийти в себя после своих логических построений.

— Из какого цирка? В Сьюдад-Реале нет цирка!

— Из ст-т-т-толичного.

— Не морочьте мне голову! — сказал Перен. — Это же больше тысячи километров!

— Значит, добралась как-то! Про обезьяну все в городе знают. Вы о ней не слыхали только потому, что лежали в больнице. Я был уверен, что вы о ней тоже знаете.

— Компана, вы меня удивляете! Я считал вас серьезным человеком, а вы верите всяким россказням. Этого же не может быть!

— Как «не может»?! Вы же ее видели!

Это был аргумент, который трудно опровергнуть, и Франсуа перевел разговор на другую тему:

— Интересно, зачем я ей понадобился? Я читал, что гориллы — травоядные.

— Видите ли, — замялся Компана, — вы ей понадобились не в качестве пищи.

— А в качестве чего?

— В качестве мужа.

— Вы что, издеваетесь? — возмутился Перен. — Какого мужа?

— Обыкновенного. В лесу, кроме нее, нет ни одной гориллы. Они здесь не водятся. Вот она и мучится от одиночества. Наверно, вы ей понравились, и она решила вас на себе женить.

— Вы что, меня идиотом считаете?

— Н-н-нет, — смутился Компана. Он помнил, что Франсуа очень болезненно реагировал на это слово, а ему совсем не хотелось обижать Перена.

Тем не менее, Франсуа обиженно засопел и сел за руль вездехода.

«Это даже к лучшему, — подумал Жерар. — Пусть следит за дорогой. Это отвлечет его от мрачных мыслей, и, Бог даст, бедняга немного успокоится. А я тем временем попробую все как следует обдумать».

Мотор заурчал, и машина тронулась, отравив экологическими загрязнениями очередной кусок первобытной природы.

Перен молча вел вездеход. Похоже, он все еще дулся на своего товарища. Впрочем, дорога действительно требовала повышенного внимания и не располагала к разговорам. Компана откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и погрузился в размышления.

«Итак, на чем мы остановились? Ага! Из абсолютной недостижимости цели вытекает невозможность продвижения к ней. Если мадемуазель Мортан погибла, то цель Перена является абсолютно недостижимой. Что из этого следует? А из этого следует, что Перену повезти не могло. Классический силлогизм. Большая посылка, малая посылка и вывод. Вывод настолько безупречный, что и Аристотелю за него не было бы стыдно.

Однако Перену повезло. Это — экспериментальный факт, от него никуда не денешься! Значит, одна из посылок не верна. Какая же? Большая посылка как будто сомнений не вызывает. Если цель недостижима, то ее нельзя достигнуть. Чрезвычайно ценная мысль! Надо будет ее записать. А другая посылка? Стоп, стоп, стоп! Вот, видимо, где собака зарыта! Малая посылка содержит условие: если Жюли погибла, то цель недостижима. Истинность этого условия определяет истинность вывода. Если она погибла, то Перену повезти не могло. Но ему повезло! А это могло произойти, только когда условие не выполнено. Значит… Так-так!»

Компана приоткрыл один глаз и искоса взглянул на своего спутника. Франсуа был хмур. Он закусил губу и вцепился в руль так, что побелели костяшки пальцев. Было видно, что он все еще пребывает в мрачном расположении духа.

«Надо его как-то приободрить — подумал сыщик. — Только не надо воскрешать в нем напрасных надежд. Ведь логику я проходил еще в школе, а с тех пор прошло, страшно подумать, сколько лет! Нет-нет, надо как-то иначе».

— Перен! — торжественно обратился к своему товарищу Компана.

В ответ Франсуа пробурчал что-то нечленораздельное. Похоже, ему было не до разговоров. Но если бы Компана обращал внимание на такие мелочи, как нежелание разговаривать, то какой бы он был детектив?

— Послушайте, Перен! Я все время возвращаюсь к вашему вопросу.

Франсуа недоуменно взглянул на детектива. Для этого ему пришлось оторвать взгляд от дороги. Машина, естественно, не преминула воспользоваться этой оплошностью водителя и радостно подпрыгнула на первом же ухабе. То, что ее седоков едва не вытряхнуло из кабины, ее, казалось, ничуть не занимало.

— Какому вопросу? — спросил Перен, пытаясь привести вездеход в чувство.

— Насчет того, есть ли у вас способности криминалиста. Я еще раз все внимательно проанализировал и убедился, что есть. Я верю, что вы еще откроете свое детективное агентство. Я верю в вас! И вот вам залог того, что это не пустые слова. Держите! — Компана вытащил из-за пояса и рукояткой вперед протянул Перену свой револьвер.

Франсуа благодарно посмотрел на товарища и протянул руку за оружием. Вездеход немедленно предпринял новую попытку вырваться на свободу.

— Руль! Держите руль! — заорал Компана. — А то некому будет открывать агентство.

Схватившись за руль обеими руками, Франсуа удалось обуздать строптивца. Несколько минут они ехали молча, подавленные величием случившегося. Перен искал и не мог найти слова благодарности, созвучные торжественности момента. Компана радовался, что ему удалось вернуть Франсуа к жизни, успешно обойдя вопрос о воскрешении мадемуазель Мортан.

Тем временем автомобиль выбрался на довольно широкую просеку. Корни и ухабы здесь попадались реже, и Компана снова прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться на том, что предстояло сделать в свете вновь открывшихся обстоятельств. Согретый чувством исполненного долга и убаюканный мягким шуршанием шин — Франсуа сообразил снизить давление в баллонах — Жерар вскоре задремал. Очевидно, сказалось переутомление напряженной умственной деятельностью.

Разбудила его внезапная остановка вездехода. Компана пренебрег правилами безопасности и не пристегнулся ремнями. В самом деле, зачем пристегиваться, если дорожная полиция все равно не видит и не оценит усердия? И теперь он был наказан за легкомыслие! Сила инерции с размаху швырнула его на лобовое стекло.

«Счастье еще, что стекло оказалось пуленепробиваемым! — подумал Компана, потирая быстро набухающую шишку на лбу, — а то мог бы порезаться осколками!»

Франсуа дергал рычаг переключения передач, чтобы включить задний ход.

— Что случилось? — спросил его Жерар.

— Индеец! — ответил Перен, видимо, считая, что умному этого объяснения достаточно.

— Что — индеец? — очевидно, он еще не пришел в себя после внезапного пробуждения, чтобы на лету ловить мысли своего друга и, возможно, будущего шефа.

— Там, у дороги, стоял индеец.

— Ну и что?

— Он был в очках. Я подумал: индеец, и вдруг в очках!

— А почему бы индейцу не носить очки? Может быть, он плохо видит.

— Но во всех книгах об индейцах пишут, что у них орлиное зрение!

— Ну, знаете! — начал раздражаться Компана. — Стоило из-за этого расшибать мне лоб! Я в Сен Клу — вы там, кажется, живете — тоже видел одну надпись. На сарае. Там было написано «задница», а на самом деле в сарае были дрова. Разве всему, что написано, можно верить?

— Видите ли, — слегка смутился Перен, — дело в том, что он был почти голый. Только перо в прическе и набедренная повязка такого вида, что его выгнали бы из клуба нудистов за нарушение правил приличия. И очки!

— Ну и как эти очки выглядели? — спросил детектив, переходя на профессиональный тон. Таким тоном полицейские спрашивают случайного свидетеля, не заметил ли он номер машины, из которой велась стрельба по банку во время ограбления. И в ответ, как правило, слышат: «Конечно, мсье! Там были буквы и какие-то цифры. Да-да, точно! По-моему, там, была цифра семь. Или три. Побойтесь Бога, мсье, это же случилось месяц назад!»

Что-то в этом роде Компана ожидал услышать от своего напарника.

— Ну, я не успел как следует разглядеть, — Франсуа смутился еще больше. Детектив удовлетворенно хмыкнул. — Мне показалось, что это были женские очки. Такие, знаете, в виде бабочки. В тонкой золотой оправе. С большими дымчатыми стеклами. Знаете, бывают такие, сверху темнее, а снизу почти бесцветные. Когда он повернул голову, вот здесь что-то сверкнуло. Похоже, в уголках оправа отделана какими-то камушками.

Сказать, что Компана был удивлен, значит, не сказать ничего. Он был поражен, потрясен, убит наповал.

— А б-б-больше вы ничего не заметили? — выдавил он из себя.

Франсуа от смущения, казалось, был готов провалиться сквозь землю. Так опозориться! Так обмануть доверие своего компаньона! А еще в сыщики собрался!

— Ну, еще мне показалось, — произнес он еле слышно, — что стекла были с диоптриями. От близорукости. Знаете, когда смотришь на человека в очках под небольшим углом, кажется, что черты его лица под стеклами как бы слегка изламываются. С обычными солнечными очками этого не происходит.

Компана замер с открытым ртом. Ничего подобного он в жизни своей не слышал. Заметить такое из окна движущегося автомобиля — это, по мнению Жерара, было выше человеческих возможностей!

Тем временем машина задним ходом подкатила к месту, где Перен заметил индейца, способного вогнать в краску нудистов.

— Кажется, это здесь, — пробормотал Франсуа.

Компана выскочил из вездехода с твердым намерением схватить индейца за шиворот и вытрясти из него все, что он знает о судьбе мадемуазель Мортан. Интересно, где Жерар собирался найти шиворот на голом человеке?

Очевидно, опасаясь, что он его, то есть шиворот, все-таки найдет, индеец скрылся, не оставив никаких следов. Буквально никаких. Как будто испарился, растаял в воздухе.

Компана пришел в ярость. Он чувствовал себя полным идиотом. Так опростоволоситься! Чуть не разбить себе лоб, и все ради чего? Поверить бредням Перена, свихнувшегося на почве частного сыска и несчастной любви к дочери президента компании! Ведь знал же, что не может нормальный человек разглядеть такие подробности. Так нет же! Позволил навешать себе лапшу на уши. По полтора фунта лапши на каждое ухо! С томатным соусом.

— Ну, где ваш проклятый индеец? — заорал он.

— Был где-то здесь.

— Так покажите мне его!

— Может, он испугался и ушел.

— А следы? Где следы, я вас спрашиваю! Человек не мог испариться, не оставив следов!

— Ну, я не знаю. Может, мне показалось.

— А очки? Очки вам тоже привиделись?

Перен пожал плечами.

— Так вы видели их или нет? — продолжал разоряться Компана.

— Да. То есть, нет. То есть я подумал, что, если вдруг на нем очки дочери господина президента?

— А что, если вдруг на нем трусы моего двоюродного брата?!

Франсуа молчал, кусая губы. Внезапно он вытащил из-за пояса револьвер и навел его на Компану.

— Что такое? — спросил Жерар, сразу сбавляя тон.

— Стойте спокойно и не двигайтесь! — приказал Перен ледяным голосом.

— Эй, что вы задумали? Не делайте глупостей! — дернулся Компана. Он очень не любил стоять под дулом пистолета, когда не был на сто процентов уверен, что им умеют пользоваться.

— Я кому сказал — не дергайтесь!

Тут Жерар заметил, что ствол револьвера направлен не ему в живот, а немного левее и ниже. Он скосил глаза и увидел рядом со своей ногой большую змею. Похоже, ядовитую. Но разбираться в этом не было ни времени, ни желания.

Змея приняла боевую стойку и злобно зашипела.

Франсуа зажмурился и спустил курок.

Несмотря на то, что Перен держал в руках боевое оружие впервые в жизни, нельзя сказать, что он совсем промахнулся. Просто он промахнулся по змее. Похоже, для нее все обошлось сильнейшим нервным потрясением. Шипя от возмущения и судорожно дергаясь, пресмыкающееся скрылось в зарослях.

Хорошо, что револьвер был заряжен не дробью! Крупнокалиберная пуля, врезавшись в пень, отколола от него здоровую щепку, которая впилась Жерару в левую ногу пониже колена.

— Уй-уй-уй! — застонал он, хватаясь за колено. — Ууу! Идиот, идиот, идиот!

— Что с вами, Компана? — вскричал Франсуа, протягивая руку к своему товарищу. В правой все еще был зажат револьвер, а в барабане оставалось шесть патронов. — Вы ранены?

Очевидно, Перен был действительно сильно взволнован. Иначе чем объяснить, что он никак не прореагировал на столь смертельное оскорбление, как «идиот»? При других обстоятельствах он непременно вызвал бы обидчика на дуэль и доказал бы, что тот не прав, используя аргументы из арсенала карате, джиу-джитсу и прочих невербальных средств убеждения.

Компана с опаской посмотрел на револьвер.

«Нет, добром это не кончится! — подумал он. — Кажется, я несколько поспешил».

— Послушайте, Перен! Отдайте-ка его мне. На время. Я вам его потом обязательно верну. В Париже. Когда вы получите разрешение.

Франсуа чувствовал себя кругом виноватым. Он без слов вернул Компане револьвер, хотя, видит Бог, как ему было жаль с ним расставаться.

Перен помог своему товарищу извлечь щепку из ноги и поудобнее устроиться на сиденье. Он заботливо пристегнул его ремнями безопасности, чтобы он, не дай Бог, больше ни обо что не ушибся.

— Держитесь, Жерар! — предупредил он. — Сейчас мы поедем с максимальной скоростью, чтобы побыстрее доставить вас к врачу.

Все возражения Компаны, что хотелось бы добраться туда живым, Перен оставил без внимания. В самом деле, чего только не наговорит раненый человек!