Невидимая борьба

1. Фаустова Цивилизация

МЫ ЖИВЕМ в один из наиболее мрачных периодов истории человечества. Несмотря на ускоренное развитие индустриальной цивилизации и научно-технический прогресс, значение духовных ценностей у всех так называемых “цивилизованных” наций падает с большой скоростью. Вследствие этого современная цивилизация установила ужасающий рекорд. За короткий период времени между 1914 и 1945 годами две мировые войны и Красная революция унесли, по всей вероятности, более ста миллионов человеческих жизней. Сегодня материального богатства в руках человечества сосредоточено больше, чем во все предыдущие времена, и все же количество женщин и детей, намеренно умерщвляемых голодом и мором, которые можно было бы предотвратить, в наши дни намного больше, чем было в любые тридцать или сто лет истории человечества. Уровень научных знаний и общей образованности никогда не был для белых рас так высок, как сегодня. И все же редко, если вообще когда-либо, белый человек столь же слепо и пагубно заблуждался, чем в последние тридцать лет.

Профессор П. Сорокин охарактеризовал эту ситуацию в нижеследующих выразительных строках:

“В настоящее время ни невинность детей, ни почтенные седины стариков, ни нежность девушек и женщин не щадятся. Если случается что-нибудь — они главные жертвы войны, революции, криминала и других форм насилия. Цивилизация, которая до 1914 года выставляла напоказ свою человечность и гуманизм, в сравнении с извращенной жестокостью и мизантропией Средних веков, выродилась в нечто столь низкое и зверское, что превзошло даже пресловутую жестокость варваров… Нельзя себе представить более полного и трагического крушения.”[1]

Ввиду этих тревожных фактов кажется правильным поставить вопрос: можно ли считать этот трагический процесс прелюдией к новой, светлой эре мира и процветания, или же это признак глубокого духовного крушения, которое вызовет сильную бурю и, если не изменить коренным образом идеологические тенденции и руководство, может привести цивилизацию белого человека к краху, несмотря на все ее достижения?

Размышляя над внутренней природой и причинами великого волнения, выдающийся русский писатель Д. Мережковский сформулировал вопрос: “В чем заключается уникальность нашего времени?” — и сам дал на него ответ: “В борьбе большой религиозной правды с большой религиозной ложью. Сегодня ложь и правда сцепились в такой смертельной схватке, какой не было никогда.”[2]

Анализируя вопрос с иной точки зрения, немецкий писатель и философ Освальд Шпенглер комментирует его следующим образом:

“…Принимаются последние решения, приближается трагедия. Каждая высокая культура есть трагедия. История человечества в целом трагична. Но святотатство и катастрофа Фаустовой цивилизации… такого святотатства не могли себе представить ни Шекспир, ни Эсхил. Творение восстает против своего Творца….”[3]

Описывая современную цивилизацию, Шпенглер неоднократно называет ее “Фаустовой цивилизацией”. Будучи сокращенной до своих основных положений, классическая трагедия Гете может быть представлена следующим образом: Доктор Фауст — образованный человек с высоким уровнем интеллекта и силы воли — заключает договор с дьяволом, чтобы получить господство над людьми и природой. Заполучив таким образом власть, Фауст начинает использовать ее для удовлетворения своих собственных чувственных и интеллектуальных потребностей и для реализации нового честолюбивого, обширного и гуманитарного проекта, который должен был принести счастье миллионам людей.

Внутреннее значение этой великой трагедии безусловно отражает совокупность идей о прогрессе, которые в течение последних десятилетий распространили свое влияние как на отдельных людей, так и на целые их массы, таким образом оправдывая термин Шпенглера “Фаустова цивилизация.” Полная власть над природой и людьми, используемая для прекрасных, гуманитарных целей принимается и приветствуется, в то время как взаимовыгодный договор со злом, по которому эта власть была получена, считается бессмысленно-символичным или полностью игнорируется.

Идея Фауста в некоторой степени является мелкомасштабным повторением того, что записано в Евангелии как история искушения в пустыне, эта история выглядит примерно так:

“И, возведя Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени, и сказал Ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их… итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое.” От Луки, 4:5–7.

Христос отверг это предложение. Современная цивилизация в лице большинства ее влиятельных деятелей или грубо отвергает Христа, или вежливо не обращает на Него внимания, в то же самое время принимая большей частью те самые принципы и идеи, которые Он подверг осуждению и от которых отказался.

Ввиду этого было бы неплохо рассмотреть некоторые мысли, непосредственно и косвенно вдохновленные историей искушения, записанной в Евангелии.

О столкновении в пустыне рассказывается коротко; на чтение уйдет не более минуты. Можно предположить, что в Евангелии зафиксированы только главные моменты искушения. В Евангелии от Марка, 1:13, мы читаем, “И был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною.” В Евангелии от Луки 4:2, мы читаем, “Там сорок дней Он был искушаем от диавола.” Последний текст предшествует описанию трех главных моментов искушения. Поэтому есть веские причины полагать, что искушение, или внутренняя борьба по фундаментальным принципам, продолжалось много дней и имело гораздо больше подробностей.

Это таинственное событие, зафиксированное в трех из четырех Евангелий, является очень важным. Так как свидетелей ему в пустыне не было, вполне возможно, что в Евангелиях записаны именно те слова, которые использовал Христос, рассказывая об искушении своим ученикам. Слово “искушение” указывает на то, что предложения дьявола, возможно, были заманчивы; другими словами, предложения дьявола вероятно содержали некий элемент, призванный привлечь и заинтересовать. В противном случае сами происходящие события назывались бы просто “дискуссией” или “спором”, и понятие “искушение” было бы здесь неуместно. Значение этого события и вышеуказанных мыслей может быть проанализировано исходя из трех следующих точек зрения:

1. В пустыне Христос был совсем один. Слово “дьявол” образно обозначает слабости, свойственные человеческой составляющей личности Христа. Согласно этой интерпретации, история искушения может быть расценена как описание полной победы Христа над низменными физическими и умственными (духовными) элементами (качествами), присущими человеческому компоненту Его личности.

2. В пустыне Христос был в полном одиночестве. Понятие “дьявол” по прежнему рассматривается как образное, но на этот раз представляющее собой общую совокупность человеческих пороков и низменных наклонностей. Безграничная любовь Христа к людям могла вызвать у Него желание прекратить страдания человечества, даже путем какого-либо соглашения со злом. Противоборство этого желания со стремлением выполнить свою высшую миссию может быть также определено как “искушение”.

3. Наконец, повествование об искушении может быть понято в буквальном его смысле; в этом случае, согласно Евангелию, инициатива и формулировка трех вопросов-предложений принадлежала непосредственно дьяволу, духовному противнику Христа, воплощающему зло.

Краткий анализ выявит недостатки двух первых из вышеупомянутых допущений.

Вначале в Евангелии говорится о голоде и хлебе. Я знаю человека, который постился сорок дней в научных и медицинских целях. Во многих случаях обычные люди выдерживали длительное голодание благодаря силе воли, даже при наличии пищи. Даже несмотря на то, что это испытание вызывает страдания, все же голод и, как следствие, желание превратить камни в хлебá, вряд ли могли соблазнить Христа.

Второе искушение заключалось в предложении “сброситься” с крыши Иерусалимского храма. С точки зрения дьявола, в соответствии с предположениями, высказанными при анализе первого его предложения, это можно интерпретировать так: измотанный физическими лишениями и, в большей степени, реализацией своей невероятно трудной миссии, нечеловечески высокой ответственностью и неизбежностью трагического конца, Основатель Христианства мог хотеть знака свыше, который подтвердил бы Его небесное происхождение.

Мне посчастливилось побывать в этой пустыне. Интересной деталью является наличие в ней большого количества круглых плоских камней, своей формой напоминающих хлебные лепешки. В целом местность впечатляет, хотя и представляет собой мрачную пустыню, расположенную на плато и ограниченную цепью отвесных скал, отделяющих ее от Иорданской долины. Пустыню перерезает множество ущелий, часто до нескольких сотен футов глубиной. По сравнению со скалами, башни далекого Иерусалимского храма имели незначительную высоту, и не было бы причины переносить внимание на Иерусалим, если предметом искушения были личные чувства Христа. Поэтому необходимо другое объяснение.

Третьим искушением являлось предложение Иисусу Христу принять власть над всеми земными царствами. Многим обычным людям идея стать царем кажется очень заманчивой. Многие личности, сочетающие в себе огромную энергию и большие амбиции с посредственными этическими нормами, жаждут власти и готовы пожертвовать всем ради нее. Однако это нехарактерно для высоконравственных людей. В былые времена лучшие из правителей считали свою должность тяжелейшей ответственностью и, во многих случаях, хотели освободиться от этого бремени. Таким образом было бы неверным полагать, что идея стать царем одного или нескольких земных царств была столь заманчива для Христа, что оправдывала бы использование понятия “искушение.” Поэтому вышеуказанное предположение о привлекательности для Христа этой участи кажется не совсем подходящим. В то же время нельзя отклонять слово “искушение” в полном его значении, потому что намеренное использование этого понятия в Евангелии бесспорно. Ф. М. Достоевский на страницах одного из самых своих великих и действительно вдохновленных произведений делает догадку о значении искушения в пустыне.

Достоевский делает следующие вводные комментарии к своей повести:

“Если бы возможно было помыслить, лишь для пробы и для примера, что три эти вопроса страшного духа бесследно утрачены в книгах и что их надо восстановить, вновь придумать и сочинить, чтоб внести опять в книги, и для этого собрать всех мудрецов земных — правителей, первосвященников, ученых, философов, поэтов, и задать им задачу: придумайте, сочините три вопроса, но такие, которые мало того, что соответствовали бы размеру события, но и выражали бы сверх того, в трех словах, в трех только фразах человеческих, всю будущую историю мира и человечества, — то думаешь ли ты, что вся премудрость земли, вместе соединившаяся, могла бы придумать хоть что-нибудь подобное по силе и по глубине тем трем вопросам, которые действительно были предложены тебе тогда могучим и умным духом в пустыне?.. Уж по одним вопросам этим, лишь по чуду их появления, можно понимать, что имеешь дело не с человеческим текущим умом, а с вековечным и абсолютным.”[4]

В первой части этой работы была сделана попытка обсудить факторы, формирующие предпосылки для искушения. Некоторые из выраженных мыслей навеяны “Легендой о Великом Инквизиторе.” Достоевского. Надо помнить, что, согласно Священному Писанию, идея, инициатива и формулировка предложений принадлежат Дьяволу, так как Евангелие свидетельствует, что Христос только отвечал на них. Это можно считать оправданием формы представления мыслей и идей в следующих трех главах.