Невидимое дитя

Хемуль, который любил тишину

Жил-был хемуль. Он работал в парке с аттракционами, мечтая хоть немножко стать счастливым. Он пробивал дырочки в билетах, и люди отнюдь не радовались его появлению. Работа немного грустная, если этим заниматься всю жизнь.

Хемуль пробивал и пробивал, и пока пробивал дырочки, грезил планами о том, чем займется, когда выйдет на пенсию.

Для тех кто не знает, что такое пенсия: пенсия, это когда вы можете делать, что вам заблагорассудится, но, к сожалению, она бывает лишь под старость. По крайней мере, так говорили хемулю его родственники.

У нашего хемуля было ужасно много родственников, множество громадных, веселых, болтливых хемулей, которые то и дело хлопали друг друга по спине и взрывались безумным смехом.

Они совместно владели парком аттракционов и в свободное время музицировали на тромбонах, играли в городки, рассказывали друг другу веселые истории и пугали людей в общественных местах.

Наш хемуль принадлежал к другой ветви их рода и, в общем-то, приходился веселым хемулям отдаленным родственником. Он никого не хлопал по спине, а если и звонил в колокольчик, так лишь затем, чтобы объявить отправление паровозика на американских горках. Когда он не пробивал дырочки в билетах, то сидел на скамеечке для детей.

— Ты такой одинокий и ничего не хочешь изменить, — говорили ему остальные хемули. — Тебе больше времени надо проводить с людьми.

— Я не одинок, — отвечал он. — У меня просто нет времени. Мне многие хотят помочь, но если вы задумаетесь…

— Великолепно, — бормотали родственники, хлопая его по спине. — Так здорово, что ты не одинок…

А наш хемуль мечтал об удивительном таинстве одиночества. Он надеялся хоть на старости лет обрести его.

Кружились карусели, гремели тромбоны, а мюмлы каждую ночь пронзительно визжали на качелях. Еще постоянно разыгрывали первый приз в конкурсе «кто разобьет больше посуды мячиком?». Все вокруг веселились, хемули танцевали, вопили, смеялись и ссорились, ели и пили, и так все время. Дошло до того, что наш хемуль просто начал бояться шумных и веселых людей.

Он жил в детской спальне, вместе с детьми хемулей, которые весь день веселились и скакали, а ночью засыпали. Если они начинали плакать, хемуль их утешал, наигрывая на органе.

Остаток свободного от работы времени он стремился удрать из большого дома, полного хемулей. И все же почти все время он проводил в их компании, слушая разнузданную болтовню.

— Когда я стану старым? — однажды за обедом спросил наш хемуль.

— Старым? Ты? — заржал его дядюшка. — Очень не скоро. Спеши, спеши, ведь никто не состарится раньше, чем ему положено.

— Но я чувствую себя очень старым, — беспокойно ответил хемуль.

— Ха-ха! — оскалился дядюшка. — В эту ночь мы устроим фейерверк, а до самого заката будут играть трубы.

Но фейерверка не получилось, потому что в полдень пошел сильный дождь. Он продолжался всю ночь, весь следующий день, и еще один день после этого, и всю последующую неделю.

Если говорить откровенно, дождь продолжал лить восемь недель. Никто еще не видел ничего подобного.

Парк с аттракционами потерял свой блеск, краска облупилась. Парк увядал, словно цветок, бледнел и ржавел, а потом все стало разваливаться.

Обзорное колесо упало набок, горки размыло, и они превратились в огромные серые лужи и лужицы, а со временем и следа от них не осталось.

Дождевая вода все текла и текла реками. Все маленькие дети: тоффлесы, вудисы, хумперы, мюмлы и даже форты все дни проводили, прижавшись носами к стеклам, наблюдая, как их счастливая страна размывается дождем.

Комната с Кривыми Зеркалами — маленький домик — упал набок. Все зеркала разбились на сотни маленьких влажных осколков. Над всем этим ужасом громко звучал детский плач.

Дети страшно досаждали родителям, но те ничего не могли придумать для спасения парка с аттракционами.

Вымпелы и воздушные шары запутались в кронах деревьев. Дом Счастья залила грязь, а трехголовый аллигатор уплыл в море, к тому же в пути он потерял две головы, которые оказались просто приклеенными.

Хемули с радостью наблюдали за разрушениями. Они стояли у окон, тыкали пальцами и хлопали друг друга по спинам, то и дело крича:

— Смотрите! Сцена Тысяча и одной ночи! Танцующий пол проваливается! А вон пять летучих мышей из Ужасной Пещеры на крыше домика Филифёнки! Вы видите!

Хемули решили: если воду заморозить, можно здорово покататься на коньках. Они, конечно, не забыли о нашем хемуле, пообещав, что скоро он снова начнет пробивать билеты, как только все устроится.

— Нет, — внезапно объявил наш хемуль. — Нет, нет, нет. Я не хочу. Хочу на пенсию. Хочу быть в полном одиночестве в каком-нибудь пустынном месте.

— Но, дорогой мой племянничек, — спросил у него один из дядюшек, совершенно изумленный. — Ты понимаешь, что ты говоришь?

— Да, — заявил наш хемуль.

— Но почему ты не говорил нам этого раньше? — спросил один из родственников. — Мы считали, что тебе нравится так жить.

— Я раньше не осмеливался признаться, — сказал хемуль.

Тогда все остальные хемули снова захохотали, решив: это ужасно смешно.

— Хорошо, но что ты будешь делать? — поинтересовалась у нашего хемуля его тетушка по материнской линии.

— Я хочу построить кукольный домик, — прошептал хемуль. — Самый прекрасный в мире кукольный домик, со множеством пустых комнат, тихих и печальных.

Теперь хемули захохотали так сильно, что попадали на пол. Они толкали друг друга локтями и кричали:

— Кукольный домик! Ты это слышал! Он сказал «кукольный домик»! — и они смеялись до слез, а потом сказали хемулю: — Дорогой, можешь делать все, что захочешь. Можешь взять себе большой бабушкин парк, очень может быть, там до сих пор тихо как в могиле. Отправляйся туда, поиграй, пока не надоест. Удачи тебе. Надеемся, тебе парк понравится.

— Благодарю, — ответил хемуль, чуть отпрянув. — Я знаю, вы желаете мне только хорошего.

Он мечтал о кукольном домике с печальными, пустыми прекрасными комнатами, А хемули посмеялись над этим. Но наш хемуль их не осуждал. Они бы сильно обиделись, если бы он сказал им, что все они очень испорченные хемули. Какое же это, однако, рискованное дело, без всякой подготовки разглашать свои самые потаенные мечты!..

В одиночестве хемуль отправился в старый бабушкин парк, который теперь стал его собственным парком. У него в кармане даже звенел ключ.

Парк был закрыт с тех пор, как бабушка устроила из своего дома огромный костер, а потом куда-то укатила со всей семьей.

Это случилось еще тогда, когда наш хемуль был слишком мал, чтобы ходить в парк.

С тех пор лес вокруг парка разросся. Дождевая вода затопила тропинки и дорожки. Когда хемуль зашлепал по лужам, дождь прекратился так же внезапно, как и начался восемь недель назад. Но хемуль не обратил на это внимания. Он полностью окунулся в мечты и ощущал печаль, потому что больше не хотел строить кукольный домик.

Наконец, он увидел парковую ограду. Часть ее покосилась, но она все равно казалась очень высокой. Ворота заржавели и оказались запертыми.

Хемуль отпер их и, войдя в парк, закрыл на замок. Внезапно он позабыл о кукольном домике. Впервые в жизни он открыл и закрыл что-то, принадлежавшее лично ему. Теперь здесь его дом. Он не будет больше жить в чьем-то чужом, не его доме.

Медленно разошлись дождевые облака, и выглянуло солнце. Мокрый, зеленый и неухоженный парк заискрился и засверкал. Уже давно его никто не прореживал, не подстригал и не убирал. Кроны деревьев свисали до земли и перевивались. В сочной траве зажурчали ручьи, которые бабушка в свое время проложила через весь парк. Но теперь они стали широкими и глубокими. Маленькие мостики исчезли.

Хемуль оказался в зеленой, дружелюбной тишине. Ему показалось, будто бы он омолодился.

«Ах, каким старым, усталым я был раньше, — думал он. — Как я люблю своих родственников. Но больше я не должен о них думать».

Он долго бродил в высокой сочной траве, обнимал деревья и, наконец, на закате лег поспать в центре парка. Тут раньше стоял дом его бабушки. Но пожар случился давным-давно, и теперь на месте пожарища выросли молодые деревца. Они склонились над хемулем, словно стены.

Пришла ночь, в небе загорелось множество больших звезд, и хемуль еще сильнее полюбил свой парк. Парк — дикий и загадочный, с заросшими травой Таинственными путями, — теперь стал его домом.

Хемуль не переставал удивляться. Он нашел старые фруктовые деревья. Яблоки и сливы лежали в траве. На мгновение хемуль даже подумал: «Какая жалость! Мне же не съесть даже половину из них. Но…» Но потом он забыл свои планы, очарованный тишиной одиночества.

Он был хозяином этой земли, залитой лунным светом. Он полюбил прекрасные деревья. Хемуль даже сплел венок из листьев и повесил его себе на шею. И только тогда он уснул спокойно.

Утром хемуль услышал звон колокольчика у ворот. Он забеспокоился. Кто-то пришел и хотел войти. Хемуль осторожно прокрался в траве. Колокольчик снова зазвонил. Вытянув шею, хемуль разглядел за воротами очень маленького хумпера.

— Уходи, — беспокойно сказал хемуль. — Это частные владения. Я здесь живу.

— Я знаю, — ответил маленький хумпер.

— Хемули послали меня отнести вам обед.

— Вижу, — согласился хемуль. Он отпер ворота и забрал у хумпера корзинку. Потом вернулся в парк и снова запер ворота. Хумпер ничего не сказал, но остался стоять на своем месте.

— Чего тебе надо? — спросил хемуль.

— Нам плохо, — искренне признался хумпер. — Нам всем очень плохо. Тем, кто маленький. У нас больше нет парка с аттракционами. Так обидно.

— Да, — ответил хемуль, уставившись в землю. Он не хотел думать о мрачном, но его с детства приучили до конца выслушивать собеседника.

— Вы тоже наверное опечалены? — жалостливо предположил хумпер. — Вы ведь раньше пробивали дырочки в билетах. Если у малыша был старый билет, вы иногда пробивали его два раза. Мы все использовали билеты по два, по три раза.

— У меня плохое зрение, — фыркнул хемуль. — К тому же, тебя, наверное, ждут дома?

Хумпер кивнул, но остался стоять на месте. Он маячил у самых ворот.

— Хочу вам сказать, — прошептал он. — У нас есть секрет.

Хемуль отшатнулся. Ему не нравились чужие секреты, но хумпер жалостливо продолжал:

— Мы кое-что спасли и спрятали в сарае у Филифёнки. Вы не поверите, как много мы сделали. Спасали и спасали. Мы пробирались ночами под дождем, выуживали вещи из воды, снимали с деревьев, сушили и ремонтировали их. Теперь они в порядке!

— Что, — переспросил хемуль.

— Я об аттракционах! — продолжал хумпер. — Все, что мы смогли выловить, мы отремонтировали! Великолепно, не правда ли!? И если теперь хемули все отстроят заново, вы вернетесь пробивать билеты?

— Ах, — пробормотал хемуль и поставил корзинку на траву.

— Тогда все в порядке! — воскликнул хумпер засмеявшись, замахал руками и исчез.

На следующее утро хемуль беспокойно ждал у ворот. Когда хумпер принес корзинку с едой, хемуль спросил:

— Ну, как мои родственнички? Что они вам сказали?

— Они не хотят, — удрученно ответил хумпер. — Они хотят построить каток, а многие уже отправились спать на зиму.

— Плохо, — решил хемуль, почувствовав облегчение.

Хумпер ничего не сказал. Он передал корзинку и ушел.

«Бедные дети, — подумал хемуль. — Хорошо. Хорошо». Как и планировал, он отправился строить хижину на руинах бабушкиного дома.

Хемуль работал весь день и получил огромное удовольствие. Он остановился лишь тогда, когда стало совсем темно и пошел спать, усталый и довольный. Он проспал до утра.

Когда он пришел на обед, хумпера уже не было. В корзинке он обнаружил письмо, написанное детскими корявыми буквами:

«Дорогой контролер. Вы — хороший, потому что всегда справедливы. Может вы поможете нам?»

Хемуль до конца не понял смысла письма, но у него зародилось ужасное подозрение.

А потом он увидел. За воротами дети оставили все, что им удалось спасти из парка с аттракционами. Много всяческих штуковин. Некоторые вещи оказались сломанными, порванными и неправильно отремонтированными. Все это выглядело очень странно. Разнообразная коллекция досок, брезента, проволоки, бумаги и ржавого железа. Все это выглядело печально и неожиданно для хемуля. В панике он бросился прочь.

Потом хемуль снова занялся своей хижиной.

Он работал и работал, но ничего не получалось. Его мысли блуждали где-то далеко. И все кончилось тем, что крыша его почти построенной хижины провалилась.

«Нет, — сказал сам себе хемуль. — Я не хочу. Я должен сказать „нет“. Я — пенсионер. Я хочу делать только то, что мне нравится, и больше ничего».

Он повторил это несколько раз, все более и более угрожающе, а потом встал, вернулся к воротам и начал втаскивать спасенный детьми хлам в свой парк.

Дети расселись на высокой ограде парка хемуля. Они напоминали серых воробьев, но вели себя совершенно спокойно.

Иногда кто-нибудь их них шёпотом спрашивал:

— Что это он теперь делает?

— Ш-ш-ш, — отвечали остальные. — Он не любит, когда болтают попусту.

Хемуль повесил несколько лент и бумажных роз на деревья, а потом исчез из виду. Он отправился мастерить площадку для игр, но никак было не найти подходящего места.

— Невозможно, — наконец объявил хемуль. — Вы видите! Я ничего не могу выбрать. Мне нужен ваш совет.

Перешептываясь, малыши слезли с забора. Они вели себя очень тихо.

Хемуль, наконец, решил устроить площадку для игр неподалеку от развалин своей хижины. Он расставил в траве лошадок, деревянных лебедей опустил в пруд. Но он все время прислушивался.

«Кукольный домик! — с горечью думал он. — Похоже это и впрямь мишура. Но больше никакого шума и грохота!..»

Осмотрев свою работу, он обратился к малышам:

— Что уставились? Сбегайте к хемулям и скажите им, чтоб больше обедов не присылали. Пусть лучше пришлют мне гвозди, молоток, свечи, канаты и двухдюймовых реек. И пусть поторопятся.

Дети засмеялись и убежали.

— Мы не говорили ему, чтоб он работал, — объявили хемули и принялись колотить друг друга по спинам, трясясь от хохота. — Нет, если он хочет, то пусть строит парк с аттракционами. Ведь у бедных малышей должен быть такой парк.

И хемули послали ему в два раза больше того, что он просил. И еще: продуктов на неделю, десять метров красного вельвета, золотой и серебряной бумаги в рулонах и орган в коробке.

— Нет, — категорически объявил хемуль. — Никаких музыкальных инструментов!

— Конечно, — кивнули дети и оставили орган за воротами парка.

Хемуль тем временем работал, строил и конструировал. Постепенно ему понравилось трудиться. Высоко в деревьях засверкали тысячи осколков зеркал, покачиваясь вместе с листвой на ветру. У подножья деревьев хемуль расставил маленькие скамеечки и мягкие пуфики. Там можно было сидеть и пить сок или даже чуток вздремнуть. А в густой листве он спрятал качели.

Постройка американских гор оказалась самой трудной задачей. Горы получились очень маленькими, потому что большую часть конструкций смыло. Но хемуль был доволен: на таких горах пассажиры меньше станут вопить. А в конце трассы пассажиров сваливали в пруд. Это всем дико понравилось.

Но строительство американских гор оказалось для хемуля очень тяжелой работой. Когда он устанавливал часть конструкции справа, что-нибудь слева падало. Тогда хемуль воскликнул:

— Помогите! Не могу же я один скреплять десять деталей одновременно.

Дети спрыгнули с ограды и бросились помогать.

Наконец, горы поднялись во всей своей красе. Вот радость-то!..

Хемуль дал детям поесть. Ведь они же не ходили домой обедать!

Вечером дети разошлись по домам, но с рассветом снова были у ворот. Как-то утром они привели на поводке аллигатора.

— А вы уверены, что он хочет в парк? — с сомнением спросил хемуль.

— Совершенно уверены, — ответил хумпер. — Он не говорит, но он так спокойно себя ведет, к тому же он соскучился по остальным своим головам.

Однажды сын Филифёнки в фарфоровой печке обнаружил растягивающийся канат. Его тут же отнесли в бабушкин парк.

Каждый, нашедший что-нибудь забавное, тащил в парк с аттракционами. Приносили даже такие вещи как корзинки, чайники, оконные рамы и ириски. Всем вещам находили соответствующее применение. Хемуль же разрешил приносить в парк все, что не шумит.

И он никогда не пускал в парк, кроме детей.

Парк становился все более и более фантастическим. В центре его располагался дом хемуля — а внутри него игровая площадка. Немного аляповатый, он внешне походил на перевернутую коробку из-под ирисок. Внутри его украшали бумажные розы и красные ленты.

В один прекрасный, совершенно обычный вечер строительство закончилось. На мгновение сердцем хемуля завладела печаль.

Он зажег все свечи и вместе с детьми долго стоял, любуясь парком.

Зеркала, серебро и золото сверкали в кронах темных деревьев. Все было готово и замерло в ожидании: пруды, лодочки, туннели, стойка с соками, качели, деревья для лазанья, коробки с яблоками.

— Все готово, — объявил хемуль. — Но помните. Это не парк с аттракционами. Это Парк Тишины!

Дети, которые помогали строить, лишь подталкивали друг друга локтями. Наконец, хумпер шагнул вперед и спросил:

— А вам надо предъявлять билеты?

— Нет, — ответил хемуль.

Он ушел в свой дом и зажег по пути луну над Домом Миражей. Потом он залез в гамак, который подарила ему Филифёнка, и через дыру в потолке стал смотреть на звезды.

Снаружи царила тишина. Хемуль не слышал ничего, кроме журчания ручья и шороха ночного ветра.

Внезапно хемуль забеспокоился. Он сел, прислушиваясь. Ни звука.

«Наверное, никогда нельзя быть совершенно счастливым? — подумал он с беспокойством. — Может статься нельзя быть счастливым, если кто-нибудь не шумит под ухом. Может, дети ушли домой?»

Хемуль вылез на чердак и высунулся наружу. Нет, дети не ушли домой. Весь парк шуршал, наполненный затаенной и счастливой жизнью. Вот всплеск, смешок, стук, кто-то пробежал. Дети веселились.

«Завтра, — решил хемуль. — Завтра я разрешу им смеяться и немного, в меру, шуметь. Но не более. Вот так-то».

Он спустился с чердака и улегся в гамак. Вскоре он уснул и ему ничего не мешало спать сколько вздумается.

Снаружи, у запертых ворот стоял дядюшка нашего хемуля. Он поглядывал в замочную скважину, но почти ничего не мог разглядеть.

«Ни одного звука, — думал он. — Словно там и нет никого. Тогда выходит, каждый может добиться всего, чего только пожелает. Да, мой бедный племянник имеет определенные странности…»

Дядюшка нашего хемуля забрал орган, оставшийся за воротами, потому что он очень любил музыку.