ще очень недавно, лет тридцать тому назад, совершенно необъяснимо заболевали геологи в безлюдной местности — в тайге, в степях, в пустыне, — где, казалось, не было не только человека, но и животных.
Теперь трудами советских ученых решены и эти загадки природы, раскрыты тайны глухих лесов, выжженных солнцем степей и пустынь.
Одним из выдающихся и энергичных организаторов и вдохновителей этих работ был академик Евгений Никанорович Павловский.
Примерно полвека назад Е. Н. Павловский готовился стать врачом и учился в Военно-Медицинской академии. Но на первом же курсе он увлекся биологией и стал не только врачом, но и талантливым биологом. Его увлекло желание избавить людей и защитить их от заразных болезней, передаваемых животными.
Е. Н. Павловский много лет работал в Средней Азии.
Засучив рукава, с пинцетом в руках он выслеживал клещей, называемых орнитодорусами. Он искал их в кибитках туркменов и таджиков, на скотных дворах, в стенах домов, в щелях полов, в мусоре и отбросах хозяйства — везде, где они только могли гнездиться.
Клещи заражали людей возвратным тифом. Надо было узнать, где они жили, как и где могли нападать на людей.
Павловский писал врачам, студентам, учителям, малознакомым и незнакомым людям и всех просил присылать ему в Ленинград клещей. Посылки по его адресу приходили сплошным потоком из самых дальних мест. Ученый, обнаруживая зараженных клещей, устанавливал новые районы распространения возвратного тифа.
Совместно со своими многочисленными учениками он выявлял те уголки природы, где таятся эти опасные враги. Он предупреждал об этом врачей, геологов, топографов, — словом, всех специалистов, которым по роду их работы приходилось нередко ночевать под открытым небом. Таких мест оказалось много, например в Туркменской ССР.
До наших дней в Туркмении сохранились памятники кочевой жизни, которую вели много лет назад местные жители. Этими памятниками являются своеобразные пещеры, называемые сюмами. В сюмах укрывали скот от непогоды, в них сохраняли запасы кормов.
Уже много лет сюмы не выполняют своего первоначального назначения. Сейчас в дневное время, под палящими лучами солнца, они кажутся необитаемыми. Вокруг них на поверхности земли днем, в невыносимую жару, нет никакой жизни. Все как будто вымерло.
Но с наступлением прохлады сюмы начинают оживать. Как только солнце садится за горизонт, вылетают из них комары, сначала одиночками, затем группами; вперемежку с комарами летят москиты. Медленно извиваясь, выползают из сюма змеи. Когда угаснут последние лучи заходящего солнца, неожиданно, с шумом размахивая длинными крыльями, вылетают одна за другой летучие мыши. Так продолжается всю ночь до утра, до восхода солнца. А с наступлением утра все постепенно снова замирает.
Во время знойного сухого лета животные спасаются в сюмах от невыносимо жарких лучей солнца. Спасаются от них и клещи орнитодорусы. Сотрудник одной из экспедиций, изучавший население сюмов, неожиданно заболел возвратным тифом, потому что был искусан клещами во время работы. Клещи были обнаружены в трещине стены.
В знойных пустынях, на расстоянии многих десятков километров от населенных пунктов, можно иногда встретить груды обвалившихся кирпичей или бесформенные глыбы — остатки глинобитных стен, наполовину занесенные песком. Эти развалины уносят нас в отдаленное прошлое, когда на одичавших сейчас землях были крупные поселения человека. Сейчас они одиноко стоят среди безбрежного моря песков, раскаленные лучами южного солнца, и кажутся мертвыми, лишенными жизни. Но как только солнце начинает садиться за горизонт, когда лучи его уже не так сильно обжигают кожу, в развалинах, так же как в сюмах, закипает жизнь. В условиях пустыни все без исключения развалины являются убежищами животных, ищущих летом защиты от зноя и зимой от холода.
В трещинах стен, под камнями и в других скрытых убежищах орнитодорусы, притаившись, ждут своих жертв. Жертвой может оказаться, например, усталый путник, прилегший отдохнуть в тени стен; клещи нападут на него, искусают и заразят возвратным тифом.
Однажды в далекой Туркмении под обжигающими лучами южного солнца по раскаленным пескам пустыни Кара-Кум бродил человек в белой рубахе, опоясанный ремнем, в брезентовых сапогах и светлой панаме. Через одно плечо у него было перекинуто ружье, на другом висел бинокль. Человек этот был военный врач Н. И. Латышев, о котором уже говорилось. Он приехал в Каракумы не один, а с женой. Супруги устроились жить в пещере среди бесконечных песчаных барханов. Они приехали сюда, чтобы разгадать одну из тайн этой пустыни.
Тот, кто побывал в Туркмении, часто уезжал меченым: на коже лица, шеи или рук оставался рубец от зажившей язвы. Это был след перенесенной болезни пендинки. Уже было известно, что ею заражали москиты.
Латышевы в первый же день своего приезда убедились, что москитов здесь много: лица и руки вспухли от укусов назойливых маленьких насекомых. Но где в этой безлюдной степи таятся микробы — возбудители пендинки? Вот тайна, которую надо было разгадать.
Каракумы кажутся мертвыми. Жизнь на поверхности песка, когда под палящими лучами солнца он накаляется до 65–70°, невозможна. Но мертвый сон пустыни обманчив: все живое прячется под землей.
В уплотненной песчаной почве Каракумской пустыни во множестве обитают маленькие зверьки — песчанки. Они роют в песке свои норы — длинные, извивающиеся ходы протяженностью в несколько метров с одним или несколькими выходами. В норах они спасаются от немилосердно палящих лучей солнца.
Внимание доктора Латышева прежде всего привлекли песчанки. «Не они ли болеют пендинкой?» — заподозрил Латышев. Но сколько он ни вскрыл песчанок, ни разу не нашел в их крови возбудителя болезни. Ломая голову над тем, где же искать источник болезни, перебирая с этой целью всех сожителей песчанок — ящериц-гекконов, черепах, жаб, ежей и удавов, ютившихся в тех же подземных норах, — Латышев почему-то мысленно представил себе сидящую на задних лапках песчанку. У него мелькнула мысль: «Ведь песчанки защищены от укусов москитов шкуркой. Только веки глаз да уши голые, только эти места и может кусать москит. На ушах или на веках могут быть язвы, и только в язвах надо искать возбудителя болезни, а не в крови, как я делал раньше».
Он начал охоту за песчанками. В короткое время он их настрелял около тысячи штук. Многие действительно оказались с язвами на веках и ушах. Итак, тайна пустыни Кара-Кум была открыта!
Латышев нашел то, что искал. Возбудитель болезни таился под землей, в норках песчанок. Его носили в себе зараженные зверьки.
Доктор Латышев был верен заветам своего учителя Е. Н. Павловского: не останавливаться на полпути, а всегда доводить дело до конца. Он не успокоился и не уехал из пустыни Кара-Кум. Латышевы продолжали бродить под палящими лучами солнца, внимательно всматриваясь в распростертые перед ними песчаные холмы. Они искали выходные отверстия нор песчанок, стараясь не пропустить ни одной. Присев перед норкой, ученый закладывал в нее ватный шарик, облитый хлорпикрином, и тщательно заделывал входное отверстие. Так Латышевы отравили обитателей 25 000 нор. А спустя год приехали опять и обезвредили еще 50 000 нор. С тех пор не стало источников болезни — песчанок — и прекратились заболевания пендинкой.
В 1935–1936 годах в некоторых районах Дальнего Востока среди строителей железной дороги, поселившихся в дикой, безлюдной тайге, весной и в начале лета неожиданно появились тяжелые заболевания. Болезнь развивалась быстро; у заболевших поднималась высокая температура, появлялись резкие головные боли, тошнота и рвота; нередко больные теряли сознание. Сравнительно скоро развивались параличи мышц шеи, плеч, рук. Реже паралич поражал другие части тела. В некоторых местностях смертность достигала 25 процентов. Нередко параличи конечностей не проходили, и выздоровевшие люди оставались инвалидами на всю жизнь. Это был энцефалит — воспаление мозга.
Для изучения этого заболевания на Дальний Восток были направлены экспедиции под руководством академиков Е. Н. Павловского и Л. А. Зильбера.
Предстояло решить нелегкую задачу: кто же заражал человека? Представьте себе тайгу: сколько в ней животных, больших и малых, бегающих и скачущих, летающих и ползающих. Как среди этой массы живых существ найти виновника человеческих бед? Большое подозрение падало на кровососущих насекомых и клещей. Но и их было так много, что ученые терялись в догадках.
Решили прежде всего проверить комаров. Ведь их такая масса в тайге! А один из них — малярийный комар анофелес — уже принес беду миллионам людей!
С весны комаров в тайге становилось все больше и больше. Но число больных энцефалитом уменьшалось, а в самый разгар комариного лета, в июле месяце, заболевания совсем прекратились. Стало ясно, что не комары заражают энцефалитом. Вне подозрений оказались и слепни, которые так надоедливо преследуют людей, с монотонным гудением кружась вокруг них. Их появление было отмечено только 4 июня, а заболевания начались гораздо раньше. Также с опозданием появились надоедливые, залетавшие в уши, ноздри и глаза маленькие мокрецы и мошки.
Заболевание энцефалитом прекратилось в тайге в самый разгар лета. Что бы это могло значить? И вот тут подозрение руководителей экспедиции пало на лесных клещей, нападающих на человека и питающихся его кровью только весной и ранним летом. На людей они перестают нападать примерно в конце июня — начале июля, то есть как раз в то время, когда прекратились и заболевания энцефалитом.
Сотрудники экспедиции, облачившись в защитные комбинезоны с сетками, свисающими с головы на плечи, не спеша волочили за собой в полутемном лесу кусок белой материи.
На ее белом фоне легко было обнаружить прицепившихся маленьких клещей, перебравшихся с травы и кустов. Сотрудники чаще ходили вдвоем, опасаясь не крупных хищников тайги, а маленьких, гораздо более страшных врагов. Примерно каждые полчаса они осматривали друг друга с головы до ног и снимали с одежды прицепившихся клещей. Их клали в стерильную ступку, тщательно растирали и добавляли физиологический раствор. Образовавшуюся жидкость вводили белым мышам. И вот многие из них через несколько дней сначала беспомощно припадали на парализованные задние лапки, а через несколько часов падали мертвыми. Сомнений не оставалось — это был энцефалит.
Делали и так: брали мышонка, выбривали у него на спине небольшой участок шерсти и сажали на это место нескольких клещей. Для того чтобы присосавшиеся клещи не потерялись, покрывали их мешочком из прозрачной ткани. Края мешочка тщательно приклеивали к коже мышонка. На шею ему надевали ошейник из тонкой жести, не дававший возможности повернуть мордочку и сорвать мешочек. Приходилось терпеть укусы клещей. Не все, но многие искусанные клещами мыши заболевали энцефалитом.
Так были обнаружены виновники страшной болезни.
Эти небольшие клещи в изобилии жили под корнями деревьев, в кучах сухих листьев, в трещинах почвы, под камнями. Как же такой клещ, живший под корнями деревьев или в куче листьев, умудрялся нападать на человека?
Если сопоставить размеры клеща с величиной веточек, лежащих на земле, сухих листьев, стеблей травы, корней растений и т. п. — покажется, что для клеща все это непроходимо. На самом же деле клещ передвигается по этой неровной поверхности довольно быстро. То вы увидите его ползущим, как по перекладному мосту, по свалившейся ветке, то он решительно выбирается по сухому листу, с листа на травинку, которая под его тяжестью сгибается, и по свободному кусочку земли продолжает свой путь. Добравшись до какого-нибудь куста, стоящего на краю лесной тропы, клещ взбирается на него и на конце торчащего листа или ветки начинает ждать свою жертву — зверя или человека. Если, проходя мимо, они заденут за куст, клещ успевает на них перебраться.
Интересна «поза ожидания», которую клещ принимает, сидя на конце ветки. Он держится тремя парами лапок, обхватив ими ветку, а одна, передняя, пара выпрямлена, и ею он поводит во все стороны. При приближении животного или человека он проявляет признаки беспокойства: передняя пара лапок, а иногда и вторая, более резко выпрямляются, так что теперь держат его на веточке только задние лапки. Достаточно легкого прикосновения животного или человека, как ноги, служившие клещу опорой, мгновенно разгибаются и он повисает на своей жертве, вцепившись в нее коготками передних лап. Клещ может сидеть на ветке долго — месяц и даже более. Взобравшись, наконец, на человека, он ползет по нему, разыскивая не защищенный одеждой участок кожи, и впивается, торопясь утолить свой голод. Высасывая кровь, клещ вместе с тем заносит в ранку возбудителя болезни, получившей название весенне-летний, или таежный, энцефалит; укушенный человек через некоторое время заболевает.
Когда было доказано, что клещи заражают человека, возник вопрос: от кого же заражаются сами клещи? Людей в тайге мало, поэтому они редко имеют возможность нападать на человека. Обычно клещи питаются кровью населяющих леса животных.
Когда сотрудники экспедиции стали искать возбудителя энцефалита у различных животных, они вскоре нашли его в крови бурундука, ежа, зайца, белки, крота, лесной мыши — полевки; он был обнаружен также в крови многих птиц: рябчика, сизого дрозда, желтогорлой овсянки, соловья.
Много человеческих жизней спасли советские ученые тем, что разгадали тайну глухих лесов, рискуя своей собственной жизнью во имя спасения ближних. Талантливый паразитолог Борис Иванович Померанцев, микробиологи Надежда Вениаминовна Коган и Наталья Яковлевна Уткина не увидели плодов своей работы Они погибли от энцефалита.
В далеком Приморье, на берегу Тихого океана, в конце лета 1937 года сотни людей заболевали энцефалитом. Жестокая болезнь в два-три дня либо калечила, либо убивала людей.
Узнав об этом, академик Е. Н. Павловский снарядил в Приморье экспедицию, которой поручил выяснить подробности возникновения заболеваний. На это опасное дело он командировал одну из своих самых опытных и способных учениц — П. А. Петрищеву.
Ранней весной, в апреле, П. А. Петрищева с двумя помощницами тронулась в путь. В Приморье еще дули холодные ветры и солнце скупо прогревало остывшую землю.
Наконец стало теплее. Появились комары, их лет нарастал с каждой минутой, и П. А. Петрищева начала за ними охоту. Надо было прежде всего проверить, не они ли заражают людей. Она побывала во многих местах, исходила несколько сот километров. Но ни один из десяти ков тысяч пойманных комаров не был заражен.
Много тысяч комаров пустила Петрищева на подопытных животных и терпеливо наблюдала, как они насыщались, как краснели их брюшки, наливаясь кровью. Немало тысяч комаров она растерла в ступке и ввела под кожу мышам. Но ни одна из выбранных жертв не заболела. Все пойманные комары были безвредны. Так прошло немало времени. Миновал июнь, подходил конец июля, и вдруг… пришли первые тревожные вести. В различных районах, далеко отстоящих друг от друга, появлялись больные энцефалитом. Петрищева с помощницами, не раздумывая, бросились в те места. Их видели везде, где только вспыхивали заболевания. Не думая об опасности, они продолжали охоту за комарами, вылавливали их на скотных дворах, в подвалах домов; оставались на ночь в помещении, где умирали больные, чтоб по свежим следам обнаружить врага.
На этот раз картина изменилась. Сначала попадались, правда, редко, отдельные зараженные комары. Но постепенно количество их увеличивалось и скоро стало огромным.
Петрищева не теряла времени. Она проследила, что эти комары зимуют в подвалах, в землянках, в траве под снеговым покровом, что их личинки развиваются в солоноватых или пресноводных озерах, ямах, канавах, противопожарных кадках, заброшенных колодцах.
Смелые женщины без дорог и тропок карабкались по прибрежным морским скалам, по утесам, подтягивая и поддерживая друг друга. И все это они делали для того, чтобы в неровностях скал, в выемках, в которых задерживалась дождевая вода, найти отложенные яйца одного необычного по виду комара: весь он был черный, грудь и крылья в серебристых чешуйках, а на тоненьких лапках — белые кольца. Его находили на прибрежных скалах, где чайки и бакланы обыкновенно вьют свои гнезда.
И вот первый же комар, вскрытый в лаборатории, открыл тайну своего влечения к морским берегам. В желудке его оказались эритроциты — красные кровяные клетки, содержащие ядра. Такие эритроциты бывают у птиц. Теперь стало понятно, почему комары ютились на скалах, в необычном для них месте. Здесь они находились вблизи от своих кормильцев — чаек и бакланов, кровью которых питались.
Влечение комаров к морским чайкам и бакланам приподняло завесу еще над одной тайной природы: черные комары, питавшиеся кровью птиц, оказались зараженными вирусом энцефалита. Так вот где скрывался враг! Кто бы мог заподозрить парящих над океаном чаек и бакланов в том, что они являются источником людских бед, что в них скрываются микробы — возбудители энцефалита!
За полвека своей научной и практической деятельности Е. Н. Павловский организовал свыше 150 экспедиций, которые обследовали пустыни и степи Средней Азии, леса и болота далекой Сибири. Были разгаданы многие необъяснимые болезни человека.
Самоотверженные ученики академика Е. Н. Павловского под руководством своего учителя не только выявили массу опасных мест в природе, но и научили людей защищаться от смертоносных врагов — от их хоботков, которые унесли больше человеческих жизней, чем все виды оружия, применявшиеся во время войны на протяжении истории человечества.
Многим тысячам людей была сохранена жизнь.