Невидимые миру слезы. Драматические судьбы русских актрис. - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Людмила Соколова (Нинель Мышкова: она обещала вернуться) #10

Нинель Мышкова: она обещала вернуться

В небольшом зале Дома культуры было очень холодно: если зимой не топить, то забываешь, что находишься в центре Каракумов, которые в представлении тех, кто там ни разу не был, — место вечной жары.

Она решительным жестом остановила попытки хлопотавших вокруг накинуть на нее дубленку: «Я — актриса, и эти люди заплатили деньги, чтобы на меня посмотреть!», — и вышла на сцену. Пятичасовой сеанс — самый «тяжелый» зал: это в основном женщины, сбежавшие пораньше с работы, и прихваченные по пути из садиков дети. В маленьком городке все друг друга знают и радуются возможности пообщаться, обсудить последние новости и общих знакомых, поэтому на подобных мероприятиях обычно стоит спрессованный в плотную пелену гул. Но когда показалась ее по-девичьи стройная фигурка в длинном светлом платье с люрексовыми искрами, все разом стихло. А после первых слов: «Здравствуйте! Я очень рада встречи с вами», — зал взорвался восторженными аплодисментами. Она смотрела на эти радостные лица и понимала, что ошибиться нельзя: ее любят, помнят, она нужна!

— Я вижу, здесь собралось много детей, поэтому давайте начнем с того, что будет им интересно. Моя первая «сказочная» роль — Царевна Ильмень из фильма «Садко»…

Она рассказывала о фильмах, об актерах, с которыми снималась, и все напряженно слушали, затаив дыхание. После слов: «Сейчас вы увидите фрагменты из фильмов „Садко“ и „Марья-искусница“, а я на время с вами попрощаюсь», — повернулась, чтобы уйти со сцены. И тут же ей в спину вонзился пронзительный детский крик: «Как? Это уже все?» В нем был такой неподдельный ужас от мысли, что ее больше не увидят, что она остановилась, улыбнулась и сказала:

— Я еще вернусь!

Но Нинель Константиновна Мышкова все-таки невольно обманула: к миллионам зрителей, которые мечтали вновь увидеть ее на экране, она не вернулась никогда.

В 1976 году вышел ее последний фильм «Сто грамм для храбрости». В чем-то смешной, где-то грустный — явная антиалкогольная агитка. И все. Шли годы, она была по-прежнему «в форме»: талантливая, красивая, готовая к работе… Но работы не было. Правда, по свидетельству сына, Константина Константиновича Петриченко, какое-то время сценарии ей присылали, но, вероятно, неинтересные, раз она отказывалась. А потом и такие присылать перестали. В мире кино легко выпасть из «обоймы», и про тебя сразу забывают, потому что вокруг полно согласных на любую работу. В 1982 году она в последний раз мелькнула на экране в эпизоде сериала «Гонки по вертикали», и все — жирная горизонтальная черта, подытоживающая творческую жизнь в кино…

Какое-то время спасала палочка-выручалочка — Бюро пропаганды советского киноискусства. По его линии она объездила практически весь тогда еще «великий» и «могучий» Союз. И нигде и никогда не позволяла себе подхалтурить: это были большие интересные программы, которые она тщательно готовила, выкладываясь потом на сцене на все сто. И по реакции залов видела, что не напрасно. Потом не стало БПСК. Ее звали на встречи все реже и реже…

На мои расспросы о Мышковой в середине 90-х «киношники» пожимали плечами или отвечали встречным вопросом: «Как? Она жива?»

А она была еще жива. И жила в Москве, все в том же доме № 12 на Чистых Прудах. Раньше это был престижный дом Военного ведомства, в который в конце 30-х она въехала с родителями. Правда, очень давно о ней никто не писал, тусовок же и по молодости не любила. Ее не сломило жестокое забвение киномира, но постепенно сделали свое черное дело болезни, заперев в четырех стенах квартиры.

Долгие годы она прожила в «тени», но экран сохранил ее прекрасное лицо, изящную фигуру, красивый грудной голос и запоминающиеся образы ее киногероинь…

О ней вспомнили в сентябре 2003 года, чтобы сообщить о ее кончине. Говорили приличествующие моменту слова, вспоминали ее роли. А с портретов смотрела и загадочно улыбалась роскошная красавица, вечно молодая.

Лида из фильма «Дом, в котором я живу», Лидия из «Дома с мезонином», Оля из «Человека ниоткуда»… «Гадюка» — Ольга Зотова, ставшая главной ролью жизни… За тридцать лет работы в кино около трех десятков ролей. Есть среди них главные, есть небольшие… Так мало! Шестидесятые годы — это не только период «малокартинья», но и время, когда режиссеры старались не снимать яркие, красивые лица. Оно и понятно: у станка, на поле, с кайлом и лопатой привычно смотрелись «женщины из толпы». Красавиц в основном приглашали на отрицательные роли: ну не вписывались они в советский быт и «трудовые будни». Вот и у Мышковой таких ролей хватает: Немировская из фильма «Человек меняет кожу», Ольга из «Легкой жизни», Ланская из «Доктора Веры»…

Читая некоторые киноведческие статьи нашего недавнего прошлого, диву даешься, насколько заидеологизированно судили ее героинь. А ведь в принципе, за то, что Мышкова в силу своего обаяния так и не смогла сделать их отталкивающе-отрицательными, сама не осудила — и зрители «камня ни бросили»… Они ведь у нее живые: с обычными слабостями и грехами. Они женщины до кончиков ногтей, и хотят одного: любить и быть счастливыми, потому и вызывают к себе симпатию. Несмотря на то, что «отрицательные». Не этого ли не могли вам простить, Нинель Константиновна, те, кто делал «правильное» кино?.. Но именно за это ее любили и продолжают любить зрители, радуясь каждой новой встрече с ее «старыми» фильмами.

Ева

Мышкова родилась 8 мая 1926 года в Ленинграде. Как оказалось почти через два десятка лет, угадала как раз в канун светлого Праздника Победы, очень важного в жизни дочери кадрового военного. И свой день рождения Нинель Константиновна привыкла отмечать 9 мая, всегда отдавая приоритет этому событию перед фактом своего появления на свет. А все же недаром, ох недаром, народ месяц май не жалует, потому как рожденным в этом месяце маяться приходится немало. Хотя… Знать бы, в каком месяце выдают талоны на счастливую жизнь?.. А тут к тому же и красивой уродилась, — опять же, народ по этому поводу советует не очень-то радоваться…

Ее отец, Константин Романович, был из бедной белорусской крестьянской семьи. Выбрав военную стезю, сделал неплохую карьеру и революцию встретил в чине унтер-офицера. Полк, в котором он служил, одним из первых перешел на сторону большевиков. И всю свою оставшуюся жизнь он верой и правдой служил власти Советов, вплоть до самой смерти в 1942 году. А случилась это, когда заместитель начальника Главного артиллерийского управления Красной Армии летел по делам в район Сталинграда. Самолет совершил вынужденную посадку вблизи линии фронта, а невесть откуда взявшееся звено вражеских истребителей за считанные секунды обрушило на беспомощную на земле стальную птицу и ее пассажиров смертоносный огневой шквал… По странной прихоти судьбы это произошло в тот самый день, 10 августа, когда его жена и дочь вернулись в Москву из эвакуации. Похоронен генерал-лейтенант К. Р. Мышков на Новодевичьем кладбище.

Его супруге Наталье Васильевне и единственной дочери пришлось учиться жить без него. Это было очень трудно, потому что эта маленькая семья была крепко сцементирована любовью, заботой и нежностью. Даже имя красивое, загадочное и, как считают многие, заграничное «Нинель», придумал для нее отец. А означает оно ни много ни мало — анаграмму «Ленин». Но, отдав, так сказать, дань идеологической моде, дома коммунист Мышков звал дочку библейским именем Ева. Оно прижилось у родных, друзей и близких знакомых. Даже потом, когда Нинель Константиновна станет известной актрисой, оно будет возникать то тут то там в статьях и интервью, сбивая с толку тех, кто по крупицам собирал о ней скудные сведения. Потому как о себе она говорить никогда не любила, а друзья — «иных уж нет, а те — далече»…

По заверениям одних, Нинель мечтала стать летчицей, но пожалела мать, которая при этом слове хваталась за сердце. По ее собственным словам из давнего интервью, сохранившегося в семейном архиве, хотела быть врачом. Даже на двухгодичные курсы медицинских сестер поступила, будучи, кстати сказать, уже студенткой Щукинского театрального училища. Возможно, поначалу Мышкову и терзали сомнения в правильности избранной профессии, но дальнейшая учеба и участие в студенческих спектаклях, которые не только принесли ей творческое удовлетворение, но и выделили ее среди многих, заставили о ней говорить, помогли окончательно определиться.

В их доме была богатая библиотека — родители заразили дочь страстью к хорошим книгам, к классике. Поэтому с особым удовольствием в училище Нинель играла роли классического репертуара, которые знала и любила с детства. Это Лариса из «Бесприданницы», Джульетта и Офелия, донна Анна.

Ее дипломной работой стала роль леди Анны в спектакле «Ричард III». Казалось бы, подобные роли и должны были стать в дальнейшем основополагающими в ее творчестве, потому что даже внешне, со своими мечтательными голубыми глазами, мягкими чертами лица и изяществом движений она была какой-то несовременной, отрешенной от людей и окружающей действительности. К сожалению, в ее дальнейшей киносудьбе кроме сказочных героинь будут всего две костюмные роли: Лезвина в «Капитане первого ранга» и Лидия Волчанинова в «Доме с мезонином». Не занимаясь искусствоведческим анализом ее работ, одно можно сказать смело: ну до чего она же хороша и естественна в костюмах и антураже начала XIX века! Видна в ней особая стать, «порода» — не сыгранная, а генетическая, от дворян Парфеновых по материнской линии. Правда, дворян обедневших, до революции владевших в Питере извозом. «Голубой» кровью гордиться у них было не принято: старшие трудились и детей воспитали в уважении к труду. Так же станет воспитывать свою дочь и Наталья Васильевна. Несмотря на внешнюю хрупкость, утонченность и обманчивую неприспособленность к жизни, по свидетельству сына:

— Матушка была хозяйка себя и всего вокруг. Она все умела делать своими руками. Легко управлялась с молотком и дрелью, забивала дюбеля, вешала шторы, делала ремонт, реставрировала мебель… Было сложно с мастерскими — сама чинила обувь. Очень любила и чисто женские занятия: искусно вышивала, вязала. Прекрасно шила — все вещи носила, сшитые своими руками. Даже шубы.

Да и знания и навыки, полученные на медицинских курсах, ей впоследствии не раз пригодились. Еще студенткой Нинель Мышкова дебютировала в кино, сыграв в фильме режиссера Александра Файнциммера «За тех, кто в море». Ее военврач Женя Шабунина была очень обаятельна и достоверна, и критики и зрители приняли работу молодой актрисы вполне благосклонно. Как вспоминает сама Мышкова:

— Я гордилась тем, что мои консультанты-врачи не сделали ни одного профессионального замечания.

Потом будет опять фильм про врачей. Это «Сердце бьется вновь» Абрама Роома, в котором она сыграет небольшую роль Нины. А в 1965 году, несмотря на достаточную «начально-медицинскую подготовку» и две роли женщин в белых халатах за плечами, она будет ездить с врачами «неотложки» по вызовам, внимательно приглядываться к ним, чтобы создать правдивый образ врача «скорой» Ольги из фильма «Ноль три». Но, естественно, если бы она лишь правдиво изображала профессиональные навыки, то об актрисе Мышковой говорить было бы нечего. Нет, она всегда была неожиданна и неоднозначна, и порой схематично выписанные в сценариях образы героинь наделяла индивидуальностью и лиризмом.

Когда Нинель училась на первом курсе, в Щукинское училище вернулся с фронта Владимир Этуш. Вот что он вспоминает в своих мемуарах «И я там был»:

— Вскоре мне предложили преподавание на первом курсе в качестве ассистента педагога по мастерству актера. И тут-то я встретил Нинель Мышкову. Она училась на первом курсе вахтанговского училища. Я был в то время для нее романтическим героем, испытавшим все превратности военного времени, и это нас сблизило. Ева, как она назвала себя сначала, влюбилась в меня. Не могу сказать о себе того же, но я не сопротивлялся. И Мышкова стала моей первой женщиной, первой женой.

Несколько, на мой взгляд, цинично. Впрочем, дальше Владимир Абрамович пишет: «…И постепенно мое чувство, вернее, отсутствие чувства, стало перерастать в привязанность. И в конце концов я полюбил свою молодую жену…»

Дальше он весьма детально (кроме изменяющих памяти названий фильмов) описывает историю увлечения молодой супруги «стариком» — композитором (речь идет об известном композиторе итальянского происхождения Антонио Спадавеккиа, написавшем музыку к огромному числу фильмов, в том числе и к картине «За тех, кто в море». — Прим. авт.), к которому Ева-Нинель от него ушла. Есть в воспоминаниях Этуша и рассказ о встрече с этим композитором спустя несколько лет на ялтинском пляже, где тот пытался вызвать у бывшего мужа сочувствие: «Как она поступила! Как поступила!» Оказывается, она и его бросила.

Мне же за этими фразами видится незажившая с годами обида брошенного мужчины, который поначалу недоумевал: «Не мог же я допустить, что Ева меня, молодого, красивого, ей самой выбранного, поменяет на старика!» Видимо, все же Нинель Мышкова была из тех женщин, которых не забывают.

Как в сказке

В 1947 году, к моменту окончания Щукинского училища, Мышкова успела заявить о себе в кино, но только через долгих пять лет на экраны вышел новый фильм с ее участием — «Садко», первый в ее «сказочной кинотрилогии». Она сыграла в нем роль Ильмень-царевны. Ее подводная царевна оказалась такой по-человечески понятной, женственной, любящей и страдающей, что не запомнить ее было просто невозможно. И не влюбиться тоже. Правда, в фильме гусляр Садко крепко хранил верность своей Любаве, но подводная царевна не мстила ему за это, а спасла. Чем, помимо своей красоты, и завоевала бесповоротно сердца зрителей.

Режиссер Александр Птушко в свой фильм по мотивам онежских былин пригласил звезд первой величины — Сергея Столярова, Ивана Переверзева, Николая Крючкова, Сергея Мартинсона и начинающих актрис Нинель Мышкову и Аллу Ларионову, двух молодых красавиц советского кино. В их таких непохожих жизненных и творческих судьбах все-таки будет нечто общее: это было время, когда все «играли любовь» на съемочной площадке и жили в атмосфере влюбленности за ее пределами. На съемках этой картины вспыхнет роман между Переверзевым и Ларионовой. «Садко» сведет вместе Мышкову и второго оператора картины Константина Петриченко.

Его звали Константин. Как отца, о котором она всегда будет тосковать, черты которого станет искать в окружающих мужчинах. Константин Никифорович был на одиннадцать лет старше Нинель-Евы. Высокий темноглазый украинец, с волосами, как смоль, он был красив и очень нравился женщинам. Но, скорее всего, привлек к себе внимание и расположение будущей жены тем, что при мужественной внешности был мягким, добрым и нежным. И надежным, «твердым и постоянным», что и означает в переводе с латыни его имя.

В 1953 году они поженились. Их брак начался со сказки. И продолжался, как сказка. Кажется, иначе и быть не могло: оба красивы и талантливы, две яркие личности. Через год у них родился сын, которому мать даст любимое мужское имя — естественно, Костя. Константин. В дальнейшем, чтобы не путаться, одного Петриченко станут дома звать Костей-старшим, второго — Костей-младшим.

И дальше у них все развивалось по законам сказки. Отношения родителей были основаны на любви, заботе и взаимном уважении. На радость им будет расти сын послушным и добрым ребенком, развитым не по летам. (Это сегодня четырехлетние малыши, читающие книжку, не диковина, а в то время — не скажите!) Родители не баловали любимое чадо, но, несмотря на вечную занятость, находили время на общение с ним, прогулки и игры. Отдельное спасибо бабушке: по своей дворянской привычке она рано научила внука ценить время, заполнять его полезным делом.

Вскоре на экране Мышкова опять окажется в сказке. Это будет Василиса — невеста, а потом жена богатыря из картины «Илья Муромец», и Марья-искусница, давшая название фильму Александра Роу. Нинель органично вписывалась в условный мир фантазии, где герои сильны и непобедимы, а их возлюбленные прекрасны и верны. Благодаря талантливой режиссуре, ярким актерским работам и «несовременной» красоте Мышковой в том числе, даже в наше время виртуальных технологий эти скромные по техническому уровню фильмы смотрятся с интересом. На них выросло не одно поколение, и сегодня, когда их в бессчетный раз показывают по телевидению, зрители возле экранов собираются всей семьей.

В свое время торжественно с мамой или бабушкой за руку ходил на них «в кино» и маленький Костя Петриченко. Видя на экране любимое лицо, он не чувствовал ни удивления, ни безумного желания всех оповестить: «Смотрите: это моя мама!» Потому что с раннего детства для него кино было самым обычным делом: маминой работой. Даже если это сказка. Как и многое актерские дети, он бывал в киноэкспедициях и не испытывал пиетета перед кинопроизводством, напротив, — скорее досаду за то, что оно отрывает родителей от общения с ним.

В 1957 году на экраны вышел фильм Льва Кулиджанова «Дом, в котором я живу». Одна из его главных героинь — Лида в исполнении Мышковой. Она далека от идеала советской женщины, она вне «трудовых подвигов» и поиска своего места в советском обществе. Один критик той поры эту героиню определил, как «потребительскую пассивность» и «эгоистку». Сегодня можно поспорить с такими оценками. Ведь у каждой медали есть две стороны.

И если на одной — фанатичная любовь человека к своему делу, подчинение ему своей жизни, то на оборотной оказываются близкие ему люди, которым не хватило теплоты, заботы, внимания. Разве не эгоистичен тот, кто заставляет других жить по придуманным для себя законам, подавляет их личность, мечты и интересы, заставляет страдать?.. Словом, тем, кто не смотрел на Лиду Каширину сквозь «идеологические очки» в особенности женщинам, она была симпатична и понятна.

Работу над этим фильмом Нинель Константиновна всегда вспоминала с удовольствием:

— Режиссеры Кулиджанов и Сегель придерживались правила: Не мешать артисту играть хорошо и мешать играть плохо.

На картине собралась замечательная актерская команда. И отношения между такими звездами, как Михаил Ульянов, Евгений Матвеев, Валентина Телегина и начинающими актерами — Жанной Болотовой, Владимиром Земляникиным и другими были самые теплые и дружеские. А какими они были с Мышковой? Об этом можно судить хотя бы по трогательной надписи на фотографии из фильма, что сделал Евгений Матвеев: «Ева! Если бы Вы знали, какое наслаждение с Вами работать! Спасибо!..» Для них она была «Евой», что означало пропуск в мир ее друзей. Вернее, приятелей. Потому что внешне Нинель Константиновна была человеком открытым, но в душу к себе не пускала. Сын об этом говорит так:

— Матушка — человек самостоятельный и самодостаточный. Она всегда была одиночка, сама по себе.

К середине 60-х Нинель Мышкова стала одной из звезд отечественного кино и чуть не самой «снимаемой» на фото актрисой. Хотя считала себя нефотогеничной и признавалась, что позирование перед фотокамерой отнимает у нее массу времени и сил. В это трудно поверить, глядя на многочисленные фотографии, в разное время запечатлевшие ее красоту. Если бы советским актерам платили за их продаваемые «карточки», то, несомненно, Мышкова была бы одной из самых богатых женщин в СССР. Но они ничего не получали за тиражирование своих лиц, порой и не знали, что какие-то их портреты вовсю печатали типографии. Даже если сами себе на них не нравились.

* * *

Помню, как в далеком туркменском городе Небит-Даге, где я тогда работала редактором газеты, мы пригласили Мышкову, приехавшую на творческие встречи, в гости. Она долго отказывалась:

— Вы же пирогов напечете, а мне нельзя!

Она, в отличие от нас, строго следила за фигурой. Мы клятвенно обещали — ни-ни! И она пришла в редакцию с пакетиком своих сухарей, которые запивала чаем. Когда я разложила перед ней пятнадцать ее фотографий из моей коллекции актеров, которую собирала с первого класса, Нинель Константиновна ахнула:

— Я даже не видела эту! И вот эту…

Нинель Константиновна взяла в руки мою любимую фотографию, где она снята вполоборота с обнаженными плечами — Кишиневского комбината «Кишинэу-фото» 1968 года, и меня чуть не хватил удар! Она все поняла по моему лицу, засмеялась и сказала: «Нет-нет — только посмотреть!» Взяла ручку и вывела на «плечике», как выразилась: «Н. Мышкова». А на обороте написала не очень разборчивым (я бы сказала «докторским») почерком: «Милая Люда! Желаю Вам всего самого доброго в жизни: здоровья, счастья вам и любви! С уважением, Н. Мышкова».

А через несколько лет, когда я работала над этой книгой, сын Мышковой Константин Петриченко подарил мне из семейного архива множество фотографий матери, в том числе и уникальные — с кинопроб. Так что, к моей огромной радости, моя коллекция фотографий актрисы Мышковой значительно пополнилась.

* * *

Одной из первых цветных фотографий артистов в нашей стране был портрет «Нелли», как ее там более привычно назвали, Мышковой работы известного фотографа Г. Тер-Ованесова. Красная шелковая блуза-рубашка (кстати, собственноручного изготовления), браслет и серьги с бирюзой под цвет глаз — утонченная красавица, так и хочется сказать «иностранного» вида. Она действительно всегда за собой тщательно следила.

— Я не помню ее дома в мятом халате, — вспоминает К. К. Петриченко, — всегда одета со вкусом, с прической… Не помню, чтобы родители ссорились, повышали голос: в семье царила особая атмосфера покоя, тепла и уюта. Все очень любили праздники. Особенно Новый год с непременным бабушкиным фантастическим «Наполеоном». А какие мама и бабушка пекли потрясающие пирожки!

Нинель Мышкова любила сама устраивать праздники по разным поводам, чтобы лишний раз порадовать близких людей и порадоваться самой. И очень любила делать подарки — гораздо больше, нежели самой их получать. Сын вспоминает, сколько фантазии она вкладывала, чтобы придумать что-то особенное, остроумное и памятное. В таких домах очень хорошо живется не только людям, но и животным.

— Когда я был маленький, — рассказывает Константин Петриченко, — у нас жили собачка по кличке Ремешок — классическая дворняга, которую мама как-то подобрала на улице, и кот Пунька. Жили мирно. Это было время, когда почтовые ящики были на дверях, и каждое утро почту разносили по квартирам. В дверь звонили, бабушка открывала, почтальон вручал газету собаке, и та отправлялась с ней в спальню к родителям. Ее маршрут пролегал через большую комнату, где в кресле устраивал засаду кот. Каждый раз он набрасывался на Ремешка, стараясь отнять газету. Это происходило ежедневно, как ритуал, и называлось у нас «Нападение на почту»: короткая драка, и гордая собой собака несла дальше потрепанную в схватке газету.

Потом они оба умерли от старости. Потом был кот — жуткая сволочь, тоже найденный матушкой на улице. Потом мама принесла в дом собаку, — точную копию Ремешка: рыжую, с хвостом кольцом. Она прожила у нас долго. Матушка железно в любую погоду гуляла с собакой три раза в день.

Но, при всей идилличности семейного бытия, у этой «сказки» оказался печальный конец: ее главные герои расстались, прожив вместе шестнадцать лет.

«Викторианский» период

В 1962 году Нинель, или Нелли Мышкова, как ее имя переиначили в статьях и на открытках, в изобилии украшавших окошки тогдашней «Союзпечати», была утверждена на одну из ролей в фильме «713-ый просит посадку» (ее потом сыграет Людмила Шагалова), но вдруг отбыла на пробы в Киев. Чем, естественно, вызвала большое недовольство и даже обиду съемочной группы. Была ли это картина «Здравствуй, Гнат!», мы вряд ли узнаем: режиссера давно нет в живых, Украина стала заграницей, и так запросто с Киностудией им. А. Довженко уже не связаться, а сама Нинель Константиновна спустя годы не могла ничего рассказать: церебральный атеросклероз, как компьютерный вирус, постепенно стирал информацию в памяти…

Тем не менее, с этого года в ее жизни начинается новый этап: «довженковский» (по названию киностудии) или «Викторианский» (от имени режиссера Виктора Ивченко). (Деление на «этапы» мое, и ни в коей мере не претендует на научность! — Прим. авт.)

Виктор Илларионович был значительно старше Мышковой и к моменту их встречи уже был известным режиссером, Народным артистом Украинской ССР, поставившим такие фильмы, как «Чрезвычайное происшествие», «Иванна», «Лесная песня» и другие. Талантливый человек, немногословный, но остроумный собеседник, он обладал габеновским шармом. Хоть его звали и не Константин, но от него исходила основательность и спокойная надежность, что напоминало Еве любимого отца, культ которого она сохранила на всю жизнь.

Мышкова снялась в семи фильмах Ивченко. Сначала как любимая актриса, потом как любимая женщина и жена.

По воспоминаниям присутствовавших на пробах фильма «Здравствуй, Гнат!», едва Мышкова вошла в кадр, режиссер воскликнул: «Я закохався!» Собственно, проб и не было: актрису тут же утвердили. Ивченко понял, что не просто влюбился, — эта встреча перевернула всю его жизнь. Поэтому сразу сказал своей жене, актрисе Ольге Ножкиной: «Оля, я встретил женщину, без которой уже не смогу жить. Пойми меня и прости». Но Ольга Владимировна была женщиной крутого нрава, и измены мужу не простила. Она не только не пришла на Баковое кладбище, когда хоронили Виктора Илларионовича, но даже позже на похороны сына Бориса не пришла, бросив резкое, что его кладут в одну могилу с «обидевшим ее человеком»…

Нинель Мышкова — человек щепетильный в вопросах порядочности, тоже сразу поставила в известность супруга, что полюбила другого. Когда сыну было пятнадцать, родители развелись. Вполне цивилизованно и мирно, навсегда сохранив теплые, дружеские отношения.

— Я не могу сказать, — вспоминает К. Петриченко, — что страдал, когда родители развелись. Я очень хорошо относился к Виктору Илларионовичу, и он ко мне тоже. Я уже был достаточно взрослым парнем. Трагедии безумной не было. Я вообще не доставлял больших проблем. Отношения мамы с отчимом помнятся, как отношения любящих людей. Очень нежные, светлые.

Десять лет Нинель Константиновна будет разрываться между Киевом, где муж и любимая работа, и Москвой, где в доме на Чистых Прудах остались Костя с бабушкой. И, что называется, «жить» в поезде. Он назывался «Первый» Москва — Киев: в десять вечера — на Киевский вокзал, а в семь утра уже на месте, в Киеве. Чтобы через несколько дней проделать тот же маршрут в обратном порядке.

Сын считает:

— Думаю, это полезно для брака: каждая встреча несет в себе элемент новизны.

В 1966 году специально под Мышкову Виктор Ивченко поставил свой самый знаменитый фильм «Гадюка». И пусть потом его будут упрекать в поверхностном прочтении первоисточника, в том, что психологическая достоверность характеров героев Алексея Толстого уступила романтической условности, — зрители картину полюбят. За нее режиссер получит Госпремию Украины, а Нинель Константиновна — Диплом Всесоюзного кинофестиваля 1966 года. Наверное, в чем-то упреки критиков были справедливы, в том числе и в адрес актрисы, «упростившей» сложный образ, не сумевшей показать героиню такой, как у писателя, — «тощей и злой, как гадюка».

Что поделать, она была в картине хороша и в гимназической форме с белыми бантами в косах (хотя в ту пору ей уже было сорок!), и в уродливом бесформенном платье, и в галифе на лошади… В ее героине всегда, как трава сквозь асфальт, пробивалась неистребимая женственность.

Позже на творческих встречах она с удовольствием будет рассказывать, как снимался этот главный в ее жизни фильм. И про норовистого коня, на котором пришлось скакать; и про его хозяина-грузина, выбравшего кавалерию, чтобы не расставаться с другом, которого тот вырастил из жеребенка; и про воздушную девушку-балерину, сумевшую за считанные минуты укротить дикий нрав скакуна и выполнять на нем за героиню самые сложные трюки, и про замечательную атмосферу на съемочной площадке. А зрители будут завороженно слушать, ловя себя на мысли, что в силу потрясающей образности рассказа актрисы они в тот момент словно видят фильм о фильме. Да, рассказчиком она была необыкновенным! Только вот о своем падении с коня она никому не скажет, хотя оно изматывающей болью в позвоночнике будет ежесекундно напоминать о себе долгие годы. Но актриса всегда следовала железному правилу: проблемы и болезни прятать подальше. Даже от самых близких.

В августе 1972 года Виктор Илларионович выехал в Ростов-на-Дону на выбор натуры для очередной картины «Когда человек улыбнулся». Он не умел жалеть себя, пропуская через сердце все, что происходило с ним, с любимыми людьми, друзьями и коллегами… После того как Папа Римский проклял его картину «Иванна», и один за другим ушли из жизни несколько человек из киногруппы, в том числе и актриса Инна Бурдученко, сыгравшая главную героиню, у него случился первый инфаркт. В том году на Дону стояла страшная жара, и у Виктора Илларионовича случился гипертонический криз, спровоцировавший четвертый инфаркт. Нинель Константиновна срочно вылетела к мужу. Там в ростовской больнице 7 сентября Виктор Ивченко и скончался на руках супруги.

Для Мышковой это был страшный удар. Но даже предаваться горю у нее не было возможности: за одну ночь она сшила траурное платье, а потом бегала по инстанциям, организовывая перевоз гроба с телом супруга, сидела с ним рядом в самолете. На киевском кладбище не просто простилась с любимым мужчиной, но и положила к нему в гроб все письма, что они писали друг другу, — чтобы ни чужие глаза, ни чужие руки никогда не прикоснулись к самому сокровенному. А после похорон она уехала из Киева. Навсегда.

С той поры в анкетах станет писать «вдова».

При всей своей красоте и неотразимом обаянии Мышкова больше замуж не вышла. Возможно, потому что не найдет среди мужчин никого похожего на своего отца, «надежного» Константина, или «победительного» Виктора. А, возможно, просто и не станет больше искать. Сын больше никогда не видел в их доме на Чистых Прудах мужчин, кроме коллег в качестве редких гостей.

Одна среди людей

Из характеристики на Заслуженную артистку РСФСР Мышкову Нинель Константиновну:

«Актрису Мышкову Нинель Константиновну отличают большое трудолюбие, требовательность к себе и своему творчеству, скромность, выдержанность, принципиальность и высокое чувство гражданственности, ярко проявляющиеся во всей ее профессиональной и общественной деятельности».

За этим безликими словами-штампами трудно разглядеть настоящего, живого человека. Но с многочисленных фотографий, запечатлевших ее в составе советских делегаций по всему миру, на шефских концертах в воинских частях, на встречах со зрителями она лучится доброй улыбкой, пожимает протянутые отовсюду руки, весело машет приветствующим ее людям. Она объездила, пожалуй, все «медвежьи» уголки Союза. Это не были привычные сегодня «чесы» по провинции ради «зашибания бабок», — в то время ставка Заслуженной артистки за выступление была четыре с чем-то рубля.

Как-то она сказала, что жалеет только о том, что не пошла в театр. Работать, естественно. Но когда оказалась отлученной от кинематографа, сцена оставалась с ней. Хоть и не театральная, но все равно ведь перед зрителями. А они всегда и везде самые что ни есть настоящие. И она каждый раз на разных сценах прекрасно играла свою «роль».

Чем заполняла время между поездками?

— Никогда не видел матушку праздно сидящей перед телевизором, — всегда была чем-то занята. Она сама хорошо рисовала и очень любила живопись, поэтому посещала вернисажи, музеи. Много читала. У нее были интересные, порой парадоксальные суждения по всем вопросам, в том числе и в политике. Мама очень хорошо разбиралась в людях. У нее был в этом отношении какой-то дар: магнетизм или экстрасен-сорность? Она не производила чудеса и не двигала по столу спичечные коробки, но людей видела насквозь. Достаточно было пообщаться с человеком 1–2 минуты, переброситься парой фраз, и она давала ему четкую оценку. Десятки раз убеждался в ее правоте. Я всегда помнил, что мамина оценка — это истина в последней инстанции, — вспоминает сын.

Постепенно будут навсегда уходить друзья и приятели. В 1994 году не станет Константина Никифоровича Петриченко. Талантливый оператор, снявший множество известных фильмов, среди которых «Безумный день», «Мама», «Любовь моя, печаль моя» и многие другие, и просто хороший человек, он прожил долгую жизнь и оставил по себе светлую память и грусть.

Впервые в 1986 году на долгие семь лет ее покинул сын, получив назначение пресс-атташе советского посольства во Франции. В свою вторую командировку в Париж он возьмет матушку с собой. Любовь к Франции и французскому языку привила Еве еще в детстве мать. Та по дворянской традиции французским владела в совершенстве и дочь обучала. Потом язык она изучала в школе и Щукинском училище, так что в анкетах писала с полным на то основанием: «Владею французским, украинским, польским». Но город-музей, столица влюбленных, не порадовал Нинель Константиновну: она уже была тяжело больна и не могла наслаждаться его красотами. Сын консультировался с ведущими французскими врачами, — но их вердикты лишь подтверждали «приговор» советских медиков.

Вполне очевидно, почему Константин Петриченко (младший) пошел учиться во «французскую» спецшколу. А потом поступал в МГИМО, избрав для себя профессию дипломата. Это без какой-то ни было протекции! И, естественно, «пролетел». Но после армии своего добился и факультет международных отношений закончил. Сейчас он «карьерный дипломат» — есть такой красивый термин, работает советником Информационного управления Президента и живет все в том же доме своего и маминого детства.

…Ту встречу со зрителями, с которой начался наш рассказ, Нинель Константиновна завершила необычно. С улыбкой всматриваясь в лица оказавшегося «легким» зала, она сказала:

— Я хочу поблагодарить вас: вы замечательно воспитываете своих детей! Как вам это удается?

И одна совестливая мамаша не сдержалась: «Это вы их воспитываете! Это вам спасибо!»

Зрители долго хлопали любимой актрисе — как еще они могли выразить свои чувства? С цветами там было сложно даже летом. Получилось, что это она всех щедро одарила, оставив в душе каждого частичку своего света. А тот маленький мальчик, что закричал от страха, когда она уходила со сцены, сказал: «Мама, когда я вырасту, обязательно женюсь на Марье-искуснице!» Я это знаю наверняка, потому что это был Женька, пятилетний сынишка моей подруги.

Нинель Мышкова навсегда осталась мечтой поколений, хоть и скончалась в забвении 13 сентября 2003 года. Так и не дождавшись рождения внука, которого по семейной традиции тоже назвали Костей…

Сын похоронил «матушку», как любовно-несовременно всегда называл и продолжает ее называть, на Новодевичьем кладбище в могиле генерал-лейтенанта Константина Романовича Мышкова — отца и деда.

Мышкова Нинель Константиновна

Родилась 8 мая 1926 года в Ленинграде.

Скончалась 13 сентября 2003 года в Москве.

Окончила Театральное училище им. Щукина (1947).

В 1947–1970 работала по договорам.

В 1970–1983 — актриса Театра-студии киноактера.

Заслуженная артистка РСФСР (1976).

Снималась в фильмах:

1947 — За тех, кто в море

1952 — Садко

1956 — Илья Муромец

— Сердце бьется вновь