Глава 3

В последнюю пятницу апреля 1936 года, когда на западе собирались черные тучи, пассажирский поезд из Эксетера остановился на вокзале в Кэмелфорде. Из него вышли Мэйдж Пирсон и Билл Пейдж. Билл медленно шел по перрону, нагруженный большим саквояжем и чемоданом Мэйдж, и недоверчиво осматривался.

– Ты какой-то напряженный, Билл, – заметила Мэйдж, делая вид, что сама говорит весело. – Нервничаешь еще больше, чем я…

– Я думаю, найдем ли мы такси в этой чертовой дыре. Идти пешком чистое безумие. Смотри, что там на небе, – мы сейчас промокнем насквозь.

– Не нагнетай! Надеюсь, погода в эти дни будет неплохая. А пешком все равно не дойдешь – слишком далеко.

– Неплохая? Прогноз погоды такого не обещает. Ты слишком оптимистично смотришь на вещи. Для начала надо найти такси. Здесь, кажется, не то что в Лондоне…

Старая развалюха, которая довезла их до деревни, в самом деле не имела ничего общего со столичными такси, казалось, она страдает одышкой. Зато шофер, несмотря на возраст, был еще очень бодр, а болтал так, что лондонские коллеги просто умерли бы от зависти. Не прекращая разговора, он через полчаса высадил молодых людей у церкви – старинного гранитного здания с гордо возвышавшейся колокольней над скромными, но крепкими домиками с толстыми стенами, защищавшими от бурь. Вечерело. Башенки на церкви, шпили старых крыш из толстой черепицы, почти конические печные трубы вытянулись ломаной линией, причудливой и суровой. От нее исходила неведомая угроза, которую приезжий не мог не заметить.

– Здесь выходите, – сказал шофер, выключив зажигание. – Прямо за церковью тропа, по ней выйдете на дорогу до замка. Там для моей девочки крутенько будет. Такие дороги ей уже не по годам. До замка всего миля, только туда и новая машина не доедет. Стало быть, обходите церковь, потом идете… Ах ты, чтоб тебя распротак!

Ветер сорвал с шофера каскетку, которую он поймал с большим трудом. Мэйдж не удержалась от смеха, но через четверть часа, когда они шли высоко над океаном вдоль утесов, грозный аквилон сыграл с ней ту же шутку: унес очаровательную шляпку, которая необычайно ей шла. Было бы совсем смешно, если бы Билл рефлекторным движением, достойным уважающего себя джентльмена, не поймал головной убор на самом краю обрыва, рискуя свалиться в пропасть. Происшествие можно было бы счесть дурной приметой, тем более что и место к этому располагало как нельзя лучше.

Несомненно, места здесь были суровые. Северная сторона Корнуолла, дикая, развороченная стихией, неутомимо сопротивлялась натиску моря – огромной неумолимой зеленой массе. Перед ними вставал среди волн дикий островок. С его северной стороны стояло большое здание, средневековое на вид – тревожный мрачный силуэт на фоне свинцового неба. Чтобы попасть туда, надо было спуститься вниз и пройти по естественной, окруженной морем арке, по которой были проложены деревянные мостки.

– Ты с ума сошел, Билл! – сказала Мэйдж, вся дрожа. – Ты же чуть не свернул себе шею!

– Я не подумал…

– А все этот ветер, проклятый ветер! Как всегда – вдруг налетит, да так резко! Меня словно по голове ударили, когда он сорвал эту шляпку. И зачем только мы сюда приехали?

Тот же вопрос она задала еще раз через несколько минут, когда они шагали по скользким мосткам. Железные перила казались прочными, но вся конструкция – довольно сомнительной, а посредине было метров десять, где она даже не опиралась на каменное основание: арка в этом месте обрушилась. Под ногами кипело ревущее море, то и дело обнажая мокрые черные скалы и подымая облака пены.

– Осторожно, Билл! – сказала Мэйдж, опершись на его руку. – Здесь так скользко!

– Представь себе, я заметил.

– Если погода хорошая, в отлив можно пройти, перепрыгивая по камням.

– Я бы не решился…

– Зато в плохую погоду и в прилив тебя может окатить волной!

Добравшись до островка, Билл поставил вещи, протер очки и задумчиво посмотрел на скалы, которые отсюда казались огромной башней, уходившей в небо за облака. Справа дорога, пробитая в скале, была отделена от бездны хлипким тоненьким канатом. Молодые люди пошли дальше. Их приветствовали хриплые крики кружившихся над островом чаек.

На полпути Билл нахмурился, остановился, опять поставил вещи на землю и ощупал карманы:

– Бумажник! Бумажника нет!

– Неужели? Погоди… Когда ты расплачивался за такси, он у тебя был?

– Точно был.

– Тогда, наверное, ты выронил его, когда прыгал за моей шляпкой!

Билл огорченно кивнул.

– Да, пожалуй… Значит, придется вернуться. Ты иди дальше сама, а я вернусь и захвачу вещи.

– Хорошо, только обещай, что к обрыву подходить не будешь!

Билл скрылся из вида. Мэйдж пошла дальше и через несколько минут добралась до небольшой площадки у скал, с которой, слегка нависая над ней, был виден весь замок. Внушительный силуэт вдруг напомнил ей детство с его кошмарами. Она остановилась и стала разглядывать дом.

Массивное трехэтажное гранитное здание на фундаменте какого-то древнего жилища высилось на северном краю крутой скалы, почти на одной высоте с верхней точкой островка – продолговатым плато длиной около сотни метров. Замком строение называлось главным образом из-за большой квадратной башни на одном конце довольно несуразной конструкции, преимущественно неоготической, пострадавшей от времени и непогод, а к тому же еще и из-за явно скверного ухода.

Теперь все опять казалось знакомым. Мэйдж вспомнила: чуть дальше, налево за большой скалой, раньше стояла лачужка. А за ней начиналась крутая тропа, идти по которой было быстрее, но гораздо опаснее.

Деревянный домик находился все там же – на месте, как часовой, охраняющий подход к замку. Мэйдж прошла мимо него и вдруг услышала неприятный голос:

– Сударыня!

Она обернулась и увидела у порога лачужки бородатого молодца с довольно косматыми волосами в длинном потертом плаще.

– Кто вы? – спросила она, немного обиженная его неприветливым тоном.

– Я Питер, Питер Кобб, привратник в замке.

– Привратник? У дядюшки есть привратник? – спросила Мэйдж, подходя к нему.

Питер Кобб, казалось, смутился:

– В общем-то, я в этом доме как бы на все руки. Это только сегодня у меня такие обязанности. Так вы мисс Мэйдж, племянница мистера Пирсона?

– Да. Но я не совсем понимаю… К чему тут привратник?

– Как к чему: встречать гостей. А еще для того, чтобы не пускать посторонних, – понимаете?

По правде говоря, Мэйдж мало что понимала, но дядюшка говорил о каком-то невероятном происшествии, и она решила оставить свое мнение при себе.

– Надеюсь, я приехала не последняя? – спросила она.

Привратник снова замялся:

– По правде сказать, не знаю… Но думаю, что большинство гостей уже здесь…

– Как, вы их не видели?

– Понимаете… меня, к сожалению, кое-что задержало… я совсем недавно заступил на пост… Только, только… – совсем невнятно забормотал привратник. – Только не говорите вашему дяде, сударыня, ему это совсем не понравится…

Мэйдж ответила не сразу: она была сбита с толку, и ей следовало подумать. И должность, и поведение этого человека казались ей очень странными.

– Кстати, – сказала она, – сюда должен прибыть еще один человек, которого, наверное, не ждут. – Она описала внешность Билла. – Но вы, я думаю, внакладе не останетесь: мы оставили свои вещи внизу. Отнесите их в замок, будьте любезны!


Через четверть часа Мэйдж попивала херес, наслаждаясь теплом ярко пылающего камина. Комната была довольно просторная, хотя прежде казалась ей еще больше. Но, как и прежде, Мэйдж ощущала особую атмосферу, которая исходила от стен, увешанных полинявшими гобеленами (сцены псовой охоты и дама с единорогом, которая всегда ее завораживала), от четверочастных окон с маленькими стеклами в свинцовых переплетах, от внушительного каменного камина, от старинной дубовой мебели – стульев с высокой спинкой и других предметов обстановки, – от обитых гвоздями дверей и множества кованых вещей, в том числе замечательной люстры, висевшей над круглым столом, которого она здесь прежде не помнила. Тогда стол стоял у стены рядом с роскошным буфетом.

Кого она знала из гостей, которых ей представил дядя Джерри? Кажется, никого. Никого из четверых мужчин и уж тем более эту чаровницу Урсулу Браун, во все стороны расточающую загадочные улыбки, такие же пьянящие, как ее духи. Да еще и рыжая. Что скажет Билл, когда ее увидит? Это ей было любопытно. «Только почему его так долго нет? Что он там делает? А вдруг с ним случилось несчастье на этих опасных скалах? Нет-нет, об этом лучше не думать…»

Дядя Джерри, как показалось, догадался, о чем она беспокоится. Они обменялись улыбками. Он подошел к ней.

Каким она его теперь нашла? Конечно, он изменился. Ему должно было быть лет сорок пять – так он и выглядел. На лбу и висках за те полтора десятка лет, что они не виделись, стало гораздо меньше волос. Но улыбка все та же: странно-ласковая, инквизиторски-любезная. Пожалуй, этот необычный блеск в глазах стал даже еще заметнее.

Но она бы покривила душой, если бы стала жаловаться на его нынешнее поведение. Когда Мэйдж позвонила в тяжелую входную дверь и дядя Джерри открыл, он казался искренне взволнованным встречей, на редкость приветливым. С отцовской гордостью он представил ее гостям. Нет, пока упрекнуть его было не в чем. Оставалось только узнать причину этого приглашения. Остальные гости, видимо, знали не больше нее и находились в ожидании.

– Мэйдж, дорогая, ты, кажется, чем-то встревожена? – любезно спросил он, покровительственно положив руку ей на плечо. – Да, какой же я болван, ты ждешь своего приятеля, который потерял бумажник! Но ты правильно сделала, что его привезла, – мне очень хочется с ним познакомиться…

Он не договорил и обернулся: дверь в гостиную вдруг резко распахнулась. Но вошел не Билл, которого ждала Мэйдж, а Питер Кобб. Он подошел к ней и все так же ворчливо сказал:

– Я отнес вещи к вам в комнату, мисс Мэйдж.

– Благодарю вас. Но скажите, Питер, вы не видели моего знакомого?

Молодой привратник нахмурил брови:

– Этого… которого вы мне описали? Нет… Я вообще видел только вон тех двух господ. – Он указал на Гэйла Блейка и Джосаю Халлахана, занятых оживленным разговором. Они приехали сразу вслед за вами. А больше никого…

– Ты уверен? – переспросил дядя Джерри.

– Господи! – воскликнула Мэйдж. – Это же я виновата! Потому что велела вам отнести вещи, Питер! А Билл говорил, что подберет наш багаж на обратном пути. Должно быть, он их ищет!

– Понял, – кивнул головой привратник. – Пойду скажу ему.

Он развернулся и поспешно вышел из гостиной. Через десять минут появился Билл Пейдж – весь раскрасневшийся, с прядью волос, упавшей на лоб, в покосившихся очках. Мэйдж почувствовала, что он очень недоволен.

Но дядя Джерри встретил его так весело и радушно, что скоро все наладилось. Билла представили гостям, потом Мэйдж удалось переброситься с ним парой слов с глазу на глаз:

– У меня сердце было не на месте… Я уже боялась самого худшего…

– А я думал, что сошел с ума: сначала бумажник, потом чемоданы! Нет, и все: как испарились! Искал, искал повсюду, потом пришел тот тип и объяснил…

Мэйдж опустила глаза:

– Это я виновата… Попросила его услужить и не подумала… А бумажник-то ты нашел?

Билл похлопал по нагрудному карману:

– Да, слава богу. Он был там, где мы и думали, так что…

Он не договорил. Подошли Блейк и Халлахан.

– Сударыня, – робко обратился к Мэйдж историк, – вы его племянница? Не могли бы вы нам помочь? Скажите, что предполагается сегодня вечером? Вашему дядюшке явно очень приятно хранить тайну… Честное слово, мы будем немы как рыбы!

– Как? – воскликнул Билл. – Вы тоже не знаете, зачем мы здесь собрались? Невероятно!

– Именно, не то слово! – вступил в разговор разгневанный Гэйл Блейк. – В понедельник я случайно встретил своего друга Джосаю. Он рассказал мне об этом приглашении, а я сам еще ничего не знал! Получил приглашение только позавчера – и, конечно, без всяких подробностей.

Историк примирительно положил руку на плечо другу:

– Должно быть, мы скоро все узнаем, Гэйл…

Говоря это, Халлахан лукаво поглядывал на хозяина дома. Тот сел на стул с высокой спинкой возле камина. Оглядев собрание, Джерри Пирсон откашлялся. Наступила тишина – слышно было, как ветер воет в трубе. Потом хозяин заявил:

– Дамы и господа, прошу несколько минут внимания. И еще попрошу проявить совсем немножко терпения. Я знаю: вы сгораете от желания узнать, зачем я вас сегодня собрал. Через несколько минут я вам все скажу. Но вначале позвольте представить вас друг другу.

– Мне кажется, вы это уже сделали? – сказал Джосая Халлахан.

Пирсон кивнул, прикрыв глаза:

– Да, конечно – по вашим повседневным именам. Но с этого момента мы переходим в другой мир – мир короля Артура и его славных рыцарей Круглого стола! Ибо этот замок, что бы вы по этому поводу ни говорили и ни думали, – жилище Утера Пендрагона, отца Артура. Именно здесь однажды холодной ветреной ночью он вверил сына чародею Мерлину, чтобы уберечь его от заговоров, о существовании которых не без оснований подозревал. Я говорю не о нынешнем здании, а о его фундаменте. К этому мы еще вернемся…

– Обязательно вернемся! – повторил Гэйл Блейк с иронией в голосе.

Пирсон улыбнулся поэту в ответ и продолжал:

– Итак, с вас и начнем! Ваша осанка, черная борода, буйный характер – вы будете сэром Пелинором, в знаменитом бою с которым королю Артуру пришлось немало потрудиться!

Блейк засмеялся и кивнул.

Пирсон обратился к Урсуле Браун:

– Вас, дорогая, я не вижу в иной роли, кроме феи Морганы, которая ненавидела своего брата Артура и всячески старалась вредить ему, строя самые зловредные и хитроумные козни.

Урсула открыла рот, чтобы возразить, но дядя Джерри уже продолжал:

– А вы Фрэнк Данбар, будете Акколоном – глупым рыцарем, влюбленным в Моргану, всецело ей преданным и готовым слепо следовать за нею в самых черных замыслах.

Репортер тоже был слишком поражен, чтобы возразить.

– Вы, племянница, – саркастически продолжал Пирсон, – конечно, прекрасная Гвиневра, супруга Артура, за которой ухаживает верный рыцарь – Ланселот! – Он указал на Билла Пэйджа. – А вы, Джосая Халлахан, образованный человек с миролюбивой улыбкой и длинной белой бородой, естественно, станете чародеем Мерлином. Кажется, это прозвище вам уже дали, и оно вам очень подходит.

Кого я забыл? А, еще Питер – Питер Кобб, молодой человек, который стережет вход в замок, вы его недавно видели. Подумаем, кем бы он мог быть? Собственно, роль у него малозначительная. Пусть будет Кеем – незадачливым сводным братом Артура.

Да! Остались еще вы, Чарлз Джерролд, знаменитый психиатр из Лондона. Вам я назначил роль Мордреда. Мордреда-предателя. Я вам потом объясню, почему.

Собравшиеся не проронили ни слова. Им было и забавно, и неловко. Джерри Пирсон, восседая на стуле, улыбался им. Рядом с ним потрескивало пламя в камине, дополняя это странное молчание и зажигая в глазах гостей огоньки неподдельного любопытства.

– А вы? – вдруг спросил Гэйл Блейк. – Вы-то сами, должно быть, король Артур?

Хозяин медленно покачал головой:

– Нет, не совсем… Обратите внимание: он где-то здесь неподалеку – ведь вы же знаете, что он не умер. Моя роль будет очень скромной… Самой смиренной – лучше не скажешь! – усмехнулся он.

– Но мы так и не узнали, зачем мы здесь, – сухо произнесла Урсула Браун.

– Да, что же это за необычайное событие, о котором вы нам писали? – громовым голосом возгласил Гэйл Блейк, он же сэр Пелинор.

Пирсон закрыл глаза и медленно, четко проговорил:

– Я пригласил вас ради того, чтобы вы стали избранными свидетелями убийства.

Загрузка...