Невинная

Глава 83

Они въехали на парковку Центрального хосписа двадцать минут спустя. Там стояло машин пятнадцать. Въезжая на стоянку, Роби внимательно осмотрел каждую: не сидит ли там кто. Въехав на свободное парковочное место, он поглядел на Вэнс.

– Хочешь заняться или мне пойти?

– Я хочу пойти, – заявила Джули.

– Зачем? – не понял Уилл.

– Она сражалась вместе с ним. Может, знает что-нибудь о папе.

– Вряд ли она в состоянии разговаривать, – заметила Вэнс.

– Тогда зачем вообще мы здесь? – поинтересовалась Джули.

– Возьму ее с собой, – решил Роби. – А ты будь начеку.

– Ты уверен? – спросила Вэнс.

– Нет, но всё равно это сделаю.

Они с Джули направились в здание хосписа – двухэтажное кирпичное строение с множеством окон и царящей внутри жизнерадостной атмосферой. Совсем не похоже на место, куда люди пришли встретить конец земного бытия. Может, как раз в этом и суть.

Демонстрация документов Роби обеспечила им эскорт до палаты Элизабет ван Бюрен. Она была такой же веселенькой, как и всё учреждение, с цветами, расставленными на столиках и подоконнике. С улицы вливался свет. Медсестра как раз проверяла состояние ван Бюрен. Когда она отошла, надежды Роби получить какие-либо персональные сведения от тяжелобольной женщины рухнули.

Она напоминала скелет и была на искусственной вентиляции – аппарат раздувал ее легкие через трубку, вставленную в горло, а другая трубка выпускала токсичную двуокись углерода. Кроме того, в ее брюшную полость была введена трубка для питания, а к конечностям тянулись многочисленные капельницы для внутривенных вливаний. На стойке для капельниц висели пластиковые мешочки с медикаментами.

– Могу я вам помочь? – обернулась к ним медсестра.

– Мы просто пришли задать миссис ван Бюрен несколько вопросов, – сказал Роби. – Но, судя по всему, вряд ли это возможно.

– Ей назначили ИВЛ шесть дней назад, – сообщила сестра. – Она то приходит в себя, то без сознания. Тяжелые обезболивающие. – Сестра похлопала пациентку по руке. – Она – настоящая душенька. Служила в армии. Просто ужасно, что дошло до этого. – Помолчала. – Какого рода у вас вопросы?

Роби извлек документы.

– Я из минобороны. Мы просто проводим расследование кое-каких военных вопросов, и ее имя всплыло как возможный источник информации.

– Понимаю. Что ж, вряд ли она сможет оказать вам особую помощь. У нее последняя стадия болезни.

Роби поглядел на аппарат искусственной вентиляции легких и систему мониторинга, подключенную к скукоженной женщине в кровати.

– Значит, ее жизнь поддерживает аппарат вентиляции?

– Да.

Уилл поглядел на Джули, смотревшую на ван Бюрен.

– Но она же в хосписе, – возразил он.

Сестра почувствовала себя несколько неуютно.

– Хосписы бывают разных уровней. Все дело в том, чего хотят пациент и его семья. – Она поглядела на лежащую. – Но уже недолго осталось, с ИВЛ или без.

– Значит, она на вентиляции по желанию родных? – справился Роби.

– Вообще-то я не имею права говорить. Это частная информация. И я не вижу, как это может быть связано с вашим военным расследованием, – не без раздражения ответила сестра.

Подойдя к окну, Джули подняла с подоконника фотоснимок.

– Это ее семья?

Сестра с любопытством взглянула на девочку, а затем на Уилла.

– Говорите, вы из минобороны… Но зачем с вами она?

– Вообще-то я не имею права говорить, – отрезал тот, и сестра надула губы.

Джули повернула фото, чтобы показать Роби. А сестре сказала:

– Мой папа служил в одном армейском отделении с миссис ван Бюрен. Я надеялась узнать от нее что-нибудь о его прошлом.

Чопорное выражение исчезло с лица сестры.

– А, понимаю, зайка… Я не сообразила. Да, это она с семьей. Тут было больше фотографий. Но ее дочь и муж мало-помалу их выносят. Знают, что конец близок.

Роби взял фото, показывающее ван Бюрен в более здоровые дни. Она в парадной форме, грудь увешана медалями. Рядом мужчина – наверное, муж. И девочка примерно ровесница Джули.

– Значит, это ее муж? – спросил Роби.

– Да. Джордж ван Бюрен. А это их дочь, Брук Александра. Теперь она, конечно, старше. Фото сделали не один год назад. Сейчас она в колледже.

– Значит, вы с ней знакомы?

– Она частенько навещала мать, так и познакомились. Брук – очаровательная девушка. Терзается из-за матери.

– А муж?

– Заходит регулярно. Я знаю, он тоже убит горем. Им едва исполнилось пятьдесят, и тут такое… Но кто сказал, что жизнь воздает по заслугам?

– Еще кто-нибудь ее навещает?

– Немногие. Во всяком случае, насколько мне известно. Я не все время прикреплена к этом крылу.

– У вас есть журнал посещений?

– Он в регистратуре. Но не все записываются.

– Почему?

– У нас тут не секретное заведение! – ощетинилась сестра. – Люди, приходящие сюда навестить друзей и родных, обычно очень расстроены. Порой забывают записываться. Один-два человека расписываются за всю группу. Как можете догадаться, мы тут проявляем гибкость в этом отношении. Они приходят выказать любовь, уважение и поддержку. Но это не то место, которое все так ирвутся посетить.

– Понятно. Давно она здесь?

– Четыре месяца.

– Не слишком ли это долго для хосписа?

– У нас тут люди бывают и покороче, и подольше. Это не то заведение, где один срок годится для всех. И чуть больше пары недель назад миссис ван Бюрен была не такой, как сейчас. Пошла на спад относительно быстро.

– Но вентиляция будет поддерживать ей жизнь, пока не выключат, верно? То есть даже если она не сможет дышать самостоятельно?

– Я правда не могу говорить с вами об этом. И федеральные законы, и законы штата запрещают.

– Я просто пытаюсь разобраться в ситуации.

Медсестра снова почувствовала себя не в своей тарелке.

– Послушайте, обычно использование аппарата ИВЛ лишает человека права на хосписное обслуживание. Хосписы существуют для того, чтобы позволить пациенту уйти достойно. Сюда приходят не лечиться от болезней или искусственно продлевать жизнь.

– Значит, использование вентиляции в подобной ситуации – отклонение от нормы?

– Оно может быть основанием для десертификации и перевода пациента в больницу или другое медицинское учреждение.

– Так почему же ИВЛ? – спросил Роби. – Неужели у нее есть шансы выкарабкаться?

– Опять же, даже если б я знала, сказать вам все равно не могла бы. Единственное, что могу вам сообщить: порой родные доходят до точки, где проникаются ложной надеждой. Или принимают решение отправиться в хоспис, а потом передумывают.

– Понимаю, – проронил Роби.

– Трудно смотреть, как любимый человек умирает, – добавила Джули.

– Да, это так, – подтвердила сестра. – Очень трудно. Что ж, если у вас больше нет вопросов, мне нужно кое-что сделать для пациентки.

– Вы сказали, муж навещает ее регулярно?

– Да. Но по времени – когда как. Брук ходит в колледж в другом штате, так что наведывается не так часто.

– Вы не представляете, где работает ее муж?

– Нет, ни малейшего понятия.

– Наверное, я смогу выяснить это достаточно легко.

Медсестра поглядела на Джули, смотревшую на ван Бюрен.

– Сожалею, что она не может ничего сказать о твоем отце.

– Ага, я тоже. – Джули подалась вперед и коснулась руки умирающей. – Сожалею.

А потом повернулась и вышла. Роби вручил свою карточку медсестре.

– Если ее муж наведается, не попросите ли его позвонить мне?

Снова взглянув на смертельно больную бывшую воительницу, он повернулся и последовал за Джули.