Невинно казненный

Глава IV Арестуйте меня!..

Полицейский инспектор Мак-Коннел сидел у себя в кабинете в здании главного полицейского управления в Нью-Йорке за работой.

Вдруг к нему вошел вестовой и доложил:

— Вас настоятельно желает видеть какой-то бродяга!

— Бродяга? Что ж, пусть войдет!

Спустя несколько минут, в кабинет вошел какой-то плохо одетый мужчина с испитым лицом и поклонился инспектору.

— Что вам угодно? — спросил Мак-Коннел.

— Меня зовут Джекоб Гаррис! — ответил незнакомец, — Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз, мистер Мак-Коннел!

Мак-Коннел дал знак вестовому, и тот вышел. Затем он взял со стола маленький револьвер и начал вертеть его в руке. Приходилось допускать возможность, что незнакомец явился с намерением произвести покушение, и Мак-Коннел на всякий случай приготовился дать должный отпор.

Он не заметил, что бродяга слегка улыбнулся, когда увидел револьвер.

— Ну, что ж вам нужно? — снова спросил инспектор.

— Я должен доверить вам тайну! — заявил незнакомец, подойдя ближе.

— Говорите, в чем дело?

Вдруг бродяга громко воскликнул:

— Арестуйте меня!

— Арестовать вас? За что?

— Я — убийца Сары Саломон!

Инспектор невольно растерялся:

— Что такое? Вы — убийца Сары Саломон? Вы написали письмо судье Буту?

— Да, я написал это письмо!

— Отлично, в таком случае я арестую вас! Но что побудило вас явиться в полицию? Совесть, что ли, замучила вас?

— Нет, я явился для того, чтобы истинный убийца был наказан!

— Стало быть, вы сами хотите сесть на электрический стул?

— Ничего подобного!

— Неужели вы полагаете, что отделаетесь более легким наказанием? Тем более что из-за вас пострадал невинно другой?

— Нет. этого я не полагаю, — ответил бродяга, — но дело в том, что на самом деле я вовсе не убийца.

Мак-Коннел сердито топнул ногой.

— Послушайте, — крикнул он, — как вы смеете дурачить меня?

Но вдруг бродяга заговорил совершенно другим голосом:

— Друг мой, Мак-Коннел. Зачем вы так волнуетесь? Стоит мне немного переодеться, и вы не узнаете меня.

Мак-Коннел был крайне озадачен — такого сюрприза он не ожидал.

— Это вы, мистер Пинкертон, — воскликнул он, — ни за что не узнал бы вас!

— Тем лучше! — ответил сыщик. — Дело в том, что я явился действительно для того, чтобы быть арестованным как убийца Сары Саломон!

— Ничего не понимаю. Ведь не вы же ее убили?

— Понятно, нет! Но таким способом я надеюсь напасть на след истинного убийцы.

— Вы думаете, он заявит о себе, когда узнает, что из-за него должна погибнуть вторая невинная жертва? Не думаю. Я лично убежден, что он совершенно хладнокровно допустит казнь и второго невинно осужденного.

— Почем знать. Он допустил казнь Давида Саломона, ибо он добивался ее, желая отомстить ему и его матери, которые разорили и погубили его. А теперь дело обстоит иначе. Убийца, по всей вероятности, тем или иным путем объявит, что арестованный, выдающий себя за убийцу, вовсе не совершал этого убийства. А если и тут нам не удастся найти преступника, то мы обнаружим его на суде во время разбора дела. Одним словом, снова повторяю: арестуйте меня.

— Недурно придумано, — ответил инспектор, — значит, прикажете арестовать вас?

— Конечно. Призовите полисмена и прикажите отвести меня в тюрьму. Завтра, а может быть, еще и сегодня, я письменно изложу в наиболее правдоподобной форме, каким образом было совершено убийство. Об одном только буду просить: назначайте поскорее суд над Джекобом Гаррисом. В данном случае сделайте исключение, а то мне не особенно приятно сидеть несколько недель за решеткой.

— Могу ли я посвятить судью Бута в это дело?

— Можете, но только под строжайшим секретом.

— Ладно, тогда можно будет скоро назначить суд. Так как мнимый убийца сознается во всем, то предварительное следствие не займет много времени, и ваше желание будет исполнено.

— Итак, мистер Мак-Коннел, поторопитесь. Я с нетерпением ожидаю минуты, когда наконец буду сидеть за решеткой. Суд, пожалуй, может быть назначен уже через два-три дня?

— Я сделаю все что могу, — ответил Мак-Коннел, крепко пожимая руку тому, кого собирался отправить в тюрьму.

Затем он позвонил. Явился полисмен.

— Отведите этого человека в тюрьму, — приказал инспектор, — личность свою он удостоверит сам. Он — убийца Сары Саломон. А затем спросите по телефону у судьи Бута, может ли он сейчас же поговорить со мной по очень важному делу?

Сыщика отвели, и спустя несколько минут он уже сидел в одной из самых надежных камер тюрьмы.

Под вечер того же дня его привели на допрос к судье Буту. Тюремные служители были немало поражены, когда их выслали из комнаты на время допроса. Обыкновенно при допросе присутствовали два служителя для предупреждение бегства или какого-либо насилия со стороны арестанта.

Бут долго смотрел на бродягу и наконец спросил в недоумении:

— Неужели на самом деле это вы, мистер Пинкертон?

— Я самый и есть, — проговорил сыщик своим обыкновенным голосом и немного приподнял свой парик.

Только теперь судья вполне узнал сыщика.

— Призовите поскорее вашего секретаря, — сказал последний, — я дам показания по поводу совершенного убийства. Скажите, мистер Бут, когда может состояться суд?

— Я устрою, чтобы разбор дела был назначен не далее как через три дня. Правда, это нелегко устроить, но я приложу все усилия, и, надеюсь, мне уступят.

— Ну что ж, постараюсь за это время не потерять терпения. А теперь приступим к допросу.

Судья призвал секретаря и двух тюремных служителей. С арестанта был снят допрос, на котором Пинкертон показал, что совершил убийство из мести. Он придумал очень правдоподобное описание преступления, и протокол был составлен.

Затем его отвели обратно в тюрьму.

Еще в тот самый день, когда Нат Пинкертон в образе бродяги выдал сам себя полиции, в газете появились статьи по этому поводу.

Известия газет произвели огромную сенсацию; повсюду только и говорили об этом деле и высказывались сожаления об участи, постигшей невинно осужденного Давида Саломона.

На утро следующего дня арестант снова был вызван к судье Буту, и снова тюремные служители должны были выйти из комнаты.

Бут встал и торопливо проговорил:

— Пожалуйте сюда, мистер Пинкертон. Ваши ожидания сбылись. Истинный убийца уже дал знать о себе.

Он передал сыщику письмо, полученное им рано утром, в котором было сказано следующее:

— Что вы на это скажете? — спросил судья Бут.

— Так и вышло, как я ожидал, — ответил Пинкертон. — Я знал, что преступник не пожелает допустить казни второго невинного. Но из этого письма нельзя извлечь никаких данных, поэтому придется дожидаться дня суда, а там видно будет дальше.

— Что же делать? — спросил Бут. — Как мне поступить с этим письмом? Не могу же я совершенно оставить его без внимания.

— И не нужно. Дайте его отпечатать в газеты, а репортерам скажите, что вы считаете автора письма идиотом, который хочет ввести суд в заблуждение; Джекоб Гаррис дал вам будто бы столь неоспоримые доказательства своей вины, что в последней совершенно не приходится сомневаться.

Судья Бут обещал, что поступит согласно этому совету. Затем он позвонил и арестанта опять увели.

В вечерних газетах появилась копия этого письма вместе с пояснением самого судьи.

Известие это вызвало самые разноречивые толки. Многие допускали возможность, что судьи могут в данном случае снова впасть в заблуждение.

Никто не подозревал, что все эти известия явились плодом тонко задуманного плана знаменитого сыщика Ната Пинкертона.