Невинные грехи

Глава 8

Еще не было одиннадцати, когда Грант, опираясь на трость, вышел к лестнице. Поплин, зная привычки Синклеров, не ждал его появления еще самое меньшее час, что давало Гранту шанс походить без посторонней помощи. Взявшись левой рукой за перила и сжимая в правой палку, он начал медленный спуск.

Лоб его покрылся потом; дойдя до последней ступеньки, он почувствовал, что начинает терять равновесие, остановился и сделал глубокий вдох. Неожиданно он услышал щелчок. Подняв голову, Грант увидел, что на двери поднимается запор. Тут же голова его взорвалась от мыслей о сборщиках долгов.

Дыхание его участилось, сердце заколотилось в груди, когда он понял, что не спасется.

Дверь беззвучно отворилась, и в дом вошла Фелисити. Она сняла ротонду, повесила ее на крючок у двери и повернулась.

— Ах! Грант, вы напугали меня. Я не думала, что в это время кто-то не спит. — Брови ее удивленно взметнулись. — Что это вы так бледны? Прямо как привидение. Где Поплин? Почему он вам не помогает?

Девушка поспешила к Гранту, помогла ему сойти с последней ступеньки и провела в гостиную.

— Я хотел походить без помощи. Не вините Поплина. Он не знает, что я так рано встал. — Фелисити помогла Гранту обойти деревянный ящик, стоявший у двери, и усадила его в кресло. — Где вы были?

Она вздрогнула.

— Я еще не привыкла спать позже шести утра. Я… гуляла.

— Вы гуляли сами? Фелисити, вам нельзя самой выходить из дома. Это небезопасно… Люди, которые сделали такое со мной… Мы не знаем, что еще они могут придумать, чтобы заставить меня расплатиться с долгами. — Он взял ее за руку. — Обещайте, что больше не будете так поступать.

Фелисити улыбнулась и высвободила руку, потом расстегнула и сняла перчатки. Он не сводил с нее взгляда, но она отвернулась, не ответив.

— Что в этом ящике? — Девушка подошла к двери.

— Локлену захотелось увидеть кубки, и он вчера вечером поднял ящик из подвала.

После изучения содержимого ящика Локлен неплотно закрыл крышку, что дало возможность Фелисити заглянуть внутрь.

— Так эти… — Она сдвинула крышку. — Да тут, в самом деле, серебряные кубки! — Она запустила руку в ящик и извлекла завернутый в ветошь серебряный сосуд. — Можно посмотреть? — восторженно спросила она, а ее руки уже разворачивали ткань.

— Да. — Ему доставляло сильную душевную боль смотреть на кубки, зная, что скоро они будут принадлежать кому-то другому.

Стряхнув липнувшую к пальцам шерстяную упаковку обратно в ящик, Фелисити бережно подняла кубок к глазам.

— Он прекрасен! — Она посмотрела на Гранта и лучезарно улыбнулась. — Само совершенство.

Проникавшее в гостиную солнце озаряло Фелисити почти волшебным сиянием. Кубок сверкнул у нее в руке.

— Да. Совершенство.

Неожиданно Гранта накрыло теплой волной. Ничего подобного прежде он не испытывал. Его израненное существо наполнилось ощущением необычайной легкости и подъема.

И, глядя на Фелисити, он понял, что высшее совершенство заключалось не в кубке.

Оно заключалось в самой Фелисити.

Его жена была воплощением совершенства. Она была его будущим. В тот миг он понял, что для него она — самое ценное, что есть в жизни. Как же он не увидел этой истины раньше?

Грант вдавил трость в ковер и встал с кресла. Постояв секунду, он поднял голову, посмотрел на Фелисити и почувствовал, что любит ее больше, чем все, что у него было и есть. Трость со стуком упала на ковер.

Фелисити замерла.

— Грант, что с вами?

Она поставила кубок на крышку ящика и пошла к нему.

Он сделал шаг ей навстречу. Потом еще один.

— Ничего. Каким же дураком я был! Почему так долго не понимал, насколько вы совершенны? Ведь вы все это время были так близко.

Тремя широкими шагами он подошел к ней, заключил в объятия и поцеловал.

Фелисити сперва удивилась, но потом, когда он поцеловал ее во второй раз, прильнула к нему и обвила шею руками.

— Грант, — прошептала она, — пожалуйста, не заставляйте меня думать, что вы испытываете ко мне какие-то чувства.

Внутри у Гранта все сжалось. Он отступил от нее, задумавшись о возникшем затруднении. Наследство было ему необходимо, чтобы расплатиться с кредиторами и спасти собственную шкуру. Но он понимал и то, что уже не сможет расстаться с Фелисити.

Наконец-то он открыл для себя эту простую и совершенную истину. То, что его братья и сестра так долго пытались втолковать ему. Он подумал, что ему чертовски повезло заполучить Фелисити. Она была доброй, честной, заботливой… и такой красивой! Наверняка отец тоже увидит это и простит сына за то, что тот бросил дочь Рэйфордов.

А ее придется бросить. И скоро он это сделает. Грант, прихрамывая, подошел к двери, закрыл ее и запер на ключ; потом подвел Фелисити к дивану и усадил.

— Я не вижу своей жизни без вас.

Она ахнула, когда он подался вперед, чтобы прижаться губами к ее устам, сбив при этом серебряный колокольчик на столе.

— Грант? — Киллиан постучал в дверь. — Грант, ты там?

О, черт! Грант встал с дивана.

— Я слышал звон. Что-то случилось?

— Нет. — Грант задыхался от приложенных усилий. — Ничего не случилось, я просто решил походить без посторонней помощи.

— Тебе еще рано ходить самому. Я слышу, как тяжело ты дышишь. Впусти меня, я помогу. — Киллиан снова несколько раз грохнул кулаком по двери. — Открой дверь или я ее выломаю!

Понимая, что тот действительно это сделает, Грант поднял трость и пошел к двери. Фелисити вскочила с дивана и оправила платье. Когда он открыл дверь гостиной, Киллиан заглянул в комнату ему через плечо и увидел Фелисити с алыми, как мак, щеками.

— Э-э-э… Извиняюсь, Грант. Правда, я чувствую себя ужасно глупо. Я решил, что тебе угрожает опасность.

Грант бросил взгляд на Фелисити, потом снова посмотрел на брата и скромно улыбнулся.

— Ничего такого, с чем бы я не справился.

Киллиан кивнул и ушел, явно сконфуженный тем, что помешал брату в такую важную минуту.

Щеки Фелисити полыхали.

— Я… Я должна проверить, не нужно ли помочь миссис Уимпол с завтраком.

Она бросилась к двери мимо Гранта, не решаясь посмотреть ему в глаза после того, что между ними только что произошло.

— Умоляю, Фелисити, не уходите. — Грант поймал ее за руку. — Нам нужно поговорить о расторжении нашего брака.

Глядя в пол, она выдернула руку.

— Я не хочу об этом говорить. Пожалуйста, Грант. Я не могу. Я так… запуталась.

— Тогда позвольте мне все объяснить. — Он поднял с пола колокольчик и поставил его на стол. — Мне вдруг все стало понятно.

Он повернул девушку к себе и приложил ладонь к ее щеке.

— Фелисити, вы хорошая, достойная женщина. Мой отец будет горд принять такую в семью.

— Возможно. — Она склонила голову. Он убрал руку от ее лица. — Но вы, насколько я знаю, хотите аннулировать наш брак… Ради благосостояния вашей семьи.

— Но вы не знаете того, что я больше не хочу его аннулировать. Фелисити, вы нужны мне! — Глаза его наполнились слезами счастья. — Вы… вы дороги мне. Вы — все, что я когда-либо хотел… Именно то, что я искал всю свою жизнь.

Фелисити опустила голову еще ниже и закрыла лицо ладонями.

— Я не такая, как вы думаете. Если бы вы действительно меня хорошо знали, у вас сложилось бы другое мнение.

— Я знаю, что такое добродетель, я знаю, что такое красота. Я знаю, что такое совершенство. Вы — само совершенство!

Она покачала головой.

— Нет, Грант. Я не совершенство. Вам нужны красота и совершенство, но я не стану вашим очередным приобретением. Я человек. Настанет день, и вы увидите мои недостатки, мои изъяны, и после этого я уже не буду вам так желанна.

Он обнял ее.

— Нет, Фелисити. Я точно знаю, что чувствую.

— Грант, прошу вас… Я не безделушка, которую захотел — оставил, захотел — выбросил. Я женщина, и мое сердце можно разбить.

Глаза Фелисити наполнились слезами, и она бросилась вон из гостиной.

Она не была совершенством и знала, что, как только Грант узнает о ее матери в тюрьме, блеск Фелисити потускнеет в его глазах безвозвратно и он перестанет любить ее.

Рано или поздно он узнает правду, которую она от него скрывает, и не существовало способа этому помешать.

Ее тайна неизбежно будет раскрыта, потому что Фелисити ни за что не оставит мать умирать от голода и холода в Ньюгейте. Никогда!

Несмотря на трудное прошлое, она была хорошим человеком и чувствовала себя в долгу перед матерью.