Невинные обманы

Глава 1

Милая тетушка! С ее стороны было так трогательно придумать выход для Кейт, только что похоронившей мать.

— Девочка моя, ты должна как следует отдохнуть, — сказала она. — Тебе пришлось несладко: заниматься воем этим, да еще и работать в придачу. Приезжай ко мне на пасхальные каникулы!

Кейт созналась, что она узила с работы: ухаживать за матерью приходилось круглые сутки.

— Ах ты бедняжка! Я а не знала — Не удивительно, что ты выглядишь как выжатый лимон. Ну что ж, тогда ты просто обязана выбраться ко мне. Все равно «Ферма» будет закрыта на Пасху, так что местечко у нас найдется. Мари и Жак уедут, а от своей секретарши я все равно собиралась избавиться — эта девица абсолютно безнадежна. Готовить мы будем сами, побездельничаем немножко, а если повезет с погодой, можем съездить на побережье. В это время года в Нормандии частенько бывает тепло, а народу еще не так много. Ну, соглашайся!

— Я постараюсь, — пообещала Кейт и грустно добавила:

— Вы единственный близкий человек, который у меня остался.

— Ты не… Прости меня, девочка, за бестактность, но я было подумала, что ты захочешь разыскать отца. От него ничего не было?

— Нет. — Губы Кейт плотно сжались, лицо стало каменным. — Я не хочу его видеть, — сказала она без всякого выражения. — Никогда. Я его ненавижу.

Бекки с тревогой следила за ней.

— Кейт, милая, мне так жаль… Представляю, как тебе досталось. А сейчас давай забудем обо всем и устроим себе каникулы, ладно?

Это было две недели назад, а сегодня она села в свой маленький красный «метро» с чувством долгожданного избавления от жизненных тягот.

Неприятности не заставили себя ждать. Из-за аварии на шоссе образовалась пробка, а когда она наконец прибыла в Дувр, выяснилось, что забастовка французских моряков вынудила паром идти в обход. В результате вместо Булони она оказалась в Кале, что означало изрядный крюк.

Возможно, виной тому были усталость и непрошедшее потрясение от случившегося, но путешествие по северной Франции показалось ей непривычно утомительным. Вдобавок она окончательно заблудилась в Руане, где собиралась купить цветы для тети. Однако Кейт была опытным водителем и оптимисткой по натуре; в конце концов она все же добралась до маленькой нормандской гостиницы «Ферма у Зеленой Тропы», которая досталась Бекки в наследство от мужа, скончавшегося пять лет назад.

На нее сразу пахнуло бедой. Вместо того, чтобы, как обычно, встретить ее у дверей, белая как мел Бекки корчилась на диване в гостиной.

— Просто курам на смех! — пожаловалась она. — Я же никогда не болею, а вот сегодня утром так прихватило… Прямо зло берет! — Она закусила губу.

Кейт принялась тревожно расспрашивать тетку, и в конце концов все выяснилось. По телефону вызвали врача, старого друга тети Бекки, тот примчался и заявил, что ее придется отправить в больницу на анализы и обследование. Это мог быть аппендицит или что-нибудь похлеще, но в любом случае требовалась немедленная госпитализация. Он сам решил отвезти ее в Руан: медицинская помощь могла понадобиться Бекки в любую минуту.

— Красивый мужчина. — Губы Бекки скривила усмешка. — Лакомый кусочек. Один в нем недостаток: французы не умеют заваривать чай. Кейт, дорогая, не могла бы ты…

Кейт торопливо налила кипятку в чайник. Бекки с благодарностью приняла чашку и принялась пить мелкими глотками. Зубы ее стучали по краю.

— Я пыталась дозвониться и предупредить, чтобы ты не приезжала, но тебя уже не было. Твои каникулы испорчены, а тебе так надо было отдохнуть! — посетовала она.

— Я могла бы остаться здесь и присмотреть за гостиницей, пока вам не станет лучше, — робко предложила Кейт.

Бекки, немного ожив после чая, заговорила совсем как бывший начальник Кейт:

— Ничего этого не нужно, моя дорогая! Я уже связалась со своим другом, тоже владельцем гостиницы, и он обещал прислать человека, который похозяйничает здесь до моего возвращения. Он должен вот-вот приехать, его зовут Пьер Будэн. Он попал в автокатастрофу, но уже выздоровел и вполне справится с конторской работой, регистрацией приезжающих и всем остальным. Девица, которая у меня занималась этим, была просто несчастьем — она умудрялась даже заказы на номера путать! Надо будет по возвращении поискать кого-нибудь на ее место. — Бекки беспокойно прикоснулась к своим коротким, похожим на проволоку седым волосам. — Ну, будем надеяться, это окажется ему по плечу. Кейт стиснула ее руку.

— Не беспокойтесь, дорогая тетя. Я помогу ему, вдвоем мы управимся.

— Кейт, но ты же не можешь оставаться здесь, в гостинице, совсем одна с незнакомым мужчиной. Ты ведь не знаешь, что…

Кейт усмехнулась.

— Я могу сработаться с любым мужчиной, знакомым или незнакомым. А если он действительно лечится после аварии, едва ли ему взбредет в голову покуситься на мою честь.

Бекки это не убедило.

— И слушать не буду… — раздраженно начала она.

Кейт прервала ее:

— Бекки, если вам от этого будет легче, я закажу номер с завтраком где-нибудь на побережье. Думаю, сейчас это не проблема. Потом я вернусь, полюбуюсь на этого Пьера Будэна и послежу за тем, как он справляется со своими обязанностями.

Бекки вздохнула.

— Ты уверена, что тебе не следует вернуться в Лондон?

— Разве что верхом на альбатросе, — дерзко усмехнулась Кейт.

Бекки слабо улыбнулась.

— Кейт, ты такая милая девочка, — прошептала она, и на ее глаза навернулись слезы.

— Что ж, своя рубашка ближе к телу! Слезы Бекки были по расчету. Сама Кейт, дожив до двадцати пяти лет и испытав множество ударов судьбы, научилась быть стойкой и слез понапрасну не лила…

В конторе гостиницы зазвонил телефон. В третий раз за последние полчаса. Кейт взяла трубку так осторожно, словно та могла укусить ее.

— Алло?

Она попыталась сказать это деловым тоном, подобающим администратору солидного отеля. Как и следовало ожидать, на нее обрушился поток совершенно непонятной французской скороговорки.

Тяжело вздохнув, девушка напряглась и выдавила из себя все, что запомнила со времен школы:

— Je ne comprends pas. Parlez-vous anglais?.[1]

Ну конечно, никто здесь не говорил по-английски. Да и с какой стати? Разочарованная Кейт, немного подождав, признала свое поражение. «Раrdonnez-Hioi»,[2] — пискнула она и положила трубку.

Девушка села на место и рассеянно запустила руку в копну рыжих волос. Боже мой, даже регистрировать заказы ем не по силам! Нет, это безумие: как она могла надеяться, что справится? И куда подевался тот человек, который должен был взять на себя руководство гостиницей, пока Бекки будет лежать в больнице?

— Он скоро приедет, — прошептала Бекки, когда щеголеватый доктор-француз на своей машине увозил ее в Руан. — Он за всем присмотрит. Кейт, милая, прости меня — я испортила тебе каникулы. Ах, как глупо все получилось…

Потом ее одолела боль, и она умолкла. Это случилось больше двух часов назад. Сейчас около шести, а скотина-управляющий и не думал появляться…

Кейт продолжала одиноко сидеть у письменного стола, выглядевшего так, словно неумелая секретарша вывалила на него мусорное ведро. Девушка свирепо уставилась на бумаги, не понимая ни слова. Она готова была пожалеть о том, что в старших классах школы, а потом в колледже предпочла иностранным языкам вычислительную технику, но… Оказывается, в ее отсутствие Бекки успела обзавестись персональным компьютером! Он стоял в углу стола и выглядел как новенький. Едва ли им успели воспользоваться. Наверно, незадачливая секретарша предпочитала возиться с пишущей машинкой.

Кейт резко поднялась и выглянула в сад. Здесь Бекки выращивала всякую всячину. Из земли пробивались зеленые ростки, тонувшие в сорняках. Должно быть, Бекки нездоровилось давно: мириться с сорняками было не в ее характере.

За забором начиналась обсаженная деревьями дорожка, петлявшая по ухоженным нормандским лугам, дорожка, из-за которой гостиницу и назвали «Фермой у Зеленой Тропы». С грехом пополам Кейт перевела это на английский. Очень симпатичное название, подумала она, да и гостиница славная, всего в нескольких километрах от побережья. Она помнила, как вместе с Бекки вечерами гуляла по этой дорожке во время своих прошлых приездов.

В последние годы она несколько раз проводила здесь отпуск, несмотря на молчаливое неодобрение матери.

Мать не особенно ладила со старшей сестрой, и если Кейт уговаривала ее поехать вместе, она только поджимала губы.

— Нет, дорогая, на самом деле Ребекка вовсе не жаждет видеть меня. Поезжай сама и наслаждайся жизнью — тебе она будет действительно рада.

И, несмотря на томительное чувство вины, Кейт уезжала — и была счастлива. Она любила тетку и восхищалась ее умением преодолевать трудности и быть самой себе хозяйкой. Кейт вздыхала, сравнивая тетку с матерью, то и дело попадавшей из огня в полымя. Да, трудности Бекки, конечно, не шли ни в какое сравнение с трагедией, которую пережила мать. Бекки потеряла мужа, но тот мирно усоп в преклонном возрасте. Матери же досталась наихудшая доля она потеряла все и осталась без гроша в кармане.

Двенадцать лет назад Бекки, совершая ежегодную поездку в свою любимую французскую деревню, набрела на постоялый двор. Заинтересовавшись вначале его названием, вскоре она еще больше заинтересовалась его владельцем, пожилым вдовцом по имени Франсуа. Интерес оказался взаимным. Ко всеобщему удивлению, Бекки, которая уже тогда называла себя «старой девой неопределенного возраста», оставила хорошо оплачиваемую работу и вышла замуж. Прошло шесть счастливых, безоблачных лет, а когда Франсуа умер, Бекки получила в наследство гостиницу и стала ее владелицей. Вместе с Мари и Жаком, которые проработали здесь всю жизнь, она трудилась с утра до ночи, спасая «Ферму» от разорения. И гостиница не только выжила — она стала процветать и приобрела широкую известность у постояльцев.

Это несчастье может загубить репутацию гостиницы. И все теперь зависит только от того, удастся ли ей что-нибудь придумать, с беспощадной ясностью поняла Кейт.

Ох, наконец-то! Издалека донесся звук мотора. Кейт вышла в коридор, пробежала через уютную гостиную, открыла входную дверь и выглянула на усыпанную гравием стоянку. Как ни странно, там остановилось такси. Это что-то значит, подумала она. Наверно, после катастрофы управляющий не может водить машину. Вот и еще одна причина, по которой ей придется остаться здесь: если ему понадобится куда-то ехать, она и ее «метро» должны быть наготове.

Она следила за тем, как он осторожно поднимается с переднего сиденья, одной рукой опираясь на палку, а другой вынимая деньги, чтобы расплатиться с шофером.

Он не похож на управляющего гостиницей. Даже со скидкой на то, что во Франции служащие одеваются не так чопорно, как в Англии. Вид у него был какой-то… неопрятный, что ли. Он был высок и строен, одет в поношенные джинсы и выцветшую голубую рубашку, шею обвязывала какая-то красная тряпка… Вечерний ветерок вздымал над костлявым лбом его чересчур длинные черные волосы. Он выглядел бы студентом, на своих двоих путешествующих по Европе, если бы не был староват для студента. Казалось, ему перевалило за тридцать.

Такси умчалось, а он повесил на плечо огромную брезентовую сумку, подхватил чемоданчик и застыл, устремив глаза на гостиницу.

Она заторопилась к нему навстречу, на ходу подыскивая французские слова.

— Bonjour, monsieur. Je suis tres heureuse que vous avez arrive.[3]

Сжимая трость, он быстро взглянул на девушку, и его черная бровь поползла вверх.

— Замечательное приветствие, — лениво процедил он на чистейшем английском языке. Яркий ротик Кейт рассмеялся:

— Слава Богу, вы говорите по-английски! Испытав облегчение, она предпочла не заметить в его голосе явную насмешку. Он пожал плечами.

— А что тут удивительного? По-моему, английский давно стал всеобщим языком.

— О, я не удивилась, я обрадовалась, — сказала она, не обращая внимания на его покровительственный тон. — Видите ли, я пыталась похозяйничать здесь, но я плохо знаю французским.

Он двинулся к входной двери, тяжело опираясь на палку.

— Разве вы не мадам Арно? — спросил он через плечо. — Впрочем, конечно, нет. Где же она?

— Ее увезли в больницу в Руан. Разве вам не сказали?

— А почему мне должны были об этом сказать? — нахмурился он.

— Ну, я подумала… — начала было Кейт, но он уже открыл дверь и, прихрамывая, вошел в гостиницу.

Кажется, он не только устал, но еще и болен. Кейт решила, что его раздражительность простительна.

— Я покажу вам вашу комнату, — приветливо сказала она. — Думаю, вам у нас понравится. Пойдемте со мной, это на первом этаже.

Она провела его через гостиную, столовую, коридор и открыла дверь маленькой комнаты в торце здания.

— Мы поместим вас здесь, — объявила она. — Мадам Арно подумала, что вам будет трудно подниматься по лестнице. Ванная за этой дверью.

Он вошел вслед за ней, с тяжелым стуком сбросил на пол брезентовую сумку. Он был так высок, что его черноволосая голова почти касалась потолка.

Он обвел комнату пристальным взглядом.

— Я не могу здесь жить, — отрывисто бросил он. — Тут слишком тесно, а мне нужен стол для пишущей машинки.

Кейт продолжала сохранять ангельское терпение.

— Но ведь вы будете пользоваться конторой, не правда ли?

Его голова дернулась.

— Вы действительно собираетесь предоставить в мое распоряжение контору?

— А почему бы и нет? Что здесь странного? Он устало провел рукой по лбу.

— Довольно странная гостиница. Впрочем, бывают моменты, когда ничто не кажется странным. Ладно, тогда покажите мне контору.

Вслед за ней он захромал обратно и увидел заваленный бумагами стол. Его взгляд остановился на компьютере; он подошел поближе и с проблеском интереса осмотрел его.

— А это тоже входит в счет? — спросил он. Кейт вытаращила глаза.

— Простите?

Он терпеливо пояснил:

— Можно мне будет пользоваться этим, пока я здесь?

— Компьютером? Конечно. Он немного смягчился.

— Ну ладно, я, пожалуй, поживу здесь, раз уж вы не приготовили для меня номер побольше. Оказалось, терпению Кейт есть предел.

— Это очень любезно с вашей стороны, — ядовито заявила она.

Он поглядел на девушку так, словно она была частью интерьера.

— Я устал, — сказал он. — Мне хочется чаю. Кейт с испугом всмотрелась в его лицо и смягчилась. Он был очень бледен, под глубоко ввалившимися глазами лежали тени. Она заметила, какие длинные у него ресницы — темные, блестящие и загнутые так, что еще чуть-чуть, и они коснулись бы впалых щек. Если бы не плохой характер, он мог бы сойти за красавца.

— Может быть, лучше кофе? Француз просит чаю? Невероятно!

— Я сказал «чаю», — отрезал он. — Принесите в номер.

Он повернулся и пошел к себе, стуча палкой по половицам. Кейт раздраженно посмотрела ему вслед. Ей следовало бы проводить его, но сил на это уже не было. Конечно, ради Бекки она пойдет на все. Но что за грубый, неотесанный невежа! Даже если он только что из больницы, это не дает ему права так себя вести. Она была должна дать ему понять, что не потерпит хамства. Нахмурившись, Кейт пошла на кухню ставить чайник.

Это была обычная сельская кухня, перестроенная и оборудованная под нужды гостиницы. Кейт всегда считала ее веселым, бойким местом, но теперь, без Мари с ее неизменным передником на бретельках, стряпающей что-то на электрической плите, и Жака, околачивающегося во дворе и делающего вид, что он полирует старый черный «рено» Бекки, здесь было пусто и неуютно. Она зажгла свет и напомнила себе, что они скоро вернутся, и Бекки тоже, и все снова будет хорошо. Внезапно ее кольнул страх, и она задрожала. А вдруг Бекки не вернется? Вдруг у нее не просто аппендицит, а что-то другое, куда более опасное?

Чайник закипел, и она отогнала прочь ужасную мысль. Сразу после похорон матери — это было бы слишком жестоко. Нельзя впадать в уныние: ей понадобятся все силы, чтобы справиться с этим сварливым временным управляющим. Она должна попытаться простить ему грубость и капризы — ведь это авария так подействовала на него. Чем мужественнее человек, тем тяжелее он переносит болезнь и выплескивает раздражение на окружающих; она хорошо усвоила это на прежней работе.

Она налила чай в чашку, положила на тарелку несколько кулинарных изысков Мари, поставила все это на маленький поднос, прошла по коридору и постучала в крайнюю дверь. В ответ что-то проворчали, она ногой толкнула дверь и заглянула в комнату.

Он лежал на кровати, и глаза его были закрыты. Кейт подошла поближе и остановилась, глядя на него сверху вниз. Он был высок и худ, но под неказистой одеждой скрывались крепкие мускулы. Ни грамма лишнего жира. При закрытых глазах его черные ресницы казались еще длиннее. Зачем мужчине такое великолепие? Сейчас, когда он расслабился, выяснилось, что у него большой и тонкогубый рот, нос с горбинкой, а лоб высокий и слегка морщинистый. Кожа у него была бледная и цветом напоминала бисквит. В общем, внешность типичного француза.

Он открыл глаза и недоуменно посмотрел на девушку. Встретив взгляд глубоких темных глаз, она вдруг ощутила, как у нее заколотилось сердце. Это же неприлично — так бесцеремонно рассматривать незнакомого человека!

— Я принесла вам чай, — довольно холодно произнесла она, ставя поднос на тумбочку. Он слегка приподнялся.

— О, большое спасибо.

Это были первые слова благодарности, которые она от него услышала.

Нерешительно потоптавшись у дверей, она спросила:

— Как насчет обеда? Я хочу приготовить пиццу. Вы не против?

Он поглядел на нее, держа в руке чашку.

— Так вы еще и готовите?

— Ну, пока нет никого другого, — сказала она и добавила:

— Когда вам станет лучше, можете пошарить на кухне и подыскать то, что придется вам по вкусу. Я думаю, вы умеете готовить?

Карьера служащего гостиницы всегда начиналась с кухни.

Он медленно покачал головой и повторил про себя:

— Очень странная гостиница… Да, я люблю пиццу. Только побольше томатного соуса.

— Хорошо, тогда в полвосьмого, — ответила она и закрыла за собой дверь.

Вернувшись на кухню, Кейт поняла, что Бекки основательно подготовилась к Пасхе. В шкафу стояло готовое тесто. Она обнаружила помидоры, оливковое масло, лук, овощи, сыр — все нужное для того, чтобы состряпать вполне приличное блюдо. Хотя его высочеству оно может показаться простоватым, подумала она, свирепо кромсая лук кухонным ножом.

В конторе зазвонил телефон, и она тихонько выругалась, торопясь снять трубку.

— Алло, это ты, Кэтрин? — произнес солидный мужской голос, и сердце Кейт замерло. Слава Богу, с ней заговорили не по-французски, но сейчас ей было не до болтовни с Эдвардом о всяких пустяках.

— Алло, Эдвард, — сказала она без всякого воодушевления.

— Дорогая, у тебя все в порядке? Похоже, ты очень устала.

Хорошо поставленный голос адвоката был едва слышен. Должно быть, он звонит от матери, из Йоркшира.

— Все о'кей, Эдвард, — откликнулась она. — Просто у меня был трудный день, только и всего. Эдвард дал волю языку.

— Я же говорил, что не следует отпускать тебя одну. Ведь целый день за рулем!

Кейт вздохнула.

— У меня правда все в порядке, Эдвард. Все хорошо.

— Ну вот и ладно, раз так. Как поживает тетя? Кейт судорожно сглотнула.

— Бодра, как обычно.

Весьма далеко от правды, но делать нечего.

Она сменила тему.

— Как ты сам доехал? Мама здорова?

Эдвард не хотел, чтобы она ехала в Нормандию. Он приглашал ее в Харрогит,[4] собираясь познакомиться с мамой, но Кейт заартачилась. Это слишком походило на попытку сделать официальное предложение, а она не была готова принять его. Во время каникул она собиралась хорошенько подумать об их отношениях. Она давно догадывалась о намерениях Эдварда тот никогда не предложил бы ей чего-то более сомнительного, чем законный брак. Он хороший, добрый человек и, несомненно, стал бы отличным мужем. Эти качества она ценила в мужчинах очень высоко. Спустя какое-то время она, наверно, выйдет за него. Но не сейчас.

Он расспросил девушку о путешествии. Кейт немного рассказала ему о дорожных приключениях, но ни словом не обмолвилась о том, что ее ожидало в конце пути. Эдвард стал бы уговаривать ее уехать, узнай он о том, что Кейт осталась наедине с незнакомым мужчиной. У Эдварда не было права остерегать ее и давать ей советы. Кейт подумала, что забота Эдварда должна была бы льстить ей, но тут же с досадой поняла: она обманывает его, не испытывая при этом ни капли стыда. Она всегда была очень чувствительна ко лжи.

— Мама очень огорчилась, что ты не приехала со мной, — признался Эдвард. — Она так надеялась увидеть тебя.

Наступила пауза.

— Здесь довольно прохладно… Наверно, у тебя погода получше?

Они немного поговорили о погоде, а затем Эдвард сообщил:

— Я пробуду здесь неделю и позвоню, когда вернусь в Лондон.

— Ладно, позвони, — легко согласилась Кейт. — Передай привет маме.

— Передам, Кэтрин. — Затем опять настала пауза, и Кейт было подумала, что он повесил трубку. Вдруг Эдвард заговорил снова.

— Я… Знаешь, я скучаю по тебе.

— Спасибо, Эдвард, это очень приятно. Она больше не хотела лгать и притворяться, что тоже соскучилась.

— Да, кстати, — заторопился он. — Я отправил тебе письмо. Ты получишь его завтра или послезавтра.

— Спасибо, — повторила Кейт, гадая, что же такого Эдвард умудрился сообщить в письме нового по сравнению с телефонным разговором.

Они еще раз попрощались, потом Кейт положила трубку и принялась шинковать лук, постепенно забывая о звонке Эдварда, которым, казалось, существовал сейчас в другом измерении.

Собственно, они были знакомы с Эдвардом совсем недавно. Мистер Траслав, старший компаньон адвокатском фирмы, десять лет назад защищавшей мамины интересы на бракоразводном процессе, ушел на пенсию примерно тогда же, когда умерла мать, и Эдвард завах его место, так что завещанием и другими бумагами покойной пришлось заниматься именно ему. Сначала Кейт не понимала, почему так все затягивается. У бедной мамочки не могло быть много денег. Но вскоре выяснилось, что Эдвард проявляет к ней не только чисто служебный интерес. Раз за разом звонил телефон, и обеды вдвоем с целью обсудить какие-то проблемы, связанные с выполнением последнем воли покойницы, сменялись приглашениями в кино или на концерт.

Кейт, потрясенная внезапной смертью матери, плыла по течению и позволяла себе принимать его приглашения, пока не осознала, что се зовут провести праздники у матери Эдварда в Йоркшире. Но тут она недвусмысленно заявила, что обещала навестить свою тетушку в Нормандии. Кислая мина Эдварда не заставила ее изменить решение, и ему пришлось смириться.

Но он все же дулся — Кейт чувствовала это по его обиженному тону. Да ну, не собирается она расстраиваться еще и из-за Эдварда! Голова у нее забита вещами поважнее, а главная из них — проблема с этим невыносимым временным управляющим.

Она почувствовала, что справиться с ним будет нелегко.