Невольник Из Шаккарана

Глава 1.

- Господин! Господин! – тощий желтолицый мужичок с раскосыми черными глазами, преградив путь, почти упал в ноги рослому северянину, направлявшемуся к выходу с невольничьего рынка. - Купите мальчика, господин! Не пожалеете… - желтолицый перевел дыхание и в каком-то отчаянном ожидании обратил взор на мужественное лицо предполагаемого покупателя.

Северянин посмотрел на торговца с высоты своего роста и в его взгляде мелькнуло явное неодобрение. Было заметно, что ему совсем не по нраву подобная наглость со стороны последнего. Смерив продавца живого товара презрительным взглядом, мужчина продолжил путь, вместе со своими людьми, крепкими воинами, игнорируя торговца, но тот упрямо ринулся следом. Заметив это, северянин сверкнул гневным взором и, хотел уже, было, отпихнуть надоедливого в сторону, когда торговец успел вытолкнуть перед собой невысокого щуплого мальчонку лет тринадцати, чье лицо оказалось перепачканным до такой степени, что черты было почти невозможно разглядеть. К тому же мальчик быстро склонил голову, и длинные отросшие волосы тотчас скрыли под собой его лицо. Мальчишка был очень худ. Старая, ветхая одежда-балахон весела на нем мешком, подвязанная на талии веревкой. Руки и ноги тонкие, как прутики. Нескладный какой-то и совсем зеленый. Немудрено, что северянин сразу и не заметил его.

- Купите мальчика, вы не пожалеете, - воспользовавшись заминкой воина затараторил торговец, обрадованный интересом еще не состоявшегося покупателя. - Он очень умный и выносливый для своего возраста. Умеет чинить одежду, готовит и неприхотлив в еде, и отдаю я его почти задаром. В крайнем случае господин может посадить его на весла…

Северянин поднял руку, призывая торговца к молчанию.

- Слушай, человек, не надоедай, - произнес он. У воина был низкий сиплый голос, который, казалось, перекрывал весь шум и звуки, идущие со всех сторон шумного рынка. Возвышаясь над купцом, мужчина все же не смог сдержать ехидной улыбки.

- Посуди сам, - сказал воин, - твой мальчонка загнется в первую же неделю плаванья. Он такой хилый, что не выдержит долгого путешествия по морю. А если я, как ты сказал, посажу его на весла, то он сдохнет в первый же день и пойдет на корм рыбам. Зачем мне выбрасывать деньги на ветер? Для меня этот ни к чему не пригодный раб только лишний рот на борту! К тому же, тебе ли не знать, что у нас право грести застуживают только самые сильные и опытные воины… Мы не сажаем, подобно вам, на весла всякую шваль.

- Простите, господин, - торговец смиренно склонился и сделал шаг назад, рукой прихватив за шиворот своего раба и убирая его с дороги северянина, при этом не переставая кланяться. Но на лице его, остром и живом, было нетрудно прочитать разочарование от несостоявшейся сделки. И еще какое-то отчаяние.

Северянин шагнул мимо. За ним последовали его люди. Несколько высоких широкоплечих мужчин, одетых, несмотря на довольно жаркую погоду так же, как и их предводитель, в легкие кольчуги поверх тонких безрукавок и подпоясанные мечами. Кто-то с улыбкой посмотрел на торговца и его негодный живой товар, кто-то прошествовал, даже не обратив внимания, и только последний из мужчин, еще довольно молодой, почему-то остановился и заинтересованно взглянул на раба. Когда мальчишку проволокли мимо, тот успел бросить в сторону воинов быстрый взгляд, и северянин поразился цвету глаз паренька. Яркие голубые, нет, даже лазурные, они могли сравниться по своей красоте с насыщенностью северного неба, каким оно бывает только в середине зимы. И все же, дело было даже не в цвете глаз, слишком редким для жителей восточных стран. Молодого воина заинтересовало то, как именно парнишка взглянул на него. В синих глазах плескался вызов и гордость, совсем несвойственные «живому товару». Не отдавая себе отчет в том, что делает, северный воин поспешил догнать торговца, на что с удивлением отреагировали его соотечественники, заметив, что один из них направился прочь от пристани.

- Хок, ты чего? – окликнули его.

- Идите, я догоню, - махнул он рукой друзьям и подошел к торговцу.

- Не задерживайся, - крикнул ему его вождь, и он, и его люди, неспешно отправились вперед к пристани, где, качаясь на волнах, их поджидала быстроходная ладья. Хок только коротко хмыкнул. В несколько широких шагов нагнал торговца, положил руку на его плечо, останавливая мужчину и перевел взгляд светло-серых глаз на маленького раба. В глазах мальчишки на секунду мелькнул интерес и тут же погас, прикрытый напускным равнодушием. Он снова опустил глаза, старательно изображая смирение.

Торговец же испуганно вздрогнул, обернувшись к могучему воину. Страх мелькнул в раскосых хитрых глазах, и названный Хоком поспешил успокоить его, убедив в своих добрых намерениях.

- Сколько ты хочешь за мальчика? – спросил он. - Только смотри, не завышай цену! Я вас, пройдох, знаю!

Торговец удивленно посмотрел на говорившего, а потом, осознав, что перед ним сейчас, возможно, стоит потенциальный покупатель его раба, радостно проговорил:

- Самую малость, всего три медные монеты, господин, - светло-карие глаза желтокожего работорговца с надеждой посмотрели на Хока. Он запросил явно мало, понял Хок. Наверняка желтолицый уже отчаялся сбыть мальчишку, что совсем не удивляло северянина. Кому же мог понадобиться такой хилый грязный ребенок. Хотя его самого мальчишка чем-то заинтересовал. Еще бы понять, чем? Он не был склонен проявлять милость. Да и рабов в этом южном городе, похожем на сковороду из самой преисподней, было слишком много. Но его заинтересовал именно этот: невзрачный и слабый, похожий на новорожденного котенка. Прежде мужчина предпочитал тратить деньги на более приятные развлечения: выпивку и женщин. Последних в Шаккаране было еще больше, чем рабов. И встречались редкие красавицы, за ночь с которыми было не жаль отдать и золотой. Но почему этот мальчик? Хок смотрел на тощего раба и не понимал своего интереса.

Мужчина взял за руку мальчика, медленно ощупал мускулы. Рука оказалась тонкой и худой, легкой как перо. Мальчик вздрогнул, словно от удара и на мгновение поднял голову. Снова в лицо Хоку взглянули большие пронзительные лазурные глаза, но раб тут же поспешно опустил взгляд, уставившись себе под ноги. Хок нахмурился и отнял руку.

Глава 2.

 Две недели плаванья прошли благополучно для меня и моей маленькой тайны. За это время успела приглядеться к мужчинам на судне, прислушиваясь и приглядываясь к незнакомцам. Говорили они в основном на своем языке, но я запомнила имена некоторых воинов и повадки мужчин, отметив, что излишней агрессивностью они не отличались. По крайней мере, пока. Но я не обманывалась видимым спокойствием и всегда была настороже, так как прекрасно помнила то, что привело меня на этот корабль.

 На одной из первых стоянок, на небольшом островке, заросшем густой зеленой растительностью, нашелся довольно широкий ручей. Гард велел одному из своих воинов выдать мне чистую одежду. Тью, так звали дружинника, поделился со мной своими запасами, и я оказалась обладательницей относительно широких штанов и длинной туники, доходившей мне чуть ниже колен. Как оказалось, Тью был самым невысоким из всей дружины Гарда, так что мне почти повезло. Всучив чистую одежду, мужчина подтолкнул меня в сторону леса и улыбнулся.

- Иди, там недалеко ручей и хорошенько вымойся, - наказал он на общем, а сам вернулся к костру.

 Я последовала его совету, опасаясь, что разоблачение последует незамедлительно, но когда, выбравшись из воды, посмотрела на свое отражение, то увидела только изможденное лицо непонятно кого. На красивую девушку это что-то точно не было похоже. Худое лицо с заостренными чертами принадлежало не мне и казалось совсем чужим. Я разглядела тощего мальчишку-подростка, смазливого, но все же совсем не похожего на девушку. Короткие, грубо обстриженные волосы торчали во все стороны. Я невольно пригладила их руками. Быстро надела выданные штаны, подкатала низ и, облачившись в тунику, подвязала ее на талии веревкой, оставшейся от прежней одежды. Получилось совсем неплохо, если, конечно, не считать того, что на мне все вещи Тью болтались как на пугале. Но, по крайней мере, они были целыми и чистыми, и вся эта мешковатость скрадывала небольшую грудь.

 Вернувшись, все также прятала лицо под отросшей челкой, словно в ней было мое спасение, но на меня опять никто не обратил особого внимания. Получив миску с горячей похлебкой и щедрый кусок хлеба в придачу, отошла на отдаление и, присев на валун, принялась за еду. Хлеб был еще достаточно свеж, северяне умели его правильно хранить, а я снова проголодалась.

- Отъедаешься? – неожиданно раздавшийся голос за спиной заставил меня подскочить на месте, и я рассыпала собранные на ладонь крошки. Рядом стоял Хок. Потупив взгляд, почти почувствовала кожей, как внимательно воин разглядывает мое лицо.

- А ты смазливый! – произнес он на общем. - Странно, что тебя не купили в Шаккаране. Там полно этих… - он замялся подбирая правильные слова и наконец сказал, - любителей мальчиков.

 Я покраснела, прекрасно понимая, о чем он говорит.

- Если переживешь путешествие, то в доме Гарда тебя понравится. Он хороший хозяин.

 Я еще ниже опустила голову. Словно догадавшись, что диалога не получится, Хок ушел, оставив меня с бешено колотящимся сердцем стоять и смотреть ему вослед. Только что он увидел мое лицо и не догадался, осенило меня. По лицу мгновенно растеклась довольная улыбка. Наверное, стоило бы поблагодарить старого хозяина, за то, что так плохо кормил меня и превратил в худосочного мальчишку.

 Значит, смогу скрыть от них, что являюсь женщиной. Хотя бы на первое время, а там гляди и удастся сбежать. Я все еще не оставила надежду вернуться домой и, хотя моя деревня была сожжена дотла, отчего-то все равно хотела оказаться там, словно что-то звало меня обратно.

 Едва успела поесть как меня подозвал один из воинов. Рукой указал на стопку грязной посуды и приказал:

- Вымой!

 Я беспрекословно подчинилась, отправившись к тому ручью, в котором еще недавно мылась сама.

 Когда же вернулась на берег и отдала вымытые тарелки, ждавший меня Тью кивнул на шкуру, расстеленную в отдалении от костра. Кто-то бросил сверху ветхое одеяло.

- Отдохни! – сказал Тью и подбросил сухую ветку в огонь. Я послушно улеглась, закутавшись с головой в и закрыла глаза. Усталость быстро взяла свое и сон почти моментально принял меня в свои объятия, а когда чья-то рука тронула мое плечо, с удивлением проснулась. Мне казалось, что я только легла, но солнце, стоявшее высоко над нами, говорило об обратном. Странным было только то, что меня разбудили так поздно, когда корабль был уже полностью готов к отплытию. Вскочив на ноги,  невольно покраснела, понимая, что мне попросту дали выспаться. Хозяин пожалел, сказала себе и, наспех смотав одеяло и шкуру, поспешила к трапу, сброшенному на берег.

 Гард стоял на носу лодки. Едва взглянув на меня, он добродушно спросил:

- Выспался?

 Неловко кивнув, мышкой шмыгнула к бочкам с водой. Положила на одну из них свою постель и села сбоку, поджав ноги. Хок что-то крикнул на своем языке, слов я не разобрала, но по тому, что трап затащили на палубу, поняла, что мы отплываем.

 Ветер едва наполнял парус. Тот провисал, лишь изредка надуваясь, кособокий, сверкающий расшитыми нитями. Небо над судном сегодня было необычайного глубокого цвета. Море едва покачивало корабль и люди Гарда поспешили занять свои места на веслах. Я следила за их организованным перемещением. Половина остались ждать своей очереди, пока часть дружины, раздевшись по пояс, уселась на скамьи, и ладья тронулась с места, набирая скорость.

 Я с удивлением смотрела, как двадцать крепких мужчин заставляют двигаться такой массивный и тяжелый корабль. Мышцы на спинах перекатывались под загорелой кожей, вены на могучих руках вздулись, а они словно и не замечали этого, переговариваясь между собой и даже смеясь, словно грести было легко и весело.

 А уде ближе к полудню поднялся ветер, и воины покинули свои места. Корабль больше не нуждался в их помощи, чтобы лететь вперед, подобно птице.

Устав сидеть, я встала и перегнулась через борт, глядя как корабль рассекает волны. Соленые брызги попали налицо, вырвали невольную улыбку. Ветер с озорством принялся трепать мои волосы, пока я, зажмурившись, вдыхала полной грудью запах моря. И хотя мы не так уж и далеко отплыли от Шаккарана, стало казаться, что даже воздух здесь совсем другой, хотя солнце, кажется, палило так же нещадно, как и в проклятом рабовладельческом городе.

Глава 3.

 Дни сменялись неделями, погода из жаркой становилась прохладнее с каждым днем нашего плавания. Скоро я уже не бегала босоногая по палубе, а носила выданные мне Тью сапоги и носила куртку с его плеча, такую длинную, что рукава пришлось подкатывать. Я выполняла возложенные на меня обязательства, стирала и готовила для мужчин, штопала их одежду, если та рвалась, ставила заплаты, но все равно у меня еще оставалось много свободного времени, когда я просто сидела на палубе, сложив ноги на восточный манер и смотрела на море, обступившее ладью с обеих сторон. Я видела, что Гард и его люди все до единого любили море, я же их чувств не разделяла и хотя на протяжении всего пути, что мы проделали от Шаккарана погода стояла просто замечательная, я продолжала с прохладой относиться к окружавшей меня синей бездне. Я попросту боялась того, у чего, как мне казалось нет дна. Иногда заглядывая за борт корабля я долго и напрасно всматривалась в воду, словно надеялась увидеть там камни и русалок, машущих хвостами. Тью рассказывал мне о легенде, по которой воинов, павших в бою на море, в глубину утягивали дочери Морского царя, русалки. Прекрасные девушки с рыбьими хвостами вместо ног. Тью говорил, что у них у всех длинные зеленые волосы и их никогда не видно, потому что они прячутся на самом дне, среди камней, поросших морской травой. А когда он сказал мне, что у русалок дивные голоса, я со смехом спросила его, откуда он знает об этом.

- Неужели сам слышал? – смеясь спросила я.

- Глупая ты девка, - кажется Тью немного обиделся на меня за то, что я так несерьезно восприняла его историю, - Тех, кто слышал их голоса, русалки заманивают на дно и топят.

- Так кто же тогда рассказал об этом, если всех потопили? – спросила я.

 Тью в тот раз только фыркнул и ушел.

 Когда вдали показались очертания берега, Гард решил причалить. Я в удивлении узнала в деревьях, росших недалеко от берега, не опостылевшие пальмы, перевитые лианами и высокие деревья с широкими сочными листьями в кроне которых постоянно кипит жизнь, а свои родные сосны и низенькие ёлочки, с мохнатыми иглами, обсыпавшими обманчиво пушистые ветви.

 Ладья подошла к берегу. По сброшенному трапу я поспешила спуститься следом за Хоком и его вождем и пока мужчины затаскивали корабль на песчаный берег, я бегала между деревьями, раскинув широко руки и запрокинув голову к небу, улыбалась своей земле, понимая, что уже близко от дома и чувствуя при этом щемящую радость.

- Ярина, хватит скакать! – голос Гарда вывел меня из состояния небывалого восторга, спустив на землю, - Тью уже развел огонь. Мои воины ждут ужин!

 Я обижено посмотрела на Гарда, словно пытаясь объяснить ему взглядом причину, по которой я веду себя как ребенок. Он встретил мой взгляд с усмешкой и кажется понял причину моего неудержимого веселья.

- После еще поскачешь, а пока иди стряпать, - велел он, стирая зародившуюся было улыбку со своего обветренного лица.

 Я понуро поплелась к костру.

 Закат еще догорал, качаясь на волнах у горизонта, разливался красным золотом, погружаясь все глубже в темноту наступающей ночи, а я сидела у костра, слушала байки Тью, который любил после сытного ужина рассказать историю другую столпившимся у огня воинам. Кажется, этого парня только за то и взяли с собой, что он словно скальд развлекал вождя и его дружину. Ужин был съеден, посуда вымыта и я, со спокойной совестью и чувством выполненного долга, положив голову на колени слушала сказку про оборотня, влюбившегося в девушку и утащившего ее в свою берлогу из деревни, где жила красавица. Уже на середине сказки я незаметно для себя самой уснула и очнулась только когда кто-то положил мне руку на плечо. Встрепенувшись, открыла все еще сонные глаза, затянутые поволокой, и увидела Тью, глядящего на меня с улыбкой.

- Устала? – спросил он.

 Я кивнула.

- Пойдем, я постелил тебе у огня, - сказал молодой мужчина, взял меня за руку, помог подняться. Я огляделась. Все уже давно спали на шкурах на земле и только я, уснувшая так непривычно, могла к утру и не разогнуть спину от неудобного положения. Тью приложил палец к губам, показывая мне, что стоит соблюдать тишину, и мы прокрались к моему месту ночлега, переступив через пару тел.

 Я улеглась на шкуры, а Тью неожиданно присел рядом, подоткнул мне одеяло и замер, глядя мимо меня на огненные всполохи в большом костре.

- Тью! – позвала я.

- Ммм?

- Расскажи мне пожалуйста о твоем вожде и о его друге, - неожиданно для самой себя попросила я, - Кто они, есть ли у них семьи?

 Тью опустил взгляд посмотрел на мое лицо, освещенное огнем, улыбнулся.

- А что рассказывать то? – спросила он.

- Ой, как сказки плести, так ты мастер, - улыбнулась я, уставившись в небо над своей головой, разглядывая огоньки звезд. Плещущееся море навевало покой и умиротворение.

- Так-то сказки, - отмахнулся воин, - Там что не соврешь, все сойдет, если складно. Хотя, есть вещи, в которые я верю!

- Это ты про русалок? -  я невольно улыбнулась. Подумала о том, что мне, наверное, очень повезло, попасть на корабль такого человека, как Гард. Судьба впервые за последние два года мне улыбнулась. Тью потянулся ладонями к огню.

- Да что тебе рассказывать то? Гард, наш вождь, я его очень уважаю. Дома его ждет мать и невеста. По возвращении он собирается играть свадьбу, потому –то такой и добрый. А у Хока там семья, жена и сын. Мальцу, наверное, уже три года исполнилось, мы же дома не были больше года.

- И что вас только потянуло в Шаккарран? В такую-то даль! – удивилась я, чувствуя, что глаза начинают снова слипаться. Я с трудом их открыла, увидела склонившееся надо мной лицо молодого мужчины.

- Наверное, за тобой плавали, - отшутился он.

 Я улыбнулась и медленно провалилась в сон.

 И снова море. За столько недель плаванья я успела привыкнуть и к качке, и к тому, что вокруг только бесконечная синева. Синева под кормой корабля, синева над головой, лишь изредка разбавляемая облаками, иногда перистыми, иногда похожими на загадочные снежные горы, и, совсем редко, сизыми, моросящими дождем. Сидя на палубе, прислушивалась к разговорам, пытаясь понять то, о чем переговаривались мужчины, тренируя то, чему учил меня Тью и запоминая по мере возможности сначала простые слова, потом те, что посложнее. За несколько месяцев, проведенных в море, я заметно округлилась. Кости уже не так отчетливо выпирали, лицо стало более приятным и теперь, если случалось увидеть свое отражение, оно больше не пугало меня. И уж точно я совсем перестала походить на мальчишку подростка. Волосы заметно отрасли. С щедрой руки вождя я получила в подарок серебряный гребень, как потом мне намекнул Тью, этот подарок предназначался невесте Гарда, но даже зная об этом, отказываться не стала. Волосы стали длинными и ухаживать за ними пятерней было бы нелепо.

Глава 4.

 Снова за бортом корабля море. Снова волны рассекают нос корабля, украшенный змеем и крики чаек над головой напоминают о тех, кто больше никогда не выйдут встречать своих любимых. Я смотрела на берег, следовавший за нами по правому борту. Высокий, серый. Волны безуспешно бились о клыки камней, торчавших из воды, словно ощерившаяся пасть. Как сказал Тью, до владений Торгрима оставалось плыть не так долго. Я решила, что соседом он назывался просто по-дружески, потому что, судя по всему, земли этого человека не граничили с землями Гарда.

 Когда вдали появилась деревушка, принадлежавшая отцу невесты нашего вождя, кормчий Хринг направил корабль к пристани и вскоре ладья швартовалась у причала. Вышедшие встречать гостей рыбаки, помогли закрепить канаты и приветствовали Гарда, едва был перекинут трап. Мы сошли на берег, оставив на борту двоих людей. Гард, мрачный и огромный как скала, шагал впереди. За ним следом шли его люди. Мы с Тью завершали процессию. Бежавшие рядом дети, смеясь, с любопытством рассматривали пришлых, а я оглядывалась по сторонам.

 Владения Торгрима раскинулись прямо за рыбацкой деревушкой. Это было богатое поселение с крепкими домами. По двору вождя бегали куры. Какая-то молоденькая служанка, почти девочка, пыталась загнать их всех в курятник, но увидев приближающихся северян только испуганно вскрикнула и поспешила спрятаться в ближайшем сарае, откуда еще долго потом торчал ее любопытный нос.

 Вождь Торгрим вышел встречать гостей. Пред нами предстал статный мужчина лет сорока, с небольшим животиком, выпиравшим из ткани туники. У него были светлые волосы и короткая борода, что, впрочем, не помешало ему заплетать в ней маленькие косицы. Темные карие глаза прошлись по гостям, когда мужчина раскрыл свои объятия Гарду. Пока мужчины обменивались приветствиями, за спиной Торгрима распахнулась дверь и на крыльцо вышла молодая девушка. Едва взглянув на нее, я обомлела от восхищения. Девушка была необычайно хороша собой. Длинные косы змеями стекали по тонкому стану. Она была достаточно высокая, под стать Гарду, подумалось мне. На белом лице темнели карие отцовские глаза, что в сочетании с почти белоснежными волосами являло собой поразительный контраст. Я увидела, что Гард смотрит на невесту. В его глаза на мгновение вернулась прежняя живость, но снова угасла, хотя девушка приветливо улыбнулась ему в ответ.

- Проходите в дом, - сделал приглашающий жест хозяин поместья. Гард и Хок последовали за ним, а меня, вместе с людьми нашего вождя, провели в трапезную, где и усадили за стол.

- Вечером будет пир, - со знанием дела сказал Тью, глядя на то, как я с аппетитом набиваю свой живот тушёными овощами. Я молчала, поглощая пищу, на что Сказочник, впервые улыбнувшись за последнее время, заявил:

- Странная ты. Ростом с птичку, а ешь как хорошая лошадь!

 Я фыркнула.

- Что ты понимаешь, - произнесла и положила себе в миску добавки. - Я запасаюсь впрок!

 Северянин только усмехнулся и потрепал меня по макушке как самый настоящий старший брат.

 В доме для всей дружины Гарда мест не оказалось, но я была рада и сеновалу, куда нас провела одна из рабынь. Уже валясь без сил в сено, я раскинула руки в стороны и упала в свежую солому, с упоением вдохнув ее аромат. На мгновение вспомнился родной дом, но я не успела даже расстроиться, когда Тью присел рядом. Остальные расположились неподалеку от нас.

- Что Гард собирается делать? – спросила у северянина.

 Тью пожал плечами.

- Думаю, он хочет отложить на время свадьбу и будет просить у Торгрима помощи.

- А он поможет? – поинтересовалась я.

 Тью откинулся на солому, заложил руки за голову, посмотрел на несущую балку над головой, сладко зевнул.

- Должен, - ответил Тью. - Они ведь почти родственники. Если бы не произошедшее… - тут он замолчал, и я невольно вспомнила мертвое поселение. По коже пробежал неприятный холодок, но тут Тью снова заговорил: - Если бы не произошедшее, сейчас мы бы готовились к свадьбе, - он повернул ко мне свое лицо, - у Торгрима очень красивая дочь.

 Тут уж не поспоришь. Бесспорно, девушка была хороша редкой, пусть и немного, как мне казалось холодной красотой. Я впервые в своей жизни встречала подобную красавицу.

- Но ты тоже очень красивая, - вдруг прошептал молодой воин и пристально посмотрел мне прямо в глаза. Затем его взгляд скользнул ниже на мои губы, и я почувствовала, что краснею.

- Тью, ты что! – неловко села. Сердце гулко билось в груди. Я подняла руку, вытащила соломинку из волос и шутливо бросила ее в лежавшего рядом мужчину. Он рассмеялся, но как-то совсем неискренне и отвернулся от меня, а я легла на бок спиной к воину, ощущая странную неловкость.

- Отдыхай, - услышала я его голос и закрыла глаза. Думала, уже не усну, но к собственному удивлению, сказалась бессонная ночь и все поглотила тьма.

 Пир оказался невеселым. Узнав о произошедшем в поместье Гарда, Торгрим отпустил музыкантов и всю ночь мужчины сидели за столами вспоминая тех, кого с ними больше не было.

 Я ютилась на самом краешке стола, ковыряя в своей тарелке мясо и смотрела на Гарда, сидевшего рядом с Торгримом и его дочерью. Хок расположился здесь же напротив, мрачный, словно туча. В зале не заметила жены Торгрима и мне стало интересно, есть ли она у него. Хотя существовала вероятность того, что женщина просто не вышла к гостям в силу каких-то обстоятельств, например, болезни.

 Тью старательно подкладывал мне в тарелку лучшие куски, памятуя как я ела накануне, но сейчас мой аппетит напрочь отсутствовал. Прислушиваясь к разговору между вождями, даже несмотря на то, что понимала не все, сказанное обоими мужчинами, пришла к выводу, что разговор постепенно перерастает в спор. Дочь вождя молча наблюдала за женихом и своим отцом. Иногда кивала, на что-то соглашаясь, иногда просто качала головой, хмуря гладкий лоб. Мне было любопытно, что же они так рьяно обсуждают, но тут Тью наполнил мне чашу и я, все еще не отрывая взгляда от происходящего, залпом осушила ее сразу поперхнувшись.