Невозможная магия

Глава 2 Мусорные таланты

Когда утром Виолетта открыла глаза, она почувствовала, что стыд и боль вчерашнего остались при ней. Как и следовало ожидать. Для исцеления раненого самолюбия и душевных терзаний, которые следуют за крушением жизненных планов, требуется время.

Девушка оглядела лимонную комнату при свете дня. Та была действительно лимонной: стены выкрашены в лимонно-желтый, на подушках и покрывалах – лимоны, на столике, что стоял в углу, – сахарница, чайник и даже чашка в виде лимонов. Лимоны. Лимоны. Лимоны.

Со вздохом Виолетта поднялась и отправилась в ванную. В ванной лимоны обнаружились на витраже окна. Свет проникал сквозь цветные стекла и становился изумрудно-желтыми пятнами на белом кафельном полу.

Девушка долго стояла под душем, желая, чтобы вода унесла с собой все ее печали, но потом все же пришлось спуститься вниз. Нужно выяснить, сколько она должна за комнату, и двигаться дальше. Только это «дальше» представлялось весьма туманным.

Виолетта скривилась, когда под ногами протяжно запели ступеньки, словно объявляя: «Эй! Смотрите все, кто-то идет!»

В гостиной за большим столом сидели четыре ведьмы, все в черных платьях. Но на этом сходство заканчивалось. Одна – ровесница Виолетты – была одета в нечто кружевное и полупрозрачное, вся увешана амулетами и серебряными потемневшими украшениями. Светлые волосы были уложены в сложные косы, состоящие из узелков, в которых при каждом повороте головы звякали вплетенные маленькие монетки.

– Ты, должно быть, Виолетта? Добро пожаловать! Я Стэлла, а это Бэв, – она кивнула на ведьму, сидящую по правую руку.

Та являлась полной противоположностью цветущей юности Стэллы. Самая настоящая карга с испещренными морщинами лицом. Ее черное платье было таким же строгим, как и взгляд. Единственным украшением служил красный цветок, приколотый к платью как брошь.

Бэв чинно кивнула и уставилась на Виолетту не мигая.

– Это Кассандра и Триша, – Стэлла указала на двух оставшихся ведьм.

У них были совершенно одинаковые лица и одинаковые каштановые волосы, вьющиеся красивыми крупными локонами. Девушки синхронно кивнули.

«Сестры», – решила Виолетта.

– Мы не сестры, – свирепо сказала Кассандра, словно прочитав ее мысли.

– И не близнецы, – поддержала Триша.

– Не надо думать ничего такого. Мы совершенно разные.

– Да, абсолютно.

Неужели они ясновидящие или умеют читать мысли? Да, это могущественная сила.

Пока Виолетта рассуждала, какая сила могла в ней проснуться, Стэлла легко поднялась и подошла к столику. На нем поблескивали начищенными боками серебряные посудины, в которых еда сама собой остается горячей.

– На завтрак омлет. Ты же ешь желтки? – деловито спросила она, постукивая вилкой по тарелке.

Виолетта открыла было рот, чтобы сказать, что, пожалуй, ограничится кофе, но ее опередила карга:

– С чего бы это она не должна есть желтки? Что за вздор. Если она согласилась есть омлет, значит, понимает, что он состоит из всего яйца целиком. Не очень-то вежливо с твоей стороны, Стэлла…

– Да, – подхватила Триш, – Виолетта еще не освоилась, а ты уже задаешь гадкие вопросы. Она может почувствовать себя неуютно.

Перепалка вспыхнула резко и внезапно. Ведьмы заговорили одновременно. Омлет был забыт, вспоминались старые обиды и претензии. Виолетта твердо решила, что все это безобразие ее не касается и она не даст втянуть себя в ведьмовские склоки. Надо просто переговорить с хозяйкой, и можно убираться.

Неожиданно для себя она обрушила на несчастную дружелюбную Стэллу поток диких обвинений. Причем ничего не могла поделать со словами, которые, словно гадкие лягушки, выпрыгивали из ее рта.

– Не надо считать меня за дуру. Я в состоянии о себе позаботиться и не нуждаюсь в помощи!

Потребовалось около четверти часа, чтобы ведьмы взяли себя в руки. Чуть успокоившись, они чинно расселись по местам и перевели дух.

– Простите, – извинилась Стэлла, – не знаю, что на меня нашло. Знала же, что нельзя произносить это слово… но почему-то ужасно захотелось. Этот вопрос просто возник в моей голове.

Ведьмы все еще тяжело дышали, как после длительной пробежки.

– Я не хотела, – сказала Кассандра, потупив взор.

– О, не извиняйся, дорогая.

Виолетта слабо понимала, что происходит. Бэв заметила ее удивление и пояснила:

– Это сила Кассандры. Если кто-то в ее присутствии произносит слово на «ж», ну, ты поняла, называет… э-эм… составную часть яйца, то все вокруг начинают ссориться.

– Что? – Виолетта непонимающе мотнула головой.

Ей, которая еще недавно готовилась подчинить себе огонь, подобное казалось дикостью. Такая мелочь… Разве магия может быть такой жалкой?

– Если произнести…

На нее зашикали, а Кассандра зажала уши.

– Но это же абсурд! – сказала Виолетта. – Какое же это колдовство? Это…

– А ты уже знаешь свой талант? – с тонкой улыбкой перебила ее карга.

– Нет. – Виолетта криво усмехнулась: надо же, они называют это «талантом»! Да если ее сила окажется настолько незначительной, лучше вообще отказаться от магии.

– О, не волнуйся, со временем разберешься.

– Могу я спросить, какой силой вы владеете?

Она не была уверена, что можно задавать подобные вопросы незнакомым ведьмам, но любопытство победило.

Вопрос был воспринят благосклонно.

– Видишь этот цветок? – сказала Бэв. – Он не завянет, пока приколот к моему платью.

Она замолчала и оглядела всех с таким гордым видом, как будто только что превратила воду в огонь, не меньше.

– И все? – выждав немного, спросила Виолетта, стараясь подавить улыбку.

Бэв кивнула.

– У меня две силы, – поделилась Триш. – Но это большая редкость.

– И какие же?

– Если я кончиком носа дотронусь до ручки ящика, то…

– Интригующее начало, – пробормотала Виолетта.

Триш нахмурилась, но продолжила:

– …когда его откроешь, в нем будет полный порядок. Это очень удобно, потому что некоторые, – удивительно, как это Стэллу не прожег столь выразительный взгляд, – все время кидают ложки в отделение для ножей, а вилки – в отделение для ложек.

– Потрясающе! – только и могла сказать Виолетта. – Ну, а вторая сила?

– А вторая сила… я могу заставить часы отстать на десять секунд. Но как – не скажу. – Триш стала пунцовой.

Виолетта была потрясена.

– И все-таки… что нужно сделать, чтобы замедлить ход часов? – спросила она.

– Нет. Не спрашивай.

– В этом нет ничего дурного, – сказала Кассандра, – нечего стыдиться.

Триш заколебалась.

– Ну ладно. Нужно облизать циферблат.

Виолетта едва не застонала. Как можно до такого дойти?

– Да, обнаружить это было непросто, – сказала Кассандра, вновь давая повод заподозрить ее в чтении мыслей. – Но мы не сдавались и экспериментировали.

– И как быстро… э-э-э… можно понять, в чем заключается сила?

– О! – Стэлла ободряюще улыбнулась. – Это просто происходит. Никто не знает, когда. Иногда ведьма ищет себя годами, а иногда сразу же понимает, в чем ее талант.

– Сила выбирает тебя, а не ты силу, – изрекла Бэв с самым таинственным видом.

– Какая чушь! – Виолетта расхохоталась. Она смеялась и не могла остановиться. Теперь понятно, почему мусорные ведьмы не обучались в школах магии. Нечему тут учиться. И совершенствовать эти умения тоже не стоило. Мусор, он и есть мусор.

– А бывает ли, что кому-то достается нечто полезное?

Триш вспыхнула, краска залила ее щеки.

– Зря ты так, – обиженно сказала она, и глаза ее недобро блеснули. – Ты еще не нашла своей силы, а это может произойти в любой момент. И посмотрим, кто будет смеяться.

Ведьма хотела еще что-то добавить, но ее губы сжались в упрямую линию. Она поднялась и вышла. С силой хлопнула входная дверь.

Кассандра вздрогнула всем телом и неодобрительно посмотрела на Виолетту. Но та не почувствовала вины. В глубине души она верила, что рождена для чего-то большего, чем раскладывать вещи в ящиках и облизывать циферблаты часов.

– Мне уже давно пора, – чопорно сказала Виолетта. – Как только расплачусь, сразу же уйду, поэтому прошу, передайте Триш мои извинения. Я не хотела ее задеть. – Она подумала немного и добавила: – Просто для меня это все в новинку. В Магинхоллле совсем другой уровень колдовства.

– Стэлла, а что ты говорила об украшении витрины? – начала Бэв, и все ведьмы отвернулись от Виолетты.

Та немного постояла. Поскольку ее теперь старательно игнорировали, а вопрос о том, где можно найти хозяйку, остался без ответа, она отправилась бродить по отелю в одиночестве. Бесконечные коридоры извивались точно змеи, уходили в бесконечность чередой закрытых дверей.

Девушка прошла мимо кухни, где на больших плитах без всякого присмотра кипели кастрюли и скворчали сковороды. Снова углубилась в коридоры… И оказалась в гостиной. Там уже никого не было. Ведьмы исчезли, как и следы недавнего завтрака. Не осталось ни чашек, ни кофейников, ни булочек, ни омлета, будь он неладен. Все вокруг окутала тревожная тишина.

Виолетте стало не по себе.

– Ну хорошо, – сказала она, чтобы как-то развеять гнетущее ощущение. – Если через минуту я не найду эту ведьму…

Решение родилось само собой: Виолетта собралась оставить деньги на тумбочке в лимонной комнате и написать адрес родителей, чтобы хозяйка могла прислать счет, если той суммы окажется недостаточно.

– Тебе так и не удалось выпить кофе?

Девушка подпрыгнула от неожиданности. И как можно подкрасться столь незаметно? Хозяйка действительно стояла у нее за спиной, словно появилась из воздуха.

– Сколько я должна вам за комнату? – выпалила Виолетта, сгорая от желания поскорее покинуть это место.

Названная цена была на удивление мала.

– Если захочешь остаться, с тебя я буду брать четыре с половиной серебрушки в месяц.

– Нет, благодарю.

Хозяйка не стала настаивать, просто кивнула. А получив деньги, скрылась в глубине отеля, даже не попрощавшись.

Виолетта забрала свою сумку и влилась в многочисленную толпу, наводнившую кривые улочки нижнего Бефса. Распогодилось. От вчерашней мрачной хмари не осталось и следа. Район мусорных ведьм выглядел пестро – лавочки и магазинчики гостеприимно распахнули свои двери. В воздухе витали незнакомые ароматы благовоний и уличной еды. А вывески буквально кричали со всех сторон, обещая раскрыть будущее, накормить экзотическими фруктами и самыми свежими овощами, а также соблазняли невиданными сокровищами и артефактами.

Девушка замедлила шаг и старательно делала вид, что ее не больно-то интересуют черные платья и фиолетовые туфли на высоком каблуке. Она уже была готова признать, что туфли весьма недурны, когда до нее донесся зычный мужской голос, принадлежавший сильно подгулявшему некроманту в летах и с белой бородой. Старик размахивал тяжелой кружкой, из которой на камни мостовой выплескивалось пенное зелье.

– Запомни, мой мальчик, жен не выбирают, они сами заводятся. Не успеешь оглянуться, а она уже подкралась и накинула на тебя сеть с мелкими ячейками, опутала по рукам и ногам и ухмыляется, пока ты бьешься.

Он наставил толстый, как сарделька, палец на «мальчика». Второй некромант действительно был довольно молод, но уже успел полностью поседеть. Волосы казались до того белоснежными, что даже отливали серебром. Если верить примете, которая гласит: «чем некромант белее, тем сильнее», – этот весьма преуспел в смертельном колдовстве. В отличие от старика, он был трезв и зол. По вызверившемуся на мгновение лицу Виолетта поняла, что маг только что тихо выругался.

– Любая женщина по сути своей рабовладелица, лишь бы поставить на колени, отобрать все мечты, отбить от знакомых. Никогда не вздумай связываться с… – Старик рассеянно огляделся и уставился на Виолетту. – Вот-вот, о чем я говорю. Такие лапочки, такие крошки превращаются в тиранш.

Хоть разговор слушали все на улице, почему-то показалось, что ее одну поймали за подслушиванием. Она смешалась, отступила ближе к витрине. И тут солнечный луч, пробившийся в дырку на тканевом козырьке, ударил ей прямо в глаз. Мир изменился. Все, кто находился вокруг… оказались голыми.

Виолетта застыла и онемела от столь неожиданного открытия. Ничем не прикрытые тела – подтянутые и дряблые, мужские и женские – спешили по своим делам, разговаривали, смеялись, спорили. Люди не подозревали о переменах и не выказывали признаков смущения. Оба некроманта также предстали в своем первозданном виде.

У старика на плече оказались набиты пунцовая роза и женский профиль. Рассматривать молодого Виолетта не стала. Вместо этого она бросилась в магазин и юркнула в примерочную, задергивая шторку.

Девушка рухнула на маленькую табуретку. Ее пронзило доселе неведомое чувство, отзывавшееся почти болезненной дрожью в руках. В сердце разлилось тепло. Даже показалось, что долгожданный огонь с опозданием откликнулся.

Виолетта облизала пересохшие губы. В висках назойливо стучало: моя стихия, я в своей стихии. Возможно, на мгновение она даже потеряла сознание. А когда пришла в себя, потребовалось еще немного времени, чтобы понять: сила нашла ее. И главное, какая!

Зря она смеялась над ведьмами! Даже закралась мысль, что Триш наложила на нее какое-то проклятие. Чушь, конечно. Никто не может влиять на чужой магический талант, с судьбой не поспоришь. Но такое ничтожное колдовство! Волей-неволей задумаешься.

Шокированная этим знанием, Виолетта так и сидела, закрыв глаза, пока не услышала голос:

– Подыскиваете черное платье и туфли?

– Мф-ф… – только и смогла сказать она.

Шторка сдвинулась на несколько сантиметров. В образовавшуюся щель проскользнула рука с ярко-красными ногтями, сжимавшая несколько вешалок с болтающимися на них черными платьями.

– Ваш размер.

Рука безошибочно отыскала крючок на стенке. Вешалки были водружены туда с мягким стуком.

– Попробуйте, – предложил голос. – Если что, я рядом.

Через несколько мгновений рука появилась снова, на этот раз подкинув пару туфель. Фиолетовых.

Виолетта потянулась к платьям. Она не решалась высунуть нос не меньше часа и перемерила целый ворох вещей. Но первые два платья оказались самыми удачными.

– Скажите, а на улице… м-м-м… не происходит ничего необычного? – Виолетта постаралась, чтобы вопрос прозвучал естественно.

– Да вроде все как обычно. Но в Нижнем Бефсе никогда нельзя утверждать наверняка.

Девушка выглянула и с облегчением вздохнула, поскольку хозяйка оказалась одетой. Бросив беглый взгляд в окно, Виолетта убедилась, что на улице снова все прилично. Некромантов, напротив, не было.

– Отличный выбор! Это платье просто идеально. Я всегда знаю, что лучше всего подойдет покупательнице. Стоит кому-то зайти в примерочную, рука сама тянется к полке. В этом мой талант, – щебетала ведьма. – Туфли удобны? А знаете что… идите прямо так. Ни к чему расхаживать в форме этого ужасного Магинхолла. Нет, конечно, стихийники нужны, но… их остается только пожалеть, бедолаг.

Виолетта расплатилась, хотя и не собиралась ничего покупать, да и цена за платье кусалась. Перед глазами слегка плыло, и она никак не могла взять в толк, отчего это стихийников нужно жалеть.

Хозяйка привычными движениями завернула одежду Виолетты в коричневую бумагу и перевязала для надежности бечевкой. Потом одарила покупательницу ослепительной улыбкой.

– Доброго вам дня, дорогая. И удачи!

Тут Виолетту прошиб холодный пот. Мало того, что у нее проснулся ничтожный дар, так она теперь еще и выглядит как мусорная ведьма. Еще никогда девушка не покидала магазин с такой скоростью.

Когда Виолетта перешагнула порог родительского дома, мать встретила ее с покрасневшими от слез глазами.

– Переоденься, дорогая, – сразу же сказала она. – Никто из рода Драгант никогда не носил и не будет носить такое. Нужно соблюдать приличия.

Отец хмурился и не проронил ни слова. Слуги сновали, словно бесплотные тени, и говорили понизив голос. Шторы на окнах были опущены, отчего в комнатах стоял неуютный полу- мрак.

Во время семейного ужина Виолетта чувствовала, что стала главным разочарованием семьи. Она сидела между своими братьями. Линей и Барлоу, обычно такие веселые и готовые нарушать чопорные правила, были молчаливы, напряжены и смотрели прямо перед собой. Оба сосредоточились на еде и вели раскопки в картофельном пюре.

С сестрой у Виолетты никогда не было доверительных отношений. Валерия мечтала стать художницей и предпочитала уединение совместным играм. Надо сказать, она неплохо рисовала, но забросила это дело под давлением родни. Когда Виолетта поступила в Магинхолл, пути сестер разошлись окончательно. А недавно Валерия присоединилась к одному из самых сильных огненных орденов и все время пропадала по важным и секретным делам. Удивительно, что она смогла выкроить время сегодня.

Сейчас сестра цедила рубиновое вино из хрустального бокала и прятала в нем задумчивую ухмылку.

Когда подали второе блюдо, отец отложил приборы на край тарелки и спросил с легкой дрожью в голосе:

– Виолетта, ты же пока не знаешь?

– Не знаю… чего? – Виолетта не стала ему помогать, хотя и догадалась о сути вопроса.

– Как это называется… природу своей силы?

Все перестали жевать и в молчании ждали ответа.

А ей хотелось закричать: «Мне плохо, мне больно! Я не знаю, почему огонь не откликнулся! Я не просила себе бессмысленную магию. Хоть вы не смотрите на меня, как будто у меня на лбу вырос рог!» Хотелось запустить в стену свой бокал, чтобы звон стекла разрушил полутишину вокруг. Уж лучше бы скандал.

Что-то удержало ее от того, чтобы раскрыть родным правду.

– Нет, – соврала девушка.

Все за столом вздохнули с облегчением.

Валерия уставилась на нее.

– Возможно, ты так и не узнаешь, какая у тебя сила. Некоторые ведьмы ищут ее всю жизнь. Как я сегодня прочитала, – поспешно добавила она, подчеркнув, что с мусорной магией соприкоснулась только ради сестры.

«Уж лучше бы я пребывала в неведении», – подумала Виолетта.

– Да. Пока сила себя не обнаружила, ты можешь вести совершенно нормальный образ жизни, – сказала мама, поджала губы и выразительно посмотрела на отца.

– Виолетта, в сложившейся ситуации мы просим тебя сохранять хладнокровие и благоразумность, – сказал он.

– Я сохраняю, – буркнула девушка.

– Тогда как объяснить твое поведение? Вместо того чтобы сразу же после проверки отправиться домой, тебя понесло в Нижний Бефс, где ты остановилась в каком-то… – Мать несколько раз глубоко вздохнула, стараясь справиться с волнением, но это у нее получалось плохо. Голос достиг небывалых высот и перешел в ультразвук: – В каком-то борделе!

Братья заметно оживились.

– Правда? И как там? – поинтересовался Линей.

– Обнаженные блудницы-ведьмы предавались разврату с некромантами? Кругом творились мусорные чары… – подхватил Барлоу. Глаза его загорелись.

Виолетта не могла не рассмеяться.

– Ты не поверишь, но силы некоторых ведьм – это нечто…

Она уже готовилась рассказать о «желтке» и так поразившем ее способе наведения порядка в ящиках, но отец грохнул кулаком по столу так, что подскочили тарелки. В его глазах разгоралось пламя гнева, а с кончиков пальцев срывались искры.

– Немедленно вернись в свою комнату, Виолетта!

В следующие две недели эта фраза стала заклинанием. Чуть что, звучало: «Вернись в свою комнату, Виолетта!» Под разными благовидными предлогами ее старались не выпускать из дома, повторяя: «Пока вся эта история не уляжется».

Из ее привычного мира исчезли все, кроме родителей. Вчерашние друзья не подавали признаков жизни, Дитер испарился. Даже не написал ни строчки, хотя Виолетта отправила ему письмо.

Но хуже всего – скука. Читать колдовские книги Виолетта не могла – все равно что сыпать соль на рану. Но все же ей было доступно одно развлечение. Девушка поднималась на чердак, подходила к круглому окошечку и смотрела на соседние дома, украшенные башенками с остроконечными крышами, покрытыми красной черепицей.

К огненному кварталу подходил вплотную воздушный. Вдалеке красные крыши сменялись пологими зелеными, спускались по склону к могучей и полноводной реке Доверан, вдоль которой тонкой полосой тянулись кварталы водников.

Так вот, из своего окошечка Виолетта жадно смотрела на улицу. По ней ходили люди, чья жизнь была обыкновенной, но не такой унылой, как у нее. Некоторые даже выглядели счастливыми и довольными.

Девушка не предавалась меланхолии, созерцая открывающиеся виды. Она не погрузилась в пучину нытья и жалости к себе, как это могло показаться со стороны, а решила разобраться со своим «талантом». Оказалось, не так-то просто увидеть человека голым.

Итак, Виолетта без устали пялилась в окно и подмигивала. Никогда раньше она не задумывалась о возможностях собственного верхнего века. Теперь же выражение «хлопать ресницами» стало не пустым звуком. Как прилежная ученица, она записывала наблюдения в дневнике, придумывая названия. А после изобретения «тройного мига» ее упорство наконец-то было вознаграждено. Ей открылось скрытое.

Но Виолетта не остановилась на достигнутом и продолжала эксперименты. Вскоре она уже могла выделить из толпы одного, двух или трех человек и определила радиус «оголения», то есть как далеко действовали ее чары.

Пусть природа одарила ее не самым полезным умением, но Виолетта решила пользоваться тем, что есть. В ней проснулся азарт. В конце концов, мусорная магия так мало изучена, почему же не заполнить этот пробел? Возможно, она докопается до сути этого странного отклонения, напишет книгу, прославится… В воображении Виолетта уже видела себя уважаемой профессоршей в окружении преданных учеников, жаждущих знаний. Возможно, в Магинхолле откроется кафедра… Вот только в удушающей атмосфере родительского дома никакие изыскания невозможны. Само существование было невыносимым.

Как-то раз Виолетта все же улизнула. Пока мать громко отчитывала служанку за какую-то оплошность, девушка просто открыла дверь и вышла на улицу. Она покинула огненный квартал и с наслаждением гуляла по городу, заново открывая шумные улицы и тихие скверы. Узница родительского дома едва не опьянела от свободы и свежего прохладного воздуха. Как хорошо было просто идти куда хочется!

Виолетта спустилась к реке, где облюбовала себе кафе с дивной верандочкой. И хотя от воды тянуло холодом, она села на улице, за ажурный белый столик. Оказалось, что на случай такой погоды имелись пледы, в которые можно было завернуться.

Так она пила чай, шуршала страницами газеты со светскими сплетнями и чувствовала себя совершенно счастливой. Ах, если бы не скрип экипажа, что заставил ее оторваться от чтения!

Виолетта подняла глаза и увидела Дитера. Он неторопливо шел по противоположной стороне улицы. На нем красовался новый щеголеватый пиджак с рыжими языками пламени на лацканах. Руки в карманах, на лице – скучающее выражение.

Ведьмочка ухватилась за край стола, чтобы усидеть на месте. В ушах зашумело, сердце забилось тяжело и больно. Огонь Дитера отозвался как полагается, и маг успешно перешел на следующую ступень. Для него ничего не поменялось. Отчего-то это открытие неприятно царапнуло душу.

То ли маг ощутил на себе взгляд бывшей возлюбленной, то еще что-то привлекло его внимание, но буквально через мгновение оба смотрели друг на друга. Виолетта робко улыбнулась, а Дитер чуть качнулся в ее сторону.

«Вот сейчас он подойдет и объяснит, почему так и не написал. Конечно же, я его прощу. Но не сразу…»

Мысли Виолетты устремились вскачь. Ей показалось, что все может наладиться и через мгновение Дитер подойдет и скажет: «Превратности магии не встанут между нами, мы будем вместе, как и хотели». Но лицо парня скривилось от досады, потом на нем промелькнул страх. Он боялся Виолетты, как некоторые боятся тараканов или, скажем, мышей.

Никому не нравится чувствовать себя в роли презренного насекомого или мелкого вредителя. Такое нельзя простить. И первая любовь получила смертельную рану.

Дитер справился с охватившим его волнением и вновь вернул лицу скучающее выражение. Он смахнул с рукава несуществующую пыль и так же неспешно двинулся дальше, ни разу не оглянувшись.

Виолетта глубоко вздохнула. Ее любовь умерла, но сама она выжила.

Оглушенная, девушка вернулась домой.

– Где ты была, Виолетта?! – закричала мать. – Я вся извелась! Мы же договорились…

Девушка ничего не ответила. Просто поднялась в свою комнату, просидела там до вечера и вышла только после того, как приняла твердое решение больше никогда не влюбляться. Больше она не позволит разбить свое сердце. Тем более миры мусорных ведьм и стихийных магов существуют как вода и масло. Не смешиваются.

Около полуночи из небольшого бара «Сны форели», что располагался в Пьяном тупике, вышел маг. Строго говоря, Пьяный тупик не являлся тупиком. Эта была достаточно длинная и широкая улица в самом центре Нижнего Бефса, пустынная утром и днем, зато наводненная народом по вечерам, поскольку здесь располагались самые злачные места. То и дело открывались двери, пропуская внутрь искателей вечерних развлечений и крепких зелий и выпуская наружу обрывки музыки и смеха.

Мужчина немного постоял, вдыхая ночной воздух, потом из потаенного кармана широкого черного плаща извлек трубку и закурил, с наслаждением выпуская из ноздрей струйки оранжевого дыма.

В маге не было ничего примечательного. То есть не было ни одной приметы, чтобы зацепиться и хоть как-то его описать. Разве что вокруг рта залегли две глубокие морщины, словно рот взяли в скобки. А в остальном по лицу будто прошлись ластиком, стирая наиболее выпуклые черты. Даже непонятно, к какой стихии он принадлежал. На одежде не было ни языков пламени, ни волн, ни воздушных знаков. Из-за черного цвета можно было принять его за некроманта, но его волосы не поседели. При столь скудном освещении было не разобрать цвет: то ли русые, то ли каштановые.

Маг неторопливо шел по улице, пока ему под ноги не свалился безобразно пьяный некромант. Мужчина обошел тело и тихо, с неприязнью сказал:

– Скоты. Все вы скоты.

Некромант ответил что-то невнятно-агрессивное, но сдвинуться с места не смог.

Несколько часов маг кружил по городу, курил трубку и временами доставал часы на цепочке. Когда он откидывал золоченую крышечку, вместо стрелок и привычного циферблата внутри крутились загадочные механизмы и загорались зеленые огоньки. Как завороженный, мужчина подолгу изучал одному ему понятный артефакт. Хмурился, качал головой, но наконец что-то обрадовало его в показаниях магического прибора. Уверенной походкой направился в Приречье – район водников. Прошел вдоль реки и остановился около заброшенного особняка. Дверь была гостеприимно приоткрыта.

Маг поднялся на второй этаж. Он не стал зажигать свет, потому что проделывал этот путь не раз и не два. Раздался тихий вздох. Или стон. Пока мужчина не видел скрючившуюся на полу связанную девушку, но знал, что она там.

– Здравствуй, моя милая, – сказал он и достал белую маску. – Ну-ну, не нужно кричать. Все равно никто не услышит.

– Отпустите меня, я никому ничего не скажу…

Маг чувствовал ее страх.

– Только отпустите…

– Не могу, милая, но обещаю: тебя ждет нечто особенное.

Он щелкнул пальцами, и комнатку залил холодный белый свет.

Девушка все-таки закричала. Точнее, ее горло извергло хрип.

– Ради жизни! – произнес маг и шагнул к ней.