Невозвращенцы

Глава 1. Молочная река, творожные берега

Комната походила на пенал: тесная, узкая, вытянутая, с мрачными темными обоями. Задернутые тяжелые шторы прятали от глаз скудный вид из окна, выходящего в голый сад. Стас зашторил его из-за того, что пейзаж за стеклами, состоящий из частокола голых веток на фоне серого ноябрьского неба и двухэтажного мрачного, красного кирпича, особняка со стрельчатыми окнами, видневшегося за деревьями, навевал на него крайнее уныние. Правда, сейчас и эту картину вряд ли можно было разглядеть в опустившемся на город к вечеру густом тумане.

Станислав лежал на кровати, закинув руки за голову и уставившись в потолок. Он неспешно перебирал в памяти события последних двух месяцев, так круто перевернувших его жизнь.

Он вспомнил, как лицедействовал перед Белявским, прилетевшим на «объект» вербовать отставного капитана. Генерал Веклемишев на той памятной встрече в лесополосе точно предсказал, что произойдет это очень скоро. Не прошло и четырех дней, как Бес спустился с небес на вертолете и стал опутывать Гордеева липкой паутиной обещаний и угроз. Он оправдывал свое прозвище, представляясь умелым искусителем.

Но и Станислав сыграл роль достойно. Он не стал лепить из себя несчастного, сломленного обстоятельствами человека, готового ползать у ног благодетеля. Наоборот, Гор зло сопротивлялся, на «убойные» аргументы Белявского находил контраргументы, на угрозы отвечал угрозами, увещевания пропускал мимо ушей, над лестью смеялся…

Стас так естественно отыграл спектакль, что у Евгения Серафимовича не должно было возникнуть и тени сомнения в его искренности.

Постепенно он сбавил пыл, стал прислушиваться к словам Белявского о том, что господин Анчар и лично сам Евгений Серафимович желают Гордееву добра и делают это совершенно бескорыстно. Бес вел свою партию настолько искусно, что если бы Стас не знал всю подоплеку дел и событий, то запросто мог поверить в искренность собеседника, чистоту его помыслов и альтруизм.

Наконец, после относительно «мучительного» раздумья Гордеев сдался, согласившись, что у него нет другого выхода, кроме как согласиться с аргументами Белявского — Анчара. Правда, Станислав еще самую малость поартачился, поставив перед Бесом условие, что Дмитрий Васильевич должен лично подтвердить правоту его слов и намерений. Евгений Серафимович картинно обиделся на то, что Гордеев не верит ему, однако тут же связался по мобильнику с Анчаром и тот утвердил мандат доверия Белявского.

После этого разговор перешел в деловую плоскость. Евгений Серафимович еще чуточку походил вокруг да около, очередной раз напомнил о безвыходности положения Гора и после этого перешел к теме закрытого парадного и распахнутого настежь черного хода.

По его словам, для Станислава при нынешнем развитии событий оставаться в России невозможно, так как он объявлен во всероссийский розыск как особо опасный преступник. На этом месте Белявский сделал многозначительную паузу, после чего уточнил, что в международный розыск его подавать не будут, так как у Стаса нет заграничного паспорта. Косность и тупость чиновников не позволяют им предположить, что Гордеев сумеет вырваться за пределы страны при отсутствии законной «краснокожей паспортины».

Нет, конечно, Станислав может остаться в России, его никто не держит, но в этом случае он рискует оказаться в роли загнанного зверя. Ну, побегает годик-другой по родным просторам, а потом в каком-нибудь заштатном Мухосранске, где он попытается залечь на дно, его случайно или неслучайно вычислят правоохранители, задержат и этапируют в Москву. Или, не век же скрываться по городам и весям, он сам от крайней тоски и неустроенности сдастся на милость отечественного правосудия.

Но есть вариант развития событий, где Гордееву светит не просто перспектива уйти от уголовной ответственности, но и отлично устроить свою жизнь, забыв про все невзгоды. Поэтому Стасу нынче одна дорога — за бугор, причем за дальний, а не бывший когда-то пригорком великой империи.

Здесь Станислав прервал Евгения Серафимовича и задал ему пару каверзных вопросов. Во-первых, его интересовало, зачем Анчару и Белявскому понадобилось вытаскивать его из более чем серьезной передряги, имея в дебете хлопоты, а в кредите — возможные неприятности с правоохранительными органами.

Естественно, он уже слышал, что Дмитрий Васильевич имеет на него виды как на ценного кадра и всегда найдет для него работу. Но разговор идет о загранице, следовательно, господин Анчар хочет использовать его там в каком-либо полезном качестве.

Вопросы не застали Белявского врасплох. На первый он ответил несколько загадочно, изобразив при этом на лице некую игривость:

— Начну с того, что Дмитрия Васильевича попросили помочь вам, Станислав, — Бес сделал ударение на слове «попросили» и замолчал, ожидая реакции Гордеева.

Стасу после этих слов и особенно мимики не захотелось уточнять, кто замолвил о бедном капитане слово Анчару, только в груди чуточку заныло.

На второй вопрос Белявский ответил со вздохом, что Гордеев при данном раскладе никак не может быть полезен Дмитрию Васильевичу, хотя он очень жалеет об этом. Но уж так сложилось. То есть в желании господина Анчара вытащить из омута неприятностей Стаса присутствует гуманность в чистом виде и ничего кроме нее.

На этом месте Евгений Серафимович замолчал, видимо, давая время собеседнику оценить бескорыстие Дмитрия Васильевича, чем Гордеев не преминул воспользоваться. С высокими мотивами все было понятно, его уже интересовала проза жизни.

Что стоит за словами Белявского «отлично устроить жизнь за рубежом, забыв о невзгодах»? Как Стас выберется за этот самый рубеж, причем дальний, без документов и денег?

Евгений Серафимович внимательно вгляделся в лицо Гордеева, отражавшее крайнюю озабоченность, и, похоже, остался доволен увиденным.

— Для того чтобы я ответил на эти вопросы, мне необходимо знать, готовы ли вы, Станислав, сделать решительный шаг — покинуть Россию и, возможно, навсегда.

— Меня, кроме уголовного преследования и однокомнатной квартиры на окраине Одинцова, ничто здесь не держит, — пренебрежительно бросил Гордеев. — Из родственников осталась только сестра, но у нее своя жизнь и свои заботы. Государство, которому я служил верой и правдой, избавилось от меня, как от ненужного хлама. Я готов уехать из России, готов сделать этот шаг, однако у меня нет желания шагать со скалы в пропасть неизвестности. Я хотел бы знать, какие перспективы меня ждут за границей.

— Красиво сказано: «со скалы в пропасть неизвестности…» — поджал губы Белявский. — Прямо из восточной поэзии!

— Скорее отголоски общения с народами Кавказа, — мрачно усмехнулся Станислав. — Чего не наслушаешься во время допроса. Не говорят, поют…

— Н-да, тема интересная для профессионалов, но ее лучше закрыть, — решительно сказал Белявский. — Хотя и подобные навыки могут в жизни пригодиться… Итак, насколько я понял, вы, Станислав Николаевич, приняли мое предложение и выразили согласие уехать за рубеж.

— Выходит, так, — вздохнув, согласился Гордеев. — Но я бы хотел определиться с перспективами.

— Отвечу сначала на вопрос о материальном обеспечении вашего отъезда. Необходимые документы, маршрут вашего следования, деньги на переезд и на первые дни проживания мы вам гарантируем. Теперь что касается перспектив пребывания за границей. Ваше будущее будет зависеть только от вас.

— Можно уточнить этот пункт? Что именно будет зависеть от меня?

— Я повторюсь, сказав, что Дмитрий Васильевич имел на вас виды как на специалиста своего дела. Однако это касалось территории России, за границей у него подобных интересов нет. Но в одной европейской стране живет человек, которому нужны люди вашей профессии. Это давний знакомый господина Анчара.

— Люди моей профессии? То есть этому знакомому требуется человек, которого учили убивать всеми возможными способами?

— Это несколько категорично сказано… — поморщился Белявский.

— Но верно по сути, — закончил за него Гордеев.

— А вы умеете делать что-то другое? — В голосе Беса зазвучали резкие тона. — Варить сталь, писать программное обеспечение для компьютеров, заниматься банковским делом?

— Не могу, — честно признался Станислав. — Но и у людей моей профессии, как вы понимаете, есть определенные принципы. То, что мне предлагается в будущем, как-то связано с террористической деятельностью?

— Да что вы, Станислав Николаевич! — испуганно замахал руками Белявский. — Окститесь! Уж не считаете ли вы нас с Дмитрием Васильевичем эмиссарами Усамы бен Ладена? Речь идет совершенно о другом. Знакомому господина Анчара необходимы люди для выполнения, ну, скажем так, деликатных операций по всему миру. С международным терроризмом это никак не связано. Частные заказы. У кого-то появились проблемы с охраной жизни и имущества, и он хочет оградить себя от подобных посягательств, у другого, наоборот, возникли трудности обратного свойства…

— То есть за вашим предложением, Евгений Серафимович, стоит не что иное, как рэкет международного масштаба. На одного наехать, со вторым разобраться, третьего поставить на бабки. А несогласного, сами понимаете… — голос Гордеева звучал спокойно и несколько насмешливо.

— Определение «рэкет» вряд ли подходит для вашей будущей деятельности, — отрицательно качнул головой Белявский. — Пожалуй, более точным термином, относительно близким к вашей будущей деятельности, будет слово «наемник», хотя и это не совсем точное определение. Данное название вас не шокирует?

— В обморок точно не упаду, Евгений Серафимович, — скептически сказал Гордеев. — Так, говорите, наемник, он же «солдат удачи», «дикий гусь»…

Станислав на время замолчал. На этот раз пауза в разговоре не была постановочной. Он, в принципе, ожидал услышать нечто подобное, однако, когда слово было произнесено, и то слово было «наемник», Стас понял, что следует принимать решение. А в общем-то, что думать, все уже решено, надо лишь правильно подать себя.

— И какова сумма оценки бывшего капитана спецподразделения Гордеева? Почем за голову? — насмешливо спросил Станислав.

— Что вы имеете в виду? — настороженно спросил Белявский.

— Ну, вы же сами обещали мне счастливое будущее, Евгений Серафимович. А счастье без наличия бумажек с физиономиями американских президентов в особо крупных размерах вряд ли возможно. Естественно, речь идет не о размерах физиономий, а величине денежных сумм, — деловито уточнил Станислав.

— Я не уполномочен озвучивать подобные вопросы, однако могу предположить, что можно говорить о цифрах с хвостиком из пяти нулей и более…

— В день, в месяц, в год? — быстро спросил Гордеев.

— Я опять повторюсь: это будет зависеть только от вас. Предполагаю, что с вашей, Станислав Николаевич, подготовкой и боевым опытом данные суммы можно заработать и за месяц, и за день…

— Звучит заманчиво!

— Могу по секрету сообщить, что знаю человека, который прошел тем путем, который предстоит пройти вам. И условия ему были предложены аналогичные. Насколько я обладаю информацией, у него материальных претензий к работодателю, старому знакомому господина Анчара, нет.

«Уж не о бывшем ли десантнике Панченко, найденном убитым в пригороде Рима, идет речь, — с горькой иронией предположил Гордеев. — Действительно, какие материальные претензии могут возникнуть у мертвого к работодателю?»

Однако вслух он произнес другое:

— Хорошо, с деньгами понятно. Уточним по документам. Догадываюсь, что границу я пересеку по липовому российскому паспорту или вообще без оного. Какова перспектива получения надежных документов в будущем?

— Возможности легализоваться, конечно, со временем, более чем серьезные. Но это вы будете обсуждать уже там, за границей, с человеком, который обеспечит вас работой. Большего я вам обещать не могу. Еще есть ко мне вопросы? Естественно, в рамках моей компетенции.

— Вопросов много, но, боюсь, ответов на них я не получу, — усмехнулся Станислав. — Нет смысла переливать из пустого в порожнее. Когда вы меня планируете перекинуть за бугор?

— Если не произойдет ничего неординарного, организуем вашу переправку примерно недели через три, максимум через месяц, — ответил Белявский. — Надо подготовить документы, надежный маршрут…

— Пароли, явки, шалаш в Разливе… — со смешком дополнил Беса Гордеев.

— Надо будет, и шалаш построим, — сурово отрезал Белявский. — Сейчас не время для иронии.

— Это нервное, — признался Станислав. — Где я буду находиться до отъезда?

— Пока здесь, а дальше посмотрим, — неопределенно выдал Евгений Серафимович. — Продолжайте заниматься с Французом совершенствованием боевых навыков. Лишним не будет!

Глава 2. Я от бабушки ушел…

В обещанные три недели Белявский не уложился. Почти полтора месяца Гордеев ждал убытия в дали дальние, где кущи златые, небеса брильянтовые, а на деревьях растут плоды красы невиданной и вкуса незнамого…

Евгений Серафимович прилетел на «объект» ранним утром. Вертолет вынырнул из-за окрашенного в яркие осенние оранжево-багровые цвета леса и, сделав круг над домами, приземлился на площадке у ангара. Станислав и Француз в это время, вернувшись с утренней пробежки, разминались неподалеку в спортивном городке.

Белявский, пригибаясь, пробежал под еще не остановившимися винтами и на ходу бросил вышедшим ему навстречу Гордееву и Французу:

— Заканчивайте занятия и быстро на завтрак! Там обо всем и переговорим.

Наскоро приняв душ, Станислав переоделся в сухой спортивный костюм и отправился в столовую. Евгений Серафимович уже заканчивал завтракать. Прихлебывая чай, он молча указал Гордееву на пустой стул рядом с ним и махнул рукой поварихе, чтобы она быстрее подавала на стол.

— Все вопросы решены, после завтрака мы с тобой улетаем, — проинформировал Стаса Белявский.

Неожиданностью данное сообщение назвать было трудно, однако где-то под ложечкой все равно тревожно екнуло.

«Мы едем, едем, едем, в далекие края…» — выплыло откуда-то из подсознания, из детства.

— Понял, — коротко ответил Гордеев. — Кофе глотну и побегу собираться.

— Никаких сборов! — приказал Белявский. — Кофе — и в вертолет.

— Но у меня там вещи, документы, деньги… немного, — растерянно сказал Станислав.

Про вещи и деньги он упомянул, прикрывая более важное. Стас понимал, что и настоящие документы на имя Гордеева С.Н. ему, вероятно, уже не понадобятся. Его прежде всего волновал бумажник с замаскированным под кнопку замка маячком. Похоже, Станиславу уже не придется воспользоваться этой игрушкой.

В запасе оставался только номер мобильного телефона, который продиктовал ему генерал Веклемишев.

— Зачем птицам деньги? — хохотнул Белявский, вспомнив старый анекдот. — Ты новую жизнь начинаешь. Считай, что именно в эту секунду появился на свет. У тебя еще нет имени, нет прошлого, впереди — только будущее. Класс!

— Замечательно, — спокойным голосом подтвердил Станислав. — Надо полагать, весь мой скарб пойдет в топку котельной?

— Жалко, что ли? — усмехнулся Белявский, хотя глаза его смотрели настороженно.

— Фотографию жаль. На ней ребята, с которыми воевал, кого уже нет…

— Главное, ты есть, а остальное уже не столь важно, — небрежно бросил Евгений Серафимович. — Допил кофе? Тогда шагай к вертолету. Я на минутку задержусь, пару слов Французу скажу.

Ожидая Белявского, Станислав мысленно обдумал ситуацию.

Маячок, конечно, жалко, но это не смертельно. Обнаружить птичку-невеличку мудрено, в законсервированном виде она не подает признаков жизни и сканировать ее приборами невозможно. В принципе, в настоящий момент маяк и не нужен, за сутки, в течение которых он обладает возможностью подавать сигнал, Гордеева вряд ли переправят за границу. А на будущее? Что зря загадывать? Лучше согласиться с Бесом: главное, он есть!

Отлет Стаса парни Веклемишева зафиксируют, они продолжают наблюдать за «объектом». Возможно, проследят и за его дальнейшими перемещениями, хотя это не есть факт. Гордеев не представлял, какие силы и средства задействованы в этой операции. Хотелось надеяться, что его не бросят на произвол судьбы.

Станиславу дважды за полтора месяца ожидания тайно передавали весточки от Веклемишева, и он сам информировал генерала о результатах вербовки и некоем старом знакомом Анчара, обитающем где-то в Европах. Веклемишев же сообщил, что, похоже, они на правильном пути. Уже установили, что трое из одиннадцати пропавших, причем не только москвичи, перед исчезновением точно контактировали с людьми, прямо или косвенно связанными со структурами Анчара — службой безопасности и охранной фирмой.

С ролью Анны в спектакле, устроенном в его честь, Гордеев так и не смог определиться. С одной стороны, произошедшее могло быть, да что там могло — все было подстроено: от встречи у придорожного кафе в Одинцове до происшествия в ночном клубе. Но ее поведение… Сейчас уже следует признаться, что в тот злополучный вечер Анна сильно нервничала, а следовательно, была в курсе того, что должно было произойти со Станиславом. Но ее слова о любви в ту ночь!.. Гордеев не считал себя тонким психологом, однако был готов дать голову на отсечение, что она не играла. А потом эта фраза у дверей кабинета Дмитрия Васильевича: «Это какой-то бред! Я ничего не понимаю!» Вот и Стас ничего не мог понять…

Белявский, как и обещал, надолго не задержался с Французом.

Они сели в вертолет, и пилот поднял машину в воздух.

А потом была не то чтобы долгая, больше — нудная дорога на Запад. Его передавали из рук в руки. По документам на имя Подлесного Алексея Петровича, уроженца Ярославской области, Гордеева на машине перевезли на Украину, где он пару недель томился в ожидании на небольшом хуторе в Винницкой области. Потом там появился хмурый гражданин с вислыми усами, который вручил Станиславу заграничный паспорт украинского образца, с открытой шенгенской визой. Его довезли на микроавтобусе до Львова и оттуда на поезде в сопровождении же усатого переправили в Прагу.

Еще дней десять Гордеев прожил в небольшой гостинице на окраине чешской столицы, изображая из себя туриста. Они с вислоусым утром покидали номер и возвращались только к вечеру. Иногда Стас и его украинский страж, заслышав русскую или украинскую речь, действительно присоединялись к экскурсионным группам, а когда почти весь день, убивая время, скитались из пивной в пивную. Сопровождающий ни на минуту не упускал Станислава из виду.

Но и пражскому «сидению» пришел конец. Вислоусый передал его по эстафете высокому и крепкому веселому блондину. Национальность его Станислав так и не смог определить.

Новый попутчик болтал и по-русски, и по-английски, и по-чешски, и по-немецки, правда, насколько слышал и мог понять Гордеев, с сильным акцентом.

На неновом «Опеле» с чешскими номерами они переехали из Чехии в Германию. С украинским паспортом и шенгенской визой на границе проблем не возникло. Правда, к обеду, когда они по автобану с ветерком добрались до Дрездена, Станислав лишился и этого документа. Весельчак блондин поселил его в небольшой частной гостинице, располагавшейся на тихой улочке в длинном одноэтажном доме старой постройки, и вежливо, но настойчиво попросил отдать ему «незалежный» паспорт.

А еще он проинструктировал Гордеева, чтобы тот сидел в номере и не высовывал носа на улицу. Еду ему приносила неразговорчивая некрасивая женщина лет сорока — сорока пяти, также исполнявшая обязанности горничной и уборщицы. Кроме него в гостинице жил один, максимум двое постояльцев. Стас слышал в коридоре по утрам и вечерам мужские голоса.

Телевизор в номере работал исправно. Это было единственное развлечение для заключенного в гостинице Гордеева. Первые сутки он с удовольствием гонял по каналам, вслушиваясь в малознакомую ему речь. На второй день интерес чуточку угас, хотя с немецким языком Стас немного освоился, уже кое-что разбирал, а где не понимал, то додумывал. К концу третьих суток Станислав забросил телевизионный пульт подальше и почти целый день, скучая, пролежал на кровати, глядя в потолок.

Неприятности пришли вместе с сумерками. Около шести вечера Стас наконец поднялся с кровати. Он умылся и, подобрав валявшийся в кресле пульт, вознамерился включить телевизор, чтобы посмотреть новости. Быстрые женские шаги в коридоре и нетерпеливый стук в дверь отвлекли его от этого занятия.

— Герр постоялец! — послышался за дверью негромкий тревожный голос горничной. — В гостинице полиция! Проверка документов! Быстрее уходите!

Несмотря на то что Гордеев плохо понимал немецкий язык, он с ходу разобрался, о чем идет речь. Уж что-что, а такие слова, как «полицай», «аусвайс», «шнель», Стас знал, и собрать их в логическую цепочку особого труда не составляло.

Он за секунды обулся, накинул куртку и распахнул дверь.

Горничная, на лице которой была написана тревога, поманила рукой Станислава за собой, но в тот же момент, оглянувшись на коридор, жестом же резко его остановила и указала пальцем на окно. Дополнительных объяснений не потребовалось. Полиция рядом, встреча с ней у Стаса не запланирована, единственный путь к бегству — через окошко.

Гордеев, стараясь не шуметь, скользнул к окну и потянул вниз ручку внутренней рамы. Устройство запора было древнее, с тягами, однако работало исправно и без скрипа. Он распахнул одну, затем вторую раму и, опершись рукой на подоконник, рывком выбросил тело наружу. Окно немедленно за ним затворилось.

Мягко приземлившись, Станислав выпрямился и, шагнув в сторону, прижался к стене, чтобы его не смогли увидеть из номера. Он прислушался к окружающим шумам и огляделся. Погони за ним не было, а разглядеть что-то в темноте и опустившемся тумане было мудрено. Постояв еще пару минут, Гордеев осторожно двинулся вдоль кирпичной стены, ориентируясь на далекий рассеянный свет уличного фонаря.

Добравшись до конца дома, он обогнул его и, перегнувшись через невысокий заборчик, осторожно выглянул из-за угла. Никакого движения в опасной близости Станислав не обнаружил.

Слева в нескольких шагах темнела тумба объявлений. Справа в отдалении перед входом в гостиницу стоял автомобиль-фургон с включенными габаритными огнями. Хотя из-за тумана Стас не видел ни номера, ни надписей на бортах, а лишь различал очертания машины, сомнений, что на ней прибыли полицейские, не возникало.

Что стоит за этой проверкой документов? Обычная формальность или кто-то навел полицейских на гостиницу, сообщив им о странном госте, третьи сутки не выходящем из номера? Разумного ответа на эти вопросы не было, оставалось лишь гадать.

Выжидать, когда уедут полицейские, сидя в саду, смысла не было. Если они начнут осматривать гостиницу снаружи, могут случайно натолкнуться на Стаса. Поэтому он решил под покровом темноты и тумана передислоцироваться на другую сторону улицы в расположенный там скверик и попробовать подобраться поближе к входу, чтобы точнее оценить обстановку.

Стас оперся обеими руками на заборчик, попробовал его на прочность и, сильно оттолкнувшись ногами от земли, взмыл над штакетинами. Он еще находился в прыжке, как неожиданно из-за тумбы ему в лицо ударил острый луч фонаря и раздался громкий окрик: «Хальт!»

Сознание сработало автоматически, в доли секунды Гордеев оценил обстановку и принял решение. Едва Станислав почувствовал под ногами асфальт, он сделал обманное движение и стремительным переступом ушел в сторону, вырываясь из светового пучка, слепившего глаза. Луч фонаря метнулся следом, но опоздал. Гордееву хватило короткого мгновения, чтобы разглядеть в сумраке темную фигуру человека, выступившего из-за тумбы, и атаковать его.

Неизвестный, а это без сомнения был полицейский, успел осветить летящего к нему Станислава, но среагировать на нападение уже не сумел. В яростном прыжке Гор врезался каблуком ботинка в грудь человека и отбросил его на несколько шагов назад. Он упал спиной на мостовую. Фонарь, выпавший из рук, ударился об асфальт, звякнул разбитым стеклом и погас.

Стас понял, что здесь ему делать уже нечего. Если раньше теплилась надежда, что полицейские, не обнаружив в гостинице беспаспортных элементов, уедут и он возвратится в номер, то после произошедшего инцидента было понятно, что следует как можно скорее и дальше уносить ноги, а вместе с ногами все, что находится над ними и носит фамилию Гордеев.

Нанесение тяжких телесных повреждений стражу правопорядка в любой стране, тем более в законопослушной Германии, — преступление из ряда вон выходящее. И в том, что повреждения тяжелые, можно было не сомневаться. От расстройства чувств Станислав приложился каблуком к полицейскому со всей что ни на есть пролетарской старательностью. Пара ребер точно сломаны. Так что, считай, попал Стасик в очередную криминальную сводку по разделу особо опасных преступлений.

Скрыться от полиции — единственный выход. Как тот Колобок, что от бабушки и дедушки ушел: я от русского жмурика смылся, а от тебя, немец-колбасник, и подавно свалю…

С этими мыслями Гордеев ринулся в темноту, удаляясь от лежащего на мостовой полицейского, кстати, уже начавшего подавать признаки жизни. От стоящей у входа в гостиницу машины слышались громкие возгласы. По идее, следовало бежать подальше от полиции, но это было бы слишком просто, если не бездарно. Не тому в свое время учили Станислава.

Гор отбежал по улице на десяток шагов, остановился, прижавшись к забору, и осмотрелся. От машины к месту происшествия спешили люди. Один, второй… а вот и третий нарисовался. Гордееву на фоне расплывчатого ореола уличного фонаря были хорошо видны силуэты полицейских. А вот стражи порядка Стаса видеть не могли: улица за его спиной была не освещена.

Станислав скользящими шагами пересек мостовую и перебрался в сквер. Скрытно перемещаясь от дерева к дереву, он двинулся в сторону входа в гостиницу. По дороге Гордеев разминулся с полицейскими, торопящимися на помощь коллеге. И он тоже ускорил движение, углубившись в аллею, обрамленную высоким кустарником, за которым его трудно было разглядеть с мостовой.

Добравшись до траверса входа в гостиницу, Станислав на секунду остановился, оценивая обстановку. На ступеньках гостиницы под фонарем стоял полицейский в форме и, активно жестикулируя, что-то громко обсуждал с полной дамой. Та отвечала ему тонким, визгливым голосом. По тону женщины чувствовалось, что она оправдывается перед правоохранителем. Стас видел эту даму в тот день, когда его заселяли в номер. Она сидела за столом в одной из комнат, выходящих в холл, склонившись над бумагами. Вероятно, это была управляющая гостиницы или, возможно, ее хозяйка.

Наблюдаемая сцена оптимизма Гордееву точно не прибавила. Возвращение в гостиницу было ему заказано.

Глава 3. Неприкаянный вечер

Считаные секунды понадобились Стасу, чтобы проанализировать сложившуюся ситуацию. Хотя чего тут было анализировать: он как был вне закона, так вне его и остался. Правда, если ранее Гордеев исполнял роль неприметной мышки-норушки, то после короткого знакомства с дрезденской полицией, выразившегося в паре сломанных ребер служителю закона, он автоматически переходил в образ зайки-побегайки.

Станислав досадливо мотнул головой. Что-то его на русский фольклор потянуло: Колобок, зайка-побегайка… Не иначе, ностальгия прорезалась по родному лубку, совку и так далее, по списку. Рановато что-то! Ладно, сейчас не до соплей и слез о былом, думать надо, как уматывать отсюда, причем чем дальше, тем лучше.

Документов у него нет, полиция в ближайшие минуты, как только уточнит у гостиничных работников внешность преступника, объявит его в розыск. Связь с потенциальными работодателями, притащившими его в Дрезден, у Стаса отсутствует и в ближайшем будущем не предвидится. Это в пассиве.

А что в активе? Деньги кое-какие имеются. Где-то около двухсот евро. Почти состояние при его нынешнем положении. Еврики ему в Праге выдали на карманные расходы. А еще есть голова и руки-ноги. Немало!

Другого выхода, кроме как убраться подальше от гостиницы, залечь на дно, а потом попытаться связаться с теми, кто привез его сюда, нет. Как связаться? Ну, можно дать весточку им через горничную. Она если не в деле, то, по крайней мере, симпатизирует ему. Иначе зачем этой женщине было извещать Станислава о полицейской проверке.

Но додумывать он будет позже, а сейчас марш-марш вперед.

Гордеев напряг память, припоминая, с какой стороны они с веселым блондином на «Опеле» подъехали к гостинице, и с удовлетворением отметил, что интуитивно выбрал верный, точнее — знакомый маршрут. Память подсказывала, что если он без проблем минует три квартала, то выйдет на оживленную улицу. Там среди народа затеряться проще, время не позднее, да и транспорт найти можно, чтобы удалиться подальше от места, где засветился перед полицией.

Стас бесшумно миновал сквер, оставив позади стражей порядка, и уперся в глухой забор. Дальше следовало или выходить на узкую улицу и двигаться по ней, или продолжать пробираться дворами. Хотя он и отошел уже метров на триста от гостиницы, недавняя встреча с полицейским, прятавшимся за тумбой, склоняла Гордеева к варианту бегства через «огороды». Вдруг эти ребята перекрыли подходы с двух сторон, и едва он выйдет на мостовую, тут же из темноты: «Хальт!» и свет в лицо.

Но и дворами в темноте пробираться счастья немного. Заборы, деревья и прочие препятствия не большая проблема, не впервой по пересеченной местности ходить. Но если братья наши меньшие на сцену выйдут, штаны рвать начнут, а то и до глотки захотят добраться… Нет, уж лучше по прямой драпать, а там как повезет. Один раз вывернулся, а где раз прокатило, глядишь, и второй повезет.

Перемахнув через невысокие кусты, Гордеев что есть духу припустил по мостовой. Первые сто метров он двигался, «качая маятник», то есть через каждые три-четыре шага делал рывок то в одну, то в другую сторону, а через пару шагов возвращался обратно на прямую. Бежал Стас легко, обучен был и опыт соответствующий имелся. Конечно, сейчас его вряд ли ловили в перекрестье оптического прицела, но «маятник» являлся еще и хорошей защитой от неожиданностей типа полицейского из-за тумбы.

Когда, по его мнению, опасность внезапного нападения из темноты миновала, Станислав перешел с зигзага на обычный бег. Дорога шла под горку, бежалось легко, гостиница и встревоженные стражи порядка с каждым шагом отдалялись.

Улица, к которой он стремился, оказалась в этот час не столь оживленной и людной, какой была днем. Правда, автомобилей, несмотря на опустившийся на город туман, на проезжей части было достаточно, а вот люди попадались редко.

Гордеев свернул вправо, хотя с таким же успехом мог повернуть и налево, и быстрым шагом прошел еще с квартал.

Несколько раз он оглядывался, высматривая такси. Одну машину пропустил, уж очень быстро она вынырнула из тумана. А вот вторая, повинуясь взмаху его руки, остановилась у тротуара.

Он сел на заднее сиденье, закрыл дверь и спросил у водителя, разговаривает ли тот по-английски. Шофер со старанием произнес несколько фраз, из которых Стас понял, что языком туманного Альбиона тот владеет примерно так же, как и он сам немецким.

Правда, объясняться долго не пришлось. Слов «биг найт клаб», «герлз», «виски», дополненные соответствующими, понятными во всем мире жестами, вполне хватило, чтобы водитель услужливо мотнул головой, выдал громкое «Yes, sir!» и они отправились в путешествие по ночному Дрездену.

Стас внимательно прочитывал таблички с названиями улиц, по которым они двигались, хотя они ему ничего не говорили. Города Гордеев не знал, а потому Грюнерштрассе в его понимании разнилась от Шверинер и Вайсенхаузштрассе лишь шириной проезжей части и количеством рекламы. Единственно знакомым было название «Будапештерштрассе». Надо полагать, двигаясь по этой «штрассе», можно попасть в столицу Венгрии. Знать бы только, в какую сторону колеса крутить…

Правда, долго ехать не пришлось. Минут через пятнадцать такси остановилось на перекрестке. Тумана здесь было поменьше, а людей куда как больше. Станислав разглядел, что все или двигались в боковую улицу, или выходили из нее. Водитель произнес длинную фразу на смеси немецкого и английского, из которой Гордеев с трудом, но все же понял, что они прибыли в район так называемых «красных фонарей».

Это было, конечно, не то, на что рассчитывал Стас. Он надеялся, что попадет в ночной развлекательный центр, где сможет затеряться, провести ночь не на улице, а в тепле, и, возможно, завести знакомство с какой-нибудь местной девицей с жилплощадью. А здесь с его капиталами не развернуться и девушку на халяву с ходу не снять. Но делать нечего, куда случай и таксист его доставили, там ему и место. Кысмет, если по-восточному, а по-русски — судьба, значит.

Гордеев расплатился с водителем такси, вышел из машины и влился в людской поток. Честно говоря, потока, тем паче — толпы на улице «красных фонарей» не наблюдалось, но народу все же было достаточно, чтобы затеряться, стать одним из многих.

Станислав, приняв непринужденный вид, неспешно зашагал по вымощенной ровным булыжником «ред штрассе». Он, как и другие, с интересом разглядывал вывески над дверями, где загадочно, а где открыто зовущие к безумствам, а также полуобнаженных в комнатах-витринах женщин, предлагающих себя прохожим. Правда, интерес носил характер чисто познавательный. Безумств на сегодня Стасу хватало с избытком, а дамы за стеклами, выставленные напоказ, ему совсем не понравились. Все женщины были не первой свежести, такой же молодости и с откровенной скукой на лице, которую не могли замаскировать даже через несколько слоев грубого макияжа. Они чем-то походили на унылых торговок, продающих залежалый товар: хозяин приказал стоять, вот и стою, все одно деньщина идет, а дома муж пьяный, сын-двоечник, свекровь-зануда…

Пройдя «веселую» улицу от начала до конца, Гордеев понял, что здесь ему делать нечего, надо искать свое счастье, которое в данный момент олицетворяла ночь, проведенная не на улице, а в более уютном месте. Нет, конечно, и здесь можно было просидеть до утра в кинотеатре, где гонят порнушку, или в стриптиз-баре, но Стас глубоко сомневался, что его капиталов хватит хотя бы до половины ночи. В приличный отель без документов не сунешься, а неприличный, где тебя примут, лишь заплати деньги, в чужом городе еще надо было найти. На вокзале не переночуешь, возможно, его приметы уже передали патрулям. А значит, надо искать тихую норку, в которой можно затаиться до утра. Кстати, и перекусить не грех, время ужина уже прошло.

Станислав остановился на углу и огляделся. Посетители улицы «красных фонарей», выходя из нее на перекресток, почти все поворачивали направо. Недолго думая, Гордеев последовал их примеру и не ошибся. Пройдя пару кварталов, он вышел на небольшую площадь с фонтаном посередине, от которой в разные стороны расходились хорошо освещенные узкие улочки, пестревшие изобилием вывесок. Фонтан не работал, а вот многие магазинчики были открыты. И не только они.

Промтовары Стаса не интересовали, но от продуктов в готовом виде, годных к немедленному употреблению, он бы не отказался. Издали Гордеев разглядел пару нужных вывесок, привлекательно сиявших над тротуарами. На одной готическим шрифтом было написано что-то про рыцаря, и он сам был изображен в шлеме с перьями, с поднятым забралом и кружкой пенящегося пива. Вторая была поскромнее, хотя с какой стороны на эту скромность смотреть. Под надписью «гаштет» была также изображена кружка пива и ниже цифрами горело: «1644». Надо полагать, или эта пивная-гаштет была открыта в том далеком году, или здесь продавали пиво, сваренное по рецептам того времени.

В общем-то, Станислава больше интересовало не пиво, а закуска к нему, особо не раздумывая, он выбрал ближайшее заведение, которым оказался гаштет с годом на вывеске.

Пивная была небольшой и уютной. Из десятка столиков примерно половина была занята. Не успел Гордеев усесться, как к нему, приветливо улыбаясь, подошла официантка. Она коротко что-то прощебетала по-немецки, надо полагать, интересуясь, что будет заказывать клиент. Оглянувшись по сторонам, точнее — по столикам, Стас определился с ужином. «Айн бир» — одно пиво, «фир вюрстен» — четыре сосиски, «унд брот» — и хлеб. Это немногое, что он мог выговорить по-немецки. Правда, в произнесении слова «сосиски» Станислав, кажется, сделал ошибку, потому что официантка улыбнулась, однако переспрашивать не стала, видимо, поняла, что ему нужно.

Через три минуты заказ стоял на столе. Еще с десяток ушло на утоление голода. Макая сосиски в горчицу, которая здесь была совсем не острой, Стас закусывал их серым пресным хлебом, нарезанным тонкими ломтиками. Ужин был не сказать, что вкусным, но питательным.

Следующие пятнадцать минут Гордеев цедил пиво и посматривал по сторонам. Увы, здесь его ждало разочарование. Никого похожего на девицу, кандидатку на близкое знакомство, или подпитого бюргера, с которым можно было бы подружиться в обнимку с зеленым змием, Стас не обнаружил. За столиками сидели все больше немолодые пары да еще негромко гуляла компания из четырех немецких мужиков. Ни к тем, ни к другим желание набиваться в друзья не появилось по причине полной бесперспективности данного занятия. Допив пиво, Гордеев решил попытать счастья в другом месте.

На улице было безветренно и сыро. Туман немного рассеялся.

Станислав огляделся по сторонам и, не обнаружив для себя ничего интересного, не спеша двинулся к альтернативному «рыцарскому» гаштету. Внутрь он заходить не стал, а оценил обстановку в заведении через стекло. И здесь практически один в один повторялась почти домашняя идиллия пивной «1644».

Несколько расстроенный, Гордеев побрел дальше в поисках друзей и ночлега. За час он обнаружил еще четыре питейных заведения и одно танцевальное. Гаштеты при всем их внешнем разнообразии походили друг на друга внутренним содержанием.

От их правильности едва не тошнило. Ни моря разливанного, ни разгула «гуляй, братва!», ни пьяных лобзаний, ни морды в салате, ни ищущих взглядов подпитых девиц… Все чинно, благородно, аж плюнуть от тоски хочется на мытый пол.

Танцевальное же заведение оказалось тусовкой для тех, кому далеко «за…». Лысые толстые герры и бесформенные бесцветные фрау колыхались на паркете под мелодии далекой юности.

Смотрелось более грустно, чем смешно.

Но, как говорится, кто ищет, тот обрящет. Едва Станислав миновал танцзал, прикидывая, в какую сторону направить ему свои стопы, как из-за угла вывернулась четверка молодых людей лет восемнадцати-двадцати. Гордееву они не понравились с первого взгляда, хотя и отвечали некоторым критериям его поисков. Они были явно в подпитии и вели себя шумно, смеясь, что-то выкрикивая по-немецки. А не пришлись они по душе Стасу тем, что были одеты все как один в черные кожаные куртки и бриты наголо. Первое, что пришло ему в голову, было короткое, но емкое слово «наци». И еще он припомнил, что на территории бывшей ГДР, где он имел сейчас честь находиться в роли безъязычного «понаехали тут», данное движение носило характер крайне радикального. А из этого следовало, что ему стоит поберечь не только пенсне, но и саму голову.

Гордеев отреагировал на встречу мгновенно, перейдя на другую сторону улицы. Однако это ему не помогло. И улица была узкой, и парни в черной коже, без всякого сомнения, желали общения с одиноким прохожим.

Один из них весело и чуточку пьяно окликнул Стаса. Он в ответ изобразил на лице улыбку, приветливо махнул рукой и бодро промычал: «Йа, йа, гут!» Не прокатило. Видимо, и не только со словарным запасом, но и с произношением у Гордеева были проблемы, да и физиономия его не вызвала добрых чувств у собеседника. Бритоголовый насторожился, нахмурился и произнес длинную фразу с явным знаком вопроса в конце. Станиславу ничего не оставалось делать, как вступить в общение с молодым человеком.

Отвечал он по-английски. Сопровождавший Стаса из Праги в Дрезден весельчак блондин предупредил, чтобы тот ни в коем случае не афишировал свое русское происхождение. Полувековая оккупация восточных земель после Второй мировой войны, как и бравые военные Группы советских войск в Германии, ностальгии у немцев, и особенно у молодежи, не вызывали, а скорее наоборот — вызывали негативные чувства.

Станислав понял, что ему нужно представиться. Он не знал, какое отношение у этих парней к англичанам и американцам, поэтому решил их сразу огорошить, приписав себя к далекой англоязычной нации. Гордеев приветливо сообщил понятными им словами и жестами, что он турист из Австралии.

— Австрия?… — недоуменно переспросил один из бритоголовых.

— Ноу, ноу! Австралия! — вежливо уточнил Станислав и помахал над головой рукой, показывая, что это очень далеко.

Короткий разговор, далее произошедший между молодыми людьми, был понятен Гордееву не столько словами, сколько мимикой, а еще больше — опытом далекой суровой юности. По-русски это могло звучать примерно так:

— Это что за Австралия такая?

— Да не один ли хрен! Мочить надо инородца!

— По-любому мочить!

— Колян, заходи слева, а ты, Серега, справа…

Явившаяся вслед за разговором цепь, намотанная на руку, и лезвие ножа, холодно блеснувшее под светом фонаря, подтвердили догадки Станислава. Он отступил на пару шагов к стене дома, прикрывая тыл, и внимательно окинул взглядом противников. Парни не сказать, что могучие, но крепкие. Правда, один вообще хиляк, но от него как раз и следует ожидать подлянки типа заточки в спину. И не похоже, что они слишком пьяные.

Неожиданно на Гордеева накатила такая жгучая злость, что он едва не заскрипел зубами. Ну, пацаны, вы сами этого хотели! Не я первый начал! И не вам, соплякам, меня мочить! Четверо на одного? Да без проблем! Прими, шпана немецкая, по полной за мою неприкаянность, за то, что я ввязался в эту идиотскую историю, за поганцев Анчара, Белявского и иже с ними, за полицию, за бездомность… Все! Эмоции в сторону!

Глава 4. Неприкаянная ночь

Парни со смешками, тихонько переговариваясь, приблизились и встали полукругом. Гордеев застыл молча, чуть опустив голову, смотря прямо перед собой. Света недалекого фонаря было вполне достаточно, чтобы он мог уловить прямым или периферийным зрением движение каждого противника.

Стас чувствовал, как его мышцы наливаются силой. Разминки не требовалось. Он отлично нагулялся в этот вечер, связки и суставы были гибкими и разработанными. Считаные мгновения понадобились Гордееву, чтобы приготовиться к отпору.

Они кинулись на Стаса не скопом, не одновременно, а с интервалом в два-три шага. Видимо, это была не первая их драка, вернее — бойня. И опыт показывал, что от давки толку мало, лучше, если с толком и расстановкой: впереди — ударный авангард, арьергард добивает…

В первом эшелоне на Гордеева ринулись двое: рослый «наци» с цепью и коротенький крепыш. Цепь, блеснув отполированными до блеска звеньями, взлетела над головой Станислава. Крепыш же, подскочив сбоку, попытался с разворота ударить ногой, обутой в тяжелый армейский ботинок, в живот жертвы.

Вот только ни тот ни другой так и не поняли, что произошло. Движения их противника были настолько быстры, что, если бы парни даже разобрались, что он задумал, противодействовать все равно бы не смогли. Стремительным волчком прокрутившись против и по часовой стрелке, Стас сумел не только уйти и от цепи, и от кованого ботинка — на полпути, изогнувшись, так что едва не сорвал поясницу, он успел ухватить цепь и захлестнуть ею летящую мимо него ногу крепыша. В следующий миг, закрываясь от подоспевшего третьего бритоголового, Гор выпрыгнул и резко ударил правой ногой по цепи. Связанные, потерявшие равновесие «наци» сомкнули ряды, глухо ударившись головами, образовав стенку, в которую врезался их товарищ, шедший во втором эшелоне.

Поймав левой ногой землю, Стас в закрутке резко ушел в сторону, чтобы не попасть под нож хиляка, выдвинувшегося с фланга из-за спин товарищей. Свалка и неразбериха, густо перемешанные с руганью, продолжались недолго. Несколько секунд и отточенных долгими тренировками движений и ударов понадобились Гордееву, чтобы закончить схватку.

Первым «пал» на поле брани, так и не успев вступить в бой, бритоголовый, врезавшийся в запутавшихся в цепи товарищей.

Он не пострадал при начале атаки, а лишь наткнулся на столкнувшихся головами товарищей. Правда, при этом потерял из виду противника. Вот «инородец» стоял прямо по курсу, а вот его уже нет нигде. Парень мотнул головой, глянув вправо, влево… Он успел заметить даже не руку — тень, метнувшуюся к его шее. Умело исполненный удар кодзеку — «коготь и крыло», поверг «наци» в темноту.

Первый хулиган еще не успел «улечься» на мостовую, как настала очередь следующего. Станислав стоял практически над крепышом, пытавшимся распутать цепь с ноги. Он не стал прибегать к изыскам, а в полуприсяде резко и мощно врезался локтем в его поясницу. Разгибаясь же, на противоходе, чтобы зря не расходовать силы и завершить начатое, вбросил ногу подъемом к голове крепыша. Не издав ни звука, тот боком плюхнулся на гладкий булыжник. Со вторым было закончено, контроль качества не требовался.

Шагнув в сторону, Гор обернулся к третьему противнику, уже освободившемуся от замотанной на руке цепи. Парень оказался шустрым и крепким на голову. Приложились они черепами с крепышом крепко, но он не тер голову и не морщился, а наоборот, свирепо щерился на Стаса и даже пытался встать в боевую стойку.

Не выпуская из виду хиляка с ножом, прижавшегося к стене и, видимо, выжидавшего удачный момент, чтобы пустить в ход свое оружие, Гордеев шагнул, а точнее — метнулся к задиристому немцу. Не обращая внимания на попытки продемонстрировать искусство, вероятно, восточного единоборства, выразившееся в петушином подпрыгивании, обозначавшем смену позиции, и бестолковом махе ногой, Стас на короткой дистанции классически исполнил «хапо-кэри», тройной удар руками. Его движения были настолько быстры и отточенны, что попытки провести защиту выглядели у соперника хаотичными и неумелыми. Последний из трех, мощнейший удар в грудину «головой удава», вызвал у «каратиста» глубокий спазм дыхания. Он отчаянно пытался поймать открытым ртом воздух, но это ему никак не удавалось сделать — грудную клетку заклинило намертво. Станиславу осталось лишь походя исполнить нехитрую подсечку, чтобы противник мешком плюхнулся наземь, и уже второй раз, пожалуй, покрепче, чем к черепу своего товарища, приложился головой к булыжной мостовой.

Четвертый нападавший, тот, который хилый и с ножом, оказался умнее своих товарищей. Обычно такие и выживают. Здоровые и бестолковые лезут грудью на танки, а те, кто пожиже, за свое здоровье беспокоятся и бьют, как правило, исподтишка и смываются вовремя. Вот и этот, не достав Гордеева «пером» в начале схватки и разглядев, как «инородец», словно вихрь, в считаные секунды разметал его товарищей, не бросился им на выручку, а что есть силы рванул прочь, громко и испуганно вопя при этом.

Естественно, догонять поганца у Стаса никакого желания не было, не стоил он того. А вот звуковое оформление ему совершенно не понравилось. Вон свет в окне на той стороне улицы зажегся, кто-то за стеклом маячит. Голову можно дать на отсечение, что не по одному окрестному телефону сейчас набивают-накручивают номер полиции. Встречаться с представителями которой Гордееву нынче не резон, а потому надо сваливать отсюда еще шустрее, чем тот хиляк с заточкой.

Куда бежать? А шут его знает! Вон тот переулочек темнотой манит и зовет. Лишь бы тупиком не оказался…

Станислав скорым шагом, почти бегом добрался до угла. Перед тем как скрыться за домом, он оглянулся на место схватки. Похоже, все поверженные им «наци» живы: стонут, ворочаются на мостовой. Значит, грех на душу не взял, синяками да ссадинами отделаются. Максимум сотрясение мозга грозит одному балбесу… нет, пожалуй, двум.

Он шагнул за угол, но его взгляд успел поймать габаритные огни машины в той стороне, откуда явились эти молодчики.

Уж не полиция ли подоспела? Нет, автомобиль проехал через перекресток и скрылся за домами. Да и когда полицейским было успеть к случившемуся безобразию? Даже немцы с их крайней прилежностью и дисциплиной за столь короткий отрезок времени, а с момента, когда Стас натолкнулся на «наци», до того, как закончил с ними разборку, и трех минут не прошло, не успели бы примчаться. Ну да бог с ними, ходу, резвые!..

Переулок был проходной. Пару кварталов Гордеев несся прямо, а потом свернул и пошел быстрым шагом. Еще раз повернул, еще прошел, пока не выскочил на хорошо освещенную проезжую улицу. А вон и такси едет!

Остановив машину, Станислав плюхнулся на заднее сиденье и, не став выдумывать ничего нового, пьяным голосом по-английски выдал прежний набор фраз: «биг найт клаб»… «виски»… «герлз»…

На этот раз или шофер оказался понятливее предыдущего, или он был просто опытнее. Не переспрашивая, таксист включил скорость и плавно тронул машину с места. Ехали они недолго. Улица, на которой Гордеев поймал такси, выходила прямиком на набережную и мост через широкую реку, надо полагать, через Эльбу, разделяющую Дрезден на две части. Переехав мост, они чуть проехали вперед, пару раз повернули, и на этом путешествие по ночному городу закончилось.

Автомобиль притормозил у тротуара. На сносном английском таксист доложил, что «биг» ночной клуб с «виски» и «герлз» расположен вон в том здании, которое так зазывно мигает огнями. Ближе он подъехать не может, потому что на перекрестке установлен запрещающий знак. А еще, если герру туристу понадобится в эту ночь такси, то он может позвонить вот по этому телефону на визитке.

Станислав кивком поблагодарил таксиста, расплатился и вышел из машины. Действительно, метрах в ста пятидесяти впереди яркая иллюминация украшала вход в двухэтажное здание, из которого доносилось ритмическое буханье, хотя самой музыки слышно не было. У входа в ночной клуб люди не толпились, лишь человека три-четыре тусовались в сторонке. А это могло означать, что очереди на посещение в сие культурное заведение не предвидится.

Глянув на наручные часы, Гордеев несколько удивился. Вечер получился настолько насыщенным, что, по его ощущениям, сейчас уже должно было перевалить за полночь. На самом же деле стрелки часов показывали начало десятого. И что из этого следовало? А то, что торопиться в ночной клуб смысла нет. Потому он и ночной, что народ станет стягиваться в него попозже, чтобы не выдохнуться к середине ночи. Сейчас там особо не затеряешься, и контингент для знакомства, без всякого сомнения, юный, в основном трезвый и в малом количестве, для задуманного дела не подходящий. У Стаса был хоть и небольшой, но все же опыт посещения подобных клубов. И вряд ли обстановка и традиции таких же заведений в Москве, Дрездене или Урюпинске сильно отличаются друг от друга.

Поэтому Станислав решил не спешить в «найт клаб», а прогуляться по округе. И не столько подышать воздухом, уже надышался туманом, аж из ушей валит, а на всякий случай осмотреться, разведать пути отхода. Уж что-то сегодня ему «везет» на приключения, так что рекогносцировка окрестностей лишней не будет.

Стас прошелся по периметру квартала, в котором был расположен ночной клуб, затем расширил зону, изучив местность на расстоянии двух-трех кварталов. Это заняло у него почти час. В принципе, можно было уже двигаться в направлении «найт клаба», но на глаза Гордееву попался гаштет, затерявшийся на тихой темной улочке. На его вывеске были нарисованы двое улыбающихся мужчин с кружками пенящегося пива в руках. Надпись по кругу Станислав перевел как «Мы рады вам, друзья!».

Сырость и ночная прохлада сделали свое. Пиво не соблазняло, а вот от рюмки водки, точнее — шнапса, чтобы нервы в порядок привести после общения с местными балбесами, он бы не отказался.

Ну и от пары сосисок с горчичкой Стас бы сейчас не отказался. И вряд ли и то и другое повредило бы предстоящему посещению увеселительного заведения. Во-первых, трезвые и грустные в таких местах не в чести, а во-вторых, когда еще придется перекусить, в ночном клубе сосисок точно не подают.

Гордеев заглянул в гаштет с улицы через окно. На его взгляд, обстановка для дрезденской пивной была обычная, почти домашняя, то есть без разгула и дыма коромыслом. Как и в тех гаштетах, где он побывал и которые разглядывал через стекло. Правда, здесь свет был приглушенный, но все равно было видно, что народ в заведении присутствует — и за столиками, и у барной стойки сидит. А в дальнем углу кто-то медленно кружится в танце.

Станислав зашел внутрь и, мельком оглядевшись, выбрал пустой стол недалеко от выхода. Сняв куртку, он повесил ее на спинку стула. Подошедший кельнер, мужчина лет тридцати, мило улыбаясь, протараторил что-то очень длинное. Причем вторую часть своей речи он произносил негромко, едва не шепотом. Стас его толком не понял, но решил глубоко не вникать и не переспрашивать, а сразу взять быка за рога и сделать заказ.

— Айн шнапс, — он пальцами показал, какого размера должен быть этот самый «шнапс», — цвай вюрстен унд брот.

И для порядка повторил то же самое по-английски. Оказалось, что кельнер бегло «спикает» на языке туманного Альбиона.

— Вы иностранец, сэр? — Он изобразил на лице искреннее удивление, смешанное с радостью.

— Да, я канадец, — небрежно бросил Гордеев. — Совершаю тур по Европе. Испания, Франция, Бельгия, Германия…

Легенду он решил на всякий случай поменять. Полиция уже могла знать, что некий австралиец сильно помял местный молодняк.

— Канада — это так далеко, так экзотично, — милая улыбка не сходила с губ кельнера. — Там живут гризли, а мужчины мужественны и сильны. Я всегда мечтал познакомиться с канадцем.

Он окинул восхищенным взглядом сидящего Станислава.

— А я мечтаю о шнапсе и сосисках, — резко прервал излияния говорливого служителя гаштета Гордеев. — Еще принесите пива. И побыстрее!

— Будет исполнено, сэр, — кивнул кельнер и исчез.

«Явно голубой парнишка, — отметил Станислав. — Рассыпается бисером и глазами так и ест. И, кажется, губы накрашены. Тьфу, гадость-то какая!»

Очень скоро кельнер появился и выставил шнапс и высокую кружку с пивом на столик перед Стасом.

— Сосиски будут готовы через минуту, — согнулся он в поклоне и многозначительно произнес: — Желаю хорошо провести у нас время. Всегда к вашим услугам.

— Учту, — мрачно бросил Гордеев и взял кружку с пивом.

Он сделал первый глоток и едва не поперхнулся. Глаза Стаса зафиксировали, как два посетителя мужеского пола, сидевшие недалеко от него, перегнувшись через столик, нежно сплели руки и поцеловались. Потом один вытащил из вазочки, стоящей на столе, гвоздику, прижал к губам и передал второму. Тот принял цветок с умильным выражением лица и нежно прислонил его к груди.

Станислав насторожился и внимательнее присмотрелся к посетителям гаштета. В зале не было ни одной женщины. Мужчины разного возраста и вида сидели со спутниками и без оных. А вон еще целуются… И танцуют мужик с мужиком…

— Ну ни хрена себе, вот это я попал! — едва слышно пробурчал себе под нос Гордеев. — Прямиком в голубиное гнездо угодил. В смысле — голубое…

А еще он вдруг обнаружил, что пользуется вниманием со стороны одиноких мужчин. Вон у барной стойки худой, в очках, в строгом костюме с галстуком, встретившись взглядом со Станиславом, приветливо улыбнулся и поднял рюмку в знак приветствия. И еще тот здоровый за столиком у стены тоже рюмкой пассы делает. А может, это не приветствие, а знак?

Подними в ответ рюмку, тут тебя и… приветят. А вон и лысый с бородкой клинышком тоже внимание проявляет…

Последние сомнения в том, куда он случайно забрел, у Стаса исчезли.

«Вот это ты попал, капитан! — растерянно, с чувством, близким к панике, подумал Гордеев. — В самое пидорское пекло угодил. А если они скопом набросятся?! Это тебе не «наци» с цепями. От таких фиг отобьешься!»

— Ваши сосиски, сэр. Приятного аппетита! Если вам еще что-то понадобится, я к вашим услугам, — выставляя тарелку на стол перед Станиславом, приветливо произнес кельнер, сделав ударение на «что-то».

«Какие сосиски! Какой еще аппетит! Уматывать отсюда надо большими скачками!» — метнулись мысли в голове Гордеева.

Он решительно отодвинул от себя тарелку и быстрым движением, не пропадать же добру, опрокинул в рот рюмку шнапса.

— Эй, парень, вернись, — окликнул он кельнера, который еще не успел добраться до стойки бара.

Станислав решил немедленно расплатиться и покинуть «голубой» гаштет. Однако за те секунды, пока кельнер шагал к его столику, он резко передумал ретироваться из сего небогоугодного заведения. Возможно, причиной тому был шнапс, легонечко обжегший горло и пищевод, разлившийся теплом по телу и вызвавший выделение желудочного сока. А поджаренные сосиски выглядели так аппетитно…

Но это все вторично. А первично было то, что Стас осознал, что он практически решил вопрос с ночевкой. Не нужны никакие «биг клабы» и «герл» с хатой. Любой «голубчик» из этой клоаки, а тут, без сомнения, основная масса местных, имеет свою жилплощадь или знает, где можно недорого и без огласки устроиться на ночь. А ему только это и нужно.

Страх перед общением с индивидуумами нетрадиционной сексориентации прошел, как его и не бывало. Нет, конечно, где-то в дальнем уголке души определенные опасения затаились, но Станислав не сомневался, что и морально и физически постоять за себя сумеет. Да и, насколько он был информирован, близкие отношения между «голубыми» осуществляются, как правило, по согласию и, три раза тьфу, любви.

— Скажи-ка, милый, — ласково, в соответствующем душевном контексте обратился к кельнеру Станислав, — в этом заведении кроме тебя еще кто-то говорит по-английски? Я имею в виду посетителей. Свободных… Я хочу пообщаться.

Самого кельнера он сразу исключил из списка потенциальных партнеров, так как тот находился на работе и ждать, когда гаштет закончит работу, Стаса совсем не прельщало. Он предпочел бы побыстрее убраться из общественного места, так как дважды за вечер успел засветиться в криминальном плане. Вдруг на него уже запущена ориентировка и какой-нибудь ретивый участковый полицейский решит обойти свои владения…

— Ой, я даже не знаю, — задумался кельнер, прижав пальчик к щечке. — Фридрих… Нет, он и на немецком плохо говорит. Настоящий мужлан! Карл точно не знает английского языка. Эдуард! Конечно же, Эдуард! Он воспитанный человек, врач. Я слышал, как он разговаривал с одним англичанином, нашим гостем. Видите, у стойки в очках. Это он. Вот только… — Кельнер закусил губку и несколько смущенно опустил глаза. — Вы, сэр, активный или… наоборот?

Вопрос был, как говорится, не в бровь, а в глаз. Вот уж что Гордеев не предусмотрел, так это именно этот вопрос. Эдуард у стойки ему определенно понравился. Не в плане, тьфу, партнера, а потому, что смотрелся интеллигентно и уже был в хорошем подпитии. То есть хлопот с ним меньше, не то что, к примеру, с тем амбалом за столиком, который со лжеканадца глаз не сводит. Кстати, врач Эдик и сам, без сомнения, имеет желание со Стасом познакомиться, рюмочкой уже не первый раз машет…

Но на вопрос надо отвечать. Кто же знает, какой он, этот Эдуард: активный или «наоборот».

— Мне нравится… все! — неожиданно театрально вырвалось у Станислава. — Главное, чтобы два любящих сердца вознеслись на небеса!

Гордеев едва не очумел от того, что сейчас произнес. Шекспир отдыхает! Однако на собеседника его слова произвели должное впечатление.

— Ах, какой вы… всеобъемлющий, — восхищенно произнес кельнер. — Вы… вы…

— Принесите два шнапса, — деловито перебил его Станислав. — И передайте Эдуарду, что я приглашаю его за свой столик. Надеюсь, мое приглашение его не оскорбит?

— Что вы, что вы! Он будет рад…

В общем, Эдуард оказался парнем что надо. Примерно минут за сорок, строя глазки и распинаясь на темы «а у нас в Канаде» и «ах, этот безумный вечер», Гордеев накачал его шнапсом так, что «активный» Эдик еще соображал, чего он хочет, но вряд ли на что был способен. Сам Гор, предусмотрительно подкрепившийся сосисками, пиво уже не трогал и потому был в достаточно трезвом сознании, чтобы контролировать себя.

Когда Станислав понял, что клиент созрел, он намекнул Эдику, что настало время уединиться. Такси вмиг домчало сладкую парочку до гостиницы без вывески, которую Гордеев бы в жизни не нашел. Документы с них не потребовали. Более того, за такси и гостиничный номер заплатил Эдуард, что было вдвойне приятно. Стас уже прилично потратился в этот вечер, разменяв последнюю сотню евро.

В номере Эдик с ходу полез к «канадскому» другу с поцелуями и объятиями, однако Стас был предусмотрителен. Он захватил из гаштета несколько стограммовых бутылочек со шнапсом и потребовал сначала выпить «за любовь», потом приложиться «за наше счастье». Ну а затем сильно вдавил палец окончательно захмелевшему Эдуарду в одну замечательную точку под сонной артерией, предварительно ласково погладив его шею, после чего герой-любовник прикрыл глазки, с помощью Станислава улегся на кровать и сладко засопел.

Проблема ночлега была решена. Постель себе Гордеев устроил на кресле, прикрывшись пледом с кровати. Эдуарду он выделил тканое покрывало. Уснул Стас быстро, с чувством выполненного долга.

Глава 5. Прочь сон!

Пробуждение было тревожным. По ощущениям, Станислав спал недолго. За окном было темно. И проснулся он оттого, что почувствовал, что в комнате находится посторонний. И это был не его голубой «друг», ровный сап которого не мешал спать Гордееву.

Не шевелясь и не открывая глаз, Стас не менее двух минут безрезультатно вслушивался в ночные шумы и шорохи. Громкое дыхание Эдуарда, едва слышимое бурление в батарее отопления, далекий шум проехавшего автомобиля — это все, что он смог услышать. Однако шестое или, может, пятнадцатое чувство, то, которое отвечает за самосохранение, ему подсказывало, что в номере есть еще кто-то помимо их двоих.

Он осторожно разлепил веки. Через образовавшуюся тонкую щелочку, прикрытую ресницами, Стас попытался осмотреться.

Номер освещался крохотным тусклым ночником, который являл больше теней, чем света. Сектор обзора у полулежащего в кресле Гордеева был небольшим. Не шевелясь, он мог разглядеть через ресницы лишь часть кровати, шкаф и голую стену между ними. Для того чтобы увидеть больше, требовалось развернуться, что он и попытался сделать.

Станислав громко засопел, якобы во сне, пошевелился и поменял положение головы, откинув ее влево. Мельком оглядев эту часть номера, он, продолжая сонно пыхтеть, развернулся вправо.

— Не притворяйтесь, что вы спите, господин Гордеев. Не подглядывайте. Открывайте глаза, будем знакомиться. — Мужской голос, произнесший эти слова едва ли не над ухом Стаса, звучал спокойно и убедительно. Более того, в нем проскальзывали насмешливые нотки. Человек говорил по-русски, правда, с достаточно различимым, по мнению Стаса, прибалтийским, возможно, скандинавским акцентом.

Последовав совету незнакомца, Гордеев открыл глаза и присмотрелся к полумраку номера. На стуле у туалетного столика с зеркалом, в паре шагов от Стаса, закинув ногу на ногу, сидел мужчина. Его лицо и фигура были в тени, кресло, в котором спал Станислав, перекрывало свет от ночника. Однако кое-что разглядеть было возможно. Человек был не молод, крупный, широк в плечах, одет в темное пальто.

Мысли вихрем закружили в голове Гордеева.

«Кто он? Полицейский? Вполне вероятно. Но откуда незнакомец знает мою настоящую фамилию? Вряд ли полиция. Значит, это тот, к кому я ехал. Но как он проследил меня? А хотя что гадать? Надо просто быть готовым к любому развитию событий. А сейчас стоит сыграть под дурачка, а дальше будь что будет», — решил Станислав.

— Кто вы? Почему вы врываетесь в мой номер? Я сейчас вызову полицию! — по-английски возмутился Стас. — Это беззаконие! Я — канадский подданный. Вы не имеете права врываться в чужое жилище, будь это даже гостиничный номер!

— Канадский подданный? Был австралийцем, стал канадцем. Неплохо. Я бы даже сказал — со вкусом. Кто я? Зовите меня просто Алекс, — уже на чистом английском представился незнакомец. — Других имен называть не будем. Вряд ли здесь есть подслушивающие устройства, и ваш сосед по номеру не в том состоянии, чтобы вникать в чужие разговоры, но поберечься все равно не грех. Собирайтесь, поехали.

— А почему я должен с вами куда-то ехать? — возмущенно спросил Станислав. — У вас есть ордер на мой арест? И объясните, в чем моя вина?

Гордеев продолжал валять дурака. Он так до конца и не мог определиться, кто этот человек.

— Я не полицейский, я старый друг одного человека. Того, у которого есть дочь по имени Анна, — мягко уточнил человек, назвавшийся Алексом.

Все встало на свои места, правда, кое-какие вопросы остались невыясненными. Например, как его вычислили? Или проследили? Откуда Алексу стало известно, что он представлялся «наци» австралийцем? Но это уже не столь важно. Если захотят, объяснят, не захотят — их право. Главное, он добрался до места, куда его направила судьба и люди. Прощай и спи спокойно, голубой «друг» Эдуард! Твоя любовь так и останется неразделенной…

У гостиницы их ждали две машины: джип «Фольксваген» и микроавтобус. Едва Гордеев увидел фургон, а точнее — как следует его разглядел, многое из того, что с ним сегодня случилось, встало на свои места.

Алекс молча указал Стасу на джип. Они уселись на заднее сиденье. Машина тронулась. Несколько минут ехали молча.

— Вы поняли, Станислав, что это была небольшая проверка? — нарушил молчание Алекс. — И полицейский рейд, и мальчики в кожаных куртках…

— Теперь понял, — нехотя признался Гордеев. — Когда третий раз за вечер увидел один и тот же микроавтобус. У него трещина на левом подфарнике, при включенном освещении она хорошо видна.

— В третий раз? — удивился Алекс и начал считать: — Полицейская проверка у отеля, автобус стоял у входа… Естественно, сейчас, садясь в джип, вы смогли разглядеть эту трещину. А когда еще?

— После драки с националистически настроенными молодчиками фургон проскочил через перекресток. Я зафиксировал трещину, но подумал, что это просто совпадение.

— Ваша наблюдательность делает вам честь, — задумчиво произнес Алекс. — И не делает чести другим… Но это вас не касается. Мне понравилось, как вы, господин Гордеев, справились с испытанием. Не сказать, что оно было трудным, однако, не владея языком, не растеряться, не потеряться, но раствориться в чужом городе, на ходу меняя легенду, — это солидно. Тем более что подобным вещам вас не учили, ваш профессиональный профиль несколько иной… Уход от погони, рукопашный бой с многочисленным противником — это вам, без сомнения, знакомо. Но никак не шпионские игры. Однако вы справились. И мне очень понравился, извините за каламбур, весьма нестандартный шаг к знакомству с человеком нестандартной ориентации. Это заслуживает похвалы.

— Ночевать-то где-то надо было. И вообще, может, я тоже этот… нестандартный, — угрюмо сказал Станислав, глядя в окно.

— Даже если бы это и было так, меня бы это не смутило, — усмехнулся Алекс. — Главное, что вы профессионал. Могу еще добавить — думающий. Считаю, мы с вами сработаемся.

— Вопрос можно? Как вы за мной следили? Вряд ли только наружной слежкой. При всей моей, как вы, Алекс, заметили, «шпионской» некомпетентности я бродил по таким местам, где «хвост» невозможно не обнаружить.

— И в этом вы правы, — небрежно согласился Алекс. — Красться по ночным улицам от дома к дому, от угла к углу, согласитесь, прошлый век, причем не конец столетия, а его первая половина. Пара электронных «жучков» в воротнике куртки позволили нам контролировать каждый ваш шаг. И для того, чтобы наблюдать за вашим, Станислав, поведением, и чтобы случайно не потерять ценного специалиста. Вы же могли натолкнуться и на реальных полицейских, и на большую, не из четырех человек, группу решительно настроенной молодежи, которым не нравятся иностранцы на улицах Дрездена. Поверьте, таких здесь немало. Еще вопросы ко мне есть?

— Вопросов нет, — лаконично ответил Гордеев.

— Вас даже не интересует, куда мы направляемся? И что вас ждет впереди?

— Скажете, если захотите, — безразлично пожал плечами Стас и философски добавил: — Любая дорога когда-нибудь заканчивается.

— Вы мне все больше и больше нравитесь, Станислав, — после короткой паузы признался Алекс. — Мой друг генерал Анчар охарактеризовал вас… в общем, Дмитрий высокого мнения о господине Гордееве не только как о профессионале, но и как о человеке. Я вижу, что он не ошибся.

— Спасибо за комплимент, — сухо произнес Гордеев.

Они ехали около двух часов. У Станислава было время проанализировать и слова Алекса, и свое поведение в эту ночь. Менее всего Стас был склонен радоваться похвале в свой адрес. Честно говоря, к нему являлись мысли о том, что его испытывают, однако проверка была организована настолько тонко, что он практически сразу отбросил это предположение. Как и преодолел в себе секундную слабость, не стал паниковать и набирать телефонный номер, продиктованный ему Веклемишевым. Электронные игрушки, засаженные Гордееву в воротник, запросто могли определять не только местоположение объекта, но и прослушивать его.

«Интересно, а не паникует ли сам Веклемишев, потеряв меня из виду, — усмехнулся про себя Стас. — Вряд ли его люди вели меня по Европе. А сейчас, после бегства от лжеполиции, скитаний по ночному Дрездену и «похищения» Алексом, точно не найдут. Могли, конечно, и они приспособить мне «жучок» в одежду. Но это вряд ли. И смысла особого нет, и опасно, что найдут кроху и меня расколют. Это же не пассивный в кнопке ремешка бумажника «маяк», который можно засечь только после активации. Ну а что касается тревог генерала, так ничего, подождет, все равно пока ничего не ясно».

Итак, первое испытание Станислав прошел успешно. Насколько он понял, о боевых навыках бывшего капитана Алекс был проинформирован его другом Анчаром подробно. А сейчас еще он убедился в том, что Гордеев не только боевая машина в живом образе, но и человек, который умеет мыслить и быстро реагировать на изменение обстановки.

Оставалось лишь ждать и фантазировать, куда его везут и что ждет впереди.

«Фольксваген», по ощущениям Станислава, пересек едва не весь Дрезден и вышел на автобан. Куда они едут, оставалось загадкой: на север, на юг, на запад… Небо было затянуто тучами, определить стороны света по звездам оказалось невозможным.

Гордеев покосился на сидевшего рядом Алекса. Похоже, тот задремал. По крайней мере, глаза его были закрыты. Недолго думая, Стас последовал его примеру. Время предрассветное, по-морскому «собачья вахта», и ночь выдалась бурная, практически бессонная, можно и придремать. Едва слышный гул двигателя за секунды убаюкал утомившегося Станислава.

Глава 6. С корабля на бал

Скальная стенка была не слишком высокой, но проблемной. Какие-то семь-восемь метров высоты, однако совершенно ровного, без единого выступа базальта. Станислав в бинокль внимательно изучал скалу, пытаясь выбрать маршрут подъема. Трещины кое-где Гор разглядел, но они были настолько узкими, что просунуть в них пальцы, зацепиться за камень и потом подтянуться не представлялось возможным.

Опыт альпинистской подготовки у Гордеева имелся неплохой, не то что у его спутников. И готовили его по этой дисциплине, да и в Чечне, в кавказских предгорьях пришлось несколько раз применять навыки скалолазания. С помощью четырех-пяти вбитых в щели крюков на эту скалу можно взобраться без особых усилий, да только нынче шуметь опасно. Стукни пару раз молотком по крюку — и сей же момент заполучи порцию свинца в организм. Вон на гребне скалы патлатый балбес с «М-16» маячит, а за ним повыше, на террасе, еще двое караульную службу несут. Это те, кого можно разглядеть. А уж сколько «чатлан» в самом доме обитает — одному богу известно, а может, дьяволу. Местные донесли, что численность гарнизона асьенды составляет примерно человек двенадцать-пятнадцать. Но, похоже, они и сами не верили в то, что говорили, уж слишком физиономии у них были кислые.

Стас еще раз тщательно изучил скальную стенку. Других вариантов проникновения в дом-крепость, кроме этого, не существовало. Узкую горную дорогу с крутыми обрывами с обеих сторон перекрывали два блокпоста, а цельнометаллические ворота поместья можно было только из трехдюймовки прямой наводкой разбить. С противоположной стороны плато, на котором стоял дом, обрывалось отвесной стеной высотой не менее ста метров в ущелье, где с шумом неслась по камням горная река. Это не говоря о видеокамерах, круглосуточно наблюдающих за подходами к поместью, и множестве сигнальных мин и противопехотных мин-ловушек по периметру.

С последними, правда, проблем не было. Со стороны скалы, которую группе Гордеева предстояло штурмовать, чтобы проникнуть в дом, в минном поле был очищен проход. Шириной он был не более метра, но вполне годился для того, чтобы под прикрытием зелени по-пластунски подобраться вплотную к скале. С проходом расстарались местные товарищи, от которых и поступил «заказ» на гражданина Пабло Гонсалеса, подданного Колумбии, средней руки наркобарона.

Станислав не вдавался в подробности, однако предполагал, что и сам заказчик не являл собой пример чистоты помыслов и порядочности. Вероятнее всего, это были разборки между местными наркоторговцами. Может, горячие латиноамериканские парни из-за рынка сбыта поссорились или делянки с опийным маком не поделили. Не в том суть дела. Главное то, что заказчик до обидчика самостоятельно добраться не сумел и потому вызвал «Скорую помощь» со стороны. И на роль санитаров колумбийского леса были приглашены подчиненные господина Алекса.

Эта операция была боевым крещением Гордеева в Синдикате.

Именно так назвал герр Алекс организацию, которой он руководил. Утро той памятной неприкаянной ночи Стас встретил уже в тренировочном лагере под Ганновером, штаб-квартире Синдиката, куда они быстро домчали по автобану.

Его поселили в небольшом домике со всеми удобствами, в котором помимо него в отдельной комнате в другом крыле обитал еще один птенец «гнезда Алексова». Станиславу дали час на завтрак и приведение себя в порядок, после чего друг генерала Анчара удостоил его аудиенции, на этот раз официальной.

Герр Алекс уже не отвлекался на лирику и комплименты и разговаривал с Гордеевым сухо, если не сказать жестко, и более чем конкретно. Хотя нет, в преамбуле к основной части разговора Алекс несколько туманно, сглаживая углы и подбирая слова, обрисовал нынешнее состояние Станислава, его нулевой, а точнее — отрицательный статус и перспективы на будущее. При всей туманности фраз и намеков не требовалось быть излишне проницательным, чтобы понять, что попал Стасик на подводную лодку и хрен с нее выберется, может, только в качестве торпеды.

Затем герр Алекс ввел Гордеева в курс будущих дел и предложил подписать контракт. То, чем предстояло Гору заниматься, неожиданностью для него не явилось, в свое время характер данного предложения озвучил Белявский. Станислав должен был возглавить боевую группу, основной задачей которой являлось проведение специальных операций, естественно, строго конфиденциальных, как правило, опасных, порой — на грани жизни и смерти, но, при всем этом, высокооплачиваемых. География: весь земной шар. Срок контракта: один год. Перспективы: гибель или счастливая и обеспеченная жизнь. Через год, по желанию высоких договаривающихся сторон, возможно продление контракта.

Ничего особенно нового или шокирующего Гордеев не услышал.

Однако кое-какие вопросы у него появились. Во-первых, Стас попросил конкретизировать цифры оплаты его услуг, а во-вторых, вежливо удивился, что его, человека, не имеющего опыта работы в Синдикате, сразу планируют поставить во главе боевой группы. Не проще ли было сначала обкатать, посмотреть в деле… Оба вопроса, похоже, пришлись Алексу по душе, по крайней мере, он впервые за время их беседы снял с лица «железную» маску властности и снисходительно улыбнулся.

Жалованье Станиславу назначили достойное: восемь тысяч евро в месяц, плюс от тридцати тысяч евро и до бесконечности, в зависимости от сложности, за каждую проведенную операцию.

Это не считая командировочных и полного пансиона на зимних квартирах. В одном из швейцарских банков Стасу открывали счет на предъявителя, на который и планировалось поступление его зарплаты и бонуса.

Что касается назначения Гордеева командиром группы, Алекс прокомментировал это скупо, но аргументированно. Он сообщил, что его будущие подчиненные в количестве двух боевых единиц не новички в Синдикате и уже принимали участие в ряде спецопераций. Однако, по мнению Алекса, по уровню подготовки они значительно уступают Стасу.

Гордеев хотел было уточнить, принимает ли он вновь сформированную группу или меняет кого-то на данном посту, однако не стал этого делать. Если Алекс захочет сообщить это ему, сообщит. Не захочет — не станет. Герр Алекс этот вопрос обошел стороной.

Подписание контракта прошло буднично. Документ был готов заранее. Станислав пробежал тест на английском языке, ища подводные рифы, но ничего крамольного не обнаружил. С виду — стандартный контракт приема на работу с обтекаемыми формулировками. После того как он под ним поставил свою подпись, документ был уложен в сейф.

Официальная часть на том и закончилась, начались суровые будни. Алекс передал его с рук на руки амбалу с обветренным, испещренным шрамами лицом. Его звали Энтони. Если определить служебные обязанности этого человека по привычной для Гордеева армейской табели о рангах, Энтони занимал при Алексе пост заместителя по боевой подготовке. Он и представил Станислава подчиненным.

Группа Стаса состояла из двух человек: один был русский по имени Дэн, второй — хорват Горан. В том, что это не настоящие их имена, Гордеев не сомневался. При подписании контракта Станиславу тоже был присвоен псевдоним, под которым его зачислили в списки Синдиката: Алан. Это было и имя нового сотрудника, и его позывной. Похоже, здесь все носили короткие имена: Алекс, Энтони, Алан…

Кто такой Дэн в прошлой жизни, Гордеев просчитал без труда. Парни Веклемишева на второй встрече в лесополосе ознакомили его со списком пропавших без вести спецов, их фотографиями и приметами. Всего Гор не запомнил, но кое-что в памяти отложилось. Например, у старшего прапорщика Вагина, командира штурмовой группы нижегородского СОБРа, была заметная отметина, заработанная им в одной из командировок в Чеченскую Республику: отстреленная верхняя треть левой ушной раковины. Вот и у Дэна не хватало этой же части уха. Не столь уж часто встречающееся совпадение, чтобы не провести соответствующую аналогию…

Кстати, по этому самому Вагину однозначного утверждения, что он был завербован и переправлен на Запад структурами генерала Анчара, не имелось. Но теперь все встало на свои места. Как говорится, все дороги ведут в Рим, три раза тьфу через левое плечо! Не повторить бы Стасу путь бывшего командира разведбата Панченко, найденного мертвым в пригороде итальянской столицы. Твердого убеждения, что подполковник-десантник был завербован Синдикатом, не было, но сердце подсказывало Гордееву, что Панченко прошел той же тропинкой, по которой сейчас движется и он сам. Лишь бы она не оборвалась так же трагично.

Самое удивительное, с момента ночного знакомства Гордеева и герра Алекса в Дрездене до штурма скалы в далекой от Ганновера Колумбии прошло всего одиннадцать дней. За это время Станислав успел принять командование группой и пройти боевое слаживание со своими подчиненными, получить первое задание и оказаться на другой стороне земного шарика. Время, казалось, спрессовалось в тугой клубок. Каждый оборот нити — минуты и часы напряженной работы, обильный пот и усталость на пределе сил, боль в суставах и мышцах и мозг, отказывающийся воспринимать вал информации.

В целом, Гордеев понимал, что первые дни всегда и везде самые трудные. Особых сложностей в общении с Дэном и Гораном не возникло. Приход нового командира они восприняли спокойно, не сказать, что с радостью, но с некоторым оживлением. У Стаса сложилось впечатление, что парни застоялись и ждут реальной работы. В плане тренировок проблем не было, они были загружены с утра до ночи. Получали от Энтони план занятий на день и работали в тире, на штурмовой полосе, в борцовском зале… А вот на реальное дело они не выезжали, похоже, уже давненько. Дэн ненароком обмолвился, что на одну зарплату который месяц живут, премиальных толковых давно не видели, все на подхвате работают.

Бывший прапорщик СОБРа был невысок ростом, но широк в плечах и хорошо накачан. Неплохо владел огнестрельным и холодным оружием и армейским рукопашным боем. Отличительной особенностью Дэна была неразговорчивость и хмурость. Общался он, как правило, междометиями и отдельными словами: «есть», «ага», «нет», «точно», «там», «туда»… И предварял их буквами «б…» и «е…». Звучало примерно так: «е… нет» или «б… точно». Исключения составляла непечатная лексика. В сердцах Дэн мог выдать предложение из полутора десятков и более слов отборного мата без предваряющих «б» и «е».

Горан представлял собой противоположность напарнику. Он был худым, жилистым, веселым и крайне разговорчивым. Горан неплохо говорил по-русски, по крайней мере, при общении с ним проблем не возникало. В боевом отношении специализировался на взрывном деле, вождении машин и неплох был в снайперской подготовке. Кроме того, он являлся хорошим специалистом в области компьютерных технологий.

То, что Горан по национальности хорват, Станислав узнал случайно. Гордеев подозревал, что весельчак родом с Балкан, его выдавал характерный для этих мест акцент, но это были всего лишь предположения. Сам Стас не выказывал интереса к биографиям своих подчиненных, но фиксировал случайно поступающую к нему информацию. Однажды в разговоре, точнее, в коротком споре с напарником, разгорячившийся Дэн-Вагин обмолвился и выдал непривычно длинную для себя фразу: «Б… это не у вас в е… Хорватии…»

О себе Стас также не распространялся. Он с первых минут знакомства с подчиненными взял спокойный и деловой тон.

Дэн и Горан приняли нового командира также деловито, не стали корчить из себя «дедов», тем более что на первых же занятиях по боевому слаживанию Стас-Алан показал, на что он способен. Не все, конечно, выдал, но представил себя достойно.

Правда, заниматься им пришлось всего пять дней. На шестое утро Энтони вызвал Станислава к Алексу. Инструктаж был короток. Через четыре часа его группа из Ганновера через Лиссабон вылетала в Венесуэлу, в Каракас. Там их должен был встретить связной Синдиката и переправить в Колумбию, в район Медельина. Задача будет поставлена на месте. Документы на всю группу на имена граждан Болгарии, туристов: путевки, визы, билеты, деньги, адреса и явки — все уже было готово.

Через час Алан, Дэн и Горан выехали в аэропорт. К вечеру следующего дня они уже тряслись в джипе по разбитой горной дороге. Еще пара дней ушла на изучение местности, разведку и оценку обстановки. И почти сутки в засаде, в готовности к началу акции, они наблюдали за «горным гнездом», в котором обитал Пабло Гонсалес.

Группе была поставлена задача выкрасть «объект» из его поместья и в установленном месте передать заказчикам. Если же обстановка при проведении операции сложится крайне неблагоприятной, наркобарона следовало «стереть».

В последнем случае оплата услуг Синдиката и, соответственно, исполнителей уменьшалась на треть. Сколько получала за операцию контора, Дэну и Горану было по барабану, а вот снижение гонорара на шестнадцать тысяч евро их тревожило сильно. По меркам Синдиката, операция проходила по разряду не самых сложных, оплата планировалась не слишком большая, но и немаленькая, в размере пятьдесят тысяч евро. Но если штраф наложат, считай, почти даром работали. Станислава данная арифметика особенно не волновала, ему было важно зарекомендовать себя на первых шагах в Синдикате и в глазах герра Алекса, и в глазах подчиненных, поэтому он искренне поддержал тревогу коллег. Было решено приложить максимум сил и стараний при выполнении задания, так, чтобы с головы сеньора Гонсалеса и волос не упал.

Начало акции Стас-Алан назначил на этот вечер, сразу после наступления сумерек. Далее тянуть с операцией было нельзя, так как срывались планы заказчика и он мог отказаться от услуг Синдиката. Кроме того, заказчику поступила информация, что Гонсалес завтра может уехать по каким-то своим делам и его несколько дней не будет на асьенде. Сегодня же «объект» точно находился в своем поместье.

При всей видимой недоступности скалы забраться на нее все же было возможно, хотя и очень трудно. В предыдущую ночь Стас уже попробовал это сделать, неимоверными усилиями поднявшись по скальной стенке, пройдя по вертикали почти половину пути. Едва не сорвавшись, он спустился вниз и уполз назад в схрон по проходу в минном поле. Требовалось усовершенствовать технические средства, которые он применил для подъема.

А были они более чем просты, голь на выдумки-то хитра. Если крюк нельзя вбить в щель и пальцы в нее не лезут, значит, следует применить что-то среднее между крюком и пальцем. Подошли шомполы от автоматов. Они были каленые, не гнулись, входили в щели в базальтовой стене, но держались слабо. Стас потому едва и не сорвался, что один из шомполов выскользнул из отверстия в скале, и он повис на одной руке. В общем-то, при подъеме ему и так приходилось подтягиваться и повисать на одном шомполе, ища вторым щель повыше. Но одно дело, когда ты контролируешь ситуацию, а второе, когда внезапно обрываешься и молишь бога, чтобы тонкий гладкий стержень удержался на камне. Пришлось пилкой на обухе ножа пилить зазубрины на шомполах, чтобы они, входя в щели, хоть как-то держались за породу.

Глава 7. Вариант номер один

Гордеев шел первым, прокладывая дорогу остальным. Маршрут, по которому он двигался, был выбран заранее. Стас поднимался на скале по вертикали, где и щелей побольше, и выход на гребень был удобнее, и относительно скрытее. Хотя, по большому счету, здесь все было более чем относительное — и щели, и выход, и маскировка. Но за то им и деньги платят…

Поднимался Стас налегке, с минимумом оружия. Основной груз придется нести Дэну, но он справится, на тренировках на одних руках, помимо самого себя, еще такой же вес вытягивал по канату. Экипировка и оружие были сборные, с миру по нитке. С одной стороны, это необходимо, чтобы скрыть национальную принадлежность. Правда, чего тут скрывать, двое русских, один хорват: для Латинской Америки — экзотика и сплошная загадка. С другой же стороны, у каждого есть склонность к определенному типу вооружения.

Оружие и экипировку предоставил заказчик. Практически все пожелания «варягов» местными товарищами были выполнены в самые короткие сроки. У Гордеева сложилось впечатление, что в арсеналах наркоторговцев, как в той Греции, есть все или почти все.

Станислав предпочел болгарскую модификацию укороченного, привычного «АКСУ», доработанного лазерным целеуказателем. Несмотря на явный контрафакт, машинка была безотказная. Ее должен был доставить наверх Дэн. На штурм скалы Гордеев шел налегке: «глок-18» с глушителем и магазином на 33 патрона, три метательных ножа и пара светошумовых гранат в нашитых на легком кевларовом бронежилете карманах. Плюс на голени был закреплен в ножнах обоюдоострый тесак, за спиной болталась бухта тонкого, но прочного каната, а в руках — пара им же модифицированных шомполов.

Горану нашелся его родной хорватский пистолет-пулемет «агран-2000». В дополнение к «аграну» — 9-мм «парабеллум» также с глушителем, комплект светошумовых гранат, пара осколочных ближнего боя и куча запасных снаряженных магазинов.

Вот Дэну немного не повезло. Его заказ на крупнокалиберный отечественный пулемет «печенег» местные выполнить не смогли, пришлось довольствоваться бельгийским «MAG». Надо заметить, замена была достойная. Позывы Дэна прихватить с собой пару одноразовых гранатометов Стас пресек, все-таки не войсковая операция, танки в атаку не пойдут. А вот с боеприпасами и гранатами он бывшего прапорщика-штурмовика не ограничивал.

Все трое были одеты в интернациональный натовский камуфляж и оснащены переговорными устройствами и приборами ночного видения также штатовского производства. Правда, ПНВ требовались в основном на первом этапе — скрытном подходе и подъеме на скальную стенку, ну и, естественно, при отходе. Наверху же ночники были не нужны, поместье Пабло Гонсалеса было в достатке, если не в излишестве иллюминировано фонарями, подсветками и прожекторами.

На скальную стену Станислав забрался довольно быстро и без происшествий. Зазубрины на шомполах прочно удерживали их в базальтовой породе. У самого гребня один шомпол даже заклинило так, что Гордееву пришлось потрудиться, чтобы вытащить его из щели.

Добравшись до верха скалы, Стас повис на руках и замер, отдыхая и ожидая информации от Дэна, наблюдающего за часовым, бродящим по краю обрыва.

— Пока ждем, — лаконично предупредил тот Гордеева, но уже через десяток секунд скомандовал: — Алан, внимание!.. Пошел!

Станислав рывком выдернул тело из пропасти и грудью упал на край скалы. Одновременно с этим он отпустил шомполы и выбросил вперед руки, пытаясь зацепиться за камни. Левая рука не нашла опоры и сорвалась, тело потащило по базальту вниз. Момент был критический. Если и вторая рука не удержится, то Стас вряд ли сумеет опять ухватиться за шомполы…

Но пронесло, пальцы правой руки все же поймали неровность и крепко впились в камень. Рискуя сорваться, Гордеев осторожно потянулся вверх левой рукой, ногтями нащупал крохотную трещину и намертво зацепился за нее. Переведя дух, он аккуратно, по-змеиному, на считаные сантиметры подал тело вперед, фиксируя его на горизонтали. Получилось!

— У тебя не более пяти секунд, — предупредил его Дэн. — Часовой справа…

Гордееву уже не требовалась корректировка. Мозг работал в бешеном режиме, решая головоломку со многими неизвестными.

Трое часовых… Двое на террасе у дома… Один рядом, в десяти шагах… Его никто не видит… Как и планировал, он попал в узкую тень, падающую от молодого кипариса… Ближайшее укрытие — куст примерно в семи метрах… Часовой на гребне сейчас развернется и побредет назад… Увидит его… Один на террасе стоит спиной, второй повел головой в сторону ворот… Сейчас или никогда!

Максимум три секунды понадобились Стасу, чтобы вскочить и на пределе сил и скорости бесшумно метнуться к кусту, единственному достижимому укрытию. Спасительная тень приняла его, но радоваться было рано. Ожидая окрика часового, а то и автоматной очереди, Гордеев выхватил «глок» из наплечной кобуры и повел стволом с уродливым наростом глушителя из стороны в сторону.

Кажется, пронесло! Он успел просочиться, уловив крохотный отрезок времени, когда ни один из трех часовых не смотрел в его сторону. Решил-таки уравнение с тремя неизвестными. Ну что, это еще не успех, но вдохновляет. Хотя, если посчитать, подобных «неизвестных» со стволами разного калибра в «орлином гнезде» сеньора Гонсалеса еще как минимум штук пятнадцать найдутся. Это уже не уравнение будет, на целую матрицу хватит…

Ладно, сейчас не до алгебры, надо и физику уважить. Что там Архимед про точку опоры говорил, с помощью которой мир хотел перевернуть? Станислав пошарил глазами вокруг себя. А вот, аккурат за кустом эта самая архимедова точка! Точнее — валун, торчащий из скалистой почвы. За него можно привязать фал, по которому поднимутся Дэн и Горан. Извини, дедушка Архимед, весь мир нам ни к чему, а вот напарники в самый раз придутся.

Достав из-за спины бухту тонкого каната, Стас обмотал его вокруг валуна и крепко завязал. Перебрав фал, проверив, что тот не запутан, Гордеев в очередной раз уловил короткое мгновение, когда часовые не смотрели в его сторону, и бросил канат в обрыв. По цвету фал сливался с камнем и был незаметен даже с близкого расстояния.

Доклад от Горана прошел через несколько секунд:

— Готов к подъему!

— Для всех вариант номер один! — осмотревшись, одними губами произнес в микрофон-соломинку Стас. — Горан, пошел!

— Принял, вариант номер один, — откликнулся наушник голосом Горана.

— Е… принял единицу, — эхом вторил Дэн.

Станислав опустил руку на натянувшийся струной фал и почувствовал подергивание: Горан уже карабкался наверх. Пока все идет по плану. Скоро закружится карусель!..

Стас уже не смотрел в сторону обрыва, а наблюдал за часовыми на террасе. Он должен был их нейтрализовать. Часовой у обрыва скалы — цель Горана. Хорвату просто: вылез на гребень — и вот он, клиент, в нескольких метрах, никак не промахнешься. А Станиславу придется потрудиться, чтобы двумя выстрелами наповал, не наделав шума, поразить две цели. До террасы от куста, где он залег, расстояние порядка сорока метров. Ближе не подберешься, стрелять на бегу — велика вероятность промаха. Не того промаха, что в «молоко», а того, что не с первого раза уложишь. Сдуру-то раненый даст очередь и поднимет тревогу. А им бы сейчас тишины, и подольше…

«Готов к работе» — послышались едва различимые в наушниках щелчки: два длинных, два коротких.

Горан, находящийся в опасной близости от часового, говорить не мог, а потому доложил о готовности заранее оговоренным сигналом. Он сейчас висел на веревке у самой кромки обрыва и ждал команды Станислава.

Счет пошел на секунды. Гордеев ласково провел ладонью по стволу и глушителю «глока»: не подведи, милый. Осторожно, на сантиметры, выбирая сектор обстрела, Станислав переместился в тени куста, прицелился в левого часового на террасе и замер. Второй охранник находился неподалеку, метрах в трех-четырех от своего товарища.

— Погнали, орлы! Бой! — скомандовал Стас в микрофон и мягко нажал на спусковой крючок.

Звук выстрела больше походил на хлопок. У часового, в которого целился Гордеев, подломились колени. Он еще не успел рухнуть на каменный пол террасы, как Стас плавно повел стволом, выцеливая его напарника, и снова надавил на спусковой крючок. Второй часовой успел среагировать на гибель товарища. Он дернулся и даже попытался сорвать с плеча автомат, однако пуля остановила его и бросила навзничь.

Станислав вскочил и что есть мочи понесся к дому.

На счету была каждая секунда. Он не оглядывался, не высматривал, снял ли Горан часового у обрыва. Между двумя тихими плевками его «глока» слух Стаса зафиксировал за спиной негромкий хлопок скрытого глушителем выстрела. Это, без сомнения, сработал «парабеллум» Горана, вынырнувшего из темноты обрыва чертом из табакерки.

«Вариант номер один» пока работал без сбоев. Ближайшей задачей Гордеева было по возможности бесшумное проникновение в дом Пабло Гонсалеса и нейтрализация охранников в холле. По расчетам Стаса, у него было порядка десяти-пятнадцати секунд до того момента, как наблюдатели у видеомониторов разберутся, что на асьенду произведено нападение, и поднимут тревогу. Примерно к этому времени должны выйти из ступора и караульные у ворот. Терраса перед ними как на ладони. Если эти парни не спят, что маловероятно, гибель товарищей незамеченной для них не пройдет. Палить с ходу не станут, ну, а пока разберутся в себе и окружающем мире, те же самые десять-пятнадцать секунд и протикают.

За этот короткий промежуток времени Стас-Алан должен совершить сорокаметровый спринт до террасы, проникнуть в дом «объекта» и приступить к разборкам с двумя охранниками в холле и еще с одним — или двумя?! — у видеомониторов в комнатке рядом с входом. Конечно, если тебя там нет, какая разница, из скольких стволов палят: из одного или двух…

Разработка операции проводилась по данным, предоставленным заказчиком. За точность плана особняка Пабло Гонсалеса и прилегающей территории местные ребята ручались, а вот остальная информация была весьма даже относительной. И по количеству людей, и по расположению внутренних постов. С внешней охраной ясность в смысле численности, в общем-то, была. Двое у ворот, один — на другой стороне дома у обрыва в ущелье, троих Стас с Гораном уже сняли. А далее — опять предположения. Отдыхающая смена находится в отдельно стоящем домике рядом с воротами. Общее количество охранников неизвестно, примерно от двенадцати душ и выше…

На этапе проникновения в дом Станислава страхует хорват.

Горан берет на себя ворота и домик охраны, отрезая их огнем от особняка. После того как на скальную стену поднимется Дэн со своим пулеметом, а на это уйдет от одной до двух минут, огонь значительно усилится. При благоприятном развитии событий вдвоем они подавят, а точнее — должны подавить, сопротивление охраны.

Если напарники на этом этапе сработают успешно, Горан двинется в дом на помощь Алану-Гордееву, оставив Дэна контролировать территорию асьенды, и добивать оказывающих сопротивление охранников. Это в идеале, а уж как получится на самом деле — одному богу известно.

Залетев на террасу, Станислав повернул направо и в несколько прыжков добрался до стеклянной двери парадного входа в дом Гонсалеса. Похоже, пока «отряд не заметил потери бойца», точнее — трех бойцов. По крайней мере, через стекло Стас с ходу «срисовал» одного охранника, развалившегося на диване перед телевизором, и второго, дремлющего в кресле у стены. Работающий телевизор, видимо, заглушил и звук падающих тел, и стук оброненного автомата по выложенному мраморной плиткой полу террасы.

Однако любовался идиллией Гордеев лишь мгновение.

Дверь справа, там, где по схеме располагались операторы видеомониторов, следящие за подходами к дому, распахнулась, явив на свет кудрявого чернявого молодца с пистолетом в руках. До Стаса донесся истошный крик, вмиг поднявший с кресла и дивана маявшихся от безделья охранников. Расчеты штурма оказались верными практически до секунды. Станислав добрался до дома в момент объявления тревоги.

Собственно, на этом этапе четкие планы действия и расчеты времени акции заканчивались. После того как люди Гонсалеса обнаруживали проникших на асьенду злоумышленников, Стас-Алан и его подчиненные начинали работать по принципу «в бой ввязались, а дальше видно будет».

В доли секунды Гордеев прокачал ситуацию. Рваться в данный момент через дверь, которая может оказаться закрытой, в холл на пистолет, которым размахивал кудрявый охранник, и автоматическую «М-16», неожиданно скоро вытянутую из-за дивана любителем телепередач, его не прельщало. Взгляд упал на открытую фрамугу комнаты с видеомониторами, находившуюся в нескольких шагах от него. Решение не заставило себя ждать.

Стас выхватил из нагрудного кармана светошумовую гранату, вырвал кольцо и, тенью проскочив мимо входной двери, швырнул ее в дежурную комнату.

— Внимание, «Радуга»! — громко скомандовал в микрофон Стас, предупреждая Дэна и Горана, и, присев у стены, зажмурился.

Через фрамугу донесся глухой стук — граната упала на деревянный пол.

«Один, два… — сосчитал Станислав, и его уши уловили возгласы, в которых звучали ноты удивления. — Заработало!»

Как было не удивляться охранникам в холле, если из комнаты с видеомониторами, привлекая их взгляды, полились нереально красивые блики, окрашенные во все цвета радуги. Словно завороженные все трое оборотились туда, наблюдая за столь удивительным зрелищем. Вот только продолжалось оно недолго. Неожиданно ярчайший сноп света, в который превратилась «Радуга», вырвавшийся из дверного проема, едва не выжег зрачки охранников. Одновременно со сжигающей глаза вспышкой по барабанным перепонкам ударила взрывная волна, громом прокатившаяся по этажу. Крики от боли и ужаса вырвались наружу через выбитое взрывом окно.

Осколки стекла пролетели мимо присевшего у стены Гордеева, не задев его. Вот и закончилась тихая фаза операции. Теперь вперед, и кто не спрятался, он не виноват.

— Ах, твою же!..

Первым не спрятался он сам. Стас попытался выпрямиться, но немедленно рухнул на мраморные плитки. К падению его подвиг противный знакомый свист пуль, веером прошедших над его головой и срикошетивших от стены дома. Судя по звуку выстрелов, стреляли от ворот.

«Очухались ребята, — мысленно констатировал Станислав, — срисовали меня. Ну что же, это планировалось заранее. А почему молчит Горан? Без его поддержки я не смогу работать дальше. А вот и его «агран» заработал. Отвлекает охрану у ворот. Тогда и мне пора!»

Гордеев вскочил и кинулся к выбитому окну, из которого вытягивался белый дым. Под подошвами ботинок захрустели осколки стекла. Он перемахнул через подоконник и оказался в небольшой комнатке со скудной обстановкой, состоящей из стула и стола, на котором стояли три монитора.

Почувствовав под ногами пол, Стас повел из стороны в сторону дулом «глока». Беспокоился он напрасно, людей в комнате не наблюдалось. Да, собственно, после светошумовой «Радуги», особенно если не знаешь, что это такое, а местные парни вряд ли с ней сталкивались раньше, сопротивляться при отсутствии слуха и зрения как-то трудновато. В чем Станислав убедился через секунды.

Не задерживаясь, держа «глок» на изготовку, он выскочил в холл и едва не споткнулся об охранника. Тот выл и катался по полу, зажмурившись и зажав руками уши. Вид его товарищей был не менее плачевным.

Задержался в холле Гордеев ненадолго, на несколько секунд, лишь для того, чтобы собрать и выкинуть брошенное оружие охранников и организовать путь отхода. Вряд ли в ближайшие пару часов эти парни смогут восстановить слух и зрение, но, как говорится, береженого бог бережет. Кроме того, тяжелая «М-16» пригодилась в качестве метательного орудия. Стас не стал проверять, открыта или закрыта входная стеклянная дверь, через которую он намеревался выбираться на обратном пути, а просто вынес ее, метнув в стекло автоматическую винтовку. Туда же последовали пистолет и помповое ружье охранников, валявшиеся рядом с ними на полу.

План особняка за двое суток наблюдения Гордеев вызубрил наизусть. Сейчас ему следовало подняться по лестнице на второй этаж, где и должно было состояться его свидание с «объектом». Однако скоро сказка сказывается…

Секунды текли, и счет времени складывался не в пользу Станислава. Расколошматив дверь винтовкой, он развернулся к лестнице, чтобы ринуться наверх, как на этом самом «верху» его взгляд поймал мелькнувшую тень.

Гордеев не думал, не прокачивал ситуацию, сознание среагировало автоматически, дав команду мышцам. Он упал на пол и перекатом ушел в сторону. Это было сделано вовремя. Прозвучал один выстрел, затем второй. Но пули не догнали Гора, сумевшего откатиться за колонну.

Во время переката Стас привычно, отработанным долгими тренировками движением, выбросил в сторону стрелявшего руку с зажатым в ней пистолетом. Однако когда палец уже был готов надавить на спуск, он не стал этого делать. «Объект» следовало брать живым. И кто там сверху в него стреляет, сам Гонсалес или, возможно, его телохранитель, оставалось пока неясным.

Глава 8. Нормальные герои всегда идут в обход

Укрывшись за колонной, Станислав прислушался к шумам, доносившимся снаружи, и голосам напарников в наушнике. Там шел настоящий бой. Гранаты в ход пока не пускали, а вот стрельбы одиночными и очередями было в избытке.

— Бери левее, — послышался голос Горана. — Я пока отсеку охранников от ворот…

— А вот е… вам, е… суки! — азартно прозвучал выкрик Дэна, и длинная гулкая пулеметная очередь перекрыла остальную стрельбу.

Стас отметил, что подчиненные работали не покладая рук. Но, судя по переговорам, в ближайшие минуты помощи от них ждать не стоит, у парней своих скорбных дел невпроворот. Придется брать Гонсалеса в одиночку. Нелегко, но что делать?!

Гордеев огляделся. Пробиваться к лестнице, ведущей на второй этаж в апартаменты «объекта», без огневой поддержки самоубийственно. Да и на ступеньках «маятник» не покачаешь, снимут на счет раз. А стрелять он не может, так как не знает, кто палит по нему с лестницы. Положение пиковое! Хотя… Что там поется в песне про нормальных героев, которые идут в обход? И кто сказал, что стрелять нельзя?

Высунув из-за колонны глушитель «глока», Станислав несколько раз нажал на спусковой крючок. Он ни в кого не целился, скорее наоборот — старался, чтобы пули, срикошетив от потолка и стен, случайно не поразили стрелка на втором этаже. А стрельба была необходима Гордееву, чтобы прикрыть свой отход.

С последним выстрелом он вскочил и метнулся к дежурному помещению, через которое проник в дом. Вряд ли человек, стрелявший по нему, прячась от выпущенных из «глока» пуль, заметил этот маневр. Бегом Стас пересек комнату с видеомониторами и выскочил в разбитое окно. Уйдя резко в сторону, он рухнул на мраморные плитки и прижался к стене, чтобы не попасть под пули.

Стрельба вокруг дома чуточку стихла, надо полагать, ввиду уменьшения количества участников, и стала относительно организованной. Дэн и Горан рассредоточились и вели прицельный огонь в сторону караулки у ворот, где были сосредоточены основные силы охранников. Оттуда огрызались ответной стрельбой, правда, уже не столь активно, как вначале.

— Прикройте, я работаю снаружи, — передал по связи Стас и заткнул за пояс «глок».

Дэн и Горан поняли его с полуслова. Длинные очереди из пулемета и «аграна» заставили на время замолкнуть автоматы у ворот. Короткой паузы Станиславу хватило, чтобы вскочить с пола, разбежаться, подпрыгнуть, зацепиться за выступающую над террасой балку перекрытия, подтянуться и ухватиться за ограждение балкона, опоясывающего особняк по периметру второго этажа. Рывком Гордеев перекинул тело через перила и распластался на полу.

Наступил, пожалуй, самый опасный момент. От ворот балкон хорошо просматривался, и если Стас поднимется, его запросто могут срезать прицельной очередью. Но не все так плохо, как кажется…

— Стоп огонь! — скомандовал в микрофон Станислав Дэну и Горану. — Гранатами: осколочными и «Радугой»! Вместе!

Парни работали, надо признаться, профессионально.

— Внимание, «Радуга»! — послышался голос Горана.

— Е… б… — Дэн междометиями заполнил эфир.

Гордеев зажмурился, едва разглядел разноцветные блики. Яркий свет и оглушающий взрыв слились с разрывом осколочной гранаты. Вот теперь, пока охранники приходили в себя, у Стаса появилось несколько секунд форы на рывок по балкону. Вряд ли «чатлане» второй раз купились на цветные блики, однако взрыв боевой осколочной гранаты заставит любого храбреца залечь и затаиться.

Стартовав из положения лежа, Станислав шустро, не ожидая автоматной очереди, преодолел пару десятков метров по балкону. Заскочив за угол, он остановился, чтобы перевести дыхание и осмотреться. Вот только отдышаться ему не удалось. За особняком скальные породы, прежде чем оборваться в ущелье, поднимались едва не до уровня второго этажа. И на гребне этой базальтовой волны залег часовой, про которого все забыли.

Он и сам, похоже, не собирался класть жизнь за своего босса. По крайней мере, сооруженный им окоп из каменных обломков к атакующим действиям никак не располагал, а более походил на яму. Разглядев Станислава на балконе, часовой дернулся, потом прилег, пытаясь спрятаться, затем, видимо, решив, что все-таки надо как-то поактивничать, высунул из-за камней дуло «АК-47» и выдал длинную очередь в небо.

Оставлять в тылу бестолкового, но вооруженного балбеса не хотелось. Именно на такой бестолковщине иногда прокалываются опытные бойцы, за что и получают пулю в спину. «Глок» торчал за поясом. Возиться, доставать его времени не было, да и шуметь не хотелось. Стас выхватил из нагрудного кармана метательный нож и, просчитав, когда часовой решит выглянуть из укрытия, а он должен был это сделать, с силой бросил клинок в сторону окопа. Гор точно рассчитал баллистику. Часовой на короткое мгновение вытянул голову из-за камней, и этого было достаточно, чтобы нож вошел ему точно в глазницу.

Покончив с часовым, Станислав осторожно двинулся вперед. Его целью была полуоткрытая дверь, из которой на балкон падал яркий свет. Согласно плану, это должна быть гостиная.

«Манит, манит, обжигает… — припомнились слова песни, и он предостерег сам себя: — Не обжечься бы!»

Опасно, конечно, можно с ходу напороться на пулю, но другого способа прорваться в дом не предвидится. И вряд ли открытая дверь — ловушка. Слишком мало времени прошло с начала акции — считаные минуты, чтобы Гонсалес или его телохранители очухались и стали здраво мыслить. Стрельба, взрывы гранат — не до хитростей, да и шумят внизу и во дворе…

Бесшумно, стелющимися шагами Станислав скользнул к открытой двери и вытащил из-за пояса «глок». Остановившись в шаге, он сконцентрировался и, глубоко вздохнув, с разворота рыбкой влетел в комнату. Перекатившись по полу, Стас судорожно повел стволом с глушителем из стороны в сторону, высматривая противника. В помещении никого не было. На мгновение досада кольнула в сердце: по нему не стреляли, это хорошо, но где теперь искать этого Пабло Гонсалеса?

Быстрые тяжелые шаги в коридоре мигом подняли Гордеева с пола. Он метнулся к креслу, стоящему неподалеку от двери в коридор, и присел за него.

В гостиную ворвался высокого роста, очень крепкий мужчина с двумя пистолетами в руках. Еще в коридоре он начал громко орать. Испанского языка Станислав не знал, однако по тону и обращению «сеньор Гонсалес» можно было понять, что именно Гонсалесом этот человек не является. Кроме того, на фотографиях, которые изучал Гордеев перед операцией, наркобарон не выглядел ни высоким, ни тем более крепким. Скорее наоборот, «объект» был не слишком высок и довольно полноват.

Из всего вышеперечисленного следовало, что с незваным гостем церемониться не стоит. Правда, для порядка стоило все-таки глянуть на его физиономию. А вдруг сеньор Пабло с перепугу от случившегося штурма асьенды резко подрос и похудел? Идентификация заняла доли секунды. Залетевший в гостиную гражданин точно Гонсалесом не был. Данный факт в биографии громилы являлся большим минусом, но не это его сгубило, а два пистолета, которые тот сжимал в руках. Глаза мужчины поймали движение справа. Он успел разглядеть темную сталь глушителя, лежащего на подголовнике, и даже дернул массивный «кольт» в сторону кресла, однако нажать на спусковой крючок ему не удалось. Две негромких хлопка-выстрела кинули громилу на пол.

В коридоре никто больше не топал, а значит, можно было отправляться на поиски сеньора Гонсалеса. Только где его искать? Время поджимало. Стас планировал задержаться в доме не более чем на семь-десять минут. В противном случае могли подтянуться люди с блокпостов. А лишние пять-шесть стволов, во-первых, обострят ситуацию, а во-вторых, если у парней с головой все в порядке, они могут подобраться с тыла и блокировать группу Стаса в асьенде. Потому и следовало Гордееву спешить с поисками «объекта».

Он мысленно воспроизвел план особняка. На первом этаже Гонсалеса точно не было. На втором этаже располагались пять помещений — три спальни с ванными комнатами, гостиная и кабинет хозяина. Где он прячется, куда в первую очередь направить стопы?…

Неожиданно Гордеева осенило. С какого переляка с криками «сеньор Гонсалес!» рвался в гостиную громила, вероятнее всего его телохранитель? К тому же под потолком светится десятком лампочек люстра. Можно, конечно, предположить, что наркобарон к вопросу экономии электроэнергии относится спустя рукава, но в двух комнатах, мимо которых проскочил по балкону Стас, свет точно не горел. Напрашивался нехитрый вывод, что, если гостиная кажется пустой, это не значит, что в ней никого нет.

Не вылезая из-за кресла, Станислав внимательно оглядел помещение. Вечерний ветерок покачивал легкие шторы у балконной двери и на окнах. Было очевидно, что за ними никто не скрывается. Огромный стол посередине гостиной, стулья с гнутыми спинками также для игры в прятки не располагали. А вот массивная резная мебель красного дерева в ампирном стиле, расставленная по периметру помещения, вполне годилась, чтобы за ней или в ней кто-то прятался.

Гордеев выскочил из-за кресла и бесшумно метнулся к шкафу, который более всего подходил под понятие убежища. Встав сбоку и приготовив «глок», он рывком распахнул дверцу и заглянул внутрь. Увы, в шкафу спрятаться было невозможно. Взгляду Стаса открылись ряды полок, на которых стопками лежало что-то белое, накрахмаленное, вероятно, скатерти и салфетки.

Не теряя времени, он двинулся дальше. Застекленный шкаф-колонну с позолоченной расписной посудой он оставил без внимания. В нем если и мог кто-то прятаться, то рост этого человека не должен был превышать пятнадцати сантиметров. А вот горка или, может, сервант, Станислав не мог точно классифицировать данный предмет мебели, его очень даже заинтересовал. И как он раньше не обратил внимания на дверку нижней тумбы? Хотя до этого Гордеев был занят другим…

Две створки тумбы были прикрыты неплотно. Через щель можно было рассмотреть что-то белое, что мешало им закрыться. Этой помехой с одинаковым успехом могло быть как белье, те же скатерти или полотенца, так и чей-то толстый живот в пикейном жилете. Стас склонялся к последнему предположению.

Он подскочил к горке, распахнул дверку и, на всякий случай прикрываясь ею, сунул в тумбу глушитель «глока». Для того чтобы усилить эффект, Гордеев по-английски, так как испанского языка не знал, проорал нечто грозное про то, как размажет мозги по стенке, намотает кишки и так далее по теме…

Трудно сказать, понял ли его хоронившийся в тумбе Гонсалес, но вывалился он из горки безропотно и тут же вытянул над головой руки. Лежа в этой позе, наркобарон запричитал что-то жалостное, типа «сеньор, я сдаюсь, только не убивайте!». А что другое он мог сказать, если к голове приставлено дуло пистолета?

В том, что это был именно Гонсалес, Стас не сомневался. Узнал наркобарона он без труда, недаром же двое суток изучал фотографии, на которых в фас и профиль была запечатлена толстая физиономия с узкими «злодейскими» усиками. Но на всякий случай Гор, скорчив свирепую мину, зловеще поинтересовался:

— Сеньор Пабло Гонсалес?

— Си, си, сеньор! Гонсалес… Пабло, — потерянно доложил наркобарон.

— Тогда вперед, сеньор! — с воодушевлением воскликнул Станислав по-английски и сунул наркобарону под нос пахнущий порохом глушитель. — И не дергаться, а то пристрелю!

Перевод того, что сказал Стас, Гонсалесу не потребовался.

— Си, си, сеньор! — опять повторил он и мелко закивал.

Гордеев рывком за воротник поставил «объект» на ноги и пинком отправил к двери, выходящей в коридор. Он протащил Гонсалеса к лестнице, где на секунду остановился, оглядывая сверху холл. За те короткие минуты, что Стас отсутствовал, там практически ничего не изменилось. Правда, охранники уже не катались по полу и не орали в голос, а расползлись по углам, где тихо постанывали.

Толкая перед собой Гонсалеса, Гордеев спустился с лестницы, пересек холл и остановился у разбитой стеклянной двери.

— Внимание, я выхожу с «объектом», — предупредил Стас по связи Дэна и Горана. — Как обстановка?

— Е… малость заткнулись, — доложил Дэн.

— Ведут редкий огонь, — уточнил Горан.

— Б… могут с испугу и е… засадить, — затревожился Дэн.

— Понял вас, — принял информацию Гордеев.

Левой рукой он содрал с плеч Гонсалеса белый жилет так, что на пол посыпались пуговицы, и сунул его пленнику в руку.

— Маши! Кричи! — приказал он ему и для того, чтобы Гонсалес понял, что он хочет, потряс его запястье, несильно ударил по губам и вдавил глушитель «глока» в висок. — А то «пух»!

Сеньор Пабло оказался понятливым. Они еще не вышли из дома на террасу, как наркобарон заорал как резаный и замахал белой жилеткой. Хотелось думать, что к суициду Гонсалес не склонен и не кричит, чтобы его застрелили вместе со злодеем. Самоубийцей «объект» не оказался, что подтвердил почти сразу стихший огонь из автоматического оружия.

Глава 9. И вечный бой…

Прикрываясь наркобароном, держа у его головы пистолет, Станислав медленно прошествовал к обрыву, к тому месту, где висела веревка. Спуск оборонял Дэн, соорудивший на скорую руку окоп для стрельбы лежа, из сложенного перед ним бруствера из камней торчало дуло пулемета. Похоже, патронов бывший собровец не жалел, толстый ковер из гильз окружал его пулеметное гнездо. Хорват занимал позицию метрах в двадцати левее, у вертикально торчащего скального обломка.

— Горан, подтягивайся ближе, — скомандовал Станислав, когда вплотную приблизился к Дэну.

Он остановился, по-прежнему прикрываясь Гонсалесом. «Объект» продолжал махать жилетом, как ему и приказали, но уже не кричал, останавливая своих людей, а что-то обреченно ныл речитативом. Горан по-пластунски подполз к ним.

— Уходим быстро, мы и так задержались. Отход по плану, — скомандовал Гордеев. — Дэн, запрягайся, Горан пошел вниз.

— Отклонение от графика плюс две минуты, — доложил Горан, взялся за веревку и, перед тем как исчезнуть в темноте обрыва, приветливо попрощался: — До скорой встречи, господа!

— Е… вали, е… освобождай дорогу, — буркнул ему вслед Дэн и скомандовал: — Эй, е… придурок, б… надевай сбрую!

Последние слова бывшего прапорщика были адресованы уже не Горану, а сеньору Гонсалесу. Нажав на плечи «объекта», Стас усадил его и присел сам, чтобы не стать мишенью для людей наркобарона. Он подхватил брошенную Дэном «сбрую» — несложное самодельное сооружение из ремней, нечто родственное парашютной системе, и стал ее напяливать на ничего не понимающего Гонсалеса. Они подготовили систему для принудительной транспортировки «объекта» из его «орлиного гнезда» в связке с Дэном. Толстый наркобарон вряд ли самостоятельно и с радостью решил бы спуститься по канату, поэтому пришлось предусмотреть данное техническое устройство для эвакуации дона Пабло.

Застегнув карабин на груди Гонсалеса, Станислав бесцеремонно развернул к себе «объект» и, не испытывая при этом томления духа и совести, несильно, но резко ткнул его пальцем в шею, в одну замечательную точку в районе сонной артерии. Наркобарон дернулся и даже попытался потянуться рукой к шее, однако в ту же секунду обмяк и без чувств осел на камни.

— Клиент готов, забирай, уходи, — скомандовал Станислав Дэну. — Какая обстановка на фронте?

— Е… хреновая, — лаконично доложил бывший собровец, выползая из пулеметного гнезда. — Б… справа замаячили. Дом е… обошли, окружают б…

— Понял, придержим, — бодро отрапортовал Гордеев, занимая позицию Дэна.

— Я погнал е… — послышался голос за его спиной.

Это значило, что Дэн навьючил на себя сеньора Гонсалеса и начал вместе с ним спуск с обрыва. Горан в это время, придерживая веревку, ожидал их внизу. Ну что же, пока все шло по плану, хотя и с двухминутным опозданием. Но это не смертельно. Хотели закончить акцию за двенадцать минут, а исполнили за четырнадцать. Оценка достойная: удовлетворительная. Главное, получилось!

Требовалось порядка пяти минут, чтобы Горан с Дэном прошли с клиентом по проходу в минном поле и скрылись в накрытой густым сумраком «зеленке». И Алан-Стас должен был обеспечить этот временной минимум.

Станислав проверил оружие. В «MAG» была вставлена наполовину использованная лента. Болгарский аналог «АКСУ», доставленный наверх Дэном, припорошенный стреляными гильзами, лежал слева у бруствера. Стряхнув с него гильзы, Стас пристроил вплотную к автомату «глок». Справа на каменной полочке выстроились три осколочных и пара светошумовых гранат — наследство Дэна. Оставшуюся у него «Радугу» Стас вытащил из кармана бронежилета и поставил рядышком с сестренками.

Ну что, арсенал выглядит солидно. А как обстоят дела с боеприпасами? В «глоке» как минимум половина магазина. В металлической коробке две снаряженные ленты к пулемету. А в подсумке еще три забитых под завязку рожка к «АКСУ».

И с этим порядок.

А что с противником? Ой-ой-ой!.. Похоже, точно его взяли в клещи. Слева у ворот шевеление и под стрехой караульного помещения тень мелькает. И справа из-за угла дома на мгновение головенка в бейсболке показалась и опять исчезла. Не активничают, потому что боятся шефа подстрелить. Радоваться не стоит, скоро разберутся, что сеньор Гонсалес уже тю-тю… Секундное дело!

Похоже, даже уже почти разобрались, что-то орут друг другу, перекликаются правые с левыми. Кстати, надо будет на досуге испанским языком заняться, знал бы, пригодилось бы… От ворот его окоп видно плохо, мешают кусты и редкие деревья. А вот от дома пулеметное гнездо просматривается отлично, и ребята, засевшие за углом, видимо, просекли, что никакого сеньора Педро здесь уже нет.

— Мы внизу, двигаемся к проходу в минном поле, — прошел по связи доклад от Горана.

— Принял, — откликнулся Станислав. — Как пройдете мины, сообщите.

Ну что, полдела, а то и поболее, считай, сделано, а теперь можно и похулиганить, шугануть горячих колумбийских парней.

Стас передернул затвор «MAG» и прицелился в то место под стрехой караульного домика, где мелькнула тень.

Этого шустрика надо снимать первым: высоко сидит, далеко глядит… Он дал длинную, чего зря патроны жалеть, очередь по чердаку дома у ворот. Крупнокалиберные 12,7-мм пули веером прошли по глиняной черепице, кроша ее, во все стороны полетели щепки от деревянной обшивки. Громкий истошный крик известил, что Станислав достал человечка, засевшего на чердаке.

Он опередил парней Гонсалеса буквально на доли секунды. Станислав еще нажимал на спусковой крючок, как его укрытие накрыло перекрестным огнем. Вопли с чердака он дослушивал, уже укрывшись за бруствером.

— Врешь, не возьмешь! — усмехнулся Гордеев, припомнив слова из старого фильма про Чапаева. — А вот такого не хотите?

Стас дотянулся до осколочной гранаты, выдернул чеку и, не высовываясь из укрытия, метнул ее так, чтобы она легла где-то посередине между засевшими у ворот и за домом «чатланами». Большого вреда взрыв вряд ли принесет, и граната наступательная, разлет осколков максимум метров на сорок, да еще и увидят, как она летит, — спрячутся, но зато поостерегутся рваться к нему по открытому пространству. А это — выигрыш времени.

Дождавшись взрыва, Станислав опять ухватился за пулемет и длинными очередями стал поливать фланги. На очередном такте пулемет замолчал — кончилась лента. Перезаряжать времени не было. Гордеев ухватил автомат, снял с предохранителя, передернул затвор и уже прицельно, используя лазерный целеуказатель, скупыми очередями, перенося огонь то вправо, то влево, стал стрелять, не давая активничать людям Гонсалеса.

Но потихоньку они оправились и принялись серьезно огрызаться. Стас решил сделать передышку. Он спрятался за бруствер и быстро перезарядил «MAG». Затем повторилось то, что уже проходили: граната, массированный пулеметный огонь, прицельные очереди из автомата…

Пока все шло по плану. Охранники асьенды приблизиться к нему не могли, стреляли из укрытий. Правда, приготовившись метнуть последнюю осколочную гранату, Станислав немного забеспокоился. По его расчетам, Дэн с Гораном уже должны были миновать минное поле, однако доклада об этом от них не поступало.

Перезаряжая пулемет, Гордеев попытался вслушаться в шумы в наушнике. Если бы вокруг царила тишина, можно было бы разобрать далекие шорохи, переговоры, даже дыхание Дэна или Горана. Но из-за непрекращающейся стрельбы правое ухо было заложено, да и в левом, где покоилась таблетка наушника, лишь эхом бились выстрелы…

Неожиданно стрельба, словно по команде, прекратилась. Столь непонятное развитие событий насторожило Стаса. Похоже, «чатлане» готовили ему сюрприз. И он оказался прав. Правда, с фантазией у охранников было туго, как и со средствами, а потому сюрприз на Гордеева особого впечатления не произвел.

Осторожно выглянув из укрытия, Стас увидел, что въездные ворота открываются. Они были автоматическими и разъезжались медленно, поэтому было время и оценить задумку противника, и принять решение. В появившейся щели за металлическими створками Гордеев разглядел радиатор автомобиля. Еще через секунду стало понятно, что с той стороны ворот находится крупный внедорожник. Откуда он прикатил — с блокпоста привез подкрепление или раньше стоял за забором, — было не столь важно. А вот с какой целью его хотят загнать на территорию асьенды, догадаться большого ума не требовалось.

Охрана, вероятно, решила под прикрытием машины подобраться поближе к укрытию, в котором засел Станислав. Хотя было еще предположение, что джип без водителя просто направят на окоп и перекроют обзор стрелку. Возможно и то, что зажигательными пулями ударят по бензобаку… Вариантов много, особенно если до этого голливудских боевиков насмотреться. Но, увы, внедорожник не танк и даже не бронетранспортер с его противопульной броней.

Ухмыльнувшись простоте душевной охранников, а точнее — их бестолковости, Стас, посильнее размахнувшись, метнул последнюю боевую гранату и, выждав, когда осколки просвистят над головой, прицельно ударил из пулемета по внедорожнику. Длинная очередь в клочья разнесла радиатор и капот, брызнуло осколками лобовое стекло, джип осел на пробитых шинах. Это то, что было видно, а что наделали крупнокалиберные пули с двигателем и трансмиссией, осталось за «кадром». Гордеев не сомневался, что автомобиль восстановлению уже не подлежит. Да и для того чтобы его сейчас сдвинуть с места, нужен хороший тягач.

— Мины прошли, двигаемся к условной точке, — как нельзя вовремя прозвучал в наушнике долгожданный доклад Горана.

Ну что, дело сделано, можно было оставлять позицию. Правда, выполнить данный маневр было сейчас весьма проблематично. Предположение Стаса, что к охранникам на джипе подтянулась помощь с блокпоста, оказалось верным. Даже на слух было ясно, что стволов прибавилось. Да еще и разбитый автомобиль «подогрел» парней Гонсалеса. Поднявшаяся бешеная стрельба с двух направлений накрыла свинцовой метелью окоп, в котором укрывался Гордеев, так, что он и головы поднять не мог.

Прислушиваясь к свисту пуль и стряхивая с головы отколотые ими базальтовые крошки, Станислав обдумал свое положение. Честно говоря, ситуация была неприятная. Если у «чатлан» в море злости имеется хоть капля разума, они сообразят, что если с одного фланга сковать его активность на короткое время кинжальным огнем, то с другого можно подобраться к пулеметному гнезду вплотную или обойти его по обрыву. И тогда — вот он, Стас Гордеев, голубчик, как на ладони: хочешь, стреляй в него, хочешь, каменьями забивай, в плен бери…

Подобные бубновые перспективы и дальнейшие крестовые хлопоты Станиславу совсем не понравились. А потому он решил не дожидаться, пока разум охранников восторжествует над их эмоциями, и взял инициативу в свои руки. Точнее, в руки он взял светошумовую гранату. Прежде чем привести ее в боевое состояние, Стас оглянулся, проверяя, на месте ли веревка для спуска, не перебила ли ее случайная пуля, после чего выдернул чеку и швырнул «Радугу» подальше за бруствер. За ней последовала вторая и третья.

Едва пошли радужные переливы, Гордеев крепко зажмурился. Парни Гонсалеса, уже наученные горьким опытом, без сомнения, сделали то же самое. Стрельба в одно мгновение прекратилась, тишина наполнила барабанные перепонки, которые через секунду содрогнулись от череды громких разрывов.

При первой яркой вспышке «Радуги», проникшей через плотно закрытые веки, Стас стартовал из состояния лежа в положение полусогнувшись. Шумовое оформление уже не застало его в окопе, а настигло со спины. Правда, термин «стартовал» в его положении был не совсем точен. Гордеев вскочил на четвереньки и словно примат-предок, руководствуясь лишь зрительной памятью, посеменил к веревке. Бежал он не точно в сторону обрыва, а чуть наискосок, чтобы поймать рукой канат, а не пустоту.

В его распоряжении было не более трех-пяти секунд, пока противник не придет в себя после тройной «Радуги» и не протрет глаза. Он успел. Пальцы поймали веревку. Не останавливаясь, лишь перехватив ее покрепче, Станислав метнулся к обрыву. Все три светошумовые гранаты уже сработали, можно было открывать глаза, что Гор и сделал.

Но не он один обрел зрение. Автоматная очередь со стороны дома, откуда Стас был хорошо виден, едва не настигла его на последнем перед обрывом шаге. Он кожей ощутил смертельное дуновение, пули пролетели в миллиметрах от него. Но, как говорится, чуть-чуть не считается.

Обжигая кожу на ладонях, Гордеев слетел по канату вниз. Едва почувствовав под ногами землю, он рванул вдоль скалы к проходу в минном поле. На ходу Станислав включил прибор ночного видения, высматривая на земле вешку, обозначавшую безопасную тропку, проложенную среди противопехотных мин. Он чуть не проскочил знак. Стас уже миновал вешку, но сработало едва ли не звериное чутье, заставившее его обернуться. Глаза поймали поваленную, втоптанную в траву очищенную от коры ветку-рогатину. Видимо, это «постарались» его напарники, тащившие на себе бесчувственного Гонсалеса.

Повернув на безопасную тропинку в минном поле, Станислав уменьшил скорость передвижения. Проход был относительно широкий, но в приборе ночного видения расстояние до предметов на сантиметры, но искажалось. Была опасность того, что он наткнется ногой на неровность и оступится, сделает шаг в сторону… Но пронесло, не оступился, не споткнулся.

Гордеев слышал за спиной голоса, крики на обрыве, однако, не оглядываясь, выискивая глазами через окуляры ПНВ вешки, шагал и шагал по проходу. Охранники не стреляли, видимо, боясь в темноте зацепить шефа, но орали сильно…

— Алан, прием! — послышался в наушнике запыхавшийся голос Горана.

— Я Алан, — негромко, чтобы не услышали люди на обрыве, откликнулся Станислав.

— Мы на точке, — лаконично сообщил хорват. — Где ты?

— Я двигаюсь к вам. Как «объект», жив? — поинтересовался Гордеев.

— Пришел в себя, ругается.

— Значит, жив, — с удовлетворением констатировал Стас. — Заткните ему глотку, я скоро буду.

Далее все проходило буднично, можно сказать, даже скучно.

Марш-бросок по ночным предгорьям был недолог. Правда, спотыкающегося на каждом шагу «объекта» пришлось нести чуть ли не на руках. Но, как гласит народная мудрость, своя ноша рук не тянет, тем паче когда при этом по тебе не стреляют. Считай, прогулка в удовольствие.

Уже через час на каменистом проселке сеньор Гонсалес был передан в руки заказчика. А к обеду следующего дня изрядно подвыпившие «болгарские туристы», вернувшиеся с трехдневной морской экскурсии, завалились в отель в Каракасе. Отдохнув, вечером они посетили ресторан, где опять же от души накушались местных горячительных напитков. После приятно проведенного вечера в отель «туристов» доставили едва теплыми. А уже на следующий день «болгары» убыли в старинный город Маранайбо, бывший когда-то пристанищем конкистадоров и пиратским портом. Согласно расписанию тура, они должны были следующие четыре дня наслаждаться красотами озера с одноименным названием Маранайбо, а также любоваться закатом над Венесуэльским заливом.

В общем, через полтора суток группа Алана-Гордеева уже находилась в тренировочном лагере под Ганновером. Похвалы в свой адрес Стас со товарищи не дождались, но, докладывая Алексу о подробностях проведенной операции, он отметил некоторую благосклонность во взгляде шефа. Герр Алекс не проявил особого интереса к докладу, видимо, его уже проинформировали, как прошла акция. Он лишь посоветовал Алану с напарниками хорошенько отдохнуть, так как в скором будущем их ожидала очередная «прогулка» по земному шару.

Глава 10. Новое задание

Но встреча с Алексом состоялась чуть позже. Многочасовой перелет через Атлантику предоставил Станиславу время поразмыслить над его нынешним статусом и состоянием.

Со статусом, в принципе, было все понятно: он наемник, выполняющий грязную работу. Надо убить человека — убьет, выкрасть — выкрадет. Причем делать это Стас должен без каких-либо угрызений совести. А вот с этим, в смысле — с совестью, как раз и были проблемы. Терзал душу эдакий комплекс Роди Раскольникова. Убил старушку — помучайся!

Пожалуй, только в самолете нервное напряжение, державшее Стаса на взводе последние шесть дней, пошло на убыль. Акция по похищению Гонсалеса была его первым испытанием в Синдикате, экзаменом на профпригодность. И это накладывало на Гордеева определенную ответственность, давило морально. Но еще большим грузом на плечах лежало внутреннее неприятие того, что произошло и что еще произойдет.

Как минимум три-четыре, а то и больше человеческих жизней записал Станислав на свой счет во время колумбийской операции. И, надо признаться, не одних этих парней убил за свою жизнь бывший капитан. Из трех строчек в послужном списке личного дела Гордеева одну занимала Чечня. Если не брать в расчет училище и подмосковную в/ч…, к которой он был приписан, то можно сказать, что Стас практически без перерыва воевал несколько лет. И не понарошку. В него стреляли, и он стрелял…

Станислава учили убивать, это было его профессией. И он убивал, однако не за деньги, не за свою будущую счастливую жизнь. А за что тогда капитан Гордеев лишал жизней боевиков, кстати, многие из которых имели тот же статус наемника, который имеет сейчас он. За Россию? За национальную идею? За счастливое будущее российского народа? А может, просто защищая свою жизнь?

Но кто объяснит, что это за национальная идея в стране, где богатые утопают в роскоши, а бедные роются в мусорных баках?

И почему не каждый человек определяет для себя свое счастье, а делает это добрый дядя с трибуны с масленой физиономией, у которого все в шоколаде, которому, по большому счету, счастье всех и каждого безразлично, свое бы достроить…

Выходит, что раньше Гор убивал плохих мальчишей, и это было правильно. И кто докажет, что в асьенде колумбийского наркобарона он лишил жизни хороших парней, добропорядочных граждан своей страны? Ах, они, может, и плохиши, но сделал это бывший капитан за деньги! Да нет, не за пенензы Стас старался, опять за ту самую долбаную идею, очередной раз исполнял навязанную ему роль. Но почему на душе так погано? Почему его мутит уже вторые сутки? И кто выпишет Стасу Гордееву индульгенцию за безвременно и безвинно убиенных? Родина или родная контора, которая с него погоны содрала?

Но стоит ли роптать на незавидную долю убивца по найму? Станислав сам согласился ввязаться в эту авантюру. Попала собака в колесо — пищи, но беги! Да вот только не пищать хотелось, а выть. И не завоешь… Стисни зубы, капитан, и верь в счастливое будущее своих правнуков! А вот хоть и временное, но решение, перерыв в мучительных терзаниях: стюардесса по проходу на тележке горячительные напитки везет…

Отдохнуть группе Алана-Гордеева дали всего четыре дня, после чего они получили новое задание. Правда, на этот раз лететь на другую сторону земного шара не пришлось. И боя как такового не случилось. Задача была вроде бы и простая, и одновременно сложная. Простая тем, что убивать никого не требовалось, а сложная, что организовать акцию требовалось в центре Европы, в тихом и благополучном чешском городке неподалеку от Праги, где все на виду, жизнь размеренна и полиция свое дело знает. И, по возможности, следовало добраться до офиса клиента в самой чешской столице.

А требовалось от группы Алана, по классификации и на фене отечественной братвы, «навести шорох» в городке и «поставить на уши лоха». Другими словами, надо было очень сильно пугнуть бизнесмена, кстати, русского по происхождению, не применяя при этом крайних мер, чтобы он заветное слово сказал в телефонную трубку. И заказ поступил также от соотечественников. То ли он у них бизнес отбил, то ли они захотели его отодвинуть от кормушки, а может, не поделился с нужными людьми. В общем, мужика честно предупредили, а он не внял…

На этот раз с заказчиками Станислав не контактировал. Задачу ставил Алекс. С ним же обсудили конкретику, перечень возможных гадостей, которые Гордеев с компанией должны были обеспечить клиенту. Стас сразу отмел пункт киднеппинга. Алекс сильно не возражал, хотя недовольство во взгляде все же промелькнуло. По остальным пунктам возражений не было.

На подготовку к акции ушло четыре дня. Обосновались в Праге. Разделились, поселившись в двух небольших частных отелях под видом опять же туристов, которых в чешской столице пруд пруди. Удобное прикрытие: ушел на целый день, а то и на ночь якобы завис в увеселительном заведении — и никому до тебя нет никакого дела. Чтобы не переиграть, по документам Стас и Дэн числились русскими, а Горан из хорвата превратился в боснийца. А то появишься по легенде тем же самым болгарином, а потом случайно нарвешься на «братушку» и спалишься на незнании языка.

Рекогносцировка заняла трое суток. За это время изучили распорядок дня клиента и его семьи — жены и дочери-подростка, подходы к дому, а также «познакомились» с соседями и даже прокачали контору бизнесмена.

«Объект» жил в небольшом тихом городке, находившемся в полусотне километров от чешской столицы, но каждое утро он отправлялся на машине в Прагу, где располагался офис его фирмы. Станислав глубоко не вникал в то, чем занимается клиент, но насколько разобрался, тот сидел на поставках лекарств из Чехии и Словении в Россию. Надо полагать, бизнес процветал, на что указывали и шикарный двухэтажный особняк, в котором жил предприниматель, и офис, занимающий целый этаж в старинном доме в центре Праги, и роскошные машины у него самого и у жены.

Ровно в восемь часов утра «объект» выезжал на своем «Майбахе» на работу. В это же время жена встречала приходящую домработницу, ставила ей задачу и везла дочь в гимназию, расположенную на другом конце городка.

Охраны ни в доме, ни в офисе не было, как-никак — Европа, кого здесь бояться. Швейцар на входе в присутственное место скорее антураж, но никак не охрана. А вот шофер у клиента был мужчина серьезный, с повадками, это было видно невооруженным глазом, что подтверждал и ствол в наплечной кобуре, бугривший пиджак под левой подмышкой. Было ясно, что данный гражданин исполняет обязанности не только водителя, но и телохранителя.

Этот четвертый лишний усложнял действия группы Гордеева-Алана. Но именно его и решили использовать для исполнения поставленной задачи. Собственно, от того, как они сработают с водителем-охранником, и зависела чистота проведения операции.

Каждое утро телохранитель в семь тридцать приезжал на своей «Шкоде» домой к клиенту. Жил он не в городке, а где-то рядом. Не заходя в особняк, шофер выводил из гаража «Майбах» за ворота на улицу и ждал, когда бизнесмен выйдет из дома и, прощаясь, расцелуется с женой и дочерью. После этого они отправлялись в Прагу. Было решено перехватить по дороге телохранителя и разыграть сцену с переодеванием.

Правда, Дэн предлагал вариант попроще. Типа ночью устроить погром в доме, начистить физиономию клиенту, постращать его женой и дочкой, которые будут здесь же в неглиже рыдать, а для особого эффекта поджечь особняк или, на крайний случай, гараж…

Но это было, с одной стороны, уж слишком просто, а с другой — Стас не хотел задействовать в акции дочь бизнесмена. Дети не виноваты в грехах своих родителей. Отговорился, во-первых, тем, что заказчики желают, чтобы «объект» понял, что на него не просто «конкретная» братва наехала, а настоящие профессионалы. Ну а во-вторых, они не знали, на сигнализации ли особняк бизнесмена или же оная отсутствует. Влезут, начнут стращать, а тут полиция подоспеет, так настращает… Горан был на стороне Станислава.

Акция прошла гладко, за мелкими исключениями. Перехватили они охранника на въезде в городок, подальше от глаз людских. Сыграли на европейской гуманности. Горана переодели и загримировали под старика. При приближении «Шкоды» с ним случился «сердечный приступ». Станислав, также в седом парике, с усами и тростью, поддерживал мнимого больного и немощно махал рукой, призывая на помощь проезжающих мимо, которых было всего один в лице телохранителя «объекта». Тот, несмотря на то что явно был тертым калачом, купился на спектакль. Остановился, выскочил из машины, подбежал к старичкам.

Продолжение было делом техники. Если кто и наблюдал со стороны, только и поняли бы, что с пожилым гражданином случилось несчастье, его, бесчувственного, добрые люди загрузили в машину и повезли, вероятно, в ближайшее медицинское учреждение. То, что на асфальте лежал один, а понесли другого, прошло незамеченным.

Заехав в тупик, подальше от глаз людских, Горан срочно убрал стариковский грим и переоделся в куртку и фуражку водителя «объекта». Надо было спешить, время поджимало. Не забыли и о его пистолете, ключах от «Майбаха» и калитки, а также брелке, с которого открывались автоматические ворота гаража и въездные. Хорват внешне более, чем Стас-Алан, и уж конечно невысокий коренастый Дэн, походил на водителя-охранника бизнесмена, потому ему и выпало играть эту роль.

Незадачливый телохранитель через некоторое время пришел в себя и обнаружил, что лежит на полу собственной машины между рядами сидений связанным и с кляпом во рту. Он подергался, пытаясь освободиться от пут, однако скоро понял, что чем больше напрягается, тем сильнее затягивается петля на его шее. Это Горан постарался, применив при стреноживании так называемую «византийскую удавку». Пришлось бедолаге, чтобы не задушить самого себя, смириться и затихнуть.

С трехминутным опозданием от обычного графика «Шкода» подъехала к особняку «объекта». «Водитель», как обычно, нажатием кнопок на брелке открыл въездные ворота, поднял створку ворот гаража, зашел внутрь, вывел «Майбах» на улицу и закрыл за собой автоматику.

Три минуты опоздания едва не привели к провалу. Когда Горан выезжал на автомобиле из ворот особняка, из-за угла показалась домработница. Замешкайся они с телохранителем на дороге хотя бы секунд на тридцать, хорват столкнулся бы с женщиной лицом к лицу. Но он успел вывернуть машину, до того как домработница сумела разглядеть его за лобовым стеклом «Майбаха». Стас, наблюдающий за ходом акции с автобусной остановки, находящейся неподалеку, перевел дыхание: «Пронесло!»

А далее все развивалось по намеченному плану. Ничего не подозревающий «объект» расцеловался с женой и дочерью и сел в машину. Правда, отъехал «Майбах» всего на полквартала. Горан завернул за угол, резко затормозил и, повернувшись к бизнесмену, направил на него «беретту». Самое смешное, боевым оружием Стас с напарниками решили не пользоваться и грозный пистолет, вернее, его точная копия, был куплен в игрушечном магазине. Как бы то ни было, игрушка произвела тот же эффект, как если бы в лицо «объекту» смотрел настоящий ствол. Ошеломленный происходящим, он съежился и застыл в ожидании развязки. Вот только это был не финал драмы, а лишь завязка фарса.

В «Майбах», распахнув дверку, заскочил Гордеев, подоспевший к затормозившей машине с автобусной остановки. Бросив на сиденье спортивную сумку, в которой лежало нужное для акции снаряжение, он выхватил из-за пазухи опять же игрушечный, но выглядевший вполне боевым «браунинг» и, так, что тот охнул, ткнул ствол в бок клиента.

— Только дернешься — и ты труп! — скорчив свирепую физиономию, зловеще пообещал Стас. — И ни слова, пока я не скажу.

Горан, сдав «объект» под опеку Гордеева, проехал метров пятьдесят вперед и, приняв влево, спрятал «Майбах» за рекламным щитом.

Седой парик, усы и старящий лицо грим Станислав оставил, не хотел светиться перед бизнесменом. Горан на начальном этапе прикрывался лишь фуражкой и старческим же гримом. Но вряд ли в первые секунды пленения «объект» более внимательно, чем дуло «беретты», изучал лицо хорвата. После того как они отъехали от перекрестка, Горан натянул на голову светлый длинноволосый парик и наклеил свисающие по краям губ усы. На свет явился вполне приличного вида «олдовый» хиппи, ностальгирующий по семидесятым годам прошлого столетия.

Они не трогались с места несколько минут, во время которых в салоне царило гнетущее молчание. Выполняя приказ Станислава, бизнесмен сидел смирно и держал рот на замке. «Объект», конечно, принял к сведению, что с ним разговаривают на родном языке, и, вероятно, сейчас прокачивал ситуацию.

— Можно ехать, «Мерседес» прошел, — доложил Горан, наблюдавший за перекрестком в зеркало заднего вида.

Это означало, что жена «объекта» с дочкой уехали в гимназию и в доме сейчас находится лишь домработница.

— Вперед! — скомандовал Гордеев.

Они обогнули квартал и вернулись к воротам особняка клиента.

Горан дважды нажал на кнопки брелка, и перед «Майбахом» распахнулись въездные ворота и поползла вверх рифленая гаражная створка. Лимузин заехал в просторный, на две машины гараж. Хорват заглушил машину и включил автоматику на закрывание ворот. Выйдя из автомобиля, он лишь кивнул Станиславу, открыл дверь, ведущую из гаража в дом, и скользнул внутрь. Минуты через три Горан опять возник на пороге и, приветливо улыбаясь, жестом пригласил Гордеева и клиента пройти внутрь. Это означало, что домработница нейтрализована.

— Выходим, — коротко скомандовал «объекту» Станислав и с усмешкой добавил: — Прошу, проходите, чувствуйте себя как дома.

Бизнесмен молча выбрался из машины и зашагал вперед. Войдя в холл, он остановился и вопросительно поглядел на Гордеева.

— Туда, — махнул на открытую дверь гостиной Стас, где уже хозяйничал Горан.

Хорват выставил на середину комнаты кресло с резной спинкой и встал около него, картинно скрестив руки на груди. Эдакий палач у плахи с игрушечной «береттой» за поясом.

— Что вам от меня нужно? — покосившись в окно, напряженно спросил бизнесмен.

— Пока присаживайтесь в кресло, господин хороший, — безразлично пожал плечами Стас. — И не переживайте за жену и дочь. По дороге с ними ничего не случится. А с супругой вы скоро увидитесь. Отвезет дочку в гимназию, вернется…

Горан, с силой нажав на плечи, усадил «объект» в кресло и быстро и умело скотчем примотал его ноги и руки к ножкам и подлокотникам.

— Что вы хотите? Деньги? Ценности? — В голосе бизнесмена зазвучали истерические нотки.

— Заткни его, — хмуро приказал Станислав Горану.

Хорват, ожидавший этой команды, ведь сценарий акции был расписан в мельчайших подробностях, вмиг заклеил куском скотча рот бизнесмена. Гордеев, отвернувшись к окну, достал мобильник и набрал номер.

— Омега, я Дельта, начинай работать, — коротко сказал в трубку Станислав и резким щелчком закрыл крышку телефона.

Он дал команду Дэну, который не был задействован на этапе пленения «объекта». Бывший прапорщик сейчас находился в Праге, и его задачей было «навести шорох» в офисе клиента.

— Приступай к минированию, — приказал Горану Гордеев.

Хорват метнулся в гараж к «Майбаху», принес спортивную сумку и стал ее разбирать. Он делал это на полу у двери в гостиную, в стороне от прикрученного к креслу бизнесмена, но так, чтобы тот мог разглядеть, что таила в себе сумка. На свет появились желтые бруски, перемотанные парами изолентой, провода, короткие металлические стерженьки, батарейки, электронный будильник. Самым трудным в центре Европы оказалось найти хозяйственное мыло, имитирующее тротил…

Глава 11. Мы славно поработали и славно отдохнем

Работа в руках у Горана спорилась. Он заталкивал полые стерженьки, имитирующие детонаторы, в желтые бруски мыла, зачищал и подсоединял к ним провода, разматывая их по всему первому этажу.

— Танго, встречай гостью, — дал команду хорвату Гордеев, наблюдающий из-за занавески за въездными воротами. — Женушка явилась.

— Принял встретить гостью, Дельта, — с готовностью откликнулся Горан, которому уже надоело возиться с проводами и мылом. — Нейтрализовать на ноль или как?

— Или как, — безразлично определился Стас. — Успеем еще на ноль…

Гордеев покосился на завозившийся в кресле «объект». Клиент пробовал на крепость стягивающий его руки и ноги скотч. Тревожится, значит, любит.

«Мерседес» жены бизнесмена заехал во двор и затем в гараж.

Очень скоро из холла послышался ее встревоженный голос:

— Сережа, что случилось? Почему ты вернулся?

Ответа она не услышала, а вот до ушей ее мужа и Стаса донесся испуганный вскрик:

— Помогите! Кто вы? Что вам нужно! Сережа!..

Горан вошел в гостиную, держа в охапку трепыхавшуюся женщину. Гордеев вытянул из-за стола и поставил напротив сидящего связанного бизнесмена пустое кресло. Хорват затолкал в него женщину. В одиночку он с ней никак не мог управиться. Дама отчаянно сопротивлялась и пыталась достать до лица обидчика длинными ногтями. Станислав помог напарнику. Он придержал бьющуюся жену «объекта», пока Горан не прикрутил ее скотчем к креслу, а потом опять отошел к окну.

— Сережа, кто эти люди? Что им надо? Это бандиты? Помогите!!!

— Успокой ее, — бросил через плечо Горану Станислав.

— Молчать, сука! Убью! — неожиданно громко заревел хорват, схватил со стола вазу, кинул ее на пол и, выхватив из-за пояса «беретту», ткнул стволом в бок женщины.

Женщина вмиг замолчала и безвольно съежилась в кресле, затравленно поглядывая то на налетчиков, то на мужа. Трудно сказать, что больше ее испугало: разбитая с громким шумом ваза или пистолет. Она безропотно подчинилась Горану, заклеившему ее рот скотчем. Бизнесмен же, наоборот, стал проявлять активность. Он замычал и закивал в сторону Гордеева, видимо, призывая его к диалогу. Похоже, клиент разобрался, кто здесь главный и с кем нужно вести переговоры. Стас сделал вид, что не замечает потуги «объекта». Время для разговора еще не пришло.

— Гараж минировать? — деловито спросил Горан.

— Минируй все, — мрачно выдал Станислав.

В это время у него зазвонил мобильник.

— Слушаю, Омега, — глянув на дисплей, сказал Стас. — Понял тебя, офис заминирован. Подрыв по моей команде. Что, какая Аделя? Секретарша? Красивая, говоришь, жалко? Не дури, Омега. Завалиться хочешь? Уходи и жди сигнала на подрыв. Все, конец связи.

Имя секретарши «объекта» они узнали заранее и упомянули для большей достоверности. Дэн сейчас находился в офисе бизнесмена. Его задачей было постращать работников, с утра пораньше, задолго до начала рабочего дня явившихся на службу, поломать немного мебели и оргтехники, но, главное, засветиться в конторе «объекта» с пакетом с торчащими из него проводами. Это был муляж мины.

В принципе, офис можно было и не трогать, хватило бы налета на дом клиента. Но решили это сделать как для большей достоверности, так и для собственной безопасности. По окончании операции Станислав не собирался давать свободу «объекту» с чадами и домочадцами ввиду того, что ему с Гораном требовалось время на отход. После суматохи с налетом на офис, естественно, заинтересуются и пропавшим шефом, начнут его разыскивать. Часика через полтора полиция заявится к нему в дом, тогда и освободит его с женой и домработницей. Ну а если и полиция задержится, дочка из гимназии к обеду вернется и развяжет папу с мамой.

Было, конечно, опасение, что бизнесмен станет упорствовать.

Тогда бы пришлось действовать по второму варианту: забирать его с женой, вывозить в ближайший лесок и применять более серьезные меры воздействия. Но, похоже, прогулка на природу отменялась. После переговоров с Дэном «объект» уже не просто мычал и кивал, а буквально бесновался в кресле. У Стаса даже появилось подозрение, что бизнесмена Сережу очень сильно беспокоит судьба секретарши Адели. Но это уже не их компетенция…

— Танго, готов? — обратился к Горану Станислав.

— Через минуту можно подрывать, — доложил хорват, прилаживая концы провода к будильнику, и кивнул в сторону бившегося в кресле «объекта»: — Гражданин что-то сказать хочет. Возможно, душу облегчить желает?

Гордеев глянул на бизнесмена, выдержал паузу, потом подошел и сорвал с губ скотч.

— Говори, только быстро, — предупредил он «объект».

— Не надо никого подрывать, я согласен, — задыхаясь, прерывисто, едва не крича выдал он.

— Мне плевать на то, что ты согласен или не согласен, — пожал плечами Станислав. — Я должен выполнить поставленную задачу.

— Дайте мне сделать один телефонный звонок — вы знаете кому, — жалобно попросил клиент.

— А почему я должен тебе поверить, что ты не собираешься звонить в полицию?

— Наберите сами номер… — «объект», сбиваясь, продиктовал десять цифр. — Я уверен, что еще можно все решить без крови. Вам же дали указание, что если я соглашусь и позвоню по этому номеру телефона, то не надо будет никого взрывать. Я прошу вас!

— Не могу отказать в просьбе благоразумному человеку, — презрительно усмехнулся Станислав, достал нож, выщелкнул лезвие и освободил правую руку бизнесмена, разрезав скотч.

— Звони со своего, — приказал он «объекту». — У меня на счету мало денег…

Бизнесмен полез во внутренний карман, вытащил мобильник и набрал нужный номер. Стас проконтролировал цифры, на которые тот нажимал, заодно отметив похвальное самообладание — руки у клиента не тряслись.

— Алло! — мрачно выговорил в трубку «объект». — Я согласен с вашими условиями. Да, это я… Хорошо… Я все подпишу… В пятницу в тринадцать часов у меня в офисе… Передаю телефон.

Бизнесмен протянул мобильник Гордееву.

— Слушаю, — коротко сказал он. — Понял вас: операцию завершить. Назовите кодовую фразу. Принял, исполняю.

Он засунул мобильник «объекту» в нагрудный карман и повернулся к Горану:

— Сворачиваемся. Клиента зафиксируй, дом разминируй.

— Значит, «бах» не будет? — разочарованно спросил Горан. — А может, Дельта, все-таки рванем? Скажем, случайно получилось.

— Мне повторить, Танго? — сердито спросил Стас, набирая номер на своем мобильнике.

— Шучу, — прикручивая руку «объекта», с сожалением вздохнул Горан-Танго.

— Омега, я Дельта. Заканчиваем работу. Вариант номер три: разминируй, уходи. Конец связи, — дал команду Дэну Станислав.

Горан действовал споро. Максимум за пять минут он свернул провода и «взрывчатку» и упаковал все в сумку. Отпечатки пальцев в доме уничтожать не требовалось — они работали в перчатках.

— До свидания, господа, — попрощался с бизнесменом и его женой Гордеев. — Освобождать вас не будем, потерпите, пока приедет полиция. Ваш «Мерседес», сударыня, мы позаимствуем на некоторое время. Обещаем, что машина останется в целости и сохранности, правда, в каком месте ее найдут, сказать не могу, пусть это останется нашей с вами тайной.

Женщина замычала и задергалась в кресле.

— Не ругайтесь, мадам, такая уж у нас работа, — с сожалением произнес Гордеев. — Мы могли бы воспользоваться «Майбахом», однако это выглядело бы несколько вызывающе. Да, еще, чуть не забыл. Ваш личный водитель сейчас «отдыхает» в своем автомобиле. Не забудьте про него, на улице довольно прохладно, может простудиться.

— Один вопрос, — подал голос им вслед бизнесмен. — По поводу работы. Если у меня возникнет острая необходимость в вашей… профессиональной деятельности, как вас можно найти?

— Попробуйте воспользоваться номером телефона, по которому вы только что звонили. Возможно, это у вас и получится, — обернувшись, приветливо улыбнулся Станислав.

У Гордеева почему-то возникло предположение, что «объект», возможно, задумал провести контроперацию против своих обидчиков руками тех же исполнителей. А что, Синдикату прибыток, а им без разницы — что сову об пень, что пнем сову…

Стас и Горан вышли через холл в гараж, сели в «Мерседес». Через десять минут неспешной езды машина свернула с трассы в перелесок, где их ждал взятый напрокат «Опель».

На этот раз они возвращались на базу Синдиката порознь. Гордеев принял решение не светиться в Праге вместе с Гораном. Хотя они и действовали в гриме и «объект», которого Стас и хорват обрабатывали, судя по прощальным словам, не заинтересован в их провале, но, как говорится, береженого бог бережет. Поэтому Горан уже через час после завершения операции сидел в поезде, отправлявшемся из Праги в австрийский Линц. А уже оттуда Горан должен перебраться в Германию и прибыть на базу в Ганновере.

Дэн на подходе к офису перед камерами видеонаблюдения также работал в гриме, а внутри для большего страху надел на голову маску с прорезями для глаз. Так что идентифицировать его можно было лишь по фигуре, что в многомиллионной Златой Праге сделать весьма проблематично. Тем более что в связке с Гордеевым и без грима их не видели.

Станислав с Дэном собирались покинуть чешскую столицу лишь следующим утром. Скоростным поездом они планировали отправиться в Берлин и далее, опять же по железной дороге, добраться до Ганновера. Гордееву очень нравился Евросоюз.

Не сам по себе, конечно, а то, что, имея паспорт одной страны европейского содружества или шенгенскую визу, двигай куда хочешь — и границы тебе не помеха.

Ну а свободные день и вечер Станислав с Дэном посвятили отдыху после напряженных будней, а если одним, причем интеллигентным, словом — реабилитации. Чешское пиво, кнедлики с капустой, сливовица, бехеровка, водочка, опять пиво, опять сливовица… В общем, почти целый день и часть ночи прошли не зря.

Причем Стас в основном налегал на пиво, а Дэн предпочитал более крепкие напитки, что соответствующим образом сказалось на состоянии его организма. Еще в Венесуэле Гордеев заметил, что бывший прапорщик, крепко выпив, становился относительно разговорчивым. Причем привычные междометия «е…» и «б…» из его речи практически исчезали. Станислав потому и Горана отправил пораньше, чтобы накачать Дэна и попробовать его разговорить.

Кстати, с Гораном было не все просто. Станиславу показалось, что хорват, особенно в первые дни их совместной работы, во время колумбийской операции, да и позже, как-то ненавязчиво, но старался не выпускать Гордеева из виду, быть по возможности, рядом. А уж если он не мог этого сделать, то подтягивал к командиру Дэна. Стас допускал, что Горану была поставлена задача руководством Синдиката следить за ним. Из ряда вон выходящим подобный шаг считать не стоило. Вероятно, Алекс решил подстраховаться или просто хотел получать информацию о поведении новичка от его подчиненного, так сказать, из первых рук. Вот и сейчас Горан хотя и старался не показывать этого, уезжал в Линц с явной неохотой.

Кроме того, что Гордеев имел желание разговорить Дэна, он еще хотел наконец дать о себе знать генералу Веклемишеву.

Он мог это сделать и раньше, но не стал рисковать. Не только Горан мог за ним наблюдать. Стас помнил о «маячках», засаженных ему в одежду во время бегства из России. Нет, конечно, у Гора были возможности оторваться от наблюдения и позвонить по номеру телефона, который дал ему генерал, и из Венесуэлы или во время перелета из аэропорта, с вокзала… Однако и рисковать не хотелось, да и что полезное Аладдин мог сообщить Джинну? То, что пока еще жив и работает наемником в некоей конторе, именующейся Синдикатом? Единственная стоящая информация, которая могла заинтересовать генерала Веклемишева, так это сведения о том, что старший прапорщик Вагин из нижегородского СОБРа, он же Дэн, его подчиненный, жив и здоров. Что еще? Что руководит организацией человек, который называет себя Алексом, и у него есть зам по боевой части Энтони. Ну, еще расположение штаб-квартиры Синдиката… Все равно маловато будет!

Хотя и эти сведения генералу могли быть полезны. Не было ни полушки и вдруг — алтын! Опять же, как ни крути, а о себе все же стоит напомнить, чтобы дурные мысли Веклемишеву в голову не лезли. К тому же Гордеев надеялся, что он все же раскрутит Дэна, получит от него стоящую информацию о Синдикате.

Бывший собровец пьянел туго, но все же пьянел. К вечеру он уже хорошо набрался, хотя, стоило отметить, что вел себя достойно. На ногах Дэн стоял твердо и в драку не лез. Они со Стасом до поздней ночи, пока хватило сил, путешествовали по пражским пивным, сравнивая сорта пива и качество настоек. Разговорился Дэн, уже когда на Прагу спустились сумерки. Правда, как такового осмысленного разговора не было, бывший прапорщик просто выдавал отдельные тезисы, порой бессмысленные и обычно несвязные, но без своих обычных междометий.

Гордеев для поддержания беседы поддакивал подчиненному и пытался в его словах, как тот петух, рывшийся в куче дерьма и нашедший жемчужное зерно, выловить полезную для себя информацию. И, что самое интересное, кое-что выловил.

Так Дэн, поднимая рюмку сливовицы, выдал тост, чтобы их группа побыстрее «выбралась из пехоты». На наивный вопрос об этой самой пехоте и куда нужно выбираться, бывший собровец ткнул пальцем в потолок и застыл в такой позе на несколько секунд. А потом выдал непривычно длинную для себя фразу о херне, которой они сейчас занимаются, и по-настоящему больших бабках, которые платят тем, кто находится «там».

Из этих слов Стас сделал вывод, что до серьезной работы его пока не допускают. Действительно, разве можно назвать большим делом похищение колумбийского князька и едва ли не бандитский «наезд» на русского бизнесмена. Хотя риск и здесь велик, и деньги платят вроде бы приличные… Но тогда о каких «больших бабках» говорит Дэн? Стас припомнил, что и «соблазнитель» Белявский поминал о гонорарах с пятью нулями и более.

И, кстати, где оно это «там»? Честно говоря, Гордеев и сам сомневался, что в семи домиках на две персоны каждый на бывшей турбазе под Ганновером ютится весь личный состав Синдиката. Слова Дэна навели Станислава на мысль, что его представления о лагере как о штаб-квартире предприятия герра Алекса совсем не верны. И, вероятнее всего, это расположение именно пехоты, а не элитных подразделений Синдиката, если таковые действительно существуют.

В следующей пивной Дэн сам завел разговор о бывшем командире группы, которого он называл «пряником». Вряд ли это был его псевдоним. В Синдикате, насколько понял Стас, присваивали клички по именам: Алан, Энтони, Горан…

Отзывался Дэн о бывшем шефе не очень лестно, вероятно потому, что именно из-за него они не могли выбраться из «пехоты». А еще бывший командир отработал год в Синдикате по контракту и слинял на заслуженный отдых, оставив Дэна и какого-то Урмаса не у дел. И греет сейчас брюхо «пряник» где-нибудь на Канарах, не то что брошенные им подчиненные. Урмаса герр Алекс куда-то пристроил, а Дэн полгода мотался как дерьмо в проруби, работал на подхвате у других. Только месяц назад Горана в напарники дали, а тут и Алан подкатил.

Очередная пивная принесла Гордееву комплимент. Приняв неизвестно какую по счету рюмочку сливовицы, Дэн, как всегда неожиданно и не к месту, помянул бывшего командира, повысив его просто с «пряника» до «печатного пряника». Он показал Стасу большой палец, надо полагать, в знак одобрения, и сказал, что Алан — толковый мужик, а не какая-то там десантура. И с ним они запросто могут выбраться из пехоты и заработать «зеленый лимон». Не то что Паша: и триста штук не срубил — и линять…

Неожиданно до Станислава дошло, что речь идет, по всей видимости, о подполковнике Панченко, найденном мертвым в пригороде Рима. Он, конечно, мог ошибаться, но связка «пряник — десантура — Паша» наводила на определенные логические аналогии. Печатный пряник — визитная карточка Тулы. Командир разведбата Панченко проходил службу именно в тульской дивизии ВДВ — «десантура». И звали его Павлом. Кстати, по времени тоже сходится. Дэн сказал, что его бывший командир ушел из Синдиката шесть месяцев назад, примерно в то же время, как итальянцы обнаружили труп подполковника. А из России Панченко исчез примерно за полтора года до своей гибели. Получается, что кончики порванной нитки вяжутся в узелок?

Итак, из пропавших без вести живых боевых машин, «рэксов», ради которых Станислав ввязался в эту авантюру, можно утверждать, двое, Панченко и Дэн-Вагин, прошли через Синдикат. Похоже, прав был генерал Веклемишев, разрабатывая данную версию. И верно он просчитал, что надо на Гордеева ставить. Не очень, конечно, приятно себя «живцом» чувствовать, но ведь результат налицо. Париж стоит мессы?

Станислав рассуждал про себя, глядя на наливающегося пивом и сливовицей Дэна. Он прихлебнул пиво и подвел итог. Одиннадцать человек высококлассных боевых специалистов исчезли из России за три года. Ни один из них назад не вернулся и не подал весточки. Если предположить, что эти люди прошли через предприятие герра Алекса, а к этому все и шло, выходит, что дорога в Синдикат — путешествие без обратного билета. Кто-то, как Дэн, продолжает работать на организацию, возможно, некоторые из них погибли — характер работы предполагает и такое развитие событий. А кто-то из плеяды без вести пропавших, как Панченко, по окончании контракта, подзаработав деньжат, под чужим именем осел в тихом местечке. Правда, бывший подполковник добраться до тишины и покоя не смог, и это отдельная тема для глубоких размышлений.

Отхлебнув еще пива, Станислав подумал, что мыслить в одиночку, конечно, приятно, но не всегда продуктивно. По всему выходит, что пришла пора и инициаторам его засылки в Синдикат голову поломать.

Он отставил бокал и, сделав знак Дэну, куда и зачем направляется, нетвердыми шагами двинулся в туалет. Пробыл он там недолго. Выйдя из туалетной комнаты в коридор, Стас выглянул из-за шторы в зал. Дэн опрокидывал очередную рюмочку, остальным до русского туриста дела не было. Достав заранее заготовленную телефонную карточку, Гордеев сунул ее в щель аппарата, висевшего тут же, снял трубку и стал набирать номер телефона, который дал ему Веклемишев.

С мобильника, несмотря на то что у него была возможность воспользоваться сотовой связью, он звонить не стал. И сами телефоны, и SIM-карты, которыми Станислав пользовался, если не были на контроле у его работодателей, то, во всяком случае, проверить его звонки для них труда не составляло.

А на «жучки» он проверился, еще в гостинице перед выходом перещупав всю свою одежду.

От неожиданности Гордеев едва не вздрогнул: после длинного гудка раздался щелчок, и мембрана трубки выдала голос самого генерала Веклемишева. Только расслышав слова «меня сейчас нет дома, если у вас есть сообщение…», Станислав понял, что разговаривает с автоответчиком.

Выждав звуковой перелив, сигнал на включение магнитофона, он почти скороговоркой, но разборчиво произнес в трубку несколько подготовленных фраз. В них содержались маршрут и адреса пересыльных пунктов его бегства из России, координаты лагеря под Ганновером, короткое описание внешности Алекса, Энтони и Горана, данные об операциях, в которых уже участвовал Стас, сведения о корноухом Дэне-Вагине и его слова о «пехоте», предположительная информация о подполковнике Панченко. Монолог занял не более тридцати секунд и не содержал догадок и измышлений — только голые факты.

Повесив трубку, Гордеев выглянул в зал. Там ничего не изменилось, обстановка была прежней: Дэн прихлебывал пиво из высокой кружки, посетители гудели и тоже не оставляли без внимания напитки различной крепости. Ну что же, жизнь шла своим чередом. А на душе хоть немного, но легче стало…

Глава 12. Рождественский подарок

До Рождества, естественно, католического, православное здесь не праздновали, Стаса-Алана и его группу задействовали лишь однажды, и то на подхвате. Работали другие. Они же двое суток просидели в резерве в холодной гостинице в Кракове. Задача перед тройкой Гордеева стояла простая: ждать, по команде выдвинуться в указанное место, организовать прикрытие основной группе, обеспечив ее отход. Правда, Энтони туманно намекнул, что им могут поставить и иные задачи, в том числе и проведение самой акции. Подробно в курс дела Гордеева не вводили, видимо, все же считали, что вероятность задействования его группы в данной операции крайне мала. Собственно, так и произошло. К вечеру второго дня прошла команда «отбой», и Станислав с напарниками убыл к месту постоянной дислокации.

Двухдневное краковское сидение навело Гора на определенные мысли. Вполне возможно, что и его группу подстраховывали во время проведения акций и в Колумбии, и в Чехии. И, вероятнее всего, не только для того, чтобы помочь попавшим в тяжелое положение коллегам, а чтобы в случае неудачи деньги заказчика отработать.

Чем дольше Стас находился на службе в Синдикате, тем более вникал в откровенный деловой цинизм отношений внутри организации. Моральная сторона дела не то что мало — вообще никого не интересовала. Все было упрощено до неприличия. Есть заказ, его надо исполнить любыми средствами и в срок, оплата труда вполне достойная. Все! Никаких вопросов, никаких призывов и уговоров. Инициатива и творчество поддерживается, невыполнение задачи — серьезный штраф и дисквалификация, если ты на командной должности. Ты кого-то убиваешь? Так и тебя могут убить. Возможная гибель в контракте оговорена, наследники, если таковые прописаны в документе, заработанные тобой деньги получат. Ничего личного!

На Рождество группе Алана объявили выходные. Два дня они были свободны от занятий и тренировок, которым посвящали все время между реальной работой. Более того, им разрешили поехать в город и развеяться в праздничной атмосфере. Станислав ждал инструктажа насчет поведения в краткосрочном отпуске в чужой стране. Типа, ходить только группой, соблюдать правила поведения за рубежом, не поддаваться на провокации… Но обошлось. Правда, Стас, Дэн и Горан и сами решили, что в одиночку праздновать скучно, и отправились в Ганновер всей группой. Документы на «руссо туристо» с открытыми шенгенскими визами у всех троих имелись надежные, проблем не должно было возникнуть.

Наверное, впервые с раннего детства, когда еще верилось в Деда Мороза и чудеса, Станислав, влившись в атмосферу искренней радости на украшенных под Рождество улицах Ганновера, ощутил, а точнее — вспомнил, что такое настоящий семейный праздник. Полная раскованность, светлые лица родителей и детей, ни единого пьяного навстречу. А вон Санта-Клаус на перекрестке разговаривает с подошедшей к нему крохотной девочкой, дарит ей блестящую рождественскую игрушку. Маленький оркестр — аккордеон, труба и валторна — что-то веселое наигрывает, а пожилая пара кружится под музыку и рядом с ней совсем еще дети — юноша и девушка чуть неуклюже танцуют под старинную мелодию…

Вдоволь нагулявшись по праздничным улицам центра Ганновера, Стас, Горан и Дэн зашли в гаштет. «Хундер» грамм, пиво, поджаренная сосиска прошли на ура. Задерживаться не стали. Горан, хорошо знающий немецкий язык, услышал разговор за соседним столиком. Муж предлагал жене поехать на какую-то «плац» — площадь, Станислав не запомнил ее названия, где сейчас проходило массовое гулянье. Жена не согласилась, а вот Гордеев с напарниками, перевесом в один голос решили воспользоваться подслушанной информацией. Дэн пытался откосить от этого мероприятия, доказывая, «хундер грамм унд бир» они везде одинаковые, однако под давлением напарников сдался. Горан расспросил кельнера, как туда добраться, и троица отдыхающих от суровых будней наемников на метро отправилась в народную гущу продолжать праздновать католическое Рождество.

Площадь, где проходили гулянья, была не очень большой и располагалась в старом центре Ганновера. Народу было много, но толкотня как таковая отсутствовала. По периметру стояли торговые палатки, вился дымок над жаровнями, кружилась небольшая карусель, играл духовой оркестр. Кругом — елочные ветки, игрушки, цветная мишура, на деревьях — дождь из огоньков… И кругом — улыбающиеся лица.

Они прошли по кругу, разглядывая, как народ веселится. Пару раз останавливались у импровизированных стоек, промачивали горло. Станислав вслушивался в разговоры окружающих людей. Говорили не только на немецком, но и на английском, и на французском, и на итальянском, а вот и русский язык прорезался…

На втором круге остановились у оркестра, танцующие мешали им пройти. Молодые и старые приглашали друг друга, весело выплясывали на ровном булыжном покрытии «плаца». Неожиданно к ним подскочили две смеющиеся девушки, одетые в народные одежды: под теплыми плащами-накидками виднелись стянутые на талии красные блузы с открытым лифом, пышные юбки, на головках чудом удерживались сбитые набок плоские шапочки с двумя помпонами по бокам.

Весело щебеча по-немецки, они потянули Стаса и Горана в круг танцующих. Гордеев и хорват растерянно переглянулись, однако ничего другого, как принять приглашение девушек-веселушек, им не оставалось. Оказавшийся в одиночестве Дэн скучал недолго. Оглянувшись по сторонам, он направил стопы к ближайшей палатке, где дымился мангал и на полках стояли бутылки с горячительными напитками.

Что Станислав танцевал, он не знал. Может, польку, может, какой-то галоп. Танец был незамысловат. Требовалось притопывать ногами, чуточку подпрыгивать, вертеть вокруг себя даму и идти по кругу. В общем, это было не сложнее, чем совершить дорожку в боевом танце «журавля», и, уж конечно, намного приятнее. Партнер тебе пяткой в лоб не тычет и не пытается в селезенку локтем заехать и дама на ощупь очень даже приятна… Скоро Гордеев почувствовал себя заправским танцором. Он уже не просто кружил девицу, а пытался даже приподнять ее от земли.

Как-то сразу они с Гораном оторвались друг от друга. Пройдя круг в танце, на очередном витке его партнерша, вдруг перестав лопотать по-немецки, на чистом русском негромко произнесла:

— Джинн передает привет Аладдину. Ну, куда вы, держите же меня! И улыбайтесь, Аладдин.

От неожиданности и изумления Станислав действительно едва не уронил девушку. Но он быстро совладал с собой. Изобразив на лице радостную улыбку, Гордеев оглянулся, ища глазами Горана. Тот был далеко и занят своей партнершей.

— И что имеет сообщить мне Джинн? — с одесской интонацией небрежно поинтересовался Стас, взяв прежний темп в танце.

— Он желает подарить вам маленький сувенир, именуемый флешкой, который после просмотра необходимо уничтожить, — взяла тот же тон девушка. — Код доступа — ваш псевдоним Аладдин латинскими буквами. Не забудьте, пишется с двумя «д». Если ошибетесь хотя бы в одном символе, записанная информация уничтожится.

— И где этот замечательный подарок? Я спешу им насладиться, — оторвав от земли «немку» на заключительном аккорде танца, весело вопросил Гордеев.

— В правом кармане вашей куртки, Аладдин, — совершив быстрый книксен, сообщила девушка.

Махнув ручкой и подарив на прощание Стасу ослепительную и одновременно загадочную улыбку, она упорхнула в толпу.

— Однако! — пространно подытожил произошедшее Гордеев и, сунув руку в карман, нащупал небольшой продолговатый предмет размером с зажигалку. — А я думал, это любовь с первого взгляда!..

Подошедший Горан, оглядев несколько озабоченную физиономию Стаса, смотрящего вслед скрывшейся среди людей девушке, язвительно хохотнул:

— Что, Алан, и ты имел на баварочку виды? И я тоже, как это говорится у вас: губы раскатил… А птички улетели!

— Почему баварочку? — удивился Гордеев.

— Их одежда «дриндл» — пышные юбки, лифы, вот эти пушистые шарики на шапочке…

— Помпоны, — уточнил Гор.

— Ну да, пом-по-ны, — произнеся трудное для него слово по слогам, согласился хорват. — Это отличительная особенность национального головного убора баварской женщины. Так что, понравилась девушка?

— Виды-то имел, да не разумел, — задумчиво произнес Стас. — Так баварочки, говоришь?…

Девушки действительно были прелесть. Правда, судя по раскладу, родились они вовсе не в Баварии, а совсем даже в средней полосе России, хотя и Урал и Сибирь из этого списка также нельзя исключать. И где генерал Веклемишев таких очаровашек нашел? А сработали как классно!

Похоже, вели Стаса от самого лагеря. И вряд этим занимались девушки, их, вероятнее всего, подключили на последнем этапе. Срисовать его с ходу в Ганновере, ничего не ведая о предоставленной группе увольнительной, это уже из разряда очевидного-невероятного. Скорее всего, искали с ним встречи и, как только возможность представилась, использовали ее. И девушек переодели соответствующим образом. Если бы не на танец затащили, в другом месте бы перехватили…

Выходит, сработал его звонок на автоответчик, включилась система, шестеренки закружились…

— Да ладно, думаю, это не последние девчонки в нашей жизни. Ну что, присоединимся к Дэну? — с воодушевлением спросил Станислав у Горана, кивнув в сторону торговой палатки, у которой бросил якорь бывший прапорщик. — Веселиться так веселиться!

На душе у него действительно стало легко, словно он скинул с плеч тяжелую ношу. Так и хотелось воскликнуть: «Жизнь удалась!» Вот и суди после этого, много ли нужно человеку для счастья. Чтобы помнили, ну и за красивую девчонку подержаться…

— Я не против веселиться, — бодро поддержал командира Горан. — Кстати, стоит поспешить, а то Дэн осушит все рождественские запасы города.

Приняв крохотную рюмочку шнапса, Станислав закусил ее горячей, прямо с жаровни колбаской и взял бокал с пивом. Гордеев с улыбкой оглядывал гуляющих и веселящихся на площади людей. Правда, мысли в голове крутились совсем не праздничные, не рождественские, а деловые.

Можно с уверенностью предположить, что за лагерем Синдиката установлено плотное наблюдение. Люди генерала Веклемишева работали профессионально, в чем Стас уже убедился на примере шустрых «баварских» девушек. Он звонил на автоответчик в первых числах декабря. Выходит, почти двадцать дней Синдикат находится под плотной «опекой» команды Веклемишева. И, похоже, есть серьезные результаты, иначе и не стоило разыгрывать сложную сцену с переодеванием, чтобы вручить ему носитель с информацией. Могли и на словах во время танца привет от Вадима Александровича передать.

Флешка буквально жгла карман, хотелось узнать, что несет в себе электронная игрушка, но, увы, в ближайшие часы, если не дни, сделать это было невозможно. У Станислава в комнате стоял компьютер, он изредка включал его, в основном чтобы узнать через Интернет погоду и новости. Пару раз раскладывал пасьянсы, расслабляясь после напряженного дня. Но для того чтобы добраться до информации, записанной на флешке, использовать его было опасно. Во-первых, Стас был почти уверен, что за его комнатой ведется видеонаблюдение, а во-вторых, и сам компьютер мог быть на контроле через общий сервер.

Флешка «жгла» карман Станиславу еще четыре дня, до очередного увольнения. Он с ней не расставался ни днем ни ночью, чтобы никто чужой случайно ее не обнаружил.

А рождественские каникулы продолжались. Вероятно, заказчики расслабились и решили отложить решение неотложных дел или, вполне возможно, группа Стаса-Алана не вписывалась в формат заказов Синдиката.

На этот раз гулянья получились скучными. Празднества в городе поутихли, да и Гордеев со товарищи уже нагляделись на чужую радость. Они неспешно прошлись по центру Ганновера, посетив несколько гаштетов. День был пасмурный, сумерки рано легли на город. Как в том стишке: дело было вечером, делать было нечего. Случайно набрели на кинотеатр, в котором проходил ретроспективный показ фильмов Эмира Кустурицы. Горан загорелся и с трудом, но все-таки уговорил не проявлявших особого интереса Станислава и Дэна посмотреть картину земляка «Белая кошка, черный кот».

Стас видел раньше этот фильм, а Дэну, судя по его реакции, до элитарного кинематографического искусства было столько же интереса, сколько кролику до астролябии. Более того, фильм Кустурицы шел в немецком переводе, понятном только Горану, единственному из троих владевшему языком Гёте. В общем, Дэн задремал на третьей, максимум четвертой минуте показа и почти сразу захрапел. Получив тычок локтем в бок от увлекшегося фильмом хорвата, он проснулся, обиделся и решительно покинул зал, сказав, что будет ожидать любителей кино в гаштете напротив кинотеатра. Станислав поддержал коллегу, объяснив Горану, что уже видел этот фильм.

Выбор места ожидания оказался удачным. Пивная была не простой, а интернет-кафе. Дэн хотел было найти что-нибудь попроще, но Гордеев уговорил его остаться. Он не верил в удачу, руки зудели от желания побыстрее добраться до компьютера. Стас в момент обучил бывшего прапорщика-собровца игре в несложную «стрелялку». Самое удивительное, тот сначала просто заинтересовался, а после того, как уложил нескольких виртуальных злодеев, настолько увлекся электронной войной, что даже на время забыл про пиво, стоявшее рядом с клавиатурой.

Глава 13. Знакомые все лица

Станислав устроился в сторонке за свободным компьютером.

Из-за перегородки, где занял позицию Дэн, слышалась активная стрельба, густо перемешанная уже привычными для слуха междометиями «е…» и «б…». Включив компьютер, Гордеев еще раз глянул в сторону Дэна, вытащил из кармана и вставил флешку в гнездо. Он помнил предупреждение «баварочки» о том, что если ошибется в пароле, то вся записанная информация будет уничтожена, поэтому набирал кодовое слово не спеша, аккуратно нажимая на клавиши.

Стас не сбился в наборе, файл открылся. И первое, что он увидел на экране монитора, — фотографию человека в форме полковника Советской армии. Фото было черно-белое и явно с личного дела офицера. На парадном кителе в три ряда висели медали и ордена. Два Красных Знамени слева на колодках, отдельно справа — Красная Звезда, «За службу Родине» двух степеней, плюс пара медалей «За боевые заслуги» вызывали искреннее уважение.

Несмотря на то что человек на фотографии выглядел намного моложе, чем он смотрелся сейчас, одет в форму и коротко пострижен, Гордеев без труда узнал в нем герра Алекса. Стас пробежал скупой текст под фотографией.

Арвидас Майронис, литовец, 1942 года рождения, полковник Главного разведывательного управления Советской армии. Специалист по проведению спецопераций. Послужной список: Гватемала, командир группы; Никарагуа, советник; Ангола, советник; Куба, советник. Трижды ранен, тяжелая контузия. В начале девяностых на короткий срок возглавил разведслужбу независимой Литвы, однако скоро оставил этот пост и убыл в неизвестном направлении. В международном розыске не значится.

«Направление убытия уже известно, — констатировал про себя Гордеев и тут же с удовлетворением отметил: — И вряд ли без моей информации о прибалтийском акценте герра Алекса его так скоро смогли идентифицировать».

Однако восхищение собственными заслугами сошло на нет, когда Станислав изучил материал под очередным фото. Тут уж он точно не принимал никакого участия в опознании, сообщив лишь имя, а точнее — псевдоним этого человека в Синдикате. Снимок был уже цветной, хотя явно любительский. В служивом в камуфляже с «М-16» в руках на фоне густой зелени, несмотря на боевую раскраску лица, мудрено было не узнать Энтони, заместителя Алекса по боевой подготовке.

Зигмунд Конопницкий, поляк, 1958 года рождения, инструктор рукопашного боя, командир диверсионно-разведывательного подразделения, начальник разведывательного отдела армии Войска польского. Уволен в отставку по собственному желанию в 1987 году в звании подполковника. Уже на следующий год Конопницкий засветился в Африке в окружении известного авантюриста, руководителя подразделения «диких гусей» Альфреда Касселя.

«Стоп! — вспоминая, Гордеев наморщил лоб. — А Француз, инструктор учебного центра на Валдае после Легиона тоже служил в Африке у этого самого Касселя. Похоже, здесь явная «семейственность» прослеживается…»

Если герр Алекс-Майронис никак не засветился в криминальном плане ни по международной линии, ни по представлению национальных сил правопорядка, то за Энтони-Конопницким охотились спецслужбы как минимум четырех государств, а в двух странах он был заочно приговорен к пожизненному заключению. Соответственно, и по линии Интерпола Энтони находился в международном розыске.

С третьей фотографии на Гордеева смотрел Горан собственной персоной. Станислав внимательно вчитался в текст под снимком.

В действительности Горана звали Здравко Славич. И был он вовсе не хорватом, а чистокровным сербом. Подающий надежды молодой офицер спецподразделения Югославской народной армии, высококлассный «скорохват», владеющий всеми видами холодного и огнестрельного оружия, мастер восточных единоборств, имел короткий, но внушительный послужной список. Во времена смуты и распада Югославии Славич совершил головокружительную карьеру, поднявшись от высококлассного, но рядового специалиста до советника генерала Радко Младича, по существу — начальника его контрразведки. Как и Младич, Горан-Здравко с 1995 года по представлению Гаагского международного трибунала находился в международном розыске по обвинению в этнических чистках мирного населения в Боснии в начале девяностых годов. Видимо, недаром за эти «геройства» скороспелому полковнику Славичу дали прозвище Вампир.

Гордеев едва не присвистнул, изучив досье на Горана, а потом крепко задумался. Что-то здесь не клеилось. Его, новичка, в Синдикате поставили командовать зубром, который без труда мог ему такую фору дать… Станислав принял за чистую монету заявление герра Алекса, будто назначение Гордеева командиром группы обусловлено тем, что уровень подготовки и боевой опыт капитана значительно выше, чем у его будущих подчиненных. У Стаса были подозрения, что Горан на занятиях и тренировках не выкладывается по полной программе, скрывает свои возможности, но считал это обычной ленью. Да и скидку на возраст липовому хорвату Гордеев делал. По его прикидкам, подчиненный был старше самого командира лет на семь, а реально, оказывается, на все двенадцать. А хорошо выглядит Вампир, видимо, кровушки вдоволь попил…

Дэн в прошлое увольнение в пьяном разговоре выдал, что Горан был определен в группу за месяц до прихода нового командира. За этим назначением, конечно, могло скрываться понижение статуса Славича в Синдикате за какие-то грехи. Но в такой расклад верилось с трудом. А вот версия, что его внедрили с целью присматривать за Гордеевым, виделась более правдоподобной. Неужели герр Алекс заподозрил, что Стас казачок засланный? А может, просто более опытного товарища закрепили за новичком, чтобы он дров не наломал? Вопросы, вопросы — и все без ответа…

Кстати, если Горан стал напарником Дэна за месяц до появления Станислава в Синдикате и именно для того, чтобы присматривать за ним, выходит, что приход бывшего капитана в Синдикат был запланирован еще до того, как Гордеева обвинили в убийстве охранника ночного клуба. Это очередной раз подтверждало слова Веклемишева, что Стаса самым элементарным образом подставили и то, что стояли за этой грязной историей Анчар и Белявский.

Оставив размышления на потом, Станислав крутанул колесико мышки. Так, а это фото он уже видел раньше. И физиономию этого человека наблюдал… Это же парни «спецы» из списка «одиннадцати», те, кто пропал без вести.

Анатолий Гаврилов, бывший снайпер-омоновец из Новосибирска и Олег Кутепов, старший лейтенант, проходивший службу в спецподразделении ГРУ, уволенный в запас после тяжелого ранения. И что о них пишут? Уходили за рубеж по каналам Анчара — Белявского. С большой долей вероятности… погибли.

Новость не из приятных. Хотя чего лукавить, работа в Синдикате располагает к подобному финалу, и об этом честно предупреждают при заключении контракта.

«Итак, можно подвести промежуточный итог. Арифметика простая: одиннадцать минус три, включая подполковника Панченко, остается восемь потерянных в пространстве душ, — провел грустный подсчет Станислав. — Хотя нет, семь. Про Дэна забыл. Кстати, как он там? Заигрался малец в стрелялки-догонялки. Чем бы дитя ни тешилось!.. Что мне еще Вадим Александрович приготовил? Так, но это фотографии, имена и фамилии как раз тех семерых без вести пропавших, о которых в настоящий момент ничего не известно. Пишут, что для освежения в памяти. И постскриптум: четверо из них точно переправлены из России за рубеж с помощью людей Анчара. Значит, тоже через мясорубку Синдиката прошли…»

В конце послания номер телефона и адрес электронной почты, где можно оставить сообщение для Джинна, а также название улицы и номер дома в Ганновере. Интересный адресочек! Надо только заранее, хотя бы за час, предупредить о желании встретиться. Стас закрыл глаза, запоминая и адреса, и номерочки как телефона, так и… дамы легкого поведения. Не очень понятно, что это за номер ей присвоен — по списку или по порядку комнат, но с этим уже на месте надо будет разбираться. Кстати, а почему бы сегодня загулявшим наемничкам не воспользоваться интимными услугами продажных женщин? А запросто! Не получится, значит, не судьба, отложим рандеву до лучших времен. Но попробовать стоит.

Станислав закрыл файл, опять открыл, бессистемно пробежал пальцами по клавиатуре, наблюдая, как появляются черные точки в рамке кода доступа. Уже на третьем символе прошло обрушение файла, информация была уничтожена. Стас вытащил флеш-карту из разъема, разломил ее и бросил в корзину для мусора. Войдя в почту, Гордеев послал короткое сообщение на предложенный e-mail, а потом, найдя в Интернете карту Ганновера, поискал на ней заветный адресок.

Он глянул на часы. Горан еще как минимум час будет наслаждаться киношедевром Кустурицы. Это время надо чем-то занять. А потом, когда соберутся вместе, он будет иметь честь предложить коллегам отдохнуть не только душой, но и телом.

Станислав подошел к Дэну. Война была в самом разгаре. Бывший прапорщик освоился в виртуальном пространстве и бил «врагов», как и в реальном мире, не щадя боеприпасов.

— Ну как, понравилось? — спросил из-за спины Гордеев.

— Да б… щас е… Получи е… сука! На тебе!

— Впечатляет! Может, вдвоем сыграем? Это еще интереснее, — предложил Стас. — И что у тебя пиво стынет?

Он бы нашел, чем заняться до прихода Горана, но будет лучше, если лжехорват увидит, как Гордеев с Дэном режутся в «войнушку». Забава хоть и детская, а заразительная, и все меньше подозрений, зачем они в интернет-кафе забрели. Версию, что Горана внедрили в группу, чтобы присматривать за новым командиром, никто не опровергал.

— Правда, вдвоем забойнее? — оторвавшись от экрана монитора, спросил Дэн.

Он жадно отхлебнул пива, а потом залпом осушил всю кружку.

— Давай показывай, — отставил пустую посудину Дэн и махнул рукой кельнеру, чтобы тот принес еще пива.

Станислав присел на освободившееся место за соседним столиком, настроил свой компьютер, потом вошел в игру с компьютера бывшего собровца, и «бой» начался… Увлекшись, они не заметили, как в кафе зашел Горан.

— Ну прямо как дети, — усмехнулся он, разглядев, чем так азартно занимаются Стас и Дэн. — У вас что, в реальной жизни острых ощущений мало или в детстве не наигрались…

— Делать нечего, вот мы и увлеклись, — изобразив на лице смущение, сказал Станислав.

— А в лагере можно в эту штуку играть? — озабоченно махнул головой на экран Дэн.

— Можно, надо только диск с игрой купить, — сказал Стас и предложил коллегам: — Что-то мы засиделись на одном месте, пошли прогуляемся. Здесь к тому же одно пиво, хочется чего-нибудь посерьезнее пропустить. Заодно и Дэну диск приобретем.

Ненавязчиво, сделав вид, что маршрут выбран случайный, Гордеев потянул товарищей к намеченной цели. Они нашли обычный гаштет, где подкрепились и приняли по рюмочке шнапса. Потом отправились искать магазин, где можно было бы купить диски с играми Дэну, но «неожиданно» вышли на улочку «красных фонарей». С момента отсылки сообщения с просьбой о встрече прошло больше часа, можно было начинать активничать, но лучше, если бы это сделал кто-то другой. Инициатива прошла от Дэна.

— Во попали! — восхитился бывший собровец, обнаружив в комнатах-витринах полуголых женщин. — Это что, «веселая» штрассе?

Странно, но, похоже, старожил Дэн никогда раньше здесь не был. Он уже забыл, что ищет диски с компьютерными играми, и, не обращая внимания на спутников, побрел по тротуару, разглядывая дам в неглиже. Он остановился перед одной из витрин и начал отвечать знаками на знаки дебелой девицы из-за стекла…

— Похоже, нашего друга надо выручать, — сказал Горан.

— А стоит? — усомнился Станислав. — Может, если только помочь цену сбить? Он же языка толком не знает.

— Ты серьезно, Алан? — с удивлением воззрился на него Горан.

— А что тут такого? Мы вроде не монахи. Обет воздержания не давали.

— Ну, вообще-то да, — неуверенно произнес лжехорват. — Но лично у меня нет желания… иметь здесь женщину. Как бы чего не случилось…

— Лучше на улице подцепить — во всех смыслах? Тут, по-моему, более безопасно. А вон заведение с вывеской. Как-никак, мы в центре цивилизованной Европы, девицам точно медосмотр устраивают, — Стас указал на подъезд дома по заветному адресу.

— Как хочешь, Алан, — пожал плечами Горан. — Лично я пас! Лучше в гаштете вас подожду. Вы меня ждали, теперь моя очередь.

— Ты настоящий друг, Горан! — театрально воскликнул Стас и деловито уточнил: — Встречаемся на этом месте через час.

— Как скажешь, командир! — ухмыльнулся лжехорват в спину Гордееву. — Бог в помощь!

Подхватив под локоть Дэна, который уже вел переговоры с девицей через форточку, Станислав повлек его к нужному дому, над подъездом которого горел красный фонарь. Гордеев скороговоркой объяснил сопротивлявшемуся поначалу подчиненному, что там и женщины свежее, и выбор больше, и цены ниже. Девица из витрины прокричала им вслед что-то, судя по тону, обидное, кажется, на румынском языке, и с треском захлопнула форточку.

Станислав никогда раньше не был в подобных заведениях. То, что он увидел внутри, не удивило его, скорее — порадовало.

В небольшом помещении, больше похожем на гостиничный холл, за стойкой сидел благообразный седой мужчина в белоснежной сорочке и клетчатом жилете. Никаких девиц в нижнем белье, подгулявших клиентов, дыма коромыслом — все выглядело чинно и благородно.

Подняв голову на звук колокольчика на входе, мужчина за стойкой приветливо улыбнулся гостям и важно склонил перед ними голову. Он произнес что-то на немецком, но Станислав пожал плечами и по-английски сообщил, что не понимает его. Оказалось, что мужчина за стойкой вполне сносно владеет языком туманного Альбиона.

Долго объяснять, что требуется в этом заведении двум здоровым мужчинам в расцвете сил и лет, не понадобилось.

Цены также оказались приемлемыми для состоятельных иностранцев. Служащий веселого дома выложил перед Стасом и Дэном по тонкому альбому с фотографиями полуобнаженных женщин.

Гордеев перелистнул одну страницу, другую. А где дама под номером двадцать два, на которую он должен клюнуть? Никакой нумерации, в альбоме только фотографии женщин. Неужели он ошибся? Нет, адрес правильный — улица, номер дома, да и характер заведения соответствует… Стас покосился на альбом, который листал Дэн. И там никаких номеров.

Он переворачивал один лист за другим. Неожиданно почти в конце альбома, на предпоследней странице его взгляд уперся в искомые цифры. На топике, обтягивающем изящный бюст приятной на вид девушки с теннисной ракеткой в руках, красовался номер 22. Ошибки быть не должно. Хотя, судя по формам, даже если и произойдет ошибка, внакладе Стас не останется… Стоп, а это не та девица, с которой он танцевал на площади? Вроде она, а может, и нет…

Он поднял глаза на мужчину за стойкой.

— Спортсменки — моя страсть, — восхищенно сказал Гордеев, и служащий борделя в знак согласия склонил перед ним голову.

Эти слова были кодовыми. Вероятно, если бы он их не произнес, оказалось бы, что приятная дама-спортсменка нынче не при исполнении служебных обязанностей или занята с другим посетителем.

— Слушай, Алан! — взволнованно позвал Стаса Дэн. — А если мне вот эта нравится и еще эта, я могу на них живьем посмотреть?

— Живьем? Думаю, можно, — усмехнулся Стас и обратился к служащему: — Сэр, я отдал предпочтение этой даме, а мой спутник колеблется в выборе. Он хочет взглянуть на женщин поближе. Его интересуют вот эта дама и эта.

— Нет проблем, — приветливо улыбнулся мужчина в жилете. — Сейчас все устроим.

Он опустил руку под стойку, вероятно, нажимая на звонок вызова. Через несколько секунд в холле появился крепкого вида молодой человек, судя по габаритам — вышибала заведения. Скудного знания немецкого Гордееву хватило, чтобы понять отданную охраннику команду человеком за стойкой. Он должен был отвести Стаса наверх к некоей Эвелине и пригласить вниз Марту и Элизабет.

Глава 14. Визит в бордель

Шагая по ступенькам за вышибалой, Гордеев гадал, кто встретит его в «нумерах». Что-то не верилось, что генерал Веклемишев сидит в средней руки борделе и ждет, когда Стас даст о себе знать. Хотя, если иметь в виду результаты отработанной информации, полученной не без активной помощи Гордеева, можно предположить с большой долей вероятности, что и Вадим Александрович находится в Ганновере и руководит операцией. Как-никак на таких мастодонтов вышли, за которыми спецслужбы десятка стран охотятся: Вампир-Горан-Славич, «дикий гусь» Энтони-Конопницкий. Да и личность герра Алекса-Майрониса, а главное, деятельность руководимой им организации вызовет неподдельный интерес спецслужб не только России и Германии, а как минимум правоохранителей половины земного шара, где проводились операции Синдиката.

Больше всего сейчас волновала Станислава собственная судьба.

По его мнению, он сделал все, что смог. Гор вывел спецслужбы на Синдикат, думал разоблачить деятельность организации, помог разгадать загадку рекрутинга боевых специалистов из России, указал месторасположение международной преступной организации. Правда, насчет последнего были серьезные сомнения, но уточнять, где спрятано главное осиное гнездо, по мнению Гордеева, было уже не его заботой. Ищите — да обрящете!

Стас считал, что он выполнил свою миссию. Дальнейшее пребывание в Синдикате, с одной стороны, было просто опасно, а с другой — ему крайне претило. Гордееву не впервой подставлять голову под пули, но зачем это делать, если этого можно не делать. На адреналиновую иглу он еще не подсел, да и вряд ли подсядет, острые ощущения его не сильно волнуют. А если Стас сгорит на чем-нибудь — провалится или сорвет серьезную операцию?! Он — боевой офицер, но, увы, не разведчик. В деле шпионажа Гордеев профан и не скрывает данного факта. Как ни крути, а ходит он по лезвию бритвы, и такое занятие ему очень не нравится.

Но и это можно пережить, основное, что терзало Станиславу душу, отвращало от предложенной роли, вовсе не опасность, а обязанность лишать жизни людей, которые провинились лишь тем, что их заказали другие. Конечно, он сейчас в положении загнанного человека. И в России, и за ее пределами Гордеев человек вне закона. С одной стороны, его ищут, чтобы засадить за решетку за преступление, которое он не совершал, с другой, Стас — убивец на контракте, которого могут отправить к праотцам как за то, что он делает, так и во время того, что делает. И это еще не считаясь с тем, что Гор слишком многое знает.

Кстати, откровение насчет того, что он многое знает и это крайне опасно для его здоровья, пришло к Станиславу уже на ступеньках «веселого» дома. Выходит, куда ни кинь, всюду клин? Однако — ситуация! Может, лучше просто застрелиться? Нажатие пальца на спусковой крючок — и все проблемы решены?

В таком мрачном настроении он переступил порог комнаты, куда его привел охранник борделя. Комната была небольшая, со стандартными атрибутами «нумера» публичного дома: кровать, пара стульев, туалетный столик, гардероб. Сбоку за полуоткрытой дверью виднелся кафель санузла.

А вот и хозяйка комнаты, девица «номер двадцать два». Она стояла у окна, и Гор не смог против света сразу разобрать черты ее лица. Однако короткую фразу, произнесенную ею по-немецки, Стас понял: «Закрой дверь!» Он захлопнул тяжелую створку и уже без дополнительных указаний повернул ключ, торчащий из замка.

— Раздевайся, загадочный незнакомец! Сейчас мы с тобой познаем рай! — негромко произнесла уже по-русски женщина, чем повергла Гордеева в сильное недоумение.

Однако она тут же рассеяла настороженность посетителя. Отойдя от окна, хозяйка комнаты иронично произнесла:

— Расслабьтесь, Аладдин, я пошутила. Просто когда вы вошли, на вашем лице было написано такое напряжение, едва ли не мука… Пришлось снять.

Гордеев наконец рассмотрел ее. Это действительно была та самая девушка, пригласившая его на танец. Только сейчас она выглядела старше. Возможно, «постарела» она с помощью макияжа, но, может быть, ей прибавила возраст прическа — поднятые вверх и уложенные в сложную конструкцию волосы.

— Да я, в общем-то, не прочь познать рай, — не остался в долгу Станислав. — С такой красоткой…

— Обойдетесь, — отрезала дама. — Я для вас другое угощение приготовила.

— С кем я должен встретиться? С Джинном? Он здесь? — оставив игривость, деловито спросил Гордеев.

— Скоро будет, — сухо сказала женщина. — Следуйте за мной. И не шумите.

Она открыла дверку гардероба и шагнула внутрь. Отодвинув заднюю стенку, женщина поманила за собой Станислава. Пройдя через шифоньер, он оказался в небольшой комнате. За столом сидел средних лет мужчина с непримечательной внешностью и колдовал над открытым металлическим чемоданчиком размером чуть больше «дипломата». Для Стаса спутниковые телефоны диковинкой не являлись, он даже работал с ними. Этот прибор внешне смахивал на те аппараты спутниковой связи, однако экран, вмонтированный в крышку чемоданчика, говорил, что здесь все намного сложнее.

— Готов? — коротко спросила женщина у сидящего за столом непримечательного товарища.

— Всегда готов! — вскинул руку в пионерском приветствии мужчина и без предисловий проинструктировал Гордеева: — Садитесь, беседуйте. Говорите нормально, не шепотом. За стенами этой комнаты, если не будете кричать, вас не услышат. Ничего не трогайте. Как сеанс связи закончится, позовите меня. Вопросы есть? Нет. Отлично. Прошу к станку!

Мужчина освободил место перед экраном. Дождавшись, когда Гордеев усядется, он нажал на одну из кнопок на панели управления. На загоревшемся экране через несколько секунд появилось четкое изображение человека, как и Стас, сидевшего за столом. Это был генерал Веклемишев собственной персоной.

— Привет, Аладдин, — поздоровался генерал.

— Здравствуйте, Джинн, — грустно ответил Гордеев.

— Мы ушли, — шепотом за спиной произнесла женщина.

Стас услышал, как закрывается перегородка гардероба. Он остался в комнате один.

— Мы с тобой, Станислав, разошлись на два дня. Я позавчера улетел из Ганновера в Москву. Рад видеть тебя живым и здоровым.

— А если бы вы знали, как я рад этому, — с долей иронии произнес Гордеев. — Как и тому, что общаюсь с вами.

— Читай в подстрочнике: век бы мои глазоньки на тебя не смотрели, — уточнил Веклемишев.

— Ну что же вы так грубо, товарищ Вадим Александрович? — протянул Станислав.

— Грубо, но верно, — грустно констатировал генерал. — Думаю, в душе ты меня костеришь на чем свет стоит. Втянул в авантюру, подставил под пули… Ведь верно?

— Зачем вы так, — неуверенно сказал Гордеев. — Я же не дите неразумное, сам пошел, на канате меня никто не тянул. Да у меня и выбора не было.

— Костеришь, костеришь, — усмехнулся Веклемишев. — А насчет того, что у тебя выбора не было, ты прав. Мытьем или катаньем тебя все равно затащили бы в Синдикат. Белявский своего не упустит, паук еще тот. Из его паутины выпутаться мудрено.

— Уж пресс устроили! — качнул головой Гордеев. — Как там мое уголовное дело?

— Да никак, — небрежно дернул уголком рта генерал. — Под сукном лежит. Подозреваемый в розыске, свидетели на том свете… Но ты этим особенно не озадачивайся, время придет, будем решать.

— А когда оно, то время, настанет? — угрюмо спросил Стас. — И вообще настанет ли?

— Мое искреннее желание, чтобы это случилось как можно скорее…

— Но! — перебил генерала Гордеев. — Дальше продолжать не стоит.

— Послушай, Станислав, я знаю, о чем ты сейчас думаешь.

— Вряд ли, — криво усмехнулся Гордеев. — Мои мысли, мои скакуны…

— С твоей помощью мы вышли на Синдикат, — не обращая внимания на ерничанье Стаса, продолжил Веклемишев. — Мы даже представить не могли, что стоит за исчезновением бывших сотрудников российских спецслужб. Криминальный монстр раскинул щупальца на весь земной шар. И сейчас можно с уверенностью говорить о том, что мы коснулись лишь вершины этого преступного айсберга. Ты, Станислав, ознакомился с досье Вампира-Славича, Энтони-Конопницкого?

— Имел честь, — кивнул в ответ Гордеев.

— Думаю, список международных преступников, участвующих в деятельности Синдиката, на них не заканчивается. Одно лишь то, что с твоей помощью мы смогли выйти на Конопницкого и Славича, уже оправдывает риск и все трудности, связанные с внедрением тебя в организацию.

— А выводить из этой преступной конторы меня вы, товарищ генерал, случайно не собираетесь? — мрачно поинтересовался Станислав. — А то возникает такое чувство, что на фамилию Гордеев выписан билет в один конец. Боюсь пополнить список, в котором уже значатся подполковник Панченко, старлей грушник Кутепов, омоновец из Новосибирска… как его…

— Гаврилов, — грустно уточнил Веклемишев. — И правильно боишься, Стас. Думаю, поминальный список российских боевых «спецов», прошедших через Синдикат, еще пополнится.

— Даже так?! Весело, ничего не скажешь! — криво усмехнулся Гордеев. — Мне как, место для могилки заранее заказать? И еще музычку, что-нибудь такое веселенькое. Да не хмурьтесь, Вадим Александрович, это шутки у меня такие… неприличные. Кстати, а как вы узнали, что Кутепов и Гаврилов погибли?

— Друг Кутепова сообщил начальству о странном телефонном звонке. Они служили в одном подразделении ГРУ. Кутепов по состоянию здоровья после ранения был уволен в запас. Запил, с женой развелся. Попал в темную историю с наркотиками. Возможно, его, как и тебя, подставили, чтобы завербовать в Синдикат. В одночасье исчез, более года о нем не было ничего известно. Потом Кутепов неожиданно позвонил другу и попросил, чтобы тот на свое имя открыл валютный счет в надежном коммерческом банке. Сказал, что переведет на него крупную сумму денег из-за рубежа. Друг оперативно сделать это не смог, был занят на службе. На следующий день Кутепов перезвонил, узнал, что произошла задержка, и продиктовал ему номер счета в швейцарском банке, кстати, в том же, где хранятся твои деньги, заработанные в Синдикате, и кодовое слово, с помощью которого можно снять деньги с вклада на предъявителя. У тебя, Станислав, такие же условия хранения денег?

— Ну да, в контракте все указано. Я в любой момент могу снять деньги, правда, не все, а те, что идут по графе «зарплата». Бонусной частью, той, что начисляют за проведенные операции, имею право распорядиться только по окончании контракта. В любой момент можно проверить состояние вклада. Даже по телефону. Достаточно продиктовать номер счета и назвать это самое кодовое слово.

— Поздравляю, — невесело произнес Веклемишев. — Условия вклада те же, что и у Кутепова. Но об этом чуть позже. В общем, во время второго звонка другу Кутепов очень нервничал. Сказал ему, что сообщил координаты счета потому, что боится за свою жизнь. После этого он на связь уже не выходил. Канул в неизвестность без следа. Товарищ его подождал пару недель, находясь в сомнении, но потом все-таки доложил по команде начальству. Те приняли к сведению, но так как Кутепов к ведомству ГРУ уже давно отношения не имел, спустили все на тормозах. Вспомнили только, когда пришел запрос из нашего ведомства о служебной деятельности старшего лейтенанта. Мы проверили это сообщение. Зная номер и кодовое слово, смогли уточнить состояние счета Кутепова в банке. На счету — ноль. Подняли криминальные сводки по кантону, где расположен этот банк, в этом нам помогли господа из Интерпола, и узнали, что в тот день, когда Кутепов позвонил другу второй раз, вечером в лесу неподалеку от города был обнаружен труп молодого человека. Фотографии с места преступления подтвердили, что это именно он. Смерть наступила в результате ножевого ранения, несовместимого с жизнью.

— Удар в шею? — угрюмо поинтересовался Гордеев. — Как и у Панченко?

— Картина гибели аналогична, — подтвердил догадку Стаса генерал. — Явно работал профессионал.

— А не могло это быть обычным криминалом? Кутепов снял деньги в банке, а за ним проследили…

— Самое интересное, что деньги сняли со счета уже после того, как его убили.

— Может, пытали? Выведали код?

— Следов насилия на теле Кутепова не обнаружено.

— Тогда что?

— Тогда то, что, кроме тебя самого, номер счета и кодовое слово известно еще и твоим работодателям…

— То есть вы не исключаете… Но иначе же невозможно! В контракте указывается наследователь заработанных сумм в случае, если сотрудник погибнет. Я вот указал сестру.

— Обнуление счета убитого, по моему мнению, не повод, а следствие. Мы знаем точно о двоих убитых россиянах из нашего списка. И оба покинули Синдикат по окончании годового контракта. О том, что Панченко ушел из организации, известно со слов Дэна-Вагина. А в деле Кутепова мы можем лишь выстроить логическую цепочку, подтверждающую ту же версию: календарный год работы — попытка снять деньги со счета.

Кстати, и третий фигурант, омоновец Гаврилов, по нашим прикидкам, работал в Синдикате ровно два года. И все идет к тому, что и он погиб.

— А как вышли на этого Гаврилова?

— Стали копать более тщательно, проверять родственников и знакомых спецов из «списка одиннадцати». Это уже случилось после твоего ухода в Синдикат. Так вот, родители Гаврилова погибли в автомобильной катастрофе, сам он воспитывался в детдоме. Женат официально не был. Исчез из поля зрения бывших сослуживцев после тесного контакта с людьми из одной из охранных структур, входящих в сферу интереса бизнеса Анчара — Белявского. Вроде бы ему работу предложили высокооплачиваемую за рубежом. Товарищи по службе сообщили, что у Гаврилова до того, как он исчез из России, была женщина, с которой омоновец жил в гражданском браке, и будто бы у них даже есть совместный ребенок. Вышли на нее, оказалось, что Гаврилов три или четыре раза за эти годы звонил, обещал, что заработает денег и вернется. Последний звонок был как раз в период истечения второго срока контракта. Гаврилов сообщил, что на днях возвращается в Россию. Однако на этом их контакты прервались. Кстати, мы проверили всех возможных наследников Панченко, Кутепова и Гаврилова. Никто из родственников денег после их смерти, в последнем случае оговоримся — возможной гибели, не получал.

Глава 15. К вопросу об экзистенциализме

Генерал Веклемишев замолчал, давая возможность Гордееву переварить услышанное.

— Интересный расклад получается, — после недолгой паузы задумчиво произнес Станислав. — Как в песне: «Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь». Пока ты в Синдикате — живешь. Захочешь выйти — умри. Но и здесь ходишь по лезвию бритвы, и не сегодня завтра тебя запросто могут завалить где-нибудь на окраине планеты по имени Земля.

— Я тоже склонен к мысли, что Синдикат так просто никого не отпускает. И не из-за денег, о которых мы говорили. Если цинично рассуждать, просто поступают по-хозяйски. Чего зря евро разбрасываться. Речь идет о другом…

— Слишком много знали? — припомнил свои рассуждения Стас.

— Знали погибшие, может, и не слишком много, в меру своей компетенции. Я считаю, единственное главное и смертельное знание для них, для тебя, для всех — это сам Синдикат.

— То есть все, кто попал в его сети, обречены на гибель? — с застывшим лицом произнес Гордеев.

— Это мое глубокое убеждение. Если сможешь опровергнуть, Станислав, попробуй, — пожал плечами генерал Веклемишев.

— Идущие на смерть приветствуют тебя! Выходит, каждому из нас уготована судьба гладиатора: если тебя не убьют сегодня, убьют завтра. Мы все — обреченные на гибель?! — чуть ли не восхищенно сказал Гордеев.

Генерал Веклемишев молча смотрел на него с экрана.

— А вот хренушки вам, ребята! — воскликнул Стас и показал в пространство два кукиша. — Еще посмотрим, кого вперед ногами понесут! Это же надо додуматься, классных мужиков, профи использовать, а потом их — в навоз, в прах! Ну, суки! Меня на заклание, значит, тоже приготовили, как неразумного барашка. По шее ножичком — и в канаву? Нет, гниды, не дождетесь! Не вы меня — я вас достану, сволочи!

— Все, выговорился? — спокойно спросил Веклемишев. — Как я понял из твоего эмоционального выступления, Стас, ты готов продолжить работу в прежнем качестве.

— Еще как готов, товарищ генерал! — отрапортовал Гордеев. — Зубами рвать буду козлов вонючих!

— Зубами не стоит, — поморщился Веклемишев, — умом больше работать надо. У тебя, кстати, последнее время это неплохо получается. Усек, гладиатор?

— Ставьте задачу, Вадим Александрович, — сбавил пыл Гордеев.

— Задача простая: работать, как работал, и внимательно наблюдать за окружающим миром…

— Так вы брать их не будете? — перебил Веклемишева Стас.

— Кого их?

— Ну, Горана-Славича, Конопницкого, герра Алекса. Два ката, у которых руки по локоть в крови… Если повязать Энтони и Алекса-Майрониса, то Синдикат лишится управления. Окружить лагерь ротой спецназа, «пехоту» мордой в песок, главарей — в разработку, а там и остальных, кого еще не знаем, поодиночке вылавливать.

— Стратег! — восхитился генерал Веклемишев. — Тебе бы, Стас, армией при Аустерлице или под Бородино командовать. А я думаю, на кого ты так похож? Вылитый Багратион, только без бакенбард. Да какой там Багратион — Кутузов!

— Ну что вы, Вадим Александрович! — расстроившись, опустил голову Гордеев. — Опять из меня пацана делаете.

— Никого я из тебя не делаю, — устало сказал Веклемишев. — Просто ты пропустил мимо ушей мои слова, что, вероятно, мы видим лишь верхушку айсберга, именуемого Синдикатом. Что скрыто, нам неведомо — и это страшно. Хотя скорее Синдикат даже не айсберг, а пирамида. Мы уперлись в ее основание, в нижние ряды кладки, вершина теряется высоко в облаках, а уж что творится внутри пирамиды — загадка из загадок.

— Вы считаете, это так сложно? — осторожно спросил Гордеев.

— Думаю, более чем сложно, — нахмурился генерал. — По нашему разумению, ты, Стас, попал в одно из отделений Синдиката. И герр Алекс, он же Арвидас Майронис, вовсе не руководитель организации в целом, а лишь шеф обособленного подразделения. Ты, кстати, не обратил внимание, что твои коллеги — и начальники, и подчиненные — все как один выходцы из стран давно развалившегося социалистического блока, а также бывших республик СССР. Горан-Славич по национальности серб, Арвидас Майронис — литовец, Энтони-Конопницкий — поляк, вы с Дэном-Вагиным — русские…

— Мой сосед по домику здоровается со мной по-английски, на более тесный контакт мы не выходим, это не приветствуется. Однако я расслышал, как он с одним из обитателей лагеря перебросился парой фраз на украинском языке, — подтвердил версию генерала Гордеев. — Да и остальные жители лагеря ни на китайцев, ни на арабов, не говоря уже о неграх, не тянут.

— Возможно, я еще раз подчеркиваю — возможно, помимо славянско-прибалтийского мини-блока, существуют и азиатское, и европейское, и латиноамериканские подразделения Синдиката. Это так называемая «пехота». Что располагается в верхних слоях пирамиды, какова структура этой преступной организации, управление и координация для нас загадка, которая требует разрешения. Не менее важный вопрос — связь российских властных и бизнес-структур, а также отдельных лиц с Синдикатом. В первую очередь это касается господ Анчара и Белявского. Что стоит за организацией канала поставки в организацию боевых специалистов? Этого мы пока не выяснили. Вполне возможно, данная деятельность Анчара и Белявского элементарный бизнес, за каждого отправленного в Синдикат рекрута им полагается солидная премия. Но это, с одной стороны, слишком просто, а с другой, фирмы и предприятия, контролируемые этими господами в России, серьезнее, прибыльнее и хлопот с ними намного меньше, чем с набором рекрутов. И, кстати, мы проверили, так называемые «старые друзья» господин Анчар и герр Алекс-Майронис никогда в прошлом не пересекались.

— Но зачем тогда нужна Дмитрию Васильевичу и Бесу вся эта сложная кухня с подставами, сопряженная с опасностями переправки «спецов» за бугор?

— Пока неизвестно, — пожал плечами Веклемишев. — Версий и предположений немало, они изучаются, анализируются. Здесь, как я уже сказал, вероятен и бизнес-интерес, и вполне возможное учредительство в Синдикате, и иные, более глубокие и скрытые мотивы участия в деятельности этой преступной организации.

— Белявский утверждал, что моя работа никак не будет связана с террористической деятельностью.

— Это не факт, — отрицательно качнул головой генерал. — Граница между криминалом и террором порой настолько тонка, что перейти ее не составляет труда. К примеру, твоей группе завтра поручат исполнить заказ по ликвидации правителя-людоеда какой-нибудь африканской даже не страны — провинции, виновного в геноциде собственного народа. Он набивает карманы, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Люди голодают, дети тысячами умирают от истощения, а недовольных деятельностью правителя опричники уничтожают. Вы организуете подрыв трибуны на митинге сторонников тирана и разносите на атомы садиста, а заодно с ним и десяток его жестоких приспешников. Вроде бы доброе дело делаете, но это ли не террор? Вы же убиваете официальное лицо, пусть насквозь коррумпированного, но чиновника. Да и метод соответствующий. И уже на следующий день газеты мира пестрят сообщениями о террористическом акте, в результате которого погиб законный правитель провинции какой-то центральноафриканской страны. И ни слова о геноциде и людоедстве.

— Ну вы пример привели, — протянул Гордеев.

— Хорошо, смоделируем иную ситуацию. К примеру, твоим нынешним коллегам по Синдикату арабской национальности, если таковые действительно существуют, ставят задачу уничтожить руководителя страны, ведущей уже много лет успешную войну с их единоверцами. И пусть эти самые единоверцы — террористы, но ведь их убивают. Не тебе объяснять, что лишить жизни неверного для воинствующего мусульманина не грех. Но даже если убрать религиозную составляющую, Синдикат собирает профессионалов, которые идут и исполняют любой заказ, лишь бы платили за это большие деньги. А когда им предложат огромные деньги… И это не дилетанты, которые максимум, что могут сделать, так это в подземном переходе мину заложить или автобус взорвать.

— Можете не продолжать, — перебил Веклемишева Станислав.

— Понятно, кто этот руководитель страны, успешно воюющий с террористами-единоверцами… А есть наметки, что подобное возможно?

— Могу, хотя и не дословно, озвучить несколько цитат из аналитического доклада одного из американских политологов. Звучит примерно так: «Президента России застрелят во время празднования христианского Рождества, когда он будет выходить из храма Христа Спасителя. После этого Россия на несколько лет погрузится в глубокий омут политического и экономического хаоса. Группировки различного толка и политической ориентации будут воевать друг с другом. Порядок наступит после того, как из заключения выйдет Ходорковский. Он финансирует приход к власти Бориса Немцова, который восстановит в России порядок…»

— Во маразм! — восхитился Гордеев.

— Маразм-то маразмом, но в нем намек слишком толстый. А если я тебе скажу, что в России за последние год-полтора совершены сотни заказных убийств чиновников среднего ранга, бизнесменов и лишь единицы этих преступлений раскрыты. О чем данная статистика говорит? О том, что работали серьезные профессионалы. Как ты думаешь, откуда они взялись, кто мог организовать их? Сегодня основной мотив убийств экономический: дележка рынка, передел собственности. А если завтра пойдут массовые заказы на серьезных политиков, на крупных государственных чиновников? Подобное развитие событий точно может привести к хаосу и даже распаду страны. И никакой приход мессии, типа Бори Немцова, не спасет. Поэтому и расслабляться нельзя. Но давай к делу, у нас осталось мало времени для общения. Чтобы ты не думал, что мы только и делаем, что собираем факты и анализируем их, а также в плане твоих, Станислав, пожеланий и экстремистских устремлений…

— Что это за пожелания и устремления? Я вроде ничего никуда не устремлял, — удивленно воззрился на экран Гордеев.

— А кто десять минут назад предлагал провести войсковую операцию и арестовать Майрониса, Энтони-Конопницкого, Славича, а также всю остальную «пехотную» шатию-братию и затем «колоть» их со всей пролетарской ненавистью?

— Вы меня уже высмеяли, Вадим Александрович, зачем повторять?

— Докладываю, что Зигмунд Конопницкий, он же Энтони, помощник Майрониса, находящийся в международном розыске, минувшей ночью по наводке неизвестного лица арестован германской полицией на границе с Францией, где поляк проводил рождественские праздники. Синдикат пока не в курсе случившегося, но в ближайшие часы информация об аресте Конопницкого уйдет в мировые СМИ.

— Неизвестный, это надо полагать…

— Правильно полагаешь, — улыбнулся Веклемишев.

— А в чем смысл этого ареста? То вы меня как пацана отчитываете и тут же сами подставляете Энтони.

— С одной стороны, мы решили осторожно потревожить Синдикат, чтобы посмотреть и, по возможности, проследить направление волн, образовавшихся от брошенного в омут камня. С другой, как говорится, свято место пусто не бывает, хотя о святости Энтони лучше помолчать. Конопницкий — фигура в организации, по нашим представлениям, значимая, и вакантное место, образовавшееся в результате его ареста, долго пустовать не будет. Нам интересно, кто придет на место Энтони. Вполне вероятно, что засветится очередная одиозная фигура с богатым криминальным прошлым. Кроме того, в кадровой цепочке появится вакансия. Очередь перспективных сотрудников Синдиката, если таковая существует, продвинется на шаг вперед. По нашим представлениям, ты один из тех, у кого есть будущее в организации.

— Почему вы так решили, Вадим Александрович?

— Твоя боевая подготовка, опыт, физическое состояние и аналитический ум не для «пехоты» даже в роли командира группы. Ты, Стас, материал штучный. Рано или поздно это бы случилось, тебя бы продвинули по служебной лестнице или повысили в должности, уж не знаю, как подобный рост называется в Синдикате. Вот мы и попытались создать условия, чтобы данное событие произошло как можно раньше.

— А почему меня должны двинуть из «пехоты» наверх, а не Горана, к примеру?

— Думаю, Горан и так находится на этом самом «верху». И его нынешнее положение не более чем фикция, временное состояние. Вряд ли Славич в чем-то провинился перед Синдикатом и его сослали рядовым в штурмовую группу. Вероятнее всего, Горана приставили к тебе, чтобы поближе изучить перспективного новичка, проконтролировать его на начальном этапе, возможно — подстраховать, ну и в итоге дать заключение о дальнейшем использовании.

— То есть мне стоит в ближайшее время ждать перемен? — наморщил лоб Станислав.

— Обещать не могу, уж извини, я в руководстве Синдиката не состою, но предполагаю, что произойдет это в скором будущем. На сегодняшний момент ты перед организацией чист аки младенец, добросовестно выполняешь поставленные задания, примерно ведешь себя, арест Энтони с появлением тебя в Синдикате связать никак нельзя. Так что, по нашим прикидкам, перемены грядут.

— Каковы будут дальнейшие инструкции?

— Я уже тебе их дал: работать, как работал, наблюдать за окружающими, по возможности держать связь с нами. И очень прошу, никого не надо рвать зубами и когтями, время этому не настало. Ну и основное: не рисковать без толку, да и с толком беречься. Чтобы я больше не слышал про «идущих на смерть». Ты не гладиатор, ты, Станислав, боец. В училище у вас был курс философии? Слышал о такой интересной штуке, как экзистенциализм? Не припоминаешь? А зря. В ней как раз про нас с тобой толкуется. Суть данной теории, если ее перевести на общечеловеческий язык, звучит примерно так: весь мир против тебя, парень, но ты обязан выжить. Понял установку?

— Есть выжить, Вадим Александрович! — вздохнув, отрапортовал Гордеев.

Катер приближался. Не более чем через семь, максимум — десять минут он минует линию прибоя, сбросит скорость и уткнется носом в берег. Люди выскочат на песчаный пляж, разбегутся по береговой полосе, поводя из стороны в сторону стволами автоматов, и начнется…

Станислав выбрался из шезлонга. Подхватив стоящий у ствола пальмы «М-16», он обогнул хижину и скрылся в густых зарослях. Далеко Гордеев не ушел. Он скрытно переместился параллельно берегу метров на семьдесят вправо и залег в заранее приготовленный окопчик.

Ну что, генерал Веклемишев во многом был прав, предполагая, что Гордеев долго не засидится в «пехоте». В связке с Дэном и Гораном они сработали еще один раз аккурат в канун Нового года. Операция была несложная, практически бескровная, если не считать пристреленной собаки и пары сломанных ребер у охранника. Особенностью акции явилось то, что проводилась она в России и работали они с ходу, без подготовки. Правда, и задача перед группой Алана-Стаса стояла простая, проще некуда: с боем курантов проникнуть в особняк в одном из крутых подмосковных поселков, нейтрализовать охрану и домочадцев, похитить хозяина, вывезти его в безлюдное место и выкинуть в голом поле в паре десятков километров от жилья.

Как понял Станислав, хотя он и не вникал в суть заказа, таким образом решили предупредить чиновника, зарвавшегося в дележке крупного государственного пирога, его обделенные коллеги. В общем, операция даже для «пехоты» была несложная, тем паче что Гордееву и Дэну-Вагину реалии празднования Нового года в родимых просторах были знакомы в деталях.

Сработали безукоризненно. В костюмах Деда Мороза, Снегурочки и примкнувшего к светлым персонажам черта с хвостом и рогами они беспрепятственно прошли по поселку и за пять минут до наступления Нового года проникли в пределы усадьбы. Из «бесшумки» завалили сильно заинтересовавшегося незваными гостями добермана, а потом малость намяли бока охраннику, вылезшему из будки у ворот на лай собаки. Крепко связав, запихнули его обратно. А далее все было просто. После шампанского под бой курантов семейство чиновника отправилось на улицу пускать фейерверки. Точнее, попыталось выйти из дома. Оторопевшим от неожиданности домочадцам помешали с прибаутками ввалившиеся в открывшуюся дверь новогодние персонажи. Вот только вместо подарков они скоренько повязали домашних и, всадив клиенту укол, после которого тот сделался беспомощным, на ватных ногах протащили с пьяными песнями по всему поселку. Перевалив мешком через ограду, клиента загрузили в джип и вывезли в чистое поле. Мороз и пара крепких оплеух привели чиновника в чувство. Он долго смотрел вслед удалявшейся машине, а потом завыл от бессилия и, ежась от холода в тонкой пижонской дубленке, поковылял по пробитой в заснеженной пахоте колее вслед за убегающими в темноту красными точками габаритных огней…

Трудно сказать, повлиял ли на перемещение Станислава «наверх» арест Энтони-Конопницкого или его уход уже был предрешен. По возвращении из России Стаса вызвал к себе герр Алекс. Он сообщил, что Алан прошел испытательный срок и ему предлагается более квалифицированная и, соответственно, более высокооплачиваемая работа. Стас изобразил на лице искреннее недоумение: он-то думал, что вон оно как, а оказалось, что вот оно где, считал взаправду, а вышло, что понарошку… После этого, пожав плечами, Станислав высказался в том плане, что он пришел в Синдикат работать и зарабатывать, поэтому у него возражений не имеется. Стасу были даны двадцать минут на сборы, после чего, не дав даже попрощаться с напарниками, Гордеева посадили в машину и отвезли на вокзал. Правда, с Гораном он встретился очень скоро…

Катер перевалил через буруны прибоя и, заглушив мотор, сбросил скорость и вылез носом на песчаный берег. С него посыпались вооруженные люди. Два… пять… девять… одиннадцать… Ну что, один против одиннадцати не так уж и плохо. Пора начинать. Станислав поставил предохранитель в положение для стрельбы очередями, прицелился и плавно нажал пальцем на спусковой крючок…