Невымышленные рассказы

Терпение

Прошло несколько дней. Пребывая в одиночестве, я рано ложился и поздно вставал. Но как-то проснулся в тревоге и едва открыв глаза посмотрел в окно. Солнышко светило вовсю, но вставать мне не хотелось. Продолжая нежиться в постели, я ждал появления голоса, однако того слышно не было. Нехотя поднявшись, побрёл в кухню.

Давненько на меня не нападал такой аппетит! Я с надеждой заглянул в холодильник, но он был пуст. Хлебница также ничем не порадовала. Побродив по кухне, я случайно взглянул на дверь ведущую в чуланчик, и обрадовался, обнаружив там банку прошлогоднего мёда. С удовольствием подкрепившись, задумался. Голос по-прежнему не подавал признаков жизни, и я собрался на базар – пополнить запасы продуктов.

Выходя на улицу, поневоле зажмурил глаза от яркого солнца. От слабости кружилась голова. Не рискуя садиться за руль, я поймал такси и вскоре добрался до центрального рынка.

Базар встретил оживлением! Его разноголосый хор разносился на всю округу. Я побрёл вдоль прилавков, не зная, на чём остановить выбор. Обходительные торговцы, скалясь белозубыми улыбками весело нахваливали товар. Взяв немного зелени и фрукты, двинулся к цветочному павильону поздороваться с дядей Фимой.

Дядя Фима был старинным приятелем отца. Ещё мальчишкой, во время эвакуации, он оказался в Азии. С тех пор работал грузчиком, а затем и продавцом цветов. Радостно встречая меня, он спросил, куда это я пропал? Ответив, что приболел, мне ничего не оставалось, как отвернуться. К счастью, добрые лучики морщинок его глаз не превратили взгляд в сочувствие. Не задавая больше никаких вопросов, дядя Фима указал напарнику на прилавок, приглашая меня в свою каморку.

Его каморка была чистой и опрятной. Ничего лишнего, но по-домашнему. Заваривая крепкий зелёный чай, он протянул пиалу. Понемногу я оттаял. Движения дяди Фимы убаюкивали. В отличие от меня, он был счастлив, причём счастье заключалось в чём-то невероятно простом. Чего я никак не мог понять.

Словно читая мысли, дядя Фима предложил отобедать. Я отказался. В ответ он огорчённо развёл руками. Провожая, стоял возле каморки, почёсывая темя.

Я свернул за угол и прошёл мимо чайханы. Её мангалы дымились, источая аромат жареного мяса. Казаны с пловом приглашали к трапезе. Суетливые чайханщики разносили дымящейся шашлык. На топчанах, благостно отдуваясь, пили чай разомлевшие гости.

Миновав уютный уголок чревоугодия, я побрёл вдоль чинар. Прохожие, оживлённым потоком, обходили справа и слева. Мне пришлось сделать крюк, обходя рытвины в переулке чтобы выйти к дороге. Уже там поймал такси и загрузив в багажник пакеты с продуктами погрузился в раздумья. Машина, плавно качаясь на поворотах, убаюкивала. В такт её движениям в голове роились мысли. Прошлого не существовало, будущее скрыто за дымкой, а в душе росла уверенность, что настоящее продлится вечно!

Почему-то подумал о смерти. Её мрачный образ значительно посветлел. Я больше не видел проблемы в том, что могу умереть. Наоборот, это подстёгивало желание жить как можно полнее. Словно в подтвержденье, словоохотливость водителя скрашивала путь.

Однако неподалёку от центра машина притормозила. Причиной остановки стала митингующая толпа. Я вышел взглянуть что случилось и сразу превратился в заложника её озлобленного настроения. Десятки голосов, раздаваясь одновременно, долетали обрывками фраз. Судя по всему, все чего-то ждали.

Внезапно, толпа зашевелилась! Ожесточённые тычки стали злее и болезненнее. Завидев кого-то, она издала гул одобрения. Прокатившись по рядам, он, обрушился на седовласого старца, которого вели под руки. С трудом добравшись до трибуны, старик поднял слабеющую руку. Толпа смолкла.

– Дети мои, – произнёс он неожиданно сильным голосом, – вы напуганы и перестали радоваться жизни. Ваши матери доживают в нищете, а отцы спиваются…

Старик сделал паузу, но через секунду продолжил:

– Вас обрекли на вымирание…

Толпа слушала, затаив дыхание. Единодушие витало в воздухе. Я поспешил выбраться.

Когда отошёл на приличное расстояние, толпа превратилась в угрожающую стихию. Старик словно невидимыми нитями управлял ею. Раздувая ненависть, он в какой-то момент почувствовал, как теряет власть, но было уже поздно. Так любопытный ребёнок, забавляясь со спичками, не замечает, как маленький и слабый огонёк становится бушующим пламенем, уничтожая всё на пути.

Толпа обратила затуманенный ненавистью взор на машины, стоявшие вдоль тротуаров, и принялась их крушить. Камни полетели в окна квартир, обитатели которых со страхом ожидали, чем закончится митинг. Прохожие разбегались, спасая свою жизнь. Облако тёмного цвета нависло над толпой…

Происходящее не находило во мне одобрения, как вдруг на пути людского потока возник грузовик. Спешно выгружаясь, бойцы перекрыли улицу. Моложавый полковник выстроил взвод и приблизившись на расстояние, с которого было слышно, твёрдо произнёс:

– Предлагаю немедленно разойтись.

Озлобленная, безликая масса замерла, но расходиться не торопилась. Она жадно следила за офицером, надеясь отыскать слабину. Но полковник был спокоен. В его жилах текла овеянная громкими победами гордая кровь славян. Уверенность слов обезоружила толпу.

Всё это время Сомнение молча наблюдало за поединком. Почувствовав своё семя в толпе, оно в считанные мгновения расчленило то, что ещё недавно представляло грозную силу. Задние ряды рассеялись в улочках. Положив начало, Сомнение отсекло центр от авангарда. Почему-то мне вспомнился сон…