Нея

Виктор тронул одну из веточек и ощутил легкую вибрацию, словно она находилась под напряжением.

Если Неграш шел сюда, то что он делал здесь?

Рядом, из-за частокола, внезапно и беззвучно плеснул свет, отпечатав полусферу на сетчатке. Виктор зажмурился, отвернулся. Зараза какая. Будешь тут рад…

Что за свет? Фотоны в электромагнитной ловушке?

Полусфера медленно таяла под веками, белая, словно негативная, с двумя темными пятнышками у "юбки" и чуть выше.

Погодите…

Виктор поморгал, потом двинулся туда, где должны быть пятнышки. В полумраке нашел не сразу. Это были не просто пятнышки, это были заплаты, сантиметров тридцати и пятидесяти в диаметре. Достаточно старые. Но плетение веточек все равно выглядело чужеродным, искусственным, а сами веточки казались чуть посветлее остальных. Кое-где на стыках темнел слой скрепляющего вещества. Может того самого, из кюветы.

Двадцать четыре года. Пятнадцать лет.

Виктор помотал головой. Нет, это невозможно. Если предположить, если поверить, что Тимофей Неграш все время, пока был жив, заделывал две дыры, в дурацком каменном клубке…

В сущности, ведь логично. Все по Пустынникову. Первая заплатка — и мы строим дома, площадь Колонистов, Кратовский вокзал, в едином порыве превращаем поселения в подобия земных городков. Вторая — и мы становимся кондитерами и продавцами. Следователями…

Но почему такой перерыв?

Три года и почти девять лет. Что Неграш вообще испытывал здесь один? Глубокие помрачения сознания? Длительные приступы безумия?

Виктор передернул плечами. Ну, пусть, пусть.

Но как он узнал? Или Нея приоткрылась ему? Тиан-татуин… Тиэн-тиэттин… Может, он тоже слышал, понял…

Или услышал то, чего не услышал я.

Виктор подошел к стремянке, попробовал, устойчива ли, а затем забрался на самый ее верх. И не удивился, когда увидел там третью, так и не заделанную дыру. Аккуратное отверстие, прорубленное давным-давно плазменным резаком. Круглое, конусообразное, почти на полметра вглубь.

Неграш не успел поставить заплатку.

Веточки торчали, будто оборванные магистрали.

А если я? — подумал Виктор. Если я закончу? Мы освободимся? Ведь если Неграш был так уверен…

Он потерял счет времени.

Сон был короток. Дни были короче сна. Виктор жрал сырой пумпых. Дристал в ложбинке за станцией (дерьмо, странно, совсем не пахло). А все остальное время склеивал, сращивал веточки в один колючий, уродливый конгломерат.

Часть веточек он нашел в ящике, часть выгреб из-под "юбки" — их там оказалось много. С помощью плашета построил модель, которая должна была идеально встать на вырезанное место. Был бы планшет у Неграша…

Клей варил из пумпыха, добавлял найденных на станции химреактивов, пока получалось ненадежно — веточки отставали, падали. О, сколько матюков он сложил! Тварь давно бы уже наказала.

Радовался, что здесь ее нет.

Кое-как слепил первый вариант заплатки и при попытке переместить его ближе к стремянке убил весь. Долго рычал, ревел, кидался веточками в шипы и шпили. Просто в небо. Небо висело безучастно, безмолвно — ни одного просвета в серых нитевидных облаках.

Беседовал с мертвым Неграшом, потом сам с собой.

Заживем, говорил себе. Вот сделаю, и заживем. Сами по себе. Своим умом. Есть, есть надежда. Приклею, прилажу.

Веру возьму в жены. А то бегаю, как… идиот. Хочется по любви потому что. Вообще любви хочется, детей.

Еще два варианта оказались неудачными: один развалился на стремянке, другой дождичком посыпался уже в полусфере. Сжал зубы.

Пумпыха было завались, на одного-то.

Смастрячил клей, похожий на Неграшевский, использовав рукав от комбинезона. Набрал новых веточек.

Во сне являлась Магда и подавала руку. Просыпался счастливым. Хотя потом спрашивал себя: а Вера, а Вера как же?

Планшет играл датами, к четвертому варианту убежал аж на полгода вперед. Не поверил. Какие, к чертям, полгода? Как следователь, ответственно заявляю…

Тьфу!

Последней ночью Виктор хохотал в голос, не мог остановиться. Страшные мысли лезли в голову. Готовая заплата стояла на ящике, щетинилась веточками, ждала утра. Клей стыл на кончиках. Ничего, он еще промажет перед тем, как вставить.

Зачем? — хохотал. Зачем я все это делаю?

Самая ирония, что заплата сразу встала как влитая. Что-то там, конечно, обломилось, загнулось, не попало в соприкосновение, но это было не критично. Приложив ладонь, через минуту, через две Виктор почувствовал, как слабые токи ритмично покалывают кожу.

Схватилось.

Больше дыр в полусфере не было.

Он устало заполз в кабинку.

Плохо, подумалось ему, что все это может быть фикцией — веточки, дыры, заплаты. Я сделал, что мог, но то ли я сделал? Может быть, что наверху сейчас ничего не изменилось. Или изменилось совсем не так.

Виктор взялся за ручку маховика.

И все же я обещал вернуться. По-человечески, сам. Есть ли что важнее возможности остаться человеком?

Кабинка дрогнула и медленно поплыла вверх.

Шляпа нашлась позже — запала между стеной и лестничными перилами. Рыцев был рад.

© Copyright Кокоулин А. А. (leviy@inbox.ru)