Нейросказы

Список

Скайдайвинг. Вычеркнуто, надоело.

Альпинизм. Вычеркнуто, надоело сорок три года назад.

Гонки на багги. Вычеркнуто, надоело восемьдесят лет назад. Может, у них что-то изменилось за это время?

Мозг сработал сам, давно привычный ко всему вокруг. Вспыхнула мысль, слилась в пучок электрических импульсов, вытекла сквозь кожу и коснулась металлического обруча на голове, заставляя экран смарт-очков расцвести лентой сформированного отчёта. Гонки на багги…

Нет. Небольшие корректировки правил, больше ничего. Вот фотоотчёт о последней гонке — машина победителя почти не отличается от той, на которой Андрей выиграл чемпионат в семьдесят третьем. Что ж, глупо было надеяться.

Он ещё раз просмотрел список. Сотни наименований. Каратэ, дельтапланеризм, писательство, тяжёлая атлетика, изобразительное искусство, архитектура, историческая реконструкция, музыка. Всё это — давно пройдённые этапы, во всём этом он больше не узнает ничего по-настоящему нового.

Вчера список закончился.

— Хай, Андрей! — закрыв дверь, он обернулся и увидел за оградой сада Райво, старого друга. — Как оно, дружище?

— Скучно, — ответ был кратким и лаконичным. И предсказуемым.

— А поподробней? — друг легко подтянулся и одним плавным движением перемахнул через ограду. Андрей не мог сказать, зачем ему вообще нужна эта кованая решётка по всему периметру участка. Он сам сделал её во время увлечения работой по металлу. Это было в конце списка и надоело шестьдесят семь лет назад.

— А что подробней. Помнишь мой список?

— Ну?

— Всё, нет списка.

Райво вздохнул. Новость его не удивила. Да и не могла удивить.

— У тебя хоть есть на что ориентироваться, — спокойно сказал он. — Другие просто плывут по течению.

— И как, получается?

— Память подводит. Лейла вчера вернулась с Плавучих островов. Хотела заняться сёрфингом, но оказалось, что у неё золотая медаль за соревнования в каком-то клубе. Только встала на доску, как тут же с неё и слезла.

Жаль, подумал Андрей. Когда-то он обожал высокую медноволосую Лейлу. Теперь они сходились и снова расходились — без любви, любовь давно стала для них обоих пустым звуком. Просто ему нравился секс с ней, а ей — с ним. Когда это надоедало, они искали новые увлечения, потом возвращались. Но и секс давно уже стал всего лишь безвредным наркотиком, одним из немногих способов получить физическое удовольствие, когда почти не осталось духовных.

— Поэтому лучше быть педантом, — вздохнул Андрей в ответ. — А ты-то как? Сколько мы не виделись? Пять лет?

— Шесть. Я шлялся по миру, а последние три недели был в медицинском центре.

— Что, опять коррекция генома?

— Угу. Коррекция, общая поддерживающая терапия, всё как у всех, только теперь чаще. Последнее время каждые пять лет на обследование ложусь. Говорят, недосмотрели чего-то, старые мутации вылезают. Один случай на миллион.

— Скоро помрёшь никак? — Андрей спросил это почти без иронии.

— Медицина не идеальна. Старение она победила, а вот смерть — нет, — Равно сел прямо на траву и уставился в небо. — Но, знаешь, иногда я думаю о том, чтобы отключиться от Сети и жить просто так. Может, даже медленно умирать от какого-нибудь рака. Умирать я ещё не пробовал.

— Тебе для этого придётся выкурить целый грузовик сигарет.

— А я уже начал, — Райво жестом фокусника достал из-за спины пачку. — Сам табак растил, сам скручивал. Будешь?

— Вспомнить бы, как это делается, — Андрей сел рядом и взял протянутую сигарету. — Видел эту дрянь в Сети… ух ты, давно. Очень давно.

— Неужто забыл? Может, дополнишь список? — Райво расхохотался и щёлкнул зажигалкой. — Давай, подкури и попробуй втянуть дым в лёгкие.

Андрей попробовал и закашлялся. Последний раз он курил триста двадцать шесть лет назад.

— И что? От этого я получу рак лёгких?

— Если будешь дымить десяток лет подряд и отказываться от профилактики — наверняка, — Райво тоже затянулся, гораздо более профессионально. — Это будут такие ощущения, которых ты ещё никогда не испытывал.

— Ты снова ударился в мазохизм?

Мазохизм Андрей пробовал двести шестьдесят три года назад, и надоел он спустя месяц.

— Нет. Мазохизм — это когда красивая девочка с изощрённой фантазией делает с тобой всё, что захочет, а ты наслаждаешься. Но такую ещё поди найди, когда я этим занимался, попадались одни дилетантки. А гонору-то… Разве что Лейла порадовала, но ей быстро надоело. Ей больше нравилось самой быть в наручниках, чем махать плёткой.

Это Андрей тоже помнил. Лёгкие игры со связыванием внесли разнообразие в их отношения с Лейлой, но и они в конце концов надоели. Надоели, как и всё остальное.

— Ты уверен, что больше ничего не осталось? — услышал он.

— Райво, мой список последний раз дополнялся больше века назад. Уверен. Единственное, чего я ещё не пробовал — это полететь к звёздам. Но на это уйдёт тысяча лет.

— А как там та команда, ну, которая всё пытается сверхсвет изобрести? Я перестал за ними следить.

— Никак. Убедились наконец, что это бессмысленно, тогда часть инженеров начала строить корабль-ковчег. Я даже работал с ними, года три. Остальные ударились во все тяжкие. Кое-кто ухитрился подсесть на наркотики и умер от передоза.

— В наше-то время! — наигранно засмеялся Райво.

— Медицина не идеальна, — повторил Андрей его слова. — Ты не стареешь, но умереть всё ещё можешь. Когда я летал в космос, у одного из наших отказала система жизнеобеспечения скафандра. Хотя, кажется, я уже рассказывал об этом… — он замолчал.

Полёт в космос располагался в первой трети списка — Андрей с детства хотел попытаться сделать это. И сделал, слетав на Луну, а потом к внешним планетам. Это заняло немало времени, но времени у него было вдосталь. Тогда кто-то даже верил, что занимается прогрессом. Андрей не строил иллюзий — он летел за впечатлениями.

Полёт занял тринадцать лет. Потом Андрей вернулся, сохранив в памяти восхищение бескрайним небом Энцелада с чудовищной громадой Сатурна посреди чёрного бархата, а Райво с Лейлой остались прежними. И он сам тоже остался прежним — просто в жизненном альбоме добавился ещё один кадр.

А к звёздам лететь и правда слишком долго. Даже для бессмертного.

— Я не нашёл нового занятия четыре года назад, — нарушил Райво долгое молчание. — Сейчас занимаюсь садоводством. Бесконечно. Циклично. Выращиваю сад, довожу до идеала, потом выкапываю его с корнем и начинаю всё сначала. Как часовой механизм. Помогает. Но я всё равно чувствую себя куклой, у которой обрезали нити.

Андрей мрачно кивнул. Ему не хотелось и думать, как друг жил всё это время. Но думать стоило — ему предстоит то же самое.

Он проснулся поздно, вопреки обыкновению. Просто вечером пришла Лейла. Ночью они без единого слова пили вино и занимались любовью, вспомнив многое, что уже пробовали когда-то. Но Андрей знал, что это — лишь на одну ночь. Может, получится повторить через год. Не раньше.

— Райво передал, у тебя кончился список, — нежась в постели, сказала его женщина.

— Да. Последним был парашютный спорт.

— Ты его до сих пор не пробовал? — изумилась Лейла.

— Прыгал пару раз. Но чтобы серьёзно — не пробовал.

— И насколько хватило?

— Около года. Разные формы парашютов, разные высоты, даже из стратосферы прыгал. Только я прыгал почти каждый день, потому что в остальное время издыхал от скуки, и приелось всё это быстро.

— А я… — она запнулась. — Ну, ты знаешь уже, наверное. Я даже на склероз проверилась — нет, всё нормально.

— Как будто могло быть иначе.

— Могло, — Лейла покачала головой. — Оказывается, ещё случается. Раз в год примерно.

— Даже так, — Андрей ощутил слабое удивление — невероятно приятное чувство, когда других не осталось. — Но ты здорова.

— Абсолютно. Восстанавливающую терапию прошла год назад, моё тело свежее, как морская пена. Да ты сам ночью убедился.

— Значит, ты просто забыла?

— Увы, — она вздохнула. — Потом вспомнила, конечно. Это было больше четырёхсот лет назад.

— Выходит, всё? Мы дошли до конца? — Андрей задумался. Нет, одно занятие у него всё-таки ещё осталось.

Он встал и подошёл к сейфу, где лежал список — папирусный свиток собственного изготовления. Это было в самом начале, он тогда увлекался Древним Египтом, и ему показалась интересной идея перенести свой фетиш на материальный носитель. Потом фетиш выродился, список Андрей помнил наизусть, но всё равно упорно продолжал пользоваться папирусом и тростниковым стилосом, создав себе настоящий ритуал. Свиток был кадром из жизненного альбома, и Андрей не хотел выкидывать его.

Но теперь стоило взглянуть на вещи иначе.

«Полететь к звёздам», — написал он под множеством перечёркнутых слов. Лейла заглянула через плечо.

— Я уж думала, он никогда не пополнится, — сказала она. — Звёзды? Ты уверен?

— Да. Больше всё равно ничего не осталось. Хочешь со мной?

Лейла глубоко вздохнула.

— Тысяча лет в замкнутом пространстве посреди бесконечной пустоты? Нет, наверное. Я не выдержу.

— Твоё дело, — легко согласился Андрей. Пять веков назад он попытался бы переубедить подругу. Но они разучились спорить — это надоело давным-давно. Они просто жили. А может, существовали, выполняя свои желания, одно за другим.

На следующий день Андрей улетел.

Он влился в команду, где работал уже когда-то. Его приняли с радостью — за эти годы многие ушли, разочаровавшись в проекте. Андрей был намерен довести его до конца.

Он вспомнил давно надоевшие навыки инженерного проектирования, снова надел обруч мыслеуправления и одну за другой решал эвристические задачи, формируя облик будущего корабля. Гигантский тор с тянущимися к эллипсоиду центральных систем опорами на его глазах обрастал деталями. Обшивка, основные двигатели, манёвровые, касательные. Системы жизнеобеспечения, электропитания, жилые помещения. Командный отсек. Медблок.

Романтиков космоса осталось всего несколько сотен, да и самой романтики не осталось уже ни капли. Это не было похоже на старый азарт полёта к Сатурну, когда он ещё умел чувствовать — скорее на долгую работу, чтобы вновь обрести эти чувства. Но Андрей всё равно работал с удовольствием, как пять веков назад.

Затем он сделал перерыв — о себе напомнил медицинский чип. Когда-то Андрей уже пробовал чувствовать себя стариком, но ему не понравилось. Ему хотелось обладать молодым телом, и цивилизация легко могла дать его.

Он лежал на кушетке, чувствуя, как по мышцам пробегают волны от миостимулятора, как механический диагност сантиметр за сантиметром проходит тело, как одна за другой к диагностике подключаются томография, рентген, химические анализаторы. Медицина требовала точности.

«Так-так-так», — нашёптывал механизм песню жизни. Каждую клетку проверили, изучили, рассчитали, затем раздался беззвучный сигнал — и армия микроботов погрузилась под кожу, рассеявшись по бесконечному лабиринту капилляров. Один эскадрон крошечных хирургов достиг печени, очистил её от фиброзов и распался на простые элементы, когда истёк недолгий срок его жизни. Другой нырнул в лёгкие и облаком серебристой пыли разлетелся по альвеолам, уничтожая атипичные клетки. Третий обнаружил намечающуюся опухоль в щитовидной железе и вырезал её всю, отправив переработанные отходы наружу сквозь бесчисленные каналы присосавшегося к телу медбота.

«Тик-тик-тик», — пели электроды. Ливень чужеродных белков обрушился на геном Андрея, ломая и соединяя нуклеотиды на повреждённых участках, как пирамиду из детских кубиков. Радиация, канцерогены, ультрафиолет изменили немало эпигенетических маркеров за двадцать три года, что прошли с последнего сеанса. Настало время вернуть всё обратно.

«Тэк-тэк-тэк», — равнодушная машина в очередной раз возвращала человеку молодость.

Андрей ждал и терпел. Опять, как и раньше, ему хотелось содрать с себя всю эту паутину трубочек, кабелей, фиксаторов и манипуляторов, разбить вдребезги машину и уйти умирать куда-нибудь в глушь. И опять он знал, что не сделает этого. Он не самоубийца.

Можно было бы погрузиться в сон и проснуться уже молодым и здоровым. Когда-то он так и делал. А теперь понял: лучше не упускать напоминание о том, что позволяет ему жить так долго.

Лучше помнить, что человек смертен.

Дни пролетали один за другим, но Андрей не замечал этого. Он был занят делом, которое не надоест, пока не закончится.

Иногда он встречался с Лейлой — та встречала его улыбкой и всегда отдавалась пылко, будто в первый раз. Наверное, она скучала. Андрей видел тоску в её глазах и всеми силами стремился её развеять, поделиться частью той радости, что теперь жила в нём — но знал, что тоска вернётся, едва он улетит обратно. Однажды он снова спросил, не хочет ли Лейла пойти за ним? Но женщина лишь покачала головой.

— Я боюсь космоса, — сказала она.

Райво получил-таки свой рак лёгких и оттягивал вызов медбота до последнего, играя в смертельную рулетку с болезнью. А когда наконец решился, к нему на дом выехала причудливая многорукая машина, сверкающая серебром и пластиком. Мелькнули ремни, фиксируя умирающего, вскинулись тысячи мраморных нитей, вонзаясь в его грудь. Толика крови, комок изуродованной плоти — и Райво долго ещё наслаждался чувством, как он говорил, «вернувшегося из могилы», но больше умирать не хотел.

А тем временем мир менялся. Андрей не следил за этим, он с головой ушёл в работу и совершенно не интересовался новостями — те вымерли как явление много лет назад. В нынешнем мире не было места новостям, потому что в нём не случалось событий.

В один из солнечных дней на площадку возле проектного института приземлился дикоптер. За штурвалом сидел Райво, и встретивший гостя Андрей удивлённо поднял брови. Он не встречался с этим человеком уже больше десяти лет.

— Три часа сюда летел, ну и закопался же ты в дебри! — Райво соскочил на землю. — Как оно, дружище?

— Прекрасно. Работаю, счастлив как никогда. Зачем прилетел-то?

— Что, я не могу повидать старого друга?

— Старый друг хорошо помнит, что ты ничего не делаешь просто так.

— Ну… — Райво шаркнул ногой по бетону. — Ладно, уел. Короче, у нас намечается большая игра. Прорыв, так сказать, порочного круга. Ты не в курсе, но последнее время всё совсем стухло. За что ни возьмёшься — то уже пробовал, никакого счастья в жизни. И таких скучающих всё больше.

— Я именно поэтому вернулся к разработке ковчега, — усмехнулся Андрей. — Она даёт цель, которую стремишься достичь.

— Знаю, дружище. Но… понимаешь, рано или поздно ты разочаруешься и в этом. Твой проект почти закончен. Сколько вам осталось? Неделю? Две? Подумай, что будет дальше. Присоединяйся к нам. Потом будет уже поздно.

— Мне улетать домой?

— Да. Я отправлю на твой комм описание, посмотри. Мы этого ещё не пробовали, а хватит надолго, если не навсегда.

— Надеюсь, это будет не коллективное самоубийство?

— До такого мы ещё не докатились.

Райво сел обратно в кабину и пробежался пальцами по основной приборной панели. Можно было, конечно, доверить полёт искусственному интеллекту, но роботы и без того делали за людей слишком многое.

Андрей молча стоял и смотрел, как он улетает.

Через два дня он всё-таки заглянул в файл, который получил от Райво.

И пошёл к вертолётной площадке.

Дом встретил его тишиной. Роботы прилежно убирали пыль, меняли бельё, на котором никто не спал. Последний раз Андрей был здесь очень давно.

— Включить информационный отчёт о Всемирных гонках на багги за последний год, — сказал он, подходя к сейфу. Преступности на Земле не существовало уже пять веков, сейф был способом создать нужный микроклимат для хранения древней вещи. Да и хранил он никому не нужный кусок папируса.

— За последний год соревнований по гонкам на багги не проводилось из-за недостатка участников, — произнёс мягкий женский голос, так похожий на голос Лейлы. Андрей долго ковырялся в настройках, пытаясь сымитировать его. Конечно, компьютер мог бы сделать это сам и гораздо быстрее, но это было не так интересно.

— Тогда за последние пять лет, — пальцы коснулись информационной панели. Восемь цифр, вспомнил Андрей. Первая — тройка…

— Гонки не проводились.

— Когда была последняя?

— Шестого сентября две тысячи шестьсот семьдесят третьего года.

Как символично. Он выиграл чемпионат в семьдесят третьем. Две тысячи пятьсот семьдесят третьем…

Чемпионат, да? — спросил он себя. Это было очень давно, но помнилось ясно. Может, ещё через четыре века Андрей забудет его, как Лейла свою медаль по сёрфингу. Если, конечно, вообще сохранит к тому времени разум.

Сейф щёлкнул, отдавая папирус.

Андрей развернул его, взглянул на заглавие. Оно гласило:

Первая строка. Бледные чернила едва проглядывались на желтоватой потрескавшейся фактуре папируса. «Заняться изучением культуры Древнего Египта». Ему всегда нравился Египет, даром что Андрей учился на биофаке. Он был в команде, которая модифицировала технологии редактирования генома, довела их до финальной стадии. Конечно, старость только этим не победить, но работали и другие люди. Инженеры, физики, биохимики. Их совместное детище дало людям вечную жизнь — вскоре после того, как Андрей зачеркнул пятый пункт в списке.

Вторая строка. «Пригласить Лейлу на свидание». Да, тогда он ещё любил её по-настоящему.

Третья строка. «Научиться водить вертолёт»…

Он вспоминал каждую из них.

А когда дошёл до последней, взял тростниковый стилос, окунул его в чернила и аккуратно перечеркнул слова «полететь к звёздам». Нет, это занятие не надоело. Просто он не собирался брать папирус с собой.

— Решил присоединиться к Райво? — раздался за спиной женский голос. Андрей не обернулся.

— Решил обновить список, — сказал он. — Игра Райво мне не нравится.

— Мне тоже. Но другие занятия кончились.

— Думаешь? — Андрей бросил взгляд через плечо. Лейла выглядела усталой. Наверное, сейчас все выглядели усталыми. — Одно я назвать всё-таки могу. Ни ты, ни я его не пробовали, и оно не надоест ещё долго.

— Райво говорил то же самое про игру.

— Да, я знаю. Но если есть из чего выбирать, я предпочту свой вариант.

Лейла задумалась — на короткий миг. В их возрасте никто уже не думал долго.

— Тогда я пойду за тобой.

— Перестала бояться космоса?

— Нет. Но так даже интереснее.

Райво подъехал, когда они выходили к вертолётной площадке. Он был одет в чёрную форму и сидел за рулём чёрной приземистой машины, похожей на огромного скарабея с рядами колёс по бокам. Андрей без труда узнал транспортёр конца двадцать второго века, эпохи, когда закончилась последняя война на планете. История военной техники надоела ему сто шестьдесят три года назад.

— Хай! — крикнул Райво, спрыгивая с подножки и поправляя автомат за спиной. — Ну что, решили? Мы сегодня начинаем.

— Нет, — сказал Андрей. — Для меня это было бы слишком скучно.

— Всё-таки полетишь к звёздам? — Райво удивился.

— Это лучше, чем то, что ты задумал.

— Твоё дело, — друг пожал плечами. — Жаль, что ты не со мной.

— Наверное.

Они не стали прощаться — этот глупый ритуал древней этики не использовался давным-давно. Райво просто повернулся, залез обратно в кабину и плавно тронул машину с места. Андрей молча смотрел, как транспортёр едет вниз по улице.

— Нам пора, — сказала Лейла. — Твоя затея мне и правда нравится больше.

— Уверена? Полёт займёт тысячу лет.

— У нас впереди вечность. Кто знает, может, с целью в жизни я снова научусь любить тебя.

Они взлетели. Внизу грохнул первый ружейный выстрел, осторожно, будто пробуя. Ему эхом отозвались другие, загремел тяжёлый пулемёт, застрекотали автоматы. Грянуло танковое орудие.

Умирающая от скуки цивилизация наконец нашла себе занятие, которое не надоест никогда.