Незабываемая, или Я буду лучше, чем она

Глава 2

Но осталась жива…

Обожжено было не только моё тело. Обожжена была моя душа. В тот момент, когда пришла в сознание в ожоговой реанимации, я почувствовала, что мне не хочется жить. До моего сознания с трудом доходил факт, что, несмотря на многочисленные жертвы, я чудом спаслась. Правда, вот как – не помню. Наверное, меня успели вытащить из языков пламени спасатели.

Чудовищная мысль посетила мою раздирающуюся от дикой боли голову: «Матвей не предпринял ничего, чтобы вытащить меня из горящего самолёта». Где-то в памяти всплывали ужасные кадры, как я просила о помощи, а он крикнул, что сам хочет жить, и исчез в чёрном дыму. Вспоминая предательство близкого человека, мне хотелось кричать, биться в истерике, но не было сил, да и возможностей тоже. Я не могла ни говорить, ни выражать свои эмоции, ни шевелиться. Чувствовала себя настоящим трупом, который почему-то ещё не лишился способности мыслить.

Мне казалось, у меня нет не только кожи. У меня больше нет души. Временами представляла, что я в аду. Видела перепуганные лица врачей, которые смотрели на меня с нескрываемым удивлением и, видимо, сами не понимали, как я осталась жива. Порой я совсем не чувствовала тела, а порой оно начинало чудовищно болеть. От этой боли я сразу теряла сознание. Гортань была словно чужая, и я не могла больше произнести ни единого звука. Изо рта у меня торчала трубка, глотать было невыносимо больно.

Приходя в сознание, я постоянно думала о Матвее. Не понимала, почему он меня не ищет, ведь я ещё жива… Почему он не рядом? Сейчас я нуждалась в нём, как никогда в жизни.

Матвей… Мы поженились всего несколько дней назад и тут же полетели в свадебное путешествие на Мальдивы. Я любила Матвея всем сердцем. Любила настолько, что во время наших коротких ссор мне казалось, что я не живу, а просто погибаю. В последнее время меня вообще перестал волновать окружающий мир. Я утопала в нашей любви.

В детстве я мечтала о прекрасном принце, и когда судьба подарила мне Матвея, сразу показалось, что исполнились мои детские мечты. Я не могла представить, как можно жить без этого мужчины, без его улыбки, дыхания, без горячих и страстных поцелуев, без его сильных и тёплых рук. С каждым днём нашего знакомства я узнавала его всё больше и привязывалась к нему всё сильнее. Я поняла, как он для меня важен…

Если Матвей задерживался на работе, я не могла оторвать взгляд от часов и умирала от желания увидеть его как можно быстрее… Я никогда и никого так не любила и даже не думала, что умею так сильно любить. Мы с Матвеем прошли через многие трудности наших взаимоотношений. Иногда он делал мне больно, но я прощала.

Одному богу известно, как я боялась его потерять. Мне всегда хотелось ему подчиниться, стать для его необходимой и сделать всё, что доставит ему удовольствие. Мне хотелось отдать ему себя всю без остатка. И плевать, что на каждом углу твердят: нельзя так растворяться в мужчине, это чревато нежелательными последствиями. Я растворилась в Матвее полностью, и меня не интересовало чужое мнение на этот счёт. Даже короткая разлука наполняла моё сердце невыносимой болью. Мне казалось, что если когда-нибудь, не дай бог, Матвей исчезнет из моей жизни, я просто перестану существовать. Я любила его всей душой, до самого донышка.

Даже сейчас, когда я находилась между жизнью и смертью и была похожа на головешку, стоило подумать о Матвее, как где-то там, в низу живота, возникало знакомое чувство тепла и влаги.

Я любила Матвея и одновременно ненавидела его за то, что он бросил меня умирать. Это было слишком мучительно. Я вспоминала наши ночи любви и его клятвы: он никогда в жизни, ни при каких обстоятельствах меня не бросит и, если потребуется, не раздумывая, отдаст за меня жизнь. Оказалось, это пустые слова…

В ночи любви его силы были неистощимы. Я горела, дрожала и подчинялась ему даже в постели. Я смаковала его тело, поглощая в себя каждую клеточку истомы, исходящей от него. Я чувствовала только наши тела, биение наших сердец и огромное желание быть вместе до самого последнего часа. Это было как наваждение, ничего больше не имело значения. Усталые, мокрые тела и безумно счастливые лица. Для нас изначально не существовало никаких запретов. Мы оба считали, что жизнью правит грех искушения, и с неописуемой самоотдачей отдавались бешеной гонке.

Мне всегда казалось, что до встречи с Матвеем я успела пропустить больше половины жизни между пальцев. До него я не жила. Я существовала. Матвей дал мне возможность ощутить себя живой и нужной, а точнее, самой-самой… В моей жизненной пустоте появился такой яркий свет, который сразу меня ослепил. Мне стало так светло…

Единственный, неповторимый, любимый… Я всегда буду благодарна судьбе за то, что в ней появился Матвей. Я жила его любовью, его настроением, его прихотью и его желаниями, которые научилась угадывать сразу, как только они появлялись. Я старалась не нарушать гармонию нашего пространства бессмысленными истериками и скандалами. Старалась держать себя в руках и всегда покорялась его власти. Матвей – моя единственная страсть.

Я не представляла, как можно жить без любимого, и в который раз прокручивала в голове ситуацию в самолёте. Тут же начинала пульсировать кровь в висках. Я не представляла, как он мог жить без меня. Как мог похоронить самое дорогое и спасти свою жизнь ценой моей смерти… Неужели этот поступок разорвёт всё, что нас связывало долгое время?! Даже если я, вдруг, выкарабкаюсь и смогу когда-нибудь встать на ноги, обязательно скажу ему, что буду любить его до последнего вздоха и последнего стона. Правда, сейчас я не могу не то что говорить, а даже стонать.

Вполне возможно, я стану калекой, инвалидом не только из-за травм, но и инвалидом любви. Если Матвей от меня откажется, а он практически уже это сделал, я буду всегда его ждать и искать оправдания поступку, который он совершил. Это всего лишь шок, паника, малодушие, страх… С каждым бывает. В противном случае, зачем дышать, если я потеряю надежду? Становится страшно…

Матвей не был моим первым мужчиной. До него у меня имелся опыт близкого общения с мужским полом. С кем-то расставалась я сама, а кто-то расставался со мной. Но до встречи с Матвеем мне казалось, что у меня нет сердца, потому что я не умею любить.

Мы познакомились, когда на улице шёл дождь. Я люблю дождь. Когда он сыплет сверху, я не спешу укрыться. Я шла, насквозь промокшая, ловила капли дождя и вспоминала, что родилась тоже в сильный дождь. Так рассказывала моя мама. Меня так и звали в детстве – девочка-непогода. Я никогда не поддавалась на уговоры мамы взять с собой зонт. Ненавижу зонты.

А затем девочка-непогода превратилась в девушку-непогоду. Мне казалось, под дождём легче дышать, потому что дождь – это всегда свежесть, а свежесть ассоциировалась у меня с переменами в жизни. Именно в такую погоду встретил меня Матвей. Просто остановил свой автомобиль рядом со мной и предложил подвезти. Я удивилась и сделала ему встречное предложение: прогуляться под дождём. Зачем упускать такую погоду? Нужно просто ловить момент…

После того как Матвей, накинув капюшон, под проливным дождём добежал до цветочной палатки и купил мне букет цветов, я всё же села в машину и попросила его открыть окно. Я хотела слышать дождь. Матвей удивился и сказал, что я забрызгаю ему весь салон, но увидев, что я решительно собралась выйти из машины, тут же открыл окно. В тот день я заглянула в глаза своего нового знакомого и поняла, что утонула…

Вот так дождь принёс перемены в мою жизнь. Я оставила Матвею свой номер телефона, а затем целую неделю ждала его звонка. И он позвонил. Мы встретились, и я уже не могла жить без его глаз, рук и голоса. Я не могла жить без него самого.

Любовь всегда ассоциировалась у меня со словом «страдание», но на этот раз я совершенно не боялась. Когда любимый был рядом, я видела мир в розовом цвете. Всё вокруг пело, а в сердце торжествовала весна. Рядом с ним мне хотелось обнять целый мир и кричать о своей любви.

Когда Матвей приходил не в настроении или в плохом расположении духа, он сознательно делал мне больно, а я всегда прятала свои слёзы. Мне не хотелось, чтобы он видел меня беспомощной. Но Матвею моя беспомощность доставляла настоящее удовольствие. Ему нравилось меня унижать и показывать свою власть. Я, как могла, сопротивлялась его нападкам. Мне хотелось, чтобы он видел меня сильной, но Матвей вытаскивал из меня все мои слабости и оставлял меня с ними один на один. Когда он уходил, что-то внутри меня обрывалось и мне становилось сложно дышать.

За всё это время я не стала для Матвея прочитанной книгой, он всё ещё хотел ее читать и читать. Он с лёгкостью читал все мои мысли и даже знал все мои самые сокровенные и потаённые желания. Я не боялась ломать себя под него, жить его жизнью, быть для него воздухом и стать его вторым «я». Я всегда знала, что он первый, а я вторая. Мне хотелось стать для него незаменимой. Когда чувствовала на себе его взгляд, полный удивления и восхищения, я готова была прыгать, словно девчонка, и громко хлопать в ладоши. Для любой женщины нет слаще минут, когда на неё смотрят, как на богиню.

Если девушки и просили провидение послать им принца на белом коне, то это о нём, о моём Матвее. И пусть он далеко не идеален, но я всегда училась его принимать таким, как он есть, и не питать иллюзий. Я интересовалась всем, что приносило ему удовольствие. Своими интересами я хотела подчеркнуть его чувство исключительности.

Как и в любой паре, у нас бывали кризисные моменты, и я отчётливо понимала: их лучше всего пережить, чтобы не накалять обстановку до предела. В такие моменты я пыталась внести свежую струю в наши отношения, пытаясь завоевать любимого заново, стараясь нарушать привычный ход событий.

Матвей – очень яркий мужчина, а ярких мужчин часто угнетает однообразие. Поэтому я старалась всегда быть яркой. Каждый день пыталась доказать, что я самая необходимая и лучшая женщина в его жизни. Мне хотелось стать его пристанью или спасательным кругом посреди океана.

А ещё я знала, что в любви нельзя расслабляться, ведь это ежедневная борьба. Я находила в себе мужество сохранить эту любовь. Я прошла и через соперничество, и через ощущение ненужности и заброшенности. Я прошла через это с высоко поднятой головой. Я окутывала любимого собой так, чтобы он не чувствовал уз, и околдовывала его так, чтобы он не тяготился моими чарами. Я сводила всё хорошее на себя, чтобы у него не было без меня ничего хорошего, даже настроения.

Мне хотелось стать самым главным объектом в его жизни. Я считала своим долгом быть достойной его. Я боялась разбить наш мир, для меня была намного важнее его жизнь, чем моя. Расстаться с Матвеем означало оттолкнуть свою судьбу, и я не раз думала о том, что даже если он станет ещё лучше, я уже не смогу полюбить его больше, потому что больше уже любить невозможно. Я грелась в лучах его жизнерадостной улыбки, таяла в объятиях и замирала в экстазе в момент нашей страсти.

Мне, как никому другому, понятно, что значит любить и сходить с ума, сгорать от желания занять в сердце любимого самое важное место. Даже если Матвей был далеко, я всегда ощущала его незримое присутствие. Когда возникало беспокойство, что Матвей может от меня уйти, жизнь вокруг словно замирала, сердце замедляло свой ход, и казалось, что в любой момент может прерваться моё дыхание.

Однажды мы с Матвеем расстались на пару недель. Просто так, поругались на пустом месте, и Матвей заявил, что хочет побыть один. Эти две недели показались мне вечностью. Я не жила, а существовала. Я потеряла ощущение времени и не могла реально оценивать ситуацию.

Не знаю, как прожила это время и не умерла. Я отреклась от внешнего мира. Хотелось только одного: чтобы никто не нарушал моего одиночества. Я сказала себе: «Прощай!», – и мне стала неинтересна собственная жизнь. Даже было глубоко безразлично, как я выгляжу.

Я не могла прийти в себя от удара расставанием. Шрам на сердце болел, ныл и кровоточил. Мне хотелось только одного: чтобы моё сердце прекратило болеть и наконец-то успокоилось. Моя мама уговаривала забыть его и жить дальше. Она говорила, нужно приходить в себя и жить, а не существовать. А я не могла представить, как можно забыть любимого и всё, что с ним связано. Мне было комфортно в душевной пустоте. Матвей, уходя, забрал мою любовь к себе самой.

Видимо, изначально наша любовь с Матвеем была совершенно разной. Его – слишком циничной, а моя – чересчур искренней. Как только Матвей ко мне вернулся, я вновь начала дышать, а шрам, оставленный на сердце, перестал ныть. А затем свадьба в семейном кругу и путешествие на Мальдивы…

– Если не ошибаюсь, она плачет, – произнёс кто-то на английском языке рядом с моей кроватью.

– Посмотрите, у неё выступили слёзы на глазах. Бедная девочка!

Ко мне склонился незнакомый мужчина. Я увидела, как изменилось его лицо. Просто обугленный кусок мяса, у которого ещё бьётся сердце… Я смотрела сквозь слёзы на незнакомца и чувствовала, как от слёз жутко горит и щиплет моё лицо, на котором почти не осталось кожи. Боль была настолько сильной и нестерпимой, что мне хотелось закрыть глаза, на которых не осталось ресниц, и умереть.

– Яночка, это ты? – прошептал незнакомец.

Он смотрел на меня с таким ужасом и такой жалостью, что я пришла к мысли, что если останусь жива, никогда больше не посмотрю на себя в зеркало.

– Девочка моя… Зайка, это ты?

Если бы я могла говорить, я, конечно, ответила бы мужчине, что меня зовут Аня, но я не могла произнести ни звука. Не могла покачать головой. Я вообще ничего не могла, кроме как ощущать боль, физическую и душевную.

– Яна, мне говорят, ты безнадёжна, долго не протянешь, что тебя нельзя транспортировать в другую страну. Но я обещаю сделать всё возможное и вернуть тебя к жизни. Я найду для тебя самый лучший ожоговый центр, только, пожалуйста, скажи, что это – ты.

В этот момент врач на английском сказал мужчине, что я не могу говорить. В моей гортани слишком тяжёлые изменения после ожога.

– Яна, я сделаю для тебя всё. Я тебя вытащу, – лихорадочно произнёс мужчина. – Ты у меня и говорить начнёшь, и красиво выглядеть. Даже танцевать сможешь. Клянусь. Я тебе не дам на тот свет уйти. И пусть все говорят, что ты безнадёжна, что твоё состояние критическое. Пусть. Главное, подтверди, что это ты. Яна, я куплю тебе жизнь! И пусть говорят, что её невозможно купить, но я заплачу столько, что она сама пожелает к тебе вернуться.

Мужчина замолчал и нервно почесал затылок.

– Чёрт, ты же говорить не можешь. Тогда просто закрой глаза и открой. Это будет означать «да». Яна, это ты? – в который раз задал он вопрос.

«Я куплю тебе жизнь», – звучало у меня в голове.

Кровь пульсировала в висках так, что казалось, будто вены лопнут.

– Яна, пожалуйста… – молил мужчина.

Я открыла и закрыла глаза, почувствовав острую боль от вновь выступивших слёз.