Незримые нити

14 декабря, пятница

Елизавета позвонила, когда Наташа готовила краски. Хотелось изобразить что-то веселое, голубое и желтое. Возможно, немного красного. Летний букет.

Картины продавались не слишком хорошо, но и не слишком плохо. На скромную жизнь хватало. Наташа сто раз пожалела, что согласилась на предложение Вари оформить квартиру очередной клиентке. У Вари была своя дизайнерская фирма, по сравнению с Наташей подруга процветала, но Наташа ей не завидовала. Даже наоборот. Она, Наташа, сидела дома и работала в свое удовольствие, а Варя все время куда-то мчалась, звонила, едва не плакала, когда клиенты были недовольны, и плевала через левое плечо, когда дела налаживались.

– Оформи квартирку, – год назад предложила Варя. – Клиентка вроде нормальная, без особых претензий. Квартира новая, пустая. Попробуй, а?

Наташа сначала отказалась, как чувствовала, что ничего хорошего из этого не выйдет, но Варя очень настаивала. И уговорила.

Сначала работа Наташе нравилась, и Елизавета нравилась, и Елизаветин муж Борис Александрович нравился. Это потом, когда все приходилось переделывать по двадцать раз и Елизавета, виновато глядя на Наташу, в последний момент изменяла очередной уже согласованный вариант, Наташа проклинала и судьбу, и Варю, и себя за то, что позволила себя уговорить.

«Первый и последний раз», – уговаривала себя Наташа, пытаясь поймать задумчивый Елизаветин взгляд. «Больше никогда». Как правило, взгляд ничего хорошего не обещал. Елизавета тяжело вздыхала, грустно смотрела на Наташу и виновато принималась объяснять, почему сделанное совсем не соответствует ее, Елизаветиным, планам.

Сделанное соответствовало согласованным планам в точности. Больше того, окончательный вариант был именно таким, какой Наташа предлагала сразу. Но этого Наташа клиентке не говорила, только мечтала, чтобы этот кошмар поскорее закончился, и всерьез опасалась, что он не кончится никогда.

Квартира получилась отличная, вполне достойная высокого положения Елизаветиного мужа. Кем Борис Александрович работает, Наташа не знала, но догадывалась, что не простым клерком.

– Наташенька, здравствуйте, – грустно сказала Елизавета.

Никто из Наташиных знакомых не умел говорить так грустно. Даже Варя, расходясь с очередным потенциальным женихом и рыдая по этому поводу все свободное от работы время, говорила нормально, без тяжелого придыхания.

– Здравствуйте, Елизавета.

Однажды Наташа попробовала назвать Елизавету, которая казалась ее ровесницей, Лизой, но Елизавета с таким печальным удивлением на нее посмотрела, что других попыток Наташа не делала.

– Вы сегодня свободны? – голос звучал робко, словно Елизавета боялась тратить драгоценное Наташино время.

– Свободна, – осторожно призналась Наташа, с тоской понимая, что надо сейчас же послать бывшую клиентку куда подальше.

Договор выполнен, акты подписаны. Слава богу, она больше не обязана ни видеть Елизавету, ни слышать.

– Мне кажется, левая стена в прихожей пустая…

Стена не была пустой, там висел хороший пейзаж, который кто-то подарил Елизаветиному мужу.

– Вы ведь художница? Вы не могли бы нарисовать мне картину?

– Я не пишу на заказ, – твердо ответила Наташа. То есть постаралась ответить твердо.

– Не надо на заказ, – испугалась Елизавета. – Покажите что-нибудь из готовых работ. Это ведь не займет много времени, правда?

Это испортит Наташе весь день, потому что работать ей хотелось именно сейчас, а краски правильно ложатся, только когда хочется их класть.

– Не займет, – обреченно согласилась Наташа.

Зашумел лифт. Наташа прислушалась, но соседняя дверь не хлопнула. Вчерашний Семен, который хотел с ней дружить, в квартире убитого брата не появился.

Очень глупо, но от этого настроение испортилось даже больше, чем от звонка Елизаветы.

– Пожалуйста, привезите то, что у вас есть, – грустно попросила Елизавета. – Ну… Вы понимаете. Что-нибудь подходящее.

Вместо того чтобы послать опостылевшую бывшую клиентку куда подальше, Наташа послушно выбрала три пейзажа и вызвала такси.

К тому, что Маша больше не живет двумя этажами ниже, привыкнуть было трудно. Антонина Александровна за племянницу радовалась – Костя казался хорошим мальчиком. Но квартира, которую молодые снимали, была далеко, а Антонина привыкла видеть Машу постоянно.

Первую жену брата Ольгу Антонина знала плохо и мало. Они и с Борей тогда виделись нечасто, у каждого была собственная жизнь, свои заботы и интересы. Когда родилась Маша, Антонина иногда приезжала посидеть с ребенком и с облегчением уезжала, когда Оля возвращалась от врача или откуда-то еще, для чего и просила Антонину побыть с младенцем. Антонина выслушивала благодарности, целовала невестку и возвращалась к работе, к своим студентам и свиданиям с Михаилом.

Ольга умерла, когда Маше было полтора года.

Поселившись у брата в первые дни оглушающего горя, Антонина, конечно, не думала, что собственной жизни у нее больше не будет. Она быстро нашла няню, доходы брата это позволяли, она еще продолжала встречаться с Михаилом и даже строила планы летнего отдыха. Через пару месяцев оказалось, что на Михаила совсем нет времени, а отдых возможен только на даче вместе с крохотной Машей.

Ей тогда очень повезло, удалось поменять ее квартиру на другую – в одном подъезде с братом.

– Не открывай, – просил Михаил, когда маленькая Маша начинала скрестись в дверь в самый неподходящий момент.

Антонина виновато улыбалась и открывала, конечно.

Свидания становились все реже, а через два года Михаил женился. Если бы у нее было побольше свободного времени, она очень страдала бы.

Михаил и после женитьбы изредка заглядывал, жаловался на самочувствие – к своему здоровью он всегда относился очень внимательно. Еще жаловался на жену, на маленькую зарплату. Пытался обнять Антонину, но она мягко отводила его руки.

Потом он развелся, потом женился опять и снова развелся. А недавно в очередной раз сказал Антонине, что она сломала ему жизнь.

Сегодня у Антонины был свободный день. Она подумала, не спуститься ли в квартиру брата вытереть пыль, но не стала этого делать.

Борис женился год назад и почти сразу купил новую квартиру. Старую предполагалось оставить Маше, но в ней до сих пор оставались какие-то Лизины вещи, которые невестка все не удосуживалась увезти, Маша с Костей продолжали снимать жилье, и конца этому не предвиделось.

– Машенька, переезжайте, – говорила Лиза. – Папе будет приятно, что вы живете в его квартире.

Квартира была не только Борина, но и Машина, и Антонину подмывало напомнить это невестке. Не напоминала, жалела брата. Боря и без того переживал, что его семья приняла Лизу без восторга.

Племянницу Антонина хорошо понимала. Она, Антонина, тоже постаралась бы держаться подальше от робкой Лизы и ее вещей.

Впрочем, возможно, она просто необъективна. Боре с Лизой хорошо, и слава богу.

Заняться было нечем, и Антонина, вздохнув, вызвала такси.

Прием у Семена шел полным ходом. Веселая медсестра с удивлением посмотрела на Антонину:

– Вы записаны?

– Нет, – улыбнулась Антонина. – Но Семен Аркадьевич меня примет!

Ответ медсестре не понравился, но Антонина решительно уселась в кресло, достала телефон и с умным видом принялась в него смотреть.

Семен вышел из кабинета минут через десять, провожал очередного больного.

– Утром и вечером, – напомнил он старику с палочкой. – По полтаблетки. Не будете принимать лекарства, не приходите ко мне больше!

Тут доктор заметил Антонину и зло на нее уставился:

– Что случилось?

Удивительный человек Семен, ворчит и ругается, а настроение улучшается у всех, кто находится в зоне видимости.

– Ничего, – поднялась Антонина. – У меня ничего не случилось. Хочу предложить свою помощь. Слышала, что у вас умер брат.

Медсестра с удовольствием прислушивалась к разговору. Плохо, если Семен выгонит Антонину на глазах у любопытной сестрички.

Старичок с палкой остановился, принялся рыться в карманах. Подслушивает.

Семен не сказал, чтобы Антонина убиралась куда подальше, доктор тяжело вздохнул и неожиданно предложил:

– Посмотрите книги брата. Не могу я книги выбрасывать. Не могу – и все.

Вид у него при этом был виноватый.

– Ключи! – Антонина протянула руку.

За ключами Семен сходил в кабинет, попросил:

– Не потеряйте. Запасных нет.

Антонина пообещала ключи не терять, записала адрес и снова вызвала такси.

Борис проснулся, когда Лизы рядом уже не было.

– Иди завтракать, Боренька, – позвала жена, ласково глядя на него от двери в спальню. – Иди, все готово.

Борис похлопал рукой по постели – сядь сюда, жена послушно подошла, он обнял ее, вдохнул слабый запах духов. И в который раз напомнил себе, что очень счастлив.

Ему было проще и удобнее собираться на работу одному. Он, не торопясь, брился, готовил себе нехитрый завтрак, как правило, яичницу, пил крепкий чай, обдумывая предстоящий день.

Лиза мешала, и он чувствовал себя виноватым оттого, что не ценит счастья.

– Позвони Маше, – напомнила она, подавая ему какие-то биточки. Биточки были слегка подгоревшими, но Борис их послушно съел.

– Я помню.

Вечером он дочери так и не позвонил, и Маша ему не позвонила. Подступало слабое беспокойство, но он старался ему не поддаваться.

– Позвони, Боренька, не забудь. – Лиза залила молоком хлопья, села напротив и, нахмурившись, предположила: – Наверное, ей нужны деньги.

– Маша никогда не просит денег, – неожиданно резко напомнил он, но тут же виновато улыбнулся.

– Я понимаю, Боря. – Жена обиделась, посмотрела на него с упреком. – Предложи сам. Снимать квартиру дорого. Кстати, напомни ей, что они с Костей могут переселяться в нашу старую.

– Я перепишу старую квартиру полностью на Машу, – решил Борис.

Чай себе он заварил сам, у Лизы почему-то всегда получалась вместо нормального чая подкрашенная водичка.

– Правильно! Это давно надо было сделать.

Дочь он набрал, едва усевшись в машину. Маша не ответила, беспокойство подступило снова.

У поворота к работе он неожиданно попал в пробку. Ожидание злило, Борис не любил опаздывать. Он снова позвонил Маше, дочь опять не ответила.

Медленно двигаясь, он наконец миновал два столкнувшихся автомобиля. Авария была мелкой, он равнодушно посмотрел на стоявших около транспортных средств водителей, отвернулся.

Телефон зазвонил, когда Борис уже поставил машину на офисную стоянку. Он с облегчением ответил дочери и медленно пошел ко входу в здание.

– Косте предлагают работу в… – Маша назвала фирму и попросила: – Ты не можешь узнать, фирма надежная?

– Наведу справки, – пообещал Борис и неожиданно предложил: – Маш, давай пообедаем сегодня вместе. Сможешь приехать часам к двум?

Дочь ответила не сразу, и он успел почувствовать грусть и раскаянье оттого, что так редко видится с Машей и почти не интересуется ее жизнью.

– Смогу, – подумав, решила дочь.

Двух часов Борис ждал с нетерпением. Сунувшегося в кабинет помощника слушать не стал, в ресторан, в котором договорился встретиться с дочерью, пришел на двадцать минут раньше.

Маша появилась вовремя. Он с раннего детства учил ее рассчитывать время. «Заставлять себя ждать – хамство», – морщился он. Кажется, тогда он вез ее в бассейн, и они с Машей ждали подружку-одноклассницу, родители которой попросили взять и их девочку тоже.

Подружка опоздала так сильно, что в бассейн они не попали. Борис повел девчонок в кафе и, изнывая от скуки, ждал, когда они наедятся мороженым.

Тогда у Маши было еще много подружек. Потом подружка стала одна – Костя.

– Здравствуй, пап. – Улыбнувшись, Маша села напротив.

– Я по тебе соскучился, – признался Борис.

– Я тоже.

Фразы были дежурные, но Борису сделалось легко и спокойно. Он действительно соскучился по дочери.

– Как дела?

Маша не успела ответить, подошел официант, они сделали заказ.

– На будущий год договоры намечаются.

В технический университет Маша пошла, потому что туда пошел Костя. Борис, конечно, взял ей репетиторов, но был уверен, что учиться там дочь не сможет и не станет. Университет считался традиционно мужским.

Маша окончила университет, училась в аспирантуре, подрабатывала на кафедре, участвовала в работах по научным договорам и к другой жизни не стремилась.

– Как у вас с деньгами?

– Нормально. – Дочь протянула руку и погладила его пальцы. Кажется, раньше она никогда так не делала. – Не беспокойся, нам хватает денег.

Дочь была красивой девушкой. Или ему просто так казалось?

Тонкое, как у покойной Оли, лицо и огромные, как у Антонины, глаза.

Лиза рядом с ней казалась совсем простенькой. Борису стало жаль жену. Как будто жена была беспородным несчастным котенком.

– Переезжайте в нашу квартиру поскорее, – напомнил Борис. – Хватит по чужим углам болтаться.

– Спасибо, пап.

Благодарить его было не за что, квартира принадлежала им обоим.

На прощанье Маша неожиданно прижалась к нему и поцеловала в щеку.

Поднимаясь в кабинет, Борис о дочери уже не думал и чувства спокойной уверенности в самом себе и своей жизни, появившегося от встречи с Машей, не заметил. Как не замечал непонятного, почти незаметного липкого беспокойства, которое преследовало его после женитьбы на Лизочке.

Ничего хорошего из поездки не вышло. Елизавета – век бы ее не видеть! – встретила Наташу ласково, пыталась напоить чаем, а привезенными картинами восхищалась.

Почему от ласковой Елизаветы уйти хотелось немедленно, Наташа объяснить не могла.

Каждый пейзаж приложили к стене, подвигали. Затея была пустой и ненужной, Наташа прекрасно оформила стену, и все добавления ее только портили.

Наконец Елизавета в который раз взяла в руки пейзаж с опушкой леса, повертела и решила:

– Наташенька, нарисуйте мне что-то похожее, только поменьше размером. – Елизавета пальцем провела по картине, показывая, насколько нужно уменьшить холст.

– Не надо, – посмела возразить Наташа. – На эту стену ничего лишнего вешать не стоит, будет только хуже.

– Я поняла, – понуро кивнула Елизавета. Наташа не думала, что она способна признавать свои ошибки. – Но пейзаж мне очень нравится. Очень. Нарисуйте такой же, пожалуйста.

«Пожалуйста» прозвучало жалобно.

– Давайте, я сейчас заплачу половину.

– Нет! – резко отказалась Наташа и виновато улыбнулась. – Я пишу картины, только когда есть настроение. Извините.

– Конечно, конечно.

Видеть Елизавету покладистой было странно.

– Буду надеяться, что настроение у вас появится.

Наташа сложила холсты, перевязала их скотчем. С улицы раздался слабый стук, мужские голоса. Елизавета, быстро подбежав к окну, посмотрела вниз и растерянно повернулась к Наташе.

– Я читала в новостях, недавно мужчину застрелили прямо у подъезда. – Елизавета смотрела с испугом, как трехлетняя девочка.

– Моего соседа застрелили прямо у подъезда, – подтвердила Наташа.

– Что? – ахнула Елизавета. – Как?

Она смотрела с таким любопытством, что Наташа невольно улыбнулась.

– Я не знаю как. Я спала, даже выстрела не слышала. Сосед вышел гулять с собакой и… Куда она потом делась, не знаю.

– Убийцу нашли?

– Не знаю. Меня полиция расспрашивала, но я про соседа мало что знала. Так… Здоровались.

Напрасно она так не любит Елизавету, бывшая клиентка смотрела с большим участием. Просто Наташе не нравилось, что Елизавета имела право ей приказывать, а Наташа Елизавете – нет.

– Он был бандит?

– Да нет, – опешила Наташа. – То есть я понятия не имею, но…

Она не представляла, какими бывают бандиты, потому что никогда их не видела. Только по телевизору, но телевизор Наташа смотрела редко.

– На бандита не похож, – решила Наташа.

Бандит никогда не взял бы себе щенка.

Беспородного бездомного щенка где-то на даче подобрала соседка Ксюша. У нее двое маленьких детей, возиться со щенком ей было тяжело, она навязывала щенка Наташе. И навязала бы, если бы сосед Виктор случайно не проходил мимо.

Они тогда стояли у подъезда, а щенок путался под ногами. Виктор остановился рядом, потому что докуривал сигарету. Сосед бросил окурок в урну, посмотрел сначала на Ксюшу, потом на Наташу, а потом подхватил щенка на руки и молча вошел в подъезд.

– Я про него знала только, что его зовут Виктор.

– Виктор? – отчего-то удивилась Елизавета. – У меня дядю так звали.

Больше ничем удовлетворить Елизаветино любопытство Наташа не могла. Пообещала привезти пейзаж, как только он будет готов, попрощалась с Елизаветой и с облегчением вышла на улицу. Ехать с картинами в метро было неудобно. Наташа вызвала такси, села в подошедшую машину и через полчаса была уже у собственного дома.

Соседскую дверь запирала тетка в распахнутом пальто и с большой сумкой в руке. Нет, пожалуй, не тетка – дама. Пальто из искусственного меха на женщине было дорогим, а стрижка явно из хорошего салона.

Дама обернулась, на Наташу с интересом уставились большие, аккуратно подведенные темные глаза.

– Вы соседка? – требовательно спросила женщина.

– Да, я здесь живу, – подтвердила Наташа и, подойдя к своей двери, ткнула в нее рукой: – Вот здесь.

Вблизи глаза дамы были видны хорошо. Они оказались синими. Необычными. Как у принцесс на детских картинках.

Женщина мешала вставить ключи, и Наташа, прислонив картины к двери, попросила:

– Разрешите, пожалуйста.

Дама виновато подвинулась.

– Не сердитесь. Простите, если я вам докучаю. – Женщина посмотрела на мигающий огонек электросчетчика и задумчиво произнесла: – Мне очень хотелось бы узнать, что произошло с вашим соседом.

Наташа отперла дверь, распахнула ее и неожиданно предложила:

– Проходите.

Девушка казалась уставшей и грустной. Антонина вошла в тесную прихожую, прихожая была завешана картинами.

– Вы художница?

– Да, – почему-то не сразу ответила хозяйка.

Картины были неплохие. Не для Третьяковки, конечно, но и не тот хлам, который продается на вернисаже у Москвы-реки. Впрочем, и на вернисаже бывают неплохие картины, Антонина недавно купила приятельнице в подарок отличный пейзаж с одинокой лавочкой в мокром осеннем парке.

Девушка быстро переобулась, поставила грязные ботинки поближе к стене, повесила куртку на вешалку, отнесла привезенные картины в комнату, наверняка служившую ей мастерской. Антонина успела разглядеть мольберт.

– Раздевайтесь, – улыбнулась хозяйка, вернувшись. – Проходите.

Девушка больше не казалась сердитой. Карие глаза смотрели виновато и приветливо. Волосы у хозяйки были прямые и светлые, до плеч. Антонина когда-то читала, что блондинки с темными глазами кажутся интереснее своих сероглазых сестер. Хозяйка могла бы стать настоящей красавицей, если бы не поленилась потратить время на минимальный макияж.

Антонина повесила пальто рядом с хозяйской курткой, вслед за девушкой прошла в другую комнату. В комнате наблюдался мелкий беспорядок – на диване валялся планшет, который Антонина подвинула, когда садилась, на столе лежала неровная стопка бумаг, рядом разбросанные карандаши, а на полу рядом с диваном устроился ноутбук.

Девушка подвинула стоявший около стола стул и села на него.

– Меня зовут Наташа.

– Антонина Александровна, – улыбнулась Антонина.

– Я про соседа почти ничего не знаю, – призналась Наташа. – Я даже не знала, как его зовут, пока мне подруга не сказала. Она всем навязывала бездомного щенка, никто не брал, а Виктор взял. Его убили, когда он пошел гулять с собакой. Утром. Я спала еще, проснулась, когда полиция тут всех расспрашивала.

Антонина о Наташином соседе знала больше. Знала, что Виктор на десять лет моложе Семена, что мать у них умерла пять лет назад и что отцы у мальчиков были разные. Антонина внимательно просмотрела все документы, которые нашла в квартире брата Семена.

Еще она знала, что Виктор недолго был женат и несколько лет назад развелся. И еще у него были акции нескольких фирм.

– Вчера приходил его брат.

– Семен Аркадьевич? – зачем-то спросила Антонина, как будто у Виктора мог быть еще один брат. Впрочем, и такая вероятность существовала. Почему нет?

Наташа кивнула, неожиданно прислушалась, зачем-то быстро пошла к входной двери и распахнула ее. Антонина мгновенно очутилась рядом с хозяйкой. В дверь квартиры Виктора звонила женщина. Она была молодая, чуть постарше Маши. Она недовольно повернулась, недовольно посмотрела на Наташу и Антонину.

– Виктора больше нет. – Отодвинув Наташу, Антонина вышла вперед.

– Что? – Женщина слегка отступила. Вид при этом у нее сделался еще более недовольным, даже брезгливым.

Незнакомка едва ли была намного старше Наташи, но называть ее девочкой даже мысленно Антонина не рискнула бы. Может быть, потому что на макияж женщина времени не жалела.

На женщине была норковая шубка, уместная только в двадцатиградусный мороз. Сейчас на улице было около нуля.

У Антонины была похожая шуба, но она носила ее редко. Антонина была продвинутой дамой и считала, что сдирать шкуру с животных плохо. Правда, в сильный мороз шубу все-таки надевала.

– Виктора убили.

– Что? – Женщина поднесла руку к горлу. Брезгливость во взгляде сменилась недоумением, а прищуренные глаза стали круглыми. – Кто?

– Да вы проходите, – любезно пригласила Антонина незнакомку в чужую квартиру.

Но женщина никуда проходить не стала, она резко повернулась и побежала вниз по лестнице. Антонина и Наташа посмотрели ей вслед, свесившись через перила.

– Это его жена, – тяжело вздохнула Антонина.

– Вы ее знаете?

Антонина не ответила, протопала в Наташину прихожую, достала из кармана пальто ключи, которые Семен убедительно просил не потерять, и отперла дверь квартиры Виктора. Наташа нерешительно топталась у двери, и Антонина поторопила:

– Проходи, что ты там застряла!

В квартире Виктора она провела добрых два часа и сейчас нужные фотографии нашла быстро. Смущенный Виктор в темном сером костюме и недавняя посетительница в белом платье с фатой на голове казались счастливой парой.

– Я не знала, что он женат, – удивилась Наташа, разглядывая фото.

– Он разведен, – пробурчала Антонина и дернула рукой, показывая на тумбочки под книжными шкафами. – Там свидетельство о разводе.

Больше в квартире убитого делать было нечего. Антонина захлопнула ноутбук и попросила Наташу:

– Позвони мне, если узнаешь что-нибудь новенькое.

– Обязательно, – отчего-то охотно пообещала Наташа. – И вы мне тоже.

Антонина подошла к книжным полкам, взяла две первые попавшиеся книги. Нужно положить их в подъезде на батарею, кто-нибудь из соседей возьмет. Со своими ненужными книгами она поступала так же.

В клинике Семена уже не было, ей пришлось ловить его почти у МКАД, и она истратила на такси кучу денег. Да еще и ничего нового не узнала при этом, Семен торопился и разговаривать с ней не стал.

Антонина Александровна Наташе понравилась, от встречи с веселой бесцеремонной Антониной даже подпорченное общением с Елизаветой настроение заметно улучшилось. Наташа выпила чаю, съела два бутерброда с колбасой и поставила на мольберт холст. Писать пейзаж для Елизаветы она не стала, Елизавета подождет, а принялась небрежно выводить лепестки будущего букета.

Поздний звонок в дверь удивил. Наташа, не посмотрев в глазок, распахнула дверь и уставилась на Семена.

– Привет. – Сегодня Семен казался другим, уставшим и каким-то помятым.

– Здрассте, – кивнула Наташа.

Он подвинул ее рукой и вошел в квартиру. Похоже, сегодня ее квартира ей не принадлежит, сюда заходят, кто захочет.

Семен подвинул малазийскую плетеную табуретку, которую Наташа использовала вместо пуфика, уселся на нее и поднял на Наташу усталые глаза.

– У меня сегодня умерла больная.

– Вы врач?

– Да.

Наташа покивала – выразила сочувствие.

– Угробили тетку, сволочи! – Глаза у него были и злые, и добрые. – Родные сначала вызвали «Скорую»… У больной инфаркт был, а «Скорая» инфаркта по кардиограмме не определила, представляешь? Кретины! Потом меня вызвали. Я увидел инфаркт, снова вызвали «Скорую», на этот раз я заставил увезти в больницу. Но время было упущено…

Как еще выразить сочувствие, Наташа не знала и просто молчала.

Семен наклонился, снял ботинки, в носках наступил на пол.

– Не разувайтесь, – сказала Наташа. – У меня не разуваются.

– Я этого не люблю, – объяснил он, вешая куртку на вешалку. Вообще-то, Наташа считала, что это ей решать, в какой обуви следует ходить в ее квартире.

Под курткой был костюм. Наташин папа надевал костюм только по торжественным случаям.

Семен подумал, снял пиджак и тоже повесил на вешалку.

А потом ее обнял. Губы у него были сухие, обветренные.

– Вы что? – Наташа резко его оттолкнула. Оттолкнуть было трудно, держал он ее крепко. – Спятили?

– Почему? – Он опустил руки. – Я тебе неприятен?

Он не был ей неприятен. Это ужасно, но обветренные губы показались очень приятными.

– Я похожа на женщину, с которой?..

– Ты ни на кого не похожа, – перебил он. Смотрел он при этом ей прямо в глаза, Наташа отвела взгляд. – Я тебя увидел и понял, что ты моя женщина.

– Увидел и сразу понял? – уточнила Наташа.

– Да, – кивнул он и слабо улыбнулся. – Ты очень хорошо на меня смотрела. Со спокойным любопытством.

Ничего глупее того, что с ней происходило, придумать невозможно.

– Извините, но я… – Чего она не делает с незнакомыми мужчинами, Наташа сформулировать не смогла.

Тут Семен посмотрел на висевшие над зеркалом часы, снова сел на табуретку и принялся обуваться.

– Мне нужно погулять с собакой. У меня собака.

– Какая? – зачем-то спросила Наташа.

– Витькина, – пожал он плечами. Надел куртку и подмигнул ей. – Пока!

У убитого соседа осталась собака, а Наташа даже не поинтересовалась у Ксюши, куда делось несчастное животное. Она жестокая и бесчувственная, просто Семен плохо ее знает, иначе не счел бы своей женщиной.

Наташе нужно было задать Семену массу вопросов. Нужно было спросить, кем ему приходится Антонина Александровна, а еще сказать, что сегодня приходила жена его брата…

Она не успела. Семен закрыл дверь, Наташа ее заперла, посмотрела на себя в зеркало и только тут заметила, что улыбается.

Зазвонил городской телефон.

– Приезжай завтра, – позвала мама.

К родителям Наташа ездила часто. Родители по ней скучали, и ей одной тоже было скучно.

Ей и завтра будет скучно одной.

– Не смогу, – отказалась Наташа.

Семен не обещал завтра прийти, ждать его было глупо, и она злилась на себя, потому что ждала.

А когда вспоминала, как он предложил ей дружбу, невольно хихикала.

Борису Александровичу пришлось задержаться на работе. Он готовил срочную сводку для министра, задергал подчиненных, к вечеру сильно устал и, обнимая Лизу, хотел только одного – спать.

– Ты позвонил Маше? – озабоченно спросила жена.

– Я с ней пообедал. – Борис прошел в ванную, принялся мыть руки.

Сестра высмеивала эту его здоровую привычку.

Лиза стояла у приоткрытой двери, Борису было видно ее в зеркало.

Жена улыбалась и смотрела ласково, но ему неожиданно показалось, что услышанное Лизе не понравилось. Жена ревновала к Маше, и ему стало смешно и грустно.

– Маша просила узнать об одной фирме. Косте предлагают работу.

– Ты узнал?

– Не успел.

– Ну как же так, Боря! – нахмурилась Лиза.

Борис вытер руки и чмокнул жену в лоб.

– Чем занималась сегодня?

– Приезжала Наташа. – Лиза посторонилась, пропуская его, пошла за ним, стала у двери, наблюдая, как он переодевается. – Дизайнер.

Дизайнера он видел дважды, девушка ему нравилась. Держится скромно, но… в старину это назвали бы «с достоинством».

– Наташа предложила мне свои картины. Ей очень нужны деньги, я решила помочь. Правильно? Как ты думаешь?

– Конечно. Выбрала что-нибудь?

Борис надел домашний костюм, с удовольствием потянулся. Мягкий хлопок приятно касался тела.

– Ну… То, что она мне показывала, нам точно не подходит. Она предложила повесить свою картину рядом с испанским пейзажем, но это уж совсем никуда не годится, – Лизочка состроила брезгливую гримаску.

Борис улыбнулся.

– Туда ничего вешать не надо.

– Я тоже так считаю. Но какую-нибудь картину куплю, если ты не возражаешь. – Жена вопросительно на него посмотрела.

– Не возражаю, – засмеялся он.

– Я попросила нарисовать небольшой пейзаж. Приткнем куда-нибудь. В крайнем случае повесим на даче. Хочется ей помочь, она в трудной ситуации.

– Почему? Она смертельно больна, и не хватает денег на операцию?

– Боря! Простым людям живется нелегко! Ты этого не знаешь, но…

– Все я знаю! – Он легко обнял жену и отпустил.

Он терпеть не мог разговоров о том, как трудно найти работу, как нелегко вырастить детей. Ему тоже было когда-то трудно найти работу и нелегко растить Машу, но он не ныл, он нашел работу, работал сутками, почти не спал. Читал Маше книжки и тупел от страха, когда она заболевала. Он никому не жаловался.

Лиза тяжело, как старушка, вздохнула. Это вышло забавно, он не удержался, снова ее обнял, постоял, уткнувшись лицом в волосы.

Он плохо помнил, как любил Ольгу. Даже то, как страдал, когда жены не стало, помнил плохо. Помнил только, что боль была нестерпимой.

Недавно ему казалось, что невозможно любить сильнее, чем он любит Лизу. Сейчас ему хотелось, чтобы она поскорее заснула и он остался один.

– Пойдем ужинать. – Лиза, отодвинувшись, заглянула ему в глаза.

– Пойдем, – кивнул он.

Негромкую мелодию он расслышал, когда ужин был съеден, и Борис, подумав, налил себе рюмку коньяка.

– У тебя звонит телефон.

– Да? – Жена отодвинула чашку с чаем, неохотно поднялась, принялась шарить в лежавшей в прихожей сумке. Мелодия стала громче.

Борис обернулся, посмотрел, как Лиза поднесла трубку к уху.

– Слушаю.

Она стояла метрах в трех, но он расслышал голос неизвестного абонента. Голос был мужской.

– Я тебе перезвоню в понедельник, – быстро сказала Лиза и бросила аппарат назад в сумку.

– Кто это? – спросил Борис, когда жена вернулась.

– Один мой знакомый, – с небольшой заминкой ответила жена. – Мы когда-то работали вместе.

– Что ему нужно?

Борис с облегчением выдохнул. Он только теперь понял, как испугал его мужской голос в трубке. Почему-то он был уверен, что жена ему соврет, скажет, что звонит подружка. Ему стало стыдно, и на Лизу он посмотрел виновато.

Жена пожала плечами – не знаю, засмеялась и предположила:

– Денег, наверное. Я иногда даю ему взаймы, – и быстро добавила: – Но он всегда возвращает.

Когда она смеялась, на щеках появлялись ямочки. Это было умилительно.

Лиза не была красавицей. Но ему и не нужна красавица. Ему нужна она с ее ямочками и умилительными гримасками.

– Он тоже в трудной ситуации? – улыбнулся Борис.

– Да, – серьезно ответила жена.

Борис допил коньяк. Спать хотелось нестерпимо. Он виновато признался:

– Что-то я устал сегодня.

Он проснулся среди ночи и отчего-то больше заснуть не смог.