Ни о чем не жалею

2

Посидев еще немного перед зеркалом, Джина приняла душ, вымыла голову и, надев длинное легкое платье, села у окна. Чем занять себя? Конечно, можно было пойти в ресторан. Но она и так позволила себе еще утром съесть слишком много, а эпикурейство несовместимо с ее ремеслом. К тому же Джина вовсе не чувствовала себя голодной. Ее мучило совершенно другое желание, вернее, давал себя знать инстинкт, столь же древний, как и само человечество. И когда солнце начало садиться, она взяла сумочку, накинула на плечи газовый шарф и вышла на улицу.

В порту все еще было многолюдно. По мере приближения к пирсу для яхт и рыболовецких шхун толпа начинала редеть. Видимо, многие уже ушли в город или расползлись по портовым ресторанам. При мысли, что и Рея может не оказаться на яхте, у Джины перехватило дыхание. Однако когда она подошла ближе, то с облегчением увидела свет в иллюминаторе каюты. Девушка решительно направилась к трапу. В этот момент дверь каюты открылась и на пороге появился Хэмилтон. Не говоря ни слова, он протянул ей руку и помог подняться на палубу.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Потом Рей улыбнулся, поправил свободной рукой свои растрепанные волосы и сказал:

— Я знал, что вы непременно придете.

— И не ошиблись, — глубоко вздохнув, ответила Джина.

Она продолжала смотреть на Рея, а он все не отпускал ее руку и изучал лицо девушки, как будто хотел запомнить его навсегда.

— Кто вы, Джина? — робко спросил он.

— Я. Обыкновенная девушка.

— Догадываюсь, — чуть насмешливо согласился Рей и вдруг спросил — Вы не голодны?

Она отрицательно покачала головой и односложно ответила:

— Нет.

Его рука крепко сжала ее пальцы.

— Но я почему-то уверен, что от хорошей рыбы вы не откажетесь!

Только тут Джина заметила за его спиной накрытый стол, сервированный на двоих. Из камбуза же тянуло чем-то очень вкусным.

— Спасибо, — с некоторым удивлением ответила она. — Рыбу я действительно очень люблю.

— Так я и думал! Тогда садитесь за стол и чувствуйте себя как дома. И подождите пару минут!

— Вам помочь?

— Не надо. Только, умоляю, не убегайте!

Рей исчез в люке камбуза. Джина посмотрела ему вслед и задумалась. Нет, она никуда не убежит. Просто не сможет этого сделать…

Весь вечер, пока они отдавали должное приготовленному Реем ужину, обоим казалось, что весь остальной мир перестал существовать. После нескольких бокалов игристого вина он протянул через стол руку и сплел ее пальцы со своими. Джина неожиданно вздохнула:

— Мы уже так давно разговариваем, а я до сих пор не знаю, есть ли у вас мать?

— Была. Но мои родители давно уже умерли. Мне тридцать три года. Сестер и братьев нет. Чтобы как-то заработать на жизнь, приходится возиться вот с такими яхтами — чинить их, красить, катать публику. Вот так-то! Ну, а теперь рассказывайте о себе.

— Мне двадцать три года. Работаю фотомоделью в рекламной фирме. Отец умер. Есть младшие сестренка с братцем.

— Вашей матери пришлось одной воспитывать троих детей и заботиться о них?

— Да. Так и было, пока она не заболела. Но сколько в ней мужества и какая сила духа!

Джина не хотела, чтобы Рей подробно расспрашивал ее о матери. Маргарет Кинг была очень гордой, терпеть не могла жалости и не разрешала дочери распространяться о своей болезни посторонним. Собеседник, видимо, почувствовал, что не следует продолжать этот разговор, и только сказал:

— Мне хотелось бы когда-нибудь познакомиться с ней.

— Уверена, вы ей понравитесь!

— Ей нравятся все молодые люди, с которыми вы дружите?

— Сначала спросите, есть ли они у меня? И я отвечу — нет.

— Хорошо, — задумчиво проговорил Хэмилтон, и голос его стал, как бы матовым, почти хриплым. Сердце Джины учащенно забилось, и она нервно зевнула. Рей посмотрел на часы.

— Уже почти час ночи. Давайте, я отвезу вас в гостиницу. При вашей работе надо хорошенько высыпаться.

Он вышел из-за стола, протянул ей руку, помогая подняться со стула, и накинул на плечи девушки газовый шарф.

— Как ни странно, но я не чувствую никакой усталости, — заметила Джина и… снова зевнула.

Рей рассмеялся и, поддерживая ее под локоть, пока она спускалась по сходням, произнес:

— Что-то говорит мне: Филипп будет не очень доволен мешками у вас под глазами. Еще, чего доброго, выберет для съемок другую яхту. А мне бы этого не хотелось. Ведь в таком случае нам с вами будет трудно видеться.

Он полуобнял Джину за плечи и отвел на несколько шагов от края пристани. Тронутая его заботой, она спросила полушепотом:

— Вы хотите меня снова увидеть?

— Увидеть? Я хочу быть с вами постоянно!

Джина посмотрела в его глаза долгим, серьезным взглядом. Потом сказала тихим голосом:

— Может быть, это прозвучит глупо, но у меня такое чувство, будто я знала вас всю жизнь. — И она потупила взор.

Рей нежно взял девушку за подбородок и поднял ее голову так, что их глаза снова встретились.

— Джина, я понял, что вы необыкновенная девушка, с первой минуты нашей встречи.

Она почувствовала тепло его мягких губ на своих. Это был нежный, робкий, но многообещающий поцелуй. Джина почти физически ощущала, как тает переполненное блаженством ее сердце. Рей глубоко вздохнул.

— В этом есть что-то сверхъестественное. Еще утром я был нормальным, вполне уравновешенным человеком. И вдруг в душе сразу все перевернулось, и теперь мне просто трудно объяснить, что происходит.

Но Джина отлично понимала его состояние. Понимала, потому что сама чувствовала то же самое. Она подняла на него свои голубые глаза и неуверенно спросила:

— Вы… Вы жалеете об этом, Рей?

— Черт побери, вовсе нет! Я ждал вас всю жизнь и уж теперь не отступлю!

Сердце девушки рвалось из груди; дыхание стало частым. Колени дрожали. Какое в конце концов имеет значение то, что они только сегодня встретились? Ведь если это предназначение судьбы, то оно может сбыться и в пять минут так же, как и растянуться на пятьдесят лет!

Но то, что они были созданы друг для друга, в этом Джина не сомневалась.

Рей высадил ее у входа в гостиницу и отъехал, чтобы припарковать машину. Девушка стояла у дверей и ждала. Ей не хотелось, чтобы этот необыкновенный вечер кончился. Он должен длиться еще и еще… Вечно! Когда же Рей вернулся, обнял ее и они снова поцеловались, это был уже не тот стыдливый поцелуй. В нем чувствовались страсть и жгучий огонь вспыхнувшего желания. Огонь, который разгорался весь вечер и теперь грозил вырваться из-под контроля.

Горячее мужское дыхание обжигало лицо Джины, ладони сдавливали ее щеки. Голова кружилась, и девушке казалось, что она вот-вот упадет. Рей заметил ее состояние, чуть отстранился и, лукаво улыбнувшись, спросил:

— Что же вы не спрашиваете о моих подружках?

Джина ошалело посмотрела на него, потом рассмеялась:

— О, да! Это очень важно! И много их было?

— Ой, грешен! Много! Но это уже в прошлом. Теперь у меня нет никого, кроме вас одной! И я хочу, чтобы вы так же целиком принадлежали только мне. Есть возражения?

— Нет. Я не хочу принадлежать никому другому!

Джина, как зачарованная, смотрела в его смуглое, мужественное лицо. Они должны быть рядом. Всегда! Каждая минута, проведенная в разлуке с ним, вычеркнута из жизни!

— Завтра после съемки не уходите вместе со всеми, — шептал ей Рей. — Останьтесь на яхте. И я покатаю вас вдоль этого прекрасного берега. Согласны?

— Да!

Счастливая улыбка озарила лицо девушки. Рей снова заключил ее в объятия.

— Как чудесно вы сказали это «да»! Боже мой, у меня завтра будет чертовски длинный день. Я умру в ожидании, когда он кончится и мы останемся вдвоем!

— До завтра, Рей! Я тоже буду с нетерпением ждать вечера. Нашего вечера…