Ни слова о другом мире

Глава 15

Мне говорили, что разноцветные глаза, это большая редкость в этом мире. Обычно, даже если у магов или других рас с отличающимся видом магии появлялся ребёнок, то он рождался с магией родителя, являющегося магически сильнее. Разноцветные глаза были знаком, что маг очень силён. Но обычно они долго не жили, так как их магия просто сжигала все органы изнутри. Вначале чувствуется лёгкая боль в груди, позже эта боль становится сильнее, а потом ты чувствуешь, будто по твоим венам течёт лава вместо крови. Никакие зелья, артефакты и заклинания не помогают. Твоя же магия убивает тебя, так как она сильнее, чем твоё тело. Откуда магистры всё это знали? Неизвестно. Но пора прислушиваться к советам и словам, ведь если углубиться во все легенды, жить мне осталось недолго. Когда я об этом узнала, мне стало действительно страшно. А после этого, через пару дней я слегла от жуткой боли в груди и горящей в алом огне. Становиться одной из легенд совершенно не хотелось, поэтому я приняла решение бороться до конца, не останавливаясь на глупые мысли и желанные поцелуи. От моих знаний зависит моя жизнь.

Тело убитого эльфа увезли к родным, а мы сразу направились к месту, где произошло массовое убийство эльфов. Там я должна была почувствовать что-то, что подскажет, какой всё-таки артефакт используют для убийств. Или хотя бы, какие у него свойства и все его составляющие. Ректор Доргрон сказал, что мы там не останемся надолго, поэтому я должна быть очень сосредоточенной и докладывать о каждом ощущении. Так как мой сосуд увеличен, любое магическое воздействие я могла почувствовать как с помощью эмоций, так и физического самочувствия. А также могла что-то увидеть, что не могли увидеть магистры.

Очень странно на самом деле. Они ведь сильные королевские служащие, но отправляют первокурсницу на столь ответственное задание. Я понимаю, что они уже сделали всё возможное и попросили меня об этом только из-за сосуда, но мне всё ещё не хватает знаний. Поэтому я решила, что как только мы вернёмся в Академию, начну штудировать учебники и другие книги, которые обучат меня всему, что поможет в расследовании и сокрытии моего прошлого проживания на Земле. Я молила всех имеющихся богов, чтобы так и оставалось. Мои нервы за последнее время настолько оголились, что казалось, я вот-вот взорвусь от ярости и от сдерживаемых в последнее время слёз. Иногда не хочется быть сильной. Иногда хочется, чтобы кто-то надёжный прижал к своей тёплой груди и сказал, что всё будет хорошо.

– Слушай, у меня тут всплыл вопрос, – тихо прошептала я на ухо Ричетэлю.

– М? – Он обернулся ко мне.

Мы стояли среди разволнованной толпы эльфов, которую прямо сейчас ректор успокаивал как истинный лидер. Я даже на мгновение залюбовалась широкими плечами, мужественными движениями рук и волевым подбородком, который он поднимал каждый раз, когда злился. Твёрдые мышцы выглядывали сквозь тёмную рубашку, заставляя лицо покраснеть от наплывающих позорных мыслей.

– Я тут вспомнила, что когда бестелесно путешествовала по Академии, меня видел только Алистер. Почему именно он? – наконец спросила я, отвлекаясь от разглядывания ректора.

– Когда-то несколько лет назад, – вкрадчиво начал магистр, замечая мой взгляд, – он попал в жуткую аварию. Сердце дракона на доли секунды перестало биться, но он всё-таки выжил. Между мирами очень тонкая грань. Тонкая и опасная. Кусочек души мага, побывавшим на той стороне, там и остаётся. Алистер видел тебя, потому что ваши кусочки душ в одно мгновение пересеклись. Это не работает со всеми, а только с теми, кого живой маг хочет видеть в первую очередь. Как ты думаешь, что дракон делал в целительском крыле?

– Невозможно! Ты хочешь сказать, он приходил навестить меня?

Ричетэль улыбнулся и, подтверждая мои слова, быстро кивнул.

– Надеюсь, в ваших непростых отношениях скоро всё проясниться. А то даже мне уже надоело тушить Академию и общежитие.

Покраснев от стыда, я отвернулась к демону, который уже полностью успокоил толпу эльфов и теперь направлялся в нашу сторону. Его руки были сжаты в кулаки, а в глазах сверкала чистая ярость. Будь я причиной злости ректора, уже бежала бы вперёд с громкими криками.

– Ты посмотри на них. Объясняй им всё. Пережёвывай, – прошипел демон сквозь зубы. – Я не их король, чтобы ставить в известность о недавних происшествиях. Если король принял решение оставить всех в неведении, то это не мои проблемы.

– Не кипятись, – поморщился Ричетэль. – Их тоже можно понять. Не всякий выдержит, если рядом откроется тёмный портал, из которого вылетит изуродованный эльф.

Я тихо слушала перепалку магистров, рассматривая окровавленное пятно на салатовой траве. В мысли лезли невесёлые картины убийства эльфов, и как бы я не пыталась их отогнать, перед глазами всё равно образовывалось видение разорванного в клочья горло и отрезанные кончики ушей.

Медальон, который лежал в ладони эльфа, я забрала и положила в карман брюк. Мне хотелось ещё раз посмотреть на проекцию в отеле. На то, что у этого младенца были глаза похожие на мои, ректор Доргрон сказал, что разберёмся с этим позже. Скорее всего, это просто другой ребёнок, так как у меня глаза чёрный и медовый, а у проекции чёрный и ярко-оранжевый. Но нужно проверять все версии, поэтому будем думать и выдвигать разные предположения. Вероятнее всего, эльф вырвал его из рук убийцы и это улика. Медальон действительно мог помочь в расследовании, только я пока не понимала как. Но мне и не положено. Пусть магистры разбираются в столь щепетильном деле, а я постою рядом и посмотрю на процесс расследования. Они очевидно идут по ложному следу, но если я им что-то скажу по поводу «иномирянина», на меня снова повесят всех собак.

Мы прошли через портал на место, где произошло убийство с помощью неизвестного артефакта, и внезапно, я почувствовала по всему телу расплывающиеся тепло и уют. Будто бабушка сидела рядом, а я снова находилась у неё дома с горячей чашкой чая в руках и ароматными мясными пирожками на столе. Я невольно улыбнулась. И только спустя несколько секунд до меня дошло… Я не чувствовала ничего подобного с тех пор, как оказалась в этом мире. Улыбка сошла с моего лица так же быстро, как и появилась. Ректор Доргрон говорил докладывать о любом изменении в моём состоянии, но я решила умолчать об этом. В любом случае не нормально чувствовать себя как дома на месте, где погибло множество эльфов.

Всё происходящее казалось сном. Проложенная мраморными камнями тропинка, находилась среди выстроенных высоких домов пастельных оттенков. Зелёная яркая трава ковром расстилалась вокруг небольшого одноэтажного здания с высокими белоснежными перилами. Сквозь большие круглые окна виднелись стеклянные столики на серебристых изогнутых ножках. Весь ресторан кричал о том, что тут раньше часто бывали люди из высшего общества. Даже жалко, что теперь тут совершенно пусто. Сюда больше никто не ходит. Теперь это место считается проклятым. Все эльфы боятся сюда приходить из-за своих соображений. Они слишком суеверны. Ресторанчик, стоящий рядом, теперь полностью пуст, а высокие белоснежные двери заколочены деревянными балками, хотя раньше, по рассказам Ричетэля, здесь было не протолкнуться.

Я немного походила по кругу и ничего, кроме уюта, не почувствовала. Но подойдя к двери бывшего ресторанчика, почувствовала удушающий холод. Я будто стояла на кладбище в зимнее время совершенно без одежды. Меня пробрала дрожь. Перед глазами пролетали картины произошедшего побоища. Я видела, как горло эльфов вздувалось и гноилось. Мужчины громко кричали, прижимая к себе жён и детей. Женщины плакали, хватаясь за горло и уши. Что-то неведомое, что я не могла увидеть, осторожно срезало кончики ушей умирающих эльфов. Бокалы разбивались с оглушающим звоном, алое вино и кровь заливали белоснежные скатерти, которых уже не было на столах. Кто-то ещё пытался выбрать на улицу, но дверь не отпиралась. Эльфы в панике налетали друг на друга, топтались по трупам.

Меня накрыла паника. Дыхание участилось, а глаза защипало от еле сдерживаемых слёз. Я почувствовала, всё то, что чувствовали жертвы. Но боль была не физическая, а душевная. Отчаяние, страх, страдание, тревога, ужас. Всё это смешалось в один ком отрицательных эмоций, прокатывающийся по моим тонким нервам. Видение развеялось в секунду, а потом мой взгляд зацепился за что-то тёмное. Это были чёрные полосы, обвивающиеся вокруг стен бывшего ресторана и ближайшей части улицы, на которой сейчас находились мы. Полосы мерзко пульсировали, а в некоторых частях из них вытекала чёрная, густая жидкость. От неожиданности или от негативных эмоций, так сразу было непонятно, я пошатнулась и схватилась за голову. Резкая боль прошила всё тело. Ноги онемели. Становилось тяжело стоять, поэтому я облокотилась о стену ресторана.

– Что такое? Тебе плохо? – взволнованно спросил Ричетэль, подойдя ближе.

– Тут… тут кругом чёрные полосы, и они пульсируют, будто вот-вот лопнут, а некоторые места уже прорвало и чёрная жидкость… она… заливает… всю округу…

В груди начало жечь, а горло будто сдавило невидимым кольцом. Я схватилась за руку Ричетэля и отчаянно посмотрела на него в поисках облегчения и утешения. Из глаз против воли брызнули слёзы. Жжение разрасталось по всему телу, а взгляд эльфа становился всё более напуганным. Ко мне подбежали ректор Доргрон и сопровождающий. Они что-то говорили, но от боли я ничего не слышала, только видела, как быстро шевелятся их губы.

Ричетэль резко отошёл в сторону, выдёргивая руку из моего захвата, и я увидела, как край его рубашки загорелся чёрным пламенем. Упав на колени, я закричала и схватилась за голову обеими руками. Мир начал смазываться в одно цветное пятно. Ректор Доргрон пытался взять меня на руки, но его одежда ждала ту же участь, что и рубашка эльфа. Я царапала грудную клетку, чтобы хоть немного притупить жжение внутри внешней болью, но с каждой секундой становилось только хуже. Взглянув на свои пальцы, я ещё громче закричала, причём уже от страха и боли одновременно. Я снова вся горела, но на сей раз чёрным пламенем.

Всё повторялось. Тогда я провалялась два месяца в отключке. Надеюсь, на этот раз меня вытащат быстрее. Некогда прохлаждаться. Пора узнать, кто я такая.