Ничего личного

Глава 3 Ближе к полудню

У люкса Серебряковой он на минуту задержался. И прислушался к звукам, доносящимся из-за двери. Потом осторожно в нее постучал со словами:

– Ирина Сергеевна, можно вас побеспокоить?

На этот раз дверь открылась не сразу. Но открылась. Ирина Сергеевна стояла на пороге, кутаясь в шаль. Выглядела она не лучшим образом. Женщину, чей возраст приближается к сорока, бессонные ночи не красят.

– Ну, как дела? – бодро и глупо спросил Алексей.

– Что вы имеете в виду? – тонко усмехнулась Серебрякова.

– Как настроение?

– Настроение скверное. Случилось то, чего я больше всего опасалась.

– Вот на этот счет я и хотел бы с вами побеседовать. О ваших опасениях. Может быть, в номере?

– Там Нора.

Значит, при любовнице Серебрякова она беседовать не хочет. И правильно! Ему этого тоже не хотелось.

– Как она себя чувствует?

– Лежит, отвернувшись лицом к стене, в одеяло закуталась.

– Переживает, – съязвил он.

Насмешку Серебрякова почувствовала и покачала головой:

– Ну зачем же вы так? Думаете, их связывали только деньги?

Леонидов не думал, он был в этом уверен. И удивлялся только одному: почему они до сих пор вместе, Нора и Паша? Паша и Нора? В сентябре он оставил их в состоянии холодной войны. У Паши возникли проблемы с деньгами, и Нора решила его бросить. Достойной замены, что ли, не нашла?

– Где бы нам побеседовать без помех? – задумчиво спросил он. – Впрочем… Есть идея.

Вчера вечером он заметил, что один из номеров пуст. Двадцать первый. То есть никто туда не заселился. Но дверь открыта. Туда занесли сумки с продуктами, а ночью то и дело там уединялись парочки.

– Скажите, а почему номер, дверь в который ведет прямо из холла, пуст? – спросил он.

– Должен был ехать один из шоферов, работающих на фирме, с женой и ребенком, но вчера он внезапно заболел. А номер я оплатила. Деньги за путевку они не вернули, и ключ мне вчера выдали. Не пропадать же добру.

Леонидов задумался: пустой номер, как это кстати! Можно его использовать для приватных бесед с сотрудниками фирмы.

– Мне показалось, дверь открыта.

– Да, – кивнула Серебрякова. – А ведь ключ вчера вечером Паша у меня забрал.

– Паша? Забрал ключ? – удивился Алексей. – Но зачем ему ключ, если у него есть шикарный люкс?

– Он сказал, что сам займется разгрузкой продуктов. И я отдала.

«А спиртное он разгружал прямо в собственную утробу, не иначе, – прикинул Леонидов, вспомнив состояние коммерческого. – Надо будет этот ключик поискать».

– Давайте пройдем в двадцать первый, Ирина Сергеевна. Там нам никто не помешает. А Нора пусть спит.

Ирина Сергеевна кивнула и плотнее закуталась в шаль. Под настороженными взглядами сотрудников фирмы они с Серебряковой прошли в двадцать первый номер. Там царил бардак. Горой были навалены сумки и коробки, лежали друг на друге различные деликатесы, поверх них огромный торт, до которого вчера очередь так и не дошла. А сегодня было не до торта. Все это богатство было свалено в кучу. Он принюхался: запашок вроде бы не шел. Жаль, если все это пропадет!

– Ба, да тут целый маркитантский обоз! – воскликнул Алексей, оценив батарею разнокалиберных бутылок. От пива до мартини.

Две кровати из трех были разобраны, на тумбочке стояла открытая и наполовину пустая бутылка водки, два стакана, початый пакет апельсинового сока.

– Кто же здесь ночевал? – спросила Серебрякова.

– Тайна, покрытая мраком. И он был не один. Место, между прочим, удобное. Если надо уединиться.

– Да, похоже.

– Садитесь, Ирина Сергеевна, не стесняйтесь. В кресло. А я в другое, рядом, присяду, если позволите. Сока не хотите? Стаканчики помою.

– Нет, спасибо. Я готова ответить на все ваши вопросы, Алексей Алексеевич.

Она села в кресло и посмотрела на него очень спокойно.

– А сами вы что думаете по поводу случившегося? – осторожно спросил он, присаживаясь напротив.

– Произошло совсем не то, чего я ожидала, понимаете? Мне казалось, что жертвой должен был стать Валера Иванов. И я за ним весь вечер присматривала. Пока он не ушел спать.

– А почему Иванов?

– Он – причина конфликта. И у него много врагов.

– Знаете, и мне так показалось. Осенью, когда я расследовал убийство вашего мужа. Значит, промахнулись, выбирая жертву? Но принять Пашу за Валеру невозможно! Они – люди разной комплекции!

– После того как вы мне рассказали о результатах расследования, я пыталась что-то исправить. Выровнять ситуацию.

– Глебова, например, взяли назад. Пообещали после Рождества вызвать на работу Анечку Барышеву. Но разве можно вернуть прошлое? Дважды войти в одну и ту же реку? По-моему, тот «Алексер» давно кончился. Вы только все усложнили. И конфликт разгорелся с новой силой.

– Я плохой руководитель, – вздохнула Ирина Сергеевна. – Вот Саша… Саша мог. А мне вдруг так захотелось возродить в магазине ту атмосферу, которая была, когда они все работали вместе. Но без увольнения Валеры это невозможно, а без него развалится и то, что уже есть. Я не могу решиться на такой шаг, понимаете?

– И вы решили Валерия Валентиновича не трогать, а вместе с ним его родственников и людей, которых он нанял. Его людей. И, таким образом возникло два лагеря.

– Я поделила их полномочия, – устало сказала Серебрякова. – Паше отдала верхний этаж, Валере – нижний.

– И что, ваши меры дали какой-нибудь результат?

– Результат? Глебов вернулся вниз, Ольга Минаева, секретарша моего покойного мужа, – наверх. Анечку я планировала взять в магазин. Мне хотелось их как-то помирить. Жену Валеры я планировала перевести наверх.

– Оля Минаева… Ослепительная блондинка. На какую работу вы ее взяли?

– В помощь Паше. Он сам попросил.

– Павел Петрович попросил просто помощницу или конкретно Ольгу?

– Ольгу. Сказал, что нет времени на обучение новенькой.

– Разумно.

– Потом он же попросил за Аню Гладышеву. То есть Барышеву.

– Паша?!

– Именно, – кивнула Серебрякова.

– Благодетель! Что-то раньше я за ним такого не замечал. С чего вдруг такие перемены? Еще кого пытался вернуть?

– Тут-то как раз и возник конфликт: чтобы взять на работу еще одного менеджера из уволенных ранее, надо куда-то деть Сашу Иванова. И одна из девочек оказывается лишней. Валерий уперся: ни туда, ни сюда. По слухам, Глебова пытались просто съесть. А Борис – фанатик. Он без своей работы, как без воздуха. Естественно, Паша вступился за Борю, Валера за свою команду. В итоге фирма и раскололась на два лагеря.

– Состояние холодной войны?

– Да не такой уж холодной, бывало и горячо. Девочки у нас очень темпераментны. Они постоянно ругались.

– Чьи же девочки темпераментнее, Валерины или Пашины?

– Танечка Иванова очень любит за себя постоять и Лиза.

– Это такая высокая, полная? Женщина с веслом?

– Крупная девочка. Вы, как всегда, утрируете, Алексей.

– Шучу. А Эльза?

– Кассирша? Та спокойная. Но, знаете, я ее недолюбливаю. Несмотря ни на что, я предпочитаю иметь дело с открытыми людьми. И доносов не люблю. Вот Саша… Саша все это выслушивал. А я не могу. Я же говорю, что плохой руководитель. У Эльзы досье на каждого составлено.

– А вы откуда знаете?

– Она пыталась мне их подсунуть. Мерзость! Кто на сколько опоздал и когда, вплоть до минут. Кто что говорил. Плохо отзывался о начальстве.

– Как вы прореагировали на досье?

– Вежливо дала понять, что сплетнями не интересуюсь. Но я знаю их судьбу.

– И я, – вздохнул Алексей. Который не сомневался, что творение Эльзы осело в недрах рабочего стола Валерия Иванова. – А кого конкретно Эльза хотела утопить?

– Глебова, конечно, Олю, Марину. Она – человек Иванова. Но добиралась она до самого Паши.

– Вот как? А чем он ей так не угодил?

– Я не собираю сплетни, спросите лучше у нее.

– Значит, как выяснилось, с Павлом Петровичем была в конфликте добрая половина фирмы? Во-первых, господин управляющий Валерий Валентинович. Во-вторых, его воинственно настроенные родственники. В-третьих, крепко обиженная Эльза. Еще недовольные были?

– Да не Пашу я хотела защитить, когда обратилась к вам! Поймите это. Все, что случилось, похоже на трагическую случайность. Я всегда симпатизировала Павлу, и, честно говоря, его бы я больше послушала, чем Иванова, если бы дело дошло до «или – или». Ведь он – друг детства покойного Саши! Фактически член нашей семьи.

– Вот поэтому-то именно он, а не Валера, лежит сейчас мертвый в люксе на первом этаже. Деньги-то ваши! И фирма ваша. Это вы понимаете?

– Он мог сам упасть и случайно удариться виском об угол стола.

– А вот с этим могу поспорить: на угол упал случайно, а вот столкнули его умышленно.

– Но без намерения убить.

– Не скажите! С ненавистью толкнули, это уж точно. А всякая ненависть подразумевает под собой желание устранить физически вызвавший ее объект. И кому-то крупно повезло. Извините за черный юмор. И за то извините, что мне уже второй раз в жизни приходится заниматься проблемой вашего алиби, Ирина Сергеевна. Прямо рок какой-то! Сами-то вы во сколько ушли спать?

– Грех на вас обижаться, Алексей. Вы всегда с таким виноватым видом задаете этот вопрос. Я ушла спать сразу после того, как Илья увел в номер Катюшу.

– Мадам Калачеву?

– Именно. Вы должны это помнить. Я видела, как вы в это время вовсю развлекались.

– Так хочется покраснеть, Ирина Сергеевна, но голова уж очень болит. Но верьте, что мне очень и очень стыдно. Одно могу обещать в свое оправдание: честно отработаю свою путевку, найду убийцу и передам в руки правосудия.

– Я вас не упрекаю. У меня и в мыслях не было, чтобы вы весь вечер стояли за спиной у моих сотрудников и пальцем грозили: «Не убий!» Просто надеялась, что ваше присутствие их остановит. Но, как вы уже поняли, зря понадеялась. Их ничто не остановит. И никто. Ни вы, ни я.

– Хотели мира, а получили… Да не решается ни один конфликт путем грандиозной пьянки, увы! Ладно, Ирина Сергеевна, доказать чье-то алиби в пылу пьяной вакханалии невозможно, остается надеяться, что народ начнет что-то вспоминать. Кстати, как там насчет обеда? Может, ваша повариха покормит, так сказать, на дому? Неохота по сугробам лазить. Смотрел я сегодня на эту даму внимательно, и, похоже, она о Павле Петровиче сожалеть не будет. А он, бедняга, как к ней относился?

– Знаете, что странно: с самого начала он ее просто не замечал, а недавно вдруг попросил уволить, причем так категорично! На Пашу это не похоже.

– На каком основании?

– Мол, много кладет себе в карман. Но это глупо: кто из поваров не приворовывает? Она, конечно, брала себе и оставшиеся продукты, и с деньгами было нечисто, но все в меру.

– Воровать в меру. Это хорошо. А, простите, кто эту меру определил?

– В меру, это когда другим остается достаточно, чтобы на подобное воровство закрыть глаза.

– Так. И что вы ответили Паше?

– Сказала, что, если на то пошло, то решение всех кадровых вопросов я могу переложить на него, пусть сам занимается набором и увольнением сотрудников.

– Короче, развязали руки?

– Я не сижу целыми днями в офисе и, тем более, там не обедаю. Ему виднее.

– Значит, Корсакова после Рождества у вас больше работать не будет?

– Ну, теперь, думаю, вопрос о ее увольнении отпал. Кто будет заниматься поисками новой поварихи? Если у Паши и была какая-то кандидатура, то теперь это уже не актуально.

– Прекрасно! Еще одна подозреваемая! Проще было бы назвать тех, у кого не было повода лишить фирму коммерческого директора. Осталось только выяснить, что у Паши были махинации с бухгалтерией и любовные связи с сотрудницами фирмы. Кстати, мы забыли про красавицу Нору. Как развивался их роман с Павлом Петровичем?

– Еще раз повторяю, что я не собираю сплетен. Это охотно расскажут вам другие. Желаю успеха.

– Ага, значит, действительно, что-то было! Ну, с любовными связями я как-нибудь разберусь сам, это мой конек. А как насчет бухгалтерии?

– Не имею претензий. У Юлии с Павлом проблем не было.

– Кстати, она хорошо зарабатывает?

– А в чем дело?

– Это ведь она приехала на новенькой восьмерке? Сама за рулем – смелая дама. Это ее личная машина?

– Что ж, это же не иномарка? Юле без конца приходится ездить в банк, по делам, и я довольна, что для этого ей не требуется личный шофер.

– А про ее зарплату не скажете?

– Приличная зарплата. Цифры называть не буду, скажу только, что не задаюсь вопросом, на какие деньги куплена эта машина.

– Что ж, вопрос исчерпан. Пока мне не о чем вас больше спросить, вы меня и так основательно загрузили.

– Я всегда готова вам помочь, – и Серебрякова встала, давая понять, что аудиенция окончена.

– Воспользуюсь непременно, – и он раскланялся. Поистине: Ирина Сергеевна неподражаема!

Она сделала все, что могла, чтобы сотрудники ее фирмы вцепились друг другу в глотки. Не на жизнь, а на смерть. Ибо такой человек, как Валерий Иванов, пробившийся из самых низов, из простых работников склада, позиций без боя не сдает. А она: «Я бы скорее прислушалась к Павлу. Ведь он – друг детства (ах-ах-ах!) покойного Саши!»

А, кроме того, что он друг детства, были у Сергеева другие заслуги? Сомнительно. Впрочем, эти двое друг друга стоили. Иванов и Сергеев.

Леонидов вслед за Ириной Сергеевной вышел в холл. Картина, которую он увидел, была вполне мирной: молодой человек, которого он вчера запомнил как просто Колю, наливал пиво себе и Андрею Липатову, Барышев сверлил глазами дырку в фанерных перилах балкона, Корсакова вместе с Тамарой Глебовой носила в ближайший из номеров грязную посуду. У окна курили секретарша Марина и Наташа Акимцева из бухгалтерии. Остальные, видимо, разбрелись, кто куда. Возможно, досыпать.

Серебрякова сразу же прошла к себе. В номер люкс, где на одной из кроватей, с головой накрывшись одеялом, лежала Нора. Вот кого Леонидов мечтал хорошенько потрясти! Не вылезала она из номера неспроста, и уж наверняка не из-за переживаний об умершем любовнике!

Они знали друг друга еще по делу Серебрякова. Алексей до сих пор зубами скрипел, вспоминая, как девушка на пару с подружкой пыталась его развести. И нынешние слезы Норы были слезами голодного крокодила, у которого прямо из желудка выдернули привязанный на веревочке кусок мяса. Причем крокодил этот кусок уже почти переварил. У Норы на Пашу были виды. Теперь она страдает по упущенным возможностям.

Барышев встал, как только Алексей кивнул ему на дверь в свой номер.

– Там наши женщины, – вздохнул Серега. – Общаются. Как думаешь: они нам помешают?

– Общаться? Думаю, да. А мы их попросим с детьми прогуляться.

– Ага! – с энтузиазмом сказал Серега. – Пусть роют снежные пещеры!

– Им полезно, – согласился Алексей и распахнул дверь с криком: – Девочки! На улице чудесная погода! Прошу вас оценить, как идут спасательные работы! Вблизи уже должен быть слышен шум моторов!

– Выпроваживаете? – усмехнулась Саша. – Думаете, мы будем вас подслушивать?

– Разумеется, будем! – сказала Анечка.

– Думаешь, мы услышим что-то интересное?

– Это вряд ли. По-моему, оба они зануды.

– По-моему, тоже.

– А мы их оставим без обеда. Не скажем, что путь к столовой свободен.

И Саша достала из шкафа теплые куртки. По лицу Сереги Леонидов понял, что путь к столовой тот найдет при любых обстоятельствах.

Когда компания удалилась, Леонидов полез в тумбочку, где с вечера предусмотрительно запрятал бутылку марочного вина.

– Серега, гляди – «Мускат»! Сахара, зараза, тридцать пять процентов! Сироп, елки! Похмелимся? А то башка трещит. Долго терпел, но теперь сдаюсь.

– А пить из чего? Стаканы-то в холле! Сходить?

– Ни-ни! Не стоит оказывать дурное влияние на общественность. Сейчас крышку от мыльницы принесу, да подай мне ту пластмассовую штуку от лака для волос.

– Колпачок, что ли?

– Его, родимого.

– Воняет же!

– Ничего, пойдет под «Мускат». Я эту штуку сейчас с мылом вымою.

– Тогда ты из него пей.

– Ладно, как гость, можешь пользоваться привилегией в выборе посуды. Будешь потом мыльные пузыри ртом пускать.

– Классное занятие! С детства обожаю.

Они разлили «Мускат» в мыльницу и колпачок от баллончика с лаком для волос. В тумбочке нашлась пара мандаринов.

– А осетринки, случаем, не припас? – грустно спросил голодный Серега.

– Совесть не позволила. Мы люди бедные, но гордые. Воровать «Мускат» не то же самое, что тырить осетрину.

– А бутылка этого вина знаешь, сколько стоит?

– Это я спьяну перепутал, этикетку в темноте не разглядел. Лучше бы водку стащил, ей-богу! Ну, будем здоровы!

Они глотнули из импровизированных стаканов. Барышев скривился и закашлялся:

– Ш-ш-ш…

– Ш-што?

– Ш-шампунь, зараза, попал! Ты мыльницу-то мыл?

– Мы только насчет колпачка договаривались.

– Ну, ты злодей, Леонидов! Отравил!

– Я тебя предупреждал. Между прочим, мне тоже невкусно. Знаешь, какую гадость бабы себе на голову льют?

– Иди ты… – И Серега закашлялся. – Лучше бы я из бабской туфли пил!

– Иди ты?

– Тьфу! Дай сюда бутылку! Из нее буду пить! А ты колпачок нюхай.

– Ладно, будем считать, что вводные процедуры закончены. Вернемся к нашему трупу. То есть, к трупу П. П. Сергеева. Знаешь, что мы имеем, по словам Серебряковой? Несколько крепких подозреваемых.

– И кто конкретно?

– Вот, передо мной список всех присутствовавших на сабантуе. Итого тридцать человек. Минус пятеро детей – остается двадцать пять. Себя с Сашей я тоже исключаю, если только я не лунатик и не осуществляю под воздействием сна свои заветные мечты. У меня с коммерческим были трения. Но, поскольку это маловероятно, получается еще минус два. Теперь о вас, Барышевы: во-первых, я тебе доверяю. Во-вторых, вы спали в угловой комнате и ушли раньше Паши. Так что получается еще минус два.

– Ну, спасибо, благодетель ты наш!

– Не за что. Цветы можно прямо в мой номер. Итого получается: двадцать три минус два равно двадцати одному.

– В первом классе ты, Леонидов, наверняка на «пять» учился?

– Но только в первом, – грустно сказал Алексей. – Серебрякову тоже, в общем-то, можно исключить.

– И самого убитого, надеюсь, тоже?

– Да, елки! Молодец! Я даже позабыл, для чего вся эта арифметика! Минус, Паша. Остаются девятнадцать душ, у шестерых из которых уже обрисовался веский мотив. Нора тоже под большим вопросом.

– Ей-то какой навар со смерти любовника?

– Определенно сказать не могу, но что-то там есть. Вчера они с Пашей ругались. Я сам это видел. Кстати, как только сугробы расчистят, надо будет добраться до главного корпуса и просмотреть вчерашнюю запись. В этом коттедже видеомагнитофона нет. Я это уже выяснил.

– А где кассета?

– В кармане. Сейчас уберу в тумбочку вместе с бутылкой. Надо прятать от грабителей такие ценные вещи. Итого: шесть человек имеют явный мотив, остальные тайный. В таких делах, как правило, стоит только поглубже копнуть. Там, где люди делят между собой солидную зарплату, нет места любви и братству. Тем более сейчас, когда народ за место под солнцем глотку перегрызет. Да, нынче каждый сам за себя.

– И против всех. А Пашины люди? Их ты со счетов не сбрасываешь? Они-то должны были за него держаться! И уж никак не убивать!

– А, если кто-то притворялся, что он Пашин человек, а сам делал ставку на Валеру?

– Прямо тайны Мадридского двора!

– А ты у жены спроси, как ее в свое время убрали из «Алексера». Путем каких тайных интриг. Она тебя просветит. Серебрякова, между прочим, сама мне сейчас призналась, что некая Эльза пыталась всучить ей досье. Там было обо всех.

– Эльза, Эльза… Погоди-ка… Невзрачная блондинка с волосами до плеч? Действительно, на немку похожа!

– Гестапо в работе. Та еще сучка!

– Анька моя терпеть ее не может, даже не поздоровалась вчера.

– С такими можно и не здороваться, но они живут и процветают. Валера и мадам Иванова за нее горой, я это еще осенью заметил. Анюте надо бы поосторожнее, если она еще хочет там работать.

– Моя бы воля, она бы вообще дома сидела, – вздохнул Серега. – Но это не выход. С чего предлагаешь начать?

– С обеда, конечно. Похоже, что дорогу жизни уже расчистили, я слышу, как за окном шумят моторы!

И, действительно, в комнату ввалились румяные, засыпанные снегом Саша и Анечка. Они жизнерадостно закричали:

– Мужчины, вас приглашают на кормежку!

Леонидов встал. Во рту был вкус лака для волос.

– Пойдем, Серега, а то у меня желудок склеился.

– А у меня намылился изнутри.

– О чем это вы, мужчины? – поинтересовалась Саша.

– Да мы тут так, мылись.

– И причесывались…

Бутылку, в которой кое-что еще осталось, Алексей предусмотрительно запрятал обратно в тумбочку.

Когда Барышев вышел вслед за женщинами в холл, Алексей полез в тумбочку. Он посмотрел на кассету, задвинул поглубже, так, чтобы создалось впечатление, будто ее хотели спрятать и аккуратно закрыл дверцу.

«Кто ищет, тот непременно найдет», – подумал он, выходя из комнаты.

Метель на улице постепенно утихала. У плохой погоды тоже должен быть лимит. Облака на небе напоминали слежавшуюся и посеревшую от долгого хранения вату, зато снег радовал своей несказанной белизной. Загородной, по-настоящему лесной.

«Дорога жизни», ведущая к столовой, была расчищена. Посреди сугробов пролегла огромная борозда. По этой борозде цепочкой тянулись к столовой люди: Манцев на ходу захватывал голыми руками снег и тер опухшее лицо, озорная Марина, которая шла сзади, пыталась подловить его и сунуть за шиворот белый комок. Наконец ей это удалось, Манцев взревел и ринулся на нее тигром. Они расхохотались и повалились в сугроб.

– Веселится народ, – вздохнул Алексей. – Паша умер, а они веселятся! Непохоже, что скорбят об усопшем.

– Они отдыхать приехали, а не на похороны, – мрачно сказал идущий следом Серега. – Как, впрочем, и мы с тобой. Жизнь-то продолжается!

– Слушай, Серега, я, кажется, дверь в комнату забыл закрыть!

– За свои миллионы опасаешься? Возишь с собой, в банк не кладешь?

– Банки нынешним августом полопались, как мыльные пузыри. Потому и вожу, – отшутился Алексей. – Погоди здесь пять минут. И пропусти меня.

– Ты предлагаешь мне отступить в сугроб и тебя пропустить?! – завопил Барышев. – А совесть у тебя есть?!

– Старшим надо уступать. Я старше тебя и по возрасту и по званию. С дороги! – и он попытался спихнуть Серегу с дороги.

Тот шагнул в сугроб и дурным голосом заорал:

– Нет, это черт знает что! Второй раз за день полные ботинки снега! Я не Рокфеллер, у меня столько обуви нет, чтобы менять ее каждый час!

– Надень домашние тапочки, – посоветовал Алексей и побежал к коттеджу. Пока Серега не очухался и не засунул его в отместку в сугроб.

У дверей коттеджа он остановился и перевел дух. В дверь вошел потихоньку и стал осторожно подниматься по лестнице на второй этаж. Чтобы ни одна ступенька не скрипнула! На втором этаже, у самой лестницы, он столкнулся с Валерием Ивановым. Господин управляющий с каменным лицом прошел мимо.

«Не переусердствовал ли в выказывании полнейшего равнодушия?» – подумал Алексей, бросаясь в свой номер. Его подозрения оказались не безосновательными: кассеты в тумбочке уже не было. Леонидов усмехнулся:

«Не верю! Неужели разобрались на высшем уровне, без привлечения низшего звена? Не похож господин управляющий на убийцу! Такие, как он, грязную работы привыкли делать чужими руками. Но то, что он взял видеозапись вчерашнего вечера, уже является косвенным доказательством вины. Может, кто-то заснял его ссору с Пашей?»

Алексей запер дверь номера, в котором ничего ценного больше не оставалось. Вряд ли кто-нибудь позарится на полупустую бутылку «Муската». И, выйдя из коттеджа, побежал по направлению к столовой. Где-то на полпути он догнал Барышева.

– Ну что, миллионы на месте? – обернувшись, пошутил тот.

– Все в порядке.

– Тогда – вперед! Нас ждет обед!

Столовая находилась в главном корпусе. При свете дня Алексей рассмотрел его повнимательнее. Хотя смотреть особо было не на что. Здание было трехэтажное, кирпичное, построенное в соответствии со стандартами минувшей эпохи развитого социализма. До изысков в архитектуре тот, видимо, развиться не успел.

Стеклянные двери в рай, словно гигантский рот, всасывали толпу людей, иных, переварив, выплевывали обратно. Столовая была огромная. Еда, которую здесь подавали, полностью соответствовала все тем же стандартам минувшей эпохи: здоровому образу жизни – правильное питание. «Правильное питание» выражалось в минимуме калорий. Пюре было жидкое и с комочками, мясо в супе тощее, рыба сухая.

Официантки, которые развозили еду на сервировочных столиках, отчего-то были похожи на медсестер. И все, как одна, платиновые блондинки, причем, не без помощи перекиси водорода. Поначалу гостям подали салат из капусты-моркови. Потом жидкий суп и пюре с жареной рыбой. Алексей лениво ковырялся в тарелке. Даже «Мускат» не пробудил его аппетит.

Зато Серега съел все, что осталось от четверых: троих взрослых и ребенка. Включая свою порцию. Когда он, наконец, наелся, очередь за одеждой, растянувшаяся в фойе, уже достигла стеклянных дверей.

– Ужинать пойдем? – подмигнул Барышев, пристраиваясь в ее конец. Саша и Анечка решили покамест пройтись по фойе.

– Если выживем после обеда. По мне, так лучше сухим пайком обойтись. У Серебряковой в сумках осетринка припрятана. Я заметил.

– В армии ты не был, Леонидов!

– Ошибаешься, был.

– Откуда тогда такие барские замашки?

– Богатых тоже убивают. Пока ходил по домам, согласно плану оперативно-розыскных мероприятий, приучили к деликатесам.

– Врешь, конечно! Дождешься от них, – покачал головой Барышев. – Ладно, пока наши женщины в фойе книжки посмотрят, пойдем, договоримся с администрацией о просмотре кассеты. Глядишь, и очередь рассеется.

– Видишь ли, Сережа, у меня ее больше нет, – сказал Алексей, уставившись в потолок.

– То есть как? А где ж она?

– Я ее пожертвовал в фонд почитателей любительской видеосъемки.

– Чего-о?

– Оставил в тумбочке в качестве приманки. И рыбка клюнула.

– Крупная рыбка?

– Ого-го! Толщины необъятной!

– А если на этой пленке то, что нам нужно, чтобы определить, кто убил Пашу?

– Это вряд ли.

– У вас, у сыщиков, конечно, свои методы, – разозлился Серега. – Но, по-моему, ты поступил глупо! Надо было сначала посмотреть пленку!

– Хватит психовать. Пойдем в коттедж, надо с чего-то начинать.

– Милиция приедет, она и начнет. А я сюда отдыхать приехал. Пойду, высплюсь хотя бы.

– Иди, иди. Может, выспишься – подобреешь.

В это время подошла их очередь за собственной одеждой, оставленной в гардеробе. Барышев сдал номерки и получил куртки. Одевшись, подхватил под руки Аню и Сашу и повел их к дверям. Сережка побежал к коттеджу первым. Леонидов «опальтовался» и побрел следом. Может, прав Серега? И зачем он отдал кассету? С чего взял, что ничего интересного на ней нет? Алексей называл это интуицией, его жена – очередным заскоком.

Идущие впереди родные и близкие не обращали на него никакого внимания, и Алексей надулся. Вместо того чтобы идти в коттедж, он свернул на одну из тропинок. «Вот заблужусь, замерзну, заболею – будут знать!» – мстительно подумал он. Но после десяти минут прогулки замерзать и болеть ему расхотелось. Глупое занятие, если учесть, что на завтра запланирован бассейн.

Вскоре он вернулся в коттедж. Добравшись до своего номера, Леонидов обнаружил, что он пуст. Жена и Сережка, видимо, спустились в номер к Барышевым. Он вновь разозлился. Кинули! Никому не нужен! Он откинул одеяло и лег на кровать. Совсем ведь не спал сегодня! А после обеда особенно хотелось вздремнуть.

Еще больше хотелось, чтобы все решилось само собой. Придет к нему в комнату, например, человек, и скажет, что столкнул Пашу с балкона. Не нарочно, разумеется, а так, по пьяни. И, откровенно говоря, Леонидов эту версию охотно доказал бы. Несчастный случай, с кем не бывает? Паша сам виноват: не удержал равновесия. А рубашка порвана, потому что его хотели удержать от падения.

Он закрыл глаза и представил себе сладостную картину. Все благополучно завершилось. Мир восстановлен, справедливость восторжествовала. Против ожидания, заснуть он не мог. Ну не мог, и все тут! В голову лезли мысли, которые трудно назвать приятными.

Он ворочался с боку на бок, подминая под себя подушку, накрывался одеялом, пока не услышал в коридоре шаги и женские голоса. Алексей решил, что это Саша, и выскочил в коридор. Ему хотелось вернуть если не друга, то хотя бы жену.

Но это были Наташа Акимцева из бухгалтерии и озорная Марина. В руках у каждой была бутылка пива. В фойе работал буфет, видимо, там они и отоварились. Поскольку жены поблизости не было, Леонидов смело пошел вперед. Еще во время посещения офиса он заметил, что девушки очень хорошенькие. Одна темненькая, другая рыженькая, стройные, длинноногие. Покойный А. С. Серебряков умел подбирать персонал.

– Здравствуйте, девушки! – жизнерадостно сказал Алексей.

– Мы сегодня уже встречались, – засмеялись они. – Пива не хотите?

У Леонидова в желудке «Мускат», замешанный на лаке для волос, до сих пор пытался заключить перемирие с водянистым картофельным пюре. Потому от пива он со вздохом отказался.

– Можно, я просто постою с вами?

– Мы же курим! – переглянулись девушки. Курить Алексей давно уже бросил.

– А я не курю, но охотно при этом присутствую. Токсикоманю потихоньку, а в таком приятном обществе эффект просто потрясающий!

– Комплименты делаете? – заулыбались девушки.

– Подлизываюсь. А где ваши неотразимые мужчины?

– Пошли выяснять, когда можно пойти в бассейн. Здесь, оказывается, все по расписанию, да еще обязательный медицинский осмотр. Без медицинской справки в бассейн не пустят. Представляете?

– Что смотрят? – озабоченно осведомился Леонидов.

– Ноги. На предмет грибка.

– Врач, конечно, мужчина? Я бы тоже посмотрел такие ножки, как ваши, на предмет грибка, естественно.

– Ха-ха! Мы не против!

– Тише! – Алексей оглянулся с видом заговорщика. – Жена где-то рядом. Поэтому посерьезней, девушки. Да и обстоятельства тоже не располагают к веселью. Что, жалко вам Павла Петровича? Скорбите?

– Еще бы! Наверное, из санатория нам придется поехать прямо на биржу труда. Теперь Валера Иванов просто всех слопает. Или Норе компанию составим, будем вместе искать богатых покровителей. Она теперь тоже в минусах. Что-то и не появлялась сегодня. И есть не хочет, – сказала Наташа.

– Как же! Была без пяти минут жена, а теперь осталась на бобах. Так, что ли, девочки? – поддержал интересную тему Алексей.

– Жена! – фыркнула Наташа.

– Подумаешь, фея! Строит из себя! Ее бы, как нас, в общественный транспорт, да на работу с десяти до семи! – зло сказала Марина.

– К тому же, Паша ей почти уже дал отставку, – пропела Наташа.

– А вы откуда знаете?

– Кому, как мне этого не знать! Он последнее время от Норы бегал, – фыркнула Марина. – Просил меня отвечать, что уехал в банк, или на переговоры, а Нора его даже в офис приезжала караулить. Вот так. Сцены закатывала.

– Что же, он не мог прямо сказать девушке, что не собирается поддерживать с ней никаких отношений?

– А вы пробовали избавиться от такой пиявки, как Нора? Думаете, у нее есть гордость? Во-первых, ей целыми днями нечего делать, а, во-вторых, нечего терять. Она такие спектакли в офисе устраивала!

– Как интересно! Расскажете?

Марина поправила прическу и облизнула губы. От выпитого пива щеки ее слегка порозовели, и она с большой охотой поведала Алексею следующее:

– Когда я сообщала Норе, что Паша в банке, или еще где-нибудь, она почти всегда являлась в офис. Проверяла. Если охрана знает, что пришла любовница коммерческого директора, то пускает ее беспрепятственно. Последнее время Паша, правда, поумнел и велел ее заворачивать, но эта особа через любые кордоны прорвется. Может и в торговом зале покараулить, или на улице. Она любит эффектные и неожиданные появления. Паше стыдно стало прятаться, да и подчиненные начали смеяться, поэтому самые душераздирающие сцены происходили в его кабинете, за закрытыми дверями. Но я-то слышала! Нора обычно устраивала сцену ревности и без конца поминала какую-то престарелую шлюху, к которой Паша якобы таскается тайком вместо того, чтобы ездить по делам.

– Она знала, кто эта женщина?

– Конечно! Выследила любовничка давным-давно. Дама оказалась замужней, причем, и Нора все время угрожала, что донесет мужу и тогда обоим конец. Пашу трясло от ее воплей. Сама видела, как зеленел от испуга наш очаровательный коммерческий директор! Потому он ее и не бросал.

– Да мало ли мужей носят рога. Пусть бы и рассказала.

– Пусть. Но это не просто муж, а партнер по бизнесу, личный друг Серебряковой, и лицо, в котором фирма весьма заинтересована.

– И как имя благодетеля?

Марина замялась:

– Все-таки я еще на работе, понимаете?

– Бережете коммерческие тайны? Ладно, я и так уже догадываюсь. А дама эта часто Павлу звонила?

– Только на сотовый. Он сразу запирался в кабинете, когда с ней разговаривал.

– Серьезное дело!

– Только зря вы думаете, что Пашу из-за этого убили. Норка не сумасшедшая, она только пугала. Могла, конечно, чужими руками все сделать, но чтоб самой убить Пашу! Она не такая дура. Себя бережет. Пашу Валера столкнул.

– Вы это видели?

– Нет, не повезло, – с откровенным сожалением сказала Марина. – Мы спали. Так наплясались вчера, что даже на любовь сил не осталось.

– Да что вы? Такие молодые, энергичные девушки…

– Зато мальчики у нас не энергичные. Я своего Кольку едва отволокла вчера в номер. Он так напился, что мне пришлось к Ольге ночевать уйти.

– Так он же с младшим Ивановым заселился, – удивился Алексей. – Вам, Мариночка, и места у них в комнате не было.

– Вот как раз младший Иванов там, куда я отнесла Николая, не наблюдался. Не знаю, может, он под утро объявился? Я сама, как пришла в номер к Ольге, так и упала без сил. Ничего не слышала. Прямо, как труп! Ой! – Марина вдруг вспомнила про Пашу и осеклась.

– А где же все-таки был этой ночью Александр Иванов? – глубокомысленно спросил Алексей.

– Спросите что-нибудь полегче. В эту ночь, похоже, никто не ночевал там, куда заселился. Все так перемешались!

– Ну спасибо, обрадовали! Значит, лишь бы вещи куда-нибудь кинуть, а дальше начинается миграция? Я теперь в положении старушки с клубком перепутанных ниток: не знаю, за какой конец тянуть. Этот спал не там, где должен был спать, та комната, которая должна была быть пустой, оказывается самой популярной, женщины отправляются не к своим мужчинам. Куда тогда? Короче, черт знает что! Ваши соседки тоже с кем-то поменялись местами?

– Кто? Эльза с Елизаветой? Смеетесь! Лизу даже танцевать никто не приглашает, а Эльза так умирала по Паше, что над ней давно уже и смеяться перестали! Надоело.

– Да что вы?! Любвеобильный мужчина был этот коммерческий директор!

– Просто эффектный. Девушки ведь мечтают о принце на белом «Мерседесе», с кучей денег и смазливым лицом. Паша был в стиле. Он это умел: пускать пыль в глаза. Хотя поговаривают, будто бы у него были долги.

– А вы разве не мечтаете? – усмехнулся Алексей. Как раз о долгах покойного коммерческого директора он знал больше, чем сотрудники фирмы.

– Мы работаем, нам мечтать некогда, – вздохнула Марина. – Да и без толку это. Паша был из тех мужиков, которые никогда не женятся.

– Ого! – удивился Леонидов. – А почему?

– Это Ольга так говорит. А она очень умная. И еще она говорит, что на себя надо надеяться. Красивых много. Но не всем везет.

– А что же Эльза? Вроде бы она – человек Иванова?

– Она сама по себе. Пока выгодно – его. Карьеристка, работать ей приходится много. А любить-то хочется! Значит, надо найти подходящий объект прямо на рабочем месте, вот она Пашу и приглядела.

– А он? Отвечал взаимностью? – уточнил Алексей. – Хоть когда-нибудь?

– Кому? Эльзе? – спросила Наташа Акимцева и рассмеялась. – Роман с непрестижной женщиной не в его стиле. Вы Нору видели? Паша предпочитает, чтобы в машине рядом с ним сидела разряженная кукла. А Эльза как одевается? Всегда в одной кофтенке, в старой юбке.

– Она же прилично зарабатывает, неужели не может купить дорогую одежду? – удивился Алексей.

– Ей это не поможет. Не знаю, куда Эльза деньги девает, честное слово! – вмешалась Марина. – К нам в офис часто приходят коммивояжеры. Все сотрудницы покупают косметику, тряпки… А она… Все время жмется. Эльза скрытная, никому про свои дела не рассказывает, но, похоже, что Паша ее здорово отшил.

– Как она себя повела после этого?

– Да никак. По ней не поймешь.

– А, судя по тому, что рассказала Ирина Сергеевна, решила отомстить.

– Ой! – девушки переглянулись. – Слышите? Голоса внизу! Похоже, ребята возвращаются!

– А что, девушки, если я тоже пойду с вами в бассейн смывать похмелье? – спросил Алексей.

– Ой, конечно! Потом в волейбол можем поиграть!

– Почему же не в теннис?

– Мы любим массовый спорт. Народный. Присоединяйтесь!

И красавицы упорхнули. Леонидов готов был тоже последовать за ними. И в самом деле? Отчего бы и не бассейн? Но вдруг он увидел, как Ирина Сергеевна Серебрякова вышла из своего люкса и скрылась в соседнем, где расположились Калачевы.

«Значит, Нора сейчас одна. Похоже, пора прервать ее затянувшуюся истерику», – хмыкнул он и кинулся к люксу.

Увы! Дверь оказалась заперта! Алексей тихо, но настойчиво постучал:

– Нора, открой! Хватит на жалость давить: я-то тебе все равно не верю!

Пауза. Но ему почудилось, что за дверью люкса кто-то дышит. Алексей вдруг вспомнил ее фамилию и дурашливо сказал:

– Гражданка Прохорова, откройте представителю законной власти! Елена Сергеевна, вы опять живете не там, где прописаны?

Дверь неожиданно распахнулась. Нора вновь была в пеньюаре, но лицо у нее было помятое, губы не накрашены, с ресниц осыпалась тушь.

– Опять ты?! – взвизгнула она. – Сколько ты мне, сволочь, крови попортил! Я вот доберусь до твоей жены и расскажу ей о твоих подвигах! Как ты спал с моей подругой! С проституткой Светкой! И меня хотел затащить в постель! Воспользовавшись служебным положением!

Это была ложь. Никогда он не пытался затащить ее в постель. Скорее, напротив. И Алексей разозлился:

– У тебя что, болезнь на всех доносить?

– Ублюдок милицейский! Я тебя не боюсь! Я такое про тебя расскажу, что тебя из органов попрут! А жена тебя бросит! – злорадно сказала Нора.

– Дура! – Алексей втолкнул ее в номер и захлопнул дверь. – Ты хочешь, наверное, как твоя подруга Светлана, о которой ты упомянула, закончить молодую жизнь в руках маньяка? Думаешь, люди слепые, не понимают, какой цирк ты тут изображаешь?

– Не твое дело!

– Психопатка!

Оба перевели дух. Леонидов с опаской приблизился к шипящей женщине:

– Все? – это оказалось далеко не все, потому что на него нацелились огромные сиреневые ногти. Злодейка метила в глаз. Алексею удалось перехватить ее руку.

– Врезать тебе, что ли, женщина? Соображаешь, куда когти свои суешь? Давай, успокаивайся, Елена Сергеевна. Ты как стресс снимаешь: пьешь, колешься, нюхаешь? Или на балалайке играешь по ночам?

– Ты бы заткнулся, ищейка милицейская, – вяло ругнулась Нора. – Дай сумочку, там пузырек с таблетками.

– Ого! – присвистнул Леонидов, увидев название. – Это ж сильнейшие транквилизаторы! И, конечно, без рецепта! Подруга, не удивительно, что ты такая нервная! Тебе доктор нужен, а не исповедник.

– Дай сюда, – она рванула у него из рук пузырек. – Если захочешь настучать, можешь не дергаться, у меня есть рецепт.

– Ну да, и письменное разрешение родителей стать законченной наркоманкой! Разумеется! Не сомневаюсь, что всевозможными бумагами ты запаслась.

Нора открыла пузырек нетерпеливо подрагивающими руками.

– А запить, Елена Сергеевна?

– Сок в тумбочке.

– Отлично! Кусаться больше не будем? – сказал он, подавая ей стакан с соком.

– Иди ты…

– Было уже. Ругаешься ты как-то не разнообразно, сказывается пробел в литературном образовании, – сказал он, присаживаясь в кресло. – Неужели это ты столкнула Пашу с балкона?

– Делать мне больше нечего. Я раньше тебя спать ушла.

– И тут же легла и уснула?

– Докажи, что не так.

– Я-то докажу. Не одна же ты по ночам в поисках возлюбленного гуляешь, сильфида ты моя неугомонная? Я даже догадываюсь, кто составил тебе компанию.

– Что, все утро в пепельницах копался, или в помойном ведре? Много использованных «тампаксов» отрыл?

– Ну, твоя работа куда грязнее моей. Ты дорогой шлюхой не родилась, была и дешевкой. Ведь так? Ты Пашу чем шантажировала, угрозой словесного описания ваших с ним постельных упражнений, или на видео снимала? Это сейчас модно.

– А раз модно, значит, никого этим не удивишь, – после таблетки Нора начала успокаиваться и постепенно впадала в состояние снулой рыбы. – Ничего я не собираюсь тебе докладывать, Леонидов.

– Я и без тебя знаю, что у Павла Сергеева была связь с Калачевой Екатериной Леонидовной. И прошлой ночью вы друг друга попеременно пасли. Не могла ты спокойно уснуть, потому как караулила свою до чертиков напившуюся собственность.

– Сволочь.

– Я устал от твоих оскорблений. Пожалуй, пора тебе покинуть матушку-столицу. Или ты заткнешься, и будешь отвечать на конкретные вопросы. – Судя по реакции Норы, уезжать на историческую родину, в деревню «Пеньки-Опенки», она не желала. – Когда Калачев увел свою жену, ты спать пошла?

– Да.

– А потом решила проверить на всякий случай?

– Да.

– Вернулась и ее встретила?

– Да.

– Знаешь, Елена Сергеевна, моя жена уже в пятом классе учит отвечать детей на вопросы посредством распространенных предложений. Постарайся вспомнить детство. Кто еще в это время спать не ушел?

Угроза выдворить ее из столицы сделала Нору на удивление покорной. Она зевнула и сказала:

– Не помню. Но постараюсь. Эльза с Лизой, кажется, еще сидели, Манцев, Маринка со своим мальчиком. Этот смазливый плейбой Юрка тоже крутился возле какой-то юбки, и Пашка со стервой Катькой обжимался.

– Ты что, скандал устроила?

– Ха! Какой интерес скандалить по пьяной лавочке? Все равно никто не оценит. Стану я зря эмоции расходовать? Просто вывела Катьку в боковую комнату поговорить.

– Поговорили?

– Она мало что соображала, мычала, как корова. Она вообще много пьет, Катька, когда муж дозволяет. Я пробовала ей пригрозить, но что толку? И чего это Катька вчера так напилась? Разве что Калачев тоже был здорово пьян.

– Долго ты пыталась с ней общаться?

– Я не дура. Как только поняла, что бесполезно, сдала на руки мужу. Он увел ее спать.

– И ты тоже спокойно удалилась спать?

– Ну, хорошо. Предварительно мы с Катькой выпили на брудершафт, и я бросила ей в стакан одну свою таблетку, чтобы скорее отрубилась. Устраивает?

– Ты что, ненормальная? А если бы ей плохо стало?

– Как видишь, не сдохла. Ненаказуемо.

– Больше никому ты своего зелья не давала?

– А что?

– У меня подозреваемых осталось бы гораздо меньше. Неужели Калачева стала с тобой пить, да еще на брудершафт?

– Если бы ты вспомнил, что сам вытворял, понял бы, что пьяные особенно склонны мириться с заклятыми врагами.

– Напомни, дорогая, кого я облобызал нынешней ночью?

– Не хочу. Если думаешь, что мне больше нечего было делать, как за твоими похождениями следить, то ты еще и дурак. Закончил свои расспросы, так убирайся, я посплю.

– Скоро катафалк прибудет. Ты с Пашей в город поедешь?

– Должен же кто-то подготовить его родителей. Да и не чужая я ему, надо подумать о похоронах. Отпустишь, Леонидов? – просительно сказала Нора.

– Убирайся. Я думаю, что неделю здесь никто и не выдержит, все разбежимся. Пропали Серебряковские денежки.

– А ты за нее не переживай. И, если хочешь знать мое мнение, то это Иванов Пашу с балкона столкнул.

– Все это утверждают, но никто не видел. Ты-то с чего на управляющего хочешь наехать?

– Не твое дело. Но против него я все, что угодно покажу.

– Ты злишься, что фирма из рук уплыла? Да, знатная у тебя была кормушка!

– А почему была?

– Похоже, Пашина смерть свела твои дивиденды к нулю.

– Это только ты считаешь, что я в тираж вышла, но на свете есть еще настоящие мужчины, – гордо заявила Нора.

Леонидов слегка оторопел:

– Кого ж ты еще зацепила, прелестное создание? Кто польстился?

– Кого надо. Я еще им всем покажу! Мое время еще только начинается, запомни, мент.

– Насчет оскорблений я тебя предупреждал?

– А разве ты при исполнении? – прищурилась Нора.

– С такими, как ты, я всегда товарищ старший оперуполномоченный.

– Ох, ох, ох! Ну, прости. Товарищ.

Леонидов не стал дальше с ней препираться. Что взять с дурехи? Но личность ее нового возлюбленного Алексея заинтересовала. Значит, Нора сюда приехала с далеко идущими планами. И выходит, что вчера все решали свои проблемы. Кроме него. И тихо мирно все было только на первый взгляд.

Дверь за ним никто запирать не стал.

Когда Алексей выходил из номера, неожиданно приоткрылась дверь того люкса, что находился напротив. Мадам Калачева стояла на пороге. Лицо у нее было помятое и испуганное. Ничем она не напоминала сейчас ту холеную даму, что встретилась ему вчера вечером в холле. Леонидов поклонился и хотел, было, пройти мимо.

Но Калачева выскочила из номера и буквально в него вцепилась:

– Я знаю: эта шлюха поливала меня грязью! – возмущенно заговорила она. – И вы поверили, да?! Нашли, кого слушать! Да она меня ненавидит! Она мне завидует!