Ничто не стоит так дорого

Глава четвертая

Полковник юстиции Копылов встретил его на лестничной площадке.

– Пробили все телефоны по билингу, получили расшифровку исходящих и входящих. Курочкин за вчерашний день тридцать с лишним раз звонил на номер своей жены. Марина Сергеевна тоже целый день пыталась связаться с подругой. Похоже, что они и в самом деле надеялись ее отыскать. Подозрительных звонков с их номеров сделано не было. Им почти никто не звонил. С Мариной Сергеевной связывалась восемь раз ее семидесятилетняя мама, но каждый разговор с ней длился около минуты. Продолжаем пробивать их контакты, связи, круг общения, но, как мне кажется, там нет ничего. Группы рыскают по району вокруг озера в поисках свидетелей, но пока… – Копылов покачал головой, – глухо как в танке. Последняя надежда на то, что местные что-то видели. А что они могут увидеть? Незнакомого человека? Или автомобиль, марку которого и уж тем более регистрационный номер они не запомнили. Момент убийства, определенно, никто видеть не мог. А теперь Курочкин смотрит на меня так, словно ждет, что сейчас я приведу убийцу, а эта Марина Сергеевна так и вовсе считает, что это я замочил ее лучшую подругу.

– Ларису Курочкину проверяли на наличие у нее второго телефона?

– Разумеется. Пока ответа нет, но, скорее всего, и не будет. О втором ее телефоне муж ничего не знает. Видел как-то у нее на столе телефон, поинтересовался, чей это. Лариса ответила, что это ее старый и в нем даже сим-карты нет. Но на всякий случай я решил перепроверить.

– Я тоже. Пока поднимался сюда на лифте, связался с практикантом, который сейчас в моем убойном трудится.

– Что практикант сможет узнать? С ним вообще никто из технического отдела общаться не будет.

– А у него свои каналы получения информации. Он же не будет обращаться к мобильному оператору на предмет того, сколько номеров числится за Ларисой Курочкиной. Он пробьет все номера, с которых постоянно осуществляется мобильная связь из какой-то точки. А именно из этой квартиры. Понятно, что погрешность плюс-минус пятьдесят метров и дом в двадцать два этажа. Это не одна сотня номеров получится, но потом проверит исходящие из офиса завода «Пром-электрон», и наверняка найдутся совпадения, потому что у Курочкиной точно был второй аппарат с зарегистрированным на постороннего человека номером. Муж видел второй телефон. А зачем Ларисе Курочкиной его держать под рукой, если она им не пользовалась?

– Но ведь это не совсем законно – использовать специальные программы, – напомнил полковник юстиции.

– Почему техническому отделу можно, а нам нельзя? Ведь мы тоже служим закону. Причем эта информация не приносит нам финансовых доходов, не портит никому карьеру и никого не убивает, а лишь способствует установлению справедливости и выявлению тех, кто действительно совершает преступления и кого иным путем выявить никак нельзя.

– Конечно, это так, – вздохнул полковник юстиции, – но…

Он не договорил, потому что дверь приоткрылась и на площадку выглянула Марина Сергеевна.

– Он уснул наконец-то, – выдохнула она и посмотрела на Гончарова, считая его старшим. – Если честно, я едва на ногах стою. Тоже глотаю таблетки успокоительные, но легче не становится. Волнительно как-то…

– Тревожно, – поправил Игорь, – нет такого слова «волнительный». Глагол «волновать» образует лишь действительное причастие настоящего времени «волнующий». А слово «волнительный» – прилагательное и впервые появилось в словаре русского языка только шестьдесят лет назад с пометкой «разговорное», то есть не литературное, хотя его в своих письмах употребил однажды Лев Толстой, пусть и в ироническом ключе.

– Не знаю, кто и что употреблял. А вы что, филолог, чтобы мне тут лекции читать? Все так говорят – «волнительно».

– Если все пойдут на гей-парад, то и вы с ними? Я не филолог, но консультировался по этому вопросу, потому что моя жена вдруг стала говорить «волнительный», но я ее отучил.

– Трудно ей с вами.

– Мы с ней, слава богу, развелись сегодня утром. Для нее развод был действительно волнительным событием. Вы, конечно, можете говорить как хотите, я просто зацепился за слово, чтобы показать вам, что я ко всякому делу отношусь с максимальным вниманием и скрупулезностью. У меня будет к вам несколько вопросов, а потому вернемся в квартиру и найдем местечко, где мы можем наедине решить некоторые проблемы, которые возникли в ходе начавшегося следствия.

– Но разве мы не это самое… то есть разве мы уже не решили? Мы же разговаривали.

– Мы с вами просто болтали о приятном. А сейчас займемся делами. Следствие идет, но я только сейчас к нему подключился и хочу…

Подруга убитой Курочкиной стояла на площадке, показывая всем видом, что не собирается возвращаться.

– Мне вообще-то домой надо, я тоже хочу отдохнуть, пока Роман Валентинович спит.

– Вы что же, без сумочки поедете, без ключей от машины, кошелька и карты? Давайте все-таки вернемся в квартиру и поговорим немного о деле.

Он открыл дверь и пропустил женщину внутрь, потом впустил полковника Копылова, который посмотрел на Марину, вернее, на ее стройные ноги, после чего вздохнул, улыбнулся и шепнул Игорю:

– Видишь, как порой тяжело приходится. Встречаешь симпатичную девушку, а она в числе подозреваемых.

– Я на такой однажды женился. Сегодня, правда, развелся.

– Я уже слышал, – шепотом ответил Николай Иванович, – поздравляю.

Гончаров вошел в прихожую и посмотрел на ожидающую его подругу семьи Курочкиных.

– На кухне побеседуем?

Марина вскинула брови:

– Вы привыкли общаться только на кухне, потому что дальше вас не пускают?

– Нет, это как в армии, – постарался сгладить колкость Копылов, – там говорят, что хорошая служба должна проходить поближе к кухне и подальше от начальства.

– Давайте перейдем в гостиную с портретом, – спокойно предложил Игорь и придержал за локоть полковника юстиции, – я пообщаюсь с дамой наедине.

Копылов не стал спорить.

Гончаров с Мариной сели за стол напротив друг друга. Игорь посмотрел на портрет и произнес, ни к кому ни обращаясь:

– И в самом деле похожа.

– Кто и на кого? – уточнила сидящая напротив женщина, хотя прекрасно понимала, о ком идет речь.

– Да тут одна девушка, проживающая в этом же доме и даже по этой же лестнице, сказала, что Лариса очень похожа на американскую актрису Кэмерон Диаз.

– Сомнительный комплимент, – усмехнулась Марина Сергеевна, – а на кого я похожа, та девушка вам не сказала?

– Она вряд ли знакома с вами. Просто она всех людей, которых не знает, называет именами американских актеров. А вы, кстати, действительно тоже напомнили мне одну звезду американского кинематографа.

– Кого же?

– Я не знаток и не киноман, но в двух фильмах ее видел. Один не досмотрел – не хватило выдержки: там про каких-то домохозяек, которые залетели и хотят сделать аборт, но это запрещено. Название не помню. А второй – «Преступление»: о том, как начальница домогалась своего подчиненного и добилась своего. Смотрел его дома вместе с женой в субботний вечер с бутылочкой шампанского и оливками. Жена сопереживала, вздыхала и вскакивала, а я хохотал, думая, что это отличная комедия.

– Этот фильм называется «Разоблачение», а тот, что вы не досмотрели, «Если бы стены могли говорить» – тоже неплохая картина. Актрису зовут Деми Мур, и меня с ней действительно сравнивали. А вы очень странный человек. Никогда нельзя понять, какой вы настоящий: можете быть обаятельным, интересным собеседником, а иногда вы просто невыносимый.

– Во втором варианте – я настоящий, потому что я – полицейский. Так что приступим к нашему расследованию. Сами понимаете, что я не был знаком с вашей подругой, но всегда, расследуя убийство, я пытаюсь понять, каким был этот человек, которого убили, какой у него был характер, и зачастую только этот мой интерес способствует раскрытию преступления. Скажите несколько слов о вашей подруге. Охарактеризуйте ее.

– Вы хотите знать, какой она было по характеру? Про нее можно много хорошего сказать. Но главное – она была очень доброй.

– Она была очень спортивной? Вы же с ней вместе учились, ходили на уроки физкультуры. И какие показатели у нее были в спорте? Лариса в нем преуспевала?

– Куда ей. Она же почти как доходяга – худышка всегда была, ножки тоненькие – иксиками. Помню, мячики бросали, такие как теннисные. Кто-то далеко бросал, кто-то не очень, а Лариса всегда себе под ноги. Как у нее так получалось? Она даже плакала однажды, говорила, что все лучше ее, а на самом деле это не так, просто у нее не получалось. Она рыдала и не хотела ходить не физкультуру.

Гончаров вдохнул, а потом выдохнул, явно разочарованный этим ее ответом. Потом покачал головой:

– Марина Сергеевна, вы же видели в окно, как я беседовал с вашим бывшим мужем. Долго беседовал, и он мне многое рассказал про Курочкину. И про то, что когда вы стояли рядом с ней, то любой мужик выбрал бы именно вас.

– Так и сказал? – не поверила Марина Сергеевна. – Удивительно, что он меня не хаял в этот раз… Но это действительно так: в молодости Ларка была худая и почти плоская, как девочка. А я смотрелось как девушка, красиво двигалась, танцевала, хорошо училась и в школе, и в институте, никогда не курила… Девушкой я была привлекательной.

– Но кому-то нравятся именно девочки. Не случайно же Лев Борисович обратил внимание на нее, а не на вас. Может, он и захотел ее, как девочку.

– Не понимаю, о ком вы говорите.

– Вы так обиделись на интерес вашего инвестора, что даже организовали избиение вашей подруги… Погодите, погодите! Не перебивайте меня! Я просмотрел старое дело, где вы выступаете свидетелем.

– Не могли вы ничего видеть, – усмехнулась женщина, – вам об этом рассказал мой бывший муж.

– И тем не менее, – не смутился Гончаров, – в том деле было много несоответствий и несостыковок: удивительно, что никто не обратил внимания на это раньше. Вы попытались свалить все на Рачкову. Но все это всплыло бы на первом судебном заседании. А потом покровитель Ларисы дал бы ей таких адвокатов, таких хорьков, которые в клочки разорвали бы все обвинения. Сначала бы сломались старушки, которые с большого расстояния при плохом освещении отличили норковую шубу от рысьей, лисьей, ондатровой, собольей, шиншилловой… – Гончаров смотрел внимательно в лицо подруги убитой, – наконец, от мутоновой. Им бы предъявили все эти шубы и попросили указать на ту, что они видели. Нет, это сделали бы не на суде, а в ходе следственного эксперимента. Каждая из свидетельниц показала бы на разные шубы. Кроме того…

– Хватит! – не выдержала Марина. – Вы что, в чем-то меня обвиняете?

– Пока еще нет. Но в настоящее время вы являетесь главным подозреваемым, то есть подозреваемой. Потому что других подозреваемых нет и вряд ли они найдутся. На следствие уже оказывается давление. Потому что Роман Валентинович не простой человек, а вы имеете свой интерес, поскольку вас много связывает, не только нынешние отношения, но и далекое прошлое… Вы и сейчас молодая и очень привлекательная женщина. Деми Мур по сравнению с вами – обычная провинциалка.

– Это становится просто невыносимо! – не выдержала подруга убитой.

Марина Сергеевна резко поднялась, хотела выскочить из комнаты, но перед дверью остановилась.

– Как вам могла прийти в голову такая чушь? – спросила она, понизив голос.

– Эта чушь может прийти в голову органам дознания и следствия, и на суде прокурор предъявит вам обвинение в убийстве вашей лучшей подруги, про которую можно сказать много хорошего, но главное, что она была очень доброй. Я приятельствую с лучшим в городе адвокатом. Но даже он при всех своих связях не сможет вытащить вас, переквалифицировав статью.

– Прекратите, прошу вас. Вы же сами знаете, что это чушь. Как я могла оказаться там? Вы об этом подумали.

– Найдутся свидетели того, что следом за Курочкиными к озеру подъехал другой автомобиль, из которого вышли вы и вели беседу с Ларисой на повышенных тонах, угрожая ей убийством. Потом две машины уехали прочь… Потом одну из этих машин нашли на другом берегу, а в салоне был обнаружен труп молодой женщины, которой только что угрожала другая красавица, очень похожая на Деми Мур в лучших ее фильмах.

– Но вы же умный человек и наверняка понимаете, что это все чушь!

– Понимаю, конечно! Но дело должно быть раскрыто, кого-то надо посадить за убийство – пусть даже невиновного. Этого требует высокое начальство. Нужен козел отпущения. В данном случае коза… Простите.

Гончаров извинился не за произнесенное им слово, а потому лишь, что в кармане пиджака завибрировал его мобильный и пришлось достать его. Но слово «коза» вырвалось у него непроизвольно.

Звонил практикант.

– Игорь Алексеевич, – быстро заговорил Петр Грицай. – Удача! Причем сразу, как только я загрузил программу соответствия исходящих по двум адресам, она сразу выдала мне три номера: Курочкина, его жены и третий, который зарегистрирован на некоего Кирилла Хижняка… Я сразу установил, кто это. Ему двадцать девять лет, он фитнес-тренер, выглядит как надменный аристократ… Звонили они друг другу редко, но обменивались эсэмэсками, которые я сейчас… в данный момент пытаюсь открыть…

– Петя, кто с кем обменивался?

– Курочкина и Хижняк. Обычно они договаривались о встречах. Эсэмэски потом уничтожались, но ведь интернет помнит все.

– Отлично, я сейчас занят, но через пять минут буду готов выслушать.

Закончив разговор, Игорь обернулся к подруге Курочкиных:

– На чем мы с вами остановились?

– Вы сказали, что им нужна коза отпущения.

– Разве? – не поверил подполковник. – Вообще-то я имел в виду совсем другое.

Что он имел в виду, Игорь объяснять не стал. Он подошел к окну, отдернул штору и выглянул во двор, посмотрел на свой автомобиль.

– Не знаете, почему Роман Валентинович машину перекрасил в зеленый цвет?

– Он сказал, что хаки – его любимый цвет.

– Понятно, но перекрашивать зачем?

Женщина пожала плечами.

– Так я объясню. Лариса въехала во дворе в «Мини Купер», за рулем которой находилась девушка с седьмого этажа. Та машина практически не пострадала, да и «Рендж Ровер», вероятно, тоже, хотя краска наверняка была ободрана. От соседки Лариса откупилась, сунула ей двадцать тысяч… Потом страховая компания отремонтировала «Рендж» и перекрасила по просьбе Курочкина весь кузов за отдельную плату.

– Не так, – не выдержала Марпина Сергеевна, – все не так было. Мне Роман Валентинович рассказал. Начнем с того, что от девчонки Лариса откупилась непонятно зачем, «Рендж» Курочкиных пострадал в другом месте: бампер был расколот, и фара разбита. Лариса въехала во что-то, объяснила она Роману Валентиновичу, что во дворе. Но он не дурак…

– То есть он понял, что раз она врет и нет акта ГИБДД, то автомобиль был разбит в другом месте. И за рулем была не Лариса, а другой человек, поэтому она и в ГИБДД не звонила, чтобы у мужа не было никаких подозрений… А он догадался.

– Так за это не убивают, – напомнила подруга убитой Курочкиной.

Снова позвонил практикант:

– Я открыл их переписку. Там почти во всех посланиях назначаются время и место встречи. Я уже говорил. Наша клиентка, правда, еще пишет о своих чувствах, о том, что она только сейчас почувствовала себя настоящей женщиной, теперь она знает, что такое любовь…

– А он?

– А он примитивен, как автоответчик. Пишет только «Ты – лучшая!» «Ты – солнце!» и прочую муть… Хотя вот – он денег просил: «Сколько можешь дать в долг? Мне срочно нужен лимон. Отдам в течение полугода». Она отвечает: «Какой долг? Я сброшу тебе всю сумму так просто, но только несколькими траншами с разных карт, потому что все сразу не пропустят». Вот еще…

– Спасибо. Свободен пока.

Гончаров снова сел за стол.

– У вашей подруги были любовники?

– А это что-то меняет?

– Я задал вопрос, потрудитесь ответить.

– Вполне возможно: она же женщина. То есть была женщиной…

Марина отвернулась.

– Про Кирилла Хижняка что-то знаете? – продолжил допрос Игорь.

– Про кого? – растерялась женщина. – А почему я должна знать про какого-то… как вы сказали? В общем, незнакомого мне человека.

Марина быстро покраснела.

– Кирилл Хижняк – фитнес-тренер, – пояснил Игорь.

– А-а, – изобразила понимание Марина Сергеевна. – Просто я забыла о нем. В прошлом году я непродолжительное время посещала фитнес-центр, и он был моим персональным инструктором. Скромный женатый парень. Закомплексованный немного…

– Сколько длились ваши отношения?

– Я посещала фитнес-центр чуть меньше полугода… Несколько месяцев. Сейчас мне трудно вспомнить.

– Я про другое… Про романтические отношения, мягко говоря. В этом нет ничего страшного. Вы красивая женщина, не замужем, детей у вас нет… Кирилл – весьма обаятельный, женщины от таких теряют голову… Сколько вы на него истратили?.. Простите, ваши траты – ваше личное дело, а вот сколько он у вас взял денег в долг?

Подруга Курочкина посмотрела на семейный портрет своих друзей и спросила:

– Вы курите?

– Нет.

– И я тоже уже семь лет как бросила. Но сейчас мне надо затянуться, чтобы успокоиться…

Гончаров подошел к двери, приоткрыл ее:

– Товарищ полковник юстиции, не угостите даму сигареткой?

Подошел Копылов, протянул пачку сигарет и зажигалку, шепнув при этом:

– Ну как?

Игорь молча пожал плечами и плотно прикрыл дверь.

Марина подошла к окну, открыла его, щелкнула зажигалкой и сделала короткую затяжку, как будто проверяя качество табака. Затянулась еще раз, выдохнула и ладонью отмахнулась, отгоняя дым от своего лица:

– Он постоянно просил в долг, поначалу отдавал, но это были небольшие суммы – сто-двести тысяч рублей. Потом запросы его возросли, и каждый раз он объяснял мне, на что берет: маме на операцию. Потом его отец разбил чужую дорогую машину… Вины отца нет никакой, но полицейские повесили все на него, потому что настоящим виновником был какой-то депутат. Он так убедительно врал: у него даже слезы на глазах появлялись… А еще у него имелся ребенок от первого и единственного, само собой, неудачного брака… Ребенок, правда, был не от него, но он по доброте душевной усыновил, то есть удочерил. Девочка называет его папой. И он каждый месяц переводил ей почти весь свой небольшой оклад. Не ей, разумеется, а бывшей жене. Как-то я заглянула в его паспорт. Штамп о браке стоит, а запись о том, что у него есть дочь, отсутствовала. Я спросила, почему ребенок не внесен в паспорт. И вдруг он устроил такой скандал… Короче, отношения с ним были разорваны… На свою беду, а может, на Ларискину, я уже познакомила Кирилла с ней. Похвастаться хотела, какой у меня парень имеется. И она с ходу, без всяких размышлений в него втрескалась по самые уши… Совсем голову потеряла… Она бы его живым от себя ни за что не отпустила: уж если умирать, то вместе… А потому я не сомневаюсь ни минуты, что это он дурочку Лариску убил.

– Так сколько вы ему перевели денег?

Марина Сергеевна отвела взгляд в сторону. Вздохнула и ответила:

– Переводила, наличными давала, делала подарки – всего на пятнадцать миллионов.

– Хорошая у него работа! – удивился Гончаров. – Мне за пятнадцать лет не заработать столько! Правда, иногда премии подкидывают, зато и стреляют в меня порой; за последние пятнадцать лет раз двадцать это случалась. Попадали в меня, но спасали Бог и кевларовый бронежилет. По пятницам мы с ребятами из нашего убойного копейки по карманам выскребали, чтобы бутылочку купить и дешевую колбаску на закуску для снятия напряжения… Были и такие в моей жизнри времена. А чтобы какой-то пацан огреб невероятную для моего понимания сумму…

– Так вы считаете, что это Кирилл сделал? – не поверила женщина.

Игорь развел руками:

– Для начала надо его задержать и допросить.

– Вы его поймаете? – поинтересовалась Марина с такой интонацией, как будто ей очень не хотелось, чтобы это случилось.

– Считайте, что он уже в наших руках. Но пока я переговорю с вашим другом, а перед уходом к вам зайду.

Курочкин шел из туалета к спальне, держась за стену и едва передвигая ноги.

– Давайте помогу, – предложил подполковник, приобняв вдовца за талию.

– Господи! – взмолился тот. – Когда же это все кончится? Где Марина? Пусть она вызывает врачей, сиделку, в конце концов. Двух сиделок. Я так устал от всего этого… Ларисочку убили, теперь вы непонятно с какой целью мою квартиру оккупировали.

Они вошли в спальную, Игорь подвел пожилого человека к кровати и помог прилечь.

– Когда же вы наконец оставите меня в покое? – продолжал шептать тот. – И так сил нет, а еще вы тут…

– Роман Валентинович, – ответил Гончаров, – вы соберитесь с силами, ведь они у вас есть. Вы как-никак мастер спорта. У вас фигура как у тридцатилетнего – ни грамма лишнего жира. А еще вы очень выносливый человек: ведь тащить на себе акваланг, а он двенадцать килограммов весит, маску, ласты, подводное ружье… Но вы справились, прошли больше десяти километров, пока ребята на «уазике» вас не подобрали.

– Я не понимаю вашей иронии, – едва шевеля губами, произнес Роман Валентинович.

– Это я к тому, что вы все очень здорово спланировали. Главное то, что почти все время были рядом с женой и следствие будет ориентироваться только на ваши показания. И ребята на «уазике» подвернулись как нельзя кстати, они уже подтвердили вашу версию. Да и свой телефон вы выбросили в воду, чтобы мы не смогли проследить историю передвижения аппарата… Вы умный человек, если сами спланировали это или проконсультировались с кем-то опытным. Ошиблись в одном: ваш аппарат водонепроницаемый и с надежной батареей. Хотя это не единственная ваша ошибка.

– Что вы такое говорите? – негромко возмутился Курочкин. – У меня горе! Случилась страшная трагедия! Я потерял единственного близкого мне человека. Нелепый случай, злодейская сила забрала у меня горячо любимую жену.

– А я говорю, что вы, выбрасывая телефон, размахнулись, а не просто отшвырнули аппарат; именно бросили, не рассчитав свои силы, которых у вас с избытком, несмотря на почтенный возраст… Ваш аппарат покоился в озере в двадцати восьми метрах от края воды. А вы бросали с берега, в чем я не сомневаюсь… Вы швырнули свой смартфон «Дуги», отойдя от вашего авто на пару шагов. То есть бросок был метров на сорок – сорок пять, что для вашей жены было невыполнимой задачей. Лариса, по словам другого близкого вам человека, даже на уроках физкультуры отказывалась бросать мячики, потому что смешила этим весь класс, отправляя мячик не на тридцать-сорок метров, а себе по ноги…

– При чем тут это?! – не выдержав, крикнул Роман Валентинович. – Какое право вы имеете…

– А еще я имею право заявить, что именно вы задушили Ларису, и не в результате внезапно возникшей ссоры, как будут потом уверять на суде ваши адвокаты, а вполне спланированно… Жена вас предупредила, что подает на развод и на раздел имущества, а делить вам было чего… Тем более что тридцать три процента акций завода принадлежали ей. Но Ларисе, очевидно, и этого было мало. Мне кажется, она решила шантажировать вас причастностью к убийству Льва Борисовича…

– Какого Льва Борисовича? – прошептал Курочкин. – О ком вы говорите? Я не знаю никакого…

– Я говорю о Карпоносенко, который четверть века назад дал вам денег для участия в залоговом аукционе. Всю сумму вы ему вернули, но остались должны проценты, которые он требовал из прибыли вашего успешного предприятия… Вам это надоело. И вот два года назад…

– Прекратите! – оборвал его Роман Валентинович. – К убийству Карпоносенко я не имею никакого отношения. И Ларису я не убивал. Я просто физически не мог вернуться и пройти двенадцать километров…

– Откуда вы знаете, где был обнаружен ваш автомобиль, ведь на место преступления вас еще не доставляли? Но зато есть свидетели, которые видели, как вы проехали мимо них в своем «Рендж Ровере». Именно вы были за рулем. Причем в гидрокостюме. Свидетели уверяют, что видели, как вы свернули к озеру через кусты. Вы вышли из машины, перетащили на водительское сиденье свою мертвую жену, потом надели ласты, акваланг, маску и ушли в озеро. Переплыть его в хороших ластах можно без труда, тем более что вы бывший мастер спорта по подводному плаванию. Я думаю, это отняло у вас минут пять. Ширина озера в том месте четыреста метров. Уверен, что вы можете быстрее, но акваланг тормозил…