Никаких обещаний

Глава 9

Эрик постарался, чтобы выражение лица не выдало его чувств, но горечь в голосе Эшли поразила его. И все же он видел, что она не ищет сочувствия.

— Почему ты говоришь, — спросил он, — что тебе не следовало рождаться?

— Потому что для матери я стала последней каплей, — Эшли отнесла тарелку к раковине, повернулась и посмотрела на Эрика. Он пристально наблюдал за ней. Ее глаза утратили блеск, в голосе появилась тревога, даже румянец, казалось, потускнел и сошел. — Причиной, по которой врачи решили пойти на операцию фаллопиевых труб, — сказала она, — была склонность матери к частым депрессиям. Она, действительно, очень любила моего брата и заботилась о нем, но врачи понимали, что следующий ребенок станет для нее слишком большим испытанием. И они оказались правы. Когда я родилась, мать впала в глубочайшую депрессию, и в течение всей моей жизни большую часть времени она проводила и проводит в лечебницах.

Эрик хотел сказать, что Эшли в этом не виновата, он лично рад, что она родилась. Ему хотелось подойти к ней и крепко сжать ее в своих объятиях, рассеяв ту боль, которую он видел у нее в глазах, но он заставил себя остаться на месте и продолжать слушать. Главным сейчас для него было понять Эшли.

— Да-а, тебе нелегко пришлось.

— Да, нелегко.

— А твой отец? Как он обращался с тобой?

— У моего отца была сложная жизнь, — сказала она медленно. — Он старался быть хорошим отцом, пытался заменить нам мать, что было трудно, согласись. Ребенком я очень редко видела его. Он постоянно работал, брался за любую сверхурочную работу, какую только мог получить. Ему приходилось это делать, чтобы оплачивать больничные счета матери.

— У вас не было медицинской страховки?

— Ну, конечно, была. Именно из-за этой страховки папа так и не смог заняться, чем хотел заниматься, бросив свою работу и переехав в Чикаго. Но даже приличная медицинская страховка не могла покрыть всех счетов. Поверь мне, моя мать способна довести счета до невероятных сумм.

— Итак, ты очень редко видела отца, — Эрик начинал представлять себе ее детство: психически больная мать и отец, задавленный работой. — А что представлял собой твой брат?

Она улыбнулась, вспоминая Джека.

— У меня был превосходный брат. Он был необыкновенным. И — о! — как талантлив! Я помню, Джек усаживал меня и беседовал, как со взрослой. Он разъяснял мне методы, с помощью которых представители правительственных и деловых кругов искажают информацию в докладах, чтобы добиться желаемых целей. Теперь я понимаю, что в основном благодаря беседам с Джеком я заинтересовалась службой информации. — Остановившись перед Эриком, Эшли широко улыбнулась: — А знаешь, из тебя получился бы неплохой сотрудник информационных служб. Ты превосходный мастер по части заставлять людей делать то, что тебе хочется, чтобы они делали.

— Например? — он прикоснулся ладонями к рукавам ее блузки.

— Например, заставить меня провести с тобой ночь, а затем рассказать о своей семье. Очень немногие знают правду о моей матери. Я страшно не люблю говорить об этом.

— Все, что ты рассказала, останется между нами, не беспокойся.

— Клянешься честью ниндзя? — спросила она, поднимая правую руку.

— Клянусь честью ниндзя, — пообещал Эрик, поднимая руку, и прежде чем она смогла остановиться, он поймал Эшли за локоть и притянул к себе. — Я убедил тебя брать уроки по приемам самообороны?

— Мне нужно научиться каким-нибудь приемам самозащиты… от тебя!

— Я не враг, Эшли.

Может быть, и не враг, подумала она, но явная угроза, эмоциональная опасность.

— Что тебе нужно от меня, Эрик?

— Ничего такого, что бы ты не была готова дать мне сама.

— Я все та же, какой была и вчера, учти, — говоря это, она понимала, что лжет: ночь с Эриком ее изменила.

— И я люблю тебя такой, — сказал он тихо.

— Но я, вчерашняя, собиралась уехать в Чикаго, как собираюсь это сделать и я — сегодняшняя.

— Понимаю…

Эшли надеялась, что Эрик действительно понимает.

— Поэтому наши отношения… мы просто…

— Друзья. Любовники, — он улыбнулся. — Друзья-любовники. Мы видимся, когда сможем, не предъявляем никаких претензий друг к другу и не требуем друг от друга никаких изменений в жизни.

— Друзья-любовники, — повторила Эшли.

Из этого, может, и выйдет что-либо хорошее, и уж, во всяком случае, так ей гораздо легче строить отношения с Эриком. Больше не будет проклятий в свой адрес за то, что ей хочется невозможного, и больше не будет тоскливых беспокойных ночей, заполненных эротическими снами.

Широко улыбнувшись, она наклонилась к нему:

— Мне кажется, это звучит хорошо — друг!

Весь вторник от беспокойства Эрик не находил себе места. Эшли сказала, что вечером придет к нему на урок, если что-нибудь неожиданно не задержит ее на работе. В понедельник он принес ей форму и научил завязывать пояс. Кроме того, он порекомендовал ей остричь ногти, и она сказала, что подумает, но когда он уходил от нее рано утром, ногти Эшли еще не остригла, и Эрик не был уверен, что она придет.

Его уроки для начинающих, казалось, растянулись до бесконечности, и по мере того, как приближалось время, он чувствовал все нараставшую тревогу, особенно при звуке открывающейся входной двери. И только увидев Эшли, неуверенно стоявшую в дверном проеме, Эрик вздохнул с облегчением.

Она все-таки пришла.

Теперь ему оставалось лишь притвориться, что это просто-напросто новенькая ученица.

Но в то мгновение, когда она улыбнулась, он понял, как ему придется нелегко. А когда Эшли вышла из женской раздевалки, Эрик отметил про себя, что не видел никого еще, кто выглядел бы в кимоно столь сексуально.

И столь неуверенно.

Она отказалась от своей замысловатой прически, завязав волосы хвостиком, под кимоно надела розовую футболку. Без обычного для нее изысканного делового костюма, привычной прически, сережек, колец, браслетов и всего того, что она носила постоянно, Эшли чувствовала себя как бы менее умудренной опытом и выглядела моложе.

Она осмотрелась, ее взгляд упал на Эрика. Он кивнул, надеясь улыбкой вселить в нее уверенность, не раскрывая при этом сути их отношений. Эрик рассказывал Эшли, как строится урок, начинаясь с ритуальных поклонов и слов. Сейчас он ждал благоприятного момента, чтобы после разминки познакомить ее с другими учениками додзо.

Эрик представлял Эшли, и она кланялась и улыбалась его ученикам, к которым он ее подводил. Из слов Эрика можно было заключить, что Эшли — незнакомая ему прежде женщина, по собственному желанию пришедшая в додзо, чтобы научиться приемам самообороны. Вряд ли кто из присутствующих мог догадаться, что перед ними возлюбленная сенсея.

Целый день Эшли нервничала, не зная, как ей следует вести себя на этом первом уроке и удастся ли избежать ошибки. Больше всего она уповала на то, что все еще находится в хорошей форме и потому не должна показаться неуклюжей.

К своему удивлению, Эшли обнаружила, что в разминку, которой Эрик начал свой урок, входят некоторые упражнения из тех, что она изучала еще ребенком, занимаясь гимнастикой. А когда они стали отрабатывать специальные приемы, она заметила, что каждый ученик стремился оказать помощь другому. Если у нее что-либо не получалось, партнер или кто-то другой непременно помогал ей. Это было правилом: более опытный работает с менее умелым.

Спустя несколько минут после начала занятий привлекательный блондин, обладатель зеленого пояса, поставил себя в положение ее наставника. Несколько раз за вечер он предлагал свою помощь. В четверг вечером перед началом следующего занятия он официально представился:

— Меня зовут Дэн Тернер, — сказал он, протягивая руку и тепло улыбаясь. — На меня произвело сильное впечатление, как вы все быстро схватывали на прошлом уроке во вторник.

— Спасибо, — она пожала протянутую руку в восторге, что кто-то заметил, как хорошо у нее получается.

Эрик похвалил тоже, но он-то не мог не похвалить, ведь по его настоянию она стала посещать занятия!

— Если вам понадобится помощь сегодня вечером, — продолжал Дэн, — скажите мне.

— Да, вероятно, я так и сделаю, — Эшли боялась, что успела уже позабыть все то, чему научилась во вторник.

Оглянувшись, она заметила, что Эрик наблюдает за ней и Дэном. Внезапно осознав, что ее ладонь все еще держит Дэн, Эшли поспешила отдернуть руку.

Поначалу, когда Дэн стал то и дело подходить к ней, чтобы оказать всяческую помощь, нуждалась она в ней или нет, на что он не обращал никакого внимания, Эшли решила, что это Эрик попросил его проследить за новенькой. Но где-то к середине занятия она начала подозревать, что инициатива принадлежит исключительно Дэну. Стоило ей повернуться, как она видела его рядом, и всякий раз, когда Эшли бросала взгляд на Эрика, она замечала, что он пристально смотрит на нее, и хотя выражение его лица оставалось непроницаемым, взгляд был насторожен.

Ей все труднее становилось сконцентрироваться на том, чему она, как предполагалось, должна была учиться. Эшли оказалась в паре с женщиной примерно ее роста и комплекции, и два раза из четырех, когда Кейти удалось захватить ее, Эшли ухитрилась высвободиться, возможно, не тем способом, которому ее учили, но все-таки она высвободилась.

После четвертого раза Эшли увидела, к своему великому огорчению, что к ней приближается Дэн, отрицательно качая головой.

— Нет, нет, нет, — сказал он. — Не так.

Отстранив ее партнершу, он обошел Эшли со спины.

— Может, это и сработает с кем-либо ростом с Кейти, но что бы вы стали делать, если бы я захватил вас вот так?

Его руки, подобно змеям, обвились вокруг ее тела, сжав, словно в тисках. Дэн крепко прижал Эшли к себе.

— Ну, что вы сейчас станете делать? — спросил он, их щеки соприкасались, Эшли ощущала колючую щетину.

Она почувствовала панический страх. Дэн держал ее слишком крепко и слишком близко к себе, его руки слишком интимно обнимали ее тело, сжимая груди. Она оказалась в ловушке, в самом прямом смысле этого слова. Ситуация необычайно походила на реальную, звук дыхания Дэна был прерывист. Непроизвольно Эшли бросила взгляд в сторону Эрика, находившегося в противоположном конце зала.

Как она и ожидала, он не сводил с них глаз.

Эрик направился к ним, и Эшли облегченно вздохнула: он скажет Дэну ослабить хватку и работать с ней в более легком режиме.

Но Эрик заговорил не с Дэном.

— Ну, что ж, как вы собираетесь выпутываться? — спросил он Эшли, остановившись на расстоянии нескольких метров.

— Вы должны объяснить, что мне следует делать, — сказала она с явным раздражением оттого, что в его словах не слышалось ни малейшего сочувствия к ее положению в этой крайне неприятной ситуации.

— А как вы сами думаете, что вы должны сделать?

Эшли попыталась вспомнить и вывернуться из объятий Дэна так, как делала это с Кейти, но вывернуться ей не удалось. Дэн только крепче сжал кольцо своих рук, прижав Эшли к себе еще плотнее.

— Хватит, — сказал Эрик строго. — И на этот раз внимательно выслушайте меня, Эшли-сан.

— Я и в прошлый раз слушала, — сказала она, сама зная, что это неправда.

Где-то в середине демонстрации упражнения ее внимание стало рассеиваться, и мысли унеслись к прошедшей ночи — ночи их с Эриком любви, но Эшли понимала, признаваться сейчас, что она отвлеклась и не слушала объяснений, просто неуместно.

— Сконцентрируйтесь, — приказал он, — издайте крик, попробуйте опуститься пониже и выведите противника из равновесия.

Она вспомнила. Сосредоточив внимание на одной точке на два дюйма ниже пупка, Эшли издала крик и присела, как показывал Эрик.

Ей удалось это неплохо с первого же раза, даже несмотря на то, что она так и не смогла высвободиться совершенно.

Эрик заставил ее повторить прием. И еще раз. И еще… И каждый раз Эшли опускалась все ниже и рывок был все резче.

— Теперь отработайте удар локтем в живот.

Она уже слишком устала от рук Дэна, плотным кольцом сжимавших ее, и потому нанесла отчаянно-резкий и достаточно болезненный удар. Эрик заставил ее сменить положение руки и вновь нанести удар.

— А теперь кулаком в пах.

— Как скажете, — пробормотала Эшли и подумала, что Дэн может заметить ее нарастающий гнев.

Дэн постарался защищать свой пах. И все же Эрик заставил Эшли повторить движение.

Он заставлял ее по несколько раз повторять каждый элемент упражнения, заканчивая прием ударом по колену Дэна и выворачиванием его запястья, что, наконец, повергло однажды Дэна на мат, у настоящего же противника в результате примененного Эшли приема должны были быть вывихнуто колено и сломана рука.

— Ну вот, — сказала Эшли, удовлетворенно потирая руки и отходя от лежащего на мате Дэна к Эрику.

Ей все-таки удалось это после столь длительных и напряженных попыток, и удалось весьма неплохо, и ничего, что единственным, кто похвалил ее, оказалась она сама.

— Ну, а теперь сделайте то же самое еще раз, — сказал Эрик без тени улыбки. — Все с самого начала.

— Снова? — Эшли задохнулась и посмотрела на Дэна.

Он поднимался с мата, широко улыбаясь, как довольный школьник.

— Еще раз, — скомандовал Эрик.

И она повторила прием снова. И снова… И потом еще раз… К тому времени, когда Эрик кивнул и выразил свое одобрение, Эшли была уже абсолютно уверена, что сможет выполнить этот прием даже во сне. Но сейчас она почти валилась с ног от усталости, каждый мускул протестовал против продолжения пытки. Вздохнув, Эшли наблюдала, как Эрик отходит от них.

Дэн услышал вздох и громко усмехнулся. Положив руку ей на плечо, он привлек Эшли к себе, заметив:

— Сенсей — строгий учитель, не так ли? Но вы хорошо поработали.

Эшли промычала в ответ нечто нечленораздельное, испытав при этом благодарность к Дэну за то, что хоть он так думает. По виду Эрика нельзя было сказать, чтобы он был доволен.

Позже, встав вместе со всеми на мат на колени и наблюдая за поединком Эрика с обладателем коричневого пояса, Эшли задумалась: а чего бы она, собственно говоря, хотела от Эрика за свой успех? Горячих объятий? Особой медали?

«Ты не должна ожидать какого-то исключительного внимания к себе, — сказал он ей еще до того, как она стала у него заниматься. — Урок для тебя будет проходить, словно ты моя самая обычная ученица».

Эшли ответила, что все прекрасно понимает, но понимает ли она?

Ей было неприятно это признать, но она все-таки ждала от Эрика большего — ну, хотя бы, по крайней мере, объятия. Ждала, возможно, еще и потому, что у нее в жизни было очень мало по-настоящему ласковых объятий, — так получалось, ее редко обнимали те люди, которые что-то значили для нее. А возможно, ждала Эшли объятия еще и потому, что хотела, чтобы все ученики Эрика знали: в жизни сенсея она занимает особое место.

Ей хотелось иметь право произнести: «Я знаю этого человека гораздо лучше, чем любой из вас».

Но даже и в этом праве Эшли сомневалась.

Однако, по меньшей мере, одному приему она научилась наверняка. Дэн прав: Эрик — строгий учитель. Эшли теперь никогда не забудет, как избежать нападения сзади. Но наблюдая, как сам Эрик демонстрирует этот же прием, и видя, что каждое его движение — целый отдельный урок грации, она все больше понимала, сколь многому ей предстоит еще научиться.

— Наш сенсей восхитителен, не правда ли? — прошептал Дэн, опускаясь на колени рядом с ней.

Эшли кивнула, но тут же резко повернула голову в его сторону: Дэн накрыл ее руку своей.

Не зная, что следует сделать или сказать, она взглянула в растерянности на мат, где пальцы Дэна покоились на ее пальцах, затем вновь подняла взгляд на Эрика.

Сенсей прекратил выполняемое в этот момент движение и уставился на Эшли. Нет, на пальцы Дэна поверх ее руки. И все же, она была уверена, Эрик чувствует приближение ученика, подходившего к нему сзади. Она не сомневалась, что Эрик в очередной раз поразит всех молниеносностью и точностью своего ответного удара.

Однако этого не произошло.

С криком ученик захватил сенсея, и ноги Эрика оторвались от пола. Мимикой губ он выразил удивление и… упал на мат.

В зале на мгновение воцарилась тишина, затем Эрик поднялся, а Дэн тихо усмехнулся:

— Никогда не видел, чтобы кто-то застал сенсея врасплох, — пробормотал он. — Должно быть, что-то отвлекло его внимание.

— Должно быть, — согласилась Эшли, высвобождая руку, у нее не было никаких сомнений, что именно отвлекло Эрика.

Как только урок закончился, она подошла к нему, но Дэн остановил ее, схватив за руку:

— У вас не найдется свободной минутки выпить со мной чашку кофе?

— Кофе?

— На этой улице есть неплохой ресторан.

Эшли поняла, что ей следует охладить интерес Дэна. Высвободив руку и отрицательно покачав головой, она попыталась быть как можно тактичнее:

— Извините, я тороплюсь домой. У меня на сегодня намечена большая стирка.

— Может быть, в таком случае завтра? Мы могли бы пообедать вместе.

Видя, что чувство такта оказалось излишне, Эшли решила сказать напрямую:

— Дэн, у меня уже есть парень.

— О? — мгновение он выглядел крайне огорченным, затем пожал плечами. — Ну что же, если вы когда-нибудь поссоритесь…

…она, конечно же, не придет к Дэну. Но Эшли, ничего не ответив, только улыбнулась и кивнула. Когда Дэн ушел, она оглянулась в поисках Эрика.

Но Эрика нигде не было.

Эшли увидела его, когда уже переоделась. Он вел следующий урок — для группы учеников более высокой ступени подготовки.

Она поняла, что ей придется ждать, пока Эрик вернется домой, чтобы обсудить с ним произошедшее сегодня в его додзо.

Эшли на самом деле намечала сразу же по возвращении начать стирку, но явно переоценила свои возможности. Как только она вошла в квартиру, так сразу же направилась к дивану и не смогла больше сделать ни одного шага. Закрыв глаза, она сказала себе, что отдохнет всего лишь минутку. Но следующий звук, который она услышала много времени спустя, был громкий стук в дверь.

Эшли даже подпрыгнула от испуга, и сердце, казалось, тоже подскочило вместе с ней, пытаясь вырваться из грудной клетки. В полном замешательстве, едва справляясь со словами, она крикнула:

— Кто там?

Ответ был ясным и кратким:

— Эрик.

Мгновение у нее ушло на то, чтобы хоть немного разогнать туман, окутывавший сознание, потом она поднялась и подошла к двери. Но даже открывая дверь, Эшли чувствовала, что не совсем твердо держится на ногах.

— Привет, — сказала она сонно, — давно не виделись.

Эрик фыркнул и заглянул поверх ее плеча в квартиру.

— Я не был уверен, что застану тебя.

Его взгляд был холоден, тон резок, и это окончательно пробудило Эшли.

— Почему ты со мной так разговариваешь?

— Я думал, ты куда-нибудь пошла с Дэном. Или он здесь?

— Его здесь нет, — даже одно только предположение Эрика, что Дэн может быть у нее, расстроило Эшли. — Последний раз я видела его в додзо.

— Он ушел сразу же вслед за тобой, — нахмурился Эрик. — Сразу же после того, как между вами произошел тот маленький разговор тэт-а-тэт.

Она подняла голову и взглянула ему прямо в глаза.

— Тэт-а-тэт?

— Ты собираешься отрицать, что заигрывала с ним?

— Да, я это отрицаю. Я ни с кем не заигрывала.

— Вот как? А что же это, если не заигрывание, когда женщина и мужчина держатся за руки, вместо того чтобы наблюдать за показательным поединком? И когда держатся за руки после окончания занятий?

— Я бы назвала это твоей близорукостью. Я не держала Дэна за руку во время показательного поединка. Он сам положил свою руку на мою. А после урока просто-напросто он схватил меня за руку.

Эрик слегка кивнул, словно ее признание только подтверждало его правоту.

— Прекрати двусмысленно кивать мне! — крикнула Эшли, не сдержавшись. — И прекрати обвинять меня в своих необоснованных измышлениях!

Его лицо приняло мрачное выражение:

— Послушай, если тебе хочется обниматься с мужчинами, это твое личное дело, но, пожалуйста, делай это за пределами моего додзо. Я не позволю тебе отвлекать моих учеников! По крайней мере, во время урока.

— Я не собиралась обниматься с мужчинами, и это был как раз один из твоих учеников, кто пытался приставать ко мне. И очень жаль, если я, и в самом деле, отвлекла тебя во время поединка, но, поверь, не по своей вине.

Он усмехнулся:

— Если уж на то пошло, то тебя слишком длинные ногти для занятий.

Она подняла руки и взглянула на ногти. Никогда они еще не были так коротки.

— Они вовсе не длинные.

— Длинные, — оборвал Эрик, его глаза сузились, — и если ты собираешься и дальше посещать додзо, тебе придется их подрезать.

Он отвернулся и направился в сторону своей квартиры, но Эшли не намерена была оставлять разговор без финальной точки.

— Эрик Ньюмен, вернитесь!

Эрик остановился и повернулся, не собираясь, однако, возвращаться.

Он не произнес ни слова, что позволило ей продолжить:

— Послушай меня! Я не заигрывала с твоим учеником, меня не интересуют твои ученики, и если они или ты сам отвлекаются, это их и твоя проблема, а не моя. — Она попыталась было захлопнуть дверь, но передумала, снова распахнув: — А что касается моих ногтей, так они вполне нормальной длины, — после этого Эшли, наконец, дверь захлопнула.

Мгновение спустя она услышала, как он хлопнул своей.

Ну и пускай, решила Эшли, если ему вздумалось выглядеть идиотом, пусть себе делает, что хочет. Но как он посмел обвинять ее в заигрывании с другими мужчинами? И она еще принимала его за волнующе-таинственное совершенство! А он оказался тупым, безмозглым невежей! Полным идиотом!

Эшли вошла в ванную, вытащила грязное белье из корзины и бросила его в бельевую сумку, затем сгребла со столика мелочь на прачечную, взяла стиральный порошок, ключи и отправилась в подвал.

Все еще кипя раздражением, Эшли разложила белье и стала наносить пятновыводитель на те загрязнения, которые ей удавалось отыскать. При этом она, не переставая, повторяла слово «идиот», не совсем понимая, кого имеет в виду, Эрика или Дэна.

Эшли сейчас раздражало даже то, что обвинения Эрика так долго занимают ее мысли. С самого начала она была права: ее связь с этим человеком, как она и предполагала, оказалась грубой ошибкой. Почему же она не сумела воздержаться от близости с ним? Она же клялась себе сделать все, чтобы выполнить обещание, данное отцу, и добиться успеха, которого он от нее ждал. Но путь, на который она в последнее время вступила, не приведет ее к желанной цели. А к чему этот путь уже сейчас ее привел? К эмоциональному и духовному истощению, на край истерики.

Нет, ни к чему хорошему этот путь не приведет.

Пока две стиральные машины наполнялись водой, Эшли прислонилась к одной из них и закрыла глаза, попытавшись расслабиться. В уединении подвального этажа она вслушивалась в звуки текущей воды, щелчки и шипение топки и стук собственного сердца.

Вдруг Эшли услышала едва различимое поскрипывание, и ее глаза широко открылись.

В самой середине лестницы, ведущей в подвал, стоял Эрик.

В течение какого-то мгновения она могла только, не отрываясь, смотреть на него, понимая, что, как бы сильно ни огорчал он ее, все равно он всегда будет для нее самым привлекательным и таинственным человеком на свете, и мысль, что Эрик — полный идиот, не смогла заставить сердце Эшли биться ну хоть чуть-чуть медленнее, а рот — не пересохнуть столь внезапно и совершенно безнадежно.

— Я только что включила, — сказала она, несмотря на то, что Эрик, по всей видимости, и не собирался заниматься стиркой. — Тебе придется подождать, пока машина освободится.

— Мне не нужна стиральная машина, — он медленно продолжал спускаться по лестнице.

Она, затаив дыхание, наблюдала за его приближением.

На расстоянии вытянутой руки Эрик остановился.

— Я пришел извиниться.

У нее возник соблазн сказать что-нибудь, но Эшли сдержалась и стала ждать.

— Мне… гм… очень неприятно, что приходится все это говорить, — он сделал паузу, но Эшли продолжала молчать. — Я… э-э-э… — Эрик глубоко вдохнул, выдохнул и продолжал: — Я думаю, проблема во мне. Кажется, я ревную.

— Но для ревности нет никаких причин, — сказала она наконец. — Разве меня может заинтересовать какой-либо мужчина, когда у меня есть ты?

— Но он привлекателен.

— Голубоглазых блондинов пруд пруди, — Эшли пристально взглянула в миндалевидные глаза Эрика. — Я предпочитаю пантер. — Сделав шаг к нему, она коснулась его руки. — Эрик, у меня никогда не было желания причинить тебе боль и совершить что-то такое, что вызвало бы твою ревность.

Он бросил взгляд на ее руку и печально улыбнулся.

— Для этого тебе достаточно просто оставаться самой собой. И я совсем не удивлен, что Дэн находит тебя привлекательной. Я знаю, мы всего лишь друзья, но…

Сжав его руку, Эшли остановила Эрика.

— Друзья иногда тоже ревнуют, и я хочу, чтобы ты извинил меня за все то, что произошло с Дэном. В додзо ученики так дружелюбно относятся друг к другу, что я сразу не поняла его намерений. То есть, не с самого начала. Я думала, он просто старается мне помочь. Я думала, это ты попросил его. Но если я действительно сказала или сделала что-либо такое, что произвело на него неверное впечатление, поверь мне, это по случайности.

— Я виноват. Я сделал поспешный вывод.

— Да, это, и в самом деле, был поспешный вывод, — согласилась она и рассмеялась. — А это опасно! Вспомни, что случилось, когда ты подумал, что мы с Дэном держимся за руки во время твоего показательного поединка.

Эрик нахмурился:

— И что же случилось?

— Противник сбил тебя с ног. Дэн сказал, что впервые видит, как тебя захватывают врасплох.

Эрик громко усмехнулся, и Эшли почувствовала, что его напряжение несколько ослабло.

— С тобой я многое испытываю впервые. Ты простила меня?

— Ты прощен, — провозгласила Эшли.

Ну как же она могла не простить его?

Обняв Эрика за талию, она прижалась к нему, приблизив свое лицо к его лицу. Машины продолжали вращаться, затем наполнились снова, но она не замечала этого, и стиральные машины не беспокоили ее. Единственное, что интересовало Эшли в это мгновение, было то, что она стояла рядом с Эриком и чувствовала вкус его поцелуя и что трещина, чуть было не образовавшаяся в их отношениях, к счастью, исчезла.

Позже, когда, уютно устроившись рядом с ним, Эшли лежала в его постели, счастливая и удовлетворенная, ее не беспокоило и то, что утром она будет чувствовать себя смертельно усталой и что ее белье осталось в стиральных машинах в подвале. Она почему-то была уверена: дальше все пойдет хорошо.

Когда пальцы Эрика скользнули по ее груди, она вспомнила, что один вопрос так и остался нерешенным. Схватив его за руку, Эшли царапнула ему ладонь:

— Мои ногти не такие уж длинные.

Пальцы Эрика сомкнулись вокруг ее ладони:

— Нет, они слишком длинные.

Она продолжала настаивать:

— Если бы я была мужчиной, ты бы, наверное, силой заставил меня остричь ногти покороче, да?

— Если бы ты была мужчиной, я бы не стал вести этот спор в постели, — он громко усмехнулся и сразу же сделался серьезным. — Остриги их!