Никогда Никогда. Часть 2

1. Сайлас

Начинается дождь.

С разных сторон доносится глухой стук капель. Сначала они падают на лобовое стекло, затем на боковые окна. Будто сотни пальцев дружно барабанят по моей машине. Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук. Меня окружают звуки. Впечатление, словно они доносятся изнутри меня и пытаются вырваться на свободу. Капли врезаются в окна и стекаются в ручейки, напоминающие дорожки слез. Они бегут вниз и исчезают за границами стекол. Я пытаюсь включить дворники, но обнаруживаю, что двигатель не работает.

Почему у меня выключен двигатель?

Вытираю запотевшее стекло ладонью и выглядываю наружу, но там такой ливень, что ничего не разобрать.

Где я?

Поворачиваюсь к заднему сиденью – никого. И ничего. Снова сажусь ровно.

Думай, думай, думай.

Куда я ехал? Наверное, задремал в дороге.

Я не знаю, где я.

Я не знаю, где «я».

Я… я… я…

Кто я?

Для человека характерно разговаривать с самим собой и использовать слово «я». Но все мои мысли пусты и невесомы, потому что некого нарекать этим «я». Ни лица, ни имени. Я – никто.

Мое внимание привлекает рев двигателя медленно останавливающейся машины. Лобовое стекло залито водой. Авто паркуется передо мной, светя задними фарами.

Фонарь заднего хода.

Сердце выпрыгивает из груди, пульсируя в горле, в кончиках пальцев, в висках. Мигалки наверху машины оживают: красный, синий, красный, синий. Кто-то выходит, я различаю лишь силуэт, приближающийся к моему автомобилю. Лениво поворачиваю шею и наблюдаю, как мужчина останавливается у пассажирской двери и стучит в окно.

Тук.

Тук, тук, тук.

Включаю зажигание и опускаю окно – откуда я знаю, как это делается?

Полицейский.

«Помогите, я забыл, куда ехал», – хочется мне сказать.

– Сайлас?

Его громкий голос пугает. Он пытается перекричать шум дождя, произнося слово «сайлас».

Что бы оно могло значить? Сайлас. Это по-французски? Наверное, я во Франции и это местное приветствие. Надо сказать «сайлас» в ответ.

Мужчина прочищает горло.

– У тебя машина сломалась?

Он явно не француз.

Смотрю на приборную панель. Приоткрываю рот, чтобы выдавить слово. Вместо этого судорожно втягиваю воздух, внезапно осознав, что задержал дыхание. Когда я выдыхаю, выходит прерывисто… и трусливо. Оглядываюсь на полицейского у окна.

– Нет, – мой голос пугает меня. Я его не узнаю.

Мужчина наклоняется и указывает мне на колени.

– Что у тебя там? Ты куда-то направлялся и потерялся?

Я опускаю взгляд на незнакомую кучку бумаг. Спихиваю их на пассажирское сиденье, желая избавиться от них, и снова качаю головой.

– Я, э-э… Я просто…

Тут меня прерывает громкий звонок. Я прислушиваюсь, сметая бумаги с сиденья, и обнаруживаю под ними телефон. На экране высвечивается имя «Джанет».

Не знаю никакой Джанет!

– Тебе нужно съехать с тротуара, сынок, – говорит полицейский, делая шаг назад. Я нажимаю на боковую кнопку на телефоне, чтобы тот умолк. – Возвращайся в школу. Сегодня важная игра!

Важная игра. Школа. Почему я понятия не имею, о чем он говорит?

Киваю.

– Дождь должен скоро закончиться, – добавляет он и стукает по крыше машины, давая мне отмашку ехать. Я снова киваю и тянусь к кнопке, закрывающей окна. – Передай отцу, чтобы занял мне место.

И снова киваю. Отцу.

Полицейский смотрит на меня еще пару секунд, его лицо выражает недоумение. Наконец он качает головой и возвращается к своему автомобилю.

Я опускаю взгляд на телефон. Только собираюсь нажать на кнопку, как он снова начинает трезвонить.

«Джанет».

Кем бы она ни была, ей явно хочется моего внимания. Провожу пальцем по экрану и подношу его к уху.

– Алло?

– Ты нашел ее? – голос мне незнаком. Выжидаю секунду, прежде чем ответить, надеясь, что на меня снизойдет озарение. – Сайлас? Алло?

То же слово, что произнес полицейский. «Сайлас». Только она произнесла его как имя.

Мое ли?

– Что? – спрашиваю я, ничего не понимая.

– Ты нашел ее? – В тоне девушки слышится паника.

Нашел? Кого я должен искать? Поворачиваюсь и еще раз проверяю заднее сиденье, хоть и помню, что там пусто. Сажусь прямо, не зная, что ответить.

– Я… а ты ее нашла?

Джанет недовольно стонет.

– С чего бы я тогда тебе звонила?

Я отвожу телефон и смотрю на него. Ничего не ясно! Снова прижимаю к уху.

– Нет, я не нашел ее.

Может, эта девочка – моя младшая сестра? Голос у нее детский. Она явно младше меня. Что, если она потеряла собаку, и я поехал ее искать? Возможно, я забуксовал под дождем и ударился головой.

– Сайлас, это на нее не похоже, – говорит Джанет. – Она бы предупредила, если бы не собиралась ночевать дома или появляться в школе.

Ясно, мы говорим не о собаке. И тот факт, что мы, похоже, обсуждаем человека, который пропал, вызывает у меня дискомфорт. Я даже не знаю, кто я такой! Нужно закончить беседу, пока не ляпнул чего лишнего. Чего-то дискредитирующего.

– Джанет, я должен идти. Буду искать ее. – Нажимаю «отбой» и кладу телефон на соседнее сиденье. Взгляд цепляется за бумаги. Беру их в руки. Они скреплены вместе. Переворачиваю первую страницу. Это письмо, адресованное мне и какому-то Чарли.

Чарли и Сайлас.

Если вы не знаете, почему это читаете, значит, вы все забыли.

Какого черта? Не такого я ожидал от первого предложения. Хотя, по сути, я ничего не ждал.

Вы никого не узнаете, даже себя. Пожалуйста, не паникуйте и внимательно прочтите это письмо.

Немного поздно для «не паникуйте».

Мы не уверены, что произошло, но боимся, что это случится вновь, если все не записать. По крайней мере, если мы оставим записки на видных местах, то будем подготовлены, когда это снова произойдет. На следующих страницах вы найдете всю информацию, что нам известна. Вдруг она вам как-то поможет.

Чарли и Сайлас.

Я не сразу переворачиваю страницу. Роняю бумаги на колени и тру лицо. Смотрю в зеркало заднего вида и тут же отворачиваюсь, не узнав глаза, смотрящие на меня в ответ.

Это невозможно.

Закрываю глаза и зажимаю переносицу. Жду, пока очнусь – это сон, и я должен проснуться.

Мимо проезжает машина, забрызгивая стекло водой. Я наблюдаю, как влага стекает вниз и исчезает под капотом.

Нет, это не может быть сном. Все слишком реалистично. Обычно сны прерываются и не идут по порядку.

Снова беру бумаги, с каждым предложением читать становится все труднее. Руки дрожат. Мысли разбегаются. Я узнаю, что меня действительно зовут Сайлас, а Чарли на самом деле девушка. Интересно, это она пропала? Я продолжаю, хоть и не могу поверить в то, что читаю. Не знаю почему: все здесь написаное, совпадает с тем фактом, что у меня нет никаких воспоминаний. Дело в том, что если я в это поверю, то должен буду признать возможность происходящего. Судя по этим записям, я теряю память четвертый раз подряд.

Я судорожно дышу под хаотичный стук дождя по крыше. Поднимаю левую руку к затылку и сжимаю шею, читая последний абзац. Который, по-видимому, я написал десять минут назад.

Вчера Чарли села в такси на Бурбон-стрит, с тех пор ее никто не видел. Она не знает о письме. Найди ее. Первым же делом. Пожалуйста.

Последние слова написаны коряво, едва читабельно, словно у меня заканчивалось время. Я откладываю письмо, обдумывая все, что только что узнал. Информация поступает быстрее, чем бьется мое сердце. Хватаюсь за руль и вдыхаю через нос. Что-то мне подсказывает, что это должно возыметь успокаивающий эффект. Поначалу данный способ не срабатывает, но я продолжаю сидеть так пару минут, переваривая новые факты. «Бурбон-стрит, Чарли, брат, Креветка, чтение по картам таро, татуировки, моя страсть к фотографии». Почему ничего из этого не кажется знакомым? Это какая-то шутка. Наверное, речь идет о ком-то другом. Я не могу быть Сайласом. Иначе я бы чувствовал себя им. Человек, которым я должен быть, не может казаться мне полным незнакомцем.

Я снова беру телефон и открываю приложение с камерой. Наклоняюсь вперед и тянусь рукой за спину, чтобы снять футболку. Подношу камеру к затылку и фотографирую спину, затем одеваюсь и смотрю на экран.

Жемчужины.

На моей спине набито жемчужное ожерелье, как и сказано в письме.

– Черт, – шепчу я, глядя на картинку.

Живот крутит. Кажется, меня сейчас…

В последнюю секунду я успеваю открыть дверь. Содержимое моего желудка теперь заливает асфальт у ног. Пока я жду, когда пройдет тошнота, одежда намокает под ливнем. Придя к выводу, что худшее уже позади, сажусь обратно в машину.

Смотрю на часы: 11:11

Я все еще не знаю, чему верить, но чем дольше я пребываю в беспамятстве, тем больше задумываюсь над мыслью, что примерно через сорок семь часов это может повториться вновь.

Тянусь к бардачку. Понятия не имею, что ищу, но сидеть без дела кажется пустой тратой времени. Достаю содержимое, откидывая документы на автомобиль и страховку. Нахожу конверт с нашими именами. Копия всего, что я только что прочитал. Продолжаю переворачивать страницы, пока не нахожу сложенный лист бумаги, спрятанный на дне бардачка. Сверху написано мое имя. Я распрямляю его, сразу опуская взгляд к подписи внизу. Это письмо от Чарли. Поднимаюсь к началу и читаю:

Я смотрю на ее подпись и еще пару раз перечитываю последние слова:

Затем переворачиваю записку, надеясь найти дату. Ничто не выдает, когда она была написана. Если эта девушка писала мне такие письма, то как все, что я прочел в записях о нынешнем положении наших отношений, может быть правдой? Я определенно влюблен в нее. По крайней мере, был.

Что с нами случилось?

Что с ней случилось?

Складываю письмо и возвращаю его на место. Первым делом решаю поехать по адресу, указанному в бумагах, – домой к Чарли. Если не найду девушку там, то хотя бы расспрошу ее мать или поищу какую-нибудь информацию, которую мы упустили прежде.

Я паркуюсь у ее дома и замечаю, что дверь в гараж закрыта. Не ясно, есть ли кто внутри. Это место уютным не назовешь – у тротуара опрокинут чей-то мусорный бак, из которого вывалилось все содержимое, а кошка пытается разодрать мешок. Когда я выхожу из машины, она убегает. Оглядываюсь и иду к двери. В округе никого не видно, соседские окна и двери тоже закрыты. Пару раз стучу, но мне не отвечают.

Осматриваюсь в последний раз и поворачиваю ручку. Открыто. Тихо распахиваю дверь.

В письмах пару раз упоминался чердак Чарли, потому туда я и направляюсь первым делом. Чердак Чарли. Его я увижу раньше, чем саму девушку. В коридоре одна дверь открыта нараспашку. Я захожу внутрь и вижу пустую спальню. Две кровати – наверное, тут спят сестры.

Подхожу к шкафу и поднимаю взгляд к потолку, находя вход на чердак. Убираю одежду, при этом отмечая какой-то запах. Ее? Цветочный. Он кажется знакомым, но это невозможно, верно? Если я не могу вспомнить Чарли, то что уж говорить о ее аромате? Использую полки как ступеньки и забираюсь наверх.

Единственный свет поступает на чердак через окно в другой части комнаты. Этого достаточно, чтобы освещать дорогу, но я все равно достаю телефон и включаю фонарик.

Резко останавливаюсь и пялюсь на него. Откуда я знаю, как его включать? Хотел бы я, чтобы была какая-то разумная причина тому, что наша память работает так выборочно. Пытаюсь найти связь в воспоминаниях, но впустую.

Приходится согнуться – потолок слишком низкий для меня. Продолжаю брести к самодельному уютному уголку в дальней части помещения. На полу лежит груда подушек и одеял.

Она что, спит здесь?

Меня передергивает от мысли, что кто-то добровольно проводит время в таком изолированном месте. Наверное, она по жизни одиночка.

Приходится еще больше согнуться, чтобы не задеть головой стропила. Дойдя до ее уголка, я осматриваюсь. Рядом с подушкой лежит стопка книг. Некоторые из них используются в качестве подставок для рамок.

Десятки книг. Интересно, прочла ли она их или они служат лишь предметом декора? А возможно, они – ее способ сбежать от реальности. Ее можно понять, в таком-то доме…

Наклоняюсь и поднимаю одну. Обложка темная, с домом и девушкой, сливающимися воедино[1]. Мрачноватая. Не могу представить, как она сидит здесь одна и читает такие книги в темноте.

Когда кладу книгу на место, взгляд падает на кедровый сундучок у стены. Он смотрится тяжелым и старым, словно его передавали по наследству на протяжении нескольких поколений. Подхожу к нему и поднимаю крышку. Внутри несколько книг с пустыми обложками. Поднимаю верхнюю и открываю.

7 января – 15 июля 2011.

Переворачиваю страницы и понимаю, что это дневник. В коробке под ним еще минимум пять таких.

Должно быть, она любит писать.

Осматриваюсь, поднимая подушки и одеяла в поисках чего-то, куда можно положить дневники. Если я хочу найти девушку, мне нужно знать, где она часто бывает. Места, которые любит посещать, людей, с которыми общается. Дневники – прекрасный источник информации.

Нахожу пустой изношенный рюкзак на полу и складываю в него все дневники. Начинаю копаться в вещах, встряхивать книги, пытаясь найти хоть что-нибудь, что поможет мне. Обнаруживаю парочку писем в разных местах, стопки фотографий, разные заметки. Все, что влезает в рюкзак, я беру с собой и возвращаюсь к выходу с чердака. Знаю, что еще пара любопытных вещиц должна валяться в спальне у меня дома, поэтому планирую поехать туда и осмотреть все так быстро, как только возможно.

Когда я дохожу до выхода с чердака, то первым делом кидаю рюкзак. Он громко приземляется на пол, и я вздрагиваю, понимая, что должен вести себя тише. Начинаю спускаться по полкам и пытаюсь представить Чарли, ежедневно проделывающую этот путь вверх и вниз. Должно быть, у нее несладкая жизнь, раз она любит прятаться от мира на чердаке. Спустившись, беру рюкзак и выпрямляюсь. Закидываю его на плечо и иду к двери.

И тут же резко замираю.

Не знаю, что делать, поскольку полицейский, стучавший в окно моей машины, теперь смотрит прямо на меня.

Считается ли нарушением закона неожиданный визит в дом своей девушки?

В проходе за копом появляется женщина: ее глаза хаотично бегают из стороны в сторону, под ними размазана тушь, словно она только что проснулась, волосы спутаны, и даже с такого расстояния я чувствую сильный запах алкоголя.

– Я же говорила, что он здесь! – кричит она, тыкая в меня пальцем. – Утром я предупредила его, чтобы держался подальше от моего дома, но он все равно вернулся!

Утром? Просто отлично!

Жаль, что я не предупредил себя об этом в письме.

– Сайлас, – говорит полицейский. – Не выйдешь со мной на улицу?

Я киваю и осторожно подхожу к ним. Не похоже, чтобы я натворил что-то ужасное, раз он всего лишь просит поговорить. Сделай я что-то криминальное, мне бы тут же зачитали права.

– Он знает, что не должен здесь находиться, Грант! – продолжает вопить женщина, пятясь в сторону гостиной. – Знает, но продолжает возвращаться! Он просто пытается вывести меня из себя!

Она явно меня ненавидит. Понятия не имею почему, но мне хочется извиниться, что бы я там ей ни сделал.

– Лаура, – устало обращается полицейский. – Мне нужно поговорить с Сайласом снаружи, но вы должны успокоиться и отойти, чтобы я мог выполнить свою работу.

Женщина делает шаг в сторону и прожигает меня взглядом.

– Тебе всегда все сходит с рук, как и твоему папаше, – шипит она.

Я отворачиваюсь, чтобы она не заметила недоумение на моем лице, и следую за офицером Грантом. К счастью, дождь прекратился. Мы продолжаем шагать, пока не останавливаемся у моей машины. Мужчина поворачивается ко мне, а я понятия не имею, смогу ли ответить на его вопросы. Надеюсь, они будут не слишком конкретными.

– Почему ты не в школе, Сайлас?

Я поджимаю губы и обдумываю слова, прежде чем ответить:

– Я, э-э… – оглядываюсь на проезжающую машину. – Ищу Чарли.

Не знаю, стоило ли это говорить. Но если бы копы не должны были знать о ее отсутствии, я бы уточнил об этом в письме. Ведь так? Но в нем было написано, что я должен найти ее любой ценой. Думаю, доложить о ее пропаже было бы разумным ходом.

– В смысле? А она почему не в школе?

Я пожимаю плечами.

– Не знаю. Она не звонила, ее сестра ничего не знает, Чарли не пришла на занятия. – Показываю рукой в сторону дома: – Ее мама, очевидно, слишком пьяна, чтобы заметить пропажу дочери, потому я решил взять дело в свои руки.

Он наклоняет голову, но скорее из любопытства, чем из беспокойства.

– Кто последним ее видел? И когда?

Я сглатываю и смущенно топчусь на месте, пытаясь вспомнить, что было написано в письме о вчерашнем вечере.

– Я, вчера. Мы поссорились, и она отказалась ехать домой.

Офицер Грант подзывает кого-то за моей спиной. Я поворачиваюсь и вижу маму Чарли в дверном проеме. Она выходит в сад.

– Лаура, вы знаете, где ваша дочь?

Она закатывает глаза.

– Где и должна быть – в школе.

– Это не так, – перебиваю я.

Коп не сводит глаз с Лауры.

– Чарли возвращалась вчера домой?

Женщина косится на меня, затем на полицейского.

– Конечно. – Ее голос звучит неуверенно.

– Врет, – выпаливаю я.

Офицер поднимает руку, чтобы я замолчал, и обращается к маме Чарли:

– В котором часу она вернулась?

Я вижу недоумение на ее лице. Она пожимает плечами.

– Я посадила ее под арест за прогулы. Наверное, она была на чердаке.

Я закатываю глаза.

– Да ее даже дома не было! – повышаю тон. – Эта женщина определенно слишком пьяна, чтобы знать, спала ли ее дочь дома!

Она сокращает расстояние между нами и начинает бить меня кулаками в грудь.

– Убирайся с моего участка, сукин ты сын!

Грант хватает ее за руки и указывает мне на машину.

– В последний раз предупреждаю, Нэш. Возвращайся в школу.

Лаура пытается вырваться из его крепкой хватки, но безуспешно. Похоже, он привык к подобному; интересно, часто ли она вызывала полицию, чтобы избавиться от меня?

– Но… как же Чарли?

Почему никто больше о ней не беспокоится? Особенно мать.

– Как и сказала Лаура, она должна быть в школе. В любом случае она придет на игру. Там и поговорим.

Я киваю, но прекрасно понимаю, что не поеду в школу. Беру рюкзак с тайнами Чарли и еду домой – добывать информацию.