Николай I - попаданец. Книга 2

Глава 15.

Пети Мольман вынырнул из кустов и негромко присвистнул, его напарник - цыган по прозвищу Хрящ появился через минуту, ведя на поводу низкую пегую лошадку. Лошадка тянула за собой телегу, покрытую рогожей.

- Ну, кажись пронесло, - сказал Пети сняв шляпу и вытирая вспотевший лоб.

- А чего это ты так занервничал, - спросил Хрящ, - как будто впервой границу пересекаешь.

- Оно то, конечно, не впервой, - Пети усмехнулся, обнажив белые крепкие зубы в густой черной бороде, - но уж больно внезапно драгуны появились. Еще бы чуток, и хана.

- Да уж, - ответил напарник, - эти в участок везти не будут, на месте расстреляют. Уж очень они обозлились после поражения у Капольны.

- Ничего, говорят, Парцель уже идет на Трансильванию, а там, глядишь, и к границе выйдет. Если так дело дальше пойдет, то мы его на полпути встретим.

- Дай бог, - ответил Хрящ и перекрестился. Несмотря на все перипетии профессии контрабандиста, цыган был очень набожным, и хотя читать не умел, любил добавлять в речь пословицы из библии, услышанные в местной церкви.

Тропа, по которой они шли, оказалась широкой и сидя на телеге, контрабандисты двигались довольно споро, подпрыгивая на кочках и хрустя раздавленными ветками. Пети был из местных хуторян и прекрасно знал окрестности. Как и многие другие селяне в приграничье, он занимался контрабандой, дабы увеличить свой скромный доход. В этих задворках Австрийской империи власть императора являлась чем-то эфемерным и местные жители, уклад жизни которых не менялся веками, лишь изредка соприкасались с имперскими чиновниками или сборщиками налогов.

Контрабандой Пети занимался смолоду. Чего только не перевозил он на своей телеге или тащил на горбу: фляги с вином и водкой, сукно, кожи, порох и много чего другого. Но год назад он познакомился с двумя молодыми венграми, криминального вида, которые и предложили ему перевозить оружие. Платили новые заказчики исправно и в срок, поэтому, несмотря на риск, контрабандист, раз за разом совершал походы по ту сторону границы. А риск имелся изрядный. Раньше, до восстания, на всю местную границу приходилось всего несколько конных разъездов, да и если поймают, то максимум сажали на несколько месяцев, если не удавалось откупиться. А теперь, пронюхав откуда дует ветер, Вена прислала драгун, которые обнаружив оружие, расстреливали на месте. Благо с османской стороны все оказалось прекрасно организованным. Окрестные деревни представляли собой настоящие склады ружей, пороха и военной амуниции. Местные пограничники попросту не появлялись, что приятно удивило друзей. Получалось, что в случае чего, безопаснее переждать на османской стороне, где всегда найдется приют на одном из хуторов.

От границы оружие следовало перевезти вглубь Трансильвании, что и являлось главной опасностью. Но Пети, не раздумывая, рисковал. Во-первых, он зарабатывал неплохие деньги, а во-вторых, он был каким-никаким патриотом, и его грела мысль о том, что он, тоже, помогает революции.

А тем временем, корпус генерала Перцеля уже подходил к Темешвару. Венгерское войско не было многочисленным, всего двенадцать тысяч человек, но они были воодушевлены предыдущими победами. У Темешвара собрались остатки австрийских войск, коих осталось немного, после того как редкие гарнизоны оказались блокированы венграми. Большинство местных солдат оказались из гонведа и перешли на сторону восставших. Генерал Пухнер успел проскользнуть в город и укрепится там с четырьмя тысячами австрийских солдат, коим удалось избежать плена. Он рассчитывал на отсутствие осадных орудий у венгров. А там, даст бог, получится продержаться до прибытия подкреплений из Вены. Ходили слухи, что князь Виндишгрец* разгромил главные силы венгров, а это значило, что помощь не за горами.

- Ваше сиятельство, там за стенами парламентер, впустить его? - спросил адъютант, лейтенант Вагер.

- Даже так, - пробормотал генерал. 'Видимо слухи и разгроме Гергея все-таки правда' - подумал он и приказал: - Приведите его ко мне. Посмотрим, чего хотят эти бунтовщики.

Через двадцать минут в кабинет генерала вошел невысокий господин, в мундире полковника венгерской армии. Щеки полковника украшали густые бакенбарды, а выступающая вперед челюсть делала его похожим на свирепого бульдога. Полковник представился Густавом Сапари.

- Садитесь, - предложил генерал, указывая на стул напротив его стола. - Итак, - спросил он, после того как господин Сапари уселся, - зачем вы здесь?

- Я уполномочен генералом Перцелем предложить вам капитуляцию, дабы избежать ненужного кровопролития. Ваши солдаты будут разоружены и отправлены в лагерь для военнопленных, неподалеку от Сегеда. Вы и десяток офицеров, отобранных вами, будете отпущены, под обещание с нами больше не сражаться.

Генерал побагровел и привстал над столом.

- Я не намерен выслушивать какие-либо ультиматумы от бунтовщиков против законного императора. Но, если вы сложите оружие и разойдетесь по домам, обещаю вас не преследовать.

- Ну, право же, ваше сиятельство, вы совершаете большую ошибку, усмехнулся полковник. У вас нет другого выхода. С горсткой солдат, которым удалось от нас ускользнуть, вы много не навоюете.

- Как вам угодно, господин Сапари. Но стены у Темешвара крепкие, а когда к ним подойдет фельдмаршал Виндишгрец, вас всех повесят, как изменников.

- Не думаю, что эти древние стены выдержат осаду, ответил парламентер. - Ваш долг, как главнокомандующего, сохранить людей от бессмысленного кровопролития.

- Мой долг, как слуги его величества императора, наказать бунтовщиков. Так что не напоминайте мне о долге. Не будь вы парламентер, вы бы уже давно болтались на виселице.

- Ну что ж, - холодно произнес полковник, - в таком случае разрешите откланяется. Видит бог, что мы не желали лишнего кровопролития. Он щелкнул каблуками, отдал честь и покинул кабинет.

- Может задержать его? - спросил молодой адъютант.

- Нет, - вздохнул Пухнер, - он все-таки посол. А мы пойдем на стену. Надо проверить, как обстоят дела у капитана Федера. Главное продержаться несколько недель, а там и помощь подоспеет.

А между тем, венгры приступили к полевым работам. Они полностью окружили город, выставив напротив трех городских ворот полевую артиллерию, для предотвращения внезапной вылазки. Солдаты, под наблюдением саперов, рыли окопы, постепенно приближаясь к стенам с юга и востока. Западная часть стены, как наиболее укрепленная, была всего лишь блокирована.

Хотя солдаты гонведа работали споро, опытному глазу было видно, что работы эти ведутся не основательно, так как, по-видимому, генерал Перцель скорее надеялся на штурм, чем на долгую осаду. Австрийский командующий, был достаточно опытным, чтобы это заметить, и не распорядился выставить двойные караулы на стенах, а солдатам находится в готовности к предстоящему штурму. Впрочем, австрияки, напуганные столь стремительным разгромом за последние два месяца, вовсе не собирались сидеть по кабакам, а угрюмо наполняли мешки и корзины землей, заливали воду в бочки и чистили оружие в ожидании неизбежного штурма.

На следующее утро осажденных ждал неприятный сюрприз в виде тридцати шести дюймовых осадных мортир. Каким-то образом у венгров оказалась целая дюжина таких монстров, которые не преминули открыть огонь по южной стене, как только саперы подготовили позиции для стрельбы. Теперь австрийскому генералу стало ясно, почему мадьяры так рассчитывают на штурм. Уже через несколько часов непрерывной канонады в стене были пробиты бреши, недостаточные, впрочем, для прорыва штурмующих колон. Австрийцы, лихорадочно заделывали эти проломы мешками с землей и щебнем, но это были бесполезные усилия. Стало ясно, что еще одна такая канонада, и старые стены не выдержат и рухнут, а вместе с ними и расчет генерала Пухнера продержатся несколько недель до подхода подкреплений. Но остатки австрийского гарнизона не помышляли о сдаче.

В переулках, примыкавших к южной стене, установили несколько пушек, заряженных картечью. Главные улицы, ведущие от ворот к центральной площади и ратуше, перекрыли баррикадами из мешков с песком и перевернутых телег. Может местные жители и предпочли бы сдаться, но их никто не спрашивал. А четыре тысячи озлобленных солдат, это все же сила. Поэтому они не перечили, когда приказом австрийского командующего их согнали помогать строить баррикады, и даже сами притащили подручный шанцевый материал.

- Может стоит сделать вылазку и заклепать пушки? - спросил капитан Редер, когда генерал Пухнер отнял подзорную трубу от глаз.

- Не выйдет, - ответил тот, - Видите, - он указал рукой на венгерские флеши, - они на это и рассчитывают. Как только мы выйдем, они угостят нас картечью, а их гусары сомнут ваших драгун. У нас коней то осталось не более сотни. Только людей зря положим.

На следующий день, дождавшись подвоза боеприпасов, венгры возобновили обстрел. К полудню в стене были проломаны две бреши, достаточные для прохода атакующих колон. Пехота гонведа, густо сосредоточившись в прорытых к стене траншеях, двумя колоннами двинулась к проломам в стене. В это время заговорили австрийские пушки, щедро поливавшие атакующих картечью. Одно, особенно удачное ядро проделало целую тропу в атакующих порядках, но, несмотря ни на что, мадьяры упорно ползли вверх по грудам щебня, ведущих в разлом. Полевые пушки с их стороны, тоже, пытались угостить противника свинцом, но из-за туч пыли венграм тяжело стало брать прицел. С другой стороны, австрийцы спешно подтягивали свою пехоту, чтобы встретить неприятеля на подходе. Рукопашный бой завязался прямо в проломах, и тут сказалось преимущество нападавших в живой силе. Сломив сопротивление гарнизона, они попросту выдавили австрийцев с их позиций.

Вломившись на узкие улочки у стены, мадьяры были остановлены картечью, что внесло некоторое замешательство в их ряды, но всего лишь на мгновение. Воспользовавшись паузой, пока обслуга перезаряжала пушки, опытные солдаты гонведа ударили в штыки и перебили артиллеристов. А за ними уже шла вторая волна нападавших. Бой быстро перекинулся на баррикады, где еще несколько часов шла перестрелка. К пяти часам вечера австрийцы сложили оружие. Генерал Пухнер был ранен каменной крошкой при разрыве снаряда, а половина его офицеров оказалась перебита во время боя. Потому дальнейшее сопротивление оказалось бессмысленно и незадолго до заката, на ратуше взвился трехцветный венгерский флаг.

Помимо осадных пушек у венгров, австрийский генерал ошибался и насчет разгрома Гергея. Вернее слухи, дошедшие до него, оказались не совсем верными. Под Комаромом венгерского главнокомандующего действительно постигла неудача, и он был вынужден оставить занимаемую позицию и перейти Дунай, что открывало австрийцам путь на Буду. Но он не был разбит, а время работало на венгров, так как с начала восстания в тыловых лагерях усиленно готовились ополченцы и к весне 1849 года восставшие рассчитывали выставить до двухсот тысяч человек. Увы, система рекрутирования австрийцев не оказалась столь эффективной, да вдобавок она пострадала от распада лоскутной монархии.

Отступившие за Дунай мадьяры пополнились двумя корпусами генерала Клапки и теперь значительно превосходили австрийские силы под командованием Виндишгреца. На беду имперцев, информация из охваченных восстанием территорий до них доходила отрывочная. Поэтому они упрямо продолжили путь на Буду, надеясь быстрым маршем захватить один из главных очагов мятежа.

Гергей, оставив небольшой заслон на пути у неприятеля, зашел ему в тыл с основными силами, перерезав, тем самым пути снабжения австрийской армии. Новое сражение произошло у селения Обарок, недалеко от Буды. Так получилось, что этот ноябрьский день выдался особенно холодным и промозглым. С самого утра моросил мелкий дождь, превращая землю в чавкающую грязь, по которой скользили копыта лошадей, затрудняя всадникам маневр. Небо было монотонно серым, так что даже пороховая гарь не особо выделялась на его фоне. Дождь немного заглушал звук сражения и Сандору Петофи казалось, что схватка за люнет происходит где то вдалеке, хотя на самом деле рукопашная шла всего лишь в километре от его полка. Застоявшиеся кони фыркали и перебирали ногами, пар вылил из их ноздрей. Степные красавцы, воспитанные для битвы, они чуяли ее и нетерпеливо гарцевали на месте, как бы намекая, когда же придет и наш черед?

Но вот полковник, наконец, махнул рукой и гусары, переходя на рысь и беря разбег, покатились шеренга за шеренгой в тыл наступающим австриякам. Белые мундиры неприятеля уже виднелись в самом люнете, где шла ожесточенная схватка за полевую батарею. Введя в бой резерв, Виндишгрец надеялся штыковой атакой опрокинуть венгров и, заняв центральную позицию, расколоть их строй надвое. Под этим неудержимым натиском мадьяры стали отступать и наступил тот критический момент, когда фронт неприятеля дрогнул, и казалось, что еще одно небольшое усилие, и он посыплется. Именно в этот момент гусары, до сего момента стоявшие в резерве, лавой ворвались в люнет, рубя и топча белые мундиры, которые от грязи и пороха посерели и потеряли свой парадный вид.

В строю Сандор действовал на автомате. Ударив саблей наотмашь напиравшего на него австрияка, он, немного развернувшись, кольнул другого в спину, и легким шенкелем направил коня дальше вперед. А за ним, рубя направо и налево, последовала следующая шеренга всадников. Выскочив из люнета и развернувшись широкой дугой, гусары ударили во фланг неприятельской колонны, которая вклинилась в центр венгерской позиции. Из-за дождя и порохового дыма видимость была отвратительная, и Сандор видел лишь спины скачущих впереди товарищей. Имперцы успели дать по ним один залп, не принесший, правда, особого результата. Несколько пуль просвистели вокруг гусара, и он услышал вскрики позади себя, но уже через мгновение из порохового облака на него вынырнул белый мундир со штыком наперевес. Пытаясь уйти от удара, Сандор хотел повернуть коня, но тот поскользнулся в чавкающем месиве и удар штыка пришелся коню в грудь. Тот дико заржал и, скакнув вперед, опрокинул нападавшего, а за тем упал и сам. Молодой гусар упал вместе с конем, не успев высвободить ногу, и на какой-то момент потерял сознание. Когда через несколько минут он открыл глаза, все уже было окончено. Вокруг него, перемешавшись, лежали убитые и раненные, свои и враги. Шум битвы уже отдалился - австрийцы не выдержали натиска и отступили. Нога, зажатая конским крупом, отчаянно болела, а весь мундир его пропитался порохом и грязью, но Сандор улыбался. На этот раз они победили.

Несмотря на почтенный возраст, в седле маршал держался великолепно. Мартовский, немного талый снег, все еще лежал на кронах деревьев и на крышах многочисленных тирольских деревушек, через которые шло его войско, но снег уже стал немного ноздреватым, а в воздухе ощущалось приближение весны. Победитель итальянцев, спаситель отечества - маршал Радецкий был срочно вызван молодым императором, дабы вновь спасти отечество, на этот раз от восставших венгров. Пришлось в авральном порядке, взяв с собой два корпуса генералов Аспре и Турна, переходить Альпы и выдвигаться к Вене, где уже сосредотачивались остатки разбитой в боях австрийской армии. Мадьяры явно опережали австрийцев в развертывании, а гонвед, несмотря на большое число необстрелянных новобранцев, был воодушевлен победами и никто не сомневался, что как только сойдет снег, и венгры закончат обучать пополнение, они двинутся на Вену, дабы принудить Франца-Иосифа к миру.

Италию маршал оставлял с тяжелым сердцем. Несмотря на поражение, сардинцы не были разбиты и вполне могли вновь попытать счастья на поле брани, воспользовавшись отсутствием Радецкого. А ослабленная австрийская армия не могла дать им должный отпор. Хорошо бы если генералу Аппелю, оставленному главнокомандующим, удалось удержать Милан, ежели король Альберт все же нарушит перемирие.

В середине апреля маршал встал лагерем под Веной, где срочно занялся обучением пополнений и слаживанием войска. В лагерь непрерывно подвозили припасы, порох и фураж для лошадей. Всем было ясно, что предстоящая битва с Гергеем решающая, и если мадьярам не нанести сокрушительное поражение, австрийскую империю ждет крах. Ибо дополнительных сил взять неоткуда. Потому молодой император и отстранил от командования медлительного Виндишгреца от командования, заменив его восьмидесятидвухлетним Радецким. Италия, конечно, важна для империи, но Вена поважнее будет. А усмирив мадьяр, можно будет заняться и Италией.

В начале мая, когда дороги подсохли и прибыли все подкрепления, семидесятитысячная австрийская армии двинулась на мятежную Венгрию. Смяв небольшие заслоны, оставленные скорее, чтобы выведать силу и направление неприятеля, Радецкий достиг Дьера, где его уже ждал Гергей. Мадьяры не теряли времени зря и выставили против австрийцев восемьдесят тысяч человек. Правда, четверть из них составляли необстрелянные новобранцы, но их боевой дух был высок. Все должно было решить искусство полководцев и стойкость их солдат.

Венгры расположились неподалеку от деревушки Абдо, перекрыв главную дорогу на Пешт. Местность здесь была равнинная, что открывало более многочисленной венгерской кавалерии пространство для маневра. Главная опорная позиция Гергея располагалась позади деревни, на небольшой возвышенности. Утро сражения выдалось сумрачным. Австрийцы оказались утомленны длительным маршем, хорошо хоть обоз не отстал, и не пришлось завтракать сухарями. Но, вбитые намертво навыки взяли свое, и солдаты довольно споро построились в боевые порядки. Атаку начал корпус генерала Аспре, хорошо проявившего себя в Италии. При поддержке артиллерии барон вклинился в правый фланг мадьяр, грозя зайти в тыл главным силам Гергея и сбить их с позиции. За час непрерывного натиска ему удалось оттеснить мадьяр, но подоспевший резерв штыковой атакой отбросил его назад.

В это время Гергей ввел в бой свой главный козырь - отборные гусарские полки. Широкой дугой, набирая темп с каждым шагом и с лихим пересвистом гусары двинулись густой лавиной в тыл отходившему Аспре, грозя разрезать австрийские позиции надвое. Среди наступавших находился и Сандор Петофи, который успел оправиться от контузии и вернуться в свой родной полк, как раз вовремя. С ходу врезавшись в колонны отступающего противника и прорвав его ряды, гусары с яростью обрушились на фланг дивизии фон Вельдена, внося смятение в австрийские порядки. Дабы развить успех, Гергей ввел в бой резервную дивизию Кнезича, которая разворачиваясь в атакующие колонны, должна была рассечь австрийский центр надвое. Но Радецкий еще раз доказал свой полководческий талант. Направив огонь артиллерии на атакующих гусар, он сумел построить часть дивизии фон Вельдена в каре и остановить волну наступавших. Затем резервный корпус генерала фон Гайнау обрушился во фланг атакующих колон венгров, которые, не выдержав натиск, побежали. Воспользовавшись моментом, Радецкий приказал атаковать цент венгерских позиций у деревни Абдо. Сосредоточив огонь пятидесяти орудий, и выдвинув вперед дивизию Турна, австрийцы к двум часам дня овладели самой деревней и артиллеристской позицией мадьяр позади нее.

Видя, что его центр обрушен, Гергей в отчаянии ввел в бой поредевшие ряды гусар, которые смогли остановить австрийский натиск, но и сами, попав под губительный огонь картечи, остановились, не имея возможности развить успех. К вечеру теснимый австрийцами гонвед отступил за Дьер, по дороге на Пешт. Не имея резервов, Радецкий не стал преследовать отступавших, и расположился лагерем у Дьера. Сложилась патовая ситуация, при которой ни одна из сторон не имела достаточно сил чтобы атаковать.

Летом события начали развиваться лавинообразно. В июне, в Богемию вторглись поляки, оставив заслон против Олюмца, а сардинцы, нарушив перемирие, сумели отбросить австрийцев за Альпы. Хорваты, под командованием Елачича, грызлись на границе с венграми. Русская армия вошла в Галицию, взяв под защиту местных русинов. Австрийская империя, не выдержав напряжения, распалась. Радецкий был отозван, дабы спасти трон в самой Вене и те осколки империи, которые удалось удержать. Надежда на помощь императора Николая рухнула, после того как в июле Российская империя признала Венгерскую республику и королевство Италия, с которыми были заключены соответствующие договора. Течение истории изменило свое русло.