Никто не живет вечно

4. Охота за головой

Стив Куинн был крупным широкоплечим мужчиной с густой бородой и благодаря своей незаурядной личности вовсе не походил на рядового сотрудника секретной службы, который мог легко раствориться в толпе. «Бородатый увалень», как называла его жена, миниатюрная блондинка Табита.

Сквозь полуприкрытые жалюзи Бонд наблюдал, как Стив Куинн вышел из взятого напрокат автомобиля и направился ко входу в гостиницу. Через минуту раздался телефонный звонок, и Бонду сообщили, что к нему пришел мистер Квотермен.

— Да, я жду его, — ответил он.

Едва стих дверной стук, как Куинн уже запирал за собой дверь на ключ. Не говоря ни слова, он подошел к окну и взглянул на двор и пристань, к которой только что причалил пароход. Красота здешнего ландшафта обычно поражала туристов, но в этот раз с пристани донеслось: «Ну и на что здесь смотреть, дорогой?»

Бонд нахмурился, а Куинн одарил его едва заметной улыбкой, скрытой за бородой. Бросив взгляд на остатки завтрака, он беззвучно спросил, нет ли в номере «жучков».

— Всю ночь искал, — ответил Бонд. — Ничего.

Куинн удовлетворенно кивнул:

— Это хорошо.

— Почему не приехал Женева? — спросил Бонд.

— У Женевы свои проблемы, — Куинн ткнул пальцем в сторону Бонда. — Но они ничто по сравнению с твоими, друг мой.

— Ясно. Ты виделся с шефом?

— Да. И я сделал все что в моих силах. Женеве это не понравилось, но двое моих людей будут дежурить здесь — прикрывать твою задницу. М приказал доставить тебя в Лондон. Желательно — живым и невредимым.

— Значит, кто-то у меня на хвосте. — Бонд вспомнил горящие обломки автомобиля на автомагистрали под Страсбургом и труп Кордовы в церковном дворике.

Куинн опустился в кресло и почти шепотом произнес:

— Не кто-то, а почти все террористические организации, криминальные группировки и секретные службы недружественных нам стран, желающие добраться до твоей задницы. Короче, тебя заказали. Кое-кто сделал предложение, от которого, как говорится, «нельзя отказаться».

Бонд мрачно улыбнулся:

— Что ж, ты меня заинтриговал. И сколько же я стою, если не секрет?

— Ну, не весь ты, а лишь голова.

Оказалось, у М возникли подозрения еще за две недели до того, как Бонд отправился в Европу. Все началось с того, что преступная группировка, контролировавшая южный Лондон, попыталась вызволить из тюрьмы строгого режима Паркхерст на острове Уайт некоего Берни Брейзера, который мотал срок за хладнокровное убийство лондонского криминального авторитета. Берни подозревался еще в двенадцати убийствах, но доказательств не было. Благодаря своим подвигам он прослыл лучшим киллером во всей Великобритании.

— Побег был подготовлен бездарно, — продолжал Куинн. — И когда план провалился, наш приятель Брейзер решил пойти на сделку с законом, выдвинув обязательное условие. А ты знаешь, как наша полиция относится к сделкам. Тогда Берни попросил связаться с нашей Сестрой.

«Сестрой» именовали контрразведку МИ-5. В просьбе ему отказали, но сообщили детали М, который в свою очередь послал в Паркхерст одного из своих самых въедливых дознавателей. Брейзер утверждал, что ему была предложена работа, выполнение которой напрямую угрожает безопасности страны. В обмен на предоставленную информацию он требовал новые, чистые документы, деньги и место под солнцем.

Бонд слушал Куинна вполуха. Он хорошо знал, что ради жизненно важной информации М, словно дьявол во плоти, пообещает информатору золотые горы, а в итоге тот получит гроши. Так и случилось: в Паркхерст прибыли еще два дознавателя, которые долго толковали с Брейзером, после чего туда лично приехал М.

— И Берни раскололся? — наконец спросил Бонд.

— Частично. Остальное он собирался рассказать после того, как его хорошенько спрячут в каком-нибудь тропическом раю, где будет такое количество выпивки, что через год можно сдохнуть от цирроза печени. — Куинн помрачнел. — На следующий день после визита М беднягу Берни нашли в своей камере повешенным на струне от рояля…

С улицы долетели голоса детей, игравших возле причала, прозвучал гудок судна, а где-то вдали пролетел самолет…

— Так что же удалось выяснить у Берни Брейзера? — спросил Бонд.

— Что за твою жизнь назначена уникальная награда, и конкуренция очень жесткая.

— Конкуренция?

— И даже определенные правила. Победителем будет тот, кто доставит организаторам твою голову. Причем заметь, ни больше, ни меньше, как на серебряном блюде. Принять участие может кто угодно: бандиты, террористы, даже спецслужбы. Нужно только получить одобрение заказчика. Охота началась четыре дня назад, закончится через три месяца. Победитель получит десять миллионов швейцарских франков.

— Но кто все это затеял?

— М выяснил это только сегодня, не без помощи полиции, которая неделей ранее замела половину преступников южного Лондона и позволила дознавателям М действовать по своему усмотрению. Уж не знаю, кто выудил информацию — они или М, но результат не заставил себя ждать: четверо главарей запросили круглосуточной охраны. И я думаю, она им понадобится. Пятый рассмеялся нашему шефу в лицо и был выпущен на свободу. Если не ошибаюсь, его нашли этой ночью. Не в лучшем состоянии.

Когда Куинн поведал Бонду подробности того, в каком состоянии его нашли, тот почувствовал приступ тошноты.

— Господи…

— Помилуй, — добавил Куинн без тени юмора. — Возможно, Господь и спас душу бедного ублюдка, только судмедэксперты говорят, что умирал он чрезвычайно долго.

— Но кто организовал это жуткое соревнование?

— У него, кстати, даже есть название, — сказал Куинн небрежно. — «Охота за головой». Утешительных призов нет. Только главный. М считает, что в дело включилось около тридцати профессиональных киллеров.

— И кто за всем этим стоит?

— Твои старые друзья. Специальный исполнительный комитет по контрразведке, терроризму, мести и вымогательству. СПЕКТР. В частности — преемник Блофельда, продолживший его дело. М сказал, что ты с ним уже сталкивался…

— Тамил Рахани. Так называемый «полковник» Тамил Рахани.

— Который через три месяца станет покойным Тамилом Рахани. Отсюда и срок.

Бонд задумался. Он хорошо знал, насколько опасен был Тамил Рахани. Секретной службе так и не удалось выяснить, как он встал во главе СПЕКТРа, которым прежде управляли только Блофельды. Но как бы там ни было, Тамил Рахани проявил себя блестящим стратегом. Бонд словно воочию увидел его — смуглого, мускулистого, излучающего внутреннюю энергию. Это был безжалостный лидер международного уровня.

В последний раз Бонд видел полковника Рахани над Женевой, когда тот спускался на парашюте. Он предпочитал командовать операциями, что называется, «с передовой». Спустя месяц после той встречи полковник организовал на Бонда неудачное покушение. С тех пор о нем мало что было слышно, но 007 не удивился, что эта дьявольская пляска была детищем Тамила Рахани.

— Ты хочешь сказать, что он при смерти?

— Тогда он спрыгнул с парашютом… — сказал Куинн, глядя в сторону.

— Да.

— Говорят, при падении он сильно повредил позвоночник, что спровоцировало костный рак. Его осмотрели шесть специалистов и единогласно пришли к выводу, что рак неизлечим. Тамил Рахани протянет от силы четыре месяца.

— Кто еще участвует, кроме СПЕКТРа?

Куинн поскреб рукой бороду.

— М наводит справки. Прежде всего твои старые враги из бывшего Отдела «В» Первого главного управления КГБ, который когда-то был СМЕРШем…

— А ныне — Восьмой отдел Управления «С», — вставил Бонд.

— Кроме них, — продолжал Куинн, будто не слыша его, — практически все маститые террористы от Красных бригад до пуэрториканских Вооруженных сил Национального Освобождения. Десять миллионов швейцарских франков — это большой куш.

— Ты упомянул преступный мир…

— Конечно. Британцы, французы, немцы. Как минимум три мафиозные семьи и, как это ни печально, Корсиканский союз. После смерти твоего друга Марка-Анжа Драко от них никакой пользы…

— Ясно, — отрезал Бонд.

Стив Куинн без усилия поднялся на ноги, что казалось невозможным для человека его комплекции.

— Я понимаю, хреновая ситуация, — он положил свою большую ладонь Бонду на плечо. — Но есть еще кое-что.

Бонд отмахнулся. Со стороны Куинна было бестактным напоминать ему об особых отношениях, которые он наладил между Секретной службой и Корсиканским союзом — опасным соперником сицилийской мафии. Контакты Бонда с этой организацией привели его к алтарю с дочерью Марка-Анжа Драко, которая трагически погибла почти сразу же после свадьбы.

— Что еще? — резко спросил Бонд. — Насколько я понял, мне никому нельзя доверять. Получается, даже тебе? — Произнеся последние слова, он с отвращением осознал правду, скрывавшуюся за ними. Истина заключалась в том, что он не мог доверять даже Стиву Куинну, резиденту Секретной службы в Риме.

— Это касается условий Охоты, — сказал Куинн с бесстрастным лицом. — На претендентов наложено ограничение по количеству участников. Любая организация может выставить только одного человека. По последним данным, за последние сутки погибло уже четверо. Один из них, кстати, в нескольких сотнях метров от места, где мы сидим.

— Темпель, Кордова и два головореза на пароме…

— Верно. Те двое на пароме представляли банды Южного Лондона и Вест-Энда. Темпель был связан с Фракцией Красной армии. Отъявленный головорез и завсегдатай радикальных забегаловок, снимавший хорошую жатву на ниве терроризма. Пол Кордова тебе знаком.

«Все четверо, — подумал Бонд, — сыграли в ящик в непосредственной близости от меня. Вряд ли это совпадение».

— А какие распоряжения дал М? — спросил он.

— Ты должен немедленно вернуться в Лондон. У нас недостаточно людей, чтобы обеспечить тебе прикрытие на Континенте. Мои люди сопроводят тебя до ближайшего аэропорта и позаботятся о твоей машине.

— Нет, — отрезал Бонд. — Я сам разберусь со своей машиной. И не нужно заботиться обо мне. Ясно?

Куинн пожал плечами:

— Тогда нам придется заботиться о твоих похоронах. В машине ты уязвим.

Бонд ходил по комнате, собирая вещи, но постоянно держа в поле зрения Куинна. Нет, если уж не доверять — то не доверять никому, даже этому человеку.

— Расскажи-ка о своих людях, — попросил он.

— Проще их показать. — Куинн кивнул в сторону окна и, подойдя к нему, слегка развел рейки жалюзи.

Бонд встал позади, прикрывшись его широкой спиной.

— Вот они, — сказал Куинн. — Один возле скал, в голубой рубашке. Второй — в серебристом «Рено», самая дальняя машина.

Это был «Рено 25 V6i». «Не лучший выбор, — подумал Бонд. — При удачном раскладе, я с легкостью оторвусь от них».

— Я запрашивал информацию еще на одного человека, — сказал он, отступив в глубь комнаты. — Англичанка с итальянской фамилией…

— Темпеста? — усмехнулся Куинн.

Бонд кивнул.

— М сомневается, что она в игре. Хотя не исключено, что она приманка. А тебе он просил передать, чтобы ты проявлял предельную осторожность. Предельную. Береги себя. Надо полагать, она где-то рядом?

— Да. Я обещал подбросить ее до Рима.

— Брось ее.

— Посмотрим. Ладно, Куинн, если у тебя все, то у меня дела. Надо прикинуть маршрут домой. Хочу, чтобы он был живописным.

Куинн кивнул и протянул Бонду руку, но тот ее не пожал.

— Удачи, — сказал Куинн. — Она тебе понадобится.

— Я не верю в удачу. В конечном итоге рассчитывать приходится лишь на себя.

Нахмурившись, Куинн кивнул и вышел из номера, а Бонд продолжил готовиться к отъезду. Время поджимало, но сейчас его больше волновал вопрос, как быть с Темпестой.

В этом уравнении она была неизвестным, но интуиция подсказывала ему, что девушку можно использовать. Быть может, в качестве заложницы? Принцесса Темпеста могла бы стать идеальной заложницей, щитом, если отбросить жалость. Словно получив телепатический приказ, зазвонил телефон, и Бонд услышал в трубке мягкий голос Сьюки:

— Хочу узнать, что ты решил с отъездом, Джеймс?

— В любое время. Я почти готов.

Девушка рассмеялась. Резкость в ее смехе куда-то улетучилась.

— Мне потребуется еще минут пятнадцать. Не желаешь перекусить на дорогу?

— Я бы предпочел где-нибудь в пути, если не возражаешь. Сьюки, у меня возникла небольшая проблема. Возможно, придется сделать небольшой крюк. Могу я зайти к тебе и обсудить это перед отъездом?

— Ко мне в номер?

— Да, так будет лучше.

— Но это может скомпрометировать такую скромную, воспитанную в монастыре девушку, как я.

— Обещаю, что я тебя не скомпрометирую. Минут через десять, хорошо?

— Если вы так настаиваете, сэр… — сказала она мягким голосом, но с ноткой официоза.

— Это действительно важно. Я буду через десять минут.

Едва Бонд повесил трубку, как телефон зазвонил вновь.

— Мистер Бонд? — Это был доктор Кирхтум, директор клиники Моцарта. Казалось, что его голос растерял часть присущего ему напора.

— Господин директор? — Спросил Бонд с долей тревоги.

— Мне очень жаль, мистер Бонд, но у меня для вас плохая новость…

— Мэй!?

— Ваша пациентка, мистер Бонд. Она исчезла. Полиция уже здесь. Простите, что не позвонил раньше. Она исчезла вместе с подругой, которая приходила вчера — с мисс Манипенни. Нам кто-то звонил, и с вами хочет поговорить детектив. Ваших знакомых, как это по-английски… умыкнули…

— Похитили. Мэй и Манипенни похищены?

Тысячи мыслей роились в голове Бонда, но одна была четкой: кто-то очень хорошо подготовился. Возможно, Мэй похитили из-за Манипенни, которая и являлась основной целью. Однако более вероятным представлялось то, что один из участников Охоты решил взять Бонда на прицел, а лучший способ это сделать — заставить его броситься на поиски Мэй и Манипенни.