Нить

Глава 1

– Чтоб я сдох… – выдохнул шериф Нордвуд, вглядываясь в толпу пассажиров дирижабля.

Стоявший рядом с ним напарник Хаас поморщился и с тяжёлым вздохом глянул на начальство. Наг не разделял мнения своего руководства, но из врождённого дружелюбия прикусил язык и помахал рукой тому, кого они уже час ждали на колючем северном ветре.

– Успеешь, Лиам. Все там будем, – вздохнул Хаас.

Шериф промолчал. Из него это ругательство выскочило против воли, как символ глубочайшего потрясения и негодования. Далее речевой аппарат дал сбой, и мужчине только и оставалось, что наблюдать за приближением неотвратимой беды. А беда приближалась, приветливо махала им с напарником ручкой и поправляла нелепую шляпку с пером.

– Доктор Роквул? – не растерялся Хаас, пряча за спину картонку с написанным на ней именем.

– Это я, – улыбнулась леди, круша все надежды шерифа.

Лиам Нордвуд отчаянно надеялся, что это всего лишь недоразумение. Досадная случайность, и спешащая к ним дама – кто угодно, но только не направленный в их городок врач. Что доктор Роквул – это милый старикашка или студент-медик. Кто угодно привычной внешности и пола. Поверить в то, что перед ним врач, Лиам никак не мог.

           Долгожданный, выстраданный, выклянченный и вымоленный доктор. Весь Лингро писал прошения и жалобы во все возможные инстанции, чтобы в их захудалый городок прислали хоть какого-то лекаря на место давно почившего с миром доктора Ферси. И им послали… её. В пестром корсаже и шляпке с малиновыми перьями.

Лиам давно смирился с тем, что весь мир вокруг сходил с ума. Женщины резали косы, натягивали штаны и колесили по столице на велосипедах, неся на ходу чушь о равенстве и правах женщин. Сначала их было мало, их тихо отлавливали и возвращали в семью, где родные и близкие своими силами пытались унять скучающих, разбушевавшихся девиц. Но с каждым годом их становилось больше, они стали хитрее и изворотливее. Отлавливать их стало сложнее. И что сделал парламент? Он сдался!

Сначала женщинам разрешили голосовать на выборах, потом поступать в университеты, преподавать там, поступать на службу в армию… быть врачами. Лиаму казалось, что это какое-то моровое поветрие, которое передавалось воздушно-капельным путём от женщины к женщине, превращая кротких и милых леди в фурий с плакатами в руках и фанатичным блеском в глазах. И вот одна из этих «бацилл передовых взглядов» явилась и к ним, чтобы нести просвещение в неокрепшие умы северных дам, которые и выговорить-то слово «эмансипация» могли с трудом.

– Добро пожаловать на север, леди, – расплылся в улыбке Хаас и приподнял над головой шляпу, подцепив её край кончиком хвоста. – Я – Хаас.

В отличие от своего начальника, наг был рад новому доктору, и особенно был доволен тем, что на его место прислали молодую леди, а не сморщенного старика в очках.

– А это шериф Нордвуд, доктор. Знакомьтесь, – щебетал наг, обнажая в улыбке не только зубы, но и дёсны.

– Очень приятно, – улыбнулась леди и протянула Лиаму руку для пожатия.

Шерифу захотелось заплакать. Где тот мир, где всё было просто и понятно? Где женщины, похожие на женщин? Стоявшая перед шерифом дама была одета в платье, что не могло не радовать. Но фасон платья был излишне причудливым, а цвета настолько яркими, что Лиаму рефлекторно захотелось шлёпнуть леди по заднице и назвать «крошкой». Волосы у дамы были коротко острижены и торчали из-под шляпки, обрамляя лицо дамы белокурыми волнами. В голове шерифа теснилось столько мыслей и восклицаний, что он даже не заметил, как вместо слова «здравствуйте» выдал:

– Вы точно врач?

Вдали раздался гудок, оповестивший об отлёте дирижабля. Толпа народа хлынула на посадочную платформу. Три одинокие фигуры остались стоять на перроне. Двое обескураженных и одна растерянная.

– Я могу предъявить вам диплом, – заверила шерифа дама, – но и вы тогда покажите бумаги, подтверждающие, что вы шериф.

Лиам сжал челюсти с такой силой, словно ругательство было материальным и могло бы зашибить ненароком даму, открой шериф рот. Леди проигнорировала грозное сопение собеседника и изогнула тонкую бровь то ли в знак удивления, то ли в знак насмешки.

– Какая у вас чудная корзинка! – разрядил обстановку наг, – и диплом безусловно чудный! И шериф у нас просто замечательный. И давайте уже поедем…

Хаас принялся вить кольца вокруг доктора, выхватывая у неё из рук саквояж, корзинку, зонтик.  В ответ на действия нага корзинка истошно завопила и яростно захрюкала, окончательно смутив Хааса и доконав шерифа.

– Кто это у нас там? – засюсюскал наг, поднимая корзинку до уровня глаз.

Хаас ловко орудовал хвостом, словно ещё одной конечностью, то поправлял шляпу, то придерживал корзинку.

– Сахарок, мой питомец, – произнесла леди-доктор, всё ещё не мигая, глядя на шерифа.

Корзинка в очередной раз хрюкнула, вызывая у шерифа смутное ощущение крупных неприятностей. Он считал Лингро тихим и спокойным местом, где можно было спокойно дожить отведённые ему годы в компании холодных ветров и обжигающего виски. А теперь судьба давала ему понять, что придётся ещё и нянчиться с очередной стервой, которая возомнила о себе невесть что.

– Оу, мисс, как мило, – пролепетал Хаас, щёлкнув Сахарка по блестящему пятачку, показавшемуся меж прутьев корзинки.

Глава 2

Лиам молча наблюдал за тем, как доктор и Хаас вели приторно милую светскую беседу. Будучи человеком военным и отслужив немало в должности шерифа, Нордвуд с трудом верил в бескорыстность людей. Даже в самом чистом и светлом поступке всегда был скрытый мотив, пускай и такой же светлый и чистый. Но он был. И у доктора Роквул он тоже, без сомнения, имелся.

Миссис Роквул не производила впечатления фанатичной истерички или мечтательной идиотки, которыми полнились отряды дам, боровшихся за права женщин. И на скучающую девочку из хорошей семьи она также не была похожа. Это-то Лиама и смущало.

Люди умные и амбициозные всегда стремятся развиваться, достигать новых высот. А сделать это проще в столице или близ неё, а не у чёрта на рогах в окружении сквозняков и диких тварей. Доктор Роквул показалась Лиаму именно такой. Неглупой и амбициозной, если ей хватило отваги и упорства выучиться на врача, в то время, когда любая другая дама визжала дурным голосом, завидев у печки мышь (не говоря уже о трупе). Но она осознанно отдалялась от столицы, словно бежала от чего-то. Потому Лиам спросил наугад:

– Почему именно Лингро?

Леди не растерялась. Она смотрела на него прямо и не отводила взгляд, что вызвало в душе шерифа странную эмоцию, похожую на восхищение. Лиам поспешно задушил в себе этот спонтанный порыв и попытался найти в леди хоть один изъян. Итак. Она была не юна, что при ближайшем рассмотрении было очевидно. Со сложным характером и головой, забитой всякими глупыми мыслями. Это было уже немало.

Женщина, в прошлом которой был брак и долгий путь к своей мечте. Женщина, которая не побоялась отправиться в самую отдалённую точку империи, в то время как мужчины её профессии любыми способами избегали направления в Лингро. Чего юлить, Лиама и самого сюда направило начальство и обстоятельства, а не благородные порывы. Шериф отчаянно разыскивал в леди ещё изъяны, но они скрывались от него в полутёмном салоне дилижанса.

Только вот после его вопроса во взгляде леди промелькнуло что-то странное. Будто она увидела призрака или вспомнила что-то, что вызвало у неё панический ужас. Доктор вздрогнула и вцепилась тонкими пальцами в ручку корзинки с поросёнком. Один краткий миг, когда миссис Роквул показала шерифу своё истинное лицо, спрятанное под маской хладнокровной леди. Шериф только мысленно усмехнулся, понимая, что все его догадки оказались верны, и решил проверить свою гипотезу ещё раз.

– И медведи, – произнёс он, внимательно вглядываясь в лицо собеседницы.

И вот тут страха он не заметил. Лёгкое волнение и растерянность, но страхом даже не просквозило. Румянец на щеках, прикушенная губа, но не более. Ни бледных щек, ни паники, замершей во взгляде. Леди просто улыбнулась, выхватывая у Хааса зонт. Смешная безделушка, сотканная из сплошных дырок, только чудом державшихся вместе. Лиам собрался посмеяться над сим атрибутом, но не успел. Карета подскочила на одном из ухабов, которые в этих краях именовали «дорога», и шериф смачно приложился темечком о потолок экипажа. Хаас рухнул на пол то ли от неожиданности, то ли в благородном порыве смягчить падение утончённой леди. На Хааса с истошным визгом рухнула корзинка, а вот сама леди снова удивила своим поведением.

Доктор Роквул моментально сгруппировалась и даже успела отбросить в сторону зонт, спасая шерифа от удара резной ручкой прицельно в левый глаз. Но карету подбросило на очередной колдобине, и сила тяготения уронила леди прямо на шерифа.

«У людей таких глаз не бывает»: – пронеслось в голове у Лиама, когда он автоматически схватил падавшую женщину. Ну, просто не могло у земной женщины быть глаз, в которых отражалось бы летнее небо. Или Лиам никогда не смотрел женщинам в глаза? Или просто не замечал их расцветок?

Доктор повисла у Лиама в руках как котёнок. Только упиралась руками в стену кареты, по обе стороны от головы шерифа. Любая известная Нордвуду дама завизжала бы, падая, а не группировалась, выставляя вперед руки, словно всю жизнь была исправным солдатом. Даже он, бывалый вояка, едва не уткнулся в противоположную стену носом.

И теперь он сжимал талию миссис Роквул, боясь ненароком переломить то, что нащупывал пальцами. Она показалась ему тоньше прутика и лёгкой, как пёрышко, словно и не была человеком, а просто прятала крылышки феи под корсетом. Лиаму даже сделалось на миг страшно, как вот эта вот былинка выживет в их суровом, насквозь промёрзшем крае. Шляпка с головы леди слетела, светлые кудри растрепались и теперь щекотали Лиаму щёку. От леди пахло чем-то пряно-сладким, как если бы после зимней стужи кто-то поставил на огонь крепкий травяной чай. Или это опять воображение играло с шерифом?

– Что там происходит? – заорал Хаас, выбираясь из дилижанса.

– Ось разломалась! – крикнул возница.

Леди отфыркалась и попыталась встать с колен Лиама, но снова повалилась, запутываясь в пышных юбках ещё сильнее. Она сопела и барахталась у него на коленях, усиленно стараясь спрятать смущение за сосредоточенностью.

– Чёрт… – сдержанно выдохнул шериф, когда коленом дама угодила ему по ноге.

– Простите, я сейчас, – пролепетали в ответ откуда-то из облака спутанных волос.

Леди опять принялась барахтаться в руках у Лиама, размахивая ногами в опасной близости от тех частей тела шерифа, которыми он, как любой мужчина, отчаянно дорожил. Лиам зло сжал зубы и рывком усадил леди на её место, словно она была кукла или ребёнок.

Глава 3

– Вот и день почти погас, – устало вздохнул Хаас, когда они с Лиамом плелись по улицам затихшего Лингро.

До городка удалось доехать уже в сумерках. Все устали и изнервничались. Леди Роквул прибежал встречать на станцию сам мэр, дав Лиаму возможность незаметно скрыться прочь от притихшей дамы. Она дремала всю оставшуюся дорогу до городка, прислонившись головой к стенке дилижанса. А Лиам старался смотреть в окно, избегая разглядывать доктора. Взгляд то и дело сползал на хрупкую фигурку в углу кареты, на тонкие пальцы, на изящный изгиб шеи… Лиам тряхнул головой и перевёл взгляд на друга.

– Какая она всё же замечательная, эта миссис Роквул, – восторгался Хаас.

Шериф скрипнул зубами и покосился на друга. Тот, как обычно, выглядел безмятежно и радостно, словно надышался какой-то едкой дряни на закрытом руднике.

– Не то слово! – язвительно заявил Нордвуд – вот счастье-то привалило.

Наг удручённо покачал головой и похлопал шерифа по плечу. Солнце проваливалось в туманную пелену на горизонте, таяло в ней, словно в зыбучем песке. Поглаживало по кронам притихшие клёны в редком лесочке на окраине городка.

– И почему ты вечно всем не доволен, не понимаю, – обратился к шерифу наг, – невозможный брюзга. Стареешь?

Лиам устало взглянул на своего веселящегося подчинённого и скривился. Свою угрюмость и холодность Лиам никогда не считал пороком, наоборот, его раздражала излишняя навязчивость и болтливость, а желание всем и вся демонстрировать свои эмоции и вовсе вызывало рвотные позывы. Только весёлость нага шериф всё же терпел. Хаас был его другом ещё с тех незапамятных времен, когда лорда Нордвуда помнили в столице. И уважали. И Хаас добровольно увязался за другом в эту глухомань, хотя вполне мог остаться служить во флоте. Прошло уже пять лет, а Лиам всё ещё ощущал тупую боль под сердцем, когда смотрел в небо. Когда-то Лиама Нордвуда считали героем, только героев забывают, когда от них больше нет проку.

– А я теряюсь в догадках, – огрызнулся Нордвуд, – почему ты от всего всегда приходишь в свинский восторг.

Хааса не задел ни тон, ни взгляд друга. Он пожал плечами и растрепал ладонью и без того торчащие во все стороны волосы, перехватив шляпу второй парой рук.  Вид у него был довольный. Даже слишком.

– Так замечательно же! – любуясь небом, шепнул наг. – У Лингро появился доктор. У доктора появилась работа.

– Это баба, Хаас! – припечатал шериф. – Ты понимаешь, это? Это же… это…

– Равноправие и толерантность? – подначил его друг.

– Это безобразие, – буркнул шериф и ускорил шаг.

Хаас не отставал, по дороге умудряясь мотать хвостом, подбрасывая им, как битой, мелкие камешки. Даром, что у парня не было ног, хвостом он выделывал кульбиты и посложнее пинания булыжников.

– И что? – не унимался полузмей. -Теперь раны не только перевяжут, но и подуют на ссадины… Самая верная анестезия.

После этих слов, сказанных подозрительно сладким тоном, Лиам замер как вкопанный. Резко обернулся и рявкнул:

– Нет!

– Что? – изумился наг преувеличенно наигранно.

– Только посмей! – вздохнул Лиам.

– Что посметь? – Хаас усиленно изображал идиота.

Эта роль ему особенно нравилась, и он сильно преуспел, играя её в особо щекотливые или опасные моменты жизни. Шерифу осталось только молить небо о скорой и безболезненной кончине, вместо того чтобы наблюдать за балаганом, который устроит его подчинённый. В любовных приключениях нага не участвовала только одна незамужняя леди, жившая в Лингро, – мисс Карзи. Её защищала армия кошек из пятнадцати голов и вставная челюсть, служившая верой и правдой вот уже добрых полвека. Все остальные, кто был более (или менее) свободен, тут же попадали в поле зрения Хааса.

– Ты знаешь! – устало вздохнул Лиам, – будь человеком.

– При всем желании не смогу, – расхохотался наг, – у меня такая путаница с конечностями, что как ни старайся – не выйдет.

И в подтверждение своих слов наг растопырил свои четыре руки, а потом принялся невпопад размахивать ими. Вскоре наг уже делал стойку на руках, выпрямляя хвост подобно шпилю на башне. Шериф на этот цирковой этюд смотрел с видом обречённой усталости.

– Ты только ничем другим не размахивай, – покачал головой Лиам, – этого будет достаточно.

Наг заулыбался ещё шире, странно глянул на друга и вкрадчиво протянул:

– Тебе же она тоже понравилась?

Шериф уже второй раз за этот короткий променад споткнулся.

– Ты, когда падал, об угол приложился? – прошипел Нордвуд.

– Я, когда поднимался, видел, как ты на неё глазел, – оскалился в улыбке Хаас.

– Да иди ты…

– Я-то пойду, не первый раз посылаешь, – расхохотался наг, – только это ты мне тот плед в руки сунул. Твоя же идея. Только чего сам не отнёс?

Лиам не ответил другу, устало глянув на небо. Он и сам не понимал, отчего испугался подойти к леди. А равнодушно смотреть, как она дрожит на ветру, словно былинка, совесть не позволяла. Вот он и сунул в руки нагу старый плед, найденный в сундуке дилижанса. Свой порыв Лиам считал вполне логичным. Леди ничего ему плохого не сделала, и заставлять её мёрзнуть он не хотел.