Низший 10 - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Дем Михайлов (Глава вторая) #2

Глава вторая

Первым на Платформу выпрыгнул Баск. И даже сумел удержаться на ногах, сделав всего пару лишних шагов. Поведя вмонтированным в руку дробовиком, он изрядно напугал разбежавшихся местных гоблинов, что до этого с позевыванием наблюдали за приближением корабля.

Вторым приземлился Каппа – и у него получилось чуть лучше. Я прыгнул выше и дальше, пролетев над крышей из металла и угодив в знакомый световой люк, что привел меня прямо в бар, где я лишь чудом разминулся с богато накрытым праздничным столом. Развернувшись, поднял забрало.

– Ты подвела меня, гадалка! – ткнул я пальцем в стоящую у стола улыбающуюся пифию Кассандру. – Где гребаный мишка и трахнутый в мохнатую жопу зверолюд?!

– Красиво ты в гости зашел… Добро пожаловать, Оди. Рада тебе. Честно. Вина? Компота с самогоном?

– Ну?!

– Мы почти поймали его. – вздохнула Кассандра, делая глоток янтарно-алой жидкости из высокого бокала – Дерьмо! Не поверишь – мои люди клянутся, что загнали лохматожопого ушлепка в тупик. Руины, крошенный бетон и ржавая арматура. Кольцо выровненного ветром мелкого песка вокруг. Зверолюд вошел… и, сука, не вышел. Пропал! Как ты вообще, Оди? Рада тебя видеть. Навернешь макарон со страусятиной? Кстати… шикарный на тебе праздничный костюм… и так подчеркивает ягодицы…

– Владыка Кассандра! – в бар вбежал тощий гоблиненок в серых шортах и в футболке, изобилующей нашитыми разноцветными бабочками. – Дерьмоеды мутные уже причалили! Ой… здрасте, гости дорогие!..

Ухватив его за харю, стиснув пальцы, я подтащил заверещавшего ушлепка поближе и мягко попросил:

– Свали нахер.

– Умгу!

Швырнув его через пару столиков, я снова повернулся к лучезарно улыбающейся пифии, что вроде как схуднула на пару кило, но при этом прибавила к имиджу пару тонн железобетонной самоуверенности.

– Я честно не знаю, куда делся сраный зверолюд с его трахнутым плюшевым мишкой.

– Он ушел сквозь дверь. – произнес я, заставив себя сбавить обороты и отвернуться от двери, за которой начинался длинный проход, что выходил на центральную улицу Жильную, что в свою очередь упиралась во входной стальной тамбур Зомбилэнда – за которым сидели и ждали меня сурверы со зверушками, открывающими путь.

– Зачем ты здесь?

Ответить я не успел – в бар один за другим начали вваливаться десятники, а мимо потопали бойцы, тащившие часть прихваченных припасов. Основной запас остался на Шлюхе – ее я пока отпускать не собирался. Сквалыга к приказу отнесся с пониманием, мелко покивав и не забыв напомнить, насколько он мне благодарен, что я его не убил.

– Пожрем. – потер лапы Рэк. – Выпьем. Разнесем тут все нахрен.

– Уймитесь, мальчики, – прищурилась пифия. – Покушайте, потрахайтесь в борделе. Все за счет города.

– Свершилось. – поморщился я. – Новая Копула родилась…

– Ты о чем?

– Дай угадаю – ты решила задержаться в Угольке на пару другую месяцев. Набраться сил, пополнить численность бойцов, обзавестись достойным арсеналом. И заодно навести порядок в этом городке…

– Ну… в последнее время Мать шлет мне очень неспокойные видения. – вдруг призналась Кассандра. – Охренеть, насколько тревожные.

– Например?

– Да ты садись, гоблин Оди. Садись. Поешь крабового супа, закуси куриной жопкой, всоси пару устриц. А я тебя буду пугать своими видениями…

– Неплохое меню. – решил я, опускаясь на колено и «вскрываясь». – Ладно… Расскажи мне о своей шизофрении, пифия, что упустила сраного зверолюда Стива…

– Да в жопу. – скривилась леди с бабочками, махом вливая в себя коктейль и давая знак во все глаза пялящемуся на экзов бармену сделать новый. – Мои видения… страшны… настолько страшны, что ни о какой спокойной жизни речи давно не идет.

Глянув на стойку, я оценил явно увеличившийся ассортимент, после чего указал на едва виднеющийся кувшин у руки бармена и спросил:

– Молоко?

– Свежее. Козлиное. В смысле – от коз. Козлы не стряхивали. Налить?

Я прислушался к своим более чем странным ощущениям и кивнул:

– Весь кувшин. Раствори в молоке две таблетки обычной шизы, добавь дозу оранжевого энергетика и булькни туда же таблетку витаминов. Найдется?

– Конечно. Добавить четвертинку слезы как ментальную перчинку?

– Давай.

– Подам через минуту.

– Мне вот, сука, точно такой же молочный коктейль! – в проем двери засунул усатую харю Тигр.

На пару секунд исчезнув, он матерно и доходчиво дал понять остальным разведчикам, куда и как быстро следует направляться, и где именно находится ожидающий их у платформы Рокс. В этот момент в бар грациозно просочилась почти обнаженная – не считая меха – тигрица. Медленно обойдя вокруг пифии, она клыкасто улыбнулась невозмутимому бармену:

– Я тоже молочка полакаю. Только без соленой шизы. Капни на одну слезинку больше в молоко. Хм…еще вишневого сиропа добавить можно, туда же разбей пару свежих яиц, если есть… и взбей все до галлюциногенной пенки…

– Сделаем, госпожа. Подам через пару минут. Как и заказанный до этого усатым джентльменом молочный коктейль.

Усевшись за стол, я еще раз пристально оглядел Кассандру, что выглядела куда более расслабленной, преуспевающей, но при этом какой-то слегка пришибленной и… испуганной.

– Ты же новая правительница… – задумчиво произнес я. – С чего такой напряг в душе? В Угольке тебя любят. Каждый готов отлизать все видимое и невидимое сумасшедшей леди с бабочками. Синего света тоже пока можно не бояться. К зомбакам и гнилой крови ты привыкла. С чего такой испуг в глазах, пифия? С чего такой напряг в душе? Только не говори, что все из-за посылаемых системой…

– Видений…

– Причудливо нарезанных видеороликов. – поправил ее я. – Железяка тебе не мать, а записи с камер наблюдений – не видения.

– Мать посылает мне видения! – упрямо повторила Кассандра. – И не только мне.

– Интересно. – признал я, протягивая руку и принимая от бармена кувшин с чуть позеленелым от добавок молоком.

– А если я жрать пока не хочу? – встрял сидящий рядом со мной Рэк. Находящийся за моим плечом Каппа позволил себе едва слышный тяжелый вздох, умудрившись этим бессловесным посланием передать мне многое.

– Манит трах прекрасный и далекий? – поинтересовался я, встречаясь глазами с улыбающейся знакомой мордашкой продавщицы сигарет. Я упорно искал еще одно женское лицо, но пока не находил. Учитывая, что здесь нет Баска, оставившего экза и с моего молчаливого разрешения ушедшего, Йорку здесь можно не искать.

– Манит. – признался орк.

– Валите. – кивнул я. – Оба. Трахайтесь, гоблины. Но никакой наркоты и бухла.

– А если четвертинку?

– Не больше этого на рыло. – согласился я и добавил: – Остальных гоблинов, желающих теплого уютного траха – в тот же бордель. На охране оставить звено хиляков.

– Есть!

Бойцы утопали, а пифия, уже раздосадованная тем, что ее постоянно прерывали, недовольно пробурчала:

– Звено хиляков?

– Худшие из сквада. – ответил я. – Те, кто пока не дотягивает даже до звания «мясо».

– Бегают херово, стреляют мимо, одышливы, трусоваты, туповаты…

– Ну да.

– Так зачем привез их? Рокс говорил, что у вас теперь база, и вы ведете набор чуть ли не армии.

– Верно.

– Так оставил бы самых никчемных и зеленых на базе.

– Оставить говно в обороне? – сделав пару глотков молока, я удивленно глянул на пифию. – Спятила? Нет уж.

– Ну… может я привыкла к тому, что Уголек защищен Матерью…

– Ты размякла. – кивнул я.

– О видениях…

– Погоди чуток с видениями своими фальшивыми. – проворчал я и ткнул пальцем в тарелку перед пифией: – Это что за хренотень?

Опустив глаза, она сморгнула с щеки фантомную бабочку и некоторое время удивленно разглядывала сложенную в какую-то причудливую коробочку без крышки кусочки различного мяса. Полоски жареной свинины с подрумяненным жирком лежали на более темных кусочках говядины, с внешней стороны их подпирали куриные ножки, в одном месте красовался крохотный треугольный проем, образованный большим куриным крылом. Руки Кассандры, удивительно умело управляясь с крохотным острым ножом, сейчас были заняты срезанием с очередного куска свинины слоя похрустывающей корочки, явно намереваясь использовать ее либо в качестве мясной сочащейся лужайки, либо в качестве крыши. У ее локтя стояло блюдо с беспорядочно набросанным мясным ассорти – куриная шейка, хребет кролика, а сама Кассандра нет-нет да бросала взгляд на грустно смотрящую на нее целиком запеченную баранью голову.

– Хренотень? – переспросила пифия, поднимая на меня ставший вдруг чуть отстраненным и темным взгляд. – Это мой обед, гоблин. В чем проблема?

– Да нет проблем. – дернул я плечом.

– Ну и закрыли тему!

– Ага. А можно мне кусочек твоего домика? – я потянул к тарелке пифии и Кассандра мгновенно отодвинула ее от меня, прикрыла локтем и зло оскалилась:

– Тебе мало жратвы на столе? Я прикажу – принесут еще!

– Да не, – улыбнулся я, – все норм. Жратвы навалом.

Она явно не осознавала, что сейчас ее губы искривлены в злом уродливом оскале, обнажившем белые зубы. Тихо зашипев, севшая рядом со мной Тигрелла инстинктивно чуть отодвинулась от пифии, передернула плечами и зло заурчала.

Какая интересная беседа двух кошек…

– Так что за видения, Кассандра? – прервал я повисшее молчание. – Ну? Давай. Колись.

– Умеешь ты вывести из себя… – ответила Кассандра, сглотнув и с трудом вернув на губы приветливую улыбку.

По ее разгладившемуся лицу тревожно метались десятки исключительно красных бабочек. От левого виска, через все лицо, к правому уголку рта, медленно пролетела крохотна черная, исчезнув во рту Кассандры. Сделав глубокий вдох, пифия улыбнулась чуть шире:

– И надо было тебе тянуться к моей скудной трапезе…

– Мы чересчур много говорим о твоей жратве. – тряхнул я головой. – Что с видениями? Или я пошел – впереди куча дел.

– Погоди ты! – окрысилась пифия, что вернула себе обычное поведение. – И нехер на меня злиться, гоблин! Ты сам на подарок! Вручи такое говно, как ты, любой бабе и скажи ей – живи с этим! – она, сука, сама себя в мясорубке прокрутит! И с радостью начнет прокручиваться с ног, с улыбкой глядя на влажный процесс ухода из твоей жизни. Понял, ушлепок?!

– Понял. – кивнул я. – Я говно, а не подарок. А почему такая аналогия с уходом бабы? Почему именно мясорубка? Почему именно в мясо… в сочный фарш? Почему ей – этой моей несуществующей бабе – просто нельзя было уйти, громко хлопнув дверью? Или не выпрыгнуть в окно… почему именно мясорубка и фарш? И почему не головой в мясорубку, чтобы сразу, а ногами? М?

– Хватит цепляться к шутке!

– Ну да. Рассказывай.

– Видения… – тяжело вздохнув, пифия в несколько глотков ополовинила очередной бокал, задержала взгляд на тарелке перед собой. – Они меняют меня, Оди. Может поэтому я стала такая злая… нервная… даже жестокая. Вчера я разбила лицо юной девчонке, что слишком резко открыла штору в моей спальне, впуская свет в барак… я била и била, сминая нос, рассекая брови, разбивая губы… и не могла остановиться. Дерьмо! А что я могла поделать, если до этого как минимум половину ночи провела в жутких, сука, кошмарах! Подушка в слезах! Простыне в моче – да! Я, взрослая здоровая баба напрудила в постель от страха! От ужаса!

– Хм…

– Не спросишь, что теперь с той несчастной избитой мной девчонкой?

– Не спрошу. Что же такое страшное тебе показали, пифия? Узрела сидящее перед мерцающим экраном стадо оболваненных гоблинов, жующих попкорн и радостно смотрящих очередной бесконечный сериал? Узрела себя среди улыбчивых ушлепков, разглядывающих последнего в мире гепарда, забившегося в самый темный угол стеклянной клетки зоопарка? И поняла, что ты вдруг стала одной из них? Так кто бы не обоссался? Я бы первый зарыдал… ведь таким, как они, даже память стирать не надо – она все равно пуста. Там нет ничего, что стоило бы стирать…

– Ты стал разговорчивей… злее… болтливей даже. Из тебя прямо прет что-то этакое… злое, насмешливое, неуважительное ко всему и всем сразу.

– Это сегодня. – признался я, растянув губы в мокрой от усиленного химией молока усмешке. – Я… я едва заставляю себя сидеть на месте, пифия.

– Что-то случилось?

– Что-то случилось. – кивнул я.

– Вроде… прорыва в твоем вечном пути?

– Вечном?

– А ты когда-нибудь остановишься? У тебя вообще были хотя бы одни сутки, когда ты просто нихрена не делал?

– Зачем?

– Так прорыв есть?

– Может быть.

– До нас дошли безумные слухи о том, что ты заживо сжег целую религиозную секту каких-то амм… хрен его знает, как там дальше.

– Что с видениями?

– И обзавелся новыми бойцами… а еще экзоскелетами…

– Ты вдруг начала избегать темы…

– Страшно. – тяжело сглотнула пифия. – И ведь в этих видениях на самом деле нет ничего такого!

– Давай к сути.

– К сути? Чаще всего я вижу морозильник. Око Матери расположено где-то в верхнем углу огромного морозильника с третьесортным человеческим мясом.

– Уточни.

– Тела. Живые спящие тела.

– А почему третьесортным?

– Да это я еще лестно о них. – поморщилась Кассандра.

– Ампутанты?

– Нет. Без руки или без ноги встречаются, но в целом при них полный комплект. Но они… жирные, отекшие… мужики и бабы неопределенного возраста, с огромными животами, непомерными жопами и целлюлитными ляжками, свисают с потолка, рядами лежат на чуть ли не бесконечных полках. Среди них и явные иссушенные наркоманы попадаются. Короче – я вижу замороженный обнаженный сброд.

– И? Что в этом страшного? Увидела среди них себя?

– Да хватит! Нет! Не увидела! Я вижу то, что видит Мать. И увиденное напугало меня – вода!

– Вода? – я подался вперед, отставил опустевший кувшин и подтащил к себе блюдо с жареной курицей.

– В морозильнике не должно быть воды, Оди. Но она там есть – покрывает собой пол. Сначала, в первом видении, воды было немного. Может, по щиколотку. В следующем воды стало уже по колено. В третьем… самом страшном, наверное, вода поднялась до нижних полок и… накрыла собой лежащие там нагие тела.

– Головы? – жуя, деловито уточнил я.

– Именно. И головы. Они… я хоть и говорю, что это морозилка, но на самом деле они ведь живые. Это не промороженные субпродукты. Они спят. Спали… поднявшаяся вода накрыла их головы, лица. И они вяло задергались… понимаешь?

– Даже в таком состоянии нужен воздух для дыхания?

– Да. Наверное, они делают один вдох раз в минут десять. Может, и того реже. Но следующий вдох загнал в их легкие мутную воду. А ведь если они так медленно живут… то и умирают столь же медленно. Одна женщина… разбухшая от жиров еще при жизни, с огромными расползшимися по груди и бокам сиськами, с огромным пузом… она медленно и упорно дергалась под водой раз за разом… пыталась дышать…

– Хм…

– Страшней всего то, что в следующий раз я снова вижу этот морозильник. Вижу, как затихли захлебнувшиеся нижние ряды – а их там сотни. Сотни людей, Оди! А вода все выше! С каждым днем! Ее приток замедлился, но еще пара дней – и покрытая ледяным крошевом вода накроет следующий ярус полок. И мне снова придется наблюдать как медленно захлебываются люди, как они на инстинктах пытаются сморгнуть липнущий к векам лед, как дрожат их губы под водой… Каждую, сука, ночь я вижу это….

– И это все? – бесстрастно поинтересовался я, выплюнув на тарелку обглоданную кость.

– Нет. Еще я вижу стену. Обычную стальную стену. В стене намертво заваренный люк. Но кое-где остались щели – и из этих щелей медленно сочится вода. А сама стена… она дрожит, вибрирует. Такое ощущение, что с той стороны на нее давит чудовищная сила. Рано или поздно произойдет что-то страшное…

– Что еще?

– Зомби во тьме. Темные стальные коридоры, перепуганные крики, рычание уже матерых зомбаков, что разгуливают по этим коридорам с абсолютным спокойствием истинных хозяев. Каждый раз это видение посылается мне Матерью не просто так – происходит акт рождения.

– Уточни-ка…

– Это что-то вроде исторгшей тебя жопы мира, гоблин, – попыталась улыбнуться пифия. – Я так думаю.

– Окраина? Подземный город? Вроде Дренажтауна?

– Наверное… очень похоже.

– И там бродят зомбаки?

– Да. Которых там быть вроде как и не должно.

– Там всегда были только плуксы. – задумчиво кивнул я. – А плуксы могут быть куда страшнее зомбаков. И эти чешуйчатые твари сожрут любого зомбака с потрохами.

– Может и так. Но я там плуксов не видела. Зато каждый раз смотрю как сталь рождает плоть – в стене открывается люк, из него чуть ли не выплевывают дрожащее тело с номером на груди и со шрамами на плечах и бедрах. Тело трясется некоторое время… его колотит дикая дрожь… ничего не напоминает?

– Я был рожден в этом мире именно так.

– Я тоже так подумала…

– Так рождаются добровольно низшие. – добавил я. – Хм… и?

– А дальше приходят зомби. Двое, трое, иногда целая толпа. Они садятся на корточки над еще не пришедшим в себя гоблином и начинают его неспешно жрать, отрывая за раз по сочному кусочку и тщательно прожевывая. Если гоблин везучий – он умирает от болевого шока и кровопотери, не приходя в себя. Если гоблин совсем уж невезучий… он верещит, слабо дергается, а в это время кто-то жует его губы и нос, а третий уже тянется к его вкусным выпученным глазам.

– Ясно…

– Такие вот, сука, у меня видения, гоблин! Каждый день! Я боюсь ложиться спать… и ведь вроде я ко всему привычная. Меня ведь таким не пронять. Но оказалось – еще как пронять.

– Во сне мы слабее. – произнес Тигр, впервые нарушив молчание с тех пор, как приналег на пиршественные угощения. – Во сне мы – не мы. Я вижу себя во сне человеком, а не зверолюдом. Во снах я боюсь лезущих в окна огромных крыс. А в реальности я этих крыс радостно жру, и мне вкусно – а им страшно.

– Я бухаю каждый день. – продолжила Кассандра. – И каждый день я молю Мать, чтобы она либо пояснила эти видения, либо направила меня в нужное место. Я молю о наставлении. Но Мать молчит. А я глотаю таблетки, запиваю самогоном с клюквой. И боюсь прихода того момента, когда я уже не смогу не спать… я расклеилась, Оди. Я уже собиралась рвануть куда угодно отсюда… и тут пришли вести, что знаменитый сраный герой Оди возвращается в город.

– Я здесь не поэтому.

– Да я понимаю. Но…

– Но?

– Возьмешь меня с собой?

– Куда?

– Да куда, нахрен, угодно!

– Тебя и твой сквад?

– Нет. Их оставлю здесь. – покачала головой Кассандра. – Без обид, Оди, … но я не хочу посылать своих бойцов на смерть. Я покину сквад. Примкну к тебе. Рядовым, если придется. Если считаешь нужным – назначь меня лидером десятка. Я умею выполнять приказы.

– И что тебе это даст?

– Если оставить все как есть, если я продолжу жить здесь и во время каждого сна – будь он днем или ночью – видеть эти видения… я сойду с ума, Оди. Я уже чувствую в себе нелады. Я уже давно не слышу своих бабочек… Так что скажешь, гоблин? Возьмешь безумную пророчицу к себе?

– Рядовым, – кивнул я, поднимаясь. – Пока что. Но стоит ли менять сытую жизнь с кошмарами на быструю смерть?

– Лучше сдохнуть, чем спятить.

– Твой выбор. – пожал я плечами. – Пошли прогуляемся, владычица Уголька, пока ты еще не стала рядовым мясом.

– Куда?

– Обсервер. – улыбнулся я, прихватывая с собой бутерброд, накрытый подушкой из крохотных переплетенных рыбешек. – Хочу поглядеть на Зомбилэнд изнутри. Освежить его план.

– Мать не пустит тебя внутрь. Может даже не пустить в Обсервер.

– Вот и проверим, – буркнул я, покидая бар. – Вот и проверим…

– Так зачем ты здесь? Рокс жрет страусятину и загадочно отмалчивается. Попыталась его напоить, но он меня в этом деле ушатал. Что за тайны?

– Узнаешь по ходу дела. Шагай быстрей, пифия. И хватит бухать.

– Это совет?

– Это приказ.

– Хм…

– Приказ услышан и принят? Или начнешь вести себя как избалованная сука, привыкшая командовать, но не подчиняться? Решай сейчас.

– Приказ услышан и принят, командир, – грустно улыбнулась Кассандра. – Статус правительницы города? Да. Это было весело и приятно. Пока не начались видения. В жопу статус. Я рядовая гоблинша из отряда отморозка Оди. И этим все сказано.

– Ладно. – принял я этот ответ, сделав вид, что не заметил искры недовольства, мелькающие в ее воспаленных чуток глазах. – С наркотой ты тоже в завязке. Пока я не скажу.

– Лазеек не оставляешь, гоблин…

– Это же касается приема энергетиков и любых других химикатов и медикаментов, помогающих добавить бодрости и отсрочить сон.

– Охренеть…

– Я не откажусь от еще одного бойца. Но мне нахрен не нужна боящаяся спать визгливая наркоманка с трясущимися руками.

– Ладно… И не так уж трясутся у меня руки.

– Увидим на стрельбах. Ты говорила – видения приходят не только тебе.

– А я думала ты мимо ушей пропустил.

– Ну?

– Бродосы ушли вчера обратно по Тропе. Я ужинала с ними. Спрашивала, чем помочь, поделилась консервами и прочим. Ты в курсе, что бродосов стали снабжать чуток хуже обычного?

– Нет.

– А это так. Их поставки стали реже. По первому требованию уже не прилетают дроны с грузом боеприпасов и медикаментов. Ассортимент в торговых автоматах не обновлялся уже почти неделю – хотя все слоты выкуплены.

– Это новость.

– Ага. Хреновая такая новость. Они кормятся охотой. Но убив вепря, ты получишь только мясо, шкуру и кучу возни. И не сумеешь выбить из дикой свиной жопы пачку бинтов, упаковку аспирина или хотя бы чистые трусы. Я подарила бродосам пару ящиков разной мелочевки – такой, которую не замечаешь ровно до тех пор, пока она срочно не потребуется. И такая хрень не только с этим табором дорожных вергов. У всех так! Это мне тоже бродосы рассказали.

– Разладилось снабжение вечных охранников Чистой Тропы? Дерьмо.

– Дерьмо. – согласилась поморщившаяся от лучей солнца Кассандра, доставая из поясной сумки с бабочками солнцезащитные очки. – Еще тропники поведали мне, что три дня назад вышибла себе мозги путешествующая пифия Венноза. Я много о ней слышала – древняя мудрая старуха, что почти всю жизнь провела в путешествиях. Отличалась своей добротой, умом, спокойствием. Ага… она сначала пристрелила юного любовничка, а затем приставила ствол дробовика под подбородок и с радостной улыбкой нажала на курок, снеся себе к хренам башку залпом картечи. Все случилось на одном из пятачков безопасности у Тропы, и бродосы узнали одними из первых. Знаешь, что примечательно?

– Удиви.

– Судя по месту происшествия – это километрах в шестидесяти от Уголька. Пифия Венноза двигалась сюда.

– К тебе?

– Наверняка.

– Слет медленно сходящих с ума пифий? Что бы ей дала встреча с тобой?

– Не знаю. Но я бы предложила ей неплохой рецепт из саке, энергетиков и изумрудных слез – неплохо так вырубает часов на шесть, блокируя видения. Но на следующий день безумно хреново…

– Странно. – я задумчиво глянул на идущую рядом пифию. При свете дня стало видно, что похудела она гораздо сильнее, чем на пару килограмм. Одежда болталась на ней как на вешалке. Шагая, Кассандра вытаскивала из поясной сумки пакетик за пакетиком, вскоре нагребя целые пригоршни шизы, энергетиков, бутылочек с бухлом от Бункерснаба и колбочку с эльфийскими слезами.

Протянув руки, я забрал все это добро, на ходу рассортировал, раздав десятникам все ненужное. Себе оставил только слезы, убрав их в набедренный карман. Горько вздохнув, пифия с трудом заставила себя отвернуться и переспросила:

– Что странного?

– Какого хрена одна боящаяся спать пифия будет стремиться к другой? Ты ничем не можешь ей помочь. Даже убойный рецепт не будет работать вечно. Второе – зачем вообще себя убивать?

– Чтобы не сойти с ума! Ты не представляешь, каково это! Гоблин! Это тебе не просто на сраном экране смотреть сраные жуткие ролики! Когда видения приходят во сне… ты будто сам там! Понимаешь? Каждый раз я ощущаю, что стою перед этой готовой лопнуть стальной стеной с подтекающим люком! Я жду удара! Я сижу на одной из полок рядом с этими жирными третьесортными хренососами и смотрю как поднимается вода к моим ногам! Жду, когда начну захлебываться! И знаешь, что? Когда вода поднимется до камеры наблюдения – я буду видеть все так, будто уже нахожусь под водой! Это кошмар, мать его!

– Так бы сразу и сказала, – кивнул я с еще большей задумчивостью. – Видения кажутся реальностью, а не простыми видеороликами на экране.

– Да! Невозможно дистанциироваться. Невозможно смотреть отстраненно… я там! Камера укрупняет изображение – и я долбанные десять минут пялюсь на то, как медленно умирает жирная тетка с венозными сиськами!

– Говоря о венозности… эта другая пифия…

– Ну?

– Почему она не отказалась от статуса пифии?

– Это невозможно. – покачала головой Кассандра. – Умения даются Матерью навсегда. Я уже пыталась, если честно…

– Ладно. Тогда второй вариант. Почему она попросту не сдалась системе после убийства любовника?

– Не поняла…

– Что тут, сука, непонятного? Совершила преступление – сдайся системе. Тебе обрубят конечности, сотрут память, превратят в призма. Да, жизнь потом будет несладкой – хрен его знает, куда тебя забросит и в кого превратит. А могут и на рыбью наживку пустить. Но при этом – все лучше, чем вышибать себе мозги картечью. Ты мой намек схавала, пифия?

Короткий кивок показал, что Кассандра меня услышала. Не просто услышала – она поняла, о чем говорило ее резко посветлевшее лицо и последующие слова:

– Су-у-у-у-ука… в конце гребаного тоннеля все же есть свет… пусть мрачный – но свет. Есть выход!

– Ага. – кивнул я. – Если поймешь, что вот-вот мозги не выдержат – сдавайся. Можешь даже никого не убивать – явись с повинной, заяви о любом из своих прошлых темных грешков. И система превратит тебя в ничего не помнящего призма.

– А с чего ты взял, что у меня есть темные грешки?

– Они есть у всех. А это что за дерьмо?

Я глядел на бетонное покрытие Жильной улицы – повсюду разноцветные и порой жутко корявые рисунки бабочек. Такие же сомнительные украшения появились на стенах барака.

– Жители любят меня. – пожала плечами пифия.

– Уже ходят с лампочками в жопах под прозрачными дождевиками?

– Не поняла?

– Здорово, Эйжоп, – кивнул я вынырнувшему из переулка старому знакомцу. – Как заработки?

– Карл я! Карл! Привет, герой! Дай обнять!

– Отвали.

– Рад! Рад тебе! И наслышан! – ничуть не смутился устроитель здешних боев. – Если вдруг решишь выйти на арену – я организую все в лучшем виде!

– Арену?

– Госпожа Кассандра, – Эйжоп ловко поклонился пифии, – устроила нам настоящую арену с трибунами!

– А что на это сказала система?

– Госпожа Кассандра все уладила!

– Я пояснила Матери, что это тренировочные бои по обоюдному согласию всех участников. Помогают повысить боевые умения, моральный дух и прочее.

– Ага. И благотворно влияют на потенцию.

– Что-то в этом роде.

– Увидимся, герой! – крикнул оставшийся позади Эйжоп.

Я махнул ему рукой, но он этого уже не увидел – замерев на месте, он изумленно наблюдал за тем, как по улице шагает боевой экз, скрывающий в себе Каппу, что почему-то решил на этот раз проигнорировать бордель. За ним тащилась небольшая стальная тележка, на которой сидел опустившийся на колено мой экзоскелет. Я не стал натягивать на себя вторую стальную кожу – для начала выясню, как отнесется система к моему приближению к Зомбилэнду в «нормальном» виде. Повернув голову, я кивнул стоящему в дверях лавки Жабе. Тот молча кивнул в ответ, показал оттопыренный большой палец. А я уже глядел только вперед – на мрачную стену Зомбилэнда, что с каждым моим шагом к ней становилась все ближе и неприступней.

К самим стальным дверям тамбура – приоткрытым ровно настолько, чтобы внутрь могли войти несколько толпящихся у порога смерти сквадов – я подходить не стал. Мельком изучив переминающихся гоблинов, облаченных удивительно неплохо, я перевел вопрошающий взгляд на улыбающуюся пифию.

– Я ужесточила условия прохода. – пояснила она. – Во-первых, без собеседования со мной или одним из моих капитанов внутрь Зомбилэнда новичкам не попасть. Мы найдем способ остановить самых наглых и ретивых. Во-вторых, они теперь обязаны не только услышать наши советы, но и принять их к сведению. Никакого смешного оружия, никаких сучьих геройских плащей, никаких придурошных тактик. Все строго по правилам, что были выведены нами из собственного боевого опыта. В-третьих, больше нет ситуаций, когда в одном и том же заход в Зомбилэнд присутствуют только новички – я решила, что из пяти входящих отрядов только два могут быть «зелеными». В-четвертых, всем будущим претендентам сразу поясняется – взаимопомощь против зомби приветствуется категорически. Безразличие к смерти соседнего сквада – наказуемо. Подобных правил у нас теперь больше десятка. И знаешь, к чему это привело за последнюю неделю?

– Снижение смертности?

– В точку! Смертность претов упала на сорок процентов! Да, гоблины все же дохнут… но не в таком диком количестве. Плюс я ввела постоянную вахту надсмотрщиков.

– Это как?

– Отныне в Обсервере постоянно сидит несколько наблюдающих с биноклями.

– И следят они не за зомби?

– За всеми подряд. Но в первую очередь – за претами и героями. Если засекут тех, кто не захотел протянуть руку помощи погибающим – мы их накажем. Если увидят тех, кто рискнул собственной шкурой и помог – мы их щедро и публично наградим.

– Скучно. – поморщился я.

– Скучно. – неожиданно призналась Кассандра. – Прямо, сука, скучно. А вот мои капитаны – бывшие бойцы, получившие свои сквады – прямо кайфуют от этой работенки по раздаче кнутов и пряников.

– И чем награждаете? Тушенкой?

– В сраку тушняк! Самым отличившимся вручаем дробовики или кирасы. Пусть знают – взаимопомощь щедро награждается.

– Скучно. – повторил я и закинул в рот половинку эльфийской слезы. – Что с подъемником?

Стоя у стены, рядом с вмонтированным в нее вертикальным рельсом, я запрокинул голову и взглянул на платформу подъемника, что продолжала оставаться на самом верху.

– Странно. – пифия удивленно склонила голову на плечо.

– Не реагирует?

– Системный запрос уходит, появляется сообщение что он принят… но подъемник не реагирует.

– Ага. – хмыкнул я. – Погоди-ка.

Развернувшись, я дал отмашку своим, и мы небольшой группой отгреблись ближе к медблокам. Отойдя достаточно далеко, я кивнул пифии. Та вернулась к стене, и спустя пару секунд платформа подъемника заскользила вниз. Рассмеявшись, я сделал несколько крупных шагов к Зомбилэнду… подъемник тут же замер, а затем начал подниматься. Мой смех стал громче.

– Ну смешно же! – рявкнул я, глядя на один из системных грибов, насаженных на многометровые колонны. – Сука, смешно!

Мне никто не ответил. А я решил проверить кое-что еще. Шагнул к ближайшему торгмату… и его витрина боязливо погасла. Глянул на Каппу. Тот повторил мой прием – и тоже обломился. Тогда мечник рванул к медблоку и замер перед дверью, над которой горел зеленый огонек, оповещающий, что помещение свободно для приема пациентов. Несмотря на ободряющий зеленый дверь не открылась. Постояв еще чуток, Каппа развернулся, отошел поближе ко мне и «вскрылся». Выбравшись, снова подошел к медблоку. Ничего не изменилось.

– Нет смысла, Каппа, – прервал я его задумчивость. – Система показывает, что нам здесь не место.

– Вам здесь не рады. – почти повторила мои слова пифия, вернувшаяся от стены Зомбилэнда. – Такие вот дела. Но костюмы у вас зачетные, парни. Вы собрали немало зрителей.

«Немало» – мягко сказано. К этому моменту сюда подвалило почти все население Уголька. Глянув на них, я подошел к своему Шилу и забрался в него. Подобные «костюмы» на самом деле вызывают зависть. И как-то не хочется словить пулю из ржавой винтовки завистника. Или кого-то, кто решил прославиться, убив слишком уж знаменитого героя Оди.

Снова моя паранойя дала о себе знать…

Подняв забрало, я, уже не обращая внимания на собравшихся, коротко глянул на тусклый стальной гриб и растянул губы в усмешке:

– Ладно. Ладно… это первая плохая новость на сегодня.

– Может, снова через дно, лид? – предложил Каппа, махнув рукой в сторону Платформы и пришвартованной к ней Шлюхе.

– Гномы вряд ли теперь оставят те ходы без присмотра. – покачал я головой. – Где-то да наткнемся на баррикаду с кучей вооруженных гномов. Да и зачем? Тут основное – задаться главным вопросом, Каппа.

Не подведя меня, раскосый со свойственным ему внешним равнодушием поинтересовался:

– Каким?

С интересом склонила голову и пифия, что пока не рассталась со статусом правительницы Уголька.

– Главный вопрос? Он прост и звучит так: сразу ли прострелит система стальную жопу лезущего куда не надо гоблина или сначала хотя бы разок предупредит?

– Предупредит. – после краткого раздумья решил Каппа.

– Хорошо. – похвалил я его. – Ну так и проверим.

– Сначала предупредит. А потом прострелит гоблину жопу. – добавил мечник.

– Если речь о попытке проскочить в Зомбилэнд – тебе реально жопу прострелят. – вступила в дело пифия. – Не стоит так рисковать, Оди.

– Ага. – я безмятежно кивнул. – Ну конечно, потом система прострелила бы мне все, что только можно – продолжай я находиться на ее территории. Но… с каких это пор система хоть что-то решает в Зомбилэнде? Разве там все не в ответственности добросердечных сурверов?

– Оп-па… – пифия широко распахнула глаза. – А вот об этом я не подумала…

– Махни платочком своим уродам. Пусть кто-нибудь один поднимется в Обсервер. Без обсуждений и вопросов с чьей-либо стороны. Простой сделайте.

– Не проблема.

Несколько слов, взмах рукой с ползающими по пальцам разноцветными бабочками и с засевшим на запястье черным мотыльком, … и через минуту платформа подъемника сначала благополучно достигла бетонки, а затем столь же мягко начала подниматься. Стоя на месте, я спокойно провожал ее ленивым взглядом.

– Я правильно понял? – уточнил Каппа. – Воздухом?

– Не дергайся. – велел я с все той же ленивой улыбкой. – Наблюдай и учись.

– Есть.

– Я все еще не… тут высота стены такая, что…

Сорвавшись с места, я рванул на максимальной скорости к стене Зомбилэнда, преодолев стометровку за рекордные секунды. В миг, когда я оторвался от бетона и на прыжковых ускорителях взмыл в воздух, платформа запоздало остановилась. Я с лязгом приземлился на нее, едва не опрокинув. Платформа двинулась вниз, но я уже оттолкнулся и взмыл в новый прыжок. И только тогда, когда я, уже скорректировав траекторию, пролетал над гребнем стены, у меня высветилось грозное:

«ВНИМАНИЕ! ГЕРОЙ ЭРЫКВАН! ОСТАНОВИТЬСЯ! ПРИКАЗ!»

Я, откинув забрало, издевательски улыбнулся ближайшему стальному грибу, откуда ко мне тянулся веер лазерных лучшей и широко развел руками:

– Уже поздняк, жестянка! Закрылок в жопе не имею!

Секунда… другая… и я скрылся за гребнем, начав падение внутрь Зомбилэнда. Грозная надпись потухла, ни одного выстрела в мою сторону не последовало – хотя могла, могла меня система зацепить очередью бронебойных игл. Вот только за что? Я не получал до этого никаких приказов не приближаться, а то, что я ослушался и не остановился – так поди попробуй остановись, когда ты в воздухе. Уж кто-кто, а холодный машинный ум должен знать летные качества двуного куска стали.

Упал я на дерево. Несчастный старый бук с хрустом встретил меня середкой кроны. Ломая сучковатые ветви, я полетел вниз, по пути сцапав за шею тощую голую зомбячку с гнилым недоразумением вместо грудей. Стащив ее за собой, швырнул вниз и приземлился на потемнелую спину, ломая хребет. Следующим движением срубил ей башку выдвижным лезвием и шагнул к повернувшемуся ко мне десятку матерых зомбаков. Они так удивились моему появлению, что прекратили дожирать несчастную группу бедолаг – и Кассандра еще что-то мне чесала про упавшую смертность?

Стряхивая с лезвия гнилую кровь, я двинулся к врагам. И успел еще признаться до того, как захлопнул забрало экза:

– Все же я по вам скучал, хренососы!

Минуты через четыре, когда я порубил на куски семерых, прострелил затылки еще двум ударившимся в бега тварям и проводил взглядом последнего счастливца, успевшего нырнуть в кусты, один из выживших претов робко проблеял, продолжая обнимать мою закованную в сталь ногу:

– А с какого ранга такие дадут? Уже со второго?

– Пшел нахер. – буркнул я, стряхивая ушлепка со ступни.

Больше тупых вопросов не последовало. Выжившие, поскуливая, плача и таща за собой тяжелораненых, двинулись к выходу, надеясь отсидеться у тамбура. А я пошел по центральной аллее, шагая знакомым путем. На меня нападали еще трижды. Дважды – не успевшие осознать непривычный для них уровень опасности зомбаки. Один раз – перепугавшаяся конопатая девчонка, что всадила мне заряд мелковатой дроби в грудь. Я не стал ее убивать. Указал в какой стороне замерли в испуге ее соратники и добросердечно отпустил ущербную пинком в копчик. С такой союзницей и враги не нужны.

Миновав большую часть аллеи, я врубил динамики на полную и заорал на всю сраную лечебницу:

– Эй! Оди вернулся, старперы! Бруха! Доус! И ты – синеламповый! Кевин! К тебе тоже разговор есть! Шагай к бункеру Доуса, если уже отоспался и слышишь меня.

Мой голос, лязгающий и гремящий, благодаря нарочито хрипящим динамикам, разносился далеко в стороны, гулким эхом отражаясь от старых деревьев и бетонных стен. Медленно крутясь, я продолжал шагать и кричать, обращая на себя всеобщее внимание. Пусть и другие сурверы знают – я вернулся. Они со мной знакомы – где я там веселье, проблемы, кровь и разбрызганная мозговая жидкость.

– Чего орешь? – мрачно поинтересовалась у меня механическая сова с человеческим лицом, что уселась на нижнюю толстую ветку.

– Дерьмо твоя карма, Бруха, – вздохнул я. – Опять жопой в клей…

– Сука! – заорала подпрыгнувшая сова, взмахнув крыльями и… свободно взлетев в воздух.

Рассмеявшись, я чуть подправил направление и двинулся к бункеру Джона Доуса, проламываясь через мелкий кустарник и обходя препятствия посерьезней.

– Не умрешь ты своей смертью, Оди, – зло проклекотала сова, опускаясь мне на голову. – Сука! Жаль, роботы срать не могут – я бы тебе харю железную украсила! С чем пожаловал?

– Надо кое-что забрать.

– Например?

– Например – вот эту сову. – подняв руку, я сцапал механическую птицу и стащил со шлема, опустив до уровня забрала. – Ты все же тупая… ничему не учишься… решила, что если я пошутил насчет клея – то мне теперь твоя сова не нужна? Дура ты, ведьма.

– Оди! Отпусти! Отпусти!

– Нет, старуха, – жестко ответил я. – Твоя сова – теперь моя.

– Оди! Это часть моей души!

– Да в жопу. Хватит причитать и начинай паковаться.

– Оди! – тут до Брухи дошел смысл моих слов и, резко сбавив тон, она осторожно переспросила: – Паковаться?

– Ага. Пакуй панталоны, бабка. Ты переезжаешь. Если, конечно, еще хочешь увидеть море и вдохнуть запах свободы.

– Ты серьезно?

– Я – да.

– Но как? Над моей жопой висит бомба! А сраный поводок…

– Это мои проблемы. – отрезал я. – Поднимайся! У тебя три минуты.

– Но…

– Решай, старуха!

– Три минуты! Чтоб ты сдох!

Еще раз свернув, я нагнулся над знакомым пеньком и рявкнул:

– Как еще один прекрасный день в раю, сурвер?

– Оди! Все же ты! Живой!

– На свободу хочешь?!

– Да!

– Через пять минут будь наверху, если хочешь свалить отсюда вместе со своей сосалкой резиновой.

– С Дульсинеей!

– Да насрать. Пять минут! С собой вытащи пару стальных ящиков для доставки!

– Ох… – в голосе прибавилось нерешительности.

– Ссыкло! – презрительно прошипела сова в моей руке.

Глянув на нее, я секунду подумал и принял решения, швырнув ее в небо.

– Заткнись, Бруха! – взорвался в ярости пенек. – Через пять минут! Буду! Сдохну – значит, сдохну! Хотя хрен его знает, как ты решишь проблему с бомбой в поясе!

– Это легко. – усмехнулся я и крикнул: – Бруха! Веди к своему бункеру! Живо!

– Следуй за мной! – велела упавшая с неба сова. – Давай! Пока моя решимость не угасла!

– Стойте! – завопил пень. – Сначала меня! Как мужика и труса! Еще минута – и я передумаю!

– Выбирайся! – зло рявкнул я. – Только без своих театральных молний!

– Да будто я их вызываю! Беги! Я уже в лифте!

– И не забудь ту пушку. Гибрид Мурроса.

– Запомнил?

– Такого я не забываю. Старик! Вколи себе самое сильное обезболивающее, что есть!

– Зачем?

– Давай! Бруха – ты тоже!

– Ох… ох…

Перейдя на бег, я промчался между деревьями, наткнулся на садовую беседку, сломав один из опорных столбов, пробежал перед потрясенными моим появлением героями в стальных кирасах, выскочил на знакомую детскую площадку, из которой как раз выдвигался окутанный дымом и молниями стальной хрен. На все у меня ушло не больше трех минут. Не то чтобы я прямо спешил, но… старперы и правда на грани того, чтобы отказаться от свободы. Даже к неволе привыкаешь. В старости – особенно. В цилиндре открылась дверка, из нее, кашляя от дыма, выскочила знакомая фигура. Зеленые глаза полны страха и странного веселья.

– Я еще две слезы разжевал! – оповестил меня Доус.

– Как глупо. – огорченно вздохнула за его спиной резиновая кукла.

– Как ты меня освободишь? Если разомкнуть цепь в стальном поясе… тросик тоже обрывать нельзя! Система примитивная, но надежная…

– Не понадобится. – зло ощерился я, хватая старика поперек пояса и подтаскивая к детской горке. Запихнув его между мною же в свое время окрашенных прутьев, его же тросом я воспользовался, чтобы зафиксировать старика намертво в подвешенном состоянии. Верхняя часть туловища – над горкой. Нижняя, со свободно болтающимися ногами – внизу.

– Не дергайся. – предупредил я.

– Но как?!

– Плоть мягка и податлива. – пояснил я, стальными руками хватаясь за его широкий пояс. – Тебе повезло, что ты худой, старик. А то бы я тебе жопу оторвал.

– Погоди! Ты хочешь?! А?! ПОГОДИ! А-А-А-А-А-А-А!

Дергать я не стал – а то реально оторву нахрен ему старую жопу. Я потянул мелкими раскачивающимися рывками. Так стягивают с себя тесноватые джинсы – понемногу с каждого бока. Только здесь я не материю стаскивал, а стальной обод с зеленым огоньком.

– ДЕ-Р-Ь-М-О-О-О-О-О!

Выкрикнув это, старик отрубился, уронив голову на один из металлических прутьев. Он и так долго продержался – уважаю. Отключился, когда боль в сдавленных чреслах стала уже невыносима. Убедившись, что самая тяжелая часть позади, я сильно дернул и стащил стальной обод. Уронил его на бетон и принялся отматывать Доуса. Закончив, забросил его на плечо, подхватил один из стальных ящиков и повернулся к сидящей рядышком сове:

– Веди!

– Нахер я это увидела?! Как теперь развидеть, сука?! Как решиться?!

– Обезболивающее. И наркота. Веди! И заодно поясни-ка мне, ведьма, где тут живет сурвер с оленем. И где еще один – тот, что с русалкой…

– Они на свободу не захотят. Их я знаю.

– А я их никуда и не зову – растянул я губы в широкой злой усмешке…

– Вот дерьмо! – в какой уж раз повторила длинноволосая седая старуха в слишком большом для нее черном дождевике поверх серого комбинезона. – Свобода…

– Пока еще нет. – поправил я ее, задумчиво стоя рядом с горой зомбячьих трупов, которые я же и навалил у основания внешней стены Зомбилэнда. Место я выбрал очень удобное – тут все заросло старыми деревьями, мы находится в сумрачной спокойной зоне. – Доус, ты жив там?

– Ног не чувствую. – признался лежащий неподалеку от Брухи Доус. – Но я счастлив… я, сука, счастлив…

Он мог это и не говорить – по его щекам стекали слезы. Плакала и Бруха. Резиновая кукла молчала. Онемевшая сова лежала рядом с хозяйкой – со спутанными крыльями и лапами. Золоторогий олень со стреноженными ногами смирно лежал на боку рядом с дохлыми зомбакам. Русалка вяло билась тут же – эта хвостатая хреновина с туловищем позолоченного манекена и рыбьей жопой никуда не денется, даже если система возьмет над ней контроль.

– Каков план? – Доусон сморгнул слезы и улыбнулся.

– Ждем еще одного.

– Это кого?

– А вот его. – я развернулся и оказался напротив беззвучно вышедшего из-за перекошенной постройки высокого рыцаря. – Ну здравствуй, Кевин. Скажи, ты сегодня был хорошим мальчиком?

Предводитель зомби медленно кивнул, не сводя с меня пронизанных синими капиллярами страшных глаз.

– Ты мне, сука, руку оторвал. – напомнил я ему.

Еще один медленный кивок.

– Матушка… – тихо-тихо произнесла Бруха. – Он же нас сейчас…

– Ну что, Кевин… хочешь на свободу из этой сраной мясорубки?

Секунда… другая… и новый медленный кивок.

– Хорошо. – улыбнулся я. – Хорошо… Есть одно важное условие – теперь ты временно под моим командованием. Все мои приказы выполнять беспрекословно. Как выберемся – я тебя отпущу, если не захочешь остаться. Что скажешь?

Кивок.

– Тогда приступаем. – буркнул я. – Зови сюда всех, Кевин. Каждого зомбака! Пусть тащат топоры, веревки, тросы и все, чем можно разжечь огонь сразу во многих местах. Не знаю, чему там тебя научил папа Элвис… а я научу тебя, как устраивать отвлекающие массовые огненные диверсии и массовые побеги голодных зомби. Готов учиться?

На этот раз кивок последовал без задержки.

– Хорошо. Приступай. – удовлетворенно произнес я, смело поворачиваясь к Кевину спиной. – Так… а теперь мне бы надо отыскать где-нибудь живого и сговорчивого гонца… чтобы знали, где нас встречать…

Затянутый пеленой серого дыма, исходящего из десятков мест сразу, сверху Зомбилэнд казался чем-то… таинственным и даже мистическим. Но я бросил на него лишь один взгляд и продолжил перебирать руками, быстро спуская вниз трос с привязанными сурверами и добычей. Мимо меня один за другим, по соседним веревкам, что достигали только до середины стены, быстро спускались беглые зомби, направляемые разумом Кевина, что спустился одним из первых и уже успел спрятаться.

Время…

Вой сирены подстегнул меня, заставил перевалиться через стену и рухнуть вниз. Пролетев немалое расстояние, я схватился за трос и заскользил по нему, чувствуя, как дрожит от напряжения многожильная стальная струна. Последнюю часть пути снова пролетел и рухнул рядом с уже тронувшимся прочь багги. Глянув на сгрудившихся на платформе бойцов, я махнул рукой Роксу – увози. А сам, развернувшись, посмотрел на оставшихся Рэка и Каппу и приглашающе указал рукой – жрать подано.

Когда через несколько минут сюда примчались поднятые системой герои из Уголька, они увидели обычную для этих краев картину – герои умело отбиваются от злобных и голодных зомбаков. Швырнув нескольких тварей, я переместил их за изгиб стены, и мы попали в поле зрения ближайшего к поселению столбу со стальным грибом. Теперь нас видела и система.

Бой с вышедшими из-под контроля Кевина зомби закончился быстро. Стряхнув с выдвижного клинка кровь, я повел стволом модифицированного игстрела и прострелил башку грызущего мою ногу гнилого ушлепка. И неспешно зашагал к городу.

– Лид! А еще потрахаться можно? А то я прямо не досыта. – заторопился за мной Рэк, закидывая за спину дробовик.

– Через час всем быть на Шлюхе. – ответил я.

– Мне хватит! Каппа! Идем? Перехватим чуток счастья!

– Счастья? – повторил Каппа и скорбно покачал головой внутри стального шлема экза. – Ты ищешь моллюсков на сухом поле.

– Чего? Я че-то тебя не понял, раскосый… Опять умничаешь?

– Крохотен огонек в большом фонаре…

– Пошел нахер!

– Через час. – повторил я, устало ворочая шеей.

– На базу, командир?

– На базу.

– А оттуда… да?

– Да. – кивнул я. – Да…